Я стоял у зарешеченного окна и смотрел во двор. На деревьях, растущих в небольшом парке перед отделом, кое-где желтели листья. Осень. На душе было необычно спокойно, спокойно до равнодушия. Откуда эти почти забытые ощущения? И тут понял, откуда - просто больше ничего не боюсь. Ни начальства, ни совещаний, ни "подстав" со стороны коллег и подчиненных, ни страха провалить "показатели". На днях подал рапорт об увольнении, по причине выслуги лет, проще говоря - на пенсию. Вот, наверное, причина этого ленивого спокойствия. А еще ощущение какой-то пустоты, как после утомительного марафона с утешительным призом в конце под названием "заслуженный отдых". Эти вялотекущие мысли прервал резкий звонок телефона. Звонил дежурный.
- Михалыч, кража кур у нас, - дежурный назвал адрес частного сектора. - Если поедете, Михалыч, - тараторил дежурный, - как раз группу отвезете. А то наша дежурная машина только минут через пятнадцать будет. Чтоб просрочки не было, Михалыч, - все сильнее впивался в меня молодой дежурный, получивший недавно выговор за несвоевременное прибытие на место происшествие следственно-оперативной группы.
- Пусть выходят, - ответил я, надевая фуражку. "Сегодня как-никак ответственный по райотделу. Да, давненько у нас кур не воровали". И тут меня враз, словно волной, накрыли воспоминания из прошлого...
***
Старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Владимир Огнёв сидел за обшарпанным столом в служебном кабинете, дописывая справку. Дежурство было более-менее спокойным. Так, пара "нормальных" трупов, то есть не криминальных, утеря кошелька, да два самообращенца, которых грамотно отфутболили.
Закончив справку, Огнёв достал из кармана деньги и несколько раз пересчитал. Количество денежных знаков не увеличилось, что, впрочем, и следовало ожидать. "Жаль, что я не фокусник или фальшивомонетчик", - подумал капитан. Зарплату милиции не платили уже пятый месяц.
"Ладно, как-нибудь проживем. Лишь бы ночь прошла спокойно", - размышлял Огнёв, поудобнее устраиваясь в кабинете на мягком стуле, проверяя рукой расстояние до телефона. - А там посмотрим, - проваливаясь в мягкое облако сна, подытожил он.
Мерзкий звонок служебного телефона, отвратительно гадкий, если на часах четыре утра.
- Слушаю, Огнёв.
- Давай, на выезд, кража кур, - сказал дежурный беспокойным голосом.
- А до утра подождать не могут? - спросил капитан, все еще надеясь подремать часок, другой.
- Нет, там хозяева воров поймали.
- Ну и что, пусть свяжут и подержат до утра, - ответил Огнёв, мысленно посылая дежурного в место, явно находящееся дальше курятника.
- Дело в том, что там труп. Один из задержанных умер. Всё. На месте разберешься, - закончил дежурный тоном, не терпящим возражений.
- По дороге забери следователя прокуратуры, он дома, - уже на крыльце отделения сказал дежурный, протягивая клочок бумажки с адресом прокурорского работника и места происшествия.
Древний и трясущийся на каждой кочке, как эпилептик, УАЗик, на котором отбили мягкие места несколько поколений оперов, довез Огнёва и следователя прокуратуры до нужного адреса. На месте уже работал криминалист, прибывший из РОВД на другой машине. Было темно, шел снег, пробирало холодком. К тому же до ужаса хотелось спать.
Двор большого и добротного частного дома был хорошо освещен.
- Сюда проходите, здесь, здесь труп! - крикнул им похожий на кощея высокий и тощий майор-криминалист.
Огнёв с "прокурорским" прошли на задний двор.
"Основательные сарайчики", - будучи сам деревенский, отметил про себя Огнёв. Возле одного из них лежал труп мужчины.
- Вот, глядите, - криминалист приподнял одежду покойника. В левом боку, немного выше бедра была аккуратная, ровная, размером с пятикопеечную монету округлая рана. Каких-либо следов крови не было ни на одежде, ни на земле.
- А вот и орудие преступления, - криминалист взял стоявший возле стены крюк для выдергивания сена из стога. - Хозяин ночью вышел на звуки в сарае, а ему воры навстречу. Ну, он одного и ткнул в бок, - подытожил криминалист, заколотив этой фразой последний гвоздь в крышку гроба неудачливого вора.
Огнёв осмотрел крюк, один в один похожий на пожарный багор. Длинный конусообразный, конец тупой.
Вдруг пришла в голову хулиганская мысль, что криминалист на этом крюке смотрелся бы лучше, чем бедняга, лежавший перед ними.
-Что-то здесь не то, - Огнёв показал крюк следователю прокуратуры. - С таким наконечником края раны должны быть рваные, а она круглая.
- Разберемся, изымем, назначим экспертизу, - буднично ответит тот, приступая к осмотру места происшествия.
Огнёв зашел в дом. В прихожей на лавке сидел второй задержанный. Своим видом он напоминал оборванца-беспризорника из старого фильма "Республика ШКИД". Его никто не стерег, да и убегать он явно не собирался.
- Закуривай, - предложил Огнёв, протягивая сигарету оборванцу. - Пошли на улицу, поговорим.
Жадно затягиваясь, оборванец рассказал, как они с другом с голодухи решили украсть кур. Как вышел на шум дед, потом выскочил его сын и убил друга.
Во двор зашли несколько человек, одетых в дорогие по тем временам спортивные костюмы, на лице одного из которых, возглавлявшего процессию, как будто было написано крупными буквами "чиновник", и прямиком зашагали в дом.
- Документы есть какие? - снова обратился капитан к оборванцу.
- Вот, - жадно делая последние затяжки, курокрад показал справку об освобождении.
- Посиди здесь, не убегай, ты нужен будешь.
Огнёв прошел в дом. Внутри была добротная и довольно богатая по меркам эпохи "застоя" обстановка. В общем, жильцы не бедствовали. За столом сидел сам престарелый хозяин. Крепкий, наголо бритый мужик, при виде которого капитану на ум пришёл образ Брюса Уиллиса из "Крепкого орешка".
- Ну что произошло, батя, - Владимир присел к старику.
Хозяин подробно рассказал, как ночью вышел на шум во дворе, как взял крюк, как нанес удар вору, выскочившему из сарая прямо на него.
Огнёв с недоверием выслушивал деда. Врал он конечно складно, но держался молодцом, врал точно.
Из другой комнаты вышли приехавшие ранее люди, негромко разговаривая между собой. "Главный", обряженный в "Адидас" и дешманские войлочные тапочки, подошел к капитану.
- Я из городской администрации, начальник финуправления, это мой отец. Я приехал к нему, когда уже все случилось, даже одеться толком не успел. Сейчас живу отдельно, а здесь - отец с матерью. По тому, как он представился, можно было предположить, что "начальником финуправления" его нарекли при рождении, отметил про себя Огнёв.
В дом зашли милиционеры в форме. Это была следственно-оперативная группа, прибывшая из РОВД.
- Ты поезжай в отделение, там еще вызов какой-то, мы тут сами закончим, - сказал Огнёву приехавший вместе с группой начальник отделения по раскрытию преступлений против личности.
Капитан вышел на улицу и подошел к следователю прокуратуры, который уже заканчивал осмотр.
- Тут тебе наши орлы из РОВД помогут, а я - в отделение. Вот, приобщи - Огнёв отдал следователю объяснительную от хозяина дома и направился к выходу со двора.
- Перезвони мне через пару часов в кабинет, может, что надо будет, - попросил следователь, укладывая бумаги в папку, направляясь в дом.
Около 11-ти часов утра, уже сдав дежурство и строя планы на день, Владимир из дежурной части отделения набрал телефон прокурорского.
- А, это ты, привет! Тут обстоятельства интересные обнаружились. Вскрытие уже сделали, оказывается у него огнестрельное, дробовое. Дедок признался во всем, ружье выдал добровольно. Я возбудил дело по превышению необходимой обороны. Учитывая возраст и чистосердечное признание, "закрывать" деда не буду. Получу заключение экспертизы и через 3-4 недели направлю дело в суд. Ты пока не нужен, - заключил следователь. - Ко мне вопросы есть?
Представляя стоявшего у телефона прокурора в расстегнутом кителе (на животе он не застегивался), Огнёв задал вопрос, который крутился на языке.
- Второй задержанный где?
- Какой второй? А, тот, что ли? Да он сбежал, пока это возня была. И данные его не установили. Да он и не нужен теперь, потерпевшие по факту кражи претензий не имеют. Ладно, давай, без обид, мне некогда", - и "китель" положил трубку.
- Вот, гады, - бросил в гудящую трубку капитан.
***
Вот уже несколько дней Огнёв шел по следу Оборванца (так он для себя его окрестил) буквально как прирожденная собака - ищейка.
Все осложнялось тем, что Оборванец со своим приятелем-бедолагой, освободившись из зоны, даже не пытались встать на учет в милиции. Да и куда вставать? Ни у Оборванца, ни у его убитого дружка, не было ни родных, ни угла, где можно было приткнуться. Как говорится, ни родины, ни флага.
Чтобы получить хоть какую-то информацию о возможном местонахождении Оборванца, капитану пришлось съездить в колонию, из которой несколько месяцев назад освободились горе-курокрады. Добраться до колонии строгого режима, которая находилась далеко за городом, удалось только под вечер.
- Из "гарема" они оба, "опущенные". Держались всегда вместе, как родственники, "семейниками" были, что называется, - начал рассказывать Огнёву майор из оперативной части колонии. - Они не то детдомовские, не то из какого-то интерната вспомогательного. Там росли. Хорошо их помню, цыганят. Да, если надо, давай дело поднимем. Сейчас вот записи гляну. Грузноватый, с опухшим лицом, видимо крепко друживший с бутылкой майор завел Владимира в кабинет и полез в стол, доставая блокноты.
Небольшой оперской кабинет в административном здании за территорией зоны, буквально весь был завален кустарной продукцией, изготовленной руками "контингента".
- Ты выбирай себе, что понравится, - медленно листая свои записи, сказал майор. - Этого добра хватает под завязку, хотя производство с каждым месяцем сокращается.
Огнёв почувствовал себя туристом, забредшим в тесную лавчонку на восточном базаре, набитую изделиями аборигенов.
Чего тут только не было: нарды, кухонные наборы из дерева, деревянные статуэтки ручной работы радовали глаз и отвлекали грустные мысли капитана о предстоящей нудной вечерней планерке у начальника "угла" (т.е. уголовного розыска).
Это была фамилия убитого приятеля Оборванца. Происходили они действительно из цыган.
- Вот и адрес есть дальних родственников, - оперативник с удовольствием извлекал информацию из своих потрепанных блокнотов. - Они к ним собирались после освобождения. Слушай, капитан, ты на машине? Довези до города, сегодня пораньше свалю, после дежурства я, вторые сутки на ногах, - майор вытащил из стола открытую бутылку "Пшеничной", две пиалы и начатую плитку шоколада. - Извини, с закуской туго, - и протянул наполненную почти до краев посудину.
Выпив со знанием дела и громко крякнув, гостеприимный хозяин извлек из шкафа шикарно сделанную домбру. - На, держи на память. - Последняя оставалась, некому больше делать, освободился мастер, - с грустью произнес майор.
***
- Он мне как брат был, - признался Оборванец капитану. - И показания я дам, расскажу все.
- А за что в "гарем" то попали?
- Да, был "косяк" один. Долг карточный не отдали. В общем, "запомоили", "опустили" нас. Ну, как опустили - перевели в "гарем", а, так-то мы целые. Понимаешь?
Огнёв уже более часа беседовал с любителем чужих кур. Сидели они на маленькой скамейке в хибаре с земляным полом. За час до этого, старая цыганка ("старуха Изергиль") долго и с недоверием осматривала капитана и только потом сказала, что нужный ему человек скоро будет.
Оборванец поведал, как они залезли в сарай, стали запихивать кур в мешок, как выбежали хозяева и поймали Кондратьева, кореша, как выскочил молодой хозяин и, приставив к нему ружье, выстрелил в упор. Его самого поймали позже, когда осматривали сарай.
- Ты не спеши так, - Огнёв тщательно записывал показания Оборванца в протокол допроса. - Так, а теперь расписывайся, писать-то умеешь? - Капитан отметил места для подписи. - А вот здесь пиши: с моих слов записано верно и мною прочитано. Медленно, с огромным трудом Оборванец выводил буквы под своими показаниями.
Глядя, как цыган подписывает протокол, Огнёв прекрасно понимал, что этой бумажкой порушит не только сфабрикованное дело и потревожит солидный куш, перепавший в карман начальства от меткого стрелка-чиновника, но и корпоративное "ментовское братство". Некую омерту, "кодекс чести": не закладывай меня, я не заложу тебя.
Конечно, можно было плюнуть на все и закрыть глаза. Всем вокруг наплевать на мертвого бродягу: что был, что не был. Да и героем Огнёв не был, этаким борцом за правду-матку. Но, кажется, по-другому уже не получалось.
- Достали! - вырвалось у опера.
После допроса Оборванца узнав, что дело по убийству Кондратьева практически закончено по превышению пределов необходимой самообороны, Владимир, не задумываясь, напечатал сопроводительную записку и, приколов к ней протокол допроса, зарегистрировал этот материал в канцелярии городской прокуратуры.
***
Обшарпанное здание райотдела, казалось, развалится от криков, звучащих сейчас в его стенах.
- Ты чего, твою мать, себе позволяешь, ты кто вообще такой?! - выскочив из-за стола и наливаясь свекольным соком, забегал по кабинету начальник райотдела, всем своим наполеоновским ростом демонстрируя праведные гнев и возмущение.
"Интересно, его "кондрашка" хватит или просто лопнет?" - равнодушно наблюдая за начальником и стоя по стойке "смирно", думал Огнёв. "Нет, не лопнет и "кондратий" такого не обнимет. Грамм сто бы ему накатить, чтобы стресс снял".
- Ты, ты кто такой, чтоб направлять за своей подписью прокурору города бумаги, - все громче орал начальник. - Дело уже окончено и направлено в суд. - А ты, кто такой? - визжал он, как недорезанный поросенок.
"Словарный запас маловат, но исполняет неплохо", - подумал капитан.
- Сгною, мля, тебя в участковых, не будешь работать в уголовке. Сгною тебя, нахрен, на корню! - не унималось начальство, едва не лопавшееся от злости.
- Пошел вон отсюда. Кадры! - Нажав на кнопку селектора, провизжал шеф, - служебную проверку назначить и участковым его, в колхоз!
Огнёв вышел из страшного кабинета и направился к выходу. Встречные делали сочувственный вид, кивали и обреченно смотрели вслед. Никто не хотел оказаться на его месте.
- Володя, Володя, - на крыльцо выскочил старшина, помощник дежурного, - Тебе тут цыган один с утра названивал, просил, чтобы ты срочно приехал, да я тебя весь день найти не мог, - и протянул бумажку с адресом.
Чувствуя что-то неладное, Огнёв выскочил на дорогу и, тормознув первую попавшуюся машину (благо, что к начальнику явился в форме), рванул к Оборванцу. Вот она цыганская землянка. Капитан буквально вломился туда. Старая цыганка с укоризной вглянула на Огнёва.
- Ходили тут какие-то, может ваши, не знаю, несколько дней кружили, Леху искали (так звали Оборванца). Нашли. Что уж говорили - не знаю. На даче он. Цыганка назвала садоводство и добавила - Поезжай туда, может, жив еще. Не хотел он снова на "зону".
Часа через два часа, уже поздним вечером, с помощью сторожа Огнёв нашел нужную дачу. В единственной комнате заброшенного домика, в углу на веревке, обвитой вокруг шеи, висел Оборванец-Леха. Осмотрев полупустое помещение с небольшой буржуйкой капитан почувствовал, как его ноги становятся ватными.
- В сторожке есть телефон? - спросил у сторожа. - Беги, вызывай милицию. Я подожду здесь.
До нового 1995 года оставалась пара дней.
Часа через полтора подъехала следственно-оперативная группа местного РОВД. Поздоровавшись со знакомым опером, Огнёв спросил, когда прибудет судмедэксперт.
- Сейчас будет, машину за ним отправили. Мы пока осмотр начнем. А тебя как сюда занесло, на нашу территорию?
- Да человека искал, информация была. Вот и нашел. Ну, я подожду эксперта. Потом в город с вами доеду, если не возражаете.
Прибыл судебно-медицинский эксперт "БЗ" (Булат Заирович), как его стали называть дежурные следственной группы для простоты. На осмотры последнее время выезжал практически он один, остальным судмедэкспертам-"старикам" разъезжать по происшествиям не хотелось, особенно под Новый год. По "сроку службы не положено", так сказать.
Труп Обовранца сотрудники следственно-оперативной группы по неопытности сняли до приезда эксперта, срезав петлю. Так делать было нельзя, но винить их было поздно, да и бессмысленно. В ту пору в милицию набирали, зачастую, без специального образования, что называется с "конно-балетным".
Эксперт Датбаев сразу обратил внимание следователя на лежащий на полу труп с петлей на шее, в особенности на положение ног по отношению к табуретке.
- Слушай, брат, не нравится мне его положение. Обрати внимание на ноги и табуретку, тебе не кажется странным такое взаиморасположение? - задумчиво спросил Булат.
- Надо сделать замеры от потолка до пола, от табуретки до потолка и от предметов вокруг: шкафа, кровати, тумбочки. Может где-то стрельнет. Думаю, ему помогли залезть в петлю, - продолжал он свои мысли. - Короче, все, что я мог сказать, вы зафиксировали. О точной причине смерти, ребята, можно судить только после исследования трупа. Где расписаться? Я поехал, дел невпроворот.
Уже утром Булат получил от заведующего бюро указание провести исследование трупа как можно скорее, до конца дежурства. Его сильно попросило об этом милицейское начальство. Булат был вне себя: после смены было много личных дел, все-таки 31 декабря, приближался Новый год.
- Быстро труп на стол! - скомандовал он санитарам.
- Есть, шеф! - услышал он в ответ.
В процессе исследования органов шеи стало ясно, что странгуляционная борозда посмертная. На это указывали признаки посмертного наложения петли и, в тоже время, признаки прижизненной асфиксии.
Тут в секционный зал зашел Огнёв. - А, брат, ты кстати. Кажется, у вас, проблемы. Повесили бедолагу, посмертно! - сказал Датбаев.
-Да ну? - ответил растерянный опер. - Уверен? На сто процентов? - теплился надеждой Владимир.
- Фирма веников не вяжет - избитой шуткой парировал Булат.
- Меня начальство самого повесит за то, что труп нашел, да на чужой территории, еще и криминальный.
Да, теперь всплывало много вопросов. И "виновник" всему Датбаев, со своим скрупулезным подходом. Его подход к работе чаще всего помогал в раскрытии преступлений, иногда мешал, и тогда приходилось копаться в мелочах. В такие моменты все его просто ненавидели.
Теперь, после заключения эксперта, стала вырисовываться примерная картина убийства. Оборванец был единственным свидетелем гибели своего кореша, и "серьезные люди" дорого бы дали, чтобы он исчез навсегда. Неспроста крутилась на дачах та черная "восьмерка", на которую обратил внимание сторож и записал ее номер. На таких обычно двигались "бригадные". Это была хорошая зацепка, хотя и ненадежная. Номера могли быть "липой".
Но теперь, когда начальник весьма четко обрисовал Огнёву ближайшую перспективу "командировки" в сельскую местность, вся эта история отходила для него на второй план. Хотя, забегая вперед, нужно сказать, что судьбы Огнёва и этой "восьмерки" вскоре пересеклись. Уже, будучи участковым, с Огнёвым как-то раз на связь вышел дежурный и сообщил, что на его участке обнаружили расстрелянную автомашину марки ВАЗ-2108 черного цвета, лежащую на боку в заснеженном кювете с двумя трупами в салоне. А в багажнике лежали те самые номера, которые записал сторож. Очередной "висяк". Вот так фактически и закончилась история с Оборванцем, но не закончилась с Огнёвым. Начальство, как водится, назначило служебную проверку по данному факту и влепило ему, участковому, на чьей территории несколько дней пролежала машина с трупами, очередное взыскание за отсутствие контроля на вверенном участке "и т.д и т.п".
***
Вот уже второй месяц Огнёв "гнил" в должности участкового инспектора милиции в пригородном поселке.
Сюда он "прилетел" очень быстро, как на экспрессе. Бравые кадровики в одночасье закончили служебную проверку (всегда бы так работали) и тут же "родили" приказ о переводе Огнёва в село. "Ну, все, прощай, романтика оперская! Жизнь катится под откос. Уволюсь ко всем чертям!", - подобные мысли, одна тяжелее другой, беспрестанно лезли в голову оскорбленного и униженного опера.
Из опорного пункта, расположенного в одном помещении с сельсоветом, до сельхозтехникума Огнёв пошел пешком. Там сегодня дежурил водитель с ГАЗ-52, на котором студенты обычно учились вождению. Вечерело, шел небольшой снег, но было тепло. Огромный пятиэтажный, неотапливаемый корпус техникума встретил Огнёва множеством темных безжизненных окон. Возле дышащего на ладан здания стоял такой же потрепанный жизнью грузовик с буквой "У" на кузове. Водитель сидел в каморке и играл в нарды со сторожем.
- Опять, как обычно, до двадцати трех? - буднично спросил водитель ГАЗона, кидая кубики.
- Как получится, - буркнул Огнёв и, сев за стол, набрал дежурную часть. Во время дежурства участковый должен был выходить на связь каждый час.
- Здорово, что ты позвонил, - затараторил инспектор-дежурный, - опять рация села? Да-а, "Виола" - это не рация.
- Ближе к делу, - оборвал Огнёв дежурного, поправляя на полушубке рацию,- работает, только не везде.
-Дети из интерната ушли, двое, братья-погодки. Скоро ориентировку передадим. Я тебя на областную дежурку переключу, у них все подробности.
- Интернат этот, что на выезде из города, знаешь? Там до тебя рукой подать, всего километров десять и район, из которого дети, как раз в той стороне. Повнимательней там, как понял? - строго отдал указание инспектор областной дежурной части.
"Наверное толстомордый, судя по голосу", - подумал Огнёв, подробно записывая приметы детей.
Объезжая в который раз село, Огнёв с водителем тщательно вглядывались в темные подворотни и закоулки. Посетили пару-тройку неблагополучных домов, но детей так и не обнаружили.
- Смена заканчивается, двадцать три часа уже, - напомнил Огнёв водителю, - давай в опорный, а потом на трасу меня вывезешь (Огнёв добирался до города на попутках).
- Товарищ капитан, есть тут дорога одна, на район выходит. По ней мало кто ездит зимой. Может, там детей поищем, - медленно, как бы рассуждая, предложил водитель.
- Ну, давай, только по-быстрому.
- Понял, - ответил тот и лихо развернул машину в противоположный конец села.
Уже в паре километров за деревней дорогу порядком замело, и метров пятьсот до старого контрольного пункта ГАИ пришлось идти пешком. Подойдя к нему метров на десять, Огнёв услышал что-то похожее на всхлипывание. Не сговариваясь, оба бросились вперед. За углом КП, у стены на корточках сидели продрогшие насквозь два мальчугана.
В каморке сторожа сельхозтехникума детей отогрели.
-Балалар, сендер неге кетiп калдындар? Не ушiн? Не болып калды? - Огнёв попытался выяснить у мальчишек, что произошло.
- Бiлмеймнiн, агай-милиция мен, бiлмеймiн ("не знаю, дядя милиционер"), - все, что мог ответить 11-летний паренек.
"Надо доложить, что дети нашлись. Живы и здоровы". - Огнёв набрал дежурную часть РОВД.
- Вот молодец, - обрадовался дежурный, а то по тревоге гарнизон поднимать собирались. Я тебя переключу на область, сам доложи, территория интерната не наша же. А то мы тут чай сели пить, - как бы в оправдание, закончил дежурный.
С трудом отрывая полное лицо от поверхности стола, медленно приходя в себя от богатырского сна, областной инспектор-дежурный поднял трубку.
- А это точно те дети? - сквозь полудрему переспросил инспектор. - В детприемник их закрой, чтобы не убежали, - распорядился "толстомордый", и снова аккуратно расположил лицо на столе.
Огнёв привез детей в интернат и "торжественно" передал их директору, который уже несколько часов бродил по кабинету, не находя себе места.
- Не знаю, как и благодарить тебя, балам, - радостно и и немного растерянно говорил директор. - Рахмет тебе капитан, спасибо большое.
- Да это водителю спасибо, местный он, поэтому и нашли. В машине он сидит, на улице, - сказал Огнёв. Выдавать чужие заслуги за свои он не привык.
Директор тут же бросился во двор.
Домой Огнёв добрался лишь к утру, сдав в дежурную часть все материалы, что называется, "под ноль", и рухнул на свой любимый диван.
Ближе к восьми вечера Огнёв открыл глаза. Спать больше не хотелось.
"Хорошо все-таки, что водитель решил эту дорогу проверить, молодец", - еще раз вспомнил Огнёв, включаяя местные новости по телевизору.
"Благодаря умелым действиям по руководству нарядами милиции и приданными силами, смекалке и неординарному мышлению, инспектор областной дежурной части Кравчук, будет представлен к награде. Ведь благодаря ему были спасены две детские жизни", - радостна вещала с экрана молоденькая сотрудница пресс-службы.
"Ну что ж, бывает и так. Да, черт с ними, с наградами, главное дети не замерзли", - успокаивая себя, подумал Огнёв, наливая себе водки в граненый стакан. - Главное - живы", - и залпом выпил.
***
Дни до пенсии, вернее до приказа об увольнении, тянулись медленно как в армии "стодневка". Я не чувствовал себя "дембелем" и даже не уставал, прям как в молодости, когда мог работать сутками. Ненормированный рабочий день поначалу нравился своей романтикой. С годами она постепенно прошла, стала накапливаться усталость. Работа с утра до вечера, без выходных и проходных. С возрастом стал замечать, как менялась манера обращения к тебе: с начала по имени, потом по имени - отчеству, затем просто по отчеству. Как к старику. Нет-нет и проскользнет у кого-нибудь "старый", "древний", "батя".
- Старый, я в прокуратуру. Слушай, подежурь сегодня за меня, тебе все равно скоро на пенсию, отдыхать будешь, от безделья мучиться, - попросил как-то заместитель по следствию, - а то меня с женой в гости пригласили.
- Сам ты старый. Ты ж всего лет на семь то и младше меня, - огрызнулся я, но тот как будто не расслышал. Посмотрев вслед почти двухметровому коллеге-приятелю, подумал, что на пенсии без него будет скучновато. Последнее время мы частенько упражнялись между собой в саркастическом остроумии, чтобы как-то сгладить ежедневную рутину. "Да, перекрою, конечно". После того как подал рапорт на пенсию, я был "вечным дневальным", то есть заступал, будучи первым заместителем начальника, ответственным по РОВД почти каждый день.
Внезапно в дверь постучали. - Разрешите, товарищ подполковник - в кабинет вошла симпатичная стройная женщина лет сорока. - Поставьте отметку, пожалуйста, - попросила она и протянула отпускное удостоверение МВД России, из которого явствовало, что обладатель сего документа является начальником следственного отдела, майором полиции. - А Вы меня не помните?- спросила она. Я внимательно посмотрел на посетительницу, и что-то мимолетное промелькнуло в памяти. - А я Вас сразу узнала. Помните разбой на квартиру, где была девочка, дочка военного, которую потом назвали "партизанка". Она, как партизан на допросе, не проронила ни звука, когда над ней издевались...
- Да, да, конечно, помню. Как же, громкий случай был.
- Банально звучит, но, наверное, после того случая я и оказалась в милиции.
Эта жутковатая история произошла около четверти века назад...
В тот день Огнёв дежурил в составе следственно-оперативной группы. Не успели толком обсудить последние новости, как поступил вызов на пульт оперативного дежурного - срочный вызов в Химзаводской микрорайон, разбойное нападение, и вдобавок "сто первая", то есть изнасилование (по номеру статьи УК).
Прибыв на место происшествия, группа застала печальную картину. Девушка с разбитой головой, вся в крови, ее плачущая мать, следы беспорядка в квартире. Из обрывков слов девочки, едва находившейся в сознании, Огнёв понял, что произошло разбойное нападение на квартиру, пострадала несовершеннолетняя, пропали вещи. Доложив в дежурную часть, оказав первую помощь, следственно-оперативная группа приступила к работе.
Тем временем, взяв постановление на судебно-медицинскую экспертизу, Огнёв и девочка с матерью поехали на дряхлом милицейском "бобике" в бюро судебной экспертизы, которое находилось в нескольких кварталах от дома, чтобы поскорее попасть на прием. В подобных случаях получить информацию судмедэксперта по "горячим" следам было очень важно, от этого зависела, в том числе, и правильная квалификация преступления.
Минут через пятнадцать они стояли перед кабинетом, над дверью которого висела табличка "судебно-медицинский эксперт Датбаев Булат Заирович". С ним Огнёв был знаком уже года два. Это был молодой парень, на пару лет старше его, который после окончания мединститута сразу же устроился в Бюро. С первых дней у них сложились хорошие деловые, а затем и приятельские отношения. Булат симпатизировал Огнёву своей начитанностью, умением логически выстраивать свои мысли, не бояться сложных экспертиз. Да и выпить был не дурак. Но, как говорится в одном известном фильме, "только в нерабочее время и под хорошую закуску".
В большом светлом кабинете стояло два стола, за одним в белоснежном халате сидел Булат Заирович, за вторым - молодая девушка, перед которой стояла печатная машинка. Выслушав короткий рассказ Огнёва, эксперт "попросил" его из кабинета, взял постановление и отдал своей помощнице для оформления акта судебно-медицинского освидетельствования. Сам, не торопясь, стал записывать данные девочки в регистрационный журнал. Через полчаса Булат вышел в коридор, где его нетерпеливо ждал Огнёв, и поведал ему довольно жуткую историю.
"В общем, так, в ходе осмотре зафиксировал наличие шести ушибленных ран в затылочной и теменно-затылочной области волосистой части головы с запекшейся кровью, которые особой опасности не представляют. Все бы ничего, но тут я обратил внимание на разницу в размерах молочных желез, причем под пальцами в проекции левой молочной железы отчетливо ощутил "хруст снега" - признак эмфиземы, проще говоря, наличие воздуха в толще железы". Далее, расспрашивая Леру, эксперт выяснил следующее.
Утром родители около 7:30 часов уехали на работу, отец - в воинскую часть, мама - в областное статуправление. Лера не спешила, так как до школы рукой подать, и в запасе у нее еще минут двадцать. Тут в дверь позвонили. Не задумываясь, Лера распахнула дверь и увидела незнакомого мужчину, молодого, высокого роста, с рыжеватыми короткими волосами, который толкнул ее вглубь квартиры и захлопнул дверь. Она даже не успела крикнуть - испуг сковал голосовые связки. Нападавший протащил ее в спальню, где Лера, не удержавшись на ногах, упала на пол, лицом вниз. Он схватил халат, висевший на дверной ручке и, накинув ей на голову, стал бить чем-то тяжелым. Она даже не могла кричать. И в какой-то момент решила, что лучше не производить ни звука: "Пусть думает, что я без сознания".
Девушка чувствовала, как теплая, почти горячая кровь вытекает из ран и пропитывает ткань халата. Преступник, убедившись, что девушка затихла, пошел по квартире, стал шарить в шкафах и тумбочках, очевидно, в поисках ценностей и денег. Прошло минут десять-пятнадцать, он вернулся в комнату, связал ей руки и ноги изолентой, перевернул на спину, задрал платье, разрезал лифчик и неизвестно откуда взявшимся пустым шприцом с иголкой стал накачивать левую грудь воздухом. Лера терпела адскую боль из последних сил, чтобы не выдать себя, не показать, что в сознании.
Можно только догадываться, что собирался сделать преступник, но что-то спугнуло его, и он быстро покинул квартиру.
Лера еще какое-то время лежала в тишине, прислушиваясь к посторонним звукам, боясь, что насильник может вернуться. Прошло еще немного времени, прежде чем она с трудом встала, прыжками, на связанных ногах, добралась до телефонного аппарата, который находился в коридоре, скинула трубку и набрала рабочий номер телефона мамы. Только теперь, услышав родной голос, Лера громко во весь голос зарыдала, и, сквозь плач, никак не могла объяснить маме, что произошло.
- Короче так, Володя, думаю у этого парня не все в порядке с головой. На твоем месте я бы начал с учетов психдиспансера, ну а дальше сам знаешь, - задумчиво произнес судмедэксперт.
Следуя совету Болата, Огнёв отправился в областной психдиспансер, с главным врачом которого он был в хороших отношениях.
Моисей Семенович, главный врач, пожилой, полноватый, но очень подвижный и общительный мужичок, выслушав опера, немного подумал, и, глядя на него сквозь очки в старомодной оправе, заявил, что среди его пациентов подозреваемого нет.
- Типаж не тот. Таких, как Вы говорите, лет 25-ти, высоких, худощавых, рыжих среди моих клиентов нет.
- А Вы уверены, Моисей Семенович? Неужели всех на лицо помните? - недоверчиво спросил Огнёв.
- Молодой человек! Я на память пока не жалуюсь, - несколько обиженно и с укоризной отвечал главврач. - Не так уж их много у нас.
- Ну, раз Вы, Владимир Михайлович, говорите, что тот мерзавец владеет кое-какими медицинскими навыками, я дам Вам список бывших наших сотрудников, младший и средний медперсонал, уволившиеся за последние пару лет. Возьмете в кадрах, я распоряжусь. Может кто-то Вас заинтересует. Все-таки наша работа откладывает отпечаток на персонал. Вдруг у кого-то психика пошатнулась. Вспомните чеховскую "Палату N 6".
"Да, психика - вещь неустойчивая, - подумал про себя Огнёв, выходя из психдиспансера. - Отработаем эту версию обязательно, но сейчас займемся "золотниками".
Золотники - уличные скупщики золота, которые днями напролет стояли на "точках". Само собой через них проходило много людей. Одним из таких золотников был Леха Смирнов, подросток лет шестнадцати, который категорически отказывался ходить в школу, вместо этого предпочитая уличный бизнес, в котором, кстати, неплохо преуспел, за что и имел неоднократные приводы в милицию. К нему-то и направился первым делом Огнёв, у которого Леха состоял на "короткой" связи, то есть не официально.
Застав Смирнова на одной из таких точек, Огнёв, без лишних церемоний, затащил Леху в ближайший подъезд, и велел выложить все золото, что у него было.
- А это цепочка с кулоном откуда? Кто сдал? - спросил Огнёв, сразу узнав среди колец и цепочек, ту самую, с Лериной квартиры.
- Один парнишка принес сегодня, пару раз брал у меня золото. Говорил, что на зубы переплавляет. Зубным техником, походу, работает. А тут, раз, принес сдавать цепь с кулоном. Я еще удивился. А чё паленая, да? - спросил Леха.
- Вроде того. А как выглядит он, звать как?
- Высокий такой, худой, рыжий, Слава звать, кажется.
Изъяв цепочку, Огнёв, на крыльях нежданной удачи, полетел на работу. По пути в служебный кабинет, мозг сверлила мысль: "зубной техник - значит медик. И снова медик". На рабочем столе лежал неотработанный список бывших сотрудников психдиспансера. В списке из 24-х человек было два Вячеслава и один Станислав. Здраво рассудив, что вряд ли Станислава называли бы Славой, скорее Стасом, Огнёв сосредоточился на Вячеславах. Одному было 43 года - не подходит, а вот второму, на момент увольнения, было 25, то есть сейчас ему - 26. То, что надо. А вдруг он, чем черт не шутит.
Выписав данные этого Вячеслава, Огнёв посетил адресное бюро, и уже через час знал адрес его прописки. "Слава" проживал на окраине города, в старых пятиэтажках "хрущевках".
Прибыв на адрес, Огнёв по номеру квартиры быстро вычислил нужный подъезд. Увидев гуляющую рядом девочку лет восьми, решил с ней заговорить. Быстро войдя в доверие, узнал, что девочка живет в этом же подъезде, на 3-м этаже, вместе с мамой и дядей, ее братом.
- А дядю как зовут? - спросил Огнёв, как бы между делом.
- Дядя Слава, - ответила девочка.
- Он дома сейчас?
- Да, пришел с работы.
- А кем работает дядя, не знаешь?
- Он зубы лечит. Недавно вырвал мне один.
- Больно было?
- Да, очень!
"Все в масть. Точно он", - промелькнула мысль. Секунду подумав, стоит ли идти одному на задержание, Огнёв, все же решил пойти в одиночку. Появился охотничий азарт, да и помощь быстро не вызовешь, мобильников тогда не было.
Тем временем темнело. Владимир поднимался на третий этаж, лихорадочно обдумывая на ходу варианты действий. Перед глазами стояло окровавленное лицо девчонки Леры, ее потерянный взгляд. Внутри закипала злость - видимо помощь зуботехника вскоре понадобится самому Вячеславу.
Вот и нужная квартира. Дверь открыла женщина средних лет, худощавая, непримечательной внешности, с немного испуганным выражением лица.
- Добрый вечер, я из уголовного розыска. Вячеслав дома? - спросил Огнёв, показывая удостоверение.
- Нет его, ушел, - краснея ответила женщина.
"Врать не умеешь" - подумал Огнёв.
- Не возражаете, если я сам посмотрю? - спросил опер и, не дожидаясь особого приглашения, вошел в квартиру, мягко отодвинув хозяйку. В то время сильно не церемонились.
Соблюдая осторожность, Огнёв быстро осмотрел обе комнаты, кухню, ванну, выглянул через стекло на маленький балкон, заглянул в шкафы, под кровати. Никого. "Как же так? - возникла мысль, - неужели действительно ушел, а девочка не заметила". Тут он обратил внимание на едва прикрытую балконную дверь. "Сейчас не май месяц, прохладно". Через пару секунд Огнёв уже стоял на крошечном "хрущевском" балконе, едва в полтора метра шириной, конечно не застекленным, и быстро осмотрев его, глянул вниз. "Вдруг спрыгнул, убежал?". Нет, там никого. Та же пустая лавочка и девочка, все еще гуляющая возле подъезда. "Нет, высоко, убился бы" - ответил сам себе опер.
Подняв голову и посмотрев на балкон этажом выше, на который, в принципе, при должной сноровке, не так сложно забраться, Огнёв подумал: "А почему бы нет?". Это был шанс. Про то, что влезать в чужую квартиру вообще-то не совсем законно, тогда не думалось. Молодость и азарт делали свое дело. Об этом поступке Огнёв еще пожалеет, но это будет потом. А сейчас, подтянувшись на руках за выступающие края балкона 4-го этажа, молодой опер ловко перепрыгнув через перила, и через открытую балконную дверь, оказался в соседской квартире, темной и вроде бы пустой. Не зажигая свет ("фонарик не помешал бы"), осторожно начал обследовать комнату, благо было еще не совсем темно. В комнатах никого не оказалось, в кухне - тоже. Оставалась ванна. Дверь в нее была приоткрыта, внутри темнота. Огнёв щелкнул выключателем - свет не зажегся. Странно. Опасаясь в потемках чего-то вроде удара по голове, что было бы не очень приятно, Огнёв начал шарить рукой у ближайшей стены, там, где висело на змеевике большое белое полотенце. Вдруг рука сквозь ткань нащупала человеческое тело. Огнёв невольно вздрогнул и тут же раздался плаксивый голос: "Только не бейте, только не бейте!".
- А что с тобой еще делать? - сквозь зубы процедил Огнёв и, вытащив преступника в коридор, нанес ему пару ударов в грудь и живот, справа и слева. От охватившей его ярости, он совершенно забыл, кто он такой, и чем все это может для него закончиться.
За столь быстрое раскрытие "резонансного" преступления райотделовское начальство получило благодарность на оперативном совещании, а старший оперуполномоченный Огнёв получил... предупреждение о неполном служебном соответствии. За нарушение конституционных прав граждан, незаконное проникновение в жилище и тому подобное. Могло быть еще хуже, в прокуратуре хотели возбудить уголовное дело за превышение служебных полномочий, но тут неожиданно помог отец девочки, полковник, у которого были кое-какие связи в нашем милицейском руководстве. В общем, обошлось.
***
Отогнав воспоминания, я посадил следственно - оперативную группу в свою служебную "Шкоду", сел за руль и минут за пятнадцать доехал до места вызова. Водителя у меня не было, сократили.
Небольшой дом в самом центре частного сектора.
Достал мобильник и позвонил ответственному по области. Подошло время доклада об оперативной обстановке в районе. Коротко обрисовав ее, поговорив несколько минут о предстоящем уходе на пенсию и о жизни на гражданке, решил зайти в дом и осмотреть место происшествия. Навстречу вышла группа.
- Сумма ущерба не дотягивает до двух МРП, украдена одна курица, все остальное на месте, - бодро отрапортовал опер.
- Возбуждать дело не будем, материал спишем в номенклатурное дело, - добавил следователь, оторвавшись от своего айфона. - Потерпевшие от заявления отказались.
- Так-так, значит, не дотягивает. И от заявления отказались. Молодцы! Работаете без году неделя и туда же, - внимательно рассматривая молодых сотрудников, голосом, не сулящим ничего доброго, сказал я.
- До пенсии хотите доработать? Хотите быть майорами и полковниками?
Дальше, медленно и как можно доходчивее, я произнес длинную тираду об ответственности за укрытие преступления, занижение квалификации и тому подобное. Припомнил пару случаев, когда людей снимали с должностей и понижали в звании за подобный "марафет".
Опер со следователем понимающе и виновато кивали.
- И к тебе это относится, - бросил я стоявшему рядом криминалисту.
- И так, что здесь усматривается, какой состав? - менторским тоном продолжил я "воспитание".
- Кража, часть вторая, - пробормотал следователь, опустив глаза.
- Из чего это следует?
- Потому, что имеется проникновение и следы взлома, - медленно ответил тот.
- Правильно! Соображаешь, когда захочешь.
К сожалению, у большинства молодых сотрудников сообразительность не была сильной чертой.
Подъехал новенький, сверкающий заводской краской "Соболь", из которого выскочили кинолог с собакой.
- Ну, вот и занимайтесь, - резко развернувшись, направился я к своей "Шкоде".
По пути в райотдел позвонил дежурный и сообщил, что меня вызывает начальник управления кадров областного департамента, прямо сейчас. "Наверное, с пенсией связано", - подумал я и повернул машину на дорогу, ведущую в департамент.
Поднимаясь на третий этаж, где располагались кадры, позвонили с райотдела и сообщили, что кража раскрыта, кур нашли.
- Ну что же, хорошо, а кто раскрыл?
- Да участковый местный подключился, Балтакереев. Вы же его знаете, нюх у него лучше, чем у собаки. Там неподалеку притон был, бичи жили, вот он туда и зашел первым делом. А там кур жарят, которых у них отродясь не было.
- Ясно, значит и кинолог не понадобился? - улыбаясь, уточнил я.
- Кинолог тоже молодец. Собака в этот же двор привела, но участковый оказался там, как говорится, несколько раньше, - уже смеясь, закончил дежурный.
- Вот видишь, того и гляди, собак без работы оставим!
"Ай-да Балтакереев, ай-да сукин сын. Действительно, чутье у него какое-то собачье. Надо бы его поощрить" - размышлял я, входя в просторный кабинет начальника управления кадров.
- Присаживайтесь, Владимир Михайлович, - поздоровавшись, предложил начальник кадров, недавно назначенный, молодой еще парень, в звании капитана. "Пацан" - невольно промелькнуло в голове.
- Хочу Вас обрадовать, пришел приказ министра. Вы назначаетесь на должность начальника городского отдела полиции. Да, да, того самого, где недавно, все тамошнее руководство "освободили" по результатам комплексной проверки.
- Вот так обрадовали! Как же так? Я же собрался на пенсию, рапорт у вас лежит, - запротестовал я, находясь в полном замешательстве.
- Ничего не поделаешь - приказ министра!
- Но у меня же тридцать два взыскания, да и не потяну я "город", там масштаб другой, - не унимался я, в душе понимая, что никакие возражения уже не помогут.
- Ну, во-первых, все Ваши взыскания сняты. Во-вторых, не скрою, кандидатур на это место хватало, но начальство остановились на Вас, ему, как говорится, виднее. Так что, Михалыч, ни о чем не переживайте, особенно заранее. Если не ошибаюсь, у Вас подходит срок полковника получать - ну вот там и получите, - закончил главный кадровик с усмешкой. "Издевается, что ли? Или показалось?" - внимательно вглядываясь в лицо молодого капитана, подумал я.
- Да, и чуть не забыл. Вас вызовет генерал, так что будьте готовы, - на прощанье напомнил начальник кадров. - Желаю успехов на новом месте!
"Вот так "качели", - слегка оглушенный такими новостями я, наконец, вышел на улицу. Вроде радоваться надо - повышение все-таки, но особой радости не испытывал. Может несколько лет назад я и желал такого назначения, но сейчас, когда цель вроде достигнута, она стала уже не интересна. Наверное, когда долго идешь к ней, преодолевая горькую череду "обломов", и, наконец, достигаешь, то ощущения счастья уже нет. Все силы были потрачены.
"Но к черту лирику! Это событие надо отметить, причем хорошенько. Жизнь продолжается, - я достал сотку и набрал знакомый номер старого приятеля. - Алло, Булат, это я...".