Бунтовский Сергей Юрьевич. Русское средневековье. Часть 1

Сергей Бунтовский

Русское средневековье

Предисловие

После 1991 года на книжный прилавок хлынул целый поток книг, посвященных нашей истории. Иногда хороших, иногда очень сомнительных. Возникли целые группы авторов, которые в своих работах буквально "переворачивали с ног на голову" все известные нам исторические события, давали смелые трактовки, а то и вовсе переписывали историю. Разумеется, история не окаменевший монумент, и открытие новых документов или проведение археологических исследований могут существенно корректировать наши представления о прошлом. Однако зачастую новые авторы сознательно искажают прошлое, подгоняя его под заранее данные политические концепции. Особенно этим прославились работники пера в независимой Украине. Тут при поддержке правых политических сил разрабатываются целые концепции, призванные доказать, что украинцы и россияне никогда не были одним народом, и этим обосновать необходимость современного размежевания между Киевом и Москвой. В итоге существуют сотни сайтов, выходят тысячи статей и десятки книг, в той или иной мере несущих одну простую мысль: украинцы - это европейский народ, происходящий из Киевской Руси, а русские - это азиаты или финно-угры, не имевшие никакого отношения к древней Руси. Мол, ордынцы-москали коварно украли само название Русь, чтобы обосновать свои претензии на эту землю.

В самой Российской Федерации тоже есть группа авторов, которые доказывают что корень всех проблем общества лежит в поглощении азиатской Москвой истинно европейских русских земель, которыми, по их мнению, были Тверское и Новгородское княжества.

Почитав подобные опусы, автор решил самостоятельно разобраться "откуда есть пошла Земля русская" и докопаться до истоков тех процессов, которые и сегодня будоражат умы.

Изучив все доступные исторические факты, проанализировав ход событий и историческую логику, автор дает целостную картину развития средневековой Руси - общей колыбели трех современных государств.

Перед глазами читателей пройдет великая эпоха: неистовый Святослав и благородный Мономах, Владимир Креститель и Юрий Долгорукий, варяги и половецкая степь, мудрые монахи, дерзкие князья...

Мы увидим как русские прошли путь от разрозненных племен до создания великой цивилизации. А затем наступил кризис, и эта цивилизация погибла в пламени междоусобных войн и чужеземных нашествий... Но за каждой ночью наступает рассвет, и из праха Древней Руси восстала новая держава - Московская Русь, Россия. Вместо захиревших княжеств и ушедших в небытие городов возникли новые центры силы, жители которых активно начали бороться за место под солнцем. Почти столетие находясь под гнетом Орды, русские искали новых лидеров, которые смогли бы объединить страну и сбросить чужеземное ярмо. Эта борьба городов за первенство на Руси завершилась победой Москвы. Однако очень долго чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону, и никто не мог сказать, кто все же возглавит объединение Руси. И никто не знал, произойдет ли это объединение вообще...

Также автор подробно исследует, почему же именно Москва стала нашей столицей, как её правители шли к этому, кто им помогал, а кто мешал. Как в действительности складывались отношения между ордынскими ханами и русскими князьями. Надеемся, что после прочтения этой книги мы сможем, наконец, ответить на вопрос: кто же был героем, а кто наоборот.

Часть I. Моя светлая Русь

Глава 1. Начало

Практически все современные знания о временах до нашей эры и первых столетиях от рождества Христова базируются на записях греческих и римских авторов. Только вот они-то писали не для нас, а для себя. И интересовали их, в основном, граждане империи и ее ближайшие соседи: кельты (галлы и бриты), германцы, население Балкан и Причерноморья. Поэтому этим народам и посчастливилось остаться на страницах анналов и войти в учебники истории, а вот славянам повезло меньше. До римлян знания о наших предках доходили через вторые, а то и третьи руки и особой точностью не отличались. Есть еще, правда, и археология, но слишком мало она дает информации и много простора для интерпретаций. Тем более, что не всегда можно точно определить соотношение раскопанной археологической культуры с известными из письменных источников народами. Да и вообще, разные группы одного народа могут иметь очень разную материальную культуру, а разные народы в схожих условиях - похожую. Можно привести классический пример про рязанских крестьян и донских казаков ХIХ века. Если изучать этот период только на базе археологии, то выходит, что рязанцы и казаки совершенно разные народы, принадлежащие к разным культурам. Но мы-то знаем из многих других источников, что это один и тот же русский народ.

Так что вопрос о происхождении славян остается спорным. Единственное, что можно утверждать уверенно, к началу нашей эры славяне уже были многочисленным и развитым народом. Поскольку, как известно, ничто не появляется из ниоткуда, значит и наши предки не возникли вдруг, а развивались, скрытые от глаз античных ученых.

Вообще, следует учитывать, что славяне, германцы и балты - это потомки некогда единого арийского народа, распавшегося на десятки, если не сотни племен. При этом время, когда от этого древнего пранарода откалывались будущие народы Европы, точно установить невозможно, так как этот процесс был растянут во времени на века. Так что, чем дальше вглубь веков, тем ближе родственные связи между народами, и неизбежно наступает момент, когда невозможно сказать, к какой ветви арийцев относится конкретное племя. Особенно если от него остались только название в чужих исторических хрониках, да остатки керамики, найденные археологами. Но во втором тысячелетии до нашей эры Центральную Европу севернее Альп населяла языковая общность, которая со временем разделилась на кельтов, италиков, иллирийцев, германцев, славян и балтов... "Это историческое образование родственных племен, которым были свойственны единообразный быт, домостроительство и обрядность, даже экономика и, что весьма существенно, общность духовной жизни. Племена внутри общности самым теснейшим образом взаимодействовали между собой", - считает академик РАН Валентин Седов. Было это в период от 1250-1200 до 800-600 гг. до н. э.

Другие ученые, например Б.А. Рыбаков, считают, что праславяне появились гораздо раньше - еще в XV веке до нашей эры. По их мнению, уже тшинецко-комаровская археологическая культура, занимавшая три с половиной тысячи лет назад огромные пространства от Одера до Днепра, была создана предками славян.

Взаимодействуя с соседями: кельтами и балтами, германцами и скифами, славяне развивались, усиливались и осваивали новые территории. Насколько мирным было такое взаимодействие, судить сложно. Возможно, что в состав славян добровольно вливались представители чуждых родов, возможно, проходила ассимиляция более слабых соседей, да и сами славяне попадали в зависимость от более развитых кельтов и ираноязычных племен - скифов и сарматов. Причем, между землями славян жили и иноплеменные народы. В процессе такого общения, несомненно, заимствовались лучшие достижения соседей как в материальной, так и духовной сфере. В конце концов, по мнению В. Седова, сложились две большие группы славянства: северная и южная. На базе северных славян впоследствии сформировались поляки, балтийские славяне и северные великороссы, а южные славяне со временем заселили Балканский полуостров и юг России.

Не всегда понятно и какие из известных письменных источников племен относились к славянам, а какие нет. Например, до сих пор ученые не могут определиться: были ли прошедшие с боями всю Европу, основавшие собственное государство в Северной Африке, а затем захватившие и разграбившие Рим в июне 455 года вандалы славянами или же германцами. В Википедии говорится: "В позднем средневековье вандалов стали ассоциировать с предками балтийских славян (вендами-венедами), заселившими в конце VII века земли, где до эпохи переселения народов обитали германские племена вандалов". Но, может быть, вандалы и венеды изначально были одним этносом, разделившимся в эпоху Великого переселения народов? Те, кто отправился на поиски лучшей доли на юг, получили у римских авторов имя вандалов, а те, кто остался на своей земле, прозваны были вендами? Мне эта версия кажется вполне правдоподобной. В конце концов, чем-то же руководствовались средневековые европейские хронисты, частенько называвшие поляков и поморских славян вандалами. Кроме того, первым о вандалах написал римский ученый Плиний Старший в первом веке нашей эры. Он отнес их к германским племенам, но он также назвал германцами и варинов (вэринов, вагров), которые на самом деле были славянами и впоследствии входили в племенной союз бодричей. Так что полностью доверять запискам римлянина, для которого все народы, кроме его собственного, были варварами, не стоит. Тем более, что опирался он не только на собственный опыт, но и на рассказы современников, купцов и путешественников. А уровень достоверности источника ОБС (одна баба сказала) мы и сами знаем.

Еще одним народом, который мог быть как славянским, так и германским, являются руги. Если верить Тациту, то в I веке они жили на побережье Балтики, к востоку от Ютландского полуострова. С этим был согласен и географ II века Клавдий Птолемей, который помещал ругов в Прибалтику в междуречье Одера и Вислы, а также на прибрежные острова, в том числе и легендарный Руян-Рюген. Оба этих автора считали ругов германцами, но ведь именно на этой территории спустя несколько веков будут славянские земли, именно остров Рюген будет одним из центров славянства, где располагался идол бога Ругевита. Так что руги вполне могли быть либо славянами, либо впоследствии ассимилировались славянами. По крайней мере, я считаю ругов славянами и, пока не появятся неопровержимые доказательства их германского происхождения, своего мнения не изменю.

Во время Великого переселения народов большая часть ругов переселились на придунайские земли в район современной Австрии (тогда это была римская провинция Норик), а часть - в восточную Фракию. Руги охотно нанимались в армию стремительно ветшавшей Западной Римской империи, и, в конце концов, предводитель ругов Одоакр, бывший полководцем на римской службе, 23 августа 476 года сверг последнего западно-римского императора Ромула Августула. Справедливости ради отметим, что сам Ромул к власти пришел весьма сомнительным путем. Его отец Орест был одним из полководцев Аттилы, которого император Западной империи Юлий Непот принял на службу, объявил патрицием и даже сделал главнокомандующим своей армии. Но новый патриций оказался настолько неблагодарным, что сместил благодетеля и посадил своего сына Ромула на освободившийся трон вместо Юлия Непота. Впрочем, Августул императором был весьма номинальным, а реальным правителем Италии оставался вероломный Орест. Но наслаждаться властью ему пришлось недолго. Недовольные его жадностью войска восстали и избрали своим вождем руга Одоакра, который убил Ореста, а Августула отправил в ссылку. А затем Одоакр совершил необычный поступок, благодаря которому и вошел в историю. Вместо того, чтобы провозгласить себя императором или посадить на трон марионетку из знатного рода, он отослал императорские регалии в Константинополь императору Восточной Римской империи Зинону, признав его право на западные земли. Таким образом, юридически Римская империя, уже несколько столетий бывшая разделенной на Западную и Восточную, снова становилась единой со столицей в Константинополе. Постепенно ослабевая и теряя подвластные территории, Римская империя просуществует еще почти тысячу лет и погибнет в 1453-м году под ударами турок-османов. Второй Рим - Константинополь превратится в мусульманский Стамбул, но вместе с племянницей последнего императора Софией (Зоей) Палеолог императорские регалии, идея империи и права на титул императора Римской империи перейдет к Великому князю Московскому Ивану Третьему. Вот такие исторические коллизии: славянин упраздняет первую римскую империю, чтобы в конечном итоге другие славяне через десять веков восстановили ее в виде Московского царства.

Сам Одоакр, фактически бывший независимым правителем, де-юре считался чиновником, назначенным на эту должность восточным императором Зиноном, и управлял Италией от его имени, пока не погиб в войне с готами. Руги в Италии и на Дунае были разгромлены готами и постепенно исчезли из мировой истории. Последний раз их упоминает Прокопий Кесарийский, описывая события 541 года. А спустя четыреста лет европейские хроники снова начинают пестреть упоминаниями о ругах, под которыми понимаются славяне: как жители Рюгена, так и Руси. Например, мудрую княгиню Ольгу германцы именовали королевой ругов и до двенадцатого столетия на западе русских частенько называли именно ругами.

Вот такие вот сложности. Первые же европейцы, которых можно со стопроцентной уверенностью отнести к славянам, - это венеды (венеты), о которых римляне начинают писать в первом веке нашей эры. Жили в это время славяне в бассейне рек Висла и Одер, севернее Карпат и южнее Балтийского моря.

К концу второго века славяне расселились вплоть до среднего Подунавья и верхнего Днестра. В следующем столетии славяне из Висло-Одерского региона потихоньку заселяют лесостепные районы между Днестром и Днепром, где встречаются со скифами и сарматами. Эта встреча прошла без особого кровопролития. Постепенно тут сложился своеобразный славяно-иранский симбиоз, из которого затем родится мощный племенной союз, названный антским. Вовлеченные в славянский поток ираноязычные аборигены в довольно короткий по историческим меркам срок благополучно растворятся в славянской массе, оставив лишь некоторые элементы своей культуры и языка. Этого славянско-иранского симбиоза мы еще коснемся, когда будем говорить о происхождении Руси. Пока же просто запомним, что ираноязычные народы сыграли свою роль в нашей древней истории, а ядро антского племенного союза почти полностью совпало с территорией расселения древних скифов-пахарей. Кстати, мнение о том, что среди предков восточных славян были ираноязычные племена, на самом деле вовсе не ново и не парадоксально. Так считали многие историки XIX - ХХ веков: И. Забелин, Д. Самоквасов, Е. Классен, Д. Иловайский, Л. Нидерле, Б. Рыбаков, В. Седов, Г. Вернадский, А. Удальцов и другие.

Примерно в это же время выделяется еще одна группа славянских племен - склавины. Готский историк Иордан отмечает, что венеды, анты и склавины родственны и произошли от одного корня. Из его записей становится понятно, что склавины представляли собой юго-западную ветвь славян, венеды - северную, анты - восточную. По данным археологии, у антов и склавин были незначительные отличия в погребальном обряде, а также возможно небольшие различия в диалекте, ведь анты могли заимствовать в свою речь различные иранизмы. Однако современники не видели этнических различий между венедами, склавинами и антами.

Так как нашими непосредственными предками были именно анты, то об их союзе, сложившемся не позднее IV века, стоит поговорить подробнее. Анты сумели объединить несколько родоплеменных групп и создать достаточно мощное раннегосударственное образование, во главе которого стоял военный вождь, но при этом верховной властью обладало вече. Основными занятиями антов были земледелие и разведение скота, но, разумеется, занимались они и охотой, сбором дикого меда, грибов и ягод...

Существовал слой профессиональных воинов, которые занимались военными набегами на соседей с целью грабежа и захвата рабов. Воины объединялись в отряды по несколько сотен человек, которые, соединяясь для дальнего похода, могли образовывать армии в несколько тысяч воинов. Племенные ополчения, состоявшие из всех способных носить оружие мужчин, собирались только в случае необходимости (например, для защиты от нападений врага или при переселении на новые территории) и могли достигать значительных размеров. Учитывая силу и выносливость антов, их охотно нанимали на военную службу в Византию, где многие из них делали головокружительную карьеру, занимая должности вплоть до главнокомандующих.

Как и у любого народа того времени, у антов было немало рабов, которых захватывали как добычу при набегах на Византию или покупали, но ант у анта рабом быть не мог. В антское время у восточных славян появляются первые протогородские поселения, где жили воины и ремесленники, которые производили гончарную посуду, оружие и украшения. Возможно, что вскоре этот конгломерат родов и племен слился бы в полноценный единый народ, но они получили ряд страшных ударов, надолго задержавших их развитие. Сначала покорить антов попыталось германское племя готов, переселившееся в Причерноморье из Скандинавии. Война шла с переменным успехом, но, в конце концов, вождь антов Бус (Бож) с сыновьями и 70 старейшинами был захвачен готами конунга Винитария и распят для устрашения остальных славян. Память об этой войне сохранилась на века, и даже больше чем через полтысячи лет в "Слове о полку Игореве" упоминается бусово время. А владевший Причерноморьем готский конунг Германарих (Ёрмунрекк Великий), по мнению писателя и историка Владимира Щербакова, стал прообразом сказочного Черномора.

Затем в судьбу славян вмешались прикочевавшие из Азии гунны - многочисленные, хорошо обученные и закаленные в непрерывных сражениях воины. Начав свой великий поход от китайских границ, они к середине четвертого века сметающим все смертельным потоком дошли до междуречья Дона и Волги, а затем ворвались в южно-русские степи. Тут и сплелась в причудливый клубок судьба антов, алан, готов и гуннов. Кстати, существуют противоречивые мнения относительно этнического состава гуннской орды: разные историки объявляли их и монголоидами, и тюрками, и даже славянами. В конце концов, общепринятым стало мнение, по которому гунны - народ тюркского происхождения; в который влились угры и монголы, а затем некоторые иранские и славянские племена.

Первыми испытали на себе убийственную мощь гуннского оружия аланы - одно из сарматских племен, о котором мы поговорим подробнее чуть позже. Одна часть аланских родов сразу же капитулировала и присоединилась к гуннской армии. Другие роды попытались сопротивляться и были разгромлены, третьи предпочли переселиться подальше от опасных пришельцев. Затем в 371 году нашей эры та же участь постигла готов. Король Германарих лично повел свою армию против гуннов, но был разбит и покончил с собой. После его смерти часть готов признала над собой гуннскую власть, часть бежала на Кавказ и в Крым. Большая часть уцелевших готов избрала нового короля (уже упоминавшегося Винитария) и отправилась на запад завоевывать себе новую землю - землю антов. Тогда и погиб Бус. Естественно, славяне искали союзников в своей борьбе с завоевателями и, следуя принципу "враг моего врага - мой друг", объединились с гуннами. Так сложился гунно-аланско-антский конгломерат, в котором ведущую роль понятное дело, играли именно гунны. Затем аланы, выполнявшие роль гуннского авангарда, и славяне участвовали во всех походах гуннов на запад, и под знаменами Аттилы воевали с Римом. В конце концов, гунны создали огромное государство и добрую сотню лет господствовали на землях от Волги до Рейна. Впрочем, распалась гуннская держава так же стремительно, как и возникла. Уже в семидесятых годах пятого века от нее не осталось и следа, а сами гунны как отдельный народ растворились среди племен Восточной Европы.

Хотя славяне и не воевали против гуннов, но в результате непрерывных войн Северное Причерноморье и области к северу от Карпат были разорены. Исчезли многие ремесленные центры, мастера или погибли, или ушли вместе с гуннами на запад. Кроме того, никто не подсчитывал, сколько славян, бывших в гуннской армии, погибло или переселилась на Запад, где потом растворились среди других народов. В итоге развитие славян задержалось. Зато, уничтожив господство готов в Причерноморье, гунны предотвратили возможность германизации антов. Кроме того, ираноязычные племена в южнорусских степях также были серьезно ослаблены, из-за чего роль иранского элемента в жизни антских племен уменьшилась, а славянского возросло. Также, благодаря участию славянских отрядов в гуннских походах, наши предки существенно обогатили свой военный опыт и познакомились с римской цивилизацией. Таким образом, гуннское время стало периодом выхода славян на большую историческую сцену. Отныне ни германцы, ни иранцы, ни правители Восточной Римской империи уже не могли смотреть на славян сверху вниз. Еще одним итогом гуннского времени стало то, что они проложили дорогу в Европу прочим азиатским ордам - булгарам, аварам, мадьярам.

После того как гуннская держава распалась, склавины, жившие между реками Сава, Висла и Дунай, и анты, жившие к востоку от Дуная, начинают свой натиск на придунайские владения Византии. Отряды славян прорывались во Фракию, Иллирию и Грецию с целью пограбить или в случае удачи поселиться на плодородных землях империи.

Вскоре между Константинополем и славянами сложились если и не мирные, то вполне терпимые отношения. Славяне охотно нанимались в имперскую армию, где время от времени занимали ведущие посты, греки активно торговали со славянами. По сути, начался процесс постепенной славянизации Византийской империи. В это время в Бессарабии и на территории современной Украины начинается новый подъем антского государства, благо, что кочевники Причерноморья (аланы, булгары, остатки гуннских орд и т.д.) были раздроблены и не представляли угрозы. В это время заселенная антами территория простиралась от нижнего Дуная до реки Донец. По мнению академика Рыбакова, центр цивилизации антов находился в районе среднего Днепра, в Киевской и Черниговской областях; на востоке антская территория включала регионы по рекам Десне, Сейму, Пселу, Ворскле и достигала Дона у Воронежа; на юге она достигала нижнего Днепра. Кроме того, отдельные антские поселения продолжали сосуществовать с аланами в регионе нижнего Дона и Северного Кавказа. Одним из крупных центров антов между шестым и девятым столетиями стало поселение в районе современного города Салтов Харьковской области, о котором пойдет речь чуть позже.

Проникновение на византийские земли для славян было облегчено тем, что для защиты имперской границы по берегам Дуная были расположены не регулярные армейские части, а подразделения наемников-федератов, набранных из различных варварских племен и служивших за право пользоваться земельными наделами в империи. Естественно, что такие "защитники" сквозь пальцы смотрели на проникновение славян, если это не касалось их личных интересов. С гораздо большим желанием федераты участвовали во внутренних смутах и свержениях императоров. Нередко, требуя увеличения жалования или иных преференций, федераты объединялись с варварами и устраивали бунты против центральной власти. Так что первые десятилетия шестого века на Балканах славяне чувствовали себя вольготно. Лишь император Юстин I, захвативший власть в 518 году и решительно принявшийся возрождать мощь государства, взялся за решение "славянского" вопроса и сумел вытеснить славян за пределы империи. Этот правитель, начавший свой путь рядовым солдатом и до конца жизни так и не научившийся читать, сумел доходчиво объяснить окружающим народам святость границ Византии, и до конца его десятилетнего правления славяне не переходили Дунай. Зато при следующем правителе императоре Юстиниане, Византия увязла в непрерывных войнах в Европе, и славяне взяли реванш. Прокопий так описывает славянские набеги: "Иллирия и Фракия полностью, охватывая всю территорию от Ионийского залива до окраин Византии, включая Грецию и фракийский Херсонес, захлестывались практически каждый год гуннами, склавенами и антами со времени воцарения Юстиниана в Римской империи, и они творили ужасный хаос среди жителей региона. Во время каждого вторжения более двухсот тысяч римлян, как мне кажется, уничтожались или обращались в рабство, так что везде в этой земле утверждалась подлинная скифская дикость".

В 531 году главнокомандующим во Фракии был назначен один из наиболее способных имперских полководцев, ант по происхождению по имени Хилбуд. Он не только оборонялся, но и несколько раз совершал походы в славянские земли. Действовал Хилбуд смело и решительно, но удача от него отвернулась, и в одном из сражений его убили.

Проиграв в открытых сражениях, византийцы сделали ставку на дипломатию и сумели посеять рознь среди своих врагов. В результате склавины начали войну с антами и константинопольские владыки могли радоваться, что руками одних "варваров" удалось уничтожить других. В итоге анты получили от Юстиниана земли для поселения, а в ответ обязались помогать ему в войнах. Склавины же продолжили нападать на Византию. Весь шестой век будет продолжаться непрерывный славянский натиск на Балканы.

Зимой 558 года огромная объединенная армия булгар и славян под предводительством хана Забергана пересекла Дунай, разграбила Фракию и Македонию и осадила Константинополь. При этом славяне попытались взять столицу Византии ударом с моря. Они из подручных средств сколотили множество плотов, но византийский флот сумел отбить нападение. Сложилась патовая ситуация - осаждающие не могли взять город, а обороняющиеся не могли снять осаду. В итоге грекам пришлось послать богатые "подарки" или, проще говоря, дать выкуп. Казалось, что для славян и их союзников-булгар наступили счастливые времена, но из глубин Азии в Причерноморье шли новые завоеватели - авары. Этот сравнительно немногочисленный, но предельно жестокий и воинственный народ сумел покорить и антов и булгар, а затем захватить Паннонию (современные Венгрия и Австрия), откуда начал совершать грабительские походы во все стороны света. Авары станут господствующим слоем в своей многонациональной империи-каганате, а славяне составят большую часть подвластного населения.

До девятого века авары будут воевать практически со всеми народами Европы, пока не будут частично истреблены, а частично ассимилированы мадьярами. В славянской памяти авары, которых наши предки звали обрами, остались исключительно благодаря своей жестокости. Даже спустя века в "Повести временных лет" автор вспоминает этот народ и с явным удовольствием констатирует их гибель: "обры воевали и против славян и притесняли дулебов - также славян, и творили насилие женам дулебским: бывало, когда поедет обрин, то не позволял запрячь коня или вола, но приказывал впрячь в телегу трех, четырех или пять жен и везти его - обрина, - и так мучили дулебов. Были же эти обры велики телом, и умом горды, и Бог истребил их, умерли все, и не осталось ни одного обрина. И есть поговорка на Руси и доныне: "Погибли, как обры", - их же нет ни племени, ни потомства".

В результате аварского нашествия антская держава прекратила свое существование, многие антские племена были подхвачены волной аварских переселений, и осели на Балканах. Это был долгий и далеко не мирный процесс - военные вторжения аваров и подчиненных им славян создавали условия для последующего переселения на "зачищенные" от местного населения земли славян-земледельцев. Основные массы славянских переселенцев на Балканский полуостров и Пелопоннес шли с берегов Дуная, из Прикарпатья и Северного Причерноморья.

В седьмом веке славяне заселили острова Эгейского и Средиземного морей и даже некоторые местности в Малой Азии. Но ни в Греции, ни тут они не смогли сохраниться и постепенно растворились в среде местных жителей. Зато север Балканского полуострова стал исключительно славянским краем.

Кстати, в Азии славяне оказались не по своей воле. В 688 году император Юстиниан II совершил поход в Македонию и, покорив часть местных славянских племён, переселил 30 000 славянских семей в Вифинию - область на северо-западе современной Турции. Сначала эти спецпереселенцы пользовались определенной автономией и управлялись собственными вождями. В обмен они во время войн должны были посылать в имперскую армию вспомогательную кавалерию. Позже автономии урезали и вместо князя управлять стал византийский проконсул. Славяне в Вифинии как минимум до X века сохраняли свою идентичность, но все же растворились среди окружающих народов.

В аварский период закончилась общая праславянская история. Из исторических документов исчезают термины анты и склавины. Расселение славян на огромных просторах Южной и Восточной Европы, их активное взаимодействие и смешивание с другими народами положили начало возникновению отдельных славянских этносов, в том числе и нашего русского народа.

Говоря о раннем средневековье и зарождении русского государства нельзя не сказать пару слов об аланах, сыгравших значительную роль в европейской истории. Тем более, что в нашей стране до сих пор живут осетины - прямые потомки этого некогда грозного и многочисленного ираноязычного народа.

Изначально аланы были одним из сарматских племен и первые несколько столетий своей истории ничем особенным не выделялись среди соседей. Вместе с родственными племенами языгов, роксолан, аорсов, сираков в третьем веке до нашей эры они воевали против скифов, которых, в конце концов, существенно потрепали и вытеснили из Причерноморья и с Северного Кавказа. Отныне эта земля называлась Сарматией. Затем несколько столетий сарматы, то объединяясь в одно государство, то распадаясь на отдельные племена, воевали с Римской империей и даже добились определенных успехов. В конце концов, между Римом и сарматами установились если и не дружественные, то, по крайней мере, союзнические отношения. Сарматы нанимались в состав имперской армии и оказывались в самых разных провинциях - даже в Британии. Помните нашумевший фильм "Король Артур" 2004 года, в котором легендарным королем оказывался римский полководец, а его подчиненные были сарматами? Тогда большинство критиков объявило картину "клюквой", но на самом деле отряд сарматов под римским командованием действительно служил в Британии. Естественно, что со временем часть сарматских племен растворилась в соседних народах, и уже во втором веке нашей эры аланы остались единственным сохранившимся сарматским народом. Под их контролем находились огромные степные пространства от Крыма до Волги и Кавказа. Многократно воинственные аланы переходили Кавказский хребет и опустошали Закавказье.

Во время гуннского нашествия аланы первыми в Европе попали под удар и были разгромлены. Значительная группа аланских родов признала господство новых завоевателей, и присоединилась к гуннам, но не меньшая часть предпочла поискать себе счастья и воли на новых землях. Часть алан переселилась в Крым, часть на Кавказ, еще одна часть объединилась с готами и откочевала на запад до берегов Дуная. Отныне единого аланского народа не существовало.

Крымские аланы осели в районе современного Бахчисарая, создав там свое государство, и на долгие годы став союзниками византийского Херсонеса. В середине 14 века Крымская Алания была захвачена татарами, а недобитые аланы окончательно смешались с потомками готов и крымских греков.

Аланы, оставшиеся на Кавказе, смогли сплотиться и создать жизнеспособное государство. Сложный горный ландшафт очень помогал им отбиваться от агрессивных соседей. В 916 году кавказские аланы приняли христианство и стали союзниками Византии на Кавказе. В русских летописях кавказских алан называли ясами, а потом осетинами, армяне звали их осы, грузины овсы. В XIII веке по земле алан-осетин прокатилось нашествие монголов. По сведениям источников того времени, страна была разорена, но отступившие в горы аланы еще десятилетия вели войну с монголами, отстаивая независимость. Впрочем, монголы не считали целесообразным тратить силы на войну в горах и предпочитали блокировать алан, дожидаясь, когда те сами подчинятся из-за истощения ресурсов. Еще один удар аланам нанес великий среднеазиатский полководец Тамерлан, завоевавший Золотую Орду и мимоходом устроивший настоящий геноцид немусульманам Кавказа, Донбасса и Крыма. Его воины, не считались с трудностями, и преследуя врага, не боялись углубляться в горы и леса. В результате они буквально вырезали большую часть аланского народа, заставив уцелевших скрываться в бедных, но совершенно неприступных горах. Из немногих уцелевших во время этого погрома алан и вырастет современный осетинский народ.

Часть алан осталась на Дону и его притоках, и со временем была ассимилирована славянами.

Наиболее интересна судьба западной ветви алан. Первоначально они поселились в нижнем течении Дуная. Вместе с гуннами они участвовали в войнах против готов, а затем против Римской империи. Объединившись с вандалами, они с боями прошли всю Европу и в начале пятого века появились в римской провинции Галлия (современная Франция). Римляне предпочли с воинственными пришельцами не ссориться и предоставили им звание союзников римской империи - федератов, а также выделили земли для проживания в современной Бретани. Тут аланское государство существовало вплоть до начала шестого века, когда его покорили франки. Впрочем, далеко не все аланы захотели (или смогли) осесть во Франции. В 409 году совместно с вандалами они вторглись в Испанию и завоевали значительную её часть, но спустя двадцать лет на Пиренейский полуостров вторглись вестготы. Вандалам и аланам снова пришлось сниматься с обжитых мест и отправляться на завоевание себе новых земель. Переправившись через Гибралтар под командованием вандала Гейзериха, конгломерат из вандалов, алан и других народов сумел завоевать Северную Африку (современные Тунис, Алжир и Ливия) и острова Сардиния и Корсика. Королевство вандалов и алан в Африке было провозглашено в 439 году и просуществовало до 534 года. Господствующим народом в нем были вандалы, которые практически ассимилировали алан. Все эти годы вандальские короли занимались в основном пиратством и набегами на приморские земли по всему Средиземноморью. Апофеозом экспансии вандалов стал захват Рима в 455 году. Город, из-за внутренней смуты оставшийся без армии, был взят с налету и методично ограблен. В конце концов, вандальские нападения заставили Восточноримских императоров взяться за решение этой проблемы. В 533 году в Африку был отправлен византийский карательный корпус под командованием Велизария, после чего само имя вандалов исчезло из истории. Очевидно, в это же время были уничтожены или рассеяны последние африканские аланы.

Западная ветвь алан оказала большое культурное и политическое влияние на Европу, но сами аланы, раздробив свои силы и не сумев создать долговечного государства, исчезли.

Еще одним древним народом, о котором стоит сказать хотя бы пару слов, были булгары, потомками которых в той или иной мере являются современные болгары, казанские татары, чуваши и башкиры. Доисторическая родина булгар находилась где-то в Средней Азии, но во время Великого переселения народов они вместе с гуннами переселились на берега Дона, поэтому многие авторы считают булгар одним из гуннских племен. Другие историки считают булгар отдельным, хотя и союзным гуннам народом. Как бы там ни было, но самостоятельную роль булгары стали играть только после распада гуннской империи. В это время они доминируют в Приазовье, ведут кочевой образ жизни и периодически устраивают набеги на границы Византийской империи. Во второй половине шестого века булгары были разбиты пришедшими из Азии аварами и стали их вассалами. Когда авары под нажимом еще одного азиатского народа, тюрок-туркутов, переселились в Паноннию, хан Кубрат сумел объединить булгарские племена. В 632 году он провозгласил независимость от авар и встал во главе объединения, получившего в исторических источниках название Великая Болгария. Её территория занимала Нижнее Прикубанье, Приазовье, часть Крыма и причерноморские степи. После смерти Кубрата сыновья разделили его государство: старший сын Батбаян остался в Приазовье и стал данником хазар, другой сын, Котраг, ушёл со своей частью племени на правый берег Дона, третий сын, Аспарух, увел своих сторонников на Дунай, где объединившись с местными славянами, положил начало современной Болгарии. В конце VIII века часть булгар переселилась в бассейн Средней Волги и Камы, где они вскоре перешли к оседлому образу жизни и создали государство Волжская Булгария. Потомками волжских булгар являются современные казанские татары и чуваши.

Славянская Атлантида

Мало кто помнит, что полторы тысячи лет назад значительная часть современной Германии была славянской землей. Разве что лингвист сумеет услышать в чужих топонимах эхо ушедших времен. Мекленбург - Микулин Бор, Шверин - Зверин, Бранденбург -- Бранный Бор... Кто знает, что воспетый в сказках остров Руян (Буян) это Рюген? Сотни исковерканных, переиначенных славянских названий на карте Центральной и Восточной Европы.

При изучении карты Европы возникает странное ощущение: словно идешь по кладбищу и рассматриваешь древние надгробия. Из-под мха проступают имена давно ушедшей родни, а паутинки трещин складываются в знакомые фамилии... А ведь так и есть. С восьмого века на Восток катился непрерывный вал германских завоевателей. Сложно сказать, когда он начался, но его окончание зафиксировано предельно четко - 9 мая 1945 года. Ошибаются те, кто видит в Великой Отечественной лишь борьбу Гитлера и Сталина, противостояние идеологий или крестовый поход против большевизма. Нет, это был последний всполох древнего пожара, катившегося веками на Восток. Тысячелетнее противостояние германцев и славян завершилось нашей победой. Теперь можно было вздохнуть с облегчением: "Мы устояли!".

А многие устоять не смогли.

В шестом веке нашей эры европейские летописцы фиксируют многочисленные славянские племена, известные под общим названием вендов, на южном побережье Балтики, к востоку от реки Лаба (современная Эльба). Самыми сильными племенами были бодричи (ободриты), лютичи (велеты), лужицкие сербы и поморяне. Причем, первые три племени были центрами мощных племенных союзов. Несмотря на родство бодричи с лютичами были непримиримыми врагами и частенько воевали между собой. Кроме того, сами племенные союзы были непрочны, и периодически вспыхивала борьба разных родов за власть над соседями. Большая часть балтийских славян занималась земледелием, охотой и рыбной ловлей. У приморских племен был неплохой для своего времени флот, использовавшийся как для торговли, так и для пиратства. Вообще, венды были народом воинственным и предприимчивым, а потому своими набегами они доставляли немало проблем соседям.

Уже в восьмом веке у славян начинаются первые войны с немцами-саксами. Вначале борьба шла с переменным успехом. Германцы из Гамбурга нападали на племя бодричей (ободритов), а из Магдебурга - на мотичей. Славяне не оставались в долгу и отвечали набегами на Запад. Когда франкский король Карл Великий начал завоевание Саксонии, бодричи выступили на его стороне, но после того как саксы были покорены, Карл решил обезопасить восточные границы своей империи, для чего в 789 году совершил поход на землю лютичей, убив местного князя Драговита и опустошив этот край. В девятом веке империя, созданная Карлом, начинает рассыпаться и ее правителям становится не до завоеваний новых земель. Хотя и сын Карла Людовик Благочестивый, и его внук Людовик Немецкий, совершили несколько походов против славян за Эльбу, но закрепиться там они не смогли.

Следующая волна немецкого натиска на Восток начнется в начале десятого века и будет вызвана вступлением на престол Восточно-франкского королевства в 919 году талантливого воина и умелого политика Генриха Птицелова. Что удивительно, долгое время саксонский герцог Генрих противостоял королю-франку Конраду и, говоря современным языком, был лидером сепаратистов. Но, умирая, король Конрад завещал трон именно Генриху Саксонскому и передал ему знаки королевского достоинства: меч и венец франкских королей, священное копьё и королевскую порфиру. Этот выбор поддержали наиболее влиятельные франкские князья, и Генрих Птицелов был провозглашен королем. Объединив под своей властью Саксонию, Швабию и Баварию, он создал высококлассную регулярную армию и в 928 году внезапно обрушился на славянское племя гаволян и захватил их столицу, город Бранибор (Бранный Бор и будущий Бранденбург). Затем Генрих повел войска в поход против доленчан. Взяв город Гану, король приказал всех взрослых мужчин казнить, а женщин и детей продать в рабство. Вскоре саксонцы покорили все славянские племена, жившие между Эльбой и Одером, а лужичан и чехов заставили платить дань. При первой же возможности лютичи попытались восстать, но были разбиты, а восемь сотен славянских пленников для устрашения остальных были казнены.

За время своего правления Генрих, по сути, создал из Восточно-франкского королевства новую страну - Германию, объединив германские племена в единую нацию. Умер Генрих в 936 г.

Сын Генриха Оттон продолжил дело отца, присоединив к своим владениям Италию и короновавшись императорской короной. Его государство получило название Священная Римская империя. Несмотря на то, что борьба между славянами-венедами и немцами в приграничных землях империи практически не утихала, для Оттона земли на правом берегу Лабы (Эльбы) особого интереса не представляли, и тут борьбу со славянами вели местные немецкие феодалы исключительно собственными силами. Причем, немцы зачастую вели себя весьма подло. Так, например, маркграф Геро пригласил к себе на пир тридцать вендских вождей, а когда они охмелели, приказал убить их. Вмешаться в вооруженную борьбу своих вассалов со славянами Оттон был вынужден лишь один раз в 955 году, когда он разгромил войска вендов князя Стройбнева на реке Ракса. После боя по приказу императора было казнено семь сотен пленных.

Будучи ревностным христианином, Оттон прилагал большие усилия для поддержки церкви и католических миссионеров. По его приказу на подвластных славянских землях были созданы несколько епископств. В результате часть бодричей крестилась, хотя уверовали ли они или это был политический расчет, сказать трудно. По крайней мере, вскоре после смерти Оттона славяне подняли восстание, разрушили все церкви на своей земле, перебили немецких священников и сбросили зависимость от Священной Римской империи. С 1002 года венды были и де-факто, и де-юре независимы. Несколько десятилетий практически мирной жизни могли бы дать вендам возможность создать единое государство и уцелеть в борьбе с германским миром, но славяне не смогли воспользоваться таким подарком судьбы.

Разумеется, венды понимали, что единое германское государство сильнее разрозненных славянских племен. Но как только находился вождь, способный объединить всех, амбиции мелких князьков брали верх, и начиналась внутренняя грызня за власть. В конце концов, князь Готшалк сумел силой на некоторое время объединить прибалтийских славян. При нем возникло первое (и одновременно последнее) государство балтийских славян - Вендская держава. Понимая непрочность этого объединения, Готшалк попытался сплотить своих людей, дав им единую религию - христианство, но позиции язычества оказались сильнее. А вскоре сам Готшалк был убит недовольными боярами. Церкви были опять сожжены, а епископ был принесен в жертву богу Сварожичу. На удивление, Вендская держава не распалась, и после короткой междоусобной борьбы князем стал Крут, жестоко подавивший сепаратизм племенной знати.

Князь Крут происходил из племени руян, входивших в племенной союз лютичей и живших на острове Рюген. Руяне были известны своей воинственностью и жестокостью, а также тем, что на их острове находился город Аркона с почитаемым всеми вендами святилищем бога Святовита. Неудивительно, что при новом князе язычество возвращает утраченные позиции. Тридцатилетнее правление Крута стало золотым веком Вендской державы. Ему удалось нанести несколько серьезных поражений немцам, под его руководством дружины ободритов форсировали Лабу и сожгли города Гамбург и Шлезвиг. Крут наводил страх на немцев, но погиб он от руки славянина. Сын покойного Готшалка Генрих, соблазнил жену Крута, убил князя и захватил власть.

Сам Генрих был христианином, но ввести религию силой, как это сделал в Киеве Владимир Красное Солнышко, не смог или не захотел. В результате часть славян крестилась, но большинство остались язычниками. Как только в 1119 г. Генрих умер, Вендская держава распалась на части. Почти десять лет длилась борьба родственников покойного князя и знати за власть. В результате один из сыновей Генриха убил собственного брата, но и сам погиб. Измученная внутренними неурядицами Вендская держава шла к гибели и окончательно распалась около 1129 года, когда молодые князья Прибыслав и Никлот (кстати, тоже выходец из племени руян) поделили государство пополам. Воспользовавшись этим, немцы возобновили свою экспансию на Восток. Первым в 1142 году пало княжество Прибыслава. Чтобы закрепить успех, вновь завоеванные земли голштинский граф Адольф стал заселять немецкими и голландскими колонистами.

Спустя пять лет немцы нанесли страшный удар по землям бодричей князя Никлота. Чтобы придать вид законности своим завоеваниям в 1147 году, саксонское духовенство объявило крестовый поход против язычников-славян. Естественно, светская власть охотно откликнулась на голос церкви и под знамена саксонского герцога Генриха Льва собрались искатели добычи со всей Священной Римской империи и Дании.

Ждать, пока немцы соберутся с силами, Никлот не стал и атаковал первым. Ему удалось стремительным ударом захватить и сжечь город Любек, опустошить земли фризов и нанести серьезный урон саксонцам. Затем славяне были вынуждены отступить вглубь своей земли и укрыться в крепости Добрин, взять которую крестоносцам не удалось. Зато они стерли с лица земли все языческие святилища вендов, кроме островной Арконы. В конце концов, крестоносцы были вынуждены заключить мир с Никлотом и отступить. Таким образом, крестовый поход провалился, но было ясно, что долго мир не продлится. Тем более, что сильным западным герцогствам, опиравшимся на поддержку всего христианского мира, противостояли разобщенные языческие племена, несмотря на все усилия Никлота, упорно не желавшие объединяться в единое государство.

В 1160 году началась новая война, причем, в этот раз немцы были явно сильнее Никлота. Проиграв первые сражения, Никлот отошел к крепости Вурле, где попал в засаду и погиб. Победители отрубили князю голову и долго возили по своему лагерю. Так закончилась жизнь славного славянского вождя и полководца. Его сыновья, Прибислав и Вартислав, еще несколько лет пытались вести партизанскую войну, но были разгромлены, и сопротивление славян было окончательно сломлено. Вартислав погиб, а Прибыслав покорился власти немцев, принял христианство и стал вассалом саксонского герцога. Вся бодричская земля была разделена между вассалами саксонского герцога Генриха Льва, причем, Прибыслав возглавил полунезависимое Мекленбургское княжество. Аркона, последняя цитадель балтийского славянства и язычества, пала в 1169 году под ударами датчан. Храм Святовита был сожжен, а накопленные жрецами за века сокровища вывезены в Данию. Так закончилась история прибалтийских славян-вендов, некогда одного из сильнейших славянских народов. Их земли были заселены колонистами немцами, остатки славян были онемечены и растворились среди завоевателей или покинули родину, уйдя к единокровным полякам и русским.

Был ли у вендов шанс уцелеть? Сложный вопрос. Скорее всего, да, но для этого они должны были бы принять христианство. Ведь что бы кто ни говорил, но германский натиск на Восток окончился плохо только для языческих племен. Принявшие Христа еще в десятом веке предки поляков и чехов уцелели, а вот бодричи и лютичи, упрямо цеплявшиеся за племенных богов, исчезли. Возможно, христианство слишком сильно ассоциировалось с завоевателями, а племенные боги воспринимались как знамя сопротивления? Может быть, собственные боги расценивались как гарантия независимости? Может и так, но язычество славян делало германскую агрессию морально оправданной. Ведь саксонские герцоги не просто завоевывали новые земли, а несли свет Евангелия. Поэтому в Европе находилось достаточно желающих помочь в этом "богоугодном" деле. А противостоять всей Европе раздираемые внутренними усобицами венды при всей своей отваге не могли.

История не имеет сослагательного наклонения, но все же, как жаль, что Готшалк погиб так рано.

Глава 2. Истоки государства Русского

Существует огромное количество версий и гипотез о происхождении русского народа в первых веках нашей истории. Какая из них истинная - сказать невозможно. Ясно только, что русская история гораздо более древняя, чем считали историки-норманисты. Еще в дореволюционное время обращали внимание на то, что термин Русь упоминается гораздо раньше начала правления Рюрика в Новгороде. Более того, в различных европейских хрониках есть несколько упоминаний того, что до Киевской Руси существовало некое государство, носившее название русского, во главе которого стоял каган. Этот тюркский титул обозначает единоличного руководителя крупного государства и примерно соответствует западному титулу императора. Это подчеркивает, что Русский каганат был независимым и довольно мощным образованием, способным самостоятельно определять свою политику. Несмотря на это его местоположение до сих пор неизвестно. Часть исследователей полагает, что он находился на Севере Восточно-Европейской равнины, часть ученых считает, что это государство располагалось в районе Азовского моря или среднем Поднепровье.

Так что остается невыясненным вопрос, кем же были русы и какое они имели отношение к славянским племенам. Ведь даже в сравнительно поздние времена Вещего Олега отличие славян от руссов подчеркивается летописцами. Однако это различие никак не поясняется, а потому неясно, русы - это отдельный народ или лишь название людей определенной профессии, как, например, дружинники или более поздние ушкуйники.

Споры о том, кем были русы, и что означает само это слово, длятся уже не одно столетие, и достоверного ответа до сих пор нет. Само это слово с одинаковой вероятностью может иметь корни и в иранских и в кельтских языках, а может восходить и вообще к индоарийской древности. Кроме того, не совсем понятно, "русь" и "рос" - это просто разное произношение одного названия, или изначально были два разных понятия, которые потом слились в одно.

Давайте рассмотрим, какие есть версии происхождения русов.

Фракийская версия.

В начале шестого века византийский автор Захарий Ритор писал о народе рос, жившем у берегов Черного моря, затем упоминание о послах народа рос в девятом веке было сделано французскими монахами в хронике под названием "Бертинские анналы". При этом ни росов Захария Ритора, ни франкских русов невозможно с уверенностью идентифицировать с представителями какого-либо из известных народов. Однако византийский историк седьмого века Феофилакт Симокатта, описывая войну своих соотечественников со славянами, сделал интересное замечание: по его словам, ранее славян называли гетами. Так что, возможно, какое-то из гетто-дакийских племен нижнего Подунавья стало прародителем (или одним из прародителей) славян. Тем более, что среди фракийских племен в античное время существовало одно, носившее имя одрусаи/одрисы (по-гречески ???????), от которого и могло произойти племя, имевшее название рус/рос. Из этого можно сделать вывод о том, что в древности фракийские племена росов обитали в низовьях Дуная, а затем оказались разбросаны по всей территории Европы и именно они дали начало славянским (и, в частности, русскому) народам.

Норманская теория.

Согласно этой теории, варяги-русь, призваные в Новгород, были скандинавами, а князь Рюрик - это конунг Рорик Ютландский из датского рода Скьёльдунгов. Имена действительно созвучные, правда, в богатой на войны и приключения жизни конунга не было ничего похожего на приглашение править славянами. Он воевал и правил значительно западнее, на пространствах от Франкского королевства до Дании. Мысль объявить создателей русского государства скандинавами появилась в Швеции еще в шестнадцатом веке и изначально должна была быть дополнительным аргументом в переговорах с Иваном Грозным. Затем уже в восемнадцатом веке ее подхватили находившиеся на русской службе немецкие историки Готлиб Байер, Герард Миллер и Август Людвиг Шлёцер. Учитывая, что эти господа были не просто любителями старины, а академиками и членами Российской Академии наук, их версия надолго стала господствующей, хотя, как выяснилось впоследствии, ничего общего с действительностью она не имела. Однако, растиражированная историками восемнадцатого и девятнадцатого века, эта небыль продолжает существовать даже в умах некоторых наших современников. Хотя, разумеется, скандинавы в средневековых русских княжествах присутствовали как торговцы и наемники, но никогда они не были властью.

Вендская версия.

В раннем средневековье практически все южное побережье Балтийского моря и добрую половину современной Германии, вплоть до реки Эльба, населяли славяне, известные под общим названием вендов. Со временем среди них выделились мощные племенные союзы: бодричи (ободриты), лютичи (велеты), лужицкие сербы и поморяне. Большая часть балтийских славян занималась земледелием, охотой и рыбной ловлей. У приморских племен был неплохой для своего времени флот, использовавшийся как для торговли, так и для пиратства. Ну а вендские города того времени по богатству, размерам и численности населения не уступали крупнейшим городам Европы. Так, знаменитый немецкий хронист одиннадцатого века Адам Бременский в своих описаниях назвал славянский город Винету (Волын), находившийся у устья реки Одер, крупнейшим в Европе. Богатство этого города вошло в поговорку, а легенды о нем рассказывали даже тогда, когда сам город был уничтожен. Вообще, венды были народом воинственным и предприимчивым, а потому своими набегами они доставляли немало проблем соседям. Однако соседи тоже были не прочь повоевать, и в итоге с восьмого века началась непрерывная война с западными соседями-германцами. Борьба была долгой и кровавой, но постепенно шаг за шагом германцы завоевывали славянскую землю. Первоначально война шла на равных, но к концу девятого века становится понятно, что сплоченные в единую империю королем Генрихом Птицеловом германцы одолевают разрозненные славянские племена. В 928 году германцы захватили Бранибор (будущий Бранденбург) и покорили все славянские племена, жившие между Эльбой и Одером.

Венды будут сопротивляться германцам до середины двенадцатого века, но, в конце концов, будут завоеваны и частично уничтожены, частично онемечены.

Однако в период становления Руси венды были еще на взлете, они активно колонизировали окружающие пространства, основывая поселения-анклавы от современной Голландии на Западе и до Ильменя на востоке. Как показывают археологические данные, север будущего государства Рюриковичей находился под сильным влиянием балтийских славян. Доходит до того, что некоторые исследователи считают поселения Новгородского региона вендскими колониями. Так что, ища себе князя, новгородцы должны были первым делом обратиться к единокровным вендам. К тому же, согласно летописям, Рюрик был внуком новгородского князя, а это тоже говорит в пользу того, что он был славянином.

Кстати, о Новгороде. Если есть Новый город, то должен быть и старый, и он действительно есть. Современный город Ольденбург в земле Шлезвиг-Гольштейн некогда был Старигардом (Старградом), столицей западнославянского племени вагров. Кроме того, само слово "рюрик" - западнославянское и означает сокол, так что человек, носивший его, скорее всего, был вендом. Вдобавок на побережье Балтийского моря в восьмом веке существовал крупный славянский город Рерик, разрушенный датчанами в 808 году. Так что логично предположить, что Рюрик и пришедшие с ним воины были западными славянами, носившими прозвище русь.

В пользу вендской версии, помимо археологических данных, есть еще несколько серьезных аргументов. Во-первых, в основанных на средневековых книгах по генеалогии правящих родов земли Мекленбург, изданных в начале восемнадцатого столетия, упоминаются правившие этой землей в конце восьмого века славянские князья Витслав и его сыновья Траскон и Годлиб. У последнего были сыновья Рюрик, Сивар и Трувор, которые отправились в Новгород. К тому же, в начале девятнадцатого века писатель Ксавье Мармье, будучи в Мекленбурге, записал ходившую среди крестьян легенду о короле Годлаве, имевшем было трех сыновей, которые отправились на Восток, где совершили много подвигов, а затем стали королями. Звали этих сыновей: Рюрик Мирный, Сивар Победоносный и Трувар Верный. Таким образом, и в исторических хрониках, и в народной памяти в Мекленбурге, некогда бывшем владением славян-бодричей, остались упоминания об ушедшем на восток князе Рюрике.

Прусская версия.

Михаил Ломоносов считал Рюрика и его варягов славянами из Пруссии. По его мнению, изначально они жили в низовьях Немана, один из рукавов которого назывался Русь. Действительно, в средневековье этот регион (правобережье Немана) часто именовали Русью, а сегодня самый крупный остров на Немане называется Русна.

Литовская версия.

Николай Костомаров соглашался с Ломоносовым относительно расположения древней родины русов на берегах Немана и Балтийском побережье, но считал их не славянским, а литовским племенем. В доказательство этой версии он приводит созвучие известных нам из летописей русских имен времен князей Олега Вещего и Игоря Старого с литовскими словами. Кроме того, он указывал на почитание бога громовержца Перуна-Перунаса и Русью, и литовцами. Впрочем, почитание Перуна и общие слова могли возникнуть еще до разделения индоевропейцев на славян и балтов.

Руги-русы

Еще одна гипотеза происхождения названия Русь связана с племенем ругов, в начале нашей эры обитавших на южном побережье Балтики между Одером и Вислой. Когда на материк переправились готы, руги, которых Иордан называет островными, были разбиты, и им пришлось покинуть родные края и двинуться искать себе новое место под солнцем. После многолетних походов и войн руги осели в римских провинциях, которые располагались на месте современной Австрии. По договору с имперским правительством руги в обмен на эту землю и ежегодные дотации должны были выставлять определенное количество солдат в римскую армию. В 476 году предводитель этих воинов по имени Одоакр сверг последнего римского императора Ромула Августула и тем самым положил конец Западной Римской империи. Затем руги подчинились готам и вместе с ними завоевали Италию, где было создано готское королевство. Однако спустя несколько десятилетий после жестоких войн с Восточной Римской империей (Византией) это государство было уничтожено, а большая часть варваров погибла в боях. Вместе с тем, часть этого племени уцелела, и восьмом веке английский историк Беда писал о живших на побережье Балтики ругах. Затем наступает двухвековой провал, когда название этого народа нигде не упоминалось, а в десятом и одиннадцатом веках сразу в нескольких документах, составленных в разных странах, ругами названы жители Киевской Руси. Хотя никаких стопроцентных доказательств того, что русы являются потомками ругов, нет, но нет и доказательств противного.

В пользу этой версии говорит тот факт, что на землях, некогда принадлежавших ругам и в Прибалтике, и на Дунае, очень скоро после исчезновения ругов историки зафиксируют славян. Однако все авторы, современники ругов, говорят об их германском происхождении. Хотя возможно, что остатки разгромленных ругов влились в состав молодого славянского народа и растворились в нем, оставив лишь имя.

Приазовская версия.

По мнению некоторых историков, уже упоминавшийся Русский каганат располагался на юго-востоке современной Украины. Так Е.С. Галкина считает, что центр этого государства находился в верховьях рек Оскол, Северский Донец и Дон. Русский историк и философ Сергей Перевезенцев называет это государство Аланской Русью и усматривает его истоки на Дону. Донецкий историк и публицист Алексей Иванов очерчивает границы этого государства по линии Северский Донец - Дон - Азовское море на юго-востоке и Днепром на Западе. По мнению донецкого автора, это было одно из наиболее урбанизированных государств раннего средневековья. Города Русского каганата были центрами торговли и ремесел. Особенно были развиты гончарное и ювелирное дело, металлургия. Русский каганат был торгово-военным государством, через которое проходили важные торговые маршруты из северной Европы в Византию и азиатские страны. Например, один из них начинался на южном побережье Балтики, затем шел по Днепру, Северскому Донцу, Дону и заканчивался на Северном Кавказе. Еще одна важная торговая артерия, которую контролировали русы, - это всем известный путь "Из варяг в греки". Вдобавок, Русский каганат имел выход в море и вел активную морскую торговлю. Основным экспортными товарами были оружие, ювелирные изделия и рабы. Такая активность не могла не раздражать Хазарский каганат, еще одно военно-торговое государство региона, стремившееся к контролю над торговыми путями. Судя по всему, отношения двух каганатов были очень напряженными. Видимо, определенное время сохранялся паритет, и граница проходила по Дону. По мнению Алексея Иванова современная столица Украины также входила в состав этой страны.

Этот предполагаемый "Русский каганат" соответствует известной ученым Салтово-маяцкой археологической культуре. Впрочем, существует версия, что это было не отдельное государство, а часть Хазарии.

Согласно данным археологии, культура каганата была смешанной алано-славянско-тюркской. На первых порах (с 6-го и до начала 8-го веков) главенствовал аланский компонент. Затем территорию лесостепной полосы (ныне Северная часть Донбасса) начинают заселять славяне. Одновременно и аланы двигались вглубь славянских земель. Возникает симбиоз иранцев и славян, и каганат вполне можно назвать славянско-иранским государством. Кроме того, каганат населяли булгары, асы и даже выходцы из Скандинавии. К концу существования Русского каганата славяне составляли доминирующую часть его населения. И, главное, они обладали высоким социальным статусом. Об этом можно судить по тому, что найденные славянские захоронения - это, как правило, богатые могилы.

Теперь, наверное, стоит рассмотреть происхождение термина Русь, русский. Корень "рус" - индоевропейского происхождения и означает "светлый, белый". Это значение оно сохранило в языке до наших дней. Например, в словах "русявый", "русоволосый", "заяц-русак" и так далее. Кроме того, этим термином обозначали знатный или главенствующий род. Вполне естественно, что этим словом в равной степени пользовались две ветви индоевропейцев - иранцы и славяне. Возможно, распространение самоназвания "салтовцев" как "рус", "русы" связано с названием нынешнего Северского Донца, который, по данным арабского источника "Худуа-аль-Алам", называли рекой Рус, то есть светлая или чистая река. Возможно, от наименования реки стали себя так именовать и жители каганата. Есть версия, что каганат получил свое название от аланского рода рухс, потомков сарматского племени роксаланов (светлых аланов) и асов. Согласно этой теории, русы первоначально не были славянами, но были ассимилированы славянами, оставив им свое имя. Это не единственный подобный случай в истории. Вспомним хотя бы болгар, славянский народ, получивший имя от племени кочевников-тюрок. Погиб Русский каганат в тридцатых годах девятого века, когда его территория была захвачена мадьярами (венграми), которые кочевали здесь до конца девятого века, а затем отправились на Запад. После разгрома каганата часть оставшегося населения отошла на север в леса и ассимилировалась среди славянского племени северян. Часть беглецов переселилась в Приднепровье под защиту уцелевшего Киева.

Но особенно интересна судьба третей группы выходцев из каганата. Вероятно, это были остатки профессиональной дружины. Они закончили свой поход в Прибалтике. Часть исследователей считает, что их новой родиной стало восточное побережье Балтийского моря, а некоторые историки утверждают, что русы осели в Пруссии, где они вместе с местными племенами образовывают племенной союз, который называют Русия. Ну а дальше уже из этой Русии новгородцы приглашают к себе Рюрика, который мог быть выходцем (или потомком выходца) из приазовского Русского каганата. Его ближайшим сподвижником был Вещий Олег. У нас это имя обычно выводят из скандинавского имени Хелег, хотя логичнее его выводить от иранского халег (творец, создатель, князь) или славянского слова льга (облегчение, простор, свобода, воля).

Олег, став в 879 году регентом при малолетнем сыне Рюрика Игоре, организовывает поход на юг по Днепру. В 882 году Олег фактически без боя захватил Киев. Именно тогда и прозвучали слова "Киев - мать городов русских". Согласитесь, звучит более чем странно, если вслед за историками-норманистами считать Олега скандинавом. Но если Олег, как и киевляне, - выходец из Русского каганата, то его поступок логичен. Вещий князь провозгласил начало возрождения своего древнего государства, но уже со столицей в Киеве. Кстати, киевский люд воспринимает приход Олега без особого возмущения. Не было ни бунтов, ни волнений. А ведь когда Рюрик стал княжить в Новгороде, там было восстание Вадима Храброго.

После утверждения в Киеве Олег установил свой контроль над племенами северян и радимичей, которые до этого платили дань хазарам. То есть князь собирал вокруг Киева как раз те славянские племена, которые наиболее тесно контактировали с Русским каганатом. Стараниями Вещего Олега в начале десятого века образуется новое государство, которое объединяет земли Русского каганата и получает прежнее название Русь, а его правитель именует себя каганом. Этот титул перестал употребляться только при Ярославе Мудром.

Князь Святослав завершил начатое Олегом, совершив в 965 году победоносный поход на Хазарию.

***

Какая из версий происхождения Руси истинная - сегодня не скажет никто. Вполне возможно, что могло быть и несколько древних центров со схожими названиями, которые впоследствии слились в государстве Рюриковичей. Но достоверно одно: начиная с конца девятого века наши предки, принадлежавшие к разным славянским племенам, называют свою страну Русью.

С термином "Русь" связан еще один курьез. Во время феодальной раздробленности этим термином стали называть исключительно земли вокруг стольного Киева. Поэтому в летописях появляются курьезные упоминания о войне Руси против Владимира или о путешествии из Новгорода в Русь.

Называть столичный регион именем всей страны впервые придумали не мы, так, к примеру, земли вокруг Парижа именуются Иль-де-Франс, что буквально означает "Остров Франции".

Публицисты независимой Украины, особенно из числа националистов, очень любят козырнуть цитатой из летописи, где именно Украина названа Русью, попрекнув Российскую Федерацию в присвоении чужого имени и прочих смертных грехах, а россиян объявить вообще не славянами. Только они забывают, что сам Киев к возникновению древней Руси имеет мало отношения. Да и из десяти древнейших русских городов, упомянутых в летописях, семь (Старая Ладога, Новгород, Изборск, Белоозеро, Ростов Великий, Муром, Смоленск) расположены в границах современной Российской Федерации, один (Полоцк) - в Белоруссии, и только два (Любеч и Киев) на Украине.

Глава 3. Первые Рюриковичи

Рюрик

Я пью за варягов, за дедов лихих,

Кем русская сила подъята,

Кем славен наш Киев, кем грек приутих,

За синее море, которое их,

Шумя, принесло от заката!

А.К. Толстой

Как мы уже видели, славяне в первых веках нашей эры активно искали свое место под солнцем, захватывая одну область Европы за другой. Иногда славянским родам везло, и они плотно обживали новые земли, иногда закрепиться не удавалось и приходилось уходить в поисках лучшей доли. Логическим завершением этого процесса в Восточной Европе стало создание в девятом веке нашего государства, которое существует уже более тысячи лет. Хочется верить, что и просуществует еще как минимум столько же.

Как, наверное, все понимают, 862 год в качестве даты рождения Руси взят весьма условно, так как уже за несколько сот лет до призвания Рюрика славяне были вполне "взрослым" народом. Но все же именно Рюрик заложил основы той государственности, которая дошла до нас. Так что именно с этого полулегендарного князя началась новая глава славянской книги жизни. Отныне вместо многих племен будет действовать единый русский народ.

Кем же он был?

Сложно сказать точно. Нашим предкам, жившим в районе Ладожского озера, нужен был авторитетный третейский судья, одинаково отдаленный от всех политических группировок того времени. Поэтому, как говорится в Повести временных лет, "стал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, - вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, словяне, кривичи и весь: Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами. И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, - на Белоозере, а третий, Трувор, - в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же - те люди от варяжского рода, а прежде были славяне".

Тут возникает вопрос, что имел в виду летописец, говоря "за море"? Это явно не Ладожское озеро, а Балтика, но на какой берег Балтики пошли славянские послы? Если на Северный, то это Скандинавия, а если на южный, то в те времена это были славянские земли. Полабских славян помните? Обратим внимание на то, что летописец явно отделяет варягов-русь от варягов-шведов и варягов-англов.

Кстати, а кто такие англы и где они жили в 10 веке? Думаете, это англичане, и речь идет о Британских островах? А вот и не так, вернее, не совсем так. Англы - это германское племя, во время Великого переселения народов разделившееся на две части: одна ушла на Британские острова, вторая осталась жить на юге современной Дании. Севернее их жили даны, юго-западнее саксы, восточнее славяне-ободриты. Очевидно, летописец пишет именно об оставшихся на континенте англах. Таким образом, получается, что летописная Русь - это народ, живущий на берегу Балтийского моря восточнее Дании и не являющийся ни англами, ни шведами, ни норманнами. Кто остается? Правильно, венды, о которых мы уже писали. Из их племен, скорее всего, и происходил род Рюрика. Тем более, что они были практически своими для новгородцев и по языку, и по вере, и по культуре. Недаром же для великого ученого Ломоносова славянское происхождение Рюрика было непреложным фактом.

А как же норманнская теория, согласно которой Рюрик был германцем-скандинавом? Теория, конечно, существует и имеет своих приверженцев, но эта версия нашей истории, выдвинутая немцами в восемнадцатом веке, вызывает массу возражений. Подробно останавливаться на критике норманнской теории нет необходимости, так как существует немало специально посвященной этому вопросу литературы. Обратим только внимание на фразу в летописи: "Новгородцы же - те люди от варяжского рода, а прежде были славяне". Думаю, этого вполне достаточно, чтобы понять, что пришедшая с Рюриком Русь была не германского происхождения. А современные лингвисты доказали, что многие особенности средневекового новгородского диалекта, известного нам по берестяным грамотам, имеют западнославянское происхождение. Точно так же, исследуя результаты раскопок, историки установили, что на заре его истории в Новгород переселилась большая группа выходцев из западных славян, принесших с собой и свой диалект, и свою культуру. Кроме того, жизнь Рорика Ютландского из династии Скьёльдунгов, которого норманисты предлагают считать одним человеком с нашим Рюриком, хорошо известна. Он правил во Фризии (современные Нидерланды), пытался покорить Данию и под конец жизни принес клятву верности королю Восточно-Франкского королевства Людовику Немецкому. Каких-либо контактов со славянами, а тем более, призвания его в Новгород, европейские летописцы не зафиксировали.

Кроме того, в начале XVIII века немецкими учеными был издан ряд генеалогических трудов, посвященных благородным родам Мекленбурга, бывшего некогда землей ободритов. И в этих работах прямо говорится о знатном славянине Рюрике, внуке короля Витислава, отправившемся с братьями на восток в поисках славы.

Есть еще и Иоакимовская летопись. Её оригинал не сохранился до наших дней, но часть текста была переписана В. Н. Татищевым в восемнадцатом веке. Если верить его записям, то Рюрик был сыном варяжского князя и Умилы - средней дочери славянского старейшины Гостомысла. Перед смертью Гостомысл, княживший в неназванном "Великом граде", завещал призвать на княжение сыновей Умилы. Так и произошло. Рюрик с двумя братьями прибыл в "Великий град", которому соответствует либо Старая Ладога, либо город бодричей Велиград, а затем переселился в "Новый град великий" (Новгород) к Ильменю.

Так что не призывали наши предки себе чужеземных владык, а создатель Руси был наших, славянских корней. Умер Рюрик в 879 году, оставив престол малолетнему сыну Игорю, опекуном которого стал Олег.

Вещий Олег

О Вещем Олеге достоверных сведений немногим больше, чем о его предшественнике. Став фактическим правителем при малолетнем сыне Рюрика, он начал активно расширять границы подвластных территорий. Сначала в 882 году покорил Смоленск и Любеч (город в современной Черниговской области Украины), а затем, оставив там своих наместников, отправился к племенному центру полян - городу Киеву. Город к этому времени уже был довольно богатым и мог за себя постоять. Поэтому, чтобы избежать ненужного кровопролития, Олег хитростью выманил киевского князя Аскольда за крепостные стены и там убил. После чего объявил киевлянам, что отныне он в городе главный, и те спорить не стали... Может, потому, что не особо любили Аскольда, а может, потому, что с Олегом приплыла многочисленная и скорая на расправу дружина. Кстати, среди воинов Олега, по словам летописца, были варяги, чудь, словене, меря, весь и кривичи. В общем, на юг шел настоящий северный интернационал под знаменем харизматичного князя.

По достоинству оценив удобное расположение Киева, Олег перенес свою ставку из Новгорода на берега Днепра, объявив: "Да будет Киев матерью городов русских!". Отныне в едином государстве были объединены северный и южный центры восточных славян. Так родилась Киевская Русь. Вся дальнейшая деятельность Олега будет направлена на собирание под его властью всех восточных славян и живших рядом фино-угров. Когда силой оружия, когда убеждением, но к концу свой жизни он подчинил Киеву и заставил платить дань племенные союзы древлян, северян, радимичей, уличей и тиверцев.

Чтобы обезопасить страну, по приказу князя на границах были построены новые города-крепости. Утверждая свою власть в Восточной Европе, Олег много и удачно воевал с соседями. Ему удалось нанести ряд поражений грозному Хазарскому каганату и заставить это хищное государство смириться с независимостью славян. А ведь до этого хазары угрожали полянам и брали дань с северян и радимичей. Попали под раздачу и булгары с мадьярами.

Апофеозом Олега стал поход на Константинополь в 907 году. Богатейший город мира, по праву прозванный славянами Царьградом, манил к себе многих. Но большинство желающих набить карманы византийским золотом даже мечтать не могли о войне со столь грозным противником - слишком уж сильной была империя. Олег не побоялся и, собрав на подвластных землях многочисленную армию, обрушился на Византию. Основная сила русской армии - 80-тысячная пехота, погрузившись на флотилию из двух тысяч ладей, отправилась в поход морем. Путь эскадры пролегал по Днепру, а затем по Черному морю вдоль его западного берега. Кавалерия двигалась по суше. Благополучно дойдя до стен Константинополя, армия Олега разграбила предместья византийской столицы. Грекам, чья армия оказалась неспособной сопротивляться руссам, пришлось выплатить контрибуцию и заключить выгодный для славян торговый договор, дающий льготы русским купцам. Очевидно, наших купцов в Византии к этому времени уже знали хорошо, так как византийцы при заключении договора особо просили Олега: "Пусть запретит русский князь указом своим приходящим сюда русским творить бесчинства в селах и в стране нашей ... и пусть входят в город только через одни ворота в сопровождении царского мужа, без оружия, по 50 человек, и торгуют, сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов". Видать, наши предки отличались весьма буйным нравом. Так что, когда сейчас русские туристы в отелях Египта или Турции 9 мая загоняют немцев в бассейны - это всё голос крови, а не недостаток воспитания.

Кстати, при заключении договора Олег с соратниками присягали "по закону русскому, и клялись те своим оружием и Перуном, своим богом, и Волосом, богом скота, и утвердили мир". На этот момент мы обращаем внимание потому, что имена богов явно говорят о том, что русы Олега были славянами, а не скандинавами. Именно после этого похода Олег получил прозвище Вещий. По легенде Олег повесил свой щит на городских воротах Царьграда как символ победы. В 911 году Олег заключил с византийцами новый договор.

Поход 907 года известен только по русским источникам, что заставляет некоторых сомневаться в его реальности. Однако тут, скорее всего, путаница с датировкой похода, так как вся датировка событий ранней истории в Повести временных лет весьма условна. Возможно, что в первом варианте летописи запись о княжении Олега была вообще без каких-либо дат, и лишь позже переписчики датировали события, ставя годы по памяти или рассчитывая их сравнивая с известными событиями того времени. Но то, что поход Руси на Константинополь состоялся в промежутке между 904 и 909 годами, абсолютно доказанный факт.

Когда и как умер Олег, и где его могила, неизвестно. По одним сведениям, он скончался в 912 году от укуса змеи и был похоронен в Киеве, по другим - в 922 году от старости и был похоронен или в Ладоге, или в Новгороде.

Приняв власть в Новгороде и окрестностях, Олег оставил наследникам одну из крупнейших держав Европы, игравшую важную роль в судьбах средневековых государств Запада, Востока и Севера континента. При Олеге сложилась организация войска, просуществовавшая потом несколько столетий. Основой войска были княжеские дружины - "старшая", состоявшая из наиболее опытных воинов, и "молодшая", состоявшая из "отроков". Их усиливали боярское ополчение и пешая рать из крестьян-ополченцев.

Скорее всего, именно при Олеге на Руси стала известна кириллическая азбука, созданная специально для славянского языка братьями-проповедниками Кириллом и Мефодием. В 863 году они в Моравии перевели на славянский язык и записали с помощью изобретенной ими азбуки священные книги, а затем эта письменность распространилась на Сербию, Болгарию и Русь.

На последние годы жизни Олега пришлись набеги руссов на Каспийское побережье. Каспий в те годы был оживленной торговой магистралью, связывавшей Восточную Европу, Среднюю Азию и Ближний Восток, и русские купцы хорошо его знали. Один из торговых маршрутов из северных славянских земель шел по Днепру до Черного моря, огибал Крым и достигал Дона. Затем купцы поднимались вверх по течению и через земли Хазарского каганата переходили на Волгу, по которой караваны спускались до Каспия, выходили в море и могли отправиться в любой порт на его берегах. Нередко купцы пересекали море и затем по суше отправлялись до Багдада.

В 909 году русы на 16 кораблях напали на город Абаскун и разграбили его. В следующем году та же судьба постигла город Сари, но затем русская дружина была разгромлена эмиром Ширвана (сейчас это часть Азербайджана). Какое отношение эти русы имели к князю Олегу, сказать сложно. Скорее всего, это была вольница наподобие викингов северной Европы, совершавшая походы в порядке частной инициативы. Может быть, это были те славяно-аланские воины из Донских степей, которых чуть позже станут называть бродниками. Хотя, возможно, русов для этого набега наняли хазары, чтобы ослабить мусульман, контролировавших западную и южную часть Каспия.

В 913 году состоялся грандиозный по масштабу поход руссов на Каспий. В нем, по сведениям арабского историка аль-Масуди, участвовало пятьсот кораблей, на каждом из которых было по сто воинов. Может быть, численность русского войска и преувеличена, но, в любом случае, это было огромное войско. Согласно аль-Масуди, войдя в Керченский пролив, русы попросили хазар разрешения пройти по Волге в Каспийское море, предложив за это половину будущей добычи. Те согласились, так как воевали с прикаспийскими исламскими государствами Дербентом и Ширваном.

Войдя в Каспийское море, армия разделилась на отдельные отряды, которые начали грабёж городов на южном и западном берегах. Около Баку состоялось сражение русов с царем Ширвана Али ибн аль-Хайтамом, который был совершенно разгромлен. Вволю пограбив, русы вернулись в хазарскую столицу Итиль к устью Волги, где вручили хазарскому беку его долю добычи.

И тут непобедимую в честном бою армию ждал удар в спину. Состоявшая из мусульман хазарская гвардия заявила о необходимости отомстить русам за пролитую ими кровь единоверцев. Хотя, скорее всего, циничным наемникам была абсолютно безразлична судьба ислама, но это был отличный повод присвоить себе огромные богатства, награбленные русами. К гвардейцам присоединились и простые местные жители, хотевшие под шумок урвать свой кусок. Внезапно на ничего неподозревавшее и ослабленное предыдущими боями русское войско обрушился удар вчерашних союзников. К чести наших соплеменников, они сумели организовать достойный отпор. Три дня шел кровавый и беспощадный бой. В итоге пять тысяч русов сумели прорваться и уйти на кораблях вверх по Волге. Но неприятности уцелевших на этом не окончились. Когда остатки русов сошли на берег в Среднем Поволжье, им пришлось сражаться с волжскими булгарами и буртасами, которые окончательно добили русскую армию. Сколько воинов вернулось к своим домам, да и вернулся ли вообще хоть кто-то, неизвестно. Также неизвестно, кто командовал этим походом и в каких отношениях участники похода были с киевским князем. Повесть временных лет молчит об этом походе, и все сведения об этой странице нашей истории есть только у арабских авторов.

Игорь Старый

Пока был жив Олег, Игорь - сын и наследник Рюрика - находился в тени своего великого опекуна. Поэтому, став князем, он был вынужден сразу же доказывать свою способность править страной, которая, почувствовав отсутствие крепкой руки, стала распадаться. Для начала Игорь усмирил восставших после смерти Олега древлян и в назидание другим сепаратистам обложил их тяжелой данью. Досталось и уличам, которые попытались отделиться. Затем ему пришлось переключиться на внешнеполитические проблемы - к границам Руси прикочевали печенеги. От кочевников можно было ожидать всего, но Игорю удалось заключить с ними мир. В 915 и 920 году печенеги нарушали его и устраивали набеги на Русь, но княжеские дружины отбрасывали их в степь.

Тут надо сделать небольшое отступление. В начале десятого века Русь вышла в ряды серьезных геополитических игроков и включилась во взаимодействие сверхдержав своего времени. Поэтому стоит хоть пару слов сказать об этих странах.

Арабский халифат.

После смерти пророка Мухаммеда в 632 году его последователи, вдохновленные идеей новой религии, сумели завоевать огромные территории в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Менее чем за сто лет их империя (Халифат) по своим размерам превзошла Римскую и раскинулась от Испании на западе до Афганистана на Востоке. Словно разжатая пружина, арабы наступали на все стороны света. На западе они прошли всю Северную Африку, пересекли Гибралтар и покорили Испанию, на Востоке они покорили Иран и победным маршем прошли по Средней Азии до Индии, а на Севере в жесточайшей войне отвоевали у Византии земли вплоть до Малой Азии. На некоторое время арабский Халифат стал ведущей мировой силой и казалось что победное шествие ислама остановить не удастся никому. Но всему приходит конец, и сначала во Франции, а затем под Константинополем арабы терпят сокрушительные поражения, и их экспансия останавливается. Постепенно элита Халифата утрачивает то религиозное рвение, которое отличало его создателей. Воины победоносных армий приобретают себе усадьбы и превращаются в помещиков, под влиянием богатства и роскоши арабы теряют свой неукротимый дух. Кроме того, хоть Халифат и называют арабским, но этнических арабов там было не так уж и много. Со временем на первые роли в государстве выходят представители покоренных, обращенных в ислам, но более культурных и многочисленных народов, прежде всего, персов. Наступает золотой век исламского мира: развиваются искусство, наука и ремесла, караваны торговцев свободно перемещаются от Китая до Атлантического океана. Арабский язык становится общеупотребляемым в Азии и Африке. Чеканившаяся в Халифате тонкая серебряная монета под названием дирхем стала самой стабильной и распространенной валютой своего времени. Причем, валютой общемировой, археологи до сих пор частенько находят дирхемы и у нас в России. Дирхемы продолжали ходить по рукам даже тогда, когда сам Халифат канул в небытие. Часто для удобства расчетов монету рубили на половинки или даже четвертинки, которые затем использовались для мелких покупок.

Завоевав Закавказье, арабы столкнулись с еще одним претендентом на региональное лидерство - Хазарским каганатом. И на долгие годы Кавказ стал границей и линией Арабо-хазарского фронта.

Хазария.

История тюркоязычных кочевников хазар теряется во временах Великого переселения народов, когда их предки прикочевали в прикаспийский регион из Азии. В начале седьмого века они уже представляли собой реальную военную силу, а к концу века хазары контролировали большую часть степного Крыма, Приазовье и Северный Кавказ. Центром Хазарии стали земли современного Дагестана. Пытались хазары и расширить свою территорию, совершая рейды в Закавказье, воюя там с Ираном, а затем с Арабским Халифатом. Первое столкновение с хазарами окончилось для арабов плачевно - их войско было разбито, а предводитель убит. Такое оскорбление воины джихада не простили, и с самого начала восьмого века началась непрерывная череда арабо-хазарских войн. Первоначально хазары вполне успешно отбивались и даже наносили противнику ощутимые удары, устраивая рейды вглубь вражеских территорий. Так как в это же время арабы воевали еще и с Византией, то для решения хазарского вопроса у Халифата банально не хватало сил. В 730 году хазары совершили свой самый масштабный набег, разграбив город Ардебиль и уничтожив двадцатипятитысячное арабское войско.

Этот налет исчерпал терпение Халифата и, основательно подготовившись, арабский полководец Мерван ибн Мухаммед в 737 году повел на Хазарию сто двадцать тысяч своих воинов. Тут уж хазары, что называется, попали конкретно. Сначала Мерван взял штурмом крепость Семендер - столицу врага. Как водится по законам военного времени, жителей кого просто ограбили, а кого обратили в рабство. Затем арабы двинулись на север, вглубь хазарских владений, и дошли до некоей "Славянской реки", где захватили в рабство двадцать тысяч славянских семей. Историки до сих пор спорят, о какой реке идет речь: о Доне или Волге. Доходчиво объяснив хазарам, кто в мире главный, арабы отправились обратно на земли Персии. Может, в дальнейшем они и планировали вернуться и закрепиться на Северном Кавказе, но вскоре в самом Халифате началась смута, и им стало не до новых завоеваний. Хазария осталась независимым государством, но после погрома её центр переместился подальше от опасных арабов - в Подонье и Поволжье. В низовьях Волги возникла новая хазарская столица -- Итиль, вскоре превратившаяся в крупный торговый центр.

Расположение Хазарии на пересечении торговых путей позволило хазарам собирать обильные пошлины с проходящих торговых караванов. Вторым источником доходов оставалась военная добыча и выплата дани покоренными народами, среди которых были и славянские племена.

В середине восьмого века один из хазарских вельмож по имени Булан со своим родом принял иудаизм, а полвека спустя его потомок Обадия захватил реальную власть в каганате, превратив кагана в "свадебного генерала". Номинально главой государства считался каган, происходивший из древнего царственного рода, но реальная власть была в руках потомков Обадии, которые носили титул беков (иногда их также называют царями или каган-беками). Их опорой стала многочисленная еврейская община, населявшая этот регион со времен разрушения Иерусалима римлянами в первом веке нашей эры.

Сложилась ситуация, когда элита каганата исповедовала иудаизм, а большая часть хазар и подвластных им народов оставалась язычниками. Это привело к внутреннему ослаблению государства, так как между высшим обществом и простолюдинами образовалась непреодолимая пропасть. Более того, часть хазар не приняла новую власть и попыталась с оружием в руках свергнуть Обадию. Восстание было жестоко подавлено, и остатки мятежников покинули родину, переселившись к венграм. Но отныне власть не могла полностью доверять собственным подданным, и иудеям с иудаизированной знатью приходилось больше рассчитывать на наемников, которых в основном набирали среди мусульман на юго-восточном берегу Каспия. Согласно договору эти воины не должны были воевать против соплеменников, поэтому нанимали хазары и язычников-славян. Отныне главной военной силой Хазарии было не ополчение свободных хазар, усиленное отрядами из зависимых народов, а сравнительно немногочисленная наемная тяжелая кавалерия. Чтобы оплачивать чиновников и наемную гвардию, доходов от транзитной торговли не хватало, и пришлось обложить население тяжкими поборами, что вызывало постоянный ропот и недовольство. Из-за всего этого к началу десятого века хазарский каганат неуклонно слабел, но все еще оставался грозной силой. И сила его была не только в армии, но и в наличии опытных дипломатов, умевших лавировать между соседними державами и с помощью подкупа и интриг стравливать врагов Хазарии между собой.

Византия

Несмотря на все потрясения и постоянные войны Восточно-римская империя в девятом веке оставалась самой культурно и экономически развитой страной в Европе. Под властью Константинополя были Греция, Малая Азия, средиземноморские острова. Периодически империя подчиняла себе Болгарию и Сицилию, Южную Италию и Сирию. Форпостом Византии в Крыму был неприступный Херсонес.

После десятилетий кровавых войн сложилось шаткое равновесие сил этих трех держав. Все они были конкурентами и с удовольствием расправились бы с соперниками, но сил на это не хватало. Каждая страна боялась усиления остальных и при случае старалась нанести удар. Тот факт, что население каждого государства исповедовало собственную религию, только придавал борьбе особую ожесточенность.

Еще одной силой, с которой приходилось считаться всем, были кочевые племена, занимавшие огромные пространства Евразии от Дуная до Китая. Более сильное племя в Центральной Азии атаковало и изгоняло своих слабых соседей. Проигравшие отправлялись на запад, где изгоняли местные племена, те, в свою очередь, также отправлялись на запад, и так далее. Мадьяры, булгары, огузы, торки, печенеги, словно в калейдоскопе, приходили из Азии и сменяли друг друга в причерноморских и прикаспийских степях. Все государства стремились иметь кочевников в союзниках, чтобы обезопасить свои границы и направить их агрессию на соседей.

Естественно, что усиление Руси и её экспансия соседям не понравилась. Особенно этим были обеспокоенны хазары, до Аскольда собиравшие дань со славян. Теперь же эта дань шла в казну киевского князя. Более того, Русь становилась конкурентом в международной торговле. Да и славяне явно не испытывали теплых чувств к хазарам. Столкновение молодого русского государства и постаревшего хазарского хищника становилось неизбежным. Чтобы разгорелся пожар войны, нужна была лишь искра.

Такой искрой стали послы от византийского императора Романа, которые с помощью богатых даров убедили русов начать войну с хазарами. И снова в Повести временных лет нет ни слова об этих событиях. Вообще, летописец по непонятным причинам не написал ничего о происходившем на Руси с 915 года и до 941-го.

События этого периода нам известны из восточных источников, а также из письма неизвестного иудея, бывшего подданным хазарского царя Иосифа. Согласно этому документу, известному как Кембриджский Аноним, в 939 году русы, которых вел полководец, чье имя (или титул) на древнееврейском писалось как Х-л-г, захватили хазарский город Самкерц, на берегу Керченского пролива. Личность русского вождя до сих пор является загадкой. По одной версии Х-л-г - это собственное имя "Олег", по другой - титул князя Игоря. Были попытки связать этого полководца с князем Олегом, но эта версия не выдерживает критики. Скорее всего, это был военачальник князя Игоря, носивший такое же имя, как и вещий князь.

Против русов и Византии выступил хазарский военачальник Песах, который, переправившись через Керченский пролив, разгромил византийские владения в Крыму, заставив христиан спасаться за стенами неприступного Херсонеса. Затем он победил русов, заставил их признать над собой верховную власть хазар и обязал платить дань. По его требованию князь Игорь был вынужден в 941 году начать войну с Византией. Так начался злосчастный поход Игоря на Константинополь, который подробно освещен и в греческих книгах, и в Повести временных лет, причем византийцы гораздо подробнее описали происходившее, что и понятно, учитывая, что они описывали свою победу.

Войско, часть которого шла по берегу, а часть плыла морем, вел сам князь Игорь. Сохранить подготовку к походу в тайне от византийцев не удалось, но основные силы империи в это время были заняты войной с арабами, и столица оставалась практически незащищенной. Однако у защитников Константинополя было неизвестное врагам чудо-оружие - греческий огонь. Пока русы уничтожали мелкие отряды врага и грабили приморские районы Малой Азии, византийцы сумели снарядить флот и 11 июня 941 года атаковали ладьи князя Игоря в море у входа в Босфор, недалеко от города Иерон.

Итальянский дипломат Лиутпранд Кремонский оставил подробное описание морского сражения. "Роман [византийский император] велел прийти к нему кораблестроителям, и сказал им: "Сейчас же отправляйтесь и немедленно оснастите те хеландии, что остались [дома]. Но разместите устройство для метания огня не только на носу, но также на корме и по обоим бортам". Итак, когда хеландии были оснащены согласно его приказу, он посадил в них опытнейших мужей и велел им идти навстречу королю Игорю. Они отчалили; увидев их в море, король Игорь приказал своему войску взять их живьем и не убивать. Но добрый и милосердный Господь, желая не только защитить тех, кто почитает Его, поклоняется Ему, молится Ему, но и почтить их победой, укротил ветры, успокоив тем самым море; ведь иначе грекам сложно было бы метать огонь. Итак, заняв позицию в середине русского [войска], они [начали] бросать огонь во все стороны. Руссы, увидев это, сразу стали бросаться с судов в море, предпочитая лучше утонуть в волнах, нежели сгореть в огне. Одни, отягощённые кольчугами и шлемами, сразу пошли на дно морское, и их более не видели, а другие, поплыв, даже в воде продолжали гореть; никто не спасся в тот день, если не сумел бежать к берегу. Ведь корабли руссов из-за своего малого размера плавают и на мелководье, чего не могут греческие хеландии из-за своей глубокой осадки".

Хотя потери русского флота были страшными, значительная часть войска уцелела, и война продолжилась. Русы двинулись вдоль побережья Малой Азии, предавая огню и мечу встреченные селения. При этом наши предки устроили тотальную резню местного населения. По словам летописца, "стали воевать страну Вифинскую, и попленили землю по Понтийскому морю до Ираклии и до Пафлагонской земли, и всю страну Никомидийскую попленили, и Суд весь пожгли. А кого захватили - одних распинали, в других же, перед собой их ставя, стреляли, хватали, связывали назад руки и вбивали железные гвозди в головы. Много же и святых церквей предали огню, монастыри и села пожгли". Особенно жестокая расправа ждала священников, из-за чего некоторые историки (прежде всего, Л.Гумилев) считают такую кровожадность русов следствием влияния иудеев-хазар. Впрочем, и греки образцом милосердия не были, так как они пленных русов также казнили.

Разграбление Византии продолжалось до конца лета, пока не подошли греческие армии из Фракии и Македонии. После этого русы решились на отход, но русский флот 15 сентября был обнаружен византийским и разгромлен возле города Килы.

Запись в Повести временных лет говорит только об одном морском сражении, которое состоялось уже после того, как русы были разбиты на берегу и отплыли домой. Поскольку автор молчит о времени сражения и его месте, вероятно, в летописи произошло совмещение данных о разных сражениях. Хотя возможно, что после поражения у Иерона русское войско разделилось, и Игорь с частью дружины вернулся на Русь. Именно его судьба и описана в летописи.

По версии историка Н. Я. Полового, вторая часть войска во главе с уже известным нам Х-л-гу на своих кораблях спаслась на мелководье у побережья Малой Азии, и именно они до осени громили греков. В этом случае становится понятной фраза в Кембриджском Анониме о том, что из-за неудачи похода на Византию Х-л-г будто бы устыдился возвращаться в свою страну и с дружиной отправился морем в Персию, где и погиб вместе со своими людьми. В русских летописях об этом нет ни слова, зато арабские авторы подробно описывают захват русами города Берда, находившегося в междуречье Куры и Аракса на территории современного Азербайджана недалеко от юго-западного берега Кассия. Русов было всего около трех тысяч человек, но они смело кинулись в атаку, взяли штурмом город, рассеяли его защитников и захватили до десяти тысяч пленных. Берда стала опорной базой русов и, похоже, что они собирались здесь основательно закрепиться и превратить эту территорию в свое государство. Правитель Азербайджана Марзубан собрал армию в 30 тысяч человек и попытался отбить Берду, но, несмотря на огромное численное превосходство, разбить русов ему так и не удалось. Целый год русы держали оборону города, теряя людей не столько от вражеского оружия, сколько от болезней. В конце концов, взяв столько добычи, сколько смогли унести, русы покинули город и уплыли в неизвестном направлении. Что с ними стало, никому неизвестно. Гумилев, например, считал, что и этот отряд вероломно перебили хазары. Кто хочет подробнее разобраться в отношениях русов и хазар, может обратиться к книге Льва Гумилева "Древняя Русь и Великая степь", но должен сразу предупредить, что со многими его выводами я не согласен. Слишком уж слабая под ними доказательная база.

***

Вернувшись в Киев после неудачного похода, князь Игорь сразу же начал собирать новую армию для реванша. Помимо собственных подданных он привлек и воинов соседних народов, обещая им часть богатой добычи. Сначала по договору с киевским князем греков атаковали венгры, совершившие рейд по византийской территории вплоть до стен Константинополя. Затем в 944 году на юг двинулись основные силы князя. В его армию, помимо дружин всех подвластных славянских племен, влились отряды наемников: варягов из Северной Европы и печенегов из Причерноморских степей. Так что армия получилась весьма внушительной, и византийцы предпочли не искушать судьбу и решить вопрос без кровопролития. Они послали навстречу Игорю посольство с просьбой о мире, подкрепленное богатыми дарами. Помня о прежней неудаче, русы предпочли не рисковать и взять откупные. "Сказала же дружина Игорева: "Если так говорит царь, то чего нам еще нужно, - не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто - кому одолеть: нам ли, им ли? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь ходим, но по глубине морской: всем общая смерть". Послушал их Игорь и повелел печенегам воевать Болгарскую землю, а сам, взяв у греков золото и паволоки на всех воинов, возвратился назад и пришел к Киеву восвояси" - отмечает Повесть Временных лет. Между Русью и Византией был заключен новый договор, по которому восстанавливались мирные отношения. Византийцы обязались выплатить крупную денежную сумму Игорю и в дальнейшем ежегодно посылать в Киев деньги. В обмен русы обязались приходить на помощь византийцам в их войнах. Кроме того, византийцы признали владение Русью землями в устье Днепра и на Таманском полуострове.

Также договор регулировал условия пребывания и торговли русских купцов в Византии, определял размер денежных штрафов за различные проступки, определял суммы выкупа за пленников. Сначала договор был подписан императором Романом с русскими послами в Константинополе, а затем византийское посольство явилось в Киев, где князь Игорь и его бояре поклялись в верности договору.

Полный текст договора был включен в Повесть временных лет. Думаю, стоит привести его полностью: "Прислали Роман, и Константин, и Стефан послов к Игорю восстановить прежний мир, Игорь же говорил с ними о мире. И послал Игорь мужей своих к Роману. Роман же созвал бояр и сановников. И привели русских послов, и велели им говорить и записывать речи тех и других на хартию. "Мы - от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына Игоря; Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянника Игоря; Улеб от Володислава; Каницар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба; Прастен Тудоров; Либиар Фастов; Грим Сфирьков; Прастен Акун от племянника Игоря; Кары Тудков; Каршев Тудоров; Егри Евлисков; Воист Войков; Истр Аминодов; Прастен Бернов; Явтяг Гунарев; Шибрид Алдан; Кол Клеков; Стегги Етонов; Сфирка...; Алвад Гудов; Фудри Туадов; Мутур Утин; купцы Адунь, Адулб, Иггивлад, Улеб, Фрутан, Гомол, Куци, Емиг, Туробид, Фуростен, Бруны, Роальд, Гунастр, Фрастен, Игелд, Турберн, Моне, Руальд, Свень, Стир, Алдан, Тилен, Апубексарь, Вузлев, Синко, Борич, посланные от Игоря, великого князя русского, и от всякого княжья, и от всех людей Русской земли. И им поручено возобновить старый мир, нарушенный уже много лет ненавидящим добро и враждолюбцем дьяволом, и утвердить любовь между греками и русскими.

Великий князь наш Игорь, и бояре его, и люди все русские послали нас к Роману, Константину и Стефану, к великим царям греческим, заключить союз любви с самими царями, со всем боярством и со всеми людьми греческими на все годы, пока сияет солнце и весь мир стоит. А кто с русской стороны замыслит разрушить эту любовь, то пусть те из них, которые приняли крещение, получат возмездие от Бога вседержителя, осуждение на погибель в загробной жизни, а те из них, которые не крещены, да не имеют помощи ни от Бога, ни от Перуна, да не защитятся они собственными щитами, и да погибнут они от мечей своих, от стрел и от иного своего оружия, и да будут рабами во всю свою загробную жизнь.

А великий князь русский и бояре его пусть посылают в Греческую землю к великим царям греческим корабли, сколько хотят, с послами и с купцами, как это установлено для них. Раньше приносили послы золотые печати, а купцы серебряные; ныне же повелел князь ваш посылать грамоты к нам, царям; те послы и гости, которые будут посылаться ими, пусть приносят грамоту, так написав ее: послал столько-то кораблей, чтобы из этих грамот мы узнали, что пришли они с миром. Если же придут без грамоты и окажутся в руках наших, то мы будем содержать их под надзором, пока не возвестим князю вашему. Если же не дадутся нам и сопротивятся, то убьем их, и пусть не взыщется смерть их от князя вашего. Если же, убежав, вернутся в Русь, то напишем мы князю вашему, и пусть делают что хотят. Если же русские придут не для торговли, то пусть не берут месячины. Пусть накажет князь своим послам и приходящим сюда русским, чтобы не творили бесчинств в селах и в стране нашей. И, когда придут, пусть живут у церкви святого Мамонта, и тогда пошлем мы, цари, чтобы переписали имена ваши, и пусть возьмут месячину - послы посольскую, а купцы месячину, сперва те, кто от города Киева, затем из Чернигова, и из Переяславля, и из прочих городов. Да входят они в город через одни только ворота в сопровождении царева мужа без оружия, человек по пятьдесят, и торгуют сколько им нужно, и выходят назад; муж же наш царский да охраняет их, так что если кто из русских или греков сотворит неправо, то пусть рассудит то дело. Когда же русские входят в город, то пусть не творят вреда и не имеют права покупать паволоки дороже, чем по пятидесяти золотников; и если кто купит тех паволок, то пусть показывает цареву мужу, а тот наложит печати и даст им. И те русские, которые отправляются отсюда, пусть берут от нас все необходимое: пищу на дорогу и что необходимо ладьям, как это было установлено раньше, и да возвращаются в безопасности в страну свою, а у святого Мамонта зимовать да не имеют права.

Если убежит челядин у русских, то пусть придут за ним в страну царства нашего, и если окажется у святого Мамонта, то пусть возьмут его; если же не найдется, то пусть клянутся наши русские христиане по их вере, а нехристиане по закону своему, и пусть тогда возьмут от нас цену свою, как установлено было прежде, - по 2 паволоки за челядина.

Если же кто из челядинов наших царских или города нашего, или иных городов убежит к вам и захватит с собой что-нибудь, то пусть опять вернут его; а если то, что он принес, будет все цело, то возьмут от него два золотника за поимку.

Если же кто покусится из русских взять что-либо у наших царских людей, то тот, кто сделает это, пусть будет сурово наказан; если уже возьмет, пусть заплатит вдвойне; и если сделает то же грек русскому, да получит то же наказание, какое получил и тот.

Если же случится украсть что-нибудь русскому у греков или греку у русских, то следует возвратить не только украденное, но и цену украденного; если же окажется, что украденное уже продано, да вернет цену его вдвойне и будет наказан по закону греческому и по уставу и по закону русскому.

Сколько бы пленников христиан наших подданных ни привели русские, то за юношу или девицу добрую пусть наши дают 10 золотников и берут их, если же среднего возраста, то пусть дадут им 8 золотников и возьмут его; если же будет старик или ребенок, то пусть дадут за него 5 золотников.

Если окажутся русские в рабстве у греков, то, если они будут пленники, пусть выкупают их русские по 10 золотников; если же окажется, что они куплены греком, то следует ему поклясться на кресте и взять свою цену - сколько он дал за пленника.

И о Корсунской стране. Да не имеет права князь русский воевать в тех странах, во всех городах той земли, и та страна да не покоряется вам, но когда попросит у нас воинов князь русский, чтобы воевать, - дам ему, сколько ему будет нужно.

И о том: если найдут русские корабль греческий, выкинутый где-нибудь на берег, да не причинят ему ущерба. Если же кто-нибудь возьмет из него что-либо, или обратит кого-нибудь из него в рабство, или убьет, то будет подлежать суду по закону русскому и греческому.

Если же застанут русские корсунцев в устье Днепра за ловлей рыбы, да не причинят им никакого зла. И да не имеют права русские зимовать в устье Днепра, в Белобережье и у святого Елферья; но с наступлением осени пусть отправляются по домам в Русь.

И об этих: если придут черные болгары и станут воевать в Корсунской стране, то приказываем князю русскому, чтобы не пускал их, иначе причинят ущерб и его стране.

Если же будет совершено злодеяние кем-нибудь из греков - наших царских подданных, - да не имеете права наказывать их, но по нашему царскому повелению пусть получит тот наказание в меру своего проступка.

Если убьет наш подданный русского или русский нашего подданного, то да задержат убийцу родственники убитого, и да убьют его.

Если же убежит убийца и скроется, а будет у него имущество, то пусть родственники убитого возьмут имущество его; если же убийца окажется неимущим и также скроется, то пусть ищут его, пока не найдется, а когда найдется, да будет убит.

Если же ударит мечом, или копьем, или иным каким-либо оружием русский грека или грек русского, то за то беззаконие пусть заплатит виновный 5 литр серебра по закону русскому; если же окажется неимущим, то пусть продадут у него все, что только можно, так что даже и одежды, в которых он ходит, и те пусть с него снимут, а о недостающем пусть принесет клятву по своей вере, что не имеет ничего, и только тогда пусть будет отпущен.

Если же пожелаем мы, цари, у вас воинов против наших противников, да напишем о том великому князю вашему, и вышлет он нам столько их, сколько пожелаем: и отсюда узнают в иных странах, какую любовь имеют между собой греки и русские.

Мы же договор этот написали на двух хартиях, и одна хартия хранится у нас, царей, - на ней есть крест и имена наши написаны, а на другой - имена послов и купцов ваших. А когда послы наши царские выедут, - пусть проводят их к великому князю русскому Игорю и к его людям; и те, приняв хартию, поклянутся истинно соблюдать то, о чем мы договорились и о чем написали на хартии этой, на которой написаны имена наши.

Мы же, те из нас, кто крещен, в соборной церкви клялись церковью святого Ильи в предлежании честного креста и хартии этой соблюдать все, что в ней написано, и не нарушать из нее ничего; а если нарушит это кто-либо из нашей страны - князь ли или иной кто, крещеный или некрещеный, - да не получит он помощи от Бога, да будет он рабом в загробной жизни своей и да будет заклан собственным оружием.

А некрещеные русские кладут свои щиты и обнаженные мечи, обручи и иное оружие, чтобы поклясться, что все, что написано в хартии этой, будет соблюдаться Игорем, и всеми боярами, и всеми людьми Русской страны во все будущие годы и всегда.

Если же кто-нибудь из князей или из людей русских, христиан или нехристиан, нарушит то, что написано в хартии этой, - да будет достоин умереть от своего оружия и да будет проклят от Бога и от Перуна за то, что нарушил свою клятву.

И если утвердит князь Игорь клятвою договор этот, - да хранит любовь эту правую, да не нарушится она до тех пор, пока солнце сияет и весь мир стоит, в нынешние времена и во все будущие".

Послы, посланные Игорем, вернулись к нему с послами греческими и поведали ему все речи царя Романа. Игорь же призвал греческих послов и спросил их: "Скажите, что наказал вам царь?". И сказали послы царя: "Вот послал нас царь, обрадованный миром, хочет он иметь мир и любовь с князем русским. Твои послы приводили к присяге нашего царя, а нас послали привести к присяге тебя и твоих мужей". Обещал Игорь сделать так. На следующий день призвал Игорь послов и пришел на холм, где стоял Перун; и сложили оружие свое, и щиты, и золото, и присягали Игорь и люди его - сколько было язычников между русскими. А христиан русских приводили к присяге в церкви святого Ильи, что стоит над Ручьем в конце Пасынчей беседы и хазар, - это была соборная церковь, так как много было христиан - варягов. Игорь же, утвердив мир с греками, отпустил послов, одарив их мехами, рабами и воском, и отпустил их".

В этом договоре интересно отметить два момента. Первое - Русь не была еще полностью централизованным государством, поэтому послы были отправлены не только от великого князя, но и от его родственников и вассалов. Во-вторых, посланец Слуды от Игоря, племянника Игоря, означает, что у Игоря Рюриковича был брат или сестра, о котором(ой) нам ничего не известно.

Через год после заключения договора с греками Игорь погиб от рук своих своевольных подданных - племени древлян. Вообще, повернись чуть по-другому история, то не киевский князь брал бы дань с древлян, а наоборот. Еще до прихода в Поднепровье Вещего Олега с дружиной древляне уже успели создать собственное княжество с центром в городе Искоростень и ни в чем не уступали своим восточным соседям-полянам, центром которых был Киев. Более того, в летописях встречается упоминание о том, что древляне притесняли киевлян, так что не вмешайся в процесс создания государства северяне, быть бы Искоростеню столицей. Но произошло то, что произошло, и в 883 году Вещий Олег заставил древлян признать свою власть. Правда, на этом этапе их зависимость от Киева ограничивалась необходимостью выплачивать дань и посылать воинов для участия в княжеских походах. После смерти князя Олега древляне попытались выйти из-под контроля Киева, но не получилось. В 945 году князь Игорь, который, несмотря на подарки из Константинополя, остро нуждался в деньгах, попытался собрать дань дважды за год. При этом его дружинники, видать, настолько рьяно взялись за выколачивание налогов и сборов, что древляне взялись за топоры. Князь Игорь еще и подлил масла в огонь, отправив основную часть дружины с собранным добром в Киев. В итоге князь остался в центре многолюдной и недружественной земли лишь с маленьким отрядом телохранителей, чем спровоцировал нападение древлян. Ведь на всю киевскую дружину никто бы не решился напасть, и все недовольство ограничилось бы ворчанием да взглядами из-под бровей. Теперь же киевлян была всего горстка, и горячие головы из древлян решились радикально решить вопрос дани.

Интересно, Игорь сознательно провоцировал древлян напасть, надеясь отбиться, или жадность застелила ему глаза? Как бы там ни было, телохранители князя были перебиты в бою, а его, по легенде, привязали к двум пригнутым до земли деревьям, а затем их отпустили. Так бесславно погиб сын Рюрика.

Кстати, сравнительно недавно вышла книга Льва Прозорова "Святослав Храбрый. Русский бог войны", в которой высказано необычное мнение о причинах смерти Игоря Старого. Согласно версии автора киевский князь был убит в результате заговора, организованного славянами-христианами.

Лев Рудольфович Прозоров (он же широко известный в узких кругах неоязычников Озар Ворон) - один из талантливых современных популяризаторов истории, однако зачастую, убеждения заставляют его делать очень смелые предположения и выводы из исторических фактов. И в данном случае версия Прозорова тоже не выдерживает критики, но все же рассмотрим её.

Сначала автор приводит запись из Повести временных лет: "Сказала дружина Игорю: "Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдем, князь, с нами за данью, и ты добудешь, и мы". И послушал их Игорь -- пошел к древлянам за данью, и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошел он в свой город. Когда же шел он назад, поразмыслив, сказал своей дружине: "Идите домой, а я возвращусь и пособираю еще". И отпустил дружину свою домой, а сам, с малой дружиной вернулся, желая большего богатства". Эти строчки Лев Рудольфович называет нелепым карикатурным некрологом и задается вопросом, как это дружинники оказались "наги", если только что Игорь взял в Византии солидные откупные? После чего иронизирует: "И уж не к древлянам идти после такого откупа. У них ни алмазов, ни золотоносных рек, ни пряностей драгоценных. Летопись опять говорит предельно ясно: "мед и меха" -- все сокровища древлянские. Это после золота и шелков соответственно... Может быть, русы Игоря не имели понятия о настоящих сокровищах?" После небольшого отступления историк снова продолжает высмеивать летопись: "...поговорим об еще одной нелепости летописной байки, нелепости, наименее очевидной для современного читателя. Представьте -- поход за данью на землях покоренного племени. И правитель говорит дружине: "Поезжайте домой, я вас нагоню"... Нет, я не о том, что приказ самоубийственно глуп, а Игорь вроде бы не самоубийца и уж определенно не глупец. Об этом мы уже говорили. Говорили о том, почему он не мог отдать такой приказ. Но даже если бы и отдал -- дружина не могла его послушаться!"

Затем после цепи рассуждений Прозоров приходит к выводу, что в этом походе в княжеской дружине были недавно присоединившиеся к нему варяги-христиане, которые-де на самом деле и убили Игоря.

Далее к чему-то следует странный пассаж, призванный доказать, что убийцами были именно нанятые Игорем на севере варяги-христиане: "Византийцы варягов-"варангов" выводили из "Германии", как со времен Тацита называли все земли между Дунаем и Балтикой, кто бы там не жил: настоящие германцы, славяне, балты, кельты. К чему здесь говорить об этом? К тому, что современник Игоря, византиец Лев Диакон, которого мы уже вспоминали и еще не раз вспомним, пишет, будто Игоря убили... "германцы". Между прочим, христианство на берегах Варяжского моря называли тогда... "Немецкой верой". Слова "варанг" в Византии тогда еще не знали. Зато знали древлян-"дервиан", и германцами их никто не звал, напротив, ясно называли "славинами". Итак, не просто поведение дружины Игоря предельно подозрительно, но даже сохранилось свидетельство современника, позволяющее обвинить новых дружинников в убийстве вождя... Как все же погиб Игорь? Лев Диакон говорит, что "германцы" его привязали к согнутым верхушкам двух деревьев и, отпустив их, разорвали надвое. Это не случайное убийство в угаре, скажем, пьяной ссоры. Месть "поганым" за распятия в Византии, за орду степных дикарей в православной Болгарии".

Ну а дальше по версии Прозорова убийцы "едут в Киев, рассказывают нелепую историю -- и она входит на страницы летописи. Это не простые наемники, и в Киеве их ждали те, кто достаточно влиятелен, чтоб заставить остальных поверить их рассказу и в то же время не настолько, чтобы видеть в варягах-христианах пешку, сделавшего свое дело мавра. Кто?" - задается вопросом автор. И тут же находит ответ - верхушка христианской общины и дружина христиан-варягов. Ну а княгиня Ольга вольно или невольно помогла им, устроив резню древлян, которые могли рассказать правду и тем самым замела следы преступления. "Ольга, приняв на себя месть за мужа, становится в глазах киевлян его преемницей. И еще крепче привязывает себя к заговору. И спешит, спешит -- к подходу из Новгорода Святослава и Асмунда все должно быть готово. Свидетели и соучастники убийства -- уничтожены, Ольга в глазах киевлян -- стать мстительницей за мужа и государя, а отношения с древлянами доведены до той степени, когда никто не станет доискиваться истины. Но была или не была Ольга убийцей своего мужа -- это именно ее деяния увековечили клевету на него. И это в ее имя чернили государя-язычника иноки-летописцы последующих веков. Дабы оттенить тусклую звездочку ее "премудрости", заволакивали туманами лжи ясное солнце его государственного и полководческого гения" - подводит итог Лев Рудольфович.

Ну что же, давайте разберем версию Прозорова. Во-первых, совершенно непонятно, чем руководствуется автор, утверждая, что под "германцами" Диакон подразумевал именно христиан. Полностью эта запись у греческого историка звучит так:

"Сфендослав (Святослав - прим. автора) очень гордился своими победами над мисянами (болгарами - прим. автора); он уже прочно овладел их страной и весь проникся варварской наглостью и спесью. Объятых ужасом испуганных мисян он умерщвлял с врожденной жестокостью: говорят, что, с бою взяв Филиппополь, он со свойственной ему бесчеловечной свирепостью посадил на кол двадцать тысяч оставшихся в городе жителей и тем самым смирил и обуздал всякое сопротивление и обеспечил покорность. Ромейским послам Сфендослав ответил надменно и дерзко: "Я уйду из этой богатой страны не раньше, чем получу большую денежную дань и выкуп за все захваченные мною в ходе войны города и за всех пленных. Если же ромеи не захотят заплатить то, что я требую, пусть тотчас же покинут Европу, на которую они не имеют права, и убираются в Азию, а иначе пусть и не надеются на заключение мира с тавроскифами". Император Иоанн, получив такой ответ от скифа (т.е. Святослава - прим. автора), снова отправил к нему послов, поручив им передать следующее: "Мы верим в то, что провидение управляет вселенной, и исповедуем все христианские законы; поэтому мы считаем, что не должны сами разрушать доставшийся нам от отцов неоскверненным и благодаря споспешествованию Бога неколебимый мир. Вот почему мы настоятельно убеждаем и советуем вам, как друзьям, тотчас же, без промедления и отговорок, покинуть страну, которая вам отнюдь не принадлежит. ... Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингор, который, презрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды. Не упоминаю я уж о его жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев, он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое. Я думаю, что и ты не вернешься в свое отечество, если вынудишь ромейскую силу выступить против тебя, -- ты найдешь погибель здесь со всем своим войском, и ни один факелоносец не прибудет в Скифию, чтобы возвестить о постигшей вас страшной участи".

Итак, перед нами пересказ посланий двух врагов, каждый из которых стремиться посильнее задеть и унизить своего оппонента, а никак не установить истинные обстоятельства гибели Игоря. Кроме того, где тут хоть один намек на христиан-убийц? Более того, Цимисхий говорит, что Игорь шел походом против германцев, а не с германцами.

Следующая логическая неувязка в версии Прозорова - зачем Ольге устраивать поход на древлян, в котором будет участвовать сотни если не тысячи людей. Ведь этим кровопролитием следов не заметешь, наоборот многие узнают о том, что древляне не причастны к смерти князя. Гораздо проще было бы не обвинять древлян, а тихонько удавить или отравить Игоря и списать его гибель на несчастный случай или смерть по естественным причинам. Мол, конь испугался - понес, и князь о дуб голову разбил.

Ну а сомнения в необходимости сбора дани выглядят просто странно. Полюдье было обязательным ежегодным процессом, князь не только собирал дань, но и судил и, возможно, совершал религиозные обряды. Кроме того, своим появлением он демонстрировал и подтверждал свою власть. Кстати, дань к приходу князя уже была собрана местной элитой, и Игорь брал себе ее часть в установленных местах, а не бегал с дружиной по избам и амбарам. Вопрос размера дани был в том, в какой пропорции ее делить между Киевом и родовой знатью данников.

Так что не мог Игорь не пойти в полюдье, как не может сейчас президент заявить, что-то в роде: "Этот год был удачным благодаря высоким ценам на нефть, так что налоги собирать не будем". И новую дань князь наложил именно потому, что перед этим удачно сходил на Византию и тем самым усилился. Ну а то что он с малой дружиной пришел, так ведь не военный же поход был. Кто же знал, что древляне решат не договариваться, а пролить кровь? Князь просчитался и поплатился за это своей головой. Вечная ему память.

Княгиня Ольга

О воспетой летописцами, поэтами и писателями вдове князя Игоря, мудрой Ольге, достоверно известно очень немного. Особенно о первых трех четвертях жизни, пока она не была вынуждена встать у руля государства. Сомневаюсь, что после смерти Игоря многие верили, что безутешная вдова сможет удержать власть до тех пор, пока не подрастет их сын - Святослав. Слабая женщина на престоле распадающейся страны - что еще нужно претендентам на власть? Но Ольга не просто удержала княжескую власть, но и заметно её усилила, а сделанного ею за пятнадцать лет правления хватило бы с лихвой и на двух мужчин.

Родилась она в псковской земле на северо-западе Руси в начале десятого века. По одной версии, Ольга была из незнатной семьи, а по другой - приходилась дочерью самого Вещего Олега. Впрочем, есть и совсем экзотичная версия о происхождении будущей княгини из болгарского города Плиска, название которого на древнерусском языке писалось так же, как и название Пскова - Пьсков или Плесков. Кстати, у язычника Игоря вполне могло быть несколько жен, но летопись сохранила память лишь об одной Ольге.

Согласно Повести временных лет, после убийства Игоря древляне отправили в Киев посольство, которое объявило Ольге: "Мужа твоего мы убили, так как муж твой, как волк, расхищал и грабил, а наши князья хорошие... пойди замуж за князя нашего за Мала". Дальнейшее известно даже тем, кого история не интересует абсолютно.

Недобро прищурилась княгиня, и словно ледяным стал ее взгляд. Следующим же утром горе-послов закопали в их же лодье живьем в землю. И, склонившись к яме, спросила их Ольга: "Хороша ли вам честь?". Они же ответили: "Горше нам Игоревой смерти". Не теряя времени, княгиня посылает к князю Малу гонца с требованием прислать за ней свиту из наиболее знатных людей древлянской земли, если они хотят видеть её в Искоростени. Ничего не зная о судьбе первого посольства, древлянская знать отправилась в Киев. А ведь наверняка были те, кто предупреждал, что это плохая идея, что не стоит рисковать... Но, видать, поверили в свое счастье лесные люди, не ждали вероломства от женщины... А зря. Это посольство киевляне в полном составе заперли в бане да и сожгли, недолго думая. А вы как хотели? Времена были жестокие, о демократии и толерантности еще и слыхом не слыхивали. Брали кровь за кровь, и мстили обидчикам, пока сил хватало.

Затем княгиня, еще раз воспользовавшись неинформированностью древлян о судьбе их посланцев, с малой дружиной отправилась к Искоростеню, где совместно с древлянами провела тризну над могилой мужа, после чего приказала вырезать захмелевших хозяев. По летописным данным, под мечами дружинников полегло пять тысяч человек.

Интересно отметить, что рассказ о мести Ольги имеет неожиданные параллели в погребальных обрядах руссов, зафиксированных в восточных источниках. Своими действиями княгиня словно воспроизводила ритуал похорон, которого был лишен её муж. Ведь сначала покойного с оружием и имуществом должны были положить в ладью, а потом сжечь. Вот и вдова казня первых послов, заставляет их отправиться в вечность вслед Игорю на ладье. Вторые послы сжигаются - тем самым имитируется погребальный костер. И в заключение княгиня справляет тризну, на которой гибнут знатные древляне.

Вернувшись в Киев, Ольга собрала всю дружину, взяла малолетнего сына Святослава и начала поход на древлян. Теперь речь шла уже не о мести, а о наведении порядка в мятежной земле. Дружинники методично, село за селом, усмиряли древлян, налагая новую дань и уничтожая непокорных. Что стало с князем Малом - неизвестно, но, зная суровый нрав Ольги, думаю, что ничего хорошего его не ждало. Хотя некоторые историки полагают, что детьми Мала могли быть Малуша и Добрыня, служившие при дворе Ольги. Впоследствии Малуша родила сына Владимира от князя Святослава, сына Ольги.

Покорив древлян, Ольга с дружиной отправилась в поездку по Руси, во время которой были заново установлены размеры и сроки уплаты оброков и дани. Также она определила места, где происходил сбор податей - погосты. Подвластные Киеву земли были поделены на отдельные административные единицы, в каждую из которых назначался княжеский администратор-тиун. Княгиня смогла на несколько десятилетий обеспечить мир и порядок в своей большой по тогдашним меркам стране.

До самой своей смерти в 969 году Ольга правила от имени сына и пользовалась заслуженной любовью и уважением подданных. Она же первой из правителей-рюриковичей приняла христианство, причем, для этого отправилась в Византию, где по легенде её крестил сам Константинопольский патриарх, дав ей имя Елена. Умирая, она запретила справлять по себе языческую тризну и была похоронена христианским священником на месте, ею самою выбранном.

Со смертью княгини Ольги закончился первый период в истории Руси. За это время князьям удалось объединить под властью Киева огромные территории вдоль Балтийско-Черноморского торгового пути. Русы, которых привел с собой Рюрик, брали жен на новом месте жительства, и уже в следующем поколении они практически растворились в местном населении, оставив лишь свое имя. Сначала русами стали называть элиту общества - дружину и ближайшее окружение князя, потом земли, подчиненные новой столице - Киеву, стали именовать русской землей. А со временем и весь конгломерат славянских и финно-угорских племен превратился в единый русский народ.

При первых князьях Русь хоть и находилась под властью одного правителя, но все же была объединением полунезависимых княжеств, подчинявшихся великому князю Киевскому, пока тот был силен, и пытавшихся освободиться, когда центральная власть слабела. Кстати, киевских князей, до Владимира Великого включительно, называли каганами - восточным титулом, соответствующим европейскому императору. На западе же правителей Руси, как правило, именовали королями, так как считали Русь равной самым сильным державам своего времени.

Киевский князь не был самодержавным правителем, скорее, первым из многих. Он был самым богатым, сильным и удачливым, и именно поэтому ему подчинялись князья и бояре других славянских племен. Это хорошо заметно в договорах с греками, во время заключения которых в Константинополь посылались послы не только от великого князя, но и от остальных князей.

Весь десятый и часть одиннадцатого века у подвластных Киеву племен сохранялись местные князья, которые обязаны были выставлять войска в поддержку киевской дружины во время больших походов, а также признавать право киевского правителя на сбор с их владений дани-полюдья. В остальных вопросах они были практически независимы от столицы. Естественно, что Рюриковичи по мере сил урезали полномочия местных князей, а при возможности и заменяли их своими наместниками, но это был длительный процесс. Например, древлянская автономия была уничтожена Ольгой, а последнего полоцкого князя сместил лишь Владимир. Еще одним центром власти на Руси было вече - собрание свободных граждан города, которое формально имело высшую власть. Правда, в Киеве, где была резиденция великого князя и стояла его дружина, вече было явно слабее, чем, к примеру, в Пскове или Новгороде, которые со временем превратились в своеобразные республики.

Основной задачей киевского князя была защита Руси от внешних врагов и обеспечение безопасной торговли с соседями. Наиболее важными торговыми путями были Балтийско-Черноморский (Путь из варяг в греки) и Волжский (Персидский путь), а также путь в германские земли через Чехию. При этом сам князь зачастую выступал в роли купца, сбывавшего собранный в качестве дани и военной добычи товар за рубеж. Именно стремлением обезопасить для русских купцов торговые пути на Восток и Юг объясняется большая часть внешних военных походов Олега и Игоря. Для этих же целей князья стремились овладеть стратегически важными территориями -- устьем Днепра, устьем Дуная, Керченским проливом.

Глава 4. Бог войны по имени Святослав

Князь Святослав Храбрый, сын Ольги и Игоря, пожалуй, самый любимый писателями и художниками герой ранней Руси. Его по праву сравнивают с Александром Македонским и Цезарем, о его жизни написана масса книг, картин, песен. Причем, он одинаково почитаем христианами и неоязычниками, русскими и украинцами. В честь князя в уже независимой Украине была отчеканена серебряная десятигривневая монета, вскоре ставшая нумизматической редкостью. Отлитый в металл памятников Святослав стоит в Киеве, Запорожье, Новгороде и Белгороде.

В год 6454 (946) Ольга с сыном своим Святославом собрала много храбрых воинов и пошла на Деревскую землю. И вышли древляне против нее. И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав еще ребенок. И сказали Свенельд и Асмуд: "Князь уже начал; последуем, дружина, за князем". И победили древлян. Этими скупыми строками начинается описание жизни Святослава в Повести временных лет. Летописцу не до сантиментов, он не собирается описывать, что творится в душе лишившегося отца ребенка, не говорит о его мыслях и переживаниях. Он только зафиксировал событие, а мы уже сами можем представить, как это было. Или могло быть.

Обратим внимание на слова Свенельда: "Князь уже начал". Не княжич, не наследник, но полноправный князь. У него отобрали детство и, едва научившись ходить, Святослав должен был нести бремя власти. Понятно, что княгиня Ольга и дружинники отца Свенельд и Асмуд взяли на себя большую часть работы по непосредственному управлению страной, но все же и Святослав должен был соответствовать своему высокому званию.

Под руководством наставников из числа старых дружинников молодой князь начинает осваивать военную науку, закаляет тело постоянными тренировками, учится верховой езде и бою на мечах. Одновременно воеводы Икмор, Свенельд, Сфенкел готовили своего воспитанника к роли полководца. Чуть повзрослев, Святослав собирает вокруг себя ватагу подростков, которые становятся его товарищами по играм, а впоследствии станут дружинниками. Раз за разом доказывая в потешных поединках свою силу и ловкость, Святослав готовится к великому будущему. А это будущее он для себя определил сам. Его отец был разбит хазарами, которые отобрали у Киева земли вятичей, - значит, Святослав отомстит за то поражение Руси и разгромит каганат. Игорь проиграл в войне с греками, поэтому его сын покарает надменных византийских императоров. Завершить дела отца и даже превзойти его станет целью жизни князя.

Так в тренировках тела и духа, окруженный профессиональными воинами-дружинниками, рос юный князь в Вышгороде, под Киевом, чтобы через восемнадцать лет явить себя миру.

В 964 году Святослав начинает свой первый военный поход. Его целью стали земли вятичей, которые раньше подчинялись Киеву, а теперь были данниками Хазарского каганата. Дружина киевского князя прошла по землям между Волгой и Окой без боя, самим фактом своего присутствия заставив вятичей, а также волжских булгар и мордву, признать главенство Киева. Святослав не стремился выжать из вновь приобретенных земель максимум добычи, потому что эти территории он рассматривал не как источник обогащения, а как удобный плацдарм в предстоящей войне с Хазарией. Для вятичей же не имело значения, кому платить дань, раз уж все равно приходилось её платить. Главное, что Святослав не лез во внутренние дела новых подданных, не ущемлял вятичскую знать...

Целую зиму провел Святослав в новых землях, обеспечивая себе надежный тыл для хазарского похода. За это время его дружина была пополнена новыми людьми, был заключен союзный договор с кочевниками-печенегами, подготовлены суда для перехода по Волге к Итилю, хазарской столице. Летописец так описывает молодого князя в этот период: "Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно пардус, и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, - такими же были и все остальные его воины, И посылал в иные земли со словами: "Хочу на вас идти"".

Когда-то посланцы хазар потребовали дань у славян, и те дали им как дань свое оружие - мечи. Посоветовавшись, хазарские мудрецы сказали воинам: "Это плохая дань. Ибо мы взяли её саблями - оружием односторонним, а у славян мечи двусторонние. Придет время, и они будут брать с нас дань". В 965 году это пророчество сбылось. Святослав вел своих воинов не в набег, не в поход за добычей, он шел, чтобы начать войну на истребление и стереть Хазарию с политической карты мира. Святослав считал, что двух хозяев в Восточной Европе быть не должно, поэтому должен был выжить или хазарский каган, или русский князь. Вместе с русскими шли и их новые союзники - печенеги.

Как говорилось в одной телерекламе девяностых годов: "И был огонь, и была победа!". Победил Святослав. Удивительно, что этот поход и противостояние поистине эпического масштаба в летописях были отражены крайне скупо. "В год 6473 (965) пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в битве одолел Святослав хазар, и столицу их и Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов". И больше ни слова. А ведь последствия победы были грандиозными: ушла в небытие средневековая сверхдержава, державшая в страхе окрестные народы. Кардинально изменился расклад сил в Восточной Европе и Средней Азии. Кроме того, после уничтожения иудейской верхушки каганата больше не было препятствий для распространения христианства в Северном Причерноморье.

Почему же так лаконична запись в летописи? Вероятно, для летописца, составлявшего Повесть спустя почти полтора века после Хазарского похода, эти события казались только прелюдией к дальнейшим войнам Святослава. Зато арабский географ Ибн Хаукаль в своих сочинениях подробно остановился на гибели Хазарии под ударом русов, хотя он нигде не назвал имени русского полководца. Вероятно из-за того, что Ибн Хаукаль не упоминает Святослава, мне пришлось как-то услышать в нашем краеведческом музее версию, будто Итиль был взят не Святославом, а какими-то бродячими шайками викингов. Хотя это смешно. Итиль, как и другие города Хазарии, несомненно, был взят именно дружиной Святослава. Причем взят так, что до сих пор археологи разыскивают место, на котором он стоял. После взятия хазарской столицы, которую, кстати говоря, защищал неназванный в летописи по имени каган, а не царь-иудей Иосиф, Святослав двинулся к среднему течению реки Терек, где его воины захватили и разграбили богатый торговый город Семендер, который по словам Ибн Хаукаля, славился своими виноградниками и многочисленностью жителей. Если верить арабскому писателю, число жителей этого города достигало сорока тысяч человек, что для средневековья было очень много. Однако особого сопротивления город не оказал, так как его жители предпочли заранее бежать к Дербенту. Затем, разгромив алан и черкесов (ясов и касогов), Святослав отправился через кубанские степи на Дон, где еще оставалась непокоренной хазарская крепость Саркел.

Как мы помним, политическая система Хазарии была такой: номинальный правитель каган-тюрок и реальный властитель бек-иудей. Каган защищал Итиль и, скорее всего, погиб под стенами своего города, а вот, что случилось с беком, неизвестно. Некоторые современные авторы пишут, что он со своими приближенными и наемниками бежал в Саркел, но это лишь предположение. Зато эта версия нравится авторам художественных книг. Как минимум, в двух романах приходилось читать, как отчаянно оборонялся в Саркеле царь Иосиф, а потом, чтобы не попасть в плен, спрыгнул с вершины башни. Есть даже картина Михаила Иванова, где изображен этот момент: черноволосый правитель стоит на стене между зубцов, а у его ног отбиваются от русских дружинников последние два защитника. Красивая картина, красивое описание, но это лишь художественный вымысел. Такой же, как и кочующее из книги в книгу описание битвы при Итиле, по которому хазары строятся по канонам арабского боевого искусства в четыре линии: утро псового лая, день помощи, вечер потрясения и резерв, а русские атакуют их пешим клином с конными союзниками-печенегами на флангах. Так действительно могло быть. Но могло быть и совершенно иначе. Нам не известен ход битвы, нам известен только её результат: безоговорочная победа русского оружия.

Среди прочих перед Святославом открыл свои ворота и стратегически важный город Таматарха на Таманском полуострове, переименованный русскими в Тмутаракань. Из всех захваченных городов только Тмутаракань и Саркел, переименованный в Белую Вежу, оставит князь Святослав под своим контролем. Вокруг них возникнут русские княжества - анклавы и форпосты Руси в великой степи. Сложно сказать, почему Святослав даже не попытался удержать устье Волги и остальные земли Хазарии. Скорее всего, он посчитал, что создание военной и торговой базы у развалин Итиля обойдется слишком дорого, ведь маленький русский гарнизон мог быть уничтожен окрестными кочевниками, а держать вдалеке от Руси сильную армию было экономически невыгодно. Вопрос контроля над нижней Волгой мог бы быть решен путем переселения на эти земли большого количества выходцев из собственно русских областей на Днепре, но людей в Киевском княжестве было еще не настолько много, чтобы начинать колонизацию новых земель. К тому же, степи между Волгой и Днепром уже были заняты многочисленными и воинственными печенежскими родами.

После взятия Саркела дружина Святослава благополучно вернулась на Русь. Чтобы оценить грандиозность этого похода можете попытаться на http://maps.yandex.ru/ отложить путь, пройденный русским войском за время этой войны. У меня получилось, что, начиная с похода на Оку, княжеская дружина прошла больше пяти тысяч километров. Даже по нынешним меркам более чем солидное путешествие, а ведь это был не туристический маршрут, а путь, полный стычек и боев.

Тех, кто захочет более подробно узнать о Хазарии, её отношениях с Русью и уничтожении этого государства, отсылаю к работам Льва Гумилева. Например, можно почитать его книгу "Древняя Русь и Великая Степь". Только должен сразу предупредить, что версия истории Льва Николаевича красивая, но очень спорная. Слишком широкие он проводит аналогии, слишком свободен полет его мысли. Особенно, когда он говорит о событиях в промежутке от великого переселения народов до правления Святослава. Благо, что там простор для домыслов огромный. А уж описываемые им пассионарные толчки ни подтвердить, ни опровергнуть невозможно. Остается верить или не верить. Читая его книги, понимаешь, что он слишком много унаследовал от своего отца-поэта. Уж очень поэтичны и пафосны гумилевские строчки.

Некоторые любители Хазарии упрекают Святослава в том, что уничтожив каганат, он открыл доступ в причерноморские степи, а значит, к границам Руси, еще более диким кочевникам: печенегам и половцам. А хазары-де были культурным народом, и от общения с ними Русь выигрывала. Ну что же на это ответить? Во-первых, с печенегами русы столкнулись еще при отце Святослава, князе Игоре, а во-вторых, Хазария уже не контролировала свои степи, и мадьяры и печенеги проходили сквозь владения кагана как нож сквозь масло. А о якобы высокой культуре Хазарии, которую стоило перенимать русским, говорить тяжело по причине отсутствия каких-либо следов этой самой культуры.

Но вернемся к Святославу. Вернувшись из Хазарии, он не собирался почивать на лаврах и уже в 966 году снова пошел с дружиной в земли вятичей. Двумя годами ранее, готовясь к большой войне против Хазарского каганата, он не стал озлоблять вятичей требованиями дани. Теперь же он решил наверстать упущенное и окончательно подчинить свободолюбивое племя Киеву. Вятичи попытались сопротивляться, но шансов справиться с княжеской дружиной у них не было. Так что пришлось им склониться перед силой и регулярно платить дань, хотя еще не раз они попробуют освободиться от киевской опеки. Окончательно вятичи покорятся центральной власти только к концу одиннадцатого века.

Едва покорив вятичей, Святослав уже ищет новую войну, в которую можно ввязаться. Вообще складывается такое впечатление, что ему буквально не сидится в стольном граде Киеве, и он ищет повод отправиться в новый поход. Возможно, это связано с тем, что хоть формально, он и стал князем, но до сих пор в Киеве гораздо большей властью пользуется его мать, княгиня Ольга. А двум медведям в одной берлоге не ужиться. Буйный и воинственный Святослав не мог быть в подчиненном положении, пусть даже и у собственной матери, а добровольно Ольга власть бы не уступила. Тем более, что за ней стояла влиятельная и многочисленная христианская община, да и прочие горожане скорее поддержали бы мудрую хозяйку Ольгу, а не скорого на расправу боевика Святослава.

За Ольгой стояло осторожное и не склонное к риску старшее поколение, а за её сыном - молодежь, искавшая славы, приключений и быстрого богатства. Первые хотели мира, вторые рвались на войну. Так что Святослав предпочел сбросить большинство "мирных", рутинных обязанностей правителя на свою мать, чтобы сосредоточиться полностью на войне.

Как известно, тот, кто ищет, всегда найдет. Вот и Святославу вскоре выпала возможность повоевать с размахом.

В Киев прибыл византийский патриций Калокир, хорошо знавший русов, их язык и обычаи, так как в свое время служил вместе с русскими наемниками на Крите и в Сирии. Прибыл он, разумеется, не с пустыми руками, а с солидным количеством золота для подарков княгине Ольге, князю Святославу и его окружению. Главной целью его миссии было отвести русскую угрозу от крымских владений империи, а легче всего это было сделать, заинтересовав Святослава другой целью. Такой целью стала Болгария, тем более, что она была врагом Византии. Поэтому, склонив русов к нападению на Болгарию, греки убили сразу двух зайцев: обезопасили Херсонес и заставили потенциальных врагов империи русов убивать реальных врагов империи болгар. Киевский князь согласился с радостью и повел свою дружину на Дунай. Константинопольский император Никифор Фока мог быть довольным: его посланник Калокир выполнил свою задачу. Теперь одни северные варвары будут убивать других, а византийцы смогут сосредоточиться на войне с арабами в Сирии. Весной 968 года княжеская дружина на ладьях приплыла в устье Дуная и обрушилась на болгар. Патриций Калокир участвовал в этом походе вместе со Святославом.

У Святослава в этом походе было около десяти тысяч своих пеших воинов, а также с ним в поход шла союзная печенежская кавалерия. Сравнительно небольшие силы русской армии объясняются тем, что у этого похода была локальная цель: захватить устье Дуная с городом Переяславец и укрепиться там. Потом, подтянув на этот плацдарм основные силы из Руси, можно было и развивать наступление, но болгары оказались слабым противником, и Святослав смог сразу оккупировал Болгарию вплоть до Филипполя (Пловдива). Болгарский царь Петр умер, и болгары, пусть и без особой охоты, но подчинились киевскому князю.

Когда-то римляне на своих дунайских границах построили сеть крепостей, потом эта земля стала болгарской и новые хозяева использовали доставшиеся им укрепления по назначению. Всего за несколько месяцев Святослав захватил 80 (восемьдесят!) таких крепостей.

Теперь Святослав контролировал основные торговые пути Восточной Европы: по Дунаю, Днепру, Дону. Не зря же он скажет своей матери: "Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае - ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли - золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы". Кроме того, Черное море все увереннее становилось русским, ведь теперь у нас были две морские базы: Тмутаркань на востоке, у Керченского пролива, и Преславец на западе, близ устья Дуная... Если бы ему удалось закрепиться на захваченных землях, то всемирная история пошла бы совсем другим путем.

Византийцы явно не рассчитывали, что Святослав так быстро и легко покорит Болгарию и окажется у границ империи. Такая ситуация была слишком опасна для Константинополя: вдруг Святослав решит повторить поход князя Олега на Царьград? Получалось, что самое сердце византийской империи оказалось под постоянной угрозой нападения. А тут еще и Калокир снова обратился к Святославу с очередным заманчивым предложением: "Императора Никифора в империи не особо любят, так почему бы его не сместить руками русской дружины? А на освободившийся трон посадить самого Калокира?" В качестве платы за такую услугу патриций обещал признать за Святославом все завоевания на Балканах и выплатить ему огромную сумму из константинопольской казны.

Этот план вполне мог быть реализован: действующего императора не любили, основные части императорской армии воевали в Сирии, а сами русы в этом случае рассматривались бы жителями уже не как завоеватели, а как наемники знатного византийца, одного из претендентов на трон. В таком случае и особо ожесточенного сопротивления им бы никто не оказывал.

Император Никифор Фока, то ли узнав о заговоре Калокира, то ли просто заранее решив подстраховаться, приказал укрепить Константинополь, установить на его стены катапульты, а вход в гавань перегородить цепью. Кроме того, он начал переговоры с болгарскими вельможами, недовольными Святославом, обещая им поддержку в борьбе с русами.

В этот же момент печенеги вторглись на Русь и осадили оставшийся без князя Киев. Действовали ли они по наущению византийцев или просто решили воспользоваться уходом княжеских дружин, неизвестно, но вполне возможно, что их набег был спровоцирован именно посланцами Константинополя.

Кстати, в это же время воины части печенежских родов были вместе со Святославом на Дунае. С ситуацией, когда часть степняков находятся в союзе с Русью, а часть воюет против неё, мы будем сталкиваться и в дальнейшем.

Осада Киева печенегами хорошо описана в летописях. Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце, и заперлась Ольга со своими внуками - Ярополком, Олегом и Владимиром в городе Киеве. И осадили печенеги город силою великой: было их бесчисленное множество вокруг города, и нельзя было ни выйти из города, ни вести послать, и изнемогали люди от голода и жажды. И собрались люди той стороны Днепра в ладьях, и стояли на том берегу, и нельзя было никому из них пробраться в Киев, ни из города к ним. И стали тужить люди в городе, и сказали: "Нет ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и сказать им: если не подступите утром к городу, - сдадимся печенегам". И сказал один отрок: "Я проберусь", и ответили ему: "Иди". Он же вышел из города, держа уздечку, и побежал через стоянку печенегов, спрашивая их: "Не видел ли кто-нибудь коня?". Ибо знал он по-печенежски, и его принимали за своего, И когда приблизился он к реке, то, скинув одежду, бросился в Днепр и поплыл, Увидев это, печенеги кинулись за ним, стреляли в него, но не смогли ему ничего сделать, На том берегу заметили это, подъехали к нему в ладье, взяли его в ладью и привезли его к дружине. И сказал им отрок: "Если не подойдете завтра к городу, то люди сдадутся печенегам". Воевода же их, по имени Претич, сказал: "Пойдем завтра в ладьях и, захватив княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не сделаем этого, то погубит нас Святослав". И на следующее утро, близко к рассвету, сели в ладьи и громко затрубили, а люди в городе закричали. Печенеги же решили, что пришел князь, и побежали от города врассыпную. И вышла Ольга с внуками и людьми к ладьям. Печенежский же князь, увидев это, возвратился один к воеводе Претичу и спросил: "Кто это пришел?", А тот ответил ему: "Люди той стороны (Днепра)", Печенежский князь спросил: "А ты не князь ли?". Претич же ответил: "Я муж его, пришел с передовым отрядом, а за мною идет войско с самим князем: бесчисленное их множество". Так сказал он, чтобы их припугнуть. Князь же печенежский сказал Претичу: "Будь мне другом". Тот ответил: "Так и сделаю". И подали они друг другу руки, и дал печенежский князь Претичу коня, саблю и стрелы. Тот же дал ему кольчугу, щит и меч. И отступили печенеги от города, и нельзя было коня напоить: стояли печенеги на Лыбеди. И послали киевляне к Святославу со словами: "Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?". Услышав это, Святослав с дружиною быстро сел на коней и вернулся в Киев; приветствовал мать свою и детей и сокрушался о перенесенном от печенегов. И собрал воинов, и прогнал печенегов в степь, и наступил мир.

Интересно отметить, что юный киевлянин свободно проходит через печенежский лагерь, и никто не заподозрил в нем чужака. Объяснение этому может быть только одно: по внешнему виду печенеги не отличались от русских.

И еще одно интересное замечание летописца: "Святослав с дружиною быстро сел на коней и вернулся в Киев". То есть, как минимум, часть русской дружины составляли всадники. Это первое упоминание о собственно русской кавалерии в летописи, ведь до этого наши предки передвигались на ладьях и сражались исключительно пешими.

Задерживаться долго в Киеве Святослав не планировал. Он собирался снять осаду с города, жестоко наказать печенегов за нападение и снова мчаться на Дунай. Но пока он устраивал в степи облавные охоты на печенегов, заболела его мать. Предчувствуя свою смерть, Ольга просила сына оставаться около неё, и он не мог ослушаться. Вскоре она преставилась, и Святослава ничего больше не удерживало на Руси. Раньше в его отсутствие страной управляла Ольга, теперь же он разделил Русь между тремя сыновьями. Ярополку достался в управление Киев, Олегу - древлянская земля, а Владимиру Новгород.

За время отсутствия Святослава на Дунае произошли серьезные изменения. Из Константинополя, где он был в качестве пленника, вернулся сын покойного болгарского царя Петра Борис, который объявил себя самодержцем и поднял восстание против русских. Так как основные части русов ушли вместе со Святославом, восставшим удалось быстро захватить ключевые города страны. Узнав обо всех этих происшествиях, киевский князь осенью 969 года собрал многочисленную армию и двинулся в Болгарию. По данным византийского историка того времени Льва Диакона, он вел шестьдесят тысяч человек. Болгары смогли выставить вдвое меньше воинов. Под крепостью Доростол произошло ожесточенное сражение, в котором болгары были разгромлены. После этого, князь устроил кровавую бойню, уничтожая по всей стране восставших. Если верить Льву Диакону, то, взяв город Филипполь, Святослав приказал посадить на кол двадцать тысяч повстанцев. Даже если грек и преувеличил число казненных, то все равно картина получается жуткой, ведь не только там он казнил восставших. Устрашенный болгарский царь заключил вынужденный союз со Святославом, признав его своим господином.

В декабре 969 года в Византии произошел дворцовый переворот, в результате которого император Никифор Фома был убит, а на престол взошел Иоанн Цимисхий, решительный, жесткий и циничный полководец. Он не собирался терпеть русов у границ империи и сразу же начал готовиться к войне против Святослава. Понимая, что столкновение неизбежно, он сначала попытался убрать Святослава из Болгарии дипломатическим путем. Его посольство потребовало, чтобы русские ушли из завоеванных земель, взамен получив денежную компенсацию. В противном случае Цимисхий грозил русам войной. В ответ Святослав пообещал сам прийти со всей армией под Константинополь.

Следующей весной Святослав вторгся в Византию. Вместе с его дружиной в бой шли союзные болгарские, венгерские и печенежские отряды.

Византийская империя с военной точки зрения была серьезным противником. Она обладала многочисленной и хорошо вооруженной и подготовленной армией. Возможно, в то время это были самые лучшие вооруженные силы в мире. Император мог отправить в поход до 100 тысяч воинов, вооруженных, в том числе, и солидным парком различных метательных машин. Кроме того, Византия постоянно воевала, а значит, её полководцы и солдаты обладали превосходным практическим опытом. Сама армия делилась на регулярные и территориальные (фемы) части. Первые состояли из профессиональных воинов, живших за счет своей службы, вторые были укомплектованы призывниками-ополченцами из определенных административных единиц и, по сути, были хоть и боеспособными, но все же вспомогательными воинскими единицами. Кроме того, существовала еще и императорская гвардия, которая комплектовалась как гражданами империи, так и иностранными наемниками. Основной ударной силой была кавалерия и, прежде всего, тяжеловооруженные всадники - катафрактарии. Византийские катафрактарии были гораздо более дисциплинированы, чем европейские рыцари, организованы в постоянные части и даже имели элементы униформы: плащи и плюмажи на шлемах красились в определенные цвета, чтобы показать принадлежность воина к определенному подразделению. За свою службу катафрактарии получали от императора земельные наделы. Неплохой была и имперская пехота.

Враг был силен, но лучшие силы Византии воевали в Азии, и быстро перебросить их в Европу было практически невозможно, поэтому у Святослава было преимущество. Его закаленные в боях дружинники легко сметали с пути византийских ополченцев и быстро продвигались к Константинополю.

Пока император стягивал войска со всей империи к столице, опытный полководец Варда Склир должен был задержать продвижение русской армии. Он честно пытался выполнить свой долг, но это ему удавалось плохо. Проводники-болгары вели русские дружины по тайным тропам, поэтому воины Святослава каждый раз появлялись неожиданно для противника, а легкая печенежская кавалерия постоянно кружилась вокруг греческих отрядов, изматывая их и заранее обнаруживая все засады. Византийцы несли потери и вынуждены были отступать.

Наконец основные силы Варды и Святослава встретились у города Аркадиополь в 120 километрах от Константинополя. По данным византийского автора Льва Диакона, а он оставил самые подробные записи об этой войне, против Варды сражалась не вся русская армия, а лишь её часть, численностью в тридцать тысяч человек.

Вообще, большая часть знаний о войне Святослава против Византии базируется на описаниях двух греков, Иоанна Скилицы и Льва Диакона, а также русской Повести временных лет. При этом записи в нашей летописи скорее напоминают героическую былину, чем документальную хронику. Автор объединил в одной записи события, происходившие на протяжении двух лет и трех военных кампаний: завоевания Болгарии, похода русов против Византии и ответного похода греков против Святослава. Летописец не упоминает ни об одном поражении русов, зато описывает, как Святослав с десятью тысячами воинов разбивает стотысячную греческую армию и доходит практически до Константинополя. Там якобы разгромленные и испуганные греки откупились богатыми дарами, и Святослав вернулся в Болгарию. Скорее всего, летописец, живший в двенадцатом (!) веке, добросовестно записал устный рассказ о Святославе, ходивший в то время на Руси. Отсюда и некоторая размытость записи, и умолчание о целом ряде деталей. Есть, правда, и еще одна летопись, но о ней мы поговорим чуть позже.

Лев Диакон, бывший современником Святослава и, возможно, участником событий, оставил нам детальное описание войн императоров Никифора и Цимисхия, хотя, конечно, он стремился приукрасить своих соплеменников. Это нужно учитывать, особенно читая о гигантских потерях русов и малых потерях греков.

Иоанн Скилица, византийский сановник одиннадцатого века, писал, опираясь на различные, более ранние источники, благодаря чему упоминает о деталях, неизвестных ни Повести временных лет, ни Диакону, но зачастую он жертвует точностью описания ради эффектности. Например, чтобы показать доблесть греков, он на порядок увеличивает войско Святослава и пишет о трехстах тысячах вторгшихся в Грецию воинов.

Не желая рисковать, Варда Склир со своим отрядом сначала укрылся за стенами Аркадиополя, и несколько дней не выводил свои войска на бой. Он надеялся, что русы кинутся на штурм города, где понесут большие потери, но те разбили лагерь и стали выманивать греков на открытое пространство. Когда византийцы несколько дней не выходили из города и позволили воинам Святослава безнаказанно разграбить окрестности, русы перестали считать Варду опасным противником. Наши предки настолько поверили в трусость неприятеля, что утратили всякую осторожность, за что вскоре и поплатились.

Дождавшись подходящего момента, византийский полководец начал действовать. Ночью тайно он вывел из крепости часть своих воинов и спрятал их в засаде. Еще один конный отряд под руководством Иоанна Алакаса он послал совершить налет на русский лагерь, завязать бой, а потом притворным бегством заманить русских в засаду. Русское войско расположилось тремя различными лагерями: собственно русско-болгарским, венгерским и печенежским. Именно на последний, печенежский лагерь, и налетел Алакас. Нанеся первый удар, он развернулся и помчался обратно. Раззадоренные печенеги кинулись вдогонку. Чтобы их замысел не разгадали, византийцы отступали, держа строй, периодически разворачиваясь и вступая в бой. В результате печенеги, сходу влетели в засаду и оказались окруженными со всех сторон. Это был даже не бой, а избиение. Хоть печенеги и были хорошими воинами, жившими за счет военной добычи, но они были конными стрелками с легким вооружением. Поэтому вступать в бой с тяжеловооруженным противником для них было безумием. Их действия должны были укладываться в схему: "Укусил и убежал". Практически никто из этой засады вырваться не смог. Вот так из-за собственного азарта и недисциплинированности погибли печенеги.

Для Святослава это стало тяжелым ударом, ведь его победы были обусловлены грамотным взаимодействием легкой печенежской конницы и тяжелой русской пехоты. Теперь же в глубине чужой земли его дружина буквально осталась без глаз.

Пока греки добивали незадачливых печенегов, русское войско построилось и приготовилось к битве. Варда двинул свою фалангу вперед. Русские не стали дожидаться, и их кавалерия атаковала врага, но прорвать плотный греческий строй не удалось. Когда греки отразили первый конный удар, наша кавалерия отступила и укрылась среди пехоты. Теперь началось основное сражение. О его ожесточенности говорит тот факт, что греческий полководец сам был вынужден сражаться и даже зарубил одного из русов. Позже Скилица напишет, что почти все выжившие греки были ранены в том бою. Это был упорный и кровавый бой, исход которого долго не мог определиться. Да и чем закончился бой, мы сегодня не можем сказать. Оба греческих автора пишут о победе своих соплеменников, русская летопись пишет о нашей победе.

Давайте разберемся. С одной стороны, Святослав после этого боя повернул назад. Вроде победили византийцы, но русский князь по-прежнему обладает мощной армией, так что он явно не разгромлен. Кроме того, летописец пишет о богатой дани, взятой Святославом с греков. Так, может, он и победил? Да нет, до Константинополя всего три дня пути от поля боя, и если бы Святослав победил, то он обязательно подошел бы к имперской столице. Хотя бы для того, чтобы иметь лишний козырь при переговорах.

Скорее всего, битва закончилась ничьей. Ни одна сторона не смогла победить, но ни одна и не проиграла. Так что оба полководца имели право объявить о своей победе, действуя по логике: раз не проиграл, значит выиграл. Учитывая, что после этого сражения на какое-то время война Святослава с Византией прекратилась, можно сделать вывод о заключении мира. И, скорее всего, летопись права: Святослав, действительно, получил денежную компенсацию от греков.

После битвы у Аркадиополя Святослав вернулся в Болгарию, а императору Иоанну Цимисхию пришлось срочно перебрасывать войска Варды Склира в Малую Азию, где против него вспыхнуло восстание. Но было понятно, что такое положение дел не удовлетворяло ни одну сторону. В летописи Святославу приписаны такие слова: "Пойду на Русь, приведу еще дружины", так что, скорее всего, князь-полководец собирался воспользоваться временем перемирия, чтобы пополнить поредевшую дружину. Цимисхий тоже стремился усилить свою армию. Кстати, сложившуюся ситуацию миром можно было назвать весьма условно, так как по словам Льва Диакона, как только армия Варды ушла, отряды русов начали устраивать набеги на византийскую провинцию Македонию. И, судя по жалобам грека на разорение и опустошение провинции, наши молодцы изрядно там набедокурили.

К ноябрю 970 года мятеж в Малой Азии был подавлен, и в европейскую часть империи вернулись войска Варды. Всю зиму в Константинополе шли приготовления к новой войне. Не надеясь на уже имеющиеся войска, греки собрали новую армию. Из дальних гарнизонов вызывались отряды, вербовались наемники, призывались ополченцы. Император лично следил за набором и обучением новобранцев, кроме того, по его приказу из числа лучших воинов империи был сформирован особый отряд, бойцы которого получили название бессмертных. Эти воины стали личной гвардией Цимисхия. Одновременно со всего Средиземноморья к столице стягивались боевые корабли и транспорт, благодаря чему к весне в Черном море был сосредоточен мощный флот в три сотни кораблей. В общем, император позаботился обо всем необходимом, чтобы его войско не имело ни в чем недостатка.

Вообще, в лице нового византийского императора у Святослава появился серьезный соперник. Иоанн Цимисхий, проведший всю жизнь в непрерывных войнах, не уступал русскому князю ни в боевом опыте, ни в храбрости. Лев Диакон оставил подробное описание этого правителя. Несмотря на низкий рост, новый император отличался огромной силой и ловкостью. Он мог в одиночку напасть на вражеский отряд и, убив нескольких врагов, невредимым вернуться к своему войску. О его силе говорит такой факт: он выстраивал в ряд четырех скакунов, а затем перепрыгивал трех из них и садился на последнего. Кроме того, император мастерски метал дротики и прекрасно держался в седле. Для своих соратников он не жалел золота и своей щедростью привлекал многих на свою сторону. Правда, был у Цимисхия и недостаток, о котором Диакон не смог умолчать, скромненько отметив: "Недостаток Иоанна состоял в том, что он сверх меры напивался на пирах и был жаден к телесным наслаждениям". Проще говоря, пил Иоанн по-черному и до женщин был охоч сверх меры. Умный и амбициозный, расчетливый и одновременно циничный император не умел проигрывать. Русам предстояло тяжелое испытание.

Как только позволила погода, греки возобновили войну. В апреле 971 года Иоанн Цимисхий повел свое войско в поход в Болгарию, где зимовали русские. Одновременно греческий флот отправился блокировать устье Дуная.

Император с лучшими воинами сходу захватил горные перевалы, отделяющие Болгарию от Фракии. Это было рискованное решение, ведь если бы наши предки успели отреагировать, то в узких горных проходах они могли уничтожить лучшие греческие силы по частям. Многие греческие полководцы не желали рисковать, но император лично повел своих "бессмертных" и еще 15 тысяч пеших воинов и тринадцать тысяч всадников вперед. Остальное войско, отягощенное обозом с припасами, медленно двигалось следом. К удивлению греков, горные перевалы не охранялись, и их войска беспрепятственно прошли через опасные места.

Кстати, в этой войне печенеги уже не были союзниками Святослава. Почему так случилось, неизвестно. Может, их перекупили греки, может, они не простили ему неудачи под Аркадиополем, где в греческой засаде погибли их братья. Как бы там ни было, в 971 году у русов практически не было кавалерии. Поэтому наша тяжелая пехота, бывшая основным родом войск, осталась без кавалерийского прикрытия и была очень уязвима.

12 апреля 971 года греки подошли к болгарской столице, городу Преславу, где был крупный русский гарнизон во главе с воеводой Сфенкелом. Некоторые считают, что этим именем греки называли Свенельда, но это только предположение. Тут же жили признавший русскую власть болгарский царь Борис и патриций Калокир, спровоцировавший поход русов на Дунай. Основная русская армия во главе со Святославом в это время располагалась у города Доростол на Дунае.

Увидев греков, русы по версии Льва Диакона, вышли в поле и первыми атаковали врага. По версии Скилицы, первыми напали греки, причем напали неожиданно на русов, которые занимались военными упражнениями (т.е. тренировкой) в поле. Как бы там ни было, началось сражение, в котором русские храбро сражались, но греческая тяжелая кавалерия стремительной атакой смяла наш левый фланг. Сражение было проиграно, и остатки русской армии отошли за крепостные стены Преслава.

Ночью Калокир бежал из осажденного города, а утром греки пошли на приступ. Русы, прячась за зубцами стен, встретили их камнями, дротиками и стрелами. Византийцы в ответ стреляли из камнеметов и луков, не давая защитникам выглянуть. По десяткам штурмовых лестниц греки устремились на стены и вскоре ворвались в город. Несомненно, русские дружинники дорого продавали свои жизни, но греков было больше. Намного больше... В конце концов на стенах не осталось живых руссов, и греки открыли крепостные ворота. Сметая все на своем пути, византийская армия ворвалась в город и принялась его грабить, из-за чего уцелевшие русские и сочувствовавшие им болгары успели перегруппироваться и запереться в хорошо укрепленном дворцовом комплексе. Один из входов они оставили открытым, и когда туда заходили греки, их убивали. Так погибло несколько сот греческих воинов. Узнав об этом, Цимисхий бросил в атаку свою гвардию, но в узких воротах византийцы были лишены своего главного козыря - численного преимущества. Воодушевленные победой на стенах, гвардейцы яростно кидались в атаку, но каждый раз откатывались, оставляя убитых. Такой отпор стал холодным душем для греков. В конце концов, византийцы подожгли дворец, и русам ничего не оставалась, как выйти из пылающего здания и атаковать греков. Шансов уцелеть у русских воинов было немного, но, очевидно, враги не ожидали такого яростного натиска. Всем на удивление, части русов во главе со Сфенкелом удалось прорубиться сквозь вражеские ряды и вырваться из города.

В Преславе вместе с женой и двумя малолетними детьми был схвачен греками царь Борис. Цимисхий формально признал его правителем Болгарии, но держал в качестве почетного пленника.

Оставив в городе гарнизон, Цимисхий двинулся к Доростолу, городу на Дунае, где его уже ждал Святослав с шестьюдесятью тысячами своих воинов. У стен этого города должна была решиться судьба Византии и Руси. По пути греки разграбили часть городов, а часть добровольно признала имперскую власть.

В сражении за Преславу болгары сражались на стороне русов, и Лев Диакон отметил, что множество из них погибло. Но, очевидно, была среди болгар и сильная прогреческая партия. Эти люди могли нанести удар в спину русам, поэтому Святослав казнил около трех сотен знатных болгар. Он не мучился вопросом, виноваты они или нет. Они могли предать, поэтому их стоило казнить. Жестоко? Да, но Святослав вообще кротостью не отличался, и чем хуже шли его дела, тем легче и обильнее он лил кровь. Диакон так описал этот момент: "Он созвал около трехсот наиболее родовитых и влиятельных из их числа и с бесчеловечной дикостью расправился с ними - всех их он обезглавил, а многих других заключил в оковы и бросил в тюрьму. Затем, собрав все войско, - около шестидесяти тысяч, он выступил против ромеев". Обратим внимание, Святослав созвал болгарскую знать. На пир или на совет звал своих жертв князь, грек не уточняет, но болгары ничего не подозревали и пришли... Так что приписывая киевскому князю исключительное благородство, отечественные неоязычники немного лукавят.

Впрочем, и Цимисхий ничего предосудительного в кровавых расправах не видел. Так, по его приказу были изрублены на куски русские пленные, захваченные по пути к Доростолу.

Наконец два правителя-полководца встретились у Доростола. Греков было больше, их армия лучше снабжалась продовольствием и военными припасами. Кроме того, в море был их флот, способный перебрасывать свежие подкрепления. Византийцы могли забирать раненых и лечить их вдали от опасности. Святослав же опирался на мощные стены Доростола, за которыми он был в относительной безопасности, но его запас продовольствия был ограничен, поэтому он не мог запереться в городе и сидеть в осаде длительное время. Кроме того, русский князь был лишен возможности пополнять свою армию. Да и не в его духе была оборона, так что он тоже стремился решить исход противостояния в открытом сражении.

Греки первым делом позаботились о своей безопасности и сразу же разбили хорошо укрепленный рвами и валами с частоколом лагерь. Между этим лагерем и городом было поле, на котором 23 апреля 971 года состоялся первый бой основных армий Руси и Византии.

Выйдя из города, воины Святослава построились в глубокую фалангу и двинулись на врага. Греки свою армию выстроили так: в центре была тяжелая пехота, на флангах кавалерия, а легкая пехота (лучники, пращники, метатели дротиков) шла впереди основных сил.

Тут, наверное, снова стоит привести обширное описание из книги Льва Диакона: "На следующий день тавроскифы вышли из города и построились на равнине, защищенные кольчугами и доходившими до самых ног щитами. Вышли из лагеря и ромеи, также надежно прикрытые доспехами. Обе стороны храбро сражались, попеременно тесня друг друга, и было неясно, кто победит. Но вот один из воинов, вырвавшись из фаланги ромеев, сразил Сфенкела, (почитавшегося у тавроскифов третьим после Сфендослава), доблестного, огромного ростом мужа, отважно сражавшегося в этом бою. Пораженные его гибелью, тавроскифы стали шаг за шагом отступать с равнины, устремляясь к городу. Тогда и Феодор, прозванный Лалаконом, муж непобедимый, устрашающий отвагой и телесной мощью, убил железной булавой множество врагов. Сила его руки была так велика, что удар булавы расплющивал не только шлем, но и покрытую шлемом голову. Таким образом, скифы, показав спину, укрылись в городе. Император же велел трубить сбор, созвал ромеев в лагерь и, увеселяя их подарками и пирами, побуждал храбро сражаться в предстоящих битвах".

Так началась трехмесячная кровавая Доростольская эпопея. Русы периодически выходили на поле, атаковали греков, храбро сражались, а затем, устав, отходили в город. Византийцы даже не пытались штурмовать крепость, предпочитая обстреливать её из камнеметов. Обе армии в этих боях медленно перемалывали друг друга, неся большие потери, но ни на шаг не приближаясь к победе.

Правда, дважды русам удавалось нанести грекам болезненные удары, одержав тактические победы. Первый раз русские дружинники устроили вылазку и сожгли надоевшие им осадные машины врага. При этом они умудрились не только сжечь камнеметы и разогнать их обслугу, но заодно и зарубить императорского родственника магистра Иоанна Куркуаса, отвечавшего за инженерные машины в византийском лагере. Причем, погиб этот военачальник не в честном бою, а, скорее, курьезно. В момент нападения он был пьян и просто свалился с седла под ноги русам. Те, недолго думая, изрубили грека на кусочки, насадили его голову на копье, водрузили ее на башне и стали потешаться над врагами, крича, что они закололи императора, как жертвенного барана. Императором они его посчитали потому, что на нем было нацеплено множество украшений, и даже сбруя коня была покрыта золотом. Естественно, что когда это ослепительно разряженное чудо налетело на русов, те церемониться не стали.

После того, как в Дунай вошли византийские корабли с "греческим огнем", русы вытащили на берег свои ладьи, и реку отныне полностью контролировали греки. Как только в городе стали подходить к концу запасы продовольствия, русы выбрали ночку потемнее и под самым носом у греческого флота, спустив на воду ладьи, отправились поискать по окрестностям, чего бы можно позаимствовать съестного. Византийцы эту вылазку не заметили, и наши благополучно набрали припасов, сколько смогли найти. Уже возвращаясь, русы заметили на берегу греческий обоз. Обозники, ничего не подозревая, поили лошадей, запасали дрова, в общем, занимались совершенно мирным трудом. Наши тихонько высадились на берег, обошли византийцев с тыла и показали им, где раки зимуют. Затем, погрузив все, что можно было забрать у перебитых обозников, на ладьи, дружинники благополучно вернулись в Доростол.

Утром в императорском шатре ничего не знавших о случившемся византийских моряков ждала настоящая буря. Цимисхий в выражениях не стеснялся и костерил своих адмиралов до хрипа. Напоследок он пообещал флотоводцам устроить знакомство с палачом, если хоть одна русская лодка покажется на воде. Думаю, он был весьма убедителен, так как после этого разноса моряки стали выполнять свои обязанности с завидным рвением.

Тем временем осада тянулась своим чередом. Византийцы плотно обложили город и ждали, пока голод ослабит русов, а те ежедневно делали небольшие вылазки, вырезая греческие аванпосты. Если бы Цимисхий был просто полководцем, то он мог бы как угодно долго осаждать Доростол, но он был еще и правителем огромной и неспокойной страны. Длительное отсутствие императора в столице уже привело к одному мятежу, правда, быстро подавленному, так что Иоанн должен был параллельно с ведением войны заниматься и прочими государственными делами. А каждый лишний день, проведенный в чужой стране, ослаблял его позиции дома, в Константинополе. Так что, раз не получалось уничтожить всех русов, то он решил нанести удар Святославу.

Иоанн Цимисхий послал князю вызов на личный поединок, чтобы хоть так решить исход войны. Мы никогда не узнаем, собирался ли император честно биться на мечах или задумал какую-то ловушку. И тот, и другой варианты одинаково возможны, ведь он был не только хорошим воином, не раз лично убивавшим своих противников, но и циничным и коварным политиком, не брезговавшим никакими средствами для достижения цели.

Святослав предложение отклонил, заметив, что сам знает, что делать и в подсказках не нуждается, а "если император не желает больше жить, то есть десятки тысяч других путей к смерти; пусть он изберёт, какой захочет".

Но вечно отсиживаться в крепости было нельзя, и 20 июля Святослав вывел свою армию из города для большой битвы. Построившись, русы первыми атаковали греков. Интересно, как, описывая это сражение, Лев Диакон пишет, что в этот день русскую армию "ободрял и побуждал к битве некий знаменитый среди скифов муж, по имени Икмор, который после гибели Сфангела пользовался у них наивеличайшим почетом и был уважаем всеми за одну свою доблесть, а не за знатность единокровных сородичей или в силу благорасположения". Из этих строчек можно сделать вывод, что нашу армию в бой вел не Святослав, а богатырь Икмор, даже не упомянутый в русских летописях. Странно, если действительно так было, то чем это вызвано? Святослав поручил командование соратнику? Или Икмор лишь шел на острие русского удара, ведя за собой дружинников, а Святослав командовал всей армией? Этого мы уже не узнаем.

Как бы там ни было, но один из телохранителей императора по имени Анемас сумел зарубить Икмора. Диакон описал роковой для русского богатыря удар: "Анемас... ударив его мечом в левое плечо повыше ключицы, перерубил шею, так что отрубленная голова вместе с правой рукой упала на землю". После гибели Икмора русы дрогнули и начали отступать. Вскоре отступление превратилось в бегство. Сражение было явно проиграно, греки преследовали Святослава до крепостных стен, но в город ворваться не смогли.

Вряд ли для византийцев это была легкая победа. Ведь если в бою участвовал императорский телохранитель, то русы, видать, прорвались почти к самому Цимисхию. Еще одно интересное свидетельство о том дне оставил нам Скилица. Снимая после боя доспехи с убитых русов, греки с удивлением обнаружили среди погибших женщин, которые сражались вместе с мужчинами. Это воистину бесценное свидетельство, так как об этих русских амазонках не сохранилось практически никаких исторических сведений. Зато во многих былинах встречаются нам образы богатырш-поляниц, предпочитавших оружие и войну прялке и прочим мирным женским занятиям. Если бы не пара строчек в греческой книге, так и гадали бы мы, были ли на Руси женщины-воины или это только легенды. Теперь знаем - действительно были.

Пока греки праздновали победу и обирали павших на поле боя, в Доростоле Святослав с приближенными мучительно искал выход из сложившейся ситуации. Перспективы у русского войска были нерадостные: дружина понесла страшные потери и восполнить их нельзя, припасы кончаются, и пополнить их негде, помощь не придет...

Можно попытаться представить себе этот совет. В коптящем свете факелов они спорили хриплыми голосами. Звучали, обсуждались и отвергались разные предложения: биться до конца, договориться, тайно сбежать... Но за Святославом было последнее слово. Это была тяжелая ночь для русского князя. Наверняка, поутру прибавилось морщин на его лбу да появилась седина в чубе. Что он должен был сделать? Рискнуть всем и еще раз попытаться лихим отчаянным ударом переломить ход судьбы и снова выиграть? Кинуться сломя голову в последнюю атаку в надежде сокрушить и разгромить имперскую армию или погибнуть с честью? А, может, начать переговоры? Византийцы ведь тоже устали, да и русские мечи собрали богатую жатву среди воинов императора? Цимисхий будет сговорчивым.

Большинство дружинников хотели мира, но Святослав решает рискнуть и начать новую битву. Что же, мертвые сраму не имут... И дружина пойдет за своим предводителем в новый бой. Но сначала нужно было почтить своих павших и достойно проводить их в вечность.

Когда наступила ночь, русы вышли на равнину и начали подбирать своих погибших. Павших они сложили у крепостной стены, затем разложили гигантские костры, на которых и сожгли тела. Но перед этим над погребальными кострами русы принесли богам обильные человеческие жертвы. Грекам, которые наблюдали со стороны за этим действом, эта ночь, наверняка, запомнилась до конца жизни. Ревущее в темноте пламя костров, полные ужаса крики убиваемых пленных и неизвестность. Что дальше ждать от русов? Может, они снова пойдут в бой? Так что не спалось византийцам, и взглядами, полными тревоги и тоски, они следили за войском Святослава.

Через день русы вышли из крепости для последнего боя. Когда вся русская армия вышла в поле, Святослав приказал запереть городские ворота Доростола, чтобы никто и не думал спасаться бегством. Построившись в плотные шеренги, прикрывшись щитами и выставив копья, русы атаковали. Каждый знал, что сегодня решается его судьба, поэтому дрался на пределе сил. Началась битва, которая шла сперва на равных, но затем греки стали отступать. Видя это, Цимисхий со своими "бессмертными" лично бросился в бой и спас положение. Снова русы и византийцы дрались, не уступая друг другу. Уже знакомый нам критянин Анемас, убивший накануне Икмора, сумел сойтись в поединке с самим Святославом, но в этот раз удача оставила его. Он сумел нанести князю удар такой силы, мечом по ключице, что тот упал с коня на землю, но его спасли от смерти кольчужная рубаха и щит. На Анемаса тут же бросились русские дружинники, которые сначала убили его коня, а потом подняли на копья и самого грека. Так погиб "бессмертный", которого, по словам Льва Диакона, "никто из сверстников не мог превзойти воинскими подвигами". Учитывая силу византийца, Святослав в этом поединке, скорее всего, был ранен. Если кольчуга и не разорвалась под лезвием меча, то такой удар вполне мог переломать князю кости.

Тем временем битва продолжалась. Видя, что в лобовом столкновении победы достичь не удастся, Цимисхий приказал своим войскам начать медленно отступать, чтобы русские отошли подальше от города. А затем отдельный отряд конницы под командованием Варды Склира должен был обойти поле боя и ударить в тыл русам. Этот план удался, но русы продолжали отчаянно сопротивляться, даже сражаясь на два фронта.

В этой битве наши предки по праву заслужили славу лучших воинов мира. Вдумайтесь: пешие русы выдерживали таранный удар тяжелой кавалерии! Ничего подобного история Европы не знала еще многие века. Даже после появления огнестрельного оружия панцирная кавалерия будет играючи громить пешие отряды. Лишь в пятнадцатом веке швейцарцы научатся сопротивляться рыцарской кавалерии, для чего им придется создать глубокие построения пехоты, вооруженной многометровыми пиками. У дружинников Святослава копья были короче, и они не могли подобно швейцарцам создать непроходимый частокол из лезвий. Но ведь дрались же наши с тяжелой кавалерией, и еще как дрались! Периодически отбрасывая её. Чтобы нагляднее представить, что должны были чувствовать дружинники, выйдете на дорогу и попытайтесь плечом остановить летящий на вас мотоцикл. Скорость и вес мотоцикла и боевого коня, конечно, не равны, но впечатление будет похожее. Добавьте, что вы практически не можете увернуться, так как сбоку вы зажаты другими воинами... Захотелось убежать? А предки не бежали! Точнее, бежали, но только вперед! Весь день русские атаковали превосходящего по силе врага. Вот в очередной раз они опрокинули греков, и снова Цимисхию пришлось лично останавливать бегство своих солдат. Казалось, еще чуть-чуть, и победа снова улыбнется русским воинам. Но тут произошло нечто, что в корне изменило ситуацию.

Внезапно разразилась буря, которая ударила в лицо русам, ослепляя их градом и поднятой пылью. А перед строем греков вдруг из ниоткуда возник воин на белом коне. Став перед войском, этот незнакомец поскакал в атаку на русов и, по словам Диакона, чудодейственно рассекал и расстраивал их ряды. Греки, воспрянув духом и почувствовав прилив сил, кинулись следом за этим нежданным героем. И русское войско, словно вмиг утратило победный дух, дрогнуло и побежало. Победа византийцев была полной. Святослав с остатками дружины с трудом пробился обратно в Доростол. Если верить Льву Диакону, то сам Святослав, израненный стрелами, потерявший много крови, едва не попал в плен.

Что же касается "светлого" воина, то никто не видал этого всадника в греческом лагере до битвы, никто не видел его после сражения, хотя император и разыскивал его, чтобы достойно одарить и отблагодарить за то, что он свершил. После греки стали говорить, что в этот бой их вел святой Федор Стратилат, которому перед битвой молился император.

Это было одно из немногих неоспоримых, виденных тысячами глаз чудес. Кто еще назовет пример такого явного прорыва из тонкого мира в наш, материальный? Словно вернулись времена Троянской войны, когда боги бились среди смертных.

Современный автор-неоязычник Лев Прозоров, в своей посвященной Святославу книге написал так: "Помните загадочного всадника на белом коне, явившегося в буре и грозе и обрушившегося на полки русов под Доростолом? Ромеи увидели в нем Федора Стратилата. А кого могли увидеть в нем русы? Кто он, Воин на белом коне, скачущий впереди бури? Уж не сам ли Метатель Молний? В скандинавском эпосе есть немало примеров тому, как Бог - покровитель героя, с оружием в руках встает против него в сражении. И это означает одно - срок, отведенный Пряхой земной жизни героя, окончен. Валгалла, Покой Павших, ждет его. Есть схожий сюжет и в русском эпосе, в сюжете с выразительным названием "Отчего перевелись богатыри на Руси". После страшной, но победоносной битвы с врагами молодые богатыри начинают хвастать, что способны одолеть даже небесную силу. И небесное воинство принимает вызов. Бессильные против воителей небес, богатыри скрываются в пещерах, окаменевают, уходят в монахи - проще говоря, уходят в другой мир. Так не было ли и здесь того же? Может, оттого и идет Святослав в ловушку столь хладнокровно и бесстрастно, что знает - его срок настал? Говорят, герои былых времен знали свою судьбу. Может быть, Святослав уже увидел приближение времени в глазах Всадника под стенами Доростола".

А вот, как один из современных мистиков объясняет чудесное появление небесного воина: "Битва, произошедшая в Болгарии, заслуживает определенного внимания. То, что наблюдали солдаты во время боя, историки связывают с помощью всадника, появившегося из "ниоткуда" и повлиявшего на ход событий.

Действительно, звучали молитвы о помощи, и были они настолько сильны, что концентрированная общая мысль позволила притянуть из пространства светлый вихрь, вобравший в себя сильную энергию. Эта мысль, направленная к Господу, породила как бы своеобразную воронку, втянувшую в себя необходимые энергии. Господь смилостивился над солдатами, послав в эту воронку благодатный луч. В результате был сформирован своеобразный вихревой поток, материализовавший этого воина.

Был ли это Федор Стратилат, как считают некоторые? Нет, такого ответа дать нельзя, ибо этот воин вместил в себя качества не одного человека. Он был соткан из света, но на время обрел видимость плоти. Главная его заслуга заключалась в том, что он создал поле, в котором воины обретали силу. Он заряжал их своей энергией, позволяющей утраивать, удесятерять их силы.

Поражал ли он противника сам? Здесь нет однозначного ответа, ибо основной его задачей было создание мощного энергетического поля, умножающего энергию солдат. Эффект его личного участия в бою создавался за счет некоторой иллюзии, эйфории участников сражения. Они видели несущегося на лошади человека, обладающего недюжинной силой - и укреплялись сами, что дало им возможность выиграть битву.

Почему помощь пришла именно к ним, а не к противоположной стороне, т.е. к русским? Потому что они смогли создать необходимое молитвенное поле, сила которого достигла критической отметки для достижения указанного эффекта.

Во время Великой Отечественной войны русские воины сталкивались неоднократно с подобными явлениями, только господствующая идеология не позволяла их обнародовать. Однако единичные случаи явления Богородицы и святых на поле боя все же зафиксированы. Сила мысли человека позволяет притянуть те светлые энергии, которые обеспечат необходимый эффект - разумеется, если это не идет вразрез с Божьим замыслом и заповедями. В противном случае помощь может идти из темных слоев".

Как бы там ни было, византийцев в бою спасло чудо. А на следующий день к ним явились послы от Святослава с предложениями мира. Русские соглашались отпустить пленных и покинуть Болгарию, если греки снабдят их продовольствием и не нападут на них в море. Кроме того, киевский князь обещал быть другом греков и в дальнейшем соблюдать мир между странами. С заключением мира восстанавливались торговые отношения на довоенных условиях.

Греки, естественно, согласились. После этого состоялась единственная мирная встреча русского князя и византийского императора. Иоанн в роскошных позолоченных доспехах в окружении пышной свиты подъехал верхом к условленному месту на берегу Дуная. Вскоре к берегу подошла ладья, на которой среди гребцов был и Святослав. Этот момент любят изображать художники, хотя у них обычно Святослав сидит в какой-то крохотной, чуть ли не рыбачьей лодочке. На самом деле это была боевая ладья с полусотней отборных воинов на борту, ведь он не на дружеский пикник ехал, но не это главное. Византийцев поразило, что великий полководец абсолютно не отличался одеждой от простых воинов и греб наравне со всеми, да и весь облик князя для них был диким. При этой встрече было составлено единственное дошедшее до нас описание русского князя. Опять же спасибо Льву Диакону. "Умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми, бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны ее свисал клок волос - признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные, но выглядел он угрюмым и диким. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом, обрамленным двумя жемчужинами. Одеяние его было белым и отличалось от одежды, его приближенных только чистотой. Сидя в ладье на скамье для гребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал".

Бритую голову Святослава греки особо отметили неспроста, ведь у них самих свободные люди остригали волосы только при трауре, а византийские мужчины (кроме моряков) не носили серьги.

Итак, мир был заключен на весьма почетных условиях. Русы увозили с собой всю добычу, да еще получили примерно по двадцать килограммов зерна на человека. До Белобережья (берег Черного моря между Днестром и Днепром, или современный остров Березань) русская армия дошла (доплыла) без приключений. А дальше начинается что-то непонятное. Вместо того, чтобы подняться по Днепру до Киева, Святослав остается зимовать на берегу Черного моря. Официальная версия истории говорит, что он не решился подниматься к своей столице, так как на днепровских порогах его ждали печенеги. Он-де опасался их нападения и поэтому решил переждать, пока они уйдут. Да, печенеги были в состоянии войны со Святославом, но не думаю, что из-за них князь отказался идти в Киев. Вместе со Святославом из Доростола вышло двадцать две тысячи воинов. По крайней мере, именно на такое количество бойцов греки выдали продовольствие. Многие из них были ранены и ослаблены, но за время похода к Днепру раненых вполне можно было вылечить, а отощавших откормить. Пусть часть раненых умерла, но все равно под княжеским стягом должно было остаться тысяч двадцать закаленных ветеранов. В нашей летописи, правда, есть момент, описывающий, как князь обманул греков при получении дани, вдвое завысив численность своей дружины. Святослав, согласно Повести временных лет, взял дань для двадцати тысяч человек, когда их было десять. Но относится этот эпизод к началу войны. Да и греки, наверное, сумели бы заметить такую разницу между заявленной численностью русов и реальной. Ну да ладно, пусть будет десять тысяч человек. Чтобы понять, что означает эта цифра, нужно вспомнить, что даже спустя пару веков армия английского короля редко насчитывала более десяти тысяч человек, а в Столетнюю войну (а это уже 14 век) действующие армии и Франции и Англии редко превышали пять-шесть тысяч человек. Так что, несмотря на все потери армия Святослава по средневековым меркам была очень сильной. Тем более, что у всех его воинов должны были быть прекрасные доспехи и оружие. Русы прошли бы как нож сквозь масло, тем более, что бой мог быть только в одном месте - у порогов. Часть воинов перетаскивала бы ладьи, а вторая просто прикрывала бы их непреодолимой стеной щитов. Легкая печенежская кавалерия была бы тут бессильна. Максимум, обстреляла бы русскую армию из луков, но и дружинники стреляли не хуже степняков. Перейдя по суше пороги, войско снова село бы на ладьи и на центре Днепра стало недоступным для печенегов. Кроме того, можно было идти не по Днепру, а обойти опасное место степью через земли тиверцев в долине Буга. Именно так пойдет в Киев Свенельд со своими дружинниками и дойдет без потерь. Так что не печенеги (или, по крайней мере, не только они) заставили Святослава отказаться от возвращения в Киев. Почему же Святослав в свою последнюю зиму ведет себя словно затравленный зверь?

Возможно, Святослав имел основания рассчитывать в Киеве на весьма холодную встречу. Ведь отношение киевлян к своему князю было двойственным: с одной стороны, конечно, хорошо иметь такого защитника, а с другой, и обязанности он свои не особо ревностно выполняет, и буйным нравом отличается, и киевлян ни во что не ставит. Так что многим киевлянам, которые знали слишком хорошо, что от него можно ждать, князь был не по нутру. Тем более сейчас, когда по вине Святослава погибли тысячи молодых русичей, и их родители вполне могли спросить у князя ответа. Ведь в своих походах Святослав загубил целое поколение славян. Как Наполеон французов. Начиная Доростольскую эпопею, князь имел под началом шестьдесят тысяч человек, а вернулся лишь с третью от этого числа. Была и еще одна причина: в Киеве уже была мощная православная община, созданная его матерью. Святослав же после своего поражения буквально обезумел в религиозном вопросе. Он впал в языческий фанатизм и начал обвинять в своём поражении христиан. И раньше князь милосердием не отличался, но после разгрома армии и собственного ранения он стал по-настоящему кровожаден.

Как бы там ни было, Святослав решает зимовать с армией в лагере на Белобережье. Все бы хорошо, но вскоре русское войско съело выданные византийцами припасы хлеба, и начался голод. "И был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову", - пишет летописец. Правда, совершенно непонятно, кому платили. То ли русы покупали мясо у местного населения (славян и тех же печенегов), то ли у собственных товарищей, которые вели с собой коней из самой Болгарии.

Во время этой зимовки в русском лагере произошли странные и страшные события. Повесть временных лет коротко сообщает, что воевода Свенельд оставил своего князя и на конях отправился в Киев. Причины такого поведения старого воина, начавшего службу еще при князе Игоре, из летописи непонятны. Как непонятно и то, сколько воинов пошло с ним, а сколько осталось со Святославом. Ответ на эти вопросы находится в Иоакимовской летописи.

Тут нужно сделать небольшое отступление и сказать пару слов об этом документе. Свое название летопись получила по имени её предполагаемого автора - первого новгородского епископа Иоакима, скончавшегося в 1030 году. В её тексте речь шла об истории Руси с седой старины и до крещения Новгорода. Так как автор летописи жил в Новгороде, то и в его описании более полно дана история Северной Руси, в том числе, и её период до Рюрика, чем у киевской Повести временных лет. Кроме того, в Иоакимовской летописи есть моменты, по каким-то причинам пропущенные или просто неизвестные автору Повести. До нашего времени сама летопись не сохранилась, и мы с её содержанием знакомы только по выпискам, сделанным с её поздней копии историком восемнадцатого века Татищевым. Древнего оригинала этой летописи никто не видел, поэтому некоторые историки считают записи Иоакимовской летописи малодостоверными, а представленный Татищевым документ мистификацией. Хотя, учитывая сколько старинных документов погибло в огне во время войн или сгнили в заброшенных монастырях, пропажа оригинала летописи не удивительна. Кто может сказать, сколько мы потеряли бесценных книг в сгоревшей Москве в 1812 году, не говоря уже о библиотеке Иоанна Грозного, сгинувшей в годы первой Смуты?

Итак, слово Татищеву: "Тогда диавол возмутил сердца вельмож нечестивых, начал клеветать на христиан, бывших в войске, якобы это падение войск приключилось от прогневания лжебогов их христианами. Он же настолько рассвирепел, что и единственного брата своего Глеба не пощадил, но разными муками томя убивал. Они же с радостию на мучение шли, а веру Христову отвергнуть и идолам поклониться не хотели, с веселием венец мучения принимали. Князь же, видя их непокорение, особенно на пресвитеров ярясь, якобы те чарованием неким людям отвращают и в вере их утверждают, послал в Киев, повелел храмы христиан разорить и сжечь и сам вскоре пошел, желая всех христиан изгубить. Но Бог ведал, как праведных спасти, а злых погубить, ибо князь всех воинов отпустил полем к Киеву, а сам с немногими пошел в ладьях, и на Днепре близ проторча (порогов) напали на них печенеги и со всеми, бывшими при нем, убили. Так вот и принял казнь от Бога".

Я считаю эту версию событий вполне достоверной, так как сразу снимается целый ряд вопросов. Во-первых, понятно, почему князь не спешит в Киев, во-вторых, названа причина раскола в стане Святослава, и появляется объяснение гибели русской армии на днепровских порогах. Если со Свенельдом ушла часть войска, а тем более, большая его часть, то понятно, причина смелости печенегов. Найден ответ на вопрос, как мог погибнуть грозный Святослав с соратниками - их просто было слишком мало, чтобы отбиться. Также становится ясно, почему киевляне не помогли своему князю. Кто же захочет помогать маньяку (а как еще он должен был выглядеть после убийства брата и приказа сжечь киевские церкви и перебить христиан)? Этими своими действиями Святослав подписал себе приговор. Киевляне, богатевшие на торговле, вовсе не хотели, чтобы их город превратился в аналог кровавой Арконы или в базу для разбойничьих набегов, в какие стремительно превращались города полабских славян. Если бы Святослав победил киевлян, то и русов ждала бы судьба лютичей и бодричей, потерявших свой генофонд в бесконечных войнах между собой и с соседями. А вот языческой империи, о которой любят порассказывать неоязычники, не сложилось бы.

Интересно упоминание о брате Святослава - Глебе (иногда пишется Улебе). Был ли это его родной брат, сводный по отцу или просто побратим, уже установить нельзя, но говоря об Игоре, мы видели, что в летописи попадали далеко не все Рюриковичи. Так что Святослав вполне мог и родного брата замучить.

Кстати, в версию Иоакима укладываются и строчки цитированного выше современного автора: "Битва под Доростолом, где появился "воин" на белом коне, обеспечила Святославу возможность вхождения в поле христианства. Тот вихревой поток, который был создан благодаря молитвам греков, затронул и Святослава, создав предпосылки для его крещения, а соответственно, и крещения Руси. Однако в тот период князь был под серьезным влиянием волхвов, и их черно-магические действия удерживали его сознание от позитивных изменений. Более того, после битвы под Доростолом у князя усилились тенденции примыкания к христианству. Однако чернокнижники применили специальные техники, обеспечившие одержание Святослава. В таком состоянии он и прибыл на зимовку. Задача чернокнижников заключалась в удержании князя от неразумных, с их точки зрения, поступков, связанных с принятием христианства.

Одержимый князь руководствовался в своих поступках только желанием смерти, крови и т.п. Отсюда - повальные жертвоприношения. Волхвы, окружавшие его, обеспечили создание черного круга вокруг Святослава, который не пропускал Божественный свет. Бесы поедали его плоть и тонкую структуру, выпивали энергию и, в конечном итоге, подвели к кровавому жертвоприношению, в котором жертвой оказался сам Святослав.

Если бы одержания не произошло, то крещение Руси могло бы случиться раньше. Одержание было спровоцировано духовными ошибками князя после Доростола, чрезмерным доверием к чернокнижникам и неумением самостоятельно оценить сложившуюся ситуацию, с точки зрения мистических законов.

- Что значит "подвели князя к кровавому жертвоприношению?"

- Князь был обречен на смерть. При одержании бесы выпивают из человека энергию, после чего он становится им неинтересен. Отсюда - смертельные болезни, смертельные травмы и т.п. В данном случае князь Святослав был подставлен как жертва не на земном плане. Его исход был предрешен, и не нужно было устраивать специальных засад, нападений. Если бы его не убили печенеги, он бы утонул в реке, умер от заражения крови и т.п. Он был энергетически истощен, и на нем сформировалась структура смерти. Волхвы просто подвели его к гибели, как любой черный маг может подвести человека к смерти при помощи ритуальных техник.

- Что значит "Бесы поедали его плоть?"

- Святослав страдал от кровавых язв, от горловых кровотечений. Он начинал задыхаться, т. е. проявлялись астматические компоненты. В связи с болезнями волхвы рекомендовали ему совершать все новые и новые жертвоприношения, которые на время давали облегчение. Но потом болезни наваливались на него снова".

В марте 972 года Святослав с оставшимися при нем дружинниками начал подниматься по Днепру в Киев, но на порогах попал в печенежскую засаду и погиб. Из его черепа победители сделали чашу, из которой вожди этого народа пили на брачном ложе, чтобы их сыновья были похожи на Святослава. Вот так закончилась жизнь действительно великого полководца. В этот момент ему было тридцать лет.

Вместе с ним закончилась целая эпоха в нашей истории. Отныне русские князья будут больше заботится о доставшейся им земле, а не о завоеваниях далеких стран. Но спустя века русские войска вновь пройдут по следам Святослава на Балканы и снова почти дойдут до Царьграда, который уже превратится в турецкий Истамбул. И снова чуть-чуть не хватит сил, чтобы победителями войти во Второй Рим...

Глава 5. Владимир Великий

Как мы уже говорили, уходя в свой последний поход, князь Святослав разделил русскую землю между своими тремя сыновьями. Пока он был жив, все понимали, что юные княжичи - только наместники грозного отца. Но после смерти князя неизбежно должен был возникнуть вопрос: а кто на Руси главный? Каждый Святославич контролировал большую территорию, за каждым стояли собственные советники и дружинники. Формально главой рода Рюриковичей, а значит, и всей Руси становился сидевший в Киеве князь Ярополк. Но вряд ли он был для своих братьев непререкаемым авторитетом. А тем более, для их взрослых советников, у каждого из которых были свои резоны и амбиции. За Владимиром, правившим в Новгороде, стояли его дядя Добрыня и новгородские купцы. За Ярополком - Свенельд и богатые киевляне. Кстати, Владимир был для Ярослава сводным по отцу братом, и мы не знаем, были ли Олег и Ярополк братьями по матери. Так что особой теплоты друг к другу братья могли и не испытывать. А вскоре между князьями и вовсе пробежала черная кошка.

Согласно летописи, в 975 году Олег на охоте встретил сына Свенельда и убил его. Учитывая, что Свенельд был наиболее влиятельным человеком в Киеве, такое никому не могло безнаказанно сойти с рук. Мы уже никогда не узнаем, зачем Олег так поступил. Возможно, он считал Свенельда виновным в гибели отца, возможно, просто искал повод досадить киевскому князю. Вариант мести наиболее вероятный, ведь у Олега, не знавшего всего, что случилось в Балканском походе Святослава, неизбежно должен был возникнуть вопрос: "А почему ближайший помощник отца вернулся живой и невредимый, да еще с дружиной, когда сам князь погиб?" И мысль о том, что Свенельд просто бросил Святослава, вполне могла вылиться в расправу над сыном Свенельда.

Узнав о случившемся, Ярополк был оскорблен, ведь брат убил его приближенного, тем самым бросив вызов. Свенельд же своим требованием мести подлил масла в огонь разгоравшейся вражды.

В итоге вражда братьев, подогреваемая древним противостоянием древлян и киевлян, вылилась в вооруженное столкновение. Учитывая, что под стягами Ярополка были уцелевшие дружинники Святослава - профессиональные, закаленные многими битвами бойцы, исход борьбы был предрешен. Дружина Олега и древлянское ополчение в первом же бою у города Овруч были смяты и побежали. Как и большинство средневековых городов, Овруч был окружен рвом, через который к городским воротам шел мост. Когда объятые паникой беглецы добрались до моста, на нем началась давка, и спешащие укрыться за стенами люди просто сталкивали друг друга вниз. "Много людей падало, и кони давили людей", - замечает по этому поводу летописец.

После того как воины Ярополка ворвались в город, древляне массово стали сдаваться на милость победителей. Князя Олега удалось найти не сразу. Наконец, во рву под мостом-входом в город нашли тело князя. Очевидно, он пытался остановить бегущую толпу, но был сброшен вниз, а потом на него сверху падали тела новых беглецов и коней. В общем, под этим весом юный князь или задохнулся, или был раздавлен. Дружинники Ярополка полдня вытаскивали трупы изо рва, пока не добрались до тела Олега.

По словам летописца, киевский князь плакал над телом брата и в сердцах бросил подошедшему Свенельду: "Смотри, этого ты и хотел?!". Что ответил старый воин, да и ответил ли вообще - неизвестно. Но, думаю, он не сильно сокрушался, ведь слишком много смертей видел воевода за свою жизнь, чтобы скорбеть по убийце сына. Ярополк же действительно горевал, ведь братоубийство вовсе не входило в его планы. Он лишь собирался наказать зарвавшегося Олега, поставить младшего братца на место. Но сделанного не исправить, и Ярополк присоединяет к своим землям бывшие владения брата. Самого же Олега с честью похоронили в поле недалеко от места смерти.

Битва при Овруче стала последним упоминанием о Свенельде в летописях. Может быть, свершив свою месть он, отошел от дел? Или умер? Как бы там ни было, но в дальнейших событиях он уже не участвовал. Но и так Свенельд оставил свой след в нашей истории, ведь он был воеводой и правой рукой у князей трех поколений рода Рюриковичей: деда-Игоря, сына-Святослава и внука-Ярополка. Завидное долголетие для его времени и рода занятий.

Узнав о смерти Олега, третий сын Святослава, Владимир, посчитал, что и его может ждать такая же судьба. Поэтому он покинул Новгород и бежал, по словам летописца, "за море", а на его место прибыл наместник от Ярополка. Так вся Русь снова оказалась под властью одного человека - князя Ярополка Святославича.

Новый князь сумел заключить союз с печенежским ханом Илдеи, вел дипломатические переговоры с Римом и Константинополем. Возможно, что при нем в Киеве были отчеканены первые русские монеты. По крайней мере, сейчас известно около десятка экземпляров монеты, напоминающей арабский дирхем, которую историки называют псевдодирхемом и связывают с князем Ярополком. Кроме того, Ярополк вполне лояльно относился к жившим на Руси христианам. В общем, был совсем неплохим князем, хотя летопись не зафиксировала за ним больших ратных достижений.

Спустя три года после бегства в Новгород вернулся Владимир, который выгнал наместников брата и объявил ему войну. Понятное дело, что вернулся он не один, а с набранной за морем варяжской дружиной, в которой были воины со всех прибалтийских регионов - от Дании до Новгорода. Так, например, Владимиру служил будущий норвежский король Олаф Трюггвасон. Кстати, впоследствии при дворе Владимира, а затем и его сына Ярослава жили еще три норвежских короля: Святой Олаф II Харальдссон, крестивший свою страну, Магнус I Олафссон и лихой вояка Харальд III Сигурдссон, за свою жизнь успевший послужить киевскому князю и византийскому императору, стать королем на родине и попытаться завоевать Англию.

Обосновавшись в Новгороде и пополнив дружину, Владимир принялся расширять свою территорию. Первой целью князя стал богатый торговый город Полоцк, бывший перевалочным пунктом на важных торговых путях в Западную (по реке Двине) и Северную (часть Пути из варяг в греки) Европу.

Сначала князь попытался решить дело миром и посватался за Рогнеду - дочь Полоцкого князя Рогволода. Тот, видимо, еще не решил, кого из братьев - Владимира или Ярополка - поддерживать в назревающей войне, и поэтому предоставил дочери самой решить свою судьбу. Лучше бы он этого не делал... Гордая княжна заявила: "Не хочу разуть сына рабыни, но хочу за Ярополка". Видать, очень уж хотелось ей быть первой леди на Руси. Рогволод перечить дочери не стал и этим подписал себе приговор, ведь она не просто отказала, а нанесла Владимиру и его сватам смертельное оскорбление, назвав его мать рабыней. Кстати, сватов возглавлял никто иной, как Добрыня, дядя Владимира и брат его матери. Так что и ему было нанесено оскорбление. Несомненно, что вернувшись в Новгород, он подсказал племяннику, как надо действовать.

Владимир воистину был сыном своего буйного отца, поэтому не мешкая собрал войско и обрушился на Полоцк. Город был взят, Рогволод и его сыновья перебиты, а дерзкую девчонку князь все равно взял в жены и по преданию дал ей имя Горислава. Вскоре её девичья мечта сбудется: Владимир убьет Ярополка и станет правителем Руси, а она станет женой Киевского князя... Такая вот усмешка судьбы.

Рогнеда родит убийце своей семьи четырех сыновей и нескольких дочерей, а когда Владимир примет христианство и распустит свой гарем, княжна предпочтет принять монашество, чтобы не становиться снова чьей-то женой. Полоцким княжеством будут править потомки Рогнеды и Владимира, которые превратят его в практически независимое от Киева государство, а затем княжество и вовсе обособится от остальной Руси. А один из её сыновей войдет в историю как великий князь Ярослав Мудрый.

Кстати, некоторые исследователи называют Рогволода скандинавом, хотя о его происхождении нам вообще ничего неизвестно, а о жизни известно немногим больше. Летопись говорит, что пришел он из-за моря и стал править в Полоцке. Вот и все. Был ли он чужеземцем или просто долго был за морем по своим делам - неизвестно. Да и его имя, которое в Лаврентьевской летописи передано как Роговолод, скорее славянское. Тем более, что вторая часть имени князя "Волод" встречается в целом ряде русских имен, например, Всеволод. У его дочери вторая часть имени "Неда" - это славянское имя, сохранившееся на Балканах до наших дней. Слово "рог" также было в древнерусском языке и означало скипетр, символ власти. Так что, скорее всего, князь был славянином.

Покорив Полоцк, уверенный в своей победе Владимир двинулся на Киев с собранной со всей Северной Руси дружиной. У Ярополка же дела обстояли не лучшим образом. Опытного и авторитетного Свенельда с ним уже не было, дружина уступала войскам брата в численности, а новый воевода с говорящим именем Блуд больше думал о собственной выгоде, чем о победе своего князя.

Не решаясь дать открытый бой, Ярополк заперся в Киеве, надеясь на защиту его стен. Хотя еще в античности говорили: "Осёл, груженый золотом, перешагнет любую стену". Вот и Владимир предпочел не терять людей в кровопролитном штурме, а попросту перекупил вражеского полководца. Посланники князя соблазнили Блуда, и тот стал подставлять своего бывшего благодетеля. Блуд сумел убедить Ярополка в том, что киевляне готовы впустить врага в город и уговорил князя бежать в неприступную (по его словам) крепость Родня в устье реки Роси. В опустевший Киев мгновенно вошел Владимир. Киевляне не сопротивлялись. В конце концов, какая им разница как зовут князя, если он будет хорошо выполнять свои обязанности: защищать торговлю и вершить суд?

Ярополк бежал лишь с немногочисленными сторонниками и вроде бы не представлял опасности для брата, но Владимир решил не рисковать. Он знал, как переменчива удача, ведь и сам он всего несколько лет назад был жалким беглецом. Поэтому Владимир идет по следам брата и берет Родню в осаду. В городе быстро кончились запасы еды и начался голод. Пользуясь этим, Блуд уговорил Ярополка начать переговоры с осаждающими. Возможно, он убедил Ярополка, что брат не тронет брата, а удовлетворится лишь тем, что вышлет Ярополка из Руси, а то и даст в управление какой-нибудь незначительный удел.

В милосердие Владимира верили не все, дружинник по имени Варяжко предлагал бежать в степь к союзникам-печенегам, собрать войско и попытаться отвоевать стольный город. Однако Ярополк предпочел лично с несколькими приближенными отправиться на переговоры к Владимиру. Лишь только он вошел в терем к брату, как Блуд захлопнул за ним дверь, чтобы свита не могла вмешаться, а два воина Владимира пронзили Ярополка мечами. Поняв, что их предали и заманили в засаду, Варяжко кинулся в бой, но когда увидел, что его господин мертв, прорубился сквозь врагов и бежал. Он отправился в степь, где его радушно приняли печенеги. Степняки, когда-то обещавшие поддержку Ярополку, даже после его смерти не изменили своему слову и начали войну с Владимиром.

Эта борьба будет тянуться десятилетиями, и много лет подряд Варяжко будет стараться отомстить за своего князя, устраивая набеги кочевников на Русь.

Владимир же стал единственным правителем Руси. Было это или в 978, или в 980 году. Ученые до сих пор спорят. Чтобы подчеркнуть преемственность своей власти, он стал жить с беременной женой (гречанкой, которую в свое время захватил в плен Святослав) своего убитого брата. Вскоре у нее родился ребенок, названный Святополком - сыном двух отцов.

Победа в междоусобице Владимира стала вторым случаем вооруженной победы Северной, Новгородской, Руси над южной, Киевской Русью. И в дальнейшем, всю нашу историю столкновение русского севера с югом всегда будет заканчиваться поражением последнего. Подчеркиваю - всегда! Прямо какая-то закономерность просматривается. Сначала Олег, потом Владимир, потом Ярослав, затем Владимирские князья и Московские цари будут брать под свой контроль Киев. Император Петр с легкостью подавит выступление Мазепы, Екатерина Великая разгонит Запорожскую Сечь, и после 1917 года опереточную украинскую державу шутя поломают идущие с севера большевики. Кстати, по большому счету, в Гражданскую войну большевистский Север вел борьбу против Юга, представленного как украинскими самостийниками, так и белогвардейцами Деникина и казаками Краснова. Над этим фактом, наверное, стоит задуматься современным украинским националистам, всячески поддевающим Российскую Федерацию.

Впрочем, вернемся к Владимиру. Ему вскоре пришлось решать проблему, созданную собственными дружинниками. Наемники-варяги посчитали себя в состоянии диктовать условия князю и потребовали собрать для них в качестве выкупа с каждого киевлянина по две гривны, мотивируя это тем, что раз они город захватили, то значит и вправе его ограбить.

Князь попросил месяц отсрочки для сбора денег, но когда пришел срок расплачиваться, вокруг Владимира уже сложилась сильная русская дружина, готовая расправиться с взбунтовавшимися наемниками. Тем более, что те не были едины - Владимир загодя отобрал из них лучших и привлек на свою сторону. В итоге оставшимся без денег и предводителей варягам было предложено отправиться куда подальше. Например, в Византию. Они и поплыли наниматься в Константинополь. Правда, князь послал византийцам свои рекомендации по обращению с варягами: "Владимир же еще прежде них отправил послов к царю с такими словами: Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, но рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни одного". Византийцы совета послушались.

Своих дружинников князь холил и лелеял, понимая, что от их рвения и, главное, преданности зависит не только его успех, но и жизнь. Например, когда на пиру кто-то обиделся, что ему дали есть деревянной ложкой, Владимир тут же повелел изготовить серебряную посуду, сказав: "Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду серебро и золото, как дед мой и отец с дружиною доискались золота и серебра".

Избавившись от варяжской вольницы, молодой князь начинает наводить порядок на Руси. Где силой оружия, где переговорами он приводит к покорности Киеву отпавшие за время смуты окраины: в 981 году он отвоевывает у поляков червенские города, в следующем году покоряет вятичей, в 983 - ятвягов, в 984 - радимичей. Причем ополчение радимичей на реке Пищане было буквально разогнано воеводой Владимира по имени Волчий Хвост. Этот полководец вел авангард княжеской дружины, и, увидев врага, сразу бросился в бой, не дожидаясь подхода основных сил. Когда к месту событий подоспел Владимир, всё уже было кончено. В итоге этого столкновения на Руси появилась поговорка "Пищанцы волчья хвоста бегают", которой даже спустя десятилетия дразнили радимичей.

После этого киевский князь попытался покорить волжских булгар, но они оказались не по зубам лихому князю. Впрочем, если бы Владимир поставил себе такую цель, то, скорее всего, он покорил бы Булгарию, но это потребовало бы слишком больших усилий. Князь пришел к выводу, что овчинка выделки не стоит. Так что война закончилась с ничейным счетом.

Понимая, что единство Руси держится на силе и авторитете правящего князя, Владимир начинает искать пути превращения конгломерата княжеств, уделов и земель в единое государство. Он решает объединить религиозные культы разных славянских земель в единую религию. Создание общего пантеона богов должно было со временем привести к созданию единого, однородного русского общества. Говоря современным языком, князь хотел интегрировать все подвластные ему земли.

Раз уж зашла речь о религиозной реформе Владимира, то необходимо хоть вкратце описать, что собой представляло славянское язычество. Эта тема достаточно сложна по двум причинам: из-за недостатка достоверных сведений и обилия версий и откровенных выдумок, распространяемых современными неоязычниками.

Все, что мы знаем о славянских языческих верованиях, дошло до нас либо в изложении иноземных авторов, либо в антиязыческих полемических работах христианских книжников. Ни одного документа, писания, связного текста, созданного волхвами, нам не известно. Все "славянские веды", "велесовы книги" и подобные издания, обильно представленные в книжных магазинах, - это лишь современные художественные произведения. Некоторые пережитки язычества остались в народных обычаях и былинах, но это именно пережитки. Археологические находки, а сейчас раскопано более семидесяти славянских капищ, тоже не дают целостной картины. Достоверно известно, что разные славянские племена чтили разных богов, и зачастую племенные культы весьма разнились. Кроме того, нужно помнить, что верования менялись во времени.

К первым векам русской истории часть славян покланялась богам, изображаемым в виде идолов, а часть не персонифицировала свои божества. По мнению одного из лучших специалистов по данному вопросу академика Б.А. Рыбакова, изначально славяне верили в существование добрых и злых духов природы, которые не имели человекоподобных черт. Потом наступила эпоха грозных великих богов, личностей, напоминающих человека. По мнению Б.А. Рыбакова, в этот период на первый план вышел бог Род. Он считался отцом всего и создателем вселенной. Со временем Род был оттеснен новыми культами, самым важным из которых в Прибалтике и на Руси стал культ Перуна, бога грозы и войны, покровителя князя и дружины.

Недостаток знаний о культах древней Руси заставляет искать данные в истории других славянских групп, в основном ободритов и лютичей. У полабских славян были свои культы, о которых нам известно больше, чем о собственно русских. Во-первых, католические германские священники оставили подробные описания своих грозных противников. Святилище бога Святовита в городе Аркона было подробно описано Саксоном Грамматиком в "Деяниях даннов" и Гельмольдом фон Бозау в "Славянской хронике", о верованиях вендов писали Адам Бременский и Арнольд Любекский... Во-вторых, у северо-западных славян язычество сохранялось почти до конца двенадцатого века, так что оно, естественно, оставило больше следов в памяти. В итоге мы гораздо больше знаем о святилищах Ругевита и Святовита в городах Коренице и Арконе на острове Руян (Рюген) и Редегаста Сварожича в Ретре, чем о киевском пантеоне. Есть мнение, что Святовит (Свентовид, Святовид, Свантовит...) - божество, тождественное нашему Сварогу.

Неудивительно, что к вендским культам обращаются современные авторы, заинтересованные славянским язычеством. Вспомним хотя бы замечательную картину "Святовит" нашего великого художника Константина Васильева. Несколько раз мне удавалось посетить музей этого творца в Москве, и каждый раз именно "Святовит" производил на меня сильнейшее впечатление.

Впрочем, если русское язычество при первых князьях напоминало вендское, то нужно признать, что это были весьма мрачные культы. Ведь вопреки распространенному мифу об отсутствии в славянском язычестве кровавых жертв, жрецы всех полабских славян приносили своим богам именно такие жертвы. Конечно, до кровавого безумия ацтеков им было далеко, но все же кровь регулярно окропляла идолов. Так, ежегодно Святовиту приносили в жертву человека, которого выбирали по жребию. Запомним эту особенность, она нам еще встретится. Кроме этой ежегодной жертвы были и другие, и для других богов.

"Когда жрец, по указанию гаданий, объявляет празднества в честь богов, собираются мужи и женщины с детьми и приносят богам своим жертвы волами и овцами, а многие и людьми -- христианами, кровь которых, как уверяют они, доставляет особенное наслаждение их богам. После умерщвления жертвенного животного жрец отведывает его крови, чтобы стать более ревностным в получении божественных прорицаний. Ибо боги, как многие полагают, легче вызываются посредством крови. Совершив, согласно обычаю, жертвоприношения, народ предается пиршествам и веселью", - отмечается в Славянской хронике. Немецкий хронист десятого века Титмар Мерзебургский, описывая славянскую город-крепость Ретру, писал, что её жители считали, будто гнев богов можно смягчить человеческой жертвой.

Еще одной особенностью, которую мы видим у полабских славян, было огромное влияние жречества на жизнь общества. Доходило до того, что остров Руян-Рюген был, по сути, теократической монархией, где у жреца было больше власти, чем у князя. Разумеется, этот остров был одним из наиболее значимых сакральных центров, поэтому и жрецы имели там такую власть, но и в остальных славянских землях служители богов должны были иметь немалое влияние. О русском жречестве, волхвах, нам практически ничего не известно, из-за чего некоторые авторы считают, что эту функцию могли выполнять и князья. Но, учитывая, что мы знаем о полабских славянах, жречество на Руси должно было обладать достаточной силой, хотя княжеская власть у нас была сильнее, чем у вендов.

Вернемся теперь в Киев. Из летописи нам известны имена двух главных богов, которых почитали наши предки при Олеге и Игоре. Это были Перун и "скотий бог" Велес, именами которых русы клялись при заключении мира с греками. По велению нового киевского князя рядом с его резиденцией были установлены идолы шести богов, имена которых сохранила для нас Повесть временных лет: Перун, Хорс, Даждьбог, Стрибог, Симаргл и Макошь. Верховным божеством отныне объявлялся воинственный бог войны и молний Перун, идол которого был вырезан из дерева, имел серебряную голову и золотые усы. А вот кумира Велеса князь почему-то не поставил. Также не удостоились своих статуй Род и Сварог, Лада и Леля и другие боги, чьи имена нам известны. Мы уже не узнаем, чем руководствовался Владимир, отбирая богов для своего пантеона, но это, несомненно, было очень продуманное решение. Скорее всего, поскольку новое капище было в основном предназначено для молитв самого князя и дружинников о победах и добыче, первое место и занял бог войны. Затем шли небесные боги Хорс, Дажьбог, Стрибог, а мирные духи плодородия Макошь с Симарглом и вовсе были на последнем месте. Кстати, среди богов Владимира нет ни одного скандинавского, так что это еще одно свидетельство против норманнской теории рождения Руси. Зато в именах нескольких богов прослеживается явный иранский след, который мог сохраниться еще со скифско-сарматских времен. Во-первых, это крылатый пес Симаргл, отвечавший за семена и посевы. Между прочим, единственный бог, не имевший человеческого образа в пантеоне и скорее бывший дополнением к образу Макоши. Во-вторых, вероятно иранские корни имело и имя Хорса - бога солнечного диска. Кроме того, считается, что Стрибог и Даждьбог - тоже ираноязычные имена. Интересно, что в пантеоне было два солнечных бога: Хорс и Даждьбог, но их сферы деятельности были разделены. Первый был богом только самого светила, а второй был более всеобъемлющим духом, по словам академика Рыбакова связанным с солнечной стороной природы, с годичным солнечным циклом. Соответственно в языческой иерархии Хорс был ниже, чем Даждьбог. Интересно, что за тысячу с лишним лет до этого греки тоже различали двух солнечных богов с аналогичными функциями: Гелия и Аполлона.

Жертвоприношения, по-видимому, завершались ритуальными пирами. Недаром же былинный князь Владимир постоянно пирует с дружиной, а его прозвище - Солнышко, в более поздних вариантах Красно Солнышко, - скорее всего, сохранилось именно с языческих времен, когда словосочетание "князь-солнце" могло быть титулом верховного правителя. Добрыня, отправленный Владимиром в качестве наместника в Новгород, установил идол Перуна в северной столице на берегу Волхова.

Учитывая, что Ярополк, как минимум, не препятствовал христианам, то резкое усиление языческой части русов при Владимире стало своеобразной реакцией, во время которой крещенным пришлось испытать гонения. Так, в 983 году после победы над ятвягами языческим богам князем были принесены человеческие жертвы, во время которых погибли христиане. Повесть временных лет так описывает произошедшее: "И сказали старцы и бояре: "Бросим жребий на отрока и девицу, на кого падет он, того и зарежем в жертву богам". Был тогда варяг один, а двор его стоял там, где сейчас церковь святой Богородицы, которую построил Владимир. Пришел тот варяг из Греческой земли и исповедовал христианскую веру. И был у него сын, прекрасный лицом и душою, на него-то и пал жребий, по зависти дьявола. Ибо не терпел его дьявол, имеющий власть над всеми, а этот был ему как терние в сердце, и пытался сгубить его окаянный и натравил людей. И посланные к нему, придя, сказали: "На сына-де твоего пал жребий, избрали его себе боги, так принесем же жертву богам". И сказал варяг: "Не боги это, а дерево: нынче есть, а завтра сгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны руками из дерева. Бог же один, ему служат греки и поклоняются; сотворил он небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека и предназначил его жить на земле. А эти боги что сделали? Сами они сделаны. Не дам сына своего бесам". Посланные ушли и поведали обо всем людям. Те же, взяв оружие, пошли на него и разнесли его двор. Варяг же стоял на сенях с сыном своим. Сказали ему: "Дай сына своего, да принесем его богам". Он же ответил: "Если боги они, то пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына. А вы-то зачем совершаете им требы?". И кликнули, и подсекли под ними сени, и так их убили".

Сегодня сложно сказать, были ли человеческие жертвоприношения на Руси нормой или же это был единичный случай. Современные неоязычники очень не любят князя Владимира и рассказывают, что это он-де первым ввел кровавые жертвы, чтобы опорочить язычество. А раньше-то славяне были сугубо мирными, жертвовали только мед да зерно... Это не совсем так. Наши предки не были ни кровожадными дикарями, ни ангелами. Мы, русские, такие же, как и остальные, потому как практически все народы на заре своей истории совершали человеческие жертвоприношения. Жрецы всех народов до прихода Христа знали, что пролитие крови - это наиболее действенный способ докричаться до тонкого мира. Знали и использовали. Даже считавшиеся эталоном цивилизованности античные греки и римляне в своей ранней истории практиковали человеческие жертвоприношения. В Риме человеческие жертвы были запрещены постановлением сената только в 97 году до Рождества Христова. Ни кельты, ни германцы, с которыми тесно взаимодействовали славяне, не отказывали себе в возможности задобрить богов человеческой кровью. А на фоне поистине кровожадных культов народов Центральной Америки или древнего Ближнего Востока наши предки вообще были достаточно кроткими и человеколюбивыми. И жены русов следовали в загробный мир за погибшими мужьями в основном добровольно...

Но вернемся к Владимиру. Удивительно, сколько злобы и обвинений вызывает этот незаурядный правитель у определенных людей. Допустим, что правы неоязычники, и это действительно сын Святослава и Малуши (которую без каких-либо доказательств упорно объявляют то иудейкой, то хазаркой), преследуя тайные замыслы погубить русов, ввел на Руси человеческие жертвоприношения. А теперь вспомним, что в учебниках по истории этот период называется военной демократией, и подумаем, а как отреагировали бы окружающие на подобные нововведения? Правильно, отреагировали бы вооруженным восстанием, как это сделали новгородцы при попытке их крещения. Было такое? Не было! Вдобавок внимательно перечитаем Повесть: "И сказали старцы и бояре". То есть не всевластный деспот с похмелья приказывает подручным отрубить кому-то голову ради забавы, а лучшие люди общества совместно решают провести ритуал. Заметим, что автор говорит о двух группах элиты: боярах - военной знати, и о неких старцах, под которыми, скорее всего, следует понимать или волхвов - знать религиозную, или старейшин - знать родовую.

Так что неоязыческая версия критики не выдерживает. Но современные неоязычники - народ особый, и если уж они решили, что Владимир агент мирового сионистского заговора, то будут это доказывать с сектантским рвением. Вообще, пообщавшись с язычниками вживую и почитав в СМИ творения всевозможных родноверов, я пришел к выводу, что большая часть из них - это просто еще одна версия живущих в своем выдуманном мирке толкиенистов. Есть, конечно, и приятные исключения, но таких единицы.

Так что, скорее всего, события 983 года были не единичным случаем, но Повесть временных лет сохранила запись именно об этом происшествии, так как погибли христиане - единоверцы летописца.

Пройдет всего пять лет после смерти христианских мучеников, и Владимир круто переложит руль государственного корабля и решит не только сам креститься, но и крестить свой народ. Кто может сказать, чем руководствуется человек в своих поисках Бога? С чем связано такое решение? Искал ли он выгоды для государства или заботился о спасении души? Кто вообще может сказать, чем руководствуется человек в своих поисках Бога? Можно сказать только одно: приняв христианство, князь определил дальнейшее развитие русского народа на тысячелетие вперед.

Повесть временных лет сохранила рассказ о прибывших ко двору киевского князя миссионерах различных конфессий: иудеев, мусульман, православных и католиков. Выслушав аргументы каждой стороны, Владимир посылает доверенных людей, которые должны были посетить богослужения разных народов и, вернувшись, рассказать все увиденное. Когда те возвратились "...созвал князь бояр своих и старцев, и сказал Владимир: "Вот пришли посланные нами мужи, послушаем же все, что было с ними", - и обратился к послам: "Говорите перед дружиною"". То есть снова князь не единолично решает, а держит совет со своей дружиной. В итоге было принято решение креститься по греческому обряду: "сказали же бояре: "Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей".

По мнению большинства историков, события происходили немного не так, а рассказ об испытании вер появился в летописи довольно поздно и под влиянием устного предания, склонного упрощать события. Достоверно не известно даже то, где и в каком году крестился князь: в 887 в Киеве или год спустя в Херсонесе.

Крещение князя было тесно связанно с военным союзом с Византией. Взошедшие на константинопольский престол в 976 году молодые братья-императоры Василий Второй и Константин Восьмой вынуждены были крутиться как белки в колесе: ведь со всех сторон империи угрожали враги, а собственные полководцы устраивали мятежи. Приходилось вести и внешнюю и гражданскую войну одновременно. Младший брат Константин практически не интересовался политикой, и вся ответственность за империю пала на плечи Василия. Чтобы расправиться с мятежниками, он принял решение опереться на иноземных наемников и обратился за помощью к киевскому князю Владимиру. Тот согласился, и в Грецию отправился шеститысячный русский отряд, который и решил исход гражданской войны. Мятежники, которых возглавлял уже известный нам полководец Варда Фока, были разбиты в конце 988 года у Хрисополя в Малой Азии, а в апреле следующего года русско-имперские войска добили восставших под Абидосом, где сложил свою голову и Варда. Затем русские отряды и дальше служили императору, а часть из них влилась в его варяжскую гвардию. Усидевший благодаря русским мечам на троне император Василий проживет долгую и славную жизнь, будет любим армией и народом. За свои победы над болгарами он получит прозвище Болгаробойца и запомнится современникам как аскет, заботящийся о воинах больше, чем о себе.

Владимиру же платой за эту помощь станет императорская сестра Анна, которую отдадут ему в жены. Этот династический брак поднимет русских князей в средневековой иерархии монархов на недосягаемый соседям уровень. Ведь отныне Второй Рим официально признавал Русь равной себе державой. Понятное дело, что византийская принцесса не могла стать женой язычника, так что князь должен был креститься хотя бы для того, чтобы получить такую жену.

В 988 году Владимир с войском отправился походом на византийский город Херсонес (Корсунь) располагавшийся на месте нынешнего Севастополя. До сих пор нет единого мнения, почему князь атаковал город своих союзников-греков. По одной версии, Херсонес поддержал мятежников, поэтому Владимир атаковал его, выполняя союзнические обязательства. Во второй версии невеста не особо спешила в Киев, и таким образом правитель Руси намекнул, что пора и поторопиться со свадьбой.

Херсонес был основан в шестом веке до нашей эры выходцами из греческого города Гераклеи и за свою долгую историю не раз подвергался нападениям различных врагов. Но взять его силой смог только один полководец - наш князь Владимир Красное Солнышко. Недаром на первых одногривенных купюрах независимой Украины на одной стороне был изображен портрет великого князя, а на другой - руины Херсонеса. Впрочем, руины не на совести Владимира, город он не разрушил, хотя и реквизировал из него все ценное. Херсонес медленно угасал вместе со всей Византийской империей и окончательно обезлюдел в пятнадцатом веке.

Наконец Анна с подобающей свитой и священниками прибыла в Херсонес, где её встретил заждавшийся жених. Уже вместе они двинулись в Киев, где по прибытию князь приказал разрушить языческие капища. Особенно досталось Перуну, которого он "приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил 12 мужей колотить его палками. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, - чтобы принял он возмездие от людей. "Велик ты, Господи, и чудны дела твои!". Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: "Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его". Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Перунья отмель, как зовется она и до сих пор".

Затем Владимир послал глашатаев объявить горожанам, что завтра они должны прийти на реку и креститься, а кто не придет, тот будет врагом князю. Естественно подавляющее большинство киевлян на следующий же день крестилось. Вскоре началось массовое крещение всей Руси. Вопреки мифам о жестокости обращения русского народа ко Христу, власть предпочитала побуждать население к принятию новой веры больше своим авторитетом, а не грубой силой. Первыми принимали христианство горожане, и лишь затем оно проникало в сельские угодья. Поэтому принятие православия на Руси затянулось на века, и еще в двенадцатом веке в города могли явиться волхвы, а пережитки язычества сохранились и до девятнадцатого века. Так что никакого кровавого крещения Руси не было. Например, очень долго оставались языческими города Муром и Ростов, и князьям-христианам приходилось с этим мириться. Разумеется, были в то время и вооруженные столкновения между княжескими посланцами и местным населением, но кто скажет, были ли они связаны с новой верой или с усилением централизации, когда Владимир давил остатки местного сепаратизма.

А последнее открытое выступление волхвов против православия произошло аж в 1227 году, когда, по словам Никоновской летописи "явились в Новгороде волхвы, ведуны, потворницы, и многие волхвования, и потворы, и ложные знамения творили, и много зла сделали, и многих прельстили. И собравшиеся новгородцы поймали их и привели на двор архиепископа. И мужи князя Ярослава вступились за них. Новгородцы же привели волхвов на двор мужей Ярослава, и сложили великий огонь на дворе Ярослава, и связали волхвов всех, и бросили в огонь, и тут они все сгорели". Неправда ли интересно, что дружинники князя, должного насаждать христианство, пытаются спасти волхвов, а простые горожане, наоборот, казнят их?

Впрочем, чтобы лучше прочувствовать время крещения, стоит, наверное, обратиться к классике. Алексей Константинович Толстой посвятил одно из своих стихотворений крещению славян. И хоть его героями были балтийские славяне, но если заменить Ругевита на Перуна, Свена на Владимира, то описание вполне подходит и для киевского крещения.

Над древними подъемляся дубами,

Он остров наш от недругов стерег;

В войну и мир равно честимый нами,

Он зорко вкруг глядел семью главами,

Наш Ругевит, непобедимый бог.

Курился дым ему от благовоний,

Его алтарь был зеленью обвит,

И много раз на кучах вражьих броней

У ног своих закланных видел доней

Наш грозный бог, наш славный Ругевит.

В годину бурь, крушенья избегая,

Шли корабли под сень его меча;

Он для своих защита был святая,

И ласточек доверчивая стая

В его брадах гнездилась, щебеча.

И мнили мы: "Жрецы твердят недаром,

Что если враг попрет его порог,

Он оживет, и вспыхнет взор пожаром,

И семь мечей подымет в гневе яром

Наш Ругевит, наш оскорбленный бог".

Так мнили мы,- но роковая сила

Уж обрекла нас участи иной;

Мы помним день: заря едва всходила,

Нежданные к нам близились ветрила,

Могучий враг на Ругу шел войной.

То русского шел правнук Мономаха,

Владимир шел в главе своих дружин,

На ругичан он первый шел без страха,

Король Владимир, правнук Мономаха,

Варягов князь и доней властелин.

Мы помним бой, где мы не устояли,

Где Яромир Владимиром разбит;

Мы помним день, где наши боги пали,

И затрещал под звоном вражьей стали,

И рухнулся на землю Ругевит.

Четырнадцать волов, привычных к плугу,

Дубовый вес стащить едва могли;

Рога склонив, дымяся от натугу,

Под свист бичей они его по лугу

При громких криках доней волокли.

И, на него взошед с крестом в деснице,

Держась за свой вонзенный в бога меч,

Епископ Свен, как вождь на колеснице,

Так от ворот разрушенной божницы

До волн морских себя заставил влечь.

И к берегу, рыдая, все бежали,

Мужи и старцы, женщины с детьми;

Был вой кругом. В неслыханной печали:

"Встань, Ругевит!- мы вслед ему кричали,-

Воспрянь, наш бог, и доней разгроми!"

Но он не встал. Где об утес громадный

Дробясь, кипит и пенится прибой,

Он с крутизны низвергнут беспощадно;

Всплеснув, валы его схватили жадно

И унесли, крутя перед собой.

Так поплыл прочь от нашего он края

И отомстить врагам своим не мог,

Дивились мы, друг друга вопрошая:

"Где ж мощь его? Где власть его святая?

Наш Ругевит ужели был не бог?"

И, пробудясь от первого испугу,

Мы не нашли былой к нему любви

И разошлись в раздумии по лугу,

Сказав: "Плыви, в беде не спасший Ругу,

Дубовый бог, плыви себе, плыви!"

Приняв христианство, великий князь сильно изменился в лучшую сторону, он стал спокойнее и милостивее. Из своего кармана он много помогал бедным, старикам и калекам, сиротам и вдовам. Кроме того, Владимир распустил свой гарем, сказав, что отныне у него должна быть только одна жена - Анна. При Владимире в Киеве был построен роскошный каменный храм в честь Успения Пресвятой Богородицы, на содержание которого князь выделил десятую часть своих доходов, из-за чего его часто называют десятинной церковью.

Значение крещения Руси

Несущим элементом любой культуры является религия. Ведь это не просто вера в существование нематериального мира или система обрядов - это образ жизни и определенная система идей, верований, представлений о человеке и его месте в мире. Древние славяне, как и большинство их соседей, были язычниками, что вполне отвечало потребностям отдельных родов и племен. Но неизбежно наступал момент, когда язычество становилось тормозом в развитии, ведь племенные культы мешали созданию единого государства. И вот оказавшись в окружении сильных, централизованных государств с объединяющей всех жителей религией, славяне встали перед выбором: принять новую веру или нет. Полабские славяне остались язычниками, и мы уже знаем, что из этого вышло. Наши предки оказались счастливее, и вот уже больше тысячи лет Русь является православной страной. Почему именно православие, а не католицизм по примеру германцев и западных славян, не иудаизм по примеру хазар или не ислам по примеру волжских булгар? Однозначного ответа нет. Вероятно, совпал целый ряд факторов: и сакральных, и абсолютно материальных. Среди последних отметим, что принятие христианства восточного обряда чрезвычайно тесно связывало Русь с Византией, нашим главным источником доходов. Отныне для свободного доступа наших купцов на Константинопольский рынок не нужно было прикладывать титанических усилий. Кроме того, богатейшая культура империи, имеющая за плечами многовековой опыт развития, явно выигрывала конкуренцию у варварской Западной Европы и у почти диких хазар. Так что, как учителя, греки были явно предпочтительней. Поэтому крещение, проводимое по воле князя, и не вызвало серьезных возмущений среди славян. Новая вера органично вписалась в мироощущение нашего народа и стала базой для развития нашей цивилизации.

Естественно, говорить, что равноапостольный князь Владимир принес своим соплеменникам абсолютно новую веру, нельзя. Православие приникало на нашу землю достаточно долго. Сначала от купцов и воинов, побывавших в Византии, стало известно о существовании веры в распятого, а затем воскресшего Христа. Потом начались единичные случаи обращения, а затем и создание христианских общин. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев) говорил о трех крещениях Руси, бывших еще до Владимира Великого: при князе Аскольде, княгине Ольге, а также крещение в это же время 200 славянских семейств южной Руси святым Кириллом. Недаром же в европейских и даже византийских хрониках крещению Владимира уделено до обидного мало внимания - просто к 988 году соседи уже давно считали Русь крещеной страной, в которой просто сильны еще пережитки старины.

В нашей историографии первая христианизация Руси во времена Аскольда и сама фигура этого князя оказались на заднем плане. Князь Владимир затмил его в летописях и народной памяти, но все же, именно Аскольд заложил фундамент для последующей христианизации русичей. Став киевским князем, Аскольд создал достаточно сильное государство в Среднем Поднепровье, в которое входили земли полян, древлян, дреговичей и части северян с центрами в Киеве, Чернигове и Переяславле. Это позволяло более-менее на равных вести политические и торговые дела с сильными южными государствами: Хазарией, Болгарией и Византией. Чтобы подчеркнуть свои политические претензии, Аскольд принял титул кагана, который равнялся императорскому.

С Хазарией и кочевниками Аскольд поддерживал мирные и даже союзнические отношения, зато земли Восточного Крыма и Прикубанья он стремился подчинить и сделать плацдармом для проникновения в Закавказье и прикаспийские владения Арабского Халифата. Русские дружины этого князя устраивали набеги вплоть до южного берега Каспия. Главным же и наиболее выдающимся внешнеполитическим достижением Аскольда были его походы против Византии и договоры, заключенные с нею. Помимо золота и серебра, награбленного или взятого в виде откупных, воины привезли на Русь из-под Константинополя и знания о новой вере. Более того, сам каган и его приближенные крестились, а вслед за ними должны были креститься и многие другие киевляне. Произошло это в 860-х годах, когда далеко на Севере укреплял свою власть князь Рюрик.

После гибели Аскольда распространение православия на сто с лишним лет оказалось приостановленным, но не угасло. Княгиня Ольга сохранила его, хотя её собственный сын, великий полководец Святослав, остался язычником. Зато внук Владимир не только принял веру бабки, но и своей волей обратил подданных ко Христу.

Впрочем, о воинственном язычестве Святослава стоит сказать особо. Неоязычники любят приписывать ему фразу "Вера христианская - уродство есть". Однако вынужден буду их разочаровать - это слова не князя, а автора Повести временных лет. Поскольку саму Повесть мало кто читал, то вкратце напомню этот эпизод. Ольга склоняла его к крещению, но он отговаривался. При этом, когда кто-нибудь из его приближенных хотел креститься, князь не препятствовал этому, ограничиваясь лишь насмешками над новообращенным. И комментируя этот момент, летописец отмечает "Ибо для неверующих вера христианская юродство есть", что является практически прямой цитатой из Первого послания коринфянам: "Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас спасаемых - сила Божия". Вообще летописец обильно цитирует Священное писание при любом удобном случае, или, как говорят сейчас журналисты, ставит раскавыченные цитаты.

Из этого следует, что Святослав достаточно долго относился к христианству не враждебно, а как минимум нейтрально, с некоторой долей сарказма и юмора. Как говорится, почувствуете разницу. Его мнение изменилось после поражения у Доростола, когда у князя от шока и отчаяния, похоже, начались изменения в психике. Проще говоря, он буквально озверел и в порыве ярости казнил часть своих воинов-христиан. Но было ли это зверство вызвано их религиозной принадлежностью или они просто попали под горячую руку, сказать точно нельзя.

Крещение Руси при Владимире стало событием абсолютно логичным и ожидаемым. Крестившись с приближенными в захваченном Херсонесе (Корсуни), Владимир по возвращении в Киев приказал уничтожить языческих идолов, а горожанам без лишних слов объявить: "Кто не крестится, тот враг князю". По словам летописца, киевляне рассудили, что если бы христианство было плохо, то его не приняли бы князь и бояре, поэтому все пошли с радостью. Сегодня сложно сказать, насколько радость была искренней, а насколько её простимулировали княжеские дружинники, но никаких возмущений в Киеве не было.

Современный автор Егор Холмогоров в одной из своих статей обратил внимание на интересный момент. "Христианство приносится на Русь как военный трофей, как княжеская добыча, взятая в походе на Корсунь. Крещение киевлян начато было с триумфа, проведенного в лучших римских традициях. Мраморные и литые изваяния, святые иконы и изображения, наконец, греческая царевна, -- все это составляло часть княжеского трофея, как дар нового Бога, принятого князем и частью дружины. И крещение, о котором распорядился князь, воспринималось как приобщение к княжеской удаче и соучастие в принесенном им драгоценном трофее. "Повеление пришло креститься всем -- и все стали креститься, ни один не стал противиться, как будто издавна наученные, так и устремились, радуясь, к крещению", -- говорит Нестор в "Чтении о житии и о погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба", описывая крещение киевлян. Совсем иной характер носило крещения Новгорода, не видевшего княжеского триумфа, там оно носило фактически характер завоевания, лишившего город равного с Киевом статуса.

Знаменитое "Слово о законе и благодати" Киевского митрополита Иллариона имеет психологическую подоплеку восприятия благодати как "удачи". Илларионову идею можно понять так, что в отличие от других народов русским повезло с христианством, оно стало для них удачной благодатной добычей, приобретенной святым Владимиром. Неоднократно отмечавшаяся в исследовательской литературе атмосфера "эсхатологического оптимизма", царившая на Руси приблизительно до XIV века, связана не с незрелостью христианского религиозного сознания, не с атмосферой двоеверия, как часто полагают, а именно с восприятием благодати и христианского благословения как "удачи", стяженной Русью усилиями её святого крестителя и закрепленной мученическим подвигом Бориса и Глеба и непрестанной молитвой Печерских преподобных. Соучастие в приобретенном святыми "трофее" веры Христовой было той скрепой, которая держала Русь, несмотря на политические разъединения и конфликты князей".

Лишь в своевольном Новгороде, всегда стремившемся испытать на прочность верховную власть, крещение вызвало беспорядки. Как только стало известно о требовании креститься, боярские роды воспользовались этим, как предлогом, и под знаменем защиты отчей веры попытались выйти из государства Владимира. Это был сепаратизм чистой воды, который поддержали далеко не все новгородцы. Все помнят фразу "Крестил Путята мечом, а Добрыня огнем", только мало кто знает, что было до этого. Вообще, посланный Владимиром в Новгород со священниками Добрыня для новгородцев был почти своим человеком, он когда-то был там воеводой, защищал новгородские владения от набегов литовцев. Именно в Новгороде стоял дом, в котором жили его жена и дети.

Как, наверное, помнят любители истории, Новгород делится рекой Волхов на две части, которые в то время назывались Торговой и Детинной. Первый район был торгово-ремесленным, где жил простой люд, второй - элитным с дворами местной знати. Торговая сторона спокойно приняла посланцев великого князя, а вот на второй стороне Добрыню встретила вооруженная толпа с криками: "Не дадим наших богов в обиду!". Два дня он ждал, пока смутьяны успокоятся. За это время поставленный в Киеве для Новгорода епископ Иоаким Корсунянин и прибывшие с ним священники крестили желающих с Торговой стороны. В то же время на противоположном берегу реки тысяцкий Угоняй и волхв Богомил, по прозвищу Соловей, собирали своих сторонников. По их приказу фанатичная толпа сожгла дом Добрыни и растерзала его жену, дочерей и всех домочадцев воеводы. Заодно бунтовщики разграбили и дома новгородских христиан. И вот только после этого со стороны христиан началось насилие. Путята с отрядом воинов ночью переправился через Волхов и захватил зачинщиков мятежа, но отойти без боя ему не удалось. Драка длилась до утра, когда реку форсировал с основными силами сам Добрыня. Он приказал поджечь стоявшие на берегу постройки, и бой мгновенно угас. Забыв про вражду, новгородцы кинулись тушить пожар, чтобы он не распространился по всей мятежной Детинной стороне. Как послы к Добрыне вышли знатнейшие бояре с просьбой о прощении и примирении. Добрыня ответил: "Каменных кумиров своих разбивайте, деревянных жгите, а потом все идите креститься - и будете помилованы", а на просьбу пощадить идолов, Добрыня ответил: "Нечего вам жалеть о тех, кто себя защитить не может, какой пользы вам от них ждать?" В результате новгородцы крестились и больше никогда не возвращались к былому идолопоклонству.

Если оставить в стороне сакральные приобретения, то что получила Русь, приняв православие? Во-первых, новые технологии. Например, камнерезному делу и архитектуре русичей учили греческие мастера. Именно с этого момента над зданиями появляются купола. С христианством пришла и письменность на славянском языке, созданная Кириллом и Мефодием. Благодаря этому стали создаваться рукописные книги. При монастырях возникали школы, и вырос уровень грамотности. Дошло до того, что даже простолюдины научились писать и читать. Через Византию Русь познакомилась с наследием античного мира. Новая вера изменила нравы и мораль, ведь Церковь учила любви, запрещала кровавые жертвоприношения, боролась с работорговлей... Кстати, и практиковавшееся ранее многоженство ушло в прошлое.

Но самое главное, принятие христианства привело к сплочению восточнославянских племен в единый древнерусский народ. На смену сознанию племенного единства пришло осознание общности всех русских вообще.

Печенежская гроза

Решив проблему объединения Руси под своей властью, Владимир бросил все силы на отражение серьезной внешней угрозы - набегов печенегов, которые станут постоянной головной болью для князя и его сыновей.

Ко времени Владимира печенеги уже почти столетие кочевали в причерноморских степях и были хорошо известны русским. Прийдя из Азии, они в девятом веке изгнали венгров из Приволжья, взяли под свой контроль земли от Дуная до Дона, попытались закрепиться в Крыму. В следующем веке они вместе со Святославом воевали против хазар и греков, потом воевали и против самого Святослава, а затем заключили мир и союз с его сыном Ярополком. Когда этот князь погиб, его соратник Варяжко бежал к печенежскому хану Ильдею. С этого момента и началось многолетнее жестокое противостояние степняков и русичей. У печенегов появился прекрасный повод для войны - они мстили за смерть своего союзника.

Еще одной причиной для войны с Киевом было то, что печенеги не могли жить без грабительских набегов на соседей, но нападать на самую лакомую цель - Византию без могучего союзника было слишком рискованно. При князьях Игоре и Святославе этим союзником была Русь. Но Владимир большой войны с Константинополем не планировал, а значит, и как союзник для печенежских ханов не подходил. Так что степные головорезы попытались компенсировать неполученную от грабежа Балкан выгоду за наш счет.

Печенеги были опасным противником. Во-первых, их было много, во-вторых, война была для них обыденным делом. При этом из-за многоженства никакие самые страшные потери в боях не могли надолго подорвать мощь кочевников. Ведь даже если из сотни ушедших в набег воинов возвращался десяток, то на следующий год в орде все равно рождалось сто детей. Выжившие мужчины просто брали вдов своих товарищей в жены. Печенежская конница наносила стремительный удар, если удавалось достичь эффекта неожиданности, они грабили все, до чего могли дотянуться, а затем исчезали в степи. Учитывая, что печенеги были кочевниками, найти их становища, а затем нанести удар возмездия было крайне затруднительно. Пока русские разведчики найдут орду, вернутся к князю, тот соберет дружину и выступит в степь, степняки откочуют на сотню километров, и снова ищи ветра в поле.

Сказать, что именно Русь была главной целью для печенегов, нельзя. Они воевали за добычу, поэтому были готовы обрушиться на любой народ, который можно было ограбить. В богатых поселениях оседлых народов можно было славно поживиться, поэтому степные головорезы стремились нападать именно на соседей-земледельцев. Болгарам доставалось не меньше, чем русским, а со временем печенеги в своих набегах дойдут и до Византии.

Печенеги не были единым народом и состояли из восьми, а по другим данным, из тринадцати крупных племен-орд, которые в свою очередь делились на четыре десятка более мелких. Как правило, каждая орда кочевала и воевала самостоятельно, из-за чего периодически одни орды усиливались, а другие, наоборот, хирели. Печенеги, поселившиеся в Крыму, стали постепенно переходить к оседлому образу жизни. Некоторые из них переселились в портовые города и занялись торговлей, но для большинства основной деятельностью оставались война, охота и скотоводство. Вот как описывает печенегов византийский церковный писатель XI века, Феофилакт Болгарский: "Жизнь мирная -- для них несчастье, верх благополучия -- когда они имеют удобный случай для войны или когда насмеются над мирным договором. Самое худшее то, что они своим множеством превосходят весенних пчел, и никто еще не знал, сколькими тысячами или десятками тысяч они считаются: число их бесчисленно".

Единственным родом войск у печенегов была кавалерия, благо, что в конях у них недостатка не было. Печенежские скакуны, потомки конских пород, выведенных в Туркмении еще три тысячи лет назад древними иранскими народами, славились быстротой и выносливостью. Кроме того, у печенегов очень рациональной была конская сбруя, дававшая дополнительные преимущества всаднику.

В бою печенеги поступали так же, как и все остальные кочевники: сначала обстреливали противника из луков, затем стремительно атаковали. Если враг выдерживал удар, то печенеги без зазрения совести бежали, чтобы потом развернуться и снова стремительно атаковать. Если они превосходили русские дружины в скорости и маневренности, то в рукопашной схватке они русичам уступали. Ведь у печенегов практически не было доспехов, и если им приходилось сходиться в рубке с лучше вооруженными русичами, то оставалось надеяться только на численный перевес.

Так что русским для победы нужно было либо отрезать возможность бежать и навязать печенегам правильное сражение, либо заставить их атаковать первыми. Именно так решает поступить князь Владимир. По его приказу вдоль границы со степью строятся города-крепости, которые станут опорными пунктами пограничных оборонительных линий по обоим берегам Днепра. Печенегам для прорыва вглубь Руси придется атаковать крепости, а значит нести большие потери. В 988 году на речных берегах Десны, Остра, Трубежа, Сулы, и Стугны были срублены города, гарнизоны которых князь укомплектовал дружинниками, собранными со всей Руси. Этим он достиг сразу двух целей: защитил Русь от внешних набегов и забрал лучших воинов из всех подвластных племен, ослабив стремление к самостоятельности на местах. Воины-пограничники быстро забывали свою узкоплеменную идентичность и сплавлялись в единый русский народ.

Сама же линия укреплений была воистину грандиозной, достигала полутора тысяч километров в длину и сооружалась несколько десятилетий, пока не превратилась в наш аналог Великой китайской стены. Между укреплениями насыпались многокилометровые, укрепленные деревянным частоколом земляные валы, которые были непреодолимы для лошадей. Остатки этих древних укреплений ныне известны под именем Змиевых валов. Правда, некоторая их часть могла быть насыпана гораздо раньше, еще в скифское и антское время, а при Владимире лишь обновлена и усилена.

По другим данным, общая длина собственно Змиевых валов составляла 970 километров, а остальная часть известных историкам валов была построена в другое время и для других целей: это и скифские городища, построенные в пятом веке до Рождества Христова, и укрепления позднего сред-невековья, и валы восемнадцатого столетия, обозначавшие границы земельных вла-дений...

Начиная с 1974 года, Змиевы валы изучала археологическая экспедиция, созданная специально для изучения этих фортификационных сооружений. Итоги работы ученых были опубликованы только в 1987 году. По мнению археологов, валы строились 19 лет, и на их строительстве работали три с половиной тысячи человек.

Как бы там ни было, система приграничных укреплений перекрывала кочевникам путь на Русь, больше они не могли ни налететь для грабежа, ни торговать скотом с русичами. А ведь это были два основных источника дохода печенежских родов.

Опасаясь, что Русь выстроит действенную систему укреплений на границе со степью, печенеги решились на большую войну, и в 992 году на берегах реки Трубеж сошлись русские и печенежские армии. Битва началась с поединка богатырей, в котором одолел киевлянин. Затем началось сражение, и печенеги побежали. По словам летописца, "гнались за ними русские, избивая их, и прогнали". На месте сражения был выстроен город Переяславль, ныне Переяслав-Хмельницкий. Следующее столкновение со степняками для Владимира закончилось плачевно. В 996 году печенеги напали на Васильев, и князь с небольшой дружиной кинулся на помощь осажденным. То ли он не знал численности нападавших, то ли был слишком самоуверен, однако в решающий момент сил у него оказалось маловато, и ему пришлось спасаться бегством. Чтобы его не поймали, князь прятался под мостом, пока не миновала угроза. Его не нашли. Интересно, знали ли кочевники, кто их так безрассудно атаковал? Наверное, нет, иначе они в лепешку бы разбились, но нашли бы беглеца. Скорее всего, они приняли княжескую рать за передовой отряд, спешащей к месту событий крупной армии, и поспешили отойти в степь. Город Васильев не пострадал, и в честь своего спасения князь Владимир построил в нем церковь Преображения Господня.

Война же со степняками на южных рубежах Руси превратилась в повседневную рутину. Правда, кровавую рутину... С каждым днем требовалось все больше и больше воинов, чтобы отражать налеты кочевников. В 997 году Владимиру пришлось отправиться в Новгород, чтобы привести оттуда новых воинов на юг. Пользуясь отсутствием князя, печенеги попытались захватить Белгород, основанный за шесть лет до того. Чтобы не было путаницы, уточню, что с современным областным центром этот город не имеет ничего общего. Летописный Белгород находился недалеко от Киева. Сегодня на его месте находится село Белогородка.

Город устоял, а его оборона подарила нам следующую легенду: "Затянулась осада города, и был сильный голод. И собрали вече в городе, и сказали: "Вот уже скоро умрем от голода, а помощи нет от князя. Разве лучше нам так умереть? Сдадимся печенегам - кого оставят в живых, а кого умертвят; все равно помираем от голода". И так порешили на вече. Был же один старец, который не был на том вече, и спросил он: "О чем было вече?". И поведали ему люди, что завтра хотят сдаться печенегам. Услышав об этом, послал он за городскими старейшинами и сказал им: "Слышал, что хотите сдаться печенегам". Они же ответили: "Не стерпят люди голода". И сказал им: "Послушайте меня, не сдавайтесь еще три дня и сделайте то, что я вам велю". Они же с радостью обещали послушаться. И сказал им: "Соберите хоть по горсти овса, пшеницы или отрубей". Они же радостно пошли и собрали. И повелел женщинам сделать болтушку, на чем кисель варят, и велел выкопать колодец и вставить в него кадь, и налить ее болтушкой. И велел выкопать другой колодец и вставить в него кадь, и повелел поискать меду. Они же пошли и взяли лукошко меду, которое было спрятано в княжеской медуше. И приказал сделать из него пресладкую сыту и вылить в кадь в другом колодце. На следующий же день повелел он послать за печенегами. И сказали горожане, придя к печенегам: "Возьмите от нас заложников, а сами войдите человек с десять в город, чтобы посмотреть, что творится в городе нашем". Печенеги же обрадовались, подумав, что хотят им сдаться, взяли заложников, а сами выбрали лучших мужей в своих родах и послали в город, чтобы проведали, что делается в городе. И пришли они в город, и сказали им люди: "Зачем губите себя? Разве можете перестоять нас? Если будете стоять и 10 лет, то что сделаете нам? Ибо имеем мы пищу от земли. Если не верите, то посмотрите своими глазами". И привели их к колодцу, где была болтушка для киселя, и почерпнули ведром, и вылили в латки. И когда сварили кисель, взяли его, и пришли с ними к другому колодцу, и почерпнули сыты из колодца, и стали есть сперва сами, а потом и печенеги. И удивились те и сказали: "Не поверят нам князи наши, если не отведают сами". Люди же налили им корчагу кисельного раствора и сыты из колодца и дали печенегам. Они же, вернувшись, поведали все, что было. И, сварив, ели князья печенежские и подивились. И взяв своих заложников, а белгородских пустив, поднялись и пошли от города восвояси". Конечно, это, скорее всего, просто красивая легенда, но как знать, может и было что-то похожее?

Вернувшийся с новгородскими подкреплениями Владимир окончательно закрыл степную границу непреодолимым заслоном, хотя война продолжалась, и даже в последний год жизни великого князя печенеги пробовали Русь на прочность. Старый Владимир уже не мог сам воевать, но русскую рать вел в бой его любимый сын Борис. Окончательно же решит печенежский вопрос другой сын Владимира, великий князь Ярослав Мудрый.

Дела семейные

Если кто из князей и заслуживает звания отца народа, то это точно Владимир. Причем отцом он был в прямом смысле этого слова. Молодой князь любил брать от жизни все. До принятия христианства он успел завести себе огромный гарем, который, если верить летописцу, насчитывал восемьсот наложниц. Кроме того, у князя было еще шесть законных жен, которые подарили ему, как минимум, 12 сыновей. Сколько было дочерей и детей от наложниц у князя-многоженца, уже никто не скажет...

Как и Святослав, Владимир давал своим детям в управление отдельные земли Руси. При этом, чем старше был сын, тем более важный город он занимал. Вообще же у Рюриковичей была очень интересная система распределения власти. Великий князь киевский был главой рода и давал остальной родне в уделы определенные земли-княжества. Отошедшему в мир иной Великому князю киевскому наследовал не сын, а более младший брат, после его смерти - следующий по старшинству брат и так далее. Только после того как младший из братьев отправлялся в мир иной, трон занимал сын старшего брата и так далее. По мере выбывания старейших представителей рода следующие по иерархии князья меняли свои княжества, принимая под свою руку более богатые и важные города, а на их место приходили новые поколения Рюриковичей. Таким образом, все князья в совокупности владели всей Русской землей, передвигаясь из княжества в княжество по известной очереди. Такой вот карьерный рост по-древнерусски. При этом если князь погибал, не успев занять киевский престол, его дети автоматически лишались права на великое княжение. Изначально такая ситуация была оправдана: власть принимали уже зрелые и опытные князья, что было необходимо для нормального развития земли. Однако, со временем Рюриковичей стало слишком много, и на всех перестало хватать княжеств. Русь начнет дробиться, а Рюриковичи развяжут взаимную войну за наиболее "хлебные" города.

При этом, занимая трон великого князя, а следовательно, и старшинство в роде, Рюрикович становился "отцом" своим родным братьям. Из-за этого его дети становились "братьями" (т.е. равными по положению внутри рода) его родным братьям. Это вносило дополнительную путаницу в отношения князей. Ведь старший брат имел приоритет над младшим, но теперь получалось, что племянник (сын великого князя) оказывался старшим братом своих дядей. Но по возрасту ведь дядья были старшими! Возникала коллизия - старший по возрасту оказывался младшим по положению. Кто же в таком случае старше? И естественно, взрослые заслуженные полководцы князья-дядья периодически отказывались признавать над собой власть младших по возрасту претендентов на великокняжеский трон. Возникал спор, который зачастую, переходил в междоусобную войну.

Со временем сложилось представление, что старший племянник считался младше трех своих наиболее старших дядьев, но старше остальных. Именно так определялось старшинство в местнических спорах.

Вопрос кто же старше (имеет больше прав), дядя или племянник, был наиболее острым при дележе власти, и в разное время решался по-разному, хотя в целом эта проблема так и не была решена до самого конца правления Рюриковичей.

Братьев у Владимира не осталось, поэтому его наследником был старший сын Вышеслав, рожденный первой женой князя варяжской Олавой. Он был назначен наместником в Великий Новгород, где и скончался на несколько лет раньше отца. Своих детей он не оставил. Не пережил Владимира и сын от Рогнеды Изяслав, правивший в Полоцке, но у него родились два сына. Так как Изяслав не успел стать великим князем, то его потомки не имели прав на киевский престол. Вместо этого они стали развивать и укреплять Полоцкое княжество, стремясь его обособить от остальной Руси. Так что Рогволжьих внуков остальные Рюриковичи недолюбливали, что периодически выливалось в настоящие войны. Внук Изяслава Всеволод Брячиславич запомнится современникам как чародей и разбойник.

Своими нападениями он так достанет соседей, что против него выступит целая коалиция князей. В итоге чародея с детьми поймают и посадят в темницу, где ему придется полтора года посидеть-подумать о жизни. Проживет он долгую и насыщенную событиями жизнь, а о его биографии мы поговорим позже.

К моменту смерти Владимира из его сыновей старшими были Ярослав и Святополк. Они же были наиболее вероятными претендентами на престол, хотя сам князь Владимир относился к ним весьма настороженно, и на это у него были веские причины. Он даже хотел изменить порядок наследования и посадить на киевский трон Бориса, но не успел.

Ярослав и Святополк явно тяготились отцовской опекой и были готовы бросить ему вызов. В 1014 году старому князю пришлось взять под стражу Святополка, который уж слишком тесно стал общаться со своим зятем - польским королем Болеславом. В этот же год правивший в Новгороде Ярослав отказался перечислять в Киев собранные налоги. Взбешенный киевский князь приказал чинить дороги на север, чтобы с дружиной отправиться в Новгород и лично задать сынку трепку. Однако поход не состоялся, так как Владимир заболел и 15 июля 1015 года умер в своей резиденции Берестове под Киевом. Народ скорбел по щедрому и удачливому князю, а Церковь со временем канонизировала его.

Если правление князя Святослава - это конец полумифической эпохи героического выхода русов на мировую арену, то три с половиной десятилетия под властью Владимира стали началом золотого века Руси. Именно тогда началось превращение славянских племен в единый русский народ, скрепленный новой верой и экономическими интересами. При Владимире начинается на Руси строительство школ и распространение грамотности. Пройдет совсем немного времени, и даже простые горожане, не говоря уже о монахах и знати, будут уметь читать и писать. При Владимире начинается и каменное строительство, которое мы переняли у византийцев.

Князю-Крестителю приписывается и создание Церковного Устава - документа, разграничивающего компетенцию светских и церковных судов. Кстати, по Уставу под присмотр иерархов церкви отходили и эталоны мер и весов, с которыми должны были сверяться купцы.

Как символ своей суверенной власти Владимир чеканил золотые (златники) и серебряные (сребреники) монеты с собственным портретом. Кстати, это единственное дошедшее до нашего времени изображение князя: в отличие от отца, он носил не только усы, но и небольшую бородку. Всего на сегодня известно 11 златников и несколько сотен сребреников разных типов.

Глава 6. Сыновья Владимира

Не успели русичи оплакать Владимира, как его сыновья начали резню, выясняя, кто более достоин верховной власти. Впрочем, кровь могла политься еще раньше, ведь за год до смерти великого князя его сын, новгородский князь Ярослав решился на разрыв с Киевом. По обычаю собранная в Новгороде дань делилась на две неравные части: треть оставлялась наместнику для содержания дружины, а остальное отсылалось в Киев. Всего в год Новгород выплачивал три тысячи гривен. Чтобы было понятнее, гривна составляла около двухсот грамм серебра, так что сумма налогов равнялась шестистам килограмм серебра. Ярослав в 1014 году отказался делиться собранными средствами со столицей, а когда посланцы отца ему намекнули, что так в приличных семьях не делается, принялся набирать в свою дружину наемников, после чего стало ясно, что уступать он не будет. Впрочем, вероятно, что новгородский князь решился бросить вызов отцу не только из-за денег. Мы ведь уже видели, что старый князь собирался в обход старших братьев передать престол Борису, так что демарш Ярослава мог быть вызван именно этим. Сойтись в бою сыну с отцом не пришлось из-за смерти последнего.

Свято место пусто не бывает. Вот и освободившийся великокняжеский стол недолго пустовал. В последние дни Крестителя в Киеве находились его сыновья князья Борис и Святополк, но первый с дружиной отправился в степь погонять печенегов, и в момент смерти отца его в столице не было. Второй же был в городе, но имелся маленький нюанс: он вместе с женой находился под арестом. Киевляне посоветовались-посоветовались и решили, что арест был делом сугубо семейным, а город без власти быть не может, поэтому выпустили из заточения Святополка. По праву старшего в роду он занял трон.

В этот момент киевские гонцы на берегах реки Альты находят возвращающегося из похода Бориса и докладывают о смерти Владимира и воцарении Святополка. Узнав новости, наиболее решительные дружинники предлагают не мешкая идти на Киев, взять город штурмом, изгнать Святополка и посадит на престол Бориса.

Можно представить, как загорелись глаза у дружинников. Ведь они сейчас способны легко ворваться в Киев, изгнать Святополка, а под шумок можно будет реквизировать немного добра у купцов да святополковых бояр. Ну а потом взошедший на трон Борис должен будет щедро отблагодарить своих "благодетелей". Кому война, а дружинникам - мать родна, ведь именно войной они добывают свой хлеб. Однако Борис дружину серьезно разочаровал, объявив, что поднимать мятеж против старшего брата, который ему теперь будет вместо отца, не намерен. Почесав в затылках и сплюнув на пыльную землю, дружинники разошлись по домам. А что еще, спрашивается, им делать, раз драки не предвидится? Сам Борис остался с несколькими слугами на реке Альте, где разбил свой лагерь.

Положение нового киевского князя было не самым завидным. Сидевший в Новгороде Ярослав его власти не признавал. Мстислав, правивший в далекой Тмутаракани, тоже не горел желанием склониться перед братом. Племянник Брячислав в Полоцке хоть и открыто не претендовал на Киев, но тоже внушал опасение... А у каждого из этих князей дружины были не слабее великокняжеской. В общем, предстояло или смириться с разделом Руси, или силой принудить братьев к покорности. Да ведь и братья-то тоже понимали, что на Руси должен быть один хозяин. Только вот мнения, кому быть этим самым хозяином, разделились. Почему это Святополк решил, что именно он главный? Мстислав, прославившийся храбростью и военными успехами, или успевший поправить Ростовом и Новгородом эффективный хозяйственник Ярослав вовсе не считали брата лучше себя. Так что как ни крути, а заварушка в княжеской семье предвиделась изрядная.

Святополк решил действовать первым, а так как никто из братьев не внушал ему доверия, то он решил расправиться со всеми. Первый свой удар Святополк нанес по Борису. Казалось бы, зачем, раз тот признал старшего брата своим господином? Но Святополк рассудил, что это сейчас Борис друг, а как обернется в будущем, неизвестно. Поэтому, готовясь к большой войне с Ярославом, он решил уничтожить всех братьев, до каких мог дотянуться.

Борис по складу характера и воспитания был бы хорошим священнослужителем. Он с детства воспитывался в православии, любил читать священные книги и жития святых, много молился, отличался милосердием. В общем, Борис вырос высокодуховным и моральным юношей, а вот холодной расчетливостью и жестокостью, нужной правителю и полководцу, он не обладал. В итоге он первым в нашей истории доказал, что романтикам в политике делать нечего. Когда посланные Святополком убийцы прискакали к шатру Бориса, тот уже знал, для чего они прибыли. По примеру христианских мучеников первых веков князь решил принять смерть без сопротивления и погрузился в молитву. Так он и погиб, заколотый копьями во время молитвы. При этом убийцы не смогли сразу нанести смертельный удар, и им пришлось несколько раз добивать Бориса. Вместе с князем погибли и его слуги.

Следующими жертвами киевского князя стали Святослав Древлянский и Глеб Муромский. Святослав, не имея сил сопротивляться, попытался бежать то ли в Чехию, то ли в Венгрию, но был настигнут дружинниками Святополка и убит.

Как только пролилась кровь Бориса, Предслава - жившая в Киеве дочь Владимира от Рогнеды - послала в Новгород гонца, чтобы предупредить Ярослава о коварстве их брата. Ярослав в свою очередь послал гонца к Глебу с предупреждением. Одновременно и Святополк послал к Глебу гонца, который должен был сообщить, что князь Владимир заболел и срочно хочет увидеть сына. Первым прибыл посланник великого князя и Глеб, поверив, отправился в столицу. По пути он получил письмо Ярослава, но решил встретить свою судьбу лицом к лицу. По примеру Бориса Глеб встретил убийц без сопротивления и погиб во время молитвы.

Братья показали новый для Руси стереотип поведения - ведь они пожертвовали собой ради того, чтобы страна избежала кровавой усобицы. Кроме того, они ценой своих жизней следовали заповеди "возлюби ближнего своего" и отказались поднять руку на старшего брата. Вскоре над могилами Бориса и Глеба стали происходить чудеса, а затем они были канонизированы Православной церковью как страстотерпцы. Кстати, Борис и Глеб - это мирские языческие имена князей, а в крещении их звали Роман и Давид. Подвиг Бориса и Глеба был использован Церковью для осуждения усобиц, раздиравших Русь. Некоторые читатели могут не согласиться с тем, что отказ братьев от сопротивления был подвигом. Церковную точку зрения на этот вопрос приводить не будем, так как она общедоступна, но вот что пишет уже цитированный автор:

"Глубинная суть страстотерпничества не до конца осознана людьми. Это не просто убийство (или родовое убийство) и принятие жертвой своего положения, здесь все намного глубже. За историю человечества было совершено бесчисленное множество подобных убийств, но святыми страстотерпцами стали единицы. Кто же удостаивался такого названия? Есть души, которые приходят на Землю с особой программой - программой страстотерпничества. Это означает, что при добровольной, смиренной отдаче себя в руки палачей такая душа совершает подвиг - земной и космический, т.к. при этом происходит изменение программ и судеб большого количества окружающих их людей. Иногда изменяется ход истории.

Святые Борис и Глеб сумели совершить этот подвиг. Если бы они противились своей программе и остались живы (а такой вариант тоже мог бы произойти), то христианство на Руси могло бы пошатнуться. Своей добровольной жертвой они укрепили стержень нового учения и распылили на Землю необходимые энергии. После своей смерти они фактически обрели бессмертие на Земле (их мощи нетленны) и проложили чистый широкий канал, связывающий Русь с высшими духовными планами. Князь Владимир, несмотря на крещение, не сумел при жизни соединиться душой с этими высочайшими небесными сферами, а значит, и не обеспечил поступление стабильных небесных потоков на русскую землю. Смуты, резня, беспорядки, непринятие христианства многими или чисто формальное крещение препятствовали выведению Руси в зону стабильности духовных потоков. Они были прерывисты, подобны каплям дождя, и могли прерваться в любой момент, если бы не было подобной жертвы. После смерти Бориса и Глеба Русь не смогла свернуть с пути христианства ни при каких условиях".

Заканчивая рассказ о Борисе и Глебе, нужно сказать, что существует версия о том, что в гибели братьев виновен не Святополк, а как раз Ярослав Мудрый. Впервые эта идея возникла после того, как в 1834 году на русский язык была переведена "Сага об Эймунде". В этом произведении рассказывается о приключениях отряда скандинавских наемников, отправившихся на службу к русскому князю. Среди их подвигов сага говорит об убийстве одного из братьев-князей.

На эту сагу любят ссылаться те, кто обвиняет Ярослава в убийстве братьев Бориса и Глеба. Однако, скорее всего, они сами сагу не читали. Хотя она доступна, несколько раз издавалась на русском языке, к тому же как минимум в двух вариантах перевода от разных переводчиков. Что можно сказать по этому поводу? После очень внимательного прочтения этого произведения с полной ответственностью утверждаю, что найти в ней свидетельства против Ярослава могли только люди с очень большим воображением.

Кстати, доверять данным, изложенным в скандинавских сагах или наших былинах, нужно с большой осторожностью, ведь это художественные произведения, призванные прославить героев. Достоверность при этом часто отходила на второй план, а когда от момента возникновения саги до её записи на бумаге (т.е. формы, в которой она дошла до нас) сменилось несколько поколений певцов, то от изначального произведения могла остаться только общая канва. Вот и Сага об Эймунде датируется концом четырнадцатого (!) века, т.е. от описанных в ней событий её отделяют триста лет. Так что в саге есть и отражение реальных событий одиннадцатого века, и откровенные выдумки.

Итак, о чем рассказывает сага. К моменту прихода на Русь главных героев, варяга Эймунда с дружинниками, Русь разделена на три части, в которых правят князья-братья, дети конунга Вальдамара. Одной частью страны владеет старший брат конунг Бурислав (Бурислейф в других переводах), другими княжествами правят князья Ярицлейв и Вартилав. Княжества соответственно названы Кенугард, Хольмгард и Пальтескью, т.е. Киев, Новгород и, скорее всего, Полоцк. Варяги нанимаются на службу к Ярицлейву, причем обе стороны отчаянно торгуются о размере оплаты. Потом, по ходу саги князь несколько раз будет пытаться "кинуть" наемников, не заплатив им.

Между Ярицлейвом и Буриславом идет война, причем Бурислав непрерывно атакует. Сначала Бурислав терпит поражение в открытом бою, потом он с новым войском нападает на Хольмгард, но его штурм с трудом отбивают Ярицлейв и варяги. В конце концов, Эймунд тайно пробирается в лагерь Бурислава и убивает его спящего. Когда он приносит к Ярицлейву отрубленную голову брата, князь вместо оплаты пытается в очередной раз "кинуть" варягов, и те отправляются на службу к третьему брату Вартилаву.

Между оставшимися в живых братьями вспыхивает борьба, но варяги захватывают жену Ярицлейва, и тот вынужден заключить мир, по которому ему достается Хольмгард, а Вартилаву - Кенугард. А вот третье княжество - Пальтескью получает герой саги варяжский конунг Эймунд, который правит там до самой смерти, а потом передает власть своему побратиму.

Вартилав же прожил после заключения мира всего три года, заболел и умер, а его земли отошли к Ярицлейву.

Вот, собственно, и вся сага. И на каких основаниях можно сделать вывод о том, что Бурислав и Борис это одно лицо? Ни на каких. Единственный аргумент в пользу того, что в саге под именем Бурислав рассказывается о Борисе - это то, что и того, и другого убили. Зато доводов в пользу того, что Бурислав не Борис, можно привести немало. Начиная с того, что Бурислав назван старшим братом, а Борис-то младший.

Кстати, по саге Бурислав вовсе не невинная жертва, как летописный Борис, а агрессор, получивший достойный отпор.

Что, по моей версии, было на самом деле? Отряд скандинавских наемников прибыл поискать счастья на Руси. Вел их конунг Эймунд. Наемники нанялись к князю Ярославу и под его знаменами участвовали, как минимум, в одной войне, после чего отправились восвояси. Дома же длинными зимними вечерами они под бражку хвастались своими подвигами, а чтобы расположить сердца золотоволосых дев, щедро добавляли в рассказы хвастливые байки. Благо Русь далеко, кто проверит...

Варяги прибыли на Русь при князе Ярославе, но судя по саге, они появились уже после завершения первой части усобицы, то есть к этому моменту Борис, Глеб, Святослав и Святополк уже погибли. Русь действительно в это время была разделена на три части:

-- Полоцкое княжество, где правил Брячеслав Изяславич (он и есть Бурислав);

-- Новгород, где сидит Ярослав;

-- Левобережье Днепра с центром в Чернигове, где правил князь Мстислав (Вартилав в Саге).

Киев при этом был сначала захвачен Мстиславом, но потом перешел под власть Ярослава, но тот так туда и не приехал. Так что, будучи формально Великим князем Киевским, Ярослав до самой смерти Мстислава предпочитал находился в Новгороде.

Первая часть саги, скорее всего, достаточно правдива, уж очень красочно переданы денежные вопросы, договоры князя и наемников, условия их быта. При этом князь Брячислав действительно несколько раз нападал на новгородские земли и его отбивал Ярослав. В этих столкновениях и принимали участие герои саги. Единственное несовпадение - князь Брячислав дожил до 1044 года, а Эймунд со товарищи покинули Ярослава еще при жизни князя Мстислава-Вартилава, т.е. до 1036 года. Так что, несмотря на свои поражения, полоцкий князь, скорее всего, погиб не от варяжского меча, а его убийство конунг Эймунд себе просто приписал. А вот вторая часть саги, начиная с ухода со службы Ярослава, - это уже "развесистая клюква". Особенно впечатляет конец, по которому варяг становится князем и правит третью Руси. Сказка, да и только! Ну, не правили бродячие наемники русскими княжествами.

***

За свои братоубийства князь Святополк получил обидное прозвище Окаянный, то есть подобный Каину, с которым и вошел в историю. Пожалуй, он по праву может поспорить за звание самого одиозного правителя Руси. Хотя, если судить беспристрастно, то у него были смягчающие обстоятельства. Это Владимир считал Святополка своим сыном, а его дети относились к нему как к брату. А что по этому поводу думал сам князь? По крови-то он был сыном Ярополка! Значит, начиная охоту на Владимировичей, он вполне мог оправдать себя тем, что мстил детям убийцы за своего отца. Кровную месть ведь еще никто не отменял. Конечно, Владимир усыновил его и воспитывал как сына, потом дал в удел богатое и стратегически важное Туровское княжество, граничившее с Польшей. Но могло ли это примирить Святополка с убийцей отца? Ведь повзрослев он, несомненно, узнал о своем настоящем происхождении и о позоре матери, насильно взятой Владимиром в жены. Так что в душе князя могли бушевать страсти гигантского накала, верность вырастившему его Владимиру Святославичу боролась с желанием отомстить и занять трон отца. Понимал ли князь-креститель, насколько опасен пасынок? Да, понимал, поэтому при первой же попытке Святополка выйти из-под контроля схватил его и засадил в темницу.

Но вот князь Владимир отошел в лучший мир, и Святополк может расправить плечи и вздохнуть свободно. Он к этому моменту уже разменял четвертый десяток лет, успел взять в жены дочь польского короля Болеслава Храброго и был готов взять под свою руку всю Русь. Понимая, что серьезной борьбы с оставшимися братьям не избежать, Святополк договаривается о помощи со своим тестем Болеславом и былыми друзьями отца - печенегами. Последние помнили времена Ярополка, поэтому на их верность новый князь мог положиться. Кроме того, щедрыми дарами князь постарался перетянуть на свою сторону киевлян. Уверенный в своих силах, он в 1016 году выступил в поход против Ярослава.

У того ситуация была более сложной. Готовясь к войне с отцом, он нанял себе немало иноземных дружинников, прежде всего, шведов, с которыми он породнился, взяв в жены Ингигерду, дочь шведского короля Олафа I Скотконунга из рода Инглингов. Однако, начало боевых действий затягивалось. и оставшиеся без дел в чужой стране наемники стали буйствовать, грабить и задирать горожан. Без настоящего дела дисциплина в сборной армии Ярослава падала, и случилось неизбежное. Обозленные бесчинствами чужеземных наемников новгородцы взялись за оружие. Конечно, это не была поголовная резня наглых чужаков, но под топорами и мечами горожан полегло неизвестное количество варягов. Летопись говорит: "Новгородцы восстали и перебили варягов во дворе Поромоньем". Так что число убитых варягов не могло быть больше, чем их находилось во дворе неизвестного нам Поромона. Каким бы большим ни был двор знатного новгородца, вряд ли там могло поместиться больше сотни-двух человек. Так что число в сотню погибших варягов - это максимум, но если бы убили всего несколько человек, то это событие не вошло бы в летописи. Вероятно, погибло от нескольких десятков до сотни человек. С одной стороны это и не много, с другой это был опасный прецедент, который мог вылиться в полномасштабную войну, тем более что скандинавы очень чтили закон кровной мести. Кроме того, погибшие были дружинниками князя, а значит, их убийство было вызовом самому Ярославу.

Поэтому князь, который находился в этот момент за городом в селе Ракоме, действовал быстро, жестоко и совсем не благородно. Он вызвал к себе, якобы для примирения, убийц и казнил их. Этим он успокоил варягов. И в этот момент к нему приходят вести о смерти отца, гибели Бориса и начале княжения в Киеве Святополка.

Теперь судьба князя была в руках новгородского веча. Простят ему новгородцы казнь своих товарищей - значит, в борьбе с братом он сможет опереться на сильнейшее княжество Руси. Не простят - останется Ярослав только с личной дружиной.

На следующий день князь прискакал в город и вышел к собравшимся на вече новгородцам. Он был красноречив. Не гордым князем вышел он, а расчетливым политиком. Знал Ярослав, как найти подход к своим подданным. Рассказывал им о безумии, в которое впал, когда казнил новгородцев, жаловался на козни братоубийцы Святополка, прельщал собравшихся добычей, которая достанется его друзьям после победы над Киевом. Родне каждого убитого дал выкуп золотом... И в итоге новгородцы, посовещавшись, рассудили, что убитых не вернешь, их кровь смыта выплатой денежной виры, поэтому ссориться с Ярославом причин нет. Зато перспектива посадить своего князя на Великое княжение в Киеве была очень заманчива. Забыв обиды, варяги и новгородцы объединились и под стягом Ярослава двинулись на Киев. Очень интересно, что численность варягов все источники определяют в тысячу воинов, а вот о численности остальной части армии источники расходятся более чем в десять раз, от 3 до 40 тысяч человек. Если прав автор Лаврентьевской летописи, написавший: "И собрал Ярослав тысячу варягов, а других воинов 40 000", то это была очень внушительная сила по средневековым меркам. Хотя возможно, что тут речь идет не только о собственно войнах, но и об их слугах, обозниках и прочих "нестроевых" работниках. Впрочем, какова бы ни была численность армии Ярослава, киевско-печенежское войско Святополка было таким же, а то и большим.

Армии братьев-соперников встретились у города Любеч в современной Черниговской области и расположились на противоположных берегах Днепра. Этот город был одним из древнейших на Руси. Из него родом был основатель Киево-Печерской Лавры преподобный Антоний Печерский и, по одной из версий, мать князя Владимира Великого, Малуша. Еще не раз у его стен будет решаться судьба страны.

Три месяца армии простояли, не решаясь начать бой. При этом дружина Святополка и их союзники-печенеги стояли двумя отдельными лагерями, которые были разделены узкой, но глубокой протокой-озером. Киевляне, в рядах которых стояли старые и опытные дружинники святого Владимира, свысока отнеслись к новгородцам, за что жестоко поплатились. Уже известный нам воевода Волчий хвост, разъезжая по своему берегу, не упускал возможности подразнить северян, упрекая их в трусости, браня Ярослава и обзывая новгородцев плотниками, которых заставит строить дома в Киеве. Последнее было очень болезненно, ведь новгородцы-то, хоть и в большинстве своем не были профессиональными дружинниками, считали себя воинами, а тут их кто-то так жестоко оскорбляет? Да еще перед тысячами свидетелей! Это все равно, что прошедший не одну войну спецназ прилюдно обозвать штатским сбродом. Долго бы терпели краповые береты такое сегодня?

В общем, делегация от обиженных новгородцев заявилась в шатер к своему князю и объявила, что какие бы у князя планы ни были, они начинают бой, а если кто с ними не пойдет в атаку, а не дай Бог, еще и станет их останавливать, того они сами зарубят. На рассвете они переправились на вражеский берег и стремительно атаковали врага. Чтобы никто и не думал об отступлении, переправившись, они оттолкнули свои лодки от берега, а для того, чтобы отличать в темноте своих от врагов, повязали головы белой материей.

Святополк же в эту ночь пировал с приближенными, так что ни он, ни его воеводы не смогли вовремя и адекватно среагировать на нападение. Однако бой был жарким. Смешавшиеся, не успевшие надеть доспехи, оставшиеся без руководства киевские дружинники все равно рубились ожесточенно. Наконец, их оттеснили к протоке и сбросили в воду, где многие утонули, пытаясь перебраться в половецкий лагерь.

В итоге, Волчий Хвост погиб, Святополк, понявший, что совершенно разбит, с телохранителями бежал в Польшу. Половцы на помощь гибнущим союзникам так и не пришли.

Торжествующий Ярослав, окруженный ликующей дружиной, вступил в Киев. Отныне он был Великим князем. От роду ему было всего двадцать восемь лет. Есть в летописи интересная запись об этом времени: "Ярослав пошел в Киев, и погорели церкви". Больше никаких подробностей. Вот и гадай теперь, связаны эти события, или нет. А если связаны, то как? То ли в момент, когда победители грабили дворы бояр Святополка, вспыхнул пожар, который перекинулся на церкви? То ли сами церкви стали объектом недружественных действий? Ведь среди пришедших с Ярославом воинов были и язычники. В общем, загадка.

Новгородцам в качестве платы за помощь Ярослав дал льготную грамоту, по которой их город получал немало прав. Именно с этого документа началось создание особой системы власти в Новгороде, когда вече было в праве самостоятельно приглашать и изгонять из города князей. Довольные новгородцы вернулись к себе со славой и добычей.

Однако, всего через два года Святополк вернулся, чтобы снова бросить вызов брату. Теперь он опирался на армию своего тестя Болеслава Храброго, который был не прочь под шумок присоединить Русь или хотя бы её часть к своим владениям.

Ярослав двинулся навстречу врагу, но на берегах Буга был наголову разгромлен. Исход этого сражения был решен дерзкой и стремительной атакой Болеслава. Польский король сходу форсировал реку и лично повел в атаку своих воинов. Русские не ожидали от противника такой прыти и не сумели подготовиться к отпору. Единственное, что хоть как-то может оправдать наших предков, так это тот факт, что Болеслав был в то время лучшим полководцем Европы. До вмешательства в русские дела он уже успел победить чехов и саксонцев, захватил Моравию и часть Словакии, на равных повоевать со Священной Римской империей германской нации...

Ярослав бежал в Новгород и уже подумывал вообще оставить Русь, перебравшись на ПМЖ в какую-нибудь скандинавскую страну. И опять инициативу в свои руки взяли новгородцы. Они во главе с новгородским посадником Константином, сыном Добрыни, уничтожили княжеские ладьи. В конце-то концов новгородцы-то один раз уже разгромили Святополка. Смогут и повторить, раз возникла такая необходимость. И польские союзники врага их особо не пугают. Вот только им нужен подходящий повод для войны. А защита прав законного князя Ярослава - лучшая причина еще раз сходить в Киев. Ежели у князя после поражения внезапно миролюбие пробудилось, то это не беда. Переубедим, если понадобится, то и силой.

Чтобы восстановить княжескую дружину, новгородцы даже скинулись и наняли варягов. Руководствовались они следующими соображениями. Новгородское ополчение - это хорошо, но профессиональные воины никогда лишними не будут, а победа покроет все затраты.

Так что новгородцы буквально выпихнули Ярослава в новый поход.

На юге же Святополк и Болеслав, почти не встречая сопротивления, занимали город за городом и, наконец, в августе вступили в Киев. Номинально великим князем был Святополк, хотя реальная сила была в руках польского владыки. Пользуясь этим, Болеслав захватил себе немало сокровищ в Киеве. Затем он приказал разместить свою армию по русским городам на постой, причем содержать поляков должны были местные жители. Русским это не понравилось. Князь Святополк в глазах подданных стремительно терял авторитет и превращался в польскую марионетку. Да и сам князь почувствовал это и попытался сбросить с себя назойливую опеку родственничка. По летописным данным, он приказывает перебить поляков во всех городах. Поскольку этот приказ абсолютно соответствовал желаниям простого люда, то немедленно началось антипольское восстание. Сам Болеслав с награбленной добычей благополучно вырвался из Киева, а вот его размещенные по всей южной Руси разрозненные отряды понесли жестокие потери. В итоге Болеслав отказался от попыток подчинить себе всю Русь, но под его властью остались Червенские города.

Только Святополк почувствовал себя полновластным владыкой, как приходит известие, что в поход на Киев двинулся Ярослав. Наверняка, Святополк ругал себя последними словами за избиение поляков. Слишком уж он поторопился с расправой над союзником, который так был сейчас необходим.

Князь бросает Киев на милость брата и бежит в степь за печенегами. Собрав под свои знамена кочевников, Святополк пытается переломить ход борьбы и вторгается на Русь. Это его последний шанс, и он это хорошо понимает. Символично, что местом для последней битвы братьев стали берега реки Альты, где погиб Борис. На месте, где четыре года назад начал свой кровавый путь к власти Святополк, для него все и закончилось.

Перед боем Ярослав вышел вперед и став на место, где убили Бориса, воздел руки к небу и произнес речь-молитву. "Кровь брата моего вопиет к тебе, Владыка! Отомсти за кровь праведника сего, как отомстил ты за кровь Авеля, обрек Каина на стенание и трепет: так обреки и этого! Братья мои! Хоть и отошли вы телом отсюда, но молитвою помогите мне против врага сего - убийцы и гордеца". Молился ли он искренне или взывал к Божьей справедливости для поднятия духа своих воинов - неизвестно, но русские шли в бой, чувствуя, что если погибнут, то за правое дело.

Сражение было страшным и кровопролитным. По словам летописца, противники рубились так, что "текла кровь по низинам". Трижды сходились армии, и лишь к вечеру печенеги были разгромлены. Святосполк снова бежал, к тому же поражение сломило его морально. Вдобавок ко всем бедам, окаянного князя разбил паралич, так что слуги его несли на носилках. Он же в панике подгонял их, крича, что их настигает погоня. Где сгинул неудачливый сын двух отцов - неизвестно. В Повести временных лет говорится о земле между чехами и поляками, но в то время это было не описание конкретного места, а фразеологизм, означающий "неизвестно где".

Битвой на Альте завершился период борьбы Ярослава и Святополка, но усобица на Руси не прекратилась. Независимым и опасным оставался князь Мстислав Тмутораканский, еще один сын Владимира. Кроме того, нуждался в постоянном контроле племянник Брячеслав в Полоцке. Действительно, стоило великому князю отвлечься, как Брячислав в 1021 году устроил налет на Новгород, где захватил немало добра и пленных. Ярослав с дружиной догнал нахального родственника и на реке Судоме отбил добычу. Добивать полоцкого князя Ярослав не стал, благо тот получил достаточный урок и больше угрозы не представлял.

Младший из выживших сыновей Владимира, Судислав, правил в Пскове и угрозы Киеву не представлял. Однако, на всякий случай Ярослав захватил его и заточил в тюрьму-поруб. Двадцать четыре года провел несчастный Владимирович в заключении. Только после смерти Ярослава Мудрого его дети выпустили дядю, предварительно взяв с него клятву не участвовать в политике.

Но с Мстиславом так легко нельзя было разобраться. Этому сыну Владимира при разделе Руси досталось самое необычное из русских владений - Тмутараканское княжество, находившееся на современном Таманском полуострове. Центром его был древний город, основанный еще в шестом веке до нашей эры греками и известный как Гермонасса, Самкерц, Таматарха или Тмутаракань. Владевший городом мог контролировать весь Азовско-Кавказский регион, поэтому за свою историю Тмутаракань сменила много хозяев. Русы появились в нем при князе Игоре Старом, а князь Святослав присоединил его к владениям Руси. Особенностью этого княжества было, во-первых, то, что от остальной Руси оно было отрезано владениями кочевников. Во-вторых, у княжества было этнически очень пестрое население.

Из-за этого тмутараканский князь оставался немного в стороне от политической жизни Руси и не участвовал в резне со Святополком. Зато у Мстислава хватало забот и на месте. Княжество окружали враждебные народы, поэтому над ним постоянно висела угроза нападения. Чтобы обеспечить безопасность своих владений, Мстислав вел постоянные войны, покоряя соседей - алан (ясов) и адыгов (касогов).

В 1022 году тмутараканское войско Мстислава вторгается в касожские земли и встречается с войском местного князя Редеди. Тот, прославленный своей силой, предложил решить исход войны поединком вождей. Победителю доставалась бы власть и над Тмутараканью и над касогами, а побежденного ждала бы смерть. Редедя же предложил и вид поединка - противники должны были бороться. Подозреваю, что такой выбор был более удобен для него, чем, к примеру, поединок на мечах или кулачный бой. Ведь у кавказских народов именно борьба культивировалась как национальное единоборство. Так что опытный борец, к тому же еще более крупный телом, Редедя имел преимущество. Чтобы не потерять лицо, русский князь согласился на эти невыгодные условия. И победил. Точнее, сначала наш воин проигрывал: "в долгой борьбе стал изнемогать Мстислав, ибо был велик и силен Редедя. И сказал Мстислав: "О пречистая Богородица, помоги мне! Если же одолею его, воздвигну церковь во имя твое". И, сказав так, бросил его на землю. И выхватил нож, и зарезал Редедю. И, пойдя в землю его, забрал все богатства его, и жену его, и детей его, и дань возложил на касогов. И, придя в Тмутаракань, заложил церковь святой Богородицы и воздвиг ту, что стоит и до сего дня в Тмутаракани". Фраза "выхватил нож, и зарезал" звучит немного не благородно, но таковы уж были условия поединка. Кавказец в прямом смысле слова сам напросился. По преданию, два сына Редеди были крещены Мстиславом и от них пошли многие боярские фамилии - Белеутовых, Сорокоумовых, Добрынских и другие...

В следующем году князь Мстислав, собрав сильную армию из своих разноплеменных подданных, в том числе, и только что покоренных касогов, двинулся на Киев. Ярослав же в это время был в Суздале, где усмирял вспыхнувшее против него восстание. Но даже без князя киевляне решились сопротивляться и заперлись в городе. Мстислав не стал штурмовать укрепленный город и отошел к Чернигову, жители которого признали его своим князем.

Ярослав по привычке отправился в Новгород для сбора войска против брата. В 1024 году возле Листвена, в сорока километрах от Чернигова, произошла битва Мстислава с Ярославом.

На стороне киевского князя сражались новгородцы, киевляне, но основной ударной силой были варяги, которыми командовал воспетый Алексеем Константиновичем Толстым воевода Гакон (Якун) Слепой. Дружина Мстислава состояла из русских тмутараканцев, касогов, хазар и черниговцев-северян. Армия Ярослава шла в бой, построившись в плотную фалангу, а Мстислав выстроил армию отдельными отрядами. При этом на самом угрожаемом участке в центре, он поставил своих новых подданных - северян, а проверенная в боях дружина была отведена в резерв на фланги.

Более растянутое и по фронту, и в глубину построение войск Мстислава увеличивало маневренность и управляемость его армии. Он рассчитывал, что первый удар на себя примет центр, "чело" состоящее из менее профессиональных черниговцев. Пока воины Ярослава будут проламываться через ряды черниговского ополчения, лучшие силы Мстислава на крыльях будут незадействованными. Когда же напор противника иссякнет, отряды с флангов нанесут свой удар.

Сражение начал Мстислав, причем, начал его ночью. Казалось, сама природа прониклась грозной торжественностью момента. Взаимная резня проходила под аккомпанемент раскатов грома, а освещалась эта мясорубка лишь блеском молний. Летописец в нескольких строчках сумел передать грозное величие момента: "И наступила ночь, была тьма, молния, гром и дождь. И сказал Мстислав дружине своей: "Пойдем на них". И пошли Мстислав и Ярослав друг на друга, и схватилась дружина северян с варягами, и трудились варяги, рубя северян, и затем двинулся Мстислав с дружиной своей и стал рубить варягов. И была сеча сильна, и когда сверкала молния, блистало оружие, и была гроза велика и сеча сильна и страшна".

Ярослав был разбит и с остатками дружины бежал в Новгород. Вместе с ним бежал и слепой Гакон, потерявший при этом шитую золотом накидку. Торжествующий Мстислав на рассвете бродил между трупами и осматривал поле боя. Летопись сохранила его слова: "Кто тому не рад? Вот лежит северянин, а вот варяг, а дружина своя цела". Циничные слова настоящего полководца и политика. Теперь он мог стать единоличным правителем Руси, но не захотел. Вместо этого он предложил Ярославу разделить Русь, сказав: "Садись в своем Киеве: ты старший брат, а мне пусть будет эта сторона Днепра". Братья заключили мир и, по словам летописца, начали жить мирно и в братолюбии, и затихли усобица и мятеж, и была тишина великая в стране.

В 1031 году братья совершили успешный совместный поход в Польшу. Им удалось вернуть под власть Киева потерянные еще при Святополке города Перемышль и Червен. Кроме этого, они захватили много пленных, которых разделили между собой. А дальше - угадайте, что случилось с пленными? Думаете, их продали в рабство? А может, князья потребовали выкуп с их родни? Ничего подобного. Поляков просто расселили в малолюдных землях Руси. Например, Ярослав своих пленных поселил вдоль реки Рось. А почему бы и нет? Землю пахать могут, налоги будут платить, а заодно и от набегов кочевников худо-бедно смогут русские земли прикрыть. Учитывая, что в то время различия между русскими и поляками были еще минимальными, то переселенцы вскоре полностью растворились среди местных жителей.

Став черниговским князем, Мстислав не забывал и о Тмутаракани. Несколько раз он отправлялся в военные походы на Кавказ. Умер Мстислав в 1036 году, и его земли отошли к Ярославу, так как единственный сын и наследник Мстислава погиб раньше отца. "Был же Мстислав могуч телом, красив лицом, с большими очами, храбр на ратях, милостив, любил дружину без меры, имения для нее не щадил, ни в питье, ни в пище ничего не запрещал ей", - отмечает летописец.

С этого момента у великого князя киевского начинается новый этап жизни, который принесет ему уважение подданных и потомков. Но сначала пришлось выдержать еще один кровавый экзамен.

После поражения Святополка на Альте печенеги надолго исчезли из русских летописей. Кочевники в это время зализывают раны, и сил на большую войну с Русью у них нет. Однако в начале тридцатых годов на южной границе начало наростать напряжение. Печенеги ждали удобного момента для нанесения удара и, узнав о смерти непобедимого Мстислава, в 1036 году вторглись на Русь. Похоже, что в этом походе приняли участие все или почти все кочевые племена Причерноморья. Степняки прорвутся до самого Киева и возьмут русскую столицу в осаду. Ярослава же, как всегда, не окажется в нужном месте, он в этот момент находится в своем любимом Новгороде. Собрав дружину, Ярослав бросается спасать свою столицу.

Врага было значительно больше, но отступать было некуда. Да и нельзя. Ярослав сходу прорывается в город, а на следующий день выходит за крепостные стены, чтобы дать бой. В центре князь поставил варягов, на правом крыле киевлян, на левом - новгородцев. Грандиозное сражение длилось до вечера, кочевники были разгромлены и бежали врассыпную. "И побежали печенеги, и не знали, куда бежать, одни, убегая, тонули в Сетомли, иные же в других реках, а остаток их бегает где-то и до сего дня". Летописец особо не отмечал, каким было войско Ярослава, но скорее всего, значительная часть русских дружинников была конной. Иначе как было разгромить конных печенегов? Да и тонуть в реках при бегстве печенеги могли, только если за ними по пятам шли преследователи.

Под киевскими стенами была перемолота сила целого народа. Больше печенеги Русь не потревожат. Хотя и того, что они успели натворить, было немало. Например, под их давлением племенные союзы уличей и тиверцев были частично вырезаны, частично выдавлены с родной земли в низовьях Днепра на север.

За три поколения, проживших под постоянной угрозой печенежского набега, Русь сильно изменилась. Наши предки сами стали кавалеристами не хуже, чем степняки. Опасность заставила даже простолюдинов изучать военное дело и быть постоянно готовыми к бою. Кроме того, грандиозные усилия Владимира и Ярослава по укреплению южной границы дали неожиданный результат. Военные поселенцы, набираемые со всей Руси, в пограничных гарнизонах становились постоянным войском нового типа, сплоченным не личностью вождя, а идеей служения Отечеству, государству. Тут быстрее всего из отдельных родов и племен выковывался единый русский народ.

На печенегов же свалилось новое горе: из-за Волги в Причерноморье двинулись торки (огузы), еще один тюркский народ. Печенегов они не любили и церемониться не собирались. Раз уж их враг получил рану, его нужно добить. Уцелевшие печенеги, бросая все, откочевывают на Балканы, где станут головной болью Византии.

Последний этап жизни печенегов зафиксирован документально, так как византийская принцесса Анна Комнин оставила подробную хронику дел своего отца Алексея, который окончательно решил печенежский вопрос.

Когда разгромленные русскими, теснимые торками и половцами печенеги появились на границах империи, перед греками стал вопрос, что же делать с эти буйным сбродом. Для начала они переманили на свою сторону одно из печенежских племен, вождь которого Кеген был недоволен своим положением среди соплеменников. Этим печенегам для поселения были отведены земли в придунайской Болгарии. За это они должны были защищать границы империи от нападений своих сородичей. Принявшие покровительство империи печенеги даже крестились. В итоге одни печенеги убивали других на радость соседям. Но зимой 1048 года вся дикая орда перешла замерзший Дунай и ворвались в Болгарию. Пользуясь слабостью имперских войск, кочевники разграбили все, до чего смогли дотянуться. Кстати, византийскими войсками командовал Кеген, который уже был непримиримым врагом своих бывших соплеменников. Это было естественно, так как значительная часть имперского войска была из печенегов Кегена.

Византийцам очень повезло: среди дорвавшихся до еды и вина захватчиков началась эпидемия, которая сильно ослабила орду. Византийцы двинулись на врага, но вместо битвы печенежские вожди просто сдались на милость победителям. С горящими глазами Кеген доказывал, что пленных нужно всех перерезать, чтобы потом не было проблем. Слова у него не расходились с делом - тех, кого захватили его воины, он перебил. Однако византийцы не послушали совета и решили превратить пленных в мирных поселенцев, да еще и земледельцев. Десятки тысяч печенегов были поселены в Болгарии, а затем их стали привлекать на военную службу. Несложно догадаться, к чему это привело. Печенеги оправившись от болезней, восстали и принялись за старое. Огромный кусок Болгарии превратился в неконтролируемое пространство и базу для грабительских набегов. Ошибка императора дорого обошлась его подданным. И тут греки делают еще одну ошибку. Они арестовывают оставшегося верным Кегена. И его печенеги бросают имперскую службу и соединяются с ордой.

Греки посылают целую армию против печенегов, но те умудряются победить и целый год безнаказанно грабят Болгарию, Фракию и Македонию. Летом 1050 года печенеги доходят до Адрианополя, где громят еще одно греческое войско. Два года проходит в мелких стычках, пока сами печенеги не уйдут к Дунаю. Лишь в 1059 году империя сможет собрать силы, чтобы нанести ответный удар. В итоге на годы установится шаткое равновесие, а земли между Дунаем и Балканами будут под полным контролем печенегов.

В 1087 году печенеги снова обрушатся на империю, и начнется полномасштабная война. Вместе с ними пограбить империю отправятся и половцы. Кочевники победят, но при дележе добычи рассорятся и превратятся во врагов. Началась взаимная резня, половцы снова окажутся сильнее, из-за чего печенежские роды существенно поредеют. А затем половцы заключат союз с византийцами. Печенеги окажутся между молотом и наковальней. Половцев вели хорошо известные русским ханы Боняк и Тугоркан, о которых мы еще поговорим.

Наконец в поле у реки Гебра сошлись византийская и половецкая армии и печенежская орда. Император Алексей Комнин, уже не раз битый печенегами, не решался начать битву. К тому же он мало доверял половцам, которые могли легко изменить. Наконец половцам наскучило просто стоять, и они послали императору ультиматум: "До коих пор мы должны будем откладывать битву? Знай, что мы не будем ждать более; завтра с восходом солнца мы будем есть либо волчье мясо, либо баранье". То есть, если император не поведет их в бой против печенегов, то они вместе с печенегами атакуют императора на следующий день. Пришлось Комнину начинать бой. Вскоре сопротивление печенегов было сломлено, и началась беспощадная бойня.

"Полуденное, жаркое весеннее солнце освещало ужасную сцену остервенения; утомленные зноем и жаждой победители готовы были прекратить свою кровавую работу, усталые руки отказывались служить более. Но император Алексей еще раз находчиво распорядился. Он послал гонцов в ближайшие деревни; по их требованию, крестьяне явились к армии и привезли на своих лошаках бочки, кувшины и меха, наполненные водою. Немного освежившись, воины и союзники Алексея снова начали сражение, то есть, беспощадное истребление побежденного врага", - писал историк девятнадцатого века В.Г. Васильевский. Кстати, резали не только воинов, но и вообще всех печенегов. Тридцать тысяч человек были захвачены в плен, но ночью византийцы перебили и этих пленных.

Так, в один день был уничтожен целый народ. На дворе было двадцать девятое апреля тысяча девяносто первого года. Так сгинул этот дикий и на расправу скорый народ, привыкший к войне и смерти. Сегодня только название нового русского ручного пулемета "Печенег" напоминает о некогда грозном враге Руси.

***

Теперь вернемся на Русь. Битва под Киевом стала последним крупным потрясением при князе Ярославе. Теперь внешний враг не угрожает стране, и начинается спокойная мирная жизнь. В честь своей победы на месте битвы князь строит роскошный каменный собор - Святую Софию.

При Ярославе Киев разрастается и получает новую мощную стену. Кроме того, по воле князя строятся целые города.

В это же время появились первые русские монастыри, вскоре ставшие не только духовными, но и культурными центрами страны. Большое внимание Ярослав уделял обучению подданных грамоте, поэтому при нем возникла и первая на Руси школа, в которой обучались три сотни детей. Любя книжное дело, князь способствовал переводу на русский язык многих византийских книг. Переведенные книги переписывались, и их копии становились доступны для русских людей. При храме Святой Софии действует библиотека. В 1051 году князь собрал епископов и с их одобрения лично назначил нового киевского митрополита - Илариона. Это был первый митрополит, русский по происхождению.

По воле князя на основе традиций и обычаев создается общий для всей страны кодекс законов - Русская правда. Помимо ответственности за уголовные преступления и различные проступки в нем впервые было прописано право девушки самостоятельно решать вопрос о выборе супруга. Теперь родители не могли выдать дочь замуж, если она отвергала жениха. Насколько этот закон действовал, сложно сказать, но все равно - для средневековья это был огромный шаг вперед.

Русь Ярослава признавалась равной всеми ведущими странами того времени. С киевским князем стремились породниться многие западные правители. Так, дочери князя стали женами европейских владык: Елизавета - женой норвежского короля; Анастасия - женой короля Венгрии; а Анна вышла замуж за короля Франции Генриха I.

Ярославу в разное время служило немало знатных, ну или, по крайней мере, известных иноземцев. Например, на службе у киевского князя был будущий норвежский король Харальд Суровый, который попытается завоевать Англию и погибнет в 1066 году в битве при Стамфордбридже. Пережидал тяжелые времена изгнания у Ярослава еще один норвежский король - Олаф Второй, а также его сын Магнус, который тоже со временем станет королем Дании и Норвегии. Нашли прибежище у Ярослава и сыновья английского короля Эдмунда Железнобокого - принцы Эдуард и Эдвин.

При Ярославе состоялась и последняя в русской истории война с Византией. В 1043 году русский отряд под руководством княжеского сына Владимира совершил поход к Царьграду, чтобы наказать греков за ущемление прав русских купцов. К сожалению, поход не удался.

Впрочем, эта бесславная война является исключением в русско-византийских отношениях того времени. В основном два государства выступали если и не как союзники, то как дружественные державы. Русские отряды не раз поступали на службу к константинопольским императорам и участвовали в большинстве войн Византии. Так в 1030 году наши предки участвовали в походе на Алеппо, в 1036 году воевали на кавказской границе империи, а с 1038 по 1042 год русские воины дрались за интересы Царьграда в Сицилии.

Сицилийский поход обещал быть одним из наиболее удачных военных компаний империи, в которой принимали участие русы. Под командованием полководца Георгия Маниака греки заняли восточную часть острова, но затем среди византийского командования произошел раскол, и Маниак был обвинен в измене. Его бросили в тюрьму, а войско раскололось, и все плоды побед были потеряны. Вскоре Маниак освободился, провозгласил себя императором и поднял восстание. Вполне возможно, что он сумел бы сесть на трон, но по нелепой случайности он погиб во время похода на Константинополь в 1043 году. Участвовали ли в этой авантюре русы неизвестно, но его мятеж был в том же году, что и русский поход на Царьград. Возможно, между этими событиями есть какая-то связь. Ведь Великий князь киевский мог поддержать перспективного претендента на императорский трон, ожидая взамен преференций в будущем.

Кстати, Византия в этот период истории находилась в состоянии непрекращающихся смут, а императоры менялись с поразительной быстротой. Так что Ярослав Мудрый мог попытаться активно включиться в имперскую политику. Тем более, что Русь была на подъеме, а империя угасала, хотя по-прежнему считала себя центром мира. Особенно явно это проявлялось в церковной политике. Константинопольский патриарх ревностно следил, чтобы церкви в принявших крещение от Византии странах следовали в его фарватере. В дополнение к этому официальная имперская доктрина провозглашала императора главой всех христианских народов, а их реальных правителей его подданными.

Можно только представить, насколько обидным казалось такое положение дел Великому князю. Тем более, что после того как в 1028 году пресеклась мужская линия правившей империей Македонской династии, в Царьграде творилась сущая кутерьма, и на трон восходили чуть ли не случайные люди.

Вдобавок молодая русская церковь, возглавляемая русским по крови митрополитом Илларионом, избранным без согласования с Константинопольской патриархией, проявляла самостоятельность и даже поддерживала притязания Киева на роль, равную Константинополю. Так что патриарх прислал в Киев своего человека, которого назначил "митрополитом Росии". Этот посланец по имени Феопемпт своей надменностью настолько оскорбил киевлян, что по воле князя был изгнан, хотя формально и остался главой русской церкви.

Русские послы зачастили в Константинополь с предложением изменить правила игры, но греки не собирались признавать наших предков равными себе. В итоге отношения Киева и Константинополя стали весьма натянутыми, и обе страны были готовы взяться за оружие. Поводом стал инцидент с русскими купцами, на которых в Константинополе напала городская чернь. Во время стычки погиб один из знатных русов. По договору 944 года такое преступление каралось смертью. При этом расправу были вправе совершить родичи погибшего, если убийцу схватили на месте. Если же виновный сбежал, то его должны были поймать и казнить местные власти.

Однако сейчас греки ловить убийцу не захотели. Переговоры были прерваны, и оскорбленное русское посольство отправилось домой. Возможности дипломатии были исчерпаны, и весной 1043 года русский отряд, состоявший из княжеских дружинников, киевского полка и славян-наемников из Прибалтики, двинулся на ладьях к Константинополю.

В июле в море у стен византийской столицы состоялся бой, закончившийся разгромом русского войска. Слова "у стен" в данном случае надо понимать буквально. Наши корабли подошли так близко к городу, что перепуганные константинопольцы все происходившее видели воочию. На заре русские ладьи выстроились в линию у входа в городскую бухту, в которой стоял спешно стянутый со всех окраин империи византийский флот. Монах и чиновник Михаил Пселл, наблюдавший за боем, написал: "не было среди нас человека, смотревшего на происходящее без сильнейшего душевного беспокойства".

Почти до заката два флота простояли друг против друга в ожидании. Наконец, по приказу императора из Золотого Рога вышли триеры, вооруженные огнеметами с горючей смесью. Как и во времена князя Игоря Старого именно страшный греческий огонь решил исход боя. После короткого сражения русский строй распался, и большая часть русского флота бежала из Босфора в Черное море. Многие ладьи сгорели, а их экипажи бросали оружие и вплавь добирались до берега, где их уже поджидала императорская кавалерия. По словам Пселла, греки "устроили тогда варварам (т.е. нашим предкам - С.Б.) истинное кровопускание. Казалось, будто излившийся из рек поток крови окрасил море".

Впрочем, и в Черном море русским не повезло. Началась буря, которая разметала остатки флота, а пустившиеся в погоню византийские корабли устроили настоящее побоище. Лишь ночная темнота спасла русскую армию от полного истребления.

Утром проигравшие подвели итоги. Несколько тысяч русских воинов спаслись с сожженных и потопленных ладей на берегу. Оставшиеся корабли были переполнены и забрать всех не могли. Тогда было решено, что оставшиеся без кораблей будут пробиваться на родину сушей. Этот отряд возглавил киевский тысяцкий Вышата, который добровольно сошел со своей ладьи на берег. Летопись сохранила его слова: "Если выживу, то со всеми, а если погибну, то с дружиной".

Пробиться на Русь не удалось. Отряд был уничтожен, а Вышата и еще восемь сотен русичей попали в плен. По приказу императора они были ослеплены.

Той части руссов, которая возвращалась морем, повезло больше. В одной из бухт они сумели заманить в засаду преследующую их византийскую эскадру. В итоге из двадцати четырех вражеских кораблей русы захватили или уничтожили четырнадцать. Однако, это был, говоря спортивным языком, лишь "гол престижа", не способный изменить безрадостный итог войны. Активных военных действий больше не велось, однако мир был заключен лишь через три года.

Умер Великий князь Ярослав Мудрый в феврале 1054 года и был похоронен в храме Святой Софии. Владимир Ярославич - старший из шести сыновей Ярослава, погиб раньше отца, поэтому на Киевском престоле отца сменил Изяслав Ярославич. Оставшиеся сыновья получили в уделы отдельные княжества. С этого момента можно говорить о начале феодальной раздробленности Руси.

Глава 7. Дважды изгнанник Изяслав

Несмотря на все усобицы, время правления Владимира Великого и Ярослава Мудрого было золотым временем Руси: страна полностью сложилась из племенных территорий в единое государство и совершила гигантский рывок в культурном и экономическом развитии. При наследниках Ярослава Русь начнет угасать и рассыпаться на отдельные княжества. Будет еще короткий взлет при Владимире Мономахе, но общая тенденция однозначна - страна движется к серьезному кризису.

Как уже говорилось, после смерти Ярослава великим князем стал Изяслав, но еще при жизни отца страна была разделена между всеми его детьми. Поэтому Изяслав был скорее номинальным, чем реальным правителем всей русской земли. На деле Русью правили шесть князей: пять братьев Ярославичей и их троюродный племянник Всеслав Брячиславич Полоцкий. У всех из них подрастали дети, которые тоже хотели взять под свою власть какие-нибудь княжества. Кроме того, носился по Руси со своей дружиной неприкаянный князь-изгой Ростислав Владимирович, внук Ярослава от старшего сына, из-за ранней смерти отца, лишенный права на великий престол.

Ко всему прочему, двое из этих младших князей, Всеслав и Ростислав, отличались повышенной агрессивностью и желанием ухватить себе кусок пожирнее. Значение центральной власти неизбежно падало, а князья начинали рассматривать себя как полновластных правителей, а не наместников Киевского князя. Так была заложена основа ситуации, которая со временем разорвет Русь на части.

В принципе, трагических последствий можно было бы избежать, если бы великий князь был на порядок сильнее всех остальных и мог силой смирить амбиции многочисленной родни. Можно было бы попытаться изменить систему власти и законодательно прописать, что великим князем становится только сын великого князя. Все остальные Рюриковичи становились бы не более чем боярами, служащими князю киевскому. Но это, во-первых, ломало бы традиции, а во-вторых, гарантировано объединило бы большинство князей против Великого князя. Кроме того, перед смертью Ярослав Мудрый обратился к сыновьям с последним напутствием, в котором прямо запретил им нарушать границы между владениями братьев, а тем более изгонять их из уделов. Если бы киевский князь решился на установление своей единоличной власти, то ему пришлось бы не только идти против воли покойного отца, но и воевать со всей родней, чтобы заставить замолчать несогласных. Ни сил на такую борьбу, ни желания её начинать у Изяслава не было.

Вместо этого он пытается договориться с наиболее сильными братьями, Святославом Черниговским и Всеволодом Переяславским. К чести Ярославичей, они действуют сообща и не перетягивают одеяло каждый на себя. Вместе они совершают походы в степь против торков. Вместе усмиряют полоцкого князя Всеслава Чародея, когда тот пытается присоединить к своему княжеству Новгород. Кстати, этот Всеслав - вообще легендарная личность. Современники считали его колдуном, а летописец в Повести временных лет отметил, что родился князь от волxвования и был охоч до кровопролития. В 1065 году он почувствовал себя достаточно сильным, чтобы бросить вызов всем соседям. Он с дружиной бросается в набеги на соседние земли, а захватив добычу, скрывается в Полоцке. За несколько лет он разграбил окрестности Киева, совершил набег на Псков, который осадил, но не смог взять. В 1067 году на реке Черехи он разбил дружину новгородского князя Мстислава Изяславича и ворвался в Новгород. В богатом торговом городе воины Чародея хорошо поживились. Они захватили много пленных, ограбили церкви и даже сняли колокола с новгородского Софийского собора. При этом половина города сгорела в пожарах. Этот налет окончательно вывел из себя остальных князей, и объединенная армия трех Ярославичей отправилась для наведения порядка в полоцкие болота. Дружину князя-колдуна разгромили в бою, а его самого захватили в плен и отвезли в Киев, где сидя в тюрьме, он должен был осознать ошибочность своего поведения. Кстати, в плен его захватили обманом. Изяслав пригласил Чародея для переговоров и клялся на кресте, что не сделает никакого зла. Тот поверил, но киевский князь своего слова не сдержал... Некрасивый поступок, и вспоминается анекдот: "...какой добрый человек, всего лишь в морду дал, а мог и ножиком в горло". Изяслав, по крайней мере, сохранил обманутому Всеславу жизнь.

***

В это время в Южнорусских степях происходят серьезные изменения. Разгромленные русскими печенеги бежали на запад, но им на смену из-за Волги пришли торки, а за ними уже двигались половцы. Два десятилетия мира со Степью закончились. Пришло время русичам снова браться за мечи.

Великая евразийская степь, протянувшаяся от Карпат до Китая, была неспокойной. Многочисленные кочевые тюркские народы, воюя между собой, неотвратимо двигались в Европу. Нас будет интересовать судьба двух народов: торков (гузов) и половцев, с которыми придется столкнуться нашим предкам. При этом первые были хорошо известны русам со времен Святослава, но до середины одиннадцатого века они кочевали у Волги, и между ними и Русью были печенежские владения. Поэтому долгое время они не представляли угрозы для нас. Но теперь печенежского барьера не было, и торки вплотную подошли к русским землям. Это было опасно, так как торки были отнюдь не мирными пастухами и возможности пограбить окраинные княжества не упускали.

Была еще одна причина отнестись к новым кочевникам серьезно. Торки не от хорошей жизни шли на запад, их гнали более сильные половцы. И, находясь между наковальней-Русью и молотом-половцами, они должны были у кого-то отвоевать себе землю для поселения. Торки попытались прощупать русскую оборону у Переяслава, за что и поплатились. Сначала князь Всеволод Переяславский в 1055 году совершил поход в степь и серьезно потрепал торков, а спустя пять лет, осенью 1060 года, объединенные силы русских князей совершили большой поход в степь. Это было грандиозное предприятие, в котором участвовали практически все воины Руси. Конница шла степью, пехота плыла на ладьях по рекам. Ведший русов в бой Великий князь Киевский Изяслав отправился воевать не ради добычи, он хотел полностью зачистить степь от торков, и ему это удалось. Такая жесткость была вызвана тем, что если бы торки объединились с половцами, то в степи возникла бы очень мощная сила, и Русь оказалась бы в смертельной опасности. Поэтому Изяслав не стал ждать и первым нанес удар.

Спасаясь от истребления, степняки бежали, бросая стада, кибитки и все добро. Вскоре ударили морозы, и большинство беглецов перемерло от голода и холода. Как самостоятельная сила племена торков прекратили свое существование. Выжившие откочевали к Дунаю и попытались прорваться в Византию, но это им не удалось. В конце - концов, торки вернулись назад и попросились в подданство киевского и переяславского князей. Расселенные на правобережье Днепра вдоль южной границы Руси, торки стали верными вассалами русских князей. Впоследствии в русское подданство попросятся еще несколько мелких тюркских кочевых племен: берендеи, ковуи, тypпеи, каепичи, бастии, могyты, татpаны, шельбиpы, топчаки, pевyги, ольбеpы и прочие. Все эти племена войдут в историю под собирательным прозвищем "черные клобуки" и будут верными союзниками киевских князей в борьбе против новых хозяев степи - половцев.

Половцы - это русское название народа, известного также как кипчаки или куманы. Откуда взялось слово "половцы" для обозначения новых соседей, точно неизвестно, хотя, скорее всего, русские так назвали пришельцев из-за их светлого (полового) цвета волос.

Предки этого народа в седьмом веке кочевали на границах с Китаем, но их государство было уничтожено ударами уйгуров и китайцев. После этого в поисках лучшей доли они двинулись на Запад. В восьмом веке в степях Казахстана эти племена сложились в народ, получивший название кипчаков. Набравшись сил, они начинают свою экспансию, и к одиннадцатому веку на юге доходят до Хорезма и реки Сырдарьи, на востоке - до Иртыша, на западе - до Волги. В середине одиннадцатого века западные племена кипчаков доходят до русских границ и занимают причерноморские степи вплоть до Дуная. На всякий случай напомню, что южные границы средневековой Руси шли примерно по центру современной Украины и, например, современные Николаевская и Херсонская области, Донбасс с Ростовом и Харьковом для наших предков уже были заграницей.

Первое знакомство русских с половцами произошло в год смерти Ярослава Мудрого, когда половецкие послы встретились с переяславским князем Всеволодом и заключили с ним мир. Причин воевать тогда еще не было, ведь половцы только приближались к границам Руси, но когда они заняли Причерноморье, мир оказался разорванным. В 1061 году они совершили первый набег на южную Русь, разбили переяславскую дружину и разграбили окрестности города.

Но это были только цветочки. В сентябре 1068 года происходит настоящая катастрофа. На берегах реки Альты терпит поражение объединенное войско трех наиболее сильных русских князей: Изяслава, Святослава и Всеволода. Такого поражения Русь еще не знала. Князья Изяслав и Всеволод с остатками дружины бежали в Киев, а Святослав в Чернигов. Половецкая армия разделилась на отряды, которые принялись грабить южнорусские земли. Узнав о поражении князя и нашествии половцев, киевляне собирают вече и требуют выдать им коней и оружие. Раз профессиональная дружина не справилась, то они сами защитят свою землю. Вместо того, чтобы собрать городское ополчение и повести его в бой против захватчиков, князь Изяслав отказался вооружать горожан. Возмущенные киевляне подняли открытое восстание. В результате Изяслав со своим воеводой Коснячком (вот имечко-то - прим. С.Б.) бежали в Польшу, а восставшие освободили из тюрьмы лихого Всеслава Чародея и провозгласили его своим князем. Попутно, как водится при любых беспорядках, дочиста был разграблен княжеский двор.

Пока киевляне бунтовали и меняли власть, князь Святослав Черниговский пришел в себя, собрал остатки разбитой дружины и кинулся снова в бой. Под свое знамя он смог собрать всего три тысячи человек, но и половецкая армия разделилась на отряды. Так что Святослав, скорее всего, собирался уничтожать небольшие отряды врага по очереди. Первого ноября 1068 года он нагнал на берегах реки Снови один из вражеских отрядов. Те бежать не стали и развернулись для боя. В этот момент, оглядев врага, Святослав должен был присвистнуть и сказать что-то нехорошее - половцев было двенадцать тысяч. На каждого русского приходилось по четыре кочевника.

Трусом князь не был, но четыре против одного - это очень нерадостная картина для боя. Летопись сохранила его слова перед боем: "Сразимся, некуда нам уже деться". Пожалуй, это самая короткая речь полководца за всю историю войн. И самая мрачная. Хотя, действительно, деваться русичам уже было некуда... Пришпорив коней, дружинники кинулись в атаку. Вряд ли они надеялись победить - скорее, хотели подороже продать свои жизни, но случилось чудо. Половцы были не просто разбиты, а разгромлены вдребезги. Кого из степняков сразу не зарубили, загнали в реку и там перетопили. После такой славной победы Святослав вернулся в Чернигов. Вот уж действительно, дружинники возвращались домой уставшие, но довольные...

Оставшиеся целыми половцы вернулись в свои кочевья. Так, с кровавого пролога началось взаимодействие Руси и половцев. Отношения эти были непростыми, но если изначально они были сугубо враждебными, то вскоре Русь и Степь оказались тесно связаны, а половецкие роды начали вхождение в культурную, политическую и экономическую орбиту Руси.

О половцах мы еще поговорим, а сейчас вернемся на Русь. Пока законный великий князь Изяслав в Польше собирал армию, в Киеве правил вознесенный на трон волей народа Всеслав Чародей. Интересно, что летописец, описав половецкое вторжение и переворот в столице, находит объяснение этим событиям: "Этим Бог явил силу креста, потому что Изяслав целовал крест Всеславу, а потом схватил его: из-за того и навел Бог поганых, Всеслава же явно избавил крест честной! Ибо в день Воздвижения Всеслав, вздохнув, сказал: "О крест честной! Так как верил я в тебя, ты и избавил меня от этой темницы". Бог же показал силу креста в поученье земле Русской, чтобы не преступали честного креста, целовав его; если же преступит кто, то и здесь, на земле, примет казнь и в будущем веке казнь вечную. Ибо велика сила крестная; крестом бывают побеждаемы силы бесовские, крест князьям в сражениях помогает, крестом охраняемы в битвах, верующие люди побеждают супостатов". То есть, по мнению летописца, вторжение половцев и поражение Изяслава в битве было божиим наказанием за нарушение клятвы.

Однако, даже если это и так, то больше на божью помощь Всеслав не рассчитывал. Когда на следующий год против него двинулись войска Святослава и Всеволода, он сначала с киевским ополчением двинулся им навстречу. Но на полпути тайно бросил своих сторонников и бежал в родной Полоцк. Киевляне оказались в сложном положении: князя-защитника у них нет, изгнанный Изяслав идет мстить с польской армией, а братья Изяслава со своими дружинами уже стоят у города. Посовещавшись, горожане решили повиниться за прошлые грехи перед Ярославичами, но при этом просили Святослава и Всеволода заступиться за город перед старшим братом. Князья согласились и послали к великому князю просьбу не вести в Киев поляков и не разорять город. Тот согласился, но прежде чем вернуться, послал в столицу своего сына Мстислава с приказом расправиться с зачинщиками мятежа. Суд был скорый и суровый: несколько десятков киевлян были казнены. Так Изяслав повторно стал Киевским князем. Первым делом он изгнал князя Всеслава из Полоцка, а на его место послал сына. Но тот прокняжил недолго, так как скончался в том же году. На его место великий князь прислал другого своего сына - Святополка.

Все это время Всеслав Чародей всячески вредил Ярославичам: то пытался захватить Новгород, то кидался отвоевывать Полоцк. Сил для победы у него явно не хватало, но зато решимости было не занимать. В очередной раз потерпев поражение, он быстро собирал новую дружину и снова кидался в бой. В конце концов, он все-таки вернул себе Полоцкое княжество.

Пока князья боролись с Всеславом, в Киев пришел самый настоящий волхв. Он проповедовал, пророчил, обещал чудеса и светопреставление. Рассказывал, что через пять лет Днепр потечет вспять, земли начнут перемещаться, Русь и Византия поменяются местами. Его проповедь успеха не имела, и он исчез. Может, сам ушел, а может, кто из киевлян его в Днепр кинул...

Дальше - больше. Волхвы появились в Ростовском княжестве. Поскольку там был неурожай, жрецы старых богов нашли самый верный способ приобрести сторонников - стали искать виновных в неурожае. Волхвы начали настоящую охоту на ведьм. Придя в новое село, они обвиняли в колдовстве знатных женщин, тех приводили на суд волхвов и они показывали фокус - жертве делали разрез на коже и "доставали" оттуда зерно или другие продукты. "Изобличенных" таким образом несчастных тут же казнили, а их имущество забирали себе волхвы и их подручные. Так волхвы шли вдоль Волги, устраивая во встреченных селениях "зачистки", пока не дошли до города Белоозера. С волхвами туда пожаловал отряд из трех сотен человек. Об их подвигах там уже были наслышаны, так что не удивительно, что несколько местных жителей тут же помчались к представителям власти за помощью. Первым им встретился боярин Ян сын Вышаты, собиравший налоги. Упав Яну в ноги, белоозерцы просили избавить их от волхвов. Поняв ситуацию, Ян со своими людьми отправился навстречу волхвам. Уговорить волхвов сдаться мирно не удалось, и дружинникам Яна пришлось силой разогнать язычников. Те бежали в город и там спрятались. Вероятно, там у них было немало сторонников.

После всего случившегося для Яна было вопросом чести захватить кудесников - но не устраивать же облаву в городе. Так и до бунта можно довести население. Поэтому Ян поступает проще, объявляет горожанам: "Если не схватите этих волхвов, не уйду от вас весь год". Фокус в том, что по нормам того времени горожане обязаны были кормить княжеских посланцев все время, пока они будут на постое. Значит, за свой счет белоозерцы должны будут кормить Яна, его дружинников, их коней... Почесав в затылках, горожане решили, что язычество это, конечно, неплохо, но свой карман ближе. А волхвы, между прочим, и вовсе чужаки в городе, чего ради из-за них разоряться почтенным людям?

В общем, привели волхвов к Яну очень быстро. Те попытались запугать воеводу, грозили гневом богов, утверждали, что им невозможно ничего сделать... Одним словом, задержанные в своем поведении не раскаялись... Некоторое время Ян пытался спорить, а потом, махнув рукой, поинтересовался у окружающих, у кого есть счеты к волхвам? Учитывая, сколько женщин те перед этим убили, тут же нашлись желающие отомстить. Ян расправе мешать не стал.

Вообще, складывается впечатление, что в это время сторонники древних богов попытались взять реванш по всей Руси. В Новгороде тоже объявился волхв-проповедник. Судя по летописи, успех он имел необычайный, половина города была готова последовать за ним. В городе началась смута, а язычники даже попытались убить епископа.

Видя, что ситуация нуждается в разрешении, епископ взял крест в руки и надев полное облачение, встал и сказал: "Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним, кто же верует Богу, пусть ко кресту идет".

И вот наступил момент, когда князь - тогда это был внук Ярослава Мудрого Глеб Святославич, епископ и их сторонники стали напротив волхва и его сторонников. Казалось, еще чуть-чуть - и стороны сойдутся в бою, опять польется русская кровь, проливаемая русским же оружием. Ситуацию спас князь, который спрятав под плащом топорик, отправился к волхву на переговоры. Тот опрометчиво назвал себя пророком и объявил, что знает все, чему предстоит сбыться. Князь специально при всем народе уточнил, точно ли уважаемый оппонент знает, что случится, например, этим вечером или завтра.

Опьяненный своей силой и поддержкой толпы, жрец подтвердил это и пообещал на следующий день сотворить великие чудеса. Глеб улыбнулся, выхватил топор и зарубил волхва. А у остолбеневших новгородцев поинтересовался, как же можно верить предсказателю, который даже собственную судьбу не знает? Против такого довода спорить было затруднительно. Особенно, когда он подкрепляется окровавленным топориком в княжей руке... Немного поколебавшись, горожане признали, что волхв был обманщиком и разошлись по домам.

Эта история может служить прекрасной иллюстрацией к известному утверждению, гласящему, что нужно думать прежде, чем говорить. Иначе болтуна могут заставить отвечать за слова, и не факт, что это будет приятный процесс.

***

Помимо внутренних смут, доставляли русичам хлопоты и соседи: половцы несколько раз устраивали налеты на приграничные города. Вдобавок ко всему, уже в 1073 году отношения между братьями Ярославичами испортились, и Святослав Черниговский выгнал Изяслава из Киева. Тот, прихватив драгоценности из казны, снова бежал в Польшу, надеясь на помощь, но король Болеслав просто отобрал часть сокровищ и выгнал незадачливого просителя. Изяслав отправился просить помощи у германского императора, подкрепив просьбу остатком своих богатств. Генрих IV подарки принял, князя-изгнанника пожалел, но вмешиваться во внутрисемейные разборки в далекой Руси не стал. Вся его помощь выразилась в отправке в Киев послов, которые попросили Святослава покориться старшему брату. Святослав послов выслушал, улыбнулся и культурненько так послал их. Обратно в Германию. Когда послы вернулись, император развел перед Изяславом руками, мол все что мог - сделал. Больше помочь ничем не могу. Не зная у кого искать помощи, Изяслав обращался даже к Папе Римскому, но тот отделался общими фразами. Так и метался изгнанник, пока в далеком Киеве не умер Святослав. Только тогда Изяслав смог вернуться на Русь. На удивление, третий брат Всеволод не стал пытаться взойти на Киевский престол и добровольно признал верховную власть Изяслава, ограничившись титулом Черниговского князя. Зато сын покойного князя Святослава, Олег, правивший в Тмутаракани, с этим не согласился и, призвав на помощь еще одного молодого и амбициозного Рюриковича, своего двоюродного брата Бориса Вячеславича, начал войну против своих дядьев. Кроме того, к Олегу присоединился и родной брат Роман.

И это была не просто очередная усобица. Кроме собственных дружин, Олег вел в бой и наемный отряд из половцев. С этого момента князья все чаще будут обращаться за помощью к кочевникам и приводить их на Русь. С этого момента начнется сближение половецкой и русской знати, в результате которого Степь со временем войдет в русскую культурную и политическую орбиту. Но это будет еще нескоро, а пока половцы в союзе с одними князьями воевали против других, попутно грабя и разведывая пути для набегов. Кровью и слезами отольется эта половецкая помощь по Руси.

Первый удар Олег нанес по Черниговскому князю. На реке Сожице он разбил дружину дяди и занял Чернигов, но утвердиться там не сумел. Вскоре подоспел Изяслав, и объединенные дружины старших Ярославичей в битве на Нежатиной Ниве под Черниговом разбили молодых князей. Об ожесточенности боя можно судить по тому, что из четырех участвовавших в нем полководцев, погибли двое. Первым пал молодой Борис Вячеславич, а уже в самом конце сражения смертельную рану получил великий князь Изяслав. На дворе было 3 октября 1078 года. Похоронили Изяслава в Киеве, в Храме Святой Софии.

Разбитый Олег бежал в Тмутаракань, откуда его выгнали в Константинополь. Недолго он послужит византийским императорам, а затем вернется на Русь, чтобы продолжить усобицу.

Его брат Роман попытается вместе с половцами захватить Переяславль, но погибнет, не достигнув успеха.

После гибели старшего брата князь Всеволод Ярославич станет законным Великим князем Киевским. Он первым из Рюриковичей станет использовать титул "князь всея Руси", хотя в действительности он скорее будет плыть по течению, чем править самовластно. Он не сможет ни прекратить распри между молодыми князьями, ни полностью прикрыть южную границу от половецких набегов. Но и больших потрясений за время его княжения не было. Настоящим героем этого времени станет его сын Владимир Мономах, посаженный отцом на Черниговский престол. Словно отряд быстрого реагировании, дружина молодого черниговского князя моталась, наводя порядок по всей Руси, усмиряя особо буйных князей и отбивая налеты кочевников.

Кстати, на западе Руси в это время шла хоть и небольшая, но постоянная война между князьями Ростиславом Владимировичем и его детьми, с одной стороны, и Ярополком Изяславичем Волынским, с другой. Периодически в эту усобицу вмешивался Великий князь. Так что время было веселое. В конце концов, князь Ярополк Изяславич погиб, а его земли Великий князь отдал другому князю-изгою Давиду Игоревичу.

Особой памяти о себе этот князь не оставил, но неожиданно его имя всплыло в двадцать первом веке. 25 февраля 2010 года состоялась инаугурация нового президента Украины Виктора Януковича. По сообщениям прессы, в этот день он в качестве подарка от Киевского митрополита получил перстень-печатку, которой ранее владел Великий князь Всеволод Ярославич. По мнению церковного владыки, этот дар должен был символизировать связь времен и стать знаком преемственности правителей древнего и современного Киева.

Ко времени смерти Всеволода, случившейся в 1093 году, Мономах уже был достаточно силен и авторитетен, чтобы занять отцовский престол, однако он, следуя обычаю и закону, уступил место старшего в роду - своему двоюродному брату Святополку Изяславичу.

***

Князь Святополк воссел на великокняжеский престол, и горожане с радостью приняли его. Однако вскоре ему пришлось столкнуться с серьезной проблемой. В Киев прибыли послы от половцев, которые, узнав о смерти старого князя, предлагали новому правителю заключить с ними мир. Правда, мир в понимании половцев больше походил на взаимоотношения братка-рэкетира с владельцем магазина. Если бы русские заплатили, то половцы, может быть, и сохранили бы мир. Хотя вовсе не факт, что договор с одним из ханов гарантировал бы мир и с другими.

Такое "предложение" князя, разумеется, не обрадовало, и, посоветовавшись с приближенными, Святополк приказал задержать послов. Узнав об этом, половцы вторглись в русские земли и осадили город Торческ. Святополк срочно выпустил послов, приговаривая, что это, мол, ошибочка вышла и нечего обижаться. Теперь уже князь хотел мира любой ценой, но половцы вошли во вкус и продолжили разорять русские владения.

Повесть временных лет сохранила для нас интересный момент: "Святополк же отпустил послов половецких, хотя мира. И не захотели половцы мира, и наступали половцы, воюя. Святополк же стал собирать воинов, собираясь против них. И сказали ему мужи разумные: "Не пытайся идти против них, ибо мало имеешь воинов". Он же сказал: "Имею отроков своих 700, которые могут им противостать". Стали же другие неразумные говорить: "Пойди, князь". Разумные же говорили: "Если бы выставил их и 8 тысяч, и то было бы худо: наша земля оскудела от войны и от продаж. Но пошли к брату своему Владимиру, чтоб он тебе помог". Семьсот дружинников - это все, что мог выставить Святополк в поход! Какой позор для Киевского князя! Раньше его предшественники могли собрать десятки тысяч воинов и бросать вызов грозной Византии, а сейчас киевский князь не мог справиться с кочевниками.

Послушавшись хорошего совета, князь Святополк призвал на помощь Владимира Мономаха. Тот со своей дружиной и отрядом своего брата Ростислава прибыл в Киев, но вовсе не горел желанием воевать с половцами. Между Святополком и Владимиром вспыхнул спор, так как Владимир настаивал на заключении мира, но все же князья вместе выступили в поход освобождать Торческ от осады. Объединенные русские силы дошли до небольшого притока Днепра - реки Стугна, на противоположном берегу которой стояли половецкие орды ханов Боняка и Тугоркана.

В русском стане состоялся совет, на котором Мономах еще раз настоятельно советовал не искушать судьбу и заключить мир с половцами. На этом же настаивали и другие опытные воины, в том числе и уже знакомый нам воевода Ян. Зато гордые киевляне требовали форсировать реку и начинать бой. На горе себе и всей Руси, великий князь решился атаковать. В праздник Вознесения русская рать переправилась и, выстроившись в боевой порядок, двинулась на врага. Правый фланг, состоявший из киевлян, вел в бой лично великий князь, левый фланг, состоявший из черниговцев, - Владимир Мономах, а по центру шла дружина юного князя Ростислава. Сражение началось с перестрелки лучников. Затем кочевники обрушились на правый фланг нашей армии и смогли смять его. Князь Святополк отбивался, но его дружинники дрогнули и побежали, увлекая своего князя. Центр и левый фланг продержались чуть дольше, но под напором врага дружины смешались и стали отступать. Вскоре отступление превратилось в бегство. За спиной русских войск была река, которая стала красной от крови. Многие славные русские воины утонули, переправляясь через Стугну. Братья-князья Мономах и Ростислав вместе переправлялись через брод, но вдруг Ростислав оступился и стал тонуть. Владимир кинулся к нему на помощь, но спасти брата не смог, и сам чуть не утонул.

Знали бы половцы, чем обернется для них смерть Ростислава, они бы сами его бросились спасать. В этот день кочевники стали личными врагами Владимира Мономаха, и со временем он жестоко отомстит за гибель брата и дружинников. Каждая капля русской крови, упавшая на берегах злосчастной реки, отольется полноводными ручьями крови половецкой. Но это будет потом. Пока же, собрав остатки своей дружины и сжав зубы до желваков на скулах, печальный Мономах вернулся в Чернигов.

Святополк отступил в Киев, а половцы разделились: часть продолжала осаждать Торческ, а вторая отправилась к Киеву. Недалеко от города состоялась новая битва, которую Святополк снова проиграл. Чудом уцелевший князь лишь с несколькими дружинниками прорвался в Киев. Правда и половцы не стали осаждать Киев, а предпочли вернуться под Торческ.

В конце концов, Торческ в котором кончилось продовольствие, сдался на милость победителей. Его жителей половцы увели в рабство, а городские постройки сожгли. Такая же участь постигла многие села и городки в Киевском и Переяславском княжествах. На следующий год (1094) князь Святополк был вынужден заключить мир с ханом Тугорканом, женившись на его дочери.

Но едва лишь утихли войны с половцами, как из Тмутаракани с ратью на Чернигов двинулся неугомонный князь Олег Святославич. Значительную часть войска Олега составляли половецкие наемники. Чернигов стал целью его похода потому, что раньше это был город его отца. Восемь дней осаждал Олег город, в котором заперся Владимир Мономах. Наконец князья договорились, что Чернигов достается Олегу, а Мономах берет себе Переяславль, которым правил его покойный брат Ростислав. Владимир с личной дружиной отправился к новому месту жительства, а Олег, чтобы расплатиться с наемниками, разрешил им разграбить княжество. Спустя годы, в своем "поучении детям" Мономах будет вспоминать, что уходя из Чернигова в Переяславль, он с сотней дружинников должен был пройти сквозь многочисленные половецкие войска. По словам князя, степняки облизывались как голодные волки, наблюдая за ним, но напасть не решились.

В следующем году Мономах убил двух половецких ханов Итларя и Китана, которые пришли к нему в Переяславль и пытались заключить мир. В общем-то не самый благородный поступок, о котором можно было бы и не распространяться, но летописцы сохранили его для потомков. Итак, слово летописцу: "Итларь и Китан, к Владимиру мириться. Пришел Итларь в город Переяславль, а Кытан стал между валами с воинами; и дал Владимир Китану сына своего Святослава в заложники, а Итларь был в городе с лучшей дружиной. В то же время пришел Славята из Киева к Владимиру от Святополка по какому-то делу, и стала думать дружина Ратиборова с князем Владимиром о том, чтобы погубить Итлареву чадь, а Владимир не хотел этого делать, так отвечая им: "Как могу я сделать это, дав им клятву?". И отвечала дружина Владимиру: "Княже! Нет тебе в том греха: они ведь всегда, дав тебе клятву, губят землю Русскую и кровь христианскую проливают непрестанно". И послушал их Владимир, и в ту ночь послал Владимир Славяту с небольшой дружиной и с терками между валов. И, выкрав сперва Святослава, убили потом Китана и дружину его перебили. Вечер был тогда субботний, а Итларь в ту ночь спал у Ратибора на дворе с дружиною своею и не знал, что сделали с Китаном. Наутро же в воскресенье, в час заутрени, изготовил Ратибор отроков с оружием и приказал вытопить избу. И прислал Владимир отрока своего Бяндюка за Итларевой чадью, и сказал Бяндюк Итларю: "Зовет вас князь Владимир, а сказал так: "Обувшись в теплой избе и позавтракав у Ратибора, приходите ко мне". И сказал Итларь: "Пусть так". И как вошли они в избу, так и заперли их. Забравшись на избу, прокопали крышу, и тогда Ольбер Ратиборич, взяв лук и наложив стрелу, попал Итларю в сердце, и дружину его всю перебили. И так страшно окончил жизнь свою Итларь, в неделю сыропустную, в часу первом дня, месяца февраля в 24-й день".

Затем Мономах и Святополк обрушились на кочевья убитых ханов и устроили там форменный погром. Летописец с гордостью перечисляет добычу, взятую в этом походе: скот, коней, верблюдов и челядь. Выступая в этот поход, князья позвали с собой и Олега. Учитывая, что Святополк был великим князем и формально главой всех Рюриковичей, то его приглашение было приказом и Олег должен был подчиниться. Тот пообещал помочь и даже выступил в поход, но до места событий не пошел. Где он бродил и что делал - неизвестно, но слабо верится, что он, выйдя с дружиной в поход, просто устроил пикник. Скорее всего, кого-то он пограбил, но кого - сказать сложно.

Такое поведение черниговского князя рассердило Святополка и Владимира, а вскоре выяснилось, что у Олега нашел приют и сын убитого Итларя. Это было расценено как прямой вызов. Князья послали Олегу ультиматум, гласящий: "Вот ты не пошел с нами на поганых, которые губили землю Русскую, а держишь у себя Итларевича - либо убей, либо дай его нам. Он враг нам и Русской земле". Слушать старших Олег не стал, поэтому было решено его наказать. Сын Мономаха Изяслав вошел в город Муром, который принадлежал Черниговскому княжеству, а значит, должен был быть под властью Олега Святославича. Жители не сопротивлялись и даже помогли выгнать олегового наместника.

Было понятно, что напряжение между старшими князьями с одной стороны и Олегом с братом Давидом может вылиться в новую междуусобную войну, которой непременно воспользуются половцы. Поэтому Святополк и Владимир предложили всем встретиться в Киеве и мирно уладить все противоречия, а также договориться о совместных действиях против половцев. Тем более, что те постоянно атаковали одну русскую область за другой.

Послание Великого князя гласило: "Приди в Киев, да заключим договор о Русской земле перед епископами, и перед игуменами, и перед мужами отцов наших, и перед людьми городскими, чтобы оборонили мы Русскую землю от поганых". Зная стремление Мономаха по возможности решать проблемы без кровопролития, можно думать, что был бы найден устраивающий всех компромисс. Однако Олег не только не явился, но ответил столь оскорбительным письмом, что возмутились не только князья, но и все киевляне.

Исчерпав возможности дипломатии, Святополк и Мономах подвели итог: "Так как ты не идешь ни на поганых, ни на совет к нам, то, значит, ты злоумышляешь против нас и поганым хочешь помогать, - так пусть Бог рассудит нас". Это было прямое объявление войны, вслед за которым Владимир Мономах и Святополк Киевский перешли от слов к делу. Дружины под их началом начнут поход против Олега, чтобы изгнать его из Черниговского княжества, но не доведут дело до конца, так как в это время на Русь снова вторгнутся половцы. Уж очень вовремя для черниговского князя начнется половецкий поход. Может, и правы были те, кто обвинял его в сговоре со степняками.

Половцы вторглись двумя отдельными армиями. Орда хана Боняка шла по правому берегу Днепра на Киев, а хан Тугоркан ворвался в Переяславское княжество и осадил Переяславль. Мономаху со Святополком пришлось срочно мчаться на выручку своим городам.

19 июля 1096 русская армия скрытно подошла к лагерю Тугоркана и стремительно атаковала его. Победа была полной. Половцы бежали, а русская кавалерия преследовала и рубила врага. Сам Тугоркан, его сын и множество знатных половцев погибли.

Для половцев это был тяжелый удар, ведь много лет подряд Тугоркан наводил ужас на врагов, успев повоевать на пространствах от Дона до Балкан. Он и Боняк сумели объединить отдельные орды западных половцев в единую грозную силу. И вот теперь он был мертв. Узнав об этом, вторая половецкая армия бежала от Киева. Своего врага и одновременно тестя князь Святополк похоронил с почестями в Берестове под Киевом.

Имя этого грозного хана осталось в русских былинах, где он выведен под именем Тугарина Змеевича. Кстати, отчество Змеевич дано вовсе не случайно. Змей или дракон был тотемом минимум у одного из родов половцев, а сам их народ наши летописцы называли змеями. При этом, когда в былине говорится о нападении многоголового змея, то, скорее всего, каждая голова означает отдельную половецкую орду, участвовавшую в набеге. Единственное, что исказила былина - это имя победителя. Образ Владимира Мономаха в народной памяти слился с образом Владимира Святого, Владимира Красное Солнышко.

Кстати, раз уж зашла речь о былинах, то резонно спросить, насколько реальными являются их персонажи. Лев Прозоров в своей книге "Богатырская Русь" провел большую работу по анализу древнейших былин. Книга интересна и доступна, так что каждый сам сможет оценить версию её автора. Я же коснусь только одного предположения. По мнению Прозорова, герои выведенные в былинах под именами Владимир Красное Солнышко и Илья Муромец, были славянскими вождем и воеводой, которые жили задолго до десятого века. Не вдаваясь в долгие рассуждения, выскажу свое мнение. Все, что мы слышим в былинах, имеет реальное основание. Илья Муромец, покоящийся в Киевских пещерах, есть никто иной, как богатырь Илья Муромец, воспетый в былинах. О его подвигах слагали легенды, ходило много небылиц, но реальная историческая личность была отражена в народном творчестве (так же, как и Добрыня Никитич). Владимир, крестивший Русь, не является Владимиром Красным Солнышком. Здесь совместились образы нескольких человек, и в былинах выведен собирательный образ. Речь идет даже не о двух разных людях, а о 5-6, которые реально жили в разные периоды. Образ в былинах настолько изменен, что в нем трудно узнать реального Владимира т.к. его личностные характеристики лишь процентов на двадцать совпадают с воспетыми. Образ складывался еще до рождения князя и был отражен в народном творчестве. После крещения Руси образ был усилен.

Народное творчество многогранно и многопланово. Оно отражает личностные особенности и качества и сочинителей, и реальных исторических персонажей. Поэтому расценивайте образ Владимира Красное Солнышко как собирательный, включающий, в том числе, и характеристики Владимира, внука княгини Ольги.

***

Победа на Трубеже переломила ход русско-половецкого противостояния. Теперь инициатива была полностью на русской стороне. Вскоре борьба была перенесена уже вглубь степей.

Пока Мономах рубился с половцами, оправившийся Олег Черниговский воспользовался ситуацией и перешел в наступление. Сначала он захватил города Муром, Ростов и Суздаль. При этом в бою под стенами Мурома погиб сын Мономаха, князь Изяслав. Для Олега это был успех, хотя и очень кратковременный. Вскоре из Новгорода на него обрушился старший сын Мономаха Мстислав и не только отбил все города, но еще и захватил Рязань. Олегу снова пришлось, как зайцу, бегать от дружинников более сильной родни. Кстати, в данном случае победитель Изяслав был не только родственником, но ещё и крестником проигравшего Олега, что по тем временам было не пустым звуком. Из-за этих родственных связей Мстислав не стал добивать Олега, а наоборот приложил все усилия, чтобы и Мономах простил непутевого родственника. С политической точки зрения было бы гораздо правильнее навсегда избавиться от Олега и его детей, но Мономах был слишком благороден для такого.

Хотя никто не осудил бы Мономаха, если бы по его приказу Олега укоротили бы на голову. Во-первых, потому что там, где появлялся Олег, сразу же начинались смуты и кровопролитие. Не зря же в историю он вошел под прозвищем Гориславич. Таких персонажей не любят ни подданные, ни соседи. Во-вторых, православие конечно смягчало нравы русичей, но закон кровной мести все еще был в силе. И все бы поняли, если бы Владимир отомстил за сына. И, наконец, победителей вообще-то не судят.

Но случилось, что случилось. Мономах простил своего врага и ради блага Русской земли предложил заключить мир. Когда оба наших героев отойдут в мир иной, между их потомками, Мономаховичами и Ольговичами, разгорится новая усобица, которая то тлея, то вспыхивая, будет длиться десятилетиями и обескровит Русь.

***

После победы на Трубеже авторитет Мономаха был на небывалой высоте. Поэтому его призыв собраться и совместно разрешить накопившиеся противоречия приняли все русские князья. Правда, формально съезд проходил по воле Великого князя Киевского Святополка, но именно Владимир был инициатором и душой съезда.

Первый раз князья собрались в 1097 году в городе Любеч. Это был самый важный съезд, так как совместным решением было изменено политическое устройство Руси. Отныне отменялось лествичное наследование, и князья передавали свои уделы сыновьям, а не братьям. Кроме того, на съезде были разделены земли Руси между князьями. Каждый получил те уделы, которыми в свое время правили их отцы и деды при Ярославе Мудром. Был провозглашен принцип: "Каждый да держит отчину свою". Бывшее Черниговское княжество досталось Олегу и Давиду Святославичам, причем Давид правил в Чернигове, а Олег в Новгороде-Северском.

Князья отныне должны были владеть только унаследованными землями и не пытаться захватить себе земли соседей. В случае, если бы кто-либо нарушил эти договоренности, то все остальные князья должны были совместно выступить против агрессора. Это решение позволило хоть на время, но прекратить междоусобную борьбу.

Кроме того, была достигнута принципиальная договоренность о совместных действиях против половцев.

Проблема была в том, что помимо старших князей, на Руси были и князья-изгои: братья Василько, Рюрик и Володарь Ростиславичи; а также Давид Игоревич - правнуки и внук Ярослава Мудрого от рано погибших сыновей Владимира и Игоря соответственно. Каждый из них имел по небольшому княжеству, данному им по милости Великого князя на землях современной Западной Украины. По сравнению с владениями Олега Черниговского или Владимира Мономаха, не говоря уже о Киевском или Новгородских княжествах, это были малозначительные территории, но именно из-за них началась новая смута.

Князь Давид решил присоединить к своему Волынскому княжеству и владения братьев Ростиславичей: Перемышльское, Звенигородское и Теребовлянское княжества. А тут еще бояре стали убеждать его, что требовльский князь Василько готовится к войне и хочет изгнать Давида из Волыни. Но на открытую войну волынский князь не решился, тем более, что только закончился Любечский съезд, запрещавший войны между Рюриковичами. Давид прибегнул к интриге. Он явился к киевскому князю и обвинил князя Василько Ростиславича в желании объединиться с Владимиром Мономахом и выступить против великого князя. Мол, Мономах задумал захватить киевский престол, а Василько - Волынский. Обвинение было совершенно беспочвенное, но Святополк поверил.

Великий князь пригласил проезжавшего мимо Киева Василько в гости, а когда тот, ничего не подозревая, приехал, и его захватили в плен. Святополк долго колебался и искал возможность и с Васильком расправиться и не запачкаться. Он попытался переложить ответственность на кого-то, поэтому созвав бояр и изложив им подозрения Давида, князь искал у них совета. По версии летописца собравшиеся ответили так: "Тебе, князь, следует заботиться о голове своей; если правду сказал Давыд, пусть понесет Василько наказание; если же неправду сказал Давыд, то пусть сам примет месть от Бога и отвечает перед Богом". Священники попытались образумить князи и спасти Василько, но Святополк в очередной раз смалодушничал и переложил всю ответственность на Давида.

Тот же был рад стараться. По его приказу закованного в цепи несчастного Василько увезли из Киева в Белгород - небольшой город около столицы, где его должны были ослепить. Когда пленник понял, что с ним хотят сделать, он попытался сопротивляться: связанный, он отбивался так, что двое палачей не смогли повалить его. Им потребовалась звать еще людей на помощь и, в конце концов, князя бросили спиной на ковер, а на грудь положили доску на которую сели четыре человека. По словам летописца, князя придавили так сильно, что у него затрещала грудь. Потом слуга Святополка, торк по национальности, приступил к делу. Рука палача дрогнула, и нож, прежде чем выколоть князю глаза, еще и изрезал пленнику лицо. Затем полуживого пленника Давид увез в свои владения.

***

Для благородного Мономаха произошедшее стало шоком. Едва узнав о преступлении, он мгновенно послал всем князьям извещение и просьбу собраться с дружинами, говоря: "Поправим зло, случившееся в Русской земле и среди нас, братьев, ибо нож в нас ввержен. И если этого не поправим, то еще большее зло встанет среди нас, и начнет брат брата закалывать, и погибнет земля Русская, и враги наши половцы, придя, возьмут землю Русскую". На клич князя поспешил явиться его недавний враг Олег Святославич с братом.

Объединив силы, князья послали гонцов в Киев, с требованием объяснений, а сами с дружинами двинулись следом. "Зачем ты зло это учинил в Русской земле и вверг нож в нас? Зачем ослепил брата своего? Если бы было у тебя какое обвинение против него, то обличил бы его перед нами, а, доказав его вину, тогда и поступил бы с ним так. А теперь объяви вину его, за которую ты сотворил с ним такое!", - писал Мономах Великому князю.

Осознав, какую кашу заварил, Святополк принялся юлить и сваливать всю вину на Давида. "Поведал мне Давид Игоревич: "Василько брата твоего убил, Ярополка, и тебя хочет убить и захватить волость твою, Туров, и Пинск, и Берестье, и Погорину, а целовал крест с Владимиром, что сесть Владимиру в Киеве, а Васильку во Владимире". А мне поневоле нужно свою голову беречь. И не я его ослепил, но Давид; он и привез его к себе", - оправдывался Великий князь. На что Мономах резонно заметил, что преступление произошло не во владениях Давида, а у Святополка в Киеве. На следующий день Мономах и остальные князья были готовы переправиться через Днепр и атаковать Святополка, но в их лагерь прибыло посольство, которое возглавлял киевский митрополит Николай, с ним была и старая вдова Великого князя Всеволода, мачеха Мономаха, а также представители духовенства и горожан.

Митрополит и не пытался выгородить киевского князя, зато он взывал к патриотизму князей. "Молим, княже, тебя и братьев твоих, не погубите Русской земли. Ибо если начнете войну между собою, поганые станут радоваться и возьмут землю нашу которую собрали отцы ваши и деды ваши трудом великим и храбростью, борясь за Русскую землю и другие земли приискивая, а вы хотите погубить землю Русскую!" - просил он Мономаха. Против таких доводов спорить было нельзя. Новая большая война между русскими князьями была бы смертельным ударом по государству.

По преданию, Мономах, слушая митрополита, расплакался и сказал: "Воистину отцы наши и деды наши соблюли землю Русскую, а мы хотим погубить!"

Начались активные переговоры между киевлянами и стоящими под городом князьями. Кстати, именно с киевлянами вел переговоры Мономах, так как Святополк пытался бросить город и бежать, но его силой остановили горожане.

В результате было решено, что во всем виноват только Давид Игоревич, и он должен быть наказан. Князь Святополк способствовал преступлению, поэтому именно он должен был своими силами разгромить Давида, пленить или изгнать его.

У Давида проблемы начались еще до решения князей. Едва только он попытался захватить владения своего пленника, как брат ослепленного Василька князь Володарь кинулся в бой. Его дружина загнала Давида в крепость Божеск и там осадила его. Загнанный в угол Давид стал оправдываться и обвинять во всем Святополка. "Разве я это сделал, разве в моем это было городе? Я сам боялся, чтобы и меня не схватили и не поступили со мной так же. Поневоле пришлось мне пристать к заговору и подчиниться". Демонстрируя свое раскаяние, Давид тут же отпустил пленника и вернулся во Владимир-Волынский.

Но следующей весной братья Володарь и Василько Ростиславичи вторглись в Волынское княжество, чтобы свершить месть. Первый удар Василько нанес по крепости Всеволожь, которую сжег до основания, а всех защитников казнил. Затем братья подошли к Владимиру-Волынскому, где заперся князь Давид, и потребовали выдать трех бояр, которые подговорили Давида ослепить князя Василько. В городе состоялось вече, присудившее отдать бояр на расправу. Пришлось Давиду отдать на смерть своих приближенных. На следующее утро тех повесили и расстреляли из луков дети князя Василько. Удовлетворившись этим, Ростиславичи вернулись к себе, но злоключения Давида продолжались. Против него, как и обещал, выступил Святополк Киевский.

Давид просил заступиться за него польского короля, и тот, взяв с Давида денег, пообещал помирить Давида со Святополком. Король Владислав попытался уговорить Святополка не трогать, но тот был непреклонен. Семь недель Давид просидел в осажденном Владимире, но потом бежал сначала в Польшу, а потом к половцам.

Святополк вошел во Владимир и совершил очередную глупость - начал войну с Володарем и Василько Ростиславичами. Вообще, когда изучаешь историю князя Святополка Второго, не устаешь поражаться его способности принимать ошибочные и просто глупые решения. На киевском троне он сидел исключительно по милости Владимира Мономаха, популярностью не пользовался, как полководец был слаб, но он словно испытывал терпение Мономаха. Святополк - это воплощенная глупость и алчность.

Ростиславичи вызов приняли, и когда армии сошлись в бою, слепой Василько поднял над головой крест и прокричал Святополку: "Его ты целовал, вот сперва отнял ты зрение у глаз моих, а теперь хочешь взять душу мою. Да будет между нами крест этот!" Началось сражение, но еще до того, как стало понятно, кто побеждает, Святополк в страхе бежал, бросив свою дружину.

С позором Святополк вернулся в Киев, но успел сделать очередную гадость - послал гонцов в Венгрию, приглашая венгров напасть на Володаря. Венгерский король Коломан с радостью согласился и двинулся на Русь. В этот момент возвращается Давид с половецкой армией хана Боняка. На небольшом пространстве Закарпатья, Галиции и Волыни оказываются четыре силы, каждая из которых воевала против всех:

-- воины Великого князя Святополка;

-- союзные им венгры;

-- Ростиславичи;

-- Давид Игоревич с половцами.

Начинается форменный хаос. Сначала венгры заставляют Володаря спрятаться за стенами крепостей. Потом Давид с половцами в битве на Вагре громит венгров. Это была славная победа, ведь венгров было в несколько раз больше. Князь Давид и хан Боняк сумели заманить врагов в ловушку и ударом со всех сторон оттеснили тех на край обрыва. Сотни венгров теснились на пяточке земли, сталкивали друг друга в пропасть. Часть попыталась бежать, но их два дня преследовали и уничтожали. Затем Давид схлестнулся с воинами Великого князя за контроль над городом Владимиром-Волынским. Сначала он побеждал, потом его снова изгнали... В 1099 году еще один венгерский отряд был разбит Володарем у Перемышля.

В конце концов, чтобы прекратить этот кровавый круговорот, в события пришлось вмешаться Владимиру Мономаху и Олегу Чениговскому.

В августе 1100 года в Витичево недалеко от Киева собрался новый съезд русских князей, на котором состоялся суд над Давидом Игоревичем. Судили его Великий князь Святополк Изяславич, Переяславский князь Владимир Всеволодович Мономах и братья Святославичи Олег Новгород-Северский и Давид Черниговский. За то, что он ослепил князя Василько, Давид Игоревич был лишён Владимиро-Волынского княжества, но ему оставили городки Божский Острог, Дубен и Чарторыйск.

Наконец-то прекратились усобицы, и князья могли объединиться для борьбы с половцами. Весной 1103 года состоялась встреча князей, на которой Мономах призвал всех не мешкая нанести удар по половцам. Ему возражали, что начинается время сева и нельзя для похода привлекать ополченцев и забирать коней у крестьян. Владимир отвечал так: "Дивно мне, дружина, что лошадей жалеете, которыми пашут; а почему не подумаете о том, что вот начнет пахать смерд и, приехав, половчанин застрелит его стрелою, а лошадь его заберет, а в село его приехав, возьмет жену его, и детей его, и все его имущество? Лошади вам жаль, а самого не жаль ли?". Крыть было нечем, и на немедленный поход согласился Святополк Киевский, а затем и остальные князья. Кроме того, половецкие кони были ослаблены после голодной зимы, а русские содержались в конюшнях, подкармливались зерном, и поэтому были сыты и здоровы. Это давало дополнительное преимущество нашим дружинникам.

Дружины Киевского, Переяславского и Черниговского княжеств частично верхом, частично на лодках спустились по Днепру до Хортицы, а затем двинулись в степь. Через четыре дня пути на берегах реки Сутени русские встретились с половцами. Те заранее узнали о подходе русских и смогли собрать огромную армию. Но в их рядах не было единства. Хан Урусоба считал, что стоит начать переговоры и заключить мир с Мономахом, но молодые ханы требовали битвы, считая, что легко разгромят русских, а затем обрушатся на беззащитные города Руси. Всегда безрассудная молодежь даже обвинила старого хана в трусости.

4 апреля началось сражение. В самом начале половецкий авангард во главе с ханом Алтунопой оторвался от основных сил, попал в окружение и был полностью уничтожен. Ни один из его воинов не смог вырваться. Ободренные этим успехом русские перешли в наступление на основные силы степняков. При этом пешие дружины, построенные в плотные ряды, вооруженные копьями и прикрытые щитами должны были принимать на себя удар половецкой кавалерии и останавливать врага. Это была наша сдерживающая сила. Княжеские конные дружины должны были наносить удар, окружать врага, прижимать его к русской пехоте, а затем преследовать бегущих, не давая им остановиться и перестроиться.

Никогда еще русские не одерживали столь убедительной победы над половцами. Почти вся половецкая элита осталась лежать на поле боя. Погиб Урусоба и еще девятнадцать ханов. Хана Белдюзя захватили живым. Он пытался договориться о выкупе, но князья решили иначе. Князь Владимир обратился к нему с упреком: "Сколько раз, дав клятву, вы все-таки воевали Русскую землю? Почему не учил ты сыновей своих и род свой не нарушать клятвы, но проливали кровь христианскую? Да будет кровь твоя на голове твоей!". Затем, не слушая оправданий, приказал убить степняка для того, чтобы остальные кочевники прониклись пониманием необходимости держать слово.

В результате похода русские князья освободили много пленников и взяли богатую добычу. Кроме того, под власть русских князей перешли несколько печенежских и торческих родов, ранее бывших вассалами половцев.

Удар половцам был нанесен страшнейший, но пока еще не смертельный. Не участвовала в битве орда прославленного хана Боняка, который в 1097 году спас Византию от печенегов, а затем вместе с Даниилом Игоревичем победил венгерского короля Коломана. Зимой 1105 года он совершил успешный набег на Русь. Спустя два года он и хан Шарукан совершил новый набег на Переяславское княжество, но на реке Суле половцы были разгромлены. В этом бою погиб брат Боняка. Русские дружины преследовали кочевников до реки Хорол. Много половцев попало в плен. Интересно, но после этой битвы Владимир Мономах и Олег Святославич взяли в жены для своих сыновей дочек половецких ханов. Это должно было примирить Степь с Русью, но для достижения мирной жизни пришлось еще немало повоевать.

В 1109 году небольшой конный русский отряд воеводы Дмитра Иворовича совершил рейд вглубь степи и дошел до Дона, где нанес стремительный удар по половецким кочевьям. Серьезных боев этот отряд не вел, но зато он разведал пути и выяснил положение половецких центров. В 1110 году в степь ходил сам Мономах, но это скорее было демонстрацией силы. В 1111 году Мономах совершит самый главный поход в своей жизни.

Поход был организован с размахом, которого Русь не знала со времен Святого Владимира. В нем принимал участие Великий князь, но реальным предводителем был Владимир Мономах. Хоть он и не был формальным лидером всех князей, но его слово значило гораздо больше, чем любой титул, а авторитет был непререкаем. Практически все княжества прислали воинов. Русские дружины должны были ворваться в самое сердце степи и там не только истребить основные силы врага, но и подорвать экономическую базу половцев. Сила удара должна была быть такой, чтобы надолго отбить у половцев желание нападать на Русь.

Выступили дружины еще по снегу на второй неделе Великого поста. Пехоту и припасы везли на санях. Когда началась оттепель, сани были брошены, и войско продолжило путь. До Дона дошли лишь через месяц, на шестой неделе поста. Точный маршрут похода неизвестен, точно так же как не ясно какую реку имел ввиду летописец: собственно Дон или его приток, сегодня известный как Северский Донец.

Впереди дружины ехал Мономах и священники, которые непрерывно пели молитвы. Так войско дошло до города Шарукань. Этот город был основан задолго до прихода в Причерноморье половцев. Возможно, это была одна из аланских крепостей, оставшихся с раннего средневековья. Город имел смешанное население и служил зимним убежищем для половцев. Возможно, часть его домов была из дерева и камня, но большую часть составляли юрты кочевников. Как сами жители называли город - неизвестно, наши летописцы называли его по имени хозяина - половецкого хана Шарукана. Город простоял до монгольского нашествия в тринадцатом веке, когда был разрушен и заброшен. До сих пор руины Шаруканя не найдены археологами, поэтому непонятно где точно он находился. Знаем лишь, что где-то между современными городами Харьковом, Чугуевым и Змиевым.

Штурмовать Шарукань русским князьям не пришлось, так как половцев в нем не было, а горожане вышли к русским с поклоном, и в качестве даров вынесли рыбу и вино. Князьям жители должны были сказать что-то в таком духе: "Мы тут никого не трогаем, вот и нас не троньте. Воюете с половцами? Так их тут давно и нет. Ищите их в степи. Нас только не троньте, мы в ваших разборках сторонние наблюдатели!". Просьбу свою они поддержали подарками и угощением. Так что их город не пострадал.

Зато соседний Сугров был взят и сожжен. Летопись не объясняет, почему один город уцелел, а второй пострадал. Наверное, сугровцы не захотели покориться, или там был половецкий гарнизон.

Русские легкие отряды рыскали вокруг основных сил, ища половцев. Они истребляли небольшие отряды врага, захватывали или разоряли кочевья, освобождали рабов и уводили или уничтожали стада скота - основу половецкого богатства. Так русские дошли до Дона.

Решительного сражения все еще не было, но половцы собирали в кулак все свои силы. Наконец, русская армия отправилась в обратный путь, а под предводительством Шарукана собрались воины всех степных родов. Теперь половцы попытались окружить и уничтожить русских дружинников.

24 марта передовые части русской и половецкой армии встретились у реки Салницы. В короткой схватке княжеский авангард отбросил врага, но это была лишь проба сил. Мономах остановил поход и дал своим воинам (и главное их коням) отдохнуть и набраться сил.

Главный бой начался спустя два дня. Половцев было значительно больше, они окружали русских со всех сторон. Зато наши дружинники были лучше подготовлены и вооружены, а их боевой дух был на высоте. Началось сражение. "Точно гром, раздался треск сразившихся рядов. И битва лютая завязалась между ними, и падали люди с обеих сторон", - пишет летописец. А дальше добавляет: "И падали половцы перед полком Владимировым, невидимо убиваемые ангелом, что видели многие люди, и головы летели на землю, невидимо отрубаемые". Интересный момент. Помните чудо у Доростола? Возможно, и тут случилось нечто подобное, но на этот раз уже помощь "тех" сил была на стороне наших предков.

Половцы ожидали, что русские, не способные быстро передвигаться из-за медлительной пехоты и обоза, будут медленно двигаться, построившись в каре и отбивая атаки. Тогда половцы могли бы идти параллельно и расстреливать русскую колонну из луков, добивать отстающих, а когда враг ослабеет и вымотается, Шарукан смог бы выбрать место и время для нанесения удара. Но случилось не так.

По приказу Мономаха русская армия атаковала первой. При этом пехота обороняла обоз, а конные дружины атаковали половцев в лоб. Тяжеловооруженные русские дружинники на крепких конях легко убивали своих противников. Что с того, что половцев было больше, если они были хуже вооружены и подготовлены? Ведь с нашей стороны бились профессионалы военного дела, а с той, по сути, ополчение? И численное преимущество для половцев обернулось неожиданной проблемой. Сила легкой кавалерии в мобильности, в способности нанести удар и оторваться от преследования, в возможности обстреливать врага с безопасного расстояния. Теперь же половецкие отряды, которые попали под удар, не могли отступить из-за напиравших сзади соплеменников. А тяжеловооруженные половцы из личных дружин ханов не моги вступить в бой из-за толп своих же воинов.

Княжеские дружинники буквально прорубали себе коридоры в окружавшей их орде, проходя через ряды противника как нож сквозь масло. К вечеру половецкая армия была рассеяна. Хан Шарукан бежал, а тысячи его воинов валялись убитыми. Победители захватили массу пленных, табуны коней и отары овец.

После боя князья допрашивали пленных. И снова начинается мистика. Пленные объясняли свое поражение тем, что на стороне русских бились бесплотные силы. "Как можем мы биться с вами, когда какие-то другие ездили над вами в воздухе с блестящим и страшным оружием и помогали вам?" - говорили пленные. Больше половцы не пытались атаковать армию Мономаха, и он благополучно вернулся на Русь.

Донской поход нанес половцам тяжелый удар. И не только материальный, но и моральный. Оказалось, что русские вполне могут достать своих обидчиков даже в степи, разорить кочевья и безнаказанно уйти.

Наученные этим горьким опытом половецкие ханы теперь трижды должны были подумать, прежде чем нападать на Русь. Часть половцев предпочла вообще покинуть приграничные с Русью места и откочевать на Северный Кавказ и к берегам Каспия.

Можно констатировать, что в 1103 году были буквально зачищены приднепровские половцы, а в 1111 - донские.

***

Через два года после победоносного похода скончался Великий князь Киевский Святополк Изяславич. Немногие плакали о нем, хотя вдова организовала роскошные поминки и раздала огромное количество денег на поминовение князя.

Известный историк В.Н.Татищев пишет о Святополке так: "Сей князь великий был ростом высок, сух, волосы черноватые и прямы, борода долгая, зрение острое. Читатель был книг и вельми памятен... К войне не был охотник и хоть на кого скоро осердился, но скоро запамятовал. При том был весьма сребролюбив и скуп". Святополк не отличился ни особыми военными талантами, ни умом, ни порядочностью. Зато запомнился постоянными поборами с граждан, введением новых налогов и содействием ростовщикам-иудеям. Не смог князь и удержать Русь в единстве. Западные, северные и южные княжества живут своей жизнью, ведут свои войны. Новгород и Полоцк вообще практически устраняются из общерусской жизни... Великий князь все больше превращается в номинального правителя. Страна начинает превращаться в конгломерат территорий. Не может Великий князь объединить всех своих номинальных подданных для решения единой сверхзадачи. Да и самой такой задачи нет. В прошлое ушли дерзкие походы Святослава и Владимира Святого. Даже наладить полноценную оборону собственной земли от кочевников Святополк оказался не в состоянии. Ведь теперь это не общерусское дело, а проблемы исключительно южных княжеств: Переяславского, Киевского, Новгород-Северского да Рязанского.

Таким был нерадостный итог правления Святополка и его ближайших предшественников Изяслава и Всеволода. Руси срочно нужен был правитель, который сумел бы вдохнуть новую жизнь и объединить страну. К счастью для нас такой правитель был - переяславский князь Владимир Мономах.

Глава 8. Последний взлет

Едва похоронили Святополка, как в Киеве начались беспорядки. Киевляне разграбили двор тысяцкого Путяты, а также лавки еврейских купцов и ростовщиков. Собственно последние и были главным объектом народной ненависти.

Еврейская община была в Киеве еще со времен Хазарского каганата и играла значительную роль в жизни города. После разгрома каганата часть иудейских купцов переселились из уничтоженного Итиля в Киев. Как и везде, на Руси евреи занимались в основном торговлей. Вообще в средневековье евреи играли огромную роль в международной торговле и служили посредниками между христианским миром и странами Востока. Еврейские купцы, которых называли раданитами (рахданитами) проложили торговые маршруты от Франции до Китая. Вдоль путей существовали торговые фактории и перевалочные базы, а в крупных городах были целые еврейские кварталы. Один из таких маршрутов проходил через Центральную Европу и Русь до Каспийского моря, а затем в Среднюю Азию. При этом центрами еврейских торговцев на этом пути были Перемышль и Киев.

Кроме того еврейские купцы охотно давали деньги местному населению в долг, но под большой процент. Если должник не мог расплатиться, то он и его родня могли лишиться имущества, а то и свободы. Долги взыскивались жестко, что естественно не прибавляло любви к евреям. В одиннадцатом веке еврейская община на Руси пополнилась переселенцами из Центральной Европы, где евреев начали потихоньку ущемлять. Как бы то ни было, но иудейская община Киева росла и богатела. Существует мнение, что при Святополке евреи получили право собирать налоги для князя. Когда князь умер, и наступило время безвластия, киевляне поспешили расквитаться с евреями за все реальные и мнимые обиды. Замкнутость жизни еврейской общины, их презрительное отношение христианству и жестокость к неиудеям только усилили нелюбовь к ним.

Наконец, спустя десять дней, в Киев прибыл Мономах, и беспорядки быстренько прекратились.

Новый великий князь существенно дополнил древний свод законов, Русскую правду, введя в неё новые положения. Историки этот поздний и более полный вариант кодекса законов называют Пространной Правдой.

Прежде всего, было упорядочено взимание процентов по долгам и определено правовое положение должников, отрабатывающих долг у кредиторов, которых больше нельзя было превращать в холопов. Теперь максимальный процент, под который можно было давать деньги в долг, равнялся пятидесяти процентам в год. Этот предел назывался "третный рез". Рез - это аналог современного слова процент, а "третный" означает, что за две гривны взятых в долг, через год надо отдать три. Вот эта третья гривна и есть "третный рез", или 50% годовых.

По уставу Мономаха, брать такой процент можно было либо три раза подряд, и тогда ссуда считалась погашенной, либо можно было два раза взять процент и всю сумму долга. В общем, если кредитор давал взаймы 100 гривен, то один "третный рез" был равен 50 гривнам. Взяв с должника "два реза" - (50 + 50) гривен, кредитор имел право взыскать и основную сумму долга - 100 гривен. Взыскав с должника "три реза" (50+50+50), ростовщик терял право на взыскание основной суммы долга. Раньше же ростовщику можно было взимать набегавшие проценты (т.е. в нашем случае 50 гривен) каждый год до выплаты всего долга, что на практике вело к кабальной зависимости.

Если же ссуда давалась под 20 процентов годовых, то их можно было брать каждый год, пока не будет погашен основной долг.

Кроме того, в Русской правде прописывались правила, по которым заключались договора займа. Например, брать в долг сумму до трех гривен можно было без свидетелей. Если же речь шла о больших суммах, то присутствие свидетелей было обязательно.

Кстати, раз уж зашла речь о законах, то в Русской правде рассматривались не только наказания за преступления или экономические вопросы. Законом определялся порядок наследования имущества, а также причины, по каким можно было развестись. Правда, развод мог инициировать только муж, так что женщине избавиться от надоевшего мужа было практически нереально.

Поводов для развода было немного:

-- если жена попалась на измене;

-- если она собиралась убить мужа или знала о готовящемся покушении на мужа, а ему не сказала;

-- если жена знала о готовящемся преступлении против князя, но никому не сообщила;

-- если жена без разрешения мужа посещала пиры с чужими людьми и оставалась ночевать без мужа;

-- если жена давала наводку ворам или сама что-то похищала из дому или совершала кражу из церкви.

Также законодательно были определены обязанности опекунов над сиротами. Опекун нес ответственность за сохранение доверенного ему имущества, а если к совершеннолетию ребенка выяснялось, что состояние сократилось, то опекун обязан был из собственного кармана возместить убыток.

***

Узнав о смерти Великого князя, половецкие ханы Аепа и Боняк устроили набег на Русь и осадили крепость Вырь, но как только туда выступили русские дружины, половцы сразу же бежали.

А в августе 1115 году умер буйный князь Олег Святославич "Гореславич". Так закончилась целая эпоха. От Олега пойдет род, правящий Черниговским, Стародубским и Новгород-Северскими княжествами. Каким неугомонным был сам Олег, такое неспокойное потомство он и оставил. Когда вновь ослабнет власть Великих князей киевских, они начнут новый виток усобиц на Руси. Его потомки, Ольговичи, для решения своих проблем будут частенько приводить на Русь половцев, с правителями которых породнятся. А злоключения одного из внуков Олега - Новгород-Северского князя Игоря - станут основой для шедевра русской словесности, "Слова о полку Игореве".

Тринадцать лет княжил Мономах в Киеве. И для Руси это было прекрасное время. Великое княжение Мономаха стало периодом последнего усиления Руси. Владимир Всеволодович быстро сосредоточил в своих руках всю полноту власти над страной. На его силе и авторитете держалась стабильность государства. Практически прекратились княжеские усобицы, так как каждый знал, что Великий князь не оставит кровопролитие без наказания. Утихла многолетняя война с кочевниками на Южных рубежах. Последний большой русский поход в степь состоялся в 1116 году. Дружины, которые вел сын Мономаха Ярополк, снова взяли города Сугров, Шарукань и Балин, и разорили половецкие кочевья. После похода молодой Ярополк сыграл свадьбу - себе в жены он взял пленную дочь ясского князя. Как говорит летопись, "очень красивую". Получившие серьезный урок половцы больше не рисковали задирать Русь. Русским же не было причин вести экспансию на Юг. В это же время прекратил свое существование русский анклав на Дону, крепость Белая Вежа (Саркел). Её население переселилось на основные русские земли. На века установилась граница со степью. Русско-половецкие отношения перешли в новую фазу - фазу мирного сосуществования и взаимопроникновения. Половцы охотно крестились и вливались в русскую политику и экономику.

Удачлив был Мономах и во внешней политике. Союзными Руси были Византия, Грузия, половцы. Существовала угроза на западной границе от венгров и поляков, но она была пресечена. Сын Святополка Ярослав, княживший на Волыни, попытался отложиться от Киева, но его не поддержали даже собственные бояре, и он был изгнан. Вскоре он заключил союз с венграми и поляками и в 1123 году попытался вернуться, но был убит. Его союзники, лишенные законных поводов для войны с Русью, заключили мир с Мономахом и были вынуждены вернуться домой несолоно хлебавши.

А затем в Венгрии началась война между наследниками престола Борисом и Белой. Вскоре в нее втянулись чехи, поляки, австрийцы, половцы... Так что нашим западным соседям стало не до нападений на Русь. Это тоже была победа Мономаха, так как начавший войну Борис был не только сыном венгерского короля Коломана, но и внуком Владимира Мономаха. И свое выступление против Белы он начал с одобрения киевского князя. Войну Борис проиграл и отказался от прав на венгерский трон, но зато силы католических стран оказались истощены и угрозы для Руси они уже не представляли.

Скончался князь Владимир Мономах в 1125 году, в почтенном возрасте семидесяти двух лет. Мало чью смерть на Руси оплакивали так сильно. Владимира Всеволодовича Мономаха справедливо считают одним из лучших полководцев и правителей за всю историю Руси. Своими усилиями он сумел приостановить распад Руси на отдельные земли. В народной памяти образ Мономаха слился с образом Владимира Крестителя, и сегодня уже сложно разобрать, кого их двух великих правителей имели ввиду сказатели былин в том или ином случае.

Большие усилия приложил князь для экономического развития страны, как хороший хозяин он оберегал своих людей от различных потрясений. Не забывал князь и о развитии культуры. По его воле велось масштабное строительство, осуществлялась переписка книг, был создан новый летописный свод.

Помимо всего прочего, не обделил Господь Мономаха и литературным талантом. Уходя в лучший мир, князь оставил потомкам "Поучение" - книгу, не утратившую актуальности до сих пор.

Возможно, перу князя принадлежало гораздо больше вещей, чем мы знаем, но до нас дошли только те сочинения, которые были включены в Лаврентьевскую летопись. Составитель летописи под общим названием "Поучение" собрал три произведения: "Письмо Олегу Святославичу", "Молитву Мономаха" и собственно "Поучение детям" - автобиографическое повествование, в котором князь вспоминает события своей долгой и насыщенной жизни, делится своим видением правильной жизни, дает советы молодому поколению.

Когда-то "Поучение" изучали в школах, но мы не уверены, что в системе современного образования для него сохранилось место. Так что некоторые моменты из записей Владимира Мономаха мы приведем здесь:

"Сидя на санях, помыслил я в душе своей и воздал хвалу богу, который меня до этих дней, грешного, сохранил. Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться...

Прежде всего, бога ради и души своей, страх имейте божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, -- это ведь начало всякого добра...

Научись, верующий человек, быть благочестию свершителем, научись, по евангельскому слову, "очам управлению, языка воздержанию, ума смирению, тела подчинению, гнева подавлению, иметь помыслы чистые, побуждая себя на добрые дела, господа ради; лишаемый -- не мсти, ненавидимый -- люби, гонимый -- терпи, хулимый -- молчи, умертви грех". "Избавляйте обижаемого, давайте суд сироте, оправдывайте вдовицу...

Поистине, дети мои, разумейте, что человеколюбец бог милостив и премилостив. Мы, люди, грешны и смертны, и если кто нам сотворит зло, то мы хотим его поглотить, кровь его пролить вскоре. А господь наш, владея и жизнью и смертью, согрешения наши превыше голов наших терпит всю жизнь нашу. Как отец, чадо свое любя, бьет его и опять привлекает к себе, так же и господь наш показал нам победу над врагами, как тремя делами добрыми избавляться от них и побеждать их: покаянием, слезами и милостынею. И это вам, дети мои, не тяжкая заповедь божия, как теми делами тремя избавиться от грехов своих и царствия небесного не лишиться.

Бога ради, не ленитесь, молю вас, не забывайте трех дел тех, не тяжки ведь они; ни затворничеством, ни монашеством, ни голоданием, которые иные добродетельные претерпевают, но малым делом можно получить милость божию...

Всего же более убогих не забывайте, но, насколько можете, по силам кормите и подавайте сироте и вдовицу оправдывайте сами, а не давайте сильным губить человека. Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его; если и будет повинен смерти, то не губите никакой христианской души. Говоря что-либо, дурное или хорошее, не клянитесь богом, не креститесь, ибо нет тебе в этом никакой нужды. Если же вам придется крест целовать братии или кому-либо, то, проверив сердце свое, на чем можете устоять, на том и целуйте, а поцеловав, соблюдайте, чтобы, преступив, не погубить души своей...

Старых чтите, как отца, а молодых, как братьев. В дому своем не ленитесь, но за всем сами наблюдайте; не полагайтесь на тиуна или на отрока, чтобы не посмеялись приходящие к вам ни над домом вашим, ни над обедом вашим. На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью; сторожей сами наряживайте и ночью, расставив стражу со всех сторон, около воинов ложитесь, а вставайте рано; а оружия не снимайте с себя второпях, не оглядевшись по лености, внезапно ведь человек погибает.

Лжи остерегайтесь, и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело. Куда бы вы ни держали путь по своим землям, не давайте отрокам причинять вред ни своим, ни чужим, ни селам, ни посевам, чтобы не стали проклинать вас. Куда же пойдете и где остановитесь, напоите и накормите нищего, более же всего чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, простолюдин ли, или знатный, или посол; если не можете почтить его подарком, -- то пищей и питьем: ибо они, проходя, прославят человека по всем землям, или добрым, или злым. Больного навестите, покойника проводите, ибо все мы смертны. Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите. Жену свою любите, но не давайте им власти над собой. А вот вам и основа всему: страх божий имейте превыше всего...

Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь -- как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран. Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится.

А теперь поведаю вам, дети мои, о труде своем, как трудился я в разъездах и на охотах с тринадцати лет.

Из Чернигова в Киев около ста раз ездил к отцу, за один день проезжая, до вечерни. А всего походов было восемьдесят и три великих, а остальных и не упомню меньших. И миров заключил с половецкими князьями без одного двадцать, и при отце и без отца, а раздаривал много скота и много одежды своей. И отпустил из оков лучших князей половецких столько: Шарутаневых двух братьев, Багубарсовых трех, Осеневых братьев четырех, а всего других лучших князей сто. А самих князей бог живыми в руки давал: Коксусь с сыном, Аклан Бурчевич, таревский князь Азгулуй и иных витязей молодых пятнадцать, этих я, приведя живых, иссек и бросил в ту речку Сальню. А врозь перебил их в то время около двухсот лучших мужей.

А вот как я трудился, охотясь: пока сидел в Чернигове, а из Чернигова выйдя, и до этого года -- по сотне загонял и брал без трудов, не считая другой охоты, вне Турова, где с отцом охотился на всякого зверя.

И вот что я в Чернигове делал: коней диких своими руками связал я в пущах десять и двадцать, живых коней, помимо того, что, разъезжая по равнине, ловил своими руками тех же коней диких. Два тура метали меня рогами вместе с конем, олень меня один бодал, а из двух лосей один ногами топтал, другой рогами бодал. Вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь вскочил ко мне на бедра и коня со мною опрокинул, и бог сохранил меня невредимым. И с коня много падал, голову себе дважды разбивал, и руки и ноги свои повреждал -- в юности своей повреждал, не дорожа жизнью своею, не щадя головы своей.

Что надлежало делать отроку моему, то сам делал -- на войне и на охотах, ночью и днем, в жару и в стужу, не давая себе покоя. На посадников не полагаясь, ни на биричей, сам делал, что было надо; весь распорядок и в доме у себя также сам устанавливал. И у ловчих охотничий распорядок сам устанавливал, и у конюхов, и о соколах и о ястребах заботился. Также и бедного смерда, и убогую вдовицу не давал в обиду сильным и за церковным порядком и за службой сам наблюдал.

Не осуждайте меня, дети мои или другой, кто прочтет: не хвалю ведь я ни себя, ни смелости своей, но хвалю бога и прославляю милость его, ибо меня, грешного и ничтожного, столько лет хранил от тех смертных опасностей...

Дети, не бойтесь ни смерти, ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам бог пошлет. Ибо, если я от войны, и от зверя, и от воды, и от падения с коня уберегся, то никто из вас не может повредить себя или быть убитым, пока не будет от бога повелено. А если случится от бога смерть, то ни отец, ни мать, ни братья не могут вас отнять от нее..."

***

Наследовал Мономаху его сын Мстислав, который вошел в историю под прозвищем Великого. Его детство закончилось рано. Уже в тринадцать лет по воле отца он стал князем в Новгороде. Разумеется, тяжесть принятия решений с ним делили и отцовские бояре-советники, и знатные новгородцы, но все же это уже была взрослая жизнь, полная ответственности. Это была хорошая жизненная школа, подготовившая князя к суровой жизни воина и правителя. Затем повзрослевший Мстислав правил несколько лет в Ростове, снова в Новгороде, а потом в Переяславе.

К моменту смерти отца Мстиславу уже было 49 лет, и он был опытным правителем и полководцем. По праву старшего Мстислав занял Киевский престол, но его власть над остальной Русью была под вопросом, потому как младшие сыновья Мономаха были самостоятельными правителями в своих княжествах: Ярополк Всеволодович получил Переяславль, Вячеслав - Смоленск и Туров, Юрий Долгорукий - Ростов и Суздаль, Андрей Добрый -- Волынь. Но для всех них старший брат был авторитетом, и они не перечили его воле. А то, что под рукой Мстислава были сильнейшие дружины Руси: собственная киевская, и возглавляемые его сыновьями новгородская и смоленская, очень способствовало его авторитету.

В 1127 году Мстислав вернул под власть Киева бывшее полунезависимым Полоцкое княжество, а полоцких князей с их приближенными выслал в Константинополь. Этим он убил сразу двух зайцев. Во-первых, грекам постоянно нужны были воины, и прибытие русских князей было как нельзя кстати для них. Послав им полотчан, Мстислав показал себя другом и союзником императора. Во-вторых, была пресечена возможность очередной смуты, так как её потенциальные организаторы покинули Русь.

Правление Владимира Мономаха и Мстислава стало временем настоящего расцвета Руси. Казалось, что вернулось золотое время, когда народ мог развиваться, не отвлекаясь на войны. Конечно, это был не всеобщий мир. На границах регулярно происходили стычки с соседями, но это были настолько локальные конфликты, что для основного населения Руси они не представляли угрозы. Половцы, узнав о смерти Мономаха, попытались "показать зубы", но получили такой отпор, что больше не решались воевать. Небольшие пограничные войны с литовцами и чудью в Прибалтике велись на чужой территории. У Руси просто не было таких внешних врагов, которые бы угрожали ей, а внутренние усобицы стихли. Так длилось до самой смерти Мстислава, случившейся 14 апреля 1132 года.

***

Со смертью Мстислава закончился древнейший период истории Русского государства, начавшийся с призвания полулегендарного Рюрика. Больше двух с половиной столетий наши предки воевали и торговали, строили города и осваивали новые территории. Чего же они достигли за это время?

Из отдельных племен сложилось единое государство, которое уже начало распадаться, но все еще оставалось равным передовым государствам своего времени. Род Рюриковичей породнился с большинством правящих династий Европы. В девятом-десятом веках укрепленные поселения, находившиеся вдоль торговых путей, превращаются в полноценные города, в которых развиваются торговля и ремесла. В Киев и Переславль, Чернигов и Смоленск, Любеч и Новгород, Ростов и Полоцк под княжескую руку стекались активные люди самого разного происхождения. Вместе, они двигали вперед и экономику и науку. В городской среде легче, чем в патриархальных селах усваивались новинки, здесь перерабатывались и объединялись разнородные культурные элементы. Города быстро становились центрами политической, экономической и военной силы, а их население начинало влиять на княжескую политику.

В культуре произошли не просто изменения, а свершился настоящий качественный скачок. Самое главное изменение - отход от язычества племенных культов и крещение Руси. Приобщение к христианству дало импульс не только духовному развитию, но и расцвету материальной культуры. Вместе с религией из Греции пришли каменное строительство и камнерезное дело, иконопись и искусство мозаики. Благодаря контактам с Византией, Русь познакомилась не только с христианской философией, но и с наследием античного мира. Вскоре все это даст плоды в виде расцвета национальной русской культуры, вобравшей и переработавшей достижения римской и христианской цивилизаций. После крещения Руси в стране появился новый социальный институт - Церковь, которая быстро росла и вскоре приобрела развитую организационную структуру. Во главе церкви стоял митрополит, сначала назначавшийся Константинопольским патриархом из числа греков, а затем избиравшийся из числа русских монахов и лишь утверждавшийся патриархом. Формально русская церковь до пятнадцатого века подчинялась византийской, хотя на деле была независимой.

На одну ступеньку ниже митрополита в церковной иерархии находились епископы, которые руководили делами церкви на больших территориях - епархиях. Первоначально было пять епархий, но со временем их число выросло до пятнадцати. Это связано с тем, что после дробления Руси на отдельные княжества, каждый князь стремился, чтобы в его столице был "собственный" епископ. Как и в других православных церквях, на Руси епископом мог стать только монах. Если же кандидат в епископы был женат, то сначала он рвал семейные узы и постригался в монахи, а его жена, как правило, становилась монахиней. Кроме чисто церковных дел, епископы должны были выступать еще и судьями. В их компетенцию входило вынесение приговоров по всем делам, в которых участвовали представители духовенства, а также они принимали решения по целому ряду гражданских вопросов.

Первые годы своего существования Церковь находилась на содержании князей, но вскоре появились и другие источники доходов. Помимо дававшейся им десятины от княжеских доходов, митрополит и епископы сами владели землями, селами и даже городами. У них были слуги и зависимые крестьяне. Опираясь на свою материальную мощь, Церковь могла успешно влиять на политическую, культурную и экономическую жизнь Руси. Церковные иерархи выступали посредниками при княжеских конфликтах, выступали гарантами соблюдения договоренностей, могли выполнять роль послов.

С середины одиннадцатого века на Руси начинают строиться монастыри, которые были не только сакральными, но и экономическими центрами и имели большое влияние на русское общество. Только в Киеве к концу 11 века было девять монастырей, из которых два были женскими. Крупные монастыри, вроде Киевско-Печерского, были центрами просвещения. Тут были библиотеки, велись летописи, сочинялись проповеди, с которыми во внешний мир отправлялись миссионеры...

В десятом веке для русичей начался письменный период культуры. Благодаря созданному святыми Кириллом и Мефодием алфавиту наши предки получили адекватные графические символы для отображения устной речи. В этом наше преимущество перед западными славянами, которые вынуждены были приспосабливать под себя во многом чуждую латиницу. Каждая литера не просто передавала звук, а имела собственное название-значение: Аз, Буки, Веди, Глаголь, Добро и т.д., поэтому наш алфавит получил по первым двум буквам свое название - Азбука. Некоторые исследователи считают, что азбука не случайный набор знаков, а осмысленное послание. Например, "Аз буки веди, глаголь добро есть" в переводе на современный язык означает "я буквы знаю, слово ценность есть".

Кстати, для записи чисел использовались те же самые буквы, но с добавлением над ними небольшого значка в виде волнистой линии - титла. Первая буква азбуки соответствовала единице, вторая буква "Буки" была по непонятным причинам пропущена, а третья соответствовала двойке и так далее до девяти. Десятки и сотни записывались отдельными буквами. Например "10" передавалась буквой "i", а "20" соответственно "к"... Всего для записи цифр использовалось 27 знаков-букв, от "аз" (единица) и до "цы" (девятьсот). Комбинируя эти буквы можно было написать любое число от 1 до 999. Для обозначения тысяч использовался еще один знак - наклонная линия, которую пересекали две черточки, а если счет шел на десятки тысяч, то они отмечались первыми буквами алфавита, но без титла, а сами буквы брались в кружок. Для изображения сотен тысяч кружок составлялся из точек, а для миллионов - из черточек. Числа, как и сегодня, записывались слева направо от большего разряда к меньшему, но было и исключение - числа с одиннадцати до девятнадцати писались наоборот - сначала ставились единицы, а потом только "i"-десятка.

Благодаря школам, в средневековой Руси грамотность была массовой, а русские князья были лучше и разностороннее образованы, чем западноевропейские короли. О том, что и простые горожане на Руси были грамотными, свидетельствуют сотни берестяных грамот - записок нацарапанных на березовой коре, найденных археологами в Новгороде и других северных городах. Среди этих записок есть и частная переписка, и деловые документы, и даже ученические записи. Кроме того, тексты, которые не нужно было хранить долго, писали на покрытых воском деревянных дощечках. Когда надобность в надписи отпадала, её просто затирали и писали новый текст. Самая древняя из дошедших до нас книг, так называемый Новгородский кодекс, состоит из трех таких покрытых воском дощечек, на которых неизвестный автор в конце десятого или начале одиннадцатого века записал несколько псалмов. Эти дощечки размером 19х15х1 сантиметр, были обнаружены при раскопках летом 2000 года. Вырезаны они были из липы, и в каждой сделано залитое воском прямоугольное углубление. На центральной дощечке такие долы вырезаны с двух сторон, а на крайних - только по одному. По краям всех дощечек есть отверстия, в которые вставлялись штырьки, соединяющие дощечки в единую книгу. Когда она была в сборе, то получалось, что это книжка из четырех страниц, при этом внешние стороны первой и третьей дощечек играют роль обложки.

Как установили ученые, в землю эта деревянная книга попала не позже 1036 года, а сделана была около 1015 года. Неизвестный автор много раз делал записи, которые потом затирал, и снова писал. Некоторые из записей удалось восстановить по царапинам, оставшимся на дереве под воском. Зато написанные последними псалмы 75, 76 и часть псалма 67 остались на воске, и сегодня свободно читаются невооруженным глазом.

Серьезные книги писались на пергаменте - особым образом выделанной телячьей коже, богато украшались. Самой старой известной сегодня пергаментной книгой является Остромирово Евангелие, написанное в 1056-1057 годах дьяком Григорием по заказу новгородского посадника Иосифа Остромира. Это книга была написана на 294 листах пергамента и богато украшена рисованными миниатюрами. Автор в конце книги сделал особую приписку, в которой рассказал об истории создания этой книги.

При крупных монастырях и богатых храмах в больших городах существовали настоящие библиотеки, в которых находились переведенные с греческого богослужебные книги, жития святых, сборники изречений и исторические хроники. Впрочем, вскоре стали появляться книги и русских авторов.

В начале двенадцатого века на свет появилась Повесть временных лет - наиболее ранняя и известнейшая русская летопись. Книга была написана в Киеве, она начинается с легенд о происхождении славян и оканчивается событиями 1117 года. Автором Повести считается монах Киево-Печерского монастыря Нестор, хотя, скорее всего, у нее было несколько творцов. По версии академика А.А. Шахматова, основой для Повести послужили неизвестные нам более древние летописи десятого века, которые Нестор упорядочил и дополнил. Эта летопись стала основой для всех последующих средневековых исторических хроник. Она часто включалась как составная часть в последующие хроники и до нас дошла в копиях, написанных в четырнадцатом веке.

Еще одним популярным жанром древнерусской литературы были жития святых, посвященные как русским святым, так и зарубежным подвижникам.

В материальной культуре Русь шла в ногу со своим временем, ни в чем не уступая Европе. В это время наши предки знали до семи десятков различных ремесленных специальностей. Было хорошо развито плотницкое, кузнечное и гончарное дело. Большого мастерства достигли русские оружейники и ювелиры. Каменные храмы украшались мозаикой и фресками, причем на фресках зачастую изображались мирские сюжеты.

В этот период были созданы культурные традиции, ставшие фундаментом для большинства дальнейших наших достижений.

Глава 9. Время Долгорукого

У великого Мономаха было одиннадцать детей, восемь из которых - мальчики, но сегодня большинству соотечественников известен лишь один его сын - Юрий, получивший прозвище Долгорукий.

Мало кто мог предположить, что шестой сын великого князя сумеет достичь больших высот, так что летописцы даже не потрудились увековечить дату его рождения. Вот и гадают историки, в каком году будущий основатель Москвы пришел в наш грешный мир, то ли в 1095-м, то ли аж в 1102-м.

Еще при жизни отца Юрий Владимирович получил в управление Ростовско-Суздальское княжество. В то время это были окраинные северо-восточные земли Руси и, прямо говоря, далеко не самый престижный удел. Куда как почетнее было княжить в Киеве, Смоленске или Переяславе... Тем более, что при деде и отце Юрия это было даже не самостоятельное княжество, а владение Переяславского князя, в которое посылались наместники. Именно таким наместником и ехал юный сын Мономаха, но к концу его жизни и во многом благодаря его усилиям, Северо-Восточная Русь настолько возвысится, что по мощи превзойдет древний Киев.

Пока Великими князьями Киевскими были Мономах и его старший сын Мстислав, Долгорукий занимался хозяйственными делами в Ростове и Суздале, немного воевал с мордвой и волжскими булгарами и даже не пытался взять под свой контроль еще какое-нибудь княжество.

Но все изменилось после смерти Мстислава. На киевском престоле ему наследовал брат, переяславский князь Ярополк, но удержать в повиновении многочисленных амбициозных князей и князьков тому не удалось.

Первым серьезным испытанием для великого князя стало решение судьбы Переяславского княжества. Раз Ярополк перебирался в Киев, то на освободившийся переяславский трон должен был сесть следующий по старшинству Рюрикович. Такими были сыновья Мономаха Вячеслав и Юрий, но Великий князь решил отдать город своему племяннику Всеволоду Мстиславичу.

Это было серьезной ошибкой, ведь Переяслав был вторым по значению городом Южной Руси, а его прошлые правители Всеволод, Владимир и Мстислав становились Великими князьями. Старшее поколение Мономаховичей восприняло это решение Ярополка как попытку обойти их. Мол, Ярополк готовит племянника себе в преемники, для того и вознес его на такой пост. Против этого решения выступили все три брата великого князя: Юрий Долгорукий, Андрей Волынский, и Вячеслав Туровский. Из этой троицы старшим был Вячеслав, но он амбициозностью не отличался и готов был уступить ради собственного покоя. Зато Андрей и Юрий были готовы восстановить справедливость силой.

Ярополк попытался найти компромисс и назначить князем другого своего племянника Изяслава, но и эту кандидатуру братья отвергли. В итоге на переяславский престол пришлось назначить Вячеслава Владимировича Туровского, а в Туров назначить Изяслава. Случилось это в 1132 году, а уже два года спустя Вячеслав бросил постоянно воюющий с половцами Переяславль и самовольно вернулся в спокойное Туровское княжество, откуда изгнал Изяслава. Тот обиделся, заключил союз с правившим в Новгороде братом Всеволодом и черниговскими князьями-Ольговичами и пошел отвоевывать себе какое-нибудь княжество. В итоге он договорился с Великим князем и получил Волынское княжество, а волынский князь Андрей Владимирович Добрый отправился в Переяславль.

Изяслав удовлетворился таким решением, но его черниговские союзники продолжили войну с Киевом. Вместе с половцами они несколько раз вторгались в Киевскую область, грабя и убивая всех, кто не сумел бежать. В 1135 году в битве в верховьях реки Супой дружина великого князя была разбита черниговцами, которых вел талантливый князь-полководец Всеволод Ольгович. Был заключен мир, по которому к Чернигову отходили Курск и Посемье.

Так клан князей Мономаховичей из-за внутренних раздоров ослабел, а их соперники Ольговичи усилились. Такое изменение баланса сил привело к тому, что новгородцы в 1136 году выгнали своего князя Всеволода Мстиславича (внука Мономаха) и пригласили княжить к себе князя Святослава Ольговича. С этого момента Новгородская земля стала феодальной республикой, не подчиняющейся Киеву и приглашающей к себе князей на службу. Вскоре они изгонят Святослава и пригласят княжить сына Юрия Долгорукого Ростислава. В ответ черниговцы решили снова повоевать и, ни много ни мало, захватить Киев.

Мономаховичам такое дело не понравилось, и в 1138 году они в последний раз объединились под стягом Великого князя. В поход против Чернигова шли войска Киева, Переяславля, Ростова, Полоцка, Смоленска, Галича и отряд союзников венгров. Естественно, Ольговичей потрепали и загнали за крепостные стены Чернигова. Будь Великий князь чуточку решительней, можно было бы взять город приступом и просто вырезать всех Ольговичей, чтобы в будущем некому было затевать смуты. Но, как и его отец, Ярополк не захотел проливать кровь родственников. Поэтому в следующем году был заключен мир, по которому черниговский князь Всеволод Ольгович признавал главенство киевского князя.

Мир этот длился очень недолго. Вернувшийся в Киев Ярополк умер 18 февраля 1139 года, и его место занял миролюбивый Вячеслав Туровский. А уже месяц спустя черниговский князь Всеволод Ольгович явился с дружиной под Киев и просто выгнал Вячеслава.

Став Великим князем, Всеволод Ольгович первым делом вернул под свой контроль Новгород, куда отправил княжить сына Святослава. Тот сумел удержаться в городе два года, пока не был вынужден уехать, опасаясь за свою жизнь. И снова его сменил сын Долгорукого Ростислав Юрьевич. Из-за этого началась война между Всеволодом и Юрием Долгоруким, который по-прежнему был князем Ростовским и Суздальским. При этом на стороне Юрия выступили родные братья Всеволода, зато против него сражались собственные племянники - сыновья Мстислава Великого. В результате Новгородом стал править Святослав Мстиславич, что было компромиссом, ведь он, с одной стороны, был Мономаховичем по крови, а с другой - союзником Ольговичей.

Еще одним княжеством, которое новый Великий князь попытался захватить, было Переяславское. Он потребовал, чтобы правивший там сын Мономаха Андрей Добрый покинул Переяславль и переселился в Курск. Тот, скрутив посланцам Всеволода известную всем фигуру из трех пальцев, сказал: "Лучше мне умереть с дружиною на своей отчине и дедине, чем взять курское княжение; отец мой сидел не в Курске, а в Переяславле, и я хочу на своей отчине умереть; если же тебе, брат, еще мало волостей, мало всей Русской земли, а хочешь взять и эту волость, то убей меня и возьми ее, а живой не пойду из своей волости. Это не в диковину будет нашему роду; так и прежде бывало: разве Святополк не убил Бориса и Глеба за волость? Но сам долго ли пожил? И здесь жизни лишился, да и там вечно мучится". Так началась новая война. Из Киева двинулся карательный отряд под командованием брата Великого князя, но правда была на стороне Андрея, и он победил в первом же бою. После этого Всеволод решил не рисковать и примирился с переяславским князем. Андрей Владимирович Добрый умер в 1142 году, и Переяславль перешел к другому Мономаховичу, князю Изяславу Мстиславичу.

Затем Всеволод воевал на Волыни и Галиции против Мономаховичей, но без особого результата.

В итоге на Руси сложилась странная система власти: Киевское и Черниговское княжества были под контролем Ольговичей, Северо-восточная Русь осталась под властью Юрия Долгорукого, Новгород был сам по себе и лавировал между Ольговичами и Мономаховичами, а остальными русскими княжествами правили князья-мономаховичи или их союзники. Кроме того, в нескольких городах Черниговского княжества правили Давидовичи - потомки князя Давида Святославича, который в свою очередь был родным братом основателю рода Ольговичей. В основном они поддерживали более близких родственников, но в любой момент могли переметнуться к их противникам.

Мономаховичи и Ольговичи люто ненавидели друг друга, но уничтожить соперников в открытой борьбе не могли. Во многом из-за того, что внутри самих кланов отношения были напряженные, периодически происходили боестолкновения, которые в любой момент могли перерасти в полноценную войну. Формально главой всех князей был Всеволод Ольгович, но киевский престол он захватил силой, так что его власть мог оспорить любой другой князь. Тем более, что его отец в свое время отказался от прав на все русские земли кроме Черниговского княжества. Соответственно, и его потомки имели права только на Чернигов. Поэтому Мономаховичи имели право не признавать его главенства, что они и делали. Тем более, что силы Мономаховичей были значительнее, хотя и были разрознены. Кстати, киевляне Всеволода весьма недолюбливали и не восставали только из-за его сильной дружины.

Наступило шаткое равновесие, во время которого Всеволод успел поучаствовать еще и в польских усобицах. Умер он в 1146 году, назначив наследником на Великокняжеском престоле брата Игоря Ольговича. Правда, поправить тому так и не довелось. Сразу же под Киев явился с дружиной Изяслав и настоятельно посоветовал новому князю добровольно уступить город. Тот не согласился и решил дать бой. Как оказалось, зря. Киевляне просто перешли на сторону Изяслава, а Игорю пришлось спасаться бегством. Но убежать не сумел, через четыре дня его нашли и привезли в Киев.

Сначала злосчастного князя заточили в проруб, где он серьезно заболел. Решив, что Игорь при смерти, его освободили и разрешили принять схиму. Однако, став монахом, он вдруг выздоровел. Киевлянам это не понравилось, и через некоторое время бывшего князя растерзала разъяренная толпа.

Потеряв своих старших князей Всеволода и Игоря, клан Ольговичей, серьезно ослаб. Его новый глава князь Святослав Ольгович уже даже не мечтал о покорении Киева, хотя и хотел отомстить за своего брата.

***

Киевляне были довольны своим новым князем, но Изяслав Второй Мстиславович не был старшим в своем роду. Поэтому он по обычаю должен был бы уступить Великое княжение дядьям Вячеславу Туровскому и Юрию Долгорукому. Да, собственно, и начиная поход на Киев, он заявлял, что отвоевывает его для законного князя своего дяди Вячеслава. Однако, вопреки традиции и обещаниям, он объявил себя Великим князем.

Сочтя себя оскорбленным, Юрий Долгорукий решил силой согнать племянника, для чего объединился со Святославом Ольговичем. Хотя, если учесть, что князь Юрий был на порядок сильнее, то правильнее будет сказать, что Святослав присоединился к ростовскому князю. Именно благодаря этому союзу в 1147 году на страницы летописей впервые попал маленький городок Москва, где для переговоров встретились князья.

В ответ Изяслав Мстиславович заключил союз с Давидовичами и пошел войной на Юрия Долгорукого. Война была жестокой, и в неё оказалась вовлечена почти вся Русь, но к 1149 году чаша весов склонилась на сторону Юрия и Святослава. Воюя с Изяславом, Юрий не спешил ввязываться в сражения, предпочитая помогать деньгами и оружием своим союзникам. Когда же, наконец, в поле сошлись основные армии соперников, то несколько дней Юрий медлил и пытался договориться. Племянник же не захотел решить вопрос полюбовно и первым атаковал. Было это 23 августа 1149 года. Сначала Изяслав со своей дружиной прорвал строй врага, но затем его союзники переяславцы внезапно перешли на сторону врага, другие союзники бежали, бросив своего сюзерена. В итоге Долгорукий победил. Его армия вошла в Киев, заставив Изяслава бежать на Волынь.

Разбитый Изяслав обратился за помощью к венгерскому и польскому королям. Те выступили ему на помощь, но когда стало понятно, что это предприятие закончится большой кровью, предпочли не сражаться, а выступить посредниками между Юрием и Изяславом. Начались переговоры. Киев Долгорукий оставил за собой, но согласился дать племяннику в удел Владимиро-волынское княжество. Первоначально Юрий собирался посадить на Киевский трон своего старшего брата Вячеслава, но киевляне заявили, что подчиняться тому не будут. Бояре сказали князю: "Брату твоему не удержать Киева, не достанется он ни тебе, ни ему". Поэтому Долгорукий отдал брату Вышгород, небольшой, но важный город недалеко от столицы.

Казалось бы, наступил долгожданный мир, но спустя год внезапным налетом Изяслав захватывает Киев. Долгорукий, основные силы которого были на севере, не мог сопротивляться и бежал, едва узнав о приближении врага. Правда, на его место тут же явился старый Вячеслав, который с приближенными занял княжескую резиденцию. Чего он хотел достичь этим демаршем, сложно сказать. Дружины у него не было, киевляне его не любили, так что сопротивляться он бы не смог. Скорее всего, старик просто напомнил всем о своем существовании.

Изяслав с несколькими дружинниками зашел на княжий двор, любезно поговорил с дядей и при этом между делом намекнул, что горожане настроены агрессивно, того и гляди, покалечат незваного гостя. Тот попытался заключить с племянником договор, но Изяслав ответил: "Нельзя мне с тобою рядиться, видишь, какая сила стоит народу, много лиха против тебя замышляют; поезжай в свой Вышгород, оттуда и будем рядиться". Поворчав и посетовав на неблагодарность молодого поколения, Вячеслав отправился в Вышгород. Так Изяслав во второй раз стал Великим князем.

Правда, править ему опять пришлось совсем недолго. Юрий Долгорукий кинул клич, и под его знамена стали собираться союзники. К его собственным немаленьким ростовской и суздальской дружинам присоединились отряды Ольговичей и Давидовичей. Вся эта сила двинулась на Киев с востока, а с запада на Киев стал наступать другой союзник Долгорукого - галицкий князь Владимир.

Чтобы спасти ситуацию, Изяслав отправился в Вышгород и объявил опешившему Вячеславу Владимировичу, что отдает ему как старшему в роду Киев и титул великого князя. Согласно летописи, Вячеслав поворчал на племянника. Мол, сначала, заставил меня со стыдом из Киева уехать, а теперь, как жареный петух клюнул, зовешь обратно. Все же старик согласился, принял титул и назначил Изяслава соправителем.

Этим своим поступком Изяслав лишил Долгорукого повода для войны, и тот, ненадолго заняв Киев, был вынужден уйти. Затем Изяслав нанял венгров и с их помощью вновь вошел в Киев. С этого момента и до самой смерти Изяслава, произошедшей в 1154 году, формально Киевом правили два князя: сам Изяслав и Вячеслав, хотя последний был лишь номинальным правителем.

Если вы думаете, что став Великим князем, Изяслав провел в мире остаток своих дней, то ошибаетесь. Он успел повоевать с Галицким и Черниговским княжествами, разбить половцев. Воевал он и с Долгоруким, и даже нанес ему серьезное поражение 5 мая 1151 года на Перепетовом поле, на берегах речек Рут и Рутец в современной Киевской области. Правда, эта битва чуть не стоили ему жизни. В разгар боя под князем убили коня, а самого ранили. Когда войска Долгорукого отступили, пешие киевляне ходили по полю, добивая раненых. Они приняли лежавшего среди суздальцев Изяслава за врага и кинулись на него. Он успел крикнуть: "Я князь!", но киевлянин видимо подумал, что это один из князей противника и со словами: "А, так ты нам и нужен!" - рубанул своего же повелителя мечом по голове. К счастью для князя, его шлем выдержал удар, и пока воин замахивался для второго удара, Изяслав успел назвать себя и сбросить шлем, чтоб его узнали в лицо.

После смерти Изяслава на киевский престол метил его тезка, черниговкий князь Изяслав Давыдович. Он даже прискакал к Киеву, но его в город не впустили. Однако, будучи дряхлым стариком, Вячеслав уже не мог самостоятельно править и пригласил в столицу другого своего племянника Ростислава Мстиславича, которого и объявил соправителем. Это было последнее, что успел сделать старый князь. Вскоре он умер.

На Киев тут же двинулся Юрий Долгорукий, которому теперь этот город должен был принадлежать по праву. Ростислав, бросив столицу, уехал в родной Смоленск. Сначала в Киев вошли дружины Изяслава Давыдовича, и вроде бы он стал Великим князем, но как только с севера прибыл Долгорукий, Давидович добровольно уступил престол и вернулся в Чернигов.

Наконец-то Юрий Долгорукий достиг своей цели - стал Великим князем. Он перераспределил русские княжества между всеми князьями, не забыв при этом и о своих сыновьях. С этого момента должна была закончиться усобица, уже много лет ослаблявшая Русь, но, как всегда, нашлись обиженные, и мир так и не наступил. Сначала между собой воевали галицкие и волынские князья, затем против Юрия сложилась коалиция из волынского князя Мстислава Изяславича, смоленского Ростислава Мстиславича и черниговского Изяслава Давыдовича. В общем, слишком много стало на Руси князей, и мирно ужиться они уже не могли. Каждому нужно было собственное княжество, каждый был готов воевать против всех. Вокруг них группировались дружинники, живущие в основном за счет добычи и трофеев, а потому активно способствующие началу новых войн. Удержать в повиновении и спокойствии всех этих буйных князей можно было только силой. Возможно, суровый и решительный Долгорукий со временем "закрутил бы гайки", собрав всю власть в своих руках, но Великим князем он пробыл всего два года, с весны 1155 года до 15 мая 1157 года, когда и отошел в мир иной. Некоторые историки считают, что его отравили, хотя доказать это сейчас уже невозможно.

В качестве Великого князя Юрий Долгорукий не сумел совершить ничего выдающегося, зато всей своей предыдущей деятельностью сделал все, чтобы навсегда войти в русскую историю. Главная его заслуга в том, что за время своего правления он сумел превратить земли в верховьях Волги в цветущий край. Он активно строил новые города. Помимо Москвы, им были заложены Дмитров, Дубна, Переславль-Залесский, Юрьев-Польский, Кострома и т.д. В уже существующих городах по воле князя возводились великолепные храмы, становившиеся центрами духовности и культуры в регионе. Кстати, именно при Юрии Долгоруком русские мастера впервые начинают строить соборы и прочие постройки из белого камня, а не из кирпича, как это было до сих пор.

Первоначально главным городом этого региона был Ростов, но в 1125 году Юрий Долгорукий перенес свою столицу в Суздаль.

Из разоряемой постоянными войнами Южной Руси на северо-восток шел нескончаемый поток переселенцев, которые, оседая на новых землях, стали основой для возникновения нового центра силы. Был еще один, чуть меньший поток мигрантов, который шел с севера. Из Новгорода переселялись те, кому не хватало земли на родине. Плодородные земли вокруг Суздаля были малонаселенны, а значит, всему пришлому люду находились места под пашню. Князь же со своей стороны делал все, чтобы на новых землях было комфортно вести хозяйство. Долгие годы Юрий Владимирович буквально обустраивал свою землю. Благодаря этому древние Ростов и Суздаль, а также построенный в конце десятого века город Владимир, в двенадцатом веке вышли в число самых богатых и населенных городов Руси.

Пройдет совсем немного времени, и из забытой Богом окраины Ростово-Суздальское княжество превратится в центр русской земли. И во многом это заслуга именно Долгорукого.

Исследователи выделяют целый ряд отличий земель Северо-востока от древних земель Руси, в конечном итоге приведших к созданию новых политических отношений. Мы же остановимся на одной. В древних землях хозяевами городов были их жители, а князья лишь призванными на защиту руководителями. На вновь колонизированных землях ситуация была прямо противоположной. Именно князья занимали территории, строили города, отводили земли под пашню, а затем привлекали переселенцев. Тут, князья были полновластными законными владыками, а их власть не имела ограничения в виде вече или древних и богатых боярских родов. Естественно, что в этих условиях у князей было гораздо больше возможностей для превращения в самодержцев.

***

Как мы уже упоминали, с именем Юрия Долгорукого неразрывно связана история Москвы, основателем которой считается этот князь. Справедливости ради отметим, что поселения на месте будущего города существовали и до него, но именно по приказу Юрия Владимировича был построен город-крепость. Причем, строительство началось с кровопролития, так как по приказу князя был казнен владевший этими землями суздальский боярин Кучко. А на конфискованных землях у Москвы-реки была заложена крепость, сначала называвшаяся Кучковым, а затем Москвой. Кем был Кучко и за что был казнен, достоверно неизвестно, хотя есть несколько легенд, объясняющих поступок князя. Дети же боярина - вполне исторические персонажи, о которых сохранились сведения. Его дочь Улита стала женой Андрея Боголюбского, а сыновья сперва были приняты Долгоруким себе на службу, а впоследствии участвовали в убийстве Андрея Боголюбского.

Новый город располагался очень удачно: на пересечении торговых путей между Двиной, верхним Днепром, Волгой и Доном, кратчайшая дорога между которыми шла по долинам рек Москвы и Клязьмы. Кроме того, в этом районе сходились границы сразу четырех княжеств: Суздальского, Рязанского, Смоленского и Черниговского, так что в случае войны Москва была стратегически важным центром обороны.

До сих пор нет единого мнения, откуда произошло название реки Москва, давшее имя городу. Одни авторы считают, что это производное от древнего славянского слова "моск", означавшего влажное, топкое место. Другие ученые ищут расшифровку в языке финно-угорских племен, населявших эти земли до славян. У них "ва" означало вода, река. Правда тогда остается непонятной первая часть названия, слово "моск", так как его нельзя правдоподобно объяснить ни на одном из языков народов финно-угорской группы живших в этих местах. Кроме того, первые упоминания в летописях называют город "Московъ", а не "Москва", так что эта версия, скорее всего, не самая достоверная.

Есть предположение, что это слово осталось с древних времен, когда единая общность жителей Восточной Европы еще не разделилась на балтские и славянские племена. Поэтому и в славянских, и в балтских языках есть сходные по звучанию слова с общим смыслом, а сам топоним Москва можно объяснить как "слякотная река", "болотистая река", "река с топкими берегами" и т. д. Действительно, в своих верховьях река была именно такой.

Но как бы ни объяснялось слово "Москва", городу с этим названием была суждена великая судьба.

***

После смерти Долгорукого начинается очередная княжеская свара за великое княжение. Сначала Киев занимает Изяслав Давидович, второй раз становясь Великим князем, но вскоре его выбивают из города галицкие, волынские и смоленские дружины, а князем провозглашают Ростислава Мстиславича Смоленского. Кстати, тоже успевшего до этого побыть Великим князем - соправителем старого Вячеслава.

Изяслав не смиряется, и снова начинается война, опустошающая южную Русь. Боевые действия идут с переменным успехом почти три года, разоряя Смоленское, Переяславское, Киевское и Черниговское княжества. 12 февраля 1161 года Изяслав с отрядом половецких наемников внезапным ударом захватывает Киев, в третий раз становясь Великим князем. Но уже в начале марта в очередном бою и сам погибает.

Великим князем киевским снова становится Ростислав Мстиславич. Под его непосредственной властью оказываются Киевское, Смоленское, Рязанское княжества, его сын сидит в Новгороде, западными русскими княжествами правят его родственники и союзники. Благодаря этому он становится сильнейшим из Рюриковичей. Ну, или одним из сильнейших, так как на северо-востоке в далеком Владимиро-суздальском княжестве правил сын Юрия Долгорукого, князь Андрей Боголюбский, который, хотя и был достаточно силен, чтобы бросить вызов любому сопернику, в киевские дела не вмешивался. Северо-восток и Юго-запад Руси в политическом плане жили практически отдельно друг от друга. Это был период недолгого мира, когда не было ни внутренних усобиц, ни крупных внешних войн. Так длилось шесть лет, пока Великий князь Ростислав не отдал Богу душу.

Новым Великим князем стал Мстислав Изяславич Волынский - гордый и воинственный правитель, успевший узнать и победы, и поражения. Однажды ему даже пришлось скрываться в Польше, чтобы спастись от соперников. Его назвал своим преемником Ростислав. Кроме того, его любили киевляне, однако для остальных князей авторитетом он не был. Практически сразу ему пришлось воевать с несколькими мелкими князьями, которые решили испытать силу нового правителя. Затем в 1168 году он успешно воевал против половцев и нанес им поражение на реке Орель.

Но спустя год у Мстислава начались настоящие неприятности - против него выступили все самые сильные князья Руси во главе с Андреем Боголюбским. Одиннадцать князей повели свои дружины на Киев, к ним присоединились половцы, и в марте 1169 года после двухдневного боя город был взят штурмом. Сам Мстислав с остатками дружины то ли прорвался, то ли просто сбежал к себе на Волынь.

Подчеркну, впервые в истории Киев был взят приступом. До этого все смены князей обходились киевлянам сравнительно малой кровью - город просто сдавался более сильному князю. Кроме того, захваченная столица была отдана на разграбление войску победителей. Летописцы горько стенают, рассказывая, что захватчики не пощадили ни простых киевлян, ни знатных, ни мирян, ни монахов. "Взят был Киев месяца марта 8, на второй неделе поста в среду, и два дня грабили весь город, Подол и Гору, и монастыри, и Софию, и Десятинную Богородицу, и не было помилования никому и ниоткуда. Церкви горели, христиан убивали, других вязали, жен вели в плен, разлучая силою с мужьями, младенцы рыдали, смотря на матерей своих. Взяли множество богатства, церкви обнажили, сорвали с них иконы, и ризы, и колоколы, взяли книги, все вынесли смольняне, и суздальцы, и черниговцы. А половцы зажгли монастырь Печерской Святой Богородицы..." - зафиксировал летописец.

Короче говоря, город обчистили до нитки, а заодно и немного сожгли. Сказать, что это был какой-то беспримерный уровень жестокости, нельзя: многие русские города во время усобиц брались штурмом, сжигались, разорялись, а их жители уводились в неволю. Просто до поры до времени к Киеву относились с большим пиететом, чем к прочим городам. Частично из-за его значения как духовного центра. Частично потому, что каждый новый великий князь оставался жить в Киеве, а значит, относился к городу как к своей собственности.

Интересно, что эти события сегодня украинские националисты трактуют как первую русскую агрессию против Украины. Мол, не существовало никакого единого древнерусского народа, а уже тогда существовали украинцы, на которых напали злокозненные москали. Впервые такую версию событий предложил недоброй памяти историк-мифотворец, политик и провокатор Михаил Грушевский, успевший за свою жизнь послужить австрийцам в их борьбе с Россией, стать идейным вдохновителем украинских националистов, побыть главой полуопереточной Украинской народной республики в 1917-1918 годах, оказаться в эмиграции, а затем приехать в Советский Союз и до самой смерти верно служить большевикам.

Разумеется, никакого разделения на великороссов и украинцев в двенадцатом веке не было. Тем более, что столицу штурмовали не только жители северо-востока Руси, но и ближайших к Киеву городов. Думаю, имеет смысл привести полный список князей победителей:

Переяславский князь Глеб Юрьевич;

Смоленский князь Роман Ростиславич;

Дорогобужский князь Владимир Андреевич;

Овручский князь Рюрик Ростиславич;

Давид и Мстислав Ростиславичи из Вышгорода;

Новгород-Северский князь Олег Святославич;

Путивльский и Курский князь Игорь Святославич;

Белгородский князь Мстислав Ростиславич Храбрый;

Князь Всеволод Большое Гнездо.

Кстати, сам Боголюбский в походе не участвовал, доверив командовать своей дружиной сыну Мстиславу и боярину Борису Жидиславичу.

Причин такого форменного разгрома Киева в 1169 году, скорее всего, было несколько.

Во-первых, в отличие от всех предыдущих смен власти, сейчас простые горожане активно включились в боевые действия и вместе с княжеской дружиной обороняли город. Поэтому и отношение к ним со стороны нападающих было соответствующее. До этого ведь как было? Князья со своими дружинами воевали друг с другом, а простое население смотрело на эти разборки со стороны, дожидаясь пока не определится победитель, которого признавали законным правителем. Но в 1169 году киевляне нарушили это правило по серьезной причине. Когда умер Юрий Долгорукий, они разграбили его двор, а заодно убили суздальских бояр из окружения усопшего князя. Теперь они справедливо опасались, что суздальцы найдут и сурово покарают убийц, поэтому и решили отбиваться до последнего. Так что теперь все киевляне были участниками боевых действий, а следовательно, и поступать с ними можно было как с врагами. В общем, по логике дружинников, после взятия города произошел не банальный грабеж, а законное взятие трофеев.

Во-вторых, в войске было известно пренебрежительное отношение Боголюбского к этому городу. Все знали, что он не собирался переносить свою ставку в матерь городов русских. Точно также не собирались этого делать никто из Ростиславичей или Святославичей. Следовательно, и причин сдерживать свои дружины у князей не было.

Ну и древняя взаимная нелюбовь киевлян и черниговцев, бывших в новгород-северской дружине, сыграла свою роль.

***

После захвата Киева и бегства Мстислава Изяславича на Волынь Андрей Боголюбский стал сильнейшим князем Руси и мог сесть на престол Великого князя в Киеве, однако, он поступил иначе. Этот город он отдал своему брату Глебу, а сам, приняв титул Великого князя, остался во Владимиро-суздальском княжестве. Вековые традиции были сломаны, а столицей Руси отныне стал молодой город Владимир на реке Клязьме. Киев остался крупным экономическим и религиозным центром, но его политическое влияние упало.

Так закончился Киевский период русской истории, начавшийся в десятом веке. Вообще, справедливости ради отметим, что древнейший этап нашей истории закончился со смертью Мстислава Великого, когда Русь стремительно пошла вразнос, а из-под власти Киева выходило одно княжество за другим. Судорожные попытки отдельных Великих князей снова объединить государства заканчивались неудачей, словно попытки реанимировать уже остывший труп. Андрей Боголюбский лишь нанес последний удар по рушившейся системе. Вместо канувшей в лету торговой империи Рюриковичей он начал строить новую русскую цивилизацию, основанную на принципах централизации власти, самодержавия князя и усиления духовной составляющей жизни.

Глава 10. Первый самодержец

Фигура Андрея Боголюбского настолько велика в истории, а совершенное им столь огромно, что этого князя можно смело назвать одним из титанов русской истории. Как и большинство князей того времени, значительную часть жизни он провел в походах и сражениях. Сначала как полководец своего отца, затем как самостоятельный владыка. При этом летописцами не раз была отмечена потрясающая личная храбрость молодого князя, первым кидавшегося в бой. Чтобы в период постоянного звона мечей на тебя обратили внимание летописцы, нужно было действительно быть незаурядным витязем. Летописцы отмечают у юного князя еще одну особенность: он не искал славы или одобрения у современников, сверяя свои поступки лишь с Божьей волей.

От отца, Юрия Долгорукого, он унаследовал упорство, решительность и гордый нрав. Помимо этого Андрей получил прекрасное для своего времени образование. Понятное дело, что обучение шло, в основном, по двум направлениям: военное искусство и Закон Божий. В итоге князь вырос ревностным христианином и при этом прекрасным воином.

После того, как Великим князем киевским стал его отец, Андрей Юрьевич был назначен князем города Вышгород, однако вскоре покинул этот город и самовольно вернулся в родное Суздальское княжество. Тут на Северо-востоке он выбрал для своей столицы небольшой городок Владимир, заложенный еще Святым Владимиром и укрепленный Мономахом. Несмотря на солидный возраст, город Владимир до двенадцатого века оставался небольшим укреплением в Суздальской земле и никакой значительной роли в жизни Руси не играл. В отличие от второго города Владимира - столицы Волынского княжества на западе современной Украины. Чтобы не путать эти города, их иногда еще называют Владимиром-Волынским и Владимиром-Залесским. Мы же будем называть Владимиром именно город на реке Клязьма в Суздальской земле, куда в 1157 году перенес свою столицу Андрей Боголюбский.

Уходя из Вышгорода, князь Андрей захватил из местного монастыря икону Богородицы, по преданию написанную самим евангелистом Лукой. Первоначально князь планировал оставить образ в Ростове, как самом крупном центре княжества, но недалеко от Владимира кони, которые везли повозку с иконой, встали, и никакими усилиями не удалось заставить их ехать дальше. В упряжке сменили лошадей, но и они отказались двигаться с места. Пришлось делать привал и заночевать на этом месте, а ночью во сне к Андрею явилась Богородица и повелела вести икону во Владимир. Князь так и поступил, а на месте, где к нему явилась Матерь Божья, приказал построить село, названное Боголюбово. Вскоре оно превратилось в любимую княжескую загородную резиденцию, и даже свое прозвище Андрей Юрьевич получил в честь этого места.

Как уже говорилось, наиболее крупными городами Северо-восточной Руси в то время были Ростов и Суздаль. Первый вообще один из самых древних городов Руси, существовавший задолго до Рюрика, недаром его частенько называют Ростовом Великим. Оба города были богатыми ремесленными и торговыми центрами региона. Но, с точки зрения князя, у этих городов был серьезный минус: в них издревле были вечевые порядки, плюс сильное боярство. Из-за этого власть князя в этих городах была бы сильно ограничена. Именно поэтому столицей стал Владимир, где никто не мог перечить князю, а тем более тягаться с ним в силе и богатстве. По воле князя в городе началось масштабное строительство. По киевскому образцу на центральном въезде во Владимир были созданы монументальные белокаменные Золотые ворота, которые имели не только военное значение, но и, прежде всего, были призваны символизировать княжескую силу и богатство. Дубовые створы ворот были обиты позолоченной медью и в солнечных лучах блистали подобно чистому золоту. Над воротами вторым ярусом возвышалась церковь Положения риз Богоматери. Для неизбалованных роскошью жителей двенадцатого века это было незабываемое зрелище. Кстати, эти ворота сохранились до сих пор. Дошел до нас и роскошный Успенский собор, поставленный князем Андреем.

На случай военной угрозы город был хорошо укреплен. Во-первых, он изначально был основан на удачном для обороны месте - на стрелке у слияния рек Клязьмы и Лыбеди. Реки имели высокие обрывистые берега, дававшие хорошую защиту, а вторую часть города прикрывали овраги, со временем превращенные во рвы. За рвами были насыпаны валы, основаниями которых служили заполненные камнем и глиной дубовые срубы-городни. Поверх городен насыпались валы высотой до десяти метров и шириной у основания до тридцати. И в самом верху валов шла рубленная из дерева стена-ограда. Эти валы тянулись вдоль рвов и речных берегов, повторяя все их изгибы. Общая длина укреплений составляла семь километров. По сегодняшним меркам немного, но для своего времени - это был большой город. Для сравнения периметр укреплений Киева был меньше пяти километров, а у Новгорода - около шести.

В своей загородной резиденции Боголюбово великий князь построил роскошный каменный дворец, соединенный с собором Рождества Богородицы. От этого комплекса сохранилась невредимой лишь Лестничная башня, в которой и погиб князь. На месте древнего храма и на его фундаменте в восемнадцатом веке была отстроена новая церковь.

В полукилометре от Боголюбово на речном берегу у слияния рек Нерли и Клязьмы по воле князя возникла потрясающе красивая белоснежная церковь Покрова Богородицы. Обе реки в средневековье были важными торговыми маршрутами, так что новая церковь оказалась на перекрестке дорог с оживленным движением. Она как бы встречала купцов или послов, плывущих во Владимир, символизируя богатство новой столицы. Место для строительство было выбрано низинное, поэтому сначала зодчие насыпали холм, который облицевали камнем, а уже затем заложили стены. В итоге, когда вода разливается, храм оказывается на рукотворном острове. Хотя сегодня храм кажется идеальным и эталонным, изначально он выглядел иначе. С трех сторон его окружали каменные галереи высотой в половину здания, которые не сохранились. Зато сама церковь не просто сохранилась до наших дней, но сегодня она вполне обоснованно является одним из символов России.

Немного отвлекусь от истории. Автору этих строк пару лет назад повезло побывать во Владимире как туристу. На меня город произвел очень хорошее впечатление. Украшенный древними соборами, он чем-то напоминает Киев, но гораздо чище, аккуратнее. Нет в нем столичной суеты. Так что рекомендую всем читателям провести выходные, гуляя по его улицам. Вообще же Владимир - это один из тех городов, в которых должен побывать каждый русский человек. Благо, что от Москвы на машине можно добраться до Владимира всего за пару часов.

После смерти отца в 1157 году Андрей, фактически правивший Северо-востоком, и де-юре становится князем Владимирским, Ростовским и Суздальским.

Прекрасно видя, к чему привели Русь княжеские усобицы, Боголюбский на своей земле сразу же предпринял меры по устранению всех возможных претендентов на власть. Вопреки обычаю, он не дал ни одному из своих братьев уделов, а затем и вовсе выгнал из княжества свою мачеху, братьев и племянников. Конечно, не по-семейному действовал князь, зато этим действием гарантированно были исключены разорительные междоусобные войны.

Затем князь начал закручивать гайки дальше. Привыкшие к вольготной, практически независимой жизни бояре были приведены князем в повиновение. Часть из них он изгнал из княжества, часть посадил в темницу. В общем, местную элиту князь заметно проредил и отодвинул от реальной власти. Зато для простого люда правление Боголюбского было выгодным, ведь можно было работать не боясь, что однажды твой дом и поле походя сожгут при очередной войне между князьями. Не знал русский северо-восток и жестоких набегов половцев. Так что край превратился в тихую гавань на фоне постоянной войны в южных княжествах. Не удивительно, что из разоряемых Киева и Переяславля двинулся поток переселенцев на северо-восток. Благодаря этому княжество крепло и богатело.

С падением Киева в 1169 году абсолютно всем стало ясно, что начался новый этап в жизни Руси. И снова Андрей Боголюбский поступает вопреки традиции. Он не перебирается в захваченный Киев, а остается править во Владимире.

Спустя два года скончался его брат Глеб, оставленный на киевском княжении. Освободившееся место занял Владимир Мстиславич, но не прошло и года, как и он скончался. На киевский трон взошел смоленский князь Роман Ростиславич - союзник Боголюбского по походу 1169 года. Правда, отношения между князьями вскоре испортились, так как до Андрея дошли слухи, что Глеб умер не своей смертью. Он послал в Киев своего боярина Михна с требованием выдать на суд и расправу трех приближенных своего покойного брата, которых считал отравителями: Григория Хотовича, Степанца и Олексу Святославича.

Вполне справедливое требование, но по каким-то причинам Роман отказал союзнику в этой просьбе. Возможно, он руководствовался представлением о чести, запрещающем предавать своих людей, а возможно, и вправду дело было нечисто. Получив отказ, Боголюбский начал воспитательные меры. Первым делом он приказал Роману покинуть Киев, а новым правителем матери городов русских назначил своего брата Михаила. Кроме того, он приказал и остальным братьям Ростиславичам уйти из занимаемых городов и вернуться в границы их отчины - Смоленского княжества.

"Не ходишь в моей воле с братьями своими, так ступай вон из Киева, Давыд из Вышгорода, Мстислав - из Белгорода; ступайте все в Смоленск и делитесь там, как хотите", - написал Великий князь Роману. Тот послушался и выехал из Киева, зато его братья Рюрик, Давыд и Мстислав, возмутились и подчиняться отказались наотрез. Объединив дружины, они внезапно захватили Киев и уговорили Романа начать войну против Боголюбского.

Князь Андрей попытался образумить восставших и снова послал боярина Михна с посольством. Однако, едва только посол начал говорить, как Мстислав Ростиславович приказал схватить его и обрить волосы и бороду, что по нормам того времени было страшнейшим оскорблением. Чтобы лучше понять значение бороды для наших предков, стоит вспомнить, что по законам "Русской правды" нанесенный чужой бороде урон карался штрафом в двенадцать гривен, а избиение до крови свободного человека всего тремя.

После этой дикой выходки война стала неизбежной. По призыву Боголюбского в поход выступили ростовцы, суздальцы, владимирцы, переяславцы, белозерцы, муромцы, новгородцы и рязанцы. Общее командование князь поручил своему сыну Юрию, которого напутствовал словами: "Рюрика и Давыда выгоните из моей отчины, а Мстислава схватите и, не делая ему ничего, приведите ко мне". По пути к карательному походу присоединились черниговские и полоцкие князья. Правда, вся эта сила не помогла достичь задуманного. Ростиславичи отдали Киев без боя, зато грозное войско суздальского князя девять недель простояло у укрепленного Вышгорода, где засел Мстислав Ростиславич, но так и не смогло его взять. Почти каждый день проходили схватки, но город оставался непреступным.

И тут фортуна отвернулась от осаждающих. Луцкий князь Ярослав Изяславич, командовавший волынской дружиной, рассорился с союзниками и перешел на сторону осажденных, которые пообещали ему отдать Киев. Испугавшись оказаться отрезанными от своих баз, войска союзников Боголюбского стали отходить. Вскоре отступление превратилось в бегство. При этом многие погибли при переправе через Днепр, когда на них обрушился вышедший из Вышгорода Мстислав Ростиславич. "Пришли с высокомерием, отошли в дома свои со смирением" - комментировал С.М. Соловьёв результаты этого похода для суздальцев.

Благодарные за помощь Ростиславичи действительно отдали своему спасителю Киев, но мирная жизнь на Юге так и не наступила. Против нового князя киевского выступили черниговские князья, и город несколько раз переходил из рук в руки. Самое удивительное, но Ростиславичи, из-за которых и началась эта война, вскоре примирились с Андреем Боголюбским.

Воевал Андрей много и в основном удачно. Он неоднократно побеждал дружины русских князей-конкурентов, громил волжских булгар и мордву. Хотя, разумеется, случались и у него провалы. Например, зимой 1169/70 годов победоносное смоленско-суздальско-рязанское войско, только что взявшее Киев, двинулось против Новгорода. Казалось бы, нападавших ждет гарантированный успех, ведь их преимущество было более чем весомым. Они даже перед боем разделили Новгород на зоны влияния, чтобы каждая дружина грабила исключительно "свою" улицу, не ссорясь из-за добычи. Однако под самыми стенами своего города новгородцы наголову разгромили противника. В плен попало столько суздальцев, что, по преданию, победители продавали их по две ногаты за человека. Это дешевле, чем стоила овца. Кстати, интересный вопрос: кому их продавали?

Это сражение достаточно известно публике благодаря тому, что было запечатлено на целом ряде новгородских икон и сказаний. При этом сразу же после битвы родилось несколько вариантов объяснения случившегося. По одной версии, новгородцам помогла Богородица, по молитве новгородских священников ослепившая суздальцев. По второй, в лагере осаждавших началась эпидемия, ослабившая армию. Из-за этого новгородцы и победили. Понятное дело, что первая версия нашла отражение в новгородских источниках, а вторая - в суздальских.

Кстати, если о походе Боголюбского известно всем интересующимся историей, то о его причинах мало кто знает. Обычно, князя просто обвиняют в стремлении покорить вольнолюбивый город. Особенно любят эту версию правые авторы: мол, злой князь-полуполовец, деспот и азиат, решил расправиться с непокорным русским вечевым городом, а белые и пушистые истинные арийцы-новгородцы героически отбили посягательства на свою свободу.

На самом деле, если разобраться, то все было гораздо сложнее. И новгородцы оказываются не невинными овечками, да и Андрей Боголюбский не прихоти ради начал войну. Все началось за два года до битвы, когда двиняне отказались платить дань Новгороду и обратились к Андрею с просьбой о вхождении их земли в его княжество. Тот, естественно, согласился. Однако новгородцы послали карательный отряд на Двину и начали выбивать из местного населения налоги. То есть, по сути, именно новгородцы первыми начали безобразничать, напав на княжеских подданных. А когда спешно прибывший суздальский боярин с отрядом дружинников по-хорошему попросил новгородцев оставить народ в покое, те взялись за оружие и устроили бойню. Если верить новгородскому "Слову о знамении Святой Богородицы", то в столкновении погибло до восьми сотен подданных Боголюбского. Скорее всего, эта цифра преувеличена, но все же она дает представление о новгородском "миролюбии".

Реакция любого нормального вождя на произошедшее должна быть такой: "Что?! Наших бьют? Дружина, подъем! Пошли справедливость восстанавливать!". Боголюбский так и отреагировал. Если хотите, то в этих событиях можно увидеть прообраз действий братвы образца лихих девяностых годов. Коммерсанты (двиняне) отказываются от услуг одной крыши (новгородцев) и идут под защиту другого авторитета (Боголюбского). Представители крыш проводят "стрелку", которая заканчивается кровопролитием.

Несмотря на поражение в бою, Андрей все же добился своего. Только другим путем: он просто перекрыл подвоз продовольствия в Новгородскую землю. Немного поголодав, новгородцы в 1170 году согласились на все условия Великого князя.

***

Никаких прижизненных портретов князя не сохранилось, так что представить, как он выглядел, можно исключительно по описанию его внешности в летописях либо проведя реконструкцию по черепу. Татищев, опираясь на древние источники, описывал внешность и характер Андрея Боголюбского следующим образом: "Сей князь роста был не вельми великого, но широк плечами и крепок, яко лук едва кто подтянуть мог (т.е. не у многих хватало сил натянуть его боевой лук), лицом красен, волосы кудрявы, мужественен был в брани, любитель правды, храбрости его ради все князья его боялись и почитали, хотя часто и с женами и дружиной веселился, но жены и вино им не обладали".

Первую реконструкцию внешности князя провел известный антрополог, профессор Михаил Михайлович Герасимов еще в сороковых годах прошлого века. Долгое время основанный на работе Герасимова скульптурный портрет Андрея Боголюбского считался наиболее близким к оригиналу. Его массово тиражировали в учебниках, исторических книгах и статьях. Хотя, конечно, у зрителей возникало недоумение, отчего же это в облике русского князя явственно просматриваются монголоидные черты. Для объяснения этого парадокса обычно ссылались на то, что матерью князя была половчанка. При этом как-то забывалось, что половцы, как и булгары, внешне были чистыми европейцами.

Только в 2007 году были проведены повторные исследования останков великого князя. И выяснилось, что, лепя свой портрет, Герасимов, мягко говоря, был неточен. Боголюбский был явным европейцем!

Также исследования подтвердили слова Татищева, что князь был человеком невысоким (примерно 170 сантиметров), но с очень крепким телосложением. Кроме того, выяснилось, что у него срослись два позвонка в шее, из-за чего он не мог наклонить голову. Поэтому князь всегда держал голову прямо, что отмечали его современники. Правда, они объясняли это гордостью Андрея.

Новое исследование провел заведующий отделом судебно-медицинской идентификации личности Российского центра судебно-медицинской экспертизы, профессор Виктор Звягин. В феврале 2008-го стали известны первые результаты. Из них следовало, что "мнение проф. М. М. Герасимова (1949 г.) о наличии монголоидных особенностей внешности Андрея Боголюбского, основанное на визуальном анализе краниологических данных, является субъективным, не подтверждается результатами настоящего исследования. Выводы: исследуемый череп достоверно принадлежал мужчине европеоидной расы с внешностью, характерной для представителей средне-европейского антропологического типа".

Так что князь был типичным русичем и ничем внешне не отличался ни от своих подданных, ни от нас, современных.

Боголюбский был глубоко верующим человеком. Поэтому неудивительно, что делам церковным он уделял большое внимание. Причем, он не только много и горячо молился и жертвовал гигантские средства на строительство церквей и монастырей, но и вмешивался во внутренние дела церкви. По его воле были установлены праздники Покрова Пресвятой Богородицы и Спаса. Усилиями Андрея Боголюбского на Руси сложился культ почитания Богородицы, которую Андрей считал покровительницей своей земли.

Своей волей князь изгнал из Ростова (тогда именно этот город был духовным центром Северо-востока) двух епископов, с которыми у него не сложились отношения. Кроме того, князь попытался добиться у Константинопольского патриарха разрешения разделить русскую церковь на две митрополии: Киевскую и Владимирскую. Патриарх отказал, но разрешил перенести епископский престол во Владимир.

Пройдя невредимым через десятки боев, князь погиб в собственном доме. Как и многим великим властителям, удар ему нанесли те, в преданности кого он не сомневался. Заговор против князя составили его ближайшие бояре и слуги.

Тут нужно сделать небольшое отступление. Как вы помните, Юрий Долгорукий казнил боярина Кучку. Однако дети казненного не пострадали. Более того, дочь Кучки Улита вышла замуж за Андрея Боголюбского, а её братья стали служить этому князю. По каким-то причинам один из братьев был казнен по приказу Боголюбского.

Тогда брат казненного, Яким Кучкович, вместе с зятем Петром решили отомстить. Они сумели подговорить еще нескольких слуг и, основательно напившись вина для храбрости, в ночь с 28 на 29 июня 1174 года отправились убивать своего господина. Андрей спал в своей опочивальне за закрытой дверью. Один из заговорщиков постучал, и они попытались хитростью заставить князя открыть дверь, но тот не поверил. Тогда бояре кинулись вышибать дверь. Князь бросился к своему мечу, но его не оказалось на месте. Как выяснилось впоследствии, меч заранее выкрал ключник Анбал, пока князь был в соборе. Наконец убийцы ворвались в опочивальню и набросились на безоружного князя. Хоть и лишенный оружия, Андрей яростно отбивался. Первого из нападавших он сумел сбить с ног, но затем и сам пал изрубленный мечами. Посчитав, что дело сделано, убийцы спустились обмыть удачу, но вдруг один из них, зачем-то вернувшийся на место преступления, обнаружил, что тело пропало. С криками: "Князь ожил!" он кинулся к остальным. После замешательства они бросились назад, зажгли свечи и нашли князя по кровавому следу. Он не смог далеко отползти и убийцы догнали его на лестнице. Андрей только успел произнести: "Господи! В руки твои передаю дух свой!". Израненного князя добили, а безжизненное тело бросили во дворе. В тот же день заговорщики дочиста разграбили княжескую резиденцию.

На следующее утро заговорщики убили доверенного княжеского слугу Прокопия и, возможно, еще некоторых сторонников князя. По версии, записанной в созданной гораздо позднее произошедшего "Повести о начале Москвы" и "Тверского летописца", в заговоре участвовала княжеская супруга. В Ипатьевской и Лаврентьевской летописях о её участии в убийстве мужа нет ни слова. В любом случае, убили князя те, кому он верил. Сразу же после убийства в Боголюбове и Владимире начались беспорядки. Сначала местные жители дограбили оставшуюся без защиты княжескую резиденцию, потом принялись сводить счеты с княжескими управляющими и прочими представителями власти, которым вспоминали (или выдумывали) все обиды и под шумок грабили.

Летописец так описал происходившее: "Прибежал на княжий двор Кузьма-киевлянин: "Уже нету князя: убит!" И стал расспрашивать Кузьма: "Где убит господин?" -- и ответили ему: "Вон лежит, выволочен в сад! Но не смей его брать, все решили бросить его собакам... Если же кто приступит к нему -- тот враг нам, убьем и его!" И начал оплакивать князя Кузьма: "Господин мой! Как ты не распознал мерзких и бесчестных врагов своих, идущих тебя убить? И как это ты не сумел победить их, некогда побеждавший полки неверных болгар?" -- и так оплакивал он князя. И подошел ключник Анбал, родом яс, управитель всего княжьего дома, надо всеми власть ему дал князь. И сказал, взглянув на него, Кузьма: "Анбал, вражий сын! Дай хоть ковер или что-нибудь, чтобы постлать или чем накрыть господина нашего". И ответил Анбал: "Ступай прочь! Мы хотим бросить его собакам". И сказал Кузьма: "Ах, еретик! Уже и собакам бросить! Да помнишь ли ты, жид, в каком платье пришел ты сюда? Теперь стоишь ты в бархате, а князь лежит наг, но прошу тебя честью: сбрось мне что-нибудь!" И сбросил тот ковер и плащ. И, обернув ими тело, понес Кузьма в церковь и сказал: "Отоприте мне церковь!" -- и ответили: "Брось его тут, в притворе, что тебе за печаль!" -- ибо все уже были пьяны. И подумал Кузьма: "Уже, господин, и холопы твои знать тебя не хотят; бывало, купец приходил из Царьграда иль из иной стороны, из Русской земли, и католик, и христианин, и язычник любой, и ты говорил: "Введите в церковь его и в палаты, пусть видят истинное христианство!" -- и принимали крещенье и болгары, и жиды, и любые язычники, увидев славу божью и украшенье церковное! И те теперь больше оплачут тебя, а эти и в церковь не дают положить".

И так положил его в притворе, накрыв плащом, и лежало тут тело два дня и две ночи. На третий день пришел козьмодемьянский игумен Арсений и сказал: "Хотя мы и долго взирали на старших игуменов, но долго ли этому князю лежать так?! Отоприте мне церковь, отпою его и положим в гроб. А когда уляжется эта смута, то, придя из Владимира, перенесут туда князя". И пришли клирошане боголюбские, взявши, внесли тело в церковь и вложили в каменный гроб, отпев над ним погребальные песни с игуменом Арсением вместе. Жители же Боголюбова разграбили княжеский дом и ограбили строителей, которые сошлись на строительство зданий,-- золото, и серебро, и одежды, и ткани, и добро, которому нет числа. И много случилось бед в его области: дома посадников и управителей пограбили, а самих их, и слуг, и стражей убили, дома их пограбили, не ведая сказанного: "Где закон -- тут и обид много". Грабители приходили грабить и из деревень. Грабежи начались и в самом Владимире, пока не стал ходить Микула с образом святой Богородицы в ризах по городу -- тогда пресеклись грабежи".

***

В чем же заслуга князя?

Он родился и вырос во время тотального распада Руси. Единую страну усиленно разрывали на отдельные уделы. Наш народ в то время потерял сам смысл своего существования и захлебывался кровью в многочисленных междоусобных войнах. Андрей Боголюбский сделал попытку коренным образом изменить путь Руси, и именно с него начинается создание нового русского народа. Разумеется, это был длительный процесс, растянувшийся на столетия и приведший, в конце концов, к созданию Московского православного царства. Боголюбский и его князья-наследники Всеволод Большое Гнездо, Юрий и Ярослав Всеволодовичи создали вдали от древних центров Руси, на северо-востоке славянского мира новую русскую империю. Не стремясь охватить всю землю русскую, Боголюбский взял под неусыпный контроль ее часть и на этом месте создавал централизованное государство с единовластным правителем. Как показала история, именно проложенный Андреем путь страны оказался верным. В отличие от современников, стремившихся занять более престижный престол, Андрей Боголюбский все усилия вложил в развитие и усиление одной земли. В этом он преуспел, но к сожалению, после его гибели Владимир стал играть ту же роль, что и Киев... Теперь именно этот город стал великокняжеской столицей, за обладание которой начнут бороться князья. Лишь через полтора, а то и два столетия русские князья в Москве и Твери начнут действовать так, как действовал Боголюбский.

Из людей разного происхождения, приходивших на княжескую службу, он, по сути, создал настоящее служилое сословие - прообраз будущих дворян. Князь давал им в кормление села и должности, щедро одаривал деньгами, а они были для него силой, позволявшей действовать без оглядки на бояр - этих средневековых олигархов. Естественно, что богатое и властное боярство древних городов не желало оставлять свои позиции и сопротивлялось нововведениям князя. Скорее всего, именно из-за боязни быть отодвинутыми от власти и возник заговор против Боголюбского.

Кроме того, Андрей был одним из немногих князей, осознававших важность того, что сейчас называется идеологией. Ведь не зря на дела духовные он тратил не меньше сил, чем на военные. В православии он нашел новый смысл существования народа и государства. В его усилиях по развитию церкви можно увидеть основу того, что спустя два века превратится в идею Святой Руси.

***

Похоронен Андрей Боголюбский был во Владимирском Успенском соборе, а в начале восемнадцатого века был канонизирован Русской Православной церковью. В феврале 1919 года новой коммунистической властью была вскрыта рака с мощами князя, а сам Успенский собор стал музеем. Останки князя до 1934 года использовались в качестве экспоната в антирелигиозной работе, а затем их передали для изучения ленинградским историкам из Государственной Академии истории материальной культуры. Те, в свою очередь, передали скелет для исследования рентгенологам, не говоря о том, кому принадлежали кости.

В результате осмотра следов на костях появилось следующее заключение: "Его предательски убили. Только один удар был нанесен про-тивником спереди, остальные наносились сбоку и сзади по ле-жачему телу различным оружием: рубящим - саблей или мечом, колющим -- вероятно, копьем. Роковой удар последовал сзади. Рубила опытная рука: она срезала часть лопатки, головку и большой бугор левой плечевой кости. Обильное кровотечение лишило жертву сил сопротивляться, но нападавшим этого, ви-димо, было недостаточно: целью нападения было не ранить, а во что бы то ни стало убить. На беззащитную жертву сыпались ошеломляющие удары сзади. Человека, лежащего на левом бо-ку, рубили мечом и саблей... Ни в единоборстве, ни в сражении подобное, конечно, невозможно".

После Ленинграда скелет вернули во владимирский музей, а в конце пятидесятых годов его передали в Москву в Государственный исторический музей. В следующем десятилетии останки князя вернули во Владимир. Правда, при этом до 1982 года они находились в хранилище, и их даже не поставили на музейный учет. Это было связанно с тем, что власти боялись, будто мощи станут объектом поклонения православных и тем самым будут способствовать распространению религии.

В середине восьмидесятых представители Церкви стали просить вернуть им мощи святого. После жарких препирательств с обкомом партии Совет по делам религий принял решение передать мощи Андрея Боголюб-ского в Успенский собор города Владимира. Наконец 3 марта 1987 года ларец с мощами князя был опущен в раку на то же место в Успенском соборе, откуда их забрали большевики в девятнадцатом году. Все вернулось на круги своя.

***

Едва был погребен Андрей Боголюбский, как встал вопрос о его наследниках. Всего у князя было три сына, но двое старших уже погибли - один в сражении с булгарами, второй - от болезни. Третий сын, Юрий, княжил в Новгороде - казалось, ему и принимать Великое княжение. Однако все было не так просто. Новгородскому князю было чуть больше десяти лет, и престол он занял исключительно по воле отца, бояре которого и правили на самом деле. Конечно, в средневековье взрослели рано, тем более, княжеские дети, но все же было понятно, что Юре нужно подрасти еще лет пять-десять, прежде чем принимать управление. Жителям же Владимира требовался полноценный князь - то есть опытный политик, хороший полководец, да еще желательно с собственной дружиной. Причины таких требований к кандидату были весомые: бояре и купцы Ростова и Суздаля желали вернуть себе полноту власти и "опустить" Владимир, который стал опасным конкурентом этим древним городам. Владимирцы, привыкшие при Андрее Боголюбском к столичному статусу, уступать не собирались. В итоге Владимиро-Суздальское княжество разделилось. Жители Владимира призвали на княжение Михаила Юрьевича - брата покойного князя Андрея, правившего в Торческе и Киеве, а ростовчане и суздальцы пригласили племянников Андрея - Ярополка и Мстислава Ростиславичей. Двум медведям в одной берлоге не ужиться. Тем более, не смогли ужиться три князя. Практически сразу же братья Ростиславичи начали поход против своего дяди Михаила. Сказать, что они очень уж хотели воевать, нельзя. Но зато очень хотели войны их новые подданные. Ростовские да суздальские бояре так судили: "Мол, зачем князей приглашали-то? Чтобы вели народ в поход. А раз так, то будьте добры начинать войну, а то, знаете, князей на Руси много. Можно и других на трон пригласить..." Цели этой войны, по мнению знатных горожан, были экономические - себе добра награбить да конкурентов потрепать.

Вообще же у суздальцев и ростовчан была стойкая неприязнь к Владимиру.

"Города считались тогда между собою в летах, как роды дворянские в поколениях: Ростовчане славились древностию; именовали Владимир пригородом, его жителей своими каменщиками, слугами, недостойными иметь Князя, и хотели дать им Посадника. Владимирцы, напротив того, утверждали, что их город, основанный Владимиром Великим, имеет право на знаменитость", - пишет Карамзин об этих событиях.

Хотеть войны были причины и у княжеской дружины - она же жила за счет военных трофеев. В общем, под знаменами Ростиславичей к Владимиру явились ростовчане, рязанцы, муромцы, суздальцы. Семь недель длилась осада города. Наконец, закончились припасы и осажденные были вынуждены подойти к своему князю Михаилу с серьезным разговором. Суть его сводилась к следующему: город больше сопротивляться не может, поэтому князь должен или заключить мир, или покинуть Владимир. "Ну что же, не погибать же вам всем из-за меня", - сказал Михаил и с дружиной покинул город. После этого знатные горожане начали переговоры с осаждавшими. На удивление всем они сумели выторговать себе весьма льготные условия. Ярополк Ростиславич становился владимирским князем, но за это он должен был защитить владимирцев от нападок со стороны Ростова и Суздаля.

В итоге Ярополк правил во Владимире, а Мстислав в Ростове. Вопрос, какой же город главнее, остался открытым. Вскоре новые князья стали вызывать раздражение у подданных. Во-первых, они оказались слабыми правителями и во всем шли на поводу у бояр. Во-вторых, князья оказались еще и чересчур жадными. Вместо того, чтобы заботиться о благе своей земли, они начали стремительно обогащаться. Например, первое, что сделал Ярополк во Владимире, - забрал себе церковную казну. Не лучше вели себя и пришедшие с князьями дружинники. В общем, "отроки, пришедшие с ними из южной России, сделались посадниками, отягощали граждан судебными налогами; думали о корысти гораздо более, нежели о расправе. Князья зависели от бояр и во всем исполняли их волю; а бояре, наживаясь сами, советовали и Князьям обогащаться", - читаем мы у Карамзина. Не правда ли, очень знакомое положение дел?

В конце концов, терпение владимирцев лопнуло, и они снова тайно послали за Михаилом.

Михаил и пришедший из Новгорода Юрий, сын Боголюбского, сделали своей ставкой Москву, где исподволь собирали армию. Тут их в 1175 году и нашли послы из Владимира. Поняв, что его время пришло, Михаил двинулся отвоевывать свое княжество. Он легко изгнал из столицы Ярослава, а вскоре жители Суздаля сами изгнали Мстислава Ростиславича и попросились под руку Михаила Юрьевича. Так снова в единое государство было объединено княжество Андрея Боголюбского.

Своей справедливостью Михаил заслужил общую любовь, но правил недолго. В 1176 году он скончался, передав власть над Северо-востоком Руси своему брату Всеволоду. На юге же шла непрекращающаяся война между князьями за обладанием Киевом. Словно в калейдоскопе сменялись в древнем городе правители. За три года на киевском троне побывали: Всеволод Юрьевич, Рюрик Ростиславич, Ярослав Изяславич, Святослав Всеволодович, Ярослав Изяславич, Роман Ростиславич и снова Святослав Всеволодович. Практически каждая смена власти сопровождалась большой или не очень войной, со всеми вытекающими последствиями. Добавим сюда ещё регулярные набеги кочевников. В общем, все эти рукотворные катаклизмы очень не способствовали не то что процветанию, а даже просто нормальной жизни на юге Руси. Древние Киевское и Переяславское княжества медленно, но уверенно превращались в выжженную землю. Зато усиливались Владимирское княжество на Северо-востоке, Галицкое на западе, Новгородское на севере. Естественно, что экономический, культурный, политический центр Руси начал смещаться с берегов Днепра. Вопрос был лишь в одном: какое княжество усилится настолько, чтобы объединить всю Русь. Богатевшие на торговле с Европой новгородцы могли стать решающей силой, однако они больше были заняты освоением северных земель, чем борьбой за главенство на Руси. Тем более, что истинными правителями новгородской земли были бояре, а не приглашаемые на службу князья. Бояре же стремились к увеличению личных доходов, а не к славе и власти.

К концу 12-го века Русь состояла из Владимиро-Суздальского, Новгородского, Черниговского, Смоленского, Полоцкого, Турово-Пинского, Волынского, Галицкого, Киевского и Переяславского княжеств. Внутри этих крупных княжеств были еще и удельные княжества, чьи князья были родственниками и вассалами более сильных князей. Например, внутри черниговского княжества было Новгород-Северское княжество, а внутри Полоцкого - Минское и Городецкое. То есть были отдельные Курское, Путивльское, Новгород-Северское княжества, чьи правители имели собственные дружины и вели свою политику, но все эти три княжества входили в Черниговское, а их князья формально подчинялись князю Черниговскому.

В силу объективных причин на роль новой столицы могли претендовать такие города как Владимир-на-Клязьме, Смоленск, Владимир-Волынский и Галич.

Глава 11. Моя светлая Русь

Русь западная

Если история Владимирской Руси более-менее известна всем россиянам, то вот судьба Юго-западной Руси для большинства соотечественников покрыта мраком. А судьба эта на самом деле была крайне трагической. Разумеется, были и моменты взлета, и яркие страницы истории, но закончилось для русского народа там всё очень печально.

Сегодня эти места известны как Западная Украина. В политическом отношении этот край давно превратился в оплот украинского национализма. Именно оттуда вышел недоброй памяти Бандера, именно там сегодня основная база всех антирусских сил Украины. Попробуй сегодня сказать львовянину или жителю Ивано-Франковска, что он на самом деле русский человек. В лучшем случае тебя просто не поймут. А ведь эти земли были русскими со времен Святого Владимира. И в двенадцатом веке многим казалось, что именно Галиция станет ведущим регионом Руси.

Галицкое княжество выделилось в отдельное в 1140 году. Как понятно из названия, столицей был город Галич. Существует мнение, что это кельтское название, оставшееся еще с дославянских времен. Ведь на рубеже нашей эры восточная граница расселения кельтов проходила на западе современной Украины. Примерно в первом веке сюда с юга пришли дакийцы, частично уничтожившие, частично изгнавшие кельтов. Хотя какая-то часть кельтского населения могла остаться. Чтобы лучше понять, кто населял этот регион, уточним, что кельты - это галлы, с которым так лихо воевал Юлий Цезарь во Франции. А даки - это очень диковатые фракийские племена, жившие в низовьях Дуная. Самым известным фракийцем является легендарный раб Спартак. Люди старшего поколения, возможно, помнят прекрасный фильм "Даки", вышедший в конце шестидесятых годов. Правда, реальные даки отличались от киношных, как бешеные волки от домашних болонок. Народ этот был воинственным и жестоким, а потому соседей обижал регулярно. В конце концов это так надоело римлянам, что они не пожалели сил, чтобы буквально стереть Дакию с лица земли.

Правда, даже во времена расцвета государства даков Западная Украина была далекой северной окраиной их мира, и поэтому смертоносные легионы Траяна сюда не дошли. И уже потом, в пятом-шестом веках сюда пришли славяне, подчинившие и ославянившие местное население. Так что этнически регион во времена Киевской Руси был весьма своеобразным - славянским, но с чувствительными следами влияния кельтов и даков.

Помимо Галича, крупнейшими городами княжества были Перемышль, Теребовль и Звенигород. Небольшим, но очень важным городом княжества был Малый Галич - современный румынский Галац, через который протекал Дунай. Как и остальные княжества, Галиция была разделена на ряд уделов, которыми правили собственные князья. Однако в сороковых годах двенадцатого века князь Владимирко собрал под своей властью всю Галицию. Одни его конкуренты умерли сами, других он изгнал. Став единоличным правителем весьма крупного и богатого княжества, он повел политику на обособление от Киева. Из-за этого в гости к нему в 1144 году заглянул Великий князь Всеволод Ольгович с дружиной. Пришлось галицкому князю каяться в своих грехах и обещать впредь вести себя правильно. Свои обещания он подкрепил солидным денежным подарком в сумме 1400 гривен. Благодаря этому, свой трон Владимирко сохранил. Но, разумеется, ничуть не исправился. Как только представилась возможность, он снова начал воевать против Киева. На этот раз он вместе с Юрием Долгоруким воевал против нового Великого князя Изяслава Мстиславича. Кстати, Владимиро-Суздальский князь Юрий Долгорукий был не только союзником, но и родственником Владимирка, так как его дочь вышла замуж за сына Владимирка. И в этот раз киевские дружины победоносно прошлись по Галиции, заставив Владимирка извиняться и откупаться. В знак раскаяния он на кресте поклялся отдать все захваченное и быть верным вассалом киевского князя. Правда, сохранилась легенда, что как только войска великого князя ушли из Галиции Владимирко решил начать новую войну. Киевский посол примчался в Галич и напомнил мятежному князю о крестоцеловании. "Княже! Ты крест целовал!", - обратился к нему киевский боярин. В ответ Владимирко лишь рассмеялся, вертя в руке крест и говоря: "Что мне может сделать этот маленький крестик? Иди отсюда!". Посол ускакал, а вечером, когда клятвопреступник выходил из церкви, его разбил паралич. Падая, он успел лишь сказать: "Кто-то ударил меня в плечо!" - и скончался.

Новым князем стал его сын Ярослав Осмомысл.

Во время правления князя Ярослава Владимировича Осмомысла в середине двенадцатого века Галицкое княжество достигло пика своего могущества. Благодаря тому, что через Галицию протекали Днестр и Дунай в своем нижнем течении, князь контролировал основные торговые пути восточной и южной Европы, что давало ему гигантские богатства. Он поддерживал хорошие отношения с Венгрией, Польшей, Болгарией и Византией. Свое прозвище Осмомысл (дословно: "думающий восемь мыслей"), князь получил за ум и знание восьми языков. А вот в личной жизни князю сильно не повезло. Он расстался с законной женой и открыто стал жить с любовницей Настасьей, которая родила ему сына. Отвергнутая жена характером была в своего грозного папу, поэтому собрала вокруг себя бояр и перешла к активным действиям. Сначала поймали и сожгли конкурентку. Сожгли в буквальном смысле этого слова - на костре. Причем живьем. Потому как времена были смутными, а нравы суровыми. Затем, обнажив мечи, бояре ворвались к князю и очень убедительно попросили его вернуться в семью.

Почесывая бороды и поглаживая оружие, суровые галичане сказали приблизительно следующее: "Мол, Ярослав, ты определись со своими бабами и выбери, с какой тебе быть. Одна, правда, уже немного того, в общем. В смысле уже совсем. Но если будешь настаивать, то мы и тебя тоже. Того..." Немного подумав, Осмомысл выбрал живую и законную жену, к которой и вернулся под надзором бояр. Правда, любви между супругами почему-то больше не было.

Умер князь первого октября 1187 года. После себя он оставил двух сыновей: законного Владимира и рожденного от любовницы Олега. По завещанию город Галич должен был достаться Олегу, а Перемышль - Владимиру. Но как только Осмомысл скончался, бояре изгнали незаконнорожденного княжича. Тот бежал к польскому королю Казимиру. Что обещал изгнанник поляку, неизвестно, но польская армия в 1188 году перешла границу и захватила Галич. Так с помощью иноземной армии Олег стал князем, но вскоре его отравили. Чуть позже погиб и его брат. Так пресеклась галицкая княжеская династия.

К Галицкому княжеству примыкала с востока Волынь со столицей в городе Владимире. Чтобы отличать его от второго Владимира на Клязьме, этот город часто называют Владимир-Волынский. Кроме того, тут были такие крупными города как Кременец, Луцк, Бужск, Дорогобуж, Берестье, Червен, Шумск. Если об этническом происхождении галичан можно спорить, то волыняне были чистокровными славянами. Более того, это был один из старейших племенных союзов, о которых упоминалось в "Повести временных лет". При князе Владимире Красное Солнышко они вошли в Киевскую Русь.

Волынское княжество уже с 1154 года было практически независимым от Киева с собственной династией, восходящей к Мономаху. Благодаря своей удаленности от Киева Волынь и Галиция гораздо меньше страдали от междоусобных войн. А близость к Европе стимулировала торговлю, благодаря чему княжества богатели. Ну и плодородная земля со сравнительно мягким климатом способствовала процветанию.

Периодически Владимиро-Волынские князья пытались взять под свой контроль Киев. И иногда у них это даже получалось. Например, поправить в Киеве успел уже известный нам волынский князь Мстислав Изяславич, которого в 1169 году из столицы совместными усилиями выбивали одиннадцать русских князей. Женой Мстислава была польская принцесса Агнешка, дочь короля Болеслава Кривоусого. Родившийся от этого брака сын Роман мог с равными правами претендовать как на княжескую, так и на королевскую корону, если бы в польском королевском доме не осталось бы мужчин. Кстати, Роман был не только внуком польского короля, но и правнуком чешского. Вообще, родственные связи русских князей и европейских королей были весьма тесными и запутанными. К примеру, дети короля Болеслава были наполовину русскими, так как его жена была дочерью Великого князя киевского Святополка Изяславича. Всю молодость Роман провел в Польше и к моменту совершеннолетия был одинаково своим и в Польше, где правил его двоюродный брат Лешек, и на Руси. Впрочем, в Кракове он был гораздо более своим, чем в Киеве. Это объяснялось не только родственными связями, но и тем, что он активно участвовал в польских делах. Так, когда шла борьба за польский трон между двумя претендентами, Мешко Старым и Лешеком Белым, Роман со своей дружиной воевал на стороне последнего. Причем, воевал лихо. В битве на Мозгаве 13 сентября 1195 именно русский отряд Романа решил исход боя. Сам князь Роман был тогда ранен, зато его кузен получил польскую корону.

Вернувшись на Русь, Роман Мстиславич активно включился в политику и успел поучаствовать практически во всех войнах своего времени. Дело это ему так понравилось, что когда на Руси война временно прекращалась, он начинал воевать против половцев или литовцев. В мирной жизни он был жестоким, вспыльчивым и склонным к тирании. Короче говоря, был он настоящим боевиком, находившим упоение в драке. Недаром же в "Слове о полку Игореве" Роман назван был буйным. А известный киевский писатель Олесь Бузина вообще удостоил его эпитета "князь-потрошитель".

Как только пресеклась галицкая династия, Роман решил присоединить к своей Волыни еще и Галицию, что позволило бы ему стать одним из сильнейших князей своего времени. Правда, сами галичане такому князю были не очень рады. Поэтому, чтобы покорить Галич, он вынужден был обращаться за помощью к полякам. Благодарный брат Лешек поспешил с войском в Галицию и своей силой и авторитетом заставил галичан признать власть Романа.

Польский хронист так описывает события: "В это время Владимир, родной брат Романа и двоюродный Лешка, князь Галиции, скончался, не оставив никакого законного наследника. Поэтому князья Руси, одни дарами, другие хитростью, некоторые и тем и другим, старались захватить пустующее место князя. Среди них князь Роман настолько был ближе [родством и соседством], насколько был честолюбивее и умнее [прочих], понимая, что является неравным [по силам] по отношению к другим князьям, настойчиво молит Лешка, чтобы тот привязал его к себе вечной службой и назначил [пусть] не князем галицким, но своим прокуратором. В противном случае пусть не сомневается, что всякий иной из князей Руси, [который] захватит этот престол, как несомненный враг будет ему угрожать. Но просьба эта показалась некоторым вздорной, во-первых, потому, что избирать князем [кого-либо из] подданных и иноземца не является безопасным, во-вторых, потому, что дело столь великое, столь полезное окажется намного полезнее, если им руководить самому, нежели поручать другому. На это некоторые говорили: "На каком это основании может быть назван чужеземцем тот, с которым наш князь Лешек находится во второй степени родства? Как можно, спрашиваю, сомневаться по поводу Романа, который был наивернейшим помощником нашего государства и даже как бы его наставником? Чья постоянная верность является испытанной, а прилежание в послушании широко известно даже за пределами отечества? Кто из-за наших трудных дел имеет кровавые раны на своем теле? Чрезвычайным беззаконием является отказать в родственном благочестии или не отплатить ближнему взаимной услугой"...

Хотя галичане и колебались в своих размышлениях, тем не менее они распростерлись у ног князя Лешка смиреннее, чем прежде, и с искренним, а не поддельным воодушевлением просят его быть им князем, так как видят, что силы их князей, на которых они возлагали большие надежды, истощились. Они вынуждены принять князем Романа, которого страшатся, как молнии. Ведь они уже хорошо знали, какую изощренную тиранию и коварную жестокость проявляет он по отношению к своим [подданным]. Отовсюду они терпят притеснения, и нет никакой надежды на возможность восстания. К просьбам присоединяют просьбы, преподносят князю Лешку множество серебра и золота, бесчисленные драгоценности, сосуды и изысканнейшие одежды, всякого рода шелка и другие драгоценные вещи и обещают ежегодно приносить подобное в сокровищницу князя. Вновь обещают на любых условиях послушание и выплату податей, лишь бы не попасть под иго Романа, а склониться перед его [Лешка] властью. Хотя и были возражения, мнение всех лехитов сходится на князе Романе. Несмотря на сопротивление русских сановников и знатных лиц, князь Лешек назначает Романа галицким князем.

Так возникло Галицко-Волынское княжество, а Роман, соответственно, стал первым его князем. Правда, он обязался регулярно выплачивать дань польскому королю, так что назвать его полностью самостоятельным правителем нельзя.

Только получив власть, Роман Мстиславич начал репрессии против местной знати. Одних бояр он казнил, других изгнал из Галича, а их земли и имущество конфисковал в свою пользу. Казнил бояр он жестоко, постоянно выдумывая новые виды пытки и казни.

Один из современников оставил описание методов правления князя: "Кого убивает, кого живым закапывает в землю, у других срывает кожу, разрывает на куски, многих пригвождает стрелами. А у некоторых вырывает внутренности и уже потом убивает. Применяя все виды мучения, он является для своих граждан более чудовищным врагом, чем для неприятелей. А тех, кого он не может сразу схватить, потому что они, влекомые страхом, убежали в другие области, он, используя дары, лесть, разного рода хитрости, призывает обратно, одаряет их почестями и возвышает. А потом предписывает и приказывает казнить их в страшнейших, немыслимых мучениях для того, чтобы этим внушить страх соседям и, уничтожив могущественных, править безопасней".

Недаром именно Роману Мстиславичу приписывается поговорка: "Нельзя безопасно попробовать мед, пока не передавишь всех пчел". В общем, в сравнении с Романом Галицким, Малюта Скуратов и Иван Грозный выглядят как безобидные гимназистки.

Став во главе богатой земли, Роман не успокоился. Сразу же он ввязывается в войну против киевского князя Рюрика Ростиславича. Потерпев поражение, тот в 1202 году покинул город, но занять трон Роман не смог. Великий князь Владимиро-Суздальский Всеволод Юрьевич по прозвищу Большое гнездо своей волей назначил киевским князем Ингваря Ярославича Луцкого. Новый киевский князь приходился Роману двоюродным братом, поэтому они договорились о мирном разделе земель. Получив Киев, Ингварь в качестве компенсации отдал Роману Мстиславичу Луцкое княжество, а тот согласился считаться вассалом киевского князя.

Правда, спустя два года под Киев явился Рюрик Ростиславич с половцами и черниговцами и устроил форменный погром. Ингваря изгнали, а сам город был полностью разграблен. Половцы не только ограбили киевлян, но и увели в рабство всех молодых и здоровых жителей города. Так с ними расплатился Рюрик за помощь.

Роман Мстиславич снова кинулся отвоевывать Киев. Война шла с переменным успехом, но, в конце концов, в события снова вмешался Великий князь Всеволод Большое гнездо. Всеволод своей волей назначил нового киевского князя - им стал Ростислав Рюрикович, а остальным претендентам приказал сидеть тихо в своих княжествах и войн на Руси больше не устраивать. Тем же, кто ослушается его воли, пообещал приехать и лично показать кузькину мать. Репутация у Великого князя была соответствующая, так что его послушались.

Потерпев поражение в киевской авантюре, Роман Галицкий оказался перед сложным выбором: оставшемуся без княжества Ингварю нужно было вернуть Луцк, воевать на Руси было нельзя, и одновременно нужно было выплачивать дань полякам. "Так и разориться недолго!", - посчитал Роман и стал думать, на кого бы еще напасть. Тем временем Ингварь взял да и выдал свою дочь замуж за польского короля. И тут Роман испугался, что Лешек возьмет, да и отдаст Галич своему тестю.

Решить свои проблемы князь попробовал испытанным способом. Собрав армию, он напал на Польшу, но в первом же бою галицко-волынская дружина была разбита, а сам Роман Мстиславич погиб на поле боя. Было это в 1205 году, всего спустя шесть лет после объединения Волыни и Галиции.

Роман Мстиславич был больше боевиком, чем государственным деятелем, так что неудивительно, что созданное им государство не пережило своего создателя. Сразу после его смерти началась смута, во время которой Галицкое и Волынское княжества пустились в самостоятельное плавание. Вдова Романа с двумя малолетними сыновьями была вынуждена покинуть Галич и некоторое время жить в мелких городах под защитой польских и венгерских друзей. Лишь в 1211 году старший сын Романа, Даниил вернется на родину в сопровождении польской армии и будет объявлен галицким князем. Пройдет еще несколько десятилетий, полных войн и предательств, пока Даниил Галицкий снова не соберет воедино Галицко-Волынское княжество. На его век придется нашествие монголов Батыя и учиненный ими страшный погром. Как и остальная Русь, Галицко-Волынское княжество станет вассалом Орды. Впрочем, несколько раз Даниил будет пытаться сбросить власть степняков. Ради европейской помощи он признает главенство Папы Римского и примет из рук его посланцев королевскую корону, но военной помощи от европейцев не дождется. Галиция на долгие годы останется монгольским вассалом.

Больше ста лет после смерти Романа Мстиславича Галицко-Волынским княжеством будут править его потомки. Княжество будет потихоньку слабеть, пока в середине четырнадцатого века вовсе не исчезнет с карты Европы. Галиция будет завоевана Польшей, а Волынь - Литовским княжеством. Потом польское королевство и литовское княжество объединятся в Речь Посполитую. Волынь будет в составе этого государства до конца восемнадцатого века. Галиция оставалась польской, потом принадлежала Австро-Венгрии и снова Польше. Так длилось до 1939 года, когда под именем Западной Украины она не была присоединена к Советскому Союзу. К сожалению, за время, проведенное под иноземной властью, русские жители Галиции превратились в другой народ - украинцев. Под польским нажимом церковная иерархия в тех краях признала власть Папы Римского, создав греко-католическую церковь, что еще больше отдалило население края от остальных русских. Хотя еще в девятнадцатом веке значительная часть населения Галиции продолжало считать себя русскими людьми. Против них австрийские власти развязали кровавый террор, физически уничтожив элиту народа и загнав русофилов в концентрационные лагеря. При этом тех, кто согласился считать себя украинцами, правительство всячески поддерживало. В итоге остались лишь те, кто отрекся или забыл свое русское происхождение. Так уже в начале двадцатого века завершилась история Червонной Руси.

Господин Великий Новгород

Если Киев - мать городам русским, то Новгород вполне заслуживает титула отца. Значение этого северного города для становления Руси трудно переоценить. Хотя до сих пор ведутся споры о дате его основания, ясно, что это один из старейших русских городов. Официально же Днем Рождения Великого Новгорода считается 859 год от рождества Христова, хотя люди жили на этом месте начиная с энеолита. Так что город заметно старше своего официального возраста. Взять 859 год в качестве отправной точки предложил академик Михаил Тихомиров в 1958 году. Все согласились с ним, чтобы на следующий год можно было отметить 1100 летний юбилей. Основанием для такого предложения была запись в Никоновской летописи с первым упоминанием Новгорода, хотя в ней говорилось, не об основании города, а всего лишь о смерти новгородского старейшины Гостомысла. Логично было бы предположить, что раз есть правитель, то и город должен был бы существовать, но, вероятно, историкам очень уж хотелось отпраздновать круглую дату. В итоге все согласились с предложением Тихомирова.

Проблему в датировке создает и тот факт, что как и многие древние города, Новгород несколько раз переносился с места на место. Например, самые древние из известных нам деревянных мостовых, находящихся в черте современного Новгорода, датируются десятым веком. А вот совсем рядом, на территории Рюрикова городища, которое было включено в границы современного города только в 1999 году, археологи нашли следы поселения восьмого века. Так что возможно, что летописцы называли Новым Городом, или Рюриково городище или какой-либо другой город, а затем это название плавно перешло на современный Новгород.

Согласно Повести временных лет, новгородский регион населял один из славянских племенных союзов - словене ильменские. Учеными принято считать, что летописные словене соответствуют археологической "культуре сопок", распространённой в бассейне озера Ильмень с пятого века нашей эры. В седьмом-восьмом веках на эту землю переселились выходцы из Южной Балтики, а в районе будущего Пскова появляются еще одни славяне - кривичи. Новые переселенцы усилили позиции словен, и с восьмого века начинается резкий рост их численности, строятся новые поселения, колонизируются ранее ничейные земли. Вдобавок начинается изменение климата: он становится мягче и теплее, что способствует развитию сельского хозяйства. В это же время словене включаются в мировую торговлю. При раскопках в этом регионе найдено несколько кладов арабских дирхемов, датируемых восьмым веком. Естественно, что и с более близкими соседями из Прибалтики и Скандинавии идет активное взаимодействие. В это время строятся такие существующие до сих пор города как Ладога и Руса. Кстати, изначально Ладога была неславянским, скорее всего германско-скандинавским, поселением, но примерно в 760-е годы оно было разрушено, а на его месте возник словенский город.

Согласно легенде, изложенной в Иоакимовской летописи, в начале девятого века словенский князь Буривой проиграл войну с варягами и бежал. Словене же призвали на княжение его сына Гостомысла. Тот сумел разгромить всех врагов и долго и счастливо правил. Однако наследника он не оставил, так как все четыре его сына погибли раньше отца. Умирая, Гостомысл посоветовал подданным призвать сыновей своей дочери Умилы, которая была замужем за неназванным по имени западнославянским князем. Словене так и поступили. Старшего сына Умилы звали Рюрик, и от него пошла династия владык, правивших нашей страной долгие столетия.

Под 862 годом в Повести временных лет описывается это событие: "И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, -- вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами". И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, -- на Белоозере, а третий, Трувор, -- в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же -- те люди от варяжского рода, а прежде были словене. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик".

Именно так, с призвания на княжение Рюрика, начинается история русского государства. Одной этой фразой про варягов-русь и новгородцев варяжского рода летописец напрочь разрушает версию об иностранном происхождении Рюрика и его Руси. Рюрик - славянский, а конкретнее русский князь с южного побережья Балтийского моря, призванный к своим ближайшим родственникам. Недаром же еще во времена Екатерины Великой, а это аж 18 век, жители новгородских деревень, стопроцентные славяне, называли себя варягами.

Кстати, о Гостомысле. Это имя было гораздо более распространенным у западных славян, чем у восточных, что дает еще одно основание считать новгородцев достаточно близкими родственниками вендов.

Как известно, Вещий Олег перенес столицу в Киев и тем самым убрал Новгород из активной политики. Хотя именно поддержка новгородцев обеспечила княжеский трон Владимиру Великому и Ярославу Мудрому.

Город управлялся доверенными лицами, а то и ближайшими родственниками Великого князя, торговал и богател. Новгородцы смело колонизировали новые земли на запад, север и восток, постепенно создав Новгородскую землю - одно из самых больших русских княжеств. Вмешательство киевских князей в новгородские дела было весьма символичным: для них главным было, чтобы дань из северной столицы в Киев поступала исправно.

Город располагался на двух берегах реки Волхов, которая делила его на Торговую и Софийскую стороны, и делился на районы-концы. Первоначально их было три: Славенский, Неревский и Людин, потом добавились Плотницкий и Загородский. Административным центром города был кремль-детинец на Софийской стороне. Внутри него располагалась церковь св. Софии премудрости Божией и двор архиепископа.

Духовным центром Новгорода был пятиглавый каменный Софийский храм, освященный в 1052 году. Это был первый каменный храм Северной Руси. По своей архитектуре он был схож с одноименным киевским собором, хотя имел и отличия. Если киевляне украсили свой главный храм тринадцатью куполами, символизировавшими Христа и апостолов, то новгородцы ограничились всего пятью. Кроме того, в Новгороде более строгий декор, что придает храму более строгий вид. Новгородцы считали святую Софию своей небесной покровительницей, а потому Софийский собор был символом, объединявшим всех новгородцев. При храме действовала школа и библиотека. Из-за этого в Новгородской республике был очень высокий уровень грамотности не только среди знати, но и среди обычных граждан. Это известно благодаря почти тысяче средневековых писем, выполненных на березовой коре - бересте, найденных при раскопках в Новгороде.

По преданию, когда иконописцы расписывали собор, случилось чудо. У изображения Спасителя на фреске в куполе вдруг правая рука изменила положение и вместо благословляющего жеста оказалась сжатой. Трижды художники перерисовывали фреску, но каждый раз на следующий день рука оказывалась сжатой. А на четвертый день раздался голос, произнесший: "Писари, писари, о, писари! Не пишите мя с благословляющей рукою: Аз бо в сей руце Моей сей Великий Новоград держу: а когда сия рука Моя распространиться, тогда будет граду сему скончание". Так в легенде новгородцы прочно связали судьбу своего города с судьбой Софийского собора. Со временем Святая София станет символом города, Церкви и одновременно правды. Клич "изомрем за Святую Софию" стал главным воинским кличем новгородцев.

Поскольку мне посчастливилось побывать и в киевском, и в новгородском храмах, то поделюсь своими личными впечатлениями. Новгородский храм на самом деле вовсе не огромный, но благодаря двенадцати столпам, поддерживающим крышу, в нем можно потеряться. Кажется, вот сделаешь шаг в сторону - и ты один. Все гости и туристы скрыты за колоннами. У новгородского храма есть свой неповторимый колорит, в нем чувствуется древность, и он воспринимается именно как сакральное место. В то же время София Киевская воспринимается исключительно как музей. К тому же, хотя экскурсоводы любят называть стоящий в столице Украины храм древнейшим в стране, но на самом деле это вовсе не тот собор, что был построен Ярославом Мудрым. Тот был разрушен во время монгольского нашествия, затем спустя сотню лет отстроен заново, а в начале восемнадцатого века перестроен в духе модного стиля барокко. Так что, кто хочет увидеть реальные постройки одиннадцатого века, может съездить в Новгород.

***

Территория Новгородской республики постоянно расширялась. Новгородцы неуклонно продвигались на север и восток, колонизируя новые земли. На своем пути ватаги добрых молодцев, купцов да промышленников встречали древних обитателей этих мест - различные финские народности. Более многочисленные, а самое главное, гораздо более развитые новгородцы легко ломали сопротивление аборигенов. Впрочем, это не было классическим завоеванием. Русские, в основном, просто выдавливали не желавших покориться чужеродцев все дальше на север и восток. Благо, что земли было много, а людей мало. Но было и мирное сосуществование. Например, племена водь, карела и ижора были издавна союзниками славян. Зато народности емь, сумь и чудь были враждебны новгородцам и карелам. При этом сумь и есмь были типичными варварскими народами, не упускавшими возможности пограбить соседей. Как правило, сумь устраивали набеги на шведские земли, а емь - на русские. В итоге, между новгородско-карельским союзом, с одной стороны, и емью, с другой, прошло несколько войн, в результате которых емь основательно получила по шапке и была обложена данью. Вторую часть горячих финских парней, а именно сумь, покорили и обратили в католичество шведы.

Начиная с одиннадцатого века, граница Новгородской земли неуклонно двигалась навстречу солнцу. При этом колонизацию вели не официальные власти, а частные искатели прибыли, в основном, купцы и охотники. Новые земли приносили доход в виде дани с туземного населения и пушнины, которую добывали охотники.

Пушнина же была основным экспортным товаром, который новгородцы вывозили в Европу. Вообще, торговля и ремесла играли в жизни города гораздо большую роль, чем в остальных княжествах. Объясняется это тем, что Новгород находился в сложных климатических условиях, при которых ведение сельского хозяйства было занятием рискованным. Недаром же Новгород практически постоянно покупал хлеб в южных княжествах. Вот и вынуждены были лишенные тучных пашен новгородцы искать другие источники доходов. В общем, все как всегда: хочешь жить - умей вертеться.

Колонизировали новые земли ватаги вольных людей, которые или объединялись для похода самостоятельно, или нанимались боярином. Зачастую организаторы экспедиции брали у купцов или бояр ссуду на снаряжение, которую затем возмещали с добычи. На новом месте возникали сначала временные поселения, а затем некоторые из них превращались в новые города. Охотники вновь уходили на новые земли, а их заменяло оседлое население.

Таким вот образом граница новгородской земли на севере уперлась в Белое море, а на востоке достигла Урала. Со временем потомки новгородских колонистов, которые получили название поморы, создали свой своеобразный и удивительный мир Русского Севера.

Кроме собственно Новгорода в состав Новгородской земли входили такие города как Ладога, Копорье, Торжок, Старая Русса, Волок-Ламский. Впрочем, сами новгородцы называли их пригородами.

Когда Русь стала распадаться на отдельные княжества, новгородцы сумели выбить себе право самостоятельно выбирать князей из числа Рюриковичей. Власть новгородского князя была сильно ограничена и зависела от воли веча и стоявших за ним боярских семей. По сути, после 1136 года, когда в городе вспыхнул мятеж и был изгнан князь Всеволод, Новгородская земля была республикой, в которой роль князя сводилась к обороне города от внешних врагов. В общем, говоря современным языком, князь превратился в наемного менеджера, который в дополнение ко всему не имел права владеть землей в Новгородском княжестве.

Главным политическим органом Новгорода стало вече - общее собрание всех граждан. Участвовать в нем мог каждый свободный мужчина. На вече решались важнейшие вопросы: о войне и мире, об избрании или смещении посадника, князя и архиепископа.

Особенностью вечевой демократии было то, что решения принимались только, когда их одобряли единогласно. Если же горожане делились на два лагеря, то более многочисленная часть общества силой принуждала оппонентов проголосовать "за". Зачастую во время бурных обсуждений на вече происходили массовые драки. Еще одной особенностью было то, что никто не считал количества пришедших. Даже если малая часть горожан приходила на вече и принимала решение, то оно считалось принятым и было обязательным для всех жителей. Вече созывалось нерегулярно, а текущее управление городом осуществлял совет господ, в который входили наиболее важные люди города: посадник, архиепископ, тысяцкий (командир городского ополчения), кончанские старосты (выборные руководители концов), а также бывшие посадники и тысяцкие.

Вече было не только в Новгороде, его знали практически все русские города. Однако почему только в нем утвердилось республиканское устройство? Попытаемся найти ответ. Мощь и богатство Новгорода, естественно, вызывали особый интерес со стороны Великого князя. В город наместниками отправлялись сыновья Великого князя, однако они рассматривали свою должность как трамплин к прыжку в Киев на великокняжеский трон. Никто из них не захотел остаться на берегах Волхова, превратить Новгород в свою вотчину и начать династию новгородских князей, как это сделали после любечского съезда Ольговичи в Чернигове.

Первоначально новгородские бояре не теряли надежду, что кто-либо из их князей захочет пустить корни в городе, однако со временем пришли к выводу, что проще взять управление в свои руки, а князей нанимать со стороны.

Может возникнуть вопрос, а зачем в таком случае князь вообще нужен был? Управлял бы избранный вечем посадник, да и всё. Однако, не все так просто.

Во-первых, князья - это профессиональные воины и полководцы, которые с детства готовились к участию в войне и политике. В неспокойное время такие специалисты на вес золота. Кроме того, с князем приходила и его дружина. У кого она была большой, у кого маленькой, но дружина была у каждого князя. Конечно, городское ополчение было многочисленнее, однако дружинники брали качеством, ведь это профессиональные бойцы, каждый из которых легко расправлялся с несколькими вооруженными горожанами. Добавим, что для мобилизации ополченцев нужно определенное время, а его-то и не было, если случался небольшой набег соседей. Пока все соберутся, враг, ограбив пару деревень, скроется в неизвестном направлении. А дружина находилась в постоянной готовности к походу. Ну и, к тому же, гибель дружинника обходилась городу дешевле, чем смерть хорошего мастера или боярина.

Во-вторых, князь не был связан с определенной боярской группировкой, а значит, мог быть независимым арбитром во внутриновгородских спорах.

В-третьих, средневековое общество жило традицией, которая предписывала ничего не менять в доставшемся от предков укладе. Соответственно, и княжеская власть рассматривалась как часть порядка вещей, которую менять нельзя было. Кстати, князьям вообще очень многое прощалось. Так, сложился неписаный закон, согласно которому боярин за вину отвечал головой, а князь уделом. Т.е. максимальное наказание для князя - лишение удела. Да и просто соседи бы не поняли таких перемен. Ведь именно князья были лицом города, и только они могли на равных вести переговоры с другими князьями. Например, Новгород очень зависел от поставок зерна из Владимиро-Суздальской земли. Периодически этот поток продовольствия перекрывался. Причины были как природные - неурожай, так и политические - суздальцы просто не пропускали сквозь свои земли купеческие караваны. Новгородскому князю приходилось вмешиваться и улаживать ситуацию. И далеко не факт, что соседний князь стал бы заключать какой-либо договор с правителем-боярином. А вот благородным особам, да еще и родственникам, было гораздо проще договориться. Например, это могло выглядеть так.

Прибывает новгородский князь к владимирскому, да во время пира и говорит:

- Брат (дядя, отец) у меня проблемка небольшая - люди от голода помирают. Подсоби зерном, а?

Владимирский князь наливает гостю кубок вина, да и отвечает:

- Это новгородцы, что ли, оголодали? Так им, негодникам, и надо. Вон они у меня прошлым летом село на границе пограбили.

- Как пограбили? Может, и не новгородцы то были, а так, ушкуйники гулящие. Уж я узнаю, кто озоровал, да примерно накажу! А ущерб возмещу сейчас же... Ну так как с зерном-то?

- Да у нас урожай в этом году жиденький, собрали маловато...

- А к нам купцы немецкие приходили. Утварь серебряную привезли, да еще товаров заморских. Может, себе что хочешь глянуть? Так пришлю тебе...

- Ладно, подумаю. Глядишь, и найдется немного зерна на продажу...

***

Особенности Новгорода отразились и на организации его вооруженных сил. Все участвующие в вече мужчины в случае войны входили в ополчение, называвшееся тысячей. Благодаря тому, что воевать приходилось частенько, среди новгородских ополченцев существовал слой опытных и хорошо экипированных воинов. Костяком армии была пехота, которая комплектовалась главным образом из беднейших слоев населения. Разумеется, были в войске и хорошо вооруженные бояре, которые выходили в поход на конях со своими слугами и оруженосцами. По сути, бояре и их приближенные были особым военным сословием, не подчиняющимся князю. По своим боевым качествам они не уступали дружинникам, хотя было их немного. Разумеется, как и княжеская дружина, боярская "кованная рать" состояла из тяжеловооруженных кавалеристов. Еще одну часть новгородской армии составлял личный полк архиепископа, который содержался за счет церковных владений.

К концу двенадцатого века ополчение уже четко делится на две категории воинов: вятших - хорошо вооруженных воинов, выступающих в поход на конях, и меньших - пехотинцев. Кроме того, существовали уже упомянутые ватаги молодцев-ушкуйников, эдаких русских викингов, занимавшихся промыслом зверя, освоением новых земель, а заодно и грабежом соседних народов. В случае войны, они, естественно, участвовали в боевых действиях, хоть и организационно действовали отдельно от ополчения.

При необходимости в помощь новгородскому ополчению выступали ополчения пригородов, под руководством собственных воевод. Общее руководство всеми вооруженными силами Новгородской земли и собственной дружиной осуществлял князь.

В мирное время стоящие гарнизоном или идущие походом войска снабжались продовольствием за счет окрестных жителей. Это была законная обязанность, которую несли простые жители. Зато во время войны армия снабжалась путем грабежа окрестностей, так что, готовя поход, князья планировали маршрут так, чтобы идти по чужой земле.

Подавляющее большинство войн начиналось ради добычи, которой было любое имущество и пленные, захваченные на территории противника. Мирных жителей княжества, с которым шла война, не просто грабили, а уводили "в полон". Если родственники не могли их выкупить, то их продавали в холопы. С военнопленными поступали также. Во время похода всю добычу хранили в общем обозе, а после возвращения в Новгород её оценивали, продавали и вырученные средства делили. При этом сначала князь получал шестую часть добычи, а остаток делился поровну между всеми.

Различалась и тактика боя новгородцев и воинов южных княжеств. Армии южан вступали в бой поэтапно: атаковали - отступали и снова атаковали. Большое значение имели перестрелки отрядов лучников, которые сменялись рукопашным боем. Новгородцы же предпочитали вводить в сражение все свои силы одновременно и больше полагались на ближний бой. В общем, они стремились навалиться всем миром и ломиться вперед, остервенело рубя врага, пока не побеждали или не гибли.

Несомненно, военное искусство русского юго-востока было более изощренным, однако тактика новгородцев была единственно верной для их многочисленной пехоты, не способной к сложным маневрам.

Получив независимость, истинные хозяева города практически самоустранились от общерусских дел. Их больше заботила оборона своей земли от хищных западных соседей и расширение владений на Восток. С остальными русскими княжествами новгородцы хотели иметь исключительно мирные торговые отношения.

Зато много повоевать пришлось с северо-западным соседом - Швецией. Первое серьезное столкновение со шведами произошло в 1142 году, когда в Неву, на берегах которой были новгородские форпосты, вошли их корабли. Шведы попытались ограбить купеческие корабли, однако были отбиты.

К сожалению, это были лишь первые ласточки грядущего натиска. После того как в 1160 году на королевский трон сел Карл Сверкерсон, шведы начали наступательные действия против русских. Их целью было перехватить торговый путь из Новгорода в Балтийское море. В 1164 году они попытались взять крепость Ладогу, но были разгромлены подоспевшими новгородцами. Из 55 кораблей, на которых приплыли захватчики, уплыть смогли только 12, большая часть шведов погибла или попала в плен.

Похоронив убитых, новгородские бояре стали думать: "Две победы в двух сражениях это, конечно, очень хорошо, но ведь бои-то шли на русской земле. Значит, шведы нападают, а мы всего-то отбиваемся! А это непорядок!" В итоге раздумий родился план нанести ответный удар в самое сердце врага.

Сначала союзные Новгороду карелы в 1178 году захватили город Ноуси - центр шведской Финляндии. При этом в плен попал епископ Рудольф, бывший одновременно духовным и светским руководителем края. А затем в 1187 году новгородская рать внезапным ударом захватила один из самых богатых городов врага - Сигтуну. Этот город был основан в 1000 году на берегу озера Меларен, соединенного проливом с Балтийским морем. В одиннадцатом веке он был политическим и религиозным центром страны, а в двенадцатом стал крупнейшим торговым городом королевства. Город был хорошо укреплен, но это не остановило новгородцев, которые скрытно прошли почти шестьдесят километров на ладьях среди островов озера Меларен, внезапно высадились у самого города и кинулись в атаку. Сигтуна была взята и сожжена. Заодно был взят еще и находившийся неподалеку замок Альмарстек, где погиб шведский епископ.

В 1198 году новгородцы совершили еще один поход, в результате которого был уничтожен город Або. При этом погиб еще один епископ. В результате этих действий в 1201 году между Новгородом и Швецией был заключен договор на новгородских условиях. Мир длился почти двадцать лет, пока шведы не оправились и не стали снова устраивать нападения.

В принципе, если бы Новгород продолжил войну, они могли бы вообще уничтожить Швецию, но вскоре в Прибалтике появились новые опасные соперники - Тевтонский рыцарский орден и Орден Меченосцев. Поэтому новгородцы перешли на шведском направлении к стратегической обороне.

Смоленск

На берегах Днепра, в его верхнем течении, стоит древний город-герой Смоленск. Уже на заре нашей истории это был важный военный и экономический центр с многочисленным населением. На страницах летописей первое упоминание о Смоленске появляется под 862 годом как о столице племенного союза кривичей. Эта группа славянских племен около восьмого века появилась на территории современной Белоруссии, северо-западных областей Российской Федерации и частично Латвии. Откуда они пришли на эту землю - до сих пор гадают историки. То ли из Польши, то ли из карпатского региона, а может еще откуда. Но к восьмому веку кривичи уже плотно осели на новой земле по берегам верховьев Днепра и Западной Двины, где, помимо уже упомянутого Смоленска, основали Полоцк, Оршу и Изборск. Вещий Олег присоединил кривичей к своему государству, а последнего их правителя в Полоцке убил князь Владимир Святославич, тогда еще вовсе не Святой. Впоследствии на землях кривичей возникнут удельные Полоцкое и Смоленское княжества.

Смоленск во все времена оставался одним из важнейших русских городов, хотя, похоже, он некогда сменил свое местоположение. Древний город, основанный примерно в восьмом веке, просуществовал до одиннадцатого века, а затем по каким-то причинам был заброшен. Сегодня на его месте расположено маленькое село Гнёздово. Зато в двенадцати километрах от него был выстроен новый Смоленск. Сейчас старое местоположение города известно как Гнёздовский археологический комплекс и считается самым большим курганным могильником в Восточной и Северной Европе. Всего в окрестностях Гнездово археологами обнаружены остатки крепости, примыкавшего к ней неукрепленного поселения-посада и огромного кладбища, где находится несколько тысяч курганов.

Город занимал площадь более 16 гектаров, что выводит его в число крупнейших в северной Европе. На Днепре в Гнездове находился перекресток торговых путей, откуда караваны могли отправиться по Днепру на юг, на север по рекам Ловать и Волхов до Ладоги, а оттуда - в Балтийское море, на запад по Западной Двине и на восток по Волжскому пути. Естественно, что такое выгодное положение стало причиной быстрого расцвета города. Основными занятиями жителей были торговля и различные ремесла.

Раскопки в Гнездово начались еще в девятнадцатом веке, и с тех пор там обнаружены и исследованы погребения как богатых воинов, похороненных в полном вооружении, так и простых горожан, в могилах которых найдены бытовые вещи и инструменты, которыми они пользовались при жизни. Большинство погребений славянские, хотя встречаются скандинавские и балтские. Так что население города было полиэтничным, но с преобладанием славян. При этом тут было найдено около трети всех известных в настоящее время в Европе скандинавских языческих оберегов.

Почему древний город был покинут, неизвестно. Пока ясно одно: это был не мгновенный процесс, так как новое и старое поселения некоторое время существовали параллельно, при этом современный Смоленск развивался, а Гнездово угасало.

В 1127 году Великий киевский князь Мстислав Владимирович отдал Смоленск в удел своему сыну Ростиславу. После смерти отца Ростислав остался княжить в Смоленске и превратился в фактически независимого от Киева правителя. Тридцать три года правил он, пока не стал Великим князем и не выехал в Киев. За это время он сделал все, чтобы превратить Смоленское княжество в вотчину для своих детей.

Тем самым князь Ростислав заложил основу будущего независимого Великого княжества Смоленского. Он приложил большие усилия для развития своего края. Его стараниями был упорядочен сбор налогов, развивались ремесло и торговля. Огромный доход Смоленску давал контроль над перекрестьем торговых путей. Княжеские чиновники собирали с проплывавших купцов налог, который, оседая в казне, позволял проводить масштабные траты. В Смоленске возникло целое поселение немецких купцов с собственной католической церковью. По настоянию князя Ростислава киевский митрополит учредил в Смоленске епископство, что еще больше подняло авторитет города. Благодаря усилению Смоленского княжества его поддержки искали многие правители, а ростовское княжество добровольно признало себя вассалом Смоленска.

У Ростислава Мстиславича было пять сыновей, которые в бурные годы держались вместе, благодаря чему были весьма влиятельны на Руси. Его сыновья Роман, Давыд и Рюрик в разное время занимали киевский трон, еще два сына - Святослав и Мстислав - побывали новгородскими князьями. Братья брали под свой контроль и другие княжества, но их опорной базой всегда был Смоленск.

В двенадцатом - начале тринадцатого века смоленское княжество стало одним из богатейших и сильнейших княжеств Руси, практически ни в чем не уступая Владимиро-Суздальскому. Население города достигло сорока тысяч человек. Клан Ростиславичей креп и богател. Дети, внуки и правнуки только увеличивали доставшиеся им состояние и территории. Периодически они воевали с Литвой и Черниговом. Как правило, побеждали. После смерти Великого князя Владимирского Всеволода Большое Гнездо Ростиславичи приняли активное участие в борьбе за власть между его сыновьями. Итогом этого вмешательства стала грандиозная битва на Липице, в которой сыграли значительную роль смоленские полки. В результате они смогли посадить на владимирский престол своего союзника князя Константина Всеволодовича. Он, правда, почти сразу умер, но дело не в этом, а в том, что Смоленск хоть и временно, но оказался сильнее Владимира. Ну, по крайней мере, не слабее. Справедливости ради отметим, что все-таки вместе со смолянами дрались новгородцы, ростовцы и часть владимирцев из дружины Константина.

Золотой век Смоленска закончился в 1223 году, когда смоленская дружина полегла практически полностью в битве на Калке. Затем в 1230 году в княжестве разразилась страшная эпидемия, буквально выкосившая жителей. По летописным свидетельствам, погибших было так много, что всех не могли похоронить по православному обряду. Поэтому были устроены четыре гигантские братские могилы. В первых двух было похоронено 16 000 человек, в третьей - 7 000, в четвертой - 9000.

Из-за такой смертности в княжестве не хватало рабочих рук, и за болезнями пришел голод. Эта беда подкосила Смоленскую землю.

Во время монгольского нашествия сам город не пострадал, но княжество было разорено. От этого удара Смоленск уже не смог оправиться, тем более, что рядом усиливалась Литва, которая, в конце концов, и поглотила Смоленск в четырнадцатом веке.

Чернигов

Чернигов - это еще один русский город, начало истории которого теряется во тьме веков. Первые люди появились на месте, где впоследствии возник город, еще в четвертом тысячелетии до нашей эры.

Собственно Чернигов появился в веке эдак восьмом-девятом, после слияния нескольких отдельных поселений славянского племени северян. Происхождение и ранняя история этого племени неизвестна. С седьмого века северяне населяли земли по левому берегу Днепра в бассейне рек Десна и Сейм. С запада они граничили с полянами, с востока - с вятичами, а южнее их владений начиналась степь, где граница постоянно менялась. Были сильны славяне - они выдвигались на юг, усиливалось давление кочевников - северяне отходили.

Сначала северяне были данниками хазар, потом признали власть Вещего Олега и вошли в состав молодого русского государства. Поэтому в походе этого киевского князя на Константинополь приняли участие и черниговцы. В мирном договоре с Византией 907 года Чернигов назван вторым после Киева, что свидетельствует о его значении. Во время Владимира Святого Чернигов по численности населения и экономическому потенциалу являлся соперником Киеву, однако тот был столичным городом, что давало ему огромные преимущества. В одиннадцатом-двенадцатом веке эти два города были основными центрами Южной Руси. Неудивительно, что между ними существовало соперничество, которое впоследствии выльется в настоящие войны.

Несмотря на то, что город признал главенство киевского князя, еще долго управлялся он собственным князем. Точное время, когда местного племенного владыку сменил князь-рюрикович, неизвестно.

В 1023 году лихой князь-воин Мстислав Владимирович Тмутараканский захватил Чернигов. Летопись молчит о том, кого он сменил на троне. То ли город был без князя, то ли по каким-то причинам летописец не захотел говорить о нем. Затем Мстислава сменил Ярослав Мудрый, а после - его сын Святослав, от детей которого пошли две династии князей, поделивших между собой Черниговское княжество: Давидовичи и Ольговичи. Первая династия скоро пресеклась, зато Ольговичи плотно укрепились в Чернигове и превратили его в свою наследственную вотчину.

В период распада Руси Черниговские князья уверенно балансировали между различными центрами силы, активно роднились с половцами и всячески стремились подорвать влияние Киева. Не избежало княжество дробления - из него выделились удельные Курское, Новгород-Северское, Путивльское княжества. Так и дожил Чернигов до монгольского нашествия, не первый город на Руси, но и не последний.

Глава 12. Князь Большое гнездо

У самого младшего из сыновей Юрия Долгорукого Всеволода было непростое детство. Во-первых, он родился от второй жены и был не просто младшим в семье, а очень младшим. Его самый известный брат, Андрей Боголюбский, был старше на сорок два года. Во-вторых, когда ему исполнилось всего три года, в Киеве был отравлен его отец. После этого ставший новым великим князем Андрей Боголюбский выгнал брата вместе с матерью-гречанкой из Руси. Так что юные годы князя прошли вдали от родины. Правда, провел он их не в каком-нибудь богом забытом углу, а в самом Константинополе, так как его мать была ни много ни мало как дочерью византийского императора.

Возмужавший князь имел возможность видеть жизнь столицы полумира, узнать изнутри, что значит политика и власть. Вернувшись на Русь, Всеволод применил эти знания на практике. Он примирился с Боголюбским и участвовал в захвате Киева, а в 1173 году по распоряжению старшего брата стал киевским князем, которым и оставался, пока Великими князьями были его братья Андрей и Михаил.

После смерти Михаила владимирцы призвали Всеволода на княжение. Одновременно свои права на Великое княжество предъявил его племянник новгородский князь Мстислав Ростиславич.

Узнав, что Владимирский трон освободился, Мстислав бросил Новгород и с дружиной кинулся во Владимир. Однако там уже был Всеволод.

Владимиро-суздальское княжество разделилось. За Всеволода стояли владимирцы, а Мстислава поддержали ростовские и суздальские бояре. Пополнив в Ростове свою армию, Мстислав двинулся на Владимир.

Всеволод попытался разрешить конфликт полюбовно, послав гонца с предложением: "За тебя ростовцы и бояре, за меня Бог и владимирцы. Будь князем первых; а суздальцы да повинуются из нас, кому хотят". Мстислав задумался, но в переговоры вмешались ростовские бояре, которые дерзко заявили, что они в любом случае пойдут усмирять оружием владимирцев, которых считают своими холопами. Под их нажимом Мстислав отказался от мира и двинулся войной на дядю.

Когда владимирцы узнали о ходе переговоров и заявлениях бояр Мстислава, они решили показать, кто в доме хозяин. Их представители обратились к Всеволоду со словами: "Ты желал добра Мстиславу, а Мстислав ищет головы твоей и, не дав еще исполниться девяти дням по кончине Михаиловой, жаждет кровопролития. Иди же на него с Богом! Если будем побеждены, то пусть возьмут ростовцы жен и детей наших!"

На Юрьевском поле у реки Гза произошла битва, в которой Мстислав был разбит. Он бежал в Новгород, но там его не приняли, заявив, что для князя, бросившего их ради Владимира, в городе места нет. Обиженный Мстислав отправился за помощью к своему зятю князю Глебу Рязанскому. Наняв половцев, они начали войну против Всеволода, но были разбиты. Победа владимирцев была полной, вражескую армию они разогнали, половцев перебили, а князей Мстислава, Глеба и его сына Романа взяли в плен.

Простые владимирцы, которым надоело воевать с Мстиславом, требовали казнить или на худой конец ослепить пленных, чтобы навсегда избавиться от опасности новой войны. Всеволод был против расправы, тем более, что за пленников ходатайствовали другие русские князья и духовенство. Поэтому Всеволод предложил свободу князю Глебу, как наименее опасному, но при условии, что тот навсегда откажется от своего княжества и уедет на юг. Гордый рязанец ответил, что лучше умрет в плену, и действительно, вскоре умер.

В это же время в Воронеже был захвачен брат Мстислава Ярополк Ростиславич. Когда нового пленника привезли во Владимир, горожане устроили сход и снова потребовали расправы над Ростиславичами. Видя, что князь не торопится казнить врагов, они сами ворвались в темницу и ослепили пленников. После этого их по воле князя отпустили на свободу, мол, слепцы уже опасности не представляют.

Правда, ослепили Ростиславичей как-то странно. Уже через несколько дней они чудным образом исцелились, помолившись у церкви святого Глеба в Смоленске. Возможно, произошло чудо. Хотя, скорее всего Всеволод, чтобы спасти племянников, просто инсценировал казнь. Его люди могли быть среди толпы, захватившей темницу. Дальше они сделали вид, что ослепляют пленников, а те подыграли. Кто там, в толпе разберет, реально ли выколоты глаза, или просто надрезаны брови и веки? Взамен Мстислав мог отказаться от всех прав на власть.

Пока князь боролся за власть, назрел еще один вопрос, а что делать с Юрием Андреевичем, оставшимся сыном Боголюбского? Мальчик подрастал и не сегодня, так завтра мог причинить неприятности.

Всеволода не зря называют продолжателем дел Андрея Боголюбского. Подобно тому, как Андрей некогда изгнал из Руси Всеволода, так и Всеволод изгнал своего племянника. Первое время Юрий жил среди половцев, а затем его судьба в очередной раз круто изменилась. В Далекой Грузии в 1185 году после смерти грузинского царя Георгия на престол взошла его молодая и незамужняя дочь Тамара. Ей срочно потребовался муж, который был бы знатного происхождения, но при этом никак не связан с грузинской знатью. Кто-то из вельмож Тамары вспомнил о Юрии и пригласил его посетить солнечную Грузию. Вскоре молодые сыграли свадьбу. Правда, семейная жизнь не задалась. Дошло до того, что Юрий, поддержанный рядом грузинских кланов, начал войну против собственной жены, которую поддерживали другие кланы. Эту семейную войну русский князь проиграл и навсегда исчез из истории.

Затем Всеволоду пришлось воевать с новгородцами и черниговцами. При этом произошел весьма характерный случай. Владимирская дружина осадила новгородский город Торжок. Жители предложили дать за себя выкуп и решить дело миром, однако дружинники заявили князю: "Мы не целовать их сюда пришли!" и потребовали вести их в бой. В итоге Торжок был взят штурмом и разграблен. В результате новгородцы поняли, что с новым Великим князем лучше не ссориться, и признали его власть, пригласив к себе на княжение его свояка.

Этот случай свидетельствует о том, что, во-первых, инициаторами войн и жестокостей далеко не всегда были князья, а во-вторых, даже наиболее властные и могущественные князья зачастую выступали лишь как исполнители воли своих подданных.

После того, как новгородцы сложили оружие, Черниговский князь замирился с Всеволодом. Внутренняя усобица закончилась, и теперь можно было перевести дух и посмотреть по сторонам. Вскоре Великий князь кинул клич о походе против Булгарии. Причин для похода было несколько. Первая, понятное дело, экономическая - Волжская Булгария была страной богатой, а значит, там было чем поживиться. Еще одна причина - нужно было заставить булгар не препятствовать русской торговле на Волге. Кроме того, это была исламская страна, следовательно, воевать с ними было делом богоугодным и благородным. К тому же, булгары периодически нападали на соседние русские городки, так что имелся законный повод нанести ответный удар.

Помимо Всеволода в грандиозном походе приняли участие князья Изяслав Глебович Переяславский, Владимир Юрьевич Муромский, сын смоленского князя Мстислав Давыдович, а также четыре сына рязанского князя Глеба: Роман, Игорь, Всеволод, и Владимир. Объединенная армия спустилась по Волге на ладьях, а затем посуху пошла на булгарскую столицу Биляр. Недалеко от города они встретили чужую кавалерию и приготовились к бою. К их огромному удивлению, неизвестные всадники оказались половцами, которые тоже воевали против булгар. Рассудив, что враг моего врага мой друг, русичи и половцы объединились в одну армию. Биляр взять сразу не удалось, поэтому, чтобы не тратить силы и время на осаду, с него взяли контрибуцию, и русская дружина вернулась восвояси.

В 1199 году Всеволод отправился походом в половецкие степи, чтобы отучить кочевников нападать на окраины его государства. Поход был успешным, хотя обошелся без крупных битв. Степняки были отогнаны до моря, откуда уже не могли тревожить Русь.

Дальнейшие годы жизни Всеволод посвятил собиранию русских княжеств под своей властью. Где силой оружия, где дипломатией он установил контроль над Новгородом, Черниговом, Рязанью, Киевом, Переяславлем и Галичем. К концу жизни он был не просто сильнейшим русским князем, а абсолютным гегемоном. Не зря же в "Слове о полку Игореве" автор обращается к нему со словами: "Ты ведь можешь Волгу веслами расплескать, а Дон шеломами вычерпать. Здесь был бы ты, невольница была бы по ногате, а раб по резане".

Всеволод развил, довел до реализации и закрепил на практике монархические идеи своего великого старшего брата. Как и Андрей Боголюбский Всеволод опирался на новые города Северо-востока, где не было сильного боярства: Владимир, Переславль-Залесский, Дмитров, Городец, Кострому, Тверь. Опорой князя также были лично ему обязанные люди разного происхождения, которых он содержал за свой счет или давал им в кормление села с крестьянами. Кроме того, большое внимание он уделял проблемам горожан, за что они отвечали ему любовью. При нем велось активное каменное строительство: так, во Владимире были выстроены крепость и два новых собора.

В отличие от большинства князей того периода, насилие для Всеволода оставалось крайней мерой. Ему больше нужна была стабильность в государстве, чем личная власть как таковая. Поэтому он не пытался стать полновластным правителем в Новгороде и на Юге, ограничившись тем, что контролировал эти земли через зависимых или союзных князей. Пожалуй, то, как он без большой войны вынудил новгородцев просить его покровительства, - это первый на Руси пример успешных непрямых действий. Годы его правления стали золотым временем для Владимиро-Суздальской Руси, границы которой при нем непрерывно расширялись. Русичи продолжали свой колонизационный путь на восток, заселяя все новые земли, которые со временем станут центром новой Руси - Московской. До прихода сюда славян тут жили различные малочисленные финские племена. Это дает основание некоторым публицистам говорить о смешении славян Владимирской Руси с инородцами, а то и вовсе о неславянском происхождении великороссов. Однако, вопреки мифам, эти утверждения не имеют под собой никаких оснований. Роль финского компонента в становлении русского народа не больше, чем, к примеру, ирокезов в становлении американцев.

Прозвище Большое Гнездо, под которым Всеволод вошел в историю, досталось ему из-за его многодетности. Он дал жизнь двенадцати детям, в том числе, восьми сыновьям.

Умирая, Всеволод хотел разделить княжество и передать верховную власть и город Владимир старшему сыну Константину, Ростов - второму по старшинству сыну Юрию, а остальные земли дать в удел прочим сыновьям. Однако Константин с таким решением не согласился и потребовал себе и Владимир, и Ростов. В ответ Великий князь лишил его старшинства и завещал Великое княжение Юрию. Со временем это привело к усобице между его сыновьями.

Скончался князь 15 апреля 1212 года. В памяти потомков Всеволод остался как справедливый, осторожный и расчетливый правитель. Он предпочитал действовать мягко и дипломатично, в чем-то уступать, хотя был способен поступать решительно и даже жестоко. Поэтому ему удавалось практически все, за что он брался.

Глава 13. Кровавая Липица

Своего старшего сына Константина князь Всеволод женил в десять лет на дочери смоленского князя и отправил княжить сначала в Переяславль, а затем в Новгород. Затем Константин пошел на повышение и получил в удел Ростов и еще несколько более мелких городов. Здесь он тесно познакомился с местными боярами, проникся идеями величия Ростова и его превосходства над Владимиром. Когда умирающий отец попытался разделить наследство и дать Константину вместо Ростова город Владимир, молодой князь пошел против отцовской воли, за что и был наказан. Хотя, впрочем, отцовская кара была не чрезмерной, ему были оставлены в удел Ростов и Ярославль.

После смерти Всеволода Большое Гнездо его место занял Юрий, а Константин остался в Ростове и даже не прибыл на похороны отца. Страна вновь разделилась и началась усобица между братьями-Всеволодовичами. Константин требовал себе Владимир и титул Великого князя, однако Юрий, ссылаясь на волю отца, отказывался покинуть трон. Три года братья то мирились, то воевали, но оставались при своем.

В 1215 году начался еще один конфликт: новгородцы призвали себе в правители князя Мстислава Удатного из смоленской династии, чем оскорбили Ярослава Всеволодовича, которому они присягали раньше. Великий князь Юрий вступился за брата, его соперник Константин поддержал новгородцев. Договориться миром не удалось, и на Руси началась новая война, в которую оказались вовлечены все основные княжества. Справедливости ради отметим, что Ярослава новгородцы не любили, и на это у них были основания. Будучи их князем, он жестоко расправился с рядом бояр, которых считал своими врагами. Тогда новгородцы изгнали его, и он сделал своей ставкой город Торжок. Там он приказал арестовать новгородских купцов, их товары раздал своим сторонникам. Затем, стремясь подчинить Новгород, он перекрыл дороги, по которым в город везли продовольствие с юга, из-за чего там начался голод.

На стороне Мстислава Удатного выступили войска смоленского, псковского и новгородского княжеств, а также городов Ростова и Торопца. Против него выступили объединенные владимирские, суздальские и переяславские дружины братьев Юрия и Ярослава Всеволодовичей, а также бродники с Верхнего Дона. Помимо старших князей, на той и другой стороне в войне участвовали многие младшие князья. Особенностью этой войны был потрясший современников размах и ожесточенность боевых действий. Армии были действительно гигантские, так как противники мобилизовали в подконтрольных землях всех, способных носить оружие.

Свой поход Мстислав Удатный начал первого марта 1216 года, выступив из Новгорода. Вместе с ним верхом и на санях шли новгородцы и псковская дружина. Первую остановку князь сделал в Торопце, где к нему примкнули смоленский князь Владимир Рюрикович и сын киевского князя Всеволод со своими воинами. Дальше можно было бы атаковать Ярослава, который с дружиной находился в городе Торжок. Но это был новгородский город, хоть и поддерживающий Ярослава, поэтому воевать в его окрестностях означало разорить собственную землю. Мстислав обратился к союзникам со словами: "Аще пойдем к Торжьку, то испустошим Новгородскую волость и то будет нам горше первого. Лучше, братия, пойдем на волость Ярослава. Он уж не оставит волости своей и там посмотрим, что Бог даст". Князя послушали, и объединенная армия двинулась на Тверь, где произошла их первая стычка с дружиной Ярослава. Видя, что собственных сил для сражения ему явно не хватает, Ярослав отступил без боя.

Мстислав с союзниками не стал преследовать его, а отправился к Ростову, где на Пасху 1216 года произошла встреча с Константином Всеволодовичем. Князья официально заключили союз, скрепив его крестным целованием.

Тем временем по всей Владимиро-Суздальской земле срочно проводилась массовая мобилизация. Сборным пунктом была столица княжества, откуда армия выступила на соединение с Ярославом. Отряды братьев Всеволодовичей соединились у города Юрьев-Польский и разбили лагерь на вершине холма рядом с рекой Липица. Именно по названию этой реки, а не города Липецк названа произошедшая битва.

18 апреля ростово-новгородско-смоленское войско подошло к расположению противников. Мстислав своими отрядами окружил стан владимирцев и послал для переговоров своего боярина Лариона. Он попытался вбить клин между лидерами владимирской армии, обвинив в начале войны исключительно Ярослава. Однако никто не захотел заключить мир и тем самым предать союзника. Тогда посол потребовал от князя Юрия уступить владимирское княжество Константину. Разумеется, в ответ Ларион был послан к известной матери, а его хозяину Юрий велел передать: "Если сам отец наш не мог рассудить меня с Константином, то Мстиславу ли быть нашим судьей? А брату Константину скажите: пересиль нас, то твоя будет вся земля". 19 апреля Юрий послал врагам формальное предложение решить вопрос в бою.

Владимирская армия заняла позиции на Авдовой горе, которая была самым высоким местом в окрестности, что давало преимущество Всеволодичам. Их противники расположились на противоположной Юрьевой горе. Позиции разделял ручей с топкими и заросшими кустарником берегами. Владимирцы дополнительно укрепили свой берег заостренными кольями и построенной из подручных материалов изгородью. Получилась очень удобная для обороны позиция. Вдобавок шли дожди, делающие склоны скользкими. Князь Юрий мог надеяться, что враг не рискнет штурмовать её и отойдет без боя. И основания для таких мыслей у него были. Послы Мстислава предлагали ему спуститься на равнину для боя, однако это предложение вызвало у Великого князя лишь улыбку, ведь это не рыцарский поединок, а война. Кто же добровольно откажется от преимущества? "Если вы не побоялись такого долгого пути, то сможете перейти и через ручей, за которым мы вас ожидаем", - отвечал Юрий.

Казалось, войско Мстислава попало в ловушку. Атаковать вверх по склону - значит поставить себя в худшие условия. Но и просто уйти с Юрьевой горы нельзя, она просматривается владимирцами насквозь, а значит, незаметно улизнуть не получится. Придется строиться в походные колонны и отходить у всех на виду, а владимирцы наверняка выберут подходящий момент и ударят по арьергарду. Весь день 20 апреля лучники обоих армий вели перестрелку, но серьезный бой никто не начинал.

Мстислава Мстиславовича Удатного не зря считали одним из лучших полководцев своего времени. Да и опыт у него был немалый: к началу войны с владимирцами за его плечами уже было два победоносных похода на половцев и три на чудь. За год до ссоры с Всеволодовичами Мстислав захватил Киев и посадил княжить там своего ставленника. Он, зная силу своих войск, решился на рискованную атаку Авдовой горы.

Перед битвой Мстислав выступил с напутственной речью перед новгородцами. Он напомнил, что они находятся в чужой и враждебной земле и поэтому все должны храбро сражаться. "Станем крепко, призвав Бога помощника. Да никто не озирается вспять: бегство не спасение. Кому не умереть, тот будет жив. Забудем на время жен и детей своих!", - призвал своих воинов князь. Посовещавшись, новгородцы решили идти в бой пешими, они скинули лишнюю одежду, разулись и начали атаку. Часть смоленцев последовало их примеру.

Все летописцы зафиксировали этот момент: новгородцы шли в бой босиком. Однако никто не объяснил, зачем они это сделали. Есть несколько версий:

Первая. По мокрой глине проще бежать босиком - грязь на голую кожу не налипает.

Вторая. После боя первым делом с мертвецов снимали доспехи и сапоги, поэтому новгородцы показывали, что готовы умереть, но враг останется без добычи.

Третья. Разулись, чтобы отличать своих от противников. Единой униформы-то еще не было.

Четвертая. Пехотинец даже если и захочет, то не сможет убежать с поля боя. Поэтому новгородцы отказывались даже от мысли о бегстве.

Итак, первыми атаковали пешие новгородцы и смоляне. Они прорвались через ручей и заросли и обрушились на владимирскую пехоту, которую сумели оттеснить. Следом в бой пошла смоленская кавалерия, но под ее воеводой Ивором рухнул конь, и атака застопорилась. Впрочем, смоленская пехота на это внимания не обратила и прорвалась на холм. Там смоляне разбили и заставили бежать один из отрядов Ярослава.

Тяжеловооруженные конные дружины князей шли вторым эшелоном и вступили в бой, когда ополченцы уже проложили дорогу через топкие места.

Увидев, что враг пришел в себя и начал теснить новгородцев, Мстислав Удатный, вооружившись топором, лично повел дружину в атаку. Тяжелая конница прошла сквозь свою пехоту и атаковала суздальцев. Трижды дружина Мстислава насквозь проходила через строй врага, круша противников. Ожесточенный бой длился с утра до полудня. "И была сеча злая, один перед другим хотел храбрость свою изъявить и врага победить. Тут слышно было ломание копий, стенание раненных и топот конский, за которым ничего не могли воины друг по другу ни сказать, ни повелений воевод услышать, а от пыли ничто невозможно было увидеть. Лилась кровь повсюду и падали убитые... Никто же не хотел уступить", - писал летописец.

Псковский полк разбил противостоящее ему крыло врага и ударил во фланг и тыл суздальцам князя Юрия, которые сражались против Мстислава. Дружинники Великого князя оказались между двух огней и дрогнули. Дружина его брата тоже с трудом отбивалась от смолян и новгородцев. Наконец, владимиро-суздальские войска побежали. Победители разделились: Мстислав с новгородцами преследовал и убивал бегущих, а смоленцы начали грабеж захваченного лагеря. Разбитые князья бежали вместе с остатками своих дружин. Чтобы спастись, беглецы бросали доспехи и оружие. Большее количество погибших пришлось именно на момент бегства, когда новгородцы устроили настоящую резню.

Победители целый день простояли на месте побоища, собирая трофеи и приводя в порядок свои полки. Благо, что не было причин спешить, враг получил такую рану, что не смог бы оправиться и за несколько лет.

Юрий, загоняя коней, мчался во Владимир. Там, увидев одинокого всадника, решили, что это гонец с вестью о победе, а когда узнали горькую правду, пришли в ужас. Юрий требовал укрепить город и готовиться к обороне, но владимирцы собрали вече и решили, что обороняться не в состоянии. Единственное, на что уговорил их Юрий, так это продержаться пару дней, чтобы он успел начать переговоры с победителями.

Когда к городу подошла армия Мстислава, Юрий послал ему письмо, в котором говорил: "Не приступайте нынче к городу, завтра выйду из него вон". Свое слово он сдержал. Сначала с богатыми подарками он отправился в новгородский лагерь, где уговорил Мстислава быть посредником в переговорах с Константином Всеволодовичем. Благодаря заступничеству новгородского князя был заключен мир. Константин становился Великим князем, а Юрий с семьей во владение получал маленький волжский городок Радилов.

Затем победители отправились к Переяславлю-Залесскому, где укрылся князь Ярослав. Тот признал свое поражение, отказался от прав на Новгород и дал богатые подарки всем противникам. Пятого мая князья-победители, разделив трофеи, отправились по домам. Война завершилась.

По меркам своего времени, армии, участвовавшие в Липицкой битве, были огромны, но точно определить их численность невозможно. Вообще, определение численности участников сражений - это самая большая проблема для всего средневекового периода истории.

Из летописей известно, что во время этого похода с Мстиславом Удатным к Ржеву подошло 5000 новгородцев, а на город Зубцов выступило 900 псковичей. Однако это были не все его воины. Так что можно говорить, что с Мстиславом было не меньше шести тысяч человек. Более населенная Смоленская земля могла выставить больше воинов, хотя они не все могли выступить в поход. Так что Смоленские силы - это тысяч десять человек. Еще несколько тысяч дружинников было у Константина. Количество точно неизвестно, но учитывая, что он соперничал с великим князем, это должна была быть сильная дружина. Кроме того, еще несколько тысяч мечей насчитывали мелкие дружины вроде белозерской. Так что союзная армия состояла больше чем из двадцати тысяч воинов.

У Великого князя войска были многочисленнее. Насколько? Неизвестно. Возможно, владимиро-суздальская рать насчитывала тысяч тридцать воинов. Летописи сохранили имена наиболее известных воинов обеих армий. На стороне Мстислава сражался ростовский боярин Александр Попович и рязанец Добрыня Золотой Пояс. Со стороны суздальцев лучшими витязями были Ратибор и Юрята, оба погибшие в бою.

Неизвестны и потери двух армий. Сергей Соловьев, опираясь на Первую новгородскую летопись, говорит о 9233 погибших воинов Великого князя и всего шести людях у Мстислава. Зато Никоновская летопись называет гораздо большую численность погибших. Согласно этой летописи, у князя Юрия пало 17200 всадников, а у его врагов 550. Потери среди пехоты летопись не называет. Известный историк восемнадцатого века Татищев, считал, что победители оставили у Липицы 2550 убитых. Как бы там ни было, это были гигантские потери. Самое обидное, что ради интересов нескольких князей одни русские ожесточенно убивали других. А в это время в далекой Монголии Чингисхан уже объединил все кочевые племена в единое государство и начал свои завоевания.

В результате Липецкой битвы резко изменился баланс сил среди русских княжеств. Выросло значение Смоленска. Новгород на некоторое время стал независимым от Владимира. Однако вскоре все вернулось на круги своя. Константин умер всего через два года после славной победы. Своим наследником он назвал никого иного, как бывшего врага Юрия. Тот сумел объединить Северо-Восточную Русь и вернуть ей былое величие. Главный герой битвы князь Мстислав Удатный в 1218 году покинул Новгород и, завоевав южный Галич, остался там. Ярослав Всеволодович, из-за которого все и началось, через несколько лет помирился с новгородцами и вернулся к ним княжить. Тут он покажет себя талантливым полководцем, много раз будет громить литовцев и крестоносцев, угрожавших городу, и заслужит уважение новгородцев.

Многих участников Липецкой битвы судьба сведет спустя семь лет еще в одном эпохальном сражении - бое на Калке. В одном строю снова окажутся князья Мстислав Удатный и Владимир Рюрикович Смоленский, а также тысяцкий Ярун, командовавший в 1216 году смоленской конницей, и богатыри Александр Попович и Добрыня Золотой Пояс, которые после смерти князя Константина нанялись на службу к киевскому князю.

Глава 14. Кому война,... а кому работа повседневная

Постоянные войны с соседними народами и между князьями внутри Руси привели к непрерывному совершенствованию тактики и стратегии боевых действий. Как только менялись условия или противник, русская военная мысль находила адекватный ответ на новые вызовы.

Ядром вооруженных сил была дружина из профессиональных бойцов, преданных лично князю и подчинявшихся лично ему. Вместе со своим господином они меняли место жительства, участвовали в сборах дани и военных походах. Вместе с тем, воин не приносил клятвы верности и мог свободно покинуть дружину, если по каким-то причинам оставался недоволен князем. На содержание дружины шли доходы, получаемые князем с волости и военная добыча. Неудивительно, что в дружинах встречались выходцы из разных племен и социальных групп.

Помимо дружинников в большие походы выступало более многочисленное ополчение из крестьян и горожан. Сложно сказать, это князь мобилизовал мирное население в армию или, наоборот, русичи искали вождя, который мог бы их повести в набег. Благо, что военный поход в средневековье был хоть и рискованной, но прекрасной возможностью заработать на сытую жизнь. Вопреки всяким сказкам про исключительно мирных и добрых крестьян-славян, которых обижали всякие злые кочевники, наши предки вовсе не были пацифистами. При первой же возможности они брали в руки мечи и топоры и отправлялись испытать удачу. Недаром же они оставили нам в наследство огромную страну. "Кто может лишить нас вольности? Мы привыкли отнимать земли, а не свои отдавать врагам. Так будет и впредь, доколе есть война и мечи на свете", - эта фраза одного из древних славянских вождей была не пустой бравадой. С шестого и по десятый век славяне были ожившим ночным кошмаром для жителей богатой Византии.

При первых князьях русские армии состояли исключительно из пехоты. Передвижения на дальние расстояния осуществлялись в основном по рекам и Черному морю на ладьях. Нехватку собственной кавалерии князья компенсировали наймом кочевников печенегов и венгров. В бою русы строились в плотную многорядную фалангу - стену и прикрывались большими щитами. Дружинники становились в первые ряды, ополченцы - в задние, лучники рассыпались перед строем и на флангах. В бою все войско действовало как единый организм. Святослав иногда строил войско в две фаланги, стоящие друг за другом. При этом вторая была резервом и служила для защиты тыла первой. Кстати, в полевых сражениях этого времени вражеские воины не бежали сломя голову навстречу друг другу. До последнего момента они шли ровным шагом, чтобы не расстроить свои ряды. Благо, что ни пулеметов, ни артиллерии, заставляющих солдат двадцатого века атаковать бегом, в то время не существовало. Луки же не давали той плотности огня, чтобы создать насквозь простреливаемое пространство.

Когда же армии сходились и начиналась рубка, воины продолжали сохранять строй так, чтобы с боков и сзади были только свои. Благодаря плотному строю воин мог в любой миг получить помощь от соседа, а также одновременно дрался только с одним противником. Именно так воевал Святослав.

При Владимире Великом построение войск усложняется. Это уже не огромный четырехугольник пехоты, а "полчный строй", состоящий из отдельных подразделений. Это улучшало управляемость армии и давало возможность для маневра на поле боя. Чтобы усилить свою дружину, и Владимир, и его сын Ярослав активно нанимали выходцев из Скандинавии. В это же время на Руси появляется собственная кавалерия.

О кавалерии стоит сказать особо. Всем понятны её преимущества как в походе, так и в бою. Конные отряды гораздо мобильнее, маневреннее. В бою всадник имеет явное преимущество над пехотинцем.

Довольно долго у средневековой пехоты вообще не существовало возможности остановить конную атаку на ровной земле. Отбиваться мечами и топорами было бесполезно хотя бы потому, что даже мертвые лошади сохраняли инерцию и пролетали еще несколько шагов вперед и все равно врезались в строй врага. От такого удара ни щит, ни кольчуга защитить не могли. Но коня надо было еще убить, что было непростым делом. Всадник-то не просто сидел верхом, он еще и оружием махал во все стороны.

Однако есть одна сложность. Для создания кавалерии нужны кони. Казалось бы, в чем проблема: бери любую коняшку в табуне, седлай - и вперед. Однако далеко не все кони подходили для боя. Во-первых, они должны были быть сильными, рослыми и выносливыми, чтобы нести всадника со всеми доспехами. Во-вторых, конь не автомобиль, он умеет думать, чувствует страх и боль, поэтому его просто так не заставишь мчаться и врезаться во врага, особенно если тот ощетинился оружием. Так что предложение прыгнуть на копья вызовет у него очень мало энтузиазма. Дружинникам нужны были не просто верховые лошади, а именно боевые. Поэтому во всех странах для войны коней выводили специально. Существовала даже пословица, отражающая эту разницу: "Кляча воду возит, лошадь пашет, конь под седлом".

Чем же отличаются боевые лошади от обычных?

Начнем с психологии. Вторая важная составляющая боевого коня после силы - это его характер. Для кавалерии требовались умные, злые и храбрые кони, которые бы не боялись столкновений, шума и ран. Которые бы сами рвались в свалку, но при этом слушались своего хозяина. Поэтому породы боевых коней выводили так же, как сейчас разводят бойцовских собак. В принципе, эта проблема была решена уже на заре коневодства. Частично - путем отбора для размножения наиболее подходящих коней, частично - за счет обучения. Жеребенка на тренировках учили не бояться опасностей, избегать ударов, сбивать и топтать противников. В конце концов, коневоды добивались того, что конь совершенно сознательно сбивал и давил людей и других лошадей, не останавливаясь даже перед лобовым ударом. Правда, одной из особенностей конской психики было то, что, лишившись всадника, которого он воспринимал как вожака табуна, конь начисто утрачивал агрессивность и стремился покинуть поле боя.

Что же касается физических данных коней, то тут древними селекционерами была проведена поистине титаническая работа. Дикие кони, от которых произошли все известные сегодня породы, были легкими и крайне низкорослыми. Кавалерия античных времен ездила на лошадках высотой в полтора метра в холке и весом килограммов в триста. Да еще и не было сделано такое эпохальное изобретение, как стремя, поэтому и скифы, и греки ездили, держась коленями за бока лошади. Ни пустить коня в галоп, ни упереться для удара всадники не могли. Из-за всего этого в древности кавалерию использовали в основном как вспомогательный род войск.

Главным оружием скифских и подобных им всадников были лук и дротики, рубиться в конном строю на мечах или топорах они просто не могли. Зачастую в античное время коней использовали лишь для передвижения, а перед боем спешивались. Конечно, и в древности были исключения в виде тяжелой кавалерии, катафрактариев, существовавших у некоторых восточных народов, например сарматов и парфян, в первом веке до нашей эры. Это были предшественники средневековых рыцарей, чье тело было полностью прикрыто доспехами, а основным вооружением было длинное копье. В отличие от воинов более поздних времен, катафрактарии не держали копье в руке, а ремнем привязывали его к шее и крупу коня. Всадник в бою лишь направлял удар копья. Атаковали они, двигаясь рысью и выстроившись в плотный строй. Но из-за того, что еще были неизвестны стремена и сами парфянские кони весили всего до трехсот килограммов, прорвать глубокие построения римской пехоты катафрактарии не могли. Собственно, и появились-то эти всадники как ответ на римскую опасность. Когда выяснилось, что греческая фаланга и римский легион легко опрокидывают и громят армии Востока, местным полководцам пришлось искать адекватные контрмеры. Легкая пехота и легкая кавалерия были неспособны на равных сражаться против легионеров, поэтому правители востока создали свои отряды воинов в тяжелых доспехах и посадили их на коней. Кстати, коней тоже прикрывали специальными доспехами. В целом же древняя тяжелая кавалерия лишь сравнялась в силе с римским легионом, но никак не превосходила его. Но все же, если легион был высшим достижением античной военной мысли в отношении пехоты, то катафрактарии были верхом развития кавалерии того времени.

Однако селекционеры всех знакомых с лошадьми народов не сидели сложа руки. Постепенно рост и вес коней увеличивались, и их уже нельзя было спутать с ослами. Примерно в седьмом веке нашей эры в Европе стало известно стремя, что кардинально изменило соотношение сил между пехотой и кавалерией. Теперь всадник мог активно рубиться, использовать копье для таранного удара, свешиваться с седла и заставлять коня перепрыгивать через препятствия. Это привело к настоящей революции в военном деле, и коневоды вплотную взялись за выведение новых верховых пород. К девятому веку в Европе появились такие исполины, как "дестриэ", достигавшие двух метров роста и весившие до тонны. Они могли нести не просто всадника в доспехах, но и специальные конские доспехи. Именно с этого момента можно говорить о начале рыцарской эпохи. Закованный в железо всадник на таком коне мог запросто прорывать любой пехотный строй, из-за чего в Европе начался упадок пехоты. Боевой конь стал таким же оружием, как и меч. Недаром же знаменитый прусский полководец Зейдлиц учил, что кавалерия одерживает верх не саблями, а хлыстом и шпорами.

Такие кони нуждались в хорошем корме, постоянном уходе и, естественно, были очень дорогими. Позволить себе их могли только очень богатые воины. Прочие же ездили на небольших лошадках, которые в бою с дестериэ не могли участвовать по определению. Вес этих коней был не больше четырехсот килограммов, они были достаточно быстры, чтобы перевозить человека, но в бою против тяжелой кавалерии они были бесполезны. Недостатком рыцарских коней была плохая выносливость. Нестись в полный опор они могли всего несколько сотен шагов, правда, этого с лихвой хватало, чтобы смести все на своем пути. Поэтому рыцари почти шагом приближались к вражескому строю, и только с рубежа в сотню метров начинали набор скорости, чтобы перед столкновением перейти в галоп. Зачастую исход сражения решала первая же лобовая атака. Плохо обученную и слабо вооруженную пехоту (а она в средневековье такой и была в Европе) атака латной конницы просто сметала и растаптывала. Кстати, в атаку на пехоту и легкую кавалерию рыцари шли сплошным строем, эдакой стеной из стали, а вот если противостояли им рыцари, то строй был с большими промежутками между воинами. Это делалась для того, чтобы избежать лобового столкновения с другим рыцарем, потому как столкновение всадников на равных конях неминуемо означало тяжелую травму, а то и гибель обоих бойцов. Рыцари пролетали рядом друг с другом, при этом нанося удар, затем разворачивались, и все повторялось, пока кто-то не вылетал из седла.

Еще одной категорией боевых коней, которые использовались в средневековье, были лошади кочевых народов. Эти кони были низкорослыми и легкими. Зато они были неприхотливы, как автомат Калашникова, выносливы и обходились подножным кормом.

Собственно, разница в качестве имевшихся коней определяла военную тактику разных армий.

Первые русские кавалеристы были вынуждены использовать тех коней, которые были в наличии. Разумеется, в основной своей массе это были не боевые, а рабочие кони. Но уже с одиннадцатого века князья и бояре гарцевали на могучих европейских боевых "богатырских" конях, а веком спустя русские дружины - это великолепная тяжелая кавалерия.

Крупные европейские кони использовались в тяжелой кавалерии, которая атаковала плотным строем и действовала холодным оружием. Небольшие кочевые лошади применялись в легкой коннице, которая использовалась для разведки, завязывания сражения и преследования бегущих. Основным оружием этой части дружины были луки, а конные лучники были важной частью русских армий домонгольского периода.

Вообще же на Руси использовались разные породы коней, как местные, так и привезенные из стран Европы и Востока. По назначению в русских летописях кони делились на милостных, сумных и поводных, или товарных лошадей. Милостные - это высококлассные боевые кони. Сумные - это скорее вьючные кони, нужные для перевозки припасов в суммах. Хотя и они могли использоваться как верховые более бедными дружинниками. Поводные, они же товарные - это обозные лошади, слабо пригодные для верховой езды. Кроме того, в летописях с двенадцатого века встречаются упоминания еще об одной категории коней - фарях. Само название восходит к арабскому слову "фарас" - конь, и понятно, что так называли благородных скакунов, привезенных с Ближнего и Среднего Востока, которые были для Руси большой редкостью. Оттого и ценились особо. Хотя и простые кони ценились высоко. Ведь лошади использовались не только для военных целей, на них (естественно, не на боевых) пахали, их запрягали в повозки. Согласно Русской правде виновный в убийстве чужого коня должен был уплатить в княжескую казну штраф в 12 гривен и еще гривну - потерпевшему, а за убийство свободного крестьянина полагалась вира всего в 3 гривны.

Кстати, наверное, стоит уточнить, кого следует считать тяжелой конницей, а кого легкой. Ведь роль в этом делении играет не только вес воина и коня, но и способ ведения боя. Поэтому, на наш взгляд, к тяжелой кавалерии относятся воины, способные нанести таранный копейный удар, а затем вести ближний бой холодным оружием, пробивающим доспехи. Естественно, это подразумевает наличие у воина соответствующей экипировки, включающей как минимум шлем, щит, панцирь, тяжелое копье, меч, булаву или топор. В идеале еще должны быть наручи и защита для ног. Легкая кавалерия - это бойцы, ведущие главным образом дистанционный бой с помощью луков. Их роль в сражении: налетели - обстреляли - ускакали - развернулись и обстреляли еще раз.

Одна из причин, по которой в большинстве открытых сражений русские выигрывали у половцев, это большее количество тяжелой кавалерии в дружинах наших предков. У половцев, кстати, она тоже была, хотя, в основном, все же кочевники были легко вооружены.

Обычно бой происходил так. Степняки кружили вокруг и засыпали наших тучами стрел. Русские конные лучники перестреливались с половцами и тем самым прикрывали собой развертывание основных сил дружины. Затем, опустив копья, в бой бросалась наша тяжелая кавалерия. Её атака была столь стремительна, что вражеские стрелки не могли опомниться и вместо стрельбы должны были маневрировать. А в коротком рывке тяжелые русские кони легко догоняли и перегоняли половецких, после чего кочевников просто поднимали на копья.

Естественно, что в разных княжествах был разный процент тяжелой и легкой кавалерии. На юге, где главным врагом были кочевники, многочисленные лучники были просто необходимы. На северо-востоке, где приходилось сражаться против немцев, возрастала роль тяжелой кавалерии, способной соперничать с рыцарями.

Преобладание кавалерии на Руси не привело к исчезновению пехоты. Однако в степной части страны её действия в основном носили вспомогательный характер. Зато на лесном севере пехота была более многочисленной и самостоятельной. Хотя и там основной задачей русской пехоты в двенадцатом-тринадцатом столетиях была оборона крепостей. Пехота, как и кавалерия, делилась на тяжелую и легкую. Воины тяжелой кавалерии имели металлические доспехи, шлем, щит, копье, сулицы, боевой топор, иногда меч. Легкая пехота не имела доспехов и щитов, зато тут было много лучников.

***

С определенного времени княжеская дружина начинает делиться на две неравнозначные части: старшую и младшую. Летописцы традиционно называют воинов первой мужами и боярами. Это были опытные заслуженные воины, которые занимали высшие посты, были советниками князя, выполняли ответственные поручения, а во время войны были командирами подразделений. Нередко бояре старшей дружины имели земельные владения с зависимыми крестьянами, а также собственные вооруженные отряды, с которыми и выступали в поход. Младшая дружина - это, соответственно, простые бойцы, выполнявшие основную работу. Они охраняли княжеские резиденции, были телохранителями при поездках, являлись основной ударной силой в боях.

Разница между младшими и старшими дружинниками была закреплена юридически, так как за убийство "княжа мужа" по Русской правде взималась в два раза большая вира, чем за смерть младшего дружинника.

Всю младшую дружину нередко назвали гридями, хотя и она была неоднородной. Её низший разряд составляли отроки, исполнявшие различные обязанности в княжеских резиденциях. Лучшую часть меньшой дружины называли сначала детскими, а затем детьми боярскими.

Как и в Европе, в средневековой Руси все больше крестьян теряло независимость и прикреплялось к земле. За их счет оснащались и содержались княжеские дружины. Благодаря этому, число обученных и хорошо вооруженных воинов увеличивалась, из-за чего значение крестьянского ополчения падало. Зато с ростом городов все большую роль играли городские ополчения, ведь горожане имели доход, позволяющий приобрести хорошее оружие и доспехи. Так что, немного уступая дружинникам в опыте и выучке, городовые полки равнялись с дружинами по вооружению и превосходили численностью.

При сборе ополчения жители нескольких дворов обязаны были послать в поход вооруженного воина. Количество дворов, выставляющих ратника, колебалось в зависимости от региона и от вооружения воина. Например, легкого пехотинца могли выставить два двора, а для содержания тяжеловооруженного кавалериста требовались усилия десятка дворов.

Количество идущих в поход воинов также зависело от степени опасности для города. Например, в Новгороде могли призывать одного воина на коне и в полном доспехе как с четырех сох, так и с десяти сох. Соха - это единица площади под пашней, с которой брались налоги. То есть численность выставленного одной и той же землей полка могла отличаться в два с половиной раза.

К концу двенадцатого века структура и название дружины и вообще русских вооруженных сил меняется. Возникает княжеский двор, состоящий из его личных слуг и воинов, и полк -- феодальное ополчение бояр-землевладельцев, обязанных по первому требованию приходить под княжеское знамя с собственными отрядами. Кроме того, князья оседают по городам и уже не так часто меняют престолы, как это было в первые века. Соответственно, горожане и дружины в определенной мере сливаются, и теперь городское ополчение рассматривается как дружина своего князя. В итоге местные вооруженные формирования получают название дружина, а личный отряд князя, который раньше называли дружиной, именуется двором.

Начиная с одиннадцатого века, боевые построения русских армий состояли из центрального полка (чело), а также крыльев - полков правой и левой руки. Передовой полк из конных лучников должен был завязывать бой. Большое значение приобрело взаимодействие разных отрядов. С конца двенадцатого века при штурмах и защите крепостей начали использоваться различные метательные орудия.

***

Вся история ранней Руси была связана с реками. По ним шли купеческие караваны, по ним отправлялись ватаги молодцев в новые земли, у речных берегов строились города, в речных поймах распахивали землю для полей. Неудивительно, что речной флот у славян появился очень рано. Еще в антские времена славяне строили ладьи, на которых можно было плавать не только по рекам, но и выходить в море.

Византийские источники оставили описание ладей, на которых под стены Константинополя приходили славянские армии. Греки называли славянские корабли моноксилами, т.е. однодеревками, потому что действительно основой для корабля было всего одно дерево, которое выдалбливали. Затем борта наращивали из досок. Общая длина такой ладьи достигала двадцати метров, а помещалось в ней до сорока воинов. Двигалась ладья как на веслах, так и под парусом.

Расцвет военных морских походов приходится на период становления русского государства и завершается при Владимире Святом. В последующие времена ладьи использовались для быстрой переброски войск по рекам. Возник даже термин "судовая рать", означавший пехоту, передвигающуюся на кораблях. Так что история русского военного флота насчитывает полторы тысячи лет.

Если же кратко подвести итог, то до прихода монголов русские войска полностью соответствовали требованиям времени и были в состоянии справиться с любым известным им противником.

Русское оружие в домонгольский период

Учитывая, сколько войн приходилось вести нашим предкам, становится понятно почему оружейное дело было да и до сих пор остается одним из наиболее развитых на Руси. Хотя на историческую арену славяне вышли практически безоружными: по словам византийских авторов, в шестом-седьмом веках большинство славянских воинов были пехотинцами, вооруженными только дротиками и луками со стрелами. Так, Прокопий Кесарийский писал: "Вступая в битву, большинство из них идет на врагов со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают; иные не носят ни рубашек, ни плащей, а одни только штаны, подтянутые широким поясом на бедрах, и в таком виде идут на сражение с врагами". Действительно, в это время главным видом славянского оружия были легкие копья, пригодные как для рукопашного боя, так и для метания. Каждый воин уходил в поход, имея с собой два-три таких копья. Кроме того, славяне очень рано освоили производство сложных луков, которые изготовлялись из нескольких видов усиленной сухожилиями животных древесины и костяных накладок.

Но очень быстро славяне перенимают у противников новые для себя виды вооружений, и уже к девятому веку наши рати ни в чем не уступают войскам окружающих народов. А после того, как Вещий Олег объединил в единое русское государство восточнославянские племена, начинается настоящий взлет военного искусства и оружейного дела. Пришедшие на смену племенным ополчениям княжеские дружины были первым полностью профессиональным войском в отечественной истории. Кроме того, в это же время начинают появляться и специализированные оружейные мастерские, хотя многие предметы экипировки дружинники изготовляли самостоятельно. Воин эпохи Игоря Старого и Святослава в походе вполне мог самостоятельно ремонтировать свои доспехи.

С созданием единого русского государства происходят серьезные изменения в военном деле. По-прежнему основной ударной силой войска оставалась пехота, но теперь это не толпы вооруженного люда, группирующегося по родовому признаку, а дисциплинированные отряды, разделенные на полки и действующие по единому замыслу полководца. Во времена князя Святослава главной силой русских войск стала плотная фаланга тяжеловооруженных воинов. При этом построении на первое место вышло оружие ближнего боя, а дротики и луки стали вспомогательным.

Когда в десятом веке основным противником Руси стали высокоманевренные конные орды кочевников, русские дружины пересели на коней, и основным родом войск стала кавалерия. Вскоре произошло ее разделение на копейщиков и лучников. При этом копейщики становятся решающей силой, наносящей главный удар в сражении, и не удивительно, что это лучшие воины дружины. Конным лучникам выпадает роль передовых частей, разведки и охранения. Они начинали сражение, заманивали противника в засады, преследовали разбитых врагов...

Разумеется, пехота не исчезла вовсе, но на юге Руси она стала исключительно вспомогательной силой. На покрытом лесами севере пехота была многочисленной и играла весомую роль на протяжении всего средневековья.

В IX-X веках на Руси сложился комплекс доспехов и вооружения, который вполне соответствовал всем потребностям дружинников. Причем, из-за того, что русичам приходилось воевать в разных природных условиях и с разными противниками, на вооружении у наших предков было гораздо больше видов оружия, чем у европейцев или кочевников. Рассмотрим основные виды оружия, с которым приходилось иметь дело пращурам во времена первых Киевский князей.

Меч

Разумеется, начнем рассказ с воспетого сказаниями и песнями меча, как самого опоэтизированного средства убийства. Это благородное оружие вошло в былины и легенды и создало целый пласт в русской культуре. Большинство языческих народов относилось к мечу со священным трепетом, видя в нем проявление сверхъестественной силы. Не были исключением и славянские воины, почитавшие свое оружие как настоящее сокровище. Недаром на мече приносили клятвы и с помощью именно этого оружия проходили судебные поединки. Когда хоронили воинов-язычников, то вместе с ними в могилу опускали и их мечи, чтобы они продолжали защищать своего хозяина даже после смерти. С принятием христианства на Руси культ меча вовсе не пропадает, хотя и не одобряется Церковью. Так, мечи князей Довмонта и Всеволода Мстиславича считались оберегами Пскова и хранились как святыни. Удостоился упоминаний в летописи меч Святого Бориса, которым владел князь Андрей Боголюбский.

Кстати, если большинство видов оружия (копья, боевые ножи, кинжалы, топоры...) развились из охотничьих или хозяйственных аналогов, то меч изначально создавался как исключительно боевое оружие.

Разговор о мечах, наверное, стоит начать с определения, что же такое меч и чем он отличается от другого длинноклинкового оружия, так как в этом вопросе достаточно путаницы. Тем более, что за века мечи претерпевали существенные изменения. На наш взгляд, наиболее точное определение звучит так: меч - это обоюдоострое клинковое холодное оружие, предназначенное для нанесения рубящих и колющих ударов. Первоначально острие не затачивалось, так как мечом наносились только рубящие удары.

Меч часто путают с более поздним изобретением - саблей, но надо помнить, что это совершенно разные виды оружия, выполняющие противоположные задачи. В отличие от сабли, приспособленной для нанесения режущих ударов, основным назначением меча было прямое прорубание доспехов. Тяжелый прямой меч буквально проламывает вражеские доспехи - и тело под ними, разумеется. Сабля легко рассекала плоть, нанося страшные раны, но практически бесполезна против прочных доспехов, в то время как меч их свободно прорубывал, перемалывая в фарш мясо, кости и доспехи. Из-за этой разницы в задачах меч и сабля отличались своей формой, балансировкой, заточкой.

Вообще же выбор того или иного образца оружия диктовался конкретными условиями, в которых приходилось действовать воину. И именно прямой обоюдоострый меч соответствовал методам ведения боя и производственным возможностям мастеров-оружейников Европы (в том числе и Руси) в конце первого и начале второго тысячелетия от рождества Христова. Мечи того времени были оружием или дорогим, или очень дорогим, но высокая стоимость с лихвой перекрывалась их достоинствами. Во-первых, в отличие от боевого топора или булавы, меч хорош не только для нанесения ударов, но и для их отражения. Во-вторых, мечом с низким расположением центра тяжести гораздо легче сражаться, чем, например, топором - самым массовым оружием того времени. Это значит, вооруженный мечом воин устанет меньше, чем его вооруженный топором противник, что в свою очередь при прочих равных качествах бойцов даст преимущество меченосцу. А обоесторонняя заточка клинка не только увеличивала срок службы меча, но и позволяла наносить более разнообразные удары.

Как мы уже упоминали, меч не был исконно русским оружием, и естественно, что первое время наши воины сражались мечами, купленными или захваченными у соседних народов, поэтому на Руси использовались мечи практически всех известных тогда типов, как европейских, так и восточных: персидских и арабских. Благо, что мировой оружейный рынок был хорошо развит и тысячу лет тому назад. Кстати, историкам известно повеление франкского короля Карла Великого, запретившего в 805 году продавать славянам оружие (прежде всего, мечи) и доспехи. Разумеется, ушлые торговцы такие бьющие по их карману королевские указы выполнять особо не рвались, да и скандинавы, покупавшие мечи для себя, не упускали шанса перепродать их славянам.

Тут нужно сделать отступление и заметить, что Франкская империя, включавшая в себя земли современных Италии, Франции и Германии, была не только самым большим и экономически развитым государством Европы, но и признанным европейским центром оружейного производства. Именно тут в середине восьмого века научились ковать мечи, позднее названные каролингскими. Свое имя они получили по названию династии Каролингов - потомков Карла Великого. Клинок такого меча был широким и обоюдоострым, шириной у основания до шести сантиметров, плавно сужающийся к кончику. Кроме того, мастера для уменьшения веса стали делать на лезвиях канавки-долы, которые иногда в художественной литературе называют "кровостоками". Благодаря долу, можно было увеличить длину оружия, не перегружая руку избыточным весом. Характерной особенностью каролингских мечей была короткая, не шире ладони владельца, рукоять, состоящая из стержня рукояти (черен), перекрестья (гарда), и навершия (яблоко). Еще одним отличием мечей этого типа была массивность гарды и яблока, служивших своеобразным противовесом клинку. Мечи до десятого века были исключительно рубящим оружием, и только начиная с одиннадцатого их острие начинают затачивать для нанесения колющих ударов. Мечи носили в деревянных ножнах, обтянутых кожей и усиленных металлическим прибором. Часто ножны и рукоять меча богато украшались.

Мечи каролингского и сменившего их романского типа активно применялись воинами всех европейских народов, и наши предки не были исключением. Сегодня археологам удалось найти на территории Руси более сотни мечей девятого-одиннадцатого века. В основном, их находят при раскопках в районах древних городов: Смоленска, Ярославля, Новгорода, Киева и Чернигова.

Интересно отметить, что на лезвия многих мечей мастера наносили надписи и узоры, о существовании которых историки совершенно случайно узнали уже в ХХ веке. Дело в том, что надпись делалась путем инкрустирования в металл клинка железной проволоки, поэтому, когда меч оказывался в земле и начинал ржаветь, надпись покрывалась ржавчиной и становилась неразличимой. А все доступные для изучения историков мечи того времени были найдены в результате раскопок, то есть ржавыми, а то и полусгнившими. Лишь после удаления ржавчины и обработки меча специальным реактивом надписи становятся различимыми. В результате, за последние десятилетия клейма были обнаружены на многих мечах. Чаще всего на мечах встречается надпись ULFBERHT - клеймо мастерской в области среднего течения Рейна, возникшей еще во времена Карла Великого. Мастера этой фирмы в девятом, десятом и одиннадцатом веках выпустили тысячи клинков, которые разошлись по всему миру. Встречаются также такие виды клейма как INGELRII ME FECIT, LEUTLRIT, CEROLT, ULEN...

Открытие надписей на клинках помогло разрешить принципиальный спор историков: долгое время историки-норманисты доказывали, что все мечи славян имели западно-европейское происхождение, так как славяне сами были неспособны к столь сложному производству. Оппоненты в ответ приводили свидетельства средневековых арабских авторов, говоривших о том, что у руссов были собственные мечи. Итог спору подвело исследование меча, найденного в местечке Фощеватая недалеко от Миргорода в Полтавской области. Все исследователи в один голос считали его привозным, но когда было расчищено лезвие, на нем неожиданно проступили кириллические буквы. С одной стороны было написано "ЛЮДОТА", с другой "КОВАЛЬ". Это было настоящей сенсацией: впервые было доказано, что на Руси в Х веке было собственное производство мечей. Значит, у нас существовала специализированная оружейная мастерская задолго до того, как об этом сообщают письменные источники, а Русь была второй страной в Европе, где был выпущен собственный подписной меч. Кроме того, собственное клеймо русского мастера означало, что он не боится конкуренции с продукцией франкских оружейников. Кстати, подпись на этом мече является старейшей из сохранившихся русских надписей на оружии. Так что уже на заре своей истории русский народ шел в технологической гонке ноздря в ноздрю с европейскими лидерами.

А начиная со времен Владимира Великого, можно говорить о том, что русские мастера познали все тонкости производства самого современного на то время оружия. Так они освоили производство клинков из булата, умели достигать нужных характеристик меча, сваривая сталь и железо. Как правило, основу клинка делали либо из железа, либо из скованных вместе полос малоуглеродистой стали и железа. Причем, в последнем случае стальную полосу получали из скрученных вместе, а затем несколько раз перекованных прутьев с разным содержанием углерода. Потом к торцам основы наваривали стальные полосы - будущие режущие кромки, а затем отковывали заготовку так, чтобы стальные полосы превратились в лезвие. Такая сварка была технически очень сложной операцией. Во-первых, нужно было разогреть металл до пластичного состояния, в котором его можно сваривать, но если перегреть или наоборот недогреть материал, то сварки не произойдет. При этом нужно помнить, что для стали и железа это разные температуры: чистое железо можно сваривать при 1425--1475 градусах, а сталь с содержанием углерода 0,8% - при температуре около 1200--1250 градусах. Так что кузнецу нужно было хорошо знать свойства и состав металлов, уметь по цвету раскаленной полосы определять его температуру. Не забудем, что мастер должен делать свое дело, лишь пока заготовки не остыли, то есть приходилось работать очень быстро. Кроме того, при нагреве металл окисляется, покрываясь окалиной, которая мешает сварке. Чтобы убрать окалину, кузнецы посыпали места сварки кварцевым песком, который, соединяясь с окалиной, давал шлак, который можно было легко удалить.

Металл основы делал меч гибким и упругим, не позволяя ему ломаться при ударах, а более хрупкая сталь на лезвии обладала прекрасными режущими свойствами. Следующей операцией было выстругивание долов, после чего клинок шлифовали и закаляли. После этого оставалась лишь изготовить рукоять и отполировать меч до зеркального блеска. Иногда клинок дополнительно обрабатывали кислотой, чтобы на его поверхности проступил узор, полученный благодаря комбинации железных и стальных полос основы. При желании кузнец мог добиться получения одинакового, подчас весьма сложного, рисунка по всей длине меча.

Бывало мечи изготовляли исключительно из железа, но чтобы придать им твердость, их режущую часть насыщали углеродом. Этот процесс сегодня называется цементизацией. Древние мастера могли произвести ее двумя способами: или оставить железный клинок в тлеющем древесном угле, или на поверхности раскаленного до тысячи градусов меча по определенной технологии сжечь богатый углеродом органический материал, например, полосы из шкуры животных.

Мечи десятого века весили около полутора килограммов, но к середине одиннадцатого века они становятся тоньше, легче на треть и немного короче. Хотя, конечно, каждый имевший для этого средства воин мог заказать кузницу оружие той длины и веса, которая ему подходила. По данным археологии, в двенадцатом веке технология производства русских клинков заметно упрощается, отныне их делают цельностальными, а в украшении почти не используют драгоценные металлы. До сих пор никто не сумел объяснить этот факт, хотя, возможно, разгадка проста. Большинство известных сегодня мечей десятого, а особенно девятого века были найдены в могилах знатных русичей, а значит, были не рядовым оружием, а, говоря современным языком, эксклюзивным. Естественно, что это были лучшие клинки своего времени. Когда после принятия христианства воинов стали хоронить без оружия, такие первоклассные клинки перестали попадать в землю. Почти все более поздние мечи найдены на местах сражения, а там, в основном, гибли рядовые воины, естественно, вооруженные более дешевым и простым оружием массового производства. Вот и вся загадка.

В тринадцатом веке в связи с улучшением доспехов происходит новое утяжеление и удлинение мечей. В это время они могут достигать 120 сантиметров и весить до двух килограммов, что позволяло наносить более мощные удары. Естественно работать таким оружием одной рукой становится затруднительно, и рукоять постепенно удлинялась, пока меч не превратился в двуручный.

Пройдя долгий путь эволюции, меч в Киевской Руси домонгольского периода был широко распространен, хотя для простых горожан и крестьян оставался слишком дорогим и потому был оружием обеспеченных слоев общества.

Сабли

Много веков подряд по бескрайним евразийским степям кочевали многочисленные племена самого разного происхождения. Индоиранцы, тюрки, монголоиды шли от пастбища к пастбищу, ища сочную траву для своих стад. Разные языки звучали над ковылями, к разным богам возносились молитвы, но судьбы всех этих народов были схожими: постоянная война на истребление всех со всеми. Причем, войны в Степи были гораздо более кровопролитными, чем у оседлых народов. Ведь за что воевали в средневековой Европе? Целью королей и герцогов было увеличение количества подданных, платящих налоги в королевскую казну. Разумеется, были и исключения в виде религиозных войн, но в целом излишнее кровопролитие не приветствовалось, ведь зачем вырезать население захваченного города, если его можно заставить регулярно платить подати? Зачем убивать пленных, если за них можно получить выкуп? Утрируя, можно сказать, что одни профессиональные военные (феодалы и их дружины) воевали с другими за право обирать мирное население.

А вот у кочевников ситуация была прямо противоположной. Чтобы прокормить себя, им требовалось гораздо больше земли, чем земледельцам, и люди на этой земле им были совсем не нужны. В случае засухи или другого природного бедствия кочевники должны были откочевать на сотни километров, чтобы найти непострадавшие пастбища. Кроме того, летом они должны были иметь возможность кочевать на север, а зимой - на юг. В общем, им нужен был простор, но, как всегда, потребности человека велики, а ресурсы ограничены. На каждое богатое пастбище, на каждый водопой находились конкуренты, которых было необходимо ликвидировать, пока они не ликвидировали тебя. Вот и приходилось одним кочевникам воевать с другими, зачищая подходящую землю от всех чужаков. Этим и объясняется непонятная европейцам жестокость кочевников: они убивали всех членов враждебного племени, кроме тех, кого можно было обратить в рабство и с выгодой продать. К тому же, для военных действий кочевники объединялись в крупные армии, но в мирное время они кочевали отдельными родами, чтобы более рационально использовать пастбища. Так что если бы они не добили разбитых врагов, то те могли бы потом перерезать незадачливых победителей по-одному. Естественно, что постоянные войны поспособствовали созданию кочевниками прекрасного оружия, идеально подходящего к степным условиям: сабли и сложносоставного лука. Нет ничего удивительного в том, что вынужденные постоянно сталкиваться с кочевниками русичи переняли себе эти виды оружия. Уже в начале одиннадцатого века дружинники южнорусских княжеств все чаще меняют свои прямые мечи на более легкие кривые сабли, и вскоре именно сабля станет основным длинноклинковым оружием на Руси.

С чем же это связано?

Главное отличие войны, да и жизни в степи, в том, что без коня тут прожить было невозможно, соответственно, все мужчины с детства приучались к верховой езде и были великолепными кавалеристами. Естественно, и сражались они верхом. Кроме того, доспехи кочевников были значительно легче и проще, чем у европейцев, так что тяжелый меч, предназначенный для борьбы с прочными металлическими доспехами, был в степи просто не нужен. Поэтому клинок можно было сделать более легким, а чтобы усилить режущие свойства, его лезвие - искривленным. Кроме того, у меча центр тяжести расположен около гарды, а у сабли ближе к острию, что дает возможность наносить более сильные удары с оттяжкой, увеличивающей длину и глубину раны. Так как противник был слабо защищен, то даже относительно слабый сабельный удар приводил к нанесению длинных, широких, обильно кровоточащих резаных ран с разваливающимися краями. Даже если враг и не выходил из строя сразу, то вскоре он неизбежно слабел от потери крови и болевого шока.

Столкнувшись в десятом веке с кочевниками хазарами и печенегами, русичи поменяли свою военную тактику. Если против византийцев наши предки сражались, построившись в плотные фаланги из тяжеловооруженных пехотинцев, то со степняками воевали маневренные отряды кавалеристов с более легким вооружением. Вот тут-то и оценили наши предки все преимущества сабли. Неудивительно, что чем южнее располагалось княжество, тем раньше там начинали воевать саблями, а чем севернее - тем дольше в ходу были мечи.

Сабли Х-ХI веков были слабоизогнутыми клинками длиной около метра и шириной в три с половиной сантиметра. Ковали их примерно по той же технологии, что и мечи. В следующие столетия сабли стали длиннее и шире, одновременно увеличилась их кривизна. Носили сабли в деревянных ножнах у пояса или на плечевой перевязи. Хотя археологам известны богато изукрашенные, с применением золота и серебра, образцы, большая часть сабель была без каких-либо украшений.

Кстати, если русские мечи были схожими с общеевропейскими образцами, то сабли были такими же, как у степных народов, что в принципе понятно. Одинаковые задачи, стоявшие перед оружейниками, приводили к появлению схожих образцов. Со временем из Руси сабля попадет и в Западную Европу, где она приживется только через пару веков.

Копья

Копьё - одно из самых древних видов оружия. Возникнув в незапамятные времена, копья применялись во всех европейских войнах вплоть до Первой мировой. Естественно, что и наши предки активно использовали в ратном деле различные виды копий, благо, что они, благодаря дешевизне изготовления, были общедоступны. Древко, как правило, было в рост человека, а то и выше. Его изготовляли из дуба, клена и березы, часто дополнительно усиливали, оковывая железом, чтобы врагу в бою было сложнее перерубить копье. Наконечник из стали или железа мог весить до 400 граммов и быть длиной в две ладони. Археологи, изучающие домонгольский период в истории Руси, в зависимости от формы наконечников выделяют семь типов русских копий, хотя эта классификация весьма условна.

В художественных книгах авторы часто заставляют своих героев метать копья, чего в реальной жизни не происходило. Для метания использовались специальные дротики-сулицы, а копья предназначались исключительно для рукопашного боя. Причем, использовали их как пехотинцы, так и всадники. Знатные дружинники украшали свои копья драгоценными металлами, а под наконечником к древку крепились султаны из конского волоса или пеньковых шнурков. Первоначально это было вызвано сугубо практической необходимостью - волос впитывал вражескую кровь, чтобы она не заливала все древко, делая его скользким, но вскоре выкрашенные в яркие цвета султаны стали использоваться и как украшение.

В девятом-десятом веках копья были, в основном, с плоскими наконечниками и древком диаметром в два с половиной сантиметра, но с развитием доспехов оружейникам пришлось усовершенствовать их. Плоский листовидный наконечник, которым можно было не только колоть, но при необходимости и рубить, уступил место более узкому граненному - "бронебойному". К двенадцатому веку воины все чаще используют пики с трех- или четырехгранным наконечником, хорошо приспособленным для пробивания прочного панциря. Кавалеристы при этом действуют пикой как тараном, нанося удар параллельно земле. При этом сила удара достигается за счет скорости и массы коня с всадником, в то время как ранее копьями били сверху вниз, используя мышцы руки и корпуса.

Кстати, единого мнения, что считать пикой и в чем ее отличие от других видов копий, не существует. На наш взгляд, наиболее точным будет такое определение: пика - длинное копье с узким (до одного сантиметра), предназначенным для пробивания доспехов наконечником. В начале тринадцатого века пика приобретает форму, которая сохранилась до конца средневековья.

Еще одним видом копий, распространенных в средневековой Руси, была рогатина - тяжелое копье с длинным и широким (до семи сантиметров) наконечником. Первоначально рогатины использовали для охоты на крупного зверя: медведя или кабана. При этом тупой конец рогатины упирали в землю. При ударе такое копье благодаря толщине древка могло выдержать без поломки большое напряжение, возникающее, когда зверь всем весом наваливался на копье. Чтобы рогатина не прошла насквозь, и животное не достало охотника, чуть ниже лезвия располагалась прочная перекладина.

Боевое применение рогатины не отличалось от её использования на охоте. Она могла проломить любой доспех, но из-за тяжести пользоваться ею было неудобно, однако дешевизна и универсальность рогатины делали ее довольно популярной среди ополченцев.

В двенадцатом веке возникла изогнутая разновидность рогатины - совня, которая стала наиболее популярна в более поздние времена. Интересно отметить, что в далекой Японии самураи охотно использовали местный аналог совни - нагинату.

В качестве метательного оружия наши предки широко применяли полутораметровые дротики - сулицы. Это было дешевое, практически одноразовое, но эффективное оружие. От копий дротики отличались не только размерами. Так, если наконечники боевых копий делали гладкими, чтобы они не застревали в телах врагов, то наконечники сулиц были зазубренными, чтобы их труднее было извлечь из раны. Даже если враг закрывался щитом, то плотно застрявшие в нем сулицы мешали маневрированию, а если в щит вонзалось несколько дротиков, то его приходилось просто бросать. Кроме того, центр тяжести у сулицы был заметно смещен к наконечнику. Интересной особенностью сулицы было то, что наконечник не насаживался на древко, а просто прибивался к нему загнутым концом.

Воин мог метнуть сулицу шагов на тридцать, а лучники посылали стрелы в два-три раза дальше. Казалось бы, лук должен был вытеснить менее дальнобойные дротики, но на самом деле благодаря большему весу сулицы обладали гораздо большей убойной силой. Кроме того, для стрельбы из лука воину требовались обе руки, в то время как дротик занимал только одну. Значит, во второй воин мог держать щит или меч.

Топоры

Боевые топоры, наряду с копьями, являются древнейшими видами славянского вооружения. Их охотно использовали как профессиональные воины-дружинники, так и ополченцы, вынужденные взяться за оружие для защиты собственного дома. Хотя вообще-то изначально топоры были крайне необходимой в хозяйстве вещью и служили исключительно для мирных целей: срубить избу, заготовить дрова...

Но как вскоре выяснилось, и для не совсем мирных занятий топоры подходили идеально. В итоге на заре веков возник новый класс оружия: боевые топоры. От своих рабочих собратьев они отличались, прежде всего... малыми размерами и весом. Да, именно так, боевые топоры гораздо легче обычных. Так что художники, рисующие средневековых воинов с огромными топорами а-ля гномы из "Властелина колец", лукавят, принося в достоверность в жертву ради большей зрелищности. Обычные размеры боевых топоров: длина лезвия - до 15 см, ширина - до 12 см, вес - до 450 граммов. Для сравнения размеры рабочих топоров: длина лезвия - до 22 см, ширина лезвия - до 14 см, обычный вес - 600 - 800 граммов.

Самые древние топоры отличались разнообразием форм, ведь каждый кузнец ковал на свой лад. Постепенно топоры становились все более единообразными, и к XII веку в бою использовались всего два основных типа топоров:

бородовидные, получившие свое имя из-за характерной, напоминающей бороду, формы вытянутого вниз лезвия;

чеканы - топорики с обухом, переходящим в молоточек, что позволяло наносить очень точные удары.

Боевой топор был, в основном, пехотным оружием, и X век, когда наши предки сражались пешими, стал золотым временем для него. В бою воины могли держать топор и одной, и двумя руками, в зависимости от его веса и физических возможностей воина. Веком позже, когда ударной силой русского войска стала кавалерия, топоры превратились в оружие простолюдинов, хотя по-прежнему остались массовым пехотным оружием. Дольше всего топоры применялись в лесистой северной Руси, где пехота оставалась основой армий до позднего средневековья.

Булавы

Еще одним чрезвычайно распространенным видом ударного оружия на Руси была булава, прочно вошедшая в экипировку русских воинов в десятом веке. Большинство исследователей считает, что наши предки позаимствовали ее у кочевников из донских и приволжских степей, благо, что в тех краях булавы применялись века с четвертого. Хотя идея утяжелить ударную часть дубинки вполне могла прийти в голову людям, жившим в самых разных местах. Тем более, что древнерусское наименование этого оружия - кий, т.е. палка. Кстати, если верить легендам, князя-основателя города Киева называли Кием, и возможно, что это прозвище он получил из-за своего оружия - кия-булавы. Как бы там ни было, но появившись на Руси, булава быстро завоевала популярность и использовалась аж до шестнадцатого века. Археологи утверждают, что в средневековой Руси производство булав было поставлено на поток, и существовали оружейники, занимавшиеся исключительно изготовлением этого типа оружия.

Итак, булава - это оружие, состоящее из металлической ударной части (навершия) и рукояти. Первые навершия были, как правило, пирамидальной формы с четырьмя шипами и изготовлялись из железа или бронзы. Рукоять древние мастера вырезали из дерева и для прочности могли обшить полосами меди или железа. Позже навершия делали самой разнообразной формы, чаще всего округлой или грушевидной. Часто встречаются железные булавы в форме куба со срезанными углами. В XII - XIII веках появились бронзовые литые навершия, усеянные пирамидальными шипами. Весили они меньше трехсот граммов, но зато при ударе вся тяжесть оружия приходилась только на один шип, из-за чего у булав была страшная пробивная сила. Такие бронзовые булавы отливались в Киеве и других южнорусских городах, а затем продавались по всей Европе. При этом сначала мастер делал восковую модель булавы, которую затем покрывал глиной и разогревал на огне. Расплавившийся воск вытекал, а затвердевший глиняный кокон становился формой, куда заливалась расплавленная бронза. Потом мастер извлекал булаву и доводил ее до совершенства. Используя эту эталонную булаву как образец (вместо одноразовой восковой модели), мастера делали массу глиняных формочек. Такие формы состояли из двух половинок, которые потом соединяли и в них отливали уже целую серию булав. Часто булавы богато украшались, и тогда они из боевого оружия превращались в символ знатного положения хозяина.

В тринадцатом столетии из-за усиления защитного вооружения появились и новые типы булав - перначи, навершия которых состояли из расходящихся от древка железных клинообразных лопастей-перьев. В отличие от более ранних образцов, рукояти перначей делали не деревянными, а металлическими. Наиболее распространенный тип пернача имел шесть перьев и назывался шестопером.

Чем же вызвана популярность булавы, кроме ее низкой стоимости?

Во-первых, булавы, в отличие от топоров, не застревали во вражеских доспехах и щитах. Ведь если ударить мечом или топором по щиту, то гарантировано оружие застрянет, и на его извлечение потребуется несколько секунд, которых в бою может и не оказаться. Булавой же можно было вволю колотить по вражеским щитам, пока те не раскалывались в щепки. Кстати, от удара булавой кольчуга своего обладателя вообще не защищала, да и пластинчатые доспехи не могли выдержать удар.

Во-вторых, если меч мог сломаться или затупиться, а на лезвии топора могла появиться щербина, то булава была практически вечным оружием. Ведь у нее просто нечему ломаться. Разве что врагу удастся перерубить древко, что совсем не часто случалось.

Еще одно преимущество - удар можно наносить любой стороной навершия булавы, а раз не нужно доворачивать оружие в руке, то и обращаться с ним легче.

Впрочем, были у булавы и достаточно серьезные минусы. Так, требующую большого замаха булаву нельзя использовать при построении войск в сомкнутый строй. Кроме того, у булавы маленький радиус поражения, ведь из-за ее балансировки слишком легко потерять равновесие при ударе с длинным выпадом. Добавим сюда еще один минус - булавой нельзя парировать удары, вражеский клинок просто соскальзывает по ее древку до самой руки хозяина.

Кистень

Практически одновременно с булавой появился на Руси и кистень - простое, но предельно эффективное в умелых руках оружие. Сегодня за ним прочно закрепилась слава разбойничьего оружия, но изначально он предназначался для профессиональных воинов-кавалеристов. Хотя и лихие люди быстро оценили удобство кистенька, который можно было спрятать в рукаве или за пазухой, ведь, по сути, кистень - это всего лишь небольшая (чуть больше крупного ореха) гирька на веревке или цепочке. Кистень позволял концентрировать всю силу удара в одной точке, доставать прикрывающегося щитом противника, и к тому же кистенем можно было достать врага на расстоянии большем, чем длина меча или топора.

Первые гирьки для кистеней вырезались из тяжёлой и плотной кости, например, лосиного рога, и напоминали яйцо. По оси это яйцо просверливали и в полученную скважину вставляли металлический стержень, который с одной стороны расклепывали до получения шляпки, а с другой сгибали в кольцо, к которому крепилась веревка или цепочка. Для удобства иногда на конце веревки делали небольшую деревянную ручку, но чаще обходились простой петлёй. Такие кистени использовались до тринадцатого века, хотя уже века с одиннадцатого гирьку чаще делали металлической. Ведь защитные доспехи постепенно утяжелялись, и костяная гирька уже не могла эффективно поражать противника, а вот железные или бронзовые были в самый раз. Иногда корпус гирьки отливался из бронзы и для утяжеления заполнялся свинцом.

При этом форма гирек могла быть самая разнообразная, хотя чаще всего при раскопках встречаются шарообразные и грушевидные кистени. Как и любое средневековое оружие, кистени знатных воинов богато украшались, и сегодня археологами найдены кистени с изображениями крестов, деревьев, птиц... Кстати, в крупных городах было налажено массовое производство кистеней, которые предназначались не только своим воинам, но и продавались за рубеж.

Доспехи

Задачей воина в схватке было не только нанести врагу смертельный удар, но еще и уцелеть самому. Так что к вопросам защиты дружинники подходили серьезно. Первоначально в качестве доспехов использовались шкуры животных и набитые пенькой и конским волосом кафтаны. Такие псевдодоспехи могли смягчить удар или задержать стрелу на излете, но против мечей были бесполезны. Начиная с девятого века, практически все профессиональные воины шли в бой в сплетенных из железных колец кольчужных рубахах. Особенно распространенной кольчуга стала во время расцвета Киевского княжества, когда ремесленные мастерские смогли наладить их массовый выпуск. Разумеется, для знатных заказчиков оружейники выпускали более прочные и нарядные эксклюзивные образцы. Для обычной кольчуги, рассчитанной на хозяина среднего роста, требовалось до двадцати тысяч колец (шестьсот метров проволоки). Как правило, кольца кольчуг были от семи до пятнадцати миллиметров в диаметре и изготавливались из проволоки толщиной в полтора-два миллиметра. Весили они до десяти килограммов. Некоторые кольчуги для прочности делались с использованием колец разных размеров.

Кстати, сам термин "кольчуга" возник уже во времена Московской Руси, а в письменных источниках древней Руси кольчуга называлась "броней".

Самые первые кольчуги плелись из согнутых в кольцо кусочков проволоки, концы которых ничем не скреплялись, из-за чего они часто разгибались и выпадали. Вскоре наши предки научились сваривать или заклепывать кольца, причем сварные кольца обычно соединялись между собой с помощью заклепанных. Видов кольчуг было достаточно много, от прикрывавшей только туловище рубахи, до хауберков, закрывавших бойца с головы до ног. Со временем в моду вошли кольчуги с вплетенными в них крупными стальными пластинами. В этом случае кольчуги назывались бехтерецом и юшманом. Металл колец, естественно, быстро ржавел, и кольчуги необходимо было регулярно чистить. В результате они становились светлыми и блестящими, и в солнечный день выстроившаяся дружина представляла собой действительно ослепительное во всех смыслах этого слова зрелище.

Для амортизации ударов под кольчугу воины надевался поддоспешник из кожи или войлока. Часто в бою дружинники носили две кольчуги: нижнюю, сплетенную из мелких колец, и верхнюю из более крупных и массивных.

Начиная с двенадцатого века, популярностью на Руси начинают пользоваться более прочные типы доспехов: пластинчатый и чешуйчатый. Как следует из названия, вместо колец основными элементами этих доспехов были металлические пластины и чешуйки, обеспечивавшие лучшую защищенность. Пластинчатые брони использовались на Руси с IX по XV век, чешуйчатые - по XVII век. Последний вид доспеха отличался особой эластичностью.

Пластинчатый доспех -- это состоящая из металлических пластин броня для прикрытия тела воина. Пластины такой брони могли быть весьма разнообразной формы: квадратные, полукруглые, широкие прямоугольные, узкие, продолговатые... На пластинах пробивались отверстия, через которые пропускались кожаные ремешки, прикрепляющие пластины к кожаной или матерчатой основе. На более древних панцирях основы не было, пластины связывались только друг с другом, и панцирь надевался на толстую стеганую куртку или кольчугу. Все пластины были выпуклыми и надвигались одна на другую, что усиливало защитные свойства доспеха.

Чешуйчатый панцирь состоял из расположенных внахлест закругленных металлических пластин, которые только одной стороной крепились к основе, напоминая рыбью чешую. В таком доспехе воин был более подвижен, чем в пластинчатой броне. Чешуйчатые доспехи, как правило, делали короткими, длиной до бедер, что было удобно для всадников. Серьёзным недостатком чешуи был её вес -- пластинки шли практически в два слоя и имели значительную толщину.

Шлемы

Самой первой защитой для головы в бою у славян могла быть меховая или шерстяная шапка, обшитая металлическими пластинами. В десятом веке у наших предков появляются полностью металлические шлемы конической, а затем и сфероконической формы с высокой и вытянутой тульей и венчающим шлем длинным шпилем, к которому крепился султанчик из перьев или конского волоса. Шлемы собирались из нескольких соединявшихся заклепками металлических пластин, а затем украшались накладками с орнаментом, надписями или изображениями. У простых воинов украшения были попроще, зато покрытые серебром и позолотой шлемы князей и воевод представляли из себя настоящие шедевры ювелирного искусства.

Для обеспечения защиты от ударов не только собственно в голову, но и в лицо, часто шлем снабжался наносником или полумаской, которые спускались со лба к носу, а для защиты шеи и горла к шлему могла крепиться кольчужная сетка-бармица. К концу двенадцатого века на Руси появляются шлемы, снабженные маской-личиной, защищавшей все лицо воина. Маски-личины снабжались прорезями для глаз и носовыми отверстиями, часто маска повторяла черты лица своего хозяина.

Щиты

До сих пор археологами не найдено ни одного целого древнерусского щита, что вполне понятно, учитывая, что они изготовлялись из недолговечного дерева. Поэтому понять, какими они были, можно на основе летописных упоминаний и миниатюр, изображений в росписях храмов и сохранившихся металлических частей.

Первое упоминание о русских щитах мы встречаем у византийского историка десятого века Льва Диакона, описывающего их крепкими и большими. Судя по всему, первые щиты были круглыми, примерно метровыми в диаметре, собранными из плоских деревянных дощечек, а в центре имели железное навершие - умбон, который крепился на заклепках. Многие щиты обтягивались кожей и для прочности оковывались по краям. Такой щит был распространен по всей северо-восточной Европе и одинаково подходил как для всадника, так и для пехотинца. На внутренней стороне щита от края до края шла рейка, служившая рукоятью, и крепились ремни, в которые воин продевал руку. Еще один длинный ремень позволял носить щит через плечо или закинуть его за спину. Постоянно совершенствуясь, то приобретая популярность, то почти исчезая с полей сражений, круглые щиты держались в воинском обиходе до позднего средневековья. В бою щитом не только пассивно прикрывались, но наносили удары: верхним краем в горло, нижним -- по ногам, а умбоном -- в грудь, чтобы выбить противника из равновесия и заставить раскрыться.

Примерно с одиннадцатого века более частым становится длинный каплевидный (он же миндалевидный) щит, прикрывавший всадника от подбородка до колен. Это изменение было закономерным следствием усиления роли конницы. Высота такого щита составляла до половины человеческого роста, с соотношением высоты и ширины примерно два к одному. Щиты могли быть плоскими или чуть изогнутыми по продольной оси. Делали миндалевидные щиты, как и круглые, из дерева и кожи с металлическими умбонами и оковками. Окраска щита могла быть самой различной, но предпочтение отдавалось красному цвету.

Со временем миндалевидные щиты приобретали все более треугольные очертания, их верхний округлый край становился все прямее, пока в тринадцатом веке щит не превратился в треугольный. Такое изменение стало возможным, так как появился шлем, полностью закрывавший голову, и щитом больше не нужно было закрывать лицо и подбородок воина. Впрочем, один вид не вытеснял другие полностью, и одновременно могли использоваться все виды щитов. Все три типа щитов были общеевропейскими, но на Руси миндалевидные щиты были легче, чем в Европе, так как в борьбе с кочевниками большую роль играла маневренность воинов, а не их неуязвимость.

Лук и стрелы

Лук - один из наиболее распространенных видов древнего оружия, которое использовали все без исключений народы Европы и Азии. Разумеется, наши предки не были исключением, хотя историки спорят, когда именно русичи стали массово применять луки в войнах. Называются даты от шестого до девятого столетия, но как бы там ни было, уже в десятом веке лук у славян был массовым оружием. В войске Святослава сражались целые отряды лучников, прикрывавшие основные силы при походе или развертывании в боевые порядки. Кроме того, большинство сражений начиналось с перестрелки лучников

Несмотря на различия в конструкции и используемых материалах, все известные человечеству луки можно разделить на две большие группы: простые и сложносоставные. Как следует из названия, первый тип изготовлялся из цельного куска дерева, а второй имел сложную конструкцию из разных сортов дерева, бересты, рога, кости, которая усиливалась сухожилиями животных и проклеивалась рыбным клеем. Первыми в Европе такие луки научились делать скифы еще в первом тысячелетии до нашей эры, потом их использовали и другие народы Великой Степи, а вот в западной Европе даже в средневековье применялись в основном простые луки. Славяне же знали и использовали оба типа луков: простые - для обучения юношей основам стрелкового дела и для охоты, и сложные - при боевых действиях. Несмотря на сложность изготовления, сложносоставные луки были более востребованы воинами, так как имели целый ряд преимуществ: они были более мощными и дальнобойными и, в то же время, компактными и долговечными. Кроме того, в отличие от простого лука, на который из-за непрочности дерева тетиву одевали лишь перед самым боем, сложный мог перевозиться в боеготовом состоянии (уже с надетой тетивой), что было плюсом в опасных походах. Хотя при длительном хранении тетива снималась. Это было недешевое, но весьма эффективное оружие профессиональных воинов. Форма сложного лука с надетой тетивой напоми-нала букву "М" с плавными перегибами.

Составные части древнерусского сложного лука имели собственные названия. Середина лука называлась рукоятью, длинные упругие части между рукоятью и концами - рогами или плечами лука, а завершения лука с вырезами для петель тетивы - концами. Сторону, обращенную к врагу, называли спинкой, а обращен-ную к стрелку - внутренней стороной. Основа простейшего сложного лука (кибить) клеилась из двух планок различных пород дерева. Концы лука вырезали отдельно из самых плот-ных и прочных пород дерева, а затем прикрепляли к основе. Места соединений укрепляли, обматывая сухожилиями, после чего весь лук для предохранения от сыро-сти оклеивали берестой. Для создания основы лука на Руси употреблялись сосна, ель, можже-вельник, береза, вяз, ясень, клен и яблоня. В поперечном разрезе лук имеет вид уплощенного овала.

Конструкция более мощных, но зато и очень трудоемких в изготовлении, боевых луков были еще сложней. Их основу усиливали, наклеивая по всей длине рогов лука сухожилия, а концы укрепляли костяными накладками с вырезами для тетивы. Сухожилия значительно повышали мощность лука. Лучшими для изготовления луков считались спинные сухожилия крупных копытных: оленей, лосей, быков, способные вытягиваться, а потом снова возвращаться к первоначальным размерам. Луки князей и знатных воинов украшались рос-писями, резьбой или насечкой драгоценных металлов.

При изготовлении сложных луков мастеру требовался большой опыт и хорошее знание свойств всех составных материалов: дерева, сухожилий, рога, кости, бересты, клея... Кстати, о клее. Рыбий клей имел огромное значение практически для всей древнерусской промышленности, так как им склеивали все важные детали деревянных изделий, а по своим свойствам он вполне может конкурировать с лучшими современными аналогами. Готовился рыбий клей высшего сорта из плавательных пузырей рыб, более низкого - из чешуи и костей. Пузыри высушивались на Солнце, после чего с них снимался верхний слой, и они вываривались на медленном огне. После этого размягченные пузыри расплющивали в пластинки и высушивали их. Когда же был нужен рыбий клей, брали пластинки, заливали их малым количеством воды и варили до тех пор, пока они полностью не растворялись в воде. Получался густой состав, который и предназначался для склеивания.

Для предохранения от влаги и повреждений луки носили в специальных футлярах - налучьях, подвешивавшихся к поясу или носившихся на ремне через плечо. Налучья были чуть короче сложного лука, повторяли его форму и представляли собой обтянутый кожей или плотной материей деревянный каркас. Если воинам приходилось ночевать в поле или лесу, то для луков строили специальные шалаши, призванные уберечь их от влаги.

Тетива

Изготовление тетивы тоже требовало определенных навыков, так как она должна была удовлетворять целому перечню требований. Во-первых, быть достаточно прочной, чтобы удерживать согнутыми концы лука, и не порваться. Ведь если бы она разорвалась, то мог поломаться лук, а его хозяин мог получить рану. Во-вторых, тетива не должна была реагировать на изменение погоды - ни раз-бухать при дожде, ни усыхать под жарким солнцем. Не должна была тетива ни вытягиваться, ни сокращаться.

Так что к материалу тетивы предъявлялись повышенные требования. Естественно, что богатые воины могли себе позволить более дорогую и качественную тетиву, свитую из шелковых нитей и усиленную сыромятной кожей. В коллекции Государственного исторического музея есть луки с тетивой из перекрученного сыромятного ремня и обвитой разноцветными шелковыми нитями. На одном из луков стержень шелковой тетивы скручен из двух сотен нитей и винтообразно перевит чередующими-ся участками из синих, белых, розовых и желтых шелковых нитей. Петли тетивы, надевавшиеся на концы лука, чаще всего изготовлялись отдельно, так как они значительно быстрее перетира-лись, чем остальная тетива, и нуждались в замене. Простые луч-ники пользовались более дешевой и доступной тетивой из сыромятной кожи, сухожилий или пеньки.

Колчаны

Как правило, русские воины справа у пояса на поясном или на перекидном через плечо ремне носили колчан со стрелами, который на Руси называли тулом. Как и налучье, тул изготовлялся из дерева и кожи и вмещал два десятка стрел разного назначения. Стрелы в колчанах носили наконечником вниз, чтобы можно было вытащить ее за ушко и сразу наложить на тетиву. Скорее всего, древки стрел красили в зависимости от их типа, тогда воин, не глядя на наконечник, мог выбрать нужную ему стрелу.

Стрелы

Пожалуй, самые доступные сегодня предметы периода средневековья - это наконечники стрел, которые сотнями, а то и тысячами в год обнаруживают при раскопках историки, выкапывают "черные археологи" или просто находят колхозники на полях. Не удивительно, что они по вполне доступной цене продаются на антикварных рынках по всей стране. При желании каждый может собрать приличную и представительную коллекцию, тем более, что историки выделяют более сотни различных видов наконечников, которые по характеру поперечного сечения можно разделить на три большие группы: трех-лопастные, плоские и граненые (бронебойные).

Трехлопастные наконечники в попереч-ном разрезе похожие на трехлучевую звезду, были распространены в раннем средневековье, примерно до Х века. Плоские наконечники в сечении могут быть тонкой линзой, сильно сплющенным ромбом или вообще быть ровной полоской металла. Плоские наконечники использовали все народы Восточной Европы в течение всего средневековья. Граненые наконечники с узким массивным острием имеют в сечении вид треугольни-ка, четырехугольника, шестиуголь-ника или, говоря проще, в эту группу входят трехгранные, четырехгранные, шестигранные и так далее наконечники.

Для поражения каждого вида цели нашими предками был создан свой специализированный наконечник. Так, против незащищенного доспехом противника использовали трехлопастные и плоские широкие наконечники, по лошадям били стрелами с плоскими и очень широкими режущими наконечниками - срезнями. Они наносили неглубокие, но длинные и обильно кровоточащие раны, а также перерезали сухожилия. Против тяжеловооруженных врагов использовались массивные, но узкие "бронебойные" железные и стальные наконечники, напоминающие долото. Для этих же целей применялись и граненые наконечники, похожие на очень вытянутую пирамиду. Чтобы пробить кольчугу, использовали наконечники с узким шиловидным острием. Характерные двурогие наконечники применялись для стрельбы по водоплавающей птице, а стрелы с тупым наконечником (томары) употреблялись охотниками на пушного зверя.

Разные наконечники имели разное название. О тупых томарах и широких срезнях мы уже говорили, а вот какие стрелы назывались севергами и кайдаликами, до сих пор спорят историки.

Вес большинства наконечников древнерусских стрел колебался в пределах восьми - десяти граммов, но встречаются наконечники весом до двадцати граммов. По способу крепления на древко наконечники делятся на втульчатые, у которых наконечник, как и у копья, насаживается на древко, и черешковые, у которых хвостик-черешок наконечника вбивается в торец древка. И в одном, и в другом случае для большей надежности использовали клей. Причем, популярные в Европе втульчатые наконечники русичи использовали редко, предпочитая им черешковые.

Черешковые наконечники забивались в заранее просверленное и смазанное клеем отверстие чуть меньшей глубины, чем черешок. Хотя при нехватке времени торец стрелы могли просто расщепить и туда вставить наконечник. Наконечник на-саживался на комлевый конец древка, т.е. который находился ближе к корню дерева и был прочнее. Чтобы стрела не раскололась, примыкающую к наконечнику часть древка обматывали нитями и проклеивали, а сверху обмотки древко оклеивалось тонкой полоской бересты. Это не только сохраняло стрелу, но и убирало шероховатость, снижавшую скорость полета и вызывавшую отклонения.

Древки вырезались из сосны, ели, березы и других прямослойных пород дерева. Наиболее подходящими считались старые деревья, так как их древесина плотнее и крепче. Дерево рубили на чурки равные будущей длине стрел и сушили. Затем чурбаны аккуратно раскалывали на заготовки, или болванки, несколько большей толщины, чем древко стрелы, которые остругивали и шлифовали брусками из песчаника, пока не получалось древко. Когда была такая возможность, древко вырезали не из цельного куска дерева, а склеивали вдоль четыре заготовки. Это более сложный и затратный процесс, но такая клееная стрела оставалась ровной при длительном хранении и в жару, и в холод. А вот простые стрелы могли рассохнуться или их могло "повести"- изогнуть.

На тыльном конце древка или вырезалась прорезь, или иногда приклеивалось костяное ушко, куда входила тетива. Размер ушка подбирался в зависимости от используемой тетивы, так как слишком глубокое ушко тормозило бы полет стрелы, а при маленьком ушке стрела бы непрочно сидела на тетиве.

Для оперения, обеспечивающего стабильность в полете, использовались прямые перья различных птиц, лучшими из которых считались орел, сокол и морские птицы. Большинство стрел имело два или три пера, распо-лагавшихся на одинаковом расстоянии друг от друга по окружности древка.

Каждый воин подбирал себе стрелы в зависимости от длины руки, поэтому их размер колебался, но в среднем русская стрела была от 7 до 10 мм в диаметре, от 75 до 90 сантиметров длиной и весила до 50 граммов. Для защиты запястья левой руки от ударов тетивы при стрельбе лучники привязывали к руке вырезанные из рога или кости предохранительные щитки. Кроме того, использовались кожаные перчатки и кольца для указательного пальца правой руки.

Эффективная стрельба из лука была весьма сложным делом. Лучник должен был знать мощность своего лу-ка, прочность тетивы, свойства и особенности каждого типа стрел, предельное расстояние полета стрелы, уметь учитывать отклонения из-за ветра и погодных условий. Это не говоря уже о немалой физической силе и выносливости, ведь сила натяжения тетивы древних славянских луков равнялась 80 кг! Для сравнения современные спортсмены используют луки силой всего лишь в 20 килограммов. Но для большинства наших современников и эти двадцать килограммов кажутся весьма серьезной нагрузкой. На себе испытывал, после трех-четырех десятков выстрелов рука с луком начинает дрожать от перенапряжения. Так что для виртуозного владения луком от дружинника требовалась серьезная подготовка, поддерживающаяся постоянными тренировками. Поэтому обучение стрельбе начиналось с самого детства.

Как и у других народов, у древних русичей как мера расстояния использовалась дальность полета стрелы. Но до сих пор никто не может сказать точно, сколько же метров составлял русский перестрел (стрелище). Скорее всего, он равнялся или был чуть меньше четверти километра, хотя, разумеется, это очень приблизительные данные. Перестрел определяли на глаз, в качестве ориентира брали среднюю дальность выстрела рядового лучника. При стрельбе вверх по склону длина перестрела была, естественно, значительно меньше.

Также никто достоверно не знает, с какого расстояния стреляли лучники в бою. Похоже, что наиболее оптимальной для стрельбы по конкретной цели была дистанция метров в шестьдесят, а предельной -- в полторы сотни. Дальше падала точность и убойная сила выстрела. Хотя, естественно, были лучники, способные поражать врага на значительно большем расстоянии. Вообще, говоря о расстоянии выстрела, нужно помнить, что прицельная дальность для результативного выстрела меньше, чем дальность выстрела вообще. Пустить стрелу на пятьсот шагов могли многие, но попасть в цель на таком расстоянии практически невозможно. Другое дело, что в бою далеко не всегда нужен был именно точный выстрел.

Грубо говоря, существовали два типа стрельбы:

-- по конкретной цели - в этом случае воин стрелял настильно или с незначительным возвышением, видя свою цель, как противотанковые орудия периода Великой Отечественной.

-- по площади - когда задачей было не попасть в конкретного врага, а обрушить на участок поля боя ливень стрел. В этом случае воины стреляли с большим углом возвышения, и стрелы летели по крутой дуге, падая в конце своего пути почти отвесно. Если поискать аналогии в современности, то это гаубичная артиллерия или минометы.

В крупных сражениях, когда сходились тысячи воинов, использовался именно второй тип стрельбы. Лучники должны были засыпать стрелами вражеские отряды с предельно возможного расстояния. Здесь главное не точность отдельного выстрела, а дальность перестрела и количество выпущенных стрел (т.е. лучникам нужно было добиться высокой плотности огня по площади). Из сотен стрел, выпущенных в сторону неприятеля, хоть несколько да найдут свою жертву, а остальные просто расстроят вражеские ряды, заставят противника смешаться или отступить. Действительно, сложно удерживать строй, когда с неба идет стальной дождь, когда, обливаясь кровью, падают друзья. Тут нужно, или ломая ряды, бросаться в атаку, или отходить. Особенно неприятно кавалеристам - лошади-то живые, и щитами от стрел их не прикроешь... Им тоже больно, они боятся и отказываются слушаться...

Кстати, при такой стрельбе стрела, падающая под большим углом сверху, приобретала дополнительную пробивную силу. При этом вовсе не нужно, чтобы попадание было смертельным - раненый воин истекал кровью, терял силы и в бою принимать участия не мог. А вернется ли он после выздоровления в строй - большой вопрос. Ведь учитывая отсутствие антибиотиков, даже легкие раны становились смертельно опасными.

Глава 15. Наши соседи

Дранг нах остен у наших границ

К западу от русских владений в Прибалтике располагались земли, населенные различными племенами балтского и финно-угорского происхождения. К первым относились летты, земгалы и курши, ко вторым - ливы и эсты. Западнее от них жили пруссы и литовцы. К концу двенадцатого века они все еще оставались язычниками и не имели государств.

Балты были древним народом, некогда населявшим огромные пространства в Восточной Европе от Вислы на западе и до Днепра и Оки на юге и востоке. Но постепенно славяне их вытесняли из наиболее плодородных земель, и к одиннадцатому веку балты остались жить лишь в Прибалтике между реками Висла и Западная Двина. Правда, назвать их жертвами нельзя, так как финно-угорские племена были еще более древними и изначально они тоже населяли немаленькую часть континента. И их на задворки Европы загнали именно балты. В общем, закон выживания в действии: сильные выгоняли слабых, те, в свою очередь, искали еще более хилых соседей и изгоняли их. Славяне в этом регионе в раннем средневековье были самыми сильными, что не может не радовать их потомков.

Постепенно балты разделились на две большие группы: западные (пруссы, галинды, курши, ятвяги) и восточные (земгалы, селы, латгалы, надрувы, жемайты). Западные средневековье не пережили - все они были или уничтожены немцами или онемечены. Прямыми потомками восточных балтов стали современные литовцы и латыши, причем в этногенезе латышей приняли большое участие финно-угры ливы. Эсты соответственно дали начало эстонскому народу.

В отличие от своих медлительных и меланхоличных потомков эсты были народом весьма агрессивным и при любой возможности пытались кого-нибудь из соседей немножечко пограбить. Эсты нападали даже на такие сильные народы как шведы и русские, да еще при этом разбойничали как на суше, так и на море. В итоге нашим предкам это надоело и в 1030 году Великий князь Ярослав Мудрый предпринял поход в Прибалтику, объяснил кто в доме хозяин, заставил аборигенов платить дань и построил там город Юрьев, он же Дерпт, он же современный Тарту.

Получив по шапке от князя Ярослава, эсты поняли, что грозного соседа лучше не цеплять и переключились на более слабых - ливов, латгалов, куршей, к которым ватаги горячих эстонских парней стали заглядывать регулярно. Те, устав от постоянной угрозы жизни и имуществу, обратились за помощью к русским князьям. В итоге полоцкие князья срубили на берегах Двины два города-крепости Кукейнос и Герсик, в которые править отправлялись младшие князья из полоцкой ветви Рюриковичей. Еще одним центром русской Прибалтики был город Колывань, современный Таллин. На долгое время эти города станут северо-западными форпостами Руси. Местные племена исправно будут платить дань в Новгородскую и Полоцкую казну, постепенно приобщаясь к русской культуре и православию. Правда, наши предки свою веру никому силой тут не навязывали, да и вообще в местные дела особо не вмешивались, довольствуясь экономической выгодой.

Земли, населённые леттами, ливами, куршами и эстами, получили название Ливония. В середине 12-го века в устье Западной Двины появились немецкие, а если точнее, то бременские купцы, которые сначала основали торговую факторию, а затем для её защиты и два укрепленных замка. Так возникло первое в Прибалтике немецкое поселение под названием Икскуль. Следом за купцами появились католические монахи, которые активно взялись за проповедь своей веры.

Вскоре августинский монах Мейнард, проповедовавший в Ливонии, получил чин епископа Икскульского. Ни он, ни его преемник на епископской кафедре Бертольд не достигли успеха в обращении язычников ко Христу, зато они прекрасно оценили богатство этой земли и начали подготовку к захвату Ливонии. Понимая, что своих сил для покорения края не хватит, епископ обратился за помощью в Рим и начал вербовку наемников в Германии. В 1197 году Бертольд с саксонским отрядом начал войну с ливами.

Поддерживая своих священников, Папа Римский призвал к христианизации язычников Северной Европы. Так начались северные крестовые походы, в которых примут участие германцы, датчане и шведы. Но епископу Бертольду дождаться помощи не пришлось, он погиб в одном из боев еще до того, как первые крестоносцы высадились в Прибалтике.

Следующим епископом стал Альберт (Альбрехт) фон Буксгевден из знатного бременского рыцарского рода, который стал вдохновителем и организатором завоевания края. Стремясь привлечь людей для своего дела, он выхлопотал у Папы Римского отпущение грехов для всех, кто переселится на новые земли и будет бороться с язычниками. Кроме того, Альберт сумел добиться поддержки со стороны датского короля Вальдемара II и знати Священной Римской империи. Затем он в 1201 заложил крепость Ригу, ставшую базой для немецкой экспансии. Со временем сюда Альберт перенесет свою кафедру и станет первым рижским епископом. Следом за ним в новый город потянулись переселенцы из германских земель. Знатным рыцарям в обмен на вассальную зависимость епископ раздавал завоеванные земли. Вообще, все завоеванные и колонизованные немцами земли в Прибалтике будут де-юре считаться владениями Священной Римской империи германской нации, хотя фактически никак не будут зависеть от имперской власти.

Епископ Альберт, несомненно, был человеком талантливым, упорным и готовым ради воплощения своей мечты идти на труд и риск. Его железная воля в сочетании с острым умом и обширными связями среди европейской знати позволяли решать одну проблему за другой. Уже никто не даст ответ, что двигало им: христианский фанатизм или жажда власти, но энергия, с которой он принялся за дело, была удивительной.

Вообще, нужно помнить, что с одиннадцатого по тринадцатый век Европа жила идеей крестовых походов, и каждый уважающий себя рыцарь считал своим долгом отправиться воевать с неверными, а миллионы простолюдинов совершали далекие паломничества к святыням, в надежде обрести прощение грехов. И если первоначально главной целью крестоносцев было освобождение Иерусалима, то вскоре европейцы стали считать богоугодным делом борьбу с любыми некатоликами. Поэтому нашлось место крестовым походам и в Северной Европе. В рамках северных крестовых походов можно выделить три главных направления рыцарских ударов: земли полабских и прибалтийских славян (вендов), Ливония, а также Пруссия. Правда, в последних двух случаях корректнее говорить не о крестовых походах как военных операциях, имеющих конкретные временные рамки, а о постоянном, растянувшемся на десятилетия натиске христиан-германцев на языческие земли.

Разумеется, для Ватикана приоритетом было освобождение Святой земли, так что основные усилия Рима были направлены на организацию походов европейского рыцарства на Ближний Восток. Прибалтика же была второстепенным театром военных действий. Тут против язычников сражались не объединенные силы Европы, а отдельные близлежащие земли и епископства.

Несмотря на то, что Папа обещал участникам похода в Ливонию отпущение грехов, активного участия в завоевании края Рим не принимал. Более того, Папа изначально даже ограничил земли, откуда в Ливонию могли отправляться рыцари, исключительно Саксонией и Вестфалией. В 1204 году Иннокентий III издал буллу, согласно которой больные и бедные христиане могли заменить обязательное паломничество в Палестину поездкой в Ливонию, но из лиц духовного звания в Ригу могли отправиться только жители близлежащих земель. Так что позиция Папы Римского, не считавшего крещение прибалтов делом, равноценным борьбе за Иерусалим, серьезно ограничивала возможности епископа Альберта по поиску потенциальных крестоносцев. Впрочем, тот не унывал и упорно делал свое дело. В результате его усилий каждый год в Ригу приплывали корабли с пилигримами, желавшими своим трудом в диких землях послужить Господу. Эти люди, как правило, в течение года работали и сражались под руководством церковных властей, а затем возвращались на родину, откуда уже плыли следующие партии добровольцев.

Роль этих добровольных помощников на первом этапе немецкой колонизации Прибалтики трудно переоценить. Именно они заложили базу, с которой чуть позже начнется масштабная экспансия.

И все же приток пилигримов был недостаточным для большой войны, а доходов и собственности епископа не хватало, чтобы привлечь к себе на службу достаточное количество вассалов. Однако вскоре у него появился сильный союзник в борьбе с местным населением. В 1202 году в Риге возник духовно-рыцарский орден под названием "Ливонское братство воинов Христа". Спустя два года буллой Папы Иннокентия Третьего он был узаконен и вошел в историю под именем ордена меченосцев из-за его эмблемы - красного меча под мальтийским крестом. Члены Ордена давали обет распространять католичество и делились на рыцарей, священников и служащих. Рыцари, в основном, были выходцами из семей мелких феодалов Германии. Служащие, к которым относились оруженосцы, ремесленники и слуги, набирались среди свободных людей любого происхождения и положения.

По задумке Орден должен был быть, прежде всего, монашеским, а значит, братья должны были вести целомудренный образ жизни, отказаться от роскоши и жить согласно католическим догматам. Однако суровая жизнь вносила свои поправки, и искателей удачи среди членов Ордена было значительно больше, чем подвижников благочестия.

В задачи ордена, помимо распространения истинной веры, входили сбор податей, строительство замков и всей необходимой для колонизации инфраструктуры в виде мельниц, кузниц, складов и так далее.

Изначально считалось, что орден будет финансироваться за счет налогов с земель, выделенных им епископом Альбертом. Однако проблема для ордена была в том, что большую часть этих земель еще предстояло завоевать, а их жителей заставить платить. В итоге меченосцы практически перешли на самофинансирование. Проще говоря, на банальный грабеж окрестного населения и захват соседних областей. Между епископом и Орденом начались разногласия по поводу того, кто должен править завоеванными землями. В конце концов, при участии Ватикана было решено, что две трети территории достается Рижскому епископу, а треть - Ордену.

Первыми под власть новых хозяев попали ливы, затем пришло время леттов. Не все племена приходилось покорять силой. Некоторые старейшины добровольно признавали власть епископа и крестились, хотя большинство отчаянно отбивались, а проиграв, при первой же возможности снова брались за оружие. В ответ немцы огнем и мечом наводили новый порядок, топя в крови сопротивление прибалтов.

Впрочем, судьба тех, кто добровольно склонил головы, была тоже не сладкой. Немцы даже крестившихся ливов не считали ровней себе и отводили им роль бесправной рабочей силы.

Противостояние было жесточайшим, но его результат был ясен заранее. Слишком уж превосходили католики своих противников. Причем, не численностью, а своей организацией, слаженностью действий и технологиями. Немцы были лучше вооружены, умели строить неприступные для аборигенов замки, а главное, несмотря на все свои внутренние трения, завоеватели действовали сообща. Язычники же так и не смогли объединиться в единую силу. Даже перед лицом гибели племенная знать не могла избрать единого вождя. Не было никакой стратегии действий, каждый отбивался самостоятельно и погибал в неравной схватке.

Более того, своих соседей прибалты боялись зачастую больше, чем пришельцев из-за моря. Леты, ливы и эсты были рады вцепиться друг другу в горло, если это можно было сделать без больших собственных потерь. И все вместе они опасались литовцев и русских. Играя на этих противоречиях, немцы зачастую дрались вместе с одними аборигенами против других. А затем покоряли всех.

Поскольку прибалты были неспособны сопротивляться немцам в бою на открытом месте, они предпочитали сражаться в лесах и болотах. Однако крестоносцы быстро освоились на новом месте и выработали адекватную боевую тактику. Так что спасения язычникам не было нигде.

Для удержания захваченной земли и её расширения немцам нужен был постоянный приток людей из Европы. Поэтому епископ Альберт частенько отправлялся в Германию для набора новых добровольцев и наемников. Наемники, понятное дело, дрались за деньги, а вот добровольцами двигали не только материальные интересы, но и убеждение в правильности и богоугодности борьбы с язычниками. Ежегодно для участия в крестовом походе прибывали новые воины. Большая часть крестоносцев, прибывавших на службу к епископу Альберту или меченосцам, были простыми рыцарями, но встречались и аристократы, вместе с которыми приходили и их личные отряды слуг и воинов. Некоторые, заслужив прощение грехов, возвращались на родину, остальные оставались в Ливонии.

Крестоносцы сначала заставляли покориться слабые племена, крестили их и пополняли свою армию, призывая на службу своих новых подданных. Чтобы пополнить казну, и епископ, и Орден взимали подати с завоёванных племён, с купцов и жителей городов. Прибывшую знать, в том числе и свою родню, епископ Альберт наделял землей с зависимыми крестьянами, превращая в вассалов обязанных участвовать в войнах. По требованию епископа горожане должны были выставлять воинов для военных походов.

До 1208 года меченосцы подчинялись рижскому епископу, сражаясь вместе с его войсками, но затем орден начинает вести собственную политику. Так, меченосцы, не посоветовавшись с Альбертом, начали войну с эстами. Епископ в это время стремился закрепить свои завоевания на берегах Двины и негативно отнесся к распылению сил, считая это нецелесообразным риском. Он даже попытался стать посредником между Орденом и эстами, но неудачно. Несмотря на мнение епископа, Орден меченосцев начал массированное наступление на север против эстов, мобилизовав для этого все наличные силы.

Личная армия епископа в следующем 1209 году начала наступление в верховье Двины, где немцам пришлось столкнуться с русскими. Первым под удар крестоносцев попало Кукейносское княжество, бывшее уделом Полоцка. Его русский правитель князь Вячеслав после недолгого сопротивления был вынужден сжечь свой город и вместе с подданными уйти на восток в Юрьев. Княжество вошло в состав епископских владений, а на месте Кукейноса Альберт выстроил каменный замок Кокенхузен. Затем немцы захватили город Герсик на Двине, принадлежавший Полоцкому княжеству. Во время своего первого похода немцы внезапным ударом захватили город и взяли в плен семью местного князя Всеволода. Город был дочиста ограблен, после чего немцы оставили его и вернулись в Ригу. Чтобы спасти семью, князь Всеволод признал свою вассальную зависимость от крестоносцев. Но как только его жена и остальные пленники оказалась на свободе, Вячеслав попытался освободиться от немецкой власти. В результате крестоносцы еще несколько раз устраивали налеты на Герсик, пока полностью не стерли его с лица земли. Спустя несколько лет крестоносцы захватили и самое крупное русское поселение в Прибалтике - город Юрьев.

Падение Юрьева означала, что крестоносцы подошли теперь вплотную к новгородским и псковским границам. Особенно в опасном положении были Псков и Изборск, которые оказались в зоне досягаемости рыцарского оружия. Теперь в любой момент мог последовать внезапный набег немцев на эти города.

Естественно, русичи отвечали ударом на удар, и не раз отряды новгородцев устраивали рейды против крестоносцев. Наиболее удачным был 1217 год, когда в поход против немцев выступило почти двадцать тысяч человек под командованием псковского князя Владимира и новгородского посадника Твердислава. Вместе с русскими в бой шли и эсты. Объединенная армия существенно потрепала меченосцев под замком Оденпе. В результате крестоносцам пришлось заключить очень невыгодным мир с русскими, по которому немцы должны были покинуть Унгавнию и Саккала - области на юго-востоке современной Эстонии. Впрочем, несмотря на мир, в дальнейшем столкновения небольших отрядов новгородцев и меченосцев происходили регулярно.

Орден понес значительные потери, но вскоре восстановил силы и продолжил свои завоевания в Эстонии. Более того, епископ Альберт пришел им на помощь, и теперь война с эстами была не личным делом Ордена, а общей задачей всех крестоносцев. Благодаря своему опыту, дисциплине и военному мастерству, меченосцы стали авангардом завоевателей, и во время походов под их знамена собирались не только члены ордена, но и вассалы епископа, пилигримы и местные отряды.

В это же время к крестовому походу против эстов присоединился датский король Вальдемар II, который объявил своими владениями прибрежную часть современной Эстонии. В общем, эстам теперь можно было только посочувствовать. 21сентября 1217 года в битве около поселения Вильянди (он же город Феллин) эсты были разгромлены в пух и прах, а их земли были разделены между немцами и датчанами. Еще не раз прибалты будут поднимать восстания, но каждый раз, несмотря на первоначальные успехи, повстанцы захлебывались в собственной крови.

Епископ Альберт умер в 1229 году. После его смерти среди крестоносцев произошли столкновения между различными группировками. В конце концов, в эти дрязги вмешался Папа Римский, который прислал своего представителя в Ливонию. Тот разделил всю захваченную немцами землю между тремя епископствами (Рижским, Дерптским и Эзель-Викским) и Орденом меченосцев.

В результате раздела Ордену досталось гораздо меньше земли, чем рассчитывали братья-рыцари. Из-за этого у них началась нехватка денег. Решить эту проблему рыцари могли двумя путями: или влиться в состав какого-нибудь более богатого ордена, или начать новую войну и завоевать себе столько земли, чтобы её хватило на содержание прожорливого орденского войска. Первый вариант осуществить не удалось, так как никто не захотел брать меченосцев под свое крыло. Оставалась только война. Потенциальных противников было всего два: Русь на Востоке и Литва на Юге.

Конечно, богатые Псков и Новгород рыцарям казались лакомым кусочком, однако новгородцы были ребятами серьезными и сами могли кого угодно обидеть. Так в 1234 году новгородский князь Ярослав Всеволодович (тот самый из-за которого произошла бойня на Липице) с новгородскими и переяславскими полками совершит победоносный поход в Ливонию. На реке Эмайыги (Эмбах) около Юрьева князь встретит орденское войско, нанесет ему поражение и заключит новый выгодный для себя договор с крестоносцами, согласно которому город Юрьев должен платить дань Новгороду. Кстати, в этой битве участвовал и четырнадцатилетний сын князя Александр, который войдет в историю под прозвищем Невский.

Взвесив все "за" и "против" и оценив свои силы, крестоносцы поняли, что Новгород им пока не по зубам, и решили наступать на юг.

Весной 1236 года в Ливонию из Голштинии прибыл крупный отряд воинов, жаждавших сразиться с язычниками. Магистр меченосцев Волквин предлагал дождаться зимы, но новички потребовали немедленного наступления, чтобы они могли вернуться домой этой же осенью. Поддавшись на их уговоры, Волквин выступил в поход. Его целью были земли ближайшего к Ливонии литовского племени жемайтов (жмуди), живших к северу от реки Неман. В поход выступил отряд в три тысячи воинов, из которых 55 человек были рыцарями-меченосцами. Казалось бы, маленькая цифра - пятьдесят пять рыцарей, но на самом деле это была очень крупная для своего времени и места сила. Вообще, нужно понимать, что рыцарей было очень немного и в Европе, не говоря уже о таком захолустье католического мира как Ливония. Даже в период своего расцвета в 1230-х годах Орден Меченосцев насчитывал всего от ста до ста двадцати рыцарей. Зато отметим и запомним пропорции в армии крестоносцев, где на каждого рыцаря приходится более чем по полусотне прочих воинов.

Первоначально крестоносцам сопутствовал успех. Они внезапно напали на Жемайтию, устроили форменный погром неготовых к обороне деревень, вдоволь награбили различного добра. Но пока крестоносцы, рассыпавшись по области, жгли и грабили, жемайты сумели собрать армию и зашли в тыл немцам. Когда магистр повел своих воинов назад, оказалось, что брод через реку Сауле блокирован войском жемайтов. Вокруг были леса и болота, другой дороги, кроме как через брод, у рыцарей не было. Тяжелое оружие и кони, всегда дававшие преимущества крестоносцам, в этих условиях оказались бесполезными. Целый день немцы совещались, решая, что же предпринять. За это время к литовцам подошли еще подкрепления, так что когда рыцари пошли на прорыв, их уже ждали. В последовавшем 22 сентября бою язычники отыгрались на крестоносцах за все причиненные обиды. Таких потерь крестоносцы в Прибалтике еще не знали. Погиб сам магистр Волквин, погибло то ли сорок восемь, то ли пятьдесят его рыцарей и большая часть остальных воинов. Литовцы пленных не брали. Даже знатных рыцарей, за которых можно было бы получить богатый выкуп, убивали на месте. Ливонская рифмованная хроника сохранила память об этой битве:

Они рвались нетерпеливо

В поход с большой прекрасной ратью:

И до Литвы пришлось скакать им

Полями, много рек переходя.

Лишений множество снеся,

Они в литовский край пришли.

Здесь грабили они и жгли,

Всей силой край опустошая,

И за собою оставляя

Повсюду ужас разоренья.

На Сауле путь возвращенья

Их шел, среди кустов, болот.

Увы, к несчастью в тот поход

Задумали идти они!

Лишь до реки они дошли,

Как неприятель показался.

И мало в ком тот пыл остался,

Что в Риге их сердца сжигал.

Магистр к лучшим подскакал,

Сказал: "Ну, пробил битвы час!

Всей чести дело то для нас:

Как только первых мы положим,

Тогда уж без опаски сможем

Домой в веселье возвращаться".

"Но здесь мы не хотим сражаться,-

Ему герои отвечали,-

Нельзя, чтоб мы коней теряли,

Иначе станем мы пешцами".

Магистр сказал: "Вы что же, сами

Cложить c конями головы

Хотите все?" Так в гневе молвил.

Поганых множество пришло.

На утро, только рассвело,

Поднялись воины христовы,

Принять нежданный бой готовы,

С врагами битву завязали.

Но в топях кони увязали,

Как женщин, воинов перебили.

Мне жаль героев, что почили

Там, без защиты оказавшись.

Иные, сквозь ряды прорвавшись,

Бежали, жизнь свою спасая:

Земгалы, жалости не зная,

Без разбору их рубили,

Бедны те или богаты были.

Магистр с братьями сражались,

Героями в бою держались,

Пока их кони не упали.

Они же биться продолжали:

Врагов немало положили,

И лишь тогда их победили.

Магистр с ними пребывал,

В бою он братьев утешал.

Их сорок восемь оставалось,

И эта горстка защищалась.

Литовцы братьев оттеснили,

На них деревья повалили.

Господь, их души сохрани:

Погибли с честию они,

И не один пал пилигрим;

Господь, яви же милость к ним,

За то, что приняли мученье.

Их душам ты даруй спасенье!

Таков конец магистра самого,

А с ним и братьев ордена его.

Магистром девятнадцать лет

Он был и верности обет

Хранил он Богу. Точно знаю,

Что милосердьем не оставит

Его Господь. Все в Божьей воле.

Я говорить не стану боле

О той ужаснейшей беде.

Для христиан тогда везде

В Ливонии печали дни настали.

Это был катастрофический разгром, от которого Орден Меченосцев уже не смог оправиться. Да и как можно было возместить потерю половины списочного состава ордена, причем его лучшей половины? Сразу же после известия об исходе битвы на подвластных ордену территориях начались восстания. Эсты пытались использовать такое ослабление врага и сбросить с себя немецкое иго. Власть крестоносцев в Ливонии зашаталась, так что хронист прав, говоря о наступлении дней печали.

Чтобы спасти ситуацию, католики пошли на резкие и энергичные меры. Папа Римский Григорий IX буквально заставил гроссмейстера Тевтонского ордена Германа фон Зальца взять остатки меченосцев под своё крыло. В Ригу были срочно переброшены сорок тевтонских рыцарей с соответствующими вспомогательными частями. Объединившись с теми меченосцами, которые не участвовали в походе против Литвы и поэтому уцелели, рыцари-тевтонцы смогли погасить восстание.

12 мая 1237 Орден меченосцев официально прекратил своё существование, а его остатки влились в состав Тевтонского ордена. Так в Ливонии возникло Ливонское ландмайстерство Тевтонского ордена, более известное под названием Ливонского ордена.

***

Теперь нужно сделать небольшое отступление и объяснить, откуда в Прибалтике появились тевтонцы.

Одним из следствий крестовых походов было возникновение в Европе духовно-рыцарских орденов. Эти структуры были схожи с давно известными монашескими организациями, но их главной задачей была защита христиан в Палестине силой оружия. Ордена, помимо вооруженных отрядов, содержали в Святой земле собственные больницы для паломников и укрепленные замки, в которых могли найти приют богомольцы. Существовали они изначально на пожертвования, но со временем и сами стали зарабатывать деньги различными путями.

Подчинялись ордена Папе римскому и действовали на основе утвержденных Ватиканом статутов. В зависимости от различных факторов, одни из них оставались малочисленными организациями, другие же росли и богатели, превращаясь в серьезную силу. Главным преимуществом орденов как военной силы была их дисциплина. Ведь в средневековье было большой проблемой объединить рыцарей, особенно знатных, в одну команду и заставить действовать сообща.

Вскоре наиболее сильные ордена, вроде госпитальеров или тамплиеров, стали приобретать земли и в Европе и заниматься различными вещами, далеко выходившими за пределы их первоначальных обязанностей. Тамплиеры, к примеру, занимались различными финансовыми операциями, создав собственную (первую в Европе) банкирскую сеть.

Тевтонский орден возник во время Третьего крестового похода в 1191 году в палестинском городе Акра. Орден объединял выходцев из различных немецких земель, из-за чего и получил свое название. Ведь тевтонцы - это первое из немецких племен, которое вошло в историю своей борьбой с Римом еще в первом веке до нашей эры.

Тевтонцы были достаточно амбициозны, однако госпитальеры и тамплиеры, возникшие почти за сто лет до тевтонцев, уже заняли многие ниши и весьма ревностно следили, чтобы никто не перешел им дорогу. Поэтому тевтонцам приходилось действовать в условиях жесткой конкуренции. Они смогли построить в Палестине немало своих замков, один из которых - Штаркенберг (Монфор) возле Акра - был их столицей до 1271 года. Тут хранился орденский архив и казна, тут была резиденция магистра. Однако вскоре стало понятно, что большой славы и успеха в Палестине достичь не удастся. Нужно было переносить операции в Европу, но наиболее развитые и богатые земли, такие как Франция, уже были застолблены другими орденами. Тевтонцам пришлось довольствоваться Германией и Восточной Европой.

В начале тринадцатого века у ордена появляются первые владения в Европе - германский город Эшенбах. Затем владения ордена появились и в других землях Германии: Франконии, Эльзасе Лотарингии, Кобленце, Гессене, Тюрингии, Саксонии, Вестфалии, Бизене, Утрехте... Кроме того, были у тевтонцев небольшие владения в Италии и Австрии.

В 1211 году венгерский король Андраш II пригласил рыцарей для помощи в борьбе с половцами. Он отдал рыцарям земли в Трансильвании, однако вскоре понял, что лекарство может оказаться опаснее болезни. В итоге тевтонцев оттуда попросили убраться.

Несмотря на неудачу в Трансильвании, боевые возможности тевтонцев не остались незамеченными. Князь Конрад Мазовецкий, правивший в одном из польских княжеств, пригласил воинов ордена для защиты своих владений от пруссов. По договору между Конрадом и магистром Германом фон Зальца рыцари становились вассалами князя и получали во владения города Кульм и Добрынь, а также все прусские земли, которые они смогут завоевать. В 1232 году отряд тевтонских рыцарей прибыл на польско-прусскую границу, а на следующий год началось покорение пруссов и ятвягов, которое было объявлено крестовым походом и санкционированно самим Папой Римским.

Чтобы было понятнее, прусские земли находились южнее Жмуди и Ливонии, где действовали меченосцы. Таким образом, тевтонцы и меченосцы занимали земли по Балтийскому побережью и были разделены языческими племенами: пруссами, жемайтами, аукшкайтами.

Тевтонцы вели завоевание методично и планомерно, строя линию хорошо укрепленных замков, которые становились опорными базами на захваченных землях. Опираясь на эти замки, крестоносцы захватывали окружающие территории, уничтожали сопротивляющихся и приводили население в покорность. Таким образом, покорение края проходило своеобразными волнами. Удар по отдельной прусской земле, разгром местного ополчения, основание замка. В перерывах между ударами армии вторжения распускалась, и основная часть участников похода возвращалась в родные места. На вновь завоеванной территории оставались представители Ордена, поселенцы-колонисты и небольшая часть наемников для обороны строящегося замка. Затем все повторялось.

Число переброшенных в Пруссию рыцарей Тевтонского ордена было невелико, но их действия активно поддерживали немецкие государства, присылавшие в помощь ордену свои отряды. Многие германские феодалы считали почетным и выгодным для себя принять участие в походах тевтонцев и поэтому с собственными вассалами отправлялись в Пруссию. Вскоре прусские племена, жившие по течению Вислы, были покорены. Как и в Ливонии, в построенные крестоносцами замки переселялись колонисты из германских земель, тем самым усиливая мощь ордена. Несмотря на то, что центр ордена оставался в Палестине, Пруссия быстро стала наиболее доходным владением тевтонцев.

Благодаря своим завоеваниям Тевтонский орден быстро превратился в крупного феодального землевладельца, оказывающего существенное влияние на политическую жизнь Европы. Несмотря на то, что официально орден считался вассалом польских князей и был подконтролен Папе Римскому на деле он превратился в полноценное независимое государство.

В это время происходит разгром Ордена меченосцев при Сауле, и Папа Римский бросает тевтонцев спасать положение. Из Пруссии часть тевтонских рыцарей переправляется в Ливонию, где они принимают в свои ряды остатки меченосцев и создают новое подразделение ордена - Ливонское ландмайстерство, оно же Ливонский орден. Несмотря на то, что Ливонский орден был лишь структурным подразделением Тевтонского, его рыцари сохраняли определенную самостоятельность в действиях. По воле Папы Римского, он подчинялся не только гроссмейстеру Тевтонского ордена, но и рижскому епископу. Вот так у русских границ появились тевтонцы. Вскоре с ними придется воевать князю Александру Невскому.

Тевтонцы в Прибалтике будут наступать во все стороны до начала пятнадцатого века. Они полностью покорят Пруссию, Жемайтию, будут пытаться завоевать Литву и Польшу. Постоянная опасность со стороны крестоносцев вынудит эти государства объединиться в Речь Посполитую. Пруссы будут частично уничтожены, частично онемечены, численность жемайтов сократиться, но они уцелеют и затем вольются в состав литовского народа. На завоеванные крестоносцами земли прибудут десятки тысяч германских колонистов, которые пустят в Прибалтике корни, а их потомки будут тут жить до двадцатого века.

Пройдет три века, и прусская часть Тевтонского ордена трансформируется в герцогство Пруссия. Ливонский орден как государство просуществует до шестнадцатого века и будет уничтожен Иваном Грозным.

Половцы

В одиннадцатом веке у русичей появился новый сосед - многочисленные и воинственные племена кипчаков, прикочевавшие в Причерноморье из-за Волги. По мнению такого авторитетного автора как профессор Светлана Плетнева, в южнорусские степи прикочевало более десятка больших половецких орд численностью от 30 000 до 50 000 человек в каждой. Вскоре они уничтожат, изгонят или подчинят себе всех прочих обитателей Великой евразийской степи, раскинувшейся от Дуная до Иртыша. Эти гигантские пространства на долгие годы получат прозвище Дешт-и-Кипчак - кипчакская степь.

В Византии этих кочевников называли куманами, на Руси к кипчакам приклеилось прозвище половцы, а их земля соответственно стала называться Половецкой степью. Кстати, почему наши предки обозвали пришельцев именно половцами - неизвестно. По одной, самой популярной, версии слово половцы происходит от русского слова "полов", означавшего соломенный оттенок желтого цвета. Мол, половцы были блондинами, и из-за необычного для степняков цвета волос их так и прозвали. По другой версии кипчаки делились на несколько больших групп, самая западная из которых имела самоназвание сары-кипчак, что в дословном переводе и означало желтые кипчаки. Есть еще версия, что слово половцы произошло от слова поле, но она кажется малосостоятельной.

Как бы там ни было, начиная с 1055 года, южные русские княжества существовали под постоянной угрозой половецкого набега.

Кем же они были?

Во-первых, половцы не были единым народом, а представляли собой пестрый конгломерат племен и родов, имевших как тюркское, так и монгольское происхождение и говоривших на языке тюркской группы. Этим и объясняется разнобой в сделанных очевидцами описаниях внешнего вида и обычаев кипчаков. Кроме того, у кипчаков никогда не было единого центра или верховного правителя. Их ханы могли при необходимости объединяться в коалиции, которые легко распадались. Восточные половцы были тесно связаны со Средней Азией, особенно с Хорезмом, государством занимавшим территорию современного Ирана, Азербайджана, Туркменистана, Узбекистана и части Казахстана. Западные половцы находились в тесных отношениях с Русью, Византией, Венгрией и Болгарией. Со временем из этого рыхлого образования мог бы сложиться единый народ или несколько народов, тем более, что к тринадцатому веку были предпосылки для этого, но монгольское нашествие прервало этот процесс.

Из огромного массива кипчакских орд нас интересуют только та их часть, которая взаимодействовала с Русью и, соответственно, обитала от Карпат до Волги. Их можно разделить на две большие группы, если хотите, то даже на два близкородственных народа: кочевавших западнее Днепра кунов-куманов, сложившихся на основе племени кимаков, и собственно половцев, кочевавших от Днепра до Волги и сложившихся на основе племени сары-кипчаков. Это были настолько близкие по культуре люди, что разница между ними была не больше, чем между современными дончанами и петербуржцами. Но были и отличия. Так, например, только восточные половцы устанавливали каменные изваяния - знаменитых каменных баб, которых можно сегодня увидеть в музеях большинства городов юга России и Востока Украины. В моем родном Донецке рядом с краеведческим музеем целая аллея таких "баб" стоит. Эти изваяния ставились над могилами знати. Причем, не только над погребением мужчин, но и женщин. Перед статуями молились, надеясь, что умерший предок из того мира сумеет помочь живым в их делах. Как и многие народы, половцы своим покойникам в могилы клали все, что нужно для нормальной загробной жизни: коня, украшения, запасы пищи и, разумеется, оружие.

Немного отличался и этнический состав западных и восточных половцев. В ряды западных кипчаков влились остатки печенегов и огузов, кочевавших между Днестром и Днепром. Среди восточных продолжали жить потомки хазар и алан. Вокруг сары-кипчаков произошло объединение различных разрозненных и рассеянных по степи групп кочевников, получивших новое имя от господствующего племени. Восточные половцы первыми были втянуты в орбиту Руси и стали выступать как наемники или союзники русских князей. Но для русских летописцев обе группы были именно половцами.

Потомки половцев сегодня входят в состав многих народов Восточной Европы, Средней Азии и Сибири: татар, башкир, венгров, ногайцев, карачаевцев, казахов, киргизов, туркмен, узбеков.

***

Первое знакомство русских с половцами было мирным. Главным врагом половцев были другие кочевники - торки (гузы), и пока с ними не удалось расправиться, половецкие ханы соблюдали мирный договор, заключенный с князем Всеволодом Ярославичем. Но как только остатки торков бежали на Запад, половцы сразу забыли о своих обещаниях и устроили разбойничий набег на Переяславское княжество. Затем в 1068 году объединенные силы нескольких половецких орд обрушились на Русь. О трагической для наших предков битве на реке Альте и её последствиях мы уже писали. Как и о русском реванше в битве на Снови.

Половецкую военную организацию современники считали довольно высокой для своего времени. Основной силой у кипчаков, как и у любых степняков, была кавалерия. Ханы и представители знати имели собственные хорошо вооруженные и защищенные тяжелыми доспехами дружины. Это были элитные отряды, которые могли на равных бороться с любым противником. Однако большая часть половцев была вооружена довольно скромно: луками и копьями, вместо панцирей были кожаные или войлочные куртки. Поэтому при лобовом столкновении с русскими дружинниками половецкие отряды были обречены. Но они и не стремились к полевым сражениям. Их тактикой было стремительное нападение на слабозащищенные поселения и бегство в степь.

В полевом бою половецкие ханы предпочитали устраивать засады, делали притворные отступления и обходные маневры, грамотно разделяли силы, использовали отряды конных лучников, чтобы завязать сражение и утомить противника. Когда лучники своей стрельбой изматывали противника и расстраивали его ряды, в бой шли тяжеловооруженные воины, которые строились в плотную колонну и первый удар наносили копьями.

В большие походы выступала практически вся мужская половина орды, что позволяло ханам собирать огромные армии, но боевая ценность таких воинов была не особо велика. Они годились для нападения на мирное население, для преследования уже разбитого противника, но в прямом столкновении с профессиональными дружинниками половцы несли высокие потери.

Начавшийся период русско-половецких войн имел одну интересную особенность: ни русские, ни половцы не стремились завоевать земли противника. Как бы ни складывалась военная ситуация, граница Руси и Половецкой Степи оставалась неизменной. Кипчацкие орды доходили до Киева, русские дружины до Дона, но каждый раз после походов армии возвращались на исходные рубежи. Можно сказать, что это была пограничная война, актуальная не для всей Руси, а лишь для её южных княжеств: Киевского, Переяславского и Черниговского.

Основным видом деятельности половцев, помимо войны, были кочевое скотоводство с элементами земледелия. Первоначально придя в Причерноморье, кипчаки вели таборную жизнь, то есть постоянно кочевали, не делая долгих остановок, но со временем они перешли к полукочевой жизни, строя сначала примитивные стойбища для зимовки, а затем и основывая настоящие поселения. К концу одиннадцатого века закончился первый период в жизни половцев в Причерноморье. Кипчакские роды консолидировались, и из них сложились устойчивые объединения (орды) со своими вождями и подконтрольными территориями. Вся степь была поделена между ордами на участки с установленными маршрутами кочевки, летними и зимними местами стоянок (летников и зимников). Не только каждая орда, но и более мелкие входившие в нее группы имели свою территорию для кочевий. Зимой они откочевывали на юг к морю и устьям рек, где кони могли кормиться высохшей высокой травой - сухостоем, не скрывавшейся под снегом. Весной орды откочевывали к северу. Во главе орды стоял правящий род - курень, внутри его выделялась семья-аил, из которой происходил хан.

В основном половцы были язычниками, хотя встречались среди них и христиане. Причем как православные, так и приверженцы забытого ныне несторианства.

Интересные сведения о жизни половцев для нас оставил фламандский монах-францисканец Гийом де Рубрук, совершивший в 1253--1255 годах по поручению французского короля Людовика IX путешествие к монголам. Так он описал увиденное: "Дом, в котором они спят, они ставят на колесах из плетеных прутьев; бревнами его служат прутья, сходящиеся кверху в виде маленького колеса, из которого поднимается ввысь шейка, наподобие печной трубы; ее они покрывают белым войлоком, чаще же пропитывают также войлок известкой, белой землей и порошком из костей, чтобы он сверкал ярче; а иногда также берут они черный войлок. Этот войлок около верхней шейки они украшают красивой и разнообразной живописью. Перед входом они также вешают войлок, разнообразный от пестроты тканей. Именно они сшивают цветной войлок или другой, составляя виноградные лозы и деревья, птиц и зверей. И они делают подобные жилища настолько большими, что те имеют иногда тридцать футов в ширину. Именно я вымерил однажды ширину между следами колес одной повозки в 20 футов, а когда дом был на повозке, он выдавался за колеса по крайней мере на пять футов с того и другого бока. Я насчитал у одной повозки 22 быка, тянущих дом, 11 в один ряд вдоль ширины повозки и еще 11 перед ними. Ось повозки была величиной с мачту корабля, и человек стоял на повозке при входе в дом, погоняя быков. Кроме того, они делают четырехугольные ящики из расколотых маленьких прутьев, величиной с большой сундук, а после того, с одного краю до другого, устраивают навес из подобных прутьев и на переднем краю делают небольшой вход; после этого покрывают этот ящик, или домик, черным войлоком, пропитанным салом или овечьим молоком, чтобы нельзя было проникнуть дождю, и такой ящик равным образом украшают они пестротканными или пуховыми материями. В такие сундуки они кладут всю свою утварь и сокровища, а потом крепко привязывают их к высоким повозкам, которые тянут верблюды, чтобы можно было таким образом перевозить эти ящики и через реки. Такие сундуки никогда не снимаются с повозок. Когда они снимают свои дома для остановки, они всегда поворачивают ворота к югу и последовательно размещают повозки с сундуками с той и другой стороны вблизи дома, на расстоянии половины полета камня, так что дом стоит между двумя рядами повозок, как бы между двумя стенами. Женщины устраивают себе очень красивые повозки". Разумеется, такие жилища могли себе позволить далеко не все степняки, и большинство простолюдинов довольствовались гораздо более скромными условиями. Основной пищей кипчаков были сыр, молоко и мясо.

Степи Восточной Европы казались настоящим раем для пришедших кочевников, особенно по сравнению с засушливыми прикаспийскими землями. Богатая растительность, множество рек создавали почти идеальные условия для животноводства. В таких благоприятных условиях половецкие стада коров, отары овец и конские табуны стали расти потрясающими темпами. В свою очередь обилие еды и сравнительная безопасность жизни привели к увеличению численности половцев. Правда, за одно-два поколения кипчаки, пришедшие в русские степи, изменились и культурно и этнически. Ведь они были разбавлены уцелевшими более древними обитателями степи, кроме того, новые условия жизни меняли быт и традиции. У половцев появляются постоянные становища, где они могли запасти продовольствие и перезимовать. С одной стороны это укрепило силы половцев. С другой русские теперь знали, где искать половцев, могли всегда нанести ответный удар и отомстить не вообще половцам, а конкретной орде или даже роду.

Как и у любого степного народа, набеги на соседей были важной частью половецкой жизни. Но война с таким грозным противником как Русь требовала объединения усилий сразу нескольких орд. Поэтому постепенно в степи сложились крупные объединения на основе военных союзов отдельных половецких орд. При этом знатью всех входивших в такое объединение родов избирался общий хан, хан над ханами - каган.

Очевидно, первое такое устойчивое объединение сумели в конце одиннадцатого века создать ханы Боняк и Тугоркан - талантливые полководцы и организаторы, бывшие родом из западных орд. Вместе они совершали походы в Византию, вместе воевали с Русью... Самые первые сведения об этих вождях содержатся в уже цитированных записях константинопольской принцессы Анны Комнин о войне византийцев, печенегов и половцев. Эти половцы активно участвовали в войнах на Балканском полуострове в 1091-1092 годах. Затем они вернулись в степи между Дунаем и Днепром и переключили свое внимание на Русь.

В 1093 году половцы смогли нанести поражение русским войскам и заключить выгодный для себя мир. Зато три года спустя при нападении на Переяславль орда Тугоркана была разгромлена, а он сам убит.

До конца своей жизни Боняк мстил за смерть своего друга. Похоже, что он был единственным из всех ханов, который руководствовался в отношениях с русскими княжествами не жаждой добычи, а стремлением уничтожить или ослабить Русь. Боняк сумел привлечь к своей борьбе и восточных половцев, кочевавших в Донбассе и у Дона во главе с ханом Шаруканом, которые ранее занимались исключительно внутренними делами и с Русью не то что не воевали, но даже не контактировали.

В 1107 году Боняк и Шарукан организовали совместный поход на Переяславское княжество. Половцы были разгромлены, но само участие половцев Шарукана в набеге показало, что на юго-востоке от Руси сложилось опасное, сильное объединение. Поэтому нашими предками были предприняты соответствующие меры в виде походов Владимира Мономаха на Дон. В их результате половцы понесли огромные потери в людях и были отброшены от русских границ. Были уничтожены их становища, нарушены маршруты кочевок. Разорвались политические и родственные связи. Разгромленные Мономахом и его сыном Мстиславом половцы жили под постоянной угрозой русского удара, поэтому утратили свой боевой задор. Донские половцы, наиболее потрепанные, откочевали к Кавказу, где разделились на две орды, возглавляемые братьями Сырчаном и Атраком. Первая стала кочевать в Приазовье, а вторая вообще ушла в Грузию. По мнению профессора Плетневой, численность этой группировки достигала 230-240 тысяч человек, из которых до 40 000 были воинами. Примерно пять тысяч отборных воинов с семьями под руководством хана Атрака переселились собственно в Грузию, а остальные кочевали в Предкавказье, откуда в любой момент могли присоединиться к своему хану.

В Грузии половцы поселились на обезлюдевших после войны с сельджуками южных окраинах и в районе Картли. Тут нужно уточнить, что в Грузию они пришли не как завоеватели, а как защитники. Их пригласил лично царь Давид IV Строитель, который вел тяжелую войну с турками-сельджуками. Чтобы плотнее привязать к себе половцев, царь взял в жены дочь половецкого хана. При помощи половецких сабель царь Давид раздавил внутреннюю оппозицию недовольной знати и отвоевал у турок значительные территории, создав мини-империю, куда входили, помимо грузинских, абхазские и армянские земли.

Кипчаки, поселившиеся в Грузии, вели полукочевое хозяйство, но грузинская власть всячески поощряла их переход к оседлой жизни. Постепенно кипчаки-переселенцы принимали христианство и ассимилировались с местным населением.

После смерти страшного для половцев князя Владимира Мономаха Сырчан послал к брату гонца, уговаривая его вернуться. По преданию, отраженному в Ипатьевской летописи, гонцом был певец Орь. Прочитав письмо брата, Атрак не захотел возвращаться. Тогда Орь стал петь песни о родине и славе предков, но и это не произвело впечатления на хана. Как последнее средство певец достал пучок степной травы и дал понюхать его Атраку. С запахом полыни-евшана на хана нахлынули воспоминания детства, проведенного в донецких степях. Воскликнув: "Лучше на своей земле костьми лечь, чем на чужой в славе быть!", - Атрак с частью воинов вернулся в родные степи. Но значительная часть половцев навсегда осталась жить в Грузии.

***

Несколько раз битый Боняк продолжал в Поднепровье свою войну с Русью, но после всех поражений его силы существенно сократились, и серьезных проблем он не мог создать. Из могучих армий, которые он когда-то водил в походы, уцелели считанные сотни бойцов, стремительно вырождавшихся в обычных мародеров. В двадцатых годах двенадцатого века западный половецкий союз распался и, скорее всего, под руководством старого хана осталась только одна орда, которая в русских летописях называется Бурчевичи. Это название, вероятно, происходит от тюркского слова бури - волки. Волк был тотемным животным Боняка и его рода, так что, скорее всего, эта орда была родной для Боняка. По поводу волков в летописи сохранился рассказ, как в ночь перед одним из боев хан вышел в степь и начал выть по-волчьи. На зов хана ответил один серый хищник, потом второй. Вскоре целая стая волков выла вместе с половцем. Вернувшись в свой стан, Боняк объявил всем соратникам, что завтра их ждет славная победа. Так и случилось.

Несмотря на десятки боев, в которых участвовал хан, он прожил долгую жизнь и умер аж в 1167 году, будучи древним стариком. После смерти непримиримого Боняка половцы в основном не проявляли враждебности к Руси, предпочитая торговать, а не воевать. Единственное исключение - участие в междоусобных войнах между русскими князьями в качестве союзников-наемников. Обычно половцы воевали на стороне черниговских князей из рода Ольговичей, а их противники Мономаховичи привлекали черных клобуков. Когда же в борьбу за великокняжеский престол включился Ростовско-суздальский князь Юрий Долгорукий, половецкие орды с юго-восточных границ Руси воевали на его стороне. Пять раз под знаменем Долгорукого половцы подходили к Киеву.

Ослабление Руси из-за непрекращающихся усобиц между князьями привело к усилению половцев. Ведь каждый раз, когда очередной князь нанимал кочевников, расплачивался он не только деньгами, но и разрешением разграбить земли соперника. Из-за этого южные русские земли, где происходили основные сражения, беднели. Разоренные крестьяне в лучшем случае, бросая все, переселялись на северо-восток, а в худшем - попадали в рабство к половцам.

Кочевники буквально жирели на захваченной добыче. Кроме того, в середине 12 века у кипчаков начинается демографический подъем. В результате в шестидесятые годы этого века половцы снова начинают устраивать самостоятельные грабительские набеги на Русь, а конце века снова с переменным успехом идет постоянная война русских княжеств с половцами. Причем для нас условия были гораздо хуже, чем при Мономахе. Ведь теперь разрозненные княжества стали более уязвимы, а собрать в единый кулак дружины отдельных княжеств было сложно и зачастую невозможно. А у половцев появился вождь, способный объединить соплеменников для борьбы с Русью.

Хан Кончак - сын грузинско-подданного хана Атрака - стал одним из самых известных половецких ханов за всю историю этого народа. Он вновь возродил древнюю славу рода Шарукидов. На историческую арену он вышел в 1160-е годы и сразу попытался вновь объединить все восточные половецкие орды в единую силу. В 1174 он организовал свой первый поход на Русь, а к концу 70х он был самым сильным степным правителем, власть которого признали большинство родов, кочевавших между Доном и русскими княжествами. Вообще, к этому времени донские половцы были наиболее сильными, так как кочевья их более западных соседей, приднепровских половцев периодически подвергались нападениям русских князей и черных клобуков. На Дон же русские после Мстислава Великого походов не совершали. Так что орды Атрака, Сырчана и наследовавшего им Кончака несколько десятилетий не подвергались нападениям. Сами же они активно участвовали в русской усобице.

Сначала походы Кончака были просто грабительскими налетами, которые поднимали дух его воинов, обогащали их и привлекали новых кочевников под его знамена. Большого ущерба Руси они не наносили. Но вскоре окрестности Киева, Чернигова, Переяславля стали постоянными жертвами набегов. Половцы чувствовали себя тем более вольготно, так как последние действительно великие русские князья-полководцы, способные собирать могучие армии Юрий Долгорукий и Андрей Боголюбский, к этому моменту уже погибли.

В 1180 году Кончак вместе с еще одним ханом Кобяком вмешался в русскую усобицу на стороне Ольговичей против князя Рюрика Ростиславича. Однако чернигово-половецкий поход на Киев закончился катастрофой. На реке Черторые князь Рюрик победил своих врагов. Кончаку пришлось спасаться бегством. Причем, он бежал в одной ладье с князем Новгород-Северским Игорем Святославичем. За время совместного бегства между русским князем и ханом начались отношения если не дружеские, то товарищеские.

Спустя три года Кончак блокировал Днепровский торговый путь и начал новый поход на Русь, но узнав, что ему навстречу уже двинулись русские дружины, не стал испытывать судьбу и, развернувшись, ушел со своей ордой вглубь степи. Зато его союзник Кобяк решился на бой и был бит вблизи реки Орели. Только пленными русичи взяли семь тысяч половцев, включая самого Кобяка, двух его сыновей и еще шестнадцать прочих ханов. Это был первый за долгие годы общерусский поход, в котором участвовало больше десятка князей, но Игорь Новгород-Северский отказался воевать против Кончака и в совместный поход не пошел. Зато он устроил удачный налет на другую половецкую орду в районе реки Мерл.

Пленного хана Кобяка казнили в Киеве. Узнав об этом Кончак, собравший новую армию, отправился мстить киевскому князю за гибель своего союзника. Это был не очередной грабительский налет, а поход с целью захватить и уничтожить город. В арсенале половцев были даже осадные машины, построенные для них неким басурманом. Согласно Ипатьевской летописи, у хана были самострелы, натянуть тетиву которых едва могли пятьдесят человек.

Как же ослабела Русь, если степной разбойник всерьез рассчитывал взять нашу древнюю столицу! Но и в этот раз русичи оказались более умелыми воинами. Киевский князь Святослав сумел незаметно подойти к половецкому лагерю у реки Хорол и ночью нанести внезапный удар. Кончак спасся лишь благодаря тому, что в темноте его ставку, стоявшую чуть в стороне от основного лагеря, просто не заметили. Увидев, что все пропало, хан бросил не только погибавших собратьев, но и свою наложницу и бежал в степь собирать новые силы.

На следующий год русские ограничились лишь стратегической разведкой, готовясь к большому походу, назначенному на более поздний срок. В поход должны были идти объединенные силы не только всех южных княжеств, наконец-то согласившихся на уговоры киевского князя Святослава действовать вместе, но и воины северной Руси. Планировалось повторить подвиг Мономаха - дойдя до Дона уничтожить основную живую силу восточной половецкой орды, а также разрушить основу их экономического благополучия, угнав или перерезав стада скота.

Но в дело вмешался Новгород-Северский князь Игорь, который с братом, князем Курским и Трубческим Всеволодом, и племянником решили попытать счастья и самостоятельно совершить поход против половцев. В то время Новгород-Северское и Путивльское княжества были удельными и формально были вассалами Черниговского князя. Чернигов же и Киев давно соперничали, и черниговские правители всячески пытались обособиться и вести самостоятельную политику. Поэтому при первой же возможности они и их вассалы переставали согласовывать свои действия с Киевом.

К этому моменту Игорь был в самом расцвете сил. За свои тридцать четыре года он успел поучаствовать во многих сражениях и стать достаточно опытным полководцем. Например, он был одним из князей, которые под знаменем Андрея Боголюбского в 1169 году захватили Киев. Кроме того, он трижды побеждал в больших сражениях против различных половецких орд. Его дружина, была пусть и не самой большой на Руси, но состояла из проверенных воинов и рвалась в бой. А половцы были недавно биты и, по мысли князя, скорее всего еще не успели зализать полученные под Хоролом раны. Так что князь вполне был уверен в успехе задуманного предприятия. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает...

Поход закончился катастрофическим разгромом.

Русские дружины были практически уничтожены, немногие уцелевшие воины попали в плен и были проданы в рабство. Раненный князь Игорь попал с сыном в плен, но сумел бежать. Парадоксально, однако именно из-за этого поражения Игорь Святославич, один из десятков удельных князей, правивший второразрядным городком, навсегда вошел в историю нашего Отечества. Ведь из этого горя родилось гениальное и пронзительное "Слово о полку Игореве!" - самое известное из произведений русской средневековой литературы.

Поход начался с плохого предзнаменования - солнечного затмения: светило померкло и стало напоминать месяц. Однако на предложение вернуться Игорь возразил: "Тайны божественной никто не ведает, а знамение творит бог, как и весь мир свой. А что нам дарует бог -- на благо или на горе нам, -- это мы увидим. Если нам придется без битвы вернуться, то позор нам будет хуже смерти!"

Спустя три дня после начала похода у реки Сюурлий произошло первое столкновение с половцами. Русская армия выстроилась на одном берегу реки, разделившись на шесть отрядов, кипчаки - на противоположном. Основную боевую линию нашей армии составляли дружины князей Игоря Святославича, его брата Всеволода и племянника Святослава. Перед ними стали полк молодого Владимира Игоревича, а также отряды легкой кавалерии и собранные со всех дружин лучники.

Когда русская армия форсировала реку и двинулась на кочевников, те обстреляли её из луков, а затем бросились бежать. Одна часть русской армии бросилась преследовать кочевников, а вторая, лучшая часть, состоявшая из личных дружин князей Игоря и Всеволода, по словам летописцев, двигалась медленно, соблюдая боевой порядок.

Это было грамотное решение, ведь излюбленной тактикой половцев были обманные отступления, когда преследователи увлекались погоней и расстраивали боевой порядок, а кочевники разворачивались и атаковали. Сейчас же легкая русская конница преследовала и убивала половцев, а тяжеловооруженные воины стояли в резерве и были готовы отреагировать на любую неожиданность.

Половцы бежали через свой табор дальше в степь. Преследователи же остановились и принялись грабить лагерь. Некоторые дружинники так увлеклись, что только к вечеру вернулись с добычей и пленниками к своим полкам. Ночью в русском лагере начался военный совет. Было понятно, что половцы не разбиты, кроме того дозорные заметили подход новых отрядов кочевников. Князь Игорь предложил под покровом темноты переправиться за реку и начать отступление, пока половцы всех не окружили. Утром половцы окажутся перед пустым лагерем, а русские уже будут далеко. Но другие князья посчитали, что кони их дружин сильно устали и если не дать им отдохнуть, то многие отстанут по пути. Поэтому было решено заночевать в степи, а утром принять новый бой.

С рассветом стало понятно, что половцев гораздо больше, чем рассчитывали князья. Против русских рядов стояли воины почти всех половецких ханов. Дружины двинулись в обратный путь, пробиваясь через окруживших их врагов. Чтобы не оторваться от собственной пехоты, русские всадники спешились и дрались пешими. Игорь получил рану в руку, но продолжал сражаться. Бой длился целый день, но и ночью схватки не прекратились. Утром следующего дня половцы нанесли последний удар и раздробили поредевшие русские дружины. Князья, хоть и сражались с ожесточением, но были захвачены в плен. Вообще, знатных противников старались не убивать, а захватить живыми, чтобы потом взять с них выкуп или обменять на своих плененных родичей.

Победив, половцы не стали тратить времени и, пользуясь моментом, кинулись на русские земли. Половцы разделились на два отряда. Первый во главе с Кончаком атаковал Переяславль, второй под командованием Гзака отправился грабить Черниговское княжество. Переяславльцы отбились, хоть и с трудом. Зато стоявший рядом город Римов Кончак взял приступом и увел всех уцелевших жителей в рабство. Хан Гзак опустошил окрестности Путивля, но город штурмовать не стал и вернулся в степь.

***

Русские князья совершили несколько десятков походов в степь, большая часть которых была удачными, но поход Игоря стал самым известным. Не удивительно, что он вызывает много вопросов, споров и домыслов. Одних только маршрутов похода современными историками предложено более десятка. Возможно, целью похода был удар не по становищам Кончака, с которым, как мы помним, у Игоря были товарищеские отношения, а по другим ордам.

Есть мнение, что вежи, захваченные после первого боя, были лишь приманкой, чтобы заманить дружины в удобное для половцев место.

Некий Андрей Никитин доказывает, что поход имел вовсе не военные, а самые мирные цели. Мол, князь Игорь, сам по матери наполовину половец, хотел женить своего старшего сына Владимира на дочери своего друга и союзника Кончака. И первый бой, в результате которого русичам достались богатые трофеи в виде половецких кибиток с женщинами, - это всего лишь элемент свадебного обряда. Мол, половцы и дружинники только имитировали сражение, чтобы показать, что невеста не по своей воле досталась русскому князю. А захваченные вежи - это просто обоз с приданным и подругами невесты. На следующий же день должен был явиться сам хан Кончак, "узнать" о похищении дочери и её выходе замуж и признать это событие свершившимся, получив за это подарки от князя Игоря. Но утром вместо Кончака появился другой хан - Гзак, вождь совсем другой орды и союзник-конкурент Кончака. Он то и превратил свадьбу в настоящее побоище. Когда к месту действия подоспел Кончак, все уже было кончено. Игорь с молодыми в плену, дружина перебита... Единственное, что смог сделать Кончак - выкупить у Гзака пленников. Затем половцы Гзака отправились разграбить оставшиеся без защиты земли Новгород-северского княжества. Кончак же напал на Переяславское княжество, с которым у Игоря была война. Тем самым он помог своему новоиспеченному зятю.

Как бы там ни было, но поражение дружин Игоря открыло половцам границы Руси. Теперь Великий князь Киевский вместо подготовки похода в степь должен был срочно затыкать дыры и отбиваться от прорвавшихся кочевников.

Сам же Игорь Святославич, будучи в плену, все же пользовался определенной свободой. Он мог свободно передвигаться по лагерю и ездить на охоту, но рядом с ним постоянно находились двадцать половцев, следивших, чтобы он не бежал. Дождавшись момента, когда охрана перепилась, князь все же сбежал и сумел вернуться домой. Прожил он еще немало и закончил жизнь Черниговским князем. Его сын пробыл в плену почти два года, успел жениться на дочери Кончака и вернулся домой с молодой женой и ребенком. Этот брак окончательно сделал Кончака и Игоря союзниками, и половцы больше не нападали на земли этого князя.

В 1187 году Кончак совершил еще один поход на Русь, ограбив земли вдоль реки Суллы, но это была его последняя война против Руси. Ведь к этому времени немного утихли усобицы, определились два основных центра силы (Владимиро-Суздальское княжество и Киев), и князья могли всерьез заняться половцами. Чаша весов окончательно склонилась на русскую сторону, когда в 1198 году владимирский князь Всеволод Юрьевич Большое Гнездо совершил большой поход в половецкие степи, который полностью отбил у кочевников охоту воевать с Русью. Теперь если они и появлялись на Руси, то исключительно как союзники или вассалы русских князей.

Примерно в это же время умер и Кончак, который добился цели своей жизни - собрал в единый кулак всех восточных половцев. Принявший бразды правления его сын Юрий с северным соседом не воевал, предпочитая получать доход от торговли с Русью и Крымом. Обстановка на русско-половецкой границе стабилизировалась: половцы не делали набегов, а русские не устраивали походы в степь.

Тесное взаимодействие русских и половцев не могло не привести к взаимному проникновению культур и обычаев. Точнее говоря, половцы перенимали более высокую русскую культуру, переходили в православие. Впрочем, именно из половецкой культуры в русские сказанья пришли образы дев-воительниц, поляниц, кочевавших по степи в поисках противника для боя.

Нередкими были и родственные отношения. Впервые русский князь породнился с половцами в 1094 году, когда в знак заключения мира дочь хана Тугоркана вышла, точнее говоря, была выдана, так как её согласие мало кого интересовало, за киевского князя. В следующие годы русские князья, да и просто знатные дружинники охотно брали в жены половецких красавиц. Из известных исторических персонажей половецких жен имели сыновья Владимира Мономаха Андрей Волынский и Юрий Долгорукий, а также Владимир Галицкий, Мстислав Удалой, Рюрик Киевский, Ярослав Всеволодович, и почти все Ольговичи...

А вот замуж за половца вышла только одна княгиня - неназванная в летописи по имени вдова черниговского князя Владимира Давидовича. Причем,она бежала в степь и самовольно в 1151 году вышла замуж за хана Башкорда. Это свидетельствует о том, что в отношениях двух народов русские стояли все же выше, так как именно более слабые народы всегда отдают своих женщин. Вместе с половецкими красными девами на Русь попадали и их родственники и прислуга. Кроме того, на русских землях селились и целые половецкие семьи, поступавшие на службу к русским князьям. Так что вовсе не редкостью было появление людей с половецкими именами на Руси и людей с русскими именами среди кипчаков. Не случись монгольского вторжения половцы, скорее всего, через пару веков окончательно влились бы в русский народ. Ведь к началу тринадцатого века половецкая аристократия уже настолько тесно была связана с русской родственными, дружескими, деловыми отношениями, что некоторые исследователи говорят о симбиозе Руси и Степи. Вместе с тем, многочисленные набеги кочевников сыграли не меньшую роль в упадке древних городов южной Руси (Киева, Чернигова, Переяславля и других), чем княжеские усобицы.

Разумеется, русско-половецкие отношения не были ни двухвековой смертельной борьбой, ни идиллией, омрачаемой мелкими пограничными войнами. Истина где-то посередине, причем прослеживается железная закономерность: чем сильнее была Русь, тем лучше у нее складывались отношения с соседями.

***

К приходу монголов половцы состояли не меньше чем из семи крупных группировок, зачастую враждебных друг другу. Первыми под раздачу попали половцы, уже столетие жившие на Кавказе. Их разбили и изгнали в 1223 году монгольские полководцы Субэдэй и Джебе. Перепуганные донские половцы во главе с Юрием Кончаковичем примчались в Киев, умоляя русских князей выступить совместно против новых пришельцев. Совместный поход состоялся, но в битве на Калке именно половцы дрогнули и первыми побежали, тем самым предав своих русских союзников и погубив все дело.

Следующая волна монгольского нашествия полностью смела половцев со степного трона. Часть половцев бежала в Венгрию и Болгарию, часть была уничтожена, а оставшиеся, лишившиеся элиты и воли к борьбе, приняли монгольскую власть и составили основное население Золотой Орды, быстро ассимилировав немногочисленных оставшихся здесь жить монголов. Тысячи пленных половцев были проданы монголами на Ближний восток. Часть из этих рабов в Египте были превращены в воинов-невольников, которых называли мамлюками. Со временем они свергли законную власть и посадили на египетский трон своих ставленников.

Бежавший от монголов в Венгрию хан Котян был милостиво принят королём Белой IV. Половцам отвели для поселения земли между Тисой и Дунаем, а они обязались нести военную службу. Вскоре по Венгрии катком прошлась армия Бату-хана, существенно сократив численность как венгров, так и половцев. Когда монголы ушли из королевства, уцелевших половцев превратили в пограничников. Со временем они полностью растворились в местном населении.

Бродники

Среди различных племен и народов, с которыми соприкасалась средневековая Русь, один народ стоит несколько обособленно. Это бродники, жившие на берегах Дона и Азовского моря. Летописи очень мало упоминают о них, а археологи не могут найти ни материальных, ни письменных следов этих людей. Мы знаем, что они в качестве союзников-наемников участвовали в княжеских усобицах и русско-половецких столкновениях, а воевода бродников по имени Плоскиня в битве на реке Калка, по сути, выступил на стороне татар, убедив русских сдаться. Это, пожалуй, и все, что мы знаем об этих людях.

Каких только версий не выдвигают о происхождении этой группы людей: и потомки крестившихся хазар, и аланы, и вольные славянские общины. Может быть, они были выходцами из Белой Вежи или Тмутаракани. По некоторым отрывочным упоминаниям в средневековых документах можно сделать вывод, что они были христианами и говорили на славянском языке.

Достоверно сказать, какого они были роду-племени, невозможно. Точно также нельзя сказать, когда они появились в степи и когда исчезли. Ясно одно, в двенадцатом-тринадцатом веке они существовали и представляли собой определенную силу, с которой надо было считаться.

Скорее всего, они были потомками древнего оседлого населения Донбасса - этнических славян и алан, живших тут со времен Хазарии, а то и более ранних. После гибели Хазарского каганата и появления в Причерноморских степях кочевников (печенегов и затем половцев) эти люди были вынуждены выживать самостоятельно, не надеясь на чью-либо помощь. Часть из них погибла, но часть смогла уцелеть и приспособиться к непростым условиям соседства с кочевниками.

Уцелевшие могли жить в небольших укрепленных поселках на донских берегах и островах. Это давало возможность защититься от степняков и постоянно иметь еду за счет ловли рыбы и охоты. Поскольку оседлое население всегда более развито технически, чем кочевое, то бродники могли наладить с половцами своеобразный симбиоз, основанный на разделении труда: половцы воюют и разводят скот, а они куют оружие, изготовливают всякую утварь и прочие необходимые вещи. Со временем эти поселенцы сложились в отдельную общность, в культуре которой аланский компонент растворился в славянском. Ко времени монгольского вторжения это был отдельный, не подчинявшийся Киеву славянский народ, населявший берега Дона и его притоков Хопра и Медведицы.

По образу жизни бродники очень напоминали появившихся в тех же местах спустя триста лет казаков. Это были свободные самоуправлявшиеся общины, добывавшие пропитание охотой, рыбной ловлей и войной. При возможности они нанимались в княжеские дружины и участвовали в больших войнах. Как и половцы, они предпочитали иметь дело с Черниговскими князьями. Когда такой возможности не было, свои проблемы они решали самостоятельно.

Можно предположить, что общины бродников пополнялись, в том числе, и за счет бежавших из русских княжеств преступников, дружинников проигравших князей, искателей удачи или просто авантюристов.

Тем более, что на юго-западных границах Руси происходило нечто подобное. В область между Карпатами и Днестром, в низовья Дуная стекались те, кому жизнь на Руси скучна была, или кому приходилось спасаться бегством, кому путь домой был заказан из-за темных да лихих дел. Здесь с центром в городке Берлад сложилась общность вольных искателей удачи воинов-берладников. Зачастую тут же искали спасения или вербовали новых воинов разгромленные в междоусобицах князья западной Руси. Например, один из галицких князей по имени Иван Ростиславич в историю вошел под прозвищем Берладник.

В середине тринадцатого века упоминания о бродниках исчезают из летописей, а спустя три столетия на тех же землях появляются первые казацкие станицы. Невозможно сказать, были ли казаки потомками бродников по крови, но по духу и образу жизни - несомненно.

Булгары

Когда мы говорили о кочевниках раннего средневековья, мы затронули и историю булгарского народа. Как вы помните, в конце VIII века булгарское государство в Причерноморье распалось, и часть булгар переселилась в бассейн Средней Волги и Камы. Тут булгары плотно осели на землю и постепенно из кочевого народа превратились в земледельцев. Немногочисленные финно-угорские племена, жившие тут раньше, вскоре растворились в среде новых пришельцев.

История этих людей заслуживает отдельного рассмотрения, так как они оказались тесно связанными с русским народом, и сегодня их потомки под именем казанских татар и чувашей живут вместе с нами.

Первые письменные упоминания о Волжской Булгарии как о государстве относятся к десятому веку и принадлежат арабам.

Главным врагом булгар в это время становится Хазарский каганат, и первоначально Волжская Булгария находилась в зависимости от Хазарии. Но каганат слабел, и булгары все успешнее отбивались от жадного и агрессивного соседа. Тем более, что для борьбы в единое государство объединились все наиболее сильные булгарские княжества. Действуя по принципу: враг моего врага - мой друг, правители Булгарии установили союзные отношения с Багдадским халифом, который помог деньгами и своим авторитетом, взамен булгарский царь Алмыш и большая часть народа приняли ислам. Было это в 921-922 годах нашей эры.

Ислам к тому времени был хорошо известен в Поволжье. Эта религия конкурировала за влияние над душами язычников-булгар с христианством и иудаизмом. Каждая из трех вер могла стать доминирующей, но христианские государства были далеко, а иудеи-хазары были врагами. Так что оставался только ислам, тем более что его принятие помимо духовного роста и сплочения народа гарантировало еще и помощь от сильных мусульманских стран Азии. От принятия новой веры выиграл и сам царь Алмыш, принявший исламское имя Джафар ибн Абдаллах. Ведь до этого он был далеко не всесильным правителем единого народа, а лидером объединения разных родов и племен, у которых были собственные вожди. И его власть могли в любой момент оспорить. Теперь же его право на трон было подкреплено признанием багдадского халифа - высшего авторитета в исламском мире. Поэтому его власть приняли многие мелкие правители и племена.

Впрочем, часть булгар не приняла ислам. От этих булгар-язычников, смешавшихся с финно-угорскими племенами, возник современный чувашский народ.

Несмотря на все усилия, полностью освободиться из-под власти хазар Булгарии не удалось до тех пор, пока русский князь Святослав в 965 году не стер каганат с лица земли. Правда, по пути в Хазарию русское войско походя сожгло еще и булгарскую столицу - город Булгар, но завоевывать эту землю Святослав не стал.

Теперь, не имея сильных, а потому опасных соседей, Булгария могла развиваться свободно. Через её территорию шли оживленные торговые маршруты из Средней Азии, которые и являлись северным ответвлением Великого шелкового пути, приносившие немалый доход. Города становились центрами ремесел и культуры.

Общих границ между Русью и Булгарией в то время не было, но полоса ничейной земли с каждым годом сокращалась, и в 985 году киевский князь Владимир Великий совершил поход против волжских булгар, хотя это скорее был разведывательный рейд, чтобы изучить силы восточного соседа. После нескольких стычек был заключен мир, по которому Киев признавал Булгарию независимым государством, а булгары соглашались пропускать русских купцов на Волгу. Между двумя государствами начинается оживленная торговля.

В середине одиннадцатого века Волжская Булгария контролировала не только среднее течение Волги, но и закрепилась в Нижнем Поволжье. В это же время русские колонисты активно движутся на северо-восток, и происходит столкновение двух народов, стремившихся контролировать Волжско-Окское междуречье.

В 1088 году булгары захватили город Муром, но не смогли его удержать и были вынуждены уйти. В 1107 году волжские булгары осадили Суздаль.

Но Русский Северо-Восток неуклонно усиливался. В 1125 году князь Юрий Долгорукий перенес свою столицу в Суздаль. За князем потянулись с юга и простые люди. Суздальское, а затем Владимиро-Суздальское княжество становилось одним из сильнейших на Руси, и его правитель не собирался терпеть набеги булгар. Юрий Долгорукий организовал успешный военный поход на Волжскую Булгарию и присоединил к своим владениям Верхнее Поволжье. Затем русичи только усилили свою экспансию на Восток. Именно в это время в укрепленные города превратились небольшие поселения Тверь и Москва.

После походов Юрия Долгорукого между Русью и Булгарией установился мир, подтвердивший примерное равенство сторон и продолжавшийся почти тридцать лет. Юрий Долгорукий в это время был полностью поглощен борьбой за киевский престол и не собирался отвлекаться на завоевание новых земель на востоке, а булгары не рисковали нападать на русских.

Но в 1152 году, когда основные силы Долгорукого воевали на юге, булгары нанесли внезапный удар в самое сердце владимиро-суздальской земли, напав на город Ярославль. Подоспевшие из Ростова дружины отбили нападение, но мир был нарушен. Смерть Юрия Долгорукого отсрочила ответный удар, но его сын Андрей Боголюбский в 1164 году совершил карательный поход, сжег большой город Бряхимов на Каме и несколько более мелких городов. В 1172 русские дружины снова совершили поход против Булгарии.

Сменивший Андрея на троне князь Всеволод Большое Гнездо продолжил политику наступления на Булгарию. В 1183, 1185 и 1205 гг. его полки вторгались на булгарские земли. Особенно масштабным был поход 1183 года, в котором принимали участие дружины практически всех русских княжеств, а также кочевники. Армия Всеволода дошла до булгарской столицы - Биляра. Взять город не удалось, и был заключен мир, но всем в Булгарии стало понятно, что Русь сильнее и воевать с ней себе дороже.

За мирное время подросло новое поколение булгар, не помнящих русскую силу, и в 1219 году все повторилось. Булгарская армия поднялась вверх по Каме и захватила город Устюг. В ответ владимирские, ростовские и муромские дружины на ладьях спустились по Волге и огнем и мечом прошлись по Булгарии. В 1229 году по инициативе булгар был заключен но-вый мирный договор между Владимиро-Суздальской Русью и Волжской Булгарией, который длился до самого монгольского нашествия.

В целом отношения между Булгарией и Русью были довольно сложными: взаимовыгодная торговля сменялась войной, чтобы потом снова началась торговля. Все же, несмотря на все войны, главным в русско-булгарских отношениях было экономическое сотрудничество. Что же касается войн, то они велись за выгодные точки на торговых маршрутах и не отличались какой-либо повышенной ожесточенностью и не отличались от тех войн, которые русские княжества вели между собой. Лев Гумилев по этому поводу отмечал, что "волжские болгары свели постоянную войну с Суздалем и Муромом к обмену набегами ради захвата пленниц. Болгары пополняли свои гаремы, а русичи восполняли ущерб. При этом дети смешанных браков считались законными, но обмен генофондом не привел оба эти этноса к объединению. Православие и ислам разделяли русичей и болгар, несмотря на генетическую перемешанность, экономическое и социальное сходство".

Первое столкновение булгар с монголами произошло всего на пару месяцев позже, чем у русских. После битвы на Калке монголы отправились в родные степи через булгарские земли. Здесь, у Жигулёвских гор, и без того ослабленные долгим походом и кровопролитными сражениями монгольские войска попали в булгарскую засаду. По легенде, булгары победили и взяли в плен до четырех тысяч пленных, которых потом обменяли на равное количество баранов. Из-за этого эпизода битва получила название бараньей. Правда подтвердить или опровергнуть эту легенду сейчас невозможно. Скорее всего, битва действительно была, и после нее монголы отступили. На основании этого булгары объявили о своей победе. Но ведь монголы не собирались воевать с булгарами, так что, отбившись от нападающих, они ушли в степи. Кроме того, это могла быть и разведка боем, которую любили устраивать монголы. Тем более, что командовавший монголами в этом походе Субэдэй никак не был наказан Чингисханом. Наоборот, полководец был в большом почете и до самой смерти считался непобедимым.

Впрочем, даже если булгары и победили, то вскоре монголы взяли реванш. В 1236 году на Булгарию обрушились основные военные силы монгольской империи под общим руководством Бату-хана. Город Булгар был взят и разрушен, а затем в течение года до осени 1237 года монголы методично уничтожали остальные города и крепости Волжской Булгарии. Страна была завоевана, но еще несколько раз булгары восставали, чтобы скинуть монгольскую власть, однако каждое восстание топилось в крови. В результате булгарский эмир подчинился верховной власти монголов и согласился платить им дань, за что был оставлен на престоле.

За следующие два десятилетия Волжская Булгария практически оправилась от потерь. Города были отстроены, экономика восстановилась, а культура продолжила развиваться. Правда, теперь Булгария была составной частью нового государства - Золотой Орды. Через несколько поколений булгарская знать влилась в ряды ордынской элиты и сыграла значительную роль в жизни Золотой орды. Достаточно сказать, что под их влиянием хан Узбек в 1312 году принял ислам.

Армяне

Армяне, самый первый народ принявший христианство, в средневековье получали удар за ударом и в итоге были рассеяны по восточной Европе и Кавказу. Сначала удар нанесла Византия, затем в одиннадцатом веке Армения была завоевана турками-сельджуками. Тысячи армян бежали, спасаясь от резни, а их древняя столица город Ани была разрушена.

В результате всех этих потрясений армянские беженцы появились на Руси. Приняли их довольно ласково. Во-первых, армян на Руси хорошо знали с незапамятных времен: купцов еще с языческих, а архитекторов, врачей и прочих специалистов - со времен Владимира Великого.

Во-вторых, беженцы были христианами, а значит, единоверцами, и могли рассчитывать на дружеский прием. Ну и в-третьих, от перенаселенности Русь тогда не страдала, так что место для жизни и работы находилось всем.

Во время правления Владимира Мономаха в Киеве вырос целый армянский квартал, населенный ремесленниками и купцами. В житии преподобного Агапита Печерского есть интересное упоминание о деятельности армян в Киеве. По словам составителя жития, в то время в городе самым искусным врачом был армянин. Но затем монах Агапит стал лечить киевлян и превзошел армянина. Киевлянин смог спасти тех, кого армянский врач считал неизлечимыми. В итоге армянин вызвал старого монаха на своеобразное состязание. Вот как говорит житие:

После многих богоугодных трудов и подвигов, впал в болезнь и сам безмездный врач, блаженный старец Агапит. Узнав об этом, вышеупомянутой врач армянин пришел посетить его и начал спорить с ним о врачебном искусстве, спрашивая, каким средством лечится недуг Агапита.

Блаженный отвечал:

- Тем, каким подает здравие Сам Господь, врач души и тела.

Армянин счёл его совершенно не знающим врачевания и сказал сопровождавшим его:

Он ничего не знает в нашем искусстве.

Потом, взял его за руку и сказал:

- Говорю истину: на третий день он умрёт; если изменится слово мое, то я изменю жизнь мою, и сам стану таким же монахом.

Блаженный с горячностью сказал:

- Так вот способ твоего врачевания: больше говорить о смерти, чем о помощи! Если ты искусен, дай мне жизнь; если не можешь этого, зачем унижаешь меня и осуждаешь на смерть в третий день? Меня же известил Господь, что через три месяца отойду я к Нему.

Снова сказал ему армянин:

- Вот ты уже весь изменился; такие никогда не выживают дольше трех дней.

Святой Агапит действительно был в крайнем изнеможении, так что без посторонней помощи не мог даже двинуться...

Прав оказался Агапит, а армянский врач, выполняя свое обещание, стал монахом.

В следующем веке, после того как по Закавказью прошлись монголы, на Русь пришла еще одна волна армянских переселенцев, которые обосновались в основном в Галицко-Волынском княжестве.

Глава 16. Закат

Сегодня уже никто не даст единственно-правильного ответа на вопрос, почему же стало распадаться здание русского государства. Вариантов много. От естественного развития истории, при котором раннефеодальные отношения сменяются эпохой феодальной раздробленности, а затем централизованным государством, и до очень экзотических версий.

Несомненно, свою роль в упадке древней Руси сыграла сложная система распределения и наследования власти внутри рода Рюриковичей. Именно из-за её несовершенства состоялась львиная доля междоусобиц, подорвавших силу государства. Русские князья в перманентной братоубийственной войне буквально сжигали человеческий ресурс, который мог бы обеспечить и внешнюю экспансию, и защиту от любых соседей. За 37 лет после смерти Мстислава Великого шестнадцать раз менялся великий князь на киевском престоле. Это в среднем даже чаще, чем выборы в современной Украине. Самое страшное, что конца и края взаимному истреблению русичей не было видно. У проигравших князей подрастали сыновья, которые, едва собрав дружину, бросались отомстить обидчикам родителей и занять "положенное" им место в иерархии. Снова лилась кровь, а древние центры нашей цивилизации снова и снова подвергались разгромам, после которых всё труднее было восстанавливаться. А потом пришел Боголюбский, который, стремясь вырваться из этого замкнутого круга, окончательно перенес центр и столицу государства подальше от Киева.

Определенную роль в обособлении отдельных земель сыграло появление класса богатых бояр-землевладельцев, которые стали новой местной знатью, больше заинтересованной в собственных интересах, чем в общерусском единстве. Ведь в отличие от знати периода первых князей - дружинников, которые не имели земельной собственности и получали доход исключительно из рук князя, бояре были привязаны к конкретным территориям, с которых они получали прибыль. Дружинники Олега и Святослава буквально рвались в военные походы, сулившие добычу. Бояр более позднего времени зачастую приходилось заставлять идти в поход, особенно, если эта война была не нужна самому боярину. Ведь гораздо проще и безопаснее получать денежку с зависимых крестьян, чем рисковать головой в княжеских походах. Соответственно, бояре стремились, чтобы "их" князья больше занимались локальными местными проблемами, а не ввязывались в великокняжескую геополитику. В результате земли все больше и больше обосабливались одна от другой. Единое государство Русь становилось для них просто ненужным.

Кроме того, в это же время уменьшается значение торгового пути из варяг в греки. Соответственно, уходит одна из осей, цементировавших русские земли по линии север-юг. Больше нет необходимости, да и денег, чтобы поддерживать власть Великого князя на всем этом пространстве. Причин упадка древней торговой магистрали было несколько, но рассматривать их подробно нет необходимости. Достаточно сказать, что конечная цель этого маршрута - Византия стремительно ветшала и уже не была привлекательной для купцов. Вдобавок Крестовые походы открыли для европейцев прямой путь в страны Востока, тем самым снизив значение пути по Волге и Каспию, который перестал давать в русскую казну прежние доходы. А ведь смыслом государства, которое начал создавать еще Вещий Олег, был контроль над путями с севера на юг Европы и с востока на запад.

В общем, нейтральный наблюдатель мог бы констатировать, что в двенадцатом веке наступил закат Руси. Измельчали князья, угас дух благородных предков. Тяжкий и постоянный кризис власти и братоубийство подточили силы народа. И в соответствии с законом неотвратимости ПРИШЛИ ВАРВАРЫ, буквально снесшие старую Русь. Все произошло, как и в случае Римской империи, которая прогнила изнутри, прежде чем пасть под ударом извне. Нашим предкам понадобится долгое осознание происшедшего, кровь и рабство, прежде чем у них появится новая идея - идея единства.

Интересное мнение об этом периоде истории высказал один из современных авторов-эзотериков: Период распада Руси сопровождался мощным выбросом энергии. Это можно сравнить с жертвой мучеников, когда при их умерщвлении в пространство выплескивалась потоки целительной, животворящей энергии, необходимой для трансформации существующих устоев. Двенадцатый век для Руси можно сравнить с таким периодом жизни мученика, когда его пытают и готовят к казни. Пожалуй, это жестоко, но иногда другого выхода нет - или ценой жертвы конкретного человека/государства произойдет возрождение глобальной структуры, или деградация и полный распад.

Русь сыграла роль мученика для всего мира, чтобы путем принесения себя в жертву дать мощный импульс к развитию других цивилизаций. Почему Россия? Да потому, что именно здесь находятся энергетическое сердце земли, путем трансформации которого можно изменить мировую историю. Если бы этой жертвы не было, то мир бы раскололся на куски. Наблюдалось бы энергетическое обесточивание многих стран из-за глобальных нарушений законов космоса. В результате произошло бы "съеживание" определенных участков земли, что привело бы к гибели их народов. В итоге энергетика Земли стала бы настолько слабой, что под угрозой оказалось бы само существование цивилизации.

Россия всегда была духовным детонатором для других народов. Сила молитвы русичей была заложена их предками и передавалась генетически из поколения в поколение. В итоге к двенадцатому веку Русь наработала мощный духовный потенциал, позволивший ей выполнить свою миссию. Возникает вопрос: мученики сами дают согласие на свою гибель, кто же дал тут разрешение?

Сила духа народа, выкованная за столетия, обрела такую мощь, что было достаточно одной искры. Такой искрой стала мысль нескольких десятков просветленных, давших такое соизволение - жертвенность действительно в крови русского народа.

А как же остальные? Их воля была подавлена?

Каждая клеточка человеческого тела мучеников не может давать соизволение на жертву, для этого есть мозг! Так и в данном случае.

Как бы там ни было, Киевская Русь стала тем зерном, из которого выросли новые русские государства. После гибели древней Руси они начали свою историю, чтобы спустя века вновь объединиться в одно государство - Московское Царство, Российскую империю, Советский Союз...

Комментарии: 6, последний от 12/09/2017.
Размещен: 01/07/2017, изменен: 13/07/2020. 745k. Статистика.
Монография: Проза

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"

Комментарии: 6, последний от 12/09/2017. © Copyright Бунтовский Сергей Юрьевич (donbassrus@rambler.ru) Размещен: 01/07/2017, изменен: 13/07/2020. 745k. Статистика. Монография: Проза Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Много ли мы знаем о первых веках нашей истории? В первой части книги мы рассмотрим начальный период русской цивилизации: от первого появления наших предков на мировой сцене и до монгольского нашествия. Это была великая эпоха, сложно переоценить огромное значение, которое она имеет для всех русских: россиян, украинцев, белорусов. Неистовый Святослав и благородный Мономах, Владимир Креститель и Юрий Долгорукий, варяги и половецкая степь, "Слово о законе и благодати" и "Слово о полку Игореве" - вот фундамент нашего мира. Мудрые монахи, дерзкие князья, предприимчивые купцы - все они продолжают жить в нас. Пусть даже это не осознается в современной суете, но мы - их потомки и наследники. Это время было гигантским этапом в развитии нашего народа, за который русские прошли путь от разрозненных племен до создания великой цивилизации. А затем наступил кризис, и эта цивилизация погибла, в пламени междоусобных войн и чужеземных нашествий... Но за каждой ночью наступает рассвет и из праха Древней Руси восстала новая держава - Московская Русь, Россия. Вместо захиревших княжеств и ушедших в небытие городов возникли новые центры силы, жители которых активно начали бороться за место под солнцем. Почти столетие находясь под гнетом Орды русские искали новых лидеров, которые смогли бы объединить страну и сбросить чужеземное ярмо. Эта борьба городов за первенство на Руси завершилась победой Москвы. Однако очень долго чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону и никто не мог сказать, кто все же возглавит объединение Руси. И никто не знал, произойдет ли это объединении вообще... Именно этой борьбе за главенство и объединению разрозненных княжеств под скипетром московских князей посвящена вторая часть нашей книги. Мы выясним, почему же именно Москва стала нашей столицей, как её правители шли к этому, кто им помогал, а кто мешал. Рассмотрим, как в действительности складывались отношения между ордынскими ханами и русскими князьями, и сможем наконец ответить на вопрос: кто же был героем, а кто наоборот.

Бунтовский Сергей Юрьевич : другие произведения.

Русское средневековье. Часть 1