Бриз Владимир Николаевич : другие произведения.

Эпоха камня и калашникова2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  УТРО
  Девушка в халате уступила мне место и тут же уселась на коленки. Стуча зубами я отхлебнул чаю.
  - Как? Полегче? - поинтересовалась она.
  - Угу, - я положил руку ей на ножку.
  Ножка сразу покрылась колючими мурашками. Девушка прижалась ко мне плотнее.
  - Дядь Вов, а отпусти Радика. Нам еще в институт сегодня.
  - Радика?
  - Аха. Он в ванной, - не удержавшись она рассмеялась. Девушка в тельняшке тоже прыснула в ладошку.
  -Все страньше и страньше, - пробормотал я, вставая со стула.- Пошли отпускать.
  Меня качнуло. Староват я уже так фестивалить. Помнится, тогда, когда Леха заехал по дороге в Луганск, мы с ним тоже назюзюкались в тину, но утром все же были как огурцы. Почти как огурцы.
  
  ТОГДА
  Ласковый августовский вечер словно бы присел рядом, ненавязчиво растворяя окрестности. Луна протянула дорожку по глади озера и с лёгким плеском подбегала по ней прямо к нашим ногам. Из кафе, расположенном на противоположном берегу, доносились звуки саксофона. С озера подул лёгкий ветерок, разогнав комаров ,и стало совсем хорошо. Медвежонок курил, глядя вдаль. Он только что озвучил что едет в Луганск и собирался с мыслями.
  У меня зазвонил телефон.
  - Что делаешь? - голос Риты отдавал пьяной хрипотцой.
  - Друг приехал.
  - А мы вот с девочками пиво пьем. Хотели тебя позвать.
  - Не надо мне тут никаких друзей! - услышал я далекий истеричный голос.
  - Мы и не собираемся. Успокой мамзель. Не виделись с ним давно. Поговорить хотим.
  - А, ну ладно тогда.
  - Подруга? - Медвежонок потянулся за бутылкой.
  - Герл френдс.
  - В чем разница?
  - Подруга - это та, которая спросит ужинал ли я. А герл френдс вспомнит обо мне только тогда, когда у них с девочками кончится пиво.
  Мимо, оживленно переговариваясь, прошли два кавказца. У одного на спине красовался имперский герб, у второго на груди надпись "РОССИЯ".
  - Знаешь? - Леха задумчиво проводил их взглядом,- Я до тебя почти две недели ехал. Плюс два дня на Байкале. Захотелось так. Миллион раз проезжал мимо и ни разу не был. Так вот. Столько российской атрибутики только они носят. Что-то все таки случилось.
  - Случилось. У нас как-то Пугачев случился. Смотрел новости? Соседний район. А до этого Вольск. Тоже рядышком. А в других областях Кондопога. И еще, так подозреваю, масса мест, про которые промолчали. А весной случился Крым. В отличие от нас они не рефлексировали в самобичевании все эти годы. Мудрый подход. Предки святые и нечего ковыряться в их могилках. Наверное им было противно. Ну, как нам с опустившимся соседом. Жил такой красивый, здоровый, хозяйство крепкое. Хочется быть похожим на него, даже если и молчишь из гордости. А потом он начал чудить. Развалил двор. Поселил в доме всякий сброд. Ходит и выпрашивает в морду себе. Так вот. Сосед очухался. Когда я узнал, что Чечены поехали воевать за нас... Не знаю...Стоя лучше, чем раком... Через Ростов поедешь? Там маршрутки прямо до Луганска гоняют.
  
  РОСТОВ-НА-ДОНУ
  Ростовский автовокзал поразил меня обилием украинцев. Женщины с детьми. Семьи, увешанные сумками. Но в основном мужики. Множество взрослых здоровых мужиков. Сновали таксисты, набиравшие народ, желающий ехать в Луганск. Таких почти не было. Несколько бородатых осетин в камуфляже смотрели на эту суету в стороне. Пожилая тетка с отрешенным лицом потерянно ходила от одной толпы к другой, наклонив голову и внимательно прислушиваясь. Стоило мне ответить на телефонный звонок, она тут же устремилась ко мне.
  - Сынок, дай позвонить, Христа ради. Дочке скажу что внуки в России. Все нормально.
  Она говор слушала, догадался я, протягивая ей телефон.
  - Дорого,- заметил стоящий рядом со мной парень из Лисичанска.- Щас она наговорит у тебя. А правда, что у вас на наши республики деньги собирали?
  - Там, где я работаю, по дневному окладу отдали. Про других не скажу.
  - Меня бомбили! Дом мой бомбили! - высокий дядька с седым клоком волос на черной голове наседал на старичка в пиджаке.- Я мать вот этими руками выкопал из развалин! Вот этими вот руками!
  Старичок уперся ему в грудь палочкой.
  - Не надо тут жалобить меня! Бомбили его. А какого хрена ты не с автоматом? Куда бежишь? Мы в Крыму как один встали! Все соседи вышли с палками. В каждом дворе вышли. Армия! А ты удрал. Лучше бы тебя забомбили.
  - А ты к кому в Крым едешь? - поинтересовался у меня беженец из Лисичанска.
  - К девушке. Познакомились по инету. Пригласила в гости.
  - Повеселиться она хочет,- парень смотрел на меня с сожалением. Как на конченного лоха.- Попьет, покушает за твой счет.
  - Тебе-то что за печаль? Ты мне лучше скажи - Ты голосовал за Россию?
  - Голосовал, конечно. Все мы голосовали. Думали как в Крыму будет. Придете и все сделаете.
  Женский голос объявил посадку до Симферополя. Россиян было мало. Меньше четверти. Остальные - беженцы. Женщины, дети и мужчины. Много высоких, крепких, широкоплечих, красивых мужчин. Они ехали к морю, втянув головы в плечи. А за их спиной след в след шла война. Шла безжалостно, давя оставленную, осиротевшую, брошенную землю.
  
  ТОГДА
  - Знаешь, - сообщил я Медвежонку,- беженцы, все как один, уверяли меня, что за республики воюют только наркоманы, бичи и алкаши.
  - Тогда мне точно туда,- захохотал Леха и ,задрав штанину, постучал пальцем по протезу ступни.- Сольюсь с маргиналами.
  
  ПРОТЕЗ
  - Твое время наблюдать,- я откинулся на спину, вытянувшись. Крупные звезды были совсем рядом.
  - Нэг, а есть стихи про это? Красивые чтобы. Никогда не читал, а сейчас хочется. Ты все время с книжками. Вспомни чего-нибудь.
  - Не помню я ничего.
  Я посмотрел на звезды и вдруг в памяти всплыло. Не то песня, не то стих.
  Услышанное или прочитанное когда- то и забытое, как не соответствующее реальност
   Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово "страх"
  О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие в горах.
  Что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой.
  На грани ясного утра.
   Господином горных Дорог назовут тебя, облака
   Кружат стаей перед грозой.
  Наша кровь уходит в песок, позабудь ее, и она
   Прорастет тугою лозой.
   Я хотел остаться с тобой,
  Мы уже успели посметь.
  Пахнет снегом, прозрачная боль-
  То ли даль, то ли высь, то ли смерть...
  (Мельница)
  - То ли даль, то ли смерть, - повторил Медвежонок. - Так и напишут. Даже лучше еще.
  Он громко испортил воздух.
  - Точно. Особенно распишут, как ты срал на все ущелье.
  - Не... Про это не напишут.
  - Че это?
  - Ну, герои - они не пукают.
  Мне стало смешно.
  - Хули ты ржешь? - Леха засопел.
  - Ога. Герой такой - Медвежонок.
  - А че, нет что ли?
  - Никто о нас не напишет. Мы отступаем. Из Европы. Из бывших республик. Из Чечни. Отступаем в крови и соплях. И то, что нас не добивают- это не наша заслуга. Это спасибо дедам, отцам и старшим братьям. Это они внушили всем уважение. Они. Не мы. Я дома хотел солдатам воды в термоса набрать из колонки. Налетели бабульки, божьи одуванчики. Это наша колонка, - кричат.- Плати, вор военный. Не дали. Внукам своим воды не дали! Офицеры форму стесняются носить везде, кроме как на службе. Че молчишь? Или у вас не так? То- то же.
  - А я верю, что армию снова начнут уважать. И нас оценят. Всех нас, - Медвежонок упрямо шмыгнул носом.
  - И я верю. Но не нас. Вспомни, где ты официально. Новосиб или Бузулук? Почему? Потому что списать проще. Это не отряд. А так несчастный случай в командировке. Ну, пришлют один гроб в Саратов, другой в Читу. Кто это свяжет? Правильно, никто. И не будет воплей никаких, что есть еще генералы, которые думают о какой-то стратегии. Это же грех сейчас думать о стратегии. В газетах четко написано. Генералы воруют и строят дачи. А если кто еще помимо этого вспомнил о Родине и переживает о талибане - на пенсию его. Че, он не такой как все? А про нас если и узнают, то напишут - придурки. Два придурка - Вовка-Негодяй и Леха-Медвежонок. Потому как нелепо это сейчас. Из тех, кто закончил со мной школу, в армию пошло только пятеро, из окончивших универ - двое. Семеро из тридцати мужиков. Остальные косили всеми силами. И у всех оправдание. Нахрен надо. Вот когда враги к нам придут, то тогда мы ого-го. Вот только я не хочу, что бы они пришли. Но попробуй сказать. Оборжут. Не сложат они про нас стихов. Не обольщайся.
  Леха молчал и я уже пожалел о сказанном. Если уж кому и негатива, то точно не ему.
  - Дурак ты, - наконец отозвался он. - А сам не стал длинную спичку тянуть.
  - И короткую не стал. Стоял и ждал что кто-то сделает это за меня. И домой и жопа в шоколаде. А когда никто ее не дернул, ненавидел всех.
  Я повернулся на бок, положив руку под голову.
  - Спать будешь? -удивился Медвежонок.
  - Нет, блять. Стихи про тебя сочинять.
  Лежать было не очень удобно. Э-эх, оказаться бы сейчас дома. Обнять жену рукой и ногой. Прижать покрепче. Ткнуться носом в шею, вдыхая такой знакомый родной аромат. Неожиданно я поймал себя на том, что глажу теплый, покрытый черной, блестящей в свете звезд, коркой камень. Уснуть. Уснуть так надежно, как можно уснуть только дома. А утром веселым позвонком в мой сон ворвется дочка. Ей, конечно же, скажут что папа спит - он устал. Его нельзя будить. И она послушно повторит: - Папа спит, он устал.
  Но оставшись наедине, тут же окажется на мне, и хитро дыша в ухо, спросит: - Пап, ты спишь?
  И не поверив молчанию, сосредоточенно сопя, будет открывать мне глаз. И тогда я щелкну зубами. Будто бы хочу укусить. И радостно захихикав, она начнет водить пальчиком мне уже по губам, требуя продолжения игры. И будет смотреть лукаво. А глазенки у нее карие. С отражением тысячи звезд. Они так близко.
  Очередь из РПК вырвала меня из сонных грез. Перекатившись, я схватил автомат и стал стрелять в темноту, стряхивая остатки сна. Взлетела осветительная ракета, озарив тропу и груды камней. Медвежонок менял магазин, а я, по-прежнему никого не заметив, стрелял наугад.
  - Отставить, - рядом лег Каранов.
  - Говори,- приказал он Медвежонку.
  - Вошкался там кто-то. Среди камней, товарищ майор.
  - Покажи.
  - Вон там, - Леха вытянул руку, указывая в темноту, и сразу же получил звонкую оплеуху от командира.
  - Цель! Обезьяна!
  Спохватившись, Медвежонок быстро сменил позицию и, поменяв рожок, выстрелил трассерами в сторону скопления камней. Тут же над этим местом повисла светилка, выпущенная майором. Он долго смотрел сквозь оптический прицел и наконец опустил СВД.
  - Не могли они так близко, ничего не рванув. Спать пиздуй, соколиный глаз. А то так мы к утру без боезапаса останемся.
  - Бля буду, там кто то шарился, - объявил ложащийся рядом Медвежонок.
  - Верю. Только не жмись ко мне.
  - Возбудился, извращуга?
  - Придурок.
  Леха довольно заржал и повернулся ко мне спиной. Спина у него была теплая, а меж тем сильно похолодало. Трещали, не то остывая, не то перемещаясь, камни.
  - Ебаная таджикия, - стучал зубами Медвежонок. - Это же охуеть можно.
  С первыми лучами рассвета Каранов сходил на тропу. Вернувшись, он кинул на грудь Медвежонку перестрелянную напополам гадюку.
  - Держи своего моджахеда. Надо же! Змеюку в ночи углядеть. Орел! Тот, который болел. Ну, вахмурки. Разминайте кружева и уходим. Мы свою задачу выполнили.
  Медвежонок откинул обрубок в сторону: - Э-эх, сожрать бы ее щас.
  Я молча потягивался. Восторг и ощущение бессмертия переполняли меня. Живой! Утро - и я живой. Иначе быть не могло. И чего это я ночью. Правда, подмешивалось что- то еще, ощущение чего-то несделанного. Мои чувства сформулировал Медвежонок.
  - Странно, - заметил он, разглядывая мою ссадину на лбу. - И радостно и как будто вместо великого пучок редиски подсунули.
  - Дома Дильке своей расскажешь. Она тебе этот пучок в жопу засунет, - я заметил, что нос у Лехи содран до мяса.
  - Не, не засунет, - он отвел глаза, - я сильнее. И беременная она. Не хрен ей знать про редиски.
  - Бегом марш, - скомандовал Каранов.
  Бля! Вернусь домой - никогда не буду бегать. Только гордым шагом.
  Мы бежали и не знали, что все это зря. Что мы не спасли никого. Что духи все-таки прошли. Прошли мимо заставы таджиков. Более сотни людей с ишаками, увешенные оружием. А те сидели тихо, боясь пошевелиться. Не дай бог обратят внимание. Не дай бог ,бой. На ровном месте у наших не было ни одного шанса. И все-таки они дрались. Россыпи гильз, воронки, пятна крови, труп осла. Отрезанная Севина голова на груде камней. Жужжат мухи. Каранов стоит враз осунувшийся и серый. Желваки ходят ходуном. Страшно быть командиром, потерявшим свой отряд. Возле моих ног корчится Медвежонок. Его тошнит.
  - Надо их похоронить, - слова доносящиеся из меня, как чужие, обдирают горло.
  Я озираюсь. Мне кажется, что непременно где-то рядом должна быть лопата. Леха вскакивает, утирая губы рукавом.
  - Стоять! - крик Каранова страшен, но уже поздно. Взрыв кидает меня на задницу. Прямо передо мной катается Медвежонок. Из места, где у него была ступня, фонтанами бьет кровь. Я почти физически ощущаю его боль. Но я целый!
  Господи, я целый. А ведь мог бы так же. Но я целый. Обосраный, но с руками и ногами. Господи, спасибо. Как хорошо быть целым. Как радостно быть целым.
  Резкий удар опрокинул меня набок.
  - Хули ты, жаба, раскорячилась. Держи его, - лицо майора перекошено. Придя в себя, я держу Медвежонка, пока он колет ему укол, перетягивает жгутом.
  - Поднимай, - и я послушно поднимаю тело, предварительно закинув Лехино РПК за спину. Он весь трепыхается, руки, скользкие от крови, вцепились в друга намертво, приклад бьет под коленку.
  - Товарищ майор. Не туда.
  - Нас услышали и они вернутся, да и казахи должны же уже объявиться наконец и сесть им на хвоста. Тут нам хана. Назад, живее.
  Я равнодушно бегу назад. Между мной и смертью нет больше никого. И скоро она будет смотреть мне в глаза.
  Но мне все равно. А ведь еще вчера, мы были почти дома.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"