Размеренно взмахивая широкими крыльями, она неспешно плыла над рекой, и лишь раскачивающиеся, словно отбивающие поклоны толстые старые ивы по берегам указывали на сильный встречный ветер, который приходилось преодолевать упорной птице.
Необычное это зрелище - цапля в полете. Необычное и по-своему замечательное. Маленькая головка выглядит аккуратной и даже красивой, а небольшой зоб на круто изогнутой шее вовсе не портит её. В полете голова с прямым длинным клювом образует единую линию и располагается под острым углом по отношению к короткой шее, которая, в свою очередь, под таким же углом соединяется с веретенообразным туловищем, напоминая своими очертаниями латинскую букву "Z". Тонкие ноги кажутся на первый взгляд непомерно длинными в сравнении с телом, однако это не создает впечатления диспропорции. Скорее наоборот - лишь подчеркивает необычность и изящество всей фигуры. Захаров остановился, восхищенный своеобразной тяжеловесной грацией её полета. "Илья Муромец"! Или "Максим Горький"!" - невольно пришло в голову сравнение. И, действительно, в полете птица чем-то отдаленно напоминала тяжелый многомоторный самолет начала 20-го века. Но тут цапля неожиданно изменила направление своего полета и направилась к широкому мелководному плесу, обильно поросшему осокой, среди которой встречались чахлые кустики ивняка.
Плес этот сохранился в низине у левого берега после весеннего половодья и изобиловал мальками, лягушками и прочей мелкой речной живностью - излюбленным лакомством обитавших в округе птиц - цапель, аистов, озерных чаек. Впрочем, не только птиц. Частые громкие всплески воды говорили о том, что место это облюбовали и самые разнообразные речные хищники. Крупный окунь, судак, щука или жерех кормились здесь с весны и до поздней осени, представляя, в свою очередь, желанную добычу для многочисленных бороздивших реку на всевозможных лодках и катерах рыбаков. Захаров и сам нередко наведывался туда со спиннингом и ни разу не возвращался с пустыми руками, оставляя, правда, в качестве своеобразной платы пару-тройку запутавшихся в густой траве блесен.
Цапля еще сделала несколько плавных взмахов широкими крыльями, грузно опустилась на плес и, сложив крылья за спиной, тут же принялась степенно вышагивать по мелководью, низко нагибаясь и время от времени что-то вытаскивая из воды тонким длинным клювом. Теперь она уже совсем не походила на ту прекрасную птицу с горделиво поднятой головой, которой он любовался еще несколько минут назад, а больше напоминала сгорбленную уродливую старушку на тонких костлявых ногах. "Ну, вот!" - подумал Захаров, - "Царевна снова превратилась в лягушку!" Он еще раз взглянул на неспешно гулявшую по плёсу цаплю, и усмехнулся про себя: "Нет, пожалуй, не лягушка, а Баба-Яга. Самая настоящая Баба-Яга!" Затем посмотрел на часы и, поправив на плече рюкзак, заторопился к привязанной у коротенького мостка надувной лодке. Светлого времени оставалось не так много, а он хотел отплыть подальше от деревни, чтобы заночевать на широкой песчаной косе километрах в пяти ниже по течению - месте тихом и безлюдном, добраться до которого можно было только с реки...
1.
"...Но один громкий звук -
и покатятся кости,
Один громкий крик -
и обвалятся крыши.
Боже мой, не проси
танцевать на погосте!
Боже мой, говори,
по возможности, тише..."
-----------------------------------------
(В.Бутусов, "Умершие во сне")
Сумерки сгустились быстро, и уже к 4 часам дня на улицах стало совсем темно. Мелкий моросящий дождь периодически сменяли крупные хлопья мокрого снега, который, не долетая до мостовой, таял еще в воздухе. У человека непривычного все это вызывало чувство тоски и какой-то серой безысходности. Впрочем, для коренных жителей города такая погода в середине ноября была привычна и, поглощенные своими каждодневными заботами, они не ощущали какого-либо серьезного дискомфорта или психологического давления.
В пять минут шестого Алексей выключил компьютер, оделся, запер кабинет и, пройдя до конца коридора, спустился по лестнице на первый этаж к проходной. У турникета приложил барсетку с электронным пропуском к считывающему устройству, дождался, когда загорится зеленая стрелка, обозначающая, что проход открыт, и вышел из здания заводоуправления на улицу. Здесь он задержался на минуту, чтобы закурить, и с наслаждением затягиваясь сладким сигаретным дымком, направился к служебной автостоянке. С недавнего времени курить на территории предприятия было запрещено и тем, кто еще не избавился от вредной привычки, приходилось либо ждать окончания работы, либо тащится через всю территорию к дальнему её углу, где возле забора была сооружена беседка для последних курильщиков. Впрочем, тратить на это время было жалко, и он терпеливо ожидал с утра наступления обеденного перерыва, а после обеда - окончания работы, сократив, таким образом, число дневных перекуров до двух. И хотя вечерами он по-прежнему курил довольно много, такое самоограничение весьма благотворно отразилось на его самочувствии. Кашель - обычный спутник заядлых курильщиков - почти полностью исчез, как и одышка, не так давно доставлявшая ему немало беспокойства.
До гаража на Пионерстрое доехал минут за сорок. Загнал машину в бокс, запер его и, накинув на голову капюшон куртки, направился к выходу. Проходя через въездные ворота, привычно махнул рукой наблюдавшему за ним из будки охраннику и быстро зашагал к трамвайной остановке - хотя до дома было всего три остановки, идти пешком по такой погоде желания не было. Домой Захаров добрался в начале седьмого.
Переодевшись и умывшись, он прошел на кухню, включил телевизор и, не слишком прислушиваясь к тому, что говорил диктор, принялся машинально поглощать приготовленный женой ужин.
- Ну и как? - с едва заметной обидой в голосе поинтересовалась Ирина.
- А? Что как? - растерялся Алексей.
- Понравилось?
- Что понравилось? - погруженный в свои мысли, Алексей никак не мог сообразить, о чем его спрашивают.
Обида в голосе супруги усилилась.
- Это, между прочим, жаркое по-восточному! Сам же жаловался, как тебе надоели пельмени, сосиски...
- Ой, извини! - смутился Алексей, - Конечно, вкусно! Просто на работе...
- Ты хотя бы дома не думал о работе! - окончательно обиделась Ирина. - И так днями не видимся, так еще и дома пообщаться у тебя времени нет!
Неожиданно Алексей жестом остановил её и прислушался к голосу диктора.
"...и хотя эти события разделяет более пяти месяцев - напомним, что руководитель финансового департамента компании Бугров погиб еще в середине июля и тоже в результате якобы несчастного случая - в случайность подобных совпадений верится с трудом... "
- Ты слышала? - обернулся он к жене. - По-моему, он назвал фамилию Андрея...
- Какого Андрея? Ты о чем?
Но Алексей уже не слушал её. Он поднялся из-за стола, прошел в кабинет, достал ноутбук и принялся быстро стучать по клавишам, негромко бормоча себе под нос: "Так, в середине июля... "Место происшествия" наверняка не могло пропустить такую новость, значит нужно искать в архиве передачи... Как там его фирма называлась? Черт, не помню!..." Ирина неловко переминалась за его спиной.
- Это какой Андрей, с БАМа? Бугров, да? - попыталась она привлечь внимание мужа.
- Да, Бугров... - продолжая стучать по клавиатуре, ответил Алексей. - Он тогда после БАМа уехал в провинцию на какой-то завод... Вроде бы замом генерального директора...
Алексей обернулся к жене:
- Помнишь, лет десять назад мы заезжали к нему в гости? Дом у него такой... шикарный, в общем! Ты тогда еще сказала, что тоже хотела бы жить в коттедже.
- Я и сейчас хочу! - подтвердила Ирина. - А что у него случилось? Чего ты так разволновался?
Алексей удивленно посмотрел на неё:
- Ты что, ничего не поняла?! Только что ведь в криминальной хронике сказали, погиб он, еще в июле! Подозревают заказное убийство!...
То, что Алексею удалось отыскать в Интернете, ясности не добавило. Официальная версия о несчастном случае его тоже не убедила, но ничего, кроме смутных догадок, ни он, ни те, кто пытался разобраться в этой истории до него, противопоставить этой версии так и не смогли. Попытки связаться с женой Бугрова поначалу тоже были безрезультатными. Номера её мобильного телефона он не знал, а по домашнему ему ответил какой-то мужчина, который сообщил, что купил этот дом совсем недавно, и куда переехали прежние хозяева он не в курсе.
Потратив на эти поиски почти неделю, он уже почти совсем отчаялся, когда роясь в своих старых, сохранившихся еще с Якутии блокнотах, он неожиданно нашел запись, вернувшую ему пусть совсем слабую, но все же надежду: "Лена Б., родители ...". Номер был питерский, и тут Алексей вспомнил, как однажды, еще работая на БАМе, отвозил туда небольшую посылку от Андрея и Лены. Еще не веря в удачу, он взял трубку и набрал номер.
- Слушаю! - ответил ему негромкий женский голос.
Что говорить Алексей заранее не продумал и сумел лишь неуверенно промямлить:
- Извините, это вас беспокоит Алексей, друг семьи вашей дочери, мы вместе на БАМе работали... Я вам как-то посылку привозил от них! Вы не подскажете, как мне связаться с Леной?
- Я слушаю вас, Алексей! - тем же негромким печальным голосом ответила собеседница.
- Ой, это вы?! - обрадовался Алексей. - Елена... простите, не помню вашего отчества...
- Ничего, Леша, - спокойно ответила женщина. - Я вашего тоже не помню, но это не важно. Можете - просто Лена. Вы сейчас где?
- Здесь, в Питере! - растерялся Захаров. - Мы как с БАМа уехали, так сразу сюда! Андрей вам разве не говорил?
- Говорил, наверное... Не помню...
Она замолчала и Алексей, испугавшись, что она может положить трубку, торопливо стал объяснять:
- Вы извините, но о том, что Андрей... - он замялся, - Ну, о том, что его больше нет с нами, я узнал совсем недавно. А ваших координат, кроме тех, старых у меня не было. Еле отыскал вас! Мы не могли бы встретиться? Не хотелось бы так, по телефону...
- Хорошо, подъезжайте! Адрес знаете?
- Да, разумеется, я ведь туда вашим родителям посылку отвозил! Это совсем рядом, пару остановок! Вы не против, если я подъеду прямо сейчас?...
![[]](/img/b/bystrow_w_i/capljawpoleteglawa1/capljawpolete4_2_1.jpg)