Артур и Маруся с вещами заранее прошли в тамбур - на станции Куликово поезд останавливался лишь на три минуты. Однако состав замер, едва вдали показался поселок. Проводница ничего не могла объяснить. Минут через двадцать поезд тронулся и вскоре плавно остановился на станции. Артур вынес сумки на платформу и подал руку жене. Огляделся - никто их не встречал.
- Придется ждать, - заметил Артур. - О, глянь-ка, Маруся - перед тепловозом народ толпится. Ты добро сторожи, а я сбегаю, посмотрю.
Артур быстро добрался до края платформы и спустился. Десятка четыре человек плотно стояли у рельсов в полусотне метров от тепловоза, и Артур пустил в ход традиционное:
- Пресса, товарищи!
Люди расступились и пропустили его. И Артура словно ударило током от жуткого зрелища. Рядом с окровавленными рельсами на траве лежали две половины человека. Так вот почему останавливали пассажирский поезд! Удивительно, но жертва была еще жива. Колеса поезда перекрутили и смяли место рассечения на животе, и кровь из верхней половины уже не вытекала. Мужчина средних лет, в поношенной одежде, похожий на забулдыгу, тяжело дышал и хрипло матерился. Рядом стоял озадаченный молодой сержант милиции.
Но милиционер не шелохнулся. Превозмогая страх и отвращение, Артур подошел к жертве. Нижняя половина издавала зловоние. Также пахло каким-то химикатом и вином: неподалеку от рельсов лежали осколки разбитой бутылки с этикеткой "Агдам". Артур показал стражу порядка журналистское удостоверение. Но тот, смертельно побледневший, по-прежнему оставался недвижим. "Вот вам и "розовые лица, револьвер желт", - подумал Артур, доставая дежурную пачку "Столичных". Опытный тридцатипятилетний журналист не курил, но держал сигареты и зажигалку для собеседников. Вскоре несчастный с блаженством затянулся и перестал изрыгать матерщину. Выкурив половину сигареты, негромко сказал:
- Слышь, парень, я вспомнил. Туристо не руссо, облико с фига ли... Завалили, падлы. А вот хрен ему... Эй, эскулапы, сшейте меня!
Артур обернулся и увидел двух медиков в белых халатах. Они растерянно глянули на разрезанное тело. И тут окурок выпал изо рта мужчины, глаза закрылись. Доктор пощупал пульс на шее потерпевшего и негромко произнес:
- Отмучился. Впрочем, похоже, от шока он не чувствовал боли. Сержант, скорая мертвых не возит. Справку выпишу - и пока. Тьфу, черт! Халтурщики, налили везде антисептика. Теперь туфли замучаешься отмывать...
К Артуру приблизился худощавый молодой мужчина лет тридцати.
- Товарищ Бугров? Узнал вас по фотографии. Егор Чалов, научный сотрудник музея-усадьбы Куликово. Временно за директора. Извините, не встретил вас у поезда.
Они отошли от изувеченных останков, и Артур поинтересовался:
- Как это произошло?
- Говорят, алкаши дрались, - ответил Егор. - Этот упал прямо под товарный. Остальные двое или трое разбежались. Странно, лицо его мне как будто знакомо. Теперь спать не смогу, наверно. Жуть!
- В родном селе Маруси, жены, был похожий случай, - припомнил Артур. - Бичи из-за разбитой бутылки товарища убили, потом порубили и в котельной сожгли,
Вскоре Артур с Марусей устроились на заднем сиденье старенького УАЗа, Егор сел рядом с водителем. По пути рассказывал гостям:
- Музей-усадьба расположен в бывшем доме помещика Каратаева, отца знаменитой Екатерины Толстовой. Примерно половина экспозиции посвящена художнице, остальное - областной краеведческий музей. Из дома отдыха постоянно приезжают на экскурсии, из других мест реже. На научную работу времени достаточно. Интерес к творчеству Толстовой заметно возрос в восемьдесят первом, в год ее столетия. Следующей весной исполнится уже сто пять со дня ее рождения. Готовимся.
- Столетие и в Швеции припомнили, - поведал Артур. - Я тогда в Стокгольме работал. Писали о картинах, о загадочной гибели Толстовой в молодости. И будто бы она помогала революционерам.
- Да, этим фактом мы гордимся, - подтвердил Егор. - Правда, после событий 1905 года художница отошла от политики. Но однажды Толстова спасла от жандармов Андрея Громова.
- Очень интересно! - восхитился Артур. - Это же самый загадочный член Совета народных комиссаров.
- Единственное интервью в жизни он дал "Правде". Там и упоминал о помощи ему Толстовой.
- Вот о чем, значит, писала "Свенска Дагбладет", - задумчиво произнес Артур. - Напрасно, выходит, я принял заметку за "утку". Вроде бы Толстова написала монументальное полотно о грядущей революции с Громовым в центре. Об этом поведал ее муж, граф Сергей Толстов. Он после эмиграции несколько месяцев жил в Стокгольме. Но никто той картины не видел.
- У вас не сохранилась газета? - оживленно спросил Егор. - Жаль... Значит, напишем в советское консульство. Это же сенсация, Артур Сергеевич! В музее про такую картину никто не слышал.
УАЗ выехал из соснового леса и остановился на живописной поляне у озера. Здесь располагался дом отдыха - деревянное двухэтажное здание. Через несколько минут молодые супруги устроились в уютном номере.
- Красота! - с восторгом сказала Маруся, открывая окно. - Артур, я запарилась в этой машине. Пошли окунемся.
Вода в озере оказалась теплой, как парное молоко. Молодые люди увлеченно плескались более получаса.
- Никак не могу привыкнуть, что вода как будто подогретая, - со смехом сказала Маруся. - И никаких сопок вокруг.
- Да, это не Уссури, - согласился Артур.
Он привычно любовался изящными формами двадцатидвухлетней жены. И наконец-то удалось отрешиться от жутких воспоминаний об изувеченном теле.
В столовую Маруся вошла с мокрыми волосами, собранными в симпатичный хвостик. На новеньких сразу обратили внимание и довольно нескромно их разглядывали. Маруся засмущалась. Молодые супруги оказались вдвоем за столом, и Артур заказал бутылку вина. Официантка тихо сообщила:
- Вообще-то, не положено теперь в доме отдыха...
- Зато за тем столиком водочкой балуются, - с ухмылкой заметил Артур.
- Иностранные туристы, - пояснила девушка. - На них антиалкогольный указ не распространяется.
Бутылку она все же принесла, но накрыла салфеткой. Артур улыбнулся и принял правила игры: разливал вино, не убрав покров с бутылки. Разговаривая с женой, с интересом оглядывался вокруг. Наблюдал и за столиком с интуристами. Там расположились трое мужчин лет сорока с хвостиком и одна женщина за шестьдесят. Около каждого - пепельница, а посреди стола пачка сигарет с изображением верблюда. Упитанный лысый господин что-то энергично объяснял флегматичному поджарому рыжему. Оба - в футболках и шортах. Третий, темноволосый крепыш в строгом черном костюме, обливался потом. Брюнет ничего не ел и не пил, безучастно взирая на остальных. Потом покинул столовую.
Вскоре и Артур с Марусей направились к выходу. Интуристы что-то пытались объяснить озадаченной официантке. Артур остановился, прислушался и сообщил:
- Они просят блины с черной и красной икрой.
Девушка всплеснула руками и воскликнула:
- Где же я им икру возьму?
Выслушав официантку, Артур пояснил иностранцам по-английски, что икру привезут в другой раз. Но блины с медом - пожалуйста. На том и сошлись. Заодно познакомились. Лысый швед назвался Свеном Эклундом. Дама по имени Марна оказалась его матерью. Рыжего флегматичного голландца звали Франком де Хаасом. Их переводчик Михаил (мужчина в костюме) еще с утра приболел. Вышел к гостям лишь к ужину, и то ненадолго. Помощь Артура пришлась кстати.
Подоспела официантка с блинами. Гости ее бурно приветствовали. Но девушка нахмурилась, глянув на пол, и заторопилась обратно. Выходя из зала, Артур увидел, что официантка возвращается со шваброй.
*
Утром после завтрака Артур с Марусей на том же УАЗе приехали в музей-усадьбу в трех километрах от дома отдыха, неподалеку от поселка. Довольно большое деревянное здание располагалось в живописном уголке на окраине рощи. Совсем рядом лениво несла воды река шириной метров пять. Неподалеку от берега возвышался могучий кряжистый дуб, обнесенный забором. Табличка гласила, что дерево охраняется государством. Дуб посадил царь Федор Иоаннович в 1590 году во время похода на шведов.
Егор представил столичных гостей сотрудникам музея. Журналист тут же приступил к осмотру экспозиции. Записывал в блокнот, фотографировал. Маруся же любовалась картинами Толстовой и подолгу рассматривала ее платья и вещи. Девушка долго стояла у картины "Именинница" от мая 1907 года. На ветке того самого исторического дуба восседала обнаженная Толстова. Она улыбалась и указывала рукой вверх. Там долбил ствол дятел с непропорционально большой головой и человеческим глазом.
- Смелая женщина! - одобрила Маруся. - Ничего не стеснялась даже в те времена...
"Ты тоже не из пугливых", - шепнул Артур сразу смутившейся Марусе. Егор пояснил, что картину извлекли из запасника только к юбилею художницы. У Толстовых полотно предназначалось лишь для семейного просмотра. Потом показал старинные газеты. В дореволюционных были собраны статьи о Толстовой. В одной из них рассказывалось о хоре из крестьянок. На снимке совсем юная Екатерина дирижировала. Десятка полтора девушек пели на сцене. Не менее интересным оказался пожелтевший номер "Правды". Артур из интервью Громова узнал, что жандармы дали ему прозвище Сатир - из-за не особо привлекательной внешности. А помогали подпольщику и художница, и ее служанка Дарья.
- Интересная личность, - поведал Егор. - Граф Толстов через девять лет после гибели жены встретил ее бывшую служанку и влюбился. Добился присвоения Дарье дворянского титула и женился. Эмигрировали они вместе. Граф еще в 1917 году ухитрился большинство картин Толстовой выгодно продать зарубежным коллекционерам. В России осталось немного, музей собирал наследие Толстовой по крупицам.
Ознакомившись с основными экспонатами, Артур брал краткие интервью работников - для большой статьи. В кабинете директора журналисту показали толстый альбом с летописью музея. Просматривая его, Артур с величайшим изумлением обнаружил на фотографии знакомое по вчерашней трагедии лицо - научного сотрудника Алексея Бычкова.
- Как же я сразу не вспомнил это фото! - удивился Егор. - Вы посидите, я наведу справки у старых работников.
Вскоре Артуру поведали историю о талантливом ученом, который сломался после семейной трагедии. Его жена и двое детей десять лет назад, тоже в июле, погибли в автокатастрофе. Алексей запил и в конце концов лишился работы. Докатился до попрошайничества Потом даже получил срок за тунеядство. После выхода на свободу пристроился разнорабочим на базу отдыха. Там и жил в подсобке. А ведь был отличным специалистом. О Толстовой знал буквально все. Много раз ездил в Ленинград, работал в архивах и библиотеках. Собирал материалы для серьезной книги. Неизвестно, сохранились ли эти интереснейшие материалы...
- Читателям нравятся подобного рода загадки, - сообщил Артур. -. А о трагической судьбе Алексея напишу деликатно.
Артур с Марусей вернулись в дом отдыха ближе к ужину. К журналисту обратилась грустная заведующая:
- Мне из музея звонили насчет Леши. Ужас! Артур Сергеевич, тут очень странная история. Я Лешу в прошлом году приняла по просьбе Сан Саныча, директора музея. Хороший работник, только насчет выпивки слаб. Неделю назад он передал мне заклеенный пакет. Солидный, увесистый. Сказал, в его комнатке хранить неудобно. Если что вдруг случится - передать пакет Сан Санычу. Как Егор позвонил, я сразу за пакетом кинулась - а ничего нет в шкафу... Вы как человек опытный, что посоветуете?
- В милицию обязательно обратитесь. Последние слова Алексея можно понимать по-разному. Вдруг его смерть не была случайной? Тогда для милицейского расследования любое лыко в строку. А свидетели передачи пакета были?
- Не знаю. У кочегарки дело было, за домом. Но, строго между нами... Сомневаюсь, что милиция всерьез этим будет заниматься, - вздохнула заведующая.
- Заинтриговали, - признался Артур. - Если сомневаетесь в милиции, я готов помочь. Расспросите сотрудников, кто что видел и слышал - про Алексея. Вам больше расскажут, чем милиции. А как Алексей в рабочее время оказался на станции?
- Миша попросил послать за сырокопченой колбасой. Интуристам вдруг захотелось, а у нас нет. В вагонах-ресторанах можно купить. Леша исполнительный был, всегда на подхвате. Наша машина два раза в день в Куликово ездит. Вечером водитель Лешу не дождался, решил, на попутке уехал...
Пакет Алексея заведующая в последний раз видела позавчера. Запасной ключ от кабинета, конечно, есть у администратора - на всякий случай. "Завалили, падлы", - всплыло в памяти Артура. Специально или случайно?
Артур задумался, а Маруся тихо стояла рядом. Из глубины коридора послышалась шведская речь. Господин Эклунд и его мама обсуждали жаркую погоду. Накануне Артур не упомянул, что свободно говорит по-шведски. Когда интуристы подошли ближе, он улыбнулся и собрался поддержать беседу. Но в последний момент осекся - шведы вдруг сменили тему.
- Мозги плавятся от жары, - жаловался Свен. - Я уже думаю, "Сатира" в имении нет. Старуха под конец жизни спятила.
-Нам бы такую старость! А слова графа? - парировала фру Марта. - Уверена, Толстова действительно писала Серебряковой о "Сатире".
Артуром приветствовал интуристов по-английски. Те прошли в столовую и больше не спорили о неизвестной картине Толстовой.
- О чем они? - с любопытством спросила Маруся. - Ты сразу в себя ушел.
- Похоже, эти шведы - охотники за потерянной живописью.
- Ого! - изумилась Маруся. - Рыжий голландец, кстати, тоже не прост. Вчера вечером я в туалет выходила, а он по коридору шарахался. На таблички на дверях глазел как баран на новые ворота. Пошли уже, а то кухней тут прет почему-то сильно. И вообще - то дровами, то шпалами, то парфюмами...
- А я и не чую, - удивился Артур.
Весь ужин он размышлял. Косился на "туристо не руссо, облико с фига ли". Что же смутило Алексея в интуристах? Или тот бредил? Переводчик сегодня пребывал в добром здравии.
После ужина Марусю опять нервировали запахи в коридоре. Артур взял напрокат лодку и через полчаса перевез жену на другой берег озера. Причалил к небольшому песчаному уголку среди зарослей ивы и лещины. Молодые супруги с удовольствием долго плескались в костюмах Адама и Евы. А когда садились в лодку, под лучами заходящего солнца в кустах что-то блеснуло. Артур пробрался через заросли и обнаружил следы недавнего пиршества. На пеньке на газете недельной давности стояла пустая водочная бутылка со штампом дома отдыха на этикетке. Рядом в окружении нескольких окурков валялись "чирик" и смятая пачка "Кэмела". Артур развернул ее и увидел надписи на английском и нидерландском языках. Через чащу от укромного уголка пролегала едва заметная тропинка. Артур заметил там несколько надломанных веточек, пожал плечами и вернулся в лодку.
- Вот что с людьми антиалкогольная кампания творит, - ухмыльнулся он, садясь за весла. - За озеро в чащу пить ездят. Видимо, пляжик тут приметный, притягивает.
- Вот почему так усилился твой острый нюх! - догадался Артур. - Но ничего. Я недавно в закромах заграничные женские штучки нашел - из прежних времен. С собой прихватил. С ними можно будет купаться.
Из-за легкого намека на первую жену Артура Маруся сразу поджала губы. Тот сильнее приналег на весла и сухо поинтересовался:
- Что ты про шпалы говорила?
- Их же пропитывают, чтобы не гнили. - Смена темы успокоила Марусю. - Из какого-то номера потягивало этим антисептиком. А в первый вечер и в столовой на выходе слегка попахивало - даже сквозь курево.
Вечером Маруся решила на деле проверить заграничную штучку и уговорила Артура выйти на дискотеку - прямо перед домом отдыха. Песни в исполнении Юрия Антонова, Аллы Пугачевой и зарубежных групп гремели на всю округу. Марусю не раз приглашали на медленные танцы, вежливо спрашивая разрешение Артура. В числе ее кавалеров побывали оба интуриста и переводчик Миша. Марусиного школьного английского хватило, чтобы кое-как объясняться со Свеном и Франком. А вот Миша что-то оживленно рассказывал девушке сам. Та засмеялась, ответила. Озадаченный Миша сразу притих.
Перед сном Артур поинтересовался, чем Маруся огорошила переводчика. Оказалось, шуткой о разговоре бравого солдата Швейка с кондуктором в вагоне.
На следующий день Маруся осталась в доме отдыха. Артур отправился в музей один. поинтересовался у Егора, как часто их посещают интуристы. Оказалось, не очень. Но Свены и де Хаас были на прошлой неделе. Очень заинтересовались "Правдой" с интервью Громова. Михаил перевел им статью полностью. Для интуристов существовала отдельная книга отзывов, и туда вклеивали фотографии. На снимке шведы внимательно слушали переводчика, а голландец пристально смотрел на газету и выглядел весьма сосредоточенным.
Артур с интересом листал книгу дальше. Через полчаса воскликнул:
- Ничего себе!
На фото от 1 июля 1975 года был запечатлен моложавый де Хаас. Он держал под руку старушку весьма почтенного возраста. Запись на нидерландском ("Dank aan de museummedewerkers voor hun geweldige dagelijkse werk en een zeer interesnuyu ekskursiyu. Gravin Dolly de Haas") Артур перевел благодаря сходству с немецким: "Спасибо работникам музея за их большой повседневный труд и очень интересную экскурсию. Графиня Долли де Хаас". Но откуда странные ошибки в двух последних словах? Разволновалась старенькая графиня? И последние слова Алексея представали уже в ином свете...
- Странная старушка, - сказал Артур Егору. - Для статьи зато в самый раз. Интересно, кто-то из старых работников ее запомнил?
Через час Егор рассказал, что дозвонился до дома отдыха на Азовском море. Их директор там проводит отпуск. Лишь Сан Саныч припомнил престарелую голландку. Очень много вопросов задавала про имение и Толстову. И врезалось в память Сан Санычу, что его, похоже, она слушала внимательнее, чем переводчика.
- Вам на днях показалось знакомым лицо умирающего, - напомнил Егору Артур. - Вот и старушка мне кого-то напоминает...
Когда под вечер УАЗ двинулся в сторону дома отдыха, Артур хлопнул себя по лбу. Извинившись, попросил Егора вернуться и вновь показать дореволюционные газеты. Несколько минут пристально всматривался в старинные снимки и неуверенно произнес:
- Черт его знает... Еще раз прошу извинить меня, Егор.
- А мне ваша версия кажется верной. Глаз алмаз у вас, Артур Сергеевич! Вот так сенсация!
В доме отдыха Артура поджидала заведующая. В милиции заявление о пропаже рукописи приняли очень неохотно, ибо о содержании пакета заявительница ничего не знала. Своих работников она расспросила. Алексей никому о рукописи не говорил, ничем необычным не запомнился. Лишь официантка слышала странный разговор Алексея с рыжим голландцем у кочегарки - за неделю до трагедии. Девушка очень удивилась, что Алексей говорил с гостем на каком-то иностранном языке - громко и сердито. Сама она в школе учила немецкий, да и то на хилую тройку. Голландец при этом был сама невозмутимость.
Артур попросил карту местности - нашлась. Тщательно изучал ее в номере, удивившись, что Маруся до сих пор где-то гуляет. Расстояние от противоположного берега озера через лес до станции составляло около двух километров. По шоссе в объезд озера - более шести километров. Артур глубоко задумался и не заметил, как подошло время ужина.
Маруся до сих пор не вернулась. В столовой ее не оказалось. Горничная и администратор после обеда тоже не видели девушку. Артур долго ходил по берегу - все лодки на месте. Побродил по окраине соснового леса - безрезультатно. Ужин закончился, но Артур и не помышлял о еде. Куда же исчезла Маруся?
Взвесив все за и против, Артур постучал в номер де Хааса. Ядовито поинтересовался у по-русски:
- Может быть, скажете, где моя жена, господин Толстов?
Веки голландца дрогнули. Он забарабанил пальцами по столу, но ответил невозмутимо - по-английски:
- Я вас не понял, господин Бугров.
= Вы все прекрасно поняли, - неумолимо продолжал Артур по-русски. - На снимке в музее видно, как вы читаете "Правду", не слушая переводчика. Десять лет назад ваша прабабушка Долли де Хаас написала в книге отзывов два слова по-русски, хоть и латиницей. И директор уже тогда предположил, что она его понимает. Сегодня я опознал ее в крестьянском хоре на снимке в газете. Следовательно, это графиня Дарья Хвостова. Наконец, Маруся видела, как вы читали вывески в коридоре. Неужели она проговорилась при танце? Признавайтесь, куда вы ее спрятали? Ишь, любитель сырокопченой колбасы и пьянок в кустах... И несчастный Алексей, видимо, догадался, что вы говорите по-русски - на свою голову.
- Сдаюсь, мистер Пуаро! - флегматично сказал на чистом русском языке голландец, поднимая руки. - Только я действительно де Хаас, а не Толстов. Дед с бабкой почему-то изменили фамилию. Мой отец был у них единственным и поздним ребенком. Он участвовал вместе с бабушкой в Сопротивлении. Воевал во Внутренней армии и геройски погиб в бою. Увы, его и деда я не помню. Меня воспитывала бабушка. Мы с ней говорили только по-русски. Однако никакого отношения к смерти бывшего доцента и к исчезновению Маруси я не имею. Она была на обеде - спросите кого угодно. А я катался потом на лодке до самого ужина. Можете проверить журнал проката.
- И маргиналов в кустах за озером вы не поили? - не сдавался Артур. - Там пустая пачка ваших сигарет.
- О, я не раз оставлял неполную пачку на столе. Ее мог взять кто угодно.
Лодочник уже ушел, но журнал оказался у администратора. Столичному журналисту безропотно показали документ. Де Хаас не соврал. Он и раньше не раз брал лодку. Да кто только не пользовался прокатом. Артур автоматически отметил, что де Хаас и Марта Эклунд жили в нечетных номерах с видом на озеро, а Свен Эклунд и Миша в четных - с видом на двор и бор.
Удрученный Артур вернулся в номер и сел за стол, обхватив голову руками. Где теперь искать Марусю? Ни о чем другом он не мог думать. Вскоре в дверь тихо постучали. Вошел де Хаас.
- Мистер Бугров, если Марусю никто не видел, значит, она в доме. Может, зашла поболтать к кому-то, выпили, заснули...
Артур ухватился за эту идею, как утопающий за соломинку. Но, увы, ни в одном из номеров Маруси не оказалось. В конце коридора второго этажа находилась деревянная лестница, которая вела к лазу на чердак. Но там висел замок.
- Не припомню, чтобы раньше здесь запирали, - задумчиво сказал де Хаас.
Артур сбегал к горничной. Та тоже удивилась и рассказала, что обычно замок лежал под лестницей. Она вставила ключ в скважину, но не успела повернуть - дужка откинулась. Замок не был заперт. В мгновение ока Артур оказался на чердаке.
- Маруся! - радостно воскликнул он через секунду. - Что ты здесь делаешь?
Девушка, перепачканная в пыли, с безучастным видом сидела у лаза.
- Ничего не помню, - прошептала она, ощупывая шишку на затылке.
*
- Пусть все так думают, - тихо сказала Маруся Артуру после ухода врача. - Мало ли что... Я тебя ждала, по коридору прогуливалась. На лестнице пятнышко увидела. Шпалами пахло. Залезла на чердак. Вспомнила, как мы с тобой на дядином чердаке документы искали. Стою, улыбаюсь. Задумалась. И тут сзади удар... Очнулась, до лаза дотопала и села. Сообразить ничего не могла...
Когда Маруся заснула, Артур отправился к де Хаасу и резко сказал.
- Раз вы ни к чему не причастны, помогите разобраться с обстоятельствами гибели Алексея. Люди слышали, как вы ссорились. И предсмертные слова его были: "Хрен ему!"
- Примерно так он ответил и мне, - пояснил голландец. - В семьдесят пятом не успели поговорить с Алексеем из-за несчастья с его семьей. Теперь я предлагал купить его материалы и опубликовать в Швеции. Свен работает в издательстве. Оно готовит книгу к стопятилетию Толстовой. Мои очерки с воспоминаниями бабушки, царство ей небесное, тоже там будут. Она рассказывала, как большевик Громов изображал нагишом натурщика Толстовой. И жандармы его не узнали. Бабушка потом проводила его через черный ход. По ее намекам, и любовь у них позже была. А графиня долго смеялась, как провела жандармов. Потом по тому эскизу сделала картину "Сатир": голый Громов с красным знаменем среди пулеметов и пушек. Бабушка видела полотно только в процессе создания. Свен в чьих-то мемуарах вычитал недавно, что графиня писала Серебряковой, куда дела картину. Это известно со слов графа. Вот мы и приехали разобраться на месте. Но Алексей не захотел сотрудничать. Пакет свой обещал отдать директору после отпуска. Увы...
- Много хотите, - хмыкнул Артур. - И картину вам подавай, и икру, и рукопись, и колбасу сырокопченую...
- Опять вы про колбасу. Не понимаю.
- Разве вы ее не заказывали?
- Я - точно нет.
- А Эклунд?
- Не слышал.
Утром, едва Маруся разомкнула глаза. Артур попросил:
- Повтори-ка точно свою шутку на танцах - из "Похождений Швейка".
- "Давно служите на железной дороге?"
- Я так и думал, - вздохнул Артур. - Со мной почему своими догадками не поделилась?
- Сомневалась. Думала, смеяться будешь...
- А приключения на свою прекрасную попу искать интереснее?
Маруся рассмеялась, и они с Артуром долго целовались.
*
- Симпатичный у вас, Миша, вид из окна, - бодро сказал Артур в номере переводчика.
Следом вошла заведующая, и Артур продолжил:
- Все видно и слышно - как у кочегарки ругаются и пакеты передают. Не так ли, Миша? А потом идеи рождаются: пакетом завладеть, найти "Сатира" и продать иностранцам уже в Ленинграде. Только вот Алексей мешал. Но ничего. Вы за озером за выпивкой договорились с каким-то маргиналом. Придумали предлог, чтобы Алексея за колбасой на станцию отправили. Изобразили больного. А сами на лодку, за озеро, и бегом на станцию - в наряде алкаша. С сообщником выманили Алексея с платформы - "Агдамом". Устроили драку и толкнули несчастного под поезд. Бегом обратно тем же путем. Только вот в антисептик наступили и всюду потом наследили. В горячке не заметили, обувь не сменили. Официантка за вами пол подтирала, а Маруся след на лестнице увидела. На чердаке вы, очевидно, прятали украденную после убийства из кабинета рукопись. Заметив, что на чердак поднялась Маруся, переполошились. Тем более она вас шуткой про железную дорогу уже напугала. Оглушили несчастную девушку. Зачем все это, Миша? Украли рукопись - и дело с концом. Зачем человека убивать? Теперь мы все знаем, следствие по обуви докажет ваше пребывание на месте преступления. Подельника тоже найдут. И такой тип молчать не будет.
- Черт бы побрал этих московских умников! - рявкнул Михаил. - Нашли человека... Кому нужен тот алкаш? Хотел с ним по-хорошему, деньги предлагал. А он накозлить обещал, что я сведения от иностранцев в корыстных целях использую, собрался спекулировать научными трудами... Могли отстранить от работы с интуристами. Оно мне надо?
- Теперь вас от всего отстранят, - холодно сказал Артур. - А то и вообще... Это ж на организацию банды тянет.
- А я уже все рассказываю - это явка с повинной, - нашелся Михаил. - Где наша доблестная милиция, вызвали? Хорошо. А пакет добровольно сдаю, получайте. Дернул же меня черт на чердаке его прятать... Опасался, что уборщица случайно наткнется в номере.
*
Следующим утром Артур с Марусей сидели в кабинете директора музея.
- Целые сутки документы разбирал, - рассказывал Артур Егору. - Не спал почти. По закону Мерфи, в самом конце обнаружил выписки из архива - от начала июля семьдесят пятого. В малотиражной газете "Ленинград и арт" за 1966 было опубликовано интервью Татьяны, дочери Зинаиды Серебряковой, на выставке работ ее матери. Спрашивали про дружбу Толстовой с Серебряковой. Тата слышала от матери про письмо Толстовой о революционной картине. Художница спрятала ее от жандармов в усадьбе - до лучших времен. Увы, не дожила. И сообщала как-то мудрено, цитирую: "Революция теперь в сказке Пушкина, только без золота и без зверя". Голову все утро ломал - не расшифровал.
- Возможно, придется обратиться к военным - у них есть спецы по шифрам, - со вздохом произнес Егор.
- Может, не придется... - вступила в разговор Маруся. - Думаю, Толстова намекала на "златую цепь на дубе том" и сказки кота. На дубе царя Федора нет ни цепи, ни кота. Но не зря же на "Имениннице" Толстова указывает на уродливого дятла с человеческим глазом. Наверняка клюв направлен на тайник.
Мужчины с изумлением долго смотрели на Марусю. Наконец, Егор восхищенно произнес:
Через несколько часов приехали пожарные. Егор и Артур поднялись с ними на древний дуб к указанному месту. Под заплатой из сухой коры обнаружилось дупло, залитое воском. Внутри оказалась картина "Сатир" - именно такой описал ее со слов бабушки де Хаас.
- Даже не знаю, разрешат ли это выставить, - задумчиво произнес смущенный Егор.
- "Разные прочие шведы" не сомневались бы, - усмехнулся Артур. - Только дулю им с маком!