Аннотация: В пику Ч.Дарвину С надеждой, что ни одна школьница не подаст на меня в суд...
Юрий БЫКОВ
ЗАПРЕТНЫЕ ИГРЫ ВЕЛИКИХ, ИЛИ ЕЩЕ ОДНА НЕМНОГО ПРИУКРАШЕННАЯ, НО, В ОБЩЕМ-ТО, ВЕСЬМА ПРАВДИВАЯ, ХОТЯ И НЕ СОВСЕМ ЛИЦЕПРИЯТНАЯ, ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ
НАЧАЛО НАЧАЛ
Тёмно-синий потолок создавал иллюзию объёмности помещения. В центре подсвеченного снизу круга висел обычно чёрный, а сейчас лиловый с серебристыми молниями-лентами по всей поверхности, энергетический сгусток в форме, напоминающей грушу. Вдоль окружности по внешней стороне рядышком друг с другом в пространстве висели ещё две груши, окрашенные в голубой цвет.
- Слушаю вас, - задал вопрос Гет, руководитель службы развлечений, нависая над двумя пришельцами.
- Нам бы чего-нибудь экзотического, - несмело произнес Темтей.
- Вы ознакомились с прейскурантом оказываемых нами услуг? - поинтересовался Гет.
- Да, конечно. Перед тем, как придти к вам, мы узнали о вас всё. Более того, мы побывали в других аналогичных образованиях. Везде примерно одно и тоже.
- Спасибо, что остановили свой выбор на нас, - Гет покрутился немного, и из лилового стал пурпурным, что должно было означать крайнюю степень довольства. Серебристые молнии-ленты, казалось, засверкали еще ярче. - Ну, так вот, - сказал он, наконец, - можем предложить дальний край соседней Галактики. Преимущественно только для обеспеченных. Наблюдение рождения сверхновой с минимально возможного безопасного расстояния с ускорением времени протекания процесса, скопление черных дыр - уникальное, доложу вам, явление. А уникально оно тем, что равновесное состояние этих дыр...
- Вздор! Всё это глупости, - нервно перебил Темтей. Деньги меня совсем не интересуют. А уж такие глупости как сверхновые меня и вовсе не интересуют.
- Тогда посещение белой дыры, в которой можно...
- Да нет же.., - нетерпеливо перебил его Темтей. - Я же прошу экзотики!
- Так ведь это и есть самое экзотическое. Белую дыру вам не предложат нигде. Ну, или почти нигде. И там это будет только поверхностное знакомство, да еще и издалека. Мы же вам предлагаем...
- Я же говорю, что все это вздор, - опять остановил его Темтей.
- Что же вы ещё хотите? - удивился Гет. Затем задумался, и подозрительно спросил: - Уж не хотите ли вы чего-нибудь такого, что никак не вписывается в Общий Свод Законов?
- Чупуха! Всё это чепуха! - начал раздражаться Темтей.
- Тогда, может быть, вы сами озвучите свои пожелания? - спросил спокойно Гет. Он не имел никакого права раздражаться по поводу такого поведения клиента. - Я слушаю вас.
Темтей молчал.
Гет терпеливо ждал.
Наконец, Темтей, как будто решился и быстро произнёс:
- Понимаете, меня интересует планета с жизнью на ней.
- Не понял? - удивился Гет. - Десятки миллиардов таких планет к вашим услугам. Копеечное дело.
- Таких планет, наверное, и в самом деле десятки миллиардов, но меня интересует искусственная планета и с искусственным заселением.
Гет помолчал, обдумывая услышанное, а затем сказал:
- Думаю, что и с этим проблем не будет, хотя это будет стоить...
- Повторяю ещё раз, материальная сторона вопроса меня совершенно не интересует, - раздражённо напомнил Темтей.
- Тогда это выполнимо, - сказал Гет. - Только позвольте поинтересоваться, какая во всём этом экзотика? Дорого - да, но совсем, с моей точки зрения, не экзотично.
- Я не всё сказал.
- А что же ещё?
- Мне бы хотелось, чтобы вы переселили мой мозг и мозг моего коллеги в тех существ, которых вы создадите.
Казалось, Гет никак не отреагировал на это дополнение. Он молчал.
- Вы меня слышите? - осторожно поинтересовался Темтей.
Гет очнулся от раздумий и сказал:
- Мы такого ещё никогда не делали. Да что там мы? Этого не делал никто. Хотя... Знаете, а ведь это, действительно, интересно. - Гет даже обрадовался, но, подумав, опять посерьёзнел. - Однако, это может быть крайне опасно. Здесь мы все находимся в полной безопасности, здесь нас охраняет Закон. А там? Кто будет там охранять вас? - почти завизжал, не выдержав, Гет.
- Об этом мы сами побеспокоимся на месте, - тут же сказал Темтей.
- Нет, позвольте! - возмутился Гет. - Планету создадим мы, заселим её тоже мы, а вот мозг будет ваш. За сохранность этого мозга несёт ответственность Закон, но территория это наша. Мы не можем взять на себя ответственность за то, за что ответственны другие.
- Я ещё не всё сказал, - попытался прервать измышления Гета Темтей.
- Ничего не хочу больше слушать, - сухо сообщил Гет. - До свидания. Его цвет опять принял лиловый оттенок.
- Но вы должны меня выслушать, - сухим тоном тихо произнёс Темтей.
- Я ничего не хочу слушать, - начал раздражаться Гет.
- И, однако, вам придётся это сделать, - так же тихо добавил Темтей. - Позвольте у вас поинтересоваться годовым доходом вашей организации?
- Это вас совершенно не касается, - с пафосом произнёс Гет. - Сумма достаточно велика, чтобы мы её с вами обсуждали.
- А я думаю, что она составляет меньше миллионной части моего состояния, - сообщил Темтей.
- Ну и что? - совсем без интереса спросил Гет.
- Я могу сделать так, что вам здесь останется работать совсем чуть-чуть. Буквально до того времени, как за моей спиной хлопнет дверь. Более того, далее вам придётся влачить более чем жалкое существование.
- Вы что себе позволяете? - с нервным смешком спросил Гет.
- Пока ничего, - ответил Темтей, и добавил: - До свидания.
Обе голубые сферы за светящимся кругом начали медленно таять. Гет в растерянности не знал, что же ему предпринять. Можно, конечно, пойти на поводу у своей совести, сделать вид, будто ничего не случилось, а в скором времени остаться влачить жалкое существование. Что это такое, ему было хорошо известно: от клиента отрубался информационный поток, за который ему нечем было платить, денег Гет успел накопить совсем не густо, а затем, совсем через небольшое время начинался информационный голод - мозг начинал голодать и ссыхался, будто...
- Стойте, - крикнул он.
Голубые шары опять начали материализоваться.
- Что случилось? - спросил Темтей, когда они вновь приобрели материальный оттенок. - Вы хотели ещё раз нам нахамить?
- Что вы? - удивился Гет. - Я думаю, нам с вами надо более плотно обсудить ваше предложение. Необходимо привлечь специалистов, у меня как раз есть на примете очень грамотные спецы.
- А тогда что нам обсуждать? - спросил Темтей.
- Материальная сторона вопроса всегда должна предшествовать другим вопросам. Ведь так?
- Не всегда, - уверенно ответил Темтей. - Но в данном случае можно начать и с этого вопроса.
- Слушаю вас, - лиловый шар Гета весь засверкал.
- Тео, - обратился Темтей к соседнему лиловому шару, молчавшему до сих пор.
Перед Тео в воздухе образовался ряд зелёных цифр. Цифры немного поискрились в воздухе и плавно растаяли.
Гет неподвижно замер на месте. Цвет его начал меняться: он то светлел, то становился почти чёрным, пока, наконец, Гет, образно говоря, не смог взять себя в руки, и принял свой первоначальный цвет.
- Вижу, моё предложение пришлось вам по вкусу, - с удовольствием произнёс Темтей.
- Есть над чем поразмыслить, - ответил Гет. - Итак...
- Итак, завтра в это же время я прихожу к вам, и мы обсуждаем нашу проблему от начала и до конца.
- Спасибо, - глухо отозвался Темтей. - У меня будет одно необсуждаемое требование.
- Слушаю вас, - с готовностью отозвался Гет.
- Мы там должны разговаривать только на нашем родном языке.
- Не вопрос, - не задумываясь ни на секунду, согласился Гет. - Русский язык останется приоритетным для нас в любой точке Вселенной. Все остальные языки, с какими вам придется столкнуться, а столкнуться придется обязательно, несомненно, будут иметь место, но они в той или иной мере будут трансформироваться только из русского языка.
Голубые шары медленно растаяли и Гет остался в одиночестве, размышляя над тем, что он только что услышал.
НА ВОЙНЕ
Твёрдая промёрзлая земля чёрными комьями, смешанными с белыми кусками снега, подлетала высоко вверх позади бешено вращающихся траков. Оставляя за собой сизые клубы выхлопных газов, подминая под себя гладким днищем молодые гибкие деревца и круша другие, неосторожно попавшие прямо под гусеницы, танк выскочил на опушку леса.
- Командир, впереди ничего нет, - прокричал пожилой водитель сержант Чугуев.
- Вижу, - ответил молодой, всего лишь неделю командующий экипажем, командир танка лейтенант Ковалев. И сразу же крикнул: - Стой!
Машина клюнула стволом вниз, взревела двигателем и замерла.
- Глуши, - прокричал лейтенант, и тут же вверху хлопнула откинутая крышка люка.
Лейтенант осторожно высунул голову и повертел ею по сторонам. Слева и справа, в девственной снежной белизне, сверкая искрящимися снежинками в утреннем морозном солнечном воздухе, стоял молодой лиственный лес - берёзки вперемешку с молодыми дубками и редким кустарником. Прямо перед танком лежала большая поляна с торчащими из-под снега тонкими засохшими былками замёрзшей уже прошлогодней травы. Позади чернели две полосы, оставленные траками и медленно поднимались тонкие деревца, которым посчастливилось не попасть под траки.
- Где же деревня? - удивлённо пробормотал лейтенант и, упёршись руками в края люка, легко выбросил молодое крепкое тело на башню. Встав в полный рост, он поднёс полевой бинокль к глазам и начал всматриваться вдаль. Затем опустил бинокль и взял в руки планшетку. По всему выходило, что прямо перед ними должна лежать деревня, но её не было. Не было рубленых деревянных изб с поднимающимся столбом вверх в полном безветрии белым дымом из печных труб, не было сараев и надворных построек, нигде не стояли початые скирды с соломой. Не тявкали злые маленькие собачонки и не мычали не доеные утренней дойкой коровы.
- Что будем делать, командир? - раздался из глубины танка приглушённый голос сержанта.
- Пока не знаю, - задумчиво ответил лейтенант и тут же добавил: - Давай прокатимся ещё немного вперёд. И тут же ловко нырнул в чёрный холодный проём. Гулко хлопнула крышка люка, и тотчас двигатель взревел, расколов лесную тишину натужным железным лязгом. Подпрыгнув на месте, белый красавец с едва различимым номером "53" на борту покатился через белое поле, оставляя за собой две чёрные борозды.
До конца поля добрались без приключений. Дальше начинался редкий пролесок, переходящий в высокий сосновый бор. В одном месте высокие сосны расступались, и глубоко в лес уходила, причудливо виляя, занесённая снегом дорога.
- Что дальше, командир? - прокричал Чугуев, притормаживая машину.
- Стой! - крикнул лейтенант.
Машина клюнула стволом вперёд и замерла.
Откинулась крышка верхнего люка и из неё показалась голова Ковалёва. Он обернулся, и глаза у него полезли на лоб. Ковалёв стянул рукой шлемофон и крикнул в гулкую черноту танка:
- Сержант, глуши и выходи.
Сам лейтенант легко выбросил своё тело на башню и быстро спустился на заснеженную землю. Он стоял и протирал глаза, а рядом с ним уже стоял сержант Чугуев с совершенно обалделым видом.
Позади танка на поле лежала деревня, дворов в двадцать, не меньше. Над некоторыми вполне добротными избами вился дым: там то ли готовили еду, то ли просто топили избу, выстуженную ночным морозцем. Из одной избы вышла дородная тётка и пошла в сарай, гулко скрипнула кривая, но крепкая воротина, и тётка исчезла в его глубине.
- Ты видишь? - дрожащим голосом спросил Ковалёв. - Мне это всё не мерещится.
- Я тоже это вижу. Не может быть, что бы сразу обоим мерещилось.
Лейтенант молча показал пальцем на след их танка. Сержант также молча кивнул головой.
След от танка проходил прямо через три избы и два сарая. По дороге, судя по следу, они должны были ещё раздавить колодец, но деревянный сруб его под навесом стоял совершено не тронутый. У ближней к ним избе след выходил аккурат из-под окна правой стены.
- Интересно, что скажут хозяева, когда увидят это? - спросил сержант.
- Меня больше интересует, что мы сами можем сказать по этому поводу, - ответил лейтенант. - Пойдём на разведку. Надо узнать, что же всё-таки происходит.
Они осторожно двинулись в сторону ближайшего дома. Лейтенант достал из кобуры пистолет ТТ, и приподняв его, осторожно ступал между следов от гусениц. Подойдя к дому, они спрятались за углом. Лейтенант украдкой ощупывал брёвна - дом был настоящий.
- Интересно, немцы в деревне есть? - тихо спросил сержант.
- Откуда я знаю, - ответил лейтенант. - Надо бы разведать.
- Танк..., - тихо сказал сержант.
- Надо его спрятать в лесу, а затем уже идти на разведку, - предложил лейтенант.
- Бессмысленно, - возразил Чугуев. - Мы уже тут и наследили и нашумели. Кому надо, нас уже услышали. И коль уж не открыли огонь, значит в деревне немцев нет. И угонять танк в лес тоже бессмысленно: следы, - он кивнул на две чёрные полосы.
- Да уж, - согласился лейтенант. - Тогда пойдём в избу. Скрываться бессмысленно.
- Но осторожными всё равно следует быть, - заметил сержант.
С запада надвинулась огромная чёрная туча. Вокруг стало темнее, и сразу же посыпал, сначала мелкий и редкий, а затем всё более сильный снег. И вот уже с неба начали валиться огромные белые хлопья снега. Через несколько минут он завалил все следы, оставленные танком, да и сам танк, выкрашенный белой легкосмываемой краской, почти совсем исчез из вида, превратившись в огромный белый сугроб.
Вдалеке громко заскрипела дверь. Ковалёв выглянул за угол и увидел, что из сарая выходит давешняя тётка. В руках у неё были две трёхлитровые банки с солениями. Тётка ногой пхнула дверь, та со скрипом закрылась, и пошла в дом, глядя себе под ноги и не поворачивая головы. Хотя, ей достаточно было повернуть голову направо, и она просто должна была увидеть танк.
- Вперёд, - тихо скомандовал лейтенант и рванул к дому, в котором скрылась тётка.
Лейтенант бежал и слышал за собой тяжелое дыхание сержанта. Они взлетели на крыльцо, и лейтенант сильно рванул на себя деревянную дверь. Он не ожидал, что дверь так легко откроется, и едва устоял на ногах. Восстановив равновесие, он нырнул внутрь избы и остановился. Прямо в спину ему чем-то твёрдым ткнул сержант. "Локоть, наверное...", - подумал лейтенант. Перед ними были длинные холодные сени с двумя дверьми по левой стене, справа стояли мешки и длинная деревянная лавка с двумя наполненными водой вёдрами. В одном из ведер колыхался алюминиевый ковшик с причудливо загнутой ручкой.
Посреди избы в просторной комнате стояла тётка и с удивлением разглядывала непрошеных гостей. От принесённых банок она успела освободиться, и сейчас в её руках был белоснежный рушник, которым она в настоящее время и вытирала руки. Тётка небрежно, и не глядя, бросила рушник на стоящий у стены полукруглый стол и грозным низким голосом, немного окая, пропела:
- Кто такие будете?
- Немцы в деревне есть? - вместо ответа спросил Ковалёв.
- Кто? - изумилась тётка.
- Немцы, - немного растерявшись от такого вопроса, произнёс Ковалёв.
- Откуда они здесь? И чего им здесь делать? В такой-то глуши, - добавила тётка.
- Как что? - спросил Ковалёв. - Здесь же фронт недалеко.
- Какой фронт? Ты что служивый? - сообщила тётка и, немного подумав, добавила: - У вас, наверное, учения идут?
- Какие учения? Война идёт!
- Какая война? - тётка вздрогнула от неожиданности.
Лейтенант тут же поднял опустившийся было пистолет, и направил его прямо тётке в живот.
- Ты чего темнишь, тётка? А ну отойди к стене.
Лейтенант сделал жест пистолетом, куда тётке следовало отойти. Тётка послушно сделала несколько шагов к стене и замерла, стараясь не шевелиться. Казалось, она даже не дышала.
Ковалёв осторожно ступил за простенок и оглянулся. Справа на кровати, повернувшись лицом к стене, спал мужчина.
- Это кто? - лейтенант показал стволом пистолета на спящего.
- Мой отец, - объяснила тётка. - Он у меня совсем старый.
- На немцев не работал? - подозрительно спросил Ковалёв.
- Да ты, сынок, совсем сбрендил. Что ты всё заладил: немцы да немцы.
Ковалёв повернулся к Чугуеву и приказал:
- Пойди-ка, проверь, как там на улице.
Сержант нехотя повернулся и пошел к выходу. Ковалёв какое-то время смотрел ему вслед.
- Убрал бы ты пистолет, сынок, - услышал он позади себя старческий дряблый голос и резко повернулся.
На кровати сидел старик, лет восьмидесяти, не меньше. В руках он держал вертикальную двустволку, которую направил прямо в живот Ковалёва.
- Убери, сынок, свою пукалку от греха подальше, - ещё раз проскрипел дед. - Ты же не будешь воевать со стариком?
- Почему не буду? - удивился Ковалёв. - Если ты фашист, то ещё как буду.
Он навёл дрожащей рукой пистолет на деда.
- Ты же не станешь в меня стрелять? - спросил дед.
И тут грянул выстрел. В комнате зазвенели стёкла. Ковалёв едва не уронил пистолет. Он с удивлением переводил взгляд со своего ТТ, из ствола которого вился лёгкий дымок на тело деда, которого выстрелом отбросило на спинку кровати и обратно. У деда на груди расплывалось красное пятно. Вчерашний школьник, выпускник ускоренных курсов, ни разу не бывший на фронте, никогда не стрелявший в людей, лейтенант дрогнул. Палец непроизвольно нажал на спусковой крючок. Ружьё дед выронил, оно с грохотом упало на деревянный пол, несколько раз перевернулось и замерло.
Ковалёв перевёл взгляд на женщину, продолжавшую стоять слева от него у стены. Женщина смотрела на происходящее с широко открытыми глазами. Рот у неё немного приоткрылся, а затем она заорала, причём на такой высокой частоте, что у Ковалёва немедленно заложило уши. Лейтенант стал пятиться назад. Женщина продолжала орать. И когда несчастный Ковалёв уже был готов броситься вон из избы, его остановило немыслимое зрелище - тело убитого им деда стало таять. Таять не как снег, и не как ледяная сосулька на крыше дома, тело просто стало исчезать. Поперву оно приобрело молочный оттенок, затем белесый и голубой, а вскоре стало прозрачным словно туман. Через него стали видны простынь, подушка и спинка кровати, но которой лежал дед.
Само по себе поразительное явление, способное только тем, что оно происходит само по себе, покалечить психику человека, безусловно поразило Ковалёва, но больше всего он удивился тому, что вместе с телом деда исчезала и его одежда.
Женщина продолжала неистово орать.
Ковалёв хотел крикнуть женщине, чтобы она замолчала, он ещё подумал, что вряд ли ему удастся крикнуть громче её, как позади хлопнула входная дверь. Самого хлопка Ковалёв не услышал, но почувствовал, что в спину ему задуло ледяным воздухом. Ковалёв непроизвольно оглянулся. В избу ворвался сержант Чугуев. В руках наперевес он держал свой ППШ. Увидев живого и здорового лейтенанта, он остановился и, пытаясь перекричать ор женщины, крикнул:
- Кто стрелял?
Лейтенант не услышал, но по губам прочитал вопрос: очень уж четко артикулировал свою речь губами Чугуев.
- Я, - ответил лейтенант, и зачем-то, словно разъяренная горилла, постучал себя кулаком в грудь.
И тут опять случилось непредвиденное и необъяснимое. Всё, что их окружало, с негромким хлопком вдруг исчезло. Не стало кричащей женщины, не стало нелепо убитого деда, не стало окружающих домов, исчез колодец, исчезло всё. Снег, которого скопилось на крыше дома уже предостаточно, в отсутствии опоры весь разом упал вниз и накрыл Ковалёва и Чугуева.
Уже всё исчезло, а ещё несколько секунд дикий ор женщины продолжал терзать барабанные перепонки. Очень это было интересно: слышать громкий звук, раздававшийся из ничего. Но и он исчез, словно, кто-то отпустил некую кнопку или клавишу. Стало так тихо, что Ковалёву показалось, что он оглох.
Отряхнувшись от снега, Ковалёв произнес:
- Пойдём в машину.
Чугуев шел молча, иногда оглядываясь назад, и покачивал головой. Лейтенант тоже не был склонен к беседе. Лишь однажды, уже подходя к машине, он тихо произнёс:
- И никому рассказывать не будем. - А затем веско добавил: - Всё равно не поверят, а только засмеют... в лучшем случае. А то и затаскают...
Сержант Чугуев уже сидел в танке и терзал стартёр, а Ковалёв, опёршись на гусеницу, докуривал папиросу и удивлённо разглядывал карту. Час назад на карте в этом месте была обозначена деревня Глубокое. Судя по карте, лежала она в глубине леса, с севера к деревне подходила тупиковая дорога, ну, может быть, и не совсем дорога, а так, северное направление. Ковалёв оторвался от карты и посмотрел вперёд. Дорога была. Ковалёв оглянулся. Деревни не было, как, собственно, не стало её и на карте. И не то, чтобы на карте образовалось белое пятно, словно кто-то стёр деревню. Нет. На карте вместо деревни был обозначен лес. Вот идёт дорога, заходит она по какой-то причине в лес, петляет, проходит совсем рядом с речкой, уходит немного на юг и всё... Дорога в никуда. Ковалёв в задумчивости бросил далеко окурок погасшей папиросы, сложил карту и начал забираться на башню. Когда он уже спустил в чёрное отверстие ноги и готов был нырнуть вниз, сбоку справа раздались автоматные очереди и по броне звонко защёлкали пули. Лейтенант упал в башню, но одна пуля всё-таки зацепила руку, не сильно, но больно. Танк взревел, присел назад и рванул по дороге в никуда. Пули ещё немного пощёлкали по броне танка, а затем всё стихло.
Чугуев оглянулся, увидел, что командир держится за предплечье, и встревожено спросил:
- Зацепили, командир?
- Да, немного, - сквозь зубы выдавил лейтенант.
- Серьёзно?
- Похоже, только мягкие ткани.
- Сейчас остановимся, и я перевяжу, - успокоил Чугуев.
Чугуев прокатился еще пару километров по дороге, а затем свернул вглубь леса и остановил машину. Снег продолжал валить крупными хлопьями.
Сержант достал аптечку, разорвал набухший от крови рукав гимнастёрки командира и очень грамотно сделал перевязку.
- Жить будешь, командир, - сказал Чугуев, и хлопнул его по здоровой руке.
У Ковалёва от боли померкло в глазах. Ему показалось, что земля вздыбилась, как когда-то в детстве непослушный конь встал на дыбы и попытался сбросить его из седла. Раздался пронзительный тонкий свист, проникающий, казалось, в каждую клеточку его организма и Ковалев потерял сознание. Последнее, что он увидел, это испуганное лицо сержанта, в растерянности оглядывающееся и не понимающее, что же происходит вокруг.
***
- Что это было? - Темтей был явно ошарашен. Обычный его голубой цвет теперь даже не просматривался. Какие-то зеленые с проседью полосы мелко дрожали, временами переливаясь темными бордовыми пятнами. Особенно ярко было заметно красно-кровавое пятно в средней передней его части.
- Простите, любезнейший, но я вас предупреждал, - Гет немного приподнялся кверху, отчего его грушеобразный сгусток сплющился и стал похож на гриб дождевик.
- Вы меня не предупреждали, что будет так опасно, - дрожащим голосом произнес Темтей.
- Мы наблюдали за вами, - после секундной паузы произнес Гет. - Для чего вашему коллеге нужно было поднимать ружье и целиться в этого, - он сделал небольшую паузу, словно подбирал слово, а затем, найдя его, продолжил: - военного.
- Но он сам с пистолетом ворвался в наше.., простите, в ваше жилище.
- Оно такое же наше, как и ваше, - возразил Гет.
- Ладно, ладно вам с этим жилищем. Но ведь он мог поранить мои жизненно-важные органы.
- А вот это вряд ли. У нас все под контролем.
- И это вы называете под контролем!? Погиб мой товарищ!
- Положим, не погиб, а только перетрансформировался. Это все поправимо...
- Да как же поправимо! Я сам видел, как ему разорвало грудь, а затем из раны хлынула кровь, как из ведра.
- Простите, что такое кровь? - поинтересовался Гет.
- Не знаю, - растерялся Темтей. - Я знаю только, что без нее нельзя жить.
- Как же это, позвольте поинтересоваться, нельзя, если, вот к примеру вы, живете без этой самой, как вы изволите выражаться, крови. И у вас при этом не возникает никаких проблем.
- Тоже верно.., - буркнул Темтей. - И все-таки. Я сам видел, как мой товарищ был убит.
- Да, ничего он и не убит, - презрительно произнес Гет. - Создалась нештатная ситуация. Эксперимент был прерван. Вот, собственно, и все. А ваш товарищ сейчас находится на восстановлении. Но не на физическом, а на психологическом. Очень уж, у вашего товарища, знаете ли, тонкая и ранимая психика. Позволю себе заметить, что из всех экспериментов вашему товарищу может быть противопоказан даже контактовизор.
- Это не вам решать.
- Я только высказываю свое мнение, - покорно согласился Гет.
Некоторое время они молчали. Первым не выдержал Гет и поинтересовался:
- Что думаете делать дальше?
- Не знаю, - отозвался Темтей. - А что?
- Да видите ли в чем дело. Если вы не собираетесь продолжать эксперимент, позвольте я буду все происходящее называть таким словом, то надо было бы с нами рассчитаться. А если вам будет угодно продолжить, то мы готовы к дальнейшему сотрудничеству.
- А почему бы и нет! - вдруг решился Темтей. - Если вы говорите, что с моим другом все в порядке, и если вы гарантируете мою полную безопасность, то я готов попробовать еще разок. Вы эту планету еще не уничтожили?
- Нет, конечно, - горячо отозвался Гет. - Это слишком дорогой проект, даже для нас. Мы ее пока законсервировали. Если и не для вас, то найдется кто-либо еще.
- Я готов, - после секундной паузы произнес Темтей. - Только у меня будет к вам одна просьба.
- Да, слушаю вас, - со всем почтением произнес Гет. Он даже стал как-то тоньше и выгнулся, напоминая вопросительный знак.
- Не заселяйте меня в сущность женщины.
- Кто такая женщина? - с удивлением спросил Гет.
- Понимаете, - задумчиво произнес Темтей, - в этом вашем созданном мире все живые сущности делятся на мужчин и женщин. Одни созданы для охоты, добычи и войны, а другие - для продолжения рода. Так вот, род у них там продолжают как раз именно женщины. Уж и не знаю, кто из вас придумал такое своеобразное, я бы даже сказал странное деление, но мою сущность вы как раз впихнули в женское тело. А потому я бы хотел...
- Не продолжайте, - перебил его Гет. - Я все понял. Мы вас заселим в крепкого и красивого мужчину. А еще подберем вам прекрасную молодую дамочку. Доверьтесь нам!
- Не надо столько пафоса, - попросил Темтей, вспомнив своего товарища с простреленной грудью.
- Прошу прощения.
- Так-то вот. Когда отправляемся?
- А чего тянуть, - оживился Гет. - Давайте уж прямо сейчас.
- А вы точно готовы? - насторожился Темтей.
- Уж будьте спокойны. Планета та же под названием Земля. По развитию мы шагнем немного назад. Может быть, там вам будет интереснее?
- Валяйте...
ЖАННА Д'АРК
Вонь стояла невообразимая. Посреди узкой улочки, мощеной добротным камнем и предельно сжатой с двух сторон двухэтажными каменными темно-серыми домами стоял молодой человек. Он оглядел себя с ног до головы, и остался совсем недоволен своим внешним видом. Вроде бы как и нормально одет, и одежда вовсе не старая и не рваная, а вот то, что эта одежда ни разу не была стирана, оставляло весьма скверный отпечаток на чувстве обоняния.
Жан, а именно так звали нашего героя, недовольно сморщился, но делать было нечего. Приходилось довольствоваться тем, что было. Впереди улица оказалась совершенно пуста. Молодой человек оглянулся и увидел, что позади него не далее как в полусотне шагов медленно бредут в его сторону две совершенно чумазые и грязные, как ему показалось, личности, одетые в огромные черные балахоны, полностью скрывающие их тела. Балахоны были утянуты узкими поясами со свисающими сбоку концами. На их головах, низко опущенные красовались островерхие колпаки.
Пока Жан раздумывал, ждать ли неизвестных или двинуться дальше по дороге, рядом с ним открылась массивная дверь, из которой показалась голова женщины неопределенного возраста. Женщина украдкой осмотрела улицу, на секунду задержала свой взгляд на стоявшем посреди нее молодом человеке, а затем в ее руках появилась приличных размеров деревянная кадушка, содержимое которой женщина немедленно и вылила на брусчатку. Грязная вода, отдающая гнилью и тухлой рыбой, брызнула во все стороны, обдав брызгами костюм молодого человека.
Не успел Жан сообразить, что же произошло, как дверь захлопнулась и дамочка исчезла. Пока он растерянно осматривал безнадежно испачканные штаны, откуда-то из подворотни вынырнули два мелких пацаненка. Жан посмотрел на их одежду и сейчас же сообразил, что его костюм, оказывается, выглядел весьма и весьма прилично, потому как эти ребята оказались одеты совсем уж в несуразную одежду, которую и одеждой-то назвать было нельзя - просто набор лохмотьев для того, чтобы прикрыть тело.
Ребята выскочили и, увидев незнакомого мужчину, остановились как вкопанные. Один из них, с пепельными длинными волосами наклонился к низкорослому товарищу, и что-то прошептал ему на ухо. Потом они еще раз внимательно оглядели незнакомца и внезапно залились хохотом.
Жан даже обернулся, не веря, что ребята смеются над ним. Ему показалось, что смех этот предназначался тем двум в черных или темно-коричневых рясах, которые приближались к нему сзади. Но, внимательно вглядевшись в лица пересмешников, Жан все-таки понял, что предметом осмеяния является именно он.
Тот, что был ростом повыше, опять что-то тихо сказал, и снова оба парня залились громким смехом. Жан не знал, что ему делать - плюнуть на случившееся и двинуть отсюда побыстрее или же шугануть наглых подростков. Он уже было решил, что ему наплевать на то, что какие-то недомерки позволяют себе высмеивать взрослого мужчину и хотел гордо развернуться и уйти отсюда. Он уже начал поворачиваться и занес ногу, чтобы сделать первый шаг, как крепкие руки схватили его сзади, да не просто схватили, а дружно заломали его руки к самим лопаткам, высоко, надежно, до боли, до слез...
Все, что понял Жан, так это то, что нападавшими оказались те самые два монаха, что подходили к нему позади. Собственно говоря, он не ждал от них никакого подвоха. Ну, монахи и монахи. Идут себе медленно, то ли на службу, то ли с нее. Идут, опустив головы, не выказывая никаких позывов для угрозы. И вот тебе на... Перед слезящимися глазами мелькали грязные камни... Его куда-то настойчиво тащили.
Несколько раз Жан пытался заговорить с задержавшими его монахами, но каждая из попыток не увенчалась успехом. Быть может, они были немы как рыбы, а быть может, у них был обет молчания. В результате пришлось молча и смиренно шествовать туда, куда вели его крепкие руки.
Через полчаса быстрой ходьбы они подошли к деревянной, окованной старым железом двери и один из них громко постучал в нее ногой. Дверь немедленно со скрипом отворилась, и монахи затащили Жана поначалу в темный, пахнущий плесенью и мочой небольшой коридор, а потом вывели на открытую площадку, покрытую мелким желтым песком и бросили его.
Не удержавшись на ногах, Жан рухнул вниз лицом и сразу же попытался встать, но это ему не удалось с первого раза - сильно болели мышцы рук и связки. Через некоторое время ему удалось сесть и стряхнуть налипший на лицо песок. Он оглянулся, но монахов, которые притащили его сюда, уже видно не было. Зато в нескольких шагах от него стоял здоровенный увалень, одетый в максимально защищающее тело одежду. Он всем телом опирался на копье и с интересом разглядывал сидящего на песке Жана.
- Что смотришь? - не выдержал Жан. - Помоги встать.
В глазах увальня что-то дрогнуло, то ли он не ожидал, что арестованный заговорит, то ли не ожидал, что с ним так будут разговаривать.
Видя, что помощи он не дождется, Жан предпринял еще одну попытку встать, которая, наконец-то увенчалась успехом. Увалень отвалился от копья, на которое упирался и, взяв его наперевес, сделал шаг в сторону качающегося из стороны в сторону Жана.
- А ну-ка, к стене, - низким горловым голосом потребовал он.
- Чего? - не сообразил Жан.
Тогда увалень сделал еще один шаг по направлению к Жану и слегка ткнул его острием копья.
-Ты чего это? - растерялся Жан, предпринимая попытку отскочить от страшного оружия. А увалень, видя, что пленник пытается отскочить от него, быстрым движением перекрыл ему дорогу и на этот раз весьма ощутимо ткнул его острием копья под ребра.
Волей-неволей пришлось подчиниться и встать у стены именно там, куда требовал увалень.
Едва Жан встал у стены, как с чудовищным скрипом начали открываться тяжелые ворота.
Даже увалень отвернулся от своего пленника и с интересом уставился в сторону открывающихся ворот, не опуская между тем своего копья, направленного своим острием в живот задержанного.
Не успели тяжелые створки ворот окончательно разъехаться, как в проеме, тяжело передвигая ноги, появился худощавый пленник. Черные, немного вьющиеся волосы, мягкие черты лица, немного вздернутый нос, придающий выражению лица некую мягкость и даже веселость. На плечах блестящие металлические накладки, со следами от ударов мечом и стрел, руки сложены за спиной.
Вошедший сделал несколько шагов, поднимая облачка пыли едва поднимающимися ногами и остановился. Он поднял голову и осмотрелся по сторонам. Затем его взгляд остановился на стоящем у стены Жане, и тому показалось, что арестованный едва заметно улыбнулся.
Чистая и светлая, едва заметная улыбка моментально покорила Жана. Он сразу же растянул рот в ответной улыбке, как у него над ухом раздалось:
- Наконец-то, поймали суку...
- Чего? - не понял Жан.
- Я говорю, что поймали, наконец-то эту тварь. Сколько крови она нам попортила...
- Так это что, женщина, что ли? - глухо отозвался Жан.
- А кто же еще. Перед тобой сама Жанна Д'Арк.
- Да ты что?! - ахнул Жан. - А кто это такая, Жанна Д'Арк?
От удивления копье увальня съехало вниз, а сам он приоткрыл от удивления рот.
- Ты что, и в самом деле не знаешь, кто такая Жанна Д'Арк?
- Нет, - честно признался Жан, не отрывая взгляда от вошедшей, как теперь выяснилось молодой женщины.
- Так чего ты тогда с ней улыбаешься? - подозрительно спросил увалень, и его копье опять начало подниматься.
- Да ничего... Я ее впервые в жизни вижу...
И тут в воротах появился всадник. Пригнувшись, дабы не удариться головой о верхнюю, очень низко расположенную перекладину, он не спеша подъехал к стоявшей даме, одетой в мужское платье и со словами "Пошла, зараза..." ткнул ее в спину своим копьем.
Девушка едва удержалась на ногах, а затем повернулась, зло посмотрела на ударившего ее всадника и что-то совсем тихо и неразборчиво ему сказала. Видимо, произнесено было что-то весьма оскорбительное, потому как лицо всадника, даже заросшее густой бородой, пошло пятнами. Он поднял копье и начал его отводить назад для удара.
- Не сметь! - раздался позади всадника зычный голос, и в ворота въехали остальные всадники.
Копье обиженного Жанной нехотя опустилось и он, уже легонько ткнув им девушку, зычно гаркнул:
- Пошла!
Через пару минут все скрылись за стеной здания и ворота начали медленно закрываться, издавая не менее противный звук, чем когда они открывались.
- А братан мой все-таки молодец, - с видимым удовлетворением произнес увалень, стороживший Жана.
- Почему?
- Так это он догадался поднять мост, чтобы не дать этой заразе покинуть город.
- А зачем? - спросил Жан, и тут же пожалел об этом.
- Хватит! - рявкнул увалень и, больно ударив древком копья по плечу задержанного, уже тише произнес: - Давай, вперед.