Сцена 1. Квартира Ее и Его. Он работает за ноутбуком. Входит Она.
Она (нараспев, как стих). Туман, бараны, мама, домой! Туман, бараны, мама, домой!
Он (не сразу отрываясь от компьютера). Что?
Она (целует его). Привет.
Он. Поесть принесла?
Она. А надо было?
Он. Ладно. Закажи пиццу.
Она. Извини. Совсем забыла о еде. Я под впечатлением. Ходили в интернат для подростков с особенностями развития.
Он. В дурдом, короче?
Она. Ну...
Он. Зачем?
Она. Мастер сказал, без посещения этого заведения нам не стать настоящими литераторами.
Он. Типо: весь мир - дурдом, а мы в нем пациенты?
Она. Точно. Так он и сказал. Другими словами только. Но у тебя гораздо поэтичнее.
Он. Я вообще поэт.
Она. Не примазывайся!
Он. Нафик надо! Столько лет учиться в институте писать стихи! Пустая трата времени. Рекламный слоган я и так сочиню. "Намажешь рожу, смотришься моложе!" Или "смотришься дороже"? Очень талантливый вариативный лозунг.
Она. Фи. (Набирает телефон.) Але, пицца? Пару Маргарит, пожалуйста, по адресу.... Да. На дом.... Ах, в базе? Спасибо, ждем.
Он снова работает. Она смотрит в окно и немного покачивается в такт какому-то ритму.
Она. Одна девочка, там, куда мы ходили, сидела, качалась и постоянно говорила эти слова: "Туман, бараны, мама домой!" Сказали, что раньше она была совершенно нормальная и жила дома, с родителями. Но что-то пошло не так. Я в шоке. Никак не могу прийти в себя.
Он. Забудь. Реальность ужаснее ужастика. Надо только внимательнее присмотреться. Но, чтобы быть счастливым, лучше не всматриваться, а сочинять мир самому.
Она. Ты - философ.
Он. И поэт.
Она. Не примазывайся! Ладно! Буду всматриваться только в тебя! О! Какая родинка! Сочиним мир, назовем ее сказочным островом и представим, что там живут идеальные сказочные люди. (Пытается его поцеловать.)
Он. Стоп, стоп! Дай закончу этот блок до Маргариты, и тогда я полностью твой.
Она. Как хочешь, милый. Я была готова ради тебя на все, а теперь уйду в себя. Туман, бараны, мама домой!
Она включает ноутбук. Читает. Настроение ее резко портится. Она начинает метаться по комнате. Он не сразу, но замечает метания.
Он. Ты чего?
Она. Ничего! Я - ни-че-го! Пустое место. Мое будущее ясно, как дверь. Представляю тебе: будущая училка литературы в средней школе. На большее я не способна! Указующий перст мне прямо так и тычет - ваше место с краю, барышня! Размечталась? А вот смотри-ка фокус: указующий перст сгибается и накрывает большой палец. Что?! Съела!?
Он. Ладно. Сейчас сохранюсь.
Сохраняет данные. Подходит к ней, обнимает, усаживает на диван.
Он. Давай по порядку.
Она. Я послала в литературный альманах два стихотворения....
Он. Так...
Она. Мастер сказал, что они написаны блестяще, на уровне серебряного века русской поэзии.
Он. Угу.
Она. Что угу? Ты даже их не прочитал, хотя я просила!
Он. Ты же знаешь, я не фига не разбираюсь.
Она. Все равно мог бы прочитать!
Он. Ты же мои программы не читаешь!
Она. Так я там ничего не понимаю.
Он. Вот!
Она. Что вот?
Он. Аналогичный случай.
Она. У меня-то все русским языком написано!
Он. Ладно, уговорила, почитаю. Дальше. Ближе к сути!
Она. Он так их хвалил, что я поверила, что это настоящее.
Он. И?
Она. И? Послала в Литературный альманах. И вот ответ от этой тупой редакторши!
Появляется редакторша.
Редакторша. Ваши стихи, если их можно так назвать....
Она. Как тебе? Если их можно так назвать!
Редакторша. ...слишком просты, банальны, в них нет изюминки, экзотичности, все это тысячу раз было до вас. А наш век требует живой, бьющей фонтаном струи, чего-то сильного, нового, неординарного!
Она. Сука! Извини, сорвалось.
Редакторша с презрением удаляется.
Он. Может, она в чем-то права?
Она. Че-го?!
Он. Может, ваш мастер ведет вас не туда? Сколько ему лет?
Она. Сколько бы ни было! Еще в шестидесятые, в расцвет, он общался.... Не важно! Искусство всегда или настоящее, или никакое, каким бы ни был век. Он понимает в поэзии несравненно больше всяких дур!
Он. Почему тогда не он - редактор литературного альманаха?
Она. А почему ты - не глава фирмы!?
Он. Главе фирмы фирму купил папа.
Она. Вот!
Он. Что?
Она. А редакторше место редактора купил ее бойфренд.
Он. О!
Она. Очевидно же. Иначе как объяснить, что она там сидит? Нет, объяснить можно, понять сложно! Развитием русской культуры занимаются люди, к культуре имеющие очень параллельное отношение. Может, их специально туда ставят, чтобы не было никакой русской культуры?!
Он. Если ты в курсе, что расстраиваешься? Слава богу, теперь каждый может нести свою культуру в массы в обход всяких бюрократов. Стихи ру, ютуб, самиздат, да мало ли.... Регистрируешься и несешь творчество пиплу, а он хавает, то есть, восхищается.
Она. Я? На стихи ру!? Ты хоть раз туда заходил?
Он. А зачем мне? Я хожу совсем на другие профессиональные форумы.
Она. А меня посылаешь на помойку. Там утонешь в море бездарной графомании. Кто тебя там найдет?
Он. Может, кто и найдет. А кто тебя найдет в альманахе?
Она. Его читают профессионалы.
Он. Предположим, профессионалы прочитали. Дальше что?
Она. Если они тебя оценят, то все, ты - поэт. Тебя печатают, переводят. И вообще.... Главное, чтобы профессионалы тебя оценили.
Он. Да? А я думал, главное, чтобы поэта оценили миллионы любителей поэзии.
Она. Миллионы оценили? Ха. Миллионы оценят, когда им каждый день будут на блюдечке подносить твое творчество и вдалбливать, что это хорошо.
Он. Бедный Александр Сергеевич. Оказывается, он не сам по себе хорош, а потому что всем нам вдолбили, что он - наше все.
Она. Только вот не надо, а? Во времена Пушкина все было в сто раз проще! Распространение было проще. Культура другая. Люди читали, думали. А теперь... Кому
вообще нужно настоящее искусство? Миллионы сидят и смотрят, как какой-нибудь чел показывает свою голую задницу в прямом эфире.
Он. Или даже передницу.
Она. Или как кто-то кого-то в морду, в морду. Их это устраивает. Им больше ничего не нужно. Их псевдоинтеллектуальный голод насыщен.
Он. Так тебе эти миллионы и не нужны. А своего читателя можно искать везде. В том числе, в соцсетях и на самиздатовских сайтах.
Она. Можно. Но что скажет Мастер, когда узнает? Он скажет - фи.
Он. Ну да, главное, что скажет Мастер! Если он против сетей, пусть тогда ходит и пробивает твою поэзию в альманахе.
Она. Он не будет пачкаться. Он презирает всех этих современных деятелей культуры.
Он. То есть, ему и так не сяк и сяк не так? Этакий последний реальный столп культуры, весь в белом и пушистом, не замаранный социумом. Пойми! Ему-то это дозволительно. Ему уже ничего не надо, скоро к праотцам и поэтам серебряного века. А вам-то жить в наших реалиях. Я считаю, что, по отношению к вам, внушая эти глупости про соцсети, он ведет себя просто подло.
Она. Не говори так о Сан Саныче! Он - ангел!
Он. Все! Меняем тему. А то у меня контакты уже перегрелись. Вообще, я привык к логичным поступкам, к оптимизации действия. Когда перед тобой стоит задача, то ты рассматриваешь варианты решения с точки зрения эффективности, быстроты, ну, и по другим параметрам. Находишь оптимальный и начинаешь действовать. А не ходишь по кругу от препятствия к препятствию. У тебя же с одной стороны табу от дедушки Мастера, с другой бюрократический шлагбаум. Так возьми и тупо обойди их! А ты вместо этого бубнишь, как дурочка: выхода нет, выхода нет!
Она. Дурочка?!
Он. А кто же? Сидишь и ноешь: "Ах, я не знаю, что делать, какие времена, какие нравы! Нет дороги настоящему таланту! Вот уйду в учителя литературы, я, великий поэт, почти Пушкин, и так вам и надо, живите без меня, без моей поэзии". Ну не дура ли дурой? И, главное, так будешь ныть всю жизнь, наступая на одни и те же грабли вместо того, чтоб обойти. Зачем?
Она. Ты злой.
Он. Да, я - не Сан Саныч, не был знаком с Евтушенко, люблю тупые стихи, типа, "Я хочу одного, чтоб вы сдохли, чтоб вы все передохли, твари". Изысканности мало, зато в точку. Блестяще написано!
Она (сухо). С твоими поэтическими вкусами я знакома. Еще продекламируй Быкова, Шнура или уж совсем про Олега с Оксаной.
Он. Да, и все перечисленное мне тоже очень нравится. Потому что смешно.
Она. Это не поэзия, а стихоплетство!
Он. Пусть.
Звонок в дверь. Он открывает, берет пиццу. Садятся есть, молча, сердясь друг на друга.
В это время на заднем плане высвечивается девочка Туман. Раскачивается.
Сцена 2. Он и она там же. Опять едят пиццу. Она читает маленькую книжку, сборник стихов Ахматовой. Он смотрит в планшет. Смеется.
Она. Что там веселого?
Он. Иллюстрация к нашему дискурсу на прошлой неделе. (Начинает читать вслух.) На небосклоне русской поэзии...
Появляется Редакторша.
Редакторша. На небосклоне русской поэзии засияла новая звезда. Девочке 13 лет. В 12 у нее открылось аутоиммунное заболевание, затронувшее мозг. Родители вынуждены были поместить ее в клинику для детей с особенностями развития.
Она резко вскакивает. Встает за его спиной и смотрит в планшет.
Редакторша. Но для настоящего таланта нет непреодолимых барьеров. Ее дар признали все столпы современного русского поэтического пространства!
Он. Русского поэтического пространства, траляля, траляля, я этих имен не знаю и знать не желаю.. Это сенсация... И дальше дают ее стих. (Смеется.) Это жесть.
Редакторша (с большим выражением).
Туман, бараны, мама, домой!
Зной! Вой. Пытка.
Жду. Чту. Затылок промок. Рыло дорог.
Рог. Стог. Гром.
Копыта стучат. Чернь. Червь. Чайки кричат.
Чад. Чат. Через чуму. Зачем?
Редакторша продолжает читать стих, но уже беззвучно, зато с большим пафосом.
Он. Зашибонско. Дальше не буду читать, можно?
Она. Можно. Зашибонско, точно! Вот она, живая струя. Фонтан с писающим мальчиком. Черный квадрат нарисован. Три раза за неделю посетители крали картину Малевича "Черный квадрат" и три раза сторож дядя Петя ее восстанавливал. Что происходит в мире?
Он. Рынок. Ценится то, что на сей момент необходимо обществу.
Она. Да нет же ж! Как ты не понимаешь? Все не так! Кто-то специально внедряет в офонаревшие бОшки общества, что именно это ему нужно!
Он. О! Теория заговора? Это не ко мне.
Она. Сволочи! Как вот с этим бороться?! Как?!
Он. Зачем бороться? Пишешь что-нибудь подобное и слава твоя!
Она. А я не говорю? Все время говорю. Пишу. Кричу! И вообще.... Какая гадость! Как можно вот это вот раскручивать?!
Он. Подожди. Только не кричи сильно. Ладно?
Она. Как можно не кричать после этого? Нужно на каждом углу повестить табличку: "Нет! Суррогат не пройдет!"
Он. Если будешь так говорить, люди начнут думать, что ты просто завидуешь девочке из дурдома 13 лет.
Она. Ненавижу тебя!
Он. Меня-то за что? Я просто предположил, что могут сказать другие. (Обнимает ее.) Я верю, что и ты напишешь когда-нибудь то, что будет в тренде.
Она (вырывается из объятий). Я никогда не напишу подобной чуши на полном серьезе! А только такое теперь в тренде.
Он. Ну и ладно. Пиши, что хочешь.
Она. А как мне зарабатывать на жизнь? Диплом через полгода, и все, ступай в мир.
Он. Я неплохо зарабатываю. Как-нибудь перетопчемся. Можешь не идти в училки литературы, если не хочешь.
Появляется Редакторша.
Редакторша. Продолжают поступать письма от любителей поэзии. Люди хотят знать все о новой Нике Турбиной. К сожалению, родители пока не дают на это согласия. И пока что мы знаем наше новое поэтическое все под лирическим именем Туман. Итак, новые поэтические жемчужины от Туман!
Появляется Туман.
Туман. Много путей. Муха. Муха. Попала. Пусти. Паутина.
Сцена 3. Он и она там же. Опять едят пиццу. Оба смотрят в телефоны.
Она. Ты знаешь, как завести счет, чтоб никто не догадался, что он твой?
Он. Интересный вопрос.
Она. Так можно?
Он. Ты ограбила банк?
Она. Это не мне.
Он. Кому?
Она. Вадику. Из нашей группы.
Он. Он ограбил банк?
Она. Пишет на заказ поздравления с днем рождения, с юбилеем и прочей фигней.
Он. Так что не оформит ИП? Налоговый процент небольшой, зато все в официозе.
Она. Я в детали не вникала. Он знает, что ты - программер. Думает, что ты знаешь, как обойти формальности.
Он. Раньше было проще.
Она. Знаю. Так что?
Он. Подумаю. Поспрашиваю.
Она. Эти суки миллионами в оффшоры! А тут три рубля спрятать нельзя!
Он. Что ты так нервничаешь из-за какого-то Вадика. О! Или не из-за какого-то?
Она. Надо было сказать, что это для Маши.
Он. Ты тоже заведи такой счет. И пиши на заказ поздравления. А что? (Она молчит.) Ах, ах! Пушкину работать тамадой. Опять я не в тему.
Она. Нет, в тему. Заведи мне такой счет. А заодно и Вадику.
Он. Может, вам совместный завести?
Она. Вадик - гей!
Он. Интересно. Еще недавно ты говорила, что он снимает квартиру с Машей. Теперь уже гей. Ты как-то помни, что врала в прошлый раз.
Она. Он - гей и снимает двухкомнатную квартиру с Машей. Так дешевле. Где парадокс?
Он. Ладно, ладно. Счета с меня.
Оба уткнулись в телефоны.
Появляется редакторша.
Редакторша. Дорогая мама Туман. Вы пишете, что не можете предоставить мне точную информацию о себе и местонахождении Туман. Это же не ее настоящее имя, верно? Вы пишете, что внимание средств массовой информации может оказать пагубное воздействие на здоровье вашей дочери. Я это понимаю, и все же... Вы должны осознавать, что Туман теперь - часть мировой культуры. Да, да, не только российской, но и мировой. Уже пять стран готовы напечатать произведения девочки-аутистки. Готовы платить неплохие деньги. Вам бы они очень даже пригодились. Пришлите мне ваш счет. Любой счет, пусть анонимный. Я всегда честна с клиентами, которых раскручиваю. Возможно, в итоге, вы пересмотрите свое решение не допускать к девочке СМИ. Две фирмы по производству духов и кондитерских изделий хотели бы снять Туман в рекламе. А это уже и вовсе хорошие деньги. С уважением и нетерпением жду ответа.
Он. Смотри, смотри, новые стишата от девочки Туман.
Редакторша переходит на Его сторону.
Она. Нет, нет! (Закрывает уши руками.)
Редакторша.
Сколько путей. Показало. Грозило. Приблизило. Звуком. Зачем?
Черный румянец. Чугунно, лукаво, не лечено. Холст перепачканный, ум искалеченный.
Делать вам нечего! Помнить вам нечего! Просто кричу, потому что не знаю, зачем.
Он. А что? Неплохо, неплохо. Что-то в этом есть. Даже смысл какой-никакой появился. Так дальше пойдет, стану фанатом Туман. Среди моих знакомых уже есть ее фанаты. Цитируют. (Смеется.)
Она. Замолчи!
Он. Да шучу, шучу!
Он хочет поцеловать Ее, но Она отстраняется.
Он. Что-то с нами не так.
Она. Со мной что-то не так.
Он. Я боялся тебе это сказать.
Она. Со всеми что-то не так! Это пугает!
Она вскакивает и убегает.
Сцена 4. Там же. Он работает. Она за своим ноутбуком.
Появляется Редакторша и Девушка, похожая на Туман (играет та же актриса), садится на диван с огромной коробкой конфет. Достает из коробки и ест круглые конфеты, похожие на ежиков.
Девушка (очень сексуально, облизывая шарики). Мультики. Полночь. Со мной на диване вкусные шарики Ежик в тумане.
Редакторша. Милочка! Ты играешь ребенка-аутиста. Не нужно посылать свои привычные флюиды мужикам. Это реклама рассчитана не на них, а на сумасшедших мамашек. Они озабочены здоровьем своих детей и перестали покупать конфеты. Наши клиенты теряют прибыли из-за тупой рекламы здорового образа жизни. Ты должна быть ребенком, а не женщиной, должна показать, что дите одиноко, и, когда оно не получает достаточно сладостей, его одиночество становится невыносимым. Мать после нашей рекламы нутром должна почувствовать, что она неправа. Она должна перестать думать о вреде сахара, а начать думать о вреде одиночества. Поняла?
Девушка. Смутно.
Редакторша. Что смутного? На словах - мультики, полночь - мы должны увидеть в твоих глазах дикую тоску и отчаяние, при этом ты должна точно копировать поведение аутиста. Со мной на диване - переходная фаза. Близится рассвет. Вот-вот взойдет солнце. И уже на шариках-ежиках ты должна сиять, как золотой телец.
Девушка. Что за золотой телец?
Редакторша. Что, в ЕГЭ не было золотого тельца?
Девушка. По химии? Не сдавала.
Редакторша. Читать надо, дитя, и интересоваться мировой культурой.
Девушка. Зачем?
Редакторша. И, правда. Незачем. Народная мудрость: много будешь знать, скоро состаришься. И никто тогда на тебя смотреть не будет, не то, что снимать. Кинут тебе какую-нибудь завалящую должность, и удовлетворись. Выплывай сама, как знаешь. Но я еще ему покажу, им всем покажу!
Девушка. Вы о чем?
Редакторша. Подрастешь, узнаешь. Давай. Новый дубль. Поехали.
Девушка уходит, повторяя фразу "Со мной на диване вкусные шарики Ежик в тумане". Редакторша остается.
Редакторша. Дорогая мама Туман. Вы недовольны тем, что я сняла в рекламе актрису в образе вашей дочери? Помилуйте. Если вы скрываете дочь, не идете ни на какие контакты, вы не оставили мне выбора. Мне казалось, мы обо всем с вами договорились. Я занимаюсь раскруткой, вы посылаете мне новые стихи и получаете деньги. Неплохие, заметьте, деньги. Я кручусь изо всех сил. А ваши стихи стали поступать все реже. И все они полны пессимизма, как раньше. Да, вначале это срабатывало хорошо. Нас не только печатали, но, плюс к этому, сердобольные люди посылали нам деньги. Но нельзя же все время петь на одной ноте. К нам потеряют интерес, если у нас не будет прогресса, развития. Сейчас ваша девочка снялась в рекламе, ну да, не ваша девочка, но кто об этом догадывается? Актриса подошла к роли со всей ответственностью, изучила материал, и довольно точно отобразила требуемые обстоятельства. И профессионально наложенный грим дает гарантии, что актрису никогда не узнают, обман не вскроется. Так что вам не за что беспокоиться. Хочу добавить еще о позитиве. Любителям поэзии, особенно в наше, такое непростое время, очень нужен позитив. Попросите вашу девочку. Пусть постарается. Если же нет, я найму профессиональных поэтов. Они изучат ее стиль, и напишут то, что нужно. Но часть денег будет уходить в чужие руки. Так что подумайте. Зачем вам терять доход? С огромным уважением к вам. Жду новых стихов. И подумайте о том, чтобы выйти из тени. Мы могли бы снять документальный фильм про Туман. Теперь, когда я сняла рекламный ролик, и он всем так понравился, мне вполне доверят снять короткометражку. А потом и на художественный фильм можно замахнуться. В штатах очень любят фильмы про реальных людей с проблемами. Можем даже на Оскар замахнуться. Подумайте.
Сцена 5. Туман сидит, качаясь. Рядом с ней Она, уткнувшись в телефон.
Она. Детка, оттого, что ты зовешь маму, она не придет. Проверено. Горьким опытом. Поверь! Беспросветная тоска везде. И только оптимисты, люди с какой-то странной психической организацией, могут вдруг увидеть во всем этом безобразии красоту. Какое-то выборочное зрение у них. Нам с тобой не досталось. Не повезло.
Она. Зря я пришла. Я ничем не лучше редакторши. Тоже пытаюсь извлечь максимум выгоды из ситуации. Ты не думай, я отдам эти деньги на благотворительность. Этому дому, или еще куда. Просто, я хотела доказать, что... Что же я хотела доказать? В этом мире никому ничего не надо доказывать. Не нужно тратить время на суету. А что же нужно тогда? Можешь мне сказать? Скажи мне, пожалуйста, Туман.
Туман. Туман, бараны. Бараны, туман.
Она. Что ты зациклилась на этих баранах? Нет никаких баранов! Ау, бараны! Стой! Или были бараны? Ты испугалась баранов? Смотри на меня! На меня! Мы все чего-то боимся и пытаемся закрыться от наших страхов религией, поэзией, книгами, сериалами. Но стадо все равно нет-нет, да и высунется из череды событий и надвинется на нас. Главное, понять, что оно не так страшно! Наше сознание и бытие ограничено нашими страхами. И если откинуть страх, кем бы мы могли быть! Ну! Посмотри же на меня, детка! Вот. Бееее! Представь, я - баран! Я же не сделаю тебе ничего плохого!
Туман (очень громко кричит). Мама! Мама! Мама!
Она ударяет Туман по щеке.
Она. Нет баранов! Нет! Они ушли!
Туман смотрит на нее почти осмысленно.
Туман. Ушли? Нет баранов?
Вбегает Редакторша, переодетая медсестрой, с уколом. Отталкивает Ее от Туман.
Редакторша. С ума сошла? Иди, иди отсюда. Ей нужен укол.
Она. Ей не нужен укол!
Туман. Мне не нужен укол!
Но редакторша не слушает и колет. Туман засыпает
Она. Что же вы наделали? Она же только что пришла в себя.
Редакторша. С ее диагнозом она не может прийти в себя.
Она. Кто вам сказал?
Редакторша. Доктор Смит никогда не ошибается.
Она. На этот раз он, вероятно, ошибся.
Редакторша. Неужели ты думаешь, что доктор Смит позволит тебе утверждать, что он ошибся?
Она. Его правота дороже здоровья пациента?
Редакторша. Думаю, лучшим вариантом тебе сейчас уйти и никогда не возвращаться. Иначе доктор Смит предложит ее родителям подать на тебя в суд за то, что ты ударила их дочь.
Она. Ей стало лучше от пощечины!
Редакторша. В наше гуманное время никто не позволит никому ни к кому применять физическое насилие.
Она. Лучше колоть пациентов и держать в растительном состоянии, соответствующем диагнозу доктора Смита?!
Редакторша. Не тебе судить о поступках и диагнозах доктора Смита. По твоим рекомендациям мы что, должны всех пациентов быстренько вылечить? И что тогда делать нам, высокооплачиваемым специалистам? Идти работать дворниками? Об этом ты подумала? Подумала, дрянная девчонка?
Она. Да кто вам позволил так со мной разговаривать?!
Редакторша. Ты позволила с собой так разговаривать!