Утренний рассветный лучик принёс новые жизненные силы маленьким подданным королевства, чья деревушка расположилась у подножья замка. Целительный свет наполнял свежестью и теплом, одаривая приятной негой рассвета. Чернота ночи неохотно отступала под натиском светила, унося с собой ужас ночных кошмаров. Солнце неумолимо гнало тьму прочь, всё ярче и ярче освещая землю.
Но свет приносил с собой не только радость, ночь отступала с ехидным оскалом самой чёрной улыбки, она удалялась гордым победным маршем, небрежно оставив очередные трофеи на поле боя. Сброшенная с земли чёрная пелена обнажала свежие раны на многострадальном теле. По всей округе виднелись разрушения, хаос. Всюду истерзанные, изуродованные, погибшие, пострадавшие в нынешнюю ночью от рук (и ног) чёрного рыцаря и его скакуна. Выжившие просыпались с радостной мыслью, что уцелели, и в то же время, оплакивая потери. О следующей ночи сейчас никто даже не смел думать, сия мысль была самой ужасной. Первая половина утра уже по обычаю проходила в траурной тишине, большинство мирно спало, ибо ночь была такой 'жаркой', что уснуть под этот кошмар можно было лишь навеки, а живым оставался только панический страх, который немного отпускал по утрам, позволяя унять жуткую дрожь.
И только совсем уже седой старик, безмолвствуя, с отрешенным спокойствием, взирал как на ночные страсти, так и на утренние реквиемы. На закате своей жизни он страдал бессонницей и к смерти относился равнодушно, для него она была скорой неизбежностью, а посему абсолютно без разницы от чего умереть, от руки Чёрного рыцаря или дожидаться пока сам зачахнет. Единственный отблеск боли в его глазах говорил о переживании и сочувствии к окружающим. Он действительно переживал за них, как за своих детей, видел, как увядают здоровые, юные, полные жизни, как их терзает мучитель. Но что он мог сделать?
Время - самая неустойчивая субстанция. Вот уже и утро подошло к финалу, начался обыденный день, если так можно было назвать нынешние будни деревеньки. Восстанавливались в силу возможного повреждённые дома, хоронились умершие, лечились раненые. Напрасный труд, старания пропадут следующей же ночью, чей приход также неумолим, как сама смерть.
Чёрный час известил о своём скором прибытии резким порывом ветра, который нагнал на чистое небо мрачные облака, заслонившее закат. Лишь редкие лучи пробивались сквозь свинцовую завесу, тьма, словно прыгая от нетерпения, пыталась поскорей затолкать солнце за горизонт. Последний алый лучик скользнул по деревушке, прощально сверкнул, и настала тьма...
Тишина... звенящая тишь, режущая напряженный слух любым малейшим шорохом, страшная тишина, рвущая натянутые струной нервы, тишина, под которую впору повеситься, лишь бы её больше не слышать, а когда уже больше нет сил терпеть муку, странной мазохистской радостью встречаешь предвестника смерти - топот копыт Чёрного скакуна.
Жители деревни молчаливо встречают мрачного гостя, никто не может сдвинуться с места. Да и если бы они только могли бежать, то куда? Разве можно скрыться от этого исполина? Чёрный рыцарь осадил коня, спешился, выкрикнул свой боевой клич и, достав кривой, изогнутый полумесяцем, меч из ножен, одним взмахом скосил пару десятков, потом ещё и ещё. С остервенением он махал саблей, выкрикивая свои непонятные заклинания, а может ругательства. Маленький народец умирал практически молча, никто не молил о пощаде, никто не взывал к рыцарю, ибо было сие бесполезно, он не слышал их. Только тихий стон и плач издавали жители деревни. Скакун Чёрного рыцаря тоже присоединился к истязанию мучеников, он хватал зубами, рвал и жевал их. Седовласый старик вдруг не выдержал и горько заплакал.
- Какой ужас, какой кошмар! - воскликнула его соседка. - А я думала, что вы совсем бесчувственный.
- Простите, сеньора Роза, я не бесчувственный, я просто уже очень стар, мне уже давно не страшна смерть.
- Тогда отчего же вы плачете?
- Мне страшно... страшно за вас, за моих детей, ведь я уйду, а им этот кошмар останется.
- Вы думаете, что это ещё долго будет продолжаться?
Рыцарь тем временем устав рубить, сгрёб умерших в охапку прямо посреди деревни, потом подошел к своему коню и отвязал от седла поклажу.
- Мужайтесь, дорогая, сейчас будет самое страшное.
- Ой, мамочка, я этого не вынесу! - она задрожала в приступе безумной паники.
Рыцарь развернул массивный предмет, обёрнутый тканью.
- Выйди, выйди на балконь, моя принцесс,
Я тебя пою, любимый мой...
Загорланил с ужасным акцентом рыцарь, сопровождая ор не менее отвратительным бренчанием на расстроенном пандурине.
- Самое ужасное, сеньора, что длиться это будет долго! - закричал на ухо соседке беловласый старец, - я слышал от нашего садовника что принцесса абсолютно глуха, но ни за что не выйдет замуж за сарацина, а он решил взять измором. Заморского принца не могут прогнать, международный конфликт как-никак, приходиться терпеть.
- Но как, как можно такое терпеть, я сейчас завяну.
- Да, палачи ещё долго будут искать того, кто продал ему лютню и посоветовал петь серенады. Но нам это уже не поможет. Бедные, бедные мои детки, летите подальше отсюда! - старик яростно затряс головой, теряя последние волосы, а роза действительно завяла.
Наутро садовники вновь обнаружили в ужаснейшем виде королевский сад. Повсюду следы копыт, разрытый газон, куча срубленных цветов под балконом принцессы, и завядшая роза в обнимку с лысым одуванчиком дополняла унылый пейзаж. Именно они натолкнули королевского летописца написать эту мрачную сказку, в которой счастливым был лишь конь Чёрного рыцаря, что каждую ночь лакомился деликатесами и абсолютно не имел музыкального слуха.
|
