Вокруг все было белым и воздушным. Прозрачные, словно хрустальные, витые колонны, между которыми на ветру играли полотнища тонкой белой ткани.
И жарко. Настолько жарко, что хотелось лежать, расплываясь и млея в этой жаре.
- Ну вот, ты и пришла в себя. Кентари, позови немедленно аира Альмеро.
Голос был нежным, журчащим, и... незнакомым.
- Кто вы? - я попыталась приподняться, но слабость заставила буквально рухнуть на упругую паутину, растянутую между невысокими столбиками.
Женщина, которую я еще не видела, только слышала, неожиданно оказалась рядом, успев остановить покачивание моего ложа до того, как тошнота подступила к горлу.
- Тшаина*, как же ты нас всех напугала! Я - Лаире, твоя наперсница.
- Наперсница? - повторила я, пытаясь вспомнить, что это значит, но потом взгляд остановился на ней самой и я окончательно запуталась. Где я? Кто я? Все было странным, зыбким, чуждым. Голова болела. Не сильно, но не давая сосредоточиться. Мысли ускользали в непрекращающемся шуме в ушах, во рту было сухо и неприятно. - Я хочу пить.
- Конечно, таше*. - Женщина на мгновение исчезла, чтобы тут же вновь появиться, держа в руках кубок из матового камня. В руки не дала, но поддержала меня под плечи, помогая приподняться. - Только два глотка.
О ее предупреждении я забыла, как только влага коснулась губ. Напиток был колючим. Губы, язык, тут же защипало, словно в них впилось множество игл, но длилось это недолго, оставив за собой ощущение приятной свежести.
Третий глоток сделать мне не дали, но не Лаира, ворвавшийся порывом ветра мужчина.
- Очнулась! - Кубок отлетел куда-то в сторону, выбитый резким жестом. Меня осторожно забрали из рук женщины, опустили на хиртан*.
Его появление сорвало пелену с памяти. Пока еще чуть-чуть, но на месте пустоты начали проявляться пусть и зыбкие, но образы. Увы, мужчины, который сейчас смотрел на меня с затаенным страхом, среди них не было. К тому же, я могла поклясться....
Я только подумала, что никогда не видела не только его, но и таких, как он, как тут же перед глазами промелькнуло воспоминание.
Их было двое. Тонкие черты лица, хищный разрез раскосых глаз, очень светлая, будто светящаяся изнутри кожа, длинные волосы - нити серебра и руки, от малейшего движения которых шевелились кожистые крылья. Руки-крылья!
- Моя жизнь без тебя - ветер пустыни, бессмысленна!
В его глазах была горечь и... надежда. Та надежда, которую я ему не могла дать.
- Я тебя не знаю!
К горлу подступил ком, глаза затянуло пеленой, но стоило ему губами коснуться моего лба, как тяжесть отступила, растворилась в легком поцелуе.
- Не помнишь, - утверждающе произнес он. - Это пройдет. Ты - жива, а со всем остальным я справлюсь.
Верхняя часть его тела была обнажена, из одежды только свободные штаны и широкий тканный пояс. Да несколько золотых цепочек, разной длины и толщины.
- Кто я? - Этот вопрос мне показался более важным, чем кем был он. Его имя я уже знала, свое - нет.
- Ты - моя халаир*. - Заметив, что для меня это слово ничего не значит, добавил: - Я выбрал тебя, чтобы вместе пройти через дни и ночи. Тебе суждено дать драгенам сына, который примет от меня кровь и передаст ее новому роду.
Я только улыбалась в ответ. Слушала его, как музыку, рождающую в душе смутные порывы, манящую за собой.
- Ты красивый!
Он запрокинул голову, засмеялся.
- Алейре*!
И ему ответили. Громче, тише, но со всех сторон:
- Алейре!
А Алмеро, резко оборвав смех, прижал мое лицо к своей груди, давая услышать, как мощно и четко бьется его сердце. Потом рывком, будто заставляя, оторвал от себя, пристально, но не пугая, посмотрел мне в глаза.
- Ты помнишь. Не разумом - своей душой. Когда я увидел тебя впервые, ты тоже сказала, что я красив. Но как же красива была ты! Чистая, невинная, не умеющая лгать! И тогда я произнес: я выбираю тебя. И ты повторила за мной: я выбираю тебя.
- Я выбираю тебя, - шепнула я чуть слышно, пытаясь понять, насколько мне приятно их произносить.
Они сорвались с губ легко, вспорхнули бабочкой, но отозвались в груди болью, от которой я вскрикнула. Задохнулась, не в силах поймать воздух ставшими вдруг немыми губами. Забилась, то ли вырываясь на волю, то ли... сильнее запутываясь в нитях.
- Я выбираю тебя, - эхом отозвался Алмеро.
Огнем обожгло лоб, сжавшие тело тиски разжались, даруя облегчение, его глаза оказались так близко, что затмили собой все вокруг меня, стали единственной реальностью, за которую уплывающее сознание из последних сил пыталось, но так и не сумело уцепиться.
Но я была этому только рада. Потому что там, у грани, среди пустоты звучал другой голос, от которого становило легко и спокойно:
- Но я клянусь тебе. Пока я жив....
Я ему верила.
Глава 1
Маркирер
Я стоял на террасе и смотрел, как прячется за изломом гор солнце. За четыреста лунаров наблюдать закат стало не столько привычкой, сколько потребностью. Снятое проклятие ничего не изменило.
Тогда приближающаяся боль должна была напоминать о потерянном, теперь - об обретенном. И то, и другое было слишком важным, чтобы забыть.
- Я не уйду без ответа.
Оборачиваться я не стал, лишь показал рукой на лежанку. Она тоже осталась здесь. Символом моего терпения.
- Я предпочел бы собственную постель, - ворчливо отозвался Сомей.
- Скажи уж, что к девке потянуло, - равнодушно произнес я, глядя, как рассыпаются искрами на снежных гранях последние лучи. Тело напряглось в ожидании сминающей кости судороги и... расслабилось. С облегчением. - Пора бы уж сделать Демайе ребенка, да объявить наследником.
За эти две луны меня уже несколько раз подмывало спросить, известно ли ему, что женщина, которую он называл своей, была моим крейзом?
Каждый раз, когда это происходило, я себя останавливал.
Все изменилось. Бывший друг, ставший когда-то врагом, перестал им быть. Тем Сомеем, с которым я говорил в ночь перед злополучным Советом, не стал, но так и прошло четыреста лунаров. Их не вычеркнуть из нашей жизни.
- Успею еще. Или, как сам определился, так решил и меня облаготельствовать?
Я хмыкнул и пожал плечом.
- Просто люблю детей. Своих, чужих... без разницы. Они - единственное, что имеет хоть какой-то смысл.
- Не замечал я раньше за тобой сентиментальности, - фыркнул Сомей, подходя вплотную. И добавил, шепотом, в самое ухо. - Беспокоишься за сына?
Я не шевельнулся. Ким и Веран - то же. Не то, чтобы доверяли князю воздушных, просто чувствовали грань между провокацией и возможным нападением.
- Не о том думаешь! - выдохнул я сквозь зубы. Любое упоминание о Ромио будило присмиревшую в последнее время ярость.
- Скажи, о чем должен.
Вопреки ожиданиям, удовлетворения в его голосе я не услышал. Не для того он спрашивал о сыне, чтобы заставить мое сердце страдать, пытался разделить со мной горечь, которую я от него не скрыл.
Еще одно доказательство того, как многое стало иным.
Заставив бешенство вновь отступить, заговорил спокойно.
- Не по пути нам с воплощенными. Их круглый стол пусть останется для них, решение нимеры пусть будет их решением.
Сомей удрученно вздохнул, встал рядом.
- Уподобляться людям?
Я опять пожал плечом.
- Почему нет? Не самый худший вариант. Каждый сам по себе. Не способен выживать, иди под клятву к тому, кто сильнее. Защита за верность.
- Ты ведь не о нас с тобой говоришь? - Сомей тяжело облокотился на перила, словно напоминая о своем возрасте. Еще одна привычка - позволять другим иногда заблуждаться на свой счет. Его сотни лунаров не сделали князя слабым и немощным. - А если Виджар кинется ко мне?
У меня даже мысли такой не было, но объяснять это воздушному я не собирался.
- Я не буду ему мстить, он сам загонит себя в ловушку, из которой не окажется выхода. Хитрость Виджара слишком самонадеянна, наступит день, когда она его погубит.
И опять я не ожидал, что Сомей склонит голову, соглашаясь с моими словами.
- Ты сказал больше, чем я рассчитывал услышать.
- Но все равно недоволен, - с добродушной сытостью пробурчал я. Разговор не был простым, за каждым произнесенным словом стояла недосказанность, но даже это возвращало в те давние времена, когда мне не приходилось скрывать от Сомея свои мысли. Какими бы они ни были.
- Отослал бы ты своих, - резко обернулся ко мне князь воздушных. - Ты, может, им и доверяешь, но я - нет.
Напоминать, что не ему ставить мне условия, я не стал. Он был прав, либо мы сейчас переступим через невысказанное, либо.... Нам предстояла страшная война, я предпочитал знать, что мне есть на кого рассчитывать.
Еще бы заручиться поддержкой Аранара, да благосклонностью нимеры, но рассчитывать на это не приходилось. Ромио сделал, как я хотел, но... по-своему. Я был готов принять его самостоятельность, больше похожую на безрассудство, но для этого нужно было его найти.
Пока что все мои попытки оказались безуспешными. Я догадывался, почему.
Сделав знак, дождался, когда пропадет ощущение их присутствия.
- Говори, - произнес я глухо, давая понять, что мы остались одни.
Это было далеко не так, но Сомею об этом знать не стоило. Каждый из моей знаменитой четверки уже давно перестал быть для меня просто телохранителем. Они стали частью меня, а от самого себя скрывать я ничего не собирался.
- Я слышал, ты давал своей невесте лунар, а теперь спешно готовишься назвать ее княгиней. На вольных землях только и разговоров, что о твоем княжении. Мол, под проклятием помнил, что значит забота о своих и справедливость, а теперь уж точно будет главным среди ансаиров.
Усмехнувшись, как можно беззаботнее, качнул головой.
- Каждому рот не заткнешь и не объяснишь, что у тебя на уме. Тебе ли не знать, быть первым не для меня, со своими бы проблемами разобраться, а тут еще о чужих думать.
- Знаю, - согласился Сомей, не сводя с меня взгляда. Давно я не видел, как его глазами на меня смотрит зоркий мастен.
Лукавить с ним было бесполезно, хоть и младше меня, но разница столь мала, что не стоило и сравнивать. Ну а про мудрость можно было и не заикаться. Мы с ним выжили, к чему иные доводы.
- Так зачем повторяешь то, во что сам не веришь?
- Хочу быть готовым к тому, к чему готовишься ты, - жестко отрезал Сомей, чуть наклонив голову.
И опять меня поразило сходство с хищником, в чьем теле он покорял воздух. Почти забытые сравнения.
- Торопишься ты со своими вопросами, - отозвался я. Осознавал, что лучше бы разделить ношу на двоих, но была надежда, что мои опасения все-таки напрасны. Кричать: "Пожар", пока еще дыма нет.... Что я прав, убеждал только шепот вернувшегося ко мне огня, да строчки из Хроник. - Не уверен я в беде.
- Уверен ты, - возразил мне равнодушно Сомей. - Просто забыл, что значит быть вместе со своей стихией, привык доверять только смотрящим.
Была правда в его словах. Забыл и... привык. Это было той слабостью, которая могла повести по дороге, ведущей в небытие.
Страшился я не за себя - любой мой путь вел к великому Огню, создавшему меня. Но Леда.... В ее жизни было столь много боли, что и сотни лунаров счастья не были способны стереть ее из памяти любимой.
Вместо того, чтобы объяснить, что именно гложет меня, просто произнес:
- Туман и Время станут границами, а существа со стихиями вместо души - их хранителями. И так будет до тех пор, пока наделенный даром человек и воплощенный из воплощенных, не по убеждению, а по собственному желанию не пройдут сквозь поток, открывая дверь между прошлым и будущим.
- Слова из договора с вакирэ? - Молчание, как я и предполагал, продлилось недолго. - О, Стихии! Ромио и девчонка!
Он даже отступил назад, усмиряя вскинувшую в нем крылья ярость, но тут же замер, возвращая холодное равнодушие на свое лицо.
А я продолжил, все так же, не позволяя боли проявиться в моем голосе:
- Его нет у нас, у воплощенных, на Вольных и Пустынных землях. Все, что мне удалось, проследить путь до Вилиана. Там следы сына и юной нимеры теряются.
- Думаешь, Шумелу воспользовался возможностью? - тут же подхватил мою мысль воздушный.
- Вряд ли, - отозвался я, не сомневаясь, не смотря на двусмысленность вопроса, о чем именно он хотел знать. - О точном тексте договора известно было немногим. Его не было в их числе. Скорее, просто поторопился избавиться от Ромио, не догадываясь, что воля древних повернет все иначе.
- Сколько времени у нас есть?
Сомей не был бы Сомеем, если бы не умел делать правильных выводов. Выживание.... Мы с ним выжили.
- Если я прав? - с горечью усмехнулся я. Невеселый вышел разговор. Не утешало и то, что не сними нимера проклятие, все могло быть значительно хуже. - До весны. Они придут, когда сменится ветер, очистив Большую воду от остатков Тумана. И еще луна, чтобы дойти до гор Раздела. Потом их уже не остановить.
- Воплощенные должны об этом узнать, - твердо произнес Сомей, глядя на меня с каким-то будоражащим мой огонь напряжением. Неприятное ощущение, когда нет даже догадок, чего ждать.
- Узнают, - согласился я, стараясь не думать о том, что в этот миг могу вновь терять так и не обретенного друга. Теперь это было бы значительно тяжелее, чем тогда. - Но чуть позже. Я отправил к Шумелу двух крейзов, жду известий.
Повисшую тишину нарушали только доносившиеся из нижней крепости голоса. Молодые воины проходили испытания, я разрешил устроить праздник. Когда еще смогут повеселиться....
Леда была там, но за нее я не беспокоился. Джаред и Раст рядом с ней, да и любили в Жароси девушку. Искреннее любили.
- Значит, будем защищать людей.... - тяжело вздохнув, наконец, произнес Сомей. Он на эти мгновения настолько ушел в свои думы, что я почти перестал ощущать его присутствие.
- Я - буду, остальные - как сами решат.
- Как сами решат.... - повторил чуть слышно Сомей и... опустился передо мной на колено, заставив вздрогнуть от неизбежности того, что собирался сделать. Остановить его я не успел, да и не смог бы. - Воздух тому порукой.... Тенью у тени, верой у веры, в каждый день, начиная с этого мгновенья, я и мой сын, и сын моего сына и пока род будет существовать, плечом к плечу....
Я хотел, как у людей....
Талина
Ладонь легко скользила по глади камня. Тепло и холод. Так было всегда, снятое проклятие не изменило этого факта.
Символы стихий едва светились, оживляя белизну мрамора, но не были способны изгнать из этого зала ощущения безысходности.
На Земле, ставшей моей второй родиной, говорили: "Благими помыслами вымощена дорога в ад".
Вместе со мной в этот мир пришло время перемен. Даря надежду и отнимая ее, возвращая к жизни и убивая.
Жестоко. Но нимере иного не дано, лишь вести за собой.
Дар и проклятие!
- Ты должна вернуться....
Голос Эриара прозвучал чуть слышно, но я невольно вздрогнула. Слишком глубоко погрузилась в свои невеселые думы.
- Да, мой князь. - Я не обернулась к нему, просто еще раз прикоснулась к леденящей кожу поверхности круглого стола. В отличие от своих предшественниц, вступавших под своды храма только в дни советов, я все чаще приходила сюда. Сначала одна, теперь с мужем. Здесь рождались не мысли - предощущения, которым было суждено стать моим последним словом. Очередным приговором этому миру. - Еще несколько мгновений и....
- Я говорил не об этом, - оборвал он меня. Настолько неожиданно, что я замерла в ожидании продолжения. Никогда раньше князь Арлаков не позволял себе такую резкость. - С тех пор, как пропала Дария, тебя с нами нет. - Он замолчал, успокаивая и себя, и ставший слишком плотным, чтобы дышать, воздух. - Ты вправе наказать меня - я должен был догадаться, себя - нарушила собственное слово и не дала ей выбора, который обещала, но за что ты наказываешь Александера? Придет день и дочь вернется в Самар"Ин, но дождется ли его сын, видя, что мать больше беспокоит война с ансаирами, а не он?!
Две прошедшие луны были едва ли не самыми трагичными в моей жизни. Сначала - давшееся мне с трудом решение, затем - побег Даши, ее безуспешные поиски и понимание, что вина за все, что ей предстоит пережить, ляжет на мои плечи.
Эриар был прав, я обещала дать детям свободу остаться или уйти. Принять или отвергнуть. Не им обещала - сама себе. Но в тот момент, когда вокруг все рушилось, желание защитить дочь затмило собой мысль о том, что ее душевная боль не станет счастьем.
- Завтра - совет.
Я прошла мимо князя, направляясь к выходу из храма. Ответить на его слова не смогла. Чувствовала, что он во многом, если не во всем - прав, но.... В душе было мертво.
Он остановил меня рывком, резко развернул к себе, жестко прижал, не давая шевельнуться.
Да и не смогла бы я, вдруг ощутив, как внутри, отпуская, лопнула натянутая струна.
- Ты - нимера! Все, что ты делаешь, должно произойти, как бы тяжело не было это принимать.
Его слова стали отражением тех, которыми я убеждала саму себя, что иначе поступить не могла. Что в тот миг, когда согласилась с волей Совета и признала право княжича огненных стать мужем моей дочери, верила - иного пути в будущее нет. Ни у нее, ни у меня.
- Мне - больно, - прошептала я, пряча лица на груди Эриара. Позволяя себе то, что еще ни разу не прорывалось в наших с ним отношениях. Слабость.
- Мне - тоже, - отозвался он, осторожно проведя по спине. То ли успокаивая, то ли делясь своей уверенностью. - Но рядом с ней Ромио, а он не обидит нашу девочку.
Наследник Маркирера....
Еще одна жертва игр давно ушедшего прошлого.
И не ответить, был ли кем задуман тот последний шаг, который он сделал, или желание самому выплетать нить своей судьбы толкнуло на путь, когда против двоих оказался весь мир. И не спросить.... Лишь под сердцем стон: где они? Все так же крепко держат друг друга за руки, как в ту ночь, когда вместе шагнули тайными путями нимер или эсофи* свершило с ними тоже, что и с остальными, разметав по безбрежию выбора?
- Ты говорил с Аранаром? - Я сменила тему, но не отстранилась, давая понять, что услышала.
- Он не поддержит твоего решения, - спокойно отозвался Эриар, хоть я и чувствовала, с каким трудом давалось ему эта кажущаяся безмятежность. - На этот раз ты - одна.
- А ты? - отступила я, чтобы видеть глаза мужа. - Ты тоже не поддерживаешь меня?
В его улыбке была горечь.
- Я в тебя верю!
Слова мужа были приятны, но сейчас для меня было важнее другое.
- Но считаешь, что я не должна помогать Леде раскрывать ее дар?
- Давай поговорим об этом дома, - попросил он настолько тихо, что я скорее догадалась, чем расслышала.
Пришлось согласиться, в этом он тоже был прав. Храм вакирэ - не место для семейных разборок.
Когда мы вернулись в Самар"Ин, было уже темно.
Осень готовилась уступить свое право зиме, сменив золото увядания на серо-черный пепел былой красоты. Но снег не торопился скрыть собой следы тлена.
И без того безрадостное настроение становилось совсем уж невыносимым, стоило бросить взгляд на мрачный пейзаж вокруг. Заключенный в кристаллы холодный свет, да отблески пламени факелов на каменных стенах - жалкое подобие летних солнечных бликов, лишь добавляли ощущения обреченности.
Я знала, что пройдет всего несколько дней и все, к чему прикоснется взгляд, будет сверкать морозной белизной. Это не избавит от тоски, но хотя бы заглушит гнетущую душу обреченность.
Но пока этого не произошло.
- Озябла? - Эриар, принял из рук встречающего нас Локара плащ из меха шурша, накинул мне на плечи.
В храме всегда было относительно тепло, а вот в башне, где находился портальный круг - довольно холодно. Узкие окна-бойницы не закрывались плотными ставнями, от непогоды внутренние помещения прятала лишь тонкая пленка силы, струящейся вокруг большого джейсина.
Я благодарно улыбнулась мужу, склонив голову, ответила на приветствие его соратника. Когда мы покидали крепость, его уже не было. Спросить у Эриара, к кому именно он отправил того гонцом, я не решилась. Научилась доверять князю клана, не отталкивать его, когда он пытался проявить обо мне заботу, но помнила, что мое понимание собственной роли не всегда совпадает с его взглядами на безопасность главы клана.
- Где Александер? - вместо того, чтобы ответить Эриару, спросила я у Локара.
- В каминном зале, моя госпожа. С ним княжич Лимео.
- Лимео? - удивленно повторила я и резко остановилась. - Ты не предупреждал меня о гостях.
- Сам не был уверен, - принял мой упрек Эриар. И уточнил, обращаясь уже к соратнику: - А князь?
- Обещал быть к ужину, - отозвался тот довольно равнодушно.
Его безразличие меня не обмануло.
Того безоговорочного доверия, что было отличительной чертой дружбы двух князей, больше не существовало. Встречи Эриара и Аранара становились все реже, а если и случались, то выглядели удручающе молчаливыми. Все, что осталось между ними - поиски Дарии. Огненный считал, что виновен в ее бегстве не меньше меня - не стоило настаивать на столь скорой помолвке. Защиту моей дочери, потребуйся она, предоставил бы и так.
Так что предстоящее его появление в Самар"Ин не могло оставить Локара безучастным. Он был хорошим соратником Эриару, да и должен был понимать, что в смутные времена надо держаться вместе, а не вспоминать прошлые обиды.
- Тогда я пойду, распоряжусь, а вы....
Замолчала я сама, и не резкий порыв ветра был тому причиной. Картины будущего еще ни разу не касались моего взора - ни все из нимер обладали этим даром, но то, что мелькнуло в промозглой темноте, ничем иным быть не могло.
Залитый солнцем полдень, бегущая по холмам зеленая волна - ветер клонил траву к земле, то ли играя, то ли требуя смирения, на вершине дальнего - всадники на тонконогих лошадях. Белые полотнища вымпелов разрезают голубизну неба, наполовину обнаженные тела крепки и гибки.
Рядом с одним из тех, что впереди, на вороном красавце с белым пятном на лбу, темноволосая девушка. Ее голову украшает тиара, рассыпающая вокруг себя искры в лучах светила.
Видение приблизилось, давая разглядеть и полупрозрачные крылья мужчины, спадающие на спину лошади, как складки тяжелого плаща, его нечеловеческую красоты, большие чуть раскосые глаза на узком лице, взгляд которых направлен прямо на меня и... дочь, которую я узнала в его спутнице.
Боль ударила в сердце, лишая возможности вздохнуть. Эриар подхватил меня раньше, чем обмякли ноги, отказываясь меня держать.
Проклятье!
За спиной Дарии была еще одна женщина. Ошибиться я не могла.... Кассире.
- Я должна встретиться с Маркирером. Срочно! - прошептала я, прижимаясь крепче к мужу, ища в той силе, с которой он удерживал меня, уверенность, что все увиденное - лишь предупреждение, один вариант из множества возможных, которого мы должны избежать.
- Он не откажет тебе, - прорычал появившийся откуда-то сбоку Аранар.
Несмотря на некоторую холодность, которую я к нему испытывала, в это мгновение была рада присутствию огненного. Когда речь шла о бывшем проклятом, помощь князя клана Шотар была кстати.
- Я рассчитываю на тебя, - только и прошептала я, проваливаясь в липкое забытье.
Взгляд в будущее забрал у меня настоящее, мне нужно было все мужество, чтобы его вернуть.
Я должна была спасти дочь. Я не должна была потерять сына.
Ромио
Тварь!
Воспоминание было слишком отчетливым, чтобы в нем сомневаться. Я помнил взгляд Шумелу. Спокойный, равнодушный.... Без его воли на воде даже рябь не появится, а тут - шторм, да еще и внезапный, да у самого Стража.
Мы должны были погибнуть. Не я - мы. Дария.... Он знал, чья она дочь.
Князю водных не повезло - я выжил и теперь имел право поторопить тот день, когда стихии примут его развоплотившийся дух.
Глубоким вздохом усмирив гнев, осмотрелся вокруг. Песчаный берег убегал вдаль в обе стороны. Кое-где виднелись нагромождения каменных глыб, тощий кустарник, кости. Но эти, похоже, лежали тут давно.
Это с одной стороны, с другой... Большая вода и стена расползавшегося клочьями Тумана.
- Тварь!
Я мог сколько угодно повторять проклятия в адрес князя водных, но не изменить ситуации. Я был один. Непонятно где.
Меня это беспокоило, но значительно меньше, чем судьба Дарии. Своей жизнью я дорожил лишь для того, чтобы беречь ее.
Про Танраша я вспомнил лишь вскользь. Если выплыл - выживет.
В жарком воздухе одежда давно высохла, пора было решать, куда двигаться. Оставаться на месте в надежде, что нечаянный очевидец моего появления кинется на помощь, не приходилось. Скорее уж, если такой окажется поблизости, то ради того, чтобы чем поживиться.
Проверив воду в баклажке, с которой я никогда не расставался, и кинжал - единственное оставшееся при мне оружие, направился к россыпи камней в паре сотен шагов от берега. В столь пустынной земле, как та, что расстилалась передо мной, подобные знаки должны были что-то, да значить.
Я не ошибся. Фундамент, остатки которого привлекли мое внимание, напоминали виденные в Хенгорской чаще. Кладка примечательная, ни с чем не спутаешь. И круг перехода наличествовал, только давно уже никуда не вел.
Чужие.
Тот, с кем у Мертвой реки разговаривала Дария, предупреждал, что нам предстоит встретиться, но не упомянул, при каких обстоятельствах. Тогда я не спросил, замешкался, теперь гадать было ни к чему. Таких земель, как эта, в знакомой мне части Лерикана не было.
Сожалеть об ушедшем не стал - бессмысленно. Все, что мне было дано - идти вперед и верить в благосклонность судьбы. Только она и моя любовь могли помочь Дарии продержаться до того мгновения, когда я найду ее.
Мысли о том, что может быть иначе, я даже не допускал.
Пока осматривал развалины, поймал ящерку. Хоть и не велика еда, а все подспорье.
На еще одни останки прошлого величия Чужих наткнулся через пару лар*. Эти совсем занесло песком, только по небольшому холмику и догадался.
Солнце поднималось все выше, воздух заметно подрагивал от растекшегося в нем неявного огня, но жаркое марево меня не смущало. Ни тогда, когда моя связь со стихией была прервана проклятием, ни тем более теперь. Об одном сожалел, что так и не обернулся, звериная форма могла стать подспорьем. Дух моих предков был силен, человеческое тело - слабо. Несмотря на мою подготовку, я знал - оно могло меня подвести.
К вечеру наткнулся на следы. Более отчетливые - лошади, едва заметные - похоже, от мягких сапог. И... лоскуток от плаща Дарии, зацепившийся за обломок доски.
Смотрел, мял в ладонях, подносил к ноздрям, вдыхая ее живой запах и... не верил. Не верил, что не успел. Все вокруг еще было пропитано незнакомцами и опасностью, бывшей их сутью.
Дария, ощущаемая мною как слабый, только проклюнувшийся росток, исчезла вместе с ними. От нее осталась лишь звонкая свежесть, которая тонкими струями пронизывала давящий на плечи воздух.
Мой дальнейший путь пролегал в ту сторону, куда отправились и они.
Остановиться пришлось раньше, чем я ожидал. Мгла упала резко, не дав ни мгновения между ярким днем и темнотой ночи. Звезды россыпью осыпали небосвод, сверкая, но не даря света.
Я мог двигаться и дальше, во тьме видел зорко, но подступившая усталость брала свое, заставляя терять время на передышку.
Отдохнуть удалось не более пары часов. Тепло ушло быстро, сменившись колючей изморозью, требовавшей двигаться, если я хотел выжить. Мир вокруг не терпел чужого присутствия, изгоняя из своих владений.
Но даже будь иначе, более долгую остановку я не сумел бы себе позволить - нить, связывающая меня с Дарией, становилась все тоньше. Время оказалось против нас с нею.
Окончательно исчезла она к утру, такому же стремительному, как и ночь. Несколько вздохов и все вокруг залило слепящими лучами, играющими на покрытых инеем гранях. Они били в глаза, создавали вдалеке причудливые картинки, в которые хотелось верить.
Второй день пути был похож на первый. Спекшийся в камень песок, редкие барханы с причудливыми формами, накатывающиеся друг на друга, и очередные останки дозорных башен. Это мимолетно напоминало пустынные земли, где мне как-то приходилось бывать, но там встречалась жизнь.
Дерзкая, буйная, похожая то ли на нереальный сон, то ли на счастливые детские воспоминания, которые бережно хранила память. Наполненные водой колодцы, яркая зелень и пища, которой всегда было много в таких местах.
Вопреки всему здесь она тоже была. Скрытная, едва ощутимая, умеющая сливаться с мертвым пейзажем. И вода. Теплая, дурно пахнущая и солоноватая на вкус.
Светило медленно двигалось по небосводу и единственной тенью, была тень от меня.
Ни малейшего намека на жилье. Лишь нагромождение камней, да скрежещущий клекот птицы, которая решила стать моим спутником, ожидая того мига, когда я стану добычей.
Я собирался ее разочаровать, но сказать не мог, не поняла бы.
Потом вновь наступила ночь, наполненная светом звезд и шорохом мелкой живности, старавшейся держаться от меня подальше, чувствуя угрозу. И снова мгла принесла с собой пронзительный холод, от которого можно было спастись, только идя вперед.
Я был крейзом, лишения закалили меня, но готов ли был к подобным испытаниям? Ответ мне был известен - нет.
Все, чего касался мой взгляд, воздух, которым мне с трудом удавалось дышать, вода, которую я бережно собирал и смешивал с остатками своей, было пропитано обреченностью. Наполняло меня ею, пытаясь лишить воли и надежды.
Я гнал от себя эти мысли, выжигал воспоминаниями - оружием более верным, чем закаленная сталь. Каждое утро говорил себе, что уже к вечеру доберусь до возлюбленной... каждый вечер убеждал, что утром мы обязательно будем вместе.
А дни шли, растекаясь в шагах, которые я считал, чтобы не сорваться, не осознать свое одиночество. Оно было слишком полным, чтобы желать его так, как я желал когда-то.
То ли на пятый, то ли на шестой день, мне начало казаться, что разум больше не способен справиться с этой чередой образов, которые повторялись один за другим, лишая опоры и всякой надежды. Ощущение, будто я брожу среди этой безжизненной бескрайности уже сотни лунаров, было настолько ясным, что сводило с ума не меньше, чем нарастающее беспокойство о Дарие.
Теперь меня вперед вела только упертость. Ее, не моя.
А потом все исчезло, забрав с собой и то, что было мною. Силы закончились в один миг, вспыхнув огнем, в котором сгорало мое тело, рассыпаясь крупицами пепла.
Подумать о том, что это навсегда, я не успел. Просто упал и не поднялся.
Возвращаться обратно оказалось тяжело. Заливаемое водой пламя становилось углями, они фырчали, рассыпались, разбрасывая искорки, заставляя вздрагивать от возникающей где-то в самом сердце кострища боли.
- Минэр*, очнись. Здесь опасно. Скоро патруль, тебя убьют....
Слова били в голову, требовали открыть глаза, пугали с трудом воспринимаемым смыслом, но добились своего.
- Кто ты? - прохрипел я, когда прозревший взгляд в ночной мгле различил закутанную в пушистую ткань женскую фигуру. Лишь произнеся, осознал, что мой вопрос прозвучал на языке древних.
Она говорила на нем же.
- Минэр, нужно подняться. Мне тебя не унести. Если патруль....
- Я понял, - судорожно выдохнул я. Чтобы шевельнуться, нужно было ожить, а это было невыносимо трудно. Одно радовало, боль на истрескавшемся языке была мягкой от влаги. - Дай пить.
Ее вздох, в отличие от моего, воспринимался легким, чуть слышным.
- Пить и уходить. Я помогу.
Рядом несколько раз булькнуло, заставив едва живое тело дернуться и потянуться на звук. Но я успел только шевельнуться, когда шершавый край по ощущениям глиняной плошки коснулся губ, прохладная и показавшаяся мне сладкой вода полилась в рот.
Насытиться свежестью женщина мне не дала, отобрав плошку, сказала:
- Потом еще. Сейчас уходить. Патруль.
В ее голосе был страх, именно он заставил меня подняться.
Шли мы недолго. Первые шаги дались тяжело, но моя спасительница не позволяла мне упасть, потом стало легче, словно те несколько глотков сумели вернуть силы. Возможно, так и было, но думать об этом, как и о западне, в которой я мог оказаться, не получалось. Мысли путались, пытаясь заполнить пропасть, созданную небытием.
- Сюда, - неожиданно свернула она в сторону, когда мы почти уперлись в плетеную загородь. Как бы я не хвалился своей способностью видеть в темноте, до последнего ничего не заметил. - Вниз.
Предупредила она вовремя, ступени я тоже не разглядел.
Вдалеке, откуда мы пришли, проявился едва различимый шум. Пара мгновений и я уже слышал, как всхрапывают кони и глухо стучат копыта по спекшемуся песку.
Рука машинально потянулась к кинжалу - глупо, но, если понадобиться, я собирался дорого продать свою жизнь. Не пришлось. Моя спутница толкнула меня вперед, грубой тканевой занавесью перекрывая лестницу, по которой мы спускались.
Каким бы ни было мое будущее, на одного врага у меня только что стало меньше.
Глава 2
Алверо
Она не была красива. Для драгенов. Если бы меня не учили с детства видеть гармонию, застывшее равновесие, как проявление совершенства, я бы не заметил чарующего изящество в линиях ее лица, в обманчивой хрупкости ее фигуры.
Насколько был прав, понял, когда ощутил нераскрывшийся бутон дара. Того самого, о котором мечтали все владеющие кровью до меня и будут мечтать после.
Дар будущего, дар пути....
Это чудо было первым. Вторым стало ее беспамятство. Я не мог полностью лишить ее прошлого - мора древних берегла личность своего носителя от распада, но заменить его сотканными иллюзиями было мне по силам.
- Она должна спать! - резко бросил я Лаире, сложившей ладони у лба - знак милосердия. - И пусть поют знойные ветры. Чем беззащитней она будет....
Ей не нужно было объяснять. Лаира не несла в себе чистой крови, но я однажды, ради забавы, отдал ей пойманного беглеца. Теперь она была крылата, имела собственного самаха, я же заполучил слепую, безграничную преданность. Ее и ее рода. В противовес Консуленсу*, имевшему свое представление о том, каким должен быть их аир.