Вещевой рынок кипел и бурлил как море в шестибальный шторм. Волнорезами высились торговые ряды, утлыми лодчонками бились в толчее носильщики со своими тележками. Призывая покупателей, орали продавцы, как потерпевшие кораблекрушение моряки. А над всем этим кружили толстые, сытые вороны, тщетно стараясь походить на своих морских собратьев - чаек.
Наверное, и у этого моря есть свой Нептун. Но это не грозный повелитель морской стихии с пылающим взором и трезубцем в руке. Отнюдь. Это маленький, толстенький директор рынка с мобильником в пухлой ручке и калькулятором вместо сердца.
Но не о нем сейчас речь.
К одному из прилавков бурный людской прибой выбросил мужичка в потертом пальтишке. Он тяжело с присвистом дышал, вращал ошалевшими глазами и так крепко держался за металлическую стойку будто чудом уцелел во время кораблекрушения.
Отдышавшись, мужичок стал рассматривать прилавок, к которому его вынесла стихия. Разнообразием тот не отличался: стандартные свитера, кофты, кожаные ремни, джинсы и т.д.
Продавщица тоже была стандартная: ярко накрашенная толстушка с пластмассовым стаканчиком кофе в руке.
Она равнодушно наблюдала за тем, как мужичок любуется промышленным воплощением солнечной Турции и древней китайской цивилизации.
Наконец она не выдержала и спросила:
- Вас что-то интересует?
Мужичок еще раз обвел взглядом прилавок и показал на свитер подозрительного голубого оттенка:
- Почем?
- Пятьдесят.
- А он мужской?
- А тебе для кого надо?
Мужичок поднял глаза на продавщицу. Природа явно поскромничала, наделяя его запасами нежности и любви к ближнему. И сейчас он совсем не намерен тратить их на эту крашенную женщину.
- Тебе-то какая разница? Спрашиваю - значит, надо. Пятьдесят рублей или долларов?
- Ты че, бл..., ох...ел, - осведомилась продавщица. - Это чистая шерсть. Конечно, баксов.
Мужик сделал большие глаза и начал накаляться.
- Слышь, Зин, - кричала тем временем продавщица соседке с другого торгового ряда. - Хорошо народ устроился. Ерунду он носить не желает. Ты ему подавай вещь фирменную, нулевую. Провези ее через пять границ, заплати таможенникам, дай на лапу милиции, поторчи на базаре в жару и холод - и продай ее за пятьдесят рублей.
Она отхлебнула кофе и крикнула мужику, все еще стоявшему в столбняке:
-Ты разверни, посмотри - какой он толстый. Для зимы в самый раз. И ворот высокий - никакого шарфа не надо. Рублей, блин. Х-эх...
И тут мужика прорвало. Он взревел, как трактор, застрявший в болоте.
- Долларов?!!! За эту тряпку?!!! Да вы совсем уже совесть потеряли, торгаши вонючие!!! На московских рынках вещи и то дешевле стоят!!
- Вот и езжай в свою Москву, - энергично отреагировала продавщица. - Нечего здесь шататься, скандалы устраивать. Не берешь ничего - проходи мимо.
- Жиреете, сволочи!!! - орал мужик, не слушая ее. - И так вон раскормила себя - за прилавком не помещаешься, а все мало! Когда уже нажретесь, скоты?!!! Тут молока себе не всегда можешь купить, а они, свиньи, жиром заплывают.
- Знаешь что, - взбеленилась продавщица. - Нет денег - иди отсюда! Чего приперся тогда?! На молоко ему не хватает! Иди, работай, чай, не инвалид - руки-ноги на месте!
- А ты что, работаешь, что ли?! Сидишь здесь целый день, пирожки жрешь, да водку лакаешь. Перетрудилась она! На пенсию ей пора, видите ли, - мужик рванул пальто, оттуда повалил пар. - Люди годами пашут, чтоб на пенсию заработать. А она тряпьем торгует и жалуется еще. Уже поперек себя шире, а ей все мало. Тут на лекарство не хватает...
- Нет, вы посмотрите на него, - продавщица раскинула руки, приглашая всех "посмотреть на него". Но и без этого призыва народ скапливался вокруг, привлеченный вокальными данными дуэта. - Стоит здесь, Богом обиженный! На лекарства ему не хватает! Сидел бы дома - и лекарства были бы не нужны. А то ходят тут - работать мешают.
- Я сейчас разнесу твою торговлю к чертовой матери, - мужик воинственно подступил к прилавку. Народ одобрительно загудел.
- Слышь ты, инвалид, - раздался голос Зинки с соседнего торгового ряда. - Я сейчас охрану позову - ты точно всю жизнь на лекарства работать будешь. А ну, давай, двигай отсюда.
Теперь одобрительно загудели продавцы.
Мужик бессильно выругался, махнул рукой и стал продираться через толпу к выходу.
Народ еще постоял, немного порассуждал о кровопийцах, сидящих на его, народа, трудовой шее и тоже стал расходиться.
Продавщица судорожно вздохнула и опустилась на стоящий рядом ящик.
- Не боись, подружка, - подошла к ней Зинка. - Прорвемся. Сейчас полтишок накатим и все путем будет.
- Нет, покачала головой толстушка. - Не будет. - На глазах у нее выступили слезы. - Не судьба, видно, мне торговать. Не получается.
- Да брось ты. Если на каждого идиота внимание обращать - никаких нервов не хватит. Не реви. Еще и на нашей улице апельсины зацветут, а? - Зинка пихнула подругу в бок.
Та замотала головой, слезы хлынули ручьем и толстушка уже не сдерживаясь зарыдала в голос.
- Уволит меня хозяин. За месяц ни одной вещи не продала. Ремень украли, джинсы украли, кофту испортили. Да на что мне такая работа? Встаешь ни свет, ни заря, крутишься как белка в колесе, за каждую копейку удавиться готова, - а он в конце еще и штрафует. Не могу я так больше.
Зинка вытащила из кармана мятый платок и сунула подруге.
- Ну-ну-ну, - успокаивающе заворковала она. - Успокойся. Где ты сейчас работу найдешь? Здесь хоть платят вовремя, да и побольше, чем в твоей школе. А остальное ерунда. Научишься. Не боги в горшки делают. Ты, главное, не зевай и все путем будет.
Толстушка высморкалась в платок и подняла на подругу заплаканные глаза.
- Нет, - тихо сказала она. - Вернусь я обратно. Пусть копейки, ну и что? Зато там меня уважали. А здесь любой алкаш в душу наплюет да еще и растереть норовит.
В это время виновник ее слез неторопливо шел к автостоянке и разговаривал по мобильнику.
- Слышь, Любань. Давай я лучше тебе денег дам - сама купи себе че хочешь. Ну их к ляду эти базары, только нервы себе мотать... Чего?.. Кипр?.. Ну хорошо, хорошо, поедем. Только ближе к августу - у меня на фирме дел полно... Да хорошо... Ну все, целую, до встречи.
Он подошел к красной "ауди" и достал из кармана ключи. Машина, словно узнав хозяина, нежно пропела и приветливо замигала фарами.