Перед вами сочинение датируемое приблизительно 2002-м годом, наконец то у меня дошли руки до рукописи, работаю я по настроению, которого некоторым работам в прямом смысле приходится ждать десятилетиями, дело в том что я не берусь за написание работы, её редактуры или даже написав половину бросаю на долгие годы из-за того что теряю "видение целостности картины". В качестве предыстории к рассказу добавлена миниатюра Gold сочинённая в 2010-м году на конкурс 2 кб. (на СИ). Миниатюра написана как самостоятельное произведение, но один из персонажей и сюжетная линия связывает эти две работы, причём изначально это не было задумкой автора, так само собой получилось. Вышло так что после анонимного конкурса я забыл опубликовать миниатюру на своей страничке, а вспомнив о ней добрался и до Перста Мидаса. Поймав волну настроения я отредактировал обе работы и выкладываю их вместе.
|
Gold
Вертолёт дал круг вокруг горного хребта, чтобы продемонстрировать хозяину расположившийся внизу комплекс сооружений во всей красе.
- Как видите, мистер Голд, установка полностью готова, - подрядчик заискивающе посмотрел в глаза заказчика, пытаясь угадать его настрой.
- Установка, вы этот горный городок называете установкой?! - восхищённый тон Голда развеял все волнения и подрядчик продолжил экскурс более раскованно.
- Да, мистер Голод, надо же было это как-то именовать. Установка включает в свой комплекс плотину электростанции, вот это энергонакопители...
- Это те самые мегааккумуляторы, на которые и ушли мои миллиарды?
- Да, если упростить, то так оно и есть, принцип действия схожий. Вот подстанция, а вот это непосредственно силовая часть, само сердце установки.
- Чёрт, напоминает этот... как его... синхо...
- синхрофазотрон?
- Он самый. Предыдущие "головастики" в белых халатах на мои субсидии построили такой вместо требуемого. Разогнал всех к черту!
- Да, сэр, в этой установке есть некоторые общие черты с синхрофазотроном, и не только внешние, ведь назначение устройства... О, нам пора садиться, ваша команда уже ждёт, о принципе работы учённые лучше расскажут, тем более по этой части я сам не силён, я всего лишь строитель. Установка готова к запуску, ведь как говориться - лучше раз самому увидеть, чем сто раз услышать.
- Мистер Голд, от имени всего инженерного состава и технического персонала рады приветствовать вас на центральном пункте управления установкой "Gold".
- А, так вот кому я должен выразить признательность за растранжиривание моих зелёных в неограниченных количествах. Надеюсь установку нарекли в мою честь, иначе это просто банально, никакой романтики.
- Да, сэр, именно так, в вашу.
- Ну, приятель, шепну по секрету, не для прессы... Кстати где они?
- Наблюдают с верхнего яруса, сэр, пока они ничего не слышат, микрофоны выключены.
- Отлично. Так вот, давным-давно моих предков именовали Cold, но знакомый нотариус, пара золотых и вот лёд обратился в золото. Так и ныне мы с вами обратим безродный металл в объект страсти миллионов!!!... Кстати, шампанское готово, лёд не забыли?
- Всё как вы распорядились, для обслуживания приглашен лучший ресторан, нам пришлось несколько перепланировать здание, но в нём теперь есть банкетный зал и шикарная кухня. Всё готово, ждём ваше добро на старт.
- А машинка то не подведёт?
- Мистер Голд, признаюсь честно, мы провели испытания, прежде чем рапортовать вам о готовности нужно было убедиться самим, слишком многое поставлено на карту.
- Ну, и где образец?
- Вмонтирован в фундамент установки, на удачу, и дабы только из ваших рук мир увидел первый продукт Неоалхимии.
- Превосходно. Запускайте!
Когда стих гул преобразователей и утихла мелкая дрожь под ногами, мистер Голд, практически физически ощущая, как камеры сверлят его затылок, облачился с помощью персонала в костюм для защиты от остаточного облучения и проследовав в камеру преобразователя извлёк образец. Ярко сверкающий слиток золота встретили бурными овациями.
- Поздравляем, мистер Голд! Блестящий результат! Целый килограмм золота из килограмма невзрачного свинца!
- Из килограмма свинца? - мистер Голд о чём-то на секунду задумался, но быстро опомнился.
- Всем шампанского! Когда сможем провести следующий сеанс? - шепнул он инженеру.
- Если бы были запасные энергонакопители, то через пол часа, а так, на аккумулирование нового заряда уйдёт свыше недели, это при условии полной нагрузки электростанции.
- Да, потрясающая себестоимость слитка.
- Сэр, мы вас предупреждали ещё в начале работы над проектом.
- Не суетись, приятель, я отдаю отчёт своим действиям. Я себя вписал в историю, и мне этого достаточно. Эй, всех прошу в банкетный зал, нужно как следует отметить событие!
Перст Мидаса
Уродливое здание, нахально располагавшееся по центру провинциального городишки, своим убогим видом уже более столетия наводило уныние на горожан. Оно, как бельмо на глазу, не давало покоя добропорядочным гражданам, мечтающим видеть на его месте новенький супермаркет или на худой конец общественную библиотеку, но никак не старую кузнецу, что нужно было снести ещё в прошлом веке. Конечно, в былые времена она, как и полагается, располагалась на окраине, но даже мелкие горда со временем проглатывают когда-то кормившие их фермы и прочие поселения в ближайшей округе, отвоевывая площади у ветхих строений под прекрасные жилые и муниципальные комплексы, прославляющие своим видом родной край, а тысячу раз проклятая кузница с её сумасшедшими хозяевами и не собиралась сдаваться. Конечно, самые заинтересованные горожане довольно потирали руки от мысли, что владельцы злополучной недвижимости, братья, с наибанальнейшей фамилией Джонсоны, на грани банкротства, а кое-кто даже самонадеянно строил планы по улучшению городского пейзажа расчисткой площадки под строительство чуда современного зодчества. По мнению всего населения города, за минусом двоих, все беды родного края, без исключения, как раз кроятся в кузнечном проклятье, якобы здание отпугивает туристов. Но на самом деле лакомая строительная площадка и являлась самым примечательным местом в этом захолустье, точнее события, творящиеся в ней.
Ни для кого из горожан не секрет занятия братьев Джонсонов - они планомерно проматывают деньги, доставшиеся в наследство от папаши, устраивая практически ежедневные, точнее ежевечерние попойки и примерно раз в месяц совершая закуп продуктов, да получая на почте бандероли с оборудованием для своих дурацких опытов на не мене дурацкой машине, что построил их отец. Дурацких, потому что они с ослиным упрямством продолжают дело, которое свело в могилу Джонсона старшего. Далеко не является секретом и само это дело. Кузнец Джонсон старший увлекся средневековой алхимией в тот самый день когда неудачно прибитая над дверью кузнецы подкова свалилась ему на голову, вызвав феерическую галлюцинацию в виде кружения вокруг его чела десятка золотых подковок. Неизвестна доподлинно достоверность этих сведений, но о проклятой кузнице именно так начинают рассказ своим отпрыскам более половины горожан. Другая же половина, более набожная, начало мнит куда мрачнее: якобы когда та подкова тюкнула кузнеца по темени он богохульно заорал в сердцах "чёрт меня побрал!", да так громко, что тут же и явился сам Дьявол, и пообещал Джонсону старшему в обмен на душу дар обращать любой металл в золото, но как и свойственно лукавому, обманул, золотым железяки являлись пока не покидали пределы проклятой кузнецы, оттого и сошел с ума папаша Джонсон, потратив всю жизнь на избавление от этого "побочного эффекта". В любом из вариантов басни нравоучительная мораль имела свойство распространятся на всех жителей городка в виде благоговейного ужаса к проклятому зданию и непреодолимо стойкого желания избавиться от него на веки вечные.
Ненависть к самим обитателям кузнецы имела и вполне мирские, не мистические, предпосылки. Мать Джонсонов умерла рано, а в силу увлечённости папаши делом всей своей жизни мальчики целиком и полностью были предоставлены сами себе, воспитываясь бурьяном, произрастающем на заднем дворе, да соседскими собаками, кои хотя бы временами указывали сорванцам что не всё в этом мире им дозволенно, рискуя навлечь на себя излишнее внимание мстительных бездельников. Не мало собачьих жизней пало на жертвенный алтарь становления личности Джонсонов, причём, послужной список далеко не ограничивался одной гавкающей живностью, имели место массовые репрессии мяукающей, щебечущей и прочей нашей меньшей братии. Да что говорить?! И самим достопочтенным гражданам регулярно перепадало от воинствующей парочки, а особо неудачливые, имеющие несчастье оказаться не в то время не в том месте и поныне нередко получают трёпку. Старший из забияк, Том, очень любит чесать кулаки об чью-нибудь челюсть или нос, но если и быть битым, то лучше уж Томом, младший тихоня Питер любит действовать головой, не в смысле коронного удара, хотя никто не сомневается в крепости его лба, Питер в расправах над обидчиком весьма изобретателен.
Зрелость нисколько не изменила братьев, разве что они стали заняты продолжением дела отца, а значит имели меньше времени на отравление жизни горожан, но сей факт не воспринимался как положительный, вероятно из-за масштабов регулярных вечерних дебошей, да и не к лицу добропорядочному гражданину воспринимать положительным занятие незнамо какой ерундой, вместо того чтобы устроиться как все благоразумные люди на приличную работу. К счастью днём братьев не видать и не слыхать, до обеда они по обыкновению спят, потом возятся со своей дурацкой машиной, и уже к вечеру напиваются. Том, дойдя до одному ему ведомой кондиции отправляется "на охоту", шататься по городу, и горе тому, кто встретиться у него на пути. Ещё один положительный момент так же упущен горожанами: с наступлением темноты в городе воцаряется негласный комендантский час, вся молодежь смирно сидит по домам, под присмотром родичей, вгрызаясь от скуки в гранит науки. Потому-то популярности городской библиотеки позавидовала бы даже её коллега из мегаполиса. Питер изредка тоже совершает "набеги" на мирное население, но его вылазки как редки, так и особенно запоминающиеся. По-обыкновению же он к вечеру накачавшись горячительным не меньше братца, принимается за опыты с машиной. Все уже прошедшие опыты естественно неудачны, и несколько раз даже катастрофичны, но, увы, для некоторых, питающих особую надежду, лишь для здания. Уже прогремело не менее десятка взрывов, черепица цела лишь над ценным оборудованием и над самой машиной, и то кое как поправлена, все стёкла выбиты, порой даже вместе с рамами, весь двор усеян осколками стекла и кирпичом. Самыми целыми помещениями в кузнеце были лишь спальни, где, по сравнению с остальным, царил почти образцовый порядок. Ремонт братья осуществляли только по мере необходимости, что-то заколочено досками, где-то немного новой кладки, но всё носило временный характер, благо недостатка помещений они не испытывали и после очередного разрушения, когда уже легче было сломать, чем наладить, оборудование переносилось под другую крышу. Сам Питер взрывы пережил вполне благополучно, даже не единой царапины. Не даром говорят, что пьяному и море по колено.
Ныне машина нашла пристанище внутри бывшего плавильного миницеха. В углу штабелями уложены свинцовые бруски, отлитые ещё Джонсоном старшим, каждый вечер гора уменьшалась на один брусок, но остаток был ещё солидный, к тому же в противоположном углу складировался так называемый "отработанный материал", состоящий из таких же свинцовых отливок, но уже хаотично набросанных. Свинец из первой кучи ничем не отличался от второй, но Питер из-за своеобразного суеверия никогда не использовал слиток больше одного вечера. Машина располагалась у внешней стены, чтобы нанести наименьший урон зданию при вероятном взрыве, а вид у неё видимо действительно дурацкий. Хаотический набор разнообразного железа, фаршированного электроникой, более всего напоминал, если присмотреться издалека, обыкновенный микроскоп. Огромный цилиндр с торчащими во все стороны то тут, то там, то ли антеннами, то ли рычагами, нависал над столом-консолью, где и устанавливался подопытный образец. Цилиндр смахивал на громадный указательный палец, угрожающе тычущий в ни в чём неповинный свинцовый брус, видимо за это сходство Питер и окрестил машину "Перст Мидаса". Хитроумная конструкция "Перста" по задумке должна генерировать и фокусировать на образце специальное излучение, которое должно изменить структуру металла и его химически состав.
Если бы Питер не был так увлечён первоочередной целью своей работы, то мог бы трезво осознать и оценить сколько он создал попутных открытий и изобретений, а так же все возможности своего детища, то наверняка бы мог заслужить Нобелевской премии, ну, или хотя бы не мало заработать на продаже патентов на технологии. Но основная цель сулила то, пред чем меркли любые награды и барыши. Как не удивительно, но за последние месяцы машина была приведена в идеальный порядок, отлажены все узлы, изготовлены недостающие части, устранены недочёты. Машина работала, но только не выполняла главного своего предназначения и проблема крылась уже не в оборудовании, а в её настройке. Да, именно над нужной настройкой бились братья последние месяцы своего долголетнего труда. Точнее бился Питер, экспериментируя с различными режимами, а Том, по негласному соглашению, удалялся вечерами из дома, чтобы не мешать брату работать.
Каждый вечер Питер проводил своеобразный обряд, он брал одну из отливок из "новой" кладки, прежде чем установить на стол предварительно чмокал брусок на удачу, выставлял на щитке управления режимы, которые по его мнению и предварительным собственным расчётам, что проводились днём, должны дать положительный результат, тщательно заносил в тетрадь все параметры, затем подходил к центральному рубильнику и дёргал его с азартом игрока, словно за ручку "однорукого бандита". После первой попытки начинались метания из угла в угол, новые поправки в тетрадях с расчётами, пока ещё не очень злобное осмысленное бормотание и прикладывание к бутылке со спиртным. Ближе к утру количество дёрганий рубильника, ругань и её фоновый уровень возрастали пропорционально обращению к "стимуляторам мыслей" на спиртовой основе, а выставление режимов становилось всё менее осознанным доходя в конце до банальной "угадайки". Машина гудела, мерцала контрольными лампами, подтверждающими исправность и работоспособность отдельных блоков, но свинец так и оставался свинцом. Совершенно вымотавшись под утро Питер выключал машину, брал брусок со стола и по пути в спальню швырял его в злополучный угол, к отработанному материалу.
Примерно к этому же времени возвращался домой Том, если не засыпал где-нибудь по дороге. Его поведение может показаться странным, в самый ответственный момент он бросал брата одного, ради праздного шатания по городу. Но кто лучше знает друг друга если не родные братья? Питер любил думать в одиночестве и очень бурно воспринимал каждую очередную неудачу, когда у него что-то не получалось и он не понимал почему его раздражало всё вокруг. Братья благоразумно договорились что лучше они подерутся с кем угодно, но не между собой. Нервозность Питера понять можно, его эксперименты уж очень напоминали поиски иголки в стоге сена, ибо требовались расчёты с такой высокой точностью, что ныне таких вычислительных машин ещё не существует. Собственная беспомощность приводила Питера просто в бешенство. Тому конечно же очень хотелось присутствовать при первом удачном опыте, он много раз рисовал эту картину в своём воображении (не смотря на внешность туповатого громилы оно у него имеется), он жаждал разделить с братом восторг первого успеха, но его присутствие на вечерних опытах ничем не могло помочь делу, а Питеру так и вовсе мешало. Но если у кого создалось впечатление что машина целиком держится на Питере, то он ошибается. Начал расчёты, чертежи и даже построил некоторые узлы Джонсон старший, Питер дорабатывал и совершенствовал расчёты отца, изготовлял вручную множество электронных блоков, Том же талантливый слесарь, просто золотые руки, заведовал всей механикой, изготовление которой не редко требовало ювелирной точности. Множество нестандартных деталей требовали изобретательности и смекалка Тома не раз выручала. Братья намного опередили промышленность по уровню точности изготовления деталей, но несмотря на громадный прогресс дело всей жизни так и не сдвигалось с мёртвой точки, что подстёгивало пьянку, а припадки отчаяния дебоширские настроения. Практически каждое утро тяготило обоих братьев тяжелым похмельем.
* * *
Очередное утро Том встретил в состоянии крайне невероятном, он очнулся от боли в носу! Не6сколько минут он ничего не соображал, рассудок медленно всплывал из небытия, в котором так старательно был утоплен накануне вечером, наконец, способность воспринимать окружающую реальность вернула часть своего функционала и Том начал осматриваться. Он лежал на полу на животе посреди дверного проёма, упираясь носом в нечто твёрдое, похоже в своей спальне, точнее только верхняя, а учитывая горизонтальное положение, передняя часть его тела находилась в спальне, ноги же так и остались в коридоре. Автопилот вчера подвёл его самую малость, буквально пару метров не дотянул до кровати, но бывало и хуже, часто он просыпался где-нибудь под забором, а однажды вообще уснул подперев собой дверь полицейского участка, транспортировать его в таком положение дело не только бесполезное, но и весьма опасное для собственного здоровья, потому шерифу в ту ночь пришлось ночевать на рабочем месте.
Понятно, что Питер не стал перемещать брата в таком недвижимом положении, но беспокоило другое. Что с носом? Вероятность того, что в городе нашелся смельчак, ставший причиной этой боли, настолько стремилась к нулю, что версия даже не дожила до рассмотрения. Ощупав нос рукой, Том обнаружил что любимый орган обоняния расплющен и свёрнут на бок. Посмотрев на пол Том узрел причину такого неприятного явления. Перед ним лежал один из опытных образцов, свинцовый брусочек из плавильного цеха, в который всю ночь он упирался носом. Затёкший нос начал отходить, на миг показалось что в нём действительно что-то сломалось, боль противно ноюще пульсировала, мешая сосредоточиться на отборной ругани ещё окончательно не пришедшему в себя разуму.
О, подчерк пакостника Том отлично знал! Он злобно взглянул на мирно спящего в свей кровати Питера, расплывшегося во сне в самой самодовольной своей ухмылке, едва не обнажающей коренные зубы. Вчера он опять провозился допоздна с машиной, и видимо добрался до спальни позже Тома, так что ему пришлось через него перешагивать, и он не упустил возможность отомстить за причинённые "неудобства", а потом завалился на постель прямо в одежде. Том ещё лежал на полу, поражаясь своему словарному запасу из неформального лексикона и пялился в пол на подло подсунутую под нос железяку, как вдруг все рулады оборвали выплывшие из подсознания шесть букв, рассудок ещё долго вспоминал что означают эти буквы, а глаза уже скосились и впились в слиток, сверкающий блестящими желтыми краями.
* * *
Бурное похмелье затянулось на неделю безудержного гуляния. Винный запас, припасённый специально для такого знаменательного события, с годами солидно разросся и братья сочли своим долгом его уничтожить подчистую. Жители города не разделяли настроения братьев, не только по неведению происходящего на кузнеце, Том пропустил несколько своих ночных "прогулок" и все замерли в томительном напряжённом ожидании, как перед взрывом. Как показывал опыт, когда случалось подобное ранее, а такое случалось когда братья настраивали очередной особо сложный агрегат, позабыв про еду и сон, а тем более про выпивку (конечно, доподлинно знать того горожане не могли, но догадывались и утешались сплетнями), после завершения работ Том навёрстывал упущенное буквально за один вечер. Так что облегчённо вздохнули только самые недальновидные, остальные горожане морально подготавливали себя к крупномасштабному погрому, и даже гробовщик засуетился в предвкушении вероятной прибыли.
По городу поползли зловещие сплетни. Одна версии краше другой, но ни один сплетник даже в качестве бреда не отпустил предположения хотя бы немного близкого к реальности. Самая правдоподобная озвученная мысль гласила, что братья Джонсоны собрали станок для печатания фальшивых купюр, да такой искусный, что подделку не отличить от оригинала. Пришла она в голову бакалейщику после визита к нему самого Питера, которого горожане видели в дневное время суток чуть ли не реже чем привидения или НЛО. Причиной подобного умозаключения явился не только небывалый акт погашения всей задолжности Джонсонов перед магазином, но покупка в крупных количествах самой дорогой снеди, обнаружившейся на прилавках и в загашниках, а сокрушительным добивающим звенящим апперкотом оказались щедрые чаевые, которые лишили как минимум на полчаса бакалейщика дара речи и навыка передвижения. Отлепившись таки примерно через час от прилавка тот помчался прямиком в банк, предъявив на экспертизу все купюры, полученные от Питера. Попутно бакалейщик сбивчиво объяснял встречным причину своего состояния и спешки, потому, несмотря на компетентное мнение хозяина банка и его экспертов об оригинальности банкнот, очередная сплетня обрела жизнь и ещё долг заставляла добропорядочных граждан бледнеть до кончиков волос.
Вести о несостоятельности банкротства братьев Джонсонов подорвали душевное состояние и аппетит многих мечтателей, но окончательно всех добил Том, явившись в местное почтовое отделение среди бела дня, в состоянии возмутительно трезвом. Он скупил все имеющиеся более-менее свежие газеты, а так же все деловые журналы и ежегодники по два экземпляра каждого. Перебрав все варианты горожане сошлись на благоразумной и оптимистической версии: в ходе своих опытов Джонсоны что-то наконец изобрели и теперь пытаются это выгодно продать. Версия казалась наиболее правдоподобной, возможно, потому что не так далека от истины.
Как показывают законы природы у всего имеется предельная ёмкость, так, после недельной попойки, братья Джонсоны испытали небывалое отвращение к спиртному, зарекшись не прикасаться к пойлу больше никогда. Протрезвев, братья занялись налаживанием своего быта, Питер решил что пора привыкать к образу жизни самых богатых людей на земле. После отчистки всех помещений на свалку так же было выброшено всё содержимое холодильника, да и самому агрегату грозила в скором времени подобная учесть, а пока он довольно урчал, охлаждая самую дорогую снедь, что когда-либо бывала в его недрах. Так же Питер прикупил одежды и прочих дорогих мелочей. Такими темпами их бюджет мог протянуть от силы пару месяцев, но это уже не волновало братьев. Они, получив уйму свободного времени принялись украшать своё жильё, особенно Тому понравилось изготовление золотой утвари, он вскрыл склад с хранящимися в нём эскизами, большинство которых принадлежало руки его отца. Старший Джонсон славился изготовлением гениальных отливок, ему часто заказывали различные предметы из благородных металлов, а тот, в свою очередь, не испытывая дефицита в подававшем в его глазах надежды металле, предоставлял эскизы отлитые из свинца, а уж после одобрения заказчиком изготовлял оригиналы. Том планомерно озолотил с помощью машины наиболее любимые творения отца, эти предметы являлись чуть ли не единственными игрушками их детства, а так же он не забыл о любимых творениях своих рук и Питера. Бывало они помогали отцу, несмотря на занятость он успел передать сорванцам секреты ремесла. Технология не отличалась мудреной сложностью, хоть и простой назвать её тоже нельзя. Сначала изготовлялся макет из воска, потом обмазывался глиной, при просушивании формы воск расплавлялся и выливался по специально оставленным желобам, что позволяло использовать его вторично, потом в форму заливался легкоплавкий свинец, и она после остывания металла разбивалась, потом обтачивались лишние приливы и неровности, а после шлифовки по этому образцу уже изготовлялась более точная форма, для благородного металла. Владение Мидасовой машиной позволяло избежать стадии повторной отливки, после доводки свинцовые эскизы помещались под чудодейственный луч аппарата. Дом заполнился золотыми изысканными канделябрами, ажурными пепельницами, блюдами и столовыми приборами.
* * *
После того как спал приступ золотой лихорадки братья наконец призадумались над тем как сбывать золото. Конечно, если закончатся деньги, всегда можно снести в скупку пару канделябров, но бредовая мысль сбывать золото тоннами на местном рынке никак не вязалось с желанием сохранить природу происхождения металла в тайне. Как уже было упомянуто ранее, Том предпринял поход на почту, откуда притащил кипу газет и журналов. Братья принялись за прессу. В первую очередь их конечно же интересовала информация и объявления делового характера, но они не шарили лихорадочно по разделам, а неторопливо тщательно изучали каждую страницу, восполняя внушительные пробелы своей осведомлённости о мировых событиях и светской жизни. Перед каждым из братьев высилась стопка своих экземпляров, они синхронно читали один и тот же журнал или газету, попутно обсуждая его между собой. Каждая публикация прочитывалась от корки до корки, после чего зашвыривалась в угол, а если имела мало-мальски заинтересовавшие страницы, то те безжалостно выдёргивались из неё и листки складывались в стопку на журнальный столик, заполненный закуской и напитками. Питер после последней попойки налегал на цитрусовые соки и шоколад, а Том жевал солёный крекер, запивая томатным соком, вызывая этим насмешки брата. Питер не разделял гастрономических пристрастий Тома, особенно при таком количестве деликатесов, но каждому своё.
- Смотри страницу тридцать семь! - воскликнул Том, листая очередной журнал. Питер открыл указанную страницу, рубрика красовалось заголовком "Глупости со всего света", но недоумение быстро прошло, как только он увидел название статьи.
Неоалхимия или шарлатанство?
Миллиардер Джереми Голд, личность хорошо известная в узких кругах своими весьма эксцентричными выходками, снова порадовал мир сенсационным заявлением. Мистер Голд ныне замахнулся на святая святых экономики! Он заявляет что построил машину, которая может превращать свинец в золото! Мнение компетентных источников к этому вопросу длительное время было однозначным, вся затея Голда лишь фарс и умелая игра на бирже. Действительно, независимые аналитики подтверждают что корпорация Голда начала продажу некоторых золотоносных месторождений, принадлежащих ей и скупку акций предприятий, связанных с переработкой свинца.
Но слухи так бы и остались слухами, если бы сам затейник Джереми не организовал публичную презентацию своей машины, на которой имел счастье побывать ваш покорный слуга. Представьте огромный комплекс промышленных сооружений, находящийся в горах, плюс электростанция, способная обеспечить электроэнергией целый город среднего размера. И всё это добро работает только для того чтобы превратить один килограмм свинца в килограмм золота!
По словам научного руководителя проекта "Gold" (именно так пафосно называется этот "золотопромышленный" комплекс) машина генерирует излучение, способное сорвать три лишних электрона с орбиты атома свинца, от чего изменяется химический состав материала, именно в три лишних электрона пролегает пропасть между этими двумя металлами. Припоминая средневековых алхимиков мною был задан резонный вопрос - Почему тогда не превращать в золото ртуть, эти элементы ближе друг к другу и следовательно обрабатывать её будет легче? Руководитель похвалил меня за эрудицию, но заметил что обработка ртути сопряжена с рядом сложностей, потому как предлагаемый материал в качестве исходного не только опасен для жизни человека, но ещё и весьма дорогой сам по себе, а значит, не рентабельный. Кстати, о рентабельности, выяснилось что нынешняя производительность чудо машины Голда один слиток в неделю! И это в купе с затратами энергии целой электростанции всего за один сеанс! Конечно же руководитель проекта, по не оглашенным причинам пожелавший остаться неизвестным (конечно, учённому ещё жить и жить, а тут такое клеймо!), уверил что такое потребление энергии явление временное и работы над усовершенствованием машины продолжаются, а презентация лишь демонстрирует мировой общественности, что труды многих учённых мужей прошлого не пустые мечты и осуществимы на практике. Так же он отметил забавную закономерность, например в периодической таблице элементов олово находится в одном столбце со свинцом, а серебро в столбце с золотом, и количество электронов между оловом и серебром так же отличается всё в те же три единицы. Учённый муж утверждает что с помощью машины можно получать не только золото, следующим их шагом будет добыча серебра, для чего требуется лишь рассчитать правильные режимы, а в отдалённом будущем можно будет перерабатывать любой материал, к примеру, добывать золото из промышленных отходов и мусора (смею заметить - весьма смелое заявление).
"Мы вступаем в эру, когда сказка становится наукой, в эру технологий, превращающих самые сокровенные мечты человечества в реальность!"
Вот на такой оптимистической ноте закончил официальную часть своей презентации мистер Джереми Голд, после которой гостей естественно ждал замечательный банкет и развлекательная программа (замечаний к двум последним у меня не возникло).
После помпезной презентации мнение специалистов разделились на два лагеря, можно так сказать на пессимистов, придерживающихся первоначальной версии что это блистательный крупномасштабный блеф, и оптимистов, поверивших Голду, надеясь на дальнейшее совершенствование машины. Но опять же независимые аналитики выразили общее солидарное мнение, что на улучшение машины по самым скромным подсчётам уйдёт не одна сотня лет. Так что господа, мировой финансовый кризис в ближайшее время нам не грозит.
Но мистера Голда не смущают мнения специалистов, он уверенно заявляет, что за машиной будущее человечества. Мало того, он призывает к сотрудничеству неоалхимиков, суля огромное вознаграждение за любые удачные разработки в этой области. А за работоспособный агрегат, превосходящий по производительности его собственный, Джереми Голд готов отдать всё своё состояние. Но мистер Голд не учёл одного, тому, кто преуспеет в данной области не нужны будут деньги. Так что предлагаю номинировать Голда на звание самый большой оптимист.
Ваш покорный слуга, спецкор, Антуан Лорейн.
|
- Действительно, зачем продавать утку, несущую золотые яйца, - прокомментировал Питер и безразлично швырнул журнал в угол.
- Слушай, Питер, - Том разглядывал фотографию Голда в конце статьи, - зачем такому человеку со всеми его миллиардами эта машина? Ведь у него есть всё, он самый богатейший человек в мире. Наверно, правду говорят, что чем богаче человек, тем жаднее.
* * *
Ещё несколько дней прошло в изучении прессы. Как оказалось продать крупную партию золота не так уж и просто. Питер начал нервничать, а Том снова завёл разговор о Голде.
- Если бы была возможность поменяться с ним местами, я бы это сделал, Питер.
- Ты опять за своё, Том! Сколько повторять, у нас в руках самое большое богатство, а ты его хочешь променять на каких-то пару миллиардов?!
- Но, Питер, сколько нам ещё горбатиться, а тут уже всё готовенькое. Разве нам с лихвой не хватит этих денег?
- Дело не в жадности, Том, деньги это пшик, а бесконечный их источник, это иное. Тем более ты забыл что на эту машину сгубил всё свою жизнь наш отец?
- Вот именно, Питер, всю жизнь сгубил и не видел счастья. Мы ещё молоды, нельзя упустить этот шанс.
- Замолчи! - Питера бесило нытьё брата. - Мы столько вложили в нашу машину, столько потратили сил, а когда осталось уже немного ты хочешь всё бросить?! Потрепи немного, будет у нас и слава и богатство, будет всё что пожелаем! Знаешь почему этот Голд при всех своих деньгах строит машину?
- Ну, наверное чтобы быть ещё богаче.
- Нет. Машина, это нечто большее, это свобода, независимость, это стабильность!
Том непонимающе развёл руками.
- Вот, - Питер вручил брату золотой слиток, - выброси его в окно.
Том размахнулся от всей души пред броском и зашвырнув снаряд в указанном направлении снова вопросительно уставился на Питера.
- Что ты чувствуешь?
- А что я должен по твоему чувствовать выкинув эту чёртову железяку?!
- Вот! - Питер расплылся в ослепляющей улыбке. - Для тебя это чёртова железяка, а Голд бы сейчас сиганул в окно, вслед за ней. При всех своих деньгах Голд трясётся над каждым центом, пуще смерти боится банкротства или краха одной из своих компаний, боится что ураган разрушит его заводы или потопит суда с ценным грузом, боиться паники на бирже, падения акций, инфляции, мошенников, старающихся его обокрасть! Голд хочет спокойной жизни. Хочет чтобы для него как и для нас эта железяка была чёртовой и ничем больше. Мы с тобой самые счастливые люди на свете! Нам плевать на курсы валют и экономическую политику, плевать на любые материальные потери! У нас всегда будет столько, сколько нам нужно, потому что для нас это равно этому.
Питер подошел к столику с аптечными весами и положил на одну чашу слиток золота, а на вторую такой же слиток свинца. Том смотрел на весы, завороженный речью брата. Чаши качнулись, стрелка отклонилась в одну сторону, потом в другую и замерла точно на середине шкалы.
- Это равно этому... Что?... - Питер бросил машинальный взгляд на весы и в миг изменился в лице, побледнел, а его ноги подкосились, он чуть не потерял равновесие, пробормотав прежде чем рухнуть в кресло. - Не может быть...
* * *
Питер с остервенением пилил ножовкой золотой брус, зажатый в тисы, не обращая никакого внимания на окружающие его токарные, сверлильные и фрезерные станки. Наверное приговорённый к смерти узник с меньшим энтузиазмом пилил бы решетку своей камеры.
- Питер, в чём дело?
- Не может быть. Не может быть. - бормотал Питер вместо ответа, игнорируя вопрос брата.
- Да в чём дело, чёрт возьми! - Том потерял всякое терпение и отпихнул брата от верстака.
- В чём дело? Ты что, не понял?! Объём бруса не изменился, значит золотой слиток должен быть тяжелее свинцового. Ведь плотность золота почти в два раза больше!
- Но ведь мы сорвали целых три электрона, атомный вес должен стать меньше, как и вес самого бруса?
- Видимо так раньше и было, свободные электроны порождали неконтролируемый поток энергии, что приводило к взрыву. Но я справился с этим. А плотность материала у золота выше, атомы расположены ближе друг к другу, следовательно, вес больше.
- Так что, мы создали золото с меньшей плотностью чем у природного?
- Нет! Такого не может быть.
- Тогда вероятно в слитке образовались пустоты, ведь лишняя масса не появится ниоткуда.
Питер отпихнул Тома с дороги, и снова схватился за ножовку. Жгучие любопытство и досада подстёгивали работу. Пару мгновений и половина бруса со звоном свалилась на пол слесарки. Подтвердилась самая страшная догадка Питера, распил красовался свинцовым оттенком, и лишь края обрамляла тончайшая золотая корочка.
Следующие недели опытов не увенчались успехом, машина не желала проникать своим излучением в свинец глубже, упрямо создавая лишь корочку независимо от интенсивности, уровня энергии и времени выдержки заготовки на столе, верхний слой появлялся буквально за секунды, а следующие часы не давали никакого результата. в конец выбившись Питер снова сорвался и запил, проклиная "дурацкую машину для позолоты".
* * *
Очнувшись от запоя Питер увидел Тома, нависающего над ним с озабоченным видом.
- Питер, эта чёртова машина загоняет нас в могилу вслед за папашей. Прости, Питер, но я принял решение за нас обоих. Я связался с Голдом и он скоро будет тут. Если не удастся его облапошить и он раскусит недостаток нашей бандуры, то мы всё равно загоним ему её за приличную сумму, к тому же я тут почитал научный журнальчик, многие наши разработки тоже принесут не малые барыши. Не знаю как на счёт миллиардерства, а миллионерами мы точно будем...
- Слушай, Том, мы могли бы делать тонкие пластины и на худой конец соскребать с них позолоту.
- К чёрту пластины! Сколько бы не дал Голд, нам этого хватит на всю жизнь. Давай, вставай, хватит гнить около этой чёртовой машины, нас ждут деньги и развлечения! Мне надоело прозябать в этом захолустье!
- А он нас не кинет?
- Не сможет, Питер, я выслал ему чертежи и всю документацию, чтобы его инженерики оценили работоспособность нашей малютки, и он убедился, что это не развод.
- Всю документацию?
- Расслабься, Питер, всю, кроме режимов работы, так что даже если они построят копию, толку от этого не будет, пусть до упада пытаются повторить наш трюк, Джек пота им не видать.
Питер лениво потянулся, состроил гримасу, совсем как в детстве, когда готовил очередную пакость, и поднявшись с постели заявил: - Тогда давай загоним её подороже!
* * *
Голд стоял посреди лаборатории, именно так отныне именовался плавильный миницех. Братья навели везде идеальный порядок, для пущей помпезности надраили до блеска все детали у машины, столы для антуража уставили всевозможными склянками и колбами, справочками и прочими приборами. Инструмент сиял разложенный как на парад, словно в хирургической операционной. Словом, братья очень постарались, чтобы пустить посетителю пыль в глаза. Голд пожирал машину взглядом, словно шедевр искусства мирового значения. После минутного созерцания он восхищённо произнёс: - Моя в десятки раз больше! Неужели ваша работает от городской сети?!
- У нас есть автономный источник, и выделяемая энергия тоже не пропадает даром, - братья переглянулись, пока всё шло прекрасно.
- Гениально, просто гениально! Но... позвольте только один вопрос?
Лбы Джонсонов покрыла испарина.
- Почему вы решились её продать? Есть недостатки?
- Нет, нет! что вы?! - братья напряглись ещё больше. Чтобы разрядить обстановку Питер предложил продемонстрировать работу машины. Голд чуть не запрыгал от восторга, когда свинец озолотился в мгновение ока. Он признался что его машине для этого требуется куда больше времени и тут же предложил ознакомиться с контрактом и уточнив мелочи подписать его. Братья даже растерялись от такой прыти, они ожидали тщательной скрупулезной проверки. Когда Джонсоны прочитали контракт и были уже готовы его подписать Голд снова вернулся к своему вопросу.
- Так вы и не ответили на мой вопрос. Почему?
Голд словно бы издевался, то счастье маячило перед самым носом, то его вопрос готов был разрушить всё. Питер решился объясниться.
- Видите ли, мистер Голд, вам со своими связями ничего не стоит продать тонну-другую золота, а для нас, как выяснилось, это весьма затруднительно. Мы хотим быстрым путём без всяких проблем получить всё в кратчайшие сроки. Ваши миллиарды нас вполне устроят.
- Хорошо. Подписывая контракт я предаю вам всё своё имущество, за исключением одного небольшого счёта в банке, на карманные расходы так сказать, а так же несколько моих служащих изъявили желание остаться при мне на добровольной основе. Сейчас мы официально заверим документы, для этого предлагаю переместиться в один из моих, точнее уже почти ваших особняков. Надеюсь, вы оставите мне это здание?
- Да, конечно же, мистер Голд.
- Превосходно. Самолёт уже готов и ждёт нас.
* * *
Через два дня братья Джонсоны нежились под тропическим солнцем, развалившись в шезлонгах на палубе одного из своих океанских лайнеров. Том всегда мечтал путешествовать, да и Питер не прочь был повидать экзотические страны.
- Как думаешь, Питер, почему Голд так лопухнулся. Слишком доверял своим инженерам?
- Возможно. Они не учли что из-за плотности структуры лучи не могут проникнуть глубже чем на один-два атома, слишком крепки связи между ними. К тому же его машина работала нормально, и он решил что наша тоже без изъяна... Хотя, меня не покидает чувство что лопухнулись мы, а разгадка витает где-то рядом, ртутью разливаясь у меня в мозгу и отравляя радость бытия.
- Чёрт, Питер, ты скоро трагедии начнёшь сочинять! Да плюнь ты на эту разгадку, у нас теперь всё есть.
- Трагедии, говоришь? А, что? Это мысль, - Питер мечтательно закрыл глаза и лениво потянулся.
- Ну, а я займусь бизнесом, нужно на всякий случай реорганизовать наш капитал. К чёрту золото! Половину вложу в алмазы, их пока не научились изготавливать.
- Вообще-то научились, их выращивают. Ты отстал от жизни Том.
- Ну, я сказал половину, и не только в алмазы, вообще в камни. А вторую половину вложим в вечные ценности...
- Какие? - не выдержал многозначительного молчания Питер.
- В мировые шедевры искусства!
- Хочешь заняться антиквариатом? Ну, что ж, старьёвщиками, так старьёвщиками. Это тоже вроде как возвышенно.
* * *
В кузнице кипела работа, самосвалы то и дело разгружали прямо во двор свинец, а с другой стороны двора время от времени, подъезжали грузовики с крытым кузовом и тонированными стёклами. Во время погрузки около них сновали странные парни в костюмах, никак не смахивающие на грузчиков, а рессоры автомобилей заметно оседали при выезде. Жители города были весьма заинтригованны оживлённостью на злополучной кузнеце, но та впервые за последнее столетие приносила пользу городу, так что никто особо не заморачивался происходящим на ней. Все были заняты обустройством придорожных кафе и забегаловок. Деньги полились в изголодавшийся по туристам город, и на время все были довольны.
Голд деловито расхаживал по цеху, бормоча себе под нос: - Слитки, слитки, зациклились болваны на них.
Пылала жаром плавильная печь, Перст Мидаса теперь располагался горизонтально, тонкая струйка расплавленного свинца стекала из желоба вниз мимо излучателя и осыпалась золотым песком в подставленный мешок.
|