Я не был с ним знаком. И видел я его всего несколько раз, да и то, со стороны. Надо сказать, это была весьма одиозная личность по тем временам. Да и сейчас бы он не вписался в норматив повседневной жизни. Немногим старше меня. Похоже, что школу он уже закончил. Выглядел, как тогда было принято говорить, как хиппи: чёрные длинные, немного вьющиеся волосы, неряшливо сидящая, немногим больше по размеру, чем требуется, тёмного цвета одежда, худощавый, с впалыми щеками и тихим, каким-то вкрадчивым голосом. И совершенно не запоминающееся лицо.
Мы встретились с ним около парка. Не помню, почему мы остановились и начали общаться. Иногда я вспоминаю этот случай и не могу дать оценку случившемуся. Но что случилось, то случилось.
Оказалось, что он очень любит рисовать. После нескольких небрежно брошенных фраз типа "Здоро́во!", "Как дела?", "Куда двигаешь?", речь зашла не о пустом, а о том, что у парня под мышкой.
Он достал папку. Он раскрыл папку. Он протянул мне в руки содержимое папки.
И я онемел.
Да, да, в полном смысле этого слова. Я потерял дар речи.
Передо мной на чистом листе бумаги, выполненная тушью и пером, не линиями, а точками, стояла Церковь. Это было поразительно. Она была настоящая. Она была объёмная. Выполненная чёрной тушью она смотрелась цветной. Ну, разве что только в пасмурный день. Очень пасмурный. Были прорисованы, или правильнее сказать проточены, самые мелкие детали. И чем больше я смотрел на рисунок, тем больше поражался удивительной графике, смелой тематике и мастерству моего собеседника.
А потом моему взору были представлены мрачные старые кладбища, с перекошенными надгробьями и сломанными крестами, с опавшими и какими-то переломано-больными ветками старых кустов. Тяжёлые черные тучи рваными хлопьями застилали всё небо и, казалось, ждали того момента, когда все отвернутся, и они немедленно укутают всю землю чёрным... Мне показалось, что один клок тучи уже подмял под себя несколько самых дальних надгробий... У меня по спине пробежал холодок.
Я перебирал в руках эти картины и не знал, что сказать.
Можно и нужно было выразить восхищение. Да что там "можно", я просто обязан был это сделать.
Но вместо этого было произнесено что-то вроде "Недурные картинки", "Сам мазал?", "А чё, совсем и недурственно".
Больше я того парня не видел ни разу.
Зато позже в жизни мне встретилось очень много гнусных, или в лучшем случае, просто пустых людей. Таких, которых даже парусом или барабаном сложно назвать, потому, что и в том и другом есть воздух, который выполняет очень важную функцию.
Видимо в тот день судьба давала мне шанс познакомиться с настоящим художником, а может быть, она просто смеялась надо мной.
Впоследствии в Питере, да и в Москве мне довелось видеть гениальные творения художников, среди которых попадались и такие, около которых я останавливался и сразу терял связь с окружающим меня пространством. Но там, в музее, было "Руками не трогать".
Теперь же я понимаю, что мне посчастливилось держать в руках гениальные, с моей точки зрения, картины, поручкаться с мастером, и тут же обидеть его несуразным словом.