![[]](/img/c/cfinkskij/mp/mp.jpg)
|
|||||
|
Девушка с оленьими глазами
| В один из вечеров, когда ветер казался особенно задумчивым, а свет заката плыл, как размышления, я поднял свой самолет и взял курс на Полярную звезду. Это был час, когда кажется, что небо само ждет человека, чтобы поделиться своими тайнами. Я запросил нижний эшелон, но, видимо, остался без связи. Магнитные бури заблокировали короткие волны, и я осознал, что одинок, как всегда одиноки те, кто дерзнул бросить вызов земле и подняться в небо. Сложность ситуации придавала мне ясность: я должен был совершить посадку, попытаться починить мотор - или погибнуть. Когда я приземлился на заброшенном фьорде Верхней Нормандии, меня охватила странная смесь облегчения и тревоги. Я покинул кабину, и в тишине, столь густой, что она казалась материальной, услышал тоненький голосок: - Нарисуй мне вагину. Я обернулся, как будто гром разорвал эту пустынную безмолвность. Передо мной стояла девушка. Её глаза, огромные, как у северного оленя, были одновременно простыми и загадочными. Она внимательно разглядывала меня. - Кто ты? - спросил я, поражённый её видом, одновременно красивым и странным. - Нарисуй мне вагину, - повторила она спокойно, как будто говорила о самом естественном явлении в мире. Я растерялся. Не знаю, что удивляло меня больше: её просьба или её взгляд, в котором, казалось, не было ни осуждения, ни стыда. Я попытался ответить, но слова путались, как облака в турбуленции. - Но зачем? - наконец вымолвил я. Она ответила, как отвечают дети: коротко и честно. - Мне это нужно. Я взял лист бумаги, вырванный из своего дневника, и начал рисовать, надеясь, что нарисую то, чего она ждала. Я осознавал всю условность своего искусства: линия, проведенная рукой человека, всегда проигрывает линии, созданной природой. Когда я протянул ей рисунок, она посмотрела на него и грустно сказала: - Нет. Это не вагина. Это пустота. А пустота - слишком сложна и опасна. Нарисуй просто вагину. Я опять нарисовал. Но девушка с оленьими глазами мягко, снисходительно улыбнулась. - Ты же сам видишь... - сказала она и её грустно-умные глаза стали ещё более грустными, - Это не вагина. Это обыкновенная дыра. Я пробовал снова и снова, каждый раз ощущая, как мое непонимание превращается в желание понять. Девушка внимательно смотрела на рисунки, но каждый раз её глаза наполнялись тем самым грустным светом, который делают оленя в лесу добычей, а не существом. - Нет, - говорила она всякий раз. - Это не вагина. Это... О, Боже! Как хочется показать каждому человеку эти широко раскрытые глаза - глаза, в которых слёзы словно омывают мир, где можно видеть всё сразу: жизнь, боль и неизбывную просьбу, которой невозможно отказать. В её глазах была бездна, и я попытался нарисовать её для неё. Но и от этого рисунка она отказалась, совсем по-детски надув губы: - Эта слишком старая. Мне нужна такая вагина, которая жила бы долго и была красивой. Я на мгновение растерялся. Это желание - сохранить красоту в мире, где всё тленно - было мне знакомо, слишком знакомо. Ещё с первой любви я знал: красота обретает плоть лишь для того, чтобы её тут же пытались разрушить. Но я взял себя в руки, вырвал новый листок из своего дневника и нарисовал... На этот раз я изобразил вагину так, словно это горлышко пластиковой бутылки - пустое пространство, через которое проходит время, не задерживаясь. Она посмотрела на рисунок, чуть нахмурилась и задумчиво произнесла: - Теперь эта вагина похожа на флюгер. Но ей нужна дополнительная ось, чтобы она могла вращаться вокруг себя. - Ну, наконец-то, ты начинаешь рассуждать как взрослая! - воскликнул я, чувствуя странное облегчение. - Вагина, как флюгер, должна быть подвижной, иначе она не сможет указывать направление даже слабого ветра. Но она покачала головой, и её голос прозвучал так, будто она объясняет мне нечто совершенно очевидное: - Нет, мне не нужен прибор для измерения ветра. Мне нужна вагина. Тут я почувствовал, как теряю терпение. Меня ждал мотор, который надо было починить, но её взгляд - с забинтованной головой и этими пронизывающими глазами - заставил меня остановиться. Я взял карандаш, нацарапал на бумаге ящик и закрасил его чёрным цветом. - Вот, - сказал я, подавая ей рисунок. - Это чёрный ящик. Его концепция используется в искусстве, науке и технике, чтобы не отвлекаться на устройство внутри. А в нём - вагина, какая тебе нужна. Она долго смотрела на рисунок, а потом вдруг просияла: - Вот это хорошо! Как ты думаешь, много ли этой вагине надо? - Что? - выдохнул я, не понимая. Она подняла на меня глаза, её взгляд был серьёзен и одновременно нежен: - Посмотри на меня внимательнее. У меня ведь всего так мало... А если ей захочется больше? Я невольно отметил её фигуру - её лёгкость и изящество, её груди, словно виноградинки, твёрдые и трепетные. Такие женщины всегда предпочитают нежность. - Ей хватит, - сказал я. - Я даю тебе совсем маленькую вагину. Она наклонила голову, рассматривая рисунок, и, улыбнувшись, произнесла: - Не такая уж она и маленькая. Посмотри, она дышит, как эти фьорды, что вздымаются прямо из воды, покрытые лесами. Так я познакомился с девушкой с оленьими глазами. Я долго не мог понять, откуда она появилась в этом фьорде. Она засыпала меня вопросами, но, как только я пытался спросить о чём-то сам, её ответы ускользали, словно тени на закате. Её интересовали только мои рассказы о вагине, о том, что я нарисовал и что ещё мог бы нарисовать. - Смотреть на вагину с закрытыми глазами или с открытыми - совсем не одно и то же, - однажды сказала она. - С закрытыми глазами видно больше. Лишь понемногу, из её случайных слов, я начал догадываться, что за история стоит за этой странной встречей. Так, увидев впервые мой самолёт-разведчик, она спросила: - Что это за штука? - Это не штука, это самолёт, - ответил я с гордостью. - Он летает. Её глаза расширились, и она воскликнула: - Как! Ты умеешь летать? - Да, - ответил я, стараясь казаться скромным. - Вот забавно!.. И она засмеялась так звонко, что у меня внутри всё перевернулось. Этот смех был как солнечный луч, пронзающий утренний туман. Но меня взяла досада: я люблю, чтобы к моим приключениям относились серьёзно. - Значит, ты тоже явился с неба? - добавила она вдруг, уже без улыбки. "Так вот разгадка её таинственного появления здесь, в фьорде!" - подумал я. - Стало быть, ты тоже попала сюда с воздуха? - спросил я напрямик. Она покачала головой и посмотрела на самолёт, словно пытаясь разглядеть в нём нечто важное. - Ну, на этом ты мог прилететь издалека. Наверное, из Америки или Канады? Она надолго задумалась, а потом вытащила из кармана свой рисунок и стала внимательно его рассматривать. Её полусказанное признание - "я упала с неба" - разожгло во мне невыносимое любопытство. - Откуда же ты взялась? Где твоя родина? - спросил я. Она задумалась, потом ответила: - Очень хорошо, что ты дал мне ящик. Вагина будет спать по ночам. - Конечно, - согласился я. - Если ты будешь умницей, я даже дам тебе пару советов, как её развлекать. Её лицо нахмурилось: - Развлекать? Для чего это? - Если ты её не развлекаешь, она забредёт в своих фантазиях и потеряется. Она снова рассмеялась. - Да куда же она пойдёт? - спросила она весело. - Мало ли куда? Налево или куда глаза глядят, - ответил я. На этот раз её лицо стало серьёзным. - Это не страшно, - сказала она тихо. - На моей родине очень мало места. И добавила с грустью: - У нас даже для себя не хватает места. Если я пойду всё время налево, то быстро вернусь с другой стороны. Так я сделал важное открытие: её родина величиной с вагину. м - По ту сторону вагины места, наверное, несравнимо больше, чем здесь, - призналась она однажды. - Откуда ты знаешь? Ты ведь никогда не видела вагины до нашей встречи. - Но я не видела и тебя! А ты сразу понял, что я просила нарисовать. Так, разговаривая с ней, я узнавал постоянно новое о её родине - о том, как она её покинула и почему. Она рассказывала об этом понемногу, только когда тема возникала сама собой. Так, скоро я догадался о её трагедии. Это тоже вышло из разговора о вагине. Девушка с оленьими глазами, казалось, внезапно охваченная сомнениями, спросила: - Скажи, правда ли, что вагины не высыхают, как планеты без воды? - Да, это правда. Её лицо просветлело. - Вот хорошо! Я не сразу понял, почему это так важно. Но она добавила: - Значит, им не нужно искать воду для жизни, как в пустыне? Я улыбнулся и ответил, что вагина - это не ландшафт, она не зависит от внешних условий. Даже если целый год сушит солнце, вагина не высыхает, как песок. Она сама создаёт влагу. - Как? - спросила она с искренним интересом. Я на мгновение задумался, как объяснить это просто, и придумал аллегорию: - Влажность вагины похожа на облака. Услышав про облака, она обрадовалась: - Значит, настроение вагины не зависит от погоды? И тут же добавила более серьёзно: - А чем можно измерить влажность вагины? - А зачем? - Как зачем! - воскликнула она так, будто говорила об азбучных истинах. О, девушка с оленьими глазами! Постепенно я понял, как печальна и однообразна была её жизнь до нашей встречи. Единственным её желанием долгое время было увидеть вагину. Я понял это, когда она однажды сказала: - Давай дождёмся, пока вагина проснётся. - Нам придётся долго ждать, - испугался я, представляя холодную ночь в её обществе и с нарисованной вагиной в ящике. - Чего ждать? - Пока солнце взойдёт. Она удивилась, а потом засмеялась: - Ты всё ещё думаешь, что находишься на своей родине? И в самом деле! Все знают, что, если во Франции солнце заходит, в Канаде - оно только встаёт. Я рассказал ей, как однажды видел вагину шесть раз за один день. - Значит, в тот день, когда ты видел её шесть раз, тебе было очень грустно? - спросила она. Я ничего не ответил, лишь улыбнулся с лёгкой грустью. Как философ, стоящий на грани идиотизма, я осознал, что не умею видеть вагину сквозь стенки ящика. P.S. Всматривайтесь внимательнее. И если когда-нибудь вы посадите свой самолёт в незнакомой стране и к вам подойдёт девушка с оленьими глазами, попросит нарисовать вагину и ничего не ответит на ваши вопросы, вы, конечно, догадаетесь, кто она.
| ||||