Я горю и не знаю, что сжигает меня,
песнь рождает холодный ветер,
играющий вихрями льда,
в сине-алый закат я лечу, 
затмивая свет дня,
буду вьюгой кружить 
пока восходит луна.

Тьма играет со светом 
под пологом лунного света,
я в узоры одета, 
не помня весны и тепла.
Берегись меня путник,
унесут тебя мои два крыла!
Не узнаешь под снегом троп и дорог,
и вой мой протяжный заглушит твой зов.

Рассыпаюсь на части
под звуки нечеловеческой страсти
по  небесным покровам,
вдоль тверди земной,
колдовская метель окружила тебя,
увела за собой.
Слова мои иней, 
я и снег, и цепи из льда.
Где ты ищешь меня? 
Исчезаю...
лишь месяц взглянет на меня. 

Засиял уж мой холод в твоих светлых глазах,
сжато сердце оковами завороженного льда,
и не знаю, когда мы с тобой встретимся вновь,
но на веки в душе твоей вьюжит моя колдовская любовь.

Теперь твои спутники буря и мгла,
ты бежишь за зимой попятам,
но на этой земле нет меня.

Древний волхв, 
скрытый вязом 
от взглядов людских,
говорил тебе: 
"Лед лишь вода,
а средь света и тьмы 
изначальная мудрость
и творения все, 
как возникли однажды,
так опять растворяются ней."

Околдованный путник мой - 
гордый северный жрец,
Вечной истины свет
воссиял над тобой наконец,
Сотрясал своей силой не раз
ты покой холодных земель,
но волнующий зов 
в твоем сердце томится,
когда ночью стонет метель.

Убран снегом и льдом
колдовской твой чертог,
но, не знающий песен холодных ветров, 
никогда не преступит этот порог.
И пока не рассеет вечернюю тьму солнцеворот,
вновь и вновь будет звать тебя прочь шепот дорог.


Ты узришь в вязи снов долгих зимних ночей:
 
Далекий и дивный чертог для божеств,
Твердь и воды его -
моя кровь и плоть,
и все сущее там
создавала наша любовь;

Как в безлунную ночь
темный ангел из нижних миров  
холодный огонь в нашу обитель принес.

Ты сражался за мир тот прекрасный,
но тени из тьмы 
один за другим 
пожирали души твоей светлой огни.

Круг замкнулся над нами, тогда 
поглотила душа моя темный пламень, 
рождающий тени от ангела зла.

Вечный холод сковал прежде солнечный мир, 
и метелью мой дух закружился над ним.
ослабевший ты падал прочь в иные миры, 
будто слезы следом кружились снежинки мои.

Миг один бесконечность объемлет в себе,
светлый всполох возникнет, пригрозив темноте.
Будем оба звучать на лады сквозь миры, подхватив
прошлых мелодий тихий мотив.

Узорами снежными сплетаются сны,
и неважно сейчас что мы так далеки,
свет луны чертит карты волшебных дорог,
а кровавый закат - колесница, летящая в город богов,
там ты встретишь меня, чары как пряжу смотав,
запечатав навеки холодный огонь, что дарила мне тьма.