Аннотация: Хлеб таил в себе колер спелого колоса, наступающую и уходящую зарю, само солнце в своей яри и в дымке за облаками, даже голубизну тонких краёв облаков, за которыми старается спрятаться небо.
Бородинский хлеб.
Наш посёлок в одночасье стал знаменитым. В стране из-за неурожая возникла нехватка зерна, власти приказали закупать его за границей, кому-то в голову пришла мысль выпекать хлеб по-другому. Запомнились хрущёвские буханки с добавками гороха, были и какие-то другие варианты, мне, подростку, запал только горох. Мы учились тогда в райцентре, жили в интернате. Питались в интернатской столовой невпроголодь, но всё-таки быстро растущим организмам чуть-чуть калорий не хватало. Привозили из дому сало, кусочки хлеба либо таскали из столовой, либо покупали в магазине. По вечерам устраивали небольшое обжорство. Вот когда в хлебе пошёл горох, всё изменилось.
Посёлок славился своим хлебом, но эта слава так и оставалась внутри, за пределы не распространялась. Фактически это была слава пекаря. Он выпекал сколько надо, буханки развозились в магазинчики, их, лавок то есть, у нас имелось уже несколько. Всё купленное съедалось, на следующий день процесс повторялся.
За несколько лет до этого в нашем леспромхозе случился бабий бунт. Нашёлся один партиец, которому захотелось стать начальником. Ни на что другое он был неспособен. Все должности были заняты, так специально придумали новую для будущего чиновника. Сделался он то ли начпек, то ли завпек, не знаю, меня, школьника, эти проблемы не интересовали. Но любой руководитель и должен руководить, а иначе он не более чем пустое место. Приказал начальник пекарю творить его таинство точно по узаконенным ГОСТам или каким-то иным нормам. Хлеб, испечённый по новым правилам, оказался невкусным. Тогда начальник заменил пекаря другим, дипломированным. Результат получился ещё хуже.
Вот тут-то пьяненькие бабы и взбунтовались. На свадьбу в селе стряпню всякую готовят, помимо всего прочего, но и магазинный хлеб на столе не последнее место занимает. Короче, в ближнем доме собравшиеся гости не смогли как следует закусить и насытиться. Стащили незадачливого соседа с его крыльца, заманили к себе в гулящий двор, плеснули штрафного в стакан, а закусить не дали и как следует обматерили. Партком в основном состоял из мужей самых горластых тараторок, решение было в пользу женщин. Пришлось взять назад прежнего пекаря, а поскольку руководить им не получалось, исчезла и должность начальника вместе с самим бесполезным бугром.
Я эту историю про бунт позже услышал, в те хрущёвские времена. Тогда, с помощью какой-то счастливой бюрократической уловки на пекарню в нашем лесном посёлке гороховые добавки не распространялись. Приезжая в интернат в воскресенье вечером, каждый из нас привозил по паре наших буханок. Ко вторнику они уже со смаком съедались.
Дальше больше. Капитаны дважды в день причаливающих к дебаркадеру "Ракет" и "Метеоров" требовали дать взятку нашим вкуснейшим хлебом, иначе никого на борт не возьмут. Желающие уехать пассажиры откупались, куда деваться. Слава хлеба ширилась, от Павлодара до Салехарда.
По малолетству, живя практически безвыездно в одном месте, я как-то не задумывался, что вкус у хлеба может быть разным. Да, я нередко, купив в магазине буханку, доносил до дому разве что половину, но мне прощалось: в доме считалось, что я расту. Потом бабушка догадалась, посылая меня в магазин, накормить перед этим. Повзрослев, побывав в разных местах огромнейшего государства и покушав разных яств, я никогда не испытывал потребности отщипывать хлебушко.
Вскоре наступило время прощаться со школой, а затем и родным краем. Население попросту вытекало из тех мест, значительная часть задерживалась в областном центре.
В посёлке была традиция: всем непривязанным к рабочему месту обязательно являться к дебаркадеру, чтобы посмотреть, кто приехал, кто уезжает, кто проезжает мимо на подводных крыльях. В городе появилось параллельное правило: в воскресенье вечером землякам собираться на речном вокзале, встречать прибывших, да и просто посудачить на местные и иные темы. Пассажиры из нашего посёлка были просто обязаны привезти пару фирменных хлебов.
Только не думайте, что на него набрасывались и он тут же пожирался. Н-нет, его приносили домой, пальцами снимали часть корки, разламывая на несколько кусочков. Нужно было наловить максимум кайфа, понюхав, да что там - даже вынюхав весь ароматный запах родного края. А этот запах никак не желал исчезать. Я и сейчас не знаю, сколько дней требуется для этого. Мы всегда съедали вкусноту одновременно с ароматом.
А цвет хлеба! Кажется, он вобрал в себя все самые лучшие оттенки, какие могут существовать на свете. Хлеб таил в себе колер спелого колоса, наступающую и уходящую зарю, само солнце в своей яри и в дымке за облаками, даже голубизну тонких краёв облаков, за которыми старается спрятаться небо.
Есть у нашего хлеба и недостаток: он быстро черствел. Теперь я знаю - быстрее других хлебов. Но и чёрствым он оставался вкусным, а на зубы в те времена я ещё не привык жаловаться. Чёрствеют, и даже плесневеют все выпечные изделия. Иногда в нынешние годы я ошибаюсь в прогнозах на аппетит, приходится выбрасывать позеленевшие, покрывшиеся чёрными пятнами куски того, что покупалось для еды. Мне неловко, но что тут можно ещё придумать? Но зато я не помню ни одного случая, когда кто-нибудь в посёлке выбрасывал бы плесневелую краюху!
Долгое время я жил вдали от своих родных краёв, от хлеба помнилось одно лишь название. Пекарь тот давно уже умер, после перестройки исчез леспромхоз, исчезла и пекарня - разобрали на дрова. Буханки в мой родной посёлок теперь завозят из райцентра, а там сроду славных пекарей не было. Захирело всё, да не всё...
Как-то раз, уже после 2000 года я случайно купил понравившуюся мне буханку. Запах и цвет показались знакомыми. Принёс домой, угостил старушку маму. - "Где ты достал нашего Бородинского?". Купил, отвечаю. Сам гляжу на бумажный ярлык. Вижу на нём знакомую с детства фамилию нашего пекаря. Н-ну, слово "ИЧП" добавлено для порядка. Значит, успел передать мастер своё умение потомкам, не затерялось ценнейшее оно в круговерти чёртовой! Жаль, ко мне в захудалый пригород этот сорт хлеба не привозят. А выбираться в город в поисках настоящего кушанья слишком накладно.
Читатель скажет: "Ты чего, Чилугай, тут загнул? Бородинский хлеб давным-давно по всему СССР продавался, а теперь в любом месте России этот сорт купить можно".
Н-ну, на это я и мои земляки знаем, как отвечать. С тех гороховых времён наш правильный ответ не меняется. Запоминайте.
- "Настоящий Бородинский хлеб - белый! И цвет у него одновременно с желтизной и голубизной, если самые простые оттенки перечислить. Пекут его в посёлке - для людей. Аромат и вкус - не высказать! Известный всем так называемый бородинский хлеб чёрного цвета - тоже наш. Только выпекают его в таком виде - для наших свиней. То, что свиньи у нас не съедят, раньше шло и сейчас идёт на продажу в магазины".
(Для недогадливых - Чилугай шутит. Для читающих точно по буквам - как обычно, Чилугай всегда прав.)
Один секрет, впрочем, я открою. Бородинский хлеб готовится на опаре. Это не какие-нибудь там дрожжи пресловутые. Но тайну самой опары у меня не спрашивайте - не знаю просто. Н-ну, не знаю, иначе бы сам пёк.