Мой организм не спал уже три дня, если не считать кратких провалов под действием ударной дозы алкоголя.
Я лежал на кровати в чужой квартире. Рядом на полу бутылек с водой затхлого вида и привкуса. Вода - это единственное, что принимает мое нутро. В животе неприятная тяжесть и постоянная тошнота. Время от времени рвотные позывы заставляют кое-как подняться и идти на балкон, чтобы, во-первых, глотнуть свежего воздуха, а во-вторых попытаться облегчить страдания измученного желудка. Идти трудно. Голова кружится, и с трудом держишь равновесие.
"Сейчас вырвет, будет полегче". Боль, спазмы - и нулевой результат. Рвать уже давно нечем. Два пальца в рот, и давишь, давишь из себя отраву, но безуспешно.
И вот так полдня. Дальше уже становится невыносимо лежать. В квартире никого, женщина, с которой он пил, исчезла еще пару дней назад. Вышла за поллитровкой и не вернулась. Жратвы тоже нет, но я все равно есть не могу. А вот без курева - никак. Собрался кое-как, и двинулся в центр. К магазинам, к народу. Хоть призрачные, но шансы есть опохмелиться. Все равно можно встретить какого-нибудь знакомого, кто бы выручил хоть чем-нибудь. Мелочью, сигаретой... Хоть и понимаешь, что все тебя тут прекрасно знают, что всем и так уже должен "выше крыши", но все же надеешься. Потому что больше не на что надеяться. Беспросветная, черная тоска сидит в душе. Плюс ужасное физическое недомогание - страшный, разрушительный коктейль. Жить не хочется совсем...
В центре никого знакомых - как по закону подлости. Бреду вдоль стен, высматриваю удачу. Попробую зайти вот в этот магазин. Хозяева его - бывшие мои соседи, им я вроде не должен ничего, авось выручат в долг... Зашел, мнешься у прилавка. Не знаешь, с чего начать, как обратиться. Наконец, обращают на тебя внимание. Просишь в долг "читок" и сигареты. Просишь, а сам себя просто ненавидишь в этот момент.
Унизительная сцена. Внешний вид красноречиво говорит о внутреннем состоянии. Поросль полумесячной давности на отекшем лице, зубы стискиваешь, чтоб сдерживать рвотные позывы. "Лепишь" с трудом продавщице про какое-то там "зарплату задержали, через пару дней дадут", клятвенно уверяешь точно вернуть эти триста рублей. В общем, стараешься говорить убедительно, борясь с тошнотой. Так или иначе, всё же тебя жалеют, и записывают в долговую тетрадь "читок" водки, и пару пачек дешевых сигарет.
Вот она, долгожданная "чекушечка"! Руки ходят ходуном, забираешь отраву, прячешь по карманам, благодаришь, улыбаясь сквозь силу. Скорее за магазин! С глаз посторонних долой. Остатки нормального человеческого достоинства не дают приложиться к горлышку тут же, в магазине, хотя терпения уже нет совсем никакого. На заднем дворе долго не можешь открутить крышечку. Долбаная жестянка прокручивается, да и координация движений ни к черту - мозг "убит" совершенно. Ногтями, зубами - но справляешься с непослушной крышкой. Велик соблазн опрокинуть весь "читок" в себя сразу - но больное сознание подсказывает, что больше "лекарства" не достать. А "наедет" похмелье на тебя еще не раз за этот день. Принимаешь решение растянуть дозу "на подольше". Делаешь один полный глоток. Без запивки. Без закуски. Какое там! Не до хорошего.
Горечь спирта уже практически не ощущается. Более того - водка даже кажется какой-то сладкой, что ли. Закуриваешь. Нельзя сказать, что легчает физически. А вот моральное удовлетворение есть. Чувство победы: нашел! Жить можно! Да и тошнота немного унялась. Всё. Теперь назад.
Голова кружится. Весна, скользко. А идти и так трудно. Упал раз-другой. Мокрый. Грязный. Мерзко.
Дверь открыта, я ее даже толком не прикрыл. Падаешь ничком на кровать, прямо в этой грязной и мокрой одежде. Лежать немного легче. Голова хоть не так кружится. Пульс то и дело учащается. Дыхание сбивается. И вообще - такое самочувствие, что сейчас умрёшь. Порой даже страшно становится. Да ещё вдруг возникает какая-то неясная, беспочвенная тревога. Природа её тебе неизвестна, и это пугает ещё больше. Кажется, будто лежать смертельно опасно. Будто лёг - и уже не встанешь.
Довольно странно - но голова почему-то не болит совсем, хотя это обычно неизменный спутник похмелья. В измученном мозгу просто-напросто сумбурная каша. Никаких четких и логических мыслей. Только обрывки. Картинки, куски чьих-то фраз. Скомканные воспоминания. Очень похоже на "зажеванную" пленку в неисправном кинопроекторе.
- Это все она виновата, она мне все время говорила, что ненавидит рифмы и меня. Рифмы понятно, мешали ей жить. Поэзию мою - ни в грош, потому. А потом и любую. Хоть Пушкина, хоть Бродского прочти. Воротит нос. Но они - чужие. А меня-то за что? Во мне если и есть рифма, то рифма - страдалица. Я под белый стих стилизован. И то если с размером угадаешь, а так проза прозой, причем в ее не самых лучших образцах.
Говорю, а она вдруг с лаской, а я - возьми и ударь! Человек с похмелья - как ржавый боеприпас, требует недюжинной осторожности в обращении с ним.
Нет. Вспоминать худо. Прочь. Заснуть надо.
Ворочаешься, стараешься лечь поудобнее, прогнать скомканные мысли, освободить голову... Глаза уже слиплись, тело понемногу перестает слушаться, физическая твоя сущность отдыхает. А вот бедный мозг и нервная система никак не хотят отключаться. Мало того - сам факт засыпания наводит на тебя безотчетный страх. Если обычно ты просто не замечаешь, как уснул, - теперь все по-другому. Мысли, которые хоть и представляют из себя винегрет и нелогичную кашу, становятся в твоем понимании олицетворением самого факта физической Жизни. Фразу "Я мыслю, следовательно существую" теперь можно понять буквально. Поэтому подступающий сон представляется черным вязким туманом, из которого нет выхода. И появляется ощущение, что если он сейчас поглотит тебя и твою сущность - выхода уже не будет. Ты боишься заснуть и не проснуться. Боишься потерять сознание. В страхе разлепляешь скованные веки. Весь в холодном поту.
Короче, спать не получается. Ночь впереди предстоит долгая. Так и коротаешь её, каждый час вставая покурить. Ночь пугает. Ждешь теперь уже утра с нетерпением. Час, другой, третий... Так или иначе, но ночь проходит...
Похмелье второго дня мало отличается от первого. Кроме как, что день рабочий. Выходные кончились. С трудом несешь свое тело в КБ. Там я давно никому не интересен, забился за кульман, сижу.
Вокруг кипит обычная, нормальная жизнь. Люди работают, улыбаются, с аппетитом едят всё, что им нравится. Сейчас всё это для меня настолько чуждо, что даже завидуешь им, здоровым и счастливым. С тоской вспоминаешь, что и сам раньше жил так же. Все было таким естественным и постоянным. И не задумывался даже, что человеку может быть настолько плохо.
День тянется невыносимо долго, будто сопля на морозе. Куда себя деть - не знаешь совершенно. Наконец, звонок. Плетешься опять туда, к ней, которой нет и имени не помнишь даже.
Только бы заснуть. Какой там... Хоть вроде и общее самочувствие стало довольно сносным, мозг, видимо, продолжает "кипеть", поскольку появился какой-то устойчивый "фоновый" шум в тишине ночи. Очень похоже на движущуюся по трубам воду. Нарушенная логика подсказывает, что не будет человек среди ночи лить таким напором воду так долго! Да и некуда, в конце концов. Сменив "локацию", ловлю себя на мысли, что шум не исчез и не ослаб. Поняв, наконец, что шумит у меня в голове - отпускаю эту мысль. Опять иду на балкон - курить. Этаж последний, вниз проваливается чернота, ни лампочки, ни фонаря.
И вот, почти уже докуривая сигарету,слышу за спиной отчётливо "пойдем!" Произнесла, как будто моя мама. Внятно, чётко, до боли знакомым мне с детства голосом. Позвольте, какая мама? Она же на том свете уже. А тут - будто за спиной стоит! Покрутил я головой на всякий случай, вглядываясь воспалёнными глазами в окружающую меня темноту, зажигалкой почиркал... Нет никого. Да и быть не может!
Вернулся я в комнату, и включил компьютер. Спать всё равно не получается. Запустил там что-то, без разницы что, лишь бы что-то двигалось и изменялось. Кино, или игрушку, не важно. Потому как подорванная психика не могла справиться с обволакивающей тьмой и глубокой тишиной. Стены буквально давили, будто прессом, и меня охватил ужас. И ржавым буром сверлила измождённый бедный мозг въедливая мысль: "кто сказал пойдем?". Сижу я значит, "втыкаюсь" в монитор, и вот за гранью света от экрана, примечаю какое-то осторожное движение. Скосив глаза в сторону, вижу, что из-за коробки монитора глазеет на меня из мрака какая-то животина, с блестящими глазками. То ли кролик, то ли... Боже!
Реально белка. Только черно-серая какая-то... Вижу вполне детально, даже шёрстка будто искрится, отражая слабый свет монитора. Мозг лихорадочно пытается найти объяснения происходящему, но не может. Версия о коте отпала сразу. Кот в доме есть, но поскольку на улице март - кота в доме нет!
Вот с этого момента, пожалуй, и пришло осознание того, что я всё ж таки допился до того, о чем слышал неоднократно. Осторожно протянул руку к любопытной мордашке, прошептав: "ну, здравствуй!"
Животина скрылась за монитором.
Я сидел за компом в одной майке. Вдруг меня начали кусать комары. Это в марте-то! Реально комары! В спину, в руки... Стал хлопать их ладонями, но не чувствовал, что попадаю по ним, и убиваю. Укусы продолжались. Об ноги стал тереться кот, что находился где-то на улице. Потом вполне осязаемо прыгнул на кровать так, что она качнулась даже, стал ходить где-то рядом, иногда касаясь моей спины.
Я взглянул вниз, под ноги. Там, под столом, в слабо освещенном экраном пространстве, целый пучок проводов для компа, сабвуфера, всякие зарядки - одним словом, хитросплетения. Так вот, к моему вящему ужасу, эти провода оказались живыми. Они извивались и шевелись, подобно клубку змей, вполне отчётливо.
Мама мия! Мурашки побежали по телу, волосы встали дыбом!
В страхе я решил выключить компьютер. Если уж призрачный свет играет с моим измотанным сознанием такую злую шутку. Лучше быть в темноте, под одеялом. К тому же снова начало знобить и трясти.
И действительно, в полной темноте видения оставили меня в покое.
Спать! Я должен уснуть! Я должен поспать. Остудить офигевший мозг!
Лёг, укутался, успокоился. Прикрыл веки. Воспалённые глаза понемногу переставали болеть. Сердце уняло свой бешеный ритм.
Пытаюсь уснуть. Глаза послушно слипаются, тело немеет и расслабляется. Но опять те же самые проблемы с засыпанием: страх потерять сознание, дикий калейдоскоп картинок и обрывков мыслей. Диалоги, монологи. Кажущиеся здравыми мысли тут же превращаются в глупость. Хотя некоторые конструкции оказываются довольно интересными, и если бы их зафиксировать - потом, воспроизведя, можно получить оригинальный продукт! Картину там, стихотворение или песню. Сталкиваясь в реальной жизни с необычными, оригинальными продуктами творчества, зачастую даже кажущимися бредовыми - начинаешь понимать, что львиная их доля наверняка создана в подобных состояниях их творцов!
В общем, лежишь и расслабляешься телом в этой адской круговерти взбесившегося сознания. Приходит даже какая-то полудрёма. Расплывается граница реальности и сна. Ты перестаёшь понимать где ты...
И вдруг в голову приходит мысль: попросить. Что? У кого?
- Ну, есть же, кто-нибудь... Там. Дайте...
- Что? - будто кто спрашивает.
И осенило. Малюсенькая мысль, но ведь пришла.
- Сна прошу, - говорю, - дайте мне заснуть!
Хватаешься за эту соломинку, и уже веришь в нее как во что-то высшее. И... вот чудо. Провалился...
И вроде как спишь. Лежа. А идешь. Куда?
Опять в тот же магазин, за сигаретами. Вышел за дверь и... пропал.
По-настоящему пропал. Сгинул. Провалился сквозь землю. Испарился. Как та баба, что меня поила три дня.
Так бывает, правда. Уходят люди за сигаретами или ведро с мусором выносить и не возвращаются. Вот и я так - не вернулся.
Иду по улице, сигаретку курю, невозвращенец невозвращенцем, а навстречу из-за угла черт. Небритый, помятый. Черт чертом. Я его по портфелю узнал. В нем среди початой бутылки пшеничной и непочатой столичной копытца высовывались грязные. Хотел я мимо прошмыгнуть, ну их чертей к черту, проблем не оберешься.
Только подумал, не смог и шага ступить. Словно в смоле увяз по колено. В жар кинуло. Капли пота на лбу засеребрились.
- Куда, - спрашивает он меня елейно так, по-отечески, - намылился, колченогий и не в ударе?
Я признаться опешил, во рту пересохло. С чертом, думаю, шутки плохи! Говорят, отвечать ему надо в рифму и не абы как, а так чтобы парная была, не перекрестная. Выдумали приметы на свою голову, черт бы их побрал.
Моя бывшая однажды полдня по лестнице спускалась, чтобы на улицу выйти. Сначала кошелек забыла, вернулась, перед зеркалом язык себе показала, потом, усмотрев на первом соседку по площадке с пустым ведром, на этаж выше заскочила, чтобы с нею не встречаться, а перед выходом на улицу перед самым ее носом кошка черная прошмыгнула в дверь, так она ждала около получаса, когда кто-нибудь из соседей первый пересечет опасную зону.
Стою я, сам не свой, чертовски страшно, ответ-то надо держать, а у меня как назло не рифма, а черт знает что. Ну, что ж ты, поэт?! Ничего лучше кроме "в зеленой таре" или "каждой твари по паре" придумать не могу. Сказались, видать, годы бутылочные. Подвели в самый неподходящий момент под монастырь, зазвали родимые к самому черту на кулички.
Вздыхаю тяжело. А себя тем временем не узнаю. Вроде я, а вроде и не я. Мешковатый тип какой-то, патлатый, как пять лет до запоя был,- еще с Зойкой когда жили. И невесть откуда-то взявшиеся две бутылки молока в авоське по ногам бьют, позвякивая. Черт, угораздило же так вляпаться. К чертям такую рифму и все рифмы вместе взятые.
- Домой, - осмелев, буркнул я и повернул к дому. А как только к дому повернул, так проснулся.
Вот верите, нет, сон был в руку. Во спасение! Дома проснулся! Никаких вопросов не оставил. Никаких сомнений в правильности шага.
Как не спросят меня теперь сотоварищи по надобности питейной пройти с ними до ларька: сгинуть, провалиться, пропасть.