Бурьяк Александр Владимирович : другие произведения.

Янка Купала, или Взгромождённый

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

B-- Origin: 15.09.2017 Release: 24.02.2018 -->

Александр Бурьяк

Янка Купала, или Взгромождённый

bouriac@yahoo.com Другие портреты На главную страницу
Янка Купала
Белорусский мегаклассик Янка Купала (1882-1942) никогда мне не нравился -- ни как поэт-драматург-публицист-переводчик, ни даже как просто гражданин (как гражданин он, по-моему, почти ужасен). Вдобавок он был очень похож портретом на Якуба Коласа, и мне в детстве удавалось их уверенно дифференцировать только тогда, когда изображения обоих висели рядом: Колас выглядел чуть более мордас- тым. Это как аятолла Хомейни и аятолла Хаменеи: их тоже поди ещё различи, если портреты не висят совсем рядом. Вдобавок была проб- лема запоминания, кто из них по-настоящему Луцевич, а кто Мицке- вич, но постепенно это утряслось. Я не сказал бы, что меня в принципе тошнит от белорусской лите- ратуры: в совсем ранней молодости хорошо пошли, к примеру, "Ми- колка-паровоз" и "Про смелого вояку Мишку и его славных товари- щей" Михася Лынькова, "Полесские робинзоны" и "ТВТ" Янки Мавра, "Мы с Санькой в тылу врага" Ивана Серкова, "Чей мальчишка" Петра Волкодаева (я и теперь считаю, что эти вещи недооценены, недовы- пячены и плохо проиллюстрированы). Помнится, даже "Дрыгва" Якуба Колоса и "Люди на болоте" Ивана Мележа были проглочены в 12-лет- нем возрасте почти на ура в процессе лёжки по поводу воспаления лёгких или ангины, когда читать было больше нечего. Также призна- юсь честно, что в бытность студентом я однажды даже (опять-таки под влиянием повышенной температуры) запоем прочёл книгу повес- тушек Василя Быкова. А вот Янка Купала мне -- нет, не пошёл ни одним своим произведением. Он всегда вызывал у меня чувство тоски зелёной. Читать про какого-нибудь Тома Сойера было куда интерес- нее. То, что Купала писал стихи, а не прозу, не было причиной его отторжения мною. Помню, я в 3-м классе выучил по собственной инициативе отрывок "Полтавский бой" из Пушкина, не входивший в школьную программу, и даже напросился в школе на декламирование его на уроке речи. Более того, я до сих пор этот отрывок частично помню. Аналогично я выучил по собственной инициативе стихи из найденной в макулатуре хрестоматии по литературе для старших классов: "Переправу" Александра Твардовского, а также "Хороший сагиб у Сами и умный..." и "Балладу о гвоздях" ("Спокойно трубку докурил до конца...") Николая Тихонова. То, что Купала писал на белорусском, а я получал русскоязычное образование, конечно, играло некоторую тормозящую роль, но, к примеру, басня Кондрата Крапивы "Дыпламаваны баран" легла на мою русифицированную психику нормально. Соль, наверное, в том, что я вообще не выношу ни стихов, ни прозы про "цяжкi лёс" (тяжёлую долю) белорусского крестьянства, а у Купалы это -- центральная тема. Кстати, я за "тяжёлую долю" не люблю и Николая Некрасова. Зато нормально воспринимаю "крестьянс- кого" поэта Сергея Есенина -- потому у него в центре не "тяжёлая доля", а красота сельской жизни. * * * Янка Купала в теме многострадального крестьянства -- жалкий литвинский закос под Николая Некрасова (1821-1878), скажем это честно. Некрасов заметно размашистее и техничнее. Вот "программное" стихотворение Купалы, которое меня в школе заставляли учить наизусть: Я мужык-беларус, - Пан сахi i касы; Цёмен сам, белы вус, Пядзi дзве валасы. Бацькам голад мне быу, Гадавау i кармiу, Бяда маткай была, Праца сiлу дала. Хоць пагарду цярплю, - Мушу быць глух i нем; Хоць свет хлебам кармлю, Сам мякiначку ем. З цяжкай працы маей Карыстаюць усе, Толькi мне за яе Няма дзякуй нiдзе. Глянь, высокенькi бор, Вокам нельга прабiць; Загудзеу мой тапор, - Як блiн, поле ляжыць. Сошку з вышак сцягнуу, Кабылiчку ушчамiу, Плечы трохi прыгнуу, - Лес на пахань зрабiу! Дый засеяу кусок, Потым з жонкай пажау... Пан пшанiчкi тачок - Люба глянуць - наклау. Дык вось, людцы, якi Я мужык-беларус! Пад iлбом сiнякi, Цёмен сам, белы вус. Эй, каб цёмен не быу, Чытаць кнiжкi умеу, - Я б i долю здабыу, Я б i песенькi пеу! Я б патрапiу сказаць, Што i я - чалавек, Што i мне гараваць Надаела увесь век. Этот депрессивный "недочеловек" ещё и превратил лесок в свою говенную пашню-блин -- вместо того, чтобы резать помещиков и повышать урожайность той земли, которая уже попала в оборот у доколхозного крестьянства. Я считаю, что циклиться надо на позитиве и конструктиве, иначе -- прозябание, тоска, болезни тела и психики. Кстати, сам Купала произошёл, оказывается, вовсе не от кресть- ян, а от обезьян из обедневшей белорусской шляхетской семьи, неким образом лишившейся земельного надела. * * * Первый сборник Купалы вышел в 1908 году и назывался "Жалейка", о, Господи. Название издательства было подстать:"Загляне сонца i у наша аконца". Так и хочется подать им грошик на хлебушек и вытереть им соплюшки какой-нибудь тряпочкой. * * * Максим Богданович (1891-1917) о ранних стихах Купалы: "Пачау ён з шурпатых вершау, амаль не зусiм зьлiваушыхся з та- гачасным слоем беларускай паэзii; напiсаныя пад Бурачка, залiшне расьцягненыя, слаба апрацаваныя з боку формы i мовы, яны увесь час перапявалi некалькi адных i тых жа тэм." Правда, в дальнейшем Купала как поэт чуть развился. Но не очень. * * * С сайта vivareit.ru ("Янка Купала - интересные факты из жиз- ни"): "Янка Купала был настоящим денди. Он носил элегантные класси- ческие костюмы, всегда был при галстуке и с тростью. Янка Купала считал, что трость придает стилю дополнительную изысканность." А я как-то думал, что ему хватало средств только на зипун и косоворотку. * * * Забавный эпизод из жизни классика (be-tarask.wikipedia.org): "У верасьнi 1915 году Купала пераяжджае зь Вiльнi у Акопы." Окопы, да не те. Это всего лишь фольварк (= хутор, мыза, усадь- ба) так назывался. Но Купала ведь всё равно мог потом искренне утверждать, что во время войны он из Окопов не вылезал месяцами. * * * Википедия: "Янка Купала поступил в народный университет в сентябре, однако его намерениям продолжить учёбу помешала всеобщая мобилизация, объявленная в связи с наступлением Первой мировой войны. Уже в начале 1916 года поэта-студента призвали в армию и тот поступил в дорожно-строительный отряд, в составе которого работал вплоть до наступления событий Октябрьской революции." "Янка Купала обосновался в Смоленске, работал в сфере строи- тельства дорог, где его и застала врасплох революционная стихия. В период с 1916 по 1918 годы им не было создано ни одного произ- ведения..." "После революции Янка Купала поселился в Минске. События Советско-польской войны существенно не повлияли на образ жизни поэта: он пережил годичную польскую оккупацию Минска, в котором и остался жить до следующей войны." То есть, люди тут же под боком перекраивали карту Европы, жерт- вовали собой ради светлого будущего, а наш спявак... эээ... пясняр зямли беларускай спокойно переживал разные оккупации и даже не особенно при этом строчил. С апреля 1918 года наш Купала и вовсе оказался при надёжных источниках пищи (правда, не духовной): "У лiпенi 1918 атрымау пасаду агента па забеспячэннi харчамi Заходняй вобласцi." * * * Википедия ("Павлина Мядёлка"): "28 мая 1925 года Павлина Мядёлка снова встретилась в Янкой Купалой в зале заседаний Инбелкульта на праздновании двадцатиле- тия со дня опубликования стихотворения Янки Купалы 'Мужык'." Публично отмечать 20-летие написания какого-то там стиха -- это немножко слишком. Это слишком даже в чисто домашнем применении. Кстати, упомянутая П. Мядёлка (по-русски "мяделька", т. е. ро- дом из Мяделя, если что) -- сексотка НКВД, 26 лет работала учи- тельницей, причём последние 11 лет -- в сельской глубинке, что в общем-то характеризует её положительно: наверное, компенсировала свои грехи. * * * У Янки Купалы, оказывается, была даже публицистика. Была, да сошла. В советское время о ней помалкивали, потому что она была антибольшевистской, в постсоветское -- потому что антироссийской она была тоже. Янка Купала, "Беларускi сцяг уваскрос!" (20 октября 1919): "Кароценька вестка, атрыманая намi учора з Варшавы, што у чацьвер, 23 кастрычнiка сёлетняга году, Польшча падпiсала аб фармаваньнi Беларускага нацыянальнага войска, павiнна абудзiць у кожнага Беларуса й наагул у кожнага грамадзянiна, жывучага вечна у нашым краю, вялiкае здавальненьне й сьвяточную радасьць." Он же, "Уваскрашэнне польскага унiверсiтэта у Вiльнi" (17.10.1919): "...вось надыйшоу час вялiкай усясветнай разрухi, час вялiкiх змаганняу за лепшыя iдэалы, калi няволеная сотню год Польшча адважна узялася за дзяржаунае незалежнае жыццё, - рукою яе цяперашняга гаспадара Язэпа Пiлсудскага вырвана ад маскалёу Вiльня i збуджаны к жыццю слауны Батораускi Унiверсiтэт." * * * С сайта vivareit.ru: "В 1920-30-ых годах поэт подвергался травле со стороны прессы и властей. Его произведения не издавались, сестра и мать были раскулачены." Наверное, раскулачивать этих бывших безземельных шляхтичей уже было за что, хотя Советская власть всего-то несколько лет как установилась. Также оттуда: "Музой поэта, надежной опорой и поддержкой, женой была Влади- слава Станкевич. Владка знала четыре языка, танцевала в театре, любила петь. Матерью Владиславы была француженка Эмилия Моне, родственница знаменитого художника-импрессиониста Моне." Простая почти крестьянская безземельная семья с французским оттенком. Правда, до Франции Купала всё равно не добрался ни разу. Всё из того же источника: "Поэт очень любил отдыхать на море в Грузии. Оттуда он привозил морские камни и рассыпал их где-нибудь в кабинете. Он любил, взяв их в руки, сидеть в любимом кресле и вспоминать время отдыха." Стало яснее, чем он занимался в довольно долгое Межвоенье: страдал от травли как бывший буржуазный националист, отдыхал от этой травли в Грузии и писал "Мальчик и лётчик" для маленького Юры Гагарина. * * * Белорусские либерастические оппы почти не задирают советского академика Купалы: он у них -- народный будитель, в большевистской революции и Гражданской войне участия не принимал, пьесу "Паулин- ка" написал идеологически нейтральную, даже с нацизмом особо не боролся, а в Москву слинял в июне 1941-го всего лишь для того, чтобы быть подальше от фронта. В ополчение он там потом не запи- сался, окопов на подступах не рыл, пропагандистские писульки сочинял так себе. Говорят, Купала сбежал в Москву не прямо с дачи, которая под Оршей, а зигзагом: с заездом из Каунаса в Минск 22 июня, где он прихватил супругу. А в Каунасе он оказался 22 июня, потому что возвращался из свежеоккупированной большевиками Риги, с писатель- ского съезда. Представляю себе, что делалось на дорогах 22 июня, а тут ещё драпающий академик Купала на своём "шевроле". Почему он сразу же дёрнул так быстро и так далеко, понять труд- но: была ж неразбериха, неопределённость. Надо думать, человек очень сильно засцал. * * * Кстати. Я до сих пор не могу понять, почему на фронте должна умирать в первую очередь молодёжь. Нет, я догадываюсь, что молодых легче всего туда посылать, потому что умишек и опыта у них маловато, а здоровья и гормонов ещё хватает. Но по разумному соображению надо жертвовать в первую очередь теми, кто уже на склоне годов: марши- ровать подолгу и метко стрелять они, конечно, не в состоянии, но спокойно умереть с гранатой под танком или заслонить собой коман- дира от пули -- почему бы нет? Короче, оба моих деда пошли на фронт и не вернулись, а Янка Купала рванул прямо с дачи в Москву, хотя мог бы, к примеру, при- строиться пусть где-нибудь при ротной полевой кухне или при поле- вом госпитале (если зрение не позволяло приковаться к пулемёту Максима): туда тоже долетают снаряды. Под Гомелем в июле-августе 1941 г. держали целый месяц фронт солдаты и ОПОЛЧЕНЦЫ, а Купала в это время в далёком тылу искал для них рифмы. Что, старый был, больной, ходить стало тяжело, здоровье подо- рвалось излишествами? Так тем более чего было добавлять к этим страданиям ещё и муки совести, если она у тебя имелась? Ползти ведь к фронту не требовалось: он настигал сам. Падла ты старая, всё равно ж помирать скоро, так иди и умри достойно -- за Родину -- вместо молодых, ещё толком не живших, не творивших и т. д. Сократ воевал, Чаадаев тоже, не говоря уже о Денисе Давыдове. Даже Ницше и Конан-Дойль добровольно отправились на войну -- пусть и не в тонкую красную линию, зато в уже солид- ном возрасте. Честно ушли на фронт -- и погибли -- к примеру, Аркадий Гайдар, Юрий Крымов, Евгений Петров, а они ж, в отличие от Купалы, вполне читабельные писатели. А этот -- в Москву и Казань: пить и депрессировать. Я даже подозреваю, что его сбро- сил с лестницы вот за это самое какой-нибудь мизантроп, вроде меня. Или же совесть, наконец, достала. И это ж была не какая-то дурацкая необязательная братоубийст- венная война, вроде украинско-лугандонской, которую вполне можно было прекратить саботажем: это было серьёзное столкновение миров (хотя где-то тоже дурацкое, но для большинства человеков сойдёт). * * * В узких кругах хорошо известно, что успешные революции приводят главным образом к тому, что на место частично вырезанных эксплуа- таторов трудового народа заявляются новые эксплуататоры его же, и всё приблизительно повторяется. Великая Октябрьская Социалистическая революция в этом смысле не отличилась от других революций, а Янка Купала как раз и оказался одним из таких новых взгромоздившихся на шею белорусского народа. Эти нововзгромоздившиеся, разумеется, шиковали поначалу значите- льно меньше, чем предыдущий состав "элиты", но указанная их скром- ность перечёркивалась -- даже с запасом -- чудовищными издержками революции и гражданской войны. Если выражаться корректнее, то указанный Купала был скорее не взгромоздившимся, а взгромождённым: понадобился для советского варианта белорусского мифа (или для белорусского варианта советс- кого). Правда, Купала не сопротивлялся. * * * Из be.wikipedia.org про музей Янки Купалы в деревне Левки оршанского района: "У Ляуках знаходзiцца другi фiлiял музея Янкi Купалы. У склад мемарыяльнага комплексу уваходзяць гаспадарчыя пабудовы, дом шафёра, а таксама гараж, у якiм экспануецца машына Янкi Купалы 'Шэурале', падораная яму урадам БССР у 1935 годзе." Так вот, меня впечатлил даже не халявный "шевроле", а дом (не домик!) для шофёра. На указанном доме я вдруг сломался: такого уровня заботы об обслуживающем персонале я не выдержал, чашечка моего скудного терпения оказалась переполненной. Как минимум 50% населения солнечной Белоруссии ютились в халупах и бараках (и хорошо ещё, если не на Колыме и т. п.), в деревенском домике моей матери 1933 года рождения был земляной пол, по которому она топа- ла босыми пятками, чтобы лапти зря не изнашивались, а певец тяж- кой доли белорусского народа, НИЧЕГО ВЫДАЮЩЕГОСЯ НЕ НАПИСАВШИЙ, но тем не менее неимоверно раскрученный и вознесённый, потому что кому-то так надо было, не только пользовался персональным шофё- ром, но ещё позволил себе дачу в 200 км от Минска (потому что ему понравилось ТАМ, а на зряшный расход бензина в полуголодной стра- не, которую надо было впридачу к войне готовить, ему было нака- кать), да вдобавок построил при ней шофёру отдельный дом, чтобы труженик руля не докучал хозяину. Признаюсь, я в своё время был довольно сильно порчен "квартир- ным вопросом", поэтому ко всяким жилищным обстоятельствам прояв- ляю повышенную чувствительность. Но, конечно, можно повернуть дело и так, что Купала вот от щедрот своих облагодетельствовал дачкой рядового шофёра, а других облагодетельствовать уже просто не смог, потому что вскоре война началась и пришлось драпать в Москву. * * * Я никогда не видел в книжных магазинах собрания сочинений Янки Купалы, хотя, скажем, собрания сочинений Владимира Короткевича м Василя Быкова нередко попадаются на глаза. Правда, был издан "збор творау" в 9 томах в издательстве "Мастацкая лiтаратура" в 2002 г., но его я тоже не видел. Купала как бы есть, но в то же время его нету. Точнее, он присутствует в топонимах и некоторых ненародных ритуалах, а в повседневной культуре обходятся без него. * * * Особенно любили Янку Купалу наши евреи. С сайта belisrael.info (Григорий РЕЛЕС "Про Янку Купалу и евреев", печаталось в газете 'Авив', Минск, ? 5, июль 1992): "Стихи и поэмы Янки Купалы часто печатались в переводе на ев- рейский язык, особенно в периодических изданиях, которые выходили в Белоруссии: в журнале 'Штэрн' ('Звезда'), в ежедневной газете 'Октябрь', в молодежной газете 'Юнгер Арбэйтэр' ('Юный рабочий') и в детской газете 'Юнгер Ленинец' ('Молодой ленинец'). Произведения народного поэта выходили на еврейском языке и отдельными изданиями. В 1936 году в Белгосиздате вышел его однотомник 'Стихи' в переводе Зелика Аксельрода. Вступительную статью написал известный в то время еврейский критик Яков Бронштейн. Художественный оформитель книги - Борис Малкин. Сюда вошли стихи и поэмы из сборников 'Жалейка', 'Шляхам жыцця', 'Гусляр', а также стихи и поэмы советского периода. Отдельным сборником на идиш изданы в 1938 году драматические произведения Янки Купалы. Эти книги пользовались особенно большим спросом среди читате- лей еврейской литературы в Российской Федерации, на Украине, в Грузии, Узбекистане и в других республиках, где еврейское население не знает белорусского языка. Юбилейные даты народного поэта отмечались и в зарубежной про- грессивной еврейской прессе. Поэзия Купалы оказала влияние и на творчество таких популярных поэтов, как Изи Харик, Моисей Кульбак." "Поэма Изи Харика 'Аф а фрэмдер хасенэ' ('На чужом пиру') перекликается с поэмой Купалы 'Курган'. Действие в обеих поэмах происходит во времена средневековья (прим. ред.: у Харика - в ХIX в.)." "Стихи, посвященные Янке Купале, встречаются также в сборниках известных еврейских поэтов Белоруссии Гирши Каменецкого, Зямы Телесина и Хаима Мальтинского." Янка Купала отвечал евреям щедрой взаимностью (ibidem): "Янка Купала интересовался еврейской литературой. В его личной библиотеке насчитывалось немало книг, переведенных с еврейского языка на русский и белорусский. Тут были произведения зачинателя еврейской реалистической литературы, классика Менделе Мойхер- Сфорима (уроженца Копыля Минской области), Шолом-Алейхема, дарст- венные книги с автографами советских еврейских писателей." (Шолом-Алейхем и Мойхер-Сфорим у меня тоже есть -- а толку?) "Купала тепло отзывался о классической еврейской литературе. 19 апреля 1939 года в Москве в Колонном зале Дома союзов на торжест- венном вечере, посвященном восьмидесятилетию со дня рождения Шо- лом-Алейхема, Янка Купала выступил с речью о значении творчества классика еврейской литературы. Он причислил Шолом-Алейхема к лучшим писателям мира." "С вниманием и заботой относился Янка Купала к советским еврейским писателям Белоруссии: интересовался их произведениями, общался с ними лично. Близкая дружба была у него с Изи Хариком. В 1935 году, когда отмечалось пятнадцатилетие творчества Харика, Янка Купала в своем приветствии сказал: 'Хай Вашы думкi, пачуццi надалей красуюць, квiтнеюць на карысць нашай вялiкай свабоднай Радзiмы, хай будзяць у сэрцах людзей радасныя пачуццi нашага прыгожага жыцця'. В часы досуга в доме Янки Купалы среди гостей можно было видеть и еврейских писателей - Зелика Аксельрода, Гиршу Каменецкого, Элю Кагана, Айзика Платнера, Геннадия Шведика и других. Личные контакты были у Янки Купалы с еврейскими писателями не только Белоруссии, но и других республик. Он переписывался и встречался с еврейскими поэтами Украины Давидом Гофштейном, Ициком Фефером, а также с еврейскими писателями Москвы Самуилом Галкиным, Перецом Маркишем, Давидом Бергельсоном." Белорусско-еврейский симбиоз, однако, долго не продлился: к со- жалению, не у всех белорусов отношения с евреями складывались так же идиллистически, как у Янки Купалы, и, когда случилась нацистс- кая оккупация, довольно многие белорусы стали сотрудничать с нем- цами в деле ликвидации еврейского населения, что, конечно же, страниц истории не украсило. Могут сказать: это делалось вопреки купаловскому тра-та-та. Ой, не уверен. Это делалось, потому что было вполне "человеческим, слишком человеческим" -- тем самым, над чем надо было поднимать человеческую массу, а Купала не под- нимал, потому как и сам в "слишком человеческом" торчал по уши. Кстати, могу себе представить белоруса, вернувшегося с Колымы, на которую попал за колоски, разговорчики, липовый шпионаж и подоб- ную дребедень, и видящего в Минске Купалу, который катается на собственном "шевроле" на собственную дачу под Оршей. Да, знаю, что после колосков, разговорчиков и т. п. так быстро с Колымы обычно не возвращались -- если возвращались вообще -- но Купалу могли видеть не сами отправленные в путешествие, а их оставшиеся родственники. И вот такие люди, обозлённые на Советскую власть еврейского происхождения и на шикующего за счёт чьего-то недоеда- ния Купалу, вдруг сталкиваются с возможностью выдать купаловских любимцев и "социальную базу" Советской власти немцам за деньги и накормить, наконец, своих тощих болеющих детей... Чтобы в такой ситуации удержаться от нехорошего, надо быть титаном духа. * * * Стихотворение Янки Купалы "Жиды" (1919). Не антисемитское, но всё равно негладкое. Купала в то время считал, что белорусам в деле строительства своего государства надо привлекать евреев в качестве союзнников и направлять белорусско-еврейский союз против России и Польши. Ну, евреи купаловской концепции не поддержали, а предпочли поддерживать московское полуеврейское большевистское правительство. Вот этот купаловский программный "твор": Жыды! "Хрыстапрадауцы i прыблуды"! О, слава вам, усебеларускiя жыды! Я веру вам, хоць чорнай гразьзю усюды Плюе вам раб i цар, стары i малады. Нявольнiкi вы сёньня з намi разам На беларускай змучанай зямлi, Дзе чорны зьдзек пасьвенчаным абразам Гняце вас разам, як зьвяр'ё, у крутой пятлi. Вы ускрэсьнеце, жыды, усьлед за Беларусяй, - Сьцяг ваш i нашая паходня будуць жыць, Хоць наш магiльнiк кветкай апранууся, Хоць згубны мор над намi гiбеляй iмжыць! Ня згасьлi вашы i ня згаснуць сьвечкi, - Вы для народау далi мудрага Хрыста, Якому узьнесьлi грэшныя авечкi Муры, дзе векi бьець паклоны бедната. Таго ж Хрыста прыбiлi вы да крыжа, Бо ён вам ворагам для Бацькаушчыны быу, I распасьцерцi сваю уладу выжай Народ ваш мецiуся пад водгаласы нiу. Але вам край ваш выдзерлi народы, На вечнае бадзяньне у прочкi згналi вас, I разбрылiся вы - усе вашы роды Па нэтры усiх старон на векавы папас. I вось, Усход i Захад, Поудзень, Поунач, Уся зямля гасьцьмi тады вас прыняла, Вы усiм i усе нясьлi вам братню помач, Вы усiх тады i усе вас сьцераглi ад зла. Калi у Гiшпаньi узбунтаваны людзi З сваёй краiны выгналi вас напасьмех, На беларускiм полi вашы грудзi На век знайшлi дняваньне, страву i начлег. Шлi днi. I вас у ланцугi скавалi Бязбожны каралi i дэспаты-цары. Адны вас беларусы шанавалi, Як блiзкiх родных - да сьвятлейшае пары. Масква й Варшава аплюлi вам iмя I у дзiкай чэрнi ненавiсьць спладзiлi к вам, А Беларусь пад крыльлямi сваiмi Вас грэла й вашым нянькаю была дзяцям. Пасьля, жыды, вы зрэклiся народу, Якi вам шчыра дау багацьце i прыпын; Пайшлi прыдбаць сабе чэсьць i выгоду: Да сiльных тых, хто дау вам вiсельню i чын! Раскiданыя гiбнуць па усiм сьвеце. Вы Месii чакаеце яшчэ, жыды, - Тэй Месii ждуць Беларусi дзецi. I з вамi пойдуць, як вы з намi, усе тады. Ваш ясны сьветач там, дзе Палестына, Наш ясны сьветач - Мацi-Беларусь адна; Спадзе ланцуг ваш у сьляпым загiну, Спадзе ланцуг наш i зазьзяе усiм вясна! Цяпер за вамi слова у буру гэту: Пайцi цi не, з народам нашым да сьвятла: Пара, жыды, паны усяго сьвету, Сплацiцi доуг, якi вам Беларусь дала! По-моему, "Прощай, немытая Россия" -- куда изящнее, а главное -- заканчивается до того, как надоедает. Кстати, изгнанные из Испании евреи до Литвы, вроде, массово не добирались. Но это всё же худо-бедно политическая идея. Не избитая. И может быть, даже купаловская собственная. Не важно, что она не была воспринята ни еврейскими массами, ни белорусскими: оценим пока только уровень креатива. Так вот, в данном редком случае он выше среднего белорусского болота. * * * А вот к полякам и русским Купала в меру сил раздувал у белору- сов, наоборот, неприязнь, но -- исторично, издалека: "Раз абселi Беларуса Маскалi ды Ляхi i давай яму сваяцтва тыкацi з-пад пахi" ("Сваякi", 1914). "Я мець ад кагосьцi i штосьцi прывык: ад рускага чына - нагайку i штык, ад польскага пана - прыгон i бiзун" ("Я мець ад каго- сьцi...", 1914). "Вораг польскi i рускi шчыра множыу курганы, -- не было Белару- сi, толькi быу 'Край забраны'." ("Летописное", 1928). * * * Антироссийский виршик Купалы "Акоу паломаных жандар...", образ- ца 1926 года: Акоу паломаных жандар, Сьлiунём зарыушыся у нару, Сядзiць расейскi чынадрал, "Слуга оцечаству, цару". Ён сьнiць былую моц i шыр: Цары, царыцы, цэрквы, трон, Пагромы, катаргi, Сiбiр... О Русь! Прымi раба паклон! Табе такой служыць па гроб Ня кiну я, i расьцярзаць Ня дам дзяржаунасцi "оплот", Цябе, "единую", о маць! Здарма ж двуглавы твой арол Празь векi у кiпцюрох трымау Мiльёны убогiх хат i сёл, Рабоу мiльёны?.. Не, здарма! У твой ланцуг былi, о Русь, Уплецены з усiх бакоу Украйна, Польшча, Беларусь I сотня iншых "языкоу". Цяпер што бачу я кругом? Пасад мауклiвы збуран скрозь... Рэспублiкi?! ды зь "языком" Зь iх лезе кожная усур'ёз. А ты, о рускi мой "язык"! Мой "обшчарускi", што з табой? Табе слухмян быу мал, вялiк, Быу славен ты сваёй кляцьбой. Табой сам самадзержац цар Пiсау ланцужны свой закон, Што мацi-Русь есi жандар Усёй Эуропы!.. I свой сон Сьнiць далей гэты царадвор, Калi надыдзе яму дзень, iзноу пад лёзгат царскiх шпор Свой распасьцерцi чорны цень. Ён, гэты скiнуты сатрап, Ня знае, што у свабодзе жыць; Яму дай вiсельню, дый каб На ёй "языкi" усе ушчамiць. Не па нутру, як сьмерць, яму, Што беларускае дзiцё Бяжыць у сьцюжную зiму У школку пазнаваць жыцьцё. Спужауся, што хлапчук у лапцёх, Напауадзеты вёскi сын, У роднай мове учыцца змог?.. О, стыдна, рускi "гражданин"! Язык твой царскi ён табе Ня выража, спакойны будзь! Цябе тваiм жа у кляцьбе Ён не забудзе памянуць. Былых ня выклiчаш вякоу I ты, Масквы кароннай гразь, Парваных не скуеш акоу, Зь якой брахнёю нi вылазь! Автору уже 44 года, он без пяти минут дважды академик (в БССР и УССР) и "народный поэт Беларуси", а пишет какую-то корявую прими- тивную хрень. Когда пытаешься "врубиться", про что этот стишок, поднимается радость в душе от того, что его хотя бы не заставляли в своё время учить наизусть в школе (мне в голову такие шурпатос- ти не лезут). * * * Знаменитый в своё время верш Купалы "Беларускiм партызанам". В школе, хвала Аллаху, к детям приставали только с первым куплетом: Партызаны, партызаны, Беларускiя сыны! За няволю, за кайданы Рэжце гiтлерцау паганых, Каб не ускрэслi век яны. Потому что дальше там такое: Няхай Гiтлеру-вампiру Клююць сэрца, смокчуць кроу... Не давайце гадам сiлы Над сабою распасцерць, Рыйце загадзя магiлы, Вырывайце з жывых жылы... Даже в контексте 1941-1942 гг. пить человечью кровь и тащить из живых жилы (из пленных, наверное, потому что прямо в бою обычно не до того) -- как бы немного слишком. Особенно когда такие при- зывы -- из-под пера тыловой крысы, после первых же бомб улетевшей на "шевроле" из Минска в Москву под зашиту великого Сталина. Скажем, у Константина Симонова и Александра Твардовского стихов такого садистского уровня нету. Вопрос: этот Ганнибал Лектор белорусской литературы, этот Купа- ла самолично жилы из пленных немцев тянул? Или только горазд был других науськивать? Немцев-то в советском плену хватало ведь. Ну вот почему у меня почти не вызывают жалости всякие там стра- дальцы от рук эксплуататоров, пытателей, распинателей, расстрель- щиков и т. п.? Да потому что большинство из этих страдальцев бу- дет при случае эксплуатировать, пытать, распинать, расстреливать и т. д. НЕ МЕНЬШЕ. Потому что всё это -- почти неотъемлемое чело- веческое. Правда, Христос бы, наверное, не распинал. Зато его но- минальные последователи чего только не вытворяли, в том числе с другими номинальными последователями его же. (И, кстати, простите за назойливость, какие к чертям "кайданы", т. е. кандалы? Массовые казни -- да были, уморивание военноплен- ных голодом и холодом -- да, тоже. Ещё живьём сжигали. А вот кан- далов, извините, практически не было. Потому что с кандалами ещё возиться надо, а руки расстреливаемым проще связывать проволокой или верёвочкой какой. И кандалы -- это большая любезность в срав- нении скажем, с повешением: они означают, что тебя оставляют жить пусть, возможно, и временно, и всего лишь хотят, чтобы ты не убе- жал и помучился. Вот не поверите: я этим "кайданам" дивился ещё школьником. И если уж на то пошло, то ещё два момента. Во-первых, почему "рэжце", а не, скажем, менее конкретное "бейце" (бить можно и в шахматах)? Это ж намёк на ближний бой, холодное оружие, кровь на руках, а то и физиономиях. Насколько помню, в школе проходили "бейце". Я так понимаю, это чтоб нам нехорошие мысли не лезли в головы. Правда, я всё равно увлёкся ножами. Во-вторых, почему "не ускрэслi" (не воскресли)? В обозримом культурном пространстве воскресал только светлой памяти Иисус Христос -- худо-бедно Сын Божий -- а тут какие-то немецкие военные преступники на одну доску с ним. Потом, насколько я знаю, они заведомо не воскресли бы, даже если бы их жилы были оставлены на своих местах.) * * * Что Купала перебежал к большевикам из лагеря "буржуазных демо- кратов" -- это ладно: крупно ошибаться может любой, да и поди ещё разберись, какая политическая линия правильнее. А вот что он ску- чно и местами дефективно писал и вообще был мелковатым человеком -- это для классика уже не простительно. Купала вряд ли непосредственно виноват в том, что его сделали двойным академиком. Не могу сказать "с кем не бывает", но думаю, он специально ради этого не интриговал. Впрочем, кто их там раз- берёт теперь. Своими душевными и профессиональными параметрами он вполне подошёл на роль сталинского академика от изящной словесно- сти, точнее, от новоделанной местечковой литературки, а за эти параметры-то он уж отвечал сам. * * * За границу Купала при Советах немного таки поездил, хотя до Эренбурга, Маяковского и Есенина ему, конечно же, было далеко: он всего лишь посетил страшную буржуазную Чехословакию, правда, два раза: в 1927 и 1935 годах. * * * Купаловская якобы неудачная попытка самоубийства в период мас- совых репрессий -- та ещё тошноть, о которой даже говорить про- тивно. По-моему, почти все "неудачные попытки" самоубийства -- это имитации для привлечения к себе внимания и/или для разжало- бливания. Уж на то, чтобы убиться наверняка и не очень больно, средств на свободе всегда хватает (наоборот, приходится даже бдеть, чтобы тебя не задавили автомобилем, но отравили в столо- вой, не убили в ванной электрическим током и т. д.). Ну, может, некоторые суицидальники ещё как бы тренируются или подходят к самому краю, чтобы заценить перспективу с очень близкого расстояния. * * * По поводу падения Купалы в лестничный колодец с высоты 9-го этажа в гостинице "Москва" есть три версии: - несчастный случай по пьяному делу; - самоубийство в приступе депрессии; - сброс кем-то, может даже, сотрудниками НКВД. Выбор между этими версиями не имеет большого значения: пожилой списавшийся слабонервный средненький литератор не представлял собой ни угрозы, ни ценности. Ну помер -- и фиг с ним. В 1942-м было тем более очень не до него, так что, может, даже уголовного дела не завели, из-за чего его теперь всё никак не находят. Купала был, надо думать, болезненный и вялый -- и вряд ли кому- то мешал непосредствено. Разве что в белорусском литературном "колхозе" имелись желающие занять его место живого классика. Но человечки в этом "колхозе" были преимущественно трусливые, замор- дованные сталинскими репрессиями, так что и они Купалу ухандохали вряд ли. В конце концов человек мог свалиться в лестничный колодец и случайно: захотел посмотреть, а что там внизу, слабоватая голова на миг закружилась -- и вот ты уже летишь, не успевая поверить, что это происходит именно с тобой. Всякие такие лестницы с возможностью сквозного падения через множество этажей мне никогда не нравились. Смотрятся они, конеч- но, эффектно, но вот ведь оказывается, что некоторые на них слишком засматриваются. Чем выше заберёшься, тем больнее падать. Кстати, в скромных хрущёвках и зданиях аналогичного типа паде- ние сквозь этажи невозможно: разве что из окна выпрыгнешь или с балкона сорвёшься. В пьесе "Павлинка" мне очень не понравилось, когда на отрица- тельного героя -- Адольфа Быковского -- свалили чужую вину в по- следней сцене и выставили его вором. Это якобы должно было быть смешно. Нет, это не смешно, а подленько. И, кстати, непонятно, почему этот отрицательный герой отрицателен. Ну, сватался к де- вушке героя, назначенного в положительные. Ну, чуть прихвастывал и чуть привирал. Якобы дурак, но почему-то успешный хозяин. И в пьесе вообще никто умищем не блещет. Кстати, сюжет -- про не угодного девушке жениха -- таки избитый. Пьеса якобы высмеивает шляхетскую гонористость, то есть, чувст- во собственного достоинства. Но гонористость -- это ещё не спесь, а только стремление отмежеваться от так называемого быдла. Остальные несколько пьес Купалы ставятся реже этой "Павлинки", так что надо думать, что они ещё хуже. * * * Могу себе представить, как кляли советского академика Купалу белорусские антисоветские эмигранты и политические заключённые -- бвышие купаловские товарищи по борьбе. Купалу большевики, можно сказать, купили подачками. Покупной Купала. Про страдания Купалы от советского режима не хочется даже слу- шать: не сидел -- значит, почти не страдал. * * * Ну отвяньте вы от меня с этим Купалой: не хочу я выходить на станции "Купаловской" возле театра имени Янки Купалы и таскаться по вонючей улице того же названия. Найдите кого-нибудь более чи- табельного. Хочется ведь ЛИТЕРАТУРЫ, а не литературки. А псевдоним этого Ивана Доминиковича Луцевича разве не раздра- жучий? "Янка" -- это типа "Ваня", даже "Ванёк", а "Купала" -- это народно-религиозный праздник такой. Названный аж по Иоанну Крес- тителю -- еврею, если что. Не совру, если скажу, что копилось у меня в подсознании против Купалы с самого детства. * * * Кузьма Чёрный (1900-1944), белорусский классик официальным рангом чуть пониже Купалы, но тоже детишкам навязывается систем- кой местного образованьица. Всё тужился написать "роман века", да так и не написал (но замысел похвален, чего уж там), а Михаил Булгаков вот не тужился даже, а роман у него, тем не менее, полу- чился ("Мастер и Маргарита", да: пусть с небольшими недостатками, но всё равно шедеврище, не вашим опусам чета). Но Чёрный хотя бы прошёл через пытки в застенках НКВД (8 месяцев за решёткой), а после такого я бы тоже надломался и на фронт, включая литератур- ный, шибко уже не стремился бы -- если бы выжил вообще. Чорный помер от второго инсульта, но после пыток это прости- тельно. Оставил заслуживающие некоторого внимания дневники. * * * Якуб Колас -- отдельный тяжёлый разговор. Выстроили ему особня- чок за зданием Академии Наук БССР. До сих пор стоит: якубоколо- совский музей там сделали. И как, много людей добровольно в него ходит? А я ж, твари недоразвитые, кучу лет по общежитиям маялся, будучи (и числясь!) неплохим инженером и зарабатывая выше средне- го, и ГОДАМИ таскался мимо этого дурацкого музея в академическую библиотеку имени всё того же Коласа (как же, академика). Так вот, трусливые хитрозадистые цепкие бездари: как ни крутитесь, а кон- цептуальная расплата рано или поздно придёт, и вы получите свои достойные местечки возле культурной параши. Уже понемногу полу- чаете. Потому что ресурсов вы оттянули на себя неслабо, а дали белорусскому народу взамен какую-то ерунду. Нет, конечно же, создавайте на здоровье себе музеи в то время, когда честные трудящиеся ещё не обеспечены хотя бы элементарными небольшими квартирами, только потом не рассчитывайте на уважение, на снисхождение, даже просто на вежливость. При первой же возмож- ности вам будет отплачено такой же монетой -- а то даже с процен- тами (чего их зажимать?!). С обладателями психики собачьего типа этот номер с музеями, конечно же, проходит, но с людьми хотя бы чуть более развитыми у вас ничего не получится: рассчитывать на собачью преданность во- преки всему -- это глупо. На ножик в живот при первой же револю- ции -- другое дело: это всегда пожалуйста. Нет, я тут не призыва- ми к революции занимаюсь (если подумать, то ну её к Яхве), а всего лишь повторяю пришедшуюся к слову банальную вещь, что злить людей -- это опасно, а злить их ложью и незаслуженным пренебреже- нием -- опасно тем более. Начинать уверенно над вами потешаться уже можно при ваших жиз- нюшках. Вы строите свою системку взаимного восхваления-подпирания, вза- имной поддержки, но основывается она на лжи, поэтому однажды вас отправят на надлежащие культурные нары, да и то если о вас вспом- нят. И. В. Сталин был грубо неправ: чувство благодарности -- это не собачья болезнь. Собачья болезнь -- это подгавкивание ни за что. До такого примитива я опускаться не буду: сначала благоустройте меня, ублажите, почешите мне спину, обеспечьте мне какие-то реальные существенные возможности, каких у меня ещё нет, а надо бы, а потом я, так и быть, подумаю, не сказать ли мне о вас доброе слово. Пока что мне испытывать к вам чувство благодарности нет основа- ний: ну, не уморили вы меня, так и я ж вас не порезал. Убить меня вы можете всегда, заставить молчать -- тоже (причём элементарно, потому что я ещё не расхотел жить), а вот врать вы меня не заставите, а правда -- очень не в вашу пользу. При любой возможности я буду повторять и доказывать: кумирчики ваши -- дутые, бездари -- дешёвые, планчики -- фиговые, будущее у вас -- аховое. Ваша системка взаимного подгавкивания и согласованной лжи по- зволяет вам худо-бедно паразитировать на народе, но не более того. Кармки у вас -- порченые, глазёнки -- бегающие, манерки -- хамоватые, совестишки -- недоразвитые, доходики -- сомнительные, плюс вечный сцыкёж, что вас выведут на чистую воду ещё до того, как вы загнётесь. Купалу я вашего пощажу? Да с чего бы?! Купала, говорите? Прошу прощения, а кто это такой? Ваша выдающаяся фикция, на которую у вас куча других фикций завязана? Может, даже воодушевляющая кого-то из вас на абсурдные деяния, иногда случайно оказывающие какой-то положительный эффект? * * * Почему никоим разом не следует помещать "элиту" в тепличные условия, а следует, наоборот, обеспечивать, чтобы она мучилась с бытовыми проблемами, как все нормальные трудящиеся? Потому что только таким способом наиболее полно обеспечивается адекватность представлений о жизни, обществе, сапиенсах, техносфере, качестве и т. п. А без адекватных представлений не будет адекватных сооб- ражений, эффективных идей, движения к лучшему. Хочешь жить удоб- нее, красивее, чище, защищённее -- делай так, чтобы в эту сторону перемещались ВСЕ желающие, а не только ты с немногими себе подоб- ными за счёт остальных. Если это не купаловский уровень соображе- ний и не купаловский академический профиль, так на кой, простите, ляд нужен такой академик, "народный поэт" и т. п.? * * * Купала сегодня не актуален своим творчеством -- даже в части антироссийских ремарок. А, скажем, Редьярд Киплинг, тоже поэт, между прочим, -- ещё вполне ОК: ухватил вечность за что-то там. Для меня правильные литературные классики -- это, к примеру, Лев Толстой, Антон Чехов, Михаил Шолохов, Артур Конан-Дойль, Александр Беляев. Правильные, потому что не загребучие, но в первую очередь потому что хотя бы местами весьма читабельные, конечно. А белорусскую культуру делали и делают в основном прикорытники разных мастей, принятые в системку взаимного поддакивания. В ней, похоже, нет и не было ни одного духовно свободного толкового че- ловека, способного рисовать широкими мазками и готового посту- питься деньгами, положением в обществе, популярностью, привилеги- ями (до жизни и свободы доходит в последнеее время редко!) ради правды, ради дальней общей пользы. (Есть подозрение, что когда-то такие всё же были, но к концу 1930-х закончились.) Ну где вы, местные Сократы, Диогены, Джордано Бруно, Петры Ча- адаевы, Львы Толстые, Петры Кропоткины, Антоны Чеховы, Александры Блоки? Попадитесь мне на глаза, дайте о себе знать: я найду, какие тёплые слова сказать о вас, даже если мы с вами не сойдёмся во взглядах. Да что слова: если очень надо будет, я поделюсь с вами и рубашками, и штанами -- пусть не последними, но тоже не лишними. Вы только проклюньтесь, подайте голос, позвольте дога- даться, что вы достаточно умны, чтобы замахиваться на то, на что давно пора, а некому. * * * Было так не пару раз, а больше. В какое важное учреждение ни притащишься со своими писульками, читаешь в чинушьих глазёнках всегда одно: шёл бы ты скорее отсюда, вакансии тут, если и есть, то не для тебя держатся, и умников мы тут сами из себя корчим, а реальное решение проблем нам вовсе не требуется, иначе ещё чего доброго сократят нам штаты, и куда ж мы потом?! А тут -- НА тебе "академика", НА тебе ещё одного. Да тьфу на вас, окаянные! Тьфу на вас ещё раз! Почти за 30 лет моей старательной концептуальной работы набрал- ся хорошо если десяток случаев, когда со мной пробовали наладить взаимодействие по собственной инициативе люди, встроенные в "сис- тему". И что, я был невежлив, неконтактен, высокомерен, интеллек- туально слабоват, сбивался на хвастовство, норовил поруководить и поучительствовать? Нет, я всего лишь не соглашался присовокупить- ся винтиком к их коллективчикам, вдобавок винтиком бесплатным (или малоплатным) -- создающим кому-то массовку и т. д. и шустря- щим из смутной надежды на хоть какое-нибудь вознаграждение. Извините, но за беспатно я мог позволить себе делать только то, что считал существенно правильным или что хотя бы приносило мне удовольствие. А вот за серьёзные денежки можно было позаниматься и вашей ерундой, если она не шла явно во вред обществу (не исключено ведь, что ты ошибался в её оценке: с кем не бывает). За денежки также можно иногда, наоборот, немного побездельничать (к примеру, хочется тебе сказать про кого-то всё, что о нём думаешь, но ты не торопишься: как бы дозреваешь мыслями). За денежки люди становятся хотя бы чуть-чуть компромисснее, снисходительнее, доверчивее, дружественнее, отзывчивее, вежливее. Даже такие, как я. Может, я не выглядел достаточно способным, чтобы имело смысл меня мягко, но настойчиво обхаживать. Но мне кажется, дело было чаще в другом: я производил впечатление слишком... эээ... само- стоятельного и чистоплюйного, что ли. Типа расшифровывали на раз-два, что подельник из меня не получится, Но всё равно же можно было что-то для меня отжаливать, а? Ну, на всякий случай? Но вы не отжаливали. А теперь удивляетесь: чего это он такой бесцеремонный и потешающийся? Ждал я, ждал вашей поддержки в трудах-с, да так и не дождался. А теперь она и не нужна мне: почти всё нужное творческому орга- низму для поддержки его работоспособности я добыл сам, хотя и поздновато (лет на 20 ранее было бы впору). Теперь вот это самое, что я тут говорю, -- всего лишь моя спо- койная насмешливая месть для собственного вящего удовольствия. Мне её можно себе позволить: я же нехристь, ребята. У меня и в самом деле нет перед вами сколько-нибудь серьёзных моральных обя- зательств: в части обязательств я редкостно свободный и наслажда- ющийся своей свободой человек. Я думаю, вы мне в этом даже зави- дуете: каждому же хочется хоть что-нибудь задорно выпалить в обрыдлые наеденные ряжки бездарных товарищей, а страшно. Я думаю, что вот как простоватые стишки Купалы не ложатся на мою психику, так мой концептуализм не ложится на психику белорус- ского народа. Или только на психику его "верхушки" (я этого ещё не доисследовал). Тут ничего не попишешь, надо с этим просто сживаться, как сживаешься с географическими условиями. Уезжать отсюда за дальний бугор следовало раньше, такая идея приходила, но у меня в то время не было на это башлей, а без башлей как-то не получалось. Народ, конечно же, в нестыковках с ним думающих людей не вино- вен: он туповатый, как всегда и везде, и нуждается в хороших няньках, а с няньками вышла затяжная непруха. В верхнем слоике сложился механизмик подавления здоровых размашистых инициатив, что тоже очень не своеобразно. Проколупаться через этот механиз- мик невозможно ни снизу, ни даже сверху. Разве что из космоса однажды звезданёт что-то, но такого счастья можно и не дождаться. * * * Мои отношения с белорусской общественностью можно приблизитель- но выразить следующим диалогом (начинаю в нём я): - Вы не хотите послушать о предотвращении глобальной катастрофы природопользования, которая всё ближе? - Нет, извини, мы на Купаловские чтения торопимся. - А о повышении защищённости людей в нашей повседневной жизни? - Отвянь, мы озабочены арестами протестунов, трясших плакатиками по поводу арестов предыдущих протестунов против чего-то там, о чём мы уже и забыли. - А может, возжелаете о построении эффективного государства, о повышении интеллектуальности трудящихся, о защите белой расы от вымирания и подсиживания, о спасении Беларуси, России и Израиля от самих себя? - Отцепись: у нас биеннале, берлинале, ПАСЕ, чемпионат, олимпиа- да, хосписы, обиженные педерасты, оштрафованные змицеры и сяржуки, спадчына БНР и т. п. - Ладно, а деавтомобилизации, деградации, королях и капусте? Ну хоть о чём-нибудь из моего любимого списка?!!! - Отстань ты, наконец, а то мы милицию вызовем! * * * Вон старая больная тётка тащится по улице, едва не падая... Приблизительно такова же мэйнстримная "классическая" белорусская литература с Янкой Купалой и Якубом Коласом на флажочке. А вот вышагивает татуированный и пирсиногованный гадёныш педерастичес- кого вида, только что напачкавший в лифте, и покуривает мерзкую канцерогенную гадость, слушая через наушники какую-то хрень. При- близительно таков у белорусской литературы новейший, постмодерно- вый слой, попадающийся глаза. Нет, ситуация, вроде, далеко не безнадёжная: всего лишь нужно сделать некоторый re-engineering того, что уже насозданное (позадвигать одно, повыдвигать другое). Front-end национальной литературы должен быть охватным, ярким, приятным и полезным, а не почтительным по отношению к старичкам, которым принадлежат первые попытки сделать что-то значительное, и к занявшим большие должности. Возможно, я не вполне прав в оценке состояния белорусской лите- ратуры, но вина в этом не моя. Эта литература очень не удобна для обозрения: нет никакого полноценного справочника, более-менее объективно составленного и позволяющего держать руку на пульсе. А справочник отсутствует, потому что литература -- это скорее не коллективный продукт (кстати, при большевиках пытались его таким сделать), а восточный базар, на котором ушлые торговцы стараются впарить иностранцу лишь бы что, а то и вовсе халтуру, по цене очень хороших вещей, а совета спросить не у кого, потому что либо сами не знают, либо с хитрыми "подвязками", а может, даже дураки или люди с извращённым вкусом. Пока царит базарный бардак, точ- нее, пока хозяйничают всякие ухватистые кланчики, обман и халтура вполне сходят с рук. * * * Купала и Колас -- наверное, вроде тотемов национальной общности взаимно поддакивающих литературных и окололитературных деятелей. Если ты выражаешь верность тотемам, значит, ты для этой общности безопасен, доходец тебя интересует больше, чем истина и чем успе- хи страны, и тебя можно без большого риска допустить в эту общ- ность (и к её корытцам, да), если только ты не будешь там мешать кому-то давно окопавшемуся, а, наоборот, станешь помогать -- своими поддакиваниями. * * * Одним литераторам их нелучшее поведение прощается за эффектный текстовый продукт, другим прощается слабость их писулек за их приличную общественную позицию, а вот прощать Купале не за что. Ну, трындел он за белорусский язык и белорусский народ, так с этого ж и кормился. Кого зацепило Пушкиным-Лермонтовым, а то, скажем, и Киплингом (пусть даже в русских переводах), тот получать удовольствие от стихов типа купаловских уже вряд ли сможет. И дело не в языке как таковом (и не в русскоязычности образования), а в качестве упо- требления этого языка и в образности. Киплинг: Шагом..." Грязь коростой на обмотках мокрых. "Марш!" Чехол со знаменем мотает впереди. "Правое плечо!" А лица женщин в окнах Не прихватишь на борт, что гляди, что не гляди. (...) Даёшь! Нам не дожить до блёваной победы. Даёшь! Нам не восстать под барабанный бой. (Хвост трубой!) А гиена и шакал Все сожрут, что бог послал, И солдаты не придут с передовой ("Рота, в бой!") (...) Кстати, у Киплинга нигде нет про вытягивание жил из ещё шевеля- щихся людей или что-то подобное. У Пушкина с Лермонтовым -- тоже. Я не считаю, что у меня стадная зачарованность Лермонтовым и Пушкиным: критично я и о них повысказывался, особенно о Лермонто- ве. Но блистательных стихов у них навалом, прозы -- тоже. * * * Пример качественных стихов Купалы -- поэма "Бандароуна". Тут придираться можно только к мрачности сюжета: богатый пан клеился к казацкой девице, та ему отказала, он её похитил, она отказала снова, он её застрелил, а казаки после воспользовались поводом и порезали много панов. Казаков подбивал к мятежу отец жертвы. По- эма не греет, но хотя бы гладко написана. Не депрессивная, но близковато к тому. Правда, "Медный всадник" и "Мцыри" -- тоже без хэппи-енда, ну так я ж их и не люблю. "Бандароуна" -- не то про- изведение, которое можно с лёгким сердцем порекомендовать для школьной программы. * * * Пример белорусского поэта с рядом эффектных стихов, -- Максим Богданович: Толькi у сэрцы трывожным пачую За краiну радзiмую жах, - успомню Вострую Браму святую I ваякау на грозных канях. у белай пене праносяцца конi, - Рвуцца, мкнуцца i цяжка хрыпяць... Старадауняй Лiтоускай Пагонi He разбiць, не спынiць, не стрымаць. (...) (Этого богдановичского произведения, насколько помнится, в советской школе не проходили: пришлось бы объяснять, что такое "Погоня" и почему её, красивую, прячут от белорусского народа.) Ещё у него же: у краiне светлай, дзе я умiраю, У белым доме ля сiняй бухты, Я не самотны, я кнiгу маю 3 друкарнi пана Марцiна Кухты. Богданович был многообещающей личностью, но белорусской литера- туре сильно не повезло (или как посмотреть): он рано помер, не успев позаслонять всяких Купал. С Богдановичем теперь многовато носятся (в постсоветский западоидский белорусский миф он вписал- ся), но давайте скажем правду: натворить много он не успел, и продукт от него был мелковатый и не вполне зрелый. * * * Я ведь как рассуждаю. Если ты не для народа, то нафиг мне тер- петь твою мелькучесть и твои привилегии? А если ты для народа, то где они, существенные блага, которыми ты народ якобы осчастливил? Одолжил ему свой дурацкий псевдоним для называния театров и улиц? Да забирай его себе обратно: подтираться им будешь. Пьески какие- то накропал? Так лично мне они не интересны, и другим я их тоже читать-смотреть не рекомендую. Ещё ты раздувал национализм, гово- ришь? Ну, и во что толковое он вылился? Раздувал-то ты его не так, как надо было. Что мы с него теперь имеем? Довольно проблем- ное необнадёживающее государство, мерзавочную либерастическую оп- позицийку на заграничных дотациях и частоватые прокуренно-пропи- тые тупые дегенератские морды матерщинистых сограждан на улицах и в общественном транспорте. А ещё ж китайцы тревожно накапливаются тихой сапой. И раздувать национализм приходится заново, а он ведь не раздувается (здоровый, а не лишь бы какой, холера его бери). Не в задницу же его дуть. Я ругаюсь? Нет, пошучиваю. Но надо бы ругаться, да. Белорусскую нацию надо создавать почти что заново, иначе тутэй- ший "человеческий материал" вряд ли увидит светлое будущее, даже чужое. Что образное можно будет взять в фундамент этой нации от эпохи великого Купалы? Да, похоже, почти ничего: десятка два повестей (не купаловских), сотню стихов (в основном тоже не от него), десятка три песен, сталинский ампир (почти весь). Остальное -- вырубленные леса, взорванные храмы, сожжённые алтари, разваленные замки (и просто старинные дома), разорённые кладбища... Музеи у нас теперь -- жалкие, и в них слишком часто муляжи вместо экспонатов. Интеллигенция мелочная, злобненькая и продажненькая, а ещё ж подражательная и уныло-хапучая. Профук скромного шанса белорусов на прорыв к образцовому нацио- нальному порядку продолжается.

Литература:

Янка Купала "Уваскрашэнне польскага унiверсiтэта у Вiльнi" / Збор творау у 9 тамах. Том 8. - Мiнск, "Мастацкая лiтаратура", 2002. Лойко О. "Янка Купала", 1982.

Возврат на главную страницу            Александр Бурьяк / Янка Купала, или Взгромождённый
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"