Действующие лица: Капитан английского корабля, и главный герой (без имени).
Обычный лондонский паб 30х годов. Сумрачная атмосфера, преобладают коричневые тона, и дерево. Справа стойка без бармена, слева огромные дубовые столы.
За столом сидит КП, ловит рукой мух, летающих над столом, и топит их в пиве.
ГГ.: "Скажите, милейший, а зачем топить несчастье мух в своём пиве?"
КП.:"Я отдаю долг природе. Слишком много она забрала у меня товарищей, и я поклялся отплатить ей с процентами"
ГГ.: "Я думаю, что природа не даёт в кредит, а ты слишком беден, чтобы ей возвращать"
КП.: "Но у меня же есть воля распоряжаться этими насекомыми!"
ГГ.:"Я думаю, что у тебя воля распоряжаться ими нисколько не больше их воли распоряжаться тобой. А где же ты успел потерять своих друзей?"
КП.: "Я плавал далеко за океан за богатством, а привёз сифилис и двух умалишённых матросов. Правда, кое-что мне всё же посчастливилось раздобыть".
Достаёт из кармана и выкладывает на стол охотничий рог.
КП.: "Это левая часть вселенной. Если найти правую и промежуточную, то в твоих руках окажется жизнь"
ГГ.: "А зачем мне иметь дважды то, что есть уже единожды?"
КП.: "На случай, если кто-то захочет её своровать, или сама нечаянно потеряется"
ГГ.: "И что же ты за него просишь?"
КП.: "Я? За него? Треть жизни."
ГГ.: "Этого я тебе дать не могу, но предлагаю пари: я буду стрелять через глоток, и если промахнусь, то отдам тебе свою треть жизни, но если выбью все мишени - ты мне отдашь этот рог"
КП.: "Никогда не слышал ничего более глупого, но мне это нравится. По рукам!"
Проходит стрельба, где ГГ выигрывает пари, и забирает рог.
КП.: "На нём написано "Руки мои сделали орган, персты мои настраивали псалтирь". Так что не потеряй голову, найдя ноги"
ГГ.: "А ты не знаешь где есть остальная вселенная?"
КП.: "Тот кто видит свою спину, когда бежит на восток, тот теряет свои глаза в чужом лице. Ищи их в вере, но не в той что ты нашёл левую часть. Я знаю в Каире есть один старый харчевник Ахмед Аль Хасим, который хранит тайну по субботам. Я хотел её забрать, но поседел, на что он тогда ответил: "тот, кто с такой лёгкостью меняет цвет - ни ценит того, что имеет, а значит чего бы он не имел, он никогда ценить не будет" потом сложил тайну в рот и залил её красным вином. Если ты сможешь выпить это вино не поседев, то он протянет тебе тайну на языке"
ГГ.: "А не хранишь ли ты сам тайну"
КП.: "Маленькие тайны хранят совершенно все. Вопрос только куда они их кладут на ночь? Под подушку или под язык. Тебе скажу лишь одно: в этом пабе за один день и одну ночь кое-что изменилось. Если ты найдёшь что именно, то ты сможешь забрать часть и моей тайны с собой"
ГГ.: "Любая тайна вкусна только первый раз, а если от ней кусать частями, то вкус её будет неизменно приятным"
ГГ не долго водя глазами по стене и потолку, тыкает пальцем в лицо, которое выросло в стене.
КП: "Люди желавшие вкусить благо не глотнув соли, теряют своё лицо в стенах пивных..."
ГГ.: "И кто же этот бедняга?"
КП: "Теперь уже не важно. Я тебе должен отдать тайну: на главной улице Каира есть кузня. В ней работает местный ремесленник Абд аль-Гафур. Говорят про него, что вместо вина пьёт он раскалённое олово, а по-большому ходит медяками, и что у него за поясом хранится дверь в бездну. Открыв её можно либо пропасть навсегда, либо же найти свой космос в хаосе мысли."
ГГ поднимается из-за стола, благодарит лицо в стене за стол и кров, и выходит со сцены. Смена декараций.
Посередине слева стоит стол, около него Александр Иванович (ИванОвич -это фамилия) стоит, покачиваясь с пяток на носки, заложив руки за спину и размышляя (вслух). Справа в углу стоит стеллаж со всякими предметами. Над столом, вдалеке, висит окно.
АИ: "В словах, как и в голосе, нет одной мысли. Каждый голос, как и каждое слово, любит самоё себя, и потому, кроме самого себя, в себе ничего не несёт. Когда несколько слов встречаются на одной строке, они уже не отвечают каждое за себя, а становятся ответственны друг за друга, сплочённые одной мыслью, а мысль, будучи множественной в единстве, не может отвечать за себя, равно как и сплачиваться в ответе за себя саму, поэтому мысль ждёт глаза её чтущие и уши её внимающие. И только здесь мысль обретает себя, в каждых глазах и в каждых ушах по-новому и по-другому, если, конечно, они чисты между собой. Не ищите правды в словах, а ищите её в мыслях чистых между собой глаз и ушей."
В этот момент входит ГГ.
АИ: "Добрый день, молодой человек, чем вам обязан?"
ГГ.: "Я слышал, что можно найти иглу в стоге сена, только если стог мал?"
АИ: "Вы, юноша, сильно заблуждаетесь в словах, подавно теряя мысль в нечистых друг перед другом глазах. Стог сена не имеет игл, равно как и игла не имеет своего стога. Спросите об этом в любом галантерейном отделе."
ГГ.: "А как же мне найти то, чего нет, там где этого и быть не должно?"
АИ: "Нужно дождаться, пока то, чего нет, станет, тем что есть. Вот попробуйте сами. Зайдите на склад и попытайтесь отыскать то, чего нет собирая то, что есть".
С правой стороны сцены импровизированный склад - большой стелаж с предметами.
ГГ. (перебирая предметы на полке) (рассматривая): Хорхе Луис Борхес "Девять эссе о Данте", Двадцать семь способов избавиться от боли в горле, статуэтка льва с инвентарным номером 81, статуэтка с цифрами 243, о которые с двух сторон опираются 2 римских консула. Надпись на пьедестале: "Консулы Гай Фунданий Фундул плебей и Гай Сульпиций Гал патриций..."
АИ.: "Не ловите за хвост то, что хвоста не имеет. Ищите голову. Когда Гай Фунданий Фундул искал голову в ногах Сульпиция Гала, то нашёл в них только ноги Сульпиция Гала, а голову свою нашёл у себя в руках. Пойдёмте со мной."
Оба уходят со сцены. Свет тухнет. Смена декораций.
Появляется свет. На сцене 2 римских кресла. В одном сидит ГГ в римской тоге, в другом АИ, тоже в римской тоге. Повёрнуты полубоком к залу и друг к другу.
АИ.: "Фунданий, Вы вчера отрезали ухо у моего любимого пса и отдали его солдатам. Для них этого мало, а для меня это слишком много."
ГГ.: "Поймите, Сульпиций, что для солдата ухо собаки консула весит намного больше, чем для консула солдатская голова. Завтра я им отдам хвост и мы возьмём Карфаген."
АИ.: "Было бы глупо на это рассчитывать. Прежде чем выиграть всю войну, солдатам придётся съесть собаку полностью, а я пока не готов на такие жертвы. И всю собаку смогут они осилить только через столетие, не раньше. Так что я считаю, что лучше солдат пока не кормить вовсе, а только показывать им изредка наш питомник.
ГГ.: "Да... Вы абсолютно верны в своих мыслях. Мы все равно настолько мелки по сравнению с нашими потомками, что лучше будет не тратить собак нерационально. Пускай этим займутся Гай Лутаций Катул и Авл Постумий Альбин."
АИ.: "Да... лучше быть первым трусом в Римской Империи, чем последним героем в гальской деревне."
Свет тухнет. Смена декораций.
Появляется свет. На сцене снова музей, АИ и ГГ, на тех же местах, что и стояли до того.
ГГ снимает с полки фарфоровую статуэтку трёх танцующих поросят.
ГГ.:"Это что же? Всё в цифре 3?"
АИ.: "Нет, молодой человек, вы опять за словами видите не те мысли. Всё дело в трёх поросятах. Соломенный дом одиночества и деревянный домик дуальности не может так противостоять объективной реальности, как кирпичный дом триединства. До тех пор, пока Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф не придут к единому соглашению взаимного сопротивления, серый волк так и будет их сдувать, как ветер сдувает осенние листья."
ГГ.: "То есть, если найти левую, правую часть и промежуточную, то можно найти жизнь?"
АИ.: "Если найти левую, правую часть и промежуточную, то можно создать единое целое, а уж что это будет за целое - жизнь или ещё что-нибудь - решать только тебе"
ГГ.: "А если я хочу найти в триединстве камень истины?"
АИ.: "Тогда я тебе не помощник. Тебе нужен Цэрин-Вандю. Имя этого торговца на слуху у всей Азии. Он торгует тем, что не продаётся. Так в прошлом году Ахмеду Аль Хасиму он продал любовь, и тот до сих пор платит вдвойне. Абд аль-Гафур - кузнец из Каира взял в кредит железную волю, и теперь пьёт раскалённое олово из кружки, вместо вина, а отходится медяками, и чувствует себя счастливым. Съезди к этому торговцу. Я думаю, у него и для тебя что-нибудь найдётся."
Сцена пуста. Только игра свето-тени. Тени деревьев, домов и пр. атрибутики провинциального города. Из-за правой кулисы выезжает скамейка, на которой сидит Аль Хасим в приличном костюме, усы и борода чёрные как смоль, но по форме такие же, как были седыми. В руках держит наполовину полную бутылку вина. Во время рассказа, может ходить по сцене, примерять чалму (а может этого и не делать).
АХ: С самого раннего детства, у меня был мешочек, подаренный родителями. Каждое утро, день и вечер, они туда бросали монеты. Я бегал, и гремел этим мешочком наполненным медяками, считая его частью себя. Но шли годы, рос я, и рос вместе со мной мешочек, постепенно набирая в весе. И пришло время, разбрасывать эти монеты, когда я понял, что носить в себе такое больше не возможно, ни с кем не поделившись. И одним утром, я вышел из дома, взяв только пол бутылки отцовского вина, половину материнского хлеба и свой мешок с монетами. Солнце пекло мне затылок и вело тень впереди меня. Дорога была прямой, поэтому, когда тень начала отставать, я решил попроситься на ночлег.
Первую дверь открыла зрелая женщина и спросила столько монет, сколько могло влезть в подол её юбки, обещая за это отдать сторицей. На тот момент у меня имелось с собой столько, но это были все монеты моего мешка. Я отсыпал одну горсть, и она меня наградила сытным ужином, отправив, с её запахом в волосах, искать ночлег дальше. Тень оставляла пятки всё дальше, когда вторая дверь распахнулась передо мной. На пороге стояла белокурая девушка без подола и рук. За ночь просила она всего одну монету. Я поинтересовался, куда можно её положить, и положу туда больше, но девушка объяснила, что так как рук у неё нет, а подол носить ещё рано, то она может брать монеты только губами и не больше одной с постояльца. Посмотрев на свою тень, мне показалось, что ночь не так уж и близка, а от одной монеты вес мешка уменьшится ненамного, и решил продолжить свой путь.
Из-за левой кулисы выходит торговец с тележкой покрытой овечьей шкурой и проходит мимо АХ, зацепив его краем тележки. ТЦ останавливается и оборачивается на АХ.
ТЦ: Юноша, как вы думаете: если я иду в Эдем, то попаду туда по этой дороге?
АХ: Вероятнее всего, что нет. Эдем в противоположной стороне.
ТЦ: Значит вы тоже в Эдем? Тогда нам по пути.
ТЦ разворачивается и вместе с АХ начинают медленно идти по кругу.
ТЦ: Я вижу - ваш мешок полон, значит только недавно вышли в дорогу?
АХ: Почему же? Дорогу я топчу уже не первой тенью. Просто мои монеты ждут более достойной отдачи. Мой путь будет длиться столько, сколько потребует время.
ТЦ: Зря. Зря вы надеетесь, что дорога непременно пересечётся с тем домом, где пожелаете оставить весь свой мешок. Нужно выбирать: либо дорога в дом, либо дорога ради самой дороги. А путь ради поиска дома - это дело неблагодарное и требует колоссальных временных затрат.
АХ останавливается, вслед за ним останавливается и ТЦ. АХ достаёт из мешка монеты и начинает горстями их укладывать в рот. ТЦ хватает его за щёки, раскрывает насильно челюсть и высыпает монеты изо рта обратно в мешок.
ТЦ: Ты что делаешь? Ты же мог погибнуть!!!
АХ: А на что мне жизнь, когда некому отдать монеты? Лучше я их потрачу на себя !
ТЦ: Глупец! Если ты не знаешь, где находиться тот самый главный дом в твоей жизни, это не значит, что он не существует!
АХ: Но его же можно искать вечность, и, в итоге, так и не найти...
АХ снова тянет руку к мешку, но ТЦ выхватывает его и заводит мешок за спину.
ТЦ: Знаешь, что... Я тебе продам руно, если ты положишь тайну под язык, и передашь её только тому, кто ценит что имеет...
ТЦ сжимает кулак и делает короткий, но сильный выдох через него на АХ. АХ резко закрывает рот руками и смотрит поражёнными глазами на ТЦ. ТЦ снимает с телеги овечью шкуру и надевает её на плечи АХ.
ТЦ: И теперь, поскольку ты баран, то ноги сами тебя выведут, но каждый месяц я буду приходить к тебе и забирать ровно такой же мешок, а второй ты будешь отдавать той, что впустит тебя в дом с этим руно.
ТЦ берётся за телегу и уходит за кулисы. АХ провожает его печальным взглядом.
В это время опять выезжает лавка, на неё садиться АХ, выпивает залпом оставшиеся пол бутыли вина.
АХ: С тех пор я выпил свои пол бутыли и пол бутыли отца. Хлеб матери я отдал той, которая впустила меня в дом, и она разделила его между детьми. А раз в месяц прилетает сыч и забирает мой мешок монет. Второй, как и говорил торговец, я отдаю ей. И как всегда, как было заведено исстари, каждый день, мы с ней кладём по одной монетке в мешочки наших детей, и когда мешки отяжелеют, пойдут наши дети по своей дороге, чтобы обрести свой дом.