Отец Глеб и Рыков давно уже переместились на скамеечку возле палисадника, и теперь спокойно беседовали в тени нескольких невысоких рябин, доставшихся отцу Глебу в наследство от прежних хозяев. Священник сидел, опершись локтями на колени, и, не перебивая, слушал рассказ Рыкова. Дослушав до конца, оторвался от изучения травы у собственных ног и не по-старчески ясным взором светлых голубых глаз взглянул прямо в глаза Рыкову.
- Любезный мой Леонид Альбертович, - голос отца Глеба выражал неподдельное сочувствие и, одновременно, удивление. - Господь послал вам тяжелое испытание, которое вы достойно выдержали, не сломившись и не потеряв веру...
Рыков недоуменно посмотрел на священника, однако тот взмахом руки предупредил уже готовый сорваться с его губ вопрос:
- Я не ошибся - именно веру! Хоть вы, по-видимому, и считаете себя атеистом, но в добро-то вы верите! И в честность и порядочность людей... Фактически, вы верите в справедливость тех моральных и духовных заветов и наставлений, что Господь завещал нам устами пророков своих! И за это именно Он помогал вам в самые трудные минуты жизни, оберегал вас, если хотите. А покарав врагов ваших, Господь тем самым уберег вас от греха ненужной крови, от нарушения одной из главных заповедей - не убий! Так отчего же неспокойна душа ваша? Почему вы вспомнили всю эту историю именно сейчас, когда совсем другие люди и события вновь испытывают вас на крепость? Я не очень понимаю...
Рыков, до того внимательно, с нескрываемым удивлением слушавший горячую отповедь священника, неожиданно перебил его:
- Спасибо, конечно, за столь высокое мнение о моих духовных и моральных качествах, но тот, кого и я, и вы - с моих слов, разумеется! - считали уже наказанным самим богом, оказывается, жив и здоров!
Услышав такое заявление, Отец Глеб невольно растерялся:
- Простите, кого вы имеете в виду? Вы же сказали...
- Да я и сам думал, что все эти пауки давно загрызли друг друга! А теперь получается, что не все... Во всяком случае, Пузырь, о котором я только что рассказывал, живет и здравствует!
- И где же он скрывается? - с нескрываемым удивлением спросил отец Глеб.
- Скрывается? - саркастически усмехнулся Рыков. - Это я скрываюсь! А он на самом, можно сказать, виду - в Госдуме заседает!
- Вы хотите сказать, что это... - отец Глеб указал пальцем на газетную заметку, которую по-прежнему держал в руке.
- Вот именно, - не дослушав его, подтвердил Рыков, - Хабелов и Пузырь - один и тот же человек! Уж поверьте - я его запомнил на всю жизнь!
Рыков не стал рассказывать отцу Глебу, что причина этой уверенности кроется не только в его памяти...
Двумя неделями ранее
===================
...с нарочитой приветливостью Хабелов махнул Рыкову на прощанье рукой, шагнул с высокого мостка на борт катера, и вскоре катер уже быстро удалялся от берега. Рыков постоял еще немного, провожая его взглядом, затем развернулся и пошел вверх по косогору в деревню.
- Сережа! - проходя мимо, бросил он возившемуся с мотоблоком высокому молодому парню лет двадцати пяти-тридцати. - Освободишься, загляни ко мне, ладно?
Парень оторвался от своего занятия и уже вослед ему крикнул:
- Сейчас, Леонид Альбертович, мне тут немножко осталось! Минут на десять...
Рыкова он застал на кухне с чашкой кофе в руках.
- Будешь? - хмуро поинтересовался Рыков, указывая взглядом на чашку.
- Ага! - смущаясь, улыбнулся молодой человек. - У вас всегда такой вкусный кофе!...
- Обычный... Просто не нужно жалеть ни кофе, ни сахара - вот и вся премудрость!
Он достал из шкафчика банку "Нескафе-Голд", зачерпнул из нее чайную ложку с верхом и высыпал в маленькую кофейную чашку. Затем бросил в нее два кусочка сахара-рафинада и залил кипятком.
- Ты у нас, вроде бы, специалист по разным базам данных? - спросил он, протягивая чашку молодому человеку.
- Вроде бы... - парень неловко покраснел. - Только я ведь этим уже не занимаюсь, вы же знаете!...
Еще два года назад Сергей Ломов, студент четвертого курса факультета математической лингвистики одного из престижных столичных ВУЗов, был в среде хакеров личностью весьма известной. Он с легкостью взламывал компьютерные базы частных и государственных организаций, не оставляя при этом никаких следов, если не считать "фирменного сообщения", появлявшегося на экранах его жертв: "Против Лома нет приема!". Сведения, хранившиеся в этих базах, его интересовали мало, если не сказать - не интересовали вовсе, поэтому никакого дохода из своего увлечения Лом не извлекал. Этот факт, хоть и служил слабым утешением владельцам пострадавших от его хобби компаний, но позволил ему избежать весьма значительного денежного штрафа и даже вполне реального тюремного срока - наказание за хакерскую деятельность ужесточалось с каждым годом.
Возможно, профилактической беседы в известном управлении "К", было бы достаточно, чтобы навсегда отбить у "шутника" охоту продолжать свои далеко не невинные забавы. Однако сотрудники этой службы посчитали, что, небольшого давления на совсем еще юного парня, изрядно напуганного их появлением и перспективами своей дальнейшей судьбы, о которых ему весьма красочно поведали, будет достаточно, чтобы привлечь его к работе в качестве секретного сотрудника - "сексота", выражаясь обывательским языком. К большому удивлению ФСБ-эшников самих сотрудников, и к радости многочисленных друзей-хакеров Лома, сразу узнавших и о его задержании, и о полученном им предложении, "стучать" Сергей отказался. Отказ свой он оформил наиболее простым и незамысловатым способом. Едва вернувшись домой после проведенной в "высоком доме" беседы, он скидал в свой небольшой студенческий рюкзачок все, что посчитал самым необходимым, не забыв, разумеется, и свой любимый ноутбук. Затем прихватил у отца в загашнике, о котором давно и прекрасно был осведомлен, немного денег на первое время и, оставив родителям записку с просьбой не волноваться и обещанием при первой возможности сообщить о себе, исчез. Первое время сотрудники подразделения "К", оскорбленные и возмущенные тем, как нагло и беззастенчиво их провели, установили даже наблюдение за родителями Сергея, в надежде, что тот как-то проявит себя. Однако прошел месяц, за ним другой, а "студент" словно в воду канул. Разумная, на первый взгляд, идея установить его местопребывание при выходе в Интернет или при попытке воспользоваться мобильной связью, изначально оказалась несостоятельной. Мощный компьютер, которым он пользовался при своих хакерских атаках, был изъят самими же следователями еще при задержании, а мобильный телефон с тщательно изрезанной ножницами "симкой" они обнаружили у него в комнате, куда явились на следующий день после его исчезновения. Они, разумеется, догадывались, что у Лома, скорее всего, имеется и другой компьютер, и другой мобильник, однако их регистрационные номера следователям были неизвестны. Тогда, посетовав на всеобщую компьютерную грамотность и осведомленность в следственной работе, они и решили, что особого смысла продолжать поиски Ломова, нет. Претензий ни одна из пострадавших компаний не заявила, никакого ущерба никому нанесено не было, а о факте проникновения в чужие компьютерные сети могло свидетельствовать лишь уже упомянутое хвастливое сообщение, которое, впрочем, самоуничтожалось спустя всего несколько секунд после своего появления.
Эту крохотную и, как он полагал, нежилую деревушку Сергей отыскал на Google"овской карте в своем ноутбуке. Протекавшая рядом река, а также отсутствие дорог его вполне устраивало. К тому же неподалеку находилась автотрасса, а рядом с ней - другая, жилая деревня, в которой, видимо, можно было рассчитывать и на какую-нибудь лавку или даже небольшой магазинчик. Тот факт, что в деревне оказалось уже немало жителей, поначалу сильно его озадачил, и он уже собрался, было, продолжить свои поиски, если бы не встреча и состоявшаяся затем беседа с Рыковым...
Увидев переплывавшего с другого берега молодого человека с небольшим, упакованным в полиэтилен, пакетом на голове, Рыков терпеливо дождался, когда тот доберется до мелководья, и, широко расставив ноги и засунув, по обыкновению, руки в карманы, преградил ему путь. На то, чтобы узнать о причинах его появления в этих местах, а также подробностях побега, Рыкову понадобилось не более пяти минут, после чего он сделал юноше предложение, от которого, как принято говорить в плохих детективах, тот не смог отказаться.
Так деревня обзавелась собственным специалистом по компьютерным технологиям. О том же, что и он нашел, наконец, свою "землю обетованную", Сергей сообщил родителям лишь спустя еще несколько месяцев. Сообщил не напрямую, а через своих друзей-хакеров, не указывая, разумеется, где именно находится этот благословенный богом уголок. "Грехами молодости" его никто никогда не попрекал, поскольку никто, кроме Рыкова, и не знал об истинных причинах, приведших Сергея сюда. И лишь теперь, когда Рыков почувствовал потребность в его помощи, он обратился к парню с не вполне обычной просьбой...
- Знаю, - все так же хмуро подтвердил Рыков, - но сейчас мне нужны твои прежние таланты - надеюсь, ты их не растерял?
- Мастерство не пропьешь!... - с шутливой гордостью заявил, было, Сергей, но тут же смутился и, покраснев, поинтересовался:
- А что за базу нужно "крякнуть"?
"Крякнуть!" - Рыков невольно улыбнулся, но тут же вновь принял серьезный вид.
- Не знаю. Это ты уже сам решишь. Мне нужно собрать всю информацию об одном человеке. Могу подсказать, где ее лучше искать, и на что обратить внимание. А уж, в каких базах это может храниться, и как их "крякнуть", - Рыков вновь не сумел сдержать улыбки, - решай сам. Только информацию необходимо собрать максимально быстро и - самое главное! - максимально скрытно! Задание понятно?
- Так точно, шеф! - с радостной улыбкой отозвался Сергей.
Рыков развернул его за плечи, слегка подтолкнул в спину и, уже не скрывая улыбки, шутливо напутствовал:
- Ладно, иди, занимайся... "шеф"!
Спустя сутки он уже знал, что бабушка Николая Георгиевича Пузырева по материнской линии в девичестве носила фамилию Хабелова и была уроженкой небольшого курортного городка Цулукидзе, неподалеку от Батуми. Вычислить дальнейшие метаморфозы, превратившие криминального авторитета Пузыря в депутата Госдумы Хабелова Реваза Георгиевича, для Рыкова уже не составило труда...
- И сейчас этот человек вновь угрожает разрушить мою жизнь, и не только мою! Кстати, мы ведь и понятия не имеем, сколько еще жизней он сгубил и тогда, в начале 90-х, и за все, прошедшее с той поры, время! Вот я и хочу спросить вас, уважаемый батюшка, - в голосе Рыкова прозвучал едва заметный сарказм, - могу ли я взять на себя этот грех - избавить, в конце концов, от него всех нас? И тех, кто живет в нашей небольшой деревушке, и тех, чья жизнь и благосостояние зависит от него, как представителя верховной власти? Или опять ждать, пока его преступления заметит этот ваш "верховный судья"?
Священник с сожалением посмотрел на Рыкова и, подумав немного, негромко сказал:
- Вы никогда не задумывались, что означают известные всем слова: "Неисповедимы пути Господни"?
- Чего ж тут хитрого? - удивился Рыков. - Это всего лишь означает, что мы их не знаем - и что?
- Вы и правы, и неправы одновременно... - с кроткой и доброй улыбкой заметил отец Глеб. - А все дело в том, что пытаетесь найти сложное в простом, ищете толкование того, что уже растолковано. "НЕ-ИСПОВЕДИМЫ" - значит, не могущие быть поведаны нам, простым смертным! Господь не нуждается в исповеди, не нуждается в пояснении своих Божественных замыслов! А от нас требует лишь веры в то, что все замыслы Его направлены нам во благо. И даже если Господь изберет именно вас своим орудием, то вы вряд ли об этом узнаете. Поэтому прежде, чем совершить какой-то поступок, спросите себя: "А правильно ли я поступаю? Не умножится ли Зло от моего поступка?" Уверен, Господь подскажет вам правильный ответ!
Выслушав эту неожиданную проповедь, Рыков не выдержал и рассмеялся:
- Удивительный вы человек, батюшка! Излагаете как профессиональный психотерапевт! Вам бы свой консультационный пункт открыть - от клиентов отбоя бы не было!
- А у меня и сейчас от "клиентов", как вы выразились, отбоя нет! Да и какой еще пункт нужен, если уже храм стоит? Приходите, спрашивайте - помогу... На то мы, слуги Его, и назначены! - спокойно ответил отец Глеб. - Но, мне кажется, что-то еще беспокоит вас, верно? Спрашивайте, не стесняйтесь! Не так часто мы с вами встречаемся!
Рыков помедлил. Затем, преодолевая внутреннее стеснение от "неудобного", как ему казалось, вопроса, который намеревался задать отцу Глебу, спросил:
- Я, вот, много раз слышал, особенно в первые годы этой "перестройки", что, мол, все беды наши - это наказание за, как вы выражаетесь, "грехи наши тяжкие"... Ну, за те годы, что мы жили при советской власти, при коммунистах... И теперь, мол, должны, как в истории с пророком Моисеем, сорок лет "ходить по пустыне", "пока не умрет последний рожденный в рабстве" - то есть, при прежней власти!
На последних его словах отец Глеб удивленно вскинул брови, но промолчал, ожидая, пока Рыков прямо задаст свой вопрос.
- Уже прошло двадцать лет - фактически, половина этого срока! - а я - да, думаю, и вы тоже - наблюдаю только ухудшение жизни наших людей. Но, если бы только ухудшение! Одновременно стремительно рушатся нравственные и моральные устои, падает культурный уровень, а все запросы сводятся к одному - как можно больше потреблять! И все эти нынешние "пророки" и "мессии", помимо прежних наших духовных и моральных устоев и принципов, всячески стараются стереть даже самую память о том, как мы жили раньше! Тех, кто еще помнит нашу прежнюю жизнь и способен отличить правду ото лжи, остается все меньше, а молодые уже просто ни о чем другом, кроме собственного - материального, в первую очередь! - успеха не задумываются. Вот и получается, что эти сорок лет нужны нашим "перестройщикам", чтобы полностью истребить в нашем народе все прежние духовные ценности, низвести его до примитивного уровня материального потребления - фактически, до животного уровня... Так кого же вы будете учить морали и нравственности еще через двадцать лет? Когда уже никто и представлять себе не будет, что это такое! В чем здесь этот ваш пресловутый "замысел божий"?
- Я понял вас, дорогой мой Леонид Альбертович! - на лице отца Глеба появилась неясная улыбка. - И, конечно же, отвечу! Но, давайте по порядку... Что касается истории пророка Моисея, то здесь, сын мой, у вас в голове просто настоящая каша образовалась! И, в первую очередь, от незнания! Видите ли, в Ветхом Завете, где описана эта история, нет ни слова о "рожденных в рабстве". А те сорок лет странствий и мучений, на которые Господь обрек их, вызваны вовсе не стремлением истребить в них какую бы то ни было память о рабстве. Вы спросите, тогда зачем Он сделал это? Что ж, послушайте...
Он откинулся на спинку скамейки и, полуприкрыв глаза, негромко начал:
- "А в третий месяц по исходе сынов Израиля из земли Египетской, в самый день новолуния, пришли они в пустыню Синайскую и расположились там станом против горы. И Моисей взошел к Богу на гору, и воззвал к нему Господь... "