Булавин Георгий Георгиевич : другие произведения.

Новатерра.Часть 5. Вервольф

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Георгий Булавин
  
  фантастическая сага
  
  Н О В А Т Е Р Р А
  
  
  
  Часть 5. Вервольф
  
  
  И треснул мир напополам...
  
  
  Что такое объективная реальность? Бред из-за недостатка алкоголя в крови!
  
  
  Здоровый безмятежный сон имеет обыкновение скрадывать время. В этот раз, однако же, всё выглядело по-иному. Нет, выглядело - не то слово. Просто ощущалось. Причём весьма конкретно ощущалось! Александру, насилу продравшему веки, почудилось, что проспал он целую вечность. Ну, может быть, не вечность, но уж лет десять-пятнадцать - как с куста. Если быть совершенно точным, то - двенадцать...
  Почему именно двенадцать? Что за бред с утра, какие там двенадцать лет?! Старенькие электронные часы на крытой блёклыми дешёвыми обоями стене врать не могли даже при том смягчающем вину обстоятельстве, что пара палочек на цифрах их дисплея в прошлом ещё столетии погасла безвозвратно. Хотя теоретически, конечно же, могли, но, нет, увы, не врали: 12 июля сего невесёлого года, 05.56. То ли - увы, не врали, то ли, наоборот, к большому счастью, поди-ка сразу разберись с утра...
  После вчерашних посиделок в кабачке 'У Митрофаныча' с Доком и Карапетом Даниляном Александр лёг около часа ночи. Итого пять часов на всё про всё. Выпил он вчера совсем не много, так, для 'галочки', буквально пару-тройку рюмок, чтобы поддержать компанию. Хотя вполне мог бы и больше, потому что алкоголь по неведомой причине практически не вызывал у него похмельного синдрома и не оказывал дурманящего воздействия, разве что делал хмурым и задумчивым.
  Задумчивым... Задумчивым! Помнится, весь вчерашний день его терзала мысль... даже не мысль, а подсознательное предощущение, которому и слова-то не подобрать. Завтра! То бишь сегодня. Сегодня, 12 июля, должно произойти Нечто. Некое грозное событие, которое изменит жизнь десантного комбата Александра Твердохлеба самым коренным образом. И Жизнь как таковую вообще. Большая Жизнь, конечно, не прервёт своих извечных странствий по вселенскому пути, но это будет уже совсем другая жизнь. Не та. Отличная от прежней. Больше того - не сравнимая ни коим образом. Именно так различны меж собой гиппопотам и аромат сирени. Именно так различны паховая грыжа и декадентский пафос в стихотворениях раннего Бальмонта. Перебродивший виноградный сок и среднегодовая норма выпадения осадков на Ямайке. Марш Мендельсона и горячий чебурек. Скорость света в вакууме и отрыжка после пива... И начало коренного перелома - в шесть ноль-ноль. Пошёл обратный отсчёт времени!
  05.57... Ключ на старт!
  05.58... Зажигание!
  05.59... Эх, жизнь, держись!
  06.00... Ну, всё, поехали!
  Комбат зажмурился, накрылся невесомым летним покрывалом с головой, сгруппировался, словно перед приземлением при десантировании, и в следующий миг...
  ...ничего особенного не произошло.
  И даже неособенного.
  Просто ничего. Разве что стало чуть более душно, да где-то в глубине души послышался глумливый смех. И тонкий, лающий, с издёвкой, голосок вдруг зазвучал прямо в его голове.
  - Вот дурак! Чего ты ждал? Чумы? Атаки злобных инопланетян? Нагой кинозвезды в постель? Непрекращающегося поноса? Гетманской булавы и воинского звания 'Полковника всея Руси'?.. Вставай, гетман Безразумовский, тебя ждут великие дела! Парково-хозяйственный день в твоём полку, гы-гы... - и под конец, затихая, будто растворяясь в бездонных глубинах сарказма, долетела цитата из старого-старого мультфильма про Емелю-лежебоку. - Вставай, дурак, собирайся, дурак, поедешь, дурак, к царю, дурак!
  Александр резко сдёрнул покрывало, вдохнул полной грудью спёртый воздух комнаты и помотал головой, словно отгоняя морок. Причём сделал это до того неловко, что растревожил сладко почивавшую супругу.
  - Алик, достал уже ворочаться с утра, дай поспать! - прошипела та.
  - Прости, Марго, я не хотел, - извинился он.
  Но тут вдруг вспомнил, как несколько часов назад ему было отказано в интимной близости, и осторожно запустил руку под её ночную рубашку с ангелочками.
  - Нет, погоди, я-то хотел, а вот ты... Ты сказала: 'Тафай зафтра, Алик!' Так вот, с прискорбием сообщаю, что Завтра давно наступило, московское время шесть ноль-две.
  - Алик, прекрати, я сплю! Тебе уже тридцать, и не нужно корчить из себя сексуально озабоченного юношу.
  - Мне нет тридцати, - обиженно пробурчал Александр, убрал руку и отвернулся к стене. - И ещё целый месяц не будет. Что характерно...
  Что точно было характерно, секса ему совершенно не хотелось. По крайней мере, с Марго. Уже давно. Однако - дело принципа! Никто её с вечера за язык не тянул.
  - Не обижайся, - легонько ущипнула его жена. - Вечером наверстаем.
  - Вечером наверстаешь с проводником или соседом по купе.
  - Ой! - подхватилась она, на ходу меняя тактику отказа от исполнения супружеского долга. - Нам же с детьми в дорогу собираться! А у тебя одно на уме...
  Вот тут Рита была права не до конца, отъезд семьи супруг тоже держал в уме. Вернее, вне ума, во всяком случае, вне понимания. Ещё позавчера об этом не было и речи, как вдруг - трах-бах, мы уезжаем, проведём пару недель на родине, в Рязани! И только вечером, у 'Митрофаныча', когда друзья провозгласили третий поминальный тост, он вспомнил - ровно год назад погибла в автокатастрофе тёща. Ну и черт с ней... в смысле - царство ей небесное!
  - Давай, родная, собирайся, да поторопись - времени в обрез. Каких-то девять часов...
  Сам он, вволю и в неволю натаскавшись по командировкам, терпеть не мог долгих сборов и потому, имея самое необходимое всегда в готовности, затрачивал на весь процесс минут пятнадцать-двадцать. Вместе с душем, лёгким ужином, слезами, поцелуями и 'посиделками' перед дорогой.
  - Ты хоть выходной догадался взять? - спросила жена. С укором в голосе. Потому что заранее знала ответ.
  - Какой выходной, мать? Шутишь?! Куда ни плюнь, везде война, целлюлит, кризис, инфляция. А ты - выходной!
  - Понятно. Герой нашего времени будет спасать мир от целлюлита, а серое быдло в это время - как обычно, между прочим! - стирать, готовить, прибираться, паковать шмотьё и собирать детей в дорогу... На вокзал ты нас хоть отвезёшь, майор Отвага?
  - Скорее да, чем нет, - хмыкнув, ответил Александр.
  - Не издевайся, твою мать!
  - Да отвезу, отвезу, - успокоил он жену, а после шёпотом добавил. - Есть такая вероятность...
  - Смотри мне, в час нужно уже выехать!
  - Да уж понятно. Время дорого! Хватай мешки, вокзал отходит! Отходит он, кстати, в 15.25, а туда от дома - пилить и пилить. Десять минут. Пешком. На бровях.
  - Алик, не издевайся! Привык всё делать в последний момент... И смотри, чтобы без нас себя не забывал! А то натащишь в супружескую постель кучу кинозвезд...
  - Я как раз об этом и подумал, потому что в супружеской постели положено не только и даже не столько спать... Но насчёт кучи можешь не волноваться. Я однолюб.
  - Одной хватит, да? Даже не думай, потому что наши милые соседки, чума на их головы... Только попробуй - точно до 'полковника' не доживёшь!
  Он и не думал пробовать...
  Нет, думал! Правда, не о том, чтобы чего-то и кого-то пробовать. Думал о том, что всего несколько минут назад о тех же самых персонажах - полковнике, чуме, кинозвезде - лаял игривый пёс в его душе. Как он сказал? Вставай, гетман Безразумовский!.. К слову, при чём здесь гетман?! Ни капли иудейской крови, и нате, полюбуйтесь - Гетман!..
  - Ладно, встаю...
  - Да уж сделай одолжение, - саркастически бросила супруга. - В туалете не курить!
  - А что там ещё можно делать?
  - Исходить поносом после вчерашнего.
  - Правда? Кто бы мог подумать?! Странная у вас, русских, физиология.
  - Русскую нашёл!
  - Только не нужно с утра упрёков насчёт антисемитизма.
  - Я гречанка, а не еврейка!
  - Да ладно! Не может быть! Понаехали, блин... С кем живу?! И то не дают... - проворчал Александр, выходя в прихожую, и сам не понял, что именно имел в виду, произнося последние слова. Видимо, это самое. Которое - 'Про ЭТО'. В некоторой степени...
  Куда как в большей степени его волновало то самое предощущение коренного жизненного перелома, который должен был произойти буквально несколько минут назад, но почему-то не произошёл. А может статься, что как раз произошёл, но где-то за пределами убогого двухкомнатного обиталища, вне поля его зрения... Пресловутое шестое чувство не подводило Александра никогда. Наверное, поэтому, беспрестанно сражаясь на самых острых участках линии противостояния с апологетами Великой Албании, ортодоксальным исламом халифа Махди и агрессивным пантюркизмом нового Мустафы Кемаля Ататюрка, он до сих пор отделывался, в сущности, лишь царапинами, а по ВДВ слыл фартовым везунчиком. Нет, он, конечно, совершал ошибки - взять хотя бы брак с Марго, - но настоящих катастроф обычно умудрялся избегать. Вот и сейчас ему казалось, что беда уже занесла было над ним тупую ржавую косу, но Кто-то Наверху решил - нет, рано! - и отвёл удар судьбы.
  Нет, даже не отвёл, кармический удар случился, но пришёлся по кому или чему угодно, только не по нему, лейб-гвардии майору Александру Твердохлебу. Как будто Мир людей, словно колоссальная медуза, миллиарды лет спокойно дрейфовал по воле волн бескрайнего Космического океана и вдруг сегодня, ровно в шесть часов утра, оказался разрублен на две части острым тесаком ныряльщика за жемчугом. И обе части эти стали жить самостоятельными жизнями, по собственным законам, со своим временем, пространством, направлением движения, с разнящимися меж собою образами единых вчера ещё персоналий. В одном из параллельных миров он, Александр Твердохлеб, остался гвардии майором славных ВДВ, достаточно перспективным в плане продвижения по службе, но, в общем-то, ничем не выдающимся командиром заурядного парашютно-десантного батальона. В другом же стал 'Полковником всея Руси', всевластным гетманом, мудрым стратегом, героем-любовником и удачливым авантюристом... Эх, побывать бы Там! Хотя, наверное, и там хватает заморочек... Что всё-таки произошло? Ведь что-то же произошло, к гадалке за ответом не ходи!..
  Размышляя таким образом, он даже забыл выкурить первую утреннюю сигарету в туалете, чем наверняка неслабо удивил бы супругу. Навёрстывал в крохотной кухоньке, вынужденно делая, как Гай Юлий Цезарь, три важнейших дела сразу: затягивался крепко сжатой зубами 'Золотой Явой', размешивал в чашке с кипятком полмешка сахара и щепоть 'Нескафе', а свободной рукой накручивал диск допотопного домашнего телефона.
  - Помощник дежурного по части старший лейтенант Федотов! - чётко представился невидимый абонент.
  - Доброе утро, Женя! На проводе гетма... тьфу, ну, этот... Твердохлеб.
  - Здравия желаю, товарищ майор! Слушаю вас.
  - Как там мои, не 'отличились' за ночь?
  - Да вроде нет, всё тихо.
  Тут сквозь интершум прорезался голос дежурного.
  - Кому там, блин, с утра уже неймётся?
  Помощник отвечал ему, неплотно зажав трубку ладонью.
  - Комбату-три, товарищ подполковник.
  - Делать Сашке не хрен! Пошли ты его...
  - Борисычу передай, - громко проговорил Твердохлеб, - что я пойду, но его захвачу с собой. Если утащу такую тушу... Говоришь, с гвардейцами моими всё в порядке, да, Женя?
  - Так точно!
  - А в целом как?
  - Стабильности нет, - отшутился помощник фразой из старого фильма, но тут же осёкся. - Ой, виноват, товарищ майор! Нормально всё, по плану. Вы в курсе, что сегодня 'Москва' прилетает?
  - Ну да, вся златоглавая, от храма Христа Спасителя до вонючего нефтеперегонного завода в Капотне... Какого чёрта?
  - Самим интересно. Никто ничего не знает.
  - Ладно, разберёмся... Спасибо, Евгений! Неси службу. Я буду к разводу, если что, звоните на мобильный. Борисычу - пролетарский привет и мой горячий поцелуй! Конец связи...
  Горячей воды, как обычно в летние сезоны, не было в помине, и кипяток, залитый из электрочайника в стаканчик для бритья, успел схватиться коркой льда, а гель на помазке - засохнуть, будто сталагмит на дне пещеры, пока Александр, потеряв счёт времени, остолбенело глядел в старенькое облупившееся зеркало. Пора менять. Врёт, окаянное!.. Он ожидал - кто бы знал, почему - увидеть там крепкого телом зрелого мужчину с твёрдым, словно каменным лицом, покрытым благородными кракелюрами морщинок, под густой ещё шапкой вьющихся волос. А на него в упор пялился неопределённого колера глазками бравенький кавалергард с тонкими, немного вытянутыми чертами по-мужски красивого лица, щегольскими усиками и байроновской, цвета тёмного ореха шевелюрой. Эдакий сердцеед, до сей поры не уставший от амурных похождений, завсегдатай чужих постелей, ресторанов, казино и конного манежа, завзятый дуэлянт, позёр и вольнодумец, прожигатель жизни... Рассудок тряс Александра за плечи - это ты, это именно ты! Однако из глубин таинственного человеческого Эго некто настойчиво шептал:
  - Да, это ты! Только не просто ты, а тоже ты. Бывший. Когда-то. Раньше. Прежде. До того, как всё это произошло...
  - А что произошло?! - в сердцах воскликнул Александр, обращаясь посредством зеркала то ли к подсознанию, то ли к самому Господу Богу.
  - Да ничего, - последовал ответ. - Пока. Но запросто могло произойти. И очень может быть, ещё произойдёт. А может, и произошло уже, только не здесь, не в твоей ванной... Мир куда более сложен и неоднозначен, чем вам, убогим, кажется. Чем даже просто может показаться. Одно в нём точно и неоспоримо - Будущего нет! Пока что нет. Есть только вероятность - Оно будет. Потому что так было всегда, от начала Времён. Но каким будет новый Мир, во что превратится в следующий миг, каким путём пойдёт, сохранит целостность либо разрушится на множество самостоятельных разнонаправленных осколков, какие внутри него возникнут взаимопересечения, куда потечёт само Время, тайна сие великая есть. И не тебе, профану, в этом разобраться... Езжай на службу, полчаса осталось до развода!
  - Да-да, спасибо, еду, - механически пробормотал комбат, и вдруг его будто поленом оглоушили. - Эй, погоди! Ты кто?! Что происходит?! Что всё это значит?!
  Никто ему не отвечал. Да был ли этот непонятный диалог?! А перед этим?! С кем?! Что за бред?! Может, проконсультироваться у начмеда Дока, он хороший психотерапевт? Спросить... Угу, спросить! Аминазин и галоперидол, дескать, имеется?.. Всё, хватит бредней, пора ехать!
  Он размочалил стылый гель, небрежно, второпях мазнул пену на щёки и принялся неистово кромсать щетину плавающим лезвием. И не услышал голос диктора Гидрометеоцентра, доносившийся из динамика кухонного телевизора.
  - ...дорогие телезрители! Погода снова преподносит нам сюрприз. Вопреки всем прогнозам обширная территория Европейской части России наглухо закрыта стремительно затягивающимся кольцом циклонических фронтов, возникших буквально из ниоткуда. Лишь в центральном Черноземье сохраняется...
  Нилгородская область - самый центр пресловутого Черноземья, и за окном, при полном безветрии, на абсолютно безоблачном небе весело поблескивало утреннее солнышко. А в остальном мире что-то происходило. Что-то выходящее за рамки и среднесрочного метеопрогноза, и Устава внутренней службы, и даже Конституции Российской Федерации. Потому что большой Мир куда более сложен и неоднозначен, чем нам, убогим, кажется. Чем даже может показаться. Почудиться после недельного запоя. Пригрезиться в самом дурном из снов... Ну, ладно, хватит на сегодня грёз, и впрямь давно пора на службу!
  
  На утреннем разводе командир полка гвардии полковник Валентинов, Герой ещё Советского Союза, старый волкодав, выведя из строя командиров батальонов и отдельных подразделений, уточнил задачу на парково-хозяйственный день, а Твердохлебу приказал оставить за себя начальника штаба.
  - Присаживайся, Сашка, чувствуй себя как дома, - сказал он уже в рабочем кабинете, - но не забывай, что ты в гостях. Во всяком случае, пока в гостях.
  - Я вас 'подсиживать' не собираюсь, - в тон ему усмехнулся Александр. - Во всяком случае, пока.
  Они, конечно, вовсе не были запанибрата, Твердохлеб всегда держал необходимую дистанцию. Но при этом Валентинов, во-первых, славился простецким обращением со всеми, от вчерашнего призывника до министра обороны, чем всегда располагал к себе людей, а во-вторых, лично к комбату-три относился с максимально возможным в их положении доверием. По трём простым причинам. Твердохлеб никогда его не подводил, исключая разве что полнейший форс-мажор. Твердохлеб никогда не болтал лишнего ни при своих, ни, уж тем более, при посторонних. Твердохлеб никогда не просил ничего для себя. Хотя расположением командира пользовался частенько - в бытность его комбатом ни один подчинённый офицер, достойный и желающий выдвижения, не задерживался на прежней должности, сколь бы ни было тягостно его отпускать 'из-под себя'. Ни один солдат, имевший веские основания не участвовать в боевых действиях, либо чьи родители - обычно втайне от самого сына - категорически не желали его отправки на 'юга', под пули не пошёл. А это не так мало. Это сильно. Это по-взрослому. Именно за это Александра, тридцатилетнего майора, называли Батей. И Александром Александровичем даже меж собой. И прозвище ещё с военного училища у него было адекватным - Старый. Ну, командир полка мог называть и Сашкой...
  - Слыхал я, Сашка, твои домашние сегодня уезжают...
  Комбат поморщился. Он в армии не первый год, потому точно знал: если начальство говорит - 'ну, раз ты холостяк...', - это чревато далеко идущими последствиями. На кого ещё взвалить неблагодарную работу? На холостяка. Кто за него заступится? Кому он нужен? Перед кем ему отчитываться? Чем ещё заниматься, кроме службы?! То-то и оно!
  - Уезжают, - вздохнул Твердохлеб. - По крайней мере, с утра собирались. Но со стопроцентной уверенностью я бы сейчас не утверждал. Чтобы не сглазить.
  - Молодец, наш человек! Ты, кстати, кури, если ухи пухнут. И меня угости своей 'Явой'-отравой... А что же выходной не попросил?
  - Да вот, товарищ гвардии полковник, собирался как раз... Ну, выходной, не выходной, а пару часиков... Да, впрочем, ладно, за обед успею на вокзал забросить, паровоз как раз в в 15.25, так что...
  - Так что ты, Сашка, - оборвал его Валентинов, - или карьерист, каких поискать ещё, или иностранный шпион. Будь проще, и к тебе потянутся!
  - Нам, иностранным шпионам, быть проще никак нельзя, - снова вздохнул комбат. - Такая уж у нас неблагодарная работа. Вам, русским, не понять.
  - Угу, куда нам, в наших серых валенках, понять всю сложность работы шпиона 'на холоде'... Ты только с особистом не вздумай так шутить, а то точно на холод сошлёт.
  - Угу, - в тон командиру буркнул Твердохлеб, - пора бы уже, а то всё на 'юга' да на 'юга'... Простите, товарищ гвардии полковник, заболтался!
  - Аллах простит, он милостив и милосерден, - отмахнулся Валентинов, и началось то самое, за чем комбат был вызван 'на ковёр'. - Есть для тебя, как выразился товарищ Саахов, маленькое, но очень ответственное поручение. Ты со второй половины дня холостяк... Только не говори, что холостяку на хозяйство нужно в два раза больше времени!
  - Я и не говорю.
  - Но думаешь. Не сметь! Не возражать! Не потерплю!.. Короче, Саня, сегодня по наши души прилетает группа офицеров Центра, московский борт в 19.15. Лично встретишь их и на своей колымаге отвезёшь в нашу гостиницу при санчасти. Начальника медицинской службы с собой в аэропорт не брать!
  - Как получится, - с большим сомнением покачал головой комбат.
  - Как получится... Что получится? Встретить или не брать Дока?
  - Да встретить - без проблем. А вот второе...
  - Получится, - твёрдо уверил командир полка. - Таких пи$дюлей получится, что оба у меня месяц на жопы сесть не сможете! У нашего уважаемого капитана Шаталина замечательно получается нализаться везде, куда ни попадёт. Помнишь, как мы его в Итум-Кале выцарапывали из кутузки местного отряда самообороны? Третий день сидит в плену у ортодоксальных исламистов, а пьян-распьян, как ломовой извозчик.
  - То были наши 'духи', сочувствующие, - заступился за дружка Твердохлеб. - Док лечил ихнего шейха.
  - Солдат бы лучше лечил!
  - Так он же медик, некомбатант. Его священный долг оказывать помощь любому страждущему. И, кстати, специалист неплохой.
  - Да, безусловно, неплохой! Только ссытся и глухой. Все остальные курские - соловьи как соловьи. А наш - свинья... К слову, о Доке, - Валентинов подтянул к себе микрофон громкой связи. - Дежурный, разыщите капитана Шаталина и - ко мне его!
  - Принял, товарищ гвардии полковник! Шаталин как раз здесь, направляю к вам, - чётко отрапортовал невидимый дежурный. А потом, видимо, забыв отключиться, со смешком добавил то, что для ушей командира явно не предназначалось. - Как приползёт, блин, не выгонишь, задолбал уже. Вали, давай, к Деду!
  Повинуясь инстинкту самосохранения, Твердохлеб сделал вид, что не расслышал последнего слова дежурного по части. И это помогло. Но лишь ему. А Борисычу на пару дней 'весёлая' жизнь была обеспечена... Валентинов побагровел. Он, конечно, знал своё прозвище, но выносить его не мог.
  - Во, блин, щенки, блин! Деда, блин, нашли! Мне пятьдесят два всего, какой я дед?! Да у меня девчонки, знаешь, Саня...
  - Знаю, Анатолий Васильевич, - капитулянтски поднял руки комбат. - Да и все вокруг прекрасно знают. У вас девчонки. Старшая давно родила, младшая в известном положении. Потому доля истины в словах подполковника Печёнкина есть. Даже доля с половиной.
  - Ой, да иди ты тоже..! Родила! Кого родила?! Такую же, как сама, как сестра и как мама ихняя. И у сестрички, кстати, УЗИ показало, тоже наметилась такая самая... Кто Родину защищать будет?! Я, что ли?!
  Оба расхохотались, и накалившаяся было обстановка сразу разрядилась. Нет, сама по себе идея защиты Отечества ни в коей мере не вызывала у них пацифистского сарказма. Просто по части уже с месяц из уст в уста передавался анекдот... По итогам инспекторской проверки Н...ской дивизии заслуженный боевой генерал даёт столь же заслуженный нагоняй комсоставу: 'Боеготовность на нуле! Вооружение ржавеет! Техника разграблена! Офицеры пьют! Прапорщики воруют! Солдаты разбегаются! А вдруг завтра тревога?! А вдруг, не приведи Господь, война?! Кто тогда Родину защищать будет? Я, что ли?! Да на хрен она мне нужна?!'...
  И тут раздался несмелый стук в дверь. Причём в дверь наружную. В то время как внутренняя была плотно прикрыта. Через два толстых полотна из массива альпийского ореха и вакуум тамбура между ними донёсся еле различимый голос:
  - Разрешите войти?!
  - Разрешаю, - с усмешкой прошептал командир полка. - 'Неплохой' твой пришёл! Хотя бы щёлочку приотворил. На это ума нет! Я что, орать во все жабры должен: 'Входите, дорогой Игорь Николаевич, располагайтесь, голубчик вы наш! Мы вас так ждали - все жданки съели'... Да! - наконец рявкнул он, когда поскрёбывание и шёпот повторились.
  И был Док. Вернее, и стал Док. Похожий на врача не более, чем экскаватор из угольного разреза на кинозвезду Анастасию Кински в молодые годы, - бесформенный, измятый с головы до ног, небритый. На одутловатой раскрасневшейся физиономии крепко пьющего деревенского куркуля сияла благодушная улыбка, и комбат обоснованно предположил, что виной этому багрянцу не столько похмелье, сколько здоровый молодецкий смех. Заливистый такой, через слезу, с похрюкиванием и стонами. Не иначе как рассказывал дежурной смене очередной 'анекдот из жизни', да сам над ним и хохотал. Все жизненные анекдоты Дока неизменно начинались так: 'Ещё в Курском мединституте дело было. Как-то раз мы с другом Лёхой, он же незабвенный Биксер, сгоношили выпить'...
  - Товарищ полковник, капитан Шаталин по вашему приказанию... хм, прибыл! - с некоторой заминкой доложил о себе начальник медицинской службы.
  - Слава Богу, прибыл, а не 'явился', как светлый образ Христа-Заступника! Не прошло и пяти лет действительной военной службы по контракту, как выучил. Студент прохладной жизни!
  - Как выразился один из персонажей Куприна, кто есть наш враг внутренний? - шёпотом процитировал Твердохлеб. - Студенты, конокрады, социалисты и жиды.
  - Всё, базар окончен! - хлопнул ладонью по столешнице Валентинов. - Игорь Николаевич, в каком состоянии гостиничный блок?
  Вот тут веселье с Шаталина будто сдуло сквозняком. Полковая гостиница для прикомандированных располагалась в отдельном крыле здания медпункта, и Док нередко пользовался её, что называется, вне прямого штатного предназначения: то консилиум закатит с выставлением спиртных напитков, то приватный инструктаж кого-либо из подчинённых. Какой-либо из подчинённых...
  - А что? - спросил он командира севшим голосом.
  Тот, показалось, не придал значения его заминке. Или неверно истолковал.
  - Оглох, что ли?! Спрашиваю: в каком состоянии гостиничный блок?
  - Хм... В надлежащем, товарищ полковник.
  - Достойный ответ. К 18.00 привести оба номера не в надлежащее, а в идеальное состояние! Люкс - под размещение генерал-майора, эконом-класса - для троих молодых офицеров. Доставит гостей из аэропорта товарищ Твердохлеб.
  Док явственно сглотнул. Сама судьба благоволила к продолжению вчерашнего застолья.
  - С больных и санинструктора стряхнуть пыль замшелости и лени, выздоровевших выписать в подразделения, генеральным порядком прибраться в душевой и туалете, нагреть воду. Холодильники гостевых номеров укомплектует начальник столовой. Ничего оттуда не брать! В смысле, не отливать. Последнее касается лично вас, товарищ Шаталин! Вопросы ко мне?
  - К какому времени ждать гостей?
  - Русским же языком сказал: к восемнадцати-ноль!
  Комбат подумал: разумный руководитель всегда добавляет так называемый ефрейторский зазор на разгильдяйство подчинённых.
  - Ещё вопросы?
  - А воду греть..?
  - А воду греть до кипятка! - оборвал Валентинов явно начавшего дурачиться начмеда. - Кипяток - сто градусов, лёд - ноль, водка - сорок, тупой угол - между девяноста и ста восьмьюдесятью. Не пытайся казаться тупее означенного угла, уважаемый студент прохладной жизни. Более не задерживаю!
  - Разрешите идти, товарищ полковник? - подобрался Док.
  - Да... Да, кстати! На случай, если гости захотят, ну, освежиться прямо в пути следования из аэропорта, озаботься, Игорь Николаевич, вместе с начальником столовой укомплектовать машину товарища Твердохлеба... хм, прохладительными напитками и блюдом с лёгкой закуской к ним, ты в этой области большой специалист. С ассортиментом разберитесь сами, не в детском, чай, саду.
  - Чаю, выходит, не нужно... - пробормотал Док.
  - Не сметь! Не умничать! Марш выполнять задачу! И не болтать!
  И Док, казалось, весь уже, а не только губами, расплылся в торжествующей улыбке. Пьянке быть! Show must go on...
  - Наберут в армию на колхозном рынке... Ты всё уразумел, Санёк? - с полной серьёзностью в лице и голосе спросил полковник, когда начмед убрался восвояси.
  - Понял: затариться горячительными... прошу прощения, прохладительными напитками и закуской к ним, встретить гостей, телефонировать о прибытии, довезти, сдать на поруки Доку, в пути следования автомобильным транспортом сымитировать вынужденную остановку и тут же тактично, но настойчиво предложить 'освежиться'.
  - Молодец, точно ухватил и творчески развил! Главное, правильно расставил акценты. Последнее очень важно.
  - Я так понимаю, наиболее конкретно 'освежиться' и за весь период исторического визита более не выходить из состояния 'утренней свежести' должен некий генерал-майор.
  - В 'яблочко'! И не некий, а вполне реальный. Заместитель начальника штаба ВДВ России, ты его прекрасно знаешь. 'Прохладительным', как и все мы, грешные, не брезгует, пофорсить перед молодежью любит, так что проблем на первом этапе возникнуть не должно. Дальше им займусь лично я. А твоя задача - обеспечить полноценный 'отдых' его свите.
  - Понял, - обречённо вздохнул комбат. - Раз уж я всё равно холостяк... Что происходит, Василич? Что за чума на наши головы? Прямо нашествие инопланетян какое-то.
  - Не твоего ума дело, Сашка, - сверх обыкновения грубо отрезал Валентинов. - Меньше знаешь - крепче спишь. Выполняй боевую задачу тупо, отважно и бескомпромиссно. Дед всё продумал. Дед понимает, что творит. Дед, случись что, в обиду тебя не даст.
  - Выходит, могут попытаться и обидеть... - глухо проворчал комбат. - Когда баре дерутся, обычно лбы трещат у крепостных.
  - Да ты не боись, я же сказал - прикрою, если что.
  - А кто тут чего боится?! Я?! Мы с вами под Дачу-Борзой ходили, если помните, а вы говорите... Виноват, товарищ гвардии полковник, извините! Я всё понял. И ещё понял - бухать мне придётся все эти дни.
  - Так уж и все! Всего-то два, - расслабился командир полка. Явно расспросы Александра были ему тягостны. - В понедельник они улетят. Причём лично тебе, гарантирую, скучно не будет. Прибывает твой однокашник, подполковник Васильков.
  - Подполковник уже... - глухо пробормотал комбат и тут же саркастически воскликнул. - Бог же мой, какое счастье! Я с этим отморозком с первого курса училища только и делал, что не скучал и попадал во всякое гов... хм, во всякие сомнительные ситуации.
  - Разрешаю и здесь пару раз попасть. Но не больше! Ты, кстати, знаешь, что он Героя России получил?
  - Да ладно!.. Ох, простите, да не может быть!
  - Вот тебе и 'да ладно'! Слыхал, как он в горах рабовладельцем стал?
  - Не только слыхал, но и видел его бригаду рабского арабского труда, - улыбнулся комбат.
  История эта с полгода назад наделала много шума. Однокашник умудрился захватить живьём целую группу диверсантов из двенадцати суданских арабов-наемников. Следовало немедля этапировать их в Объединенный штаб Южного фронта, уж там разобрались бы, кого сдать в контрразведку ФСБ, кого - сотрудникам Главного разведывательного управления Генштаба, кого - под камеры ТВ, а кого, глядишь, с миром отпустить. С борта вертолёта. Задолго до его посадки... Но зарядила непогода, авиация скисла, а наземным транспортом добраться до васильковского блока не было никакой возможности ввиду резкого обострения боевой обстановки.
  Не было у тогда ещё майора Василькова на высокогорье и условий для содержания столь важных пленников. Но котелок варил! Он посадил диверсантов на длинную цепь, приковав за щиколотки наручными кандалами. Где взял наручники и цепь, история умалчивает, наверняка заранее готовился... Дабы невольники зазря не жрали сухари - большего им не полагалось, - заставил вкалывать под надзором солдата с бичом. Двое рабов ломами вырубали камень, девятеро передавали по живому конвейеру к местам возведения огневых точек. Труд их не пропал втуне, укрепления пришлись и к месту, и ко времени. Ваххабиты, прознав под конец о захваченной группе, буквально костьми ложились на склонах злосчастной высотки, пытаясь отбить суданцев или, на худой конец, уничтожить всех скопом. По счастью, небо прояснилось, и после жёсткой обработки окрестностей с воздуха сводный парашютно-десантный батальон в клочья разорвал ошмётки 'армии освобождения'.
  Но самой интересной была судьба двенадцатого члена группы диверсантов. Этот бравый воин ислама оказался природным афроамериканцем, работу в любом виде презирал, зато обожал музыку и 'травку'. Его-то Васильков, что называется, приблизил, ввёл в барский дом. Правоверного Джемаля Малика, известного в миру как мистер Джордж Майллс от штата Алабама, обрядили в юбочку из местных злаков и кожуры трофейных бананов, расписали нитроэмалью - хотя трудно сказать, какое отношение к традиционному исламу, хип-хоп культуре или магии вуду имела надпись на его груди 'Я пидор!' - и заставили играть для русских витязей на губной гармошке. Самое интересное, что Джорджу Малику аль-Монтгомери понравилось в плену. Тем паче, что марихуаны у майора оказался целый сеновал... Его даже не били. Ну, почти не били. Разве что когда фальшивил... Его даже кормили много чаще, чем других рабов. Аж раз в день, а не в два... Его даже водили в туалет по первой просьбе, а не после пятого намаза. Велика сила Искусства!
  - С одной стороны правоверные ортодоксы, с другой православные отморозки, - проворчал Валентинов. - Ты, Сашка, в Бога веруешь?
  - Не верую, - тут же категорично заявил комбат.
  И поразился собственным словам. К вопросам религии он относился сложно и неоднозначно, потому на подобный вопрос обычно либо отказывался отвечать вообще, ссылаясь на свободу совести и вероисповеданий, либо разводил заумную болтовню, что называется, турусы на колесах. Дескать, сегодня - больше да, чем нет, завтра - скорее нет, чем да, послезавтра - уж как карта ляжет... А тут вдруг - нате вам!
  - Что же ты за донской казак, если не веруешь?! - удивился командир полка.
  - Я не верую, я знаю, - чужим голосом отвечал комбат. - Знаю, что Бог есть. Какой смысл ещё и верить?!
  - Ах, ты в этом смысле... Так уверенно заявляешь - знаю! - будто лично с Ним знаком.
  Какая-то часть подсознания Александра вдруг заверещала на всю душу:
  - Знаком, да ещё как знаком! Но не в этой жизни и не в этом мире...
  Рассудок же солидно заявил: 'Как же не знать?! Только сегодня утром пообщался с ангелом-хранителем. Да и прямо сейчас. Кто мог его послать, если не Бог'?!..
  Сам же Александр предпочёл отшутиться.
  - Лично не знаком, бабушка рассказывала, - и поспешил уйти от щекотливой темы. - Василич, вы сказали, офицеров свиты будет трое. Кто ещё, кроме героического отморозка?
  - Понятия не имею, знаю только фамилии и должности, - он полистал перекидной календарь. - Офицер разведотдела Северо-Западного Управления Внутренних войск МВД капитан Елизаров Константин Владимирович и старший оперуполномоченный по особо важным делам Управления ФСБ по Ленинградскому военному округу майор Коробицын Юрий Владимирович.
  - Ни фига себе! - воскликнул комбат и даже присвистнул.
  - Ты что, знаком и с ними?
  - Нет, лично не знаком...
  Если бы командир полка догадывался, что конкретно его удивило! Даже не удивило, а сразило наповал. Он знал этих людей... Ну, строго говоря, не знал, но первый почему-то тут же ассоциировался у него с должностью 'генеральный дозорный' и предстал в образе добродушного великана, а второй - с 'генеральным приставом', сухоньким, лысоватым, востроглазым мужичонкой. Но при этом готов был позакладывать лет десять из отведённых ему судьбой и Богом, что никогда прежде не видел ожидаемых гостей, даже не слышал их фамилий. По крайней мере, в этой жизни...
  - ...просто подумал - ну и гости к нам! Странный какой-то состав делегации.
  - Повторяю для тугодумов: не твоего ума дело! - ледяным голосом проговорил командир полка.
  - Нет, что вы, товарищ полковник, - спохватился Твердохлеб, - я не о цели их приезда! Просто думаю, сколько же мне выпить придётся в таком содружестве силовых ведомств. Если ещё, не дай Бог, наш особист присоединится...
  - Не присоединится. И знать о Коробицыне категорически не должен! Ещё вопросы?
  Намёк на то, что аудиенция закончена, был тонким, как шмат сала с бутерброда щирого хохла. Твердохлеб встал.
  - Всего один. Могу я, пока время есть, на час-другой отлучиться? Клапана нужно отрегулировать, а то как бы с моей дряхлой 'девяткой' конфуза не вышло.
  - Саня, - отмахнулся Валентинов, - делай, что хочешь! Можешь проверить в батальоне ротную документацию... кстати, представишь в конце следующей недели начальнику штаба, а то вы распустились совсем! Можешь семью проводить, можешь хоть в женскую баню сходить... хотя - нет, это у меня, деда, туда бесплатный абонемент, а тебя по молодости лет не пустят. Но в девятнадцать ровно чтобы находился в аэропорту! И, кстати, кепи убери подальше, надень голубой берет, столичные штучки любят, когда их встречают при параде.
  - 'Оборотня' снять? - спросил комбат.
  Оборотень при Валентинове стал символом, если не тотемом, их парашютно-десантного полка. По мнению Анатолия Васильевича, десантники подобны именно этим легендарным существам, пусть и не в строгом соответствии с традиционным мифотворчеством, - падают с неба подобно орлам, на земле обращаясь в волков. Увы, официального одобрения Свыше тотем не получил. Кого-то Там, Наверху, покоробила ассоциация с германским собратом вервольфом ('вер' - кто, 'вольф' - волк), имя которого много лет назад носили гитлеровские зондеркоманды. Подчинённые же Валентинова заговорщицки, словно мятежники-инсургенты, крепили тёмно-зелёные значки неправильных оборотней - волк с головою и крыльями беркута - на голубых беретах, когда пряча их от глаз недоброжелателей, когда, наоборот, бравируя символом касты внутри касты.
  - 'Оборотня', говоришь... Нет, оставь. Сейчас это не главное, - проговорил задумавшийся Валентинов. - Всё, делай, как сказал! И будет тебе счастье...
  - Да, прямо там же, в аэропорту! - слегка поморщился комбат.
  И тут же его по душе хлестнул мягкой своей конечностью ангел-хранитель.
  - А ты не кочевряжься, дурень! Молод ещё. Таких, вон, даже в женскую баню не пускают... В вашем провинциальном аэропорту такое счастье встретить можно - на две жизни хватит! Да ещё на смерть останется, гы-гы...
  - Очень смешно! - пробурчал он.
  - Что? - насторожился Валентинов.
  - Ой, нет, ничего! - комбата аж передёрнуло. - Это я так, задумался... Как скажете. Пусть будет счастье.
  И командиру не дано было узнать, что почтительное окончание 'скажете' - вовсе не дань уважения подчинённого к его возрасту, прозвищу, должности, воинскому званию и заслугам перед Отечеством, но лишь обращение Твердохлеба к двоим собеседникам сразу. В большей даже степени - к плохо воспитанному ангелу.
  - Ой-ой-ой, какие мы нежные да чувствительные! Скажи 'спасибо' за такого, интеллигент! Знал бы ты гетманского ангела, молчал бы в тряпочку. Он бы тебя так достал!.. А я ещё молодой. Как и ты пока что...
  - Пока что молодой... Спасибо!
  - Сашка, ты часом не приболел?
  - Ой!.. Я приболел? Нет, что вы, товарищ гвардии полковник! Всё нормально. Я говорю... это... пусть будет счастье, пока молодой. Спасибо вам за пожелание!
  - Да не за что. Езжай, давай, и ни о чём таком не думай!
  Уже потянув на себя дверь, комбат обернулся.
  - О каком таком?
  - Сам знаешь, о каком таком, - шёпотом проговорил Валентинов, пристально глядя на него исподлобья.
  Может быть, и ему тоже кто-то нашёптывает на ухо души? Например, волк. Или беркут. А то и оба сразу - как ипостаси воздушно-десантного вервольфа...
  
  Из штаба Александр прямиком направился в столовую, рассчитывая тут же загрузить в машину 'прохладительные' напитки и закуску к ним, чтобы, до вечера не возвращаясь в полк, отрегулировать на СТО клапана, помочь жене со сборами в дорогу, проводить семью, а между поездом и самолетом часик-полтора понежиться в парной. Свежо было предание!
  А вместе с ним - питание. Дабы хлеб не зачерствел, масло не прогоркло, икра не скисла, сервелат, буженина и сыр не протухли на жаре, начальник столовой прапорщик Сластин заявил - даже возиться сейчас не стану! Заезжай, дескать, не ранее шестнадцати часов. В чём его всей тяжестью медицинско-санитарного авторитета поддержал Шаталин. Комбат смолчал, хотя у него сложилось впечатление, что забота о свежести продуктов ни при чём. Просто он зашёл на пищеблок не особенно вовремя - розоволицые пройдохи, судя по бегающим осоловелым глазкам и стаканам под столешницей, как раз проводили анализ 'прохладительных' напитков. Смолчал ещё и потому, что Коля Сластин проявил заботу об его, комбата, личных нуждах - порекомендовал квалифицированного и при этом недорогого автослесаря...
  
  Изрядно поколесив по гаражному кооперативу 'Ночной отстой' под дробный перестук клапанов, Александр нашёл в конце концов ворота бокса номер 69. На правой створке через трафарет чёрной эмалью поверх ядовито-жёлтого фона было написано: 'ИЧП Андреец В.Д. Обслуживание и ремонт автомобилей отечественного и импортного производства. Часы работы с 10.00 до 20.00. Выходной - понедельник. Тел...'. Левая створка металлических ворот тоже несла на себе информацию, не менее безграмотную, чем выражение 'импортного (?!) производства', зато куда более познавательную и эмоционально насыщенную, - жирную надпись по диагонали стального листа 'Пидарас'. Трудно сказать, почему автослесарь Андреец В.Д., столь горячо разрекламированный начальником столовой, не озаботился её стереть или, на худой конец, затушевать. Что это, лень, полнейшее пренебрежение условностями окружающего мира, правда жизни или тонкий маркетинговый ход в интересах дальнейшей оптимизации частного бизнеса? Попробуй-ка вот так, с наката, понять склад высшей нервной деятельности автослесаря-индивидуала!
  А впрочем, бизнес ИЧП Андрейца В.Д., судя по всему, процветал. Пардон, судя не по всему, а конкретно по блестящему чёрным лаком внедорожнику BMW X6, застывшему у неоднозначных ворот, словно прижизненный памятник славному по всему миру германскому автомобильному брэнду. Александр, человек обычно равнодушный к чужому материальному благополучию, особенно благополучию того уровня, достичь которого честным трудом на службе Государю и Отечеству априори не сможет никогда, при виде сияющего красавца всё-таки завистливо сглотнул и с силой хлопнул дверью собственной 'девятки'. Из джипа тут же по-кошачьи ловко выпрыгнул водитель, типичный бандюга - крепкий парень лет на пять-семь его моложе, среднего роста, стриженный по колкий 'ёжик', с перебитым расплющенным носом в половину круглого улыбчивого лица. Правда, улыбка его более напоминала оскал неделю не обедавшего тигра, а под легчайшей кремовой рубашкой бугрились мускулы, каким бы позавидовал и губернатор штата Калифорния.
  - Ты по мою душу, командир? - спросил 'пацан', неторопливо, чуть заметным зигзагом приближаясь и оценивающе оглядывая Александра.
  - Да нет, - пожал плечами тот.
  - Что, к этому, - он оглянулся на ворота, - пидарасу?
  - К нему. Однополчанин порекомендовал, типа, быстро, качественно и недорого.
  - Угу, понятно. Что недорого, то недорого. Для тех, кого он знает и боится. Тебе же, брат, залупит такой ценник, что хоть камуфляж в ломбард неси. А насчёт быстро и качественно... Вот долго и хреново - точняк в масть! Сергей, - протянул он широченную, как сковорода на шесть персон, 'ладошку'.
  Они обменялись крепким, почти дружеским рукопожатием. И Александру вдруг почудилось, что он бессчётное множество раз, практически ежедневно, на протяжении долгих лет пожимал эту тяжёлую ладонь с цепкими пальцами. Да и вообще Сергей - какой Сергей, когда просто Серёга! - всем своим обликом, жестами, мимикой лица, манерой речи показался настолько знакомым и близким, что по душе тёплыми волнами расплескалось умиротворение: это друг! При всём при том трезвый рассудок подсказывал, что говорит он с этим парнем в первый раз. Ну, может, видел раньше мельком в городе, просто не обращал внимания.
  - Очень приятно, - ему и впрямь было до одури приятно. - А меня Александром зовут.
  - И мне, на удивление даже, чертовски приятно... - пробормотал Сергей. - Слушай, Саня, мы с тобой раньше не могли пересекаться? Что-то мне фэйс твой - прямо как родной.
  - Ты знаешь, Серёжа, у меня аналогичное ощущение.
  - Не, блин, в натуре интересно... Где же мы с тобой..? Но не в нашем занюханном Нилгороде, бля буду, я бы тогда помнил.
  - Ну, если не в Нилгороде, то - на выбор: Армения, Грузия, Горный Бадахшан, Македония, Косово, весь Северный Кавказ от моря до моря.
  - Богатая биография! От моря, говоришь, до моря... Я ведь морпехом был на срочной. Отдельный батальон морской пехоты Краснознаменной Каспийской флотилии, взвод разведки, командир отделения гвардии сержант Богачёв. Орден Мужества, две медали. Лёгкое ранение. В историческом десанте на Дербент участвовал. Может, там, а?
  - Штурм Дербента, - многозначительно улыбнулся Александр. - Как же, как же... Это ведь там ваша братва одним стрелковым оружием выгнала аж за Белиджи самих 'янычар великого Турана'!
  - Было дело... - скромно пожал плечами Богачёв.
  - Да, брат, дали вы им тогда просраться! А мою роту как раз на Кумух сбросили. Неделю там жили, блин, как у Христа за пазухой.
  - У Аллаха... Слушай, Старый, нам с тобой явно есть что вспомнить! Так, погоди, сегодня и завтра я занят... Ты чего, братан?!
  - Ты сказал - 'Старый'... - обалдело глядел на него Александр.
  - Я сказал? Да ладно, брось ты! - искренне удивился собеседник. - Старый... Ну, если даже и сказал, так что с того?
  - А то, что это моя кликуха. Ещё с военного училища. Но самое интересное, что здесь, в Нилгороде, о ней знают человека три-четыре.
  - Да, дела... - Сергей поразмыслил. - Нам с тобой точняк есть о чём подробно переговорить... Давай-ка, Саня, послезавтра вечерком подкатывай в 'Золотой якорь', посидим в уголке, за жизнь перетрещим, братву помянем, себя вспомним... - и тут, заметив, что комбат мнётся, хлопнул его по плечу. - Да ты не кочевряжься, десантура, к измене жене и Родине склонять не стану!
  - Да я не кочевряжусь, - поморщился Александр. - Не в этом дело. Просто 'Золотой якорь' - заведение не по моим финансам.
  - Что, мало платят?
  - Платят много. Только очень редко, раз бы в пять почаще.
  - Да, проблема... Взятки брать не пробовал?
  - Пробовал. Целый месяц брал с утра до вечера. Но так никто и не подумал дать.
  - А красть?
  - Красть умею. Раз пару банок тушёнки домой утащил. Из своего же сухого пайка. Только продать не успел.
  - Что, менты повязали?!
  - Съел. Кушать очень хотелось.
  - Да, брат, прямо беда с тобой! Не знаю, что и делать... - сокрушённо покачал головою Сергей. - О, блин, вспомнил! В 'Золотом якоре' я в доле бизнеса, так что стопарь тебе, так уж и быть, налью и тарелку каши скрепя сердце начислю.
  - А я могу тушёнки притаранить, - рассмеялся Александр.
  - Ну, гляди, как всё в цвет! Главное, красть тушняк тебя учить не надо... А к этому 'пидарасу' лучше не ходи, он даже моего пацана рискнул в наглую продинамить, ну, а уж тебя... Во, как раз Пеца идёт! Ну, что, хм, уточнил заказ?
  К их странной компании, оглушительно хлопнув створкой ворот, подошёл худощавый высокий субъект. Вот его внешность точно не вызвала у Александра никаких ассоциаций.
  - Здорово, командир! - равнодушно буркнул долговязый. - Всё, Валентиныч, перетёрли. Достигли этого... как его, блин... консенсуса! Насчёт бабла хрен ему по всей морде, плюс год халявного техобслуживания. Тачку пригонит в понедельник по утряне сам, а нет - жопой на муравейник!
  - Ну и ладушки, - пару раз хлопнул 'сковородами' Богачёв. - Рад, что всё устаканилось. Хорошо, когда деловые партнеры - люди с понятием, строго соблюдающие взятые на себя обязательства... Прыгай, Пеца, в тачку, времени и так потеряли до хрена, - он повернулся к Александру. - Бывай, братан! В понедельник жду. Подкатывай часам к восьми, машину не бери, домой тебя отвезут. Замётано?
  - Замётано, - улыбнулся на прощание комбат. - Обязательно буду. Если, конечно, не случится какой-нибудь форс-мажор - атака инопланетян, чума на наши головы...
  - Где-то я уже слышал эти слова, - пристально поглядел на него новый друг. - Причём совсем недавно, как бы не сегодня утром. Опять же, и физиономия твоя, и погоняло... Ладно, брат, перетрещим - там разберёмся. Будь!
  Минуты две Александр недвижимо простоял у ворот ИЧП нетрадиционной сексуальной ориентации, задумчиво глядя вслед укатившему джипу. Суббота явно складывалась странной, полной нестыковок, непонятностей, несоответствий. Как, вероятно, выразился бы Серёга Богачёв, головняка. А ведь ещё даже не полдень. Что же ожидает при таких раскладах к вечеру?! Ангел сказал - большое счастье, на две жизни хватит. Ну, если считать за счастье перспективу пьянки с отморозком Васильковым и двоими странными субъектами... Да и прилетят ли гости - под большим вопросом. Метеопрогноз на выходные просто ужасающий. Слава Богу, что Марго с детьми решили добираться поездом. К полуночи уже будут в Рязани, ну, а там тесть встретит по любой погоде, благо, что таксист...
  Потом ещё с минуту Александр размышлял, обращаться за помощью к 'пидарасу' или нет. В конце концов решил, что обратиться стоит, раз уж всё равно приехал. По крайней мере, будет знать реальные условия оплаты, если, помня слова Серёги, разделит цену, что заломит Андреец, на два...
  Придя к такому выводу, своей разумной практичностью наверняка достойному всех Ротшильдов, Дюпонов, Патаркацишвили, Фордов, Гейтсов, Абрамовичей, Потаниных и Березовских, вместе взятых, комбат решительно распахнул правую створку ворот. Не потому правую, что как-то по-особенному относился к педерастам, оставшимся слева. Не относился вообще. Никак. Ни коим образом... Из глубин полутёмного бокса на него упругой волной накатил ядрёный микс ароматов резины, автомобильного масла и смазок, паров бензина, выхлопных газов, крепкого мужского пота, перегара, чеснока, полукопчёной колбасы и чего-то ещё, затхлого, всегда присутствующего в подобных мастерских. Кстати сказать, довольно многим людям, в том числе и женщинам, эти миазмы нравятся. Некоторые даже находят мазохистское удовольствие в том, чтобы, например, отпраздновать в подобном гараже защиту кандидатской диссертации (от долгоносиков) или здесь же, в погребе под картошку, провести первую брачную ночь. Александр к таковым, как и к педерастам, не относился. За годы войн на юге он прикипел душой к ясному небу, чистому воздуху гор, свежей мокрой зелени, прозрачной ключевой воде и шашлыку прямо с огня. Однако никого не собирался укорять, учить правильной жизни и, уж тем паче, перековывать, как это проделывали с 'бывшими' и 'уклонистами' большевики.
  Авторемонтник-индивидуал величественно восседал за верстаком в позе Мыслителя работы знаменитого Родена. Правда, в отличие от роденовского, как известно, обнажённого, здешний экземпляр был одет в промасленный комбинезон и поддерживал отягощённую думами голову не просто крепкой пролетарской дланью, но и зажатым в кулаке стаканом с подозрительного вида мутной жидкостью. Снимает стресс после консенсуса с братком, - подумал Александр. Что ж, святое дело...
  - Чё хотел, мужик? - мельком взглянув на посетителя, бросил, как будто выплюнул, ремонтник.
  При этом он на миг оторвал стакан ото лба и опрокинул жижу в глотку, а комбат успел заметить свежие, красные пока что, аж пылающие 'фонари' вокруг обоих его глаз - зримое свидетельство процесса достижения консенсуса. Ей-богу, идеально подошёл бы в качестве натурщика для раннего Родена, под его 'Человека со сломанным носом'... Да ладно, не грусти, братец-индивидуал, жопой на муравейник - ещё хуже!
  - Клапана у меня барабанят. Подрегулировать бы...
  - Слышишь, мужик, валил бы ты отсюдова! - занюхивая пойло хлебной коркой, простонал ремонтник. - Не видишь, ёлки-палки, занят я, куча проблем.
  - Да уж вижу, не ослеп покуда, - усмехнулся Александр. - И уйду, можешь быть спокоен. Только если тебе впредь вздумается офицеров называть мужиками, проблем станет ещё больше.
  - А ты чё, ёлки-палки, баба?! - гнусаво рассмеялся тот.
  - Я?! - в голосе комбата зазвенел литой булат. - Для тебя, быдло, я - товарищ майор! Вернее, господин майор. Если угодно, господин есаул. И не иначе, бля!
  Тут Андреец перестал ржать. Больше того, левая рука его потянулась к монтировке. В принципе, Александр, умелый с детства уличный боец, всегда имевший 'отлично' по рукопашному бою в военном училище, плюс поднатасканный в последний год сослуживцем, мастером ушу-саньда, мог не сходя с места доломать нос этому хамскому увальню одним молниеносным йоко-гери раньше, чем тот ухватит страшное шофёрское оружие. Но драться не хотелось. Размещать заказ хотелось ещё меньше.
  - Я бы на твоём месте не рисковал, - спокойно предупредил он ремонтника. - А то проблемы растянутся на всю оставшуюся жизнь: реанимация, инвалидность, 'утка' под кроватью, нищенское пособие от Армии Спасения...
  - Чё-чё?!
  - Х@й через плечо! Коснёшься 'фомки' - на куски порву!
  И автослесарь наконец-то понял - шутки с полунамёками кончились. Он примирительно воскликнул:
  - Да ладно, брось, мужи... э-э, господин майор, чё ты, ёлки-палки, заводисся?! Пошутковали просто малость... Ты, это, слышь, подкатывай на следующей неделе, я тебе быстро всё отрегулирую, с гарантией, ёлки-палки, и денег не во... ну, возьму со скидкой.
  - Угу, - направляясь к выходу, бросил Александр, - легко раздаривать скидки, когда прайс-листа нет в помине. Типично русский бизнес - ничего лишнего. Ёлки-палки!
  Не собираясь выслушивать оправдания Андрейца, что, мол, прайс имеется, только - надо же, ёлки-палки, какая досадная накладка! - отдан в салон копировальных услуг для тиражирования в интересах заказчиков, он заботливо посоветовал:
  - Пятаки к фонарям приложи, - и язвительно добавил. - Двойная выгода: и кровоподтёки скорее сойдут, и близким не надо париться, чем глаза закрыть, если безвременно сыграешь в ящик. А такая вероятность есть!
  Он громче братка Пецы хлопнул створками ворот и с удовлетворением вдохнул лишь чуть более свежий, нежели в мастерской, воздух гаражного кооператива 'Ночной отстой'. И только потом невероятным усилием воли заставил себя не принимать близко к сердцу тот факт, что облик автослесаря, которого он стопроцентно прежде никогда не видел, ему тоже давно и хорошо знаком. Да и не только облик. Он точно знал - не знал только, откуда знает, - что его инициалы расшифровываются как 'Виктор Дормидонтович'. По жизни же - просто Витёк... Да что же это за конфузия такая?! Как будто вправду существует параллельный мир, из которого все они по какой-то причине выпали в этот, здешний. И почему до сегодняшнего утра, 12 июля 2... года, чувства такого раздвоения не возникало даже близко? И, наконец, какой из них, Миров этих, первичен, а какой - лишь производное от оного?!
  
  
  Седельной кожи скрип,
  Шпор савельевских звон,
  Резкий команды вскрик...
  Сон это иль не сон?!
  (походная песня лейб-гвардии Конного полка)
  
  
  
  
  Вечер пропал не зря!
  
  
  Одна из парадигм психиатрии: раздвоение личности обычно начинается с ягодиц...
  
  
  В последующие несколько часов у Александра не было возможности всерьёз задуматься о насущных проблемах мироздания. Хватай мешки, вокзал отходит! К несчастью, сумасшедшая активность Марго передалась дочери Алёнушке и сыну Гошке. И ни к чему хорошему это, естественно, не привело. В тринадцать ровно, когда машина уже была под завязку набита сумками, чемоданами, пакетами и авоськами, и супруга, и дети поочередно сгоняли обратно в квартиру. Кто-то забыл ароматические салфетки, кто-то - плюшевого медвежонка, кто-то - диск с игрой Medal of Honour. А за полчаса до подачи состава под посадку папу с дочкой, гулявших по перрону - подальше от истерики Марго, - нагнал сынок, довольный, как белый медведь после купания в полынье, и сообщил:
  - Па, у нас проблемы! Мама забыла дома билеты на поезд...
  Да ладно, какие проблемы?!
  Комбат успел.
  Комбат успел в буквальном смысле слова всё.
  Успел с плохо скрываемым злорадством попенять жене на бестолковость и несобранность.
  Успел съездить домой, даже не развивая скорости болида 'Формулы 1', а дома - накурить не только в туалете, но по всей квартире. Правда, не получил при этом даже толики желанного морального удовлетворения.
  Успел в купе уже покрасоваться новым камуфляжем, орденскими планками и голубым беретом, дабы сосед, лощённый мен из новых русских, не возомнил себя по отношению к Марго скучающим бретёром-сердцеедом.
  И только проводив глазами хвост состава, отдышался, успокоился, взял себя в руки и без напряжения успел всё остальное.
  Успел, с усмешкой наблюдая, как штормит Дока и Колю Сластина, загрузить в машину блюдо под фольгой, полное угловатых, малоэстетичных бутербродов, и пакет с 'прохладительными' напитками - водкой, пивом и настоящей грузинской 'Боржоми'. Бутылочку минеральной припрятал лично для себя. Но пролежала она в пыльном тайнике аж пять минут, не более - комбат решил и сам освежиться перед бурным вечером. Увы, по шкале температуры шведа Андерса Цельсия благословенная вода располагалась где-то между создитальным запалом комсомольца и сердцем юного любовника...
  Успел ещё раз зайти к Валентинову и между делом - резолюцией на рапорте солдата о краткосрочном отпуске - посетовать, мол, клапана так и не удалось отрегулировать. И командир полка сделал неслыханно широкий жест. Бери, - сказал, - мой личный Mercedes Gelendewagen, а свой полуубитый ВАЗ оставь на стоянке до лучших времён. Таким вот образом, в результате нечаянной хитрости, русский комбат Твердохлеб за пять минут аудиенции успел стать новым русским комбатом...
  Желая, как Коммунистическая партия Советского Союза, сохранить чистоту рядов - рядов своих членов, - успел снять первый пар в полковой бане для командного состава. Одновременно охладив 'Боржоми'. Прямо там, в парилке. Всяко ведь прохладнее, чем было...
  Успел, заделавшись, как уже сказано, любвеобильным 'новым русским', высказать пригоршню комплиментов миловидной продавщице из придорожного ларька. Даже купил у неё - для неё же - шоколадку. Но... не вручил. Сунул в карман. И почему так поступил, наверное, не смог бы дать ответ не только ей и самому себе, но даже следственной комиссии в 37-м году...
  Успел он и в аэропорт. За полчаса до времени прибытия московского борта, указанного в расписании прилётов. И после первого же объявления диспетчера по аэровокзалу понял, что с таким же творческим успехом мог бы опоздать на час. Даже на два. И даже, может быть, приехать сюда к третьим петухам. И даже не на следующий день, а только послезавтра. В лучшем случае. И всё равно успел бы. Потому что с утра надо всей Европой с подозрительной внезапностью установилась нелётная погода, и Нилгородская область волею Всевышнего оказалась чуть ли не единственным счастливым исключением. Или, если хотите, 'оком' урагана, где обычно тихо и комфортно. Во всяком случае, пассажиры самолётов, которые успели приземлиться здесь, выходя покурить, не прятались под козырьками от сплошной завесы дождя. Минусом для них стало то, что все отели провинциального города, включая 'Дом колхозника' у рынка, оказались забиты более везучими транзитниками. По принципу многодетной цыганской семьи - кто раньше встал, тот наряднее оделся... Впрочем, комбата это не особенно и волновало. Во всяком случае, пока...
  Конечно, смело можно было уезжать, не дожидаясь девятнадцати пятнадцати, но... Но ему было обещано счастье! Поэтому, уверив лично себя, что поступает как человек долга, Александр расправил грудь и камуфляж, сунул берет, сложив вчетверо, под левый погон и пошёл искать место, где бы скоротать ближайшие полчаса. Главный зал ожидания оказался набит под завязку, но он бывал здесь по служебным надобностям часто и знал аэропортовский секрет - крохотный зальчик на балконе, скрытый от досужих соискателей свободных мест глухим высоким парапетом.
  И закуток не обманул его ожиданий - людей там почти не было. Балкон высился, как утёс покоя, чинной благости и умиротворения над клокочущим морем страстей первого этажа. Александр не выбирал себе места на мягких диванах. Просто сел там, куда ноги принесли. И оказался лицом к лицу с молодой семьёй - отцом, его примерно возраста суровым блондином с норвежской бородкой, мамой, чем-то похожей на эстрадную певицу Юлию Началову, и ослепительно красивой златокудрой девочкой лет где-нибудь пяти-шести, настоящим ангелочком с картины старого мастера. И сразу же оказался до того заворожён тёплой улыбкой и сияющими васильковыми глазками милого ребёнка, что даже, во-первых, не обратил внимания, насколько пристально смотрят на него и при этом многозначительно переглядываются папа и мама, а во-вторых, не придал значения тому, что личико самой девчушки подозрительно ему знакомо. Впрочем, за этот день подобных ощущений накопилось столько, что потерялся смысл определять их как нечто выходящее из ряда вон. Что-то случилось с миром, вот и всё! Проблем-то - на копейку...
  Между тем кое-что случилось и с мирком уютного балкона. Вдоль прохода меж диванами, всё ускоряя шаг, семенила на тонких шпильках-каблуках очень симпатичная миниатюрная брюнетка, лет, может, двадцати пяти, в бежевом деловом костюмчике с весьма символической юбкой. И когда её полыхающие угольки-глаза пересеклись с глазами Александра, бравый комбат чуть не упал, спасибо за поддержку мягкому дивану. Он знал эту яркую бизнеследи! Знал, что она - одесситка. Знал... Очень многое знал о прелестной южанке! Откуда знал? Кто знает, если целый мир перевернулся?!
  Казалось, девушка почувствовала то же самое. Во всяком случае, она запнулась, уронила на пол дорожную сумку и застыла без движения. А делать этого не следовало, потому что за нею развязно поспешали двое истекающих слюной азербайджанцев, похожих друг на друга, словно однояйцевые близнецы, - оба приземистые, толстые, небритые, какие-то лоснящиеся, в мятых бесформенных белых штанах, шёлковых рубашках и коротких кожаных жилетах, не застегивающихся на огромных животах. Оба призывно потрясали ключами от автомобилей, по-своему любезно приглашая даму прокатиться.
  - Слышишь, эй, давай, поехали! Гостиница мест нет, а у нас свободный хата, места много, всё есть. Отдохнёшь, хорошо покушаешь, душ-ванна сходишь...
  Причём не просто звали в гости, но вполне конкретно протягивали руки...
  Александр резко подскочил и двинулся навстречу вновь прибывшим. Про себя решил - если хоть один 'мамед' её коснётся, оба точно станут однояйцевыми близнецами. По яйцу на брата - хватит за глаза...
  - Здравствуйте, милостивая государыня! С прибытием вас на эту гостеприимную землю! - особо выделив 'гостеприимную', он поклонился девушке и указал на место пообочь с молодой семьёй. - Присядьте, здесь вам будет удобно, - после чего, глядя в упор на ближнего к нему азербайджанца, громко и многозначительно добавил. - А главное, никто вас больше не побеспокоит.
  - Спасибо, милостивый государь! - благодарно улыбнувшись, проговорила она мягким, словно бархатным, голосом. - Я, пожалуй, так и сделаю.
  - Буду вам крайне признателен, - улыбнулся в ответ 'милостивый государь', и тут же всю милость с его лица как будто ураганом сдуло. - Ну-с, господа хорошие, теперь я полностью к вашим услугам! Есть проблемы? Давайте обсудим!
  Стоя анфас к 'гостеприимным' кавказцам, он завёл руки за спину, дабы незаметно размять перед кулачным боем стылые кисти, и плавно перенёс тяжесть тела на левую ногу, тем самым приготовив правую к молниеносному обескураживающему удару. Такой удар - вырубающий, гасящий, прореживающий ряды врагов - жизненно важен, потому что с двоими и более противниками сразу биться хорошо только в кино. Хотя сам Александр очень сомневался в том, что схватка состоится. Ростовский босяк с замашками благородного рыцаря без страха и упрёка, он с отрочества и до сей поры многие сотни раз попадал в такие ситуации и сейчас мог предвосхитить развитие сюжета драмы с немалой долей вероятности. Процентов где-нибудь на сто. Если не на все сто один...
  Как он предполагал, так и случилось. Более возрастной на вид азербайджанец оказался много рассудительнее брата - брата по желанию потрахаться, - даже попробовал придержать того за руку. Не помогло. Горяч братуха! Что ж, ну-ну...
  - А ты чего хочешь, да?! - оскалился на Александра молодой, явно неопытный и потому нахальный. Нашёл, блин, на кого батон крошить, придурок рыночный, - на оборотня в погонах!
  Комбат, хоть на него и не попало брызг слюны, картинно отёр лицо носовым платком.
  - Я хочу, - проговорил он назидательным тоном интеллигента-чистоплюя, заметившего, как мальчишка бросил фантик мимо урны, - чтобы вы, молодые люди, прекратили преследовать девушку. Вот, собственно, и всё.
  - И всё! - развёл руки старший, примирительно поглядывая на обоих. Дескать, всё, проехали, базар окончен. На центральном рынке...
  - Подожди, да! - не унимался молодой, продолжая переть на противника. - Ты, казёл, хто такой вапще, э?!
  - Кто я, козёл, такой? - вздохнул комбат и, вдруг окаменев лицом, зловеще прошипел, так, чтобы слышали одни лишь контрагенты. - Вот сейчас ты, блин, ишак вонючий, козофил, точно узнаешь, кто я такой! А ну-ка, блин, оба на выход! Там поговорим. За жизнь...
  - Э, всё понятно, брат, давай кончать, да! - наконец решительно вмешался старший.
  И оказался абсолютно прав. Во всяком случае, применительно к мамам и папам обоих 'близнецов', их прочим родственникам, близким, знакомым, соседям, равно как и всему народу неизменно солнечной бывшей советской бывшей республики, он был прав без оговорок. Потому, что в захолустье под названием Нилгород любой зубодробительный конфликт с десантурой - резкими, как диарея, отморозками - даже коренному населению грозил серьёзными неприятностями, а уж для братьев-мусульман и вовсе был подобен массовому суициду. Кто там, блин, после станет разбираться, злые они пантюркисты или добрые, да и таковы ли вообще?! Вперед, за ВДВ!
  - Давай кончать, говоришь... Как же вам хочется сегодня кончить! Хоть так, хоть эдак... - покачал головой Александр, сбрасывая толком не успевший охватить его предбоевой кураж.
  Между азербайджанцами состоялся краткий нелицеприятный разговор по-тюркски, из которого он, даже не прислушиваясь, - а язык в целом понимал, годы войны не прошли даром, - чётко ухватил выкрик молодого 'резать!'.
  - Что?! - разъярился он уже по-настоящему. - Кого ты, урюк грёбаный, резать собрался?! Баранов у себя в кошаре резать будешь! Ну-ка, блин, пойдём, проверим твою регистрацию!
  - Э, брат... - снова заблеял старший.
  И совершил серьёзную ошибку, попытавшись дружески похлопать русского 'брата' по плечу.
  - Руки! - зло рявкнул комбат.
  На лету перехватив кисть миротворца, он чуть довернул её на себя наружной стороной и без особого усилия сжал тремя пальцами тем нехитрым приёмом из арсенала айкидо, что позволяет даже юноше в момент поставить на колени здоровенного амбала. Впрочем, 'до ручки' не пережимал, и со стороны могло показаться, что человек просто поддерживает за руку товарища, неловко подвернувшего голеностоп.
  - Дёрнешься, - спокойно предупредил он молодого, - поломаю ему руку. А потом - тебе. Шею... Понял, твою мать?!
  - Э, зачем маму ругаешь, да?! - без особого уже апломба возмутился тот. - У нас, кавказский мужчин что есть, если кто кого маму ругает, только одно дело - резать!
  - Тьфу, блин, резатель! - с усмешкой покачал головой Александр. - Надо будет не только регистрацию твою проверить, но и 'пробить' заодно по Интерполу. Чувствую, трупов на тебе, как на дворняге блох...
  - В чём дело, граждане?! - раздался сбоку зычный окрик.
  Тут же прямо через спинки диванов на сцену провинциального театра военных действий перепрыгнули двое ОМОНовцев с автоматами АКСУ.
  - Здравия желаю, товарищ майор! - сразу расставляя акценты, протянул руку Александру старший сержант. - Проблемы?
  Тот вынужден был отпустить миролюбивого азербайджанца, хотя из вредности прежде поставил его на колени.
  - Здравствуй, служилый брат! Какие у нас могут быть проблемы?! Всё в порядке. Только платят мало...
  Оба понимающе рассмеялись. Несмотря на боевое братство, скреплённое кровью во множестве южных кампаний, нилгородские десантники и ОМОНовцы перехлёстывались в обоюдных жесточайших драках с периодичностью июньских гроз, а то и чаще. Но сейчас ситуация была совершенно иной. Старший патрульного наряда козырнул комбату и резко обернулся к замершим азербайджанцам.
  - Отряд милиции особого назначения Нилгородского УВД, старший сержант Нахватайло, - представился он. - Попрошу предъявить документы, удостоверяющие личность! Паспорта, свидетельства о регистрации, водительские удостоверения...
  Уже занимая прежнее место напротив брюнетки и молодой семьи, Александр краем уха расслышал:
  - ...Разберёмся, граждане! Па-а-апрашу пройти в опорный пункт милиции!
  Вот так-то, уважаемые гости солнечного Черноземья! Мало вам, блин, майданных шлюх...
  Александр окончательно расслабился, игриво подмигнул златокудрому ангелу и ободряюще улыбнулся брюнетке. Всё будет хорошо, прекрасная маркиза!.. От их мирка на него вдруг повеяло таким теплом, какого, наверное, хватило бы на всю бескрайнюю, зябкую, стылую Вселенную. От мимолётного, случайного мирка. Чужие люди, пролетая мимо, вдруг случайно... Да какие там чужие! И случайно ли... Попробуй разобраться в перевёрнутом Мире, когда и в обычном-то - с потугами да скрипом!
  Меж тем малышка-ангелочек, потрясая золотыми локонами, что-то горячо шептала на ухо отцу. Наконец тот, поморщившись, кивнул. Девчушка чмокнула его в щёку, сползла с колен и как-то несмело, с улыбкой смущения на сочных розовых губах, направилась к Александру.
  - Здравствуй!
  - Здравствуй, малыш! - тепло улыбнулся он.
  - Хорошо, знакомиться не надо, - рассудительно проговорило ангелоподобное создание. - Не люблю знакомиться, взрослые сразу начинают гладить по головке и говорить: 'Ой, какая хорошенькая девочка!'
  - Ну, ты ведь и вправду очень хорошенькая, просто красавица... А почему ты решила, что нам не нужно знакомиться?
  - А зачем? Ты же знаешь, что меня называют 'малыш'. Ты ведь и сам всегда... - она вдруг покраснела и запнулась.
  - Я ведь и сам всегда... - глухо повторил за нею Александр.
  Он ведь и впрямь не сомневался, что её называют 'малышом'. Напротив, точно это знал. Вернее, чувствовал, что так оно и есть на самом деле.
  - Присаживайся, малыш, поболтаем!
  - Можно, да?
  Комбат кивнул, и она, сбросив босоножки, ловко взобралась на мягкий диван.
  - Можно, девочка, можно. А называть меня можно Александром. Или просто дядей Сашей.
  - Да знаю... ой! А я...
  'Алёнка!' - вдруг кольнуло у него в мозгу.
  - ...Алёнка. Или просто, хи-хи, Алёнушка. Алёна Ларина. Папу зовут Валера, маму - Юля. Я вообще-то хожу в садик, потому что мне шесть лет всего, и то ещё нету. Это вот столько, - она показала все пять пальчиков на левой руке и мизинец на правой. - Мы сейчас летим на море. А ты?
  - А я не лечу, - вздохнул Александр. - Я живу в этом городе, а здесь встречаю гостей. Но прилетят они, наверное, нескоро.
  Как скоро суждено расправить крылья ангелочку, уточнять не стал. Тоже наверняка не так уж скоро...
  '...не ранее двенадцати ноль-ноль тринадцатого июля, - тут же громогласно подтвердил диспетчер. - С глубоким сожалением сообщаем, что, в связи с большим количеством незапланированных посадок по метеоусловиям, свободных мест в гостинице при аэровокзале нет. Приносим извинения за вынужденные неудобства! Попробуйте обратиться в другие отели нашего города, номера телефонов имеются в справочной службе. Благодарим за внимание!'
  Боковым зрением Александр заметил, как обречённо переглядываются брюнетка и мама Юлия, а папа напряжённо смотрит на их с ангелочком странноватую пару. Он даже не успел передать Валерию мысленное уверение, дескать, не беспокойся, я не извращенец-педофил, как девчонка буквально ошарашила его вопросом:
  - Ты на лошадке приехал?
  - На лошадке?! Да нет, девочка, на машине.
  - Жалко... А где твоя лошадка?
  Тут Александр просто растерялся.
  - Где? Ну... видишь ли, малыш, лошадки-то у меня нет.
  - А вот и обманываешь! - надулась она. - Малышей нельзя обманывать! Я сама видела. И лебедь говорил, что у тебя есть большая белая лошадка.
  - Белых лошадок не бывает, только серые... Кто говорил?!
  - Лебе... ой! - она зажала рот ладошкой, явно понимая, что сболтнула лишнее, и поглядела на него как-то затравленно. - Никому не расскажешь?
  - Никому, - усмехнулся Александр.
  - Скажи: 'честное детское'!
  - Честное... хм, взрослое.
  - Ладно, тоже ничего... Ко мне во сне прилетает лебедь. Очень красивый. Он знает всё-всё на свете! Только не знает, наступит Завтра или нет, и прилетает ко мне, чтобы спросить об этом. Знаешь, кто его посылает? Бог!
  - Так уж и Бог! Зачем Богу спрашивать? Он ведь знает вообще всё.
  - А вот и нет! А вот и не всё! - и звонкий детский голосок вдруг превратился в гулкий, чуждый, противоестественный, потусторонний рокот. - Никто не знает Будущего. Даже Бог. Его попросту ещё нет сейчас, Сегодня. И не было Вчера. Поэтому Оно неведомо. Неосязаемо. Непознаваемо. Может быть, Завтра вовсе не наступит.
  Отважный офицер похолодел.
  - А ты откуда знаешь? - еле выговорил он.
  - И я не знаю, - пожав хрупкими плечиками, простодушно ответила Алёнка прежним голосом. - Просто чувствую.
  - У-ух! - передёрнуло бывалого воина, упоминавшегося уже рыцаря без страха и упрёка. - Ну-ка, провидица, скажи теперь и мне, наступит Завтра или нет?
  - Да, дядя Саша, наступит, - уверенно ответила она. И загадочно добавила. - Теперь уже наступит... Но не для всех.
  - Ну, это понятно, - Александр почему-то подумал о двоих азербайджанцах. - Главное, чтобы наступило для нас.
  - Наступит, обязательно наступит! Но, мне почему-то кажется, не очень скоро.
  - А скоро и не нужно... - пробормотал комбат.
  И задумался о том, что совершенно не горел и не горит сейчас желанием бухать с московско-питерским десантом. Задумался об отложенных прибытиях и отправлениях. Об отсутствии свободных койко-мест в гостинице. О пустой двухкомнатной квартире. О брюнетке. Об Алёнке, её папе и маме, которым вполне подойдёт широченная кровать в детской. А брюнетка ляжет... А он сам... Да уж как карта ляжет. Почему бы и не рядом?.. А как она смотрит!.. Ладно, всё, проехали! То бишь поехали...
  - Алёнушка, ты любишь ходить в гости?
  - В гости... Ой, люблю!
  - Так давай поедем ко мне, я тебя приглашаю.
  - Ура! А ты меня будешь угощать? - спросила она с детской непосредственностью. - В гостях ведь всегда угощают чем-то вкусненьким.
  Брюнетка прыснула в ладошку, папа и мама густо покраснели.
  - Конечно, буду! - комбат не дал им времени на праведное возмущение мнимой бестактностью простодушного ребёнка. - Что ты любишь?
  - Я люблю... - на миг растерялась она.
  Пока девчушка смешно шевелила розовыми лепестками губ, он прикинул меню на вечер. В холодильнике Марго оставила чуть ли не ведёрную кастрюлю борща. Проза, конечно, но... Но зато, хотя и проза, а всё-таки горячая и сытная. И котлет там полно. И не из фарша, настоящих, на кости. На гарнир можно что-то порешать с картошкой или макаронами. Есть хлеб, сыр, масло, овощи какие-то, немного фруктов, кофе, сахар, чай, бутылка 'Алазани' в баре... Ах, да, в машине - водка, пиво и гора элитных бутербродов! Они же пропадут... А мы не пропадём!
  - Так что ты, малыш, любишь больше всего?
  - Больше всего? - хитро прищурилась девчушка. - Шоколадки.
  - Шоко... Зайка моя, тебе исключительно повезло! Шоколадкой я тебя угощу прямо здесь и сейчас.
  - Правда?!
  - Если это правда, то довольно странная, - обворожительно улыбнулась брюнетка. - Из трёх попыток точно бы не угадала, что именно носит в кармане бравый офицер-десантник.
  Комбат и сам недоумевал. Он ведь остановился у придорожного ларька вовсе не для того, чтобы купить сигарет - их хватало. Тем более не для знакомства со смазливой продавщицей. И уж тем паче не предполагал покупку шоколадки, кстати говоря, 'Алёнки'. И раз уж приобрел её в подарок девушке, то обязательно вручил бы, потому что - рыцарь. В любой другой из дней вручил. Только не в Этот...
  Что ж за день такой?! Кажется, над всем Миром яростно бушуют ураганы, а здесь, в задрипанном, заштатном, захолустном Нилгороде, под абсолютно ясным небом встречаются знакомые друг с другом, близкие, почти родные незнакомцы, и ангелы в образе белых лебедей спускаются с небес к маленьким солнцеликим девочкам, чтобы спросить устами Господа, наступит Завтра или нет... Ох, хоть бы Оно никогда не наступило! Ну, пускай и впрямь хотя бы не так скоро, как обычно...
  - Так что, Алёнушка, поехали?
  - А маму с папой возьмём?
  - Конечно, возьмём!
  - А тётеньку? - она показала васильковыми глазами на брюнетку.
  - И тётеньку возьмём. Зачем же ей ночевать в аэропорту? Вдруг опять хулиганы пристанут, - практично рассудил Александр и уже специально для 'тётеньки' добавил. - Очень надеюсь, она не откажется от приглашения...
  - А с кем я у тебя в гостях буду играть? У тебя дочка есть?
  - Есть дочка, малыш, вот только поиграть с нею тебе не удастся...
  - Болеет?! - встревоженно спросила Алёнка.
  - Нет, что ты, слава Богу, нет! Просто она с мамой и братиком как раз сегодня уехала в гости к дедушке.
  - Так ведь самолеты не летают!
  - А они - поездом. В город Рязань. Это не очень далеко отсюда.
  - И как её зовут?
  - Попробуй угадать, - улыбнулся Александр.
  - Ну, не Алёнкой же!
  Он только покачал головой.
  - Не угадала. Именно Алёнкой.
  - Правда?! Не обманываешь?
  - Чтоб я провали..! Век мне свобо..! Э-э, ну, короче говоря, честное взрослое, не обманываю. И ты вполне сможешь поиграть её игрушками. Пойдём, малыш!
  Он помог девочке натянуть босоножки, подвёл за руку к родителям и передал матери.
  - Уважаемые дамы и госпо... и господин Валерий, меня зовут Александром, я офицер местного гарнизона, встречал здесь, вернее, отметился, что встречаю, гостей из столицы. Ваши самолеты, насколько я понимаю, незапланированно приземлились в нашем аэропорту и раньше завтрашнего полудня, да и то лишь в лучшем случае, с места не тронутся. Аэрофлотовская гостиница забита, городские, я надеюсь... хм, я так полагаю, тоже. Ночевать в зале ожидания, где, как видите, полно хулиганья, тем более - с ребёнком, вам, полагаю, не резон. Да и нет никакой надобности. У меня здесь машина, - а сам подумал: 'Да ещё какая!', - и совершенно свободная квартира в городе. Правда, далеко не хоромы, обычная 'двушка' в панельном доме. Но это всяко лучше, чем оставаться здесь. Дома вполне удобно, чисто, абсолютно безопасно. И столь же абсолютно бесплатно - я вас приглашаю не на постой, а в гости.
  - К ужину надо бы чего-нибудь прикупить. И тут уж, извините, Александр, угощать будем мы, - по-своему резонно заметила брюнетка.
  А комбат возликовал, ибо воспринял её слова как несомненный знак согласия. Не будь здесь молодой семьи, прелестная южанка вряд ли так сразу согласилась бы поехать с ним, да он и сам наверняка счёл бы бестактным приглашать её. По крайней мере, не сделал бы этого с места в карьер. И сидеть им тогда на балконе, и сидеть, и сидеть... А так всё выходило чинно, благородно и пристойно. Ему ужасно не хотелось расставаться с милой, хоть и странной, девочкой Алёнушкой, и отказ её родителей он воспринял бы с немалым огорчением, но об отказе леди с дьявольским огнём в глазах не хотелось даже думать. Он любил. И был любим. И точно это знал... Да вот откуда знал? Где всё это происходило? И когда?!.. Наверное, не в этой жизни. В параллельном мире.
  - Вы зря беспокоитесь, милая леди, там всего на неделю хватит.
  - А потом сбегаем, да? - рассмеялась она. - Просто неудобно как-то. Вряд ли любезный благодетель ворочает миллионами.
  - Зато он много путешествует, и даже Господь, Бог наш, вряд ли знает, куда его занесёт нелёгкая, может, уже в ближайшие месяцы. А вдруг - к вам в гости? Вот и сочтёмся.
  - Уговорили, - кивнула брюнетка. - Лично я согласна.
  - А что до нас, - вторила ей мама Юлия, - так вообще с удовольствием.
  Не выказал особенного удовольствия один Валерий, и Александру показалось, что папочка ревнует к нему собственную дочь. Что ж, если хочет, может оставаться в аэропорту!
  Впрочем, возможно, истинной причиной неудовольствия стала тяжесть двух громадных чемоданов класса 'мечта оккупанта', которые ему пришлось тащить чуть впереди супруги с дочкой за руку. Комбат не вызвался ему помочь, и вовсе не из вредности. В правой руке он нёс сумку брюнетки, на левую опиралась она сама. Когда они немного поотстали, девушка задумчиво проговорила:
  - Наверное, я поступаю чересчур легкомысленно...
  - Простите, милая леди, - не дал ей развить тему Александр, - как мне вас называть?
  - Алина, - без церемоний представилась она.
  - Алина... Алька...
  Знать бы ей, как ему сейчас хотелось во весь голос закричать: 'Алька! Моя Алька!'... Потому что так было бы правильно. Потому что так было всегда! От начала времён... Вот только каких именно Времён?!
  - Алька? - она очень внимательно поглядела на спутника. - Что ж, можно и так. Наверное, даже лучше. Менее официально, более раскованно. По домашнему... На 'ты'?
  - Конечно, Алька.
  - Тогда я тоже не буду называть тебя Александром, ладно? Это красиво, но длинно и тяжело. Шуриком? Как-то несерьёзно. Сашей? Нечто округлое, рыхлое и бесхребетное. Ты - не такой! Трудное имя, но на удивление точно соответствует человеку - Александр, защитник людей, настоящий мужчина. Спасибо тебе за помощь, а то эти...
  - Не стоит, Алька. Проехали!
  - Согласна... Как же тебя называть? Саней? Что-то близкое к блатному... Ой, прости! - осеклась она. - Я же не знаю, как тебя называют мама и жена.
  - Как называет жена, совершенно не важно, а мама... Спасибо маме за то, что дала мне это имя. Имя у человека одно. Зовёт его всяк по-своему... Называй так, как тебе больше нравится.
  - Мне нравится... Смелое предложение! А вдруг мне нравится имя Хасан Абдурахман аль... Аль! Как тебе имя Аль? По-моему, и кратко, и красиво, и мужественно, и привычно...
  Алина запнулась, недоумённо посмотрела на него и после долгой паузы продолжила:
  - Я сказала 'привычно'. А ведь, как ни странно, у меня никогда не было близкого человека - твоего тёзки... Аль, у меня с самого начала стойкое ощущение того, что я знаю тебя уже бездну лет! И одновременно умом понимаю, что мы никогда прежде не встречались. Что бы это значило? Что происходит, Аль?!
  - Что-то происходит, это уж точно. С самого утра... - медленно проговорил Александр. - Знаешь, Алька, я ощущаю абсолютно то же самое. Вот мы с тобой идём, ты держишь меня под руку, я несу твою сумку, мы едем домой... В наш с тобой дом! Там всё наше с тобой: стол, шкаф, ванна, постель... Именно так - не просто постель, а наша с тобою постель!
  - Ну, что же, у нас будет время это дело проверить, - обольстительно улыбнулась Алина. - Ведь Алёнушка сказала, что Завтра наступит не так скоро...
  Однако Александр, распалившись, не обратил внимания на её приглушённый шёпот.
  - Больше тебе скажу, Алька, - он практически кричал, - даже тело твоё мне знакомо до мельчайших деталей! Например, ты уж прости за такую подробность, у тебя вот здесь, на левой груди, родинка. Что ты на это скажешь?
  - Хм... - только и ответила Алина.
  И ему не дано было понять, что в данном случае скрывалось за всегда многозначительным 'хм'. Во всяком случае, пока что не дано. Да он сейчас и не стремился что-либо понять.
  - Кстати, насчёт твоего якобы легкомыслия. Перед тобой потомственный донской казак, гвардейский офицер и, уж поверь на слово, порядочный в общем и целом человек, так что посягательств на свою честь можешь не опасаться, - и чуть потише уточнил. - Во всяком случае, без твоего на то согласия, - а потом добавил вообще чуть слышно. - Хотя, не скрою, очень этого хотел бы. Даже прямо здесь, сейчас...
  Алина снова выдержала паузу, пристально глядя ему в самые глаза, и наконец воскликнула:
  - Не может быть!
  - Ну, если ты считаешь моё желание противоестественным, тогда, конечно...
  - Нет, Аль, не об этом речь! Не может быть того, что с нами происходит. Зато теперь я точно знаю, что такое дежавю. Всё это уже было Аль! Больше тебе скажу - Алёнушка права. Насчёт лошадки. Потому что я тоже вижу тебя на могучем белом коне. Ну, может быть, не вижу, а... даже не знаю, как это правильно назвать, - она вздохнула. - Ладно, разберёмся. Время будет. Ночь длинна. А жизнь - ещё длиннее. Особенно когда их, жизней этих, две... Поехали, гвардейский казак, а то мы с тобой сейчас точно договоримся! Прямо здесь... Да и супруги Ларины, вон, поглядывают с оттенком осуждения.
  - Ерунда! - отрезал Александр. - Дела семейные...
  И чуть ни добавил при этом: 'Наши с тобой'. Однако крамольная мыслишка не пропала втуне, её материализовала в те же самые слова Алина.
  - Наши с тобой... Скажи, нам ехать далеко?
  - Да в этом захолустном мегаполисе всё близко.
  - Хорошо, а то я что-то...
  - Ой, да, как же я сразу не подумал! - воскликнул Александр. Но уточнил, о чём конкретно не подумал, только после паузы - не сразу смог найти достойную замену простонародному 'отлить'. - Тебе же нужно поправить причёску. Пойдём, я покажу туалетные комнаты.
  - Погоди, Аль, я вовсе не то имела в виду. Хотя, наверное, ты прав, хм, причесаться перед дорогой не помешает... Но каков наш лейб-гвардеец! И за честь дамы в бой бросается очертя голову, и для маленьких девочек шоколадки в кармане носит, и внешне - белая кость, голубая кровь, и бескорыстен, и предупредителен, и галантен, как камергер высочайшего двора.
  - Ты ещё не всё про меня знаешь!
  - Уже не сомневаюсь... Слушай, тебя не заслали сюда со спецзаданием - формировать в обществе имидж российского воинства как армии с человеческим лицом?
  - Ты - страшная женщина, Алька, прямо Мата Хари! Эк меня сразу расколола-то! Все тайные замыслы Генштаба - коту под хвост... Тебе - налево, мне - направо. Встретимся здесь.
  - Слушаю-с, ваше высокородие! - улыбнулась она. - Туалет налево. Туалет прямо. Туалет направо. Туалет за углом. Туалет закрыт! За пользование подворотней штраф 100 рублей... Может, это и не к месту, Аль, но скажу тебе честно: у меня давно не было столь приятного вечера, во всяком случае, его начала.
  - У меня тоже. Если вообще когда-нибудь был. В этой жизни...
  О, Боже, думал Александр, как же, наверное, прекрасна та, вторая жизнь, если, чуть лишь окунувшись в самый краешек её туманной дымки, хочется во весь голос закричать: я счастлив! Хоть бы ты не растаял с первыми лучами утреннего солнца, зыбкий фантом неведомого мира сладких грёз!
  
   - Тебе же, дураку, сказали - утро наступит не так скоро! - раздался вдруг ворчливый лай в тёмном углу его души.
  - Ой, кто здесь?! - воскликнул он.
  - Дед Пихто! Чего орёшь, как потерпевший? Наберут в гетманы по объявлению в газете 'Гудок', а потом мучаются с ними, как с полиартритом...
  - Ах, это ты, ангелочек! Ну, здравствуй, дорогой!
  - Сам ты здравствуй!
  - Спасибо, так и сделаю... Слушай, что происходит с нашим миром?
  - С вашим... С вашим - ничего из ряда вон: глобализация экономики, загрязнение окружающей среды, коррупция, хищническое разграбление природных ресурсов, войны, социальная пропасть между богатыми и бедными, повальное жульничество, утрата нравственных ориентиров, поклонение ложным кумирам, твой любимый 'Зенит' снова без медалей. Как обычно.
  - А с Миром как Вселенной?
  - Да тоже ничего особенного. Отсутствие гармонии, непредсказуемость Будущего, хаос, дамоклов меч над каждой из галактик, равно как и над каждым из живых существ...
  - Значит, другие, непохожие на нас, живые существа тоже... хм, существуют?!
  - Непохожие на нас! - передразнил ангел-хранитель. - Глядите на него, венец творения! Это вы - непохожие на остальных. Такие дураки, что поискать ещё!
  - А в ухо?!
  - А попробуй, гы-гы-гы! Это тебе не гостей с Кавказа пугать! Как там твоя сказала: за честь дамы бросается в бой очертя голову... Было бы что очерчя... очертять!
  - Моя сказала... За это - отдельное спасибо!
  - Понравилась, гы-гы?
  - Понравилась. Давно понравилась.
  - Давно, это уж точно, - вздохнул ангел.
  - Так что всё-таки происходит?!
  - Да отстань ты! Сами пока не можем разобраться. Как-то всё не так пошло... Может, оно и к лучшему. Для остальных. Для вас же... Короче, что смогли мы, то для вас - всех троих - сделали, а там уж... Пользуйтесь моментом. Всё, пока!
  - Подожди, ангелочек! Подожди... Для троих... А кто третий?
  - Ох, Господи, ты Бог же мой! Я, конечно, понимаю, что десантники - народ ущербный по определению. Лишний удар о твердь земную ума не прибавляет, а совсем наоборот. Но не до такой же степени!
  - А-а, теперь понял! - воскликнул Александр.
  Хотя, по совести сказать, не понял ничегошеньки. Кто этот третий? Богачёв? Таинственные петербуржцы? Ремонтник Андреец? Может, Алёнушка? Да бред собачий!
  - Я промолчу, - сыронизировал ангел. Явно понял, что комбат лукавит насчёт понимания.
  - И кого мне благодарить за милость?
  - Нет, точно - дурак дураком! Говорил я Хозяину... Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!
  - А, ну да, понял! Завтра в храм схожу, поставлю свечку.
  - Зачем откладывать на завтра? Кто знает, когда оно наступит и наступит ли вообще? Поставь сегодня! Вернее, вставь. Подсказать, кому, какую свечку и в какое место, или сам догадаешься, гы-гы? В целях профилактики геморроя.
  - Ну и язычок у тебя!
  - Какой есть. Некоторым гетманам даже нравится.
  - Гетманам, говоришь... Значит, и мне понравится.
  - Да уж надо полагать!
  - Понравится, если чересчур наглеть не будешь! И подслушивать, о чём мы с Алиной говорим, хм, в интимной обстановке.
  - Да, по дороге в туалет! - нахальный ангел аж зашёлся лающим хохотом. - Ладно, не обижайся. Хочешь, в качестве компенсации морального ущерба открою тебе пару сокровенных тайн?
  - А кто ж не хочет!
  Александр аж зажмурился, предчувствуя что-нибудь вроде 'она полюбила тебя с первого взгляда и на всю оставшуюся жизнь' или 'врата в Шамбалу - под бочкой с дизтопливом, бокс номер 13 в гаражном кооперативе 'Ночной отстой'...
  - Договорились. Внемли, сын мой! Во-первых, твоя супружница припрятала сотку баков между 54-й и 55-й страницами второго тома Пушкина. И давно о ней забыла. Но это, по большому счёту, мелочь. А вот во-вторых - запомни, это очень важно! - папа Гитлера был евреем. Доволен?
  - Ещё как! - чуть не расхохотался комбат. - Впрочем, и впрямь спасибо. Стольник пригодится, а то у меня осталось... От души жму твою братскую лапу! Или что у тебя там вместо человеческой конечности? На кого ты вообще похож?
  - На Шамиля Басаева, гы-гы! Каким бы ты хотел меня видеть?
  - Ну, прямо и не знаю... Во всяком случае, не в образе Бориса Моисеева.
  - Странно! Боря хорошенький... Ладно, договорились, идя навстречу пожеланиям трудящихся - товарищ Троцкий Лев Давидович, он же Лейба Бронштейн!
  - Тьфу на тебя, барбос! - вырвалось тут у Александра.
  Почему именно 'барбос', комбат не понял сам. Может быть, потому, что голос ангельский во многом походил на лай.
  - Что, опять не слава Тебе, Хозяин? Кем же мне предстать? Впрочем, ты и сам прочувствовал - вы, люди, это умеете. В отличие от всех остальных мыслящих существ. Внимание, закрой глаза! Раз... два... встречайте!
  По мере того, как кромешный мрак перед глазами Александра постепенно светлел, губы растягивались в улыбке умиления. Щенок! Крохотный, месяца три-четыре, ну, от силы полугодовалый, палевый щеночек-спаниель с длинными, в завитках, ушами, беспокойным носиком и плюшевой мордахой - мягкая игрушка.
  - Класс! Ты великолепен! Никаких больше образов не предлагай, даже Ирины Хакамады.
  - Жаль. Кстати, не горячись, подумай. Хозяин с нею, с Хакамадой, но есть Немцов, Явлинский, а также эксклюзивный вариант, причём со скидкой, - Егор Тимурович Гайдар. Можем Бурбулиса, можем Чубайса, даже Джорджа Буша-младшего изобразить, за ваши денежки - любой каприз. Ладно, полковник... в смысле, майор, пора мне. Рад, что пришёлся тебе по душе. Ты мне тоже нравишься, хотя, на мой взгляд, с длиной ушей у тебя не того немного... Подкачали ушки! Ну да ничего, какие твои годы, отрастут ещё. Бывай здоров, не кашляй! Принимай гостей как должно. Да и какие они тебе гости?! И свечку не забудь воткнуть - с геморроем шутки плохи!
  - Да уж не забуду. Ты ещё придёшь, ушастый?
  - Как будет на то воля Хозяина. Лично я - не против.
  - Я - тоже. Спасибо! Буду ждать!..
  
  - А ждать и не нужно, я уже тут! - раздался за спиной голос Алины. - Прости, что задержалась, Аль... Аль! Что с тобой?!
  - А что со мной?! - встряхнулся Александр, сбрасывая ангельское наваждение.
  - У тебя глаза были зелёными с просинью, а сейчас - чернее ночи!
  - Не беспокойся, Алька, сейчас всё поправим, - буркнул он. - Нет, правда, скоро они придут в норму.
  Он знал о странной особенности своих глаз: обычно они выглядели карими, в минуты радости и умиротворения становились то зелёными, то голубыми, перед лицом угрозы блестели холодной серостью легированной стали, а тяжкие заботы и раздумья чернили их погуще, чем Малевич - свой '... квадрат'.
  - И вправду светлеют! - удивлённо воскликнула Алина. - Как ты это сделал?!
  - 'Аще Бог по нас, кто на ны?!' - вопрошали, идя на ворога, наши далёкие предки. Нет в этом мире невозможного для человека, если Бог с ним заодно.
  - Смелое заявление! Скромность определённо не входит в число твоих пороков.
  - А для чего лукаво скромничать, когда так оно и есть, - вполне серьёзно заметил Александр. - Позвольте предложить вам руку, милостивая государыня?
  - С превеликим удовольствием, милостивый государь!
  Алина тепло улыбнулась, и мягкая её ладошка как-то очень естественно скользнула в мозолистую длань потомственного казака тире гвардейского комбата тире Божьего избранника...
  На автостоянке бок о бок - вернее, двери в двери - с командирским Mercedes Gelendewagen бессильно распласталась, как раздавленная танком черепаха, старая просевшая 'восьмерка', и гости, следуя указанной Александром примерной дирекции, направились именно к ней. Каково же было всеобщее изумление, когда по мановению руки комбата сработал центральный замок сверкающего чёрным лаком внедорожника!
  - М-да, - покачала головой Алина, - по поводу отсутствия миллионов в закромах нашего любезного благодетеля я точно погорячилась... Между прочим, украинские офицеры рады и 'запорожцам'. Представляю, на чём раскатывают ваши генералы! Наверняка не меньше, чем на 'Хаммерах'.
  - Нет, миледи, 'Хаммеры' у нас - удел прапорщиков, а генералам положены болиды 'Формулы 1', - плоско отшутился Александр.
  А про себя решил сегодня же вечером упросить Валентинова оставить 'гелендеваген' в его распоряжении ещё на день. Дед добрый. Дед поймёт. Дед войдёт в положение. Дед обойдётся служебным УАЗиком. Дед любит делать маленькие одолжения 'внучкам'. Вовсе не потому, что альтруист. Дед - просто умный человек и опытный руководитель. Примерно за такие вот благодеяния 'внучки', во-первых, обожают Деда, а во-вторых, и это главное, готовы за него и для него в лепёшку расшибиться...
  - Прошу садиться, дамы и господа, едем!
  И они поехали. Александр, естественно, за рулём. Алина - рядом справа. Алёнушка - стоя меж спинками переднего ряда сидений. Папа с мамой - сзади. Свободно. Комфортно (хотя избалованные роскошью дамы, кривляясь, заявляют - жестковато, угловато). Достойно. Солидно. По-взрослому.
  Единственная среди них несовершеннолетняя, Алёнушка минут десять без умолку щебетала, рассказывая о совсем не детских шалостях дружков-подружек в детском садике. Воистину нет ничего дошкольного в том, чтобы развести целую коробку акварельных красок в ведре бабушки-технички или спрятать котёночка в сумке воспитательницы - то-то ведь обрадуется, когда дома обнаружит там пушистый комочек! Вместо кошелька, томика Марининой и косметички... Но как только они въехали в пределы города, девочка притихла, поводила пальчиком по большой матовой звезде на погоне камуфляжа Александра и задумчиво проговорила:
  - Звёздочка... А где ещё две?
  - Ещё две?! Ну, как тебе сказать... может, когда-нибудь и прибавятся, но не так скоро. Если доживу, конечно.
  - Конечно, доживёшь, ты же совсем не старый!
  В совсем не старом до поры мозгу Александра только начало было формироваться недоумение по поводу того, что полчаса назад ангел-хранитель вот так же обмолвился касаемо 'полковника', как вдруг - очень вовремя! - зазвонил мобильный, переключенный на громкую связь.
  - У аппарата, - досадливо ответил он на вызов.
  - Старый, ты где? - заплетающимся языком проговорил невидимый - по счастью! - Док.
  Почему 'по счастью'? Да по той простой причине, что Шаталин даже трезвым вовсе не являл собой секс-символ ВДВ России, а уж пьяным... Судя же по доносившейся из динамика абракадабре вместо внятной русской речи, день у него пропал не зря. Приятель явно был 'кривым', будто классический турецкий ятаган. К тому же обращение 'Старый' он употреблял лишь в состоянии предельного эмоционального подъёма. Или даже запредельного. Как, например, сейчас, после дегустации всего гостевого запаса 'прохладительных' напитков... Обычно же называл комбата Санычем, дескать, привык за пару-тройку лет цивильной медицинской практики - Ароныч, Моисеич, Шмульевич. Степаныч тоже. С исконно-посконной фамилией Эйдельштейнов...
  - Где я? - поморщился Александр. - На церемонии вручения Нобелевской премии мира в Стокгольме. Чего хотел?
  - Да насчёт москвичей...
  - Дрянь! Нулёвый 'Запорожец', и тот получше будет.
  - Пошёл ты, Старый..! Встретил?
  'Свою любовь!' - подумал он. Доку же ответил:
  - Ты хоть радио слушай между тостами. Над всей Европой стабильно тяжёлое метео, все рейсы отменены.
  - Вот и заеби...
  - Без выражений! - оборвал его комбат.
  - Понятно. Значит, не один... Я говорю, вот и хорошо. Давай, подкатывай...те в медпункт, здесь напитков и закусок на весь твой батальон!
  - Дока, я - пас! Мы - пас.
  - Да ладно тебе!
  - Я - пас, Дока, очень занят, - безапелляционно повторил комбат. - И дома тоже буду занят, так что ничего совместного не планируй.
  - Что случилось, Старый?!
  - Глобальное изменение климата... Хочешь, открою страшную тайну?
  - Давай! - прохрипел в трубку Док, известный любитель сплетен.
  - Папа Адольфа Гитлера был евреем... Всё, до связи!
  Женщины рассмеялись, нечто между хрюканьем и стоном выдавил из себя Валерий.
  - Интересный вариант завершения нежелательного разговора, - заметила Алина. - Надо будет взять на вооружение.
  - Самое интересное, что это правда, - усмехнулся Александр. - Сам только сегодня узнал. Из достоверного источника.
  - Представляю себе этот источник!
  - Вряд ли... Чего притихла, малыш?
  - Дяденька в телефоне назвал тебя старым, - с оттенком непонимания в голосе проговорила Алёнушка.
  - Да уж, этот дяденька и не такое может отмочить... Он говорил не о возрасте, девочка, просто у меня такое прозвище.
  - Как у хулиганов, да?
  - Да, малыш.
  - Разве полковники бывают хулиганами?!
  - Разными бывают... Да ведь и я - не полковник.
  - А вот и полковник! Так лебедь сказа... Ой! - запнулась она так же, как и в аэропорту, явно почувствовав, что снова наболтала лишнего. - А ты был на войне?
  - Ловкий переход, - прошептала, пристально взглянув на неё, Алина.
  - На войне, говоришь... - Александр вздохнул. - Нет, девочка, не был. На войну меня не пускают.
  - А почему?! - спросила она как-то даже разочарованно.
  - Всё очень просто, милая. Потому, что враги меня боятся и сразу все сдаются в плен.
  - Разве это плохо? Меньше врагов будет, чтобы убивать наших солдат.
  - Эх, ты, молодо-зелено! Если все враги сдадутся в плен, зачем тогда нужны наши солдаты? А раз солдаты не нужны, им перестанут платить жалованье... ну, зарплату, и тогда они будут голодать, многие станут хулиганами, разбойниками и ворами, потому что работать не умеют.
  - И не особенно хотят, - поддержала его Алина.
  - И не особенно хотят, - согласился Александр. - К тому же целую армию пленных врагов придётся чем-то кормить и поить, во что-то одевать, покупать им билеты в цирк и талончики в баню. А а страна наша и так-то не особенно богатая, лишних денег, продуктов, горячей воды и мыла нет. Особенно горячей воды и особенно в этом городе... Поэтому меня выпускают только на парады. Видела когда-нибудь военный парад?
  - Да, видела! - оживилась девчушка. - Один раз. По телевизору. Красиво! А тебе на параде дают лошадку?
  - Далась тебе эта лошадка! Вам... - уточнил он, подразумевая и видения Алины. - Нет, малыш, не дают. Последний раз в нашем роду, - проговорил больше для взрослых пассажиров, - лошадка была у моего прапрадедушки.
  - Он тоже был гетманом? - тут же спросила Алёнка.
  - Тоже... Нет, зайка, гетманом он не был. Тем более - тоже... Был урядником в атаманском полку Всевеликого казачьего войска Донского. Насколько мне известно, погиб в боях с красными при обороне Новочеркасска остатками Вооружённых сил юга России под командованием генерал-лейтенанта Антона Ивановича Деникина. А больше ни у кого... Нет, соврал я! Возможно, была лошадка и у прадеда, он воевал с нацистами в составе конно-механизированной группы генерала Плиева Иссы Александровича, погиб при освобождении Белоруссии в ходе наступательной операции 'Багратион'. И дед тоже погиб. В 1968-м. При обороне вокзала в Братиславе. А папа, слава Богу, жив...
  - Ну он-то хоть гетман? - в голосе Алёнушки прозвучали жалобно-просящие нотки.
  - Гетман! Что-то меня сегодня с утра гетманы преследуют... Нет, малыш, он - полковник воздушно-десантных войск в отставке.
  - Ага, полковник! - торжествующе воскликнула девчушка.
  - Тоже, видно, хлебнул... - глухо произнесла Алина.
  - Хлебнул... Кстати, Юлия, передайте мне, пожалуйста, минералку, она, кажется, там, у подлокотника... Батя хлебнул Афгана - четыре года в общей сложности. Награждён всем, чем только можно было в его время. Трижды ранен. Крайний раз, под Гератом, - тяжело.
  - А ты?
  - А что я?! Как-то на параде шлёпнулся на мостовую Красной площади, вот и всё. На войну-то не пускают.
  - Да-да, могу себе представить! - прошептала Алина. - Сколько в общей сложности 'не пускали'? Год? Два? Три?
  - Без малого четыре, если в общей сложности... - шёпотом ответил Александр. - Давай не будем!
  - Да, прости! Видишь, как с пращурами получилось: сам погиб, воюя с красными, а сын его - уже за них...
  Он поморщился, выдержал паузу. Дескать, много бы ты понимала!
  - Не за красных, Алька, и не против них. За Родину, против врага. Казаки испокон веков сражались не за царя и Отечество, но прежде всего за Отечество, а потом уже за царя - за того, кто поддерживает порядок в этом самом Отечестве, кем бы он ни был, хоть Рюриковичем, хоть Романовым, хоть Джугашвили, хоть Путиным, хоть Медведевым. Так было всегда. И будет так!
  - Да будет так! - воскликнула Алёнка.
  - Спасибо за поддержку, девочка, - подмигнул ей в зеркало Александр.
  - Конечно, ты ведь так всегда говоришь.
  - Я всегда... что говорю?!
  - Да-да, я знаю! - и тут голос её снова превратился в рокот. - 'Я - гетман Александр Твердохлеб! Я всё сказал. И да будет так!' Правильно?
  - Прави... - начал было он.
  Как вдруг, осмыслив до конца её слова, настолько оказался потрясён, что резко выжал педаль тормоза прямо на крайней левой полосе движения. Сзади раздался пронзительный вой намертво блокированных колёс ближайшего преследователя и рёв сигналов целой кавалькады 'железных коней'. Взрослые пассажиры 'гелендевагена' лишь чудом избежали травм, а вспорхнувшую навстречу лобовому стеклу девчушку Александр, затянутый ремнём безопасности, изогнувшись змеёй, успел подхватить на руки в самый последний момент перед столкновением 'лоб в лоб'.
  - Солнышко моё милое, - спросил он, глядя прямо в широко распахнутые васильковые глаза, - откуда тебе известна моя фамилия?!
  - Сначала лебедь говорил, - пожала плечиками девочка. - А потом я сама тоже...
  - О, Бог же мой, что происходит?! - перебил он, так и не дослушав, что же именно она 'сама тоже'. А зря!
  Бог не ответил Александру, однако, вероятно, принял к сведению его озабоченность ходом событий, и за последующий час не произошло ровным счётом ничего из ряда вон. Стоянка. Лифт. Ключ в замке. Осмотр квартиры. Душ с дороги... Нет, здесь как раз произошло событие вселенского масштаба - дали горячую воду! Пусть не настолько горячую, как мольбы нилгородцев, просто тёплую, но раз выше абсолютного нуля - это чудо, за которое отдельное спасибо Тебе, Господи! Вернее, хвала Тебе, Господи, так как 'спасибо' само по себе происходит от 'спаси Бог тебя за милость, добрый человек!'...
  А потом непогода, внезапно поразившая Европу, будто свернулась в локальный тайфун, разбушевавшийся в крохотной кухне столь же крохотной квартирки на девятом этаже. Тайфун по имени Алина. Миниатюрная, хрупкая, с виду изнеженная, даже избалованная красавица-южанка оказалась потрясающей хозяйкой. Впечатление было таково, что она просто порхает в своё удовольствие на пятачке свободного пространства, а куверты сами собой в считанные секунды протираются и занимают места на столе, салфетки начинают завиваться лилиями, блюда заполняются эффектно разложенной снедью, ножи и формочки стучат по доскам, превращая грубые армейские бутерброды в изящные канапе, а шпажки-атле вонзаются в них столь ловко и симметрично, будто направлены рукою фехтовальщика рангом не ниже чемпиона Олимпийских Игр. И происходит это действо под дружное шкворчание, сопение, гудение, посвистывание и бульканье в облаке ароматов, от которых слюнки не просто текут, но шипят и клокочут.
  Ни Александра, ни гостей его Алина в кухню не пустила, сделав исключение лишь для Алёнки, и очарованная девчушка сидела за столом с набитым вишней ртом, едва поспевая васильковыми глазками за мельканием её волшебных рук. Примечательно, что во всём этом 'стихийном бедствии' на восьми кухонных метрах не улавливалось ни капельки фальши, игры на публику, даже простого напряжения сил. Напротив, каждое мановение пальцев Алины, каждый пируэт, каждый наклон стройного, гибкого, лёгкого, словно воздушного, тела выглядели совершенно естественно, привычно для неё. Но главное, что и для Александра - тоже... Боже! Что же происходит, Бог ты мой?!
  Не в силах вымолвить ни слова, он, будто провинциальный театрал, покорённый мастерской игрой заезжей из столицы примадонны, с дурашливой улыбкой на лице застыл в дверном проёме, как вдруг почувствовал прикосновение к плечу. За спиной стояла мама Юлия.
  - Саша, можно вас на пару слов? - прошептала молодая женщина.
  Боясь спугнуть кудесницу и тем разрушить волшебное действо, они на цыпочках прошли в детскую, приготовленную как раз для семьи Лариных. Валерий, по обыкновению мрачный и скованный, сидел в винтовом кресле за компьютерным столом. Юлия подошла к нему и положила руку на плечо, отчего у хозяина сразу же сложилось впечатление, что на фоне плотных складчатых драпри в единственном пока на весь губернский город N-ск фотоателье француза мсье Жана прорву лет назад готова запечатлеться на новомодную карточку почтенная супружеская пара из мещан. Не хватало разве что самого маэстро с напомаженными угольно-чёрными, как у Алины, волосами под прямой пробор, громоздкого аппарата на треноге да магниевой вспышки... Внимание, дамы и господа, сейчас отсюда вылетит птичка!
  
  А ну-ка сделайте мне фото, мсье Жан,
  Я хочу видеть эту девочку счастливой,
  С ней порезвиться ночку я б не возражал...
  Давай скорее, Жан, и чтоб не очень криво!
  
  Меж тем окаменевшее лицо 'девочки' Юлии вовсе не предвещало Александру беседы во фривольном тоне.
  - Саша, - прошептала женщина, - ради Бога, не бойтесь её!
  Именно так, без всякого вступления! Он опешил настолько, что не сразу разобрался, о ком, собственно, ведётся речь. Не потому, что тупой от природы. Потому, что рассудок устал. Док назвал бы это состояние падением нормального уровня реактивности мышления в результате пресыщения новой информацией.
  - Не бояться? Хорошо, не буду... А кого, простите?
  - Алёнушки, - насилу выдавила из себя бледная как смерть женщина.
  - Алёнушки? Бояться?! Да что вы такое говорите, мама Юлия?!
  - Правда-правда, Саша, не бойтесь, она ни в коем случае не причинит вам зла. Она вообще не способна причинять зло, а уж лично вам-то - и подавно.
  - Зато она способна на многое другое, - глухо проговорил Валерий, и Александру показалось, что это были первые его слова за вечер, с самого момента их знакомства.
  - Вероятно, вы правы, - признал он после некоторой паузы. - Кое от каких её слов меня пару раз здорово передёрнуло.
  - Особенно там, на дороге, - поёжилась Юлия. - И вы только представьте, как изо дня в день колотит нас... Боже, ну почему она такая?! Почему она - не обычный, нормальный ребёнок?!
  - А что есть норма? - пробормотал Александр, цитируя Дока теперь уже вслух. - Комплекс сбалансированных патологий, не более того. Может, это мы с вами...
  Но Юлия не слушала его.
  - Саша, она ведь не лжёт о том, что к ней прилетает ангел. По крайней мере, нам так кажется хотя бы потому, что она пока не умеет лгать.
  - Ну, знаете, Юлия, лгать и выдумывать - это ведь совершенно разные вещи. Фантазии ещё далеко не ложь, а уж детские фантазии...
  Он обращался к женщине, напрочь игнорируя её супруга, то ли потому, что между ними с Валерием как-то сразу не возникло человеческой симпатии, то ли просто чувствовал за нею более изощрённый ум и силу духа, а потому воспринимал как лидера их крошечной ячейки общества.
  - Да какие фантазии, Саша?! - распалилась она. - Этот ангел в образе лебедя её учит, понимаете, учит! Она уже сегодня знает о мире столько, сколько мы с вами, уж поверьте, не узнаем никогда. Страшно другое: знания её, какие-то они... ну, скажем, нетрадиционные, не наши.
  Чему и как учит наивного ребёнка ангел-лебедь, если он хоть наполовину столь же языкастый, сколь его 'коллега' спаниель, хозяин дома мог себе представить.
  Мог - да.
  Но - нет!
  Представил кое-что иное - лебедя, зажавшего когтями земной шар. Не так давно в телепередаче видный специалист по аномальным явлениям академик Ажажа утверждал, что инопланетяне, буде возжелают поработить человечество, вряд ли станут бряцать оружием космической мощи. Будут воздействовать на детей! Мягко, постепенно, незаметно, через таких вот ангелов-учителей. И наши детки вырастут во взрослых чужаков...
  - Больше вам скажу, - продолжала Юлия, - она чувствует. Чувствует Будущее и говорит, что именно за этим прилетает ангел - чтобы спросить, наступит завтрашний день или Вселенная уже сегодня вечером провалится в тартарары.
  - Сегодня вечером всё будет в порядке, она обещала, если помните, - улыбнулся Александр. Хотя, признаться, чувствовал он себя вовсе не комфортно. - Слушайте, а вы не пробовали обращаться к светилам?
  - Какие там светила, Саша?! Темень беспросветная! Наука, а тем более медицина, строго полярна. Только полюсов этих не два, а три. На одном из них собрались шарлатаны, для которых важны либо деньги, либо слава, либо то и другое, да побольше, на другом - приспособленцы-конформисты, а на третьем - консерваторы, ретрограды, порой просто мракобесы, и я уж не знаю, кто в данном случае предпочтительнее. Я ведь врач, и пусть по специальности онколог, в мединституте проходила курс общей психологии и психиатрии. Хоть это и не так уж много, но вполне достаточно, чтобы сделать вывод, страдает мой ребёнок психическим расстройством или нет. Нет! Не страдает. Но стоит нам обратиться за помощью к так называемым светилам, как её тут же признают ментальным уродом... Мы боимся, Сашенька! Боимся её, но куда больше боимся за неё! Помните легенду о Кассандре в изложении Владимира Высоцкого?
  Комбат без задержки процитировал на память:
  
  Без умолку безумная девица
  Кричала: 'Ясно вижу Трою павшей в прах!'
  Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -
  Во все века сжигали люди на кострах...
  
  - Вот именно! - вскричала Юлия. - Что её ждет, откройся мы перед людьми? Аутодафе, костёр инквизиции! И ладно, если в переносном смысле, а то ведь... Альтернатива - бедлам, дурдом, психушка, как её ни назови. Очень хорошо ещё, что Алёнка, несмотря на свои неполные шесть лет, прекрасно это понимает и молчит как рыба.
  - Не всегда, - возразил Александр. - Мне-то рассказала всё и сразу.
  И тут Ларины напряглись ещё сильнее. Хотя, казалось бы, куда уж дальше, но...
  - Саша, - сиплым от натуги голосом проговорила Юлия, - дорогой Сашенька, всё дело в том, что вы для неё - вовсе не первый встречный. И для нас с Валерой тоже...
  Муж попытался вмешаться, но она лишь отмахнулась.
  - Я сама! Я всё ему расскажу, и будь что будет... Вы, Саша, вероятно, и сами уже поняли, что Алёнушка многое знает о вас.
  Бравого комбата вновь, как в машине, бросило в дрожь, лоб покрылся испариной, мелко завибрировали пальцы.
  - Да, трудно было не понять...
  - Вот-вот! Но это далеко не всё. Видите ли, она хорошо рисует. Для своего возраста, я бы сказала, даже талантливо, если не гениально. И тема у неё всего одна - то, что видит во снах, вернее, в том таинственном Зазеркалье, куда уходит по ночам, и я уж не знаю, сны ли это... Вся её комната полна зарисовками с абсолютно не знакомых нам пейзажей. Слава Богу, хоть земных пейзажей! И ещё портретами. Вашими, Саша!
  После этих слов Александр и Юлия целую минуту молча, ни разу не моргнув, смотрели друг другу в глаза, и лишь потом, сглотнув, она продолжила:
  - Есть у неё одна любимая картина. На ней вы изображены втроём на лошадях. Лично вы - по центру. Слева от вас - Алёнка, только повзрослевшая, лет, пожалуй, восемнадцати. А справа... Хотите верьте, Саша, не хотите - нет, справа от вас Алина. Правда, и вы, и Алина тоже, как и наша дочь, в более зрелом возрасте, лет на десять-пятнадцать постарше. А в остальном - фотографическая точность. Это какой-то другой мир, Саша, и он реален, истинно вам говорю, реален!
  - Мне, признаюсь, кажется то же самое, - пробормотал ошеломлённый Александр. - Как раз с сегодняшнего дня... Помните знаменитую песню группы УмаТурман? 'И треснул мир напополам, дымит разлом'...
  - Треснул, именно треснул, - согласилась Юлия. - Скажу вам больше, Саша, то, что мы сегодня встретились - вовсе не случайность. Мы в аэропорту поняли, что летели именно к вам. Ещё неделю назад ни о какой поездке к морю не было и речи. По причине, как ни прискорбно в этом признаваться, хронического отсутствия денег. Отпуска свои собирались провести семьёй на даче. А в прошлую субботу Алёнка закатила нам истерику - купите лотерейный билет! Ну, папа и купил, он всегда потакает капризам любимой дочери. Она сама вытащила бумажку из барабана на розыгрыше там, у нас, в Северодвинске. А спустя несколько секунд зал дружно аплодировал - соплюха выиграла сто тысяч рублей! И тут же завизжала - я хочу на море! Какая-то турфирма в рекламных целях за считанные дни оформила нам паспорта и путёвки в Болгарию. И вот мы здесь... Знаете, Саша, лично мне кажется, что нелады с погодой - тоже дело рук Алёнушки. Вернее, Господа Бога с её подачи... Просто ей очень нужно было оказаться именно здесь и именно сегодня вечером. Думаю, она очень любит вас там, в Зазеркалье, и возжелала полюбить здесь, в нашем мире, тоже... Не губите её, Саша, умоляю вас!
  - Что значит - не губите?! Юлия, вы вообще в своём уме?! - выкрикнул Александр. - Как же я могу причинить боль вашему маленькому ангелу?! Нашему маленькому ангелу... Что бы ни говорили досужие правозащитники, садистов и прочих злодеев в числе нашего брата-десантника не больше, чем в среднем по всему остальному социуму, а педофилов я пока что не встречал ни одного. С другой же стороны, поймите, любовь суть такое особенное чувство, что его нельзя просто взять и запретить, тем более ребёнку, и если уж она любит, то...
  - Дело не в этом, Саша, - перебила Юлия. - Мы с мужем и в мыслях не держали, что вы можете, ну, растлить её либо подвергнуть насилию. Погибель ей грозит в случае, если то, что вы сегодня узнали, станет достоянием гласности. Боюсь, общество - или, как вы изволили выразиться, социум - просто не готово принять её в свои ряды. Может быть, наша девочка действительно урод, но мне почему-то кажется, что её появление на свет - закономерный процесс. Сейчас, когда Прогресс с вялого шага перешёл на стремительный спринтерский бег... Вы когда-нибудь слышали о сфере разума?
  - Так, краем уха, - отмахнулся Александр.
  В другой раз на секунду не запнулся бы на этой теме, однако в голосе Юлии прозвучали нотки превосходства книжника-интеллектуала над необразованным быдлом, и он решил позлорадствовать. К тому же нужно было прийти в себя, собраться с мыслями, оценить происходящее. Вот и взялся балагурить, одновременно демонстрируя, что, чёрт возьми, не лыком шит:
  - Пролистываешь, бывало, послюнявив пальцы, Пьера Тейяра де Шардена, Эдуарда ле Руа или Владимира Ивановича Вернадского, просматриваешь их писульки краем глаза - что за чертовщина?! Много букв и никаких картинок. Ноосферу какую-то выдумали! Правильно классик сказал про таких: 'Жомини да Жомини, а о водке - ни полслова!'.
  - Сашенька, - изумилась Юлия, - вы знакомы с работами этих учёных?! Вот уж никогда бы не подумала... Ох, простите, пожалуйста!
  - Да ничего, - наигранно пожал плечами он. - Конечно, жизненные интересы русского офицерства обычно не выходят за рамки матерщины, водки, зуботычин и прочей коррупции. Но вот что примечательно, некоторые - пусть даже, может быть, не самые яркие - представители офицерского корпуса тайком от сослуживцев, чтоб не засмеяли, обучились грамоте и теперь грешат чтением в свободное от пьянства и неуставщины время. Причём сдуру читают всё подряд: журнал 'Мурзилка', официоз 'На страже Родины', брошюрку одного малоизвестного автора под названием 'Майн кампф', печально знаменитый 'Капитал', поваренную книгу, труды Вернадского 'Биосфера', 'Биосфера-2' и 'Научная мысль как планетное явление'...
  - Сашенька, дорогой, простите, ради Бога! - капитулянтски подняв руки, взмолилась посрамлённая Юлия.
  И тут Валерий, скосив глаза на жену, злорадно усмехнулся и ободряюще подмигнул комбату - дескать, так её, так! И Александр понял окончательно: наш человек, только затюканный донельзя властной, волевой супругой. Это, кстати говоря, удобно и легко, порой даже приятно. Если, конечно, не принимать близко к сердцу того факта, что среди общих знакомых ваша супружеская чета известна как 'Юлия Андреевна и ейный мужик'. Если тебя не коробит обращение 'эй, ты!' или, в лучшем случае, по фамилии. Короче, если ты - ботаник... Ну, да ладно, их проблемы!
  - Ничё-ничё, мы, блин, привыкши, - ещё немного поязвил хозяин дома.
  Конечно, гостье было стыдно - и поделом! - но сам он в глубине души воспринял бестактный выпад совершенно равнодушно. Попросту не обращал на подобные внимания. Уже давно. Прекрасно понимал, что начальник всегда считает дураками и бездельниками подчинённых, а те - наоборот, его. При всём при том удельный вес бывших и действующих солдат, не говоря уже о студентах ВУЗ с военными кафедрами, в российском обществе априори неизмеримо выше, нежели офицеров, и потому вполне естественно, что гнусная молва об интеллекте и познаниях последних гремит по всей Руси великой в унисон со славой чукчей, молдаван, Джорджа Буша-младшего, ишаков и баранов (по степени глупости - справа налево). И вовсе не суть оправдание то, что среди офицеров вообще и российских в частности нередки были настоящие титаны мысли, ярчайшие светила науки, истинные творцы духовных ценностей и виднейшие политические деятели...
  Комбат не собирался никого оправдывать и порицать. И уж тем более - что-то доказывать гостям. Комбат просто трепался ни о чём. По той простой причине, что давным-давно соорудил себе такой вот - за пустопорожним многословием - защитный панцирь. Облачаясь в него, он выгадывал время для обдумывания серьёзной проблемы или отсрочки ответа на неоднозначный вопрос. Говорят, император Иосиф I Джугашвили (Сталин) использовал для этой цели процесс неспешного раскуривания своей легендарной трубки... А подумать Александру было о чём! Но не получалось. Объём и эмоциональная окраска свалившейся на него за день информации, казалось, превысили все мыслимые нормы, и для собственно мыслей не осталось сил и места в голове.
  - Проехали, Юленька, не берите в голову! Так что вы хотели сказать о сфере разума?
  - Спасибо, Саша, и ещё раз извините!.. Так вот, мне кажется, что ноосфера пресытилась человеческим разумом настолько, что скачкообразно сработал закон перехода количественных изменений в качественные. Носитель разума, Человек, стремительно перерождается в мыслящее существо куда более высокого порядка. Вы наверняка слышали о детях индиго...
  Александр утвердительно кивнул. Хотя, признаться, в данном случае лукавил. О детях индиго он именно что слышал, не более.
  - ...Думаю, мы с вами - последнее поколение Хомо Сапиенс. Ну, может, одно из последних. Наши дети, внуки или, максимум, правнуки, чьи мозги отточатся на оселке колоссального объёма воспринимаемой и перерабатываемой информации, станут первыми Хомо Суперсапиенс. Алёнке же просто не повезло. Она - одна из самых первых. И судьба этих первенцев - а они, я уверена, есть и помимо неё, - незавидна. Происходит революция планетарного масштаба, а любая революция, как известно, пожирает собственных детей. Поэтому я, мать, молю вас, Саша..!
  - Так, всё, стоп! - резко оборвал её Александр. - Клянусь вам, мать Юлия, и вам, отец Валерий, что всё, касающееся вашей дочери Алёны, навсегда останется здесь и здесь, - он приложил правую руку поочередно к сердцу и ко лбу. - А хранить тайну я, вы уж поверьте на слово, умею. Равно как честь русского офицера и донского казака. Честь - то, что мои предки ценили превыше всего на свете. Честь, веру, крест нательный, Родину, мать, отца, боевое братство, шашку, коня, чарку да хлеба краюху. А большего у них и не было. Клянусь всем этим, для себя святым! Я всё сказал, и вы тому свидетели! Что же касается Алины, то могу лишь...
  - Если не возражаете, я сама с нею переговорю, - не дала ему закончить фразу Юлия. - По нашему, по-женски и по-матерински.
  - Не возражаю. Об одном лишь попрошу, - Александр многозначительно улыбнулся. - Не затягивайте беседу. У нас с нею всего лишь одна ночь...
  - Сашенька, не сомневайтесь!
  - Хм! У нас одна лишь ночь, а поговорить, - подчеркнул он, - нужно успеть о многом.
  - Я только это и имела в виду, - заговорщицки подмигнула Юлия. И вдруг в едином чувственном порыве бросилась ему на грудь. - Боже, Сашенька, какой вы замечательный человек! Как я рада, что именно вы... что именно вас Алёнка... ну, вы понимаете, да?
  - Я всё прекрасно понимаю, Юленька. И давайте уже перейдём на 'ты'.
  - Давай, родной! Знаешь, я наконец-то захотела кушать.
  - Не вижу препятствий. Прошу к столу, дорогие гости! Правда, столовой в этом мире я пока не обзавёлся, к тому же Алина всегда подаёт трапезу прямо в кухне... Всегда! Хм, всегда... Вот, блин, как же меня неслабо тянет в параллельный мир!
  - Судя по тому, что на всех рисунках вы изображены с оружием, - заметно помрачнела Юлия, - мир этот далеко не самый мирный из миров...
  - Ну и чёрт с ним! Зато там есть Алёнка и Алина... Кстати, а вы там тоже есть?
  Юлия помрачнела ещё гуще.
  - А вот нас, Сашенька, там нет. По крайней мере, на рисунках. Мы спрашивали Алёнушку, но она упорно отмалчивается. Скажу больше, на том самом - любимом своём - полотне она надписала имена всех персонажей. Твоего белого коня зовут Аквилоном...
  - Аквилоном, - глухо повторил за нею комбат.
  И тут его понесло.
  Ох, как же его понесло!
  А главное - куда...
   - Это было давно, кажется, где-то на третьем году эпохи Новатерры. Я случайно забрёл на конезавод. Спецы, помню, вились вокруг меня, как слепни, расписывая блестящие перспективы общинного коневодства. А я не слушал. Я смотрел на этого спокойного, крепкого, не по возрасту рослого жеребёнка. Как вдруг он бросил мамку, подошёл ко мне и доверчиво ткнулся в ладонь холодным мокрым носом... Я сразу сказал: 'Этот конь будет ходить под гетманом!' И назвал его именем римского кумира северного ветра, сына бога звёздного неба Астрея и богини утренней зари Эос. В греческой традиции Аквилон известен как Борей...
  Гости, казалось, перестали дышать.
  О, Господи! Гетман Александр Безразумовский сказал, дескать, да будет так, и стало так! В палате номер шесть... Наверное, не только Док, но и последний свинарь из подсобного хозяйства гвардейского парашютно-десантного полка усомнился бы сейчас в психической нормальности комбата-три. Сам Александр - уж один Бог знает, почему - обожал специальное психологическое понятие 'пограничное состояние' и, хотя доподлинно не знал, что это такое, вворачивал его куда ни попадя, от воспитания детей до подведения итогов боевой стрельбы, от секса до распития спиртных напитков в штабе батальона. И вот сегодня, с самого утра, всем своим существом пребывал именно в пограничном состоянии - между двумя мирами, между половинками себя. И не мог не признать, что чем дальше, тем больше ему нравится именно сумрачная ипостась своего микрокосма...
  - Уф-ф! - шумно вынырнул он в реальный мир. - Ничего себе!
  - Вот именно, - одними губами произнесла Юлия. - И ты тоже... ну, туда же... Так вот, я и говорю, коня Алины дочь назвала Басмачом, своего - Орликом. На траве растянулся большущий чёрный пёс по кличке Дэн. Рядом с тобой Алёнка написала 'Па', рядом с Алиной - 'Ма'... Вот такие дела, дорогой! Нам с Валерой места не осталось, - на глазах её зримо проступили слёзы.
  - Хм, м-да, дела... - хмыкнул Александр. - Ладно, друзья мои, мы покамест в этом мире, и ужин в нём никто ещё законодательно не отменял.
  - Только если по беспределу! - вставая с кресла, впервые за вечер улыбнулся Валерий...
  
  ...Отужинали они шумно, весело и, к счастью, очень быстро. Валера, выпив пару-тройку щедрых стопок 'Русского стандарта', только, показалось, отошёл и разошёлся, но Юлия была категорична.
  - Дорогой, мы очень устали с дороги!
  Пора, дескать, и честь знать...
  Александр из приличия предложил ещё по чашке кофе, Алина, с видом знатока потягивая из бокала терпкое вино, бросала на всех троих полные лукавства взгляды, зато Алёнушка вдруг капризно надула губки.
  - Я совсем не устала! Я хочу побыть с дядей Сашей и тётей Линой!
  - Тётя Лина, со своей стороны, не против, - улыбнулась черноокая южанка.
  - А если ещё и мама с папой не возражают, то дядя Саша будет только рад, - поддержал её Александр. - Иди ко мне, ангелочек, доешь котлету, и примемся с тобой за персики.
  - Ну, что ж, - вздохнула мама Юлия. - Тогда спокойной вам всем ночи! Алёнушка, пожалуйста, не слишком долго, дяде Саше и тёте Алине тоже нужно отдохнуть... Всё, хватит, дорогой, пойдём! - безапелляционно заявила она мужу, который за истекшую минуту, подмигнув хозяину, успел опрокинуть рюмку и нацелился усугубить это дело. - Алина, можно тебя на несколько минут?
  И - молодец! - сдержала слово. Отсутствовала Алина минут пять от силы, а когда возвратилась в кухню, ничем не выдала явно переполнявших душу чувств, лишь чуть более пристально взглянула на Алёнушку своими странными, будто пылающими алым пламенем глазами... А та, сидя у Александра на коленях, буквально истекала соком сладких персиков и взахлёб рассказывала о проделках своего любимого кота Навуходоносора, он же просто Нос. Однако вскоре как-то вдруг устало сникла, чуть поворочавшись, удобно пристроила головку на его плече и прошептала на прощанье:
  - Спокойной ночи, па и ма! Завтра будет хороший новый день. Не очень скоро, но будет. Обязательно будет... - и уснула.
  - И был вечер, и настанет утро. День второй, - процитировала Алина, чуть изменив применительно к ситуации начало Ветхого Завета. - Спокойной ночи, па и ма... Это ведь она про нас с тобой, Аль!
  - Это уж точно... - вздохнул Александр.
  - А почему так безрадостно?
  - Да потому, что дети, - он нежно коснулся свежевыбритой щекой горячего лобика спящего ангела, - это для родителей тяжкий труд, неимоверные заботы и колоссальная ответственность.
  - А сам процесс их... не люблю в этом плане слово 'заведения'... скажем, зачатия?
  - Не знаю, не знаю... Взрослые дядьки и тётьки рассказывали, что, мол, есть в этом таинстве свои приятные моменты, но в целом оно - стыд и срам. Возможно, там, в развращённом ложной демократией западном мире, секс и является нормой жизни, но для нас, людей целомудренного славянского Востока...
  - Москалей, - съязвила Алина.
  - И хохлов тоже! - не остался в долгу Александр. - Для нас куда естественнее - а главное, веселее - строить коммунизм, заводы, фабрики, крупнопанельные дома и тёплые дружеские отношения со всем прогрессивным человечеством.
  - Рот-фронт! - потрясла кулачком лукавая одесситка. - А детей пусть аисты приносят, да, целомудренный казак?
  - Зачем обязательно аисты? Алёнушку, вон, самолет принёс, дочку мою, тоже Алёнушку, может, и аист, я не видел, на Балканах тогда был, а сына Гошку - африканский страус однозначно! Бегает целыми днями, как тот рекламный зайчик с батарейкой в жо... ну, в одном заднем месте. Футболом решил заниматься, хочет стать Кержаковым и Аршавиным в одном лице.
  - Ну и хорошо! Не в балет же его отдавать. Хоть мужчиной вырастет, а не этим самым... этой самой...
  - А не строителем коммунизма, панельных домов и добрососедских отношений! - рассмеялся Александр. - Ты уж не принимай мою болтовню за чистую монету.
  - Да я и не подумала! Стыд и срам, понимаешь... В зеркало на себя почаще смотри, гусар, у тебя яркая гетеросексуальность на лбу написана.
  'Гусар' вздохнул.
  - Милая Алька, на лбу у меня написано: 'Заплатить за свет. Отрегулировать клапана. Отдать соседу сто рублей. Борщ в холодильнике. Водки не пить! Целую. Рита. Постскриптум: котам мартовским не уподобляться, себя не забывать!'
  - То есть периодически всё-таки уподобляешься и забываешь! - торжествующе улыбнулась Алина.
  - Ой, мать, забываю! - ещё чуть подурачился он. - Забыл сразу предупредить тебя, что целомудренный казак - всё равно что бывший негр - нонсенс. Забыл... Что-то ведь хотел сделать прямо сейчас, а забыл! Главное, полезное такое... Ах, да, хотел же водки выпить, невзирая на запрет! Так сказать, для пущей раскованности и облегчения психологического контакта.
  - Да ладно, какая может быть скованность между па и ма?! - она разглядела винную бутылку на просвет. - 'Алазанской долины' больше не осталось?
  - Не оскудела кахетинская земля виноградным вином, и подвалы моего родового поместья на берегу Алазани всегда полны под завязку! Сейчас сгоняю, на первом этаже магазин '24 часа'.
  - Как поэтично, да? '24 часа'! И куда ты сгоняешь с ребёнком на руках?! Папа, купи булочку! Какие булочки, сынок, когда в доме ни капли спиртного?!.. Плесни уж и мне водки, как-нибудь выдержу, чай, не из графьёв. Только соком немного разбавь... Всё, достаточно! Твоё здоровье, па!
  - Твоё здоровье, ма!
  В таком вот ироничном тоне разговор их продолжался бесконечно долго, и тем для него сыскалось неисчислимое множество. Дети. Родители. Работа. Безработица. Погода. Непогода. Мир. Параллельный мир. Война. Война миров. Инопланетяне. Бог. Вселенная. Пространство. Время...
  Время в подобных ситуациях, когда близкие душами люди остаются тет-а-тет, не говоря уже про визави, всегда летит стремительно, как ласточка перед грозой. Однако в эту ночь несоответствий, казалось, сам Господь превратил его в белоснежную чайку, величественно воспарившую над неизменно бурным морем человеческих страстей...
  ...Как бы то ни было, Время всё-таки шло - по меньшей мере, пока шло, - и близко к пополуночи, когда Алёнка, вдоволь наворочавшись, крепко обхватила ручками шею неожиданного 'па', не менее неожиданная 'ма' со вздохом поглядела на часы.
  - М-да, вот так, ходишь-ходишь в школу, а потом - бац! - вторая смена... Надо бы уложить нашего ангелочка.
  - Надо бы, - согласился Александр. - Только проникать в спальню супругов Лариных как-то неудобно. Мало ли чем и в каком виде они там занимались перед сном - дело молодое да бездетное.
  - А зачем туда проникать?! Мы Алёнке не чужие люди, хоть и в параллельном мире. Пускай с нами и спит.
  И Александр возликовал. С нами!.. Что бы ни болтал он в аэропорту об общем ложе, здесь, едва лишь отворив входную дверь квартиры, стал прикидывать, где будет спать - то ли, составив табуретки, в кухне, то ли в ванне, то ли в прихожей на полу... Алина же одной только нейтральной фразой, на диво просто и естественно, разрешила отнюдь не однозначную проблему во взаимоотношениях полов. Если, конечно, представители этих полов - цивилизованные люди, а не дикие животные, идущие в поводу собственной похоти. Влечение от похоти тем и отлично, что реализуется в желаемый результат лишь при наличии встречного влечения... Влечение же Александра к прелестной гостье накопилось уже до такой степени, что, казалось, заставляет содрогаться всё вокруг, причём не только посуду на столе и пуговицы брюк, но даже звёзды в небесах.
  - С нами! - мечтательно улыбнулся он, а потом чуть слышно пробормотал в усы. - Ин летте фра нои ста ля спада...
  - Хорошо сказано! - воскликнула Алина. - Красиво и со смаком... Это чего и по-каковски?
  - По-итальянски.
  - Ты знаешь итальянский?!
  Да, Александр итальянский знал. Конечно же, не в совершенстве. Так, отдельные, что называется, идиоматические выражения. Был в его миротворческой практике на Балканах эпизод, тесно связанный с добровольцами из нищенского мафиозного Палермо. Ну и, естественно, базар-вокзал...
  - Итальянский язык. Лингва итальяна... Эх, если бы только его/её! - он напустил на лицо скорбное выражение атланта, взвалившего на плечи всю непомерную тяжесть небесного свода. - Ещё и английский...
  При этом потёр чуть искривленную, если приглядеться, спинку носа - результат братания с морским пехотинцем из Гонолулу.
  - ...И грузинский. Со словарём. Если такой когда-либо будет издан в свободной стране за Кавказским хребтом... И разговорный сербский. Если разговор пойдёт о сливовице под обильную мясную закуску... И тюркские языки огузской группы. В части допроса военнопленного...
  - Могу себе представить, - покачала головой Алина.
  - Вряд ли, - на миг помрачнел Александр. - Искренне рекомендую тебе даже не пытаться представлять это грязное дело... А ещё я знаю армянский. Особенно те звучные слова и цветастые фразы, что обычно пишутся на заборах... Смогу также объясниться с немцем. Глухим. Жестами. Насчёт чего-нибудь такого, что без лишних слов понятно любому дебилу, - выпивки, закуски, постели... Кстати, по-итальянски моя смачная, как ты выразилась, фраза означала следующее: в постели между нами будет меч.
  - В постели между нами будет меч... - задумчиво повторила она.
  - Так странствующие рыцари, останавливаясь на ночлег, гарантировали честь хозяйской дочери, буде за скудостью обстановки оказывались с нею на едином ложе.
  - Ах, вон ты о чём! - многозначительно улыбнулась Алина, и в глазах её разрезвились лукавые чёртики. - Весомый аргумент! Если это хитрый способ увильнуть от исполнения долга 'па' перед 'ма', когда у той не болит голова и не нужно рано вставать на работу, то довольно искусный. А если искреннее сожаление, то замечу, что маленький наш меч явно пребывает сейчас в параллельном мире или у Бога в гостях, и вытащить его из этих ножен, думается, до утра будет проблематично.
  - Ну, что же, слава Богу! - улыбнулся Александр.
  - Слава Богу! - согласно кивнула Алина. - Разговор не мальчика, но мужа... Я тебя не шокирую, Аль?
  Она встала, обошла стол и замерла в нескольких сантиметрах от него.
  - Не думай, пожалуйста, что я веду себя так со всеми мужчинами.
  - Не думаю, - прохрипел он. - Я сейчас вообще не хочу ни о чём думать. Просто не смогу. Разве что об одном: я сейчас упаду, больно ударюсь о пол самой тупой частью тела, сиречь головой, и если сразу не умру, то заору на всю Вселенную: 'Я люблю эту женщину!'
  - Не сори словами, Аль. Особенно такими важными, как 'люблю'. Любовь - это высочайшее из высоких чувств. Оно требует проверки временем и обстоятельствами.
  - А как же любовь с первого взгляда?
  - Не любовь, Аль, - влюбленность. О любви в данном случае можно будет говорить через много-много лет, если влюбленность эта со временем не потускнеет, не зарастёт равнодушием или, хуже того, не сменится ненавистью. Впрочем, Юлия сказала, что на той самой картине, где мы с Алёнушкой втроём, ей на вид лет восемнадцать. А сейчас шесть. И раз уж мы до той поры остались 'па' и 'ма', значит, у нас, пусть и в параллельном мире, было время проверить наши чувства...
  - Наши чувства! - восторженно воскликнул Александр.
  - Тише, дурачок! - Алина нежно коснулась ладошкой его губ. - Кто знает, может быть, мы каждый вечер бьём посуду и лица друг другу.
  - Вряд ли. Во всяком случае, посуду, может быть, и бьём, но только не лица. Раз уж мы через много лет выглядим вполне пригодными для портрета, выполненного Алёнкой.
  - Ну, да, не придерёшься, железная причинно-следственная связь... Ты - по-своему замечательный человек, Аль. Пройдя через многие годы и войны, ты сохранил и чувство юмора, и ироничный взгляд на вещи, и эмоциональное богатство, и воспитанность, и душевные порывы, больше свойственные юношам. Честно говоря, оценивая то, что произошло со мной в аэропорту, я поняла - абсолютное большинство знакомых мне мужчин на твоём месте безучастно отвернулись бы, и лишь один, от силы два, как-то проявили бы себя. Скажем, вызвали милицию... А ты рванулся на двоих, как барс, и умудрился взять над ними верх, даже не прибегнув к насилию. Удивляюсь, как с такими героями-рыцарями христианский мир до сих пор не победил исламистов!
  - Тут нечему удивляться, миледи. Рыцари и герои побеждают в поединках, но не в войнах. Войны выигрывает хорошо подготовленная, вооружённая до зубов, дисциплинированная, преданная делу серость.
  - Поэтому тебя и не пускают на войну?! - рассмеялась Алина. - Оригинальный способ уклонения от воинской повинности - через героизм! Ладно, вставай, рыцарь без страха и упрёка. Осторожно! Так, медленно выходим из-за стола... не обращаем внимания на некоторый беспорядок, в своё время он будет устранён... поворачиваем в зал... аккуратно прикрываем пяточкой дверь... стоим и ждём!
  Она быстро разобрала диван, застелила его постелью, приняла у Александра девочку, бережно сняла с неё шортики и футболку, уложила обмякшее тельце под стену и, поцеловав в щёку, заботливо укутала одеялом, а потом бросила мягкий дивандек поверх паласа и опустилась на колени.
  - Погаси свет, Аль, и воззожги свечу.
  Волнуясь, как юнец, он заметался по квартире в поисках подсвечника, а когда наконец обнаружил его и возвратился в зал с дрожащим огоньком в руках, у него подкосились ноги - Алина была полностью обнажена, и точёное тело её в неверном свете пламенного язычка казалось верхом совершенства.
  - О, как же ты прекрасна!
  И осёкся.
  Прелесть этой ночи вдруг заволокло туманной дымкой, и органам чувств Александра - всем до единого, сколько их есть, сколько их ещё может быть и даже быть не может - открылась совершенно иная реальность. Именно реальность, а не морок, не фата-моргана, не мираж!
  Солнце затравленно бьётся на голубом клочке небес, а к нему со всех сторон ползут косматые клубы погибельного дыма...
  Смрадная гарь перебивает свежий аромат лесной поляны...
  Весь мир в огне...
  Планета умирает...
  Последняя зелень последнего лета...
  Последний полдень...
  Последний день...
  Последний свет...
  Последний вздох...
  И у самой опушки - она! В той же позе. И так же обнажена. Над бездыханным мальчиком... Потухший взгляд. Пересохшие русла по щекам - слёз давно не осталось, выплаканы до последней капли. А в дрожащих руках - петля из лоскутьев одежды...
  - ...Аль, что с тобой?!
  - Ох! - резко выдохнул он, приходя в себя.
  - Что случилось, Аль?! Ты будто здесь, и в то же время нет тебя.
  - Всё правильно, Алька... Всё именно так, как ты сказала... Я, как оборотень по ходу перевоплощения, был и здесь, и Там...
  - Вервольф... - глухо прошептала она. И задала вопрос. Абсолютно серьёзно. Без малейшего намёка на иронию. - И что Там? Как оно Там?
  - Там... Там страшно, милая! Всё в дыму и огне. Я не знаю, что произошло, но мне показалось, гибнет вся планета. И мы с тобой - тоже... Зато я точно знаю теперь, как мы познакомились.
  - И как же?
  - Но тебе лучше об этом не знать.
  - Как же не знать, Аль?! А вдруг катастрофа случится уже завтра!
  - Не случится, - уверенно заявил Александр. - Если ты прилетела в Нилгород одна.
  - А с кем я могла прилететь?! Шеф позвонил поздно вечером - готовься, в девять пятьдесят вылетаешь в Харьков, подробности в аэропорту. Я быстро собралась и на ночь глядя повезла сына к маме, то есть бабушке, она живёт недалеко от Одессы, в области... А что?
  - А то, что сын твой тоже был Там, с тобой.
  - И как он?!
  - Очень симпатичный, удивительно похожий лицом на тебя парнишка лет пяти, бледненький, правда...
  - Да, это Славик! - воскликнула Алина. - Знаешь, он по зиме переболел пневмонией, и с тех пор мучается лёгкими. В августе у меня отпуск, поедем с ним к друзьям в Саксонию, пусть его посмотрят немецкие врачи.
  О том, что в параллельном мире Славик лёгкими уже отмучался, Александр распространяться не стал. Как и не стал спрашивать о муже. Даже о том, есть ли он вообще. Захочет, расскажет сама. Время будет! Потому что утро хоть и, к сожалению, наступит, но всё же не так скоро, как обычно...
  Тут на диване, тоненько простонав 'ма!', заворочалась Алёнка.
  - Ма... Боже, как я в своё время хотела девочку! - горько улыбнулась Алина.
  Александр придвинулся ближе и нежно провёл кончиками пальцев по её иссиня-черным волосам.
  - Алька! Милая Алька! Моя Алька... Какие твои годы?! Успеешь и с девочкой.
  - Годы мои самые обычные, - она сомкнула веки и коснулась его ладони приоткрытыми затрепетавшими губами. - Двадцать пять. Ещё не так много, но уже не так и мало. Даже при двух жизнях... А с девочкой ничего уже не получится - роды были очень тяжёлыми. Разве что где-нибудь Там, в параллельном мире... Как мы могли встретиться все втроём - ты, я и Славик?! Где именно?
  - Кто знает, Алька? В том месте, где я побывал сейчас, не было приметных ориентиров. Только изумрудная трава лесной поляны. И обречённое солнце на клочке пронзительно синего неба. А вокруг - дым пожарищ... Давай не будем, моя прелесть!
  - Давай, - согласилась она и сама направила его ладонь к левой груди. - Вот здесь, Аль, та самая родинка, которую ты знаешь и помнишь. У меня их много. Говорят, это к счастью. Я вообще счастливый человек!
  - Я тоже, - прошептал Александр. - Уже. С сегодняшнего дня.
  - С минувшего, - поправила Алина. - Потому что сейчас уже Завтра. Оно наступило. Стало днём сегодняшним. Мир не перевернулся, как Алёнушка и обещала.
  - Нет, Алька, мир перевернулся. Жаль, что ненадолго... Я хочу в тот, другой! - фактически выкрикнул он.
  - Тише, дурачок! Мы уже есть в том мире. И нам... ну, этим нам, Там попросту не будет места. А жаль! Очень жаль... Аль!!!
  Некоторое время спустя, когда дыхание обоих более или менее пришло в норму, а сердца перестали биться с частотой топота копыт стремительной казачьей лавы, Алина прошептала Александру на ухо:
  - Я тоже очень-очень хочу в Тот мир! Но готова остаться и в нашем. При одном условии - если эта ночь никогда не закончится...
  
  ...На меридиане Москвы их мир крепко спал. Новосибирск, потянувшись, проснулся. Чита опаздывала на работу. Петропавловск-Камчатский обедал. Монреаль ужинал. Рейкьявик засыпал.
  Невероятно далеко, в глубинах бескрайнего космоса, шумно плескались зодиакальные Рыбы. На берегу расчесывала волосы печальная Дева - её Стрельца забрили во солдаты! Точил подзатупившиеся клешни Рак. Грозно рычал на Козерога Лев. Поводил смертоносным жалом Скорпион, коего растревожили, играючи, дурашливые Близнецы. А вечно пьяный коммунальщик Водолей продал барыге Овну антивещество. И чем теперь топить котельные, чтобы немного отогреть вселенский вакуум да смыть хоть изредка космическую пыль с Тельца?! Вот ведь Овно какое, прости, Господи! Ладно, пока не абсолютный ноль по Цельсию, потерпим, а зимой хоть взвой на чёрную дыру, как, вон, Гончие Псы на Большую Медведицу... Сама же Большая Медведица отрешённо сосала мохнатую лапу, наблюдая, как глупая Малая выковыривает коготками тусклые звёздочки из Крабовидной Туманности. Им-то что?! Их-то шубы согреют в берлогах...
  В собственном крохотном формате, отчаянно жужжа, кружились электроны. Шарахались, боясь аннигиляции, их антиподы - положительные позитроны. Легко пронизывали всё, что попадётся, беспокойные - безмассовые, беззарядные - нейтрино. А в ядрах атомов, наряду с бесхребетными нейтральными нейтронами, осели домовитые, тяжёлые на подъём, до невозможности стабильные патриархи протоны...
  Где-то во всём этом вселенском копошении летел своим путём и параллельный мир людей-землян. Мира в нём не было, тут Юлия была права. Была борьба за мир. Такая, что трещали кости... Но был в этом отнюдь не самом мирном из миров особенный мирок, элементарная его частичка, где мир и лад царили с первого же дня раскола человеческого мира надвое. Мирок благополучия, мирок любви, мирок спокойствия, сторожко охраняемый большущим чёрным псом - ньюфаундлендом Дэниелом, или просто Дэном. Мирок, глава которого, казачий гетман Александр Твердохлеб, сорока двух лет от роду, в прошлом майор ВДВ, комбат - неплохой, но и только, - как раз и был одним из самых яростных борцов за мир в жестоком, беззаконном, одичавшем Мире. Вот уж воистину, мир там мог наступить лишь при условии, что хорошие люди отловят и зверски поубивают всех до единого плохих, а людоедов - их хватало в новом старом Мире - плюс к этому изжарят и съедят...
  Гетман, его любимая жена Алина и не менее - если не более - любимая приёмная дочь Алёнка дождливыми, а то и просто ленивыми, вечерами рассаживались у камина и под кофе или лёгкое станичное вино предавались воспоминаниям. Иногда - личным, тем, что сохранила память из далёкой прошлой жизни. Много чаще - общим. Чего-чего, а ярких впечатлений новый Мир дарил ковшами, а не просто щедрой горстью...
  Изредка, так, под настроение, вернее, полное его отсутствие, вспоминали они и то, как всё начиналось. Двенадцать лет назад. Двенадцатого июля. Ровно в шесть часов утра. Утром Вселенской казни. Утром, когда на мир людей обрушилась Бледная Чума. Когда возбудители её, пришельцы-вирусы, крошечные космические кочевники, сметавшие на своем пути разумную жизнь могучих галактических империй, атаковали цивилизацию Homo Sapiens и за какие-то минуты до капли высосали души у половины человечества. И начался кошмар. Пожар пятой категории сложности. В дурдоме... Планета затряслась и запылала. Каждый из инфицированных превратился в агрессивного параноика. Крушить и убивать! Множество чудес произошло и тогда, и после, в новом уже мире, но самое чудесное из них - то, что хоть кто-то выжил в пламени космической Чумы...
  
  ...В этом же мире, где несмышленая пока ещё провидица Алёнушка сладко спала, разбросав золочёные кудри по мягким пуховым подушкам, а Александр и Алина всё не могли утолить жажду друг в друге, давным-давно наступило 13-е июля того самого года. Случилось за день многое, но мирового катаклизма не произошло. То ли лошадка захромала под ханом вирусной орды, то ли трава на солнечных лужайках иной солнечной системы показалась кочевникам гуще и сочнее, то ли вдребезги опились они кумысом Млечного Пути, но их нашествие не состоялось в срок. А как оно будет впоследствии...
  Кто знает? Будущего нет! Неведомо Оно. По той простой причине, что неосязаемо, невидимо, неизмеримо, значит, и непознаваемо. Его попросту ещё нет! Можно лишь предположить, что Оно будет - состоится как данность! - ибо так было всегда, от начала времён...
  А каким Оно будет? Бог весть... Можно, конечно же, свято придерживаться жизненных принципов Осторожности и Разумной Целесообразности, но даже это не сулит никому стопроцентной гарантии благоприятного будущего. Почему? Потому, что в мире существует пересечение разнонаправленных интересов, например, безгрешного осетинского первоклассника и бородатого ваххабита. Потому, что вероятность попасть под автобус (удар молнии, шальную пулю, в милицию, в сети мошенников, просто ногой в дерьмо собачье) у поборника здорового образа жизни во время утренних пробежек стократ больше, чем у толстопузого лежебоки. Потому, что миром правят Его сиятельство Случай и Её светлость Неодолимая Сила. Потому, что Вселенная - суть броуновское движение частиц, от атомарно крохотных до галактически огромных. Потому, что энергия, питающая Вселенную, рождается из соударений этих самых частиц. А соударение - это конфликтное взаимодействие. А Конфликт тем и отличается от Гармонии, что одна из его сторон (если не все разом) терпит поражение.
  И раз уж во Вселенной по случайным направлениям блуждают форс-мажоры, о каком Будущем ведётся речь?! Говорить можно максимум о предрасположенности либо её отсутствии. Парижанин куда более предрасположен к тому, чтобы сорваться с Эйфелевой башни, чем, допустим, петербуржец. И заразиться птичьим гриппом много более естественно вьетнамцу, пожирающему сырых уток, нежели тому же петербуржцу, потребляющему мясо птицы после термообработки. Но если в организме сыроеда вирус относительно безобидного птичьего гриппа случайно, грубо говоря, совокупится с человеческим, разразится вторая 'испанка', выкосившая в 1918-м году больше людей, чем первая мировая война. Вот это настоящий форс-мажор! Тут уж будь ты хоть парижанином, хоть петербуржцем, хоть далёким недалёким азиатом...
  Быть человеком осторожным и опасливым - разумно, однако это в любом случае не панацея от всего и вся. Самый здоровый образ жизни самого осторожного и аккуратного домовладельца не спасает от случайного пожара. Но снижает вероятность такового уже потому, что некурящий человек не обронит окурок на постель. Но лишь снижает, а не исключает. Почему? Да потому хотя бы, что этажом ниже обитает горький пьяница тире завзятый курильщик, и что конкретно у него горит уже сейчас - поди-ка ты, проверь...
  В более выгодном положении находятся люди везучие. Ну, или невезучие, что тоже верно в данной ситуации. Они застрянут в 'пробке' и, вдосталь наматюгавшись, опоздают к вылету обречённого на погибель самолета. Они не переносят качку, вследствие чего не поднимутся на борт 'Титаника'. Им не достанется билетов в 'Норд'. Они простудятся перед началом нового учебного года в школе ?1 города Беслана. И узнают о случившемся лишь после того, как... И, напоказ сочувствуя потерпевшим, будут безмерно счастливы - фу, пронесло!
  Сложнее с теми, кто наделён интуицией. Они предчувствуют развитие событий. Они сознательно сдадут билеты и путевки в Таиланд перед цунами, а отпуска проведут где-нибудь на Рижском взморье.
  Ещё сложнее ясновидящим. Они не просто чувствуют, но точно знают Будущее. В том числе трагичное. И, пытаясь докричаться до современников, не находят, как правило, понимания. В лучшем случае таковых считают хитрыми жуликами (большинство ясновидящих - они и есть!). В худшем их ждут костёр или, допустим, побивание камнями, зависит от местной традиции.
  Так что всем четверым - двум парам 'па' и 'ма', - и впрямь лучше молчать о Божьем даре маленькой провидицы Алёнушки. Сама же она помолчит. Хотя бы потому, что сладко спит. И пробудится, видимо, не так уж скоро.
  Потому что понятие 'скоро' вообще перестало существовать.
  Потому что остановилось Время.
  Но Александр и Алина, занятые лишь собой, этого не заметили. А если бы заметили, то, надо полагать, не возражали бы.
  Кем именно - в какой из ипостасей - суждено им встретить отложенный рассвет? То одному лишь Богу ведомо...
  
  ...Ну, и мне, Автору, ведомо тоже.
  Вот только верить мне нельзя!
  Честно говоря, я иногда вру. Собственно, потому и взялся за фантастику.
  Прямо сейчас совру о том, что все - до единого! - персонажи, места действия и описанные события вымышлены, любые совпадения случайны. Это неправда! А что именно неправда, дорогой Читатель, догадайтесь сами.
  К слову, в авторском разделе собственного блока 'Самиздата' я соврал о том, что Novaterra - чисто коммерческий проект. Ложь! Это существенная часть моей не слишком гладкой и не столь уж однозначной жизни, часть души. Продавать ли душу? Ой, не знаю... Ну, да ладно, это очень-очень личное! К тому же - враньё. А правда в том, что продаётся всё. Наверное, даже душа. При наличии спроса... Не верите? Что ж, Ваше право. Я, признаться, - тоже...
  В одном хочу заверить Вас абсолютно искренне - продолжение истории моих героев на планете Novaterra будет. Очень-очень скоро. Больше скажу, оно уже есть, а то, что Вы прочитали, - которая по счёту переделка первого романа. Мы ведь, ох, как любим даже не переосмысливать, но переписывать, перекраивать и перестраивать Историю! Не зря опытные люди утверждают, что история - это всего лишь наше прошлое, а историография - прошлое, каким оно должно быть.
  Спасибо Вам за внимание! До скорой встречи!
  
  
  Мне меньше полувека - сорок с лишним, -
  Я жив, тобой и Господом храним.
  Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
  Мне есть чем оправдаться перед ним!
  
  (В.С. Высоцкий)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"