Аннотация: Человек должен жить дома, а не в гостях. Даже если он справедливо считает, что живет сейчас у себя
Из рая в рай
С утра светило солнце и казалось, что день продолжится в том же духе - в окружении ярких зеленых оттенков весенней зелени и не менее ярких солнечных лучиков, особенно заметных в небольших, еще не успевших зарасти, прорехах между веток деревьев. Данила со скукой смотрел на улицу через пыльное окно и представлял, что по еще не нагревшемуся от солнца асфальту должно шагаться легко и где-то даже непринужденно. Утренний воздух за двойным стеклом был свеж и удобоварим, если можно такое сказать о воздухе, о чем свидетельствовал легкий и приятный сквознячок, проникавший через открытую форточку.
Наблюдать за совершенно пустынной улицей было бы совсем неинтересно, если бы не проснувшаяся после зимней спячки, а, быть может, взявшаяся еще невесть откуда, большая черная муха, медленно и как-то даже пьяно, ползущая по стеклу. Данила медленно провел перед ней рукой. Муха послушно взлетела и села изнутри на другое стекло, демонстративно повернувшись к Даниле спиной.
Сидя на разболтанном табурете, Данила с интересом наблюдал за мухой, удивляясь тому, как она умудрилась попасть внутрь стеклопакета. Вдруг он понял, что и сам так же, как и зловредное насекомое, попал в двойное остекление. Да, денек будет не из легких. Недаром они побрезговали личным присутствием, а использовали телефон, который не переносили на дух, и все-таки...
Звонок грянул неожиданно!
- Да, - выдавил из себя Данила.
В трубке глухо и противно трещало. Треск напоминал звуки никем не протертых контактов, между которыми голубоватыми змейками струились электрические разряды. Затем в трубке надсадно кашлянули. Потом, видимо, пальцем постучали в микрофон. И осторожно, словно боясь кого-нибудь спугнуть, тонким дискантом пропели:
- Раз... раз... раз... Как меня слышно?
Данила хотел было ответить. Он уже открыл рот, чтобы сообщить, что трубку взял именно он, а не кто-либо другой, и слышит он эту ахинею вполне сносно и, можно сказать, даже хорошо. Да что там хорошо - он отлично слышит, как на другом конце кто-то по-старинке изгаляется над связью. Данила с первой секунды понял, кто ему звонит, а потому где-то в середине груди у него образовалась пустота, которая подперла его дыхание, не позволяя дышать ровно и глубоко. Раньше он даже любил подобное состояние. Но сейчас...
- Прием... Прием... - опять запел тонкий голосок, не дав ответить на вопрос, как же его все-таки слышно.
- Але.., - успел вставить Данила.
- Вам надлежит немедленно прибыть в канцелярию, - еще раз кашлянув, пропел голосок. И тут же почему-то басом добавил: - Срочно! Во избежание неприятностей. Были случаи, когда...
- Иду, иду, - раздраженно прошипел Данила. - Зачем столько слов? Можно было просто сказать, чтобы я пришел, и всё тут. С собой что-нибудь иметь?
Трубка надолго замолчала. Лишь тонкий шорох и скрипение выдавали, что связь отключена не была, просто абонент замолчал.
- Эй! - после затянувшейся паузы подал голос Данила. - Вы меня слышите? Я спрашиваю, мне брать что-нибудь с собой?
- Ничего брать с собой не нужно. Явитесь сами. И в кратчайшие сроки.
- Да, но.., - попытался возразить Данила, но в трубке тотчас раздались короткие гудки. - М-да, - протянул он, опуская тяжелую черную трубку на рычажки. - Как же я явлюсь к вам в кратчайшее время, если до вас добираться не менее часа. Даже если я буду идти очень быстро, - обратился он к молчавшему телефону.
Вздохнув, бросил взгляд на настенные часы, на коих отображалось не только время, но и число и день недели. Он нехотя пошел одеваться, и этот процесс занял совсем немного времени - снять старые с пузырями на коленях треники, натянуть джинсы, напялить оранжевую футболку с огромным номером 86 на спине и сунуть ноги в кроссовки. Все. Да и какая может быть одежда, когда на улице за двадцать градусов, полное безветрие и яркое солнце на безоблачном небе - небывалая погода для середины апреля.
Пока облачался, перед глазами проплыла картинка происшедшего за последнее время. Тринадцатого марта примерно в четверть второго пополудни город окутала сизая мгла. Что это было - туман или какая-то другая субстанция, сказать сложно. Но с этого, собственно говоря, все и началось. Город опустел. Куда делся весь люд, Данила так и не понял. Быть может, все взялись за руки и, дружно напевая строевые или пионерские песни, ушли. Или все было совсем иначе. Народ попросту растворился в воздухе, и никого не осталось. А вот почему не ушел, не растворился он сам, Данила не знал. Что-то претило его уходу. Претило так, что аж дурно становилось. Кто-то в его голове ныл и ныл, мол, останься Данилушка дома. Ты, мол, здесь гораздо нужнее и полезнее. Да и самому тебе здесь будет очень хорошо. А к вечеру розетки остались без электричества, краны - без воды. Отключилось всё, что только могло отключиться. Поначалу было страшно, а потом ничего, привык. В супермаркетах не стало ни продавцов, ни секьюрити. А когда Данила добрался до книжных магазинов, вот тогда время для него остановилось...
Бросив мимолетный взгляд в зеркало и с фальшивым весельем подмигнув своему отражению, Данила щелкнул ручкой дверного замка и осторожно потянул на себя полотно двери. Дверь медленно отъехала в сторону, явив взору полутемную лестничную площадку с толстым слоем пыли на полу и черный зияющий прямоугольник вместо двери в квартиру, расположенную напротив. В подъезде царила полная тишина. Жителей здесь не было уже почитай как месяц. Еще с того времени, когда на улицах можно было найти старый, готовый вот-вот сойти на нет, снег. Данила подумал о том, как много изменилось за столь короткий промежуток времени, и сделал первый шаг из квартиры.
Дверь со страшным ударом захлопнулась за спиной, заставив где-то зазвенеть плохо закрепленное стекло в раме и одновременно вздрогнуть, но оборачиваться, чтобы установить причину этого, не было никакого желания. Постояв несколько секунд и вслушиваясь в звуки, Дан медленно начал спускаться по пыльным ступенькам, совсем не жалея о том, что лифт не работает. Впрочем, что там лифт. Не работали все электроприборы. В квартире не было света, не было газа, не было, и это было самым главным неудобством, воды. Однако, как ни странно, время, проведенное им в одиночестве и без воды, никак нельзя было назвать дискомфортным, и не потому, что вода нужна была для удовлетворения физиологических потребностей, нет. Вода была нужна для того, чтобы банально утолить жажду и помыться, вот и все.
Входная дверь в подъезд, лишенная пружины или доводчика, Данила толком и не знал, какой механизм там стоял раньше, совершала медленные колебательные движения из стороны в сторону, что наводило на мысль о присутствии за дверью некоего существа, которого, разумеется, там быть вовсе не могло.
Данила дождался, когда дверное полотно распахнется во всю ширину, и быстро, с какой-то брезгливостью, стараясь не зацепиться за косяк, проскочил освободившийся дверной проем, а затем, не оглядываясь, несмотря на то, что где-то сверху в подъезде тонко и железно заскрежетало, быстро зашагал по теневой стороне улицы. Он шагал, не поднимая головы, словно искал что-то на асфальте. Дойдя до ближайшей девятиэтажки, свернул за угол. Он прекрасно ориентировался в своем районе, знал в нем не только каждый дом, но и каждую ямку на тротуаре, и потому направился на центральную улицу дворами.
За последние дни он немного свыкся с уличной пустотой, а потому отсутствие привычного шума двигателей и людей на Широком проспекте, который являлся по совместительству центральным, не вызвало у Данилы ни малейшего удивления. Несколько легковых машин стояли на обочине проезжей части. Троллейбус, без водителя и пассажиров, носом упирался в высокую витрину магазина. Перекрытый им тротуар, усыпанный мелким стеклянным боем, блестел тысячами мелких солнц. Дуги пантографа качались из стороны в сторону, отчего казалось, что эта авария произошла несколько мгновений назад. С тяжелым сердцем Данила рассматривал искореженный транспорт.
И пока шло изучение окрестностей, невесть откуда появилась огромная туча неестественно крупных ярко-полосатых ос, которая бесшумно начала кружить над его головой. Странное это было зрелище - загадочное и осознанное. Казалось, осы не собираются нападать и жалить, а цель их неясны. Данила с тревогой наблюдал за глухо рокочущей полосатой тучей над своей головой, и ему становилось страшно. Внезапно туда сконцентрировалась с одной стороны, явно показывая тем самым, что человеку следовало бы двигаться. И направление передвижения не оставляло никаких сомнений.
Стараясь не дразнить насекомых, Дан осторожно двинулся дальше. Рой ос исчез так же внезапно, как и появился. Растерянно оглядываясь, Данила пытался вычислить маршрут жалящих, но безуспешно - их не было в поле зрения.
Торговый павильон на троллейбусной остановке зиял темнотой разбитых стекол. В открытых витринах стояли пластиковые бутылки различной емкости с прохладительными напитками. Противиться соблазну было бессмысленно - бутылка воды и несколько сухих печений вполне могли утолить жажду и легкий голод.
Он протянул руку к литровой бутылке колы и тут же боязливо отдернул ее. Три серые крысы внимательно наблюдали за движениями человека из-за бутылок. Неподвижные круглые и почему-то совершенно желтые их глаза не излучали ничего. Пасть одной из них была немного приоткрыта, и из нее торчал ряд таких же желтых, как и глаза, мелких зубов.
- Ты это чего? - обратился Данила к крысе и, намекая на желтые зубы, спросил: - Куришь, что ли, много?
Желтозубая тварь метнулась навстречу Даниле, от резкого движения крысы бутылки с грохотом свалились на пол и покатились к проходу. Теперь крыса предстала во всем своем великолепии. Гладкая, будто изготовленная из полированной стали и покрытая лаком, она казалась не живой, а искусно изготовленной классными мастерами. Поражали ее размеры - не меньше крупной охотничьей таксы.
Не на шутку испугавшись, Данила стал пятиться назад. Крыса угрожающе спрыгнула на пол. Две другие готовы были повторить действия подруги. Стало совсем неуютно, и Данила позорно ретировался.
Отбежав от павильона на значительное расстояние, Данила остановился, чтобы отдышаться. Он не сразу обратил внимание на человека, осторожно передвигающегося вдоль домов по противоположной стороне Широкого проспекта. Это была девушка лет двадцати, никак не больше. Она медленно шла, не пытаясь скрыться, и при этом откровенно рассматривала Данилу. Наконец и он ее заметил. Длинные, в мелких кудряшках, светлые волосы свободно лежали на плечах. Джинсы с прорезями на коленях были далеко не первой свежести. Просторная легкая джинсовая куртка, гораздо большего размера, чем следовало, мешковато сидела на узких плечах. Рукава закатаны до локтей.
Некоторое время они с удивлением наблюдали друг за другом. Трудно сказать, о чем думала девица, а в голове Данилы борьбу вели страх и любопытство. Последнее одержало победу. И Дан медленно двинулся навстречу девушке.
Вблизи девица оказалась весьма привлекательна. Портил лицо незнакомки, пожалуй, лишь крупный, довольно мясистый нос. Стараясь не обращать на этот небольшой дефект внимания, он тем не менее нет-нет да и задерживал свой взгляд на этой крупной детали лица. Затем ловил себя на непристойном разглядывании носа и стеснительно отводил взгляд в сторону.
- Привет, - начал первым Данила.
- И тебе.., - отозвалась бархатным приятным голосом девушка.
- Ты как здесь оказалась?
- Не помню. Все куда-то исчезли, а мне не захотелось уходить.
- Почему?
- Не знаю. Наверное, не испугалась. Да и не захотелось вести себя как баран из стада. А ты?
- И я тоже.
Данила вновь поймал себя на разглядывании носа девицы и отвернулся.
- А идешь куда? - поинтересовался он.
- Не знаю. Мне позвонили и сказали срочно прийти. Вот и иду.
Девушка залезла в карман джинсов и, вытащив оттуда мятый тетрадный листок в клетку, поднесла его к глазам Данилы. Тот мельком прочитал адрес, и ему сразу же стало как-то неуютно. Нет, то, что совпал адрес, один - указанный на бумаге, другой - сообщенный ему по телефону, с первого взгляда ничего особенного не означало, если бы в городе по-прежнему жили, работали и ходили по улицам полмиллиона человек. Но когда никого нет, это совпадение в корне меняло положение. Стало понятно, что девице и ему звонили одни и те же... Люди? Кто же их знает.
- Ты далеко живешь? - поинтересовался Данила.
- Нет. Всего в двух кварталах. У 'Стрелы'. А что?
- Ничего, - Данила в задумчивости почесал кончик носа. - Ты где-нибудь останавливалась, пока шла сюда?
- Ага. У павильона. Взяла там пачку чипсов. И все.
- Тебе ничего не показалось странным?
- Нет. Хотя... - девушка потеребила массивную золотую сережку в левом ухе. - Хотя, знаешь, наверное, странное все-таки было.
- Что?
- Наверное, то, что я услышала гул на очень низкой частоте. И мне стало очень тревожно. Я выскочила из павильона и побежала по улице. Но, не успев пробежать десяток метров, услышала, что гул внезапно прекратился, и тревога исчезла. Я подумала, что у кого-то включен ...
- Нет, - как-то с полуприсвистом прошептал Данила, - это всё они. Они и меня подгоняли похожим образом. Да вот же! - Он показал за спину девушки.
Та обернулась и тут же отшатнулась, уткнувшись в грудь Данилы. Из кустов медленно выходили две собаки палевого окраса. Сильные, с мускулистыми грудными клетками. Уверенные в себе, со злым огоньком в глазах. У обеих собак из приоткрытых пастей на асфальт даже не капала, а текла вспененная слюна, и это было страшно.
Данила невольно отступил. Девушка тоже попятилась. Собаки приближались. Одна из них аппетитно облизнулась, приподняв вверх тупую морду. Почему-то именно это движение заставило Дана с незнакомкой сорваться с места. Они неслись как угорелые до ближайшей распахнутой двери, кажется, здесь был кинотеатр. Уже на ступеньках Данила обернулся, и к своему удивлению, собак не обнаружил.
- Стой! - задыхаясь от бега, но больше от волнения, прохрипел Данила. Девушка резко затормозила.
- Что это было? Или кто? - Грудь девушки высоко поднималась от учащенного и глубокого дыхания. - Хозяев нет, вот они и озверели...
- Ты поняла? Нас предупреждают, - перебил Данила ее измышления. - Они хотят, чтобы мы без задержек и проволочек прибыли вовремя по означенному адресу.
- И для этого пустили на нас злобных тварей? - удивилась девушка.
- И не только собак. Наверняка у них есть кое-что пострашнее. Интересно, что они предпримут, если мы никуда не пой...
Он не успел договорить. Сверху послышался звон, а затем треск веток. Данила дернул свою попутчицу изо всей силы на себя, прижимаясь к стволу дерева. Неведомо как вырвавшаяся из оконного проема рама висела на могучих ветках столетнего тополя, грозя в любую секунду сорваться. Осколки измельченного в пыль стекла достигли поверхности земли, осыпав при этом шевелюры ребят.
Не успевшая испугаться девушка застыла, тесно прижавшись к Даниле.
- Тебя как зовут? - не отпуская девушку из объятий, поинтересовался Данила.
- Рита, - отозвалась девушка, поднимая на него взгляд, в котором медленно стали прорисовываться узоры страха.
Несколько мгновений они так и стояли: растерянная девушка, с удивлением переводящая взгляд с лица Данилы на землю, усыпанную осколками стекла, и обратно, и ухмыляющийся непонятно чему Данила, крепко сжимающий ее в своих объятиях.
- А меня Дан, Данила, - он, наконец, отпустил девушку от себя и развел в стороны руки, показывая этим жестом, что никаких крамольных мыслей у него не было, когда он обнимал Риту. - Нам пора. Надо торопиться. Следующим может быть падение уже не окна, а целого дома.
Они вышли из-под дерева, оглядываясь на место падения оконной рамы, поймали взглядами черную дыру в стене, где совсем недавно эта рама стояла, и быстро зашагали прочь.
В нескольких метрах от указанного адреса Рита дернула Дана за рукав.
- Вижу, - отозвался Данила. - Они повсюду.
Со всех сторон к бывшему ГСК стекались люди. Картинка казалась весьма необычной. В полной тишине, если не считать легкого шуршания листьев на деревьях от легкого ветерка, шли молодые парни и девушки. Все они передвигались по одиночке и, казалось, были под воздействием гипноза. И лишь только Данила и Рита шли парой.
Рита плотнее прижалась к его руке и горячо зашептала в ухо:
- Слышь, ты, пожалуйста, не бросай меня одну. Мне очень страшно. Как в старых фильмах...
Она не договорила. Данила ясно видел картинки из старых ужастиков, в которых поднятые из своих могил усопшие, так же тупо и безмолвно, неуклюже переставляя ноги, двигались в одном направлении.
- Точно, - также шепотом ответил Данила. - Очень похоже.
Он крепко взял Риту под локоть и решительно потянул ее в неизвестность.
Данила точно знал, что здесь был гаражно-строительный кооператив, занимающий огромную территорию.
Теперь же на этих просторах зияла черная пустота. Не было даже асфальта. Не было гаражей, не было столбов с электрическими проводами, не было эстакад, пустых бочек для хранения дождевой воды. Не было ничего. Как будто в одночасье строители с помощью большого количества грейдеров и экскаваторов снесли гаражи, где же тогда смотровые ямы, обязательные в каждом гараже, инструменты, тряпки, бумаги, покрышки... Однако вокруг ничего не было. Лишь черный безграничный ландшафт.
Где-то вдалеке серыми и безликими прямоугольниками торчали из ставшей в одночасье чужой земли, казавшиеся такими близкими коробки домов.
В центре всей этой черной площади белесо-серым осколком возвышалась пирамида с расположенными в нижних частях граней черными прямоугольниками входов, которые сливались с поверхностью земли. От этого казалось, что пирамида является не чужеродным строением, а детищем самой земли, вытолкнувшей из себя это ужасное и в то же время чудесное строение.
К пирамиде со всех сторон стекались люди. Одни заходили внутрь сразу, другие задерживались на несколько секунд, но потом, словно решившись, все же ступали в черные проемы. А вот оттуда никто не выходил. И было непонятно, как такое количество людей могло поместиться в этом сооружении.
Внезапно Рита, отпустив руку Данилы, мелкими неестественными шажками тоже двинулась к пирамиде. Он схватил ее за руку, но куда там. С нечеловеческой силой она оттолкнула Дана и, не останавливаясь, продолжила свой путь.
- Стой! - рявкнул Данила Но никто, в том числе и Рита, не обернулся на крик. - Ну, как знаешь, - со злостью прошипел он и, резко развернувшись, решительно зашагал назад.
Не успев сделать и пары шагов, остановился как вкопанный. Прямо перед его лицом в белесо-розовой дымке образовался кроваво-красный пупырчатый шар. Он загадочно переливался различными оттенками красного, а затем оболочка шара стала разрываться так, словно кто-то сидящий в нем пытаясь выбраться наружу.
Через несколько мгновений поверхность лопнула, явив свету много рядов разнозагнутых, острых, как пики, полированных металлических зубов. Получившаяся челюсть зевнула, обнажая свое уникальное вооружение, а затем с лязгом захлопнулась, заставив Данилу отшатнуться.
Прожевав что-то и клацнув резцами, челюсть сплюнула в сторону, и место попадания плевка на землю злостно зашипело и начало дымить ядовито желтым дымком, затем она приоткрылась и ощерилась. Теперь уже не было никаких сомнений в ее замыслах. Она заставляла человека посетить пирамиду.
- Да пошла ты, - озлобленно зарычал Данила и, коротко, почти без замаха с правой руки врезал кулаком в страшную челюсть. Но едва удержался на ногах. Кулак прорезал воздух. - Да ты, похоже, совсем и не страшная, - успокоился Дан и начал еще быстрее удаляться от бывшего ГСК.
Едва сделав пару шагов, он почувствовал, что в глазах потемнело, а вокруг шеи сомкнулись острые, как иголки, и холодные, как лед, зубы монстра. Данила попытался вырваться, но ощутил острую боль - зубы смыкались плотнее. Странное это было чувство. Он всё видел, только как будто через красную марлю. Он легко мог дышать, словно ничто и не скрывало его голову от внешней среды. Он взмахнул рукой, и рука опять прошла через монстра, совершенно не ощущая его, касаясь только воздуха. Но при малейшем движении боль от зубов становилась нестерпимой.
Странная голова против воли человека начала медленно разворачиваться лицом к пирамиде. Пришлось подчиниться силе. Когда он оказался в нужном направлении, челюсти разжались и внезапно оказались в паре метров позади Данилы. Оглядываясь на продолжавшую висеть в воздухе и теперь оскаблившуюся в улыбке челюсть, Дан медленно двинулся к пирамиде. К слову сказать, сопротивляться своему нежеланию идти с каждым шагом становилось все тяжелее, словно некая завораживающая сила тянула его туда, а где-то в глубине мозга начала звучать медленная успокаивающая музыка. И вот уже он с легким сердцем, словно потеряв вес, маленькими воздушными шажками, с какой-то необъяснимой радостью движется в сторону пирамиды.
Внутри, как ни странно, всем хватало места. С благоговейными лицами молодые люди стояли, прислонясь друг к другу плечами и в едином порыве смотрели ввысь.
Данила выбрал, как ему казалось самое просторное место, но едва он занял приглянувшийся ему пустующий участок, как оказался крепко зажат между другими телами. Непроизвольно он посмотрел вверх. Ярко светило солнце. Оно не обжигало своим светом. Оно умиротворяло. Умиротворяло так, что хотелось подняться к этому солнцу и обнять его руками. Данила окончательно забыл, где он и зачем здесь находится. В мире существовало только две вещи - он и теплое мягкое солнце.
Зачарованная убаюкивающая тишина погрузила Дана в прострацию. Из этого забытья Данилу вывело странное новое ощущение, которое заставило его прислушаться к себе. Наконец, он понял, что было странным и незнакомым. Его зрение стало периферийным. Он видел не только перед собой. Он видел всё!
Но он не видел себя... Данила дернулся от страха и мир вокруг послушно закружился в белесом хороводе. Он дико закричал, но крика не получилось, он взмахивал руками, но рук не было, он попытался отключиться от происходящего, потерять сознание, но и этого у него не получилось. Словно кто-то специально не давал ему этого сделать.
'Что со мной?' - подумал Данила.
- Ты свободен. Свободен как никогда.
- От чего я свободен? - мысленно закричал Данила.
- От всего. От материи. От времени. От пространства. Ты просто свободен.
- Я не хочу быть свободным, - едва не плача, прокричал Данила.
- Хочешь, - убедительно ответил ему неизвестный. - Ты только сам этого не знаешь.
- Не хочу, не хочу, - совсем по-детски заверещал Данила. - Мне лучше знать, что я хочу, а чего не хочу. Где я? Что со мной? С кем я разговариваю?
- Ты везде. И ты нигде. Тебя нет. И ты есть. Ты всесилен, но ты и немощен. Ты все знаешь, но ты скудоумен. Ты всё и ты ничто.
- Не понимаю, - обидчиво прохрипел Данила.
Мир вокруг него начал останавливаться и он уже с интересом стал разглядывать окружающее.
Внизу отсвечивал голубым знакомый шарик, и Данила понял - это Земля. Он попытался сделать в ее сторону движение и вдруг оказался около своего дома. Как некая невидимая и невесомая субстанция, он болтался в воздухе снаружи своего окна в кухню. В квартире никого не было. Слабый ветерок колыхал занавеску через открытую форточку.
Залететь внутрь он так и не решился.
Еще одно короткое движение - и он над бывшими гаражам, где стояла пирамида.
Пирамиды уже не было. Зато бесчисленное количество военной техники и самих военных, казалось бы, заполнило всю округу. Тяжелые машины работали и отчаянно оскверняли воздух сизыми угарными газами. Вояки отчаянно суетились. На всех были марлевые повязки или противогазы.
Данила сделал легкое движение, и вновь Земля оказалась далеко внизу.
- Интересно? - зазвучал внутри чей-то голос.
- Нет, - буркнул Данила. - С кем я разговариваю?
- Со всеми. И в том числе с собой. Ты, как у вас было принято говорить, в информационном поле.
- Для чего вы это сделали? - начал что-то понимать Данила.
- Во-первых, мы забрали тех, кого посчитали нужным забрать. Для чистоты эксперимента мы много веков собирали нужный нам материал. А когда час настал, мы выполнили свое предназначение.
- В чем же оно заключается? - поинтересовался Данила. - Уж не в том ли, чтобы уничтожить весь род людской.
- Не смешно, - грустно отозвался неизвестный. - Ты даже не представляешь себе, как это не смешно. Может пройти совсем немного времени, и вас не останется вообще. То есть абсолютно никого. И лишь наше вмешательство поможет сохранить человечество. Попавшие к нам, как и ты, - так сказать, избранные. Вы ушли отсюда, и вы вернулись сюда. Вы теперь у себя дома. Долог был ваш путь домой, но самая долгая дорога когда-нибудь, да кончается.
- А на Земле, я, значит, был в гостях?
- В той или иной степени.
- Как это?
- Повторяю - информационное поле...
- Что-то вроде души?
- Не совсем. Вы теперь у нас элитный материал.
- И все-таки, я чего-то недопонимаю. Для чего вам это? Не для того же, чтобы обратно на Землю отправить?
- Почти угадал. Со временем мы отправим всех вас на планету. Только не на вашу, а на другую. Нам нужны пионеры для освоения других планет. И пионеры эти должны быть элитным материалом.
- А у нас спросить было слабо, хотим мы этого или нет?
- Пустое, любезный. Кто же у вас о таких вещах спрашивает? Разве только те, чьи души безвозвратно искалечены. Повторяю: мы забрали вас не из дома, а домой. Вы отсюда пришли. Ваш дом здесь. Понятно?
- Едва ли...
- Значит, поймешь позже. Благо, у тебя сейчас время - бесконечность. И еще... Неужели тебе было приятно жить в такой жалкой оболочке? Если температура окружающей среды поднимется на каких-нибудь сорок или пятьдесят градусов, то человек чувствует себя крайне дискомфортно: ему не хватает влаги, нарушаются теплообменные функции и прочее. Если температура понизится, ну, скажем градусов на сорок, то возникает тысяча проблем с продолжением функций жизнеобеспечения. А если нет лета, не растут растения, нет процесса фотосинтеза, нет картофеля и хлеба. Задумайся! Как тогда сохранить ваши бессмертные души?
- Павел Аркадьевич, десять минут назад в центре зоны произошла яркая вспышка. Внезапно возник столб света диаметром около двухсот метров. Столб светился примерно минуту, а затем все закончилось. Но самое главное, это то, что они сняли энергетический барьер.
- Так что ты мямлишь, полковник?! Вперед!
- Я, собственно говоря, за этим и пришел. Я тут, Павел Аркадьевич, на свой страх и риск уже отдал команду на проникновение в зону.
- Вот и хорошо. Вот и ладненько. Давай-ка поедем, понаблюдаем, как твои архаровцы работают.
- Так точно, товарищ генерал.
***
- И что там было? - поинтересовался молодой капитан.
- Лучше не спрашивай, - ответил старый прапорщик, с отвращением сдирая марлевую повязку с лица. - Человек сто, не меньше. Все голые. А главное, молодые, как на подбор - от шестнадцати до двадцати лет. Издалека посмотришь, как живые, вроде спят. А вблизи жуткое зрелище. Все тела в дырках, но без крови. И глаза... У всех глаза открыты и с тоской, да, именно с тоской, смотрят вверх. Даже у лежащих на боку. Жуткое зрелище. Как будто смотрят они на свой дом, которого не увидят больше никогда...
- Да, дела, - протянул капитан и, сняв фуражку, вытер тыльной стороной ладони взмокший лоб.