В театре уже было пусто. Сцена подсвечивалась огнем уставших софитов, зал остывал от буйства
эмоций, которое творилось в нем несколько часов назад. Из чьей-то гримерки доносилось шуршание.
С размазанным по лицу гримом там на кресле перед зеркалом сидел мужчина, внимательно вглядываясь
в свое отражение. Волосы были взъерошены, лоб отмечен множеством морщинок, выцветшие брови уголками
опущены вниз, а в голубых глазах затухал крошечный огонек. Костюм клоуна до ужаса был тесен, но, несмотря на это,
человек продолжал свое занятие. На маленькой тумбочке перед ним лежала кукла. Красивое фарфоровое изделие.
Ее вьющиеся темные локоны кончиками касались рук мастера. Временами казалось, что она умеет оживать.
Подмигивает карими глазками и машет ручкой на прощание. Но это было не так. К ее платьицу на спине, ручкам и ножкам были пришиты прочные капроновые нити, сковывавшие движения. Это существо было живым лишь для кукловода.
Мастеру было семнадцать лет, когда он закончил школу. Нужно было либо учиться дальше, либо устраиваться на работу.
Мальчишка был неуклюж, миловиден, эмоционален. Взрослый мир, в который его забросили слишком неожиданно, казался началом новой жизни. Его романтическая душа постоянно строила планы на будущее. Он мечтал быть капитаном на огромном корабле, разрезать морские просторы, видел себя в роли пирата с перевязанным глазом и деревянной ногой. Это были лишь мечты. Работать пришлось грузчиком, чтобы прокормить себя и младшую сестру, оставшуюся на его попечение после смерти родителей в автокатастрофе. Днем мастер разгружал вагоны, а по ночам, зажигая свечку в комнатушке, которую снимал, пытался сочинять. Со школьной скамьи его заворожил театр, магия того, что творится на сцене. Он никогда не был в театре, но любил представлять, как окажется в первом ряду, как будет рукоплескать актерам.
Работа была низкооплачиваемая, денег едва хватало на комнату, а на еду иногда не оставалось совсем. Мастер не сдавался. Наступила зима. Холод пробирался во все щели квартиры. Сестра мастера заболела чахоткой. Лекарств не было,
да и средств на них тоже. Парня поглотило отчаяние и безысходность. Через две недели девочка умерла. Мастер поклялся себе, что выживет, не позволит никаким преградам сломить его. В поисках второй работы он гулял по ночному городу, рассматривая афиши и вывески. Под ноги ему вдруг попалась какая-то листовка. Он поднял ее и с жадностью начал читать.
Это было объявление. "Театр "Надежда" приглашает на работу ассистентов юношей и девушек. Звонить по телефону..."
Внутри у мастера в этот момент что-то подпрыгнуло, необъятное счастье наполнило его. Надежда, та, которую он давно отпустил, решила заглянуть к нему в гости. Жизнь начинала налаживаться.
Мастер пришел по адресу, указанному на обороте листка. Он стоял перед небольшим серым зданием. В воображении парень представлял его себе совсем иначе. Директор оказался добрым и понимающим старичком с роскошными завитыми усами. Он окинул мастера снисходительным взглядом и поманил за кулисы. С тех пор "оружие" мастера - эмоции, а "защита" - тонкий шелковый занавес. Прошло много лет, пока парень стал мастером. С течением времени он становился мудрее и начинал понимать, что это не он управляет жизнью при помощи капроновых ниточек, а она им - при помощи тугих бечевок.
Чем чаще осознание этого стучало в виски, тем больше мастеру хотелось все изменить. Но возраст был не тот, и что он мог, один, если не считать красивой фарфоровой куклы.
Мастер смирился. Потому что он был мастером, и права на ошибку у него не было. Толпе нравится, когда ее развлекают клоуны. А он и есть клоун. Только иногда этот мужчина снимал с себя "маску", нарисованную гримом, и становился обычным человеком, которому хотелось улыбнуться, но его морщинки скрывали эту улыбку. Кукловод сам стал куклой.