Аннотация: Пристальное рассмотрение одной из крупнейших войн 17 века. Взгляд - мой личный.
--
Русско-Польская война 1654-1667 гг.
--
Введение
Эта война удивительна прежде всего своей "классичностью". Она, наряду с Тридцатилетней войной, является примером "обыкновенной войны", войны, являющейся работой, ремеслом для людей, профессионально войной занимающихся. Тут нет ни грандиозных блестящих побед, но нет и сверхтяжелых поражений; действия, цели и планы всех сторон понятны, и понятно, почему именно они начинают делать то или иное. Никто не обходится без ошибок, но при этом никто и не ведет себя полностью "неадекватно". Подозрительного нечеловеческого "сверхгероизма" тут тоже нет, хотя есть примеры мужества и стойкости. На примере этих войн можно ясно видеть, какой тяжестью дается война, чего она стоит - и при этом почему ее начинают и чего можно ею добиться.
Русско-Польская война середины 17 века, закончившаяся присоединением Левобережной Украины к России, является, в некотором смысле, переломным событием в Русской истории.
Первый этап истории России завершился Смутным временем.
(если говорить в терминах Самодостаточных коллективов, был создан Госаппарат, страна оказалась объединенной единой системой управления, а не только военной силой или общей религией и культурой).
В Смутном времени Россия уцелела, но лишилась огромного числа населения (как умершего, так и разбежавшегося) и многих территорий (часть отошла к Польше, часть к Швеции). Удивительно, что Сибирь, Астрахань и другие недавно присоединенные области не попытались отделиться, а, напротив, активно поддерживали центральное правительство.
За первую половину 17 века Россия практически преодолела последствия Смуты во внутреннем плане, но не вернула утраченных территорий. Попытка вернуть Смоленск обернулась неудачей (Смоленская война 1632-34 гг.).
Земской собор 1613 г. ввел в России некоторую новую систему власти и отношение к власти. Кроме того, довольно активную роль в этой системе играла церковь - и авторитет ее после героической гибели патриарха Гермогена сильно возрос, и ее непосредственное влияние в лице патриарха Филарета - отца царя - было значительным.
В целом в результате Смуты произошло некоторое - как сейчас говорят - "объединение власти и общества", то есть, верхи и низы ощутили себя чем-то единым. Тем самым "самодостаточным обществом", о которм я говорил.Как единое целое противостоящим как неблагоприятным природным условиям (начинается заселение южных земель, обезлюдевших в Смуту, освоение Сибири), так и внешним врагам (противостояние со Швецией, с Польшей, с Крымским ханством и Турцией).
Появляется довольно мощная поддержка у власти со стороны "низов". Однако власть пользуется этой поддержкой прежде всего для собственного укрепления, что постепенно приводит к росту недовольства. Можно сказать, что семнадцатый век - это век "несбывшихся надежд", когда казалось, что сейчас "оковы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа". Однако "затягивание гаек" только продолжается (рост крепостного гнета, закрепленный Соборным уложением Алексея Михайловича, финансового - новые налоги, приведшие к Соляным бунтам, - военного - численность армии здорово возрастает, - и духовного, приведшего в итоге к Расколу). Все это приводит к многочисленным бунтам (не зря Семнадцатый век назван Бунташным). Суть не в том, что жить стало тяжелее, чем, скажем, при Иване Грозном - а в том, что люди оказались обманутыми в своих надеждах. И "верхи", почувствовав свою власть, не торопились "повернуться лицом к народу".
Однако под влиянием бунтов поворот все-таки частично происходит. "Правящий класс" вынужденно расширяется, предоставляя доступ в свою среду все больше "служилых людей" (дворянство). Так же растет и вес просто грамотных людей.
--
Противники. Польша.
Возможно, под влиянием впечатления от 18 века, когда Польшу трижды делили, не спрося ее согласия, нам представляется эта страна как некая совершенно слабое, неспособное сопротивляться организованно - и уж тем более неспособное к внешним завоевательным войнам - сообщество.
Однако Польша - прекрасное место, где можно применить мою теорию "самодостаточных коллективов".
Дело в том, что начало польского общества, хотя традиционно Польшу считают аж с 10 века (династия Пястов), уходит куда глубже.
В 8-м веке из состава Аварского каганата выделяется Великая Моравия. По ряду данных, еще раньше, в начале 7-го века на том же месте (а, следовательно, в основном с тем же населением - сильных миграций там не было) существовало Государство Само, активно противостоящее как аварам, так и франкам. После захвата части Моравии венграми государство распалось; часть ее дала начало Чехии (тоже достаточно древнего государства, ставшего в 13 веке "гегемоном Священной Римской империи"), другая часть - с центром в Кракове - и положила начало Польше.
В 10-м веке Польша - уже полностью сложившееся государство, активно собирающее славянские земли. В 11 веке она переживает Смуту, аналогичную нашей, когда государство "стояло на грани уничтожения" - однако пережило, и центральная власть только укрепилось. К этому времени относится пик могущества Польши, она вмешивается как в дела на Руси (Изяслав Киевский регулярно бегает в Польшу и возвращается с польской помощью), так и в дела германских княжеств.
Со своей стороны, Священная Римская империя ведет наступление на славянские княжества на побережье Балтийского моря. Столкнувшись с прямым противодействием Польши, германцы ничего не смогли с ней поделать, несмотря на прямое воздействие через церковь (епископа) и физическое вторжение немецкого императора (1109 г.). Польша занимает Поморье и становится практически сильнейшим государством. Даже раздел ее на четыре части (как того требовала "феодальная традиция" - король поделил владения между сыновьями) - не привела к распаду Польши, отдельные стычки между братьями приводят к тому, что их собственные подданные их изгоняют или убивают и все земли опять объединяются под единым правлением.
Проблемы начинаются в 13 веке. Как записано в собственно Польской хронике, "шляхтичи забыли военное дело и занялись хозяйством". Можно сказать, что это переход от Империи к Торговой империи. На краткое время мощь "торговой Империи" возрождается, Польша вновь собирается в единое целое. Но отдельные части уже ведут независимую политику (так, князь Мазовии Конрад призывает Тевтонский орден для борьбы с Пруссами, а князь Западного Поморья признает себя вассалом Германского императора).
Можно сказать, что, дождавшись ослабления главного своего противника, Германия все-таки победила. Однако сил напрямую бороться с Польшей у нее нет, и она начинает действовать через рыцарские ордена.
Призванные вроде бы для борьбы с язычниками, и тевтонцы, и меченосцы (позднее ливонцы) начинают войну со вполне католической Польшей - и достаточно христианской Русью. Ордена - это не просто сборище любителей легкой наживы. Они снабжаются, по сути, как материальными, так и людскими ресурсами со всей Германии. Служба в ордене для купеческого сына - это путь в дворянство (правда, титул по наследству не передашь). Подчиняются ордена напрямую Папе, но проводят весьма самостоятельную политику.
Вскоре под властью Орденов оказывается вся Прибалтика, кроме территории Финнского залива, удерживаемого Новгородцами.
С точки зрения феодализма, эта территория не представляет из себя ничего интересного - слабо заселенная, не очень плодородная, не очень приятная для жизни. Но вот с точки зрения торговли, побережье Балтийского моря - это ключ к торговле со всем Востоком, чьи товары идут через Русь. И, соответственно, тут мы видим не просто противостояние на уровне феодалов - но торговая Новгородская республика и "торговая империя" Польша противостоят наемникам "торговых немецких республик" - орденам.
В конце 14 века в Польше пресекается династия Локотеков и на престол приглашают князя соседней Литвы.
Это очень интересный момент. Мне доводилось видеть высказывание, что "для феодализма приглашение правителя со стороны - это обычный момент". Однако если посмотреть на такие случаи внимательно, окажется это далеко не так.
Возьмем Англию. Все династии ДО Буржуазной революции там захватывали власть в страшной междоусобной - или захватнической войне: Вильгельм Завоеватель, династия Плантагенетов, Тюдоры, Стюарты... Только ПОСЛЕ революции начинают приглашать со стороны: Оранские, Ганноверская династия.
То же самое мы можем видеть в Голландии - ее регулярно захватывают, и только ПОСЛЕ революции она начинает выбирать себе правителя "из-за рубежа".
И мы можем вспомнить, чем заканчивались попытки пригласить правителя в России. Владислава в пору смуты просто не пустили. Анна Иоанновна, в начале подписав соглашения, на основании которых ее делали императрицей, потом просто порвала их.
И это понятно. Если у власти "феодальный коллектив", то править может тот, кто докажет свою силу. Но если у власти коллектив торговцев, они приглашают не правителя, а, по сути, "президента", распорядителя общей казной и войсками.
Точно такая ситуация существует в Новгороде - торговой республике. И уже момент Призвания Варягов говорит, что Новгород был таковым уже тогда, в 9-м веке (что неудивительно, учитывая неплодородность его земель: он мог существовать только за счет торговли и дани с покоренных земель, которую, опять же, надо было менять на хлеб и другие продукты).
И в Польше до 13 века к власти приходят в результате смут, войн и междоусобиц. А вот в конце 14 века вдруг начинают "приглашать".
Это может говорить, как сейчас бы сказали, о "формировании гражданского общества" - а мы скажем, о формировании мощного торгового сословия и о значительном отмирании сословия военного.
Однако приглашение литовского князя не прошло для Польши даром. Литовские феодалы, почувствовав богастсва Польши, легко стали Польскими магнатами, приняв католичество (не так, конечно, легко все было, но схематически можно представить и так. Была страшная замятня в Литве и Польше в 15 веке, после разгрома Тевтонского ордена). Поначалу, военная сила Литвы, поддержанная богатством торговой Польши (а ее богатства в 13 веке были несомненными, да и в 14, и в 15) дала небольшой резкий всплеск, однако уже к концу 15 века этот всплеск затухает, и Литва с Польшей начинают терять владения одни за другим. Часть их отбирает Россия. Но когда Россия пошла на Прибалтику - а там, как мы помним, были в основном торговые интересы Польши и Германии, - Польша встала на дыбы и, пригласив Стефана Батория, выбила нас из Прибалтики.
Польша - крупнейшая страна Европы (после России). С древнейшими традициями. Польские "крылатые гусары" - одна из лучших кавалерий Европы. При этом она - торговая страна; на протяжении 16 века там формируется чисто торговый тип хозяйства (фольварково-панщинная система), ориентированный на продажу зерна (вместо феодального самодостаточного хозяйства)[4]. Объемы торговли Польши зерном за 16 в. вырастают в десятки раз, крупный порт - Гданьск - становится центром торговли всего Балтийского побережья.
Но одна неприятность: такая ситуация - распад "торговой империи" - приводит к утрате централизации. Каждый магнат, став торговцем, больше следит за своими торговыми интересами, чем за общими интересами государства. Если войну вести в одиночку невозможно, то вот торговать лучше по отдельности, объединяясь только в случае полного совпадения интересов.
И страна, сохраняя богатства, традиции, умение воевать, утрачивает завоевательную направленность. Однако если покушаются на ее территорию или торговые интересы - паны могут и забыть свои старые обиды и противоречия и объединиться. В этом случае справиться с ними становится почти невозможно.
Так, Польша отбивается от Турции в начале 17 века. Отбивается от нас в Смоленскую войну. Позднее найдет в себе силы и отобьется от Швеции, а в начале 18 века Карл 12 надолго в ней увязнет.
Смоленск с древнейших времен - один из центров торговли с Западом. Через него проходит как путь по Днепру "из варяг в греки", так и путь с Востока на Запад и наоборот - главный сухопутный путь. И если для нас Смоленск был прежде всего крепостью на Западе, а также "нашей старой территорией" (то есть, чисто феодальной необходимостью), то для поляков это был центр торговли, и они за него держались "из коммерческих соображений".
И для его защиты, а также для обороны от вторжения, готовы были использовать любые средства, а также объединиться и выступить сами. Но в основном польская армия - наемная (как и положено торговой империи), где наемниками выступают немцы, швейцарцы и шотландцы - главные наемники и во всех остальных армиях того периода.
--
Противники. Украинские казаки.
Войне Польши с Россией предшествовала длительная - почти десять лет - война Польши с собственными подданными, бывшими при этом довольно самостоятельными, имеющими собственного "правителя" - гетмана, собственную военную организацию - реестровых казаков, собственные законы. Война началась именно с покушения поляков на эту самостоятельность казаков. В результате длительной войны казаки оказались под угрозой разгрома и стали искать союзников.
В числе возможных союзников рассматривались и Турция - отвергнутая по причине очень давних обид, а, главное, различия в вере, - и Швеция. И поначалу многие казаки склонялись именно к этому варианту - перейти в подданство Швеции, благо, Швеция далеко и вмешиваться во внутренние дела казаков не сможет. Говорят, что с тех пор национальные цвета Украины и Швеции совпадают (справедливости ради отмечу, что я слышал и другой вариант: что это Швеция приняла цвета казаков, когда те воевали на ее стороне в качестве наемников в Тридцатилетнюю войну. Впрочем, как то, так и другое из разряда баек).
Однако шведы на тот момент были заняты проблемой престолонаследия - как раз в 1654 году их королева Кристина внезапно сбежала с престола и ушла в монахини (по другой версии, рассказываемой в самой Швеции, ее бегство было связано с любовной историей), и им было не до казаков, а решать надо было срочно, и потому из трех зол - Польши, Турции и России - казаки выбрали меньшее - Россию и московского царя.
Казаки, как Запорожские, так и Донские, представляли из себя практически независимые государства, связанные со своими правителями - запорожцы с польским королем, донцы с русским царем - чисто вассальной присягой (ну, и некоторой помощью оружием и деньгами), и проводившие достаточно самостоятельную политику (так, Михаил Федорович только разводил руками в ответ на просьбу турецкого посла "унять донцов"). Самостоятельная политика казаков, как правило, заключалась в грабительских походах на Турцию и Крым. А если сильно притесняли "свои" - то и на Польшу или Россию (так, в Смуте принимало участие огромное количество как донских, так и запорожских казаков).
Казаки представляли из себя некоторый заслон против Крыма, как Крым, в свою очередь, был аналогичным заслоном для Турции - от казаков. Принципиальной разницы с точки зрения соседей между ними не было, правда, надо отметить, что казаки рабов не захватывали, а, как правило, освобождали. Крымчаки же совершали набеги в том числе и с целью захвата рабов. Ну, а грабежи друг друга были делом традиционным, и уже трудно решить, "кто первый начал". По силе и по численности они тоже были примерно сопоставимыми.
Казаки, как уже говорилось, приняли активное участие в Тридцатилетней войне в качестве наемников, так что знали современное военное дело не по наслышке.
--
Противники. Крымское ханство.
Крымское ханство на 17 век - вассал Турции и "аванпост наступления Турции на Россию". Впрочем, положение Крыма по отношению к Турции сродни положению донских казаков по отношению к России. Крым проводит и независимую политику, впрочем, пользуясь поддержкой "хозяина".
Собственно Крым - это тоже древний центр торговли и цивилизации, с огромным количеством торговых городов, принадлежавших еще древним грекам, потом генуэзцам и венецианцам, а потом подчиненных крымскому ханству.
Кроме торговых городов, население Крымского ханства - кочевники, кочевавшие в причерноморских степях тоже со времен по меньшей мере скифов. То есть, перед нами классическое "кочевое государство", когда кочевые орды (отряды) осуществляют контроль за торговыми путями, беря за это плату. Некий симбиоз чисто феодального и чисто торгового устроения.
Численность крымчаков никто никогда толком не считал, в летописях они всегда ходят отрядами по сто тысяч. Не знаю, как можно собрать сто тысяч конных воинов в одном отряде, чтобы он не сожрал всю траву и все запасы фуража, но думаю, что отряды тысяч по десять-пятнадцать вполне могли приходить со всего Крыма. При средней численности армий того времени порядка 20-30 тыс., это была серьезная поддержка.
Причем, имея постоянный доход с торговых городов Крыма, эта армия могла быть и вооружена не худшим образом - то есть, иметь доспехи и огнестрельное оружие. К слову, у их покровителей турок были на вооружении ружья, позволяющие стрелять с седла; надо полагать, они могли быть и у крымчаков. Таким образом, это не была огромная толпа неорганизованного народа, вооруженная как попало - это была неплохо подготовленная армия.
--
Противники. Швеция.
Конечно, самой лучшей армией, участвовавшей в войне 1654-1667 гг., считается шведская армия, только что показавшая свою силу на полях Тридцатилетней войны и после долгих споров забравшая себе почти всю Прибалтику.
Но у Шведов была одна слабость, никак не исправляемая: их малочисленность. Только чтобы удерживать в повиновении все покоренные земли (а Швеция владела, кроме Прибалтики, Померанией, рядом наших земель, включая Корелию, а также Финляндией), нужна была огромная сила; а чтобы еще и вести завоевательные войны, сил почти не было.
Швеция делает ставку на подготовку своей армии и добивается значительных успехов. Однако заметим: армия у нее либо наемная (из тех же немцев), либо собственные "территориалы", наподобии наших стрельцов.
Таким образом, разница между шведской и русской армией - не в способах организации и даже не в учителях (любопытна строчка из дневника Гордона, когда он встречается со своими товарищами, собирающимися на службу в Россию, а до того воевавшими в Швеции - то есть, наемные учителя "мигрировали" из Швеции в Польшу, из Польши в Россию - но в России, как правило, оставались), а исключительно во времени, уделяемой подготовке.
--
Противники. Россия
Однако вернемся в Россию.
В середине 17 века Алексей Михайлович реформирует армию, вводя заново полки "нового строя" (прежние полки после Смоленской войны были распущены, как не оправдавшие надежд) - по сути, постоянную армию. Ее принципиальное отличие от позднейших Петровских рекрутов прежде всего в способе формирования. Армия состоит как из стрельцов - собирающихся время от времени, и, как правило, из местности, близкой к местам предполагаемых боев - то есть, по сути, несущих функции милиции и пограничников, - так и из "полков нового строя", собираемых из "даточных людей" - целые деревни выделяются в "даточные", то есть, изначально предназначенные для службы, но несущие службу уже постоянно. С точки зрения подготовки, очевидно, если человек с самого начала знает, что его ожидает - он оказывается, говоря современным языком, более "мотивированным", чем если он внезапно оказывается в рекрутах, против воли и желания. Остальное - дело техники, то есть, умения учителей и времени, потраченной на подготовку.
Огромная роль отводится и артиллерии. Правда, в годы Смуты превосходство наших пушкарей было утрачено (кто погиб, кто разбежался) -а в 16 веке наша артиллерия была одна из самых мощных, как по силе выстрела, так и по организации, - но после ее окончания начинается возрождение.
Наряду с этим, сохраняется и поместная дворянская конница, основа "тяжелой кавалерии" (правда, несколько более легкой, чем польская или шведская). Дворянская конница - в связи с разорением многих поместий в годы смуты - тоже утрачивает свою ведущую роль (до Смуты поместная конница - главная сила; причем встречаются "конные пищальники" - по сути, драгуны), реформируясь в драгунские и рейтарские полки, и численность ее сокращается, уступая место пехотным полкам.
Проблема только в том, что часть железных месторождений - в Карелии - досталась Шведам, ставшим почти монополистами по производству железа, однако Вологодское и Тульское железо худо-бедно покрывало потребности армии. Кроме того, активно закупается голландское и английское огнестрельное оружие (как и налаживается у нас - голландец Виниус открывает мануфактуру по производству ружей голландского образца).
Примерно в 1628 году железо обнаруживается и на Урале - пока еще в небольших количествах. Доставлять его с Урала крайне тяжело и долго, и там разработка активно не ведется.
Итак, к 1654 году, когда на Переяславской Раде казаки решились просить помощи у России и приняли вассальную присягу московскому царю, Московская армия была во всеоружии.
--
Начало войны
О численности русских войск сложились довольно странные представления. Прежде всего в силу протяженности и редкой населенности, сразу в одном месте выставить значительное войско нам было затруднительно, даже несмотря на его в основном конный состав.
Далее, русская тактика до Петра, созданная еще Иваном Третьим, заключалась в действии сразу на нескольких сходящихся направлениях - то есть, у всех воевод есть задание, и они двигаются параллельными курсами к конечной цели, имея возможность придти на помощь друг другу. Таким образом, даже собранное для похода войско делилось на несколько направлений.
Ну, и наконец, исследования сохранившихся записей о составе русского войска времен Алексея Михайловича показывают, что даже крупнейшие армии не превышали тридцати тысяч человек (что логично - тридцать тысяч - это где-то предел, которым может командовать один полководец, не утрачивая связи со всеми частями. Это войско, которое может стать единым лагерем, без риска сжечь все деревья на костры в окрестности или загадить всю округу. И много других соображений говорит, что более тридцати тысяч в наших войсках вряд ли было). Таким образом, по численности они сопоставимы с армиями Тридцатилетней войны других государств.
Примерно такие же армии могла себе позволить и Польша. Кроме того, она оборонялась, а протяженность территории, с которой ей приходилось проводить набор как ополчения, так и денег на наемные армии, была меньшей, то есть, она могла быстрее пополнять свои войска, что и показала война.
Что до выучки, то, как говорилось, Польская армия была в основном наемная, то есть, на уровне Шведской. У нас наемников было немного - несколько тысяч (2-4).
Приняв присягу казаков, царское войско основной своей массой выступило почему-то не на поддержку казаков, а на Смоленск (казакам в помощь было отправлено вспомогательное войско). Были взяты Дорогобуж, Белая, Орша; открыл ворота Могилев... После недолгой осады был взят Смоленск, и наши войска устремились дальше. Русские войска взяли Полоцк, Витебск, разбили литовские войска. Поляки, чьи силы были сосредоточены в основном против казаков на Украине, практически ничего не смогли этому противопоставить. Попытавшись наверстять упущенное, когда русские войска были частично распущены, они предприняли наступление на Украине, но и там были разбиты совместным войском Шереметева и Хмельницкого в январе 1655 года.
"Пока все шло хорошо". Наши войска отбили контрнаступление поляков, взяли Ковно, Гродно и - пик успеха - Вильно, древнюю столицу Литвы.
Но в 1655 году в войну вступила Швеция.
Измученная почти десятилетней войной Польша не выдержала третьего удара, и Шведы прошлись по ней "железным потопом", красочно описанном в романе Сенкевича.
--
Вступление Швеции в войну. Война России со Швецией
У наших было два выбора: либо совместно со шведами додавить Польшу, либо предоставить им разбираться самостоятельно, помогая - тайно или явно - слабейшему.
Однако в тот момент реально возникла угроза существованию Польши как самостоятельного государства, и - особенно благодаря деятельности Ордин-Нащекина, главного "сторонника выхода к Балтийскому морю" и при этом фаворита царя, - Россия объявила войну Швеции, придравшись к неверно написанному титулу царя.
Наверное, Шведы не ждали такого подвоха от России. Вступили они в войну как наши союзники - правда, когда наш противник Польша был уже почти обескровлен, и сразу дошли до Варшавы и Кракова.
Подобного усиления Швеции наши потерпеть уже не могли и вторглись в Прибалтику.
Однако и тут довольно долго "все шло хорошо". Правда, крупных сил против нас не было, шведы в основном воевали против поляков и против Датчан, но прибалтийские крепости всегда хорошо охранялись, являясь воротами торговли. Большинство крепостей было взято нашими войсками, но под Ригой победный поход забуксовал.
Не имея балтийского флота, Алексей Михайлович (лично возглавивший этот поход) не мог блокировать крепость с моря и она получала подкрепления. После шведской вылазки, нанесшей чувствительный урон осаждающему войску, и начавшейся далее к западу чумы, Алексей Михайлович принял решение снять осаду.
Однако война продолжалась в Карелии и на побережье Финнского залива. Там действовали не очень крупные отряды с обеих сторон - по 2-3 тыс. - примерно с равным успехом. Здесь прославился князь Иван Хованский, несколько раз бивший шведские отряды (правда, в достаточно некрупных сражениях) и овладевший Ямбургом и Ниеншанцем. Но выход из войны Дании, признавшей поражение от Шведов, резко усилил натиск шведов на нашем фронте. Хованскому пришлось снять осаду Нарвы, подписав перемирие с ее комендантом Горном. Дальше это перемирие, закрепившее статус-кво (что мы захватили, то захватили, что шведы отбили, то отбили), было продлено на три года до заключения "полного мира".
Важный момент отмечают в том перемирии (Валиесаревском). Для нас его срок устанавливался в 20 лет, для шведов - в 3 года. Похлебкин (2) полагает это свидетельством нашего "униженного положения", ибо шведы могли через 3 года нарушить перемирие на вполне законном основании, тогда как мы должны были ждать 20 лет.
Однако в тексте договора содержатся проясняющие моменты. Во-первых, наши завоевания остаются за нами. Во-вторых, в течение 3-х лет обе стороны обязуются приложить все силы, чтобы заключить мирный договор (а не перемирие), и ни в коем случае не начинать войны, не предупредив вторую сторону о разрыве перемирия. То есть, хотя, безусловно, данное неравноправие кажется унизительным - но мы получили почти все, что хотели (кроме земель, там еще обговаривалась свободная торговля наших купцов в шведских городах, военная помощь и многое другое), а вот шведы оставляли за собой право обжаловать положение. Т.е., надо полагать, что данное "упущение" царской делегацией было воспринято спокойно: теперь нам нужно время, чтобы обустраиваться на захваченных землях. И наступающей стороной хочет быть Швеция - флаг ей в руки. Однако если за три года будет заключен вечный мир, то условия перемирия все равно утрачивают силу.
Таким образом, обе стороны честно высказали свое "пожелание" (мы не хотели менять положение минимум лет двадцать - нам надо было разобраться с Польшей. Шведы собирались через три года просто вернуться к данному вопросу - не обязательно военному, что и показал Кадрусский мир). Эти пожелания и были закреплены в перемирии. И - при желании, конечно, показать, какие мы были "убогие" - это можно истолковать подобным образом, но можно посмотреть на данный момент с чисто прагматической точки зрения.
Мир нам был жизннено необходим: Польша мириться отказывалась, на Украине сменился гетман и вместе с ним политическая ориентация, и воевать сразу на два фронта было бы затруднительно.
Потому наши достижения в войне со Швецией, возможно, не столь впечатляющи.
--
Продолжение войны с Польшей. Конотоп.
Русско-Польская война делится на несколько этапов, проходящих по одному сценарию: мы начинаем, добиваемся успехов, после чего терпим серьезное поражение и останавливаемся. (был, правда, один этап, когда поляки начали - но не добились почти ничего и быстро покатились назад. Об этом ниже). Если посмотреть, это характерно для любой войны, начинающейся агрессивно. И, видимо, дело как раз в первоначальных успехах: после нескольких успехов у людей начинается "расслабление", пренебрежение мелочами, ослабляется внимательность, появляется презрение к противнику - что и приводит к большинству катастроф. В начале армия собрана, готова к быстрым и активным действиям - постепенно собранность ослабевает. Зато противнику, после ряда неудач, приходится или сдаваться, или, если этого не произошло - собираться и отвечать.
Поляки показали как раз свою готовность к затяжной войне. Пройдя войну с казаками, потом шведскую оккупацию, они еще сохранили силы, чтобы позднее даже перейти в контрнаступление.
Однако не будем забывать: польские войска в основном наемные (только шляхта и казачество - "местные", воюют за свои собственные интересы), и их сила определяется тем, сколько им платят. С этим связаны и неудачи поляков при наступлении: ни одну свою победу они не смогли развить в силу недостатков финансовых средств и начала недовольства наемников.
Вообще, благодаря творчеству "апологетов Петра" и его реформ, к нашим войнам до Петра сложилось весьма пренебрежительное отношение. Один из "столпов российской истории", Соловьев, подбирал весьма однобокие данные о данной войне, мало интересуясь документальным подтверждением своей точки зрения. Отсюда - совершенно дикие цифры участвующих в войне русских воинах (150 тыс. в одном походе). Якобы мы всегда "давили массой", ценой огромных жертв, а если нет подавляющего превосходства - то терпим поражения.
Между тем, исследования записей, сохранившихся со времен Алексея Михайловича, показывают цифры раз в 5-10 меньшие. И, собственно, как уже было сказано, принижение наших побед и преувеличение поражений есть следствие отношения. Человек выбирает те факты и те свидетельства, которым он больше верит - то есть, это, увы, вопрос веры, а не науки.
Поверим, однако, исследованиям разрядных записей. А по ним выходит, что "стрельцов и казаков", которых могли выставить наши вооруженные силы 17 века, было всего 30-40 тыс. (и это в лучшем случае, если явятся все). Вряд ли больше этого - полков нового строя. Таким образом, на всех фронтах, с учетом гарнизонов и "нетчиков" (неявившихся на сборы), мы не могли иметь более 60-80 тыс. человек В регулярную же армию, ведущую боевые действия, собирались от силы 30-40 тыс. человек (так, в главную армию, выступившую под Смоленск в 1654 году, планировалось набрать 41 тыс. Реально, видимо, численность была меньше -в силу той же "неявки". Еще 4 тыс. было отправлено на помощь казакам на Украину и 15 тыс. планировалось получить со стороны Новгорода и Пскова. Вот и все силы, которыми могли оперировать русские воеводы в начале войны.
В течение войны число войск вряд ли сильно выросло.
После возобновления войны с поляками в1658 году князь Ю.Долгоруков внезапным маршем разгромил войско Гонсевского, не допустив его соединения с войском Сапеги. После этой победы Сапега спешно отступил.
В 1659 году русские армии взяли Старый Быхов, а на южном направлении осадили Конотоп.
Согласно современным исследованиям, на этом направлении выступило порядка 30-35 тыс. человек. Можно предположить, что их было еще меньше.
Собственно, "катастрофа под Конотопом" была действительно катастрофой, ибо привела к гибели "цвета войска" - московского дворянства. Из 5 тыс. полка Льва Пожарского погибло около полутора тысяч во главе с ним самим. Однако основное войско уцелело, хотя и было вынуждено снять осаду и отступить.
--
Бои на реке Басе.
Эту серию боев можно назвать Генеральным сражением русско-польской войны. Тут сошлись в полевом сражении самые крупные силы с обеих сторон - более 15 тыс. наших и более 20 тыс. поляков.
Князь Юрий Долгоруков, прославившийся недавно победой над Гонсевским, действительно был хорошим воеводой. Получив после поражения Хованского назначение главным воеводой против поляков, он встретил коронное войско (во главе с коронным гетманом) на реке Басе.
Здесь сражения шли три дня - с перерывами между боями, и наиболее показательным было сражение на третий день, 28 сентября 1660 года.
План битвы напоминал битву при Каннах, железная конница поляков разгромила фланги русских войск, в то время как нашим сопутствовал успех в центре. Но когда, казалось, наши в окружении и должны сдаться, Долгоруков не дрогнул, ушел в боевые порядки пехоты и вместе с ними продолжал отбиваться до ночи, когда темнота вынудила поляков отойти в свой лагерь.
Таким образом, оказалось, что и потеря флангов, и угроза окружения еще не является обязательным условием поражения. Десять дней обе стороны не трогали друг друга, а 10 октября Долгоруков уже вывел свое войско на новое сражение. В этом сражении Долгоруков сумел отбросить противника, но сил на преследование уже не было. Однако появление в тылу противника армии Хованского заставило поляков отступать.
Вообще, битвы времен русско-польской войны показывают редкостную способность русских войск действовать в критических ситуациях. Так, битва под Верховичами (под Брестом) была почти проиграна - но наши сумели собраться и в итоге ухитрились даже победить. Дрожи-Поле - битва зимой 1655 года, когда вновь уже почти разбитые наши войска, укрепившись, удержали поле боя и обоз, хотя победы и не добились.
Страшное поражение под Полонкой, когда до того непобедимый князь Хованский, бивший и поляков, и шведов, оказался разгромлен и лишился почти всего своего Новгородского полка, тоже показала небывалое мужество: окруженные, сметенные польской конницей, русские войска несколько раз останавливались, отступая, и пытались восстановить порядок и наладить оборону.
Ну и, наконец, битва на реке Басе, когда практически окруженные русские войска продолжали сражаться и отбили противника, причем измотали его так, что он был не в состоянии сражаться.
Это крайне редкие качества - возможность быстро сориентироваться в критической ситуации и попытаться что-то сделать, и их во многом демонстрируют полководцы времен Русско-Польской войны.
--
Раскол и Медный бунт
На протяжении этой войны Россия пережила Раскол (начавшийся в том же 1654 году), а также Медный бунт. Медный бунт - вообще любопытный "финансовый эксперимент".
В 1660 году, практически одновременно с битвой на р. Басе, произошла Чудновская катастрофа, когда из-за измены казаков, перешедших на сторону поляков и заключивших с ними мир, армия воеводы Шереметева капитулировала и почти целиком была продана в рабство на крымских рынках.
Из-за этого поражения наши вынуждены были спешно заключить мир со Швецией на самых невыгодных условиях (ибо утрата армии грозила опасностью шведского вторжения) и начать "финансовую реформу".
Строго говоря, медные деньги ввелись еще в 1657 году, и пять лет ходили беспрепятственно. Проблема началась, когда правительство отказалось само взимать медные деньги в виде налогов, требуя серебро (ибо для оплаты иноземных специалистов и закупки оружия медь не годилась). Таким образом, медные деньги стали "неликвидными", что и повело к возмущению - прежде всего, торгового сословия и тех, кто был связан с торговлей непосредственно, зажиточных крестьян и ремесленников.
Бунт был подавлен, но медные деньги отменили.
Еще более диким экспериментом был Раскол, вернее, реформы Никона, к нему приведшие.
Сейчас сами споры нам кажутся ничтожными. Но проведите аналогию: все ли для вас равно, как вас приветствуют: рукопожатием или вскидыванием руки в "арийском привете"? Я не провожу конкретной аналогии, хочу только сказать, что подобные, казалось бы, мелочи являются знаком принадлежности к той или иной "культурной общности". Наша общность сложилась на протяжении многих веков и была закреплена Стоглавым собором при Иване Грозном.
Однако теперь в угоду возможным будущим завоеваниям (присоединению новых земель из числа православных), чтобы облегчить их вхождение, собственный обряд был переделан.
Разумеется, подобное вмешательство государства (чисто светские задачи) в дела духовные - поддержанные, правда, и церковными иерархами, вплоть до верховного - патриарха - вызвало бурю возмущения. Но по его подавлению возле государя остались только те люди, которые полностью разделяли его убеждения - так сказать, единомышленники. Так что, несмотря на раскол, сила собственно государства значительно выросла. Уменьшилось число разногласий в стане тех, кто стоял во главе государства и управлял им.
Но достигнуто это было ценой огромных потерь, как людских, так и финансовых. Мы отказались от всех завоеваний шведской войны, а на польском фронте перешли к обороне.
--
Завершение войны
В 1662-64 гг. поляки предприняли ответное вторжение в пределы России, но, задержанные под Глуховым, далеко не прошли - и покатились назад, теряя артиллерию и силы, преследуемые русскими войсками. Дважды - на переправе через Десну у Пироговки и позднее под Мглином отступающая армия Яна Казимира была разбита русскими войсками и лишилась всей артиллерии.
В 1665 году князь Хованский, после двух поражений - под Полонкой и на Кулишковых горах - сумел, наконец, восстановить свою славу и разбить поляков на Двине, но эта битва к крупным не относится.
Дальше продолжались лишь отдельные стычки, на фоне начавшихся мирных переговоров.
Наконец, в 1667 году было подписано Андруссовское перемирие, по которому за Россией оставалась левобережная Украина, Смоленск и другие земли, попавшие под власть Польши во время Смуты. Киев был передан России сроком на три года, но позднее - после подписания Вечного мира - оставлен в русском владении навечно за откуп (149 тыс. рублей).
Россия и Польша начинают сближение против общих врагов - Турции, война с которой началась в семидесятые годы, и Швеции, с которой столкнулись чуть позже.
Война до предела вымотала силы обоих противников. Вскоре после этой войны начинается восстание Степана Разина. В общем-то, обычный казак, занимавшийся обычным для казаков промыслом - грабежом турецких и персидских владений - оказался во главе огромного войска беглых крестьян. Такое число беглых - в частности, следствие разорения страны в годы войны.
Но война была выиграна, за ее годы отточилось и мастерство воинов, и мастерство воевод; русская армия нашла удобную структуру организации, новые приемы боя. В принципе, оставалось заниматься ее обучением - и армия бы не знала себе равных.
Бытует мнение, что Петр, проводя реформу, добился уменьшения армии и научился выигрывать меньшими силами. Между тем, сравнивая численности армий при Петре и при Алексее Михайловиче, видно, что Петр и действует более крупными армиями (под Нарвой - 35 тыс., под Полтавой - 45 тыс.), и общее число армии выросло, вместе с военными расходами. Об армиях таких размеров полководцы времен Польской войны могли только мечтать.
Таким образом, разница в армиях Петра и Алексея Михайловича - более количественная, чем качественная. При том что стрельцы - одна из значительных составляющих армии Алексея Михайловича, хотя и далеко не единственная - были довольно боеспособны, что Петр мог проверить во время похода на Азов. Проблемы же, возникшие у Петра, связаны с падением числа полков нового строя, стремительно сократившихся после свержения Софьи, в период правления матери Петра, Натальи Нарышкиной. Поскольку Петр в это время был уже взрослым - 17 лет - то отчасти упадок вооруженных сил лежит и на его совести.
Литература.
1. А. Малов. Русско-Польская война 1654-1667 гг. М., Цейхгауз,
2. В. В. Похлебкин. Отношения между Шведским государством (Свитиод, Свеарике, Свейская земля, Свицкое королевство, Шведская корона, Швеция) и Русским государством (Новгородской республикой, Московским великим княжеством. Московским царством, Российской империей) в ХIII-ХIХ вв. (1142-1874 гг.)
3. Всемирная история в 12 томах, М., 1968-1972 гг.
4. Казаков Л.Ю. Влияние экономических процессов в странах европы на развитие сельского хозяйства Великого княжества Литовского во второй половине XVi -- начале XVII в. В сборнике "Исследования по истории Восточной Европы". Выпуск 1.