|
|
||
Психоаналитический портрет Леонарда Коэна сложный и многогранный процесс. Его творчество пронизано эмоциональной напряжённостью, травматическим опытом, духовными поисками и многоуровневыми переживаниями. Чтобы понять его, рассмотрим Коэна через призму психоанализа, принимая во внимание как его личную жизнь, так и творчество.
Но сначала эксперимент.
Вот текст прозы в поэтическом духе Коэна.
Что в нём особенного?
Пустые билеты
Он ждал её в кафе напротив вокзала.
Официантка молча поставила кофе. Здесь так делали всегда не мешали тем, кто ждал.
Она пришла позже, чем он ожидал.
Не улыбнулась. Но и не была чужой.
- Поезда больше не ходят, сказал он.
Она кивнула, положила на стол кожаную сумку.
- Билеты?
- Есть. Но некуда ехать.
Она провела пальцем по краю стола.
Он вспомнил это движение. Как и все другие её движения.
Те, что значили только для него.
- Вчера я думала, что больше не увижу тебя.
- Сегодня тоже?
Она посмотрела на него коротко, точно.
В этом взгляде всегда было что-то, от чего он чувствовал себя слабее.
- Сегодня я не знаю.
Он мог дотронуться до её руки.
До чашки, к которой она прикоснулась.
Но не стал.
- Мы можем уехать.
- Мы можем остаться.
Она улыбнулась.
Это тоже было знакомо.
Снаружи вокзал был пуст.
Они сидели напротив друг друга. Не глядя на часы.
Поезда не ходили.
Но билеты всё ещё были у них на руках.
Что в этом тексте особенного?
Об этом и пойдёт речь о фиксации.
Фрейд определял фиксацию как привязанность к базовым человеческим потребностям, сформировавшуюся на более ранних стадиях психического развития и влияющую на взрослую жизнь.
Фиксация это как начало координат, которого уже нет, или предел, которого ещё нет. Или и то, и другое, если процесс зациклен.
Есть и другое значение, с которым можно провести уместную аналогию: в фотографии фиксация это процесс, при котором на фотоматериале остаётся только проявленное изображение, а всё остальное исчезает.
Каждый человек где-то застрял. Каждый. Без этого не было бы точки начала отсчёта. Но начало координат не принадлежит самой функции. Как, впрочем, и предела.
Леонард Коэн застрял где-то между желанием и невозможностью, между верой и разочарованием, между человеком, который понимает других, и человек, который не понимает самого себя в том числе и Другого себя, возникающего из-за отношения к самому познающему субъекту. Его песни это попытка ухватить момент, который неизбежно ускользает не фиксируя его значение, только - форму.
Психоанализ содержания здесь неизбежен. Слишком явные паттерны: утрата, идеализация, тоска по смыслу, которого никогда не будет. Но важнее не эти мотивы, а то, что он с ними делает. Коэн не просто пишет о потере он делает её способом существования. Неважно, о чём он поёт почти всегда одно и то же чувство: ты уже знаешь, что это не продлится.
В этом эссе не аналитический диагноз, а разбор.
Как он сам бы сказал: Всё уже разрушено, но вот тебе ещё одна песня.
Теперь смотрим на текст и анализируем, где Коэн мог бы застрять.
Чтобы понять, откуда у него фиксация на восприятии, нужно вернуться к психоаналитической теории, особенно к идеям Фрейда о непрожитых травмах и защитных механизмах. Такая фиксация может иметь свои корни в раннем детстве, в событиях, которые не были должным образом обработаны психикой, и теперь они застревают в восприятии, блокируя развитие и осознание.
Вот возможные причины для фиксации на восприятии:
Фиксация на раннем опыте
Коэн вырос в еврейской семье, где его отец умер, когда он был ещё ребёнком. Это могло оказать глубокое влияние на его психику, особенно в контексте неполноправности в отношениях с родителями и потери фигуры отца, что указывает на возможную фиксацию на утрате.
Его воспитали женщины. И, казалось бы, его путь был предопределен: окончить университет, получить профессию юриста, найти порядочную девушку из хорошей семьи, жениться, а до этого - жить с мамой.
Леонард Коэн появился на свет в 1934 году в Монреале, в семье еврейского происхождения, владеющей популярным брендом одежды. Мать, Маша Клоницкая, эмигрировавшая из Литвы, сама растила Леонарда и его сестру Лорку. Отец рано умер. Как и дед.
Дед Леонарда первый президент Канадского еврейского конгресса. С детства Коэн посещал религиозную еврейскую школу и даже подумывал о том, чтобы стать священником. В еврейской традиции все Коэны ведут родословную от Аарона, старшего брата Моисея.
Однако вместо того чтобы следовать этому пути, Ленни стал поэтом, а после университета покинул родной дом. После каждой вечеринки в университете именно Коэн был тем, кто уходил с самой красивой девушкой, хотя всегда первым и расставался с ними.
В данном фрагменте можно выделить несколько аспектов, которые могут свидетельствовать о характере и психологических механизмах поведения Леонардо Коэна в молодости. Давайте рассмотрим их через психоанализ.
Таким образом, поведение Коэна в юности может быть объяснено через его стремление к внешнему признанию и одновременно избегание эмоциональной близости, что могло быть связано с личными травмами и внутренними конфликтами.
Но, продолжим анализ
Отцовское завещание, обеспечившее Коэну финансовую независимость и позволяющее сосредоточиться на литературной карьере, также может быть рассмотрено в контексте психоанализа.
Его творчество переполнено темами потери, одиночества и поиска защиты, что может быть результатом не завершённой психоэмоциональной интеграции этих ранних утрат. В этом контексте можно увидеть, как он продолжает сталкиваться с теми же эмоциональными проблемами, вновь и вновь в своих текстах и песнях.
Ранний страх и экзистенциальная тревога
С детства у Коэна, как и у многих творческих личностей, могли быть глубокие страхи, такие как страх смерти, одиночества и бессмысленности жизни. Его стиль отображает экзистенциальную тревогу, которая возникает, когда человек осознаёт временность своего существования и не видит очевидных путей к спасению. Его музыкальные произведения и стихотворения о смерти, искуплении и поисках смысла жизни - это способ проживания этих страхов, не отвергая их, а наоборот, встраивая их в своё восприятие мира. Для него смерть и страдание не только неизбежны, но и имеют глубокое духовное значение.
Противоречие между желанием и стыдом
Коэн часто писал о секс-проблемах, страстях, страхах и влечениях, что может свидетельствовать о значительном внутреннем конфликте между желанием и чувством вины. В его текстах прослеживается тема эротизма как метафизического акта, но также и скрытая боль от того, что физическая близость воспринимается не просто как удовольствие, а как попытка загладить или компенсировать внутреннюю пустоту. Этот конфликт между телесным и духовным, между желанием и стыдом, приводит к чувству невозможности истинной гармонии.
Идеализация и разочарование
Ещё одной важной чертой его личности является склонность к идеализации, а затем разочарованию. В личной жизни и в искусстве он часто создаёт образы женщин, которые одновременно становятся духовными проводниками и объектами разочарования. Это также является результатом непережитых детских травм и поиска идеала, который, в итоге, всегда оказывается недостижимым. Каждая его песня о любви, о женщине, о святости, всегда приводит к падению, к разочарованию, что можно интерпретировать как реакцию на его глубокую потребность в любви, которую он сам не может интегрировать.
Духовный поиск и религиозные темы
Коэн испытал значительное влияние различных религиозных учений, в том числе буддизма и иудаизма, что видно из его текстов. Эти элементы могут быть отражением его психологического поиска и попытки найти ответы на вечные вопросы о жизни, смерти и смысле существования. Психоаналитически, это также может быть связано с потребностью в структуре и смысле, которые заменяют психологическое отсутствие верифицированных ответов. Однако его подход к религии и духовности часто напоминает метафизическое сопротивление и пограничное состояние, где он сомневается в истинности любого ответа, создавая свои личные философские интерпретации.
Переживание психической травмы через творчество
Сам Коэн часто признавал, что творчество для него было формой самоизлечения, способом проработать внутренние конфликты и переживания. Это особенно заметно в его поздних работах, когда он принимает свою судьбу с определённым стоическим смирением. Этот процесс можно интерпретировать как попытку переработать и интегрировать свои травмы. Психоанализ мог бы трактовать его музыку как терапевтическую работу с глубокими внутренними противоречиями, что даёт ему возможность сохранить определённое чувство контроля над бессознательным, выражая его в художественной форме.
Параллель с инфантильным поведением
Его творчество проявляет черты инфантильности, в смысле задержки психоэмоционального развития. Это может быть связано с непроцессированными травмами детства, где он не смог полностью интегрировать личностные изменения. Он остаётся зависимым от эмоциональных стимулов, которые не проходят через зрелое осознание или действие. Эта инфантильность поддерживает его внутреннюю уязвимость, и эта уязвимость является движущей силой его творчества, при этом она остаётся источником его психоэмоциональных конфликтов.
Заключение
Психоаналитический портрет Коэна представляет его как человека, глубоко поглощённого собственными внутренними конфликтами, которые невозможно разрешить без чувства потери, поиска и разочарования. Его переживания о любви, боли, смерти и страха становятся центральными темами его творчества, которое служит ему не только как способ выражения этих переживаний, но и как попытка переработать их. Это личность, где духовный поиск и эмоциональное напряжение встречаются с инфантильной фиксацией, создавая уникальную атмосферу, которая заставляет слушателя задуматься и пережить свои собственные чувства.
Всё сводится к одному важному моменту: страх столкнуться с реальностью взросления - это страх не только перед обязанностями и последствиями, но и перед самой необходимостью принятия изменений в жизни, которые неминуемо приводят к утрате какой-то внутренней невинности и ощущения, что всё можно пережить. Такой страх буквально запирает человека в настоящем моменте, лишая его возможности двигаться вперёд.
Это замкнутый круг, где фиксация на восприятии становится не просто защитной реакцией, а механизмом, который не позволяет этому человеку вырваться за пределы тех чувственных переживаний, которые он может контролировать.
Многие могут любить таких персонажей и в частности Коэна (я сам) именно за то, что они дают возможность быть в этом моменте, не требуя изменений. Этот момент может быть как "моложе" и "свободнее" от ответственности, а значит - как раз тем, что так сложно себе позволить в реальной жизни.
Просто интересно, как в такой ситуации можно было бы перейти от состояния фиксированной детскости к более зрелому восприятию. Ведь всё равно, в какой-то момент, когда человек сталкивается с жизненными трудностями, всё то же восприятие может стать даже его источником силы.
Страх повзрослеть - это одна из самых сильных, но часто не осознаваемых эмоций у людей, которые остаются в этом состоянии фиксации на восприятии. Он может быть скрытым и, казалось бы, нелогичным: как можно бояться того, что неизбежно, что естественно, что нужно для роста? Однако этот страх часто проникает в самую суть личности, особенно если в жизни не было возможности успешно пройти через переходный возраст или пережить критические моменты взросления.
Психоанализ предлагает несколько причин этого страха:
Боязнь ответственности
Взросление связано с необходимостью брать на себя ответственность. Это может быть страх перед принятием решений, за последствия которых нужно будет отвечать. Для человека, привыкшего к тому, чтобы мир подстраивался под него (например, через поддержку родителей), ответственность становится тяжким грузом. Страх перед взрослением может быть вызван глубокой тревогой за то, что любое действие теперь будет иметь реальные последствия.
Страх утраты свободы
В детстве или в молодости человек часто ощущает большую свободу в своём восприятии мира, потому что он не обременён обязательствами, заботами и принятыми нормами. Взросление подразумевает утрату этой свободы, потому что нужно учитывать множество факторов, принимать компромиссы, решать практические задачи. Страх утратить беззаботность и перейти в грубую реальность взрослых людей может быть основным двигателем этого страха.
Неудачные модели взрослой жизни
Если в окружении не было положительных примеров взросления или если взрослая жизнь ассоциируется с разочарованиями, неудовлетворённостью, одиночеством или разрушением идеалов, то взросление может восприниматься как отказ от мечты, от чего-то важного, что кажется утраченным. Это особенно характерно для людей, у которых был неудачный опыт взросления, например, если их жизнь была связана с высокими ожиданиями, но в реальности ничего не оправдывалось.
Невозможность интеграции травм
Страх повзрослеть может быть следствием того, что человек не пережил или не переработал травмы детства. Он остаётся в этом состоянии незавершённого психоэмоционального процесса, когда нужно с чем-то мириться, прощать или принимать. Для таких людей взрослость - это не просто переход, а необходимость принять потери, справиться с неудовлетворёнными желаниями или конфликтами, с которыми они не готовы сталкиваться.
Психологическая изоляция
Страх перед взрослением также может быть проявлением страха одиночества или утраты связи с теми, кто был рядом. Переход во взрослую жизнь часто приводит к тому, что отношения с родителями или близкими людьми изменяются, что может вызвать чувство потери опоры. Это заставляет многих оставаться в зоне комфортной зависимости, избегая взросления, как способа потерять не только беззаботность, но и близкие отношения.
Что происходит с человеком, который боится повзрослеть?
Он остается в ожидании. Он не готов выйти за пределы того, что ему знакомо, не готов брать на себя бремя ответственности за выборы. Момент восприятия становится единственной реальностью, с которой он может справиться. Это всё - способ избегания внутренних конфликтов и принятия, что жизни всё-таки предстоит быть сложной и требующей усилий.
По сути, страх повзрослеть - это страх столкнуться с тем, что неизбежно, что, возможно, придёт с потерей определённой "невинности" и невозможностью снова вернуться в этот неосознанный мир, где все переживания - это просто чувства, не связанные с решением, действием или последствиями.
Такой страх может стоять как за фиксацией на восприятии, так и за тем, чтобы остаться в мгновении, где мир кажется простым и доступным.
Если бы Коэн написал текст исходя из понимания своего психоаналитического портрета, то возможно он выглядел бы так:
Мы стоим на краю, но не видим, куда идти
Мы стоим на краю, но не видим, куда идти,
Ты говоришь, что всё кончено, но я не понимаю.
Тени уходят в ночь, но всё так близко,
Я держу твою руку и боюсь, что отпущу.
Ты смеешься - и в этом смехе есть что-то, что пугает,
Как если бы весь мир мог рухнуть в одно мгновение.
Я не знаю, что будет дальше, и это пугает.
Ты смотришь на меня, как будто всё уже решено.
Сколько ещё можно стоять на этом краю?
Сколько ещё можно ждать, пока всё не рухнет?
Мы держим билеты, но не знаем, куда ехать,
Ты говоришь, что будет лучше, но это уже не важно.
И я всё думаю:
Страх осознать, что дальше -
Или просто остаться в этом моменте,
Где всё возможно, но ничего не происходит.
Но он так никогда бы не написал.
Что интересно, я провел мысленный эксперимент и попытался перенести поэтический стиль Коэна из поэзии - в прозу. Тут более заметна фиксация на восприятии безосознания:
Вот результат эксперимента (я его приводил выше):
Пустые билеты
Он ждал её в кафе напротив вокзала.
Официантка молча поставила кофе. Здесь так делали всегда - не мешали тем, кто ждал.
Она пришла позже, чем он ожидал.
Не улыбнулась. Но и не была чужой.
- Поезда больше не ходят, - сказал он.
Она кивнула, положила на стол кожаную сумку.
- Билеты?
- Есть. Но некуда ехать.
Она провела пальцем по краю стола.
Он вспомнил это движение. Как и все другие её движения.
Те, что значили только для него.
- Вчера я думала, что больше не увижу тебя.
- Сегодня тоже?
Она посмотрела на него - коротко, точно.
В этом взгляде всегда было что-то, от чего он чувствовал себя слабее.
- Сегодня я не знаю.
Он мог дотронуться до её руки.
До чашки, к которой она прикоснулась.
Но не стал.
- Мы можем уехать.
- Мы можем остаться.
Она улыбнулась.
Это тоже было знакомо.
Снаружи вокзал был пуст.
Они сидели напротив друг друга. Не глядя на часы.
Поезда не ходили.
Но билеты всё ещё были у них на руках.
Мне кажется я попал в точку. Это действительно ключевой момент теперь очевидно, что фиксация на восприятии становится защитной реакцией, блокируя дальнейшую рефлексию и развитие. В этом смысле весь текст останавливается в замкнутом пространстве, где эмоции и ощущения остаются, но не перерабатываются, не интегрируются. И в этом их цимис для таких же, как и он сам. Его творчество кормит их неврозы. И мой (вероятно) в том числе.:)))
|