Республика Беларусь -- государство, возникшее случайно, помимо
воли большинства людей, оказавшихся его гражданами. Очень многие
из них до сих пор не свыклись со своей новой ролью и не понимают,
почему они оказались именно в этом государстве, а не в каком-либо
другом. Никакая сколько-нибудь заметная преемственность средне-
вековой белорусской империи -- Великому княжеству Литовскому --
в этом государстве не прослеживается: ни в организации высшей
власти, ни в общественном устройстве, ни в чем-либо другом. Она
отсутвует даже на формальном уровне -- в названиях, в художест-
венных атрибутах государства.
Неприкаянное белорусское общество не знает, что ему делать со
своей "незалежностью" и вообще как жить. Заявлявшие, что знают,
оказались не способны убедить остальных в правильности своего
знания. Можно сказать, белорусская нация еще по сути не состоя-
лась. Белорусское государство состоялось, а белорусская нация --
нет. Получилось государство без нации, хотя и с населением.
Те, кто выискивают в прошлом великие деяния белорусов и иссле-
дуют прецеденты белорусской государственности, конечно, делают
важную работу, но эта работа не заменяет выработки "национальной
идеи" -- представления о выгодности быть белорусом сегодня.
Между тем, в настоящее время быть белорусом не выгодно --
потому что бесперспективно. Никто не смог убедительно нарисовать
привлекательную картину общего будущего белорусов, объяснить,
ради чего надо трудиться, терпеть, рисковать на этой земле.
Поэтому сегодня белорусы -- не столько нация, сколько "тутэйшыя".
Стать нацией им еще предстоит. Они удерживаются вместе, потому
что трудно эмигрировать в государства, в которых люди живут
лучше, чем здесь.
Народы Запада -- заложники своих прежних, не всегда самых
лучших решений. У белорусов пока еще есть выбор, и было бы крайне
глупо повторять чужие ошибки. Надо строить белорусское общество
в соответствии с требованиями XXI века, а не XX. Возможно, Запад
будет когда-нибудь благодарен белорусам за то, что они не пошли
в общем строю, а создали собственный, более привлекательный
образец. Только так и появляются на свет новые полезные вещи.
Основной причиной деградации белорусского языка можно считать
неубедительность и несимпатичность его поборников.
Фигуры, равновесной, скажем, Федору Достоевскому, Валентину
Пикулю, или Александру Солженицыну, белорусская литература не
знает. Письменников много, а почитать для души -- почти нечего.
В произведениях, созданных до 1917 года, слишком много пишется
о тяжкой доле белоруса, а это не доставляет удовольствия людям
оптимистичным и деятельным. А литература, появившаяся при
советской власти, почти вся грешит коммунистическим вернопод-
данничеством. Многие не без оснований считают, что в советские
времена на белорусском языке писали в основном те, кто вследствие
конкуренции рисковал остаться неопубликованным, если бы писал на
русском: КПСС изображала "расцвет национальных культур", и издание
белорусскоязычных книг даже дотировалось.
Вспышку интереса к белорусскому языку, имевшую место в конце
1980-х, начале 1990-х, община белорусских письменников использовала
для публикации своих посредственных опусов -- вместо того, чтобы
создавать великие произведения на белорусском языке или хотя бы
переводить на него популярные книги чужих классиков. По вине этих
людей идея возрождения белорусского языка сегодня настолько
серьезно дискредитирована, что упоминать ее в числе ключевых
пунктов своей политической программы может только безнадежная
или сильно дотируемая партия.
Когда какой-нибудь письменник начинает в очередной раз публично
страдать по поводу "нядбання мовы", большинство его искушенных
слушателей подозревает его лишь в желании получать побольше
гонораров за публикацию своей ерунды.
Ныне здравствующие корифеи белорусского слова -- это по преиму-
ществу лишь дурной пример и препятствие для пишущей талантливой
молодежи. В борьбе за гонорары они попирают и без того тощее
литературное наследие нации, лезут в школьные хрестоматии со
своими поделками. Как авторы они скучны и ненужны. Как граждане
они отвратительны: трусливы, хитры, лживы и нахальны. Возрождение
белорусского языка никогда не состоится, если будет ассоцииро-
ваться с этими людьми. Самое снисходительное, на что они могут
рассчитывать от протрезвевшей нации, -- это пинок под зад.
Среди прочего, поборники белорусского языка еще и лгут: они
любят заявлять, что если не будет национального языка, то не
будет и нации, между тем это совершенная чушь, потому что есть
множество отнюдь не пребывающих в упадке наций, пользующихся
чужим языком. Это американцы, австралийцы, новозеландцы, ирландцы
и т. п.
Без собственного языка нация может тянуть столетиями, без
собственной национальной идеи -- рассыпается в несколько лет.
Белорусы пока еще существуют лишь потому, что в Россию им не
очень хочется, а в Европу их не берут.
Нация мы или не нация? Если даже в отсутствие военной угрозы
есть стойкая массовая убежденность, что надо к кому-то
примазаться, то наверняка мы не нация, и незачем насильно делать
людей белорусами и содержать для них отдельный государственный
аппарат.
Можно изучать и переизучать историю Великого княжества
Литовского и Речи Посполитой, клясть московитов, истреблявших
белорусский дух, и воображать при этом, что делаешь огромную
работу по сохранению/возрождению белорусской нации, но на самом
деле нации это ничего не даст, потому что нация как целое может
в достаточной степени вдохновиться только своим светлым будущим,
а не своим героическим прошлым. Нет смысла повторять героические
деяния прошлого, если они не имеют целью что-то существенно
хорошее в будущем. Но в будущем все пророчат белорусам только
комнатушку в чьей-то коммунальной квартире -- в объединенной
Европе или в федеративной России. Маленькую комнатушку, но зато
возле кухни, так что для всех удивительно, почему белорусы не
переполняются энтузиазмом. Между тем, чтобы быть нацией, надо
не выбирать, к кому прислониться (к России, к Европе и т. д.),
а более-менее дистанцироваться от всех.
Надо не заставлять себя восхищаться скудными благами своей
родины, а делать что-то для того, чтобы этих благ стало больше;
не выискивать достоинства в своей белорусскости, а делать так,
чтобы их стало побольше и каждое -- позаметнее.
Наша нация -- наверняка не самая лучшая в мире, и наша страна
-- наверняка не самая лучшая в мире, но мы должны защищать свою
нацию и свою страну, чтобы хотя бы сохранить то, что имеем. Кто
мечтает эмигрировать -- пусть скорее воплотит свою мечту в жизнь
и не раздает здесь советов, отвечающих больше интересам другой
нации, с которой он уже сросся душой.
Переделывать нацию, изменять ее к лучшему -- это нормально:
кто не способен изменяться, тот обычно вымирает. Разлагать нацию,
превращать ее в скопище потенциальных эмигрантов или в придаток
другой нации, должный в ней растворится, -- значит совершать
преступление против человечества.
Принципы рационального национализма:
1. Не сотворять мифов, а привыкать жить с правдой, какой бы она
ни была.
2. Смотреть не в прошлое, а в будущее. Делать ядром национальной
идеологии не воспоминания о великом прошлом, а планы великого
будущего.
3. Работать на сохранение своей нации на том основании, что в
рамках нации индивидууму бывает легче бороться за приемлемые
условия жизни и что многообразие наций полезно для
человечества.
4. Тщательно сохранять все лучшее, что есть в нации, и восста-
навливать все лучшее, что было и может еще пригодиться.
5. Изучать чужой опыт, но иметь свою голову на плечах и делать
заимствования лишь с учетом особенностей своего положения.
Манера ныть, издавна заведенная многими "грамадскiмi дзеячамi",
-- по поводу "царскага прыгнету", военных потерь, сожженных
деревень, "нядбання мовы", чернобыльской катастрофы, бедности
природными ресурсами и чего-то еще -- стала, можно сказать,
национальной чертой белорусов. С этим надо кончать. Нет никакого
удовольствия в том, чтобы принадлежать к нации страдальцев. Такая
нация никем не уважается и никогда не войдет в число благополуч-
ных. Поэтому белорусы, если хотят жить хорошо, должны прекратить
нытье и возжелать стать нацией воинов, ученых, инженеров -- нацией
победителей, нацией региональных законодателей, лучшими из славян
и т. п.
* * *
У Достоевского ("Бесы", гл. "Ночь") читаем:
"Цель всякого движения народного, во всяком народе и во всякий
период его бытия, есть единственно лишь искание Бога. Бога
своего, непременно собственного, и вера в Него как в Единого
Истинного. Бог есть синтетическая личность всего народа, взятого
с начала его и до конца. Никогда еще не было, чтоб у всех или у
многих народов был один общий Бог, но всегда и у каждого был
особый. Признак уничтожения народностей, когда боги начинают
становиться общими. Когда боги становятся общими, то умирают боги
и вера в них вместе с самими народами."
"Если великий народ не верует, что в нем одном истина (именно
в одном и именно исключительно), если не верует, что он один
способен и призван всех воскресить и спасти своею истиной, то он
тотчас же перестает быть великим народом и тотчас же обращается
в этнографический материал, а не в великий народ."
Собственный Бог народа -- это его собственная "национальная
идея" (не обязательно религиозная), то есть представление о том,
зачем ему надо сохраняться как целое и какую пользу он этим
несет человечеству. Для народа вооружиться своей национальной
идеей -- значит стать самим собой, раскрыть себя в своих лучших
качествах, наибольшим образом реализовать свои возможности.
Что касается белорусской национальной идеи, то в основе ее,
по-видимому, прежде всего идея УМЕРЕННОСТИ -- в образе жизни,
в политике, во взглядах на мир -- а также связанные с нею идеи
ТОЛЕРАНТНОСТИ и ОСМОТРИТЕЛЬНОСТИ. Это идеи очень важные и отнюдь
не затасканные. Если белорусы возьмутся конкретизировать их,
воплотить в полной мере в жизнь и показать на собственном опыте
их чрезвычайную значимость, то это и будет МИССИЯ Белой Руси
в сообществе народов. Это будет Бог белорусов, без которого
жить, по крайней мере, скучно.
Может ли он быть вообще, этот особый белорусский путь? Иногда
так тошнит от всего, происходящего в мире, что хочется думать:
может.
УМЕРЕННОСТЬ, ТОЛЕРАНТНОСТЬ, ОСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ -- это формула благо-
получия не только для белорусов, но и для всего человечества. Но,
судя по всему, белорусы в настоящее время в большей степени, чем
другие народы, расположены ей следовать. Показать на собственном
опыте стоящее за нею содержание, убедить в ее действенности --
это не просто достойная задача, это задача великая.
Белорусский националист -- не тот, кто говорит по-белорусски
(сегодня это скорее тот, кто не говорит по-белорусски!). Это
человек, который считает, что не надо ждать любезностей ни от
России, ни от Запада. Что от России надо брать ресурсы, от Запада
-- технологии, и строить свое, особенное, белорусское общество.
У белорусов есть шанс сказать свое слово миру.
Мы -- не поляки, не чехи, не литовцы, не русские. Мы -- другие:
в другой природной среде, с другой историей, с другой кровью.
Прививать здесь чужую социальную систему, которая не ложится на
менталитет большинства народа -- занятие мучительное и пустое.
Кому нравится Запад -- пусть либо едет туда, либо страдает здесь,
а строить в Беларуси филиал Запада -- значит зря портить нервы
себе и другим. В принципе можно переделать и белорусов, но это
занятие лет на сто, не менее, и в результате белорусы исчезнут,
а будет уже какой-то другой этнос или вовсе не этнос, а безродная
шантропа. Вам не нравится ментальность белорусов? Мне она тоже не
нравится, но таков уж мой народ. У некоторых других народов она
еще хуже.
Умеренный белорусский национализм -- основа, на которой можно
сотрудничать и с коммунистами и даже либералами (из тех, кто не
превратились окончательно в марионеток заграничных спонсоров,
и в ком играет белорусская кровь).
Конечно, национализм -- подход с не очень большимии возможнос-
тями, но в качестве компонента более широкой программы он вполне
приемлем. К тому же белорусам сейчас сильно не хватает чувства
национального достоинства, а без него никакое общество
благополучным стать не может.
* * *
Начинать становление великой белорусской нации каждому надо
с себя. Некоторые полагают, что если они пламенные националисты,
то это искупает чуть ли не все их грехи. Они хотят курить,
сквернословить, пьянствовать, сорить в подъездах и на улицах,
но только в "национальном государстве". На самом же деле они
лишь дискредитируют собой национализм, то есть впадают в еще
один, дополнительный грех.
Необходимо принять меры к тому, чтобы прекратился приток
мигрантов небелорусской крови в страну, а уже осевшие недавние
мигранты имели возможность благополучно вернуться на родину.
В Беларуси и без них уже достаточно пестрый национальный состав,
чтобы считаться многонациональным государством, пользоваться
выгодами взаимовлияния различных культур и страдать от межэтни-
ческих трений.
Мы не против того, чтобы небольшое число иностранцев жило среди
нас: нашим людям надо иметь возможность общаться с ними, при-
сматриваться к ним, потому что не всем обстоятельства позволяют
выезжать за границу. Но мы против того, чтобы к нам приезжали
худшие; чтобы они получали гражданство; чтобы они заключали
смешанные браки и плодили лиц без национальности и с космополи-
тичным взглядом на мир; чтобы они вытесняли наших соплеменников
из важных сфер деятельности; чтобы их было слишком много. То же
самое можно выразить и более обтекаемо, но лучше называть вещи
своими именами. Суть их от этого не меняется. Западная Европа
спохватилась и приняла жесткие меры против иммигрантов, но, может
быть, слишком поздно.
Всякая миграция -- это скрытый передел территории и подготовка
явного передела, то есть войны. Если мы не хотим, чтобы война
снова пришла на эту землю, надо избавляться от пришельцев до
того, как они станут способными избавиться от нас. Помните о том,
как сербы потеряли Косово.
Чтобы наши потомки жили на этой земле -- и притом жили хорошо
-- мы должны бойкотировать всех заносимых сюда инородцев, а
особенно тех кто отличается цветом кожи и не настроен
ассимилироваться. Не следует продавать им жилища, не следует
ничего у них покупать, не следует даже общаться с ними. Тогда они
будут чувствовать себя здесь очень неуютно, и их соплеменники
сюда уже не поедут. Чужие -- домой!
Если им плохо живется на их родине, пусть работают там над
тем, чтобы на их родине им жилось хорошо. Наши предки старались
здесь не для них. Существует определенный раздел мира между
народами, и пусть он останется примерно таким, как есть.
Попытка включения Беларуси в "объединенную Европу" опасна уже
тем, что потребует предварительно такой либерализации, которая
облегчит приток переселенцев (хотя бы и нелегальных) из Азии и
Африки. Наш сравнительно низкий уровень жизни был для нас до сих
пор некоторой защитой от иммигрантов. Но он еще достаточно
привлекателен для переселенцев из нищих стран, граждане которых
оказались неспособны обеспечить там должную жизнь и теперь
устремляются к нам, чтобы со временем превратить нашу страну в
подобие тех стран, из которых они уезжают.
Когда их доля в населении составляет 1%, они заискивающе смотрят
вам в глаза. Когда их 10%, они уже заявляют о своих правах. Когда
их 30%, они способны просто выбросить вас вон. Так было всегда или
почти всегда. Это факт. И нет никаких признаков того, что так не
будет и впредь. Многие из них по отдельности безобидны и даже
милы, но когда они собираются в большом количестве, их чувства
и взгляды меняются -- в соответствии с новыми возможностями.
Наш принцип: пусть каждый живет на своей родине, а мы будем
всем помогать советами (бесплатно) и товарами (за деньги), а также
с любопытством принимать редких путешественников -- не забывая,
впрочем, о том, что приезжие и проезжие заносят СПИД и разную
другую заразу.
Сохраним современные нации такими, какие они есть. В их
многообразии -- сила человечества. Против этого возражают только
инородцы, полукровки, а также страдающие недоразвитостью инстинкта
групповой солидарности, обделенные здравым смыслом либо мечтающие,
в свою очередь, сами куда-нибудь эмигрировать. Те, кто опасаются
стать жертвами "расовых чисток", ради СВОЕЙ защиты подбивают нас
пренебречь НАШЕЙ защитой.
Если вы не хотите "расовых чисток", не надо обострять "расовый
вопрос". А это значит не надо замалчивать его, иначе рано или поздно
он вследствие неуместной иммиграции станет вопросом номер один.
При наведении порядка представляется разумным убрать только
недавних незаконных мигрантов, а потом законсервировать ситуацию.
Из укоренившихся представителей других этносов следует выселять
на историческую родину только тех, кто ведут антибелорусскую
пропаганду или препятствуют ведению белорусской пропаганды, т. е.
мешают нам быть нацией. Выселять по решению суда, естественно.
Все законно проживающие в Беларуси представители других этносов
должны иметь право вести свою национальную жизнь -- в той мере,
в какой это не мешает белорусам вести свою.
Нации, этносы -- такие же нуждающиеся в защите феномены, как
естественная среда или исторические памятники. Хотите ли вы, как
Маяковский, "в мире без Россий и Латвий жить единым человечьим
общежитьем"?! Я -- нет. Я достаточно пожил в "общежитьях" и
скажу: упаси Боже! Если перемешать всех настолько, что исчезнут
различия в цвете кожи и культуре, будет скучное и мало способное
к развитию однообразие.
Изложенный подход -- не расизм, а защита от чужого расизма,
возможного в будущем. Он не мешает дружить с теми, кто живет у
себя дома и не претендует на чужую территорию. Иммигрант же --
это своеобразный вор. Мы верим, что наше врожденное белорусское
чувство меры удержит нас от вредных крайностей в национальной
политике.
* * *
Становлению белорусской нации препятствуют:
1. Хорошо окопавшиеся чиновники. Они не способны ни предложить
сколько-нибудь новый проект, ни рассмотреть существенное в
том, что предлагают другие, ни даже написать грамотно лист
текста. Но они имеют налаженные отношения с другими такими же,
как сами, и поэтому легко справляются с любым, кто пытается
заставить их работать на страну или просто убрать с должности.
Они презирают людей творческого склада и патриотов.
2. Интеллектуалы с абсурдным складом ума. Они могут быть творчески
очень плодовитыми и яркими личностями, а также страстными
патриотами и защитниками добра и справедливости. Но почему-то
получается так, что в любом деле, кроме литературного, они
оказываются скорее тормозом, чем двигателем, а если все-таки
двигают дело, то лишь к его провалу. Выявлять их и спасать от
них дело -- задача трудная и мучительная.
Что касается политизированных интеллектуалов-абсурдистов, то
ситуация вокруг самых выдающихся из них аналогична ситуации
вокруг Ганнибала Лектора -- сумасшедшего психиатра-людоеда из
фильма "Молчание ягнят": с одной стороны, от них можно иногда
услышать что-то очень заслуживающее внимания, с другой, их нельзя
выпускать на свободу без риска получить большую проблему.
Одни представляют решение "белорусского вопроса" традиционно:
предложить политическую программу, собрать партию, победить на
выборах (или иными не запрещенными законом способами потеснить
вцепившихся в кормило власти) и дальше успеть сделать что-то
полезное для родины до того, как мозги заплывут жиром. И чтобы не
терять времени на болтовню, они мыслят в практических категориях:
какая должна быть программа, какая должна быть партия, какая
должна быть стратегия борьбы. Другим думается, что данный подход
провалится, как это обычно и происходит: то ли программа
получится непривлекательная, то ли под хорошую программу сбежится
всякая шантропа, которая завалит дело. Эти другие ищут каких-то
особых способов: предварительного исправления народного
менталитета, распространения любви к чему-нибудь, очищения
политического языка или чего-то еще.
Проблема многих "национализаторов" в том, что они не в
состоянии убедительно объяснить людям, зачем тем становиться
националистами. Чтобы местному письменнику было легче сбывать
свою посредственную продукцию? Чтобы активист националистической
партии отчитался за потраченный зарубежный грант и получил
следующий? Чтобы лидер этой партии попал в парламент? Чтобы
страна оказалась на нужной чаше весов в глобальной политической
игре какой-нибудь сверхдержавы? При отсутствии удовлетворитель-
ного объяснения национальная пассивность большинства граждан --
это скорее признак их здравомыслия, чем ущербности. К тому же у
многих национализм ассоциируется с гитлеризмом или, в лучшем
случае, с толпами буйной молодежи на улицах, которая рада поводу
выпить, пошуметь и похулиганить. Представление о том, что если
народ воодушевится национальным чувством, то всякие блага
приложатся к этому чуть ли не сами собой, -- наивное бегство от
необходимости думать о том, как добывать эти блага. Сначала надо
показать, каким образом национализм будет приносить пользу, и
лишь потом приглашать людей в ряды националистов.
Удержаться от сползания к гитлеризму -- эта задача для многих
националистов оказывается непосильной. Такие люди дискредитируют
здравый национализм и объективно оказываются врагами своей нации
-- о защите которой они надрывнее всех кричат.