Под этот крик, доносящийся с нашей улицы, рано утром просыпался весь наш дом. Все девять этажей. Даже в праздники и выходные дни. Разве это было обидно? Нет, это не было обидно. Потому что все знали.
Что вы знаете за Розу? Вы ничего не знаете за Розу! Я знаю. И таки я вам расскажу.
Если выйти на широкий балкон шестого этажа нашего дома, то можно увидеть нашу улицу. Она зажата между кирпичными стенами ткацкой фабрики и заборами маленьких домиков, вдоль которых никогда не было тротуаров. Нашу улицу назвали в честь Чонгарской дивизии. Говорят, что в здании бывшей гостиницы "Европа", от которой остался теперь только мощный бескрышный остов с заложенными кирпичом оконными проемами в лихое время Гражданской войны размещался штаб этой дивизии. Что сделала дивизия для нашего города в такие далекие теперь революционные дни? И почему не понравилось прежнее название - Ольховская? Я не знаю.
У калитки углового дома и можно видеть женщину в желтом платке, черном платье и переднике. Эта женщина - старая Софа. Она зовет свою соседку Розу.
- Роза! Роза!! Роза!!!
Софа кричит все громче и пронзительней. Софа боится! Она боится почти так же, как Михаил Соломонович Фельдман боялся войти в здание КГБ на улице Пушкина, чтобы просить разрешения ехать в Израиль. Михаил Соломонович налаживал швейные машинки на Трикотажке и мог знать, что на их фабрике шьют военную форму. Поэтому он боялся, что за это его могут не выпустить.
Напротив здания КГБ был магазин "Охотник", в котором работал продавцом Зяма. Всех военных начальников, которые приезжали служить в наш город, и которые уважали охоту, возили к Зяме. И Зяма делал им такое, чего они не видели даже в зарубежных странах социализма.
Софа зовет Розу. Она хочет рассказать ей последние новости. Она с утра бегала по городу и узнавала эти новости. И боится, что эти новости Розе может рассказать кто-то еще. А зачем слушать кого-то еще, когда есть Софа?! Она знает все лучше других. И какие в это время могут быть другие?!
И вот Роза, наконец, выходит из своего домика и идет по дорожке через сад к калитке. Она имеет серьезную фигуру и проходит через калитку боком. Там она встречается с Софой так, как встречаются люди после долгой разлуки, хотя расстались они только вчера. Обе они - и Роза и Софа - женщины преклонного возраста и внушительной комплекции. А где вы видели худых еврейских женщин? Только у моего школьного приятеля Эдика, дай Бог ему и его семье здоровья, супруга миниатюрная женщина. Они и их трое детей живут в Земле Обетованной у теплого моря, в городе с трудным для меня названием. Мы с ним не виделись вот уже больше тридцати лет. Он пишет мне письма, но не хочет ехать в гости. Почему? Я не знаю.
А Роза с Софой неторопливо идут по нашей улице в сквер у Дома офицеров, чтобы там обсудить все новости на идиш. И если у вас есть хоть немного воображения, вы можете себе представить, как плотный нагретый летним утренним солнцем воздух оставляет за их выдающимися фигурами кильватерный след.
Пусть хранит Бог тех офицеров, для которых в свое время построили такой великолепный дом с колоннами и устроили такой превосходный сквер с танцплощадкой и прекрасными каштанами, в котором можно спокойно поговорить на идиш! Раньше в нашем городе все говорили на идиш. Даже русские и члены Коммунистической партии. А сейчас на его благословенных улицах уже этого не услышишь. Как говорила Фаина Пинхусовна Палей, заслуженный педагог, одна из старейших горожанок и глубокий знаток традиций нашего города: - Истер ин штот вейник кемен герун идиш!... Что означает: - Сейчас в городе уже почти не услышишь идишь!... Почему? Я не знаю.
Может быть, настало другое время?
Время, время.... Все хотят провести время, но время не проведешь!
Розе и Софе было много лет. Они ушли. Давно.
Михаил Соломонович Фельдман таки уехал себе в Израиль. Там он очень быстро стал Моисеем и уже больше никогда не приезжал в наш город. Но стал ли он там счастливее?
Нет уже Зямы и его магазина "Охотник" на улице Пушкина. Может, люди перестали любить охотиться? А может, КГБ не хотел, чтобы рядом с ним продавали оружие и патроны?
Уже нет военной комендатуры и Дома офицеров. Может, стало меньше офицеров и им не нужен такой большой и красивый дом?
Нет танцплощадки. Может, люди разлюбили танцевать?
Снесли дом Розы. Теперь там уже много лет унылый пустырь. Что построят на этом месте? И будет ли там счастье?
Но остался этот город, и осталась наша улица.
И каштаны в осеннем сквере по-прежнему шуршат желтыми купюрами листьев, пытаясь вновь и вновь расплатиться с зимой за выжить.
Что вы знали за Розу? Вы ничего не знали за Розу! И таки я вам рассказал.
