Тоска проснуться дождливым воскресным утром. Воскресенье - разводилово, огрызок мечты о свободе. Завтра понедельник, и чуда не будет, фокусник умер. Блаженны безработные... Нет. Блаженны нищие. Ибо не они - рабы.
А рабы? Куда им податься с утра? В кофейню! Кофе - топливо цивилизации, и рабы - её двигатель.
Kофейня-мама - и прямо на перекрёстке, не заблудишься. К ней и катилась детская коляска. Её толкала бомжиха - долговязая фигура, замотаная в тряпки. Расползаясь чумой, бродяжья вонь смешивалась с ароматом французских булочек и свеженалитой горячей арабики. У дверей кофейни коляска остановилась. Очередь шарахнулась в сторону, воротя носы и отводя взгляды. Раз убогая - и валила бы к богу.
- Ой! Там кошка.
Детская рука потянулась к коляске, но её отдёрнула взрослая.
- Не смей трогать грязное!
Мамин голос шилом вспорол кисею воскресной улицы.
А в коляске, действительно, сидел рыжий кот. Пробившись сквозь облака, солнечные лучи вспыхнули на его оранжевой матроске. Кот, сам - точно маленькое солнце, щурился и улыбался.
С одного из столиков бомжиха забрала недопитую чашку и недоеденную булочку, кофе вылила в рот, а булочку разломила - себе и коту. Кот не стал есть, и бомжиха протянула его кусочек небу. Ниоткуда слетелась толпа голубей. Они садились на бомжиху, бились крыльями, осыпая её беленьким пушком. Умильная картинка.
Коляска катилась дальше по улице. Солнце путалось в нечёсаных волосах бомжихи. Её руки в красных перчатках с обрезанными пальцами - словно в крови. Под балахоном красные, резиновые сапоги. Они шаркали по лужам, и, казалось, из луж брызгала кровь. Окроплённые отскакивали и обиженно оттирались.
Снова открытые двери. Из этих тянуло сладкой, усыпляющей духотой. Церковь. Внезапно забились колокола, будто в истерике, повторяя один - не то радостный, не то заполошный - перебор. Коляска проехала мимо и свернула на набережную.
Вдоль парапета сидели рыбаки, игнорируя запрещающий ловлю рыбы щит. Вдруг резкий ветер сбросил в море сразу несколько удочек, все кинулись их спасать, кроме одного мальчика. Он, будто дурачок, ещё и смеялся. Мальчик играл с пойманными рыбками в ведре, а когда увидел огненного кота, пришёл в восторг и даже протянул ему одну из рыбок. Кот приоткрыл глаз. Бомжиха остановилась. Рыбка изогнулась и обречённо задышала. Мальчик быстро отпустил рыбку в ведро. Он одошёл к коту, но, виновато лопоча, не решился потрогать. Рука бомжихи - в цыпках, с грязными ногтями - легла на голову мальчика. Блаженны дети. Ибо они многого не ведают.
Но папа мальчика ведал и закричал на него. Мальчик вернулся к папе, а сам всё смотрел в спину уходящуей бомжихи.
Он один смотрел, потому и увидел, как рыжий кот выпрыгнул из коляски, изогнулся полумесяцем, а распрямился в золотого оленя. Морской ветер сорвал с бомжихи балахон, и под ним осталась кудрявая богиня в короткой тунике. Коляска под её руками обернулась колесницей. Богиня села в неё, и олень умчал их в небо. Но сделав круг по небу, колесница вернулась и замерла перед мальчиком.
Богиня, улыбаясь, указала на место подле себя. Мальчик забрался в колесницу, и тут же она вознеслась и скрылась за облаками.
Блаженны нищие духом. Ибо их не пугает освобождение.
![Вторая половина 19-го века, Германия (Мейсен). Фарфор и глазурa. Богиня Диана в колеснице. Johann Joachim Kaendler с 1772 по 1773. Из “большого нaбopа Екатерины Великой” []](/img/b/bxjufort_k/20150501voskresnajaoxota/diana-2.jpg)