Два худых подростка, одетые в похожие, с рынка, черные куртки, сидели на автобусной остановке. Того, что меньше ростом, с мелкими чертами лица и чуть раскосыми бегающими глазками звали Заяц, как раз за эти самые глаза и трусливость в придачу. У второго, Пашки, героическое лицо юного "комсомольца", он слыл смелым и бесшабашным и выглядел старше своих лет, а ребята во дворе его побаиваились, и называли Папаха, девчонки же смотрели с придыханием. Сам он, осознавая свою значимость, пользовался этим, нехотя подавая руку ребятам и по-тихому зажимая в подъезде самую красивую девочку - Галю.
Они курили, неловко накрывая ладошкой сигареты от дождя, протекающего через козырек остановки. Заяц стрельнул окурком, вытащил из кармана сникерс, отломал половину и протянул Пашке. Тот взял батончик, смачно высморкался, сплюнул под ноги и, повернувшись к Зайцу, спросил:
- Ну, так о чем ты хотел со мной побазарить?
- Скаута закрыли.
- За что?
- Взял с Жоркой чужой Эклипс погонять - разбили, - Заяц запихнул остаток сникерса в рот.
- Же-е-есть, - протянул Пашка. - А сколько дали?
- Семь.
- Прикинь! А что, круто разбили тачку?
- В хлам, - заржал Заяц. - Старшие пацаны сказали, что Эклипс только на металл и пойдет. Жесть полная - Скаута жалко.
- А Жорке что?
- Ниче, как свидетель пошел.
Заяц подобрался, сжавшись от холодного ветра, собираясь сказать что-то важное.
- Тут такое дело, Папаха,.. пацаны колеса сняли с Паджеры, продали нормально. Может мы того... тоже?
Пашка задумался, вытер нос и спросил:
- А чем они болты крутили?
- Там как-то просто все. Сказали, что без проблем вышло.
- А тачку потом на кирпичи поставили?
Заяц заржал.
- Ага, на кирпичи!
- А домкрат где взяли?
- Так это, Папаха, там автомойка рядом и СТО при ней. Там еще Скаут работал, а теперь Жорка. У Жорки и взяли домкрат. Прикинь, Жорка лох - он деньги с мойки в шорты кладет, а сверху штаны надевает, так Рамзес ножиком для бумаги карман ему вырезал, и все бабки забрал.
Заяц зашелся смехом. Держась за живот одной рукой, второй он вытирал брызнувшие из глаз слезы.
- Че, ржешь? - Пашка ткнул его в бок. - А что потом Жорке было?
- Не знаю. Мамка, наверное, отдавала.
- Жесть.
Договорившись встретиться вечером за гаражами, они разошлись.
Папаха учился в техникуме. И новомодное слово "колледж" не внушало уверенности в будущем. У него давно созрел план заработать денег на институт и вырваться из болота, гордо зовущегося заводским районом. Пашка не гнушался никакой работы: клеил объявления, параллельно работая курьером, и помогал матери драить полы в огромном офисе на другом конце города. Во дворе работать считалось в западло. Все либо просто прогуливали ПТУ и техникум, либо воровали. Можно было устроиться на автомойку, но на всех не хватало мест. Пашка работал только в других районах города, и никому об этом не рассказывал, даже матери. Несмотря на все усилия, нужной суммы не набиралось, а в следующем году, либо в армию идти, либо поступать в институт, как белый человек.
Пашка вальяжно зашел во двор. Впереди мелькнула тонкая фигурка Галки. Пашка тихо присвистнул, и девушка обернулась.
- Привет, Галчонок!
Он подошел к ней, притянул к себе и легонько ущипнул за попу. Галя смутилась, покраснела и выдохнула:
- Привет.
От девушки пахло ванилью и еще чем-то нежным, почти неуловимым. У Пашки слегка закружилась голова - вся кровь отлила вниз.
- Ну что? Пойдем?
- Мама дома. Знает, что я домой иду.
- Мы недолго.
Пашка взял её за руку и потянул за угол дома. Там стояли гаражи, среди которых был его, Пашки, личный гараж, доставшийся ему от отца. Наличие такого места тоже добавляло парню баллов в дворовом рейтинге. Внутри было относительно уютно: старый просиженный диван, застеленный толстым, побитым молью, немецким покрывалом, за диваном - маленькая тумбочка, закрывавшаяся на ключ. В углу стоял стол с инструментами, и рядом, вполне рабочий, торшер с оборванным абажуром, напротив дивана - кресло без одного подлокотника. Пашка старался поддерживать здесь чистоту, и после посиделок все бутылки и обертки от снеков и чипсов сгребались в пакеты, и выносились на мусорку.
Парень, щелкнув ключом, достал из тумбочки аккуратно завернутую в целлофан белую, крахмальную простынь. С гордостью застелил ею диван, и жестом пригласил Галку. Через минуту девушка устроилась на диване, поджав коленки, походя на воробушка с огромными глазами. На худенькие плечи сбегали белокурые волосы. Она отбросила назад прядь, и грудь, большая и тяжелая, легонько качнулась. От холода смуглая кожа покрылась мурашками, а бледные соски сжались в темные маленькие комочки.
Пашка, дрожа, лег рядом с девушкой и провел рукой вдоль тела. Под его холодными пальцами Галка вздрагивала.
- Галчонок! - прошептал Пашка, сжимая её грудь, и обхватил губами твердый сосок.
Галка выгнула спину, подалась вперед и тихо застонала.
Еще минут пять из гаража доносилось дыхание, редкие женские всхлипы, и надрывно скрипел старый диван.
Затянувшись сладким поцелуем, Пашка сделал последнее движение, глухо зарычав. Потом, словно стесняясь такой своей слабости, отпрянул от её губ, лег рядом и закрыл глаза. Девушка почти бесшумно соскользнула с дивана, а когда Пашка открыл глаза, она уже оделась и смотрела на него, сидя в кресле напротив.
Он проводил её до лифта, чмокнув в щеку.
- Увидимся, малыш!
Галка смущенно кивнула:
- До вечера! - и зашла в кабину лифта.
"Вечером - это вряд ли, Галчонок", - думал Пашка, поднимаясь пешком на третий этаж.
Матери дома не было. Он разогрел себе обед и позвонил Зайцу.
- Ну что? Сегодня кого-то сработаем?
В старом мобильнике шумело, и голос собеседника периодически пропадал.
- Привет! Рабо..ем... СТО тачку новую пригн...и, а Жорка обещал впус..ть на территорию. Тележку надо!
- Есть у меня тележка. В восемь в гараже.
Ровно в восемь возле гаража топтался Заяц. Папаха молча открыл дверь.
Заяц завистливо покосился на смятую простынь, лежавшую на диване, и сел в кресло. Папаха перехватил взгляд, быстро сгреб простынь и засунул её в диван.
- Рассказывай что за тачка?
Заяц закурил и потянул носом.
- Крутая тачила - Лексус. Старшие пацаны сказали, что есть уже клиент на эти колеса.
- А хозяин кто? - нахмурился Пашка.
- Лексуса? Лох какой-то, - улыбаясь, показал желтые зубы Заяц.
Пашка недоверчиво глянул на приятеля, но промолчал.
Черный, сверкающий Лексус стоял, освещаемый фонарем, прямо возле бетонного забора. "Неплохо", - подумал Пашка, сверил взглядом расстояние между джипом и бетонкой, и сплюнул сквозь зубы. Неуправляемая волна злости на всех владельцев крутых машин поднималась в нем, и била по мозгам. "Вот почему мои паханы горбатились всю жизнь на заводе, и ничего у них не нажито, кроме хрущобы на отшибе. Батя так и помер, не дождавшись очереди на машину!" - в висках стучало, и руки сами собой начали поочередно крутить болты, приготовленным заранее ключом. Подставив домкрат, Пашка окончательно скрутил болты и снял первое колесо. Заяц быстро выставил на его месте кирпичи, подкатил колесо к забору и тихо присвистнул. Папаха дернулся и замер.
- Кто там? - кивнул он на забор.
- Рамзес в доле, - радостно сообщил Заяц, - вместе погуляем потом.
Пашка выругался матом, снял домкрат, и пошел к следующему колесу. "На кой мне эти нахлебники?! Заяц - урод! Растрепался всем", - он крутил болты на третьем колесе, когда сзади его похлопали по плечу. Он никого не успел увидеть - чей-то тяжелый ботинок сплющил протекторами лицо. В доли секунд лицо онемело, а потом резкая боль и темнота в глазах пополам со звездами. Со следующего удара челюсть хрустнула, и Пашка упал на асфальт, сжавшись в комок. Били долго, так, во всяком случае, ему показалось. Потом потерял сознание. Его нашли мужики в гаражах, отвезли в "травму" и сообщили матери.
Пашка смутно помнил, как плакала над ним мама, вытирая остатки запекшейся крови на лице, и договариваясь с врачами. Потом он заснул.
- Так... Кто у нас здесь? Хорош боец!
Пашка приоткрыл затекший глаз. Рядом с кроватью, на стуле, сидел молодой мужик в зеленом хлопчатом костюме и шапочке.
Рот не открывался, и сквозь зубы удалось выжать:
- А вы кто?
- Ну, не господь Бог, - улыбнулся доктор, - но сделал все, что мог. Меня зовут Виталий Андреевич. Значит так, что мы имеем, молодой человек: сотрясение мозга, перелом челюсти в двух местах, перелом носа и множественные ушибы. Вы здесь отдохнете пару недель, а потом еще полтора месяца будете носить шины на зубах.
Пашка схватился рукой за челюсть, попытался открыть рот и ощупал плотно увязанные зубы. Ошарашено посмотрев на доктора, Пашка заплакал.
- Спокойно, только воды нам не хватало. Это не смертельно - многим одевают шины. Вот только с питанием проблемы возникнут: есть можно только жидкую пищу. К вам завтра следователь придет, допросить по факту избиения. Так что, вспоминайте, кто вас бил.
Виталий Андреевич осмотрел повязку на голове и вышел, а Пашке стало гадко и противно. Хозяин тачки не заявил в ментовку, это ясно. Значит, ничего говорить ментам не нужно. Били в гаражах, кто - не видел, темно было. И Пашка снова уснул. Во сне его гладили по волосам, пахло ванилью и еще чем-то нежным. Рядом с кроватью сидела Галя. Она встревожено смотрела на парня, всматриваясь в отекшие глаза.
- Галчонок, привет, - прошепелявил Паша.
- Привет, - она начала взволнованно и быстро-быстро говорить. - Я скоро уеду в Киев, к отцу. Ты должен поехать со мной. Обязательно. Я учиться там буду, заочно. И работать смогу. Ты тоже сможешь. Паша, если ты не уедешь, тебя рано или поздно посадят...
Она говорила, пока хватило воздуха, потом сделала глубокий вдох и расплакалась.
- Поедем в Киев, Галчонок. Обязательно поедем. Вот я техникум закончу, и поедем.
Он гладил её по руке и радовался, что все обошлось. Просто осень такая выдалась, осталось дождаться весны...