Бурцев Андрей Борисович : другие произведения.

Меч Люй Дун-биня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


                         А. БУРЦЕВ

                      МЕЧ ЛЮЙ ДУН-БИНЯ
              (обрывок неотправленного письма)

     "... должен  рассказать Вам всю предысторию этого ужас-
ного события,  потому что Вы единственный,  кто может  пове-
рить, хотя, скажу откровенно, я не раз пытался уговорить се-
бя, что мне просто все это приснилось.  Думаю, напрасно при-
бавлять, что я ничего не искажаю и не преувеличиваю,  я при-
сутствовал при этом,  все видел своими глазами и,  что самое
страшное, мог бы предотвратить этот ужас, если бы был чуточ-
ку наблюдательнее или сообразительнее... Не знаю.
     Еще должен  Вам  сообщить,  что дело закрыли неожиданно
быстро (может,  отец постарался, но с него уже не спросишь),
так что,  по прошествии 15 лет,  я пишу Вам не затем,  чтобы
оправдаться. Просто мне хочется снять с души камень, который
давит на меня вот уже 15 лет.  Многократно за эти годы я по-
рывался рассказать все друзьям,  но что-то останавливало ме-
ня. Возможно,  боязнь,  что мне не поверят, боязнь выглядеть
смешным в их глазах? Не знаю...
     Однако, мне  кажется,  что Вы лучше других способны по-
нять и оценить происшедшее.  Еще хочу обратить Ваше внимание
на то,  что  я  ничего не прошу и ни на чем не настаиваю,  а
только хочу рассказать все, как было. Если же Вы вдруг реши-
те, что это не бред сумасшедшего, а имеет под собой хоть ка-
кую-то  р е а л ь н у ю  подоплеку, то адрес мой на конверте.
     Итак...
     Это произошло 15 лет назад,  когда умер мой дед, восто-
ковед старой школы, лично знакомый с Цыбиковым и Алексеевым.
Обширные свои коллекции он завещал музеям,  а собирал он все
от минералов до редких изданий старинных книг.  Деда я видел
лишь пару раз в раннем детстве. По-моему, он не взлюбил мое-
го отца и так и не мог простить своей дочери,  что она вышла
за него.  Но, впрочем, точно не знаю, возможно, все это было
не так.  Во  всяком  случае,  он никогда не приходил к нам в
гости, лишь слал по большим праздникам поздравительные  отк-
рытки, да присылал мне на дни рождения дорогие подарки.
     Поэтому его смерть прошла для меня безболезненно - умер
и умер чужой человек. Когда же вскрыли его завещание, то вы-
яснилось, что я являюсь наследником его дачи,  на которой он
почти что безвылазно жил последние десятилетия.
     Случилось это ранней весной.  Мне как  раз  исполнилось
восемнадцать, я  заканчивал  первый  курс  биофака и возню с
оформлением дедовского наследия  рассматривал  как  досадную
помеху в учебе.
     Июнь и июль я провел на практике по ботанике  и  зооло-
гии, так  что  для  отдыха у меня оставался последний летний
месяц. Как раз к этому времени в очередном кабинете мне вру-
чили бумаги на дачу,  поэтому вполне естественно, что в бли-
жайшую же субботу мы с отцом поехали смотреть мои новые вла-
дения.
     Три часа езды на электричке и еще десять  минут  ходьбы
по извилистой  тропинке  между  высокими  щелястыми заборами
дачного поселка.  Калитка противно  заскрипела,  когда  отец
открывал ее. За участком сто лет никто не ухаживал: до само-
го домика он был покрыт дико разросшейся малиной  вперемешку
в крыжовником,  и  мало бы кто рискнул залезть в эту колючую
чащу. Свободной оставалась лишь узкая тропинка, покрытая вы-
сокой травой.
     Снаружи большой дом был весь какой-то обветшалый, слов-
но дряхлый старик.  Даже мансарда, исполненная в виде башен-
ки, казалось,  печально покосилась. Однако, внутри, когда мы
вошли, с трудом провернув в замке ключ, он имел вполне жилой
и даже уютный вид.  Два самодельных стеллажа,  сплошь устав-
ленные старыми  фолиантами по востоковедению,  причем,  нас-
колько сумел я понять, на трех или четырех языках. Много ин-
тересных безделушек развешаны на стенах.  Безделушки на ста-
ром двухтумбовом письменном столе:  странно изогнутый резной
жезл, покрытый перламутровой инкрустацией, курильница в виде
полуголого толстяка в шароварах верхом на  быке,  маленькая,
но тщательно  проработанная  в деталях пагода - для меня это
была сплошная экзотика.  Отец осматривался с  равнодушным  и
немного брезгливым  видом - то ли ему действительно было не-
интересно, то ли из-за антипатии к деду, не исчезнувшей даже
сейчас.
     Несколько часов я провозился в этой комнате,  шарясь  в
шкафах среди книг,  а так же в письменном столе,  где так же
оказалось много интересного.  Отцу это вскоре надоело  и  он
ушел, по его словам,  "на природу, на речку". Однако, обсле-
довать комнату до конца мне так и не удалось,  а  ведь  была
еще кухня  и  мансарда  наверху,  куда можно было попасть по
скрипучей винтовой лесенке.
     Короче, покинули мы дачу на последней электричке, так и
не осмотрев и половины всего и оставив все как было. Я прих-
ватил лишь  найденную  в столе тетрадь в черном дерматиновом
переплете, чтобы дома полистать на досуге,  поскольку о вос-
токоведении у меня были лишь самые смутные представления.
     Через несколько дней у отца должен был начаться отпуск,
и мы  планировали провести на даче недельку,  во всем разоб-
раться и, по словам отца, "навести порядок".
     Вечером того же дня, лежа в кровати со стоявшей на тум-
бочке у изголовья старенькой настольной лампой,  я пролистал
тетрадь, выхватывая отдельные куски текста. Смысл их был для
меня темен и загадочен.  Упоминались  там  даосы-отшельники,
какие-то  "ба-сянь",  восемь  святых,  Нефритовый  император
Юй-ди,  драконы,  духи и многое другое, но написано обо всем
этом было отрывисто и совершенно непонятно для непосвященно-
го.  Однако, я сразу же обратил внимание, что чаще всего фи-
гурировали инициалы ЛДБ. (почти на каждой странице), а также
какой-то Меч (почему-то всегда с большой  буквы).  Мне  даже
показалось,  что  Меч  и  инициалы как-то соотносятся друг с
другом.  Один отрывочек про них я  даже  запомнил  дословно.
Странный он был какой-то, и при чтении у меня внутри шевель-
нулась тревога:
     "...Люй Дун-бинь  -  бог-бродяга.  Обладал даром проро-
чества, сочинял магические трехстишия. По многочисленным ле-
гендам ЛДБ боролся с силами Тьмы.  Меч ЛДБ якобы обладал чу-
десными свойствами и мог действовать даже независимо от сво-
его господина... НАДО ПРОВЕРИТЬ!"
     Последние слова,  подчеркнутые красным карандашом, оза-
дачили меня,  но ненадолго,  потому что глаза слипались,  и,
еще немного полистав тетрадь, я погасил лампу.
     Через два  дня  наши планы рухнули.  На заводе случился
очередной аврал,  и отпуск отцу перенесли на  осень.  Тогда,
поняв мое нетерпение, отец разрешил мне пожить на даче неде-
лю одному,  а сам обещал присоединиться ко мне в выходные. У
отца, правда,  были некоторые сомнения по этому поводу, но я
сумел их рассеять. Погода стояла прекрасная, магазин был ря-
дом, за речкой,  и вообще, это не дикий край, а обыкновенный
дачный поселок,  где летом народу едва ли не больше,  чем  в
городе...


     На дачу я приехал вечерней электричкой и, забросив сум-
ку в дом, прежде всего перешел по шаткому деревянному мости-
ку на ту сторону мелкой, но быстрой речушки в магазин, чтобы
купить кое-каких продуктов.  С оттягивающей руку раздувшейся
авоськой я подошел  к  знакомому  забору.  Калитка  тоскливо
заскрипела. Я  быстро  захлопнул ее и пошел по заросшей тро-
пинке.
     Солнце уже село за покрытую соснами сопку,  стояли мяг-
кие, полупрозрачные летние сумерки.  Идя по тропинке, я вне-
запно почувствовал  непонятную  тоску  при виде запустения и
обветшалости вырисовывавшегося в полумраке дома.
     Войдя внутрь,  я  зачем-то первым делом закрыл дверь на
крючок, поставил авоську на кухонный  стол  и  тут  совершил
открытие, что  на даче нет света.  В комнате было уже совсем
темно, не считая мерцавшей за окном просини,  и мне стало не
по себе.  Как-то  не хотелось искать наощупь пробки и разби-
раться, что с ними случилось.  К счастью,  я вспомнил, что в
одном из ящиков стола видел в прошлый раз свечи. Там же ока-
зался и коробок спичек.  Я воткнул две свечи  в  стоящий  на
столе витой, металлический и очень тяжелый подсвечник, зажег
их, но веселее не стало. По стенам плясали тени, оживляя ви-
севшие там жуткие маски - казалось, они все время подмигива-
ют мне, - а в углах тьма сбивалась в плотные комья.
     С подсвечником в руке я обследовал прихожую, даже вышел
на улицу, прежде чем убедился, что проводка к дому вообще не
подведена. Это было не особенно радостное открытие, но лучше
жить при свете свечей,  чем вообще без ничего.  В конце кон-
цов, жили же так наши предки много веков...
     Поскольку был двенадцатый час ночи,  чай я решил не ки-
пятить -  еще  не хватало возиться с печкой,  а открыл банку
компота и съел ее с хлебом.
     Поев, я  вернулся  в комнату,  расстелил плед на старом
диванчике в углу,  и тут меня осенило,  что я еще не бывал в
мансарде. Несколько  секунд я колебался,  не отложить ли это
на завтра,  но любопытство победило, и я поднялся с подсвеч-
ником по скрипучей лесенке.
     Мансарда была поменьше, чем комната внизу, и тут гораз-
до больше  чувствовалось  запустение.  Если  внизу  было все
тщательно прибрано,  чисто и ухожено,  то здесь с небеленого
потолка свисали фестончики пыли,  по полу были раскиданы ка-
кие-то коробки,  а на стенах висело множество разных дикови-
нок. Как и внизу, у стены был письменный стол, только не по-
лированный, попроще и поменьше.  Среди груды бумаг я  увидел
большую статуэтку, изображавшую человека в восточном халате.
Лицо его было запрокинуто  вверх,  тонкие  брови  нахмурены,
глаза презрительно щурились.  Из-за плеча у него торчала ру-
коятка укрепленного на спине меча.
     Потом мое внимание привлек длинный,  узкий ящик в углу,
с покрытой затейливой резьбой крышкой.  Ящик оказался не за-
перт. Я откинул крышку. Внутри лежал какой-то узкий предмет,
завернутый то ли в мягкую бумагу,  то ли в отбеленную  кожу,
исписанную затейливыми иероглифами (позднее я узнал, что это
и есть тот самый пергамент, о котором я много читал). Движи-
мый безотчетным любопытством,  я поставил подсвечник на пол,
достал предмет и осторожно развернул эту бумагу.
     Моему восхищенному взору предстал меч с постепенно рас-
ширяющимся лезвием и полукруглым вырезом на конце  на  манер
ятаганом. Прыгающий  свет двух свечей играл на блестящем го-
лубоватом лезвии.  "Ух ты!", - пробормотал я, взял меч и ос-
торожно провел  пальцем по лезвию.  Лезвие было острое,  как
бритва. Рукоять была удобная,  шероховатая от вырезанных  на
ней иероглифов, которые, при ближайшем рассмотрении, показа-
лись даже мне, полному профану, какими-то странными.
     Я не удержался и взмахнул мечом, сделал несколько выпа-
дов, сражаясь со своей громадной тенью  на  неоштукатуренной
стене, потом осторожно завернул меч обратно в бумагу,  поло-
жил в ящик и закрыл крышку.
     Спустившись вниз,  я лег, задул свечи, но уснул не сра-
зу. Как только погас свет,  дом вздохнул и ожил:  заскрипели
наверху половицы,  что-то  тихонечко застонало и завздыхало,
как всегда бывает в старых деревянных домах по ночам. На по-
лу лежали желтоватые квадраты лунного света. Со стен на меня
смотрели, ухмыляясь и скалясь,  злобные маски. Я долго воро-
чался с  боку  на бок на скрипящем диване и,  уже в полусне,
почему-то вспомнил слова: "Меч Люй Дун-биня..."
     Проснулся я  от  какого-то  тягучего,  тоскливого то ли
стона, то ли плача.  Луна все так же светила в окно,  только
квадраты света  подползли к самому дивану,  а один уже взби-
рался по нему к моим ногам. Я был весь в поту, сердце бешено
колотилось, в  голове мелькали бессвязные обрывки увиденного
во сне чего-то ужасного.  Не шелохнувшись,  я лежал под пле-
дом, стараясь понять, во сне я слышал ужаснувший меня стран-
ный звук,  или наяву. И тут он повторился - тягучий, негром-
кий, но  очень  унылый  и вовсе не страшный.  Я чуть было не
рассмеялся от облегчения,  потому что это скрипела  калитка.
Но облегчение тут же пропало. Меня бросило в дрожь. Я отчет-
ливо помнил,  как закрывал калитку на задвижку,  потому  что
мне мешала  тяжелая авоська,  старавшаяся вырваться из руки.
Открыться сама калитка никак не могла. Какому же черту пона-
добилось здесь шариться посреди ночи?
     Глубоко вздохнув,  я встал,  натянул джинсы,  зажег обе
свечи и,  стискивая  канделябр в мокрой руке,  вышел в сени.
Уже откинув крючок наружной двери,  я увидел прислоненный  к
стене топорик с широким лезвием и, не раздумывая, взял его.
     Так, с канделябром в одной руке - пламя свечей  замета-
лось от  ночного  ветерка,  точно в испуге - и с топориком в
другой я вышел на крыльцо.  Полная луна висела низко над де-
ревьями, тропинка казалась черным туннелем в плотном кустар-
нике. Все было тихо.
     - Кто здесь? - спросил я.
     Я хотел сказать это громко и уверенно, но голос прозву-
чал слишком хрипло и слабо даже для меня самого.
     Ответом была лишь тишина. Калитка больше не скрипела.
     С колотящимся  сердцем  я сошел с крыльца,  но не успел
сделать и двух шагов,  как порыв ветра задул  свечи.  Первым
желанием было  вернуться  и запереться в доме,  но тут глаза
стали привыкать к  темноте.  Появилась  тропинка.  Медленно,
точно на  фотографии,  стала  проявляться  в черном монолите
кустарника причудливая сеть ветвей. И тогда я решился.
     Крепко сжимая  топорик и тяжелый канделябр,  я медленно
двинулся вперед,  внимательно вглядываясь в кусты по  сторо-
нам. Дойдя до калитки,  я обнаружил, что она по-прежнему за-
перта на задвижку,  недоуменно хмыкнул  и  даже  притронулся
костяшками пальцев, которыми стискивал канделябр, к шершаво-
му дереву. И тут сзади послышался шорох.
     У меня перехватило дыхание.  Резко обернувшись,  я уда-
рился спиной о доски калитки и несколько секунд пытался про-
никнуть взглядом через кусты.  Там что-то вновь зашуршало, я
даже увидел, как качнулась ветка.
     "Кошки, - подумал я. - Это всего лишь кошки. Кошки, ко-
торые бродят сами по себе..."
     Я вновь  и вновь повторял это,  обманывая себя,  потому
что знал - ни одна кошка не может отодвинуть задвижку, а по-
том вновь  запереть калитку.  Но я уже не был уверен,  наяву
или во сне слышал я этот тоскливый скрип.
     На цыпочках, все время оглядываясь, я прокрался по тро-
пинке к дому и уже на крыльце услышал далекий перестук колес
поезда. Этот звук разрушил какое-то наваждение, с меня слов-
но спали обручи,  стискивавшие грудную клетку.  Я облегченно
вздохнул, улыбнулся и спокойно вошел в дом. Бросив топорик в
сенях и закрыв на крючок дверь, я прошел в комнату, поставил
канделябр на стол,  упал на диван и,  к моему удивлению, тут
же крепко уснул.

     Проснувшись, я открыл глаза и тут же зажмурился от  яр-
кого солнечного света,  заливавшего комнату, немного полежал
и осторожно приоткрыл веки.  Статуэтки,  курильницы,  маски,
ярко начищенная бронзовая доска с восточным орнаментом - все
сверкало, сияло, разбрызгивало сочные осколки солнца по ком-
нате, и  это  было так красиво,  что сразу же наполнило меня
ощущением, будто сегодня произойдет что-то хорошее.
     Я откинул плед,  полежал,  потягиваясь и вспоминая свое
ночное приключение, но ночные страхи испарились под утренним
солнцем, теперь  они  казались мне просто забавными,  и я не
мог понять, чего же все-таки так испугался ночью.
     "Надо закалять дух", - решил я и спрыгнул с дивана.
     На сегодня мне предстояло много работы,  потому  что  я
решил навести  порядок в мансарде,  а сначала еще предстояло
затопить печь и вскипятить чай для завтрака.
     В мансарде я провозился до обеда, вытер везде пыль, вы-
мыл пол - за водой пришлось два раза  сбегать  на  речку,  -
смел паутину  со  стен и долго разбирался во всяких штукови-
нах. Заодно я достал и развернул меч,  но в ярком свете  дня
он был лишен того налета романтичности и совершенства, кото-
рые привели меня вчера вечером в восторг.  Он был просто еще
одной любопытной экзотической безделушкой. Видно было с пер-
вого взгляда, что он очень древний. Лезвие, хотя и без наме-
ка на ржавчину,  было местами выщерблено и покрыто сетью то-
нюсеньких линий,  как поверхность старой картины.  Иероглифы
на желтоватой  рукоятке,  сделанной,  наверное,  из слоновой
кости, оказались вовсе не иероглифами,  а просто причудливым
переплетением изогнутых,  различной  толщины линий,  которые
переходили одна в другую,  вились вокруг рукоятки  и,  каза-
лось, нигде не кончались.
     Я завернул меч в бумагу,  убрал в ящик и столько  спус-
тился вниз, чтобы затопить печь и приготовить чего-нибудь на
обед, как с улицы донесся знакомый звук - заскрипела калитка.
     Опять?!
     Я вылетел на крыльцо и застыл в изумлении.
     По тропинке  -  джинсы в обтяжечку,  неизменная красная
сумка через плечо,  - слегка изгибаясь,  чтобы уклониться от
торчащих веток, шла, улыбаясь мне, Ленка.

     Пожалуй, тут  следует  сказать о ней несколько слов.  С
Ленкой я познакомился,  поступив в университет - мы попали в
одну группу,  -  и был влюблен в нее уже год.  Любила ли она
меня - не знаю.  По крайней мере,  не отталкивала  и  охотно
принимала мои предложение по части походов на танцы,  в кино
и так далее.  Пару раз мы даже целовались украдкой в  темных
закоулках. Она была лучшей девушкой в мире:  в меру высокая,
с тонкой фигуркой и пышной копной  светлых  волос.  Что  еще
нужно для любви в восемнадцать лет,  особенно,  если девушка
отвечает взаимностью?

     - Привет,  - растерянно сказал я, глупо торча на крыль-
це. - Ты как здесь оказалась?
     Мое недоумение усиливало то, что неделю назад ленка уе-
хала с матерью на какой-то курорт в Крыму, где она намерева-
лись пробыть до сентября.
     - Сбежала  из Крыма,  - рассмеялась она.  - Скучно там,
жарко... Из старичков песок сыпется,  а они рыпаются  ухажи-
вать. А молодые... - она беспечно махнула рукой. - Гонору на
сто рублей, а морды дубовые.
     Я протянул руку,  помогая ей взойти на крыльцо,  принял
прохладные тонкие пальчики и,  повинуясь внезапному  порыву,
поцеловал их, как это описывают в старинных романах.
     - Нет,  - сказал я,  начиная приходить в себя. - Но как
ты узнала, где я?
     - А я вчера заходила к вам. Твой отец мне все рассказал
и даже дорогу объяснил. Может, ты разрешишь мне войти в дом?
Сумка тяжелая...
     Я снял  у нее с плеча красную сумку - она и впрямь ока-
залась тяжелой,  кирпичи там,  что ли?  - и распахнул дверь,
пропуская ее вперед.
     В комнате у Ленки сразу же разгорелись глаза.  Она вер-
тела головой во все стороны, потом восхищенно протянула:
     - А здесь ничего...
     - Теперь это все мое,  - похвастался я. - Наследство от
деда.
     - Где  тут у тебя кухня?  - деловито спросила Ленка.  -
Нужно сумку разгрузить.
     На кухне я брякнул сумку на стол, и Ленка тут же оттес-
нила меня:
     - Я сама. Ты все перемнешь.
     Тогда я стал разжигать печку, чтобы поставить чайник, а
она, доставая из сумки свертки, перечисляла:
     - Масло, сыр, пирожки - сама вчера напекла, с картошкой
и с грибами,  - курица вареная, холодильника здесь, конечно,
нет, придется съедать сегодня же... А это подарок из знойно-
го Крыма!
     Сидя на корточках у печки,  я поднял голову.  В руках у
Ленки была длинная бутылка с красочной этикеткой.  Солнечный
луч преломлялся в чуть желтоватой жидкости и  разбрызгивался
во все стороны, превращая бутылку в какой-то праздничный фо-
нарь.
     - Э-э...  Знаешь ли... Это как-то... - нерешительно на-
чал я, глядя на бутылку.
     - Дурачок, это же сухое, почти лимонад, - перебила меня
Ленка. - Название не по-русски, сам потом прочитаешь...
     - Еще как прочитаю!  - Я вскочил,  обнял ее и чмокнул в
сухие губы.
     - Сумасшедший!  - взвизгнула Ленка. - Помаду сотрешь! И
руки у тебя в саже...
     - Это не беда, - отмахнулся я. - Помада тебе не понадо-
бится. Пока греется чайник, мы идем купаться на речку.
     - Мне хотелось бы здесь... - начала она, но я отмахнул-
ся.
     - До вечера далеко,  все успеем. Я тебе все покажу, тут
масса интересного. А сейчас идем купаться, мне жарко.
     - Кстати, посмотришь мой новый купальник. Из Крыма при-
везла. - Ленка картинно улыбнулась, и мы пошли купаться.

     - А почему ты мне никогда не говорил,  что у тебя  есть
дед? - спросила Ленка.
     Мы сидели в комнате за письменным столом,  с которого я
убрал бумаги  и безделушки,  бок о бок на шатких стульях,  я
касался ногой ее ноги и было очень  хорошо,  только  немного
грустно, потому  что  уже восемь вечера и через полтора часа
она уедет домой с последней электричкой,  а я  останусь  тут
один. От курицы осталась лишь кучка костей на бумажке, и ви-
но в стаканах плескалось на донышке,  а бутылка на  почетном
месте посреди стола стояла пустая,  но отнюдь не растерявшая
своей привлекательности.
     - Я его совсем и не знал.  Видел разок,  когда мне было
пять лет, только и всего, - объяснил я.
     В голове  чуть  шумело  и  все  время хотелось ее цело-
вать... Но мы и так нацеловались вдоволь еще на речке, а по-
том в доме, пока я показывал ей восточные диковинки.

     Демонстрируя статуэтки и прочие безделушки, я рассказы-
вал о них всяческие истории,  причем врал напрополую, почер-
пывая экзотические слова и термины из дедовой тетради в чер-
ном дерматине.
     - А  это  Люй Дун-бинь,  - торжественно провозгласил я,
когда мы поднялись в мансарду,  показывая на статуэтку чело-
века с  мечом за спиной.  Не знаю,  почему я назвал его так.
Очевидно, мне в голову запало беспрестанно  повторяющееся  в
тетради имя. - Живой бог на земле. Ходил по древнему Китаю и
писал рукой в воздухе пророческие стихи... А это... - Я отк-
рыл ящик и развернул плотную бумагу. Лезвие меча блеснуло на
солнце.
     - Вот здорово!  - в который уж раз повторила Ленка. Она
была просто околдована проносящимися перед ней сокровищами.
     - Настоящий, - с гордостью усмехнулся я. - Японский или
китайский...
     - Дай подержать, - попросила Ленка.
     Я уже было протянул ей меч, но рука моя замерла на пол-
пути. Потому что рукоять меча явственно задрожала в моей ла-
дони. Я вздрогнул и отступил на шаг. Рукоять затихла. Я сно-
ва протянул меч Ленке, но на этот раз дрожь была такой силь-
ной, что я чуть было не выпустил рукоять.  Тогда  я  опустил
руку и отошел к ящику.
     - Ты что? - удивленно спросила Ленка.
     - Лучше не надо,  - пробормотал я первое,  что пришло в
голову. - Он очень острый...  можно порезаться...  И вообще,
это не игрушка.  Он, может, отравленный. Тут требуется осто-
рожность...
     Говоря это я завернул меч в бумагу и закрыл в ящике.
     - Жадина-говядина... - Ленка надула губы и отвернулась,
но  тут же забыла обо всем и восхищенно вскрикнула,  схватив
что-то со стола. - Какая прелесть! - Она повернулась ко мне.
- А меч,  кстати,  точно такой же, как у него, - кивнула она
на статуэтку.
     - Меч Люй Дун-биня,  - усмехнулся я,  но усмешка тут же
застыла на губах,  потому что в памяти вдруг всплыли строчки
из тетради деда:  "Меч ЛДБ якобы обладал чудесными свойства-
ми... НАДО ПРОВЕРИТЬ!!!"
     - Нет,  ты только взгляни,  какая прелесть! - повторила
Ленка, тыча мне что-то.
     Я взглянул.  В руках у нее была маска,  сделанная, оче-
видно, из раскрашенной керамики. Маска изображала лицо моло-
дой женщины  -  не страшилище,  как маски на стенах в нижней
комнате, а обыкновенное женское лицо.  Но мне она  сразу  не
понравилась. Во-первых,  было  что-то  неуловимо  зловещее в
чертах лица, что-то такое, от чего по спине у меня пробежали
мурашки. А  во-вторых - и это было самое неприятное,  - лицо
очень походило на Ленку.  Другая прическа, глаза, естествен-
но, неживые,  но губы,  нос... В общем, можно было подумать,
что ее делали именно с моей Ленки,  если бы я не был  твердо
уверен, что все в этом доме очень древнее.
     - Она мне не нравится, - безапелляционно сказал я.
     Ленка не обиделась.
     - Тогда подари ее мне! - быстро сказала она.
     - Пожалуйста,  - пожал я плечами.  - Ты же знаешь,  мне
для тебя ничего не жалко.
     - Спасибо,  -  тихо сказала она,  нежно погладила маску
одним пальцем и вдруг подошла и впилась в мои  губы  крепким
поцелуем.
     Сама! Впервые она это сделала сама, а то все начинал я!
Ленка!!!..

     И вот теперь,  сидя за столом рядом с ней,  я физически
чувствовал, как пролетают минуты,  и мне было грустно,  хотя
расставаться предстояло не на годы, не на всю жизнь, а всего
лишь на день-другой.
     - Пора собираться,  - наконец, вздохнул я. - Скоро пос-
ледняя электричка. Как бы не опоздать.
     - А почему ты решил, что я собираюсь уезжать? - спроси-
ла вдруг Ленка. Сердце мое подпрыгнуло. - Я приехала на нес-
колько дней. По-моему, нам хватит здесь места. Конечно, если
ты выпроваживаешь меня...
     - Да нисколечко! - заорал я. Что еще тут говорить...
     - Я лягу в мансарде,  - сказал я через некоторое время.
- Надо только найти, чтобы постелить на пол...
     Ленка сморщила нос.
     - Лучше на кухне,  - заупрямилась она.  - Теплее,  да и
мне не будет страшно.  Вдруг ночью под окнами появятся  раз-
бойники, а ты их...
     - Ну, если разбойники, - согласился я.
     - Кстати,  в кладовой я видела какие-то старые шубы,  -
продолжала Ленка. - Вот их тебе и постелим.
     Ну и Ленка, подумал я. Все-то успела увидеть...
     В чулан,  дверь которого выходила в сени,  я еще сам не
заглядывал, но шубы там точно висели, и я соорудил из них на
кухне возле печки великолепную постель...

     Проснулся я от какой-то неосознанной тревоги. Левая ру-
ка затекла от жесткого ложа,  и я сел,  разминая ее. Луна на
кухню не заглядывала,  было совершенно темно, только оконный
проем едва светился сиреневым. И тут я услышал жужжание, да-
лекое, как комариный писк,  но я почему-то сразу  же  понял,
что это не комар. И сразу же кошмары предыдущей ночи навали-
лись на меня. Сердце забилось сильнее, лоб стал влажным.
     Я решил посмотреть,  как там Ленка.  Поднялся,  натянул
джинсы, нашарил дверь и осторожно, чтобы не заскрипела, при-
открыл ее. Луна освещала комнату ярким, неживым светом. Лун-
ные квадраты - на этот раз они показались мне бледно-голубы-
ми, лежали на полу,  уже подбираясь к дивану,  как в прошлую
ночь. Плед на диване был откинут,  подушка смята, но Ленки в
комнате не было.
     Я вошел,  и жужжание стало громче. Это был уже не кома-
риный писк, а стрекот мотоцикла, от которого слегка подраги-
вал под моими босыми ногами пол.  И доносился он явно  свер-
ху...
     Мансарда!
     В нерешительности  я подошел к лестнице и взялся за пе-
рила. В конце концов,  что Ленке делать в  мансарде  посреди
ночи?.. Но где ей быть еще?
     В голове у меня почему-то  вдруг  всплыли  слова:  "Люй
Дун-бинь борется со злом и уничтожает силы Тьмы..."
     Глупо, - уговаривал я себя,  на цыпочках поднимаясь  по
лестнице. - Начитался всяких бредней...
     Но мне уже было ясно,  что  жужжание  доносится  именно
из-за закрытой  двери  мансарды.  Не  раздумывая,  я  рванул
дверь, шагнул вперед и замер. Открывшаяся картина так крепко
врезалась мне в память,  что я отчетливо помню все и сейчас,
несмотря на прошедшие годы.
     Комната была  освещена единственной свечой в канделябре
на столе,  поэтому ее углы скрывались во мраке. Посреди ком-
наты на коленях,  спиной ко мне, стояла Ленка, одетая, с ак-
куратно причесанными волосами,  а на полу перед ней, на раз-
вернутой бумаге лежал меч, и между ней и мечом пролегала ос-
лепительно белая полоса.
     Меч светился. От него исходило розовое сияние наподобие
того, как изображают в кино от груды сокровищ.  Меч вибриро-
вал, но не так,  как давеча у меня в руке, а жуткой, видимой
издалека дрожью, словно пытался сорваться с места, но что-то
его не пускало. И жужжал - теперь это было ясно - тоже он.
     На полу по правую руку от Ленки стояли три медные  чаши
с витиеватой  резьбой,  наполненные разноцветными порошками.
Ленка, не глядя,  брала щепотку то из одной чаши, то из дру-
гой и  бросала  порошок  в  сторону  меча,  бормоча при этом
что-то неразборчивое.
     Все это промелькнуло передо мной в течение коротких се-
кунд, так что подумать я просто не успел,  а невольно  спро-
сил: "Ленка, что ты это делаешь?" и шагнул вперед.
     И тут она обернулась.  В эту секунду я впервые до конца
понял выражение  "пригвожденный  к  полу".  Она  обернулась,
взглянула мне прямо в глаза, и я оказался буквально пригвож-
ден к полу,  застыл, где был, у стола, не в силах сделать ни
шагу вперед, хотя до боли напрягал все мышцы. Я стоял, пыта-
ясь шагнуть,  и с ужасом глядел на нее,  потому что это была
не Ленка,  хотя очень похожа и одета точно так же.  Это была
женщина-маска, которую днем я подарил Ленке.  Знакомые черты
лица, но чуть смещенные пропорции придавали  ему  выражение,
от которого  у  меня  встал дыбом каждый волосок на теле.  И
глаза... они не горели ни злобой,  ни  ненавистью,  но  были
равнодушные и  всезнающие...  нечеловеческие  глаза.  Пока я
смотрел, ее лицо передернулось странной ухмылкой.
     - Ленка,  -  хотел по инерции произнести я,  но не смог
шевельнуть даже губами.
     Ни слова не говоря,  она отвернулась и вновь опустилась
на колени перед мечом. И опять стала бросать щепотками поро-
шок, бормоча не слышанные никогда мною слова.
     Мне было невыразимо страшно, хотелось бежать без огляд-
ки, но  одновременно  меня  охватила странная злость.  И эта
злость словно придала мне силы.  Я по-прежнему не смог сдви-
нуться с места,  но когда Ленка - вернее,  та, которая каза-
лась Ленкой, - обратила все внимание на меч, я почувствовал,
что могу шевелить рукой.
     Не знаю,  почему я так поступил. Было похоже на то, что
изнутри мною двигала какая-то чужая, неподвластная мне сила.
Я схватил со стола то,  что подвернулось мне под руку, и за-
пустил этим  в страшную женщину.  Уже сделав это,  я увидел,
что то была маска, которую Ленка - или не Ленка? - так и ос-
тавила на столе.
     Я промахнулся.  Маска ударилась о стену мансарды т раз-
летелась на куски.  Женщина дико взвыла и,  по-прежнему стоя
на коленях,  обернулась ко мне.  Глаза ее уже не были равно-
душными. Они сверкали красным огнем,  буквально опаляя меня.
Волосы поднялись дыбом,  создавая ореол вокруг головы.  Лицо
кривлялось в  ужасных  судорогах.  Я задохнулся от жара,  но
по-прежнему не мог сдвинуться с места.
     И в то же мгновение ярчайшая вспышка ослепила меня. Это
вспыхнул голубым светом, как электросварка, меч. Треск взор-
вался неимоверным ревом.  Куда там мотоцикл! Турбореактивный
самолет взревел всеми моторами в маленькой мансарде!
     Оглушенный, полуослепший,  я увидел, как меч взметнулся
в воздух,  рванулся вперед и вонзился женщине в  шею  пониже
левого уха.  Удар,  должно быть,  был страшным.  Меч пронзил
шею. и сияющее голубым пламенем острие вылезло с другой сто-
роны, но  крови не было ни капли.  Резким движением меч выр-
вался из раны и отлетел на расстеленную бумагу,  а тело жен-
щину рухнуло прямо мне под ноги,  конвульсивно дергая руками
и ногами.
     Тут я осознал, что рев смолк и в мансарде стоит тишина,
и одновременно почувствовал,  что обрел свободу движений.  Я
хотел броситься  вперед,  но  меня  отшвырнул  взметнувшийся
столб пламени.  Я инстинктивно выбросил вверх руки,  защищая
лицо, и услышал треск горящего дерева...

     Дальнейшее выпало  у  меня  из памяти.  Я совершенно не
помню, как выбрался из дома.
     Пришел я  в  себя на улице в окружении толпы полуодетых
дачников. Меня трясло.  Какая-то женщина поила меня холодной
водой прямо из ведра. Зубы стучали о край, точно кастаньеты.
Я по-прежнему был в одних джинсах,  вода лилась мне на голую
грудь и стекала на босые ноги. Я захлебнулся, оттолкнул вед-
ро и долго кашлял.
     Впереди, за забором с распахнутой калиткой, поднимались
в темно-синее рассветное небо толстые колонны черного дыма и
белого пара.  Там шипело и трещало,  стучали топоры.  Тянуло
гарью. В дыму что-то ворочалось и слышались голоса, а справа
от меня,  как гигантский красный жук,  стояла пожарная маши-
на, и из нее уходили в дым толстые змеи шлангов.

     Вот, собственно,  и все, что я хотел описать Вам. Оста-
лось лишь сообщить кое-какие детали, которые, по сравнению с
тем, что БЫЛО, кажутся мелкими и незначительными.
     Не знаю,  стоит ли говорить, что конечно же, потом при-
езжала милиция и было проведено следствие,  в ходе коего ус-
тановили, что на даче во время пожара находился я один и ни-
каких следов присутствия кого-либо еще милиция не  обнаружи-
ла. Так что мои сбивчивые крики, которые я, оказывается, из-
давал, пока тушили пожар,  насчет Ленки, были приняты просто
за бред.  Я и впрямь испытал потрясение, как никогда в жизни
ни до, ни после. Следствием была установлена и причина пожа-
ра - короткое замыкание в проводах,  проходящих над дачей от
одного столба  к  другому,  почти  касаясь  крыши  мансарды.
Они-то и подожгли ее,  а старые деревянные дома, как извест-
но, горят хорошо,  поэтому от дачи, можно сказать, ничего не
осталось.
     Во время следствия я уже немножко соображал, поэтому ни
словом не обмолвился о том,  что пишу Вам сейчас. Я чувство-
вал, что к добру это не приведет.  Еще, чего доброго, примут
меня за шизика.
     Вечером того же дня,  когда мы с отцом сидели уже дома,
я осторожно выспросил у него, не приходил ли вчера-позавчера
кто-нибудь из моих друзей.  Оказалось,  что с позавчерашнего
дня отца вообще не было дома - на заводе случилась авария, и
он - главный инженер - больше суток провел за ее  ликвидаци-
ей, домой  вернулся лишь вчера вечером и завалился спать,  а
потом его вызвали на дачу вследствие пожара.
     Выслушав ответ  отца,  я  почувствовал,  как во мне все
снова начинает трястись.  Конечно,  ни о какой телеграмме  в
Крым не могло быть и речи, да я и не знал, куда ее посылать.
Оставалось тереливо дожидаться приезда Ленки с матерью.  Они
приехали через полторы недели после той страшной ночи на да-
че. Ленка была веселая,  загорелая, на курорте ей очень пон-
равилось. Я  страшно  обрадовался  ее  приезду и что вижу ее
здоровой и невредимой,  но почему-то наши отношения  с  того
времени стали охладевать.  Может быть,  потому, что я не мог
забыть, как женщина с похожим на ленкино лицом поворачивает-
ся ко мне,  а ее глаза пылают красным огнем...  Не знаю. Ос-
тавшиеся годы в университете мы проучились в  одной  группе,
но наша  дружба так и не восстановилась.  Не знаю даже,  где
она теперь...
     Умоляю простить  меня  за столь длинное письмо,  но Вы,
пожалуй, единственный, кому я могу рассказать правду и наде-
яться не  быть осмеянным.  Ваше имя я нашел в тетради деда -
единственной уцелевшей вещи, потому что я оставил ее в горо-
де. Не стану расписывать, как я нашел Ваш адрес. Я также уз-
нал, что, несмотря на преклонный возраст, Вы все еще занима-
етесь научной работой в своей отрасли - востоковедении. Поэ-
тому прилагаю к письму тетрадь деда. Возможно, она расскажет
Вам больше,  чем мне.  Сколько раз за все эти годы я читал и
перечитывал ее,  пытаясь выловить в скупых, отрывистых стро-
ках хотя бы намеки на смысл того,  что случилось со мной, но
тщетно...
     До сих  пор иногда по ночам я просыпаюсь в холодном по-
ту, потому что мне снится  полуосвещенная  свечой  мансарда,
ужасная женщина  с лицом Ленки и ревущий,  брызжущий ослепи-
тельным огнем Меч...
     Возможно, у Вас возникает вопрос,  почему я написал Вам
именно теперь,  когда прошло столько лет со дня  описываемых
событий.  Этому  есть  причина.  Мысль такая возникла у меня
давно,  но заставило поторопиться и не откладыавать  дело  в
долгий ящик одно странное событие, которое произошло три не-
дели назад..."

                         К О Н Е Ц

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"