Аннотация: Хочу вновь вернуться ко временам допетровской Руси...
Была ли Русь отсталой в 17 веке?
В одной из "бесед о русской культуре" Ю.М.Лотман с некоторым восхищением говорил о Тарле, написавшем статью "с вызывающим названием "Была ли Россия отсталой в 18 веке?", в которой на основе данных об экспорте чугуна показывал, что Русь была из передовых держав, а отсталость наступила позже, уже при Николае I, когда открытость сменилась изоляцией".
Ну, гуманитарные науки тем и опасны, что там можно найти какой-то параметр (ничего не отражающий) и на его основе "доказать" все, что угодно. Вообще говоря, гуманитарные науки должны всегда рассматривать систему в целом - это их отличие от технических, рассматривающих какие-то частности.
Вот и в данном случае - о чем говорит экспорт чугуна? Нигерия экспортирует нефти больше, чем Россия - можно ли считать ее развитее? Если иностранные мастера, иностранное оборудование, и доходы от экспорта никак не влияют на страну?
А Англия даже импортировала одно время российский чугун - она была менее развитой, чем Россия?
А США сейчас вообще почти ничего не производят - кто развитее, США или Китай?
В свое время я сформулировал - на мой взгляд, единственный объективный критерий, кто развитее, кто отсталее (очевидно, это все относительно, только в сравнении с другими это можно сказать): в случае войны или просто попытки навязать обществу внешние решения - экономические, политические, религиозные - если общество "отбилось", устояло (неважно, каким способом) - то оно сравнимо по силе с тем, кто пытался навязать; а если еще и победило и разгромило - то, безусловно, более развито.
Причем, это именно "комплексное сравнение", потому как сказать, какая часть экономики или какой вид войск более важный, и можно ли страну, у которой есть танки, но нет самолетов (или наоборот), считать отсталой или развитой, невозможно - вопрос еще и в управлении, и в организации, и т.д. И не только военная мощь - можно устоять дипломатическим путем, можно отбиться идеологическим способом и т.д.
Потому, очевидно, СССР был развитее Германии (не только в экономике - но по общему устроению общества у нас оно было "более передовое"), и очевидно так же, что в 80-е годы США оказалось уже более развито, чем СССР.
(Небольшое отступление: потому глупо спорить о том, что "продвинутее", рынок или план: план, безусловно, эффективен, если он есть - и, разумеется, менее эффективен, если его нет или он не имеет отношения к реальности. И в реальности очевидно и соотношение плана и "свободной торговли": базовые вещи, необходимые для выживания общества, должны быть плановыми - включая машиностроение, станкостроение, сельское хозяйство, добычу ресурсов - а вот всякие прикладные и торговые вещи могут быть и рыночными, если очень хочется).
Так вот, постановка вопроса Тарле меня удивила: как же так, после Петра, который "Россию поднял на дыбы", "из небытия в бытие перевел" - вдруг у кого-то есть подозрение, что Русь была отсталой?
К сожалению, история наука непроверяемая - действительно, народная память коротка, документы подделываются и теряются, и можно о прошлом говорить все, что угодно - чем и пользуются многие "создатели мифов". И это, к слову, далеко не современная проблема - и историки, создавая картину прошлого, пользуются такими же мифами, просто устоявшимися чуть раньше.
Однако война - это такая вещь, которая плохо забывается и все равно остается память и следы - кто с кем воевал и кто победил. И эти следы остаются в языке, в "народной памяти", в генетике и т.д. Не бывает, чтобы победители победили - и не оставили своих следов в генетике побежденных. Не бывает и так, чтобы победители победили, подчинили, правили несколько поколений - и не оставили следов в языке. А если следов нет - то возникает вопрос, было ли завоевание и покорение.
Правда, сейчас не просто так старательно уничтожают памятники нашим воинам в Европе и не просто так переименовывают улицы на Украине - то есть, следы можно уничтожить и целенаправленно (говорят, чехи очень старательно избавляли свой язык от германизмов).
Но вот генетику истребить сложнее - хотя она и меньше о чем говорит. Правда, Гитлер опять же пытался и с этим бороться, но даже он не смог истребить всех евреев в Германии, несмотря на "самую передовую технику". В более ранние периоды, надо полагать, возможностей для полного уничтожения было еще меньше, а потому следы завоеваний, смешений, переселений должны сохраняться.
И что любопытно, данные, скажем, по гаплогруппам для бывшего СССР разнятся куда меньше, чем для СССР и западной Европы - хотя вроде бы считаются славяне "индоевропейцами", но при этом эстонцы, латыши и литовцы имеют набор гаплогрупп ближе, чем эстонцы и финны.
То есть, историю все-таки отчасти можно восстановить.
И вот потому меня еще раз потянуло взглянуть на семнадцатый век уже под углом новых своих знаний - и новых точек зрения - и понять, была ли Россия отсталой в семнадцатом веке, и так ли было необходимо ее из этой отсталости вытаскивать, загоняя в еще большую отсталость (выходом из которой стала уже революция)?
1. Военные столкновения.
Весь семнадцатый век мы вели войны - если не внешние, то внутренние. Начав со Смуты, мы отразили две интервенции - польскую и шведскую, потом после достаточно короткой подготовки ввязались в Тридцатилетнюю войну, решив вернуть "под шумок" Смоленск (неудачно), потом уже в одиночку - таки его вернули вместе с половиной Украины, потом отразили вторжение Турок на Украину; наконец, сами перешли в наступление на Турцию, попытавшись забрать Крым (опять неудачно) и Азов (уже удачно).
В процессе войны с поляками за Украину мы еще успели повоевать со шведами; забрать ничего не удалось, как, впрочем, и ничего не потеряли (кроме нескольких тысяч убитых).
Я не буду оперировать теми сотнями тысяч, которые появляются в работах Соловьева и многих историков, на него опиравшихся: по самым банальным соображениям, у нас таких огромных войск быть физически не могло; впрочем, есть и точные росписи - участников Смоленского похода, первого Чигиринского похода ,а также переписи всех ратных людей - чтобы принимать всерьез сочинения, в основном основанные на работах Котошихина - собственно, того, по чьей вине мы ничего и не приобрели в войне со Швецией в середине 17 века (он перебежал на сторону шведов, выдал наши планы, а заодно и рассказал о "русской жизни"; сейчас это считаются "достоверные исторические записки").
Все "в реальности" (по крайней мере, по дошедшим документам) выглядит достаточно скромно: в походах принимает участие не более трети всех ратных людей (скажем, в первом Чигиринском при общем числе ратных людей около 120 тыс. принимает участие порядка 35 тыс.; в Смоленскую войну общая роспись дает чуть больше 30 тыс. людей, и хотя некоторые данные дают для похода 23 тыс. - похоже, больше 12-15 тыс. там быть не могло).
Так вот, вырисовывается такая картина: мы оказались слегка сильнее Речи Посполитой (которая на тот момент была крупнейшим государством Европы, протянувшимся от моря и до моря - ей принадлежали нынешние Польша, Литва, Белоруссия, Украина, она снабжала хлебом Германию, Голландию, Англию и именно вмешательство Польши спасло австрийцев от разгрома под Веной в 1686 году от турок). Мы примерно на равных сражались с лучшей армией Европы, только что победно прошедшейся по Германии в Тридцатилетнюю войну. И мы тоже примерно на равных сражались с Османской империей, которая вскоре дойдет до Вены и едва не возьмет ее, и только объединенная сила Австрии и германских княжеств (плюс поляки) сумеет остановить этот натиск.
Были ли мы сильнее Франции или Англии? Ну, Австрия с Англией вместе скоро затеют длительную войну за Испанское наследство против Франции, и та примерно пятнадцать лет будет от них отбиваться, то есть, мощь Англии и Австрии вместе будет примерно равна Франции. Турция одна была сильнее одной Австрии, мы же были с Турцией на равных. Можно отсюда сделать какой-то вывод? Учитывая, что на тот момент Англия отнюдь еще не была "передовым государством", а только-только начинала развиваться, опираясь на рабский труд на плантациях Карибского бассейна, можно сказать, что по "общему развитию" мы были примерно равны Франции, разве что не носили париков и камзолов, а довольствовались шубами. Кстати, и по численности населения на тот момент это тоже примерно так: у нас по переписи Петра около 17 млн. населения, во Франции при Людовике 14 около двадцати миллионов.
Но учитывая наши пространства, чтобы мобилизовать куда более разреженное население, требовалось куда лучшее управление.
Мне, разумеется, возразят, что "вот в 18 веке мы сражались с лучшими армиями Европы - с Пруссией, Францией - а не с какими-то захудалыми поляками", - но напомню, что к концу 18 века "новая французская армия" только еще формировалась (самим Наполеоном), старая была распущена Конвентом, сама страна только-только собиралась после революции. Пруссия - тоже молодое государство, и назвать ее армию "лучшей" можно было только благодаря "пиару" Фридриха Великого. Напомню, что то, что делал Фридрих - отбивался семь лет на трех театрах действий от трех противников - за двести лет до него делали мы, и не семь лет, а двадцать, и эти театры отстояли друг от друга не на двести километров - а на две тысячи (князь Серебряный, скажем, отметившись под Астраханью - затем появляется на западном фронте, и наоборот). Впрочем, после этого была Смута, за которую очень много ратных людей было повыбито, и нам по сути пришлось создавать армию заново, на новых принципах.
Кстати, не понимаю, почему "регулярную армию" тоже возводят к Петру: полки Нового строя появляются при Михаиле Романове (как раз в Смоленскую войну), и потом они - основа нашей армии в войне за Украину. Однако цари до Петра довольно удачно сочетали двойственный принцип комплектования армии (сохраняемый и до сих пор): многочисленное ополчение - и небольшая регулярная армия (которая при нужде легко пополняется "ополчением" - в случае 17 века, стрелецким войском). Зачем надо было отказываться от этого принципа, превращая военную службу в пытку - непонятно. Впрочем, в связи с усилившимся крепостным правом это был хоть какой-то шанс выйти на свободу...
2. Система управления
Семнадцатый век называют "бунташным". О чем это говорит? О том ли, какое плохое было управление? Или, напротив, о том, что "низы", осознав свою силу, активно пытаются вмешиваться в управление?
Ведь даже восстание Степана Разина - оно мало того что ни в какое сравнение не идет с Пугачевским бунтом, но даже цели его и методы: он желает посадить "правильного царя" (сам себя самозванцем не объявляет), сносится с опальным патриархом Никоном - то есть, ведет "активную политику" куда более продвинутую, нежели просто "бунтовщик". Хотя по сути - "казак-разбойник".
А "Медный бунт"? Власть ввела медные деньги еще в 1554 году, и несколько лет они ходили вполне спокойно - пока власть сама же не потребовала подати сдавать серебром (сама выпуская монету медную). То есть, нарушила "ликвидность" собственной валюты.
Тогда таких слов никто не употреблял, но народ быстро это понял, и хотя бунт был подавлен - медные деньги отменили.
На протяжении семнадцатого века Земские соборы собирались раз двадцать, почти как съезды КПСС (кстати, аналогий между историей России 17 и 20 века очень много, вплоть до системы управления - приказы и комитеты с комиссиями). На них обсуждались все главные вопросы - от избрания царя (все цари, не только Михаил - но и Алексей, и Федор, и Петр - утверждались на Земских соборах) до войны и мира (объявление войны Польше за Украину). Кстати, еще Минин и Пожарский собирали "Совет всея земли русской" - так что советы у нас тоже примерно с тех пор.
То есть, в семнадцатом веке реально есть какие-то подвижки в сторону "народовластия".
Самое удивительное, что тогда же как-то спокойно осваивается Сибирь (Дежнев дошел до Берингова пролива, Хабаров до Дальнего Востока, воевода Пашков, по рассказам Аввакума, пытался завоевать Монголию, правда, неудачно), и "пространство не было проклятием России", как считал двести лет спустя Николай 1. Работают ямы - сравнительно регулярная почтовая служба, - работает земское самоуправление; и если воеводу присылают из Москвы - то "гражданское управление" - приказы - создаются на местах.
В общем, я не хочу нарисовать идиллическую картину (впрочем, жить всегда нелегко) - но в семнадцатом веке мы спокойно развиваемся своим путем, заимствуя у соседей то, что нам надо, но перерабатывая это на свой лад и встраивая в имеющуюся систему. Потому утверждения, что "в конце семнадцатого века надо было срочно все менять", на мой взгляд, несколько не соответствуют действительности. Там, конечно, Наталья Нарышкина - мать Петра - за пять лет своего правления основательно все поразваливала, но для восстановления этого не было необходимости все ломать.
Петр же попытался из России сделать "регулярное европейское государство", забыв и о пространствах России (тогда-то пространства и становятся "проклятием", ибо невозможно Россией управлять так же, как Пруссией), и о климатических особенностях (померзнув под Нарвой в европейских мундирах, Петр был вынужден все-таки выдать шубы офицерам и плащи солдатам), да и об исторических традициях.
Меня всегда удивляла фраза из записок Маржерета (начало 17 века): "В России не берут взяток".
А вот в конце 18 века Карамзин уже привычно замечает на вопрос "Как там в России?" - "Воруют!"
И именно с "блестящими реформами Петра" я бы и связал это засилье воровства, поскольку если зажата "нижняя инициатива", и единственным источником ресурса становится государство - не направить его отчасти в свой карман выглядит почти невозможным...
Что удивительно, застой наблюдается именно после Петра, и тут никакие попытки реформ уже не имеют никакого эффекта вплоть до отмены крепостного права и притока иностранного капитала.
3. Промышленное развитие.
Ну, вот тут-то, приводя количество построенных заводов, городов, кораблей - очевидно можно сказать, сколь отсталыми мы были в 17 веке по сравнению с восемнадцатым?
Кстати, насчет городов - в семнадцатом их, как ни странно, строится куда больше. Правда, уральские и сибирские начинают развиваться позже, но после раскола (во многом заложившего "моральную базу" под правление Петра) там начинается "царство раскольников", оказавшихся с одной стороны, начисто отрезанными от управления страной (а именно старообрядцы в конце 19 века и образуют "отечественную промышленную элиту" - именно там оказывается тот самый "ресурс снизу", которого не хватало центральной России), а с другой, сами лишенные выхода и ко многим достижениям - и просто к связям и с российскими, и с западными потребителями, вынужденные вариться в собственном соку.
То есть, "развитие городов" в Сибири с 18 века несколько вынужденное - туда отправляют ссыльных, надежды на Сибирь (несмотря на пафосные слова "России прирастать Сибирью") особо не возлагалось.
А вот заводы и корабли - да.
Но тут я хотел бы задать вопрос.
Безусловно, по воде без железных дорог перемещаться проще, чем по суше. Но где у нас есть такой выход к водным просторам, чтобы по ним можно было куда-то добраться?
Во-первых, это, как ни странно, речные пути. Волга протекает через всю Европейскую часть и приводит к Каспию, и весь семнадцатый и начало восемнадцатого века Астрахань - богатейший внешний торг со всем Востоком (Ираном, Закавказьем, Средней Азией).
Во-вторых, это Мурманск. Черное море - почти все в руках турок, и выход из него ими же и контролируется (и мечта о "проливах" движет завоеваниями России вплоть до падения империи в 1917 году - даже в первую мировую мы ввязываемся под обещание Англии "отдать нам проливы"). Балтийское море - в семнадцатом веке выход из него в руках Датчан (контролирующих и Южную Швецию), и только в начале восемнадцатого разные берега стали принадлежать разным державам (Дании и Швеции). Но без согласия обеих все равно из Балтийского моря не выйти (там пролив - пять километров шириной). Проблема Мурманска - как добраться до него самого из России; однако и до Питера добраться - проблема та еще, но ее как-то решили. А до Мурманска - через Архангельск - тоже морской путь, правда (как и через Питер) значительную часть года недоступный. Однако и тут можно было много чего придумать (на санях и по льду наши тоже умели неплохо перемещаться).
И в-третьих, это Дальний Восток - именно там выход к океану. Но с ним проблема - страшное удаление от центра. Разумеется, развивать его надо было "местными силами" (тех же старообрядцев). Но если бы это организовывалось из центра - вероятно, это было бы быстрее и продуктивнее. Не зря же в девятнадцатом веке мы-таки сумели освоить Аляску.
Так вот, Мурманск, Архангельск, Дальний Восток остаются без внимания нашего "главного флотоводца", на Балтике же даже шведы не держат большого линейного флота.
Ну, и заводы. Подавляющее число заводов, открывшихся при Петре - во-первых, закрылись после его смерти почти сразу, а во-вторых, опять же производили чугун и медь. То есть, по сути, сырье, хоть и высокотехнологичное. Как сейчас алюминиевые заводы, да и отчасти нефтеперегонные. А закрылись они по той причине, что с окончанием войны со Швецией потребность в чугуне резко упала, внутренний же рынок не нуждался в таком количестве - ибо обрабатывающих-то заводов и не было. А потому сырье - какое не закрылось - пошло на экспорт, дав право Тарле написать работу о количестве продаваемого нами чугуна.
Таким образом, я бы сказал, что как раз в семнадцатом-то веке мы развивались НОРМАЛЬНО, своими темпами, "держа руку на пульсе" - то есть, контролируя развитие соседей, заимствуя у них то, что нужно нам самим. А вот "рывок Петра" привел к диким перекосам и в итоге окостенению и государственного аппарата, и общественной жизни в России - с чем безнадежно боролись еще декабристы, не понимая, что сама структура, созданная так любимым всеми Петром, и приводит к этому окостенению.
Нельзя сказать, чтобы мы "совсем окостенели" - но развитие шло на уровне Турции (с которой мы и сражались на равных вплоть до конца девятнадцатого века).
И когда говорят, что "Россия в конце девятнадцатого века входила в пятерку сильнейших держав" - да, но только первые "четыре державы" (Англия, Франция, Германия - и, что удивительно, Бельгия) - почти полностью контролировали наше развитие. Даже войны с Турцией этого времени проходит под "бдительным оком иностранных наблюдателей" - не отхватим ли мы чего лишнего. Так что, конечно, о серьезной самостоятельности России, при всем ее как бы величии, говорить в это время нельзя...
Интересно, что после революции во многом Россия возвращается на тот путь, который был у нас в семнадцатом веке еще до Раскола.
Так что назвать нашу страну отсталой в это время - когда она развивалась вполне самостоятельно, успешно, позволяя себе и сражаться с любым противником, и выбирать, с кем дружить, с кем торговать - я не могу.