Путь лежит длинною в жизнь, тропка очень узкая,
В темноте её легко можно потерять.
В колее избитой нам, грязной и прогузлою,
Без любви людской и сердца, можно и застрять.

Бегает по всей земле счастье моё призраком,
Мне бродяге голову в этой беготне
Потерять не хочется, должен её издали
Видеть точьно облако и гореть в огне.

Я бреду, не ведаю, ни о том что в скорости,
Где-то между старостью и вчерашним днём,
Сердце моё слабое этой дикой скорости
Выдержать не справится и сгорит огнём.

За душой бродяжничей мыслей стаи кроются,
Страсти рвутся, мечутся из моей груди,
Жалость к свету белому, медленно раскроется,
К людям сострадание жмёт её в тиски.

Что-же гонит в изморось и во тьму промозглую,
От тепла и сытости, жизни без забот,
Мою душу грешную в это время грозное,
Что-ж её родимую мучит так и жжот.

Где-ж ты моё счастие вновь запропастилося,
Снова ноги босые я сбиваю в кровь,
Сны недавно старому, сладкие приснилися,
Снова кто-то издали манит и зовёт.

Не найти пристанища мне бродяге беглому,
Не найти мне в сытости счастье и покой,
Люди бьют безжалостно спину мою бедную,
Лишь за то что в дали я всё гляжу с тоской.

Что вопросы глупые задавать пытаюся,
Отчего мы странники на родной Земле?
Для чего родилися, отчего не каемся,
Отчего блуждаем мы в непроглядной мгле.

Не держу обиды я на людские шалоси,
Так и надо грешнику, получай сполна.
Не мешайся подноги, не нужны им жалости
После чарки крепкого, кислого вина.

Не до слов Господних им с Вечьною Молитвою,
Коль живот от голода, бедным подвело,
Что ты лезешь в души к ним со своей избитою
Жаждой правды горестной в сердце всем назло.

Полегчало вроде-бы, раны затянулися,
Вот уже степеннее вроде-бы я стал.
Только чувства старые вновь во мне проснулися,
Гонят в степь широкую, там где табор встал.