Аннотация: Занял второе место на конкурсе "Золотое перо 2008" форума ЭКСМО. Обновлен в мае 2013
Галя врывалась в мой дом с бесцеремонностью бывшей жены, хотя брачные узы не связывали нас никогда. Девятнадцать лет назад наша мимолетная близость принесла вполне естественный результат. Человек порядочный, каким я не был тогда и не стал теперь, предложил бы Гале руку и сердце. Я же вручил ей деньги на аборт, предположив, что Галя оскорбится, исчезнет из моей жизни, проклянет обещанием вечного одиночества. Возможно, я идеализирую женщин. Галя взяла мои сребреники, потратила их на что-то нужное или приятное, но точно не по назначению.
Девочка родилась здоровая, спокойная. И богатая - нашелся приличный мальчик из хорошей семьи. Я поздравить молодоженов не пришел. Впрочем, меня и не звали. Друзья рассказывали, что свадьба была красивая, все 'как полагается' - с Чайкой, украшенной лентами, шампанским на Ленинских горах и трехдневным застольем на даче свекра-профессора.
Счастья в браке спаситель не обрел. Не прошло и года со свадьбы, как ранним вечером в мою дверь позвонила Галя. Ушла она, позавтракав моей фирменной яичницей. Я умею вкусно жарить яйца, это, пожалуй, мой единственный настоящий талант.
С тех пор Галя навещала меня при каждом удобном случае. На мужа она жаловалась постоянно, хотя, судя по ее же рассказам, благоверного было трудно в чем-то упрекнуть. Странное дело, на меня, подонка, она зла не держала, а на чудо-муженька шипела из-за любых мелочей.
Так я понял, что ничего нельзя испортить или исправить.
***
Моя небывшая прошла по дорожке, выложенной камнем, без стука вторглась на веранду, потребовала кофе и завтрак. Кофе я не держу, завтрак пришлось готовить. Я смотрел, как гостья уплетает яичницу, и гадал, что же ей понадобилось в такой час. Раньше утренними визитами Галя меня не баловала.
От чая гостья пренебрежительно отказалась, но я настаивал. Без чаепития нет разговора.
Галя ерепенилась:
- Я не твоя клиентка, не смей играть со мной в эти игры!
Пришлось ее осадить - напомнить, что пришла она ко мне, а не наоборот.
Она металась, пока я возился с чайничком, расставлял посуду на ча-бане. Я смотрел, как расцветает хризантема в стеклянном гайване, и гадал, ринется ли Галя в лобовую атаку, или предпочтет обходные маневры. Она меж тем нашла в углу завалявшуюся кочергу, сам не знаю, откуда взялась такое чудо в доме с АГВ. Галя взяла кочергу, взвесила ее в руке, повертела-покрутила и как-то слишком уверенно посмотрела на меня. Я сострил, что бить меня поздновато лет на двадцать.
Галя ответила, что на меня не злилась и не злится, что с обалдуя взять. И неожиданно спросила, правда ли я сломал своей клиентке палец. Для ее же пользы.
***
Эту девушку звали Света. Она покорила меня застенчивой, извиняющейся улыбкой. Хлопотала о сестре, муж которой, роковой мужчина, не пропускал ни одной юбки. Я так и не понял, переживала ли Света из-за несчастной сестры или из-за того, что сама не привлекла внимание казановы. Вслух она пожелала 'разрушить этот ужасный союз'. Молодые девушки изъясняются витиевато. А сказать хотят только 'избавь от одиночества'.
Клиенты слились в одно лицо, но Свету я запомнил. Она смотрела на меня и не видела. 'Спящая красавица, - подумал я, - тебе не хватает веретена, потому и принц твой бродит невесть где'.
Что можно было придумать для Светы? Веретено занозой вонзилось в мои мысли. Пора было звать принца. По моему рецепту Света должна была позвонить из телефона-автомата по любому незнакомому номеру, содержащему три тройки, произнести фразу, содержание которой сразу вылетело из моей памяти. Я написал на бумажке адрес и время - ровно в полночь, специально для восторженных девиц. 'Вскоре после этого разговора, вы получите небольшую травму. Пугаться не надо. От боли вас избавит мужчина, который перевернет вашу жизнь. И вам больше не придется бояться мужа сестры'. Зачем я ввернул сестру с мужем, сам не знаю. Попал пальцем в небо. Пальцем, ага.
Света пришла через неделю, с кистью, замурованной в гипс, сияющая и окрыленная. Она умудрилась сломать палец, когда набирала номер, растяпа. И, о чудо, теперь она выходит замуж за врача из травмпункта. Я на старости лет стал автором мыльной оперы. Жених вошел вслед за Светой, смотрел на меня странно, подарил шампанское и конфеты.
***
Блаженное неведение позволяет мне заниматься своим делом. Достаточно маленького снежка, чтобы спустить лавину. Я - продавец снежков - называю людям время и место. Крошечный холодный комок готов - бросай, и жизнь твоя покатится.
Клиенты считают меня кем-то вроде гадалки, и, возможно, они правы. Почему я занимаюсь такой ерундой? Чтобы заработать денег и повеселиться. Не знаю, что важнее.
***
Галя выбрала обходной маневр. Читала мне нотацию, а я не торопил - вовсе не жаждал погрузиться в ее проблемы.
Я, какая неожиданность, все-таки родной отец и не могу оставаться безразличным к судьбе дочери.
В свое время я наотрез отказался от роли воскресного папочки. Отцовского инстинкта я в себе не ощущал. Не видел смысла привязываться и уж тем более не имел права и потребности воспитывать девочку.
Тем не менее, когда Стаська подросла, Галя умудрилась нас познакомить. И дочка повторила странность матери, проникшись симпатией к человеку, ведущему себя абсолютно по-скотски. Впрочем, она оказалась славной веселой девочкой. Наши нечастые встречи со временем начали доставлять мне удовольствие, какого я не заслуживал.
Я заметил Гале, что Стася превосходно обходилась без моего участия восемнадцать лет. И я не вижу смысла что-то менять. Галя парировала, что девчонка меня любит и шастает ко мне каждый день.
Тут уж я не выдержал и спросил, что, собственно, случилось.
Галя излила мне душу. Стаська действительно выросла самостоятельной девицей. Развитой не по годам. В шестнадцать лет у нее был первый полноценный роман (о котором знала Галя). И с тех пор их было немало.
Матери кавалеры никогда не нравились, да разве может быть иначе? Но нынешний ухажер Стаськи, с точки зрения Гали, пересек грани разумного. Он привозил Стасю домой в дорогой черной машине, и соседки неодобрительно цокали языками, когда этот хлыщ открывал дверцу и подавал руку юному цветку. Сей джентльмен был стар, богат и, разумеется, женат. Обсуждать с матерью свою личную жизнь Стася категорически отказывалась. Повлиять на дочь Галя не могла. Девушка отпраздновала совершеннолетие, привлечь старого ловеласа за совращение малолетних не представлялось возможным. Лишить Стасю денежного довольствия тоже - Галя не без оснований боялась, что если нажмет чуть сильнее, то старикан просто снимет Стаське квартиру.
- Меня она не боится, - посетовала Галя.
- Я и вовсе никто.
- Побудь хоть раз в жизни чем-то большим, нежели порвавшийся презерватив!
Я указал Гале на дверь, она же сунула мне в руки кочергу.
- Уж не знаю почему, но тянется к тебе девочка. Она придет. На прием. Сегодня. Ты понял? За твоей, блин, профессиональной помощью.
- С чего ты взяла?
- Я подслушивала. Не знаю, о чем она будет просить, скорее всего, устранить конкурентку. Жена этого хлыща - единственное, что Стаську раздражает. Так вот, не знаю, что ты сделаешь, можешь сломать ей ногу, если понадобится, но чтобы наша дочь больше за этим старым хреном не бегала.
***
Железяку я выкинул, а то еще поранится кто.
***
Мне нравится работать на даче. Не грядки копать, конечно же. По природе своей я сова, и мне приятно знать, что клиенты вряд ли поедут в такую глушь спозаранку. Я мог медленно проснуться, не торопясь заварить себе чаю (ничего другого я не пил уже много лет). Мои китайские запасы подходили к концу, а следующей поездки в ближайшее время не предвиделось. Обходился черным чаем, купленным в Москве.
За дочку я не волновался, пусть девочка развлекается, пока молодая. Но прием на день все-таки отменил.
Как оказалось, кстати. Позвонила моя старая приятельница по прозвищу Фурия. Она заглянула в Москву на пару дней проездом из Китая в Сибирь, чтобы решить кое-какие проблемы. Обещала завезти гостинец из дальних стран. Я рассказал ей, как доехать в мою глушь. На автомобиле не сложно, но и на электричке люди добираются.
Часа через два у калитки забибикала машина. Фурию подвезла какая-то подруга, а я был не против гостей, лишь бы не по работе.
Ольга преподнесла мне роскошный подарок - чай из хризантем. Кладешь в стеклянный кувшин шарик, заливаешь кипятком, и через несколько минут там распускается великолепный цветок. Последнюю я споил утром Гале. Я расцеловал Фурию в обе щечки и пошел оживлять хризантему.
Подругу звали Ирина. Блондинка, ее лицо мне показалось смутно знакомым, но я подумал, что уж такую красотку запомнил бы обязательно. В пальцах Ирина вертела золотую зажигалку, ни на секунду не останавливаясь. Я решил, что она нервничает. Ну уж если ко мне сюрпризом привозят волнующуюся дамочку, значит, разговоры о работе мне обеспечены. Ай, Фурия, Фурия, нехорошо. Но я все равно тебе рад.
Попили чаю с тортом. Посмотрели фотографии из Китая. Я тыкал пальцем в знакомые места и восклицал: 'Я здесь был!'
Разговор о делах начала Фурия. Она упомянула о 'маленьком вмешательстве'. Ирина оживилась.
- Вы это так называете?
- Можно и так сказать.
- Ну что же из тебя приходится слова клещами тянуть! - возмутилась Фурия. - Рассказывай уже! Подробно!
- Вам нужна помощь? - спросил я Ирину.
Она была красива, мне хотелось произвести на нее впечатление.
- Мой муж, - она подняла палец с кольцом, будто в доказательство, что она замужем, - мне изменяет. А мне этот человек дорог. Я много вложила в эти отношения.
По тому, как Ирина смотрела, или как говорила, а может каким-нибудь шестым чувством я понял, что она врет. Ей ничего от меня не требуется. Равно как и меня самого.
- Вы журналистка?
Ирина шутливо толкнула Фурию локтем.
- Он у тебя умный.
- А ты сомневалась?
- Расскажите же о 'небольшом вмешательстве'.
Я и рассказал.
- На прием ко мне обычно приходят женщины.
- А мужчины?
- Мужчины тоже появляются, меряют меня одинаковыми неуютными взглядами, хотят почти всегда одного и того же - вылечиться после болезненного развода. Случаются подобные визиты нечасто, господа посетители изливают свой скептицизм, ставят галочку в списке неудачных попыток и удаляются еще более разочарованными и раздраженными. Я не люблю работать с мужчинами.
- Женщины менее скептичны?
- Женщины до седых волос верят в чудо. Уходят от меня окрыленные.
- Чего же они хотят?
- Милая скромная девушка, иногда не милая и не скромная - разницы никакой - жалуется, что 'прынц' на белом коне, о котором она мечтала с детства, смотря японские мультики, все не едет и не едет. А лучшие годы уходят, страшно сказать, двадцать лет стукнуло. И тут я во всеоружии. Шелковый халат, купленный в Пекине, чайная церемония, я долго смотрю им в глаза, иногда на руки, долго смотрю, многозначительно молча. И наконец говорю что-то вроде 'Пойди в три часа ночи на Крымский мост и плюнь с его середины в Москву-реку. Не слишком симпатичный милиционер, грязно ругаясь, отведет тебя в отделение, но ты не бойся. В обезьяннике среди пьяниц и проституток ждет тебя знаменитый рок-музыкант. Ты же любишь рок-музыку?' А девушка, потупив очи, отвечает: 'Люблю'.
Фурия захихикала, а Ирина слегка нахмурилась:
- Примерно так я себе это и представляла. Но меня интересует другой вопрос: откуда вы знаете, куда плюнуть, чтобы встретить принца?
Я бы наплел дамочке с три короба, но Фурии врать не хотелось. К тому же я не слишком заботился о своей репутации.
- Я не знаю.
Гостьи чуть чашки не выронили.
- Как так?
- Все очень просто, девочки. Я - мошенник. Я расспрашиваю клиенток об их прошлом, об их мечтах, а потом плету всякую чушь.
- Хм. Но ведь ваши советы помогают?
- Никогда не интересуюсь результатом. Принципиально. С нами происходит то, чего мы ждем. Я продаю клиентам хорошее настроение и веру в светлое будущее. И пусть лечат свои жизни сами.
- Мошенник? - переспросила Ирина. - Но палец-то девушка сломала.
***
Последний визит оказался самым приятным.
Солнце катилось к горизонту, а чай выливался у меня из ушей.
- Ты был мне прекрасным отцом все эти годы, - сказала Стаська. - Ты можешь в этом сомневаться, но правда упряма. Ты единственный взрослый, который не промывал мне мозги денно и нощно. Остальные свято верят, что лучше знают, как мне жить, а сами отвратительно несчастны. Пожалуйста, не выходи из образа. Не знаю, что тебе наплела мама, но все не так, как выглядит. Просто помоги мне. Помоги именно в том, чего я хочу, а потом все будет так, как надо. Ты же и сам так живешь, не правда ли?
- Хорошо, родная. Когда выйдешь из метро, купи двенадцать алых роз. Не бордовых, а именно алых. Представляешь этот цвет? Как пионерский галстук. Тьфу ты, у вас нет галстуков.
- Не волнуйся, папа. Я знаю, что такое 'алый'.
- Ну и славно. В вашем доме есть винный магазин. Слева от входа стоит урна. Слева, если смотреть с улицы на дом. Сломаешь розы пополам, все равно, разом или по одному цветку. И засунешь букет в урну. Все, больше ничего не предпринимай. Спокойно встречайся со своим старцем или игнорируй его, будущее само о себе позаботится.
- Спасибо, папочка, - она чмокнула меня в щеку.
- У тебя есть деньги на цветы? Дать?
***
Стася уехала. Что-то в интерьере меня раздражало, не давало перевести дух. Трещина в привычном облике веранды. Я поставил на огонь чайник, пошел за чистой чашкой и увидел на старом дачном серванте золотую зажигалку. Не заметил, когда Ирина выпустила игрушку из рук. Вроде бы за столом она уже ее не крутила.
Я коснулся зажигалки, другой рукой нашаривая трубку в кармане.
Золото блеснуло под моими пальцами, и начали загораться нити. Одна за другой. Вот первая протянулась от дачи к цветочнице. Вдоль нити идет от метро Стаська. Она торгуется с цветочницей. Я знаю об этой женщине все - муж-пьяница бьет, денег вечно нет, кавказец-босс пристает. Единственная отрада - женщина до умопомрачения любит цветы...
Стася сжимает букет, ловит аромат, улыбается... Девочку переполняет восторг. Зачем она так доверяет мне? Почему верит, что теперь все будет хорошо? 'Ты был прекрасным отцом...'
Стася ломает цветы... Старуха у подъезда кричит. Надрывается ее оскорбленная бедность, рыдая над выброшенными в урну деньгами, погубленной алой красотой... У нее дома белые личинки жрут гречку в рваном пакете... И уже не будет роз никогда...
Стася огрызается, нравоучений ей хватает и дома, в раздражении она бежит по мокрому (проехал оранжевый поливщик) асфальту... Визжат тормоза...
Дрожь пальцев, сжавших желтый металл, разрывает и связывает нити. Стася двоится перед моими глазами. Все в моей власти. Цена жизни - граненый стакан на столе. Я двигаю его по столешнице. Полсантиметра левее - девятка врезается в столб, разлетаются стекла, капает красное на кожаную оплетку руля, кричит испуганно серебристая трубка... Я знаю, откуда едет парень, с кем говорил он сейчас по мобильнику, и как по ту сторону радиоволны хватается за грудь пухленькая милая девушка. Таким же движением тянется к похолодевшему сердцу Галя - достаточно оставить стакан на месте...
А если стакан разбить... И вот уже другой дорогой едет девятка цвета 'мокрый асфальт' и благополучно доезжает до третьего подъезда. Дремлет на диване бабуля, и ей снятся алые розы. Стася приходит домой, но мать не в силах выносить ее счастье. Галя вспоминает кочергу. 'Все надо делать самой'. Она надевает лучший костюм и уходит сражаться.
Дрожит рука, множатся нити, переплетаются... Галя кричит на жену похотливого старца. Она и сама не знает, чего просить у этой женщины. То требует призвать к ответу шаловливого мужа, то уйти в сторону и не мучить бедную девушку...
Кто ты, молодая, как оказалось, жена седовласого донжуана? Свалившееся на меня всеведение неполно - я могу сказать, что ел на завтрак каждый жилец вашего подъезда, но почему-то не вижу твоего лица.
На Галины крики выходит из комнаты Света, по привычке баюкавшая уже здоровый палец. Губы помнят поцелуи мужа. Как ты попала в жизнь моей дочери, девушка из другой вселенной?
'Не ты ли прорубил стенку? Или пробил лбом?' - незнакомка наконец поднимает голову.
Здравствуй, Ирина. Лучше бы ты оказалась папарацци. Я вспомнил, где видел твое лицо. Ты очень похожа на сестру. Особенно сейчас, когда вместо Светы испуганной родилась Света уверенная и счастливая.
За что Ирочка? За что ты мне сделала этот страшный подарок?
'Ты про зажигалку? - улыбается Ирина. - Это только ключ. Теперь ставни отперты, любуйся на свет. Это же смешно, слепой паук плетет и плетет паутину. И даже не интересуется, кто в нее угодил'.
Голос ее звучит ласково. Говорят, паучихи пожирают любимых.
'Что со мной происходит?' - кричу я мысленно.
'Водоворот. Ты был восхитительно легкомысленным. Вакуум ответственности, которая копилась, копилась... Теперь плотина прорвана, либо барахтайся в потоке, либо утони'.
В моем видении Галя орет и орет на Ирину. Не понимает, бедная, что нет смысла связанной мушке спорить с пауком. Крик нестерпим. Кто он, пожилой красавец? Приз, найденный в сети?
Шаг за шагом, нить за нитью. Света встречает врача, но платит за чудо сестра. У ее мужа большая любовь - моя Стаська. Ты решила мне отомстить, прекрасная блондинка?
'Я твой ангел-хранитель, - шепчет в моем сознании Ирина. - Кто-то же должен хранить от тебя людей'.
Стаська тоже заплатит за подаренное мной счастье. Своей жизнью или жизнью водителя девятки. Никто не выберется из паутины. Машина проедет стороной, но будет день за днем кружить вокруг Стаси. Встреча неизбежна. Не сейчас, так позже.
Эту нитку подтянем, эту обрежем. Зажигалка, как золотые ножницы парки. Хотя ножницы уже не нужны. Я могу рвать нити руками. Надо только выбрать, какому будущему быть. Слишком затянулось настоящее, моя вина.
Сплетаются судьбы. Тянутся ко мне нити. То ли я - кукловод, играющий марионетками, то ли куклы распяли меня в центре паутины. Они ждут, бедные мотыльки, они не могут сделать и шага без моего благословения.
Но паук парализован. Слишком много видений, я не хочу выбирать. Я сказал, что сделаю вашу жизнь лучше, и вы подарили мне свою судьбу. Я шутил, бедные мои куклы. Мне нет дела до ваших жизней. Не ходите к гадалкам, мы покажем, где клад, и тут же нанижем вашу жизнь на горящую нить.
Видения пляшут перед глазами. Как же мне хочется закрыть глаза!
***
Кипит на плите чайник, свисток выдергивает меня из вереницы образов. Прости, я не смогу подойти. Мне кажется, если сделать шаг - рухнут города. Я не вижу собственную веранду, погребенный лавиной образов. Врешь, дорогая Ирина, сестра-паучиха. Никакой паутины не было, пока ты не открыла мне глаза. Теперь ты свободна, страшный ключ передан. Как бы и мне от него избавиться? Найдется несчастный, кому можно сплавить это чудо?
С отъезда Стаськи прошло минут десять. Чайник - свидетель. Она еще и до электрички не добралась, не то что до цветочницы. Я пытаюсь сосредоточиться на орущем свистке. Зрение подводит, но предвидение спешит на помощь. Я вижу, как соскакивает свисток, пар выплескивает пену, как бесится, шипит под каплями огонь.
Это мысль. Золотая зажигалка, ты можешь только глаза открывать, или тебя можно использовать по назначению? Можно. Я откидываю крышечку, нажимаю пальцем на рычажок и выскакивает послушное пламя. Я дотягиваюсь до занавески. Сухой тюль горит хорошо. Этого мало, дом может и не заняться. Но рядом сервант, а в нем много спиртного. Клиенты привозили мне дорогие бутылки, а я пью только чай. Бью без жалости стекло, окунаю маленькое пламя в остро пахнущую лужу.
Исчезнет кукловод, исчезнут и нити. Когда вы стали куклами? Вы же были людьми, пока не познакомились со мной?
Представляю в уме, как плавится, корчится проклятая зажигалка. Вокруг пылает уже неплохой костер. Жара я не чувствую. Видения мелькают и мелькают, очень хочется закрыть глаза. И только когда корчиться и плавиться начинаю я, паутина рвется.