Аннотация: События произошли в действительности в августе - сентябре 2009года.
Когда шиповник отцветёт
Эти события, так и не отболевшие, живут в моей душе в ночном полумраке и солнечным утром, когда я работаю и когда развлекаюсь. Я привыкла. Притерпелась. Ведь не я одна, каждому человеку приходится терять бесконечно любимых, родных и близких. Пусть это банальное утешение, но оно приносит хоть какое-то облегчение.
Прошло много лет с тех пор, как умерла вырастившая и воспитавшая меня бабушка. Она редко приходит в мои сны. Наверное, путь не близкий и не лёгкий, потому что преодолевает она его, как я убедилась, только в исключительных случаях.
Вот и в ту ночь был такой исключительный случай. Только я об этом не знала.
- Когда шиповник отцветёт - ровный и такой знакомый голос, но я же сплю. Сплю? Тогда как же я думаю? Во сне не думают.
- Когда шиповник отцветёт...- опять. Спросить, к худу это или к добру? И понимаю, что должна бы спать, но только это не сон, а какая-то другая действительность, и в этой другой действительности я не сплю, а реально существую. Ровный белый бестеневой свет заполняет всё кругом. Но ведь сейчас ночь, я знаю, что должно быть темно, только меня это вовсе не волнует, потому что и так всё хорошо видно. Вот, на краю моей кровати легко и невесомо, в обычной своей позе сидит моя бабушка. Пришла. Как хорошо, пусть посмотрит, как я живу. Мне тепло на душе и приятно, но... она давно умерла. Ладно, я же сплю. Значит, это может быть только сном!
- Пойдем чаем напою, - зову её на кухню. А сама уже стою в дверях в халатике поверх ночной сорочки. Она поднимается и идет за мной.
На кухне грею чай, наливаю ей и себе. Бабушка аккуратно присаживается на краешек стула. Я пью чай и не чувствую его вкуса. Даже не знаю горячий он, или не очень, но чай из моей чашки убывает. Бабушка все также, молча, сидит и смотрит на меня. И тут я замечаю, что за все время она даже рта не раскрыла. Это мне понятно, умерла она. Однако видеть её всё равно приятно, и чаем поить тоже. Чай в её чашке немного убавился, хотя я не видела, чтоб она прикасалась к нему. Мы сидим за кухонным столом и смотрим друг на друга. И я точно знаю, не сходя со стула, могу видеть всю квартиру. Бегло просматриваю комнату сына: спит. В спальне, на кровати уткнулся носом в подушку муж, а рядом я. На спине лежу, чуть повернув к нему лицо. Только выгляжу как-то... Хм... Да я же не живая! Проснётся утром, испугается, а сын!!!
- Когда шиповник отцветет, - смотрю на бабушку и чувствую, как важно ей сообщить мне... что? Что? Я чувствую, всем своим существом чувствую эту важность, но почти реальное присутствие бабушки наполняет мою душу теплом и отвлекает, уводит от поиска ответа. Я так хочу продлить эти мгновенья, когда мы снова рядом! Вопросительно смотрю на неё. И понимаю по её глазам, что она очень надеётся, что я пойму.
И вдруг... такоё чувство словно выключили свет. Что-то давит под боком, затекли руки и ноги. Открываю глаза - ночная тьма в комнате, даже фонарь напротив окна не светит. Устраиваюсь поудобнее, онемевшие руки слушаются плохо, вместо того чтобы поправить одеяло, тычу ими словно палками. Пойду на кухню, чайку попью... Пытаюсь встать и падаю как подкошенная. Ног не чувствую совсем. Благо у кровати ковер мягкий, да и вставала я плавно, поэтому свалилась почти бесшумно, муж даже не проснулся, только что-то пробормотал во сне. Кое-как держась за стены, поднимаюсь. Руки уже немного отошли. Еле шевеля ногами, иду на кухню. Темно-то как. Включаю свет...
На кухонном столе стоят две недопитых чашки чая. Сажусь на стул, аккуратно, ещё не очень послушными пальцами, обхватываю чашку, маленькими глотками отпиваю тёплую сладкую влагу, глядя на вторую чашку недопитого чая. Смотрю, не решаясь даже прикоснуться, а сердце замирает от любви и боли. Доливаю себе ещё горячего чая, и по спине бегут холодные мурашки. Кто мог согреть чай, если я спала? Если бабушка - только сон, кто пил чай из второй чашки?
Я очень старалась понять: что же хотела сообщить бабушка? Что? Говорят, шиповник - это опасность, а цветёт с мая по август. Но потом, в сентябре, когда он отцветёт, что должно случиться? Что? Утром 17 августа я так и не догадалась, о чём предупреждала бабушка. И только теперь понимаю, что она старалась по возможности подготовить меня, чтобы я выдержала, перетерпела удар, избежать который видимо было невозможно. И бабушка это знала.
Но сгруппироваться перед ударом я всё-таки не сумела, хоть и была предупреждена.
Лето подходило к концу. Вот и последние августовские денёчки. Я зачастила на дачу. И каждый раз, когда возвращалась, обязательно что-нибудь случалось такое, отчего мне приходилось останавливать машину возле куста пышно цветущего шиповника. Глядела на него через открытое стекло и восхищалась прекрасными розовыми цветами. И удивлялась, август на исходе, а завязи ягод на нём всё нет. Вот и первые сентябрьские денёчки. Дети пошли в школу. Паутинки полетели, и листья кое-где начали желтеть. Красные гроздья рябины возле соседского домика горели ярко, красиво. Я опять возвращалась домой с дачи, и опять получилось так, что пришлось остановиться возле уже знакомого куста шиповника. Повернула голову и увидела, что прямо передо мной на ветках кустарника качаются зелёные завязи ягод. Шиповник отцвел. Пора бы. И зажмурилась, вспомнив сон и бабушкину фразу: "Когда шиповник отцветёт".
"Хонда" рванула резко, почти прыгнув с места. Я торопилась домой. Сердце бешено стучало в горле. Но дома, Слава Богу, все были живы здоровы. В окнах квартиры сестры горел свет. Значит всё нормально. Да и виделись только вчера. Вдруг приспичило так, что целый день сидели друг против друга и рассуждали ни о чём.
Вечер подошёл к концу. Я уснула, решив, что зря на себя накручиваю панику. Проснулась в половине четвёртого, оттого что замёрзли пальцы рук. Не успела удивиться, как в ночной тишине почудилось, будто кто-то стоит за входной дверью. Выхожу в коридор, а там не ночной полумрак, а плотная, клубящаяся тьма ползёт на меня от двери и из углов. Страшно и холодно одновременно, а двинуться с места не могу! Мгновенье, другое - тьма уходит, тает, и только я трясусь от холода и страха посреди коридора! На ватных ногах возвращаюсь в спальню, прячусь под одеяло и молюсь, повторяя только одну фразу: "Спаси и помилуй! Спаси и помилуй!"
А утром зазвонил телефон.
-Сегодня ночью в больнице умерла ваша сестра.
Лифт лязгнул и остановился. Дверь квартиры сестры полуоткрыта. На лестницу доносятся приглушенные голоса. Шаг, второй... в слабо освещённой прихожей, платком занавешено зеркало.
Суета ритуала немного спасает, заставляя двигаться, что-то делать, говорить... Горе разразилось как гром среди ясного неба. Конечно, сестра болела, но никогда не жаловалась и никого не о чём не просила, только сама разрывалась на части, стараясь всем помочь. Да и болячки её были обычными в нашем возрасте.
В комнате на столе - швейная машинка, игла в неоконченном шве. Убрать? И не нашла в себе сил. Прошла на кухню. На плите кастрюля супа.
- Я доварила, мама не успела, - племянница посмотрела опухшими от слёз глазами на кастрюлю, перевела взгляд на окно. Серое небо собиралось заплакать.
"Надо выключить сотик", - телефон лежал в кармане, и мне было не до него, мысли работали сами собой, скорее по выштудированой на работе привычке - держать себя в руках. Беззвучно лежавший телефон мигал красным огоньком не принятого звонка. Но я-то звук не отключала! А красный сигнал утверждал, что звонок был. На дисплее возникла синяя полоса, однако ни номера, ни надписи что номер не определён - не было, только время поступления в уголке экрана. Пролистала назад и с удивлением обнаружила ещё два таких же беззвучных звонка.
-Сашенька, я выйду в подъезд, позвони мне. Надо телефон проверить, - попросила племянницу.
Телефон работал исправно. Я смотрела на экран, вот первый звонок ниоткуда, или...
- Кто-нибудь был дома?
- Да, папа приехал на обед... и вызвал скорую, - мы стояли в подъезде у окна. Выпив на двоих полстакана пустырника, давясь слезами, Саша рассказывала:
- Думали - давление собьют, а утром из больницы позвонили инфаркт... - за подъездным окном горько плакало небо. Я посмотрела на первый звонок:
- Отец во сколько приезжает на обед?
- Около двух.
Первый такой звонок в тринадцать сорок.
- Телефон у неё с собой был?
- Нет, он так и лежит в её сумочке.
- Может она мне звонила? - голос у меня сел! Ну почему не зашла вечером? Не позвонила ей?
- Счас, посмотрим, всё равно всех обзванивать.
Телефон, действительно, лежал в сумочке, и даже непринятые входящие звонки были, а вот исходящих - ни одного.
Надо было ехать в больницу, забирать вещи, справку, ну и все остальные хлопоты...
Молоденькая медсестра вынесла пакет:
- Вот, распишитесь...
- Скажите, пожалуйста, во сколько... это случилось?
- Минуту, посмотрю в истории болезни...
Я ждала, следующий звонок на телефоне высвечивался в половине четвёртого ночи. Как раз, когда я проснулась. Но я... не слышала звонка!
- В четыре часа утра, - медсестра чуть тронула за рукав.
- Нет. В половине четвертого.
- Ночная смена уже ушла, но если вам это очень важно...
-Пожалуйста, это моя сестра...
- Тут нянечка на вторые сутки осталась. Я спрошу, вы подождите.
Через некоторое время медсестра вернулась и утвердительно кивнула:
- Точно в половине четвёртого, но пока оформляли и вообще... а вы откуда знаете?
- Так. Предчувствие.
Последний звонок бал в восемь сорок семь.
Уточняя у патологоанатома скорбные формальности, боялась услышать то, в чём уже не сомневалась:
- Её во сколько к вам доставили?
- Я только пришел на работу, примерно в восемь сорок. Но справка будет готова...
- Простите, я не о том... - сердце захлестнуло болью: как, как я могла не услышать!? Не почувствовать!? Не понять?!
Весь остаток дня не выпускала телефон из рук. Около трёх часов опять беззвучно замигал красный сигнал, хотя звонок - мигает зелёным, красный - не принятый!
- Алло! Алло! Я слушаю. Слушаю, - полная, какая-то объёмная, невероятная тишина в трубке заставила сердце сжаться от боли. - Вас не слышно! Вас не слышно! Я ничего не слышу! - вытерпеть это было невозможно. Я ревела навзрыд, а на экране мигала красная лампочка непринятого звонка.
Телефонная память ограничена. Записались новые определённые и неопределённые звонки. Но те, четыре непринятых, буду помнить всю жизнь. И шиповник... Я так любила его лёгкий аромат, и алые цветы среди зелени листьев. Моя бабушка знала это.
А почему любила? Я и сейчас люблю шиповник и безвременно ушедшую сестру, и свою бабушку. Ведь... мы не прощаемся совсем, лишь разлучаемся на время.