Аннотация: Финалист конкурса "Химия и Жизнь-2009" -Куда, к чертовой матери, катится этот мир? - спросил полковник, не замечая, что уже дал ответ на свой вопрос.
-Пригнись, кандидат, - прошипел капрал. С размаху ударил Леона по шее, заставив ткнуться лбом в песок.
Колючий ветер бил в лицо, с бесцеремонностью незваного гостя лишая надежды на скорый отдых. Леон полз по-пластунски, ругаясь про себя последними словами. Потом последние слова оказывались первыми и мысли скаковыми лошадками заходили на новый круг.
Глаза слезились. Ворот бронежилета нестерпимо резал шею. Парень приподнял голову - так хотелось посмотреть, сколько осталось ползти. И не рассчитал - боднул шлемом металлическую растяжку. Не стоило оборачиваться, чтобы разглядеть насмешливое лицо капрала. За полгода Леон успел к нему привыкнуть. Улыбка капрала - свет в глазах, кукиш в кармане.
Когда полоса препятствий кончилась, Леон совершенно выбился из сил. Пот градом катился по спине. Сердце мячиком от пинг-понга металось от позвоночника к ребрам и обратно.
Прожорливый рюкзак, набитый под завязку, зарылся в песок. Леон на одном дыхании выудил его за лямки, бросил за спину. На ходу щелкнул фиксатором на поясном ремне и припустил по каменистой дорожке под горку.
Парень понимал, что ничего сложного в марш-броске нет - это же не какая-нибудь "полоса риска", где приходилось бежать под перекрестным огнем. И все равно - первый шаг дался ему как прыжок с парашютом.
Дыхание постепенно выровнялось. Леон бежал, стараясь не сбиться с ритма и не споткнуться. Падение могло означать только одно - огненную черту, за которой начиналась жизнь неудачника.
Дорожка размеренно катилась под ноги, упираясь дальним концом в синеву горизонта. У огромного валуна, вросшего в землю, отливал серебряными боками финишный столб.
Закусив удила, парень фаворитом рванулся к финишу. Справа мелькнул столб и словно талантливый гипнотизер отнял последние силы. Бесстрастный зуммер секундомера ревом морского слона отозвался в мозгу. Леон упал, кубарем покатившись по камням.
Спустя час, терзаясь неизвестностью, Леон стоял на вытяжку в кабинете капрала. Хозяин кабинета вершителем человеческих судеб сидел за столом. Его бритый череп бликовал в свете закатного солнца, падающем из окна.
-Пятьдесят четыре минуты сорок пять секунд, - хрипловатый басок заставил душу Леона петь от радости. - Рад... вижу, что рад. Еще бы пятнадцать секунд и я бы с чистой совестью поставил тебе "незачет". А так... лови, - воробьем с насиженного места выпорхнул из его руки пластиковый прямоугольник. - У меня все. Свободен.
Леон поймал прямоугольник на лету, щелкнул каблуками и радостно печатая шаг пошел к двери.
-Иногда лучше проиграть, кандидат. С твоими показателями... я не дам за твою жизнь и ломаного гроша... - гудел вслед капрал.
Леон, шагнув в коридор, с удовольствием закрыл за собою дверь.
В казарме, в душе, подставив лицо под упругие струи воды, Леон едва сдерживался, чтобы не закричать. Он смог! Сумел! Вырвался вперед, оставляя далеко позади насмешливые взгляды, улыбчивые рты и неприличные жесты. И слова, бьющие наотмашь. Отцовские: "Я бы тебе не советовал, сынок, лучше жить с надеждой, чем существовать без нее". И слова брата: "Кишка тонка, слабак. Я посмотрю на тебя, как ты приползешь на брюхе сюда, домой, и будешь скулить, поджав хвост"...
Леон смеялся в голос - он вернется домой, герой, победитель. Пожмет руку отцу как равному, цыкнет на брата, который так и не решился испытать судьбу. Или нет, лучше брата пожалеть - до прищуренных в невыплаканной злобе глаз и сведенной судорогой улыбки.
Счастливый парень честно пытался заснуть и не смог - радость не спала. Игривой кошкой донимала его, пока не выгнала на улицу. Повела по ночным улицам, дышащим неоновой рекламой и оставила возле призывной вывески бара, у распахнувших тесные объятия дверей.
Не удержался, вошел, с порога окунувшись в предпраздничную суету. Стеклянные кабинки у стойки бара обычно были заняты, но не сегодня. Благосклонно, как выигрыш в лотерею, Леон принял свободное место. Уселся на высоком стуле, окинул победным взглядом подмигивающие красным стеклянные колпаки меню. Вызвал официантку и долго всматривался в экран, выбирая виртуального собутыльника. Нет, реального собеседника душа не принимала. Радость, как бутылка дорого вина, делиться не любила. Ее - до самого дна - хотелось выпить в одиночестве, смакуя терпкий вкус и долго перекатывая по нёбу напитанную миндальной свежестью влагу.
-Ой!
Тарелка с сухариками, которые заказал Леон, перевернулась. Желтые квадратики рассыпались по столу, упали на пол. Парень обернулся - девушка с точеной фигуркой, на которой короткое платье сидело как влитое.
-Извините, я такая неловкая...
Распахнутое небо глаз, ямочки на щеках, стыдливый румянец - пойманные в силки вызывающей сексуальности.
-Да что вы, с кем не бывает, - быстрый взгляд мазнул девушку по лицу, упал в низкий вырез на груди и с трудом выбрался обратно.
-Нет, не говорите, - ее голос дрогнул, ласковая рука коснулась его ладони. - Сегодня, наверное, не мой день.
Леон не верил себе - приглашение к разговору! Оставалось оттолкнуться от берега и с головой уйти в теплую, пробитую солнечными стрелами воду.
-Конечно, - тихо сказал он.
-Что - конечно?
-Этот день не может быть вашим. Потому что он мой. День.
Ее мелодичный смех - совершенный звук, вплавленный в рамку тишины...
Темные улочки спали, когда Леон провожал девушку домой. В круге яркого света, под фонарем, осьминогом распласталась банановая кожура. Оглушительно пели сверчки. Пахло сиренью.
У арочного свода, отражающего звук шагов, девушка остановилась.
-Зайдешь? - лицо ее значительно и полно обещающей разгадку таинственности.
Буднично. Слишком буднично прозвучали ее слова, чтобы походить на правду. Леон задохнулся и почувствовал себя неуютно, словно опять перед ним, пугая шаткими конструкциями, потянулась полоса препятствий.
На задворках сознания хор из насмешливых голосов, разухабисто исполнял на разные лады одно только слово - "дурак", в то время как Леон промямлил хриплое:
-Извини. Не сегодня.
-Точно? - Вытянутые по-кошачьи зрачки затеяли игру в чехарду со светом.
-Извини, - повторил он. И добавил, пытаясь как за спасательный круг, уцепиться за несбыточное "завтра". - Встретимся завтра? Если ты не против...
Девушка ударила слева. Коротко, без замаха, словно отрабатывала на боксерской груше. Придись удар по печени, Леон катался бы уже по земле, глотая пыль, взбитую изящными туфельками.
Сознание еще удивлялось, поднимало брови, силясь оценить происходящее. Тренированное тело, уловив опасное движение, привычно качнулось в сторону. Недостаточно быстро - бок отозвался жгучей болью. Не обращая на это внимания, Леон пружинно развернулся и успел перехватить кулак, нацеленный в лицо. Вцепился в запястье, пытаясь завернуть руку за спину. Дикой кошкой выскользнула девушка из захвата, с легкостью освободив руку.
Наверняка, костная ткань девушки была усилена "жидким металлом". Иначе, как еще женщины могли компенсировать недостаток мышечной массы? Леон много об этом слышал и вот теперь ему предстояло убедиться на собственном примере.
Скользящей походкой девушка увеличила дистанцию и молниеносно, не давая парню опомниться, с разворота ударила ногой в живот.
В короткий миг, когда тело Леона распрощалось с землей, огненной вспышкой пронеслась мысль: хорошо, что каблуки на туфлях были обыкновенными, а не шпильками, например. В противном случае, пересчитывая спиной все выбоины на каменной стене, Леон комкал бы на животе не складки сбившейся рубахи, а пытался бы удержать кровь, текущую из раны.
Спустя минуту Леон обрел относительную устойчивость - на коленях, одной рукой опираясь на стену, другой пытаясь удержать боль, которая разрасталась чернильным пятном в воде.
В глазах полыхало. Сквозь шум в ушах настойчиво пробивался перестук каблуков. Колыхнулся ветер, холодом лизнул в щеку.
Слепой от боли, Леон рванулся вперед, на встречном движении ткнул кулаком в склоненное над ним лицо.
Удар получился неожиданно сильным. Всплеснув руками, девушка упала. Пыльное облако взлетело вверх. Кольцо света замкнуло лежащую на спине фигуру.
Они поднялись одновременно. Девушка умела и любила драться. Более того, глаза прятали желание довести начатое до конца.
Страх гнал Леона прочь. Но как в клетке с опасным зверем, он боялся повернуться к девушке спиной.
-Ладно, кандидат, - по подбородку перекошенного от боли лица резво сбежала капля крови. - Зачет... тебе. Заслужил...
На следующий день, Леон победителем вошел в кабинет полковника. Седовласый, полнолицый, со шрамами, крестившими щеки, тот понимающе улыбался парню в ответ.
-Сынок, поздравляю, - сказал полковник. - Показатели, конечно, не важнецкие, но вчерашний экзамен ты сдал - тут возразить нечего. В наше время главное...
Леон ничего не слышал.
-Годен, - шептали разбитые губы. - Годен.
В его руках дрожал кусок пластика, на котором краснела надпись: "Годен к семейной жизни".
Провожая глазами стройную фигуру, полковник подумал о том, что нормативы надо ужесточать. Насколько он знал, в женской группе это уже сделали.
Когда за парнем закрылась дверь, полковник поднялся из-за стола, повернулся к окну. За стеклами таял закат. Вдалеке, глотая крышами домов пыльную гарь, высилась громада большого города. Ближе к полигону серая дымка рассеивалась. За каменистой равниной садилось солнце - куда-то в закатную облачную даль.
-Куда, к чертовой матери, катится этот мир? - спросил полковник, не замечая, что уже дал ответ на свой вопрос.
Потом он вздохнул, снял со спинки стула бронежилет. Надел, последовательно проверив, защелкнулись ли клапаны.
Вчера он опоздал домой на целый час. Жена ничего ему не сказала. За десять лет супружеской жизни он хорошо ее изучил - она и не могла ничего сказать. Ей, стороннице обдуманных решений, требовалось время, чтобы подготовиться. К серьезному разговору.