Тезей

Глава первая

I

Вольноотпущенник элегий,
Умерь ритмическую прыть -
Объяв от альфы до омеги
Что невозможно сохранить,
Люби степенное теченье,
Разливы в паводок озёр,
Чем незаметнее леченье,
Тем благосклонней приговор.

Но есть одна причина страсти -
Музыки дивный произвол,
Как ветвь цепляется за ствол,
Я покоряюсь этой власти.

Так вне Эоловых проказ
Существованье не для нас.

II

Велик творец, создавший хоры,
Рукоплещу на всякий лад,
Куда там ящику Пандоры,
Тому, что выкинул Пилат,

Изобретению матраса,
( принцессе не к лицу гримаса),
Открытию материка,
Иль дырке в пятке у носка -

В начале действие мужское,
И я, гордынею влеком,
Смотрю изрядным дураком
На дев с любовною тоскою -

Они премило голосят,
Покой и воля не грозят.

III

Мой слух, поклонник полнозвучий,
Когда от шума устаёт,
Берёт музыки прах летучий,
Как от Сати, негромких нот,

Переплетений струн незримых,
Обертонов неуловимых,
И, отрешившись от забот,
Вдруг равновесие вернёт,

Легко ль глаголить пустозвону? -
Предпочитаю напевать,
И полно девушкам зевать -
Мой голос не нанёс урону -

И благозвучие и честь
На том же месте, то есть - есть.

IY

Воспоминание не звуки -
штрих-код простым карандашом,
и в этом нет большой науки,
мы не владеем и грошом,

как будто кто-то был свидетель
кругов схождения ли, петель,
и кое-как пересказал
пока пересекали зал

пустого, в призраках, вокзала,
один воспроизводишь хор,
жжёшь истекающий ихор,
со стороны и дела мало.

Звучи, не молкни ни на миг,
покуда не иссяк родник.

Y

Кого минует чаша страсти,
Кого познание смутит,
А всё у Цербера три пасти -
Сплошной кровавик-пегматит,

Три случая кидает жребий,
На трёх цепях весы в Эребе,
И, как ни избегай судьбы,
От славословий до божбы -

От музыки коснёшься речи,
И станешь сам себе кумир,
Пространство состоит из дыр,
И паузы - тому предтечи.

Не говори, что речь глупа,
Так судят боги и толпа.

YI

Среди равнин, степей ковыльных
Пора цветенья коротка,
Всё больше солончаков пыльных,
Полынна горькая река,

И звук из марева протяжен,
Как цепь по вороту из скважин,
Как на оазисе пятно,
Что не живёт никто давно.

Так что есть звук без человека? -
Простой в решении коан -
Возьми планету обезьян
И угадай меж них - где Мекка.

У нас на всё один ответ -
Без человека звука нет.

YII

Пол шага до агностицизма,
До энтропии вещества,
Скудеет в сущности харизма,
И вера смертностью жива,

И мы не существуем тоже -
Ни вольным каменщиком в ложе,
Ни мастером в сырой подвал,
Ни тем, кто это рисовал.

Я предприму ещё попытку
Сказать о звуках и словах -
Они лишь в наших головах
И деться некуда напитку

Из запечатанных химер,
Где речь - одна из полумер.

YIII

Мы доживём до полнолунья,
Задует ветер меж дерев,
Романтика такая лгунья -
На прежней деве угорев,

Другую вводит в сан духовный,
Лелея замысел греховный,
Оставив старый реквизит,
Там чудом молодость сквозит.

И кто ночные слышит звуки? -
Горят подлунные снега,
Спит за оврагами тайга,
От холода немеют руки.

Найдётся слушатель всегда,
Как та случайная звезда.

IX

Созвучье требует дуэта,
Внимания к чужим словам,
Пьёт прелесть такта менуэта,
Дробится слух напополам -

Совпасть, ещё поймать дыханье,
И - в сторону воспоминанье -
Мы так близки на этот миг,
Так ужас и восторг велик,

Что прорываемся к коану
Без объяснений и надежд,
Прикрытых от экстаза вежд,
Так кровь перекрывает рану -

Первичны звуки, мы - внутри,
Что краски утренней зари.

X

Ревнив мой бог несоответствий,
Он то случаен, то горяч,
Подчас далёк в минуты бедствий,
Так чёрен ворон или грач,

Но такова его природа -
Нужны скопления народа
Создать случайное число
И молвить - снова повезло!

Давно пора сказать - не верю,
Сочесть удачи не спешу,
Но и харизмой не грешу -
Звезда разлита в атмосфере

И взрыв растянут на века,
Что клятвы или облака.

XI

Я помню женщину под ливнем,
Горячим, летним, проливным,
И, сколько воздух ни продли в нём,
Случайному не стать иным,

Там радуга на пол - ладони,
У озера на горном склоне
Её догнавшая вода,
Там туч свинцовые стада

Так низко, близко, беззащитно,
Как мантия, несомый шлейф,
И дерева ложатся в дрейф,
Как воплощённая молитва,

Ловлю бегущий силуэт,
Сквозь пепел вереницы лет.

XII

Клавиатура клавесина -
Подобье ксилофонных дрязг,
Мелка по звуку и наивна,
Но клавиши темны от ласк

Столетней давности, примяты,
И дека полустёртой даты
Не бережёт для юных глаз,
В пыли музей, старинный класс.

И мы храним, как детских кукол,
Как песен пионерский звон,
Воспоминаний ксилофон,
И эхо ищет пятый угол.

Но звука малое тепло
К дагерротипам отошло.

XIII

Кто поминает Диодоха
В братоубийственной войне? -
Мстит полководцами эпоха,
Пустыней, как по целине,

Идёт потерянный кликуша,
На серный воск закрыты уши,
Он гадок, мерзостен и свят,
Попробуй крикнуть - здравствуй, брат! -

Не слышит, вот чревовещатель,
Я говорил, что мы глухи,
И что подземье, что верхи -
Слои перемешает шпатель

И двуедины воин, маг,
Без раздвоения - никак.

XIY

Пусть женщины черты небесны -
Порою хмуры небеса,
И тучи открывают бездну,
И отовсюду голоса,

И край божественного стянут,
Там обязательно обманут,
А инфернального открыт,
Что местожительство харит,

Ты - нота в нисходящей гамме,
Ещё один бемоль, флажок,
Сфальшивит утренний рожок
И день зависнет вверх ногами,

Разглядывай его закат,
Играя музыку утрат.

XY

Возьми букет из розмарина,
На память, счастие, печаль,
От восхищенья окарина
Свой резкий свист отправит в даль,

На розовой, округлой глине
И в небо - синее на синем -
Вокруг отверстия - цветы,
Как безмятежный фон пьеты.

Твоё безоблачно цветенье,
Звук растворился и возник,
Вот так пульсирует родник
Волнами полнится смятенье,

Но всё уже произошло,
И отцвело и замело.

XYI

Последыш крепостного права,
Музыки верный паладин,
Уже давно не слышу "браво"
Моих касательно седин,

И не пою без уговору -
Дыхание собьётся в гору,
Но говорлив наедине,
Впадая в детство и во сне.

Когда мои прискучат сказки,
И ты без слов попросишь ласки -
Не потерять бы головы,
Хотя ни ты, ни я - не львы...

Ты знаешь - ветрено ли, тихо -
А всё звучит волшебный вихорь.

XYII

Чернике тесно на поляне,
Она опустит сотни глаз,
И мы останемся в бурьяне
На лишний, предзакатный час,

На корневищах вал брусничный,
Он ал, и мох с трухой коричной
Коснись - окажется в горсти,
Не взять, так душу отвести,

То скрип дерев, то птичьи крылья,
То шишки падают в траву,
Вода зелёная во рву,
Мошки пирует камарилья,

Свершают кроны пируэт,
Что ход светил и бег планет.

XYIII

Случится холодно и зябко
И безнадежно на ветру,
Воспоминаний птичья лапка
Вновь процарапает дыру,

Ни запахнуться, ни забыться,
Давным-давно Психея - птица
О перебитое крыло,
И сердце судоргой свело.

Звучи, мелодия шарманки,
Кружи в мучительный надрыв,
Ты возвращаешься - я жив,
И малахитовой обманки

Пролита зелень на гранит,
Ни слёз, ни персей, ни ланит.

XIX

Уже природа дышит стужей,
И в моде валенки, дрова,
И вымерзли до звона лужи,
Кружит полярная сова,

Ложится иней на ресницы,
Тверды на сгибах рукавицы,
Румянцу сладко пламенеть
И трубы выдувают медь -

И ты с мороза мне желанней,
Чем, летней негою полна,
И шаловлива, и вольна,
Лукаво дремлешь в душной спальне,

То лето кончилось вчера,
А эта начата игра!

XX

Кто тонет в собственной постели,
Кто молча зеркало берёт,
Кому уловки надоели,
И набирая оборот,

Его бог случая накажет -
О не случившемся расскажет,
И сердобольно замолчит,
Подняв случайности на щит.

И ты, иллюзии во власти,
Ищи, чем разум занемог,
Ключу не сыщется замок,
Жизнь распадается на части,

И в зазеркалье тонет звук -
Ни слов, ни музыки, ни рук.

XXI

Цветут среди очарований
И подорожник и репей,
Хранимы магией названий -
Чем матерьяльней, тем скупей

И проще ключевое слово,
И мёртвое от неживого
Вода земная отличит,
Когда то плачет, то молчит.

Сравни дыхание и пенье -
Одни законы мастерства,
Та степень полного родства,
Которой связаны растенья.

Прислушайся к зелёным снам -
Смеркается по сторонам.

XXII

Валторна вторит баритону,
Тромбон вздыхает на басах,
И Пан, играя Балатону,
В культурных прячется лесах,

Где всё причёсано до струнки,
Дома, скульптуры и рисунки,
Увеселения, еда,
Лес, как садовая гряда.

Музыка ветрена и нервна,
Дунайский стелется туман,
Прольёт печаль на склоны Пан,
Ручная прянет в чащу серна,

Закрой глаза, кругом темно,
Дуная старое вино.

(0)

Оставь меня, дорога, без людей,
Малейшего просвета, поворота,
За чистоту обочин порадей,
Причастные закону бутерброда,

Блуждающие в соснах, сквозняках,
Атланты, что стояли на руках,
Последыши времён лесоповала,
Лоскутное потратив одеяло,

Идём по зарастающей кривой,
Дождь кончился, похрустывает лёд,
И музычка навязчивая льнёт -
Не вейся над моею головой.

Неведомо зачем придуман рок -
Бог случая - сапожник без сапог.

XXIII

Ищи не женщину, но пену,
Копи барометру укор,
За неподвижность, перемену,
Овеществляющийся вздор,

Сопротивленье матерьяла,
За музыку камней Дарьяла,
Там ангел в трауре крыла,
Там прялка пену допряла.

Сухой песок хранит утраты -
Не память, женщину, ожог,
Побег, над пропастью прыжок -
Окаменевшие закаты.

Но стрелка всё ещё у дна
И даже пена не видна.

XXIY

Волна сиреневого яда,
Неразличим вечерний час,
К дороге падает ограда,
И наши тени больше нас,

Проснётся ночь на перевале,
И звёздами на покрывале
Перешумит, перегорит,
Больной бессонницей спирит

Увидит сон без сновидений,
Противоядие внутри,
Проспит до утренней зари,
Стряхнёт докучливые тени

И выживет назло всему,
Что сочинилось самому.

XXY

То дней пустых собачья свора
С их лаем из-лод колеса,
То аллергия на ангору
Судьбы, сулящей чудеса,

Останови часы на звуке,
На перебранке, перестуке,
Воздушно-капельных боях,
Слезы озоновых слоях.

То серенады, то сирены,
Прожилки мраморных полей,
Переизбыток пропилей,
Исчезновенье Иппокрены,

Бездушный, оголтелый гон,
Из трав - пустырник, эстрагон.

XXYI

Когда светла чужая слава,
Я думаю - не умер бог,
И мы - не праздная забава,
Неутешительный итог,

Но песня песней мирозданья,
Огня и бездны сочетанье,
Преображенье вещества,
Ещё не корни, но - листва -

Боюсь рассматривать подробно -
Элладой бредят корабли,
Но кисть создателя - Дали,
И место зачастую лобно.

Изнанка больше - мы, чем гладь,
На треть зачернена тетрадь.

XXYII

Люблю наивную простушку,
Что рассуждает свысока,
Царевну вижу в ней - лягушку,
Европу, взявшую быка

Под покровительство случайно,
А что потом - уже не тайна,
Но обольщаться - дев удел,
И я, пока не поседел,

Их играм не противуречил,
Всё любовался и терпел,
Когда же наступил предел,
То, как Булгарины и Гречи

Я поступил - стал критик сам,
Не веря девичьим слезам.

XXYIII

Сюжетной линией в романе
Возможен город, подвиг, труд,
Романтика, взиманье дани,
Наполеоновский редут -

От острова до термидора
Печальна прежняя Аврора,
А новой честно не до нас,
И потому люблю рассказ -

Он краток и речист конкретно,
Его сюжет - почти свинец -
Цени билет в один конец -
Так судьбы обрывает Этна,

Чем суше и банальней слог,
Тем очевидней эпилог.

XXIX

Непредсказуема комета -
Доступны общие черты,
И местным завершеньем света
Её паденье с высоты,

А не случись грехопаденье -
Мелькнёт прекрасное виденье
И нам останется лишь след
Для "сердца горестных замет".

Ни удержать, ни взять на время,
Ни от невзгод не уберечь,
И слово выпадает в речь,
Встаёт порукою над всеми,


А женщина в ответ на вздор -
Само прощенье и укор.

XXX

У всякой стороны квадрата
Есть перспектива вверх и вниз,
Музыка прелестью крылата,
И я смотрю из-за кулис,

Как зал заворожённо гладок,
Как жизнь, всегда полна загадок,
Лежит огромной и простой
Меж мной и внешней пустотой.

Внутри темно, но свет ликует,
Молчи, дыханье затаи,
Там звуков толпятся рои,
Музыка медленно тоскует

И падает в блаженный зал,
Как снег, когда я замерзал.

XXXI

Мне нет страшнее наказанья,
Чем ждать, в бездействие томясь,
Уйми, Борей, свои лобзанья,
Оставь мучительную связь

И я усну без сновидений,
Как до наследия Евгений,
Под ледяным покровом мир,
Пустой, без музыки, эфир.

Не слушай вакуум, Селена,
Не торопи его круги,
Пусть ночи разума долги,
И окаменевает пена -

Смотри, как я смотрю и жду
В уснувшем, призрачном саду.

XXXII

Пришла пора перечислений,
Охота перемены мест,
Любовных клятвопреступлений,
Внезапной осени окрест,

Редеет список безответный
Преображая ряд предметный
Ещё несбывшихся примет,
Огня галлеевых комет. -


Поблекнут призрачные тени
И воцарится тишина,
Ни перемена не видна,
Ни обязательность измены,

И ты останешься вовне,
Как будто дело не в огне.

XXXIII

Не деревцо ли отразилось
В дожде и растворилось в нём,
Мой вереск - не впадай в немилость,
Давай не к осени уснём,

А как-нибудь потом в зелёной,
Коричной радуге влюблённой
Незамерзающих небес -
Там весь перебежавший лес,

А здесь необратимо зябко,
Тускнеет ломкая струна,
Хвоя дышать обречена
И пахнет вереска охапка

Сквозь дождь и ветер, ночь и мглу
В глухом хароновом углу.

XXXIY

..Так нападавший беззащитен,
И болен, болен тяжело,
Вольноотпущенник на Крите -
Какое зеркало смело

Твои осколки в амальгаму,
Кто сотворил эпиталаму
И вынес нити в лабиринт? -
Вдыхай левосторонний винт

И говори, гортань калеча,
Не остановишь произвол,
Никто не примет твой обол,
За расставанием не встреча,

Но бесконечность анфилад,
Всё тот же рай и тот же ад.

XXXY

Волнуя каждой новой нотой -
Мой мир вне изменений сер -
Заполнит эту жизнь работой,
Как разделениями сфер,

И радость падает в обьятья
Предназначения, проклятья,
Надрыва, прелести больной,
Огня всё больше за спиной.

Сколь путешествию ни длиться,
А возвращенье не грозит -
Что время не преобразит,
То успевает измениться,

С тобой лишь те, с кем кончил путь -
О ностальгии позабудь.

XXXYI

Себя я спрашивал - ты дома? -
Среди музыки и картин,
И рябь, рукой моей ведома,
Как в юности чертила - сплин,

Но не томления желанья,
А беспорядочного знанья
Причин и следствий, пустяков,
Забытых в памяти стихов...

И я Гобсеком и менялой
Учился тратить и дарить,
Как прежде править и царить,
И в радуге багрово-алой

Пройдя зелёным и пустым,
Увидеть дом, но прежде - дым.

XXXYII

Тускнеет всё, чего коснёшься.
Уходят блеск и острота,
От равнодушия проснёшься,
Захочешь чистого листа,

Но тут растёт, а там неладно,
То одиноко, то наядно,
На дне не вытравить клейма,
Во тьме расходуется тьма,

Ты - как удар на солнцепёке,
И выживать не суждено,
Тумана смертное окно,
Плывут невидимые токи,

Каким чужим огнём ты жив? -
И бог - случаен, ты - счастлив.

XXXYIII

Не ты причина, но тобою
Сомкнулись тысячи причин,
И те, что брали время с бою,
Другие - пиршество личин,

Холмы, оазисы, пустыни,
Попойка, утро на картине,
От оперетты к фуэте,
От кабаре до варьете,

От духа странствий к мигу Брамы,
Осмысли линии судьбы -
Многопространственны кубы
Космической спиральной ямы,

Ты видишь мир наоборот -
Не яма - вспышка, поворот.

XXXIX

Сведи ладони воедино -
И лодочкой - испей воды,
Как джинн из лампы Аладдина,
Как зеркало, что посреди

Тумана высверкнет грозою,
Одев пространство бирюзою,
Прозрачной влажной пеленой,
Всесильной, словно мир иной,

Но я дышу и нет фиала
Доверчивее, чем ладонь,
А лампа, что хранит огонь,
От безразличия устала -

Любить покой - нелёгкий труд -
И ждёт, когда её потрут.

XL

Негромкий лай и голос птичий,
Лесной волнующийся шум,
Расти и стариться обычай,
Залито смолкой слово "кум"

На бессловесном великане,
Бугры и рытвины в бурьяне,
И жимолость сиза, как вздох,
Меж двух раздавленный эпох,

Но поздний, в горечи сладимый,
На много лет лежит покой,
И пахнет ненависть - тоской
Что жизнь, оставшись неделимой,

В ночь незамеченной ушла,
Как сквозь бурьян перепела.

XLI

В лесу, где нет моих любимых,
Один ложбиною иду,
На склоне ветви в пантомимах,
Внизу кустарники во льду,

Теченье неостановимо,
И купина неопалима,
Жжёт отголосками стихий,
И память, точно веки Вий,

Железом, копотью, базальтом
Покроет склон и водосток,
Борея слышится свисток,
Тускнеет каменная смальта.

Что стылой местности слова? -
Загадки сфинкса или льва.

XLII

Сравни на занавесе чайку
С крикливой стаей на волнах,
Миф обращая в фарс и байку -
Так голубь кроток, что монах

В восточных и библейских притчах,
Так бестелесна Беатриче,
Отшельник усмиряет плоть,
Хорош акридами господь.

Разделим наши вожделенья
На свет и тьму, на жизнь и смерть,
На воды странствия и твердь
Завесой светопреставленья.

Мир на раскрашенном холсте
Парит, как чайка - в пустоте.

XLIII

Октябрь раскаялся и плакал,
Пока не замер ноябрём,
Не донесла свобода факел,
Старьё играем и берём,

А с новизною, белизною -
Как с разворованной казною,
По горло узкое тону,
Петлю для зайца натяну

И через лог, где воздух черный,
Оскальзываясь на сыром,
Иду Финистом за пером,
И след за мной стирают норны.

Мир исчезает по зиме,
И дождь и облако - в уме.

XLIY

Хищный хвощ дотянул до мела,
По-приятельски, с плауном,
Мезозойщина надоела,
Захотелось предстать руном -

Я его осуждать не буду,
Шить апостолами Иуду,
У метёлки своя волшба -
От полёта листва ряба,

И похожа на ёршик, шпажку,
Безобиден барашек - бе,
Пустотелая кровь в трубе
Зелена, не годна на бражку,

Кайнозою приходит крышка -
Ни хвоща, ни стрекоз, ни вспышки.

XLY

Макаронической латыни
Я начитался с юных лет,
И, словно жаждущий в пустыне -
Люблю похабный триолет,

Французы обожают узы,
Для них естественны союзы
Высоких дум и низких слов,
Для них латынь - не часослов,

А указание к лобзанью,
Уменье вывернуть намёк,
Открыть на поясе замок -
Создать из блуда состязанье!

Для жизни вещей полноты
Слова и действия просты.

XLYI

А в небе блещут абразивы,
Лёд напыления кровав,
Издалека миры красивы,
Полны сверхновые забав,

А безвоздушное искрится,
Как облетевшая страница,
Там то комета, то дыра,
Как в прошлой жизни номера -

В той, в девятнадцатом, двадцатом,
Где яма, пулемёт, коса,
Где над кладбищами - леса,
Где кровь небес текла обратом,

Спи, призрак утренней росы,
Бледнеют на рассвете псы.

XLYII

Остынь, как стынут базилики,
Чернеет запахов словарь,
Воспоминанья невелики,
Всё снег, да вянущий январь,

В начале светлый, беззаботный,
Как пол из полубрёвен плотный,
Мажорно - нервный к рождеству,
Раздолье снам и естеству,

Затем всё более угрюмый,
Рассорившийся с февралём,
Как призрак бури с кораблём,
Темны пророчества и думы,

Но ты дыши, приходит март,
Как джокер из случайных карт.

XLYIII

Сомнителен полёт актёра -
Чужими жизнями живёт,
Его манера разговора -
Удачная плеяда нот,

Одна из многих философий,
Сегодня чай, а завтра - кофий,
Легко пришло на первый взгляд,
Легко отходим от утрат,

Шагренев отблеск всякой роли,
Фортуна кашляет тайком,
Но, вдохновляясь табаком,
Творит на выбор Алкоголи,

Сады, поэзию Плеяд,
И холм, где властвовал Пилат.

XLIX

Бесспорно - смысла не имеет
Всё то, что кажется - символ,
Кому падение алеет,
Иному ближе произвол,

Язык цветов - одна культура -
Скреби по панцирю натура,
И путаный язык примет,
В котором важен не предмет,

А настроение, распятье,
Короткий разума успех,
Смоковница, ветла, орех -
Нет короля, но строят платье

На всяк язык и скверный лад,
Маня планеты на парад.

L

Я помню плоть гелиотропа,
Что сплавлена из двух цветов -
Кровава, словно глаз циклопа
И зелена, что сок листов,

И, то ли мы врастаем рядом,
И каменным алеем садом,
Не то, зарывшись в лиственит,
Музыка ядами звенит.

Цвета, в распаде каменея,
То наплывают из горы,
То спят подобием игры,
Итог проделок Гименея,

Союз начудо не разъять,
Цвета в пути не потерять.

LI

Эстетика не для души -
Той подавай любовь, страданья,
Как оголтело ни греши,
Но подпусти за такт рыданье -

Обиды смыты, светел лик,
Живут старуха и старик,
Им по ночам темно и пусто,
Смесь запахов муки и дуста,

Морских шумов, чужих забав,
К атланту льнёт кариатида -
Они поссорились для вида,
Ваятель, их постигший, прав -

Над временем душа и взгляд,
Бог стрелы сыпет наугад.

LII

Широколиственная месса,
Многоголосие, призыв,
Смиренье ангела и беса,
Мирские подвиги сразив,

Дарит светло и безуханно
И сухо, точно корпий в рану,
Существованье без страстей,
Уходит в небо Моисей,

Куда? - в пустыню? - из пустыни? -
Шумит размеренно собор,
Музыку правит птичий хор,
И я смятение отрину,

Такой же слушатель в лесах -
Мир сотворён на голосах.

LIII

Я не сторонник репетиций,
Реприз и черновых помет -
Садится золото на спицы,
Тоскует горлица в темнице,
Не отражается предмет.

Над ним кукушечка хлопочет,
Перебирает зёрна кочет,
Болит у бури третий глаз,
Кружит потусторонний газ,

А он не видит и не слышит,
Знай повторяет без конца
То "ламца - дрица - гоп - ца - ца",
Срываясь на "поспели вишни"...

А всё равно потом неметь,
И горлом кровь, и в небо - медь.

LIY

Встречая римлянина, грека
В анналах гордыми собой,
Не знаю - так ли прав Сенека,
Давая нравственности бой -

С тех пор ничто не изменилось,
Лишь декольте слегка продлилось,
Да в думе скорбны животом
На этом свете, а на том

Равно блистательны тираны
И их убийцы, где Нерон -
Ждёт мавка - смерть со всех сторон,
И побеждаемые страны

Берут у Рима ту же спесь,
Мой пыл, Сенека, вышел весь.

LY

Спокойны наши аватары -
Мы - тайный воздух лёгких крыл,
В иных краях остались лары,
Пропал мифический мифрил,

Но длится день заворожённый,
И, как античные колонны,
Дымок над лавой в вышине -
Миры готовятся к войне.

К чему искать исчезновенье? -
Над лавой воздух замерцал,
Разбит магический кристалл,
Последним затихает пенье,

И бестелесна плоть воды,
Бледнеют в воздухе следы.

LYI

Рассольчиком отмеченные дни
Проходят в сожалениях и скорби,
Унынии, сочувствии родни,
Желании покинуть бренный orbi,

Не радует подтаявший снежок,
И запах с кухни что электрошок -
Зелёная до судорог погибель,
Но я и умирающий Вас - либель,

Часы прокукарекают разок,
И, крепким кофе вздёрнутый с дивана,
( затем побриться, лёгкий душ, и ванна
ждёт вечерком), ( не лезет в рот кусок!) -

Готов для новых подвигов и дел,
Хотя вчера чуть-чуть пересидел...

LYII

Меланхолические думы
Нас посещают без причин,
Что механические шумы,
Перемежающийся сплин,

Вопросы денежного плана -
На них кончается нирвана,
Кто курит - выдохнет дымок,
А я - сапожник без сапог,

То чай налью, то кофе сварим,
И разбужу на час - другой
Ту, что случилась дорогой,
И резь в глазах, как при нагаре

На свечке - копоть, мелкий смог,
И Гог приходит, и Магог...

LYIII

Ленивы звуки мандолины,
И гондола кружит в тени,
Ах, как изысканны и длинны
Жабо, манжеты, попурри! -

Жара располагает к неге,
Ко сну - солома на телеге
На берегу... но не до сна! -
Музыки схвачена блесна,

Ловушка схлопнулась - из замка,
Окружена толпой овец,
Выходит дева наконец,
Переодетая пейзанкой...

Качает гондолу канал,
А над телегой сущий шквал!

LIX

Забавы кесарю прискучат,
Озлят учёные труды,
От яств запор, от фруктов - пучит,
С богами жертвы и беды

Ждёшь вместе и попеременно,
И жизнь проходит откровенно,
Насмешкой кажется юнцу,
Не рада царскому венцу.

Что остаётся в нашей воле?
Казнить и миловать, скучать,
Искать бессмертия печать,
Изведать пропасти и боли,

Уйти, остаться одному,
Сравнить свободу и тюрьму.

LX

Вот и одна ты возле своих темниц,
Пробуешь двери, думаешь - я внутри?
Падаешь навзничь, спишь отвернувшись, ниц,
Не наигралась? - в зеркало посмотри,

Вот он, избранник, изредка за спиной,
Ходит, как тень, молчит, если ты молчишь,
Ты не одна - ты здесь со своей стеной,
Жили в квартире чиж и ещё мальчиш,

Сколько работы... - много? - какая чушь,
Дни пролетают, помнить их ни к чему,
Не накрывает снегом твою тюрьму,
Страшно другое - миф о единстве душ.

Каждый умрёт отдельно от слов любви,
Впрочем, живи, как хочешь, и там - живи.

(0)

Время мешает карты, меняет масть,
Не угадаешь в старце юнца - валета,
Ходит по клетке уткой былая страсть,
Пищу богов ждёт небо, но чаще - Лета,

Стоит ли верить в случай, тянуть ярмо,
Ждать звездопада, сеять своё зерно,
Словом, платить вперёд и не ведать жребий? -
Травлена карта, сводит черты лица,
Так у ваятеля камень прочней резца,
Если вы дождались - то уже на небе.

Так ли воображаемы небеса,
Чтобы стремиться здесь потерять до масти?
Смертному дальше облако, чем роса,
Невероятны встречи, случайно счастье.

LXI

На соннике о травах - сглаз -
Рукой наборщика - "Отрава",
Не отвести от яда глаз -
Чуть шелестит бессмертник справа,

А слева лава васильков,
И маков цвет, и ноготков
С желта-оранжевая кисть,
А ты сапожником знай чисть

Свою чернёную главу,
Жди нападения, обмана,
Герой бульварного романа -
Ищи отраву наяву.

Кому цикуты? - миндаля? -
Страница прочь! - а там - земля.

LXII

Загадку ангела задали
Другому ангелу, а тот -
Был дьявол, прочее - детали,
Точнее - скверный анекдот,

Ошибка, недоразуменье,
Короткое местоименье,
Смешенье в чаше языков,
Изобретенье кувырков,

Отсюда колесо, телега,
Понятье узы или груз,
Паденье, нисхожденье муз,
Затем - изобретенье снега.

О чём загадка-то? - ах, да -
"Ты кто? - планета иль звезда?"

LXIII

Подчас насмешлив созерцатель,
Он только смотрит и молчит,
Его изнанка - Вечный Жид,
Его иллюзия - Создатель -

Как взгляд рассеивает тьму,
И то, что кажется уму
За выдох до - непостижимым -
Являет жизнь свою и плоть,
Коснуться тянется щепоть
Временщиком и серафимом,

Так кто без памяти смешон? -
Спрячь лик, надвинув капюшон,
Смотри на нас, на мир, на ноты,
От слов останется свеча,
Руби ненужное сплеча,
Входя, оставь свои заботы...

LXIY

Страницы прошлого листая,
Скажу - не хочешь - не читай,
Представь, что выпала - пустая,
Что осень после птичьих стай,

Ни голосов, ни вспоминаний,
Печалей многих, малых знаний,
Забвение любимых мест,
Молчание существ окрест.

Повсюду новое, чужое,
Я никого не узнаю -
С кем жил, с кем чай на кухне пью,
Кому клянусь своей душою. -

Вольноотпущенник любви -
Читай страницы, а не рви.