![[]](/img/c/cfinkskij/kak/kak.jpg)
|
|||||
|
Как лучше
| Единственное, в чём можно быть уверенным, - это то, что все дороги ведут в детство. Там я влюблялся многократно и там же - последний раз. Для тех, кому за пятьдесят, замечу: "последний" - это такая концентрация всего человеческого существа на одиночестве, какая не встречается даже в тюремной камере. Что было потом? Неважно. Коротко - мне стукнуло за пятьдесят, и я только начинал чувствовать притягательность прошлого. Оно манило, как свет маяка, как заповедь жизни, занявшая место правил дорожного движения. Оно стало прямым следствием намечавшейся симпатии к готовым конструкциям вроде "всё лучшее позади". Но важно другое: "Человек ко всему новому привыкает, если одновременно отвыкает от старого". А что, если оба процесса идут несинхронно? Что тогда? Представьте: вам за пятьдесят. Вы одеты тепло и консервативно. Возможно, оставшаяся эректильная функция иногда выводит вас вечером на набережную в даунтауне. Представили?.. Даже, если "нет", - неважно! Даунтаун Монреаля - это место, где нарушение заповедей не преследуется законом. Вы идёте и тайно надеетесь: вечер заставит увидеть мир не таким, каков он есть. Вы надеетесь, но не уверены. Вы идёте здесь и вдруг слышите: - Всё про тебя знаю. Всю правду скажу. Такт и было. Это говорила цыганка у входа в бистро. Я пригляделся - с виду подросток. В такой момент даже у самого крепкого человека внутри что-то екает: а вдруг девочка знает больше, чем ты сам? - Доверься мне. - говорит она. - Я знаю, как лучше. - Да ну?! Вот ведь, женщины!.. Собственно, таким манипулятором бывала и моя мать, любившая ввернуть: "Я тебе всю жизнь отдала. Я знаю, как лучше". Впрочем, мы все - манипуляторы, но не обижаемся, хотя боимся "проколоться". Это побочный эффект любви: никогда не знаешь, что будет потом. А она снова: - Всё про тебя знаю. Всю правду скажу. - А не наврёшь? Смотрю на неё и не верю. Цыгане - потомки слуг фараона, гнавшихся за Моисеем и проклятых богом. Но сомнения улетучиваются, когда девочка называет меня по имени. - Доверься мне, Сфинкский. Я знаю, как тебе лучше. Дело принимает неоднозначный поворот. Вечер был холоден и надменен. Тёплая жизнь исчезла полгода назад без следа, а цыганка только напомнила: одиночество рассасывается внутри. Оно становится частью ежедневности - так, что самой боли как будто уже нет. Но она там, глубоко. - Прости, если сказала как-то неуклюже. - говорит она уже в другой интонации. - Трудно представить, что ты чувствуешь, когда тебя называет по имени незнакомый человек. - А тебе то почему трудно? Но отвечать на этот вопрос она, видимо, не собиралась. Вечером?.. В даунтауне?.. Мне - пятьдесят, ей... - я молчу. Знаете, как говорят про такие ситуации? По одной штуке в одни руки. Но в реальной жизни реалистическое и сюрреалистическое переплетаются так тесно, что, особенно в кризисе, происходят вещи, которым невозможно поверить. Девочка попросила купить ей шоко и пончик - я купил. - И себе! - добавила она. - Ненавижу пить кофе одна. Если хочешь, можешь пожить со мной. Но кофе будешь покупать ты! Я рассмеялся. "Могу ли я быть педофилом?" Подумал: и да и нет. Но ответил неправду: - Ты намажешь моё лицо шоколадом и натравишь на меня стаю бездомных кошек! - Ой-ой-ой! - закачала она головой. - Ты даже не знаешь, как меня зовут, а я твоё знаю. - Откуда? - Читаю иммигрантские газеты. - Хм... В голове - сразу рождается афоризм для ненаписанного рассказа: "Когда детское любопытство случайно совпадает с правдой, оно становится женской интуицией". И рядом с ней - гордость за себя: "Сфинкский, тебя читают" - И что ещё ты знаешь обо мне? - Я знаю, как лучше. Возраст девочки перестал иметь значение. Я привёл её домой, напоил Ирландским кремом, раздел и трахнул. - Ты это имела в виду? Она кивнула. Дети, благослови их Господь, бывают очень жестокими. Да и я сам знал: в каждом мужчине живёт персональный маленький педофил. - Ты уверена? Ведь тем, кому за пятьдесят, не следует навязывать подросткам свои нереализованные фантазии. Я посмотрел в её глаза... Никаких следов потомков слуг фараона! - Знаешь, о чём я мечтаю с детства? - поинтересовалась она. - Нет. О чём? - О тебе. Я читаю твои рассказы десять лет. И тут я проснулся. Сегодня суббота. Вчера мне исполнилось пятьдесят. Я проснулся и горевал, как в детстве, когда перед днём рождения разговаривал с луной. Тогда я пригласил её в гости, а потом плакал, потому что она не пришла.
| ||||