Булатов Борис Сергеевич : другие произведения.

Предисловие к первому изданию ПСС


     Мы уверены, что творческое наследие И. Самонахера будет будоражить сердца и умы не одного поколения. Широкий круг читателей по достоинству оценит самобытность и контекстную многослойность самонахерской прозы. А для ученых, литературоведов и лингвистов, она послужит благодатным поприщем для исследований, и они, несомненно, причислят писателя к когорте классиков.
     Писатель оставил нам совсем немного, и тем дороже каждая строка, вышедшая из-под его пера. Три крупных произведения, "Крысы", "Колеса" и "Кентавры", несколько эссе и рассказов, а также дневник, уместившийся в пяти школьных тетрадях в клеточку. При жизни Самонахер ни разу не печатался. Друзья распространяли его труды в самиздате, и он был, что называется, "широко известен в узких кругах". Творчество писателя пришлось на годы жесточайшей цензуры и не вписывалось не только в рамки официальной советской литературы, но и в диссидентских кулуарах стояло особняком. Почему и не попало на страницы журналов русского зарубежья. Впрочем, как раз этот факт сыграл на руку Самонахеру, и жизнь его не была отягощена происками спецслужб.
     Несколько слов о биографии писателя. Она вряд ли дает ключи к пониманию ассоциативных истоков его творчества. Родившийся в семье учителей в провинциальном городке, он прошел все этапы стандартного советского оболванивания. Но на третьем курсе историко-архивного института неожиданно бросил учебу и угодил в армию. Потом Самонахер около десяти лет отработал техником в полевых геологических партиях. Последние годы он служил церковным сторожем. Умер писатель на тридцать восьмом году жизни, не сумев выйти из безобидного, на первый взгляд, дежурного запоя.
     Трудно сказать, что могло в этой вполне заурядной биографии явиться толчком к созданию тех же "Крыс". Сложно определить и жанр произведения. Повесть? Роман? Философская притча? История болезни? "Крысы", как нам представляется, находятся вне сложившихся литературных канонов. Это, по сути, ретроспективное погружение в историю формирования психики современного человека. Автор поставил перед собой сверхзадачу осознания, из какой почвы выросли комплексы, во многом составляющие субъективный мир и тем определяющие реалии сегодняшних дней. Самонахер уверен, что основным фактором, приведшим к появлению человека, было осознание страха. Наш предок стал первым трусом на планете, уяснившим свою смертность, одиночество и бессмысленность бытия. В течение времени с увеличением комфортности среды обитания страх был почти полностью загнан в темницу подсознания. Джин в бутылке - да здравствует джин! Самонахер не открывает Америк. Фрейд, Юнг и другие показали влияние подсознания на поведение человека. Отличие взгляда писателя в том, что у него именно ужас является костяком психики. Остальные ее проявления развивались на фоне этого ужаса и автономными не являются. Недоноски с атрофированным чувством опасности быстро отбраковываются эволюцией. Герои долго не живут. Они мостят собой дорогу, по которой выступает трусливая конформистская масса с развитым, но надежно скрытым чувством ужаса перед существованием. Самонахер вычленяет разницу между тривиальным инстинктом самосохранения, свойственным и дятлу, и механизмом компромисса между совестью и стремлением к персональному выживанию, присущим только высокоорганизованной психике ссучившегося индивидуума.
     Композиционно "Крысы" решены в стиле "матрешки", то есть истории в истории. Главный персонаж, просыпаясь от кошмаров, в которых его преследует и настигает роковая кошка, каждый раз обнаруживает, что очутился в ином мире. Но не будем лишать читателя удовольствия, заранее раскрывая интригу этой повести. Основным достоинством произведения является, все же, не фабула, а неподражаемый самонахерский стиль.
     "Колеса", по сути, - это естественное продолжение "Крыс". Каким образом удается удерживать ужасного джина в бутылке? Почему, несмотря на абсурдность, мир не раскалывается на мелкие кусочки? В поисках ответов Самонахер доводит проблему до крайности. Для него это вообще характерный прием - обозначить полюса, чтобы затем попытаться приблизиться к золотой середине.
     "Семён проснулся по будильнику и, лежа в темноте, нашарил на столике приготовленный с вечера шприц с тончайшей платиновой иглой. Такие иглы стоили баснословных денег, но они того стоили! "Просыпаться утром с ощущением счастья" - вот самое большое достижение в жизни - распечатка с этими словами Ричарда Олдингтона висела над его кушеткой. После укола тело зазвенело и просило движения. День, как всегда, начинался чудесно".
     Это не апология наркомании, а простая экстраполяция в наше будущее. По Самонахеру психоделики служат препонами, не выпускающими ужас из подсознания, и тем удерживающие наш мир на краю пропасти. И они сопровождают человеческую цивилизацию от самой колыбели. С женщиной природа поступила более гуманно, чем с мужчиной. Постоянный гормональный дисбаланс позволяет ей спасаться от адекватности на протяжении практически всей жизни. Мужчины же, сравнительно рано лишающиеся естественного гормонального фона, справлялись с ужасом бытия при помощи трав, грибов, табака, алкоголя, мака и, впоследствии, синтетических наркотиков. Писатель изображает окончательную победу прогрессивного человечества. Наркобароны уничтожены, употребление психоделиков повсеместно карается, от социальной обструкции до пожизненного заключения, а их распространение - "уколом вечного забвения". И цивилизация начинает трещать по швам. Первобытный ужас, вырвавшись из темницы подсознания, пожирает тонкую нежную корочку человеческой психики, давая раздолье звериной самости. "Колеса" заканчиваются фразой приговоренного к смертной казни Семена: "Ваш мир не стоит и затяжки хорошей дури!" Будет уместным вспомнить слова И. Бродского: "Проснуться утром и не закурить - так стоило ли просыпаться?"
     Самонахер ненавязчиво подводит к мысли, что психоделики - не костыли и протезы человечества, а колеса, на которых оно прикатило из прошлого и, наверное, сможет ехать дальше. Цивилизация с рождения страдает хроническими психическими заболеваниями и вынуждена заниматься самолечением. У писателя нет готового рецепта, как добиться, чтобы колеса не становились причиной массовых аварий и катастроф, как, впрочем, нет его сегодня ни у кого.
     Последнее, незаконченное произведение И. Самонахера - "Кентавры". Если бы ему удалось довести "Кентавров" до завершения, если бы их бег не был остановлен на полном скаку его внезапной кончиной, мировая литература получила бы шедевр уровня "Божественной комедии" А. Данте и "Гамлета" В. Шекспира. В этом произведении гениальность И. Самонахера не вызывает сомнения даже у противников его творчества. О дуализме человеческой природы написано предостаточно, но писатель умудряется высветить новые грани проблемы. Где проходит граница между человеком и лошадью, и есть ли она? Что творится в пограничной зоне психики? Герои Самонахера работают на скотобойне и воспаряют от музыки Моцарта, зачитываются Петраркой и служат охранниками в зоне строгого режима, могут убить обидчика и, не задумываясь, пожертвовать собой, спасая жизнь незнакомому ребенку. Человек замешивался круто, но оказался на поверку не пропеченным. По Самонахеру мы по природе полистичны и склонны к шизофрении.
     "Кентавры мчались за Хароном по альпийскому лугу навстречу закату. С высоты птичьего полета их упоительная скачка представлялась багряным потоком, срывающимся с обрыва в скептический оскал бездонной пропасти".
     Проза И. Самонахера внятно фокусирует сознание на вечных вопросах бытия, и отчетливо начинают видеться не подозреваемые до сих пор глубины. Искренне поздравляем читающих эти строки: вы вступаете в новый период жизни.
Постскриптум.
     Помещение редакции, готовившей издание ПСС И. Самонахера, выгорело дотла по вине пьяного сторожа, заснувшего с прикуренной сигаретой. Его, по счастью, удалось спасти. Все остальное, к сожалению, нет. Исследователям предстоит большая работа по восстановлению творческого наследия И. Самонахера по самиздатовским выпускам и автографам, разбросанным ныне по всему свету.