![[]](/img/c/cfinkskij/586/586.jpeg)
|
|||||
|
Смерть автора
| Копенгаген, укутанный в белую зиму, выглядел тихим и усталым. Снег покрывал улицы ровным слоем, скрывая под собой следы жизни. Серый свет фонарей едва пробивался через утренний туман, отражаясь в мокром асфальте, и этот свет казался каким-то болезненным, будто сам город мучился от своего существования. В небольшой комнате, на втором этаже старого дома, сидел автор. Комната была тесной и загромождённой: рукописи лежали стопками на полу, книги громоздились на столе и стуле, а пепельница, стоявшая на подоконнике, была полна окурков. На стекле оконных рам виднелись разводы, а под батареей скрутилась в комок кошка, пытаясь спрятаться от утреннего холода. Он провёл ладонью по лицу, чувствуя усталость в каждом движении. Перед ним лежала рукопись - его последний роман, который никак не хотел завершаться. Слова, казавшиеся когда-то острыми и нужными, теперь выглядели пустыми, словно их писали не для кого. - Ещё два дня, - прошептал он, пробегая глазами по расписанию на стене. Это был крайний срок для издательства. Он закурил и открыл последнюю страницу. Там было пусто. Его пальцы дрожали, а сигаретный дым поднимался вверх, превращаясь в серые кольца, которые тут же растворялись в воздухе. День прошёл в глухом молчании. Он пытался работать, но всё было напрасно. За окном слышались звуки проезжающих машин и приглушённые голоса прохожих. На улице рядом с домом кто-то чистил снег, и этот скрип лопаты действовал ему на нервы. К вечеру он надел пальто и вышел. Улицы были пустынными, только редкие прохожие торопливо шагали мимо, держа руки в карманах. Он свернул к набережной. Мороз пробирался сквозь ткань пальто, но ему было всё равно. На берегу он остановился и закурил, глядя на серую воду. Она была спокойной, как зеркало, и в её отражении виднелись огни города. Он подумал о том, что даже это отражение выглядит более реальным, чем его собственная жизнь. На следующий день он снова сидел за своим столом. Кошка потянулась и запрыгнула на подоконник, её тёмные глаза наблюдали за ним с безразличием. Он пробежал глазами по рукописи, стараясь найти хоть что-то, что могло бы вдохновить его. Но вместо этого нашёл ошибку. Пара слов, которые он написал в прошлом месяце, звучали не так, как он хотел. Он схватил ручку и начал вычёркивать, но это только ухудшило текст. Каждая правка добавляла ещё больше раздражения. - Господи, - выдохнул он, бросая ручку на стол. В этот момент раздался стук в дверь. Это был курьер из издательства. - Господин Нильсен, - произнёс молодой человек, протягивая ему конверт. - Мы ждём вашу рукопись. Он кивнул, подписал бумагу, но ничего не сказал. ...закрыл дверь за курьером и прислонился к ней, чувствуя, как холодное дерево слегка дрожит от его дыхания. В комнате пахло пылью, чернилами и чем-то неуловимо кислым - может быть, остатками вчерашнего ужина, а может, его собственными мыслями. На полу валялись смятые листы, которые он забросил туда несколько дней назад. Он подобрал один из них, разгладил его, провёл пальцами по неровным линиям текста. Слова будто выпирали из бумаги, пытаясь вырваться наружу, но вместо этого оседали тяжёлым грузом. Он зажёг лампу, хотя дневного света было достаточно. Её тёплый, чуть дрожащий свет упал на стол, превращая обрывки черновиков в нечто вроде хаотичной карты, которая вела в никуда. Рядом с рукописью лежала чашка с засохшими остатками кофе. Он поднёс её к губам, но вместо того чтобы пить, просто смотрел на пустую поверхность. В его голове звенели фразы, которые он не смог закончить, как эхо в пустой комнате. Он вышел из дома. Ветер поднимал снежную пыль, она касалась лица, заставляя щуриться. Его шаги были быстрыми, но неуверенными, будто он не знал, куда идёт. Сначала он свернул к набережной, но не задержался. Затем оказался у входа в книжный магазин. Замер перед витриной. Внутри кто-то листал книгу, но он не смог разглядеть ни лица, ни обложки. На углу соседнего кафе звучала музыка, приглушённая, как будто город пытался её заглушить. Он вошёл, заказал кофе и сел за дальний столик. Вокруг сидели люди - двое спорили о чём-то на английском, кто-то смеялся, а официант уронил ложку, её звон разнёсся по всему залу. Он достал из кармана ручку, но бумага, которая должна была быть в записной книжке, куда-то исчезла. Он посмотрел на свои руки. Они казались чужими. - Вы что-то забыли? - спросил официант, собирая пустую чашку. Он покачал головой, но на секунду замер, глядя на официанта, словно пытаясь найти ответ на вопрос, который даже не задал. Когда он вернулся домой, в комнате стало темнее, чем раньше. Он сел за стол, но ничего не писал. Просто смотрел на пустую страницу. Словно ожидал, что она заговорит первой. ...Когда он оторвался от страницы, она была заполнена. Но он не смог прочесть ни строчки. На следующий день рукопись была отправлена. Он смотрел, как курьер кладёт её в сумку, и чувствовал странное облегчение. Не потому, что он завершил работу, а потому, что она не принадлежала ему. Копенгаген снова укрылся снегом, и серый свет фонарей отражался в окнах его дома, как в воде.
| ||||