Недавно в мои руки попала уникальная вещица - дневник одного исследователя Тибета позапрошлого столетия. Пути, как он попал ко мне, были извилисты и темны. Долгое время он лежал в каком-то тибетском монастыре, потом его выкупил один богатый европеец, в сороковых его расстреляли, приняв за еврея, а имущество перешло третьему рейху, потом рейх пал и этот дневник перекочевал в архивы какого-то музея соц. лагеря. В шестидесятых, когда эта страна соц. лагеря вышла из-под влияния недремлющего ока СССР и попала под другую недремлющую часть планеты, эту рукопись купил средний коллекционер из ФРГ за маленькие деньги. Но, этот фолиант у него жил тоже не долго, то есть фолиант-то жил долго, а вот коллекционер умер через три недели после приобретения. Его сын, коему перешла вся коллекция, относился к подобного рода вещам безразлично, и потому, сначала всё это сокровище долго пылилась в подвале, затем, в момент, когда наследник промотал всё состояние безвременно ушедшего отца, распродал экспонаты за сущие копейки, даже не предполагая о их ценности. Покупали кто могли купить сейчас и не днём позже, поэтому среди них оказался один лётчик дальней авиации из советского союза, купивший именно этот дневник для своего друга, который увлекался, насколько позволяла на тот момент родина, коллекционированием всякой старины. Но книга не успела добраться до места назначения из-за нерасторопности лётчика. На автобусной остановке ему захотелось покурить, для чего он поставил дипломат на асфальт. Рядом стоящий гражданин, решив что лётчик интурист, не упуская возможности, схватил его дипломат подмышку и помчался во дворы, и затем растворился в бесконечных извилинах переулков. Вытащив всё более-менее ценное из дипломата, а это были: 143 рубля 84 копейки деньгами, электробритва "Харьков", и палка сырокопчёной колбасы, скрылся в неизвестном направлении, бросив сам дипломат с ненужной мелочёвкой и книгой прямо на дороге. Импортный дипломат, безхозно лежащий посреди улицы, заинтересовал мимо проезжающего мальчика на велосипеде. Ловким движение руки, почти не останавливаясь, дипломат перекочевал на раму "Десны". О дальнейшей судьбе прочего содержимого дипломата мне не известно, а вот дневник обменен был в соседнем дворе на два "Bauble Gum" и пару чехословацких марок моим братом. Через несколько лет эта старая книга заинтересовала меня...
Поговаривают, что её до сих пор охраняет дух писавшего, но я в это, лично, не верю.
2008 г.
(Обложка из коричневой кожи с золотым вензелем. Надпись на тыльной стороне обложки: "Профессору Прусской Королевской Академии Наук барону Йохану Форшеру за выдающиеся открытия в области географии". Первый лист озаглавлен: "Дневник похода к Шамбале И. Форшера. 1864г")
26 мая 1864 года
Я отправился в это нелёгкое путешествие по поручению Берлинского географического общества и личной просьбе Вельгельма I. От Русского Имперского и Лондонского Королевского географического общества ко мне примкнули ещё два исследователя: граф Резанов и Лорд Стронгхольд. Два выдающихся учёных, чьё общество делало мне большую честь. По предложению графа Резанова и настоянию русского императора Александра II отправились в экспедицию из Санкт-Петербурга на корабле "Св. Анна". Шли северными морями, затем через Беренгов пролив, и пристали в Шанхае. Дальше добирались через Китай по суше, о чём в последствии сильно пожалели из-за внутренних конфликтов, разрывающих на части всю страну. В проводники, по ходатайству императора Му-цзуна, взяли его личного телохранителя, по слухам, лучшего воина во всём Китае. До Тибетских гор добирались с большим трудом: местные жители встречали нас враждебно, из-за недавних перипетий с европейцами. На общение шли только с нашим проводником. Где-то в районе Чэнду на нас напала немногочисленная бандитская шайка. Их атаку мы отбили с лёгкостью, имея превосходство в качестве телохранителя Му-цзуна, и наших скромных способностей к стрельбе из револьверов. Но на протяжении всего дальнейшего пути мы чувствовали их присутствие спиной.
Сегодня 26 мая 1864 года, и наша экспедиционная группа приблизилась к месту исследования почти вплотную. Деревня, в которой мы делаем последний привал перед открытием, настолько глуха, что даже не имеет обозначений ни на одной географической карте. Дальше, за этим поселением только горы, пустыри и редкие леса. На ночлег нас устроил местный ремесленник, у которого, по слухам, руки творят просто чудеса. Его маленький сын - точная копия отца, и ни сколько не уступает ему в одарённости.
27 мая 1864 года
Этой ночью слышал во дворе голоса. Может это разыгралось моё воображение, но на всякий случай до рассвета не выпускал револьвера из рук. С подъёмом солнца, первым делом вышел из дома оглядеться - ни души. Во дворе прогуливался только лорд Стронгхольд, сбивая тростью с безжизненных веток терескена мелкие капли росы.
После завтрака экспедиционная группа двинулась дальше. Вся дорога шла гладко, но только мы дошли до серпантина - заупрямились все мулы, будто сговорились, и как бы погонщики не старались - с места их было не сдвинуть. Мы приняли решение взять самое необходимое и идти без мулов. Погонщикам приказали ждать три дня, а в случае нашего невозвращения идти в деревню за помощью. Дальше пошли вшестером: я, лорд Стронгхольд, граф Алексей Резанов, молчаливый телохранитель Му-цзуна и двое слуг. На закате разбили лагерь где-то в горах и развели костёр. Медленно подступала ночь и тьма вокруг нас сгущалась. Слуги направились за хворостом растворившись во тьме, как два кусочка пергамента в банке с чернилами, и воцарилась полная тишина, только слышны остались звуки ночного леса и хруст веток под ногами слуг, уходящий всё дальше и дальше. Граф курил трубку, Стронгхольд что-то рисовал карандашом в блокноте, телохранитель неотрывно смотрел на огонь. Костёр медленно тух, пока не превратился в слабо тлеющую кучку угля. Нужны стали дрова, чтобы поддержать огонь, но слуг всё не было, и граф предложил пойти убедиться, всё ли у них в порядке. Стронгхольда оставили в лагере, а сами взяли факелы и погрузились в густой лес. Объятые темнотой и страхом мы шли в непроглядный мрак с трудом отвоёвывая клочки освещённого пространства факелами. Лес, нависший над нашими головами, был безмолвен, и с большим нежеланием, скупо, выдавливал из себя шорох листьев и треск ломающихся веток под тяжестью наших ног. Впереди шёл воин поднебесной, за ним Резанов и замыкал это факельное шествие я, держа указательный палец на спусковом крючке револьвера. Слева мелькнул силуэт и около моего уха просвистела стрела, вонзившись в правое плечо графа. Я повернулся и выстрелил наугад в темноту, к моему удивлению, в кого-то попав: из-за дерева вывалилось обмякшее тело. Телохранитель побежал в сторону, откуда стреляли в графа, а Резанов встал прислонившись к огромному дубу, дрожа и держась левой рукой за торчащую из плеча стрелу, правой продолжая сжимать в руке пистолет. Я пошёл к лежащему на животе телу и перевернул его на спину. Это оказался один из наших слуг. Следов от выстрела на нём не было, зато на шее висела петля, перебитая моей пулей. Чуть дальше, на другом дереве, заметил второго повешенного слугу. Продолжать поиски дальше не было необходимости. Из лесной чащи на свет вышел телохранитель Му-цзуна, в одной руке держа меч, в другой чью-то голову. "Он здесь был не один" - произнёс первую за всё это время фразу воин, и выкинул голову в лес. Послышался глухой удар о дерево и шорох листьев на земле, придавленных головой. У меня подступила к горлу тошнота. "Стрела, которой попали в графа - отравлена. Нужно скорее обработать рану, может ещё успеем его спасти" - с невозмутимым спокойствием заявил телохранитель, подошёл к Резанову и лёгким рывком выдернул из плеча стрелу. Граф покачнулся и рухнул на землю без чувств. Мы взяли его под руки и понесли в лагерь, где Стронгхольд уже раздувал сыроватые ветки выложенные на угли, так и не дождавшись хвороста. Завидев нас, он радостный кинулся на встречу, но поняв по Резанову, что повода для радости мало, умерил свои чувства и не дожидаясь, пока мы дойдём до костра, пошёл искать аптечку. Бледного и бесчувственного графа мы положили рядом с слабым огнём на шерстяное одеяло. Стронгхольд ввёл ему дозу морфина, и принялся за перевязку. Ткань моментально пропитывалась кровью, не оставляя ни единого белого островка марли. В этих диких условиях мы были бессильны чем-либо помочь нашему русскому коллеге, и лучший вариант - сразу избавить его от страданий, пока он не пришёл в себя от наркоза... Через некоторое время, когда все задремали, я подошёл к Резанову, и увидел, что действие морфина прекратилось: его трясло мелкой дрожью, на губах выступила пена, а глаза, немного приоткрывшись, смотрели на звёздное небо. Я снял с себя пояс и перетянул ему изо-всех сил шею, держа так до тех пор, пока не прекратилось биение сердца.
28 мая 1864 года
Утром закопали тело Резанова. Стронгхольд вбил рядом со свежим холмиком табличку, на которой написал каллиграфическим почерком имя русского исследователя. Всё это происходило в полнейшей тишине. Затем, так же, не говоря ни слова, пошли вперёд, на поиски врат шамбалы.
Ровно в полдень мы наткнулись на заброшенный буддийский храм с передвижным мостом. Телохранитель рассказал о этом храме, что когда-то он исполнял роль первого круга, границы, подступа к шамбале, и здесь обитали боевые монахи. В то время наш проводник был совсем молод, и пришёл туда обучиться боевому искусству, так как лучших воинов, чем в этом храме, нигде и никогда ещё не было. Но по прошествии нескольких лет появились китайские войска и потребовали присоединения всех обитателей храма к армии императора, для войны с Британией, пообещав отпустить всех обратно, как только конфликт будет разрешён. Но война для них закончилась очень быстро: не успела армия дойти до оборонительной крепости, как со всех сторон обрушился шквал огня английской артиллерии и из монахов остался в живых только наш проводник. Сам конфликт разрешился подписанием позорного договора Китаем, в пользу Британии. Потом начались гражданские войны, конец которым не видно и по сей день. Проводник не захотел возвращаться в пустой и безлюдный храм, и пошёл на службу к Императору, в последствии став его личным телохранителем.
Мы долго стояли у заброшенного храма. Воин погрузившись в себя общался с камнями на их языке, после чего открыл глаза и сказал, что дальше идти нельзя, иначе может произойти непоправимое. Меня передёрнуло, а Стронгхольд застыл в изумлении: столько сил было потрачено впустую, столько человеческих жертв, и всё напрасно. "Мы пойдём туда всё равно, с тобой или без тебя" - сказал я и вытащив револьвер навёл его на проводника. Воин стал нас убеждать, что это опасно, что сделав шамбалу открытой мы нарушим баланс миров, и тогда наступит хаос. Но я не хотел этого слышать и продолжал настаивать на том, чтобы проводник исполнил свой долг и проводил нас к святому месту. В разгаре спора, сам того не заметив, нажал на курок и выстрелил в левую ногу телохранителя. Воин упал на заросшую травой каменную плитку, схватившись за рану рукой. Между пальцев забил пульсирующий алый фонтанчик. "Его нужно перевязать!" хотел я крикнуть Стронгхольду, но вместо этого слипшееся от волнения горло выдало сип со скрежетом. Англичанин полез в аптечку за бинтом. Телохранитель, собравшись с силами, поднялся на ноги и вытащил меч: "Вы никуда не пойдёте!!! Вы не понимаете что творите. В ваших головах уже творится хаос! Вы хотите сравнятся с богами, а на самом деле сровняете богов с собой, так и не постигнув высшего блага!.." Послышался глухой удар. Тело проводника обмякло и упало на плиты храма. Над ним склонился Стронхольд, держа в руках большой топор остриём вверх.
Оглушённого ударом обуха, телохранителя, мы связали верёвкой и посадили возле каменной тумбы, на случай, чтобы если он очнётся, не пошёл за нами. Перевязав ему раненную ногу, мы стали искать подземный проход к Шамбале, по слухам, находившийся сразу за храмом. Обойдя всё вокруг, нашли только старый пересохший колодец. Решив попытать удачу, спустились вниз. На дне, в гнетущем сумраке, Стронгхольд разглядел иероглифы написанные на стене. Запалив факел, стало видно, что эти знаки - код открытия дверей. После долгих размышлений Стронгхольд нашёл последовательность их чтения, и ворота открылись. На пороге он нашёл золотую змею. Это было совершенное произведение искусства. Такую красоту я видел только в королевских дворцах и домах императоров. Увлёкшись этим ювелирным творением не заметили, как попали и потерялись в лабиринте. Для того, чтобы не ходить кругами, решили чертить на стене пройденный путь. Израсходовали весь запас мелков, но выйти так и не смогли. Такое впечатление, что кто-то над нами пошутил, и закрыл, замаскировал все входы и выходы.
29 мая 1864 года
Всё тщетно и безрезультатно. Выдохшиеся и измотанные, мы ходим по лабиринту. Запас воды заканчивается, провизии тоже осталось на четыре дня. У Стронхольда началась паника, из-за чего он стал потреблять воду чаще. Вода уходит с необычайной скоростью. Если он так будет продолжать и дальше, мы не протянем и двух суток.
30 мая 1864 года
Осталась последняя фляга воды, две банки мясных консервов, восьмушка головки сыра, два хлеба и бутылка рома. По моим подсчётам мы проходим за день по 70 километров лабиринта. Обошли его вдоль и поперёк. Нет ни одной стены не тронутой мелом, а выхода всё нет. У Стронгхольда началась истерика: он бросаться на меня с кулаками, и кричит, что это я загубил экспедицию. Единственное, что успокаивает меня - это мысль о том, что за нами сегодня вышла поисково-спасательная группа.
31 мая 1864 года
Вода закончилась. В ход пошёл ром. Еду экономим, как можем, но она имеет странное свойство заканчиваться, даже при самом экономном использовании, если только её совсем не есть. Тогда она сохраняется в том же количестве, но уже в другом состоянии.
Сегодня мы решили оставить безрезультатные поиски выхода. И оставаться на месте. Так расходуется меньше энергии, а значит и провизия поглощается меньше.
А Лорд Стронгхольд - не воспитанный и самодовольный индюк. Он ест в два раза больше чем я, и никакие уговоры не помогают остановить его темпов поглощения провианта. Придётся воздействовать по иному.
1 июня 1864 года
Сегодня Стронгхольд вышел за все рамки дозволенного. Он допил последние глотки рома и доел сыр. Моему терпению пришёл конец!
Я застрелил этого нахального англичанина. Теперь я точно найду выход из лабиринта, или же смогу дождаться того момента, когда меня найдёт спасательный отряд.
2 июня 1864 года
О, чудо! Святая Мария!!! Я нашёл дверь в прекрасную пещеру! Я выбрался из этих кругов ада!!! Моей радости нет предела! Кроме того вся эта пещера забита золотом! Я чувствую себя Али-Бабой.
Единственная проблема - дверь из этой пещеры закрыта наглухо, и единственный путь - обратно через лабиринт. Идея безумна, но я буду стараться открыть эту дверь, так как в лабиринт я больше ни ногой. Боже! Как же хочется пить!
3 июня 1864 года
Мне кажется я разгадал секрет этой двери: часы размещённые ровно посередине - это своеобразный замок. И если выставить правильно время, то замок непременно поддастся. По кругу циферблата часов написано на тибетском: "Ворота разверзнутся при первом утреннем часе". Второй день тут сижу, и первый утренний час уже прошёл, но ворота не открылись. Видимо это безнадёжно. Механизм часов сломан. Даже стрелок нет на циферблате...
3 июня 1864 года
Я умираю от жажды. Губы от обезвоживания превратились в сито, и это ещё не самое страшное. По пещере начали ходить тени, похожие на часовые стрелки.