Brisco Alvi : другие произведения.

Странница. Падший бог

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.28*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение к роману "Странница. Черный дракон".Роман ЗАКОНЧЕН. В общем файле лежит только 17 глав. Последняя, 18 глава и эпилог выложена отдельным файлом и доступна только взаимным друзьям. Во избежание.
    В свете яркого дня даже страшные сны уже не кажутся такими пугающими. Особенно, когда наяву переживёшь свой самый жуткий кошмар. Но так ли это на самом деле? Как много знаешь ты о себе, Странник, если даже по людским меркам ты ещё слишком юн? Разве осознаёт себя маленькая безобразная гусеница и разве знает она, что ждёт её в конце пути?
    Ксения - чужеземка, гостья, странница... Боги знают, кто ты и куда лежит твой путь. Они не вправе вмешиваться, но в этой Вселенной уже давно лишь создают видимость соблюдения правил. Ибо старые боги мертвы, а новые молоды и безрассудны. Упрямые, не желающие уступать друг другу даже в мелочах, они выбрали своим полем битвы Полевию, и Ксения снова вынуждена встать на её защиту. Но какова цена победы?
    И случайно ли выбор пал именно на Полевию?




Оксана Кирсанова

Странница. Падший бог


...Мудрости свет перейдёт в злую суть,
Ужас и хаос тот свет породит.
Странник бесстрашно отправится в путь.
Круг предначертанный он завершит...

Хроники Спящих
глава от Виреля (утрачено)





Пролог


В центре просторного зала на возвышении стоял большой стол, вытесанный из цельного куска гранита. Два кресла с крупными драгоценными камнями на спинках - мрачно сияющим кровавым рубином и вспыхивающим сиреневыми искрами топазом - были развернуты так, чтобы собеседники могли смотреть друг другу в глаза. Золотистое пламя факелов мягко освещало двух мужчин: русоволосого в светлой мантии, подчеркивающей могучие плечи бывалого воина, и смуглого, облаченного в темные, облегающие жилистое тело одежды. Мужчины не разговаривали и даже не смотрели друг на друга. Их полностью поглотила Игра: каменный стол, отполированный до блеска, отражал россыпи фигурок из драгоценных камней, в которых угадывались искусно выполненные фигуры животных и птиц, людей и нелюдей, и совсем уж странных существ, которым человечество не придумало имен, поскольку ни разу с ними не сталкивалось. Некоторые из них лежали поверженные, другие стояли, кто поодиночке, кто группами, в кажущемся беспорядке. Но лишь непосвященному могло так показаться. Этих двоих таковыми назвать было нельзя - оба прекрасно знали, во что играют.
Стены зала чуть уловимо мерцали, словно последние отблески заката, утопающего в сгущающихся вечерних сумерках. В узкие стрельчатые окна заглядывала непроглядная тьма. Время от времени в ней вдруг разливалось нежное радужное сияние, ненадолго замирало странной невесомой дорожкой, исчезающей в невообразимой дали, и медленно таяло, уступая законному хозяину - мраку. Он никогда не пересекал границ, не вторгался в зал. Он лишь скрывал то, что непозволительно видеть постороннему взору, окутывая непроглядной пеленой древний замок. Этот мрак не имел ничего общего с ночной мглой или тьмой, таящейся в глубоких подземельях и горных пещерах, в колодцах и под кроватями пугливых смертных - та тьма была всего лишь тенью великой пустоты, из которой тысячи дорог вели в миры Вселенной.
Изящная мужская рука медленно потянулась к фигурке белого жадеита. Зависла над нею, словно мужчина не был уверен в том, что собирался сделать. Длинные пальцы, унизанными массивными перстнями, дрогнули и нетерпеливо прищелкнули. Очень аккуратно коснулись крошечной всклокоченной головы и тут же отдернулись, словно камень был раскаленным.
- А все-таки странно, что Адвин оставил ее в живых, - задумчиво произнес смуглый, потирая гладко выбритый подбородок.
Его собеседник устало вздохнул, и ворчливо, видимо не в первый раз отвечая, произнес:
- Сколько можно повторять одно и то же? Странно, странно... Хранителю виднее, как поступить со Странником, а тебе давным-давно пора сделать свой ход.
- Не торопи меня, - недовольно поморщился смуглый. - Игра спешки не любит.
- Великий Хаос! Полгода обдумывать ход, сидя, как привязанный в кресле - так и корни пустить недолго.
- Нам ли бояться времени, брат? - иронично улыбнулся мужчина, откидывая с высокого смуглого лба смоляной локон. - Хено, может, и самый могущественный и древний из богов, но над нами он не властен.
- Ты слишком самоуверен, братец. Не стоит недооценивать Хено. Из древних лишь он сумел избежать всех ловушек, - хмуро буркнул русоволосый, неприязненно глядя на смуглого, совсем не похожего на него брата. Ему очень не нравилось то, что он видел в черных глазах: в их темной глубине вспыхивали и тут же гасли лукавые искорки. Значит, этот хитрец уже все обдумал и просто тянет время. Зачем? Неужели он в чем-то ошибся?
- Поймать можно любого, - хищно улыбнулся смуглый, постукивая пальцами по столешнице. - Даже время. Главное - правильно расставить ловушки.
- Когда-нибудь твоя самоуверенность тебя погубит, - неодобрительно покачал головой русоволосый.
- Хватит ныть! - морщась, как от зубной боли, воскликнул смуглый. - До сих пор нам удавалось заставлять время работать на нас, почему сейчас что-то должно измениться?
- Почему? - усмехнулся его собеседник. - Пожалуй, я знаю ответ на этот вопрос. Все дело в Страннике. Напрасно Адвин оставил его в живых.
- И только-то? Ну, это дело как раз поправимо: Странник уязвим без своего dhart'a, верно?
- Верно, - помедлив, неуверенно кивнул русоволосый.
- Но dhart и сам сейчас слаб и беззащитен, значит, Странника некому защитить! Пара отравленных стрел - и он вместе со своим зверем отправится в гости к Майали, а уж тот найдет, чем их занять.
- Адвин запретил трогать Странника!
Чувственные губы смуглого тронула неприятная улыбка.
- Скажи, брат, ты всегда в точности исполняешь приказы Хранителя?
- Ты прекрасно знаешь, что нет, но этот не нарушу и тебе не позволю. Поклянись, что ничем не навредишь Страннику.
- Поклясться?! С какой стати?
- Ламиус, не кусай кормящую тебя руку, - предостерегающе заговорил русоволосый. - Странник - не наша забота. Адвин сам решит, как с ним поступить.
Смуглый долго молчал, буравя брата пытливым взглядом, словно пытался проникнуть в его мысли и понять, чем вызвано это внезапное смирение перед волей Хранителя. Лицо Фадаша оставалось спокойным, в серых глазах светилась решимость остановить брата, если тот вдруг решит нарушить приказ.
- Порой мне так жаль, что игроков по правилам должно быть двое, - зловеще понизив голос, произнес, наконец, Ламиус. - Но любые правила можно изменить, если очень этого хочешь...
Щелкнули тонкие пальцы, запуская давно припасенное заклинание, и вихрь багрового пламени окутал русоволосого игрока. Приглушенный крик утонул в реве урагана. Под торжествующий смех смуглого огонь стал уплотняться, пока не превратился в шар. Огненный шар, пульсируя, сжался до размеров крупного яблока, воспарил над доской и подплыл к фигуре белого мрамора. Какое-то время он неподвижно висел над нею, потом медленно, словно бы нехотя втянулся в камень.
Тонкие пальцы аккуратно подняли фигуру, покрутили из стороны в сторону. Пахнуло паленой плотью, и смуглый, вскрикнув, отбросил еще горячую фигуру в сторону. Она прокатилась через весь стол и остановилась в углу пестрого шестиугольника. В тот же миг крошечная фигурка с серебристым драконом на руке плавно развернулась лицом к беломраморной фигуре.
- Нет! - взревел смуглый, вскочил с кресла и в отчаянии схватился за голову: слишком поздно он понял свой промах. Нечего и пытаться что-то исправить - ход сделан, фигуры ожили, игра началась...

* * *

Полевия, западная окраина королевства, горы Анлуан, долина Селаэр.
День третий месяца Оруэля, одна тысяча второй год от Великого противостояния.

- Тута, - возвестил высокий сутулый мужик, воткнув в каменистую землю заступ.
- Больно от Карона далеко... - почесывая затылок, возразил худощавый мужчина в длинной темной мантии.
- Зато место удобное, ровное. Расчищать почитай не придется. Опять же, до реки - рукой подать. И камень добывать не надо, вон его сколько - хоть новый Карон возводи, хоть тракт до самых городских ворот мости, - возразил мужик, оглядывая почти идеально ровную площадку на вершине холма. - Не, тута храмину строить будем!
Худощавый поежился от пронизывающего ветра и, кутаясь в мантию, повернулся к третьему участнику маленького совета, до сих пор не проронившему ни слова.
- Что скажешь, Глорн?
Высокий седовласый старик в сером плаще окинул холм внимательным взглядом и брезгливо поджал губы.
- Не мне решать, где храм строить, - надменно произнес он, неприязненно косясь на худощавого мужчину.
- Вот и я говорю, чудные дела деются, - хмыкнул мужик, ловко выкорчевывая молоденькое деревце. - Уж как дрались-то меж собой, и вдруг - общий храм. Чудеса!
Худощавый, юркий, как ящерка, мужчина хитро прищурился и насмешливо посмотрел на старца.
- Верно, не тебе.
- И не тебе! - загрохотал, обозлившись, старик.
- Да кто спорит-то? - пожал плечами худощавый. - Наше дело маленькое - исполнить волю братьев...
- Не понимаю, почему Пресветлый пожелал общий храм? - отворачиваясь, потрясенно пробормотал старец. - Уж мы бы как расстарались! И мрамор белый - гуллонский, лучшего сорта! - прикупили бы, и золото высшей пробы, и кларнаильскую древесину... Не понимаю!
- А чего тут понимать? Оланий не ошибается. Верно, пророк? - шагнув к обрывистому краю, крикнул худощавый и в который раз вздрогнул, встретившись взглядом с белыми, слепыми от рождения глазами пророка.
Оланий, древний старик, сидел, опираясь на посох, на замшелом валуне у подножия холма. Чуть поодаль, держась на почтительном расстоянии, как друг от друга, так и от пророка, маялись две группки людей в пропыленной одежде. Далековато пришлось им тащиться, да ничего не поделаешь: не им, простым смертным, решать, где возводить храм. Пророк лишь донес до паствы волю богов, одинаково удивив пастырей Глорна и Агрохефа. А уж что было с верующими двух противоборствующих церквей и вспоминать не хотелось. Вожки, малая деревушка, что лепилась к берегу Воркуши в одном дневном перегоне от Новых Лоз - ленных владений князя Беголейма, - осталась цела лишь благодаря усилиям сторожевого отряда объединенного войска. Сцепившихся верующих раскидали, как котят, особо неугомонных бросили в яму, где сидеть им предстояло до выездного королевского суда, а, значит, до самого Ародэля. А все потому, что Пресветлый и Сумеречный, не первый век враждующие между собой, вдруг возжелали общий храм!
- А, чего уж теперь... - махнул рукой Глорн, в отчаянии оглядывая недалекие горы. - Общий, значит, общий. Здесь, значит, здесь. На все воля Пресветлого...
- И Сумеречного! - поспешно вставил Агрохеф. - Эй, там, внизу! Живо за лопаты! К Брандидалю поспеть надо!
- Да ты в своем ли уме? - возмущенно зарокотал Глорн. - Разве поспешают в таком деле? Это тебе не избу справить, а храм выстроить. Тут спешка не во благо - во вред.
- А ты, Глорн, поменьше головой о камни бейся, вознося хвалы светлоликому, - презрительно сплюнул худощавый. - Пользы-то от этого чуть. Потом хоть разбей его, но об пол нового храма. Дело делать надо, молиться потом станем.
- Дело говорит, - хмыкнул сутулый мужик, разрыхляя заступом неподатливую землю, и вдруг с воплем провалился в разверзшуюся под ногами трещину.
- Манор! - встревожено охнул Глорн, падая перед провалом на колени. - Манор, отзовись!
Мужик кряхтел и на чем свет стоит костерил коварного Фиритая, подстроившего незадачливому смертному хитрую ловушку.
- Киньте мне факел, пастырь, - наконец, глухо донесся из-под холма чуть удивленный голос мужика.
- Факел? Зачем тебе факел, Манор? Ты, наверное, хотел сказать веревку? - опешил седовласый.
- Веревка тоже не помешает... Да киньте же, наконец, факел, святые дурни! - возмущенно загрохотало снизу, и из-под земли послышался грохот осыпающихся камней. - А, напасть Анахелева!
- Лови! - крикнул, торопливо поджигая просмоленную ветошь, Агрохеф.
Факел канул во тьме, и Глорн с Агрохефом разом испуганно охнули, опасаясь, что он потух. Но факел лишь мигнул и снова разгорелся. В дрожащем круге света показалась всклокоченная голова Манора.
- Порядок! - крикнул мужик, и, задрав голову, слепо сощурился, пытаясь разглядеть пастырей. - Тута пещера, рукотворная... Какие-то истуканы стоят. А пылищи-то, пылищи! - прикрывая нос рукавом, глухо прокричал Манор и раскатисто чихнул.
Пастыри недоуменно переглянулись.
- Что за истуканы? - опасно перегнувшись через острый край трещины, прокричал Агрохеф. - На что похожи?
- А пес их знает, - равнодушно отозвался Манор. - Тулово одно, а морды три... Обождите, я сейчас паутину сниму. Оплела все, что твоя ткачиха.
Пастыри терпеливо ждали, пока Манор, скрывшийся в глубине разлома, рассматривает неожиданную находку.
- Не понять, - донеслось до них. - То ли баба, то ли мужик... Одна башка точно бабья. А этот чисто жуть, демон Майали!
- Нет никакого Майали, а лишь Сумеречный, защищающий смертных от происков демонов! - назидательно проворчал Агрохеф.
- А до того науськавший их на несчастных, - хмуро отозвался Глорн.
- Поделом, значит, науськавший, - огрызнулся худощавый. Глорн собирался ответить ему гневной отповедью, но тут со стороны Эили, малой горной речушки, послышался топот копыт, и властный, печально знакомый голос тысячника, возглавлявшего тот самый сторожевой отряд, что разнимал в Вожках драчунов, принудил обоих пастырей отложить спор до более благоприятного времени.
- Именем короля!

Глава 1. И снова отпуск


или - история повторяется



Если для кого-то новый год наступает первого января, то для меня он начинается весной, с первой капелью, под звонкий говорок стремительных ручейков. Я как будто просыпаюсь после долгой зимней спячки, возвращаюсь к жизни, как трава, что тянется к солнцу, пробиваясь сквозь жухлый ковер прошлогодней листвы. Весна - время возрождения и цветения, новых планов и новых надежд.
Давно уже оторали свое мартовские коты, не дававшие спать по ночам, и растаяли грязные сугробы. Деревья покрылись нежным зеленым пухом первой листвы, зацвели черемуха и сирень. Прогретый майским солнцем воздух звенел от птичьих голосов: пересвистывались вернувшиеся из зимней ссылки скворцы, пронзительно каркали отогревшиеся вороны, ворковали озабоченные продолжением рода голуби. Воробьи и те щебетали звонче, пронзительней. Вся страна дружно отмечала майские праздники, радуясь погожим денькам и длинным выходным.
Я вернулась с пробежки, устало привалилась к двери и, закрыв глаза, улыбнулась своим мыслям: стоило бросить курить, и бегать стало значительно легче. Я увеличила дистанцию почти вдвое и не собиралась останавливаться на достигнутом. Спорт плотно вошел в мою жизнь, став для меня главным увлечением и отдушиной. Он отвлекал от воспоминаний, гнал их прочь, не позволял им вцепиться в мою душу мертвой хваткой и терзать меня, мучить, изматывать.
Лишь с одним, вечным напоминанием о Полевии мне приходилось мириться. Это самое напоминание занимало сейчас пост в кухне на подоконнике и с неизменным интересом взирало на проходящих под окнами людей, пролетающих птиц и карабкающихся на цветущую черемуху котов - серебристый дракончик Нафаня, или просто Фаня. Сейчас трудно было поверить, что некогда этот малыш был Черным драконом, грозой Вселенной. Перерожденный, он стал маленьким, безобидным домашним питомцем, для которого кухня не только наблюдательный пункт, где из окна виден и двор, и оживленная улица с проезжающими автомобилями, но и место, где тепло и где кормят - самое козырное во всей квартире. Спит он тут же, и ничего я с этим сделать не смогла: как ни старалась выбрать для него самое уютное место в комнате, Фанька все равно возвращался сюда, таща в зубах свою подстилку. В конце концов, мне пришлось смириться с его выбором и поставить корзину, в которой он спал, в кухне у батареи.
Услышав, что я вошла, Фанька спрыгнул с подоконника и, оскальзываясь на паркете, бросился ко мне. Заюлил под ногами, вцепился коготками в штанину, требуя обратить на него внимание. Я села перед ним на корточки, протянула руки, и дракончик с радостным писком забрался мне на колени, прижался к груди, восторженно подрагивая крылышками. Он пока оставался все тем же малышом, каким прибыл вместе со мной на Землю. Общались мы с ним оригинально: он прекрасно понимал все, что я говорила, и выразительными взглядами, издавая соответствующие случаю звуки, объяснял мне, в чем сию минуту нуждается. Если он замерзал или пугался, то с жалобным писком забирался мне на руки и утыкался мордочкой в мою подмышку, как цыпленок, просящийся к наседке под крыло, что меня умиляло и смешило одновременно. Когда Фанька хотел привлечь к себе внимание, то попросту хватал меня за ногу передними лапками, если я стояла, либо старался подобраться к лицу и заглянуть в глаза. Я всякий раз вздрагивала, глядя в эти серебряные озера, полные немого обожания и пока еще дремлющего разума. Он как дитя всюду совал свой любопытный нос, с первого раза понимая, что можно, а что нельзя, для чего требуется та или иная вещь. Я знала, что со временем Фанька заговорит, но пока он только пищал и взирал на меня все понимающими глазами.
- Как дела, малыш? Скучал без меня? - спросила я, поглаживая дракончика по спинке.
Вместо ответа он выпрыгнул у меня из рук и направился в кухню, то и дело оглядываясь и проверяя, иду ли я следом. Это могло значить лишь одно: малыш не прочь подкрепиться. Усмехнувшись, я пошла вслед за Фанькой, достала из холодильника мясо и поставила греть в микроволновку. Все это время Нафаня крутился у моих ног, терпеливо ожидая свой обед.
Пока я кормила Фаньку, а заодно готовила ужин себе, натирая курицу чесночно-майонезным соусом, позвонила мама:
- Алло! Доча, привет! Ну, как ты там? У тебя все в порядке? На одних бутербродах, небось, сидишь?
- Привет, мамуля! У меня все в порядке, не переживай, - плечом прижав телефонную трубку к уху, улыбнулась я. - И я почти не ем бутерброды, готовить учусь. Получается так себе... Инка иногда помогает, подсказывает, только толку все равно мало - руки у меня не из того места выросли.
- Так я и думала - голодное дите... - вздохнула в трубку мама. - Доча, может, ты приедешь? Хоть на пару недель.
- Мам, у меня отпуск еще не скоро. Может, лучше вы ко мне? - не подумав, предложила я и испугано уставилась на Фаньку: с ним-то как быть? Опять прятать? Родители ведь так и не узнали о моем путешествии в Полевию и о живом сувенире, оттуда прихваченном. Год назад, увидев на моей руке 'татушку-переводилку' - а именно так я и объяснила странное чешуйчатое украшение, занявшее большую часть моего плеча и предплечья, - мама долго и ворчливо уговаривала меня потереть это 'безобразие' пемзой, мол, взрослая девка, а все чудишь. Я пообещала, что сотру, но не раньше, чем самой надоест, а потом... Потом всем стало не до детской татушки и моего чудачества.
Пока я думала, что делать с Фанькой, мама поспешно заговорила, словно боялась, что ее перебьют, не дослушав.
- Доча, о чем ты говоришь? У меня огород, хозяйство - на кого я все это брошу? Приезжай, мы соскучились. Ты ж и отпуск у нас не добыла, и на новый год не приезжала, - с плаксивой ноткой закончила она.
Я глухо застонала и до боли прикусила губу. Придется ехать. С Фанькой. В конце концов, родителям можно сказать, что внезапно воспылала любовью к пресмыкающимся и купила дракончика в зоомагазине, ведь есть же на Земле крылатые ящерицы !* Правда, выглядят они иначе, но родители-то этого все равно не знают.
Выход был найден, и я пообещала маме, что приеду в конце недели, если отпустят с работы и с билетом повезет.
- Мам, только я не одна приеду, - решив сразу подготовить родителей к Фанькиному прибытию, предупредила я.
- Не одна? А с кем? - удивилась она и тут же восторженно ахнула, а я мысленно застонала, прекрасно понимая, что она себе надумала.
- Мам, это не то, что ты думаешь, - затараторила я, спеша с объяснениями. - Я питомца себе купила. Экзотического.
- Змею что ли? - разочарованно проворчала мама.
- Нет, ящерицу.
- О господи! Ксения, ну что за блажь такая? Я понимаю, кошку завести или собаку, но змею!
- Ящерицу... - с трудом вклинившись в мамин гневный монолог, поправила я.
- Да какая разница! Что то, что другое холодное, скользкое и гадкое! - бушевала мама. - В твоем возрасте надо не змей заводить, а думать о том, как замуж выйти и детей нарожать! Ксения, ну когда же ты возьмешься за ум?
- Мама, вы с отцом так часто напоминаете мне о замужестве, что я уже звонить вам боюсь! - не выдержав, выкрикнула я и зло швырнула курицу на противень. - Представляю, что ждет меня дома - запилите! Будь ваша воля, уже давно бы Митьке замуж отдали... А я его терпеть не могу! Уж лучше со змеей жить, чем его терпеть. И Фанька не холодный, не скользкий и тем более не гад!
- Ксения, успокойся и объясни мне, наконец, что такого ужасного сделал Митька, что ты взрываешься всякий раз, стоит упомянуть его имя? - в отчаянии воскликнула мама.
Я поморщилась, не зная, как объяснить необъяснимое.
- Мам, вот представь: живет на свете человек. Не плохой, в общем-то, человек, обычный. Он не сделал тебе ничего плохого, но душа к нему все равно не лежит, а почему - ты и сама не понимаешь. Было у тебя такое?
- Да, - неохотно призналась мама.
- Вот так и у меня с Митькой, - успокаиваясь, продолжала я. - Он, может, и хороший, и добрый, и любит меня, только мне все равно. Мне не нужны ни его доброта, ни любовь, и я это не раз объясняла и ему, и вам. Но ни он, ни вы ничего не хотите понимать, вы меня как будто не слышите, и с каким-то маниакальным упорством продолжаете настаивать на своем, а это злит! Злит так, что хочется визжать, и крушить все вокруг!
Глаза обожгли злые слезы. Я глубоко вдохнула, чтобы не разреветься - нет, не сейчас, не при маме! - и почувствовала, как к ноге прижался дракончик.
- Прости, малыш, - опускаясь перед ним на корточки, пробормотала я. - Я тебя напугала, да?
Фанька не выглядел напуганным. Напротив, смотрел на меня все понимающими глазами, и, казалось, сочувствовал, неуклюже поглаживая когтистой лапкой по колену.
- Ксения, ты куда пропала? - забеспокоилась мама.
- Тут я, - удрученно пробормотала я, поглаживая серебристые крылышки.
- Доча, ты прости меня, что лезу со своими советами, - миролюбиво заговорила мама. - Но если не я, кто же еще тебе посоветует? Я ведь добра тебе желаю, и хочу, чтобы ты была счастлива...
- Тогда перестань мне сватать Митьку.
- Я-то перестану, но отец... Тут я тебе ничем не помогу.
- Ладно уж, как-нибудь справлюсь, - вздохнула я.
Прощание получилось скомканным. Я была раздосадована этим разговором и сердилась, чувствуя себя виноватой за гневную вспышку. А потом нахлынула тоска, остро, сжав горло невыплаканными слезами: 'Он ведь даже не знает, что я жива...'
Окончательно раскиснуть мне не дал Фанька: требовательно дернул за штанину и издал воркующий звук, будто спрашивая в порядке ли я. Сморгнув набежавшие слезы, я улыбнулась, подхватила дракончика на руки и заглянула в серебряные глаза-озера.
- И вовсе ты не холодный и не скользкий, - ласково шепнула я и чмокнула Фаньку в нос. - И не гад.
Фанька моргнул, словно подтверждая мои слова, и засучил лапками, просясь на пол. Я не стала его удерживать, отпустила и, поставив курицу в духовку, занялась покупкой билета.
С билетом мне почти повезло. Почти - значит, плацкартных мест уже не было, пришлось бронировать билет в купейный вагон. Итак, я отправлялась в пятницу вечером, в очень удобное время: ночью Фанька будет спать, а утром мне выходить. Что у меня в коробке проводники проверять не станут. Дело оставалось за малым - отпроситься на работе.
Моя начальница, старший менеджер Люда, все-таки золотой человек. Прекрасно зная, что я редко вижусь с родителями, она попросила лишь об одном: не забыть написать заявление на отпуск и отдать ей, как только вернусь.
Собрав сумку, я свернулась клубком на диване, включила телевизор и под его тихое бормотание снова погрузилась в свои грустные мысли. Дракончик устроился у меня под боком, блаженно прикрыв глаза. Первое время он пугался телевизора и, стоило мне его включить, убегал в кухню. Со временем Фанька привык, иногда просто засыпал под него, а порой с интересом смотрел на экран, особенно когда по какому-нибудь каналу показывали мультики. Подметив эту особенность, я купила несколько дисков с мультфильмами и включала для него, когда была занята.
Дракончик дремал, прижавшись к моему боку. Какое-то время я наблюдала за ним, с неизменным интересом разглядывая чешуйки шкурки и перепончатые крылышки, пока еще маленькие, недоразвитые и не годящиеся для полетов. Потом, как и много раз до сегодняшнего дня, заглянула в себя, туда, где пряталось то, что стало причиной моего путешествия в другой мир.
Моя сила никуда не исчезла, она была со мной, во мне, но никак себя не проявляла. Я не оставляла попыток достучаться до своего дара, пыталась призывать пламя или молнию, но тщетно, моя магия будто уснула. Лишь однажды, когда я поздно возвращалась домой и, срезая угол, пошла через темный парк, она ненадолго 'проснулась', и я смогла дать отпор пьяненькому, но очень агрессивно настроенному молодому человеку: вынырнув из густой тени, парень, хамовато ухмыляясь, заступил мне дорогу - не свернуть, не убежать. Единственное, что мне оставалось, это оттолкнуть его от себя, подкрепив физическую силу силой магической. Я и оттолкнула. Несостоявшийся насильник с треском улетел в кусты, а я со всех ног припустила домой, в душе замирая от восторга - ура, заработало!
Разочарование оказалось жестоким: магия, защитив меня в парке, больше не отзывалась. Лишь едва ощутимая теплая пульсация в унисон сердечному ритму немного успокаивала. Если есть эта пульсация, значит, сила не покинула меня, а всего лишь уснула. Почему? На этот вопрос я не знала ответа, а спросить было не у кого.
С тех пор, как я вернулась из Полевии, прошел почти год. Почти год глухой тоски и безрезультатных попыток разобраться в себе, понять, кто или что я такое. Я искала и не находила упоминаний о Странниках в истории Земли, снова и снова пыталась разбудить дремлющую во мне силу и открыть тропу в Полевию, но тщетно. Порою казалось, что Полевия мне просто приснилась.
Собственно, именно мой дар или сущность Странника - а я так и не смогла понять, чем первое отличается от второго - стал причиной прошлогоднего путешествия. Призванная Ключ-девой, я совершила, казалось бы, невозможное, то, перед чем спасовало объединенное воинство королевства во главе с полевскими магами - укротила Черного дракона. Чего мне стоило обуздать сошедшего с ума от горя и жажды мести дхэрта не хотелось и вспоминать - чудо, что жива осталась. Еще большим чудом оказалось вернуться домой в тот же день, из которого меня безжалостно вытолкнули на радужную тропу - тайный путь между мирами. И все бы хорошо, и можно было бы гордиться своей победой, если бы не одно но: мои друзья, что прошли со мною весь тот нелегкий путь, так и не узнали, что случилось со мною там, в пещере, когда закрылись врата. И тот, кто ради победы отдал мне свою любовь, так никогда и не узнает, что я выжила. И выжила благодаря его дару.
Я скучала по Лелю. Мне не хватало его спокойной уверенности, чуткости, ненавязчивой заботы. Не хватало тепла его рук и ставшего родным запаха меда и лесной свежести. Не раз я ловила себя на том, что невольно ищу его в толпе. Ищу и не нахожу васильковые глаза, полные любви и теплоты. Тоска и отчаяние, то и дело сменявшиеся вспышками раздражения и жалости к себе, рвали душу: щедрый дар, не позволивший соскользнуть за грань Серого предела, оказался оружием обоюдоострым, и, многократно усиленный моей собственной силой, теперь превратился в настоящую пытку. Я не знала, как справиться с этой мукой и глушила свою любовь усиленными занятиями спортом. Физическая нагрузка хорошо отвлекала, только мне уже не хватало обычных походов в фитнес-центр и каждодневных пробежек. Я серьезно подумывала пойти в школу паркура, даже начала ее подыскивать, но в последний момент решила, что оставлю паркур до времени, когда станет совсем невмоготу.
На следующий день после моего чудесного возвращения домой в дверь родительского дома робко постучал Митька. Открыла ему мама и тоном, не терпящим возражений, велела мне выйти и поговорить с горе-влюбленным. Объяснялись мы долго. Я старалась как можно мягче дать Митьке отпор, объяснить, что никогда не буду с ним ни встречаться, ни тем более, замуж за него не пойду. Митька настаивал на своем, не желая ничего понимать. В конце концов, я потеряла терпение и, вспылив, наорала на него. Мама, прибежавшая на мои крики, никак не могла понять, что такого Митька сделал, чтобы настолько вывести меня из себя. Митька мямлил что-то маловразумительное, раздосадованный и страшно смущенный маминым вмешательством, и я, пользуясь общим замешательством, удрала к Ленке.
А потом умерла баба Люба.
Хоронить бездетную бабку пришлось нам. Отец, которому баба Люба приходилась родной теткой, засобирался в Москву, и мне пришлось прервать отпуск и ехать на похороны вместе с ним. Прошлогодние мрачные события, связанные со скитаниями по московским кладбищам и поминками, первое время как-то меня отвлекали. Я была даже рада, что хлопоты, возникшие с бабкиной смертью, не оставляли времени на размышления. Последующий ремонт в квартире покойницы, скандалы с хитроумным прорабом, норовившим обсчитать молодую, ничего не смыслящую в сметах и строительных материалах хозяйку, тоже не позволял расслабиться. Но стоило моей жизни войти в привычную колею, как воспоминания о Полевии, оставшихся там друзьях и о Леле тот час захлестнули меня подобно водовороту, не давая покоя ни днем, ни ночью. Еще Митька с бесконечными смс-сообщениями и звонками... И где только номер добыл? Не иначе родители, которые спят и видят его в качестве зятя, дали. Я вносила его в черный список, несколько раз меняла номер, чтобы как-то отделаться от его навязчивого внимания, но Митька неизменно выяснял новый, и все начиналось сначала. В конце концов, я просто перестала отвечать на звонки с незнакомых номеров, а сообщения удаляла, не читая. Впрочем, это нисколько не убавляло Митькиного энтузиазма.
- И как ему не надоедает? Неужели нравится биться лбом в запертую дверь? - недоуменно проворчала я и насторожилась: из кухни поползли подозрительные запахи. Я принюхалась и брезгливо сморщилась. По моему мнению, запекаемая в духовке курица никак не могла пахнуть жженой тряпкой. Рядом фыркнул Фанька, спрыгнул на пол и подозрительно уставился на дверь, ведущую в коридор. Проследив его взгляд, я подскочила на диване, перепуганная до смерти, и опрометью бросилась спасать курицу.
В кухне клубился сизый дым. Рванув на себя дверцу духовки, я тут же отпрянула и закашлялась, пытаясь рассмотреть в дымном мареве несчастную птицу. А когда извлекла противень, поняла, что горит не курица, а... прихватка: прилипшая к дну противня, она так и отправилась в духовку вместе с курицей. Расстроенная разговором с мамой, я этого даже не заметила. В итоге вся квартира провоняла жженой тряпкой, курица осталась сырой, а я - голодной.
- Нет, я никогда не научусь готовить... - удрученно пробормотала я, пытаясь сообразить, можно ли дожарить курицу в сковороде и не закончится ли это новым пожаром.

Фанька с комфортом устроился в большой картонной коробке, в которой я заранее проткнула дырочки для вентиляции, а на дно подстелила кусок пушистого пледа.
- Потерпишь, малыш? Всего-то одну ночь, утром уже можно будет выбраться, - улыбнулась я дракончику и закрыла коробку.
Мой багаж состоял из спортивной сумки и коробки с Фаней. В метро было малолюдно, праздничные дни выгнали москвичей за город, и лавировать в толпе, оберегая коробку от ударов, не пришлось.
Вокзал как всегда бурлил - этакий людской муравейник, суетливый, шумный город, живущий по своим, отличным от внешнего мира законам.
Оказалось, что в купе у меня всего одна соседка, совсем юная девица с пережженными пергидролем волосами и пирсингом в носу. Проводница, бойкая, говорливая тетка, попыталась подселить к нам кого-нибудь из пассажиров из соседнего плацкартного вагона, но безуспешно: не богатые плацкартники предпочли сэкономить на собственном комфорте, и купе поступило в наше с девицей полное распоряжение.
Забросив сумку на верхнюю полку, я поставила коробку с дракончиком в багажной нише, а когда девица, вооружившись пачкой сигарет и зажигалкой, вышла в тамбур, решила проверить, как себя чувствует Фанька.
Дракончик поднял голову, сонно моргая на меня серебряными глазами.
- Как ты, малыш? Тебе не холодно? Есть не хочешь? - шепотом спросила я.
Фанька отрицательно качнул головой и, свернувшись клубком, снова задремал. Я облегченно улыбнулась: вот и отлично, пусть спит, завтра нагуляется вволю.
Поезд мчался сквозь звездную ночь, постукивая колесами на стыках рельсов и покачиваясь на поворотах. Моя соседка давно спала, сладко посапывая во сне. Я с завистью покосилась на нее и уставилась в окно на плывущую сквозь темные облака янтарную луну. Сна не было ни в одном глазу. Тоска и чувство безысходности, какой-то обреченности снова навалились на меня бетонной плитой, грозя раздавить. Перед глазами застыл образ Леля. Я так четко его представляла, будто только что с ним виделась. Пальцы ощущали шелк его волос, в пропахшем дерматином воздухе мне чудился запах его кожи, а в перестук колес вплетался негромкий спокойный голос: 'Не теряй надежды... Верь в себя, как учил Маахил...'
'Я верю! Но если бы ты знал, как мне тебя не хватает...' - мысленно откликнулась я и, горько усмехнувшись, уткнулась лицом в колени. Глупо. Как же глупо говорить с тем, кто тебя все равно не слышит.
Уснуть удалось на рассвете. Спалось паршиво, к тому же мне приснилась зима: снежная буря, сквозь которую с трудом продиралась высокая широкоплечая фигура. Лицо мужчины, белое от холода, было мне не знакомо, и все-таки... Все-таки я не могла отделаться от смутного чувства узнавания, будто мы уже встречались раньше, давным-давно... Или совсем недавно?

Разбудил меня истошный визг. Я подскочила на полке, больно ударилась локтем о столик и, шипя от боли, недоуменно уставилась на соседку по купе. Девица, зажимая рот обеими руками, почему-то с ужасом смотрела на меня.
- Что? - не на шутку испугалась я, начав лихорадочно ощупывать себя: вдруг пока я спала, моя внешность претерпела какие-то изменения? Кто его знает, на что способны Странники и как скоро эти способности проявляются.
Как выяснилось, я оказалась почти права.
- Твоя татуировка... - пролепетала девица, успокаиваясь. - Мне показалась, что она живая... То есть, не она, конечно, не картинка, а дракон живой, - девушка смутилась и виновато улыбнулась. - Во, чушь... Прости, что разбудила.
- Да ничего, - отмахнулась я, косясь на Фаньку, растянувшегося на плече и обвившего хвостом руку до самой кисти. Дракончик, привычно притворяясь татуировкой, скосил на меня хитрющий глаз, мол, а что я? Скучно в коробке, вот я и решил перебраться к тебе под бок, разве ты против?
- Адрес салона, где татушку делала, не дашь? За такое чудо никаких денег не жалко! - восхищенно рассматривая Фаньку, попросила девица. Страх давным-давно был забыт, так же как чувство неловкости.
- Без проблем, - пожала плечами я, пытаясь придумать, как бы так соврать, чтобы звучало достаточно убедительно и отбило у девицы желание расспрашивать дальше. - Только имей в виду, делала не здесь.
- За бугром что ли? - с легкой завистью уточнила соседка. - Жаль... До нас когда еще дойдут такие технологии, а предков на поездку не раскрутишь.
И подхватив сигареты, вышла из купе. Я же, пользуясь моментом, немедленно повернулась к дракончику.
- Фанька, ты что вытворяешь? А если бы на ее крики полпоезда сбежалось, что тогда?
Нафаня шевельнулся, пустив по руке волну привычных щекотных мурашек, отлип от кожи и виновато посмотрел мне в глаза.
- Ты замерз, да? Поэтому пришел ко мне? - остывая, спросила я и погладила дракончика. Фанька потянулся за рукой, всем видом давая понять, что раскаивается. - Ладно уж... Давай-ка, забирайся обратно в коробку. Нам выходить скоро.
Быстро собрав вещи, я накинула кофту и приготовилась выходить. Поезд, шипя тормозами, уже крался вдоль платформы. По коридору пробежала, заглядывая в купе и поторапливая выходящих пассажиров, молоденькая проводница, напарница бойкой тетки, что вчера безуспешно пыталась подзаработать, и скрылась в тамбуре.
Встречал, как обычно, отец.
- А ты никак прическу сменила? - чмокнув меня в щеку, спросил он и легко подхватил сумку и коробку с Фанькой.
- Ага, мешают, - кивнула я, посмеиваясь над попытками отца разглядеть дракончика сквозь вентиляционные дырочки.
- Мать сказала, ты змею купила, - оставив это безнадежное дело, подмигнул мне отец и улыбнулся. - Она хоть не ядовитая?
- Не змею, а ящерицу, - фыркнув, поправила я. - Draco volans, слышал о таких?
- Нет... И как ты ее в поезде везла? Вопросов не задавали? - удивился отец.
- Ой, ну о чем ты говоришь, па? Куча народу едет, и все с коробками. Кто там проверяет, что в них? И это не она, а он, самец, - морщась, отмахнулась я. - И зовут его Нафаня, но он и на Фаньку откликается.
- Ишь ты, Нафаня... Домовенок, значит? И чем ты его кормишь, мясом, поди? - спросил отец, открывая машину.
- Не только, Фанька у меня всеядный, даже конфеты трескает иногда. Мух ловить повадился, сядет на подоконнике и ждет, когда в форточку налетят. Сетку вообще можно не натягивать, разве что от комаров.
- Выгодная животина! У нас этого деликатеса - видимо-невидимо. Сачком наловишь, пусть угощается, - рассмеялся отец, довольный своей шуткой.
- Он и без моей помощи прекрасно справится, - засмеялась я, садясь в машину. - Его только во двор выпусти, а там он уж сам вволю угостится.
- Выпустить? Так убежит же, - возразил отец.
- Не-а. Фанька абсолютно ручной и очень ко мне привязан. Поверь, ему не нужна клетка.
- Странный зверь, - подивился отец. - Тут чуть не доглядишь, калитку не закроешь, и все, половины кур не досчитаешься. Так то птица, домашняя животина! Что-то не верится мне, будто твоя змея...
- Ящерица, - уже привычно поправила я.
- Да какая разница? - отмахнулся отец, выруливая на шоссе. - Что змея, что ящерица - для меня один черт. Ты бы не выпускала его, а то сбежит - будешь потом горевать.
- Не сбежит, - убежденно кивнула я и улыбнулась: dhart никогда по доброй воле не покинет свою hariad. И пусть я все так же не знала значения этих слов, уверенность, что мы с Фанькой - одно неразделимое целое с каждым днем становилось все крепче и крепче.
У нас, наконец-то, отремонтировали дорогу. Не просто подлатали, а положили новый слой поверх старого, убитого, служившего еще до моего появления на свет. Правда, обновленное полотно комфорта поездке не прибавило. Идея бороться с наледью на дороге путем насеивания на битум мелкой щебенки, на мой взгляд, оказалась не слишком удачной: битум экономили, плохо приклеившийся щебень отлетал от дороги, норовя попасть в стекло едущим позади машинам. К тому же это ноу-хау всю дорогу неприятно шуршало, и к концу поездки у меня разболелась голова.
Мама встречала нас у ворот. Стоило мне выбраться из машины, как она повисла у меня на шее, причитая, что нельзя же так долго глаз домой не показывать, и расплакалась.
- Мама, ну ты чего? - растерялась я, чувствуя, что вот-вот и сама разревусь. - Вот она я, живая и здоровая. И голодная, как волк!
Последняя фраза, произнесенная намеренно, быстро привела маму в чувство. Меня потащили в дом, на ходу расспрашивая, как я живу, что нового на работе и в моей жизни. Вопросы сыпались и сыпались - я едва успевала отвечать.
- Ой, ты подстриглась, - заметив мою новую прическу, всплеснула руками мама. - А коротко так зачем?
- Надоело, вечно расческа в кудрях застревает. И мешают, - поморщилась я, ощупывая короткие, упругие, как пружинки, кудряшки.
Отец внес мои вещи и коробку с Фанькой, и я открыла ее, выпуская сладко потягивающегося дракончика на волю. Увидев перед собой крылатую 'ящерицу', невозмутимо расправившую и сложившую маленькие крылышки, мама испугано вздрогнула и попятилась.
- Боже мой, я никогда не привыкну к этой... ящерице, - пробормотала она.
- Привыкнешь, буквально за пару дней. Фанька не кусается и на людей не бросается, он вообще очень мирный. И, пожалуйста, не говори при нем, что он скользкий и противный, Фанька все понимает, - попросила я, ставя перед дракончиком миску с водой.
- Батюшки, он, может, и говорить умеет? - усмехнулась мама, аккуратно обходя Фаньку, жадно пьющего воду.
- Нет, не умеет, - ответила я, ласково погладив дракончика по спинке между крыльев, а про себя подумала: 'Но обязательно заговорит, ему по статусу положено. Знать бы еще, когда это случится'.
- А жаль, - улыбнулся отец, усаживаясь за стол. - Занятная зверюга. Чем-то он на драконов похож, что в книжках рисуют.
Я похолодела: а вдруг отец догадается?!
Тем временем Фанька поднял мордочку от миски, обвел всех внимательным взглядом и уставился мне прямо в глаза.
В висках застучало. Я поморщилась, схватилась за голову и вдруг застыла, как громом пораженная. Недоверчиво покосилась на дракончика, потянулась к его сознанию...
'Фанька, ты?' - настороженно спросила я.
'Фаня ням-ням!' - раздался восторженный писк в ответ, и дракончик бросился ко мне, оскальзываясь на линолеуме. Мама, взвизгнув, отпрянула в сторону, и с неприязнью смотрела, как Фанька трется мордочкой о мою ногу, обхватив ее передними лапками.
- Фаня, ты есть хочешь? - кое-как справившись со ступором, вслух спросила я.
'Ням-ням!' - снова толкнулось в голове, и дракончик, выпустив мою ногу, с неподдельной грустью заглянул в пустую миску.
Схватив со стола первое попавшееся, по счастливой случайности оказавшееся котлетой, я положила угощение в Фанькину миску.
- Давай, малыш, угощайся, - позвала я дракончика дрогнувшим от избытка чувств голосом: дождалась, Фанька заговорил! И благо, что не вслух, оправдывайся потом перед родителями, доказывая, что им просто показалось.
В следующий момент я с изумлением наблюдала, как мама, внезапно осмелев, подсунула в Фанькину миску кусочек курицы и боязливо коснулась сложенных на спине крылышек.
- А всего пять минут назад кто-то уверял, что на свете нет ужасней зверя, чем ящерица, - насмешливо протянула я.
- Будет тебе, насмехаться над матерью, - смущенно проворчала мама и вдруг с неподдельной нежностью заворковала, поглаживая дракончика. - А кто у нас такой миленький, такой красивый! Господи, до чего же природа бывает изобретательной!
- Дочь, а он летать умеет? - принимая самое активное участие в кормлении дракончика, поинтересовался отец.
- Пока нет, не дорос еще, - качнула я головой и, решив на всякий случай подстраховаться от лишних вопросов, продолжила. - Кстати, о драконах. Я потому и купила Фаньку, что на сказочного дракона похож. Они ведь тоже с крыльями.
- Дракон, вылитый дракон! - засмеялся отец, осторожно расправляя и рассматривая Фанькино крылышко. - Главное, чтоб не злой был.
Я невольно поежилась, вспоминая, чего мне стоило перевоплотить Черного дракона в этого маленького умильного дракончика. Нет, Фанька уже давно не злой дракон. Но даже того, прошлого Фаньку называть злым было бы не совсем справедливо. Мстительным, отчаявшимся и обезумевшим от горя существом - да, но злым - вряд ли. Скорей, нездоровым, ведь именно боль и была той причиной, что толкала его на страшные поступки. Конечно, это оправдание не являлось полной правдой, но я предпочитала думать о Фанькином прошлом, как о тяжелой болезни, с которой помогла ему справиться. Тем более, что причина этой болезни крылась не в нем самом, а в человеке, от чьей руки погибло мое прошлое 'я'.
- Нет, папа, он не злой, - задумчиво откликнулась я, с трудом вырвавшись из плена воспоминаний.
Насытившийся дракончик посмотрел на меня осоловевшими глазами, безмолвно спрашивая, где можно прилечь.
- Идем, малыш, я покажу, где можно вздремнуть, - спохватилась я и, подхватив сумку с вещами, направилась к себе в комнату. Фанька тяжело заковылял вслед за мной. 'Да уж, - размышляла я, оглядываясь на сытого дракончика, - если родители и дальше будут кормить его, как на убой, то, боюсь, на обратную дорогу мне придется заказывать контейнер'.
Устроив дракончика у себя в комнате, я вернулась к столу. Родители до сих пор пребывали в состоянии легкой эйфории от моего питомца. Тем не менее, дружно насели на меня с расспросами о личной жизни. По-моему, это уже вошло в привычку - мучить меня вопросами, когда же я, наконец-то, осчастливлю их своим замужеством и подарю внука. Я привычно пыталась отшутиться, говоря, что в этом мире нет того мужчины, которому я позволю себя приручить, однако на этот раз мои шутки не прошли.
- Ксения, неужели ты не понимаешь, что пора бы и семьей обзавестись, детей родить? Не век же одной куковать, замуж тебе надо! Годы-то идут, - немного раздраженно убеждал меня отец, то и дело поглядывая на поддакивающую ему маму.
- После тридцати рожать тяжело, - поспешно вставила мама.
- Ой, мама! - поморщилась я. - У меня в запасе еще шесть долгих лет - успею. И потом, у меня уже есть семья - вы и Фанька, а больше мне никто не нужен.
'Кроме Леля, - мысленно прибавила я. - Но вам об этом знать совсем не обязательно'.
- Да что ты заладила - никто да никто! Митька год уже порог обивает, все надеется, что ты снизойдешь до него, а у тебя в голове один ветер! - не выдержав моего упрямства, взорвался отец.
- Ага, так вот кто снабжает его моими телефонными номерами! Папа, я не пойду за него замуж, ни за какие коврижки, так и знай! - выкрикнула я, вскакивая из-за стола.
Вихрем промчавшись по тропинке между огородами, я удрала к речке, подальше от родительских упреков. Окунулась в спокойную прохладу пойменного леса, вдохнула полной грудью напоенный ароматом зацветающих ландышей воздух и, немного успокоившись, перешла на шаг. Тропинка вильнула, сворачивая к знакомой с детства полянке, за которой, прячась среди густого, сплошь увитого плетями дикого огурца, кустарника журчала узкая, быстрая речушка - приток Дона. Привязанный на полянке бычок при моем появлении испугано дернулся, натянул цепь и уставился на меня большими черными глазами. Неуверенно шагнул навстречу и вопросительно замычал, опустив лобастую голову с едва наметившимися рожками.
- Нет, малыш, я не твоя хозяйка, - кисло улыбнулась я, на всякий случай обходя бычка по широкому кругу.
Облюбовав упавшее поперек русла дерево и вскарабкавшись по нему до середины речушки, я стащила кроссовки и опустила ноги в холодную, стремительно бегущую воду. 'Вот простыну и умру от воспаления легких, назло всяким там митькам!' - мстительно подумала я и расплакалась от жалости к себе, от невозможности открыть тропу в Полевию и получить желаемое.
Ноги замерзли, в кожу впились тысячи ледяных иголочек, а легче не стало. Я сдалась. Тщательно стряхнув воду с онемевших от холода ступней, натянула носки, оставив кроссовки на потом, и, обняв руками колени, уставилась на свое отражение в воде.
- И чего они ко мне пристали с этим Митькой? Можно подумать, на свете нет других мужчин, - дрожа от холода, проворчала я.
Но другие мужчины на свете были, и этот факт не замедлил подтвердиться.
- Эй, Аленушка! Ты чего одна грустишь? Давай к нам! У нас тут винца немного найдется, а хошь - самогоночки плеснем, - вынырнув из кустов, позвал пьяный в стельку мужик и щербато улыбнулся.
- Не, спасибо, как-нибудь в следующий раз, - с опаской поглядывая на приближающегося представителя сильной половины человечества, поспешила отказаться я и, натянув кроссовки, бросилась прочь.
С детства знакомый лесок, принявший под свою сень местных любителей горячительных напитков, больше не был тем надежным убежищем, где можно было спрятаться от родителей, перевести дух и спокойно подумать.
Как выяснилось, поговорка 'Мой дом - моя крепость' с некоторых пор тоже перестала относиться к дому моих родителей: стоило переступить порог, и я лоб в лоб столкнулась с Митькой. Я взвизгнула от неожиданности, Митька расплылся в улыбке и, пользуясь моей растерянностью, заключил в свои объятья. Правда, радовался он не долго, охнул и согнулся пополам, прижимая руки к причинному месту.
- Сссс уммма сссошлааа... - просипел Митька, глядя на меня глазами, полными боли и незаслуженной обиды.
- А нечего без спроса хватать, - зло процедила я и захлопнула перед Митькиным носом дверь, с удовольствием опробовав в деле защелку новой дверной ручки.
- Ксюша, ну чего ты дичишься? - обиженно бубнил Митька по ту сторону двери.
- Уйди, старушка, я в печали, - буркнула я, мечтая об одном - чтобы Митька провалился сквозь землю и раз и навсегда оставил меня в покое.
- Ксюш, я на танцы хотел тебя пригласить, - продолжал уламывать Митька, и не думая никуда проваливаться. - Пойдем сегодня вечером, а? Я не буду к тебе приставать, честное слово! Просто потанцуем и я провожу тебя домой. В конце концов, я тебя год не видел.
- Ничего, еще годик не увидишь - не много потеряешь, - усмехнулась я, с комфортом пересиживая осаду своей комнаты в уютном старом кресле.
Проснулся Нафаня, встопорщил спинной гребень, выказывая любопытство, и, смешно склонив голову набок, прислушался к горестным Митькиным причитаниям. Я улыбнулась дракончику и приложила палец к губам, чтобы не поднимал шума. Фанька и не думал шуметь, он просто хотел посидеть у меня на коленях. Я подхватила его на руки и нахмурилась, отметив, что Фанькина шкура как-то подозрительно потускнела, да и сам малыш все больше спит. 'А вдруг он заболел? - осматривая дракончика, встревоженно думала я. - Или просто объелся, и все обойдется? Черт, ну почему в моей голове хранится куча совершенно мне не нужных боевых заклинаний вместо пособия по уходу за драконами?!'
Тем временем, Митька продолжал уговаривать меня сдаться без боя, то есть открыть дверь и выйти к нему. В конце концов, мне это порядком надоело, и раздраженно крикнув, что приду на танцы сама, а он, если хочет, пусть приходит прямо туда, я переключила все свое внимание на Фаньку. Митька помялся под дверью еще какое-то время, но, видя, что я не собираюсь к нему выходить, ушел.
Я с облегчением вздохнула, подхватила сонного Фаньку и подошла к двери. Прислушалась - за дверью было тихо. За нею никто не притаился, стараясь не дышать, и не поджидал меня. Я осторожно приоткрыла дверь, выглянула и, убедившись, что Митька и в самом деле ушел, пошла искать маму. Она обнаружилась на птичьем дворе, кур кормила.
- Ну, как вы поговорили? - вытряхнув из ковша остатки зерна, обернулась мама: в глазах притаилась легкая тревога и запоздалое раскаяние.
- Никак. Кто его вообще в дом впустил? - возмутилась я, выпуская взбодрившегося вдруг Фаньку на волю. Дракончик, обнаружив вокруг себя пернатое общество, немедленно отправился знакомиться с местными несушками, напрочь игнорируя встревожено квохчущего петуха. Я старалась не выпускать его из виду, опасаясь, как бы Фаньке не досталось от него на орехи.
- Я впустила, - призналась мама, - он тебя на танцы хотел пригласить.
- Мам, а кто ему вообще сказал, что я приехала? Отец? - мгновенно ощетинилась я.
- Да, - неохотно ответила мама. - Я ведь предупреждала тебя! Нравится ему Митька, отец спит и видит его своим зятем. Впрочем, мне тоже он нравится, хороший парень. Но решать, конечно, тебе.
- О боже, мама! Ну сколько можно! - раздраженно всплеснула я руками. - Я, конечно, все понимаю, но как насчет того, что бы и мне он нравился? Замуж-то мне выходить! И жить с ним мне, а не вам!
Пока мы с мамой выясняли отношения, дракончик, осторожно подступавший к дивной живности, уперся в широкую грудь петуха и удивленно уставился на внезапно возникшую преграду. Петух, агрессивно распушив перья, приподнял крылья в бойцовской стойке и, собираясь задать трепку непонятному зверю, пошел в атаку, подбадривая себя громким кудахтаньем. Фанька, не будь дурак, и сам расправил крылья, непостижимым образом став едва ли не больше петуха, вытянул шею и зашипел на соперника.
- Ой, они сейчас подерутся! - испуганно вскрикнула мама и бросилась разнимать драчунов.
Одним длинным прыжком я оказалась рядом с дракончиком, схватила его за хвост и вдруг упала на пятую точку, больно приложившись копчиком о твердую землю. В руках остался Фанькин хвост. Точнее, кусок шкурки, с влажным хлопком с него соскользнувший. Я озадаченно уставилась на свой трофей, потом - на своего питомца и, убедившись, что его хвост на месте и ярко сверкает на солнышке, с некоторым трудом поднялась.
- Так вот почему ты такой тихий! Ты линяешь! - облегченно рассмеялась я и, опустившись перед дракончиком на колени, внимательно его осмотрела. - Тебе не больно?
'Нет, - откликнулся Фанька, - чешется...'
- Чешется? Где? Покажи мне, - попросила я, присматриваясь к его шкурке.
'Все чешется', - пролепетал Фанька, ожесточенно почесывая бока когтистыми лапками.
Только сейчас я заметила длинные полосы, следы от когтей, вспоровшие старый слой шкуры. Там, внутри, между краями разрезов, отливая серебром, светилась новая яркая броня.
- Давай-ка я тебе помогу, - предложила я, приступая к делу. - Если будет больно - говори.
Дракончик безропотно подставил мне спину.
Мама, удивленно слушавшая мой монолог, подошла ближе.
- Вы бы в беседку шли, там тенек, а на солнце спечетесь, - предложила она и, помедлив, неуверенно предложила. - И в четыре руки, наверное, быстрее будет.
Спрятавшись в увитой виноградом беседке от по-летнему палящего солнца, мы посадили Фаньку между собой и очень осторожно стали сдирать старый омертвевший слой шкуры. Снималась она легко, большими лоскутами, изредка сопротивляясь нашим усилиям, но быстро сдавалась. Дело двигалось споро, и уже через час Фанька сверкал новой шкурой, как начищенный самовар.
- Какая красота! - восхищенно улыбнулась мама, рассматривая обновленного дракончика. - Блестит - ослепнуть можно.
'Ты золотых драконов не видела, - усмехнулась я про себя, вспоминая полет на золотых гигантах и ослепительный блеск их шкуры в закатных лучах полевского солнца. - И хорошо, что не видела - на всю жизнь заикой бы осталась'.
- А ты говорила - холодный, скользкий! - шутливо передразнила я маму и засмеялась.
- Дочь, признаю, я была не права, довольна? - обиделась мама и, усмехнувшись, щелкнула меня по носу. - Ты на танцы-то пойдешь, или уже передумала?
Я мгновенно напряглась, вспомнив, что обещала Митьке придти, но ёлки, как же не хочется! А придется, иначе он снова завалится ко мне домой.
Для танцев я выбрала джинсы, короткий топ и блейзер на случай, если станет холодно. Мама, увидев, как я, прыгая на одной ноге, пытаюсь второй попасть в узкую штанину, возмутилась:
- Тебе что, кроме штанов одеть нечего? Надевай юбку, туфли на каблуках, а то не девушка, а пацанка какая-то!
- Мама, я не собираюсь ни перед кем красоваться. К тому же джинсы с низкой талией, а топ достаточно облегающий и короткий, так что фигуру будет видно более чем хорошо. Я б вообще в парандже пошла, если честно, - проворчала я в ответ.
Но мама и не думала сдаваться. Она упорно настаивала на юбке или платье и, обязательно, каблуках. Устав с нею препираться, я сдалась, махнув на все рукой. Будь что будет. Надену юбку, маме на радость, и пусть Митька пускает слюни умиления, что мне, жалко что ли?

Перед танцплощадкой меня уже ждали. Ленка, моя неизменная спутница по детским шалостям, на этот раз была с мужем. Женька, не жалующий подобные развлечения, с кислой миной привалился к решетке забора, потягивая пиво.
- Ксюха, если бы не ты, смотрел бы я сейчас футбол, а не гремел костями среди тинэйджеров, - ухмыльнулся он, целуя меня в подставленную щеку. - И когда ты уже замуж выйдешь? Мы б с твоим мужем на рыбалку съездили, пока вы с Ленкой нам кости перемываете.
- Обойдешься! - засмеялась я. - Ты сам-то давно тинэйджеров перерос? Так что танцуй, пока молодой, мальчик. А то футбол, рыбалка - тоже мне, развлечения!
- Что, съел? - усмехнулась Ленка, отвешивая мужу шутливый подзатыльник.
- Да вас разве переспоришь? Проще смириться и получить удовольствие, - посмеивался Женька.
Мою новую прическу Ленка обозвала через чур экстравагантной, зато похвалила наряд, признавшись, что уже и забыла, как я выгляжу в юбке. Мне же, приверженице спортивного стиля, было очень неуютно с голыми ногами. К тому же я неустойчиво стояла на каблуках и опасалась споткнуться или подвернуть ногу. О том, что бы спастись бегством не стоило и мечтать: на таких шпильках далеко не убежишь. Оставалось одно - пожелать себе ангельского терпения и стойко пережить все испытания сегодняшнего вечера, то-бишь Митькины домогательства.
Стоило о нем подумать, как он незамедлительно появился. Вынырнул из толчеи дискотеки и, увидев меня, расплылся в счастливой улыбке. Очевидно, мой внешний вид произвел на него неизгладимое впечатление: на полпути Митька вдруг застыл с отвисшей челюстью.
- Привет, ты выглядишь потрясающе! - восхищенно пробормотал он, беззастенчиво разглядывая мои голые до середины бедер ноги.
- И тебе привет. Спасибо, для тебя, блин, старалась, - смущенно выдавила я и спряталась за Ленку, спешно прикрываясь блейзером.
Лишенный возможности созерцать мои голые коленки, Митька оглянулся и, спохватившись, поздоровался с посмеивающимся Женькой и Ленкой.
- Пойдем, потанцуем? - предложил Митька, пытаясь выудить меня из-за Ленкиной спины.
- Спасибо, что-то не хочется, - уворачиваясь от его рук, мотнула я головой.
Ленка хихикнула, вырвала у меня блейзер и, хитро подмигнув, толкнула в Митькины объятия. В этот момент диджей как раз переключил музыку, и над площадкой поплыла романтическая мелодия. Митька увлек меня в толпу танцующих. Обнял за талию, скользнул руками ниже, но, получив возмущенный шлепок, оставил мой зад в покое.
- Послушай, Дмитрий, - сквозь зубы процедила я. - Мне, конечно, льстит, что из всех девушек ты выбрал меня, но есть одно маленькое 'но', о котором ты должен знать.
- И что это? - касаясь губами моего уха, прошептал Митька.
- Я люблю другого. У меня есть парень, понимаешь?
Митька отстранился и обиженно уставился в мои глаза.
- Я тебе не верю, - с трудом выговорил он.
- Да на здоровье! - усмехнулась я. - Мне плевать, веришь ты мне или нет.
- Я тебе не верю! Ты просто хочешь отделаться от меня, вот и заливаешь о каком-то придуманном парне.
- Думай, что хочешь, - безразлично пожала плечами я.
- Хорошо, тогда почему ты приехала не с ним? Нет, подожди, я сам догадаюсь: он настолько занят, что не может бросить дела ради знакомства с твоими родителями, я прав? - зло выпалил Митька.
- Почти угадал, - саркастически улыбнулась я. - У него куча дел и сейчас нет времени для знакомства с моими родителями, а на днях - представляешь? - укатил из страны, и - ты не поверишь! - все по тем же делам!
- Ну да, на другую планету улетел, - усмехнулся Митька, ни капли мне не веря. Удрученно вздохнул и вдруг крепко, до боли обнял меня, горячо шепча. - Ксюша... Ну, что мне сделать, чтобы ты простила меня за ту дурацкую выходку на выпускном? Я люблю тебя! Люблю еще со школы и хочу, чтобы ты стала моей женой.
Я дернулась, пытаясь высвободиться из его объятий, но тут же замерла, позабыв обо всем на свете. Пахнуло лесной свежестью и медом. Сердце зачастило, отбивая бешеный ритм, и в унисон ему отозвалась жаркой пульсацией моя магия. Потекла вперед, окрашиваясь в ослепительно белый цвет, все дальше и дальше, стремясь куда-то к звездному горизонту. Беззвучное 'Откуда?..' утонуло в таком же беззвучном зове, отозвавшимся сладкой болью во всем теле. Я смотрела на Митьку, видела его губы, шепчущие слова любви, но слышала не его. Я слышала Леля. Это казалось невозможным, вот только рвущаяся за горизонт сила, та ее часть, что принадлежала Лелю, не ошибалась. Она тянулась и тянулась вперед, подобно нити из кудели, пока не коснулась чужой магии...
Кажется, я упала в обморок и пришла в себя уже за пределами танцплощадки. Митька, бережно поддерживая меня за плечи, встревоженно всматривался мне в лицо. Рядом суетилась перепуганная Ленка, обмахивая меня платочком, Женька держал наготове бутылку с водой.
- Что случилось? - пролепетала я, делая попытку выбраться из Митькиных рук.
- В обморок ты упала, вот что. Да лежи, не вставай! - Ленка в сердцах махнула на меня рукой. - Напугала нас, ужас! Ты что, отравилась? Или заболела?
- Кажется, нет, - прислушалась я к своему организму.
- Может, ты беременна? - нервно хохотнул Женька и осекся, напоровшись на гневный взгляд Митьки.
- Почему сразу беременна? - смутилась я, выбираясь из Митькиных рук. - Долго я провалялась?
- Не очень, - поспешила меня уверить Ленка. - Минут десять, не больше.
- Что?! - поразилась я и поморщилась, пытаясь справиться с дурнотой.
- Я так понимаю, вечер на этом заканчивается, - усмехнулся Женька, довольный тем, что больше не надо изображать радость от посещения дискотеки.
- Да какое теперь веселье, - хмуро проворчала Ленка, - Мить, тебе можно доверить мою подругу? Доведешь до дома в целости и сохранности?
- И, желательно, в неприкосновенности, - высказала свое пожелание я, пытаясь устоять на подгибающихся ногах.
- Ну, последнего обещать не могу, - усмехнулся в мою сторону Митька, - а все остальное гарантирую.
- В таком случае, мне лучше пойти одной, - попятившись, заявила я.
- И не надейся, - засмеялся Женька, подталкивая меня в Митькины руки.
Глядя на мои попытки вывернуться и улизнуть, Ленка неодобрительно покачала головой и строго погрозила мне пальцем, мол, не дури. Пришлось смириться с Митькиным обществом, тем более, выбора у меня все равно не оставалось: Митька вцепился в меня как клещ, всем своим видом давая понять, что не отпустит, пока не сдаст с рук на руки родителям, и всю дорогу до дома старательно поддерживал под локоть, следя, чтобы я не споткнулась в темноте о коварный камень или не подвернула лодыжку, наступив в невидимую ямку. В общем, вел себя как истинный джентльмен, и я расслабилась, понадеявшись, что он не станет задерживать меня у ворот и отпустит баиньки, оставив свои прилипания на более благоприятное время. В самом деле, разве может джентльмен быть настолько бессердечным к даме сердца, чтобы мучить ее поцелуями и объятиями, когда та едва оправилась от обморока? Благородной леди, то бишь мне, дурно, неужели не видно?
Но моим надеждам на Митькино благородство не суждено было сбыться. Он не собирался отпускать меня сразу, облапил, крепко прижав к себе - ни вывернуться, ни просто рукой шевельнуть, и полез с поцелуями. Потрясенная таким вероломством, я не сразу вспомнила, что на мне каблуки - коварный, зато верный способ отбить у Митьки желание целоваться. Впрочем, можно было бы воспользоваться и не менее действенным приемом - коленом в пах, но я выбрала третий вариант.
- Ох... - обвиснув в Митькиных руках, простонала я и закатила глаза.
- Что? - мгновенно встревожился Митька.
- Голова кружится... Тошнит... - цепляясь за его плечи, пробормотала я, старательно изображая умирающего лебедя.
- Тошнит? Может ты и правда отравилась? - заботливо поддерживая меня за плечи, обеспокоенно спросил Митька.
- Не знаю... Наверное, пирожком на вокзале. Ой, меня сейчас вырвет! - вскрикнула я, выворачиваясь из Митькиных рук и прижимая ко рту ладонь.
Митька отпрянул в сторону, а я, мгновенно ожив, юркнула в калитку и заперла ее на засов.
- Ксюш? - донесся из-за ворот раздраженный Митькин голос. - Для меня ведь перемахнуть эти ворота - раз плюнуть.
- Валяй, прыгай, - равнодушно отозвалась я. - Только имей в виду, тут мама грабли забыла, как бы ты на них не напоролся.
С той стороны раздалось сердитое сопение.
- Ладно уж, завтра продолжим, - недовольно проворчал Митька.
- Продолжим что? - усмехнулась я.
- Наше общение, - буркнул он.
- О как! Теперь это так называется? Спокойной ночи, жених, - насмешливо попрощалась я и направилась к дому.
- Так я завтра зайду! - окликнул меня Митька, заглядывая во двор поверх ворот.
- Угу, конечно-конечно, заходи, - проворчала я себе под нос, опускаясь на ступеньки: лунная ночь очень располагала подумать. Внезапное пробуждение моей силы, чужая магия, обморок - было над чем поразмыслить.
Митька, недовольно бурча себе под нос, ушел, и я, наконец-то, смогла сосредоточиться на себе. Моя сила, сияя не привычным золотистым светом, а ослепительно-белым - цветом дара Леля, все так же мягко пульсировала в унисон сердцу, но проявлять себя никак не желал. Сила по-прежнему спала... Или бдительно дремала?! И, почувствовав чужую магию, ненадолго проснулась? Зачем? Свидетелем чего я сегодня была? И почему за всей этой мистикой мне чудится Лель?
'Лель не маг, - хмурясь, размышляла я. - Во мне часть его силы, но он не маг. Я бы это поняла еще в Полевии. Тогда что это было?'
Я снова потянулась к своей магии. Тщетно, она окончательно успокоилась, лишь тоненькая ниточка все тянулась и тянулась куда-то ввысь, к звездам, такая хрупкая и невесомая, что, казалось, хватило бы легчайшего дуновения ветерка ее разорвать. И я ждала, когда же она оборвется, ждала, обмирая от предчувствия чего-то волшебного, а ниточка все не рвалась. Вибрировала, наполняя мою душу то глухой тоской и болью, то изумлением, то недоверием и, наконец, ликованием... Словно я, наконец, нашла то, что уже отчаялась отыскать. Уверилась в чем-то и убедила всех вокруг в своей правоте. Выиграла шахматную партию. Или войну.
- Кажется, я схожу с ума, - пробормотала я, поднимаясь с холодных ступеней.
Прокравшись в темный дом, я тихонько скользнула к себе в комнату, зажгла настольную лампу и уставилась на свое отражение в зеркале. Глаза сияли ликованием, словно я и в самом деле выиграла как минимум шахматную партию. Душу наполняла светлая радость непонятно с чем связанная. Я глупо улыбнулась своему отражению, взъерошила волосы и хихикнула, глядя как они упрямо завиваются в упругие кудряшки.
Темный дом наполняла сонная тишина: тихонько сопел во сне Фанька, из родительской спальни раздавались редкие всхрапы отца, шуршали где-то на чердаке мыши. Над станицей плыла полная луна, заглядывала в окна, серебрила юную листву садов, порождая дрожащие тени в кустах смородины и зарослях малины, где заливались трелями соловьи. Изредка ночной покой нарушали взрывы смеха гуляющей молодежи да брех собак. В открытую форточку тянуло прохладой, напоенной ароматами сочной зелени и ночной фиалки. Подмигнув своему отражению, я расстегнула юбку, позволив шелковистой ткани соскользнуть на пол, сняла блузку и, оставшись в белье, внимательно осмотрела свою худую, поджарую фигуру.
'И чего он во мне нашел? - ворчливо размышляла я, имея в виду Митьку. - Худющая, как пересушенная вобла, красотой не блещу. Груди и той нет. Характерец тоже... не сахар. И хозяйка из меня, как из козла дойная корова - яйца сварить не сумею. И женился бы себе на умнице и красавице, так нет же, ему меня подавай!'
Негодующе передернув плечами, я натянула пижаму и побрела к дивану, но остановилась посреди комнаты, прислушиваясь к тишине.
Воздух звенел, словно бы звездам, вдохновленным очарованием весенней ночи, вдруг вздумалось спеть колыбельную притихшей земле. Тонкий перелив ксилофона, подхваченный многоголосым эхом, то таял вдали, то возвращался, снова набирая силу - этакий нежный перезвон хрустальных колокольчиков на грани человеческого слуха. Я на цыпочках подкралась к окну, сдвинула занавеску и посмотрела в звездное небо. Луна - истинная королева ночи, величаво плыла по небу, щедро разливая серебро. Звезды, на мой взгляд, вели себя, как и положено приличным звездам, то есть висели на своих местах и никаких звуков не издавали. Задернув занавеску, я удивленно пожала плечами и легла спать.
Пробуждение было резким. Казалось, некая сила приподняла меня над кроватью и грубо швырнула обратно. Тело била мелкая противная дрожь, бешено колотилось сердце, грозя вырваться из груди, в висках горячими молоточками стучала кровь. Кое-как поднявшись с постели, я прокралась к окну и, отдернув занавеску, снова выглянула во двор. Ничего. И никого. Все так же сияла полная луна, перемигивались звезды да заливались звонкими трелями соловьи. Я уже собиралась вернуться в постель, когда почувствовала разливающееся от сердца тепло: магия снова пробудилась, но отчего?
'Что, черт возьми, происходит? На что она так реагирует?' - задергивая штору, подумала я и мимолетно взглянула на часы. Судя по минутной стрелке, мой сон длился не больше пяти минут. Странно, но не это сейчас было главным: моя магия неспешно растекалась по телу. В темноте, как недавно в купе, засветилась кожа, на пальцах затрепетали бледные лепестки пламени, а магия все текла, медленно, осторожно, охватывая сантиметр за сантиметром всю комнату, будто что-то искала. И нашла. Я удивленно охнула, когда моя сила вдруг 'наткнулась' на слабенький энергетический поток - один из многих, пронизывающих пространство. 'Это что же, собственная магия матушки Земли?' - изумилась я и, спохватившись, попыталась подпитаться от открывшегося источника. Сделать это оказалось не так-то просто: казалось, будто я оседлала норовистую лошадь, не желающую подчиняться дерзкому всаднику. Я торопилась, опасаясь, что дар снова уснет, и отчаянно, изо всех сил пыталась направить свою силу к вожделенному источнику.
Все-таки я не успела. Снова тонко зазвенел воздух, словно легкий сквознячок коснулся хрустальных колокольчиков. Я вздрогнула, услышав мелодичный перезвон, потеряла концентрацию и почувствовала, как напряглись, на мгновение сменив направление течения, энергетические потоки. В следующий миг все успокоилось, в том числе и моя магия, отхлынувшая обратно к сердцу. Исчезли, втянувшись в пальцы, крохотные огоньки, сияние угасло - мой дар вновь задремал.
Какое-то время я озадаченно прислушивалась к миру, пыталась уловить движение энергетических потоков, но тщетно. Магическая оболочка Земли успела успокоиться. В окно заглядывала самая обыкновенная ночь - все как всегда, будто и не было ничего. Я вздохнула, удрученная неудачей, и поплелась обратно в кровать, ломая голову над тем, на что же все-таки так живо реагирует мой дар. Ничего вразумительного в голову не приходило. Напрасно я крутилась под одеялом, пытаясь разобраться в произошедшем - только сильнее запутывалась.

Мне снова снилась зима. Яростные порывы ветра кружили крупные хлопья снега в безумном ледяном вальсе, швыряли их в побелевшее от холода мужское лицо. Бороду и усы незнакомца украшала бахрома мелких сосулек, губы посинели и потрескались. Пригнувшись и тяжело дыша, мужчина продирался сквозь пургу, изо рта вырывались облачка пара. Наконец, он остановился и выпрямился. Было в нем что-то неуловимо знакомое, словно мы уже однажды встречались, но где и когда? Я не могла вспомнить.
Серые глаза заглянули, казалось, прямо мне в душу.
- Когда-то я помог тебе, Странница. Теперь я сам нуждаюсь в помощи. Помоги мне...
Мужчина пытался сказать что-то еще, но рев урагана заглушил его слова. Снег пошел сплошной стеной, скрыв в белом мареве зябко потирающую плечи фигуру...

Утро снова началось с испуганного вопля, на этот раз маминого. Подскочив от страха чуть ли не до потолка, я скатилась с кровати, бросилась в спальню родителей и расхохоталась, обнаружив в маминой постели Фаньку. Как оказалось, оживший после линьки дракончик из любопытства забрел в родительскую спальню и, забравшись маме на грудь, стал обнюхивать ее лицо. Естественно, проснувшаяся мама испугалась до полусмерти, увидев прямо перед собой чешуйчатую морду.
Утро выдалось веселым. Все еще хихикая, я вернулась в постель, решив еще немного понежиться. Как плюшевого медвежонка прижала к себе Фаньку, ласково поглаживая его обновленную сверкающую шкурку. Мама гремела посудой, готовя завтрак, и ворчала на излишне любопытных рептилий. Посмеивался, допивая чай, отец. Все хорошо.
Ну, или почти все: явился, как и обещал, Митька, то есть приперся ни свет, ни заря. На стук вышел отец, и с довольной улыбкой велел мне выйти во двор. Понимая, что он не отстанет, я с судорожным вздохом вылезла из постели и, под аккомпанемент отцовских комментариев, что пора бы уже взяться за ум и не бегать от своего счастья, поплелась к двери.
Сомнительное 'счастье', то-бишь Митька, переминалось с ноги на ногу у крыльца, терпеливо дожидаясь своего получателя, то есть меня.
- Ты почему не в полях, помощник фермера? - хмуро спросила я, игнорируя радостную Митькину улыбку.
- Так ведь воскресенье, выходной, - удивился он, приближаясь.
- В самом деле? А как же горячая пора, то-бишь посевная? - увернувшись от его губ, усмехнулась я.
- Да все уже посеяли, ты что! - засмеялся Митька. - Я хотел тебя в степь за красными тюльпанами свозить, пока все не ободрали.
- А они еще цветут? - удивилась я.
- Спрашиваешь! Цветут, сезон только начался. Ну, так что, поедешь? - хитро улыбнулся он.
Я нахмурилась, размышляя. Предложение было заманчивым, но оказаться в степи один на один с перевозбужденным Митькой...
- Знаешь, нет, - мотнув головой, отказалась я. - Как-нибудь в следующий раз.
- Почему? - огорчилось 'счастье', прожигая меня обиженным взглядом.
- Потому! - раздраженно буркнула я, пытаясь сообразить, как от него отделаться. - Плохо себя чувствую. Наверное, в самом деле отравилась пирожком.
- А на вид не скажешь, ты очень хорошо выглядишь, - улыбнулся Митька и озадаченно уставился на пижаму, в которой я опрометчиво вышла. - Это ведь мужская пижама.
- Ну и что? Главное, что удобно, - фыркнула я и, сложив руки на груди, с вызовом посмотрела в Митькины глаза. - Ну, вот люблю я мужские пижамы, и что теперь, не носить?
- Да нет, просто тебе больше кружевная рубашка пошла бы, - ляпнул Митька.
- Это мне решать, в чем спать, - начав злиться, парировала я.
- Пока да, тебе. Но, я надеюсь, недолго, - усмехнулся Митька.
- Не надейся, - огрызнулась я и захлопнула перед Митькиным носом дверь.
Ворча себе под нос о слишком самонадеянных нахалах и стараясь не смотреть в папины мечущие молнии глаза, я вернулась в постель. 'Вот сам и выходи за Митьку замуж, раз он тебе так нравится, а я - спать. В конце концов, я в отпуске или где?' - посмеиваясь про себя, размышляла я и, обняв подушку, задремала.
Счастье было недолгим. На этот раз меня разбудил Фанька. Дракончик настойчиво стягивал с меня одеяло, я отбрыкивалась и тянула его на себя. Видя, что такой способ побудки на меня не действует, Фанька забрался мне на грудь и, обхватив лапками лицо, ткнулся носом мне в нос.
'Вставай!' - настойчиво прозвучало в голове.
- Ммм... Фаня, что случилось? - морщась, как от головной боли, сонно пробормотала я.
'Вставай', - без всяких объяснений раздалось в ответ.
- Ксения, хватит дрыхнуть. Вставай, этак ты все на свете проспишь, - входя в комнату, невольно подхватила мама. - Вон и Фанька со мною согласен, правда, малыш? Вставай, блинчики стынут.
- Сейчас, я так плохо спала, - зевнула я и потянулась, едва не сбросив на пол дракончика.
- С чего бы? - удивилась мама, в последний момент поймав балансирующего на краю дивана Фаньку. - Не так уж долго вы и гуляли, я слышала, как ты вошла.
Я настороженно уставилась на нее - а ну как опять начнет читать морали?! - но мама честно держала слово, и ничем не выдала своего недовольства и огорчения.
- А больше ты ничего не слышала? - приободрившись, осторожно поинтересовалась я и, глядя в мамины непонимающие глаза, пояснила. - Ну, например, тихий звон, как будто хрустальные колокольчики звенят?
Мамины брови удивленно поползли вверх, губы задрожали от сдерживаемого смеха. Казалось, еще немного и она покрутит пальцем у виска.
- Звон? Ты что, перебрала вчера?
- Почему сразу - перебрала? - возмутилась я, выбираясь из-под одеяла. - И я не пью, ты же знаешь. Ладно, проехали. Будем считать, что мне от усталости показалось.
Мама пожала плечами, мол, может и так, и скрылась в кухне.
Пока я, урча от удовольствия, уплетала блинчики, мама вышла во двор выгуливать заскучавшего Фаньку. Оставшись в одиночестве, я задумчиво отложила выпачканный сметаной блинчик. Прислушалась к мягкой пульсации магии, отметив, что странная ниточка так и не оборвалась. Стоило на ней сосредоточиться, как душу наполнила упрямая решимость идти вперед до конца и без победы не возвращаться. Я удивленно моргнула: куда идти до конца? И без победы над кем или чем не возвращаться? Откуда вообще взялись эти мысли, чем навеяны?
- Наверное, я и в самом деле схожу с ума, - тряхнув головой, удрученно пробормотала я. - Но ведь я что-то почувствовала! Чью-то магию, и на нее откликнулся мой дар! И эта странная паутинка... Что она такое?
Хлебнув остывающий кофе, я покосилась на надкушенный, истекающий сметаной и вареньем, блинчик. Куснула его раз, другой и, подскочив от резкого звука хлопнувшей двери, уронила в миску со сметаной.
В кухню не просто вошла, а буквально вбежала взволнованная мама.
- Мам, ты чего? - не на шутку испугалась я, глядя в раскрасневшееся от быстрой ходьбы лицо. - Где Фанька?
- В беседке мух ловит... - замахала на меня руками мама, прося не перебивать, и тяжело опустилась на стул. - Там какой-то викинг приехал, на лошади... Тебя спрашивает.
- Кто-кто? Какой еще викинг, мам? - нервно хохотнула я, подавая ей стакан с водой.
- Высокий, - переведя дух, сосредоточилась на описании загадочного викинга мама. - Волосы длинные, в хвост забраны. Одет странно: куртка кожаная, сапоги выше колен и на шнуровке. И приехал на лошади, мышастая такая, в яблоках.
Я удивленно вскинула бровь: высокий и странно одет? И только поэтому похож на викинга? Что за странное сравнение...
- Дочь, кто он такой? - с жадным любопытством спросила мама и хитро мне подмигнула. - Славный... Только патлы эти длинные все портят. Так кто он?
- Понятия не имею, - недоуменно пожала я плечами. - Не знаю я никаких ви...
В следующий миг я опрометью бросилась на улицу. Попыталась с разбегу попасть ногами в шлепки - не попала и, путаясь в штанинах пижамы, рванулась к воротам как была босиком. Рывком распахнула калитку, выбежала на улицу и остановилась, боясь поверить своим глазам: за воротами нетерпеливо переминался с ноги на ногу серый в яблоках жеребец, отмахиваясь от мух пышным хвостом. Хозяина нигде видно не было.
- Радко, - восторженно выдохнула я и, обняв коня за шею, прижалась щекой к его морде. - Где твой хозяин, славная коняшка? Как ты тут оказался?
Глаза закрыли чьи-то большие ладони. Пахнуло сладкой горечью меда и терпкой свежестью леса. Ноги подкосились от внезапного счастья, но сильные руки не позволили мне упасть, удержали.
- Лель... - обернулась я и тут же утонула в васильковой синеве любимых глаз.

_____________________
* Ксения имеет в виду ящериц семейства агамы Draco volans


Глава 2. Назад в Полевию


или навстречу знаниям или... новым неприятностям?



Сердце вдруг стало огромным и горячим, бешено заколотилось, едва не лопаясь от счастья, горло сжал спазм. Я задыхалась, готовая расплакаться от накатившего чувства невероятного облегчения: почти год я пыталась и не могла найти дорогу в Полевию, к Лелю, и вот он сам меня отыскал. Но как? Как вообще узнал, что я жива? Заплатил магу?..
- Зачем ты так коротко подстриглась? - как ни в чем не бывало, будто мы никогда и не расставались, спросил Лель и взъерошил мои кудряшки.
- Это мне вместо 'Здравствуй!'? - я иронично вскинула бровь, изо всех сил подавляя желание с радостным визгом броситься ему на шею.
- Здравствуй, - Лель послушно кивнул и сдержано улыбнулся. - А ты ничуть не изменилась, все такая же ершистая.
- Уж какая есть, - смутилась я и, не выдержав, шагнула ему навстречу, прижалась к груди, потерлась щекой о куртку, словно желала убедиться, что он живой, настоящий, а не плод моего воспаленного воображения. Лель и не думал никуда исчезать, приподнял мой подбородок и прильнул к губам жадным поцелуем, до боли сжав в объятиях.
Рядом раздалось деликатное покашливание. Мы разом отпрянули друг от друга, смущенно косясь на маму.
- Ксения, вы бы хоть во двор вошли, а то целуетесь при всей улице, - усмехнулась она и, не скрывая любопытства, посмотрела на Леля.
- Идем, я тебя с мамой познакомлю, - шепнула я и потянула Леля во двор.
- Ксения, - удержал меня за руку Лель, тревожно поглядывая на солнце. - Прости, но надо торопиться. Времени почти не осталось.
Я остановилась, крайне озадаченная его словами и похолодела, заподозрив неладное: неужели опять?!
- Лель, что-то случилось или ты здесь только из-за меня? - насторожено спросила я.
Лель дернулся, как от пощечины. Лицо исказила гримаса вины и боли, в синих глазах читалось понимание и сочувствие, раскаяние и любовь... Порывисто шагнув вперед, он снова до боли сжал меня в объятиях и заговорил, горячо, страстно:
- Ксения, милая, ты вправе сомневаться и подозревать, но я не черный вестник! - Лель чуть отстранился и заглянул мне в глаза. - Когда-то я говорил, что сделаю все, чтобы ты осталась в Полевии, со мной, помнишь? Я здесь только из-за тебя, верь мне.
Я крепко зажмурилась, будто так могла спрятаться от своих подозрений. Мне очень хотелось верить ему, вот только...
Маги бесплатно не работают, и услуги их дороги. Наверняка потребовалось немало времени, чтобы выяснить, жива ли я, а время, как известно, деньги. Много денег, и я сомневалась, что той сотни серебряных нгарров, что осталась у Леля, хватило оплатить поиски и последующее перемещение, к тому же двойное. Конечно, Лель мог попросить помощи у семьи, заработать, занять, в конце концов! Вот только даже мне, новичку в магии, было понятно, что не так-то просто отыскать нужную песчинку в безбрежном океане и достать ее, и сил одного мага на такую могучую волшбу вряд ли хватило бы. Вывод напрашивался сам собой: моим прошлогодним рандеву заинтересовался Орден. Премудрые магистры нашли способ выяснить, что я жива, и им от меня что-то надо. Надо настолько, что они решили надавить на самое слабое место, то есть использовать Леля в качестве посла.
- Что нужно от меня Ордену? - оттолкнув его от себя, зло прищурилась я.
Лель виновато опустил голову и понимающе кивнул. Вытащил из-под куртки чуть смятый свиток, протянул мне.
- Только чтобы ты прочла это.
- Что это? - нахмурилась я, не спеша хватать послание полевских магов: кто его знает, что в нем. Может, заклинание самоуничтожения, и, опрометчиво прочитав его, я испарюсь прямо на глазах Леля как Снегурочка под весенним солнышком.
- Приглашение учиться, подписанное архимагом Дальганом и королем, - терпеливо объяснил Лель. - Ты можешь его принять или отказаться - любое твое решение будет принято с уважением и пониманием. Это все, что просил передать архимаг.
Я пристыжено молчала, понимая, что напрасно набросилась на Леля, не разобравшись, что к чему. Навыдумывала себе всякой ерунды, а что на деле? Всего лишь приглашение учиться. Тогда почему так противно сосет под ложечкой, а душу царапают острые коготки сомнения?
Помедлив немного, я все-таки взяла свиток. Покрутила в руках, разглядывая печать - алую кляксу с вдавленным кругляшом, в центре которой угадывался вставший на дыбы единорог, - осторожно на нее надавила. Печать, сухо щелкнув, сломалась, свиток развернулся, явив исписанное вычурным почерком нутро. Я вчиталась. Действительно приглашение... И куча подписей под официальным до икоты текстом.
Острые коготки сомнений снова впились в душу, по спине пробежал холодок...
'Какого черта?! - досадливо тряхнула я головой. - Даже если за этим приглашением кроется какой-то подвох - а я уверена, что дело нечисто, - что мне мешает извлечь из ситуации собственную выгоду?'
- Я принимаю приглашение, - задвинув свои сомнения на самое дно сознания, я твердо посмотрела в глаза Леля.
Он удивленно вскинул брови и неуверенно улыбнулся.
- Я был уверен, что ты откажешься.
- Еще чего! - усмехнулась я. - Нет, Лель, я принимаю приглашение. Мне надо учиться. Я хочу понять, кто я... и во что вляпалась!
- Что ж, тогда тебе стоит поторопиться, - пожал плечами Лель и снова взглянул на солнце. - Мне трудно определить по вашему солнцу, когда начнет сжиматься пружина, и если в момент перемещения ты не будешь со мною в седле...
- Я поняла! Я быстро! - перебила я Леля, бросилась к воротам и тут же остановилась. Вернулась. Робко коснулась его руки, заглянула в глаза. - Прости, что набросилась на тебя...
Лель мягко взял меня за плечи, взъерошил волосы. Отчужденность в глазах сменилась теплотой.
- Не извиняйся, я сам виноват. Надо было сразу все тебе рассказать и отдать приглашение, - печально улыбнулся он и подтолкнул меня к воротам. - Иди, собирайся.
- Ты разве не зайдешь? - огорчилась я, с неохотой отступая к калитке. - Я тебя с мамой познакомлю... И еще кое с кем. Лучше бы тебе первым его увидеть.
Лель напрягся. В глазах попеременно отразились недоумение, растерянность, удивление и, наконец, ликующая радость. Тут уже удивилась я, не понимая ее причины, а в следующий миг могла думать только об одном: как бы сделать хоть глоток воздуха и что убью этого медведя, как только он меня выпустит.
- Лель, ты меня задушишь!
- Ксения, любимая, родная... Я так рад... - словно в бреду, шептал Лель, покрывая мое лицо поцелуями. - Как ты его назвала?
- Фанькой... То есть Нафаней, но он и на Фаньку откликается.
Сказать, что Лель удивился, значит, не сказать ничего.
- То есть как - откликается? - потрясенно пробормотал он, разжав, наконец, руки.
- Ну, как, как... Как все, - морщась от боли, проворчала я.
- Он что, уже разговаривает? Не может быть! - схватился за голову Лель.
- Еще как может, - довольно усмехнулась я и снова поморщилась: болели плечи и ребра.
- Ксения, этого просто не может быть, - убежденно заговорил Лель. - Младенцы не умеют разговаривать.
- При чем тут младенцы? - ошарашено уставилась я на Леля, только теперь заподозрив, что мы говорим не об одном и том же. - Лель, я говорю о драконе, а ты о чем?
- О каком драконе? - мгновенно побледнел Лель.
Я поняла, что если мы продолжим в том же духе, точно пропустим момент перемещения, и с возможностью разгадать тайну Странников придется надолго попрощаться.
- Лель, я потом тебе объясню. Жди здесь, я быстро, - глядя в его встревоженные глаза, пообещала я и бросилась в дом.
Прошмыгнуть незамеченной мимо мамы, караулящей меня у двери в кухню, нечего было и мечтать. Я и не мечтала, а потому не таясь прошла в свою комнату. Вытащила из шкафа вещи и стала торопливо укладывать их в сумку, пытаясь определить на ходу, что мне понадобится, а без чего можно и обойтись. Не без содрогания вспомнив, как без малого две недели скиталась по Полевии, не имея под рукой элементарной зубной щетки, первой в сумку положила дорожную косметичку. За нею последовала пара джинсов, футболки, носки и несколько смен белья. Фанька, принявший мои сборы за новую игру, крутился рядом, больше мешая, чем помогая, но я только улыбалась, глядя, как он деловито шмыгает по комнате, подбирая всякую мелочевку и аккуратно укладывая ее в сумку.
Как это обычно бывает, когда торопишься, что-нибудь из вещей вдруг как будто оживает и норовит подстроить тебе какую-нибудь подлянку: то из рук вырвется и закатится под диван, то так хитро спрячется в куче ненужных вещей, что приходится потратить немало времени, чтобы ее найти. А то притаится под носом, но ты в упор ее не видишь, и все потому, что из-за спешки нервы взвинчены до предела. На этот раз все было по-другому, вещи не прятались и не норовили убежать, послушно заняв свое место в сумке. Я уже собралась застегнуть молнию, когда заметила притаившийся среди вещей кошелек. Брать его в Полевию я не собиралась - зачем? - и точно помнила, что уже несколько раз выкладывала его, но он снова и снова возвращался на место. Наверняка, Фанька постарался. Взглянув на суетящегося дракончика, я улыбнулась и потянулась к столу, собираясь положить кошелек в ящик. Тут-то и сработал тот самый закон подлости: кошелек вырвался у меня из руки, ударился об стол, и на пол, звеня и подскакивая, посыпалась мелочь.
- Вот черт, - ругнулась я и бросилась ее собирать.
- Ксения, ты куда? - растеряно спросила мама, входя в комнату.
- К друзьям на пару дней, - не моргнув глазом, соврала я и, кивнув на мелочь, попросила. - Не поможешь собрать?
Мама опустилась на колени и, шутливо толкнув меня плечом, вкрадчиво спросила:
- Ты ничего не хочешь мне рассказать?
- О чем? - напряглась я.
- Не о чем, а о ком, - поправила мама, монетку за монеткой собирая раскатившуюся мелочь. - Кто этот парень и почему ты раньше о нем ничего не рассказывала?
- А, ты об этом, - кивнула я, отчаянно пытаясь придумать, что сказать маме. - Ну... Как бы тебе сказать...
- Говори, как есть: как зовут, где и когда вы познакомились, чем он занимается... - стала подсказывать мама и вдруг замолчала. Я обернулась, удивленная ее молчанием, да так и застыла, увидев в ее руках медную монетку из Полевии. Повернув денежку другой стороной, мама удивленно моргнула, и я прекрасно ее понимала: у монетки не было ни орла, ни решки, на обеих ее сторонах красовалось одно изображение - корона, перечеркнутая молнией.
- Какая странная денежка... - изумленно пробормотала мама.
- В переходе купила, - предупреждая ее вопрос, поспешила объяснить я. - Прикольная, правда?
- Необычная, - согласилась мама и положила монетку в мою подставленную ладонь. - Так кто этот парень?
Я удрученно вздохнула, сообразив, что от маминых вопросов мне не отвертеться, и, нервно крутя полевскую монетку в руках, рассказала ей совершенно идиотскую, придуманную на ходу историю знакомства с Лелем, чудесным образом преобразившегося в Макса - свидетеля жениха моей закадычной московской подруги Инки. Инка действительно вышла замуж, а я была свидетельницей на ее свадьбе, и сейчас тихо радовалась, что так и не удосужилась показать родителям свадебные фотографии. Успей я это сделать, сейчас не знала бы, что врать: высокий подтянутый Лель ничем не походил на пухленького коротышку Максика.
На маму мой рассказ произвел самое положительное впечатление.
- Почему ты раньше ничего о нем не рассказывала? - недоумевала она.
- Потому что рассказывать было нечего, - пожала плечами я и ссыпала собранную мелочь в кошелек, предусмотрительно отложив в сторону медную монетку из Полевии - ее я собиралась вернуть законному владельцу. - Мы не встречаемся, если ты об этом: Макс почти год мотался по заграницам. Я даже не знала, что он вернулся и где-то рядом болтается. Он сам случайно от Инки узнал, что я всего в получасе езды от их лагеря.
- Какого лагеря? - не поняла мама.
- Туристического, - засмеялась я, быстро переодеваясь. - Они с друзьями конным туризмом увлекаются, с палатками и песнями под гитару - отдыхают так. А ты что подумала?
- Ничего, - смутилась мама и заглянула в сумку. - А теплые вещи почему не положила? Я положу тебе свитер и куртку, ночами еще холодно.
- Положи, только Фаньке место оставь, - согласилась я, шнуруя кроссовки, и позвала дракончика. - Малыш, давай-ка, забирайся в сумку. Ты тоже отправляешься в путешествие.
Но Фаньке в сумке не понравилось. Увернувшись от рук, дракончик забрался мне под кофту, цепляясь коготками за футболку и отчаянно щекочась.
- Зачем ты его берешь? - удивилась мама. - Это же не собака, вдруг убежит?
- Не убежит, - убежденно ответила я и посмотрела маме в глаза. - Мам, будет лучше, если Фанька поедет со мною, поверь мне. Я знаю, что делаю.
Мама только недоуменно покачала головой, но ничего не сказала, и мне стоило немалых усилий сдержаться и не рассказать ей всю правду о Леле и Фаньке и о том, куда на самом деле я отправляюсь.
'Нельзя ничего рассказывать. Все равно не поверит', - мысленно убеждала я себя и, чтобы окончательно успокоить бунтующую совесть, клятвенно пообещала, что первое, чему я научусь, это открывать тропы.
Мама подхватила сумку с вещами, собираясь пойти меня провожать. Я понимала, что на самом деле ей хотелось лишний раз посмотреть на Леля, поговорить с ним, чего допускать ни в коем случае было нельзя. Перехватив маму на пороге, я быстро чмокнула ее в щеку, забрала сумку и, шикнув на барахтающегося за пазухой дракончика, чтобы не щекотался, выбежала за ворота. Лель шагнул мне навстречу, принял из рук сумку, приторочил к задней луке и, еще раз взглянув на солнце, вскочил на жеребца. Легко подхватил меня, усадил в седло перед собой и чуть тронул повод, пустив Радко легкой рысью. В конце улицы, истончившейся до хорошо утоптанной тропинки между огородами, жеребец перешел в галоп, унося нас в сторону пойменного леса. Я внимательно смотрела вперед, ожидая радужную вспышку и захватывающего дух полета, но ничего подобного не случилось. Вместо радужной тропы лес вокруг нас вдруг подернулся туманной дымкой, поплыл и исчез, как рассеявшийся морок. Я удивленно моргнула и заозиралась по сторонам: мгновение назад мы мчались по знакомому с детства лесу, а теперь вокруг вздымалась невысокими, словно бы перетекающими один в другой холмами цветущая лесостепь.
- Лель, надо поговорить, - взглянув в сосредоточенное лицо мужчины, попросила я.
Лель кивнул и, осадив недовольно всхрапывающего жеребца, спешился. Протянул руки, помогая мне спуститься на землю, и тут же заключил в объятия. Приподнял мой подбородок, потянулся к губам, но я отстранилась, давая понять - не сейчас, и Лель неохотно разжал руки, отступил, окинув меня недоуменным взглядом.
Я отвернулась и, хмурясь своим мыслям, побрела к ближайшему холму. Взобралась на него, опустилась в траву и обхватила руками колени. Мысли, одна тревожней другой, проносились в моей голове: как показать Лелю дракона и не напугать его? Хватит ли ему сил смириться с тем, что я и Фанька, некогда бывший Черным драконом, одно целое? И не грозит ли новой катастрофой мое возвращение? Что знает обо мне Орден, и чего хотят полевские маги?
Рядом сел Лель, сорвал травинку, задумчиво ее пожевал и негромко меня окликнул:
- Ксения? Тебя что-то беспокоит? Если приглашение, то ты, повторяю, не обязана его принимать. Это не условие твоего возвращения, а часть награды за победу над драконом.
Я вздрогнула, ошеломленная этой новостью: награда? Благодарные полевские маги решили меня наградить? Интересно, а что они скажут, когда узнают, что дракон жив? Отберут приглашение и дадут пинка под зад? Что ж, скоро узнаю.
- Лель, а никакой победы не было, - скрепя сердце призналась я, подбираясь к главному. - Я не убила дракона.
Из пальцев мужчины выпала смятый стебелек. Синие глаза вспыхнули недоверием.
- Но я же сам видел!.. - помолчав, растеряно воскликнул Лель, но я его перебила.
- Что ты видел? Большой смердящий труп?
- Нет, я видел, что пещера пуста.
- И что? По-твоему дракон просто взял и испарился? Увы, так не бывает, - горько усмехнулась я и, видя, что Лель смотрит на меня уж совсем непонимающе, тихо спросила. - Лель, ты меня любишь?
- Да, - кивнул он, удивленный моим вопросом.
- А если ты узнаешь обо мне нечто такое... Такое... - замялась я, пытаясь подобрать слова.
Теплые руки обняли мои плечи. Лель привлек меня к себе, приподнял подбородок, посмотрел в глаза долгим внимательным взглядом и попросил:
- Ксения, расскажи мне, что случилось тогда в пещере.
Я медленно кивнула и, проглотив вставший от волнения ком в горле, начала свой рассказ. Поначалу получалось сумбурно. Да и неловко было рассказывать, как от страха едва не воспользовалась тропой, услужливо расстеленной драконом перед моим носом, и как, поддавшись эйфории, мчалась навстречу пламени. Я то запиналась и замолкала, боясь продолжить, то вдруг начинала тараторить, проглатывая слова, будто торопясь облегчить душу признанием в чем-то постыдном. Лель молча слушал, успокаивающе поглаживая мои плечи. Стоило упомянуть Любомира, и брови Леля удивленно взметнулись вверх, но перебивать он не стал, понимая, что мне и так нелегко вспоминать. Точно так же он отреагировал и на мой пересказ драконьей истории, лишь сильнее стиснул в объятиях, давая понять, что взволнован не меньше меня. Когда я закончила, поведав ему все без утайки, Лель долго молчал, задумчиво глядя куда-то вдаль. Наконец, негромко спросил:
- Так ты о нем говорила? О драконе, когда хотела, чтобы я увидел его первым?
- Да. А ты что подумал?
- Так, ерунда, - смутился вдруг Лель, но быстро взял себя в руки и тепло улыбнулся. - И ты подумала, что я тебя разлюблю только за то, что у тебя есть ручной дракон?
- Не просто дракон, Лель. А Черный дракон, тот, которого вы так боялись, - поправила я и украдкой перевела дух.
- Тот, которого сотворили сами люди, их жадность, зависть и страх, - глядя мне в глаза, посерьезнел Лель. - Человек, что пустил в тебя стрелу... То есть, не в тебя, конечно, а в твое прошлое воплощение, это он виноват в появлении Черного дракона.
- Лель, это понимаешь ты, это понимаю я, но поймут ли другие? Что если ваши маги решат, что я монстр, и меня не то, что учить нельзя, а вообще лучше от меня избавиться?
Лель нахмурился, помолчал, обдумывая мои слова, и тряхнув головой, решительно ответил:
- Что бы ни решили маги, я знаю одно: ни один из них тебя и пальцем не тронет, пока я рядом. Мы можем прямо сейчас поехать в Старый королевский лес, а в Орден отправить письмо с твоим отказом...
- Нет, Лель, так не пойдет, - запротестовала я. - Надо рискнуть и принять приглашение. Ради моих родителей. Мне и так с три короба пришлось наврать маме, чтобы не волновалась. Не представляю, что с нею будет, если я тут застряну навсегда... И не представляю, на что станет похожа моя жизнь, когда я научусь открывать тропы. Придется разрываться между двумя мирами.
- Ты не сказала родителям правду? Почему? - удивился Лель.
- Да потому, что они мне не поверят. Я ведь уже говорила, что в нашем мире магии нет, и никто не знает о существовании другой вселенной, других миров. Меня бы сочли сумасшедшей и, самое меньшее, посадили под домашний арест, понимаешь? Нужны неопровержимые доказательства, чтобы родители мне поверили, а их нет.
- А дракон?
- Кстати, о драконе, - спохватилась я, сняла кофту и, закатав рукав футболки, позвала. - Фанечка, малыш, выходи.
Знакомая щекотка пустила по коже мурашки, а в следующий миг 'татуировка' ожила, отделилась от кожи и обрела объем. Маленький дракон сладко потянулся, цепляясь коготками за мою футболку, расправил и сложил крылышки и с любопытством уставился на Леля.
- Святой Маахил... - выдохнул Лель, не сводя с дракончика изумленного взгляда. - Он еще совсем малыш!
- Вот теперь скажи, может этот малыш, больше похожий на ящерицу, быть доказательством существования иных миров?
- Не знаю... - пожал плечами Лель, несколько озадаченный моим вопросом. - Наверное, нет. Вот если бы он был старше и больше, тогда другое дело. И все-таки, Ксения, ты могла показать родителям, что умеешь: пламя зажечь или молнию сотворить. Если в вашем мире никто этого не умеет, тебе бы поверили.
- Угу, - угрюмо кивнула я, помогая Фаньке спуститься в траву. - Только есть одно маленькое 'но': мой дар на Земле не действует. То есть он действует, но только тогда, когда без него совсем уж никак.
Тем временем Фанька обошел нас по кругу, обнюхал сапог Леля и, подобравшись к мужчине поближе, встал на задние лапки, передними вцепившись в рукав его куртки. Лель удивленно посмотрел на меня, не зная, что делать.
- Он к тебе на руки просится, - улыбнулась я, а потом и вовсе расхохоталась, глядя, как Лель осторожно, словно маленького котенка, берет дракончика на руки.
- Подумать только: я держу Черного дракона! - поглаживая Фанькины крылышки, пораженно пробормотал Лель.
Фаньке ласка явно понравилась. Какое-то время дракончик смирно сидел у Леля на руках, жмурясь и довольно посапывая, но стоило перед любопытным драконьим носом пролететь маленькой серебристой бабочке, и Фаньку словно ветром сдуло. Мирно щипавший травку жеребец испуганно вздрогнул, когда Фанька прошмыгнул перед его мордой.
- Теперь ты рассказывай, что тут было после моего... хм... смертельного боя, - попросила я Леля, глядя, как Фанька с риском попасть под лошадиные копыта нарезает вокруг Радко круги, пытаясь поймать бабочку.
Но Лель решил, что рассказ может и подождать, а вот поцелуй вряд ли.
- Потом, все потом, - шепнул он и приник к моим губам.
Все мои тревоги отступили, растаяли, словно лед под жарким солнышком. Я прижалась к Лелю, растворилась в его объятиях, позабыв обо всем на свете. К черту магов... К черту Странников - все к черту... Я люблю этого мужчину, люблю, и вернулась в первую очередь из-за него.

'Это не твой путь, Странница. Хочешь победить - не распыляйся...'

- Что? - распахнув глаза, выдохнула я.
- Ты о чем? - не понял Лель, раздосадованный тем, что опять пришлось прерваться.
- Мне показалось, ты что-то сказал, - пробормотала я, глядя в синие глаза мужчины.
- Ну, знаешь ли... Это было бы довольно сложно сделать, учитывая то, чем мы занимались, - усмехнулся Лель, поднимаясь и протягивая мне руку.
- Прости. Я, наверное, слишком переволновалась, вот и чудится всякое, - виновато улыбнулась я и, спеша сгладить неловкую ситуацию, спросила. - Кстати, где мы?
Лель смерил меня пристальным взглядом и нехотя ответил:
- Недалеко от столицы. Ксения...
- Лель, мне просто что-то почудилось, - напряглась я, не уверенная, что вообще что-то слышала. - Если честно, я до сих пор поверить не могу, что вижу тебя и что вокруг другой мир. За год как-то отвыкаешь.
- И ты упорно не даешь мне доказать, что я тебе не снюсь, - сложив руки на груди, ровно произнес Лель.
- Лель... Пожалуйста, не дуйся. Дай мне немного времени. Мне надо заново к тебе привыкнуть.
Лель досадливо поморщился, но все же кивнул, соглашаясь.
- Хорошо, я постараюсь сдерживать себя. Зови дракона, пора ехать, пока архимага удар от волнения не хватил.
- А как же рассказ? Ты обещал рассказать, что тут было в мое отсутствие!
- Поговорим по дороге, идет? - предложил Лель и свистом подозвал жеребца.
Пришлось согласиться. Поймать Фаньку, увлеченного ловлей бабочек, оказалось делом непростым. Дракончик, не желая продолжать путешествие в сумке, уворачивался от рук и юлил под копытами Радко, заставляя жеребца нервно вздрагивать. Лишь обещание угостить его вкусненьким вынудило дракончика смириться с временной несвободой, и мы, наконец, смогли тронуться в путь.
Шли пешком, не особо торопясь спасать жизнь взволнованного архимага. Лель вел жеребца в поводу, рассказывая, как вся троица - он сам, Рэв и Сигрид - оказались перед запертыми вратами в пещеру под градом орочьих и тролльих стрел, и уже прощались с жизнями, понимая, что спасения ждать неоткуда, как вдруг стрельба прекратилась...

...Затянутое тяжелыми облаками небо то тяжко стонало глухими громами, то гневалось, плюясь ослепительными молниями, то норовило уронить свою непосильную ношу, похоронив под снегом и крошечную долину, и гору с драконьей темницей во чреве. Ветер, словно взбесившийся пес, то бросался из стороны в сторону, то вдруг припадал к земле, жалобно скуля, а та, вторя небу, мучительно вздыхала, заставляя скалы трескаться, а горы испуганно дрожать.
Три крошечные фигурки отчаянно вжимались в камни, спасаясь от ветра и стрел, то и дело оглядывались, с растущей тревогой вслушиваясь в грохот, приглушенный каменной толщей тяжелых ворот. Сколько минуло времени с того момента, как створки, приоткрывшись лишь за тем, чтобы впустить девушку, снова сомкнулись, не мог сказать никто: для этих троих время будто остановилось, заледенев в жутком ожидании. И кто знает, может, так оно и было?
Все трое вздрогнули, когда за вратами грохнуло особенно тяжело, и вместе с грохотом раздался чудовищный рев полный отчаянной ярости и невыносимого страдания, перешедший затем в жалобный вой обреченного на смерть существа. Сигрид крепко зажмурилась, зажала руками уши и сжалась в дрожащий комок, испытывая к существу непрошеную жалость, как вдруг все стихло: шумно, с немыслимым облегчением вздохнула и успокоилась земля, прекратив сотрясать скалы; небо, поднатужившись, приподняло тучи и ветер, взметнувшись ввысь, погнал их к северу.
В образовавшейся тишине шепот Сигрид казался криком:
- Неужели все?
- Не знаю... Врата пока закрыты, - пристально наблюдая за входом в пещеру, ответил Лель.
- Не все, - яростно прошипел Рэв, прижимая к раненому плечу скомканное полотенце, и кивнул, указывая на тропу. - Похоже, стража объединилась с орочьим отрядом и вот-вот сделает из нас подушечки для иголок.
- Святой Маахил... - охнула Сигрид, осторожно выглянув из укрытия, и тут же, пискнув, плюхнулась на землю, уткнувшись носом в снег.
С десяток стрел, со свистом рассекая неподвижный, будто закоченевший воздух, пронесся над грудой камней, ударился о врата и, стуча древками, бесславно осыпался у их подножия. Вслед за первым в небо взмыл второй десяток и так же, не встретив на пути живых мишеней, закончил свой путь в грязном снегу.
- Надо что-то делать. Уходить, - ворчал Рэв, затравлено озираясь по сторонам в поисках путей к отступлению.
- Куда? - горько улыбнулся Лель. - Мы тут в ловушке.
- Будем прорываться, - упрямо насупился Рэв, пробуя натянуть тетиву раненой рукой.
- Но их так много! - пролепетала Сигрид, глядя на брата круглыми от страха глазами. - И позиция у них гораздо удачнее нашей.
- Будем выбивать по одному. Ждать, пока кто-то высунется, чтобы прицелиться, и бить, но так, чтоб уж наверняка, - ответил Рэв и в сердцах отбросил лук: рука почти не слушалась. Осторожно выглянул из-за валуна и тут же нырнул обратно, а воздух вновь наполнился хищным свистом стрел. Рэв скорей оскалился, чем улыбнулся, явно что-то придумав. - Будем ловить на живца.
- Живцом, надо полагать, будешь ты? - напрягся Лель, буравя брата подозрительным взглядом.
- Я.
- С ума сошел?! - набросилась на него Сигрид, невольно поднимаясь в полный рост.
Лель едва успел схватить сестру в охапку и нырнуть с нею под прикрытие каменной глыбы, как объединившиеся в один отряд недавние противники вновь спустили тетивы. Стрелы, просвистев над головами троицы, снова клюнули ворота, не причинив им видимого ущерба, и все же... Все же что-то неуловимо изменилось после этой атаки. То ли великая река времени, наконец, оттаяла, то ли кто-то из богов (уж не сама ли Эрил?) решил вмешаться, только успокоившаяся было, земля снова задрожала. Низкий гул раздавался сразу за спиной, и издавали его расходящиеся створки врат. Они расходились неспешно, даже величественно, словно желали посильнее подогреть нетерпение невольных зрителей перед тем, как показать, что за ними спрятано.
Сощурившись, Лель осторожно подался вперед, жадно вглядываясь во тьму образовавшегося прохода. С каждым мгновением тот становился все шире, и все гуще летели стрелы. Казалось, стражи пещеры, разъяренные наглым вторжением неуязвимой четверки, решили расстрелять весь запас стрел, но достать непрошеных гостей, так ловко избежавших не только всех ловушек на пути к пещере, но и обхитривших их, стражей. Орочий отряд, разозленный не меньше стражей внезапным перемещением к самому жуткому месту в Полевии, горячо поддержал недавних противников.
А врата все так же неспешно открывались. В приоткрывшуюся щель уже без труда мог бы пройти человек, но как бы Лель ни вглядывался, как бы ни напрягал зрение, высматривая во мраке хрупкую фигурку, ничего не мог разглядеть: пещера казалась мертвой.
- Лель, - требовательно окликнул брата Рэв.
- Я не уйду без нее.
- Хорошо, можешь оставаться, - легко согласился Рэв. - Но нам-то ты можешь помочь?! Они даже не прячутся, бери лук и стреляй!
Лель спорить не стал, молча потянулся за луком, но тут раздалось властное:
- Не стрелять!
Усиленный магией голос высокого старика, возникшего прямо из воздуха, прокатился по котловине, и не подчиниться ему было невозможно. Лель бессильно опустил лук и растерянно оглянулся на брата и сестру. Сигрид вздрогнула и испуганно отбросила свой лук, будто держала в руках не оружие, а ядовитую змею. Рэв неуверенно поднялся во весь рост, не сводя глаз с мага. Вокруг того серебрилась рамка портала. Маг отступил на шаг, и из нее один за другим шагнули еще несколько магов - три глубоких старца и двое молодых, мужчина и девушка, удивительно похожие друг на друга.
Стрелы больше не свистели. Молодые маги ушли успокоить стражей и орков, три старичка, подслеповато щурясь, осторожно приближались к вратам, а тот, кто первым появился из портала и приказал не стрелять, повернулся к нагромождению камней, за которыми прятались Лель, Рэв и Сигрид.
- Выходите, дети Ивара, - раздался чуть насмешливый голос.
- Вы архимаг Дальган? - неуверенный, что высокий сухопарый старик именно глава полевского Ордена магов, спросил Лель, выходя из укрытия.
Маг, пряча улыбку в седой бороде, чуть склонил голову, подтверждая правоту мужчины.
Дождавшись, когда братья и сестра подойдут ближе, повернулся к пещере и, приглаживая встрепанную ветром бороду, задумчиво посмотрел на магов, не решающихся войти во врата.
- Вот и свершилось пророчество, - чуть слышно произнес архимаг. - Жаль, что вы так и не дошли до столицы. Я очень хотел увидеть Странника... Понять, что они такое.
- Вы говорите так, словно Ксения... - возмущенно воскликнула Сигрид и вдруг осеклась.
- Умерла? - закончил за нее маг. Взглянул в окаменевшее лицо Леля, вздохнул и, качая головой, заговорил негромко. - Иногда, я бы сказал невероятно редко, во Вселенной появляются люди с выдающимся даром, перед которыми самые сильные маги - сущие дети. Эти способности спят до времени, ничем не выдавая себя ни своему хозяину, ни окружающим. Дар просыпается лишь тогда, когда в нем появляется острая необходимость защитить мир, неважно чей. Таких людей зовут Странниками за то, что Сила ведет их туда, где в них нуждаются. Ведет самой короткой дорогой во Вселенной. Дар Странника не наследственный, судьба сама определяет, кто станет следующим избранным. Мы не знаем и, верно, не узнаем никогда, почему так происходит... И самое печальное заключается в том, что Странники всегда выполняют разовую миссию, они гибнут вместе с тем, против кого выступают...
Воздух снова замерцал, и из открывшегося портала шагнула Льяна.
- Архимаг, - поприветствовала она мага коротким кивком. Окинула пристальным взглядом котловину и, встретившись глазами с глазами Леля, нахмурилась. - Мне очень жаль...
- Да неужели?! - взвилась Сигрид, с ненавистью глядя на травницу. - Вы лгунья!
- О чем это она? - удивился архимаг, повернувшись к травнице.
- Я убедила Ксению принять силу любви. Сказала, что это нужно для победы, - хмуря брови, неохотно ответила Льяна и объяснила. - Девочка была напугана, я всего лишь хотела ее подбодрить, подарить надежду...
Травница говорила что-то еще, но Лель ее уже не слушал, шел к пещере. Не обращая внимания на предупреждающие возгласы старцев, шагнул в мрачный тоннель. Потрясенный рассказом архимага и признанием Льяны, ослепленный горем, он шел, все ускоряя шаг, а в голове билась единственная мысль: 'Не верю...'
Лель уже не шел - бежал, когда впереди засветлело бледное пятнышко. Тяжело дыша, мужчина остановился, прищурился, пытаясь понять, что это. Пятнышко мягко светилось, меняло форму, словно клок тумана, медленно плыло навстречу Лелю, но вдруг остановилось и стало плавно опускаться, пока не осветило распростертое на полу тело.
- Ксения... - выдохнул Лель и, не раздумывая, бросился вперед.
Разочарование было жестоким. Девушка, облаченная в старинное голубое платье, ничем не напоминала Ксению: тонкое лицо в обрамлении черных кос, губы плотно сжаты, ресницы отбрасывают длинные тени на скулы. Казалось, девушка просто спит, свернувшись калачиком и подложив под щеку сложенные ладони, вот только в лице - ни кровинки. Бледная кожа будто светилась изнутри, - сияние, что привлекло внимание Леля, окутывало незнакомку и медленно угасало, словно бы впитывалось в нее. Мгновение - и перед Лелем остался лежать холодный труп.
- А вот и Ключ-дева, - раздался рядом чуть запыхавшийся голос архимага. Подсвечивая себе факелом, старик опустился перед девушкой на колени и коснулся пальцами холодной щеки. - Магия хранила тело, пока душа оберегала сон чудовища... Надо бы похоронить ее. Бедное дитя, наконец-то, обрело покой.
Словно в ответ на слова старого мага, девушка вдруг глубоко вдохнула и распахнула глаза...

- Что?! - завопила я, потрясенно уставившись на Леля. - Ключ-дева жива?
- Да...
- Да она мертвее мертвого была, когда я наткнулась на ее тело!
- Я тоже видел ее труп, который потом очень даже бодро встал, - пожал плечами Лель и засмеялся воспоминаниям. - Видела бы ты архимага! Старик отпрыгнул от Лесаны, как молодой козел и чуть не шарахнул в нее молнией! Льяна вовремя подоспела. Если бы не она, Рэв по сей день не женился бы.
- А при чем тут Льяна и женитьба Рэва? - не поняла я, смутно представляя себе архимага, с грацией молодого козла скачущего по пещере в поисках спасения от восставшего мертвеца.
- Да при том, - снова засмеялся Лель, - что Льяна удержала архимага и буквально спасла Лесану от повторной смерти. Правда, первую смерть трудно назвать смертью... Скорей уж сном в тысячу лет.
- Ничего себе поспала! - присвистнула я, вспоминая, как стояла над телом Ключ-девы и гадала, смогу ли вернуть ей жизнь. Выходит, смогла... Как - другой вопрос, сейчас меня интересовало не это. - Ну а Рэв-то тут при чем?
- Он на Лесане женился, - объяснил Лель, но, видя, что я все так же ничего не понимаю, добавил. - Так Ключ-деву зовут - Лесана.
- О... - только и смогла сказать я, крайне удивленная новостями. - Кстати, о Странниках. Любомир тоже о них говорил, почти слово в слово как архимаг, только обозвал чушью утверждение, будто Странники - спасители миров, - я прикрыла глаза, вспоминая слова ковыленьского мага, и процитировала: - 'Странник не рядовая фигурка на доске, но без своей половинки никогда не станет тем, кем был создан'.
- И ты ему веришь?
- Да. Он не соврал, Лель, - кивнула я и глазами показала на сумку с дракончиком. - Он моя половинка.
Лель помолчал, обдумывая мои слова, потер подбородок, обернулся и посмотрел на дракончика. Приунывший Фанька, вынужденный сидеть в сумке, тоскливо смотрел по сторонам. Время от времени его сознание касалось моего, словно напоминая, что я обещала дать ему вкусненькое.
- Любомир, которого мы видели в Ковылене, - самозванец, - наконец заговорил Лель. - Настоящего Любомира, алхимика, каким его знала Льяна, нашли в винном погребе примерно через неделю после того, как ты... ушла из Полевии. Старик был погружен в магический сон, и, судя по страшному истощению, провел в нем никак не меньше года.
Теперь была моя очередь молчать и думать. Сказать, что я была удивлена? Нет. Я не раз думала о городском маге из Ковыленя, сопоставляла увиденное с фактами, рассказанными Льяной, и фразами, оброненными магистром Мараном, и всегда ловила себя на мысли, что Любомир не тот, за кого себя выдает. Слишком энергичен этот молодой старик с глазами, в которых таилась вечность. Возможно, лже-Любомир и смог обмануть горожан, явившись под личиной настоящего алхимика, и последующее его омоложение никого особо не удивило, все и так знали, что старик пытается создать эликсир молодости. Помолодел - значит, создал. Но характер... Хотя, уверена, изменения происходили постепенно. Тот, кто занял место настоящего алхимика, предусмотрел все: возвращенная молодость это не только разгладившиеся морщины, но и возросшая активность, подъем жизненных сил, прилив энергии и, конечно же, амбиции, до сих пор почему-то никак себя не проявлявшие. Настоящий Любомир не рвался к власти, его страстью была алхимия, но кто помнит, каким он был в молодости, если маги живут гораздо дольше обычных людей? Верно, только другие маги, а им гипер-активность некогда тихого мага можно было объяснить как побочное действие эликсира... Да, такое вполне возможно, и я сама никогда бы не заподозрила Любомира в обмане, если бы он сам не приоткрылся, фантомом проникнув в опечатанную пещеру, войти в которую не дано никому кроме Странника. Рассказ Леля лишь подтвердил мои догадки.
Я рассеяно подергала себя за мочку уха: кем же было существо, что называло себя Любомиром? Оно, без сомнения, приходило помочь и помогло, пусть и вело себя довольно странно и изъяснялось одними намеками.
- Ты не удивлена, - прервал Лель затянувшееся молчание.
- Нет, - покачала я головой. - Озадачена - да, но не удивлена. Хотела бы я знать, кто это был и почему мне помог... И не придет ли требовать ответной услуги.
- Может, кто-то из богов? - неуверенно предположил Лель.
- Кто? - нервно хохотнула я. - Лель, я не верю в богов! Что это за боги, если они допускают гибель целых миров? И не надо рассказывать мне о том, что пути их неисповедимы и о свободе выбора, которую они якобы чтут. Не чтут, а ловко дергают за веревочки или запугивают карами небесными, заставляя людей делать то, что им нужно. Точнее, не они, потому что их нет, а те, кто говорит от их имени, преследуя собственные цели - вот к такому выводу я пришла, пока изучала земные религии.
Лель спорить не стал, лишь пожал плечами, мол, я только предположил, и я снова насела на него с расспросами: хотелось узнать, что было дальше.
- А потом, когда Лесану увели из пещеры, поручив заботам Льяны и Сигрид... Они, кстати, помирились, - усмехнулся Лель. - Правда, Льяне пришлось очень долго объясняться, но, в конце концов, травница убедила Сигрид не злиться на нее и напомнила, что готова взяться за ее обучение, если Сигрид, конечно, все еще желает у нее учиться. Сестренка уже скоро год, как уехала в Сивуху.
- Здорово! - порадовалась я за подругу. - Я бы хотела ее повидать.
- Повидаешь, они с Льяной приедут на бал, - улыбнулся Лель.
- Бал? - удивилась я, невольно замедлив шаг: никогда не видела настоящего бала, разве что в кино. Вот бы посмотреть! Еще лучше - побывать. - И в честь чего король устраивает торжество?
- А сама не догадываешься? - хитро прищурился Лель.
- Нет...
- Бал в честь тебя и твоей победы, - не стал меня мучить домыслами Лель.
- Лель, ты же не серьезно! - споткнувшись на ровном месте, ошеломленно воскликнула я, но, заметив, как удивленно взметнулись вверх брови Леля, поняла: он не шутит, король действительно устраивает бал в честь победителя. Вторая часть награды? - Я туда не пойду, - запротестовала я. - Терпеть не могу быть в центре внимания, к тому же мне совершенно нечего одеть! Не в джинсах же туда идти?
В глазах Леля зажглись лукавые искорки, плечи затряслись от беззвучного смеха, который он напрасно пытался сдержать.
- Лель! - завопила я, возмущенная до глубины души: я тут отчаянно боюсь толпы, а ему смешно, видите ли!
- Ксения, ты можешь не волноваться о платье, оно у тебя будет, дай только до Светлограда добраться, - кое-как справившись со смехом, попытался успокоить меня Лель.
- Король пожалует, чтобы перед благородными гостями не было стыдно за героя в футболке и потертых штанах? - подозрительно прищурилась я.
- Нет, платье сошьет портниха, самая лучшая в Светлограде, - объяснил Лель, мягко обняв меня за плечи и легонько встряхнув. - Ну же, успокойся. На этом балу ты будешь самой красивой девушкой, вот увидишь.
- Да? - с сомнением покосилась я на Леля и, спохватившись, начала рыться в карманах. - Ой, чуть не забыла! Я же собиралась вернуть тебе это... Ёлки, куда она закатилась?!. А, вот!
И я с триумфальным видом извлекла из заднего кармана джинсов медную монетку с перечеркнутой молнией короной на обеих сторонах.
- Какая странная монета, - удивился Лель, разглядывая денежку на моей ладони. - Никогда такой не видел.
- То есть как - не видел? - опешила я. - Я нашла ее в куртке, что дала мне Сигрид. Не сама же она туда закатилась!
- Не сама, - задумчиво покачал головой Лель, перевернул монетку и удивленно моргнул. - Это не полевская монета.
- Не нгарр? - зачем-то уточнила я.
- Нет, на наших чеканят единорога - символ магов и профиль короля, - ответил Лель, возвращая мне монету. - Может Льяна положила, как оберег?
- И ничего мне не сказала? - иронично хмыкнула я.
- А зачем? Все, что она считала нужным сказать и сделать, она и так сказала и сделала. И, знаешь, я только сейчас понял, насколько она была права, когда уверила тебя принять силу любви... - задумчиво глядя вдаль, произнес Лель. - Раньше не понимал, теперь понял. И еще я чувствую связь между нами. С тех самых пор, как ты... ушла. Если бы не эта связь, я, так же как маги, считал бы, что ты погибла. Она как невидимая ниточка...
- ...связавшая наши души, - прошептала я и вдруг поняла, чьи эмоции 'слышала' в поезде и этой ночью. - Лель, когда ты убедил магов, что я жива?
- Где-то пару седмиц назад. Весь этот год я как привязанный ходил за архимагом, пытаясь убедить его, что ты не погибла. Потом махнул рукой и попросил Лесану провести обряд дознания. Она согласилась, как я понял, больше из жалости, - усмехнулся Лель. - Верно, считала, что я спятил от горя. Но сил Лесаны хватило лишь на то, чтобы почувствовать то же, что и я... Она была потрясена, и это еще мягко сказано. До сих пор маги были уверены, что Странники гибнут вместе с чудовищем, и вдруг такое! Архимаг Перенег даже предполагал, что легенды ошибаются, и Странники, выполнив свою миссию, просто уходят в другой мир... Но - по порядку. В общем, Лесана убедила Дальгана созвать совет Ордена - как ни крути, а своих сил, чтобы провести обряд дознания такого размаха и вычислить твое точное местоположение даже ему не хватало. Ты бы видела, что за суматоха поднялась, когда магистры лично удостоверились, что ты жива и здравствуешь, - Лель тихонько засмеялся воспоминаниям. - Архимагу даже убеждать никого не пришлось в том, как много выиграет Орден, заполучив мага такой силы в свои ряды, это и так всем было понятно. Решение было принято единогласно, и магистры развили бурную деятельность: написали приглашение, оповестили короля и совет о том, что ты жива и, возможно, согласишься вернуться в Полевию. Король поддержал магов, а вот совет... Не всем советникам пришлась по вкусу идея твоего возвращения, но таких быстро привели в чувство: маги их попросту припугнули, что лишат своей поддержки, если откажутся подписать приглашение. Волей неволей, подписали все, глашатаи наконец-то объявили о победе над Черным драконом, наступившем мире и скором чествовании героя. Все было готово для твоего возвращения, и тут выяснилось, что никто из досточтимых магистров толком не знает, как открыть тропу - попросту забыли, как это делается. Пробить портал в твой мир и вовсе оказалось непосильной задачкой - слишком много сил требовалось на его поддержание, а амулет-накопитель, за ненадобностью пылившийся в орденском схроне, исчез самым таинственным образом. Старички, взбудораженные возможностью познакомиться с тобою поближе, было пригорюнились, но тут какое-то юное дарование предложило воспользоваться пространственной пружиной и...
- Чем-чем? Пружиной? Да там на одно погашение инерции сил уйдет больше, чем на тропу, не говоря уже о том, чтобы растянуть ее между мирами и удержать, не давая раньше времени сжаться! - вдруг вырвалось у меня, а в следующий миг голова взорвалась нестерпимой болью, и я шагнула в пустоту...

...Оказалось, я снова стою на остром как игла утесе, знакомом по прошлому путешествию, а вокруг та же ночь, подсвеченная звездами и тонким серпиком луны. Теплый ветер обнимает за плечи и слышится тихая мелодия - дыхание мира. Я удивленно огляделась, не понимая, как здесь оказалась, подмечая все то, что видела год назад: все так же серебрился юг Полевии, а север тонул в густом тумане. Восточный край укрывала мертвенно-серая хмарь, и я вспомнила, что там нашли свое пристанище вампиры. А вот багряной пульсации на западе больше не было, Санлукские горы напоминали свежевскрытый, вычищенный нарыв, уже затягивающийся, заживающий.
- Красиво, правда? - раздался за спиной чей-то тихий, уже слышанный раньше голос.
Я быстро повернулась, но никого не увидела. Тот, кто советовал мне не распыляться, был то ли невидимкой, то ли ловко прятался среди теней.
- Кто ты? - настороженно спросила я.
- Я? Допустим, твоя память, - усмехнулось в ответ.
- Врешь, - неуверенно возразила я.
- Вру, - не стал отпираться голос и продолжил. - Возвращайся, пока твой dhart не последовал за тобою. Он пока не готов к таким испытаниям, а тебе надо быть осторожнее со своей памятью. Не пытайся открыть все двери сразу, это небезопасно. Ступай обратно.
И меня швырнуло на землю...

...- Ксения, да что с тобой?!
Казалось, Лель задался целью вытрясти из меня душу: он то тряс меня за плечи, то осторожно похлопывал по щекам, и те уже горели от пощечин.
- Перестань...
Я хотела крикнуть, но с губ сорвался чуть слышный шепот. Лица коснулось что-то шероховатое и теплое, и раздалось тревожное:
'Вставай!'
- Да-да, уже встаю, Фанечка, - пробормотала я и кое-как, оттолкнув руки Леля, села, потерла стучащие виски: боль не ушла, осталась в самой глубине раскаленной горошиной и обещала вернуться.
Я поморщилась, посмотрела в встревоженные глаза Леля.
- И незачем так орать, - невпопад буркнула я, пробуя встать на ноги.
Лель подхватил меня под руку, помогая устоять.
- Ты меня напугала, свалилась вдруг в обморок.
- Это не обморок, что-то другое. Я бы сказала, транс. И место, куда меня выдрало, знакомое, я там уже бывала, - вцепившись в рубашку Леля, чтобы не упасть, ответила я. - И там меня ждали.
- Кто? - напрягся Лель.
- Не знаю. Я бы очень хотела, чтобы это была старая знакомая Ключ-дева, но раз уж она ожила, и по закону жанра душа ее папеньки обрела покой и унеслась в райские кущи, то теперь теряюсь в догадках... Вот черт, голова как чугунок!
- Вот что, давай-ка потом поговорим, - поддерживая меня за плечи, заговорил Лель. - Тебя надо срочно показать архимагу, пусть разбирается, кто, куда и зачем тебя выдернул.
- Я сама выдернулась, - морщась, буркнула я.
- Не важно, - отмахнулся Лель, подсаживая меня в седло. - Он архимаг, старейший из магов, вот пусть и ломает голову, что происходит и во что тебя снова втягивают.
- Нафаня хочет ням-ням! - раздалось вдруг из сумки.
- Ого! - встрепенулась я, порываясь обернуться. - Фанька вслух заговорил!
- Вслух? А до этого он как говорил?
- Мы мысленно общались, - пояснила я и крикнула, обращаясь к дракончику. - Потерпи, малыш, скоро приедем, и ты получишь свое ням-ням!
Жеребец Леля как раз одолел подъем на высокий холм, и передо мной открылся сказочный вид: подножье холма огибал оживленный тракт, по которому в клубах пыли проносились всадники, раскачивались на рессорах кареты, скрипели груженные всякой всячиной подводы.
- Ничего себе, движение! - изумилась я, вспоминая безлюдный тракт на пути к Ковыленю. - Тут, значит, степняки не шалят?
- К столице они не суются, - улыбнулся Лель, - боятся. Тут тракт хорошо охраняется.
Вдали возвышалась городская стена. За нею виднелись крыши, крытые, скорее всего, черепицей. Изредка в терракотовом море попадались зеленые вкрапления - то ли сады, то ли парки. В самом центре города возвышалась еще одна стена, за которой, видимо, расположился королевский дворец. Город будто карабкался на пологий холм, вершину которого венчали шпили островерхих башенок. Рассмотреть какие-то подробности с такого расстояния было невозможно. Ясно было одно - столица Полевии, Светлоград, в разы больше Ковыленя.
Позволив мне полюбоваться открывшейся панорамой, Лель тронул повод, направив жеребца к Светлограду. Мы влились в плотный поток местного транспорта. Радко, подстроившись под общее движение, шел легкой рысью, Лель его не подгонял, лишь следил за тем, чтобы не столкнуться с какой-нибудь подводой или каретой.
Тракт, пыльной змеей извивался между холмами и исчезал за открытыми нараспашку городскими воротами, где сменялся булыжной мостовой.
- В Светлограде тебя ждет сюрприз, - шепнул Лель, коснувшись губами моего уха.
- Какой? - насторожилась я: сюрпризов на сегодня мне и так хватало.
- Не напрягайся, приятный! - засмеялся Лель. - Но всему свое время.
Я скорчила недовольную рожицу: терпеть не могу, когда заинтригуют, а потом ничего не говорят!
- Вот как тебе не стыдно! Говори сейчас же, что за сюрприз!
- Не скажу, иначе сюрприз не получится.
- Ну и ладно, - надулась я.
- Ксения, не дуйся - лопнешь, - взъерошил мне волосы Лель и поцеловал в макушку. - Кому я тогда сюрприз вручать буду?
- О, это что-то материальное? - заинтересовалась я, надеясь наводящими вопросами выведать, что он готовит.
- Материальное? - не понял Лель.
- Ну, то, что можно потрогать.
Лель снова засмеялся, почуяв расставленную ловушку.
- Э, нет! Больше ты из меня слова не вытянешь, хитруля!
- Вот так всегда, на самом интересном месте, - вздохнула я и, решив не настаивать, принялась с интересом оглядываться по сторонам, рассматривая нарядные кареты с задернутыми шторками окошками, проезжающих всадников и крестьян, погоняющих коротконогих крепких лошадок или быков, запряженных в телеги. Изредка проезжали рыцари, полностью скрытые латами, лишь поднятые забрала шлемов оставляли открытыми бородатые лица.
В общем потоке мы приблизились к городским воротам. Стражники, проверявшие ввозимое крестьянами добро, внимательно оглядели нас, но останавливать не стали, и жеребец бодро зацокал копытами по булыжнику мостовой.
- Почему они нас не остановили? - шепотом спросила я Леля.
- Останавливать королевского егеря? - усмехнулся он.
- А ты королевский егерь? - удивилась я, заглядывая Лелю в лицо, и получив утвердительный кивок, спросила. - А как они узнали, что ты работаешь на короля?
- Не работаю на короля, а состою у него на службе, - поправил Лель. - Узнали просто, по конской сбруе и гербу на седле. К тому же последние несколько месяцев я постоянно сопровождаю короля на охоте, так что примелькался.
- А что особенного в этой сбруе? - удивилась я, разглядывая ремешки уздечки. Уздечка как уздечка, черная, с бляшками и заклепками из желтого металла.
- Сбруя лошадей из королевских конюшен отличается позолоченными украшениями, это единственная память, оставшаяся от Тилея Третьего, деда короля Велимира. Он обожал роскошь. Поговаривают, что конь его был подкован золотыми подковами, только я не верю, золото слишком мягкий металл для этих целей.
- И как к тебе попала королевская сбруя?
Лель расхохотался и с трудом выдавил из себя:
- Слышал бы тебя король... Впрочем, он еще будет иметь это счастье. Ты уж постарайся обойтись без этой своей 'королевской сбруи'. Он вообще-то шутки понимает, но на сбрую может обидеться.
Я смущенно оправдывалась:
- Ну, ты же понял, что я хотела сказать? А при его величестве я буду стараться выбирать выражения. Так откуда у тебя эта сбруя?
- Из королевских конюшен. Старая совсем развалилась, вот и пришлось воспользоваться этой, как и полагается состоящему у короля на службе егерю. Мне и лошадь предлагали, только я ни за что не расстанусь со своим Радко, - Лель ласково потрепал жеребца по холке.
- Кстати, как ты его вернул? Выкупил у селян?
- Ну да. Вернулся в деревню, которую мы проезжали последней, там и нашел. И выкупил, отвалив кучу денег за свою же собственность! - возмущенно закончил Лель историю возвращения Радко законному хозяину.
Столица мне понравилась. Как и в Ковылене ухоженные здания Светлограда напоминали музей под открытым небом - все то же смешение архитектурных стилей. Впрочем, я уже знала, что стало причиной этой странности, и не удивлялась. В основном все постройки были не выше двух этажей, но попадались и трехэтажные, украшенные изысканной лепниной и резьбой. Окна сверкали чистыми стеклами, за которыми виднелись кружевные занавески. Маленькие балкончики и даже большие, роскошные лоджии с коваными ажурными ограждениями оплетали вьющиеся растения, усыпанные пышными цветами всех оттенков радуги, от белого до почти черного. Чистую мостовую подметали деловитые дворники, ухитряясь лавировать между проезжающими каретами и всадниками. По узеньким тротуарам прогуливались или спешили по своим делам богато одетые горожане и простые ремесленники, то и дело проезжали городские стражи в легких кольчугах, экипированные короткими мечами и арбалетами. На притороченных к седлам круглых щитах красовались изображения подковы на солнечном диске - ту же эмблему я рассмотрела и на седле Радко. Пару раз мы проезжали мимо маленьких сквериков, прятавшихся за высокими решетчатыми заборами. В двух местах Светлоград пересекали каналы. Порталы каменных мостов, перекинутых через них, украшали барельефы в виде вставших на дыбы единорогов и скачущих лошадей. Вдоль берегов плавали шустрые утки и грациозные лебеди, подбирающие кусочки хлеба, которыми их подкармливали стайки ребятишек.
Довольно широкая улица, минуя парочку небольших площадей, уперлась в ворота внутреннего города, и устремилась к большой площади, в центре которой многоступенчатым каскадом изливался фонтан. С одной стороны к площади примыкала еще одна стена, над которой возвышалась громада роскошного дворца с высокими башнями. Решетчатые ворота были опущены и охранялись шестеркой стражей. Вдоль этой стены и по площади прохаживались, разбившись на пары, патрули, постукивая древками алебард.
Напротив дворца пряталось в тени зацветающих каштанов и кряжистых дубов изящное трехэтажное здание. На шпиле центральной башенки реял синий флаг с поднявшимся на дыбы белым единорогом. Это здание никем не охранялось, зато от него веяло магией, грозной, боевой, казавшейся неуместной в самом сердце города.
Между дворцом и зданием под магической защитой, на небольшом пятачке, с двух сторон зажатое улочками подобными той, по которой мы прибыли, притулилось мрачноватое здание, перед которым потревоженным ульем приглушенно гудела толпа людей в богатых одеждах. 'Ратуша', - догадалась я, разглядывая мужчин с недовольными или озабоченными лицами и стражу у дверей.
Лель обратил мое внимание на высокие башни, венчавшие королевский дворец, но свернул в сторону, направив жеребца к зданию напротив.
- Это что, здание Ордена? - оробев, пролепетала я.
- Да, это орденский замок, и нас уже встречают, видишь? - ответил Лель, ободряюще обняв меня за плечи.
Действительно, на ступенях парадного входа застыла одинокая фигура, закутанная в темный плащ. Легкий ветерок, как озорной котенок, трепал седую бороду встречающего, играл длинными прядями волос, рассыпавшимся по плечам.
- Архимаг Дальган, - шепнул Лель, но подсказка была лишней, я и сама опознала в высоком сухопаром старце главу Полевского Ордена магов.

Глава 3. О, сколько нам открытий чудных!..


или первые 'ласточки'



Лель спешился, протянул мне руки, предлагая помочь спуститься. Встречавший терпеливо ждал на ступенях, и я, немного помедлив, спрыгнула на землю. Качнулась, не удержав равновесия, и судорожно вцепилась в руку Леля.
- Черт, - шепотом выругалась я, украдкой рассматривая архимага. - Ноги трясутся, как перед экзаменом.
- Не бойся, все будет хорошо, - так же шепотом ответил Лель и подмигнул мне.
Приняв из его рук сумку с вещами, я первым делом выпустила на волю совсем уж приунывшего Фаньку. Дракончик встрепенулся, с любопытством огляделся и, заметив старца, заковылял к крыльцу. Я с некоторой опаской проводила его взглядом: кто знает, как отреагирует на дракона, пусть и маленького, глава Ордена магов. Вдруг начнет швыряться молниями, как в воскресшую Ключ-деву? Шутка ли - Черный дракон во плоти!
Но архимаг ничего подобного делать не стал, и вообще казался живым воплощением спокойствия. Лишь брови чуть дрогнули, выдавая его удивление, но от волнения мне могло и показаться. Пряча в бороде довольную улыбку, старец спустился по ступеням и пошел нам навстречу. Поравнявшись с дракончиком, архимаг склонился и провел морщинистой ладонью по Фанькиному встопорщенному гребню. Фаньке ласка понравилась, и он с преданностью щенка потрусил рядом с архимагом, заглядывая ему в глаза.
- Приветствую вас в нашей обители, госпожа Странница, - неожиданно сочным басом поприветствовал меня старик.
- Здрасьте... - кивнула я в ответ, понятия не имея, как правильно приветствуют главу Ордена магов.
- Рад, что вы приняли приглашение учиться, - поглаживая бороду, кивнул старец. - Ваш дар нуждается в совершенствовании и развитии...
'А вы - в живом доказательстве существования Странников, - мысленно добавила я, - и я, похоже, сделала огромную глупость - добровольно подписалась стать подопытным кроликом...'
Архимаг говорил себе и говорил, расписывая мне все преимущества частного обучения у самих старейшин Ордена, я рассеяно кивала, пытаясь понять, что не так. Сердце болезненно сжималось от неясной тревоги. По спине пробегал холодок, будто я, сама того не понимая, загнала себя в западню. Я мысленно вернулась назад и постаралась вспомнить рассказ Леля, живо представляя, как он прятался за валунами от стрел и как открывались врата пещеры, восставшую из мертвых Ключ-деву и Льяну, признающуюся, что пошла на обман, лишь бы не дать мне потерять веру в себя...
'Не то, - не на шутку разволновавшись, поморщилась я. - Думай, голова, думай! Он же сказал что-то важное! Напрягись и вспомни!'
- Госпожа Странница, вас что-то беспокоит? - окликнул меня архимаг.
- Нет-нет! Продолжайте, прошу вас, - спохватилась я, сообразив, что пока пыталась выудить из своей памяти что-то, безусловно, жизненно важное, пропустила всю вступительную часть речи архимага.
- Кажется, я вас утомил своими речами, а вы, конечно же, устали с дороги, - по-отечески тепло улыбнулся старец, списав мою рассеянность на свой счет. - Вам надо отдохнуть, прийти в себя - я понимаю. По себе знаю, как выматывает дорога, а уж перемещение между мирами и вовсе потрясение, от которого не всякий быстро оправится.
- Да нет, я не устала! - возразила я и вдруг поняла, что меня тревожит. - О боже...
- Что? - в один голос воскликнули архимаг и Лель, причем последний на всякий случай обхватил меня за плечи, опасаясь, видимо, повторения обморока.
- Тропы... Вы не умеете открывать тропы! - потрясенно воскликнула я и схватилась за голову: вот она, ловушка!
- Ну, искусство открывать тропы между мирами действительно утеряно, - медленно, подбирая слова, ответил архимаг Дальган. - Но, надеюсь, не безвозвратно. Над восстановлением заклинания трудятся самые одаренные магистры Ордена... А почему вас это так беспокоит, госпожа Странница?
- Да потому, что я не собиралась оставаться тут навечно, и вот нате вам, застряла! Опять! - в отчаянии всплеснула я руками.
- Ксения, не волнуйся, все обойдется. Заклинание восстановят, и ты сможешь вернуться и успокоить родителей, - обнял меня Лель, и я уткнулась носом ему в грудь, боясь разреветься.
- О, так вот в чем дело! - понимающе кивнул архимаг. - Вы им ничего не сказали... Что ж, не хочу показаться бессердечным, но эта... кхм... неприятность может сослужить вам хорошую службу.
- Да? И какую? - буркнула я, высвобождаясь из объятий Леля.
- Например, придаст усердия, воспитает в вас терпение и усидчивость, - хитро улыбнулся старик. - Ведь у вас появилась очень важная цель, госпожа Странница, и я со своей стороны буду вам всячески помогать ее достигнуть. Вот увидите, мы восстановим заклинание.
От уверенной речи архимага, призывающей смириться с обстоятельствами и начать усердно учиться, сводило скулы. До сих пор мне и в голову не приходило, что возвращение в Полевию может обернуться катастрофой! Утратить такое важное заклинание - они что, намеренно им не пользовались с той поры, как открыли этот мир? Но почему? Почему маги, приведя сюда беженцев из погибших миров, не покинули Полевию, когда и тут их достал Черный дракон? Почему, заперев его, они не ушли, а остались смиренно ждать исполнения пророчества? Что их тут держало?
Я крепко зажмурилась, сдерживая слезы, и глубоко вдохнула: спокойно! Надо успокоиться и подумать. И уж тем более не прятаться, обвиняя себя в глупости и легкомыслии, не жалеть себя, а, как и предлагает архимаг, учиться. Рыться в Орденской библиотеке, помогая магам восстановить утраченное заклинание. А еще осторожно, очень осторожно потрясти свою память. Ведь понятен же мне принцип действия пространственной пружины, значит, и заклинание тропы в ней, возможно, хранится.
- Ксения? - Лель обеспокоенно заглянул мне в глаза.
- Я в порядке, не переживай, - улыбнулась я дрожащими губами.
- Что-то не похоже, - усомнился Лель и вдруг отвернулся, делая вид, что ему срочно понадобилось подтянуть подпругу.
Погруженная в свои мысли, я не обратила внимания на то, как напряжены его плечи, не видела и горькую складку, пролегшую у рта.
Тем временем архимаг, с неподдельным любопытством наблюдавший за нами, решил, что приветственная часть и так слишком затянулась, а проблемы, свалившиеся на мою голову, сами по себе не решатся.
- Госпожа Странница, вы готовы приступить к учебе? - напомнил он о цели моего визита, а заодно и о себе.
- Что? Да, конечно, - рассеянно кивнула я и, досадливо морщась, попросила. - Кстати, можно обойтись без этих официозов? Зовите меня по имени, без всяких там господ и прочих титулов.
- Как пожелаете, Ксения, - одобрительно улыбнулся старец и повернулся к Лелю. - Господин егерь, ваша миссия на сегодня закончена, можете возвращаться во дворец.
Последние слова архимага, обращенные к Лелю, подействовали на меня не хуже ледяного душа. Грудь заныла болью похожей на ту, что я чувствовала после рассказа Черного дракона: казалось, сердце снова пронзил призрак стрелы, сразившей мое прошлое воплощение, и оно оцепенело, остановилось.
- Миссия?
- Ксения, что ж вы настолько прямо все понимаете! - рассмеялся архимаг. - Миссия, а если быть точным - просьба, это передать вам приглашение. Господин егерь ее выполнил и может вернуться к своим обязанностям, только и всего.
Подозрительность, сжавшая сердце, немного отпустила, но исчезать совсем не торопилась, затаилась где-то в груди колючим ледяным осколком. Я оглянулась и жалобно посмотрела на Леля. Мне не хотелось, чтобы он уходил в какой-то там дворец, когда я так отчаянно нуждаюсь в его поддержке. В конце концов, мы год не виделись, и тут на тебе: ваша миссия закончена! Даже поговорить толком не дали. И вообще...
Поймав себя на мысли, что думаю вовсе не об учебе, я смущенно прикусила губу. Покосилась на Леля и, встретившись с его взглядом, жарко вспыхнула, заливаясь краской по самую шею.
Лель сдержано улыбнулся. Он прекрасно понял, о чем я думаю, и будто задавшись целью смутить меня окончательно, обнял за плечи и впился в губы жадным поцелуем.
- Не грусти, я приеду вечером, - шепотом пообещал Лель, опалив жарким дыханием ухо. - Иди, учись управлять своим даром.
Легонько подтолкнув меня к архимагу, он отступил в сторону. Радко позволил изловить себя за повод. Лель вскочил в седло, кивком попрощался с архимагом и, заговорщицки подмигнув мне, развернул жеребца в сторону королевского дворца.
Я с тоской смотрела ему в след, пока он не скрылся за воротами.
- Не грустите, Ксения, - раздался за спиной голос архимага. - У вас будет возможность видеться с вашим... эээ... другом. А сейчас идемте, я провожу вас в комнату, где вы будете жить.
Я кивнула, соглашаясь с ним, и взглянула на Фаньку, терпеливо ждущего на ступеньках.
- А дракон?
- Дракон будет жить с вами, - чуть помедлив, ответил архимаг. - Перерожденному малышу нужна ваша любовь и забота, мы не в праве вас разлучать... Я чувствую между вами связь, но пока не понял, что она значит. Я бы очень хотел узнать подробности, понять, как вам удалось не только перевоплотить Черного дракона, но и привязать его к себе.
- Вот чего я точно не смогу, так это объяснить, для чего нужна эта связь, - хмыкнула я. - А все остальное, всякие там подробности - пожалуйста, расскажу, что вспомню. Одно могу сказать: мы с Фанькой одно целое, но что такое это целое я понятия не имею.
Пока я говорила, архимаг, хмуря кустистые брови, смотрел то на меня, то на дракончика. Он словно пытался с ходу решить задачку, а та оказалась ему не по зубам. Я с интересом за ним наблюдала, почему-то испытывая мстительное удовлетворение, что смогла его озадачить.
Наконец, лицо старого мага разгладилось, на губах заиграла улыбка человека, не привыкшего пасовать перед трудностями.
- Разберемся, - уверенно произнес архимаг и, сделав мне приглашающий жест следовать за ним, стал подниматься по ступенькам.
Подхватив сумку с вещами, я поплелась вслед за магом, то и дело оглядываясь и проверяя не отстал ли Фанька. Беспокоилась я напрасно, маленький дракон ловко карабкался по ступенькам, ни на шаг от меня не отставая.
Минуя широкое крыльцо, мы вошли в просторный светлый холл. Я закрутила головой, разглядывая люстру с оплывшими свечами, висящую на толстой цепи под сводчатым потолком. Стены украшала лепнина и роспись: бледная радуга тропы, по которой бегут люди с искаженными страхом лицами, и преследующий их дракон, антрацитово-черный, хищно вытянувший шею и раззявивший пасть. Реалистичность картины поражала, и я заподозрила, что художник, расписавший холл, был среди тех беженцев и дракона видел воочию.
Вдоль стен по периметру холла стояли низкие деревянные скамьи, в углу притулилась стойка смотрителя. За нею в стареньком кресле сидел седой как лунь пухленький и розовощекий старичок.
- С прибытием, госпожа Странница! - расплылся он в радостной улыбке.
- Спасибо! - заразившись его настроением, засмеялась я и вдруг как-то сразу почувствовала себя дома. - Вы, наверное, магистр Егош?
- Он самый, госпожа Странница, он самый, - закивал смотритель. Улыбка его стала еще шире, глаза лучились неподдельной радостью и удовольствием. - А вы, простите, откуда знаете? Владеете телепатией?
- Нет, - смутилась я. - Льяна о вас говорила.
- О, Льяна! - воскликнул старичок. - Травник от богов! Было дело, буквально от смерти меня спасла.
- Это вы про то, как пробовали сивуху в деревне Сивуха? - брякнула я, не подумав.
Радостная улыбка старичка поблекла. Он сконфуженно опустил голову, вперив взгляд в столешницу, и, поправив ставший вдруг тесным ворот рубахи, смущенно кивнул.
- Было дело, что уж скрывать.
- Простите... - раскаянно пролепетала я и, мысленно отвешивая себе оплеухи за беспардонность, со всех ног припустила вслед за архимагом, неспешно шагающему по широкому коридору.
'Ёлки, ну что я за дура! Обидела такого милого старичка... - ругала я себя. - Думать надо прежде, чем говорить!'
Если холл поражал воображение росписью стен, то коридор являл собой его полную противоположность и выглядел довольно аскетично: стены серо-розового нешлифованного мрамора морозно мерцали в свете магического огня, льющегося из настенных, похожих на уличные фонари, светильников. Окон в коридоре не было, он пролегал в центре здания, разделяя его пополам, и соединял собою череду небольших залов. В стенах этих залов, для разнообразия отшлифованных до зеркального блеска, темнели закрытые двери, ведущие в другие помещения. Было тихо и холодно. И безлюдно. Я ожидала, что замок будет кишеть магами и их учениками, но то ли этот коридор не пользовался у своих обитателей популярностью (и я могла их понять), то ли занятия уже закончились и магистры успели разбрестись по домам. Единственным живым существом, что встретилось нам по дороге, оказался пушистый кот черной масти, да и тот, завидев Фаньку, со всех лап бросился прочь, прижав уши и задрав хвост.
Наконец, длиннющий коридор закончился, и мы вышли во внутренний двор. После мягкого рассеянного света светильников солнечный свет ослеплял. Я заморгала и, приставив ко лбу ладонь козырьком, осмотрелась. Поросший низенькой изумрудной травкой, дворик оказался неожиданно просторным. По периметру рос высокий кустарник, усыпанный пышными шапками белых цветов. Мне он был не знаком: малахитовые листья в белесых прожилках, гладкие сверху, с изнанки бархатистые, широкие и вытянутые сердечком, походили на листья липы. Мелкие звездчатые цветки, собранные в шарообразные соцветия, издали напоминали мамин любимый бульданеш, и нежно пахли розой с едва уловимой цитрусовой ноткой.
В центре дворика расположился фонтан: неправильной формы водоем с крупным обломком скалы в самом широком месте. Из трещин в скале сочились ручейки и крохотные водопады. Самый крупный из них приводил в движение колесо, утопленное в неглубоком гроте. Бассейн фонтана, выложенный поросшим мхом камнем, создавал иллюзию природного водоема. 'Здорово придумали, - восхитилась я, вслед за архимагом шагая по проложенным в траве каменным плиткам тропинки. - Наверное, в нем и рыбки плавают, и водоросли растут'.
Несколько раскидистых лип да деревянные, даже на вид удобные, скамьи под ними завершали общую композицию убранства внутреннего дворика. Скамьи, кстати, оказались заняты, и неудивительно, я и сама не отказалась бы посидеть с книжкой под сенью лип или просто поваляться на пушистой траве, как это делал сейчас молодой темноволосый мужчина с аккуратной бородкой и надвинутой на глаза шляпе. Я украдкой разглядывала будущих коллег - те, не скрывая жгучего любопытства, откровенно пялились на меня и Фаньку, перешептывались, видимо, обмениваясь впечатлениями: как же, легендарный Странник, диковина века, спешите видеть!
Смутившись под их взглядами, я подхватила дракончика на руки и поспешила спрятаться за архимагом. 'Ну их к черту, - ворчала я про себя. - Разглядывают так, будто я не человек из плоти и крови, а экзотическая зверушка в зоопарке. Спасибо, что потрогать не бросаются...'
Тем временем архимаг нырнул в проход под арчатым сводом из переплетенных ветвей кустарника. Я заметила еще несколько таких, и за ними деревянную галерею, опоясывавшую противоположную сторону здания. Проходы вели к массивным дверям, расположенным в стене на равном расстоянии друг от друга, а над ними переливались стеклянной мозаикой полукруглые окошки. Архимаг открыл дверь, придержал ее, пропуская нас с Фанькой. Шагнув в небольшой холл, я остановилась, разглядывая его. На стенах и полу дрожали разноцветные зайчики, играли в прятки в листьях пятнистой диффенбахии, служившей единственным украшением скромной зале. В неглубокой нише притаилась скамья, обитая козьей шкурой. Напротив нее темнела закрытая дверь, в глубине холла закручивалась винтом добротная деревянная лестница, ведущая на второй этаж.
Архимаг, не задерживаясь в холле, стал уверенно подниматься по лестнице, и я, поправив сползающую с плеча сумку, поспешила вслед за ним. Цепляясь коготками за футболку, дракончик вскарабкался на мое плечо, привстал на задних лапах, передними вцепившись мне в волосы, и закрутил головой, издавая щелкающие звуки.
'Нафаня ням-ням...' - коснулось моего сознания.
'Потерпи еще чуть-чуть, хорошо?' - мысленно обратилась я к малышу, огорченному долгим отсутствием еды.
Фанька в ответ почти по-человечески горестно вздохнул, обвился вокруг моей шеи диковинным ожерельем и притих.
Второй этаж оказался точной копией первого - та же ниша со скамьей, запертой дверью напротив и большим керамическим горшком, на сей раз с фикусом для разнообразия. Архимаг толкнул дверь и посторонился, впуская меня в комнату первой. Я шагнула через порог и замерла, восхищенно открыв рот: просторная, обитая светло-зеленой тканью, комната соединялась с соседней открытой нараспашку дверью.
- Ничего себе! - выдохнула я и, бросив сумку, прошлась по периметру комнаты. Коснулась рукой кресел, стоявших напротив камина, стукнула костяшками пальцев по столешнице расположившегося у окна стола, пробежалась пальцами по спинке дивана. Звуки шагов поглощал толстый ворс темно-зеленого ковра.
Фанька с проворством ящерицы соскользнул с моего плеча, сунул нос в камин, чихнул и, осияв меня серебряными глазами, важно прошествовал в соседнюю комнату.
Если по обстановке зеленой комнаты можно было понять, что это гостиная, то вторая, как я и предполагала, оказалась спальней. Здесь золотисто-бежевые стены украшал тончайший узор из переплетенных виноградных лоз. Мебель светлого дерева покрывала перламутровая инкрустация, повторяющая настенный рисунок.
Мысленно сделав пометку проверить, что находится за неприметной дверью в спальне и втайне надеясь найти там индивидуальную ванную комнату, как в доме магистра Любомира, я повернулась к архимагу.
- Это что, мне?
- Вам, - кивнул глава Ордена полевских магов. - Нравится?
- Очень! - заверила я архимага и, под его смеющимся взглядом, с размаху плюхнулась на широкую кровать, по достоинству оценив мягкость матраца.
- Что ж, я, пожалуй, вас оставлю - дела... Отдыхайте, осваивайтесь. В гостиной на столе я оставил пару книг по истории Полевии. Почитайте, это поможет понять, что за мир вас окружает.
- Спасибо, - искренне поблагодарила я архимага и смущенно промямлила. - Мне бы Фаньку покормить...
Услышав свое имя, дракончик встрепенулся и выжидательно уставился на архимага. Господин Дальган плавно опустился перед ним на корточки. Довольно долго он смотрел в Фанькины серебряные глаза и вдруг заговорщицки ему подмигнул.
- Если малыш не против прогуляться к кухне в компании старого мага, то старый маг попросит господина повара угостить его свежей зайчатиной.
- Ням-ням! Нафаня хочет ням-ням! - счастливо пискнул Фанька, поразив мага способностью говорить, и бросился к двери.
Господин Дальган, старый мудрый маг, глава полевского Ордена магов, само воплощение спокойствия и невозмутимости, так и остался сидеть на корточках, ошеломленно глядя вслед дракончику. Левое веко старца чуть заметно подергивалось, рот округлился буквой 'о'. Он явно пытаясь что-то сказать и не мог выдавить из себя ни слова.
- И давно он заговорил? - наконец, спросил он.
- Пару дней назад. Я тоже удивилась, но больше обрадовалась. Он ведь все понимает, и всегда внимательно прислушивается к разговорам.
Архимаг кивнул, пытаясь справиться со своими чувствами. Задумчиво поглаживая бороду, он толкнул дверь и вышел, пропустив вперед нетерпеливо подпрыгивающего дракончика.
Оставшись одна, я досконально исследовала предоставленные мне апартаменты и первым делом заглянула за неприметную дверь в спальне. Там действительно скрывалась ванная комната, причем роскошная. На одной из стен висело огромное зеркало в резной деревянной раме. Сама ванна представляла собой небольшой овальный бассейн белого камня, наполовину утопленный в пол. В самом глубоком месте темнело отверстие для слива воды, пробка - деревянная, с металлическим кольцом - нашлась на бортике этой чудо-ванны. Тут же, на бортике выстроилась целая коллекция стеклянных и керамических баночек с притираниями, которые я безжалостно сдвинула в сторону, собираясь выставить собственную косметику: я понятия не имела, как пользоваться всем этим богатством, и экспериментировать, рискуя заработать ожог во все лицо, не собиралась. Оставила только мыло - мягкий зеленоватый брусочек в серебряной мыльнице, пахнущий спелыми яблоками и мятой. Был тут и рукомойник простенькой конструкции, зато, как и мыльница, отлитый из серебра. Под ним на высокой тумбе стояла чаша для сливающейся воды. В ящиках тумбы нашлись чистые полотенца, пара костяных гребней и щетка для волос.
- Остальные удобства, значит, на улице, - огорченно вздохнула я, но тут мой взгляд упал на расписной горшок узнаваемой формы, скромно занимающий угол возле тумбы с чашей. Я хихикнула, разглядывая его, потом расхохоталась: ну, нет! Из ясельного возраста я давно выросла, так что лучше пробегусь до уличных удобств.
Посмеиваясь, я прошлепала в зеленую гостиную, подхватила сумку и вернулась в спальню. Разложила немногочисленные пожитки в глубокие ящики комода, отнесла в ванную косметичку и уставилась на здоровенный платяной шкаф. В нем запросто могли спрятаться несколько человек. На всякий случай я в него заглянула, даже вошла внутрь и прикрыла за собой дверцу. Сквозь щели и замочную скважину сочились тонкие лучики света с плавно парящими в них пылинками.
- Ёлки, зачем мне такой огромный шкаф? - задумчиво пробормотала я, выбираясь и осматривая гигантский шедевр мебельных дел мастера. - Что мне сюда вешать?
Окна выходили во внутренний двор. Я распахнула створки, впуская в комнаты нежный аромат цветущего кустарника, и выглянула во двор - маги и не думали расходиться, все так же сидели на скамьях, бросая любопытные взгляды на окна. Я поспешно спряталась за тяжелой портьерой, чувствуя поднимающуюся волну раздражения: они что, собираются торчать под окнами до глубокой ночи?! Но зачем?
- Ну и сидите, мне-то что. Лишь бы в дверь не ломились, - буркнула я и, прихватив со стола одну из оставленных архимагом книг, расположилась на диване среди маленьких подушечек.
Но едва я открыла книгу, собираясь почитать, как во входную дверь тихонько поскреблись. Я насторожилась и одним плавным движением перетекла в сидячее положение.
- Кто там?
Дверь приоткрылась, впуская в комнату высокого худого парня в длиннополых одеждах.
- Госпожа Странница? - уточнил он и мучительно покраснел, став похожим на вареного рака: жаркий румянец залил лицо молодого человека по самую шею, слившись с буйными рыжими кудрями, янтарные глаза в обрамлении таких же рыжих ресниц почему-то испугано выпучились.
- Допустим, а ты кто? - разглядывая парня и с трудом сдерживая смех, спросила я.
- Я Тассар, - торопливо представился молодой человек и неуклюже поклонился. - Меня господин архимаг прислал... Я вашего дракона привел и портниху.
Парень чуть посторонился, и в комнату тяжело проковылял Фанька, подошел к дивану и просительно уставился мне в глаза, мол, помоги, самому не взобраться. 'Похоже, господин повар от души угостил малыша свежей зайчатиной', - мысленно усмехнулась я, помогая дракончику взобраться на диван, и посмотрела на портниху, как раз входившую в дверь.
Придерживая руками длинную юбку, в гостиную буквально вплыла дородная дама в кружевном чепце на седых волосах, румяная и жизнерадостная.
- Ну-ка, ну-ка, посмотрим! - схватив меня за руку и покрутив из стороны в сторону, пропела она. Хрупкая помощница, незаметно скользнувшая в комнату вслед за нею, выудила из корзины кусок тонкой веревки с узелками и подала портнихе.
- Ну-с, приступим! - широко улыбнулась дама, быстро перебирая ловкими пальцами узелки, и повернулась к Тассару. - А ты марш за дверь!
Парень только того и ждал и выскочил в холл с проворством чертика, выпрыгивающего из табакерки.
Мне ничего не оставалось, как смириться, отдавшись ловким рукам портнихи и ее помощницы. Я надеялась, что это все быстро закончится и мне, наконец, дадут спокойно почитать.
Снятие мерок заняло времени больше, чем я предполагала. От портнихи исходила мощная волна позитива, она болтала, не на минуту не умолкая, при этом отвечать было совсем не обязательно. За своей непрерывной трескотней, она успевала сноровисто работать, крутя меня во все стороны, заставляя поднимать руки под разными углами, нагибаться, прогибаться, зачем-то приседать, и тщательно обмеряла во всех этих мыслимых и немыслимых позах, будто собиралась не платье шить, а как минимум скафандр. Помощница крутилась рядом и что-то черкала острым угольком на клочке желтоватой бумаги. Когда у меня перед глазами от усталости закружились черные мошки, портниха, наконец, закончила, радостно сообщив, что придет на примерку завтра с утра, и что более худой и поджарой девицы ей отродясь не приходилось видеть.
- Вам, милочка, нужно хорошо есть, иначе ни один мужчина не посмотрит в вашу сторону. Девушке пристало быть нежной и мягкой, а не жесткой и костлявой, как дикая кобылица, - высказалась она на прощанье.
На критику я не обиделась. Я вообще не слушала ее болтовню, больше занятая другим вопросом: что за платье она сошьет, и кто заплатит ей за работу.
Размышляя над этими и другими, не менее щекотливыми вопросами, я снова осторожно, прячась за портьерой, выглянула в окно. Любопытных заметно поубавилось, а по тропинке, жонглируя груженым тарелками подносом, мчался давешний рыжий парень, каким-то чудом умудряясь не путаться в своем длинном балахоне, похожем на пыльную монашескую рясу.
- Эй, Тасс! Куда ты со всем этим добром? - окликнул парнишку улыбчивый коротышка задиристого вида с торчащими во все стороны светлыми вихрами.
- К госпоже Страннице, - сглотнув, ответил парень и снова покраснел.
- О как! А что же, ее героическая светлость брезгует общей трапезной? Или наше общество для нее не достаточно благородное? - наигранно огорчился коротышка, подмигивая своим хохочущим товарищам.
- Твоим обществом, Ферод, даже крыса побрезгует, - раздался чей-то спокойный голос, и я, позабыв об осторожности и что вообще прячусь, перевалилась через подоконник, пытаясь рассмотреть человека, один звук голоса которого стер глумливую улыбочку с лица коротышки Ферода.
Во дворик вышел высокий темноволосый мужчина, настоящий великан, тот, что принимал солнечные ванны, лежа на траве с надвинутой на глаза шляпой. В его словах не было и намека на угрозу, не стал он класть и руку на рукоять меча, как это обычно делают герои в фильмах, подчеркивая свое мужество и серьезность намерений. Он просто остановился рядом с Тассаром и смерил Ферода равнодушным взглядом, но все как-то сразу притихли и стали расходиться.
- Иди, Тассар, - повернулся к молодому человеку великан. - На ступеньках будь осторожнее, не споткнись.
Тассар кивнул и уже не спеша, придерживая поднос обеими руками, продолжил свой путь, а я, втянувшись в окно, как гусеница, бросилась к двери, кипя возмущением: какого черта он тащит сюда поднос с едой, вместо того, чтобы проводить меня в столовую, то бишь, трапезную?!
- И как это понимать? - распахнув дверь прежде, чем Тассар успел в нее постучать, спросила я, стараясь не сорваться и не наорать на него.
- Я подумал... Подумал, что вы голодны... - захлопал глазами парень.
- Ага! А ты тут, значит, на раздаче? Слуга?
- Нет, я пророк...
Я едва не поперхнулась словами. Признание этого нескладного, высокого и худого как жердь парнишки ставило в тупик.
- Кто?
- Пророк. Я пророк, - объяснил Тассар и робко улыбнулся. - Точнее, скоро им стану.
Ага, значит, ученик, подумала я, и старшие товарищи во всю этим пользуются, шпыняют парня почем зря, мол, не ровня, зелень, юнец-молоко-на-губах-не-обсохло.
- Входи, - посторонилась я, пропуская Тассара в комнату, и кивнула на диван. - Рассказывай, с чего вдруг такая забота.
Парень прошмыгнул к столу, сгрузил на него поднос с едой и присел на краешек дивана, скромно, словно благородная девица, сложив руки на коленях.
- Мне господин архимаг велел вам тут все показать, - начал он, бросая на меня быстрые взгляды из-под рыжих ресниц. - Наказал сопровождать вас, помогать и... защищать, если понадобится...
- Чего? - хохотнула я, смерив 'защитника' придирчивым взглядом.
Тассар подпрыгнул на диване и съежился. Казалось, еще немного, и он бросится прочь, подальше от вверенной ему подопечной.
- Не обращай внимания, это нервное, - сдерживая рвущийся смех, махнула я рукой, и парень насторожился еще больше, став похожим на перепуганного тушканчика. Я удрученно вздохнула, понимая, что с этим надо что-то делать - показать свое расположение и добиться его доверия - и, подхватив поднос, уселась рядом с Тассаром на диван. - Давай-ка, защитник, налетай. Все равно одной мне столько не съесть. И не отнекивайся! Я серьезно, мне одной это много, а Фанька уже поел.
Услышав свое имя, дракончик лениво приоткрыл один глаз, взглянул на поднос с яствами и равнодушно отвернулся, снова задремав. Будущий пророк не удержался, хмыкнул, глядя на него. Занес руку над плетенкой с сочным, почти прозрачным виноградом.
- Можно?..
- Бери, конечно! Его хоть помыли? - придирчиво разглядывая на свет виноградину размером с голубиное яйцо, прищурилась я. - Крупный какой... И сладкий...
- Угу, - довольно промычал Тассар, уписывая виноград за обе щеки. - Брандинский, Золотой нектар. На рынке такой не купишь.
- Почему? - удивилась я, подцепив двузубой вилкой кусочек истекающего подливкой мяса.
- Потому что не всем по карману - золотой нгарр за такую вот кисточку. Поставляется к королевскому столу да еще в Орден... Старшим магистрам, - объяснил Тассар.
Я судорожно сглотнула, и непрожеванный кусок мяса встал поперек горла. Подняла виноградную кисть, точнее то, что от нее осталось. Наполовину ободранная, она весила примерно грамм сто...
- Покажешь мне замок? - попросила я, откладывая вилку.
- Конечно... - кивнул Тассар. - Но вы почти ничего не съели!
- Расхотелось. И вот что, давай сразу договоримся - никаких господ, странниц и на 'ты', идет?
- Как скажете, госпо... Ой! - спохватился будущий пророк, виновато глядя на меня янтарными глазами.
- Ничего, скоро привыкнешь, - засмеялась я, поднимаясь с дивана и направляясь к двери. - Ну, идем, пока светло. Фанька, ты с нами?
Серебряная голова вынырнула из подушек. Дракон потянулся всем тельцем, приподняв и сложив крылья, тяжело спрыгнул с дивана и заковылял к двери, всем своим видом выражая радость от предстоящей прогулки.

* * *



В тот же день в королевском дворце...

Король Велимир снял тяжелую корону и потер виски. Голова гудела от жарких споров, а голоса советников, казалось, до сих пор звучат в зале, застряв где-то между люстрами у самого потолка.
- Помогите мне, боги... - сорвались беззвучные слова с губ короля.
Монарх крепко зажмурился и глубоко вдохнул. Медленно выдохнул, пытаясь унять беспокойство. Но стоило открыть глаза, как взгляд уперся в опустевшие кресла советников, и напряжение нахлынуло с новой силой. В памяти одно за другим возникали перекошенные яростью лица: князь Беголейм, напыщенный жирный индюк, страдающий одышкой, от которого всегда разило вином; хитрый, как лис, велеречивый герцог Вэльвэ, в противоположность князю болезненно худой и рядящийся в яркие шелка, подчеркивающие аристократическую бледность его кожи; гыр Зурак, вспыльчивый, как алхимический порошок для петард; главы семи гномьих кланов Кидир, Терин, Туфур, Фарин, Дафур, Далит и Торин, столь похожие между собой, что лишь по одежде и можно понять, кто из них кто.
...Все началось с того, что князь Беголейм изъявил желание отвести в Брандин-Тили свои отряды.
- Раз угрозы больше нет, я забираю своих людей домой, - пропыхтел князь, утирая пот со лба кружевным платочком.
Король ждал чего-то подобного и был готов дать отпор.
- Ваших людей? - приподняв бровь, переспросил он, и князь тут же угодил в расставленные сети.
- Да. Мои люди возвращаются в Брандин-Тили, домой.
Велимир чуть подался вперед, буравя пристальным взглядом тучного задыхающегося под собственным весом мужчину, прямого потомка князей из погибшего Брандина, и тот забеспокоился, закрутил головой, заглядывая в лица других советников, ища и не находя поддержки.
- Мой дорогой сосед, - нараспев заговорил герцог Вэльвэ, - по-моему, вы чего-то не понимаете. Минула тысяча лет, и все это время, если не считать первого десятилетия, мы жили в мире и согласии, позабыв, что некогда, по известным всем присутствующим причинам, прибыли из Васнета, Тронта и Брандина. Мы - беженцы, уцелевшие лишь благодаря милости богов...
- Каких богов? - перебив герцога, заревел раненым вепрем князь Беголейм. - Нашим богам на нас наплевать, не они выводили наших предков из раскаленного пекла! Боги давно мертвы, иначе они ни за что не допусти ли бы рождения Черного дракона и гибели наших миров! Где был ваш Табунщик, когда вы в нем нуждались? - покрасневшие от частых возлияний глаза вперились в короля.
- Табунщик никого не предавал, он вообще не воин, - поморщился герцог.
- А Щедрый? А мать всех ветров? Где была ваша Великая пряха, когда дракон топтал земли Тронта? - тут же повернулся к нему князь. - Или ваш Фиритай, достопочтенные гномы?
Те переглянулись, и напряженная тишина в зале буквально взорвалась их разгневанными воплями. К ним почему-то присоединился гыр Зурак, хотя орки в общем-то никогда не почитали владыку подземных богатств, предпочитая верить в духов своих воинственных предков.
Король позволил совету выпустить пар, а заодно слушал, слушал, слушал... Когда дошло до взаимных упреков, и кое-кто уже готов был выхватить кинжал, Велимир гаркнул:
- Тихо!
Спорщики моментально утихли, и все взоры обратились к королю.
- Ваши люди давали присягу, - заговорил король, напомнив князю Беголейму, а заодно и совету, о поднятой им проблеме. - Они получают жалование из казны. Они - часть воинства, охраняющего покой королевства, частью которого является и Брандин-Тили. Князь, вы, как и все ваши предки, до сих пор делите всех... хм... нас, - Велимир едва не сказал 'людей', но вовремя спохватился, бросив быстрый взгляд на представителей других рас, - на васнетцев, тронтийцев и брандинцев. Вы так и не привыкли к тому, что ни Брандина, ни Тронта, ни Васнета больше нет. Есть Полевия, и мы, потомки беженцев трех миров, теперь составляем единый народ полевян. Хотите вы этого или нет, но это так... Князь, вас ведь всегда привлекали земли за Льдистым озером и предгорье Санлук, не так ли? И вы наверняка рассчитывали получить их, когда я позволю вашим людям вернуться в Брандин-Тили, - король позволил себе иронично улыбнуться и особо выделил слово 'вашим'. - Уверен, и месяца не пройдет, как вы вернетесь ко двору с просьбой выделить эти земли в награду ветеранам за преданную службу королевству, так?
Князь, поджав пухлые губы, угрюмо смотрел на короля.
- Ваше прошение - а я предпочитаю думать, что вы только что просили меня дать вам разрешение забрать выходцев из Брандина - отклонено, - в голосе Велимира зазвучал металл. - Я не собираюсь потакать вашим капризам и ослаблять армию. И, видят боги, даже поступи я так, как вы желаете, мне пришлось бы бросить все силы - свои, моих приближенных и всей канцелярии, - чтобы вычленить из нашего воинства потомков выходцев из Брандина.
- Но лучники княгини Алаирэ...тан... Тьфу ты, напасть, язык сломать можно! - выругался князь, как будто бы не заметивший предупреждения в голосе короля и продолжая упрямо гнуть свое. - Лучники княгини Алитэлы и доблестные воины гномов отбыли по домам!
- Вы забываете, что воины наших союзников не вступают в смешанные браки, - вкрадчиво произнес Вэльвэ, опередив короля.
- Заключенный между расами союз не предусматривает постоянного присутствия союзных войск в гарнизонах, - вклинился в разговор доселе молчавший канцлер. - Их войска несут вахты по полгода и сменяются свежими отрядами потому, что они не подданные короны, а лишь союзники, князь. Вам бы надо было тщательнее изучать договоры...
Мягкий упрек в голосе канцлера вывел князя из себя.
- Выбирай выражения, ты разговариваешь с князем, выскочка! - побагровел Беголейм, вскакивая с места и опрокидывая стул. - А ты, - князь развернулся, вперив взгляд налитых кровью глаз в герцога, - продался пастухам за зерно, и готов сапоги им лизать за лишний клочок земли у Жабьей топи, а мог бы заполучить всю Южную степь с Королевским лесом в придачу, будь ты хоть чуточку смелее!
Высказавшись, князь бросился прочь, намереваясь немедленно покинуть королевский дворец и столицу. Король на миг прикрыл глаза, сдерживая гнев. О вспыльчивости Беголейма ходили легенды. Поговаривали, это от того, что князья Брандина женятся на своих кузинах, что естественно не могло не сказаться на их потомстве. Велимир не раз был свидетелем его припадков, а из тех донесений, что регулярно попадали к нему на стол, давным-давно сделал собственные выводы: князь был жутким тираном для домашних, его боялась челядь, а жена его, тихая как мышка, бесцветная женщина, частенько прятала синяки под толстым слоем пудры. Младшие дети перед ним трепетали и старались лишний раз не попадаться на глаза. Беголейм охотно предоставлял их самим себе, если вообще вспоминал об их существовании: им он предпочитал общество старшего сына-наследника. Забота князя о своих людях была чистой воды показухой, он считал, что все простолюдины не заслуживают ничего, кроме презрения. Тем не менее, иногда, находясь в благостном расположении духа, он снисходил и до своих овцеводов. Впрочем, не скрывая своей к ним брезгливости. Единственные, к кому Беголейм испытывал некоторое подобие уважения, это виноградари и виноделы, да, пожалуй, еще рудокопы, приносившие основной доход и обеспечивающие процветание Брандину-Тили. Князь водил дружбу с герцогом Вэльвэ, но дружба эта была довольно странной и полностью зависела от тактичности герцога, и монарх был уверен, что сегодня ей пришел конец - князь ни за что не простит Вэльвэ пережитого унижения, хотя в глубине души признает его правоту. Как Беголейм относился к нему самому, для Велимира не было секретом: князь старался проявлять уважение, вот только получалось это из рук вон плохо. Беголейм побаивался молодого энергичного короля и с удовольствием бы избавился от него, представься только такая возможность. Сегодня этот индюк попытался сделать первый шаг на этом скользком пути, да вот незадача - гвардейцы, некогда составлявшие домашнее войско князей Брандина, связаны клятвой и уже давно ему не принадлежат.
Король Велимир мысленно поблагодарил Таргитая первого Великого. Именно он, его далекий предок, сумел обратить ситуацию с драконом себе на пользу и обезопасить корону, объединив и связав клятвой верности новым королям Полевии остатки домашних войск тронтийцев и брандинцев.
- Остановитесь, князь.
Спокойный голос короля настиг князя у дверей. Беголейм лишь раздраженно дернул щекой и нетерпеливо махнул дворцовой страже, чтобы те открыли двери. Гвардейцы из личной стражи короля даже не дрогнули, оставшись стоять застывшими изваяниями со скрещенными алебардами, преграждающими выход.
- Пропустите! - визгливо выкрикнул Беголейм, брызжа слюной. Стражи не шелохнулись.
- Князь, вернитесь на место, совет еще не окончен, и я никого не отпускал, - все так же спокойно произнес король. - Или приказать страже проводить вас к креслу?
Беголейм обернулся, угрюмо посмотрел на монарха, и, помедлив, медленно побрел назад.
Когда князь занял свое кресло, и в зале установилась тишина и прежний порядок, король Велимир обвел пронзительным взглядом советников.
- Мы осуждаем ваши действия, князь, - наконец, произнес он. - Вы - потомок славного князя Маэкдила, последнего из княжеского рода Брандина и первого командующего объединенным воинством Полевии, благородного и доблестного воина, отдавшего жизнь ради тех, кого присягнул защищать. Вы его наследник, и что же мы видим? Род брандинских князей вырождается! Вы не чтите память предков, вам плевать на честь и вы готовы нарушить договоры, заключенные нашими пращурами. Вы хаете наших богов!
Король гневно замолчал. Тяжелый взгляд монарха, казалось, вдавливает в кресло поникшего, взмокшего от беспокойства князя.
- Я не... Я бесконечно опечален их молчанием, - пробормотал князь, уже тысячу раз успев раскаяться во вспыльчивости и обругать себя старым дураком. - Великий винодел не отзывается на наши молитвы...
- Именно поэтому вы приказали разрушить храмы старых богов в ваших землях и на их месте возвести святилища новых? Думаете, они будут более сговорчивы? - невинно поинтересовался герцог.
- Ну, разрушил, ну, строю, тебе-то какое дело? - буркнул князь, неприязненно покосившись на герцога. - Мои виноградари и виноделы говорят, что старые боги нас покинули, и Великий мастер больше не приглядывает за нашими виноградниками... Мои люди хотят во что-то верить, почему бы не в них?
- А в кого из братьев верите вы, князь? - пробасил один из гномов, кажется, Дафур, но Велимир не был уверен.
- Ни в кого я не верю! - снова взвился Беголейм, и королю пришлось срочно вмешаться.
- Хватит! Мы собрались обсудить дела, а не то, кто во что верит.
Гном исподлобья смотрел на князя. В глазах его, прятавшихся за нависшими кустистыми бровями, читалось осуждение. Остальные гномы что-то тихонько обсуждали, склонив друг к дружке головы. На губах герцога Вэльвэ играла легкая улыбка, мгновенно исчезнувшая, когда король посмотрел на него. Герцог заерзал в кресле, опустил голову, не выдержав тяжелого взгляда монарха.
- Что касается ваших претензий на Южные степи, герцог, - медленно произнес, наконец, Велимир. - Мы пересмотрели договор, заключенный с вашим предком.
Канцлер вложил в протянутую руку короля Велимира свиток, запечатанный королевской печатью.
- За преданность и лояльность, проявленную вашим славным родом, мы дарим вам земли между реками Пресной и Озерной, до впадающих в них Болотистой и Студеной. Так же вам отходит озеро Жабья топь.
Худое лицо герцога, и без того длинное, напоминавшее лошадиную морду, вытянулось еще сильнее, и король мысленно ему поаплодировал: так мастерски изобразить удивление способен только такой хитрец, как Вэльвэ. Тем временем герцог вскочил с кресла и размашистым шагом направился к трону, сменив маску удивления на благодарную улыбку.
- Ваше величество, - опустившись на одно колено, склонился он перед монархом. - Служить вам честь для меня.
Велимир передал ему дарственную, краем глаза следя за князем. Тот сидел, обмякнув в кресле бесформенной массой, и буравил спину Вэльвэ угрюмым взглядом. Когда сияющий как новенький нгарр герцог отправился на место, король поманил канцлера и шепотом у него осведомился:
- Мы можем снизить пошлину на брандинское вино?
- Ваше величество хотят бросить собаке кость, пока та его не покусала? - понимающе улыбнулся канцлер.
- Это беззубая собака, но даже она заслуживает подачки... Тем более сейчас, когда мне предстоит объявить о том, что я намерен отдать здоровенный кус земли Страннику, - озабоченно нахмурился Велимир.
- О... Понимаю. Да, мы можем снизить пошлину на вино.
- Не намного.
- Думаю, десяти процентов хватит, что бы заткнуть собаке пасть, - кивнул канцлер.
Но оба они ошибались. Ни сниженная пошлина, ни подаренные земли, ни свежеподписанные договоры - торговые с гномами и военные с орками - не спасли короля и его верного канцлера от гневных воплей. Больше всех негодовал, конечно же, князь Беголейм.
- Отдать этакий кусище земли чужаку! Какой-то девчонке!..
- Ее надел больше моего герцогства вместе с новыми землями! - возмущенно пожимал плечами Вэльвэ.
- ...И где? В предгорье Санлук! Великий мастер, я просто не могу в это поверить! - грохотал князь, трясясь от ярости.
- ...Отдать такие тучные земли! Что ей с ними делать?..
- ...Я не потерплю, если эта выскочка начнет выращивать виноград!..
- ...Это уж слишком! Орден получает самое лучшее!..
- ...Надо было отдать ей Ничьи земли - магу самое место рядом с мертвяками!..
Король не мешал им высказываться, внимательно наблюдая за остальными членами совета.
Первым не выдержал орк.
- Молчать! - заорал гыр Зурак и грохнул увесистым кулаком по столу, да так, что по полированной столешнице кларнаильского дерева, славящегося не только своей красотой, но и крепостью, зазмеилась трещина. - Торгуетесь, как бабы на привозе, тьфу!
Орка поддержали гномы.
- Этот чужак, девчонка, как вы изволили выразиться, князь, спасла наши шкуры, - весомо проговорил Фарин. - И мы, гномы, в отличие от вас, охотно выплатим ей все причитающееся за избавление от вечного страха и спокойный сон.
- Но предгорье! - простонал Беголейм, хватаясь за сердце.
- Почему вы не хотите отдать ей Свиряг? - возмущенный до глубины души, фальцетом вскричал герцог. Ни он, ни князь как будто бы и не слышали осуждающих слов гнома. - Она маг и, как говорят, сильнейший в Полевии, вот бы и расчистила для себя Ничьи земли. Ей же это что раз плюнуть!..
Возмущенные голоса князя и герцога, казалось, все еще раздавались в опустевшей зале, и возражающие им рокочущие баски гномов и рык орка.
- Ваше величество? - раздался приглушенный голос, и Велимир, поспешно нацепив корону, оглянулся.
Дверь чуть приоткрылась, и в залу неслышной тенью скользнул седой сухопарый старец.
- А, это вы, Дальган, - узнав архимага, расслабился король.
- Что, к земле давит? - кивнув на корону, улыбнулся глава полевского Ордена магов и плотно прикрыл за собою дверь.
- Давит, - поморщился Велимир и, встряхнувшись, приготовился слушать. - Она уже здесь?
- Да, ваш егерь справился как нельзя лучше.
Архимаг Дальган сел в одно из кресел и, поставив локти на стол, положил подбородок на сцепленные руки. Окинул короля пристальным взглядом. Задумчивость, даже, скорей, рассеянность в глазах монарха ему не понравилась.
- Ваше величество, что-то случилось?
- Беголейм хочет выйти из совета, - буркнул король.
- И? - вздернул левую бровь Дальган, поощряя короля продолжать.
- Сначала старый дурак настаивал на том, чтобы забрать из гарнизонов своих людей, а когда я ему отказал, вспылил. Пришлось напомнить о клятвах и Маэкдиле-первопроходце. Хватило его ненадолго, а новость о вознаграждении Странника Беголейма и вовсе взбесила... Не думал, что когда-нибудь стану свидетелем припадка такой ярости, князь как с цепи сорвался! Еще и Вэльвэ туда же: мое герцогство меньше земель какого-то там Странника! И это после того, как я подписал дарственную на кус земли в половину его владения!
Выплеснув на архимага свое недовольство, Велимир замолчал. Тонкие ноздри короля трепетали от сдерживаемого гнева, губы, сомкнутые в одну линию, побелели.
- Если я не найду способ удержать Беголейма, - мрачно продолжил монарх, - Полевия лишится западного удела, а это грозит...
- Ничем нам это не грозит! - мягко перебил Велимира архимаг. - Беголейм не дурак, и прекрасно понимает, что без собственного войска против набегов горных троллей он ничто. Конечно, он может собрать ополчение из виноделов и овцеводов, обменять медь из своих рудников на мечи и наконечники стрел у гномов, а малахит - на эльфийский дуб и вооружить своих людей. Ну и что? Разве сравнится пастух с воином? Нет! И потом, вы же знаете князя. В гневе он способен наговорить такое, что впору в кандалы заковывать да в темницу бросать, но пройдет день-другой, он успокоится и раскается.
- Вы уверены? - с сомнением покосился Велимир на старого мага и снова потер виски.
- Абсолютно!
- Мне бы вашу уверенность, - вздохнул король и, мгновение помолчав, предложил. - Может быть кровные узы немного утихомирят князя? Что если сосватать одну из его дочерей и выдать замуж за Талаэра?
- За наследника? Ты спятил! - ужаснулся Дальган, как всегда в приватной беседе с королем позволяя себе обращаться к монарху на 'ты'. - Ни в коем случае, иначе он расценит этот шаг как твою слабость! Ничего, обойдется снижением пошлины на вино. И вели не спускать с него глаз на балу. Пусть твои соглядатаи приглядят, с кем князь говорит, а, главное, о чем.
- Ты думаешь, он готовит заговор? - изумился Велимир.
- Нет! - поморщился архимаг. - Беголейму не хватит на это выдержки, но вот этот Вэльвэ...
- Герцог?! Не может быть! - монарх подскочил, словно сел на ежа.
- Еще как может, - улыбнулся Дальган. - Нашему любезному герцогу как раз не занимать хитрости и умения ждать подходящего момента, чтобы обделать свои грязные делишки.
- А я, как последний дурак, подарил ему здоровенный кус земли...
Архимаг с сочувствием смотрел на его склоненную голову.
- Велимир, а ты никогда не думал выдать одну из своих дочерей за наследника герцога?
- Ты же только что был против сватовства княжеской дочери! - удивился король.
- Конечно против, речь шла о наследнике престола! Но твоя Амалия могла бы выйти замуж за сына Вэльвэ, и у тебя появились бы собственные глаза и уши в его владениях. Заметь, глаза и уши мага!
- Юного и неопытного, - возразил король.
- Ты зря недооцениваешь свою дочь, - улыбнулся Дальган. - Амалия способная девочка, ей вполне по силам скрутить Вэльвэ по рукам и ногам.
Велимир задумчиво потер подбородок. Предложение архимага не было лишено здравого смысла, и он бы не прочь им воспользоваться, но что скажет на это сама Амалия? Захочет ли его дочь похоронить себя в болотах Васнет-Бина?
- Я обдумаю твое предложение, - негромко произнес король и медленно, взвешивая каждое слово, продолжил. - Ты говорил, что Странник уже в Ордене... Ты говорил с нею?
- Конечно. Я лично ее встречал.
- И как она тебе показалась?
- Милая девушка, - пожал плечами архимаг. - Необычная.
- Необычная? - насторожился Велимир.
- Не похожа ни на кого из наших магов, - поспешил объяснить Дальган. - Да и вообще... Она еще совсем дитя, наивное и неопытное, но это, пожалуй, единственное, что роднит ее с обычными людьми.
- И... как мне себя с нею вести? - растерялся монарх.
Архимаг долго смотрел в глаза королю. Под этим взглядом выцветших старческих глаз Велимир чувствовал себя неуютно, словно бы вдруг вернулся на шесть лет назад, в тот день, когда на его голову возложили корону.
- Предельно честно и открыто, если хотите видеть в этом существе союзника, - наконец, произнес старый маг и, поднявшись с кресла, направился к двери.

* * *



Когда мы с Тассаром спустились во двор, любопытствующие к моему невероятному облегчению уже разбрелись. Солнце успело спрятаться за замковой стеной, клонясь к западу, и дворик наполнился прохладной тенью. Аромат причудливого кустарника усилился, заметно посвежело. От фонтана тянуло сыростью, и я поежилась, пожалев, что вышла в одной футболке.
- Тассар, а почему ты так странно одет? У вас все ученики должны носить такую... такое? - замялась я, не в силах подобрать подходящего определения унылой 'рясе'.
- Нет, зачем же! Все одеваются так, как нравится, - объяснил Тассар и добавил. - Насколько позволяет достаток, конечно. А я... Все пророки носят свободные мантии, а я ведь будущий пророк.
- Ага, - понимающе кивнула я, косясь на мантию, висящую на нем, как тряпка на огородном пугале. - Значит, хочешь соответствовать образу таинственного и мудрого пророка?
Тассар смущенно кивнул, и мы вошли в давешний мрачный коридор.
До позднего вечера Тассар показывал мне, где что располагается и как можно попасть из одного крыла здания в другое. Более путанного лабиринта из бесконечных коридоров, галерей, залов и крошечных чуланчиков, которыми заканчивались некоторые коридоры, мне еще никогда не доводилось видеть. Не будь рядом Тассара, я бы уже давным-давно заблудилась, о чем ему и сообщила, вызвав взрыв смеха. За те несколько часов, что мы разгуливали по замку, Тассар ко мне немного привык, во всяком случае перестал отчаянно краснеть и даже пробовал шутить. Выходило неловко и не всегда к месту, но я была и этому рада: его смущение и подобострастие здорово действовали на нервы.
В самом конце занимательной экскурсии Тассар привел меня в конюшню показать кобылу, пожалованную эльфами. Оказывается, эльфийское посольство покинуло столицу незадолго до моего возвращения, сославшись на необходимость приготовлений к празднику Даэлу Лиаванни.
- Жалко... - огорчилась я: надежда увидеть легендарного эльфа умерла прежде, чем я успела ее осознать. - Ладно, пошли смотреть кобылу.
Кобылка нашлась в самом дальнем деннике. Я влюбилась в нее с первого взгляда, настолько очаровательным было это благородное животное: белоснежная, с иссиня-черными, миндалевидными глазами и волнистой гривой. Тассар с ловкостью фокусника извлек из складок своей необъятной мантии румяное яблоко, отдал мне, и я, не раздумывая, сунула руку в зазор между прутьями, предлагая ей лакомство. Кобылка, насторожила ушки, шагнула вперед, принюхалась и аккуратно сняла угощение с моей ладони. Я осторожно коснулась ее бархатистой морды - кобыла стояла смирно, сочно хрупая яблоком, и против ласки ничуть не возражала. Осмелев, я стала гладить ее, перебирать гриву, шепча какую-то ласковую бессмыслицу. Кобыла щурилась и тихонько пофыркивала от удовольствия.
- Боже, какая прелесть! - умилилась я, восхищенная эльфийским подарком.
- Еще посмотрим, как вы ездить будете на этой прелести, - подошел к нам невысокий кряжистый мужичок в кожаном фартуке, перепачканном навозом.
- А что такое? - удивилась я, разглядывая конюха.
- Видели бы вы, госпожа, как она брыкалась, когда мы ее в стойло загоняли. Эльфы что? Привели да ушли, в конюшню заходить не стали, побрезговали, видать. Велиру, моему напарнику, пока ее ловил, ваша прелесть ребра сломала. Пробовали ее умаслить, сахаром приманить - какое там! Она на него и не глянула!.. Я боялся, она вам руку откусит, когда вы ей яблоко-то протянули, а она вона как... Признала, значит, - философски пожал плечами мужичок, закончив свой рассказ.
- Раньше не могли сказать? - вытаращив на него глаза, выпалила я.
- Да не успел я! Только вошел, а вы яблоко хвать и ей уже тянете, - оправдываясь, попятился конюх. - Не оттаскивать же вас от стойла, разгневаетесь еще, зашибете ненароком... А у меня жена, детишки.
- Да с чего вы это взяли?!
От слов конюха стало не по себе: неужели в глазах полевян я выгляжу человеком, которому лучше не попадаться под горячую руку?
- Ну... - мялся мужичок, тактично отступая к выходу. - Силушкой боги вас не обидели, раз дракона зашибли. А я что? Всего-то человек...
- За кого вы меня принимаете?.. - начала было я, кипя возмущением, и осеклась. Я вдруг ясно поняла, почему он боится, и что никакими словами его не убедить в том, что страх его напрасен, и я вовсе не собираюсь никого 'зашибать', ни ненароком, ни специально - он не поверит. Одно дело бояться чего-то, давным-давно ставшего привычным, того, что находится далеко, да еще и упрятано под надежным замком, и другое - узнать, что пророчество исполнилось, но что-то пошло не так, и герой, которому по всем правилам положено было сгинуть, выжил, разгуливает по миру, мало того - находится прямо перед носом! Чего ждать от такого существа?
Выводы напрашивались неутешительные.
- С этим надо что-то делать, и срочно... - удрученно пробормотала я и вымучено улыбнулась. - Что ж, будем считать, это был мой первый урок: пока не выяснишь, насколько опасен зверь, даже обыкновенная лошадь, рук к нему не тянуть.
- Но это и в самом деле чудо, что кобыла вас... то есть, тебя приняла, могла бы без руки запросто оставить, - подал голос Тассар, стараясь держаться на безопасном от меня расстоянии: яблоко-то он мне давал, не конюх, и я догадывалась, о чем сейчас думает будущий пророк.
- Тассар, хватит смотреть на меня как на чудовище, я не жарю младенцев на совковой лопате, чем хочешь могу поклясться! - поморщилась я и, постаравшись придать лицу самое дружелюбное выражение, повернулась к конюху. - Мне жаль, что так вышло с вашим напарником. Надеюсь, он быстро поправится.
Конюх кивнул, проворчав что-то нечленораздельное, и повернулся, собираясь уйти, но я его остановила.
- Как зовут эту чудо-лошадку?
Но ответил мне не он.
- Вьюга, - раздался за спиной знакомый голос.
Сердце подпрыгнуло в груди, норовя вырваться из своей клетки и устремиться навстречу Лелю, шагавшему к нам по проходу между денниками. Рыжие лучи закатного солнца, пробиваясь сквозь пыльное слуховое окошко, золотили его светлые волосы и загорелую кожу. Я поняла, что глупо улыбаюсь, глядя на него влюбленными глазами, и Лелю это явно понравилось. Он остановился в шаге от меня. В синих глазах зажглись озорные искорки и еще нечто такое, отчего моя кожа покрылась мурашками. Я смотрела в его глаза, внезапно онемев от щемящего сердце предчувствия чего-то волшебного, и сама себе казалась беспомощной, словно маленький кролик, настигнутый волком - совсем как тогда, в Старом королевском лесу.
Лицо Леля озарилось мягкой улыбкой. Он сделал последний, разделяющий нас шаг и заключил меня в объятья. Поцеловал в макушку и потерся щекой о колючий ежик того, что осталось от моих волос.
- Пожалуйста, больше не стригись так коротко, - услышала я его шепот и кивнула, готовая обещать ему все на свете. И тут же испугано отпрянула: моя сила, подобно гигантской приливной волне, хлынула вперед, норовя накрыть нас с Лелем, конюшню и орденский замок в придачу. Я попятилась и, стараясь не поддаваться панике, напряглась, пытаясь ее остановить, обуздать... Наверное, легче было еще раз спуститься в пещеру к дракону. Сила не подчинялась, давила - грозная, необузданная, дикая и очень недовольная тем, что ей мешают. Она рвалась вперед и сияла, ослепительно сияла белым - цветом любви Леля. Моя кожа уже знакомо засветилась, пальцы обросли бахромой крохотных огоньков...
- Ксения, что происходит? - закричал Лель, отступая и прикрывая глаза рукой.
- Не знаю! - чуть не плача от собственного бессилия, крикнула я в ответ. - Моя сила... то есть сила любви, она не слушается!
- Госпожа Странница, отпустите ее! Не держите! - завопил Тассар, во все глаза глядя на белый вихрь света, коконом закручивающийся вокруг меня. Фанька с жадным любопытством смотрел на зарождающийся призрачный смерч, по-собачьи сев на хвост у ног юного пророка. Казалось, дракончика, в отличие от меня, ничуть не пугает моя взбесившаяся магия.
- Отпустить?
- Да!
- Но она же сметет все вокруг!
- Нет, пока господин егерь будет рядом с вами, - заверил меня Тассар, повернулся к Лелю и, отчаянно краснея и заикаясь, стал объяснять. - Г-господин й-егерь, в-вам н-надо ее... эээ... об... обнять.
Лель тут же, не раздумывая, шагнул ко мне и обнял так крепко, что заныли кости.
- Отпусти ее, - велел он.
Рубашка на нем тлела там, где ее касалась мои руки, и я тут же отдернула их.
- Отпусти ее! Давай!
И я отпустила.
Вихрь слепящего белого света мгновенно заполонил конюшню и тут же отхлынул назад, сжавшись до яркой точки, парящей над нашими головами. Я завороженно смотрела на нее, а память раскручивала мои воспоминания точно ленту фотопленки: Беличья чаща, деревня Сивуха, травница Льяна, река, ива, полощущая ветви в ленивом течении, Лель и...

- Лель, прости меня... Прости, пожалуйста, я должна это сделать. Обещаю, все то время, что нам отпущено, будет нашим, как ты того хочешь. Я не буду загадывать, что будет дальше, ни слова не скажу о будущем, пока не придет время. Но если ты и в самом деле любишь меня, именно любишь, а не испытываешь ко мне животную страсть, я должна спросить... Ты дашь мне свою любовь, бескорыстно, ничего не требуя взамен?
Он не отстранился, не отвел взгляда, готовый отдать мне что угодно - стоит только попросить.
- Да. Я дам тебе свою любовь. Принимаешь ли ты ее?
- Принимаю.

...маленькая искра над нашими головами, магический светлячок, дарящий спокойствие и уверенность в том, что все мы сделали правильно - совсем такой же, как этот, рожденный вихрем моей силы.
Магический светлячок плавно скользнул вниз, коснулся взмокшего лба Леля. Невесомой пушинкой упал в мою подставленную ладонь и исчез, впитавшись в кожу, словно ничего и не было.
Я заморгала, привыкая к серым сумеркам, удивленная, сбитая с толку. В денниках метались перепуганные лошади, конюха и след простыл.
- Что это было?
- Волшебство. Или, если хотите, чудо, - бесстрастно ответил Тассар.
Я мгновенно обернулась, удивленная холодностью, сквозившей в его голосе, и едва не завизжала от страха: лицо пророка напоминало застывшую маску, янтарные глаза затуманились, и в их глубине таилось нечто такое, от чего меня мороз подрал по коже. Фанька, шипя и припадая к земле, медленно пятился прочь от Тассара, и я его понимала. Мне и самой хотелось с воплями бежать из конюшни куда глаза глядят, лишь бы подальше от того, что еще недавно было Тассаром.
- Эй, парень? Ты здоров? - окликнул пророка Лель, задвинув меня себе за спину.
- Узы Румдэли все так же крепки, и даже Хено над ними не властен, - прошипел Тассар, будто бы не слыша вопроса, и растянул губы в глумливой улыбке. - Старые боги все еще сильны...
Мы с Лелем переглянулись.
- При чем тут боги? - опасливо выглядывая из-за спины Леля, спросила я. - Эй, Тассар! Ты о чем говоришь?
Рыжий пророк вперился в меня невидящими глазами. Лицо его, и без того смертельно бледное и неподвижное, превратилось в жуткую демоническую харю.
- Приветствую, Странник... - прошипело оно, медленно приближаясь. - Вот и свиделись...
Существо, безусловно, имело еще что-то сказать, но Лелю было не до его красноречия. В один шаг оказавшись рядом с Тассаром, он отвесил ему звонкую оплеуху. Подвеска, выбившись из-под его рубахи, ярко сверкнула, метнув пророку в лоб колючую молнию.
Тассара тряхнуло. Он попятился и вдруг словно бы сдулся, обмяк и со всего маху сел на пол, тряся вихрастой головой и часто моргая. Я не без страха наблюдала, как разглаживается его лицо, снова ставясь человеческим, а из глаз стремительно исчезает то самое пугающее нечто.
- А? Что происходит? - пробормотал Тассар, потирая покрасневшую щеку и рассеянно озираясь по сторонам.
Я медленно пошла вперед, не сводя с пророка настороженного взгляда. В памяти сами собой всплывали боевые заклинания - меч Амалайры, копье Эрил, венец трех стихий, сеть-душегубка, каменный молот... Сила заволновалась, стягиваясь в тугой горячий ком - моя магия снова работала, но надолго ли?
Лель упреждающе взял меня за плечо и, хмуря брови, покачал головой, мол, не шагу дальше, это небезопасно. Я недовольно поморщилась, но остановилась. Он мог не опасаться. Какое бы существо не поработило разум пророка и какую бы цель не преследовало, ушло оно, не солоно хлебавши - молния, ударившая из подвески, отбросила его туда, откуда оно явилось.
- Тассар, - окликнула я пророка. На меня взглянули янтарные глаза, полные недоумения пополам со страхом. На щеке полыхал отпечаток ладони Леля. - Ты помнишь, что говорил?
Тассар неуклюже встал, поежился, будто от холода. Переступил с ноги на ногу, сбрасывая оцепенение, и смешно нахохлился, кутаясь в мантию.
- Я... Я не помню, - промямлил он, виновато отводя взгляд. Попятился, будто боялся, что я брошусь на него с кулаками, и затараторил, объясняя. - Обычно слова пророка, когда он в трансе, записывает служка или его ученик. Мои слова слышали только вы, а записать их было некому...
Мы с Лелем встревожено переглянулись: парень думает, что был в трансе и пророчил и не подозревает, что подвергся нападению какого-то враждебного существа! То, что существо враждебно, сомнений быть не могло, достаточно вспомнить каким стало лицо несчастного пророка - жуткая демоническая харя, глумливая улыбочка, растянувшая губы, и взгляд, пугающий, пробирающий до печенок.
'Надо срочно найти архимага, рассказать...'
- А что я говорил? - робко спросил Тассар, прервав мои размышления, и тут же заключил, печально улыбнувшись. - Наверное, что-то не очень приятное... За хорошие новости по лицу не бьют.
Меня опалило чувство вины и стыда, словно это не Лель, а я его ударила.
- Тассар, нет! Ты тут ни при чем, - воскликнула я, досадливо морщась и решая, как бы потактичнее рассказать ему о нападении, и при этом не напугать. Но едва я открыла рот, как Лель бесцеремонно схватил меня в охапку и понес к выходу.
- Не пугай парня, он и так вот-вот штаны от страха намочит, - быстро шепнул он.
- Но!..
- Никаких 'но'! Я найду кого-нибудь из магистров и попрошу приглядеть за ним, но сначала провожу тебя в комнату - хватит с тебя на сегодня новых впечатлений.
Но искать магистра не пришлось. Не успел Лель пройти и половину расстояния до двери, как она распахнулась, и в конюшню ворвалась толпа убеленных сединами старцев с посохами наперевес - навершия ярко светились. Правда, приглядевшись, я мысленно сменила слово 'толпа' на нелестное определение 'три калеки', такими немощными казались эти старички: бледные, худющие и согбенные, будто их только что выпустили из склепа; руки, торчащие из широких рукавов и крепко сжимавшие посохи, напоминали куриные лапы - такими же сухими и костлявыми они были. То, что я приняла за толпу, оказалось всего лишь тенями, пляшущими по стенам - у страха глаза велики.
Выставив перед собой посохи, старцы остановились - один впереди, двое по бокам, отставая на полшага. Светящиеся навершия освещали их встревоженные лица. Маги всматривались во мрак конюшни, словно бы что-то искали, и до нас, казалось, им нет никакого дела. Вряд ли их позвал конюх, озабоченный спасением лошадиных жизней от страшного колдовства не менее страшного Странника - того больше собственная шкура заботила. Магов встревожил выброс силы, не почувствовать который, тем более здесь, в замке, оплетенном сторожевой магией, мог разве что покойник.
Старцы крутили головами, седые пряди трепетали будто от ветра, отливая серебром в бледно-голубом сиянии посохов.
- Все живы? - фальцетом выкрикнул маг, похожий на корявое деревце, наконец, обратив внимание на Тассара и на нас с Лелем. Из всех троих он казался самым старым. Сопровождающие его магистры уже обходили конюшню по периметру и, подсвечивая себе посохами, что-то искали, взмахивали руками, беззвучно шевеля губами. Мечущиеся лошади при их приближении успокаивались и, доверчиво тычась мордами в подставленные ладони, фыркали и негромко ржали, как будто жаловались.
- Архимаг Малид? - послышался удивленный голос Тассара. - Зачем вы встали? Вам же нельзя...
- Я сам разберусь, парень, что мне можно, а чего нельзя, - хмуро ответил тот, подходя к нам. - На нас напали, нечто настолько могущественное, что все охранные контуры трещат по швам, а в замке кроме нас и Егоша, стерегущего вход, никого нет. А ведь я предупреждал Дальгана!..
О чем предупреждал этот изможденный, больше похожий на привидение, чем на живого человека, маг, он сказать не успел: дверь снова распахнулась, и в конюшню стремительно вошел глава полевского Ордена магов.
- Что тут происходит? - пророкотал он, глядя почему-то на меня.
- На нас напали, - ответил архимаг Малид и укоризненно посмотрел на вошедшего. - Не смотри так на девочку, Дальган, ты ее пугаешь. И ее дракона, кстати, тоже.
- Я не боюсь! - пихнув Леля локтем, чтобы отпустил, храбро выпалила я и поискала глазами Фаньку. Дракончик, ощетинив гребень, крутился у Леля под ногами, но едва тот поставил меня на землю, вцепился в мою штанину и зашипел на посох в руках Малида - видимо он его пугал.
- Я знаю, что на нас напали. Почувствовал во дворце, - поморщился архимаг и повернулся к Тассару. - Удар пришелся на него. Очень тонкий, как укол иголкой. Изящный и коварный. Кто-то действует из-под тишка...
- Кто? - перебив архимага, выпалили мы с Тассаром одновременно, причем в голосе юного пророка чувствовалась паника. Впрочем, мне тоже было не по себе.
- Если бы я знал, - покачал головой маг. - Вот что, идемте ко мне в кабинет, там поговорим. Магистр Малид, вам лучше вернуться в постель. Сифир и Гарвуд вас проводят.
- А кто приберется? - негромко спросил один из старцев, обходивших конюшню. - Надо восстановить защитные заклинания.
- Вызову Яниса с Яниной и всех, кто сейчас в городе - пусть наводят порядок.
- Если позволите, я займусь этим, - предложил, подходя, третий старец и подхватил магистра Малида под руку - старик уже едва стоял на ногах.
- Хорошо, Гарвуд, - кивнул архимаг. - Проследите, чтобы все контуры были восстановлены. И нам придется крепко подумать над тем, как усилить защиту, причем не только замка.
Вслед за архимагом мы вчетвером - Лель, Тассар, я и Фанька в качестве пассажира на моем плече - поднялись по винтовой лестнице одной из башен на второй этаж южного крыла замка. Прошли ничем не примечательным коридором мимо нескольких закрытых, с виду совершенно одинаковых дверей. В стрельчатые окна заглядывала ущербная луна, плывя сквозь редкие облака вслед за нами.
Кабинет оказался в самом конце коридора - просторная комната с массивным, заваленным книгами и свитками столом у окна; вдоль стен - стеллажи и шкафы под стать столу, такие же добротные, сделанные на века и веками же верой и правдой служившие своим владельцам.
- Тассара использовали как проводника, - заговорил архимаг, всю дорогу сохранявший тревожное молчание, и указал нам на стулья. То, что Тассар присутствует в комнате, Дальгана, казалось, не смущало, и он продолжил объяснять, говоря о нем в третьем лице. При этом смотрел он мне в глаза, строго, внушительно, и до меня вдруг дошло, что архимаг использует ситуацию, чтобы преподать мне первый урок. - Тассар - пророк, и по сути своей более открыт для тонкого мира. К тому же пока не умеет защищаться. Будь на его месте опытный маг, этого бы не случилось.
- Вы уверены? - негромко спросил Лель, теребя подвеску.
Архимаг перевел на него взгляд, на подвеску, играющую гранями в свете магического огня, и, помедлив, отрицательно качнул головой.
- Нет. Не в этот раз. Существо, проникшее в его разум, походя разорвало защиту замка, как моток гнилых ниток, и... - маг неуверенно замолчал, опустив глаза, перебирая и рассматривая какие-то исчерканные бумажки. - И я ума не приложу, кто это мог быть.
Я смотрела на его опущенную голову и понимала, насколько тяжело далось ему это признание.
- Кем бы ни было это существо, оно знало Ксению. Возможно, удар предназначался не Тассару, а ей, - нарушил молчание Лель и коротко пересказал, то, что произошло в конюшне.
Между бровей архимага пролегла глубокая морщина, и я, не выдержав его взгляда, уставилась на свои колени. 'Это все из-за меня, - отчаянно билось в голове. - Мое возвращение пробудило какие-то силы, и это нечто против меня что-то имеет. Оно напало на замок, пытаясь добраться до меня, а досталось Тассару'.
- Учитель... - это слово само собой слетело с языка, как росинка с потревоженной травинки. - Учитель, я, конечно, мало что понимаю в магии, и вообще, у меня все как будто на уровне инстинктов получается, но, наверное, любая волшба должна оставлять какие-то следы, и если их поискать...
Я смущенно замолчала, чувствуя себя глупой первоклашкой, случайно попавшей в институт на лекцию по высшей математике. Я понимала, что мои догадки и предположения в подметки не годятся знаниям архимага и ждала смешка, насмешливого или ироничного взгляда, но архимаг если и смеялся надо мной, то про себя.
- Следы ищут и найдут, если они остались, - кивнул он и одобрительно мне улыбнулся. Повернулся к Лелю. - Можно взглянуть на вашу подвеску, господин егерь?
- Да, конечно, - Лель снял подвеску на простом кожаном шнурке и передал архимагу. Тот покрутил ее в руках, поглаживая пальцами грани, взвесил зачем-то на ладони, поднес к светильнику и пристально посмотрел на нее сквозь свет. Что он хотел увидеть в кристальной глубине, я понятия не имела, и заинтересованно подалась вперед. В следующий миг архимаг вздрогнул, часто заморгал и смерил Леля странным взглядом.
- Давно у вас этот артефакт?
- Это семейная реликвия, передается из поколения в поколение. Отец говорил, что она принадлежала еще Луафелу, - объяснил Лель. - Есть и вторая, она осталась у отца. Мы поддерживаем связь через них.
- Побочный эффект, - кивнул архимаг, возвращая ему камешек. - Странный камень... Похож на горный хрусталь, но не он. Отталкивает всякую магию, защищает от нее своего владельца и в то же время жадно ее поглощает. Но это не основное его предназначение.
- А какое основное? - подал голос до сих пор молчавший Тассар, и мы дружно повернули к нему головы. Тассар привычно покраснел под нашими взглядами.
- Мне не понять, но, возможно, у тебя получится лучше? - лукаво прищурился архимаг Дальган, пряча улыбку в усах и бороде, и, взглядом спросив разрешение у Леля, перекинул подвеску Тассару.
Парень, неловко вскинув руки, поймал ее за шнурок. Широкие рукава его мантии при этом задрались, обнажив руки Тассара по локоть, и я заметила на его коже следы застарелых синяков. Кто-то из магистров оказывал парню далеко не такое дружеское внимание, как архимаг, видимо, считая, что небольшое применение силы поможет ему лучше усвоить урок.
Тем временем Тассар сжал камешек в кулаке и, закрыв глаза, сосредоточился. Молчал он довольно долго. Я начала клевать носом, мечтая, чтобы этот бесконечный день, а вместе с ним и неурочный урок, устроенный архимагом, побыстрее закончился, когда Тассар, наконец, встрепенулся и распахнул глаза.
- Это... ключ! - воскликнул он и удивленно захлопал рыжими ресницами.
- Ключ? И что он открывает? - спросил Лель, удивленный не меньше пророка.
- Не знаю, - пожал плечами Тассар. - Мне было видение, но не четкое... Там что-то пряталось, в тумане, какой-то мост и ворота за ним. Такие огромные - никогда таких не видел! - и у них кто-то стоял.
- Ты рассмотрел, кто это был, Тассар? - вкрадчиво спросил архимаг, невольно подавшись вперед.
- Я не уверен... И это так странно, - замялся пророк, теребя шнурок подвески и бросая на Дальгана быстрые взгляды из-под ресниц.
- Ну же, смелее, Тассар! - подбодрил его архимаг. - Кого ты видел?
Тассар поднял голову и, повернувшись к Лелю, протянул ему подвеску. Их глаза встретились, и я заметила, как вздрогнул Тассар, когда его пальцы коснулись руки Леля.
- Мне показалось, это были вы, господин егерь.
- Я?
- Лель?! - подскочила я и повернулась к архимагу. Учитель задумчиво смотрел куда-то в угол, постукивая пальцами по столу.
- Я не знаю, - пробормотал Тассар. - Говорю же, видение было не четким, я мог ошибиться.
- Скорее всего, ты видел далекого предка господина егеря, легендарного Луафела, - произнес, поднимаясь из-за стола, архимаг. - Камень показал тебе прошлое, и ты отлично справился, молодец! А теперь идите-ка вы спать, уже за полночь, а завтрашних занятий никто не отменял.
Урок закончился так же неожиданно, как и начался. Архимаг жестом показал на дверь, мол, пора и честь знать, а у меня на языке крутилась уйма вопросов, которые не терпелось задать. Хотелось немедленно узнать, ключом к чему является подвеска и что такого героического сделал Луафел, что память о нем до сих пор жива. Но не успела я открыть рот и задать первый, как архимаг замахал на меня руками, ссылаясь на то, что его помощь нужна магам, восстанавливающим защитный контур замка, а Луафел подождет до завтра, и вообще, о его подвигах может рассказать мне Лель, как-никак, он его потомок. В общем, нас безжалостно выставили за дверь, и архимаг с удивительной для его возраста прытью помчался по коридору к лестнице.
- Ну, что делать будем? - спросила я, когда эхо поглотило его шаги и растаяло.
- Ты пойдешь спать, - немедленно отозвался Лель и, присев на корточки, подхватил притомившегося дракончика. - Тассар, тебя проводить?
- Н-нет, мне тут недалеко, - поспешил отказаться юный пророк и, попрощавшись, свернул в коридор, ведущий в западное крыло.
- Идем, провожу тебя в комнату, - взял меня за руку Лель и поцеловал в макушку.
- Ты разве не останешься? Рассказал бы про Луафела...
Я жарко вспыхнула, понимая, каким нелепым был этот предлог удержать его, но сказать прямо, что хочу, чтобы он остался, не хватало духу. 'Мне просто надо заново к нему привыкнуть, и все будет в порядке', - мысленно успокаивала я себя, ожидая ответа.
Губы Леля тронула понимающая улыбка, в глазах промелькнуло и тут же пропало что-то похожее на сожаление. Фанька, устроившийся на его плече, вдруг расправил крылья и вытянул шею, но перепрыгнуть ко мне так и не решился.
- Если хочешь, чтобы я остался, тебе не нужно придумывать повод. Достаточно попросить, - ровно произнес Лель и отдал мне Фаньку. - Держи своего дракона. Кажется, как нянька я ему не слишком нравлюсь.
Я приняла из его рук дракона и, решившись, посмотрела ему в глаза.
- Я хочу, чтобы ты остался.
Фанька выказал удивительное понимание и не пошел за нами в спальню. Вскарабкался на диван в гостиной и, нырнув в подушки, прикинулся частью обстановки. Лель усмехнулся, глядя на то, как он возится, устраиваясь поудобнее, подхватил меня на руки и понес в спальню. Опустил на кровать и долго смотрел мне в глаза. Лунный свет серебрил его волосы, собранные в низкий хвост, и я потянулась к ним, собираясь развязать сдерживающий их ремешок, но Лель перехватил мою руку и один за другим поцеловал пальцы. Он был поразительно сдержан для мужчины, надолго лишенного общества любимой женщины. Лишь глаза - два бездонных омута - выдавали его истинные чувста. Губы Леля коснулись моих губ, и я не выдержала, стащила с него рубашку, притянула к себе, зарываясь лицом в его волосы - аромат лесной свежести и меда сводил с ума. Мне вдруг стало все равно, кто и что о нас подумает. Я хотела быть с Лелем, хотела его любви, хотела чувствовать его прикосновения, утонуть в его нежности и отдать ему всю свою любовь до последней капли.
Лель ерошил мои волосы и, казалось, только ждал разрешения.
- Я люблю тебя, - беззвучно прошептала я и поцеловала его.
Безумие поцелуя, полетевшая на пол одежда, сплетенные в страстном порыве наши тела - мир вокруг исчез, растворился в мерцании лунного света, остались только он и я, растворившиеся друг в друге, слившиеся в одно целое.
Страстный порыв сменила тихая нежность. Лель обнимал меня, крепко, словно боялся, что я вдруг исчезну.
- Обещай, что больше не уйдешь, - шепнул он, касаясь губами моего обнаженного плеча.
- Не уйду, - сонно пробормотала я и, уютно свернувшись клубочком в его руках, счастливо улыбнулась. - Не уйду...
'Потому что теперь я дома', - прибавила я мысленно и уснула.

Глава 4. Здравствуй, старый враг


или бег с препятствиями



Снежная буря набирала силу. Ветер, подобно злобному псу, с утробным воем метался по ледяной пустыне, бросался под ноги, кусая за голые лодыжки и мешая идти. Бил то в грудь, то в спину, норовя столкнуть в сугроб, коршуном обрушивался на обнаженные плечи, впиваясь морозными когтями в кожу, швырял в лицо колючим снегом.
'Пропусти', - упрямо шепчут побелевшие от холода губы.
'Пропустить? Тебя? Нет!' - яростно ревет ветер в ответ.
'Дай мне пройти!'
'Нет!'
'Ты пропустишь меня, Саймел, дитя Эрил. Ты пропустишь меня и будешь служить мне, и братья твои присягнут мне в верности. Подчинись мне!'
'Ты всего лишь жалкий человечишко из плоти и крови! - взвыло в ответ. - Ты не вправе требовать клятвы, ни от меня, ни от братьев моих! Поворачивай или умри!'
'Я - вправе, и я требую: подчинись мне!'
'Подчиниться? Никогда! - насмешливо заулюлюкало в ответ. - Тебе холодно, человечек, скоро тебе захочется спать. Цветастый платок Элехнэ накроет голову твою, а стужа выпьет тепло сердца твоего, и тело твое обратится в лед. Поворачивай или умри, я не подчинюсь тебе!'
'Подчинись, упрямец! Или, клянусь, я, Последний, сломаю крылья твои!'
'Что ж, попробуй!' - расхохотался ветер и, подняв, снежную пыль, бросился на дерзкого, норовя свалить его с ног, погрести под толщей снега...

Я резко села в постели, хватая ртом воздух. Несмотря на одеяло и теплые руки Леля, было невыносимо холодно, будто это я стояла там, среди снежной пустыни, споря с ветром, угрожая сломать ему крылья, если он не подчинится и не пропустит меня к неведомой цели.
- Ёлки, приснится же такая чушь... - пробормотала я и осмотрелась, зябко потирая плечи - их будто все еще касались ледяные когти, царапали кожу, пытаясь добраться до сердца, сжать его и превратить в осколок льда.
Комнату наполняли серые предрассветные сумерки. В углах таились густые тени, скрывая в себе ночные страхи. Светлеющее небо за окном было холодно-синим - солнце еще только готовилось взойти и согреть его теплыми красками зари. Мир окутывала особая тишина, глубокая и сонная - некий рубеж между ночью и днем, когда ночные птицы и звери уже заснули, а дневные пока не проснулись - ничье время. Ветер и тот притих, задремав в ожидании нового дня, чтобы с первым лучом солнца растрепать листву раскидистых лип, прогнать пыль по дорожкам и, словно диковинного зверя, погладить по траве лужайку под окнами.
Я натянула одеяло до подбородка и задумчиво уставилась в окно. Конечно, можно было уютно свернуться калачиком и уговорить себя еще немного поспать, но... Я не хотела видеть сны. Тем более такие сны - живые и тревожные. Жуткие. И не хотела, чтобы они сбывались. Этот сон не был жутким - разве можно сравнить его с теми кошмарами, что снились мне год назад? - но казался тем самым, из живых и тревожных, вещих снов. Впрочем, я могла ошибаться. Надеялась, что ошибаюсь, и сон навеян вчерашним нападением на Тассара - уж что-что, а на воображение я никогда не жаловалась, и оно вон как расстаралось.
Но нет худа без добра: нечто, напавшее на пророка, заставило мою силу, наконец, 'проснуться' - о да, она больше не дремала подобно сторожевому псу, а очень даже бодрствовала! Другой бы обрадовался, меня же это насторожило: раз магия действует, значит, жди неприятностей.
'Но ведь все закончилось хорошо! - нахмурилась я и, с досады прикусив губу, посмотрела на Леля. - Лучше бы мне снился ты...'
Спящий, Лель почему-то казался мне беззащитным, и я никак не могла найти объяснения этому странному впечатлению. Может быть, все дело было в моей магии, в том, что ее у меня никому не отнять, в отличие от подвески, что носит Лель: кто его защитит, если ее, например, украдут, а меня не окажется рядом? Существо, что напало на Тассара, пыталось добраться до меня и, без сомнения, повторит попытку. Оно будет пытаться, пока не добьется своей цели, и сметет всякого, кто заступит ему дорогу. И Лель будет первым на его пути, потому что любит и не останется в стороне.
- Я тоже тебя люблю, и буду защищать... - шепнула я, и, поддавшись порыву, поцеловала его в висок.
Лель тихо вздохнул во сне, перекатился на бок и обнял подушку. Маленькая морщинка между бровями - печать тревог и волнений - разгладилась, словно он слышал мою клятву, на скулах трепетали легкие тени от ресниц. Его волосы, серебристые в сумерках, разметались вокруг головы, и я вспомнила, что вчера все-таки добралась до ремешка и распустила их. Вспомнила, как зарывалась лицом в их пахнущую медом и лесом густоту, как перебирала шелковистые пряди, замирая от восторга перед такой красотой.
Выскользнув из-под одеяла, я блаженно потянулась и прошлепала в ванную, уже зная, чем себя занять. Что бы там ни говорила портниха, а пренебрегать утренними пробежками я не собиралась. Достаточно того, что у родителей позволила себе немного расслабиться.
Наскоро умывшись, я надела топ и короткие спортивные шорты, натянула тугие после стирки носки и зашнуровала кроссовки. Фанька удивленно поднял голову, моргая сонными глазами. Я приложила палец к губам, и он, понятливо кивнув, опустил голову на диванную подушку и закрыл глаза, решив досмотреть предрассветный сон.
Утро встречало не просто прохладой, оно приветствовало стылой сыростью. Над фонтаном курился легкий туман, трава побелела от росы - ее можно было горстями черпать. Я поежилась и припустила бегом через внутренний двор, стараясь не промахиваться и наступать на камни. Прошла вчерашним коридором и замерла на пороге центрального холла, обнаружив задремавшего за конторкой магистра Егоша. Будить его и объяснять, зачем мне понадобилось выйти из здания, не хотелось, а открыть двери самостоятельно и незамеченной выскользнуть на улицу мне вряд ли удалось бы: стены и дверь оплетало сторожевое заклинание, предупреждающее о входящих и выходящих - Егош проснется сразу же, стоит коснуться дверной ручки.
Я сощурилась и, покачиваясь с носков на пятки, уставилась на стену. 'Увидеть' заклинание получилось не сразу, пришлось немного себе помочь. Встряхнув кистями и сосредоточившись, я провела ладонью вдоль стены, не касаясь ее, и почти сразу почувствовала чужую магию - теплое дыхание силы, признавшее мою магию частью самой себя. Потом стена заискрилась и как-то сразу обросла сетью тонюсеньких ниточек, сплетающихся в замысловатый рисунок - собственно заклинание во всей своей красе. Я разглядывала эту красоту, не имея ни малейшего представления, как открыть замок и при этом не сломать структуру охранного контура.
- Ломать - не строить, - пробормотала я, с удивлением обнаружив, что сломать заклинание для меня все равно, что паутинку с лица смахнуть, а вот открыть замок - нет: магическое зрение упорно отказывалось фокусироваться на мелких деталях, зато охотно показывало картину в целом - этакая магическая дальнозоркость, чтоб ее.
Промучившись какое-то время с магическим зрением, я все-таки решила, что проще разбудить привратника и попросить его выпустить меня, и плевать, что у дедушки глаза на лоб полезут, когда он увидит, во что я одета - уж лучше пусть пялится на мои голые ноги и открытые плечи, чем лишить замок защиты.
Магистр Егош проснулся сразу же, стоило коснуться его плеча.
- Госпожа Странница? Что-то случилось? - пробормотал он, протирая заспанные глаза.
- Тссс... В Багдаде все спокойно, - миролюбиво улыбнулась я и пристально посмотрела в его глаза, пытаясь внушить, что он каждый день видит девиц, одетых для пробежки, и без лишних вопросов выпускает их за двери. - Вы спите и видите сон.
- Я сплю и вижу сон, - послушно, как сомнамбула повторил Егош.
- Сейчас вы встанете, откроете дверь и выпустите меня на улицу.
- Сейчас я встану, открою дверь, - кивнул старик, поднимаясь и направляясь к выходу, - и выпущу вас на улицу...
Щелкнул замок, и дверь открылась. По стенам - я заметила краем глаза - прокатилась волна силы и тут же успокоилась. Путь на свободу был открыт, вот только я не знала, где могу в удовольствие побегать, не привлекая к себе ничьего внимания - город уже просыпался, и на улицах появились редкие прохожие.
- Уважаемый магистр, а нет ли поблизости безлюдного парка? - повернулась я к Егошу. Старик смотрел мне в глаза, не мигая - внушение исправно действовало, и, я надеялась, развеется сразу после моего ухода.
- Есть, Рябиновый парк. Там редко кто бывает, - бесстрастно ответил привратник.
- А почему рябиновый, а не, скажем, березовый? - пошутила я и беспрепятственно перешагнула порог.
- Потому что так называется, - объяснил Егош. - А березового нет, и не было никогда.
- Тогда, может, подскажете, в какой стороне его искать? - вежливо попросила я.
Привратник вышел на крыльцо вслед за мной и махнул рукой куда-то за королевский дворец.
- Вон туда идите. До конца стены, там вниз по улице, до самого парка. Вы его сразу узнаете.
- Спасибо, вы мне очень помогли! - ослепительно улыбнулась я и, усилив давление, прибавила. - И маленькая просьбочка, господин Егош: если кто-то будет спрашивать, вы меня не видели, о'кей?
- Я вас не видел, - кивнул тот, растянув рот в ответной улыбке и все так же глядя на меня немигающим взглядом.
Раскланявшись с привратником, я сбежала по ступеням и направилась к краю площади вдоль дворцовой стены. До нее было довольно далеко, и стражи, охранявшие ворота и прохаживавшиеся по стене, казались оловянными солдатиками с игрушечными алебардами на плечах.
Серый булыжник площади, тщательно подогнанный - между стыками не пробивалось ни единой травинки - и отшлифованный до блеска ногами тысяч людей, легко ложился под кроссовки. Минуя площадь, я свернула на указанную Егошем улочку и попала в сонное царство роскошных особняков (или замков?), утопающих в цветах и зелени. Вряд ли я ошибалась, предположив, что это дома местной знати. По дорожкам садов и палисадников бодро сновали дворники и садовники - мели, гребли, подрезали кусты и косили газоны - и, занятые делом, не обращали на меня никакого внимания. Что меня и устраивало.
Парк я действительно узнала издалека. За кованой оградой шелестели темной листвой старые рябины. Они уже отцветали, и мелкие лепестки цветков жидкой поземкой стелились между рыжими стволами, застревая в траве. За распахнутыми настежь воротами начиналась широкая, хорошо утоптанная тропа, огибала тихий прудик, заросший камышом и широкими листьями-плотиками кувшинок, и, змеясь по самому краю оврага, исчезала в глубине парка.
Ступив под сень старых деревьев, я перешла на шаг, то и дело оглядываясь и прислушиваясь. Егош не обманул, Рябиновый парк казался необитаемым островом посреди большого города - еще одна удивительная особенность столицы Полевии. Таинственную тишину изредка нарушал шорох листвы и тихие, похожие на вздохи, звуки - казалось, это вздыхают рябины, жалуясь на старость. Где-то совсем далеко прочищала горло ворона. Ее хриплое 'Каррр!' заставляло поминутно вздрагивать. Я досадливо морщилась, сбиваясь с шага, и мечтала об одном - чтобы нахалка нашла занятие поинтереснее утренней распевки и заткнулась.
Пока я озиралась, восток успел зарумяниться, а небо посветлеть. Сумрачный парк неуловимо преобразился, став похожим на сказочный лес, и я, напомнив себе, зачем сюда пришла, припустила по тропе. Обогнула прудик и с опаской покосилась на овраг - крутой склон порос кустами орешника и тоненькими молодыми рябинками, на дне между камнями и чахлыми ивами змеился ручеек. Послышались первые, еще робкие птичьи трели, и наконец-то замолчала ворона.
Но едва я о ней подумала, как хриплое громогласное 'Каррр!' раздалось прямо над головой. Я с визгом шарахнулась в сторону, уворачиваясь от острых когтей, метящих в лицо, вскинула руки в защитном жесте, а в следующий миг кубарем покатилась по крутому склону к ручью.
Парк и небо смешались в безумной круговерти. Под руку как назло (а может и к добру) не попадалось ничего, за что можно было бы ухватиться и затормозить падение. Все, что я успела - сгруппироваться перед тем, как приложиться боком о покрытый мхом валун.
Тело пронзила вспышка боли. Я охнула, до крови прикусив губу, и, на всякий случай откатившись в сторону, юркнула за камни, ожидая чего угодно, вплоть до пришествия второго Черного дракона. Ушибленный бок горячо пульсировал, перед глазами плыло, голова гудела, как котелок, по которому ударили кочергой, но я была готова защищаться.
- Каррр! - раздалось совсем рядом, и я мгновенно вскочила на ноги, поворачиваясь на звук, шевельнула пальцами, призывая молнию. - Каррр!
Она сидела на валуне, о который я ударилась, - крупная серая птица с черными крыльями, - и, склонив голову на бок, косилась на меня блестящим агатовым глазом.
- Каррр! - снова заорала ворона, вытянув шею и хищно приподняв крылья.
- Ой, ворона! - пробормотала я, отступая на шаг, и медленно-медленно, плавно, чтобы не вспугнуть ее, стала поднимать руку для удара. - Ты тут бегемота не видела? Он забыл свою панамку.
Ворона юмор не оценила, а движение заметила и, видимо, поняла, чем ей это грозит. Переступив с лапы на лапу, она совсем по-человечески укоризненно посмотрела мне в глаза и клюнула что-то похожее на древко стрелы, застрявшее в трещине. Убедившись, что я смотрю куда надо, серобокая нахалка взмахнула крыльями и, пронзительно каркнув на прощанье, сорвалась с валуна и исчезла среди деревьев.
Медленно, словно во сне, я потянулась к стреле - она поддалась легко, застряв в мягком мхе, забившем трещину. Древко трепетало черным оперением, остро заточенный наконечник с зазубринами вдоль боковых граней влажно поблескивал.
- И кто ж меня так горячо полюбил? - внутренне содрогнувшись, пробормотала я.
Стрела, конечно же, таинственно промолчала, не собираясь выдавать своего владельца. Вскинув голову, я посмотрела вверх, но никого не увидела - стрелок успел улизнуть, и это было странно: если он хотел меня убить и промахнулся, почему не повторил попытку? Я ведь стою тут, как на ладони - бери меня тепленькой! - но он почему-то больше не выстрелил. Что ему помешало? Неужели ворона?!
- Да ну, глупость какая! - фыркнула я, опровергая собственное умозаключение. - Что это за убийца, если он шарахается от какой-то там вороны?
Вывод напрашивался сам собой: стрелка вспугнул кто-то другой. Но кто? И не захочет ли этот кто-то сам попытать счастья? Тогда какого черта я тут торчу, изображая живую мишень, вместо того, чтобы задать деру?
- Прекрасно. Просто чудненько, ёлки! - ворчала я, карабкаясь к тропе. - Сначала я как тать выбираюсь из замка, чуть ли не огородами пробираюсь к самому безлюдному парку в городе только чтобы побегать, не пугая горожан своим видом, пугаюсь самой обыкновенной вороны и лечу в овраг, а теперь еще выясняется, что за мною кто-то охотится! Утро удалось, определенно.
Вскарабкавшись на тропу, я перевела дух и, отложив прихваченную как улику стрелу, оглядела свезенные колени и локти - о платье с открытыми руками можно было забыть. Задрала топ, полюбовалась багровым синяком, наливающимся на правом боку и, оценив свой ущерб, вздохнула.
- Вот так побегала, - оседлав трухлявый пенек, горько усмехнулась я и, уставившись на стрелу, глубоко задумалась над своей судьбой. Убийца все еще бродил где-то в парке, но тревожил он меня в самую последнюю очередь. Сейчас мне почему-то казалось важным понять - кто заказчик? Кому я успела перебежать дорожку и чем конкретно насолила. О том, что скажет Лель - и архимаг само собой, - когда узнает о попытке меня подстрелить, я старалась не думать вообще. В первую очередь оба устроят мне выволочку за то, что ушла из замка, никого не предупредив, и будут правы. Наверное...
За этими грустными размышлениями меня и нашел Лель. Я подняла голову только когда Радко, взвившись на дыбы, остановился в шаге от облюбованного мною пенька. Приехал Лель, как ни странно, со стороны, противоположной воротам, которыми воспользовалась я, а жеребец выглядел так, словно отмахал верст десять как минимум.
- Вот ты где! - воскликнул Лель, соскочив на землю, и я невольно сжалась в комок - тон, которым он говорил, не предвещал ничего хорошего. - Ксения, какого демона ты, никому ничего не сказав, ушла гулять по незнакомому городу, да еще и Рябиновый парк для прогулки выбрала? А если бы что-то слу... - и осекся на полуслове, заметив мои свезенные колени и свежие царапины на руках. - Что случилось?!
Я подскочила и попятилась, не сводя глаз с его побелевшего лица.
- В овражек скатилась! На меня ворона напала, - затараторила я, спеша объясниться.
- Какая еще ворона, о чем ты? - наступая на меня, бушевал Лель. - В Светлограде лет сто как вороны не водятся, их маги отвадили по приказу короля!
- Лель, я не выдумываю. На меня напала ворона, здоровенная такая, серая с черными крыльями. Сначала просто орала как потерпевшая, а потом бросилась ни с того, ни с сего. Я ее видела так же, как сейчас тебя, вон там, в овраге, - кивнула я в сторону овражка, указывая на сломанные ветки кустарника, отметившие собой место моего падения. - И еще... Вот.
Я протянула ему стрелу и покаянно опустила голову: ох, что сейчас будет...
Лель молчал так долго, крутя в руках стрелу и хмуря брови, что я, не выдержав напряжения, заговорила сама, постаравшись как можно подробнее рассказать о нападении вороны и о том, что именно она указала мне на стрелу. Но Лель, казалось, меня не слушал. Сунув стрелу в седельную сумку, он прошелся по тропе взад-вперед, внимательно глядя себе под ноги, словно что-то искал. В одном месте, у густой поросли молоденьких рябинок он надолго остановился. Опустившись на корточки, поворошил рукой палую листву и нырнул в рябинник, ненадолго пропав из виду.
- Лель? - робко окликнула я. - Что ты там ищешь?
- Следы, - угрюмо раздалось в ответ.
Выломившись из рябинника как раз напротив места моего падения, Лель устремился к сухому стволу, некогда бывшему рябиной. Я вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что он там делает, и похолодела, заметив в его руках другую стрелу - сестру-близнеца первой.
- Не знаю, что за птицу ты видела, - подходя ко мне, холодно произнес Лель, - но на твоем месте сходил бы в храм и поставил за нее свечку - она тебе жизнь спасла.
- Обязательно... - пробормотала я, глядя на стрелу в его руках и не видя ее - перед глазами четко, во всех деталях представала картина того, что произошло на самом деле...

...Казалось, я вернулась назад во времени, оказавшись у края тропы, рядом с рябинником, в котором прятался мой несостоявшийся убийца: хрупкий с виду мужчина в зеленой, в тон листве, куртке и таких же штанах, на лице маска, волосы спрятаны под капюшон. Я смотрела, как он вскидывает лук и прицеливается, обернулась и увидела... себя. Это было странное чувство - видеть саму себя и знать, что я-прошлая не видит меня-настоящую, а я-настоящая не могу вмешаться - мне позволено только смотреть...
Я-прошлая бежала по дорожке мимо рябинника и не замечала прячущегося в нем человека с луком. А тот уже готовился отпустить тетиву. Дыхание его стало легким-легким, чуть замедлилось... Еще мгновение, и пальцы разожмутся, посылая стрелу в смертельный полет... Но чуть раньше этого мгновения, столь важного для точного выстрела, с вершины старой рябины сорвалась самая обычная ворона, может быть, чуть крупнее своих соплеменниц, и камнем упала мне-прошлой на голову. Стрела прошила пустоту и вонзилась в засохший ствол старой рябины, а я-прошлая уже катилась вниз по склону оврага. Сыпля проклятиями, стрелок выскользнул из кустов, решив достать свою жертву вторым выстрелом, но тут послышался топот копыт. Глаза под маской полыхнули гневом. Он заторопился, отпустил тетиву раньше времени и, снова промазав, бросился наутек - всадник был уже близко...

- Ч-черт! - выругалась я, хватаясь за гудящую голову, когда видение развеялось. - Ненавижу эти штучки...
- Он ведь откуда-то знал, что ты будешь в парке, - сузил глаза Лель. - Ты кому-нибудь говорила, куда идешь, кроме Егоша?
- Нет, - морщась от боли, ответила я. - В том-то вся и странность. Никто не мог знать, когда и куда я пойду, однако же, как-то узнал и подослал убийцу! Кто способен на такое? Кто знает меня настолько, чтобы предугадать, какая мысль посетит мою голову в следующую минуту?
- Не знаю, но хотел бы я так уметь, - проворчал Лель, сгребая меня в охапку и усаживая на жеребца. - Тебя ни на минуту одну оставить нельзя, неприятности липнут к тебе, как мухи к меду - умение предугадывать твои мысли мне бы очень пригодилось.
- Лель, не ворчи, - примирительно попросила я. - Лучше помоги мне думать.
- Вот вернемся в Орден, успокоим привратника и архимага, которые, кстати, чуть не поседели от твоей выходки, и все вместе подумаем, - пообещал Лель, садясь позади меня в седло.
- Они и так седые, - пошутила я и, спохватившись, удивленно спросила. - А что, я обязана докладывать Дальгану обо всех своих перемещениях?
- Нет, не обязана. Но ты не должна была воздействовать на разум привратника - именно из-за этой выходки тебя ждет разговор с архимагом. Ксения, неужели ты не понимаешь, что Егош, да и любой другой маг, перед тобой беззащитен?
- Да я всего-то попыталась ему внушить не пялиться на мои коленки! - воскликнула я, чувствуя скребущие коготки проснувшейся совести.
- Да неужели? - усмехнулся Лель. - И больше ничего? Точно?
Я задумалась, вспоминая, о чем говорила с Егошем, и похолодела.
- Вот блин... Я не хотела, чтобы меня искали. Но Лель, я не специально, честное слово! Я не хотела ему внушать, это была просьба!
- Хорошо же ты его попросила! - коротко хохотнул Лель. - Бедняга понял тебя по-своему, и никого не выпускал из замка. Впрочем, и не впускал тоже. Архимагу пришлось здорово попотеть, чтобы понять, что с ним происходит и отменить эту твою 'просьбу'.
- О, господи, Лель! Я же не знала! - ужаснулась я.
- Вот именно, ты много не знаешь, - назидательным тоном произнес Лель. - Поэтому впредь если тебе что-то понадобится, постарайся обойтись без своих магических штучек. Поверь, все и так знают, кто ты такая, и твои странности вряд ли кого-то сильно удивят.
Я досадливо прикусила губу. Мне стало невыносимо стыдно за свою проделку, а еще жаль доброго старичка Егоша. Он так тепло меня встретил, и что я? Напомнила о его конфузе в Сивухе - раз; загипнотизировала так, что даже архимаг с трудом смог снять с него мое внушение - два! Не пора бы взяться за ум и начать думать прежде, чем что-то сделать?
Пока я мучилась угрызениями совести, мы успели выбраться из парка и улочку с особняками миновать. Лель подвел жеребца к задним воротам замка, за которыми угадывались крыши конюшен и другие хозяйственные постройки. Ворота как раз открывались, собираясь впустить во двор целый караван громыхающих подвод, крытых грубой тканью. Караван встречали двое, мужчина и женщина. Мужчину я узнала сразу - вчерашний великан, осадивший задиру Ферода. Стоявшая рядом женщина удивительно походила на своего спутника - такая же высокая, темноволосая и сероглазая, этакая копия мужчины, только потоньше, стройнее. Она и одежду предпочитала мужскую, и так же как брат (а в том, что женщина приходится великану сестрой, можно было не сомневаться) была вооружена мечом.
- Госпожа Странница! - окликнула меня женщина. - Позвольте представиться, меня зовут Янина, а это мой брат Янис. Мы в некотором роде ваши наставники.
- Очень приятно, - кисло улыбнулась я и, спрыгнув с жеребца, пожала протянутую руку Янины. - А что вы преподаете? То есть, чему учить будете?
- Научим держать в руках меч и не бояться им пользоваться, - ответил, подходя ближе, Янис и осторожно сжал мою руку, - стрелять из лука и арбалета - в общем, будем учить вас всему, что связано с оружием и военным делом. Приступаем завтра с утра.
- А зачем мне военное дело? - опешила я. - И почему завтра, а не, скажем, сегодня?
- Чтобы уметь постоять за себя, когда нельзя воспользоваться магией. А почему завтра - так архимаг распорядился, - пожал мощными плечами Янис.
- Тогда что он припас на сегодня? - задумчиво вопросила я, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Вот у него и узнаем, - вклинился в разговор Лель и, развернув меня за плечи, повел к воротам. Даже попрощаться с будущими наставниками не дал.
Идти на заклание к архимагу было страшно. Я плелась вслед за Лелем, покусывая губу и угрюмо осматривая двор. Мысли в голове метались перепуганными мотыльками, и я всерьез подумывала, а не удрать ли куда-нибудь и спрятаться, пережидая пока архимаг успокоится? Хотя... почему на заклание? Ну, перестаралась я с привратником, так это ж от невеликого опыта! Не съест же архимаг меня за это, в самом деле.
Архимаг и не стал меня есть. Удовольствовался внушительной лекцией, затянувшейся на добрый час, взывающей к моему благоразумию и особо подчеркивающей, что маг, прежде чем колдовать, должен подумать о последствиях своей волшбы.
- Простите... - в который раз попросила я прощения и тут же радостно выпалила. - Но ведь мой дар заработал!
Учитель недовольно поджал губы - видимо, не этих слов он ждал от меня - и нахохлился, словно большая птица.
- Ксения, он и не прекращал работать, - произнес он и тихонько засмеялся, увидев, как вытянулось мое лицо. - Дело в том, что в свой прошлый... кхм... визит вы потратили сил больше, чем имели. Я, признаться, удивлен, что вам вообще удалось выжить - маг, вынужденный черпать силы из собственной души, сгорает как свечка! Вас же что-то уберегло от столь печальной участи, возможно, связь с драконом. Надо бы проверить эту версию, да... Но я отвлекся. Ваша магия, Ксения, работала все это время - копила силу и залечивала душевные раны, если хотите. Беда в том, что магические токи Земли слишком слабы, и быстро восполнить потраченное вы не могли, да и не знали, как это сделать. Другое дело Полевия. Тут вы можете особо не задумываться о восстановлении сил, потому что наш мир энергетически очень богат, его окружает мощная магическая оболочка. Я научу вас чувствовать энергетические потоки, использовать их и копить в себе силу.
- Значит, в мирах со слабой энергетикой я становлюсь беспомощной? - неуверенно предположила я.
- Да нет же! - поморщился учитель, откидываясь на спинку стула, и, перейдя на 'ты', принялся объяснять.- Твоя магия остается с тобой в любом случае, и даже в таких энергетически бедных мирах, как Земля, ты можешь ею пользоваться как обычно, а вот восстанавливаться там гораздо сложнее и дольше. Но процесс можно ускорить.
- Как?
- Черпать силу в стихиях. Например, до сих пор ты пользовалась огнем, подпитывая его своей силой, а что если попробовать сделать наоборот? - хитро подмигнул маг, и в камине будто бы сам собой загорелся огонь. - Попробуй.
- И как именно я должна это сделать? - недоумевая, спросила я и протянула руки к огню.
- Начну с того, что ты не правильно на него смотришь, - подсказал архимаг и ободряюще мне кивнул. - Закрой глаза и открой сердце. Почувствуй тепло, что исходит от него, и впусти в себя.
- Как-то это слишком мудрено... - проворчала я, усаживаясь перед камином в позу лотоса и закрывая глаза.
- Это трудно только в первый раз. Верь в себя и у тебя получится. Без веры в себя, в свои силы маг никогда не станет магом. И помни: вера легко может стать самоуверенностью - опасайся этого!
- Почему? - удивилась я. - В чем тут разница?
- Вера в себя лишь помогает нам сосредоточивать свои силы, самоуверенность - причина больших бед.
Такое объяснение ничуть не приблизило меня к пониманию его слов. Я уже открыла рот, собираясь признаться, что собственных мозгов переварить полученную информацию мне не хватает, но архимаг жестом призвал меня к молчанию.
- Сосредоточься на пламени, на силе, что дает огонь, - нараспев произнес он. - В каждом человеке есть малая частица огня. Почувствуй его в своей крови...
Пришлось смириться и сосредоточиться.
Поначалу от попыток почувствовать силу огня отвлекал треск поленьев. Сидеть у камина было жарко да к тому же жестко, хотелось отодвинуться, еще лучше - перебраться в удобное мягкое кресло и подремать под уютное потрескивание и шелест пламени. Я недовольно тряхнула головой, отгоняя дрему, и крепче зажмурилась, стараясь отрешиться от посторонних звуков, а в следующий миг вдруг поняла, что не хочу двигаться с места, и что жар уже не опаляет, а разливается по телу приятным теплом, наполняя его покоем и негой. Сердце билось размеренно и, казалось, стало средоточием пламени, гнавшим по венам не кровь, а жидкий огонь. Я видела пламя даже сквозь закрытые веки, смотрела, как раскрываются золотистые лепестки огненного цветка, как танцуют, перепархивая с полена на полено, желто-оранжевые бабочки и истаивают серыми дымками. Огонь принимал самые причудливые формы, шипел рассерженной кошкой, вгрызаясь в дерево, взвивался, ликуя, хвостатыми искрами, почти умирал, припадая к самым поленьям, угасая до рубинового свечения, и как будто бы что-то шептал. Я напрягла слух, вслушиваясь в его шепот, но разобрать ничего не успела: рядом с сердцем затрепетало, оживая, второе - центр моей собственной магии. Жадный глоток - и разочарование. Мало. Этого слишком мало, я могла вобрать и удержать в себе еще столько же и даже больше. Но и одной этой капли хватило, чтобы увидеть насколько истощенными были мои силы, и почему магия срабатывала лишь тогда, когда лишь она одна и могла мне помочь.
- О! - только и смогла выдохнуть я, распахивая глаза. - Здорово, но... Мало.
- И неуклюже, - ворчливо сообщил учитель, кивнув на погасший камин. - Теоретически ты только что в один глоток осушила единственный доступный источник силы, а могла бы брать постепенно и понемногу, пропускать силу между собой и огнем - питать его и себя. Дольше по времени, но и толку было бы больше. Ладно уж, научишься. Большинство юных магов и этого с первой попытки сделать не могут. Но я надеялся, что ты, Странник, найдешь верное решение чисто интуитивно.
Архимаг, явно разочаровавшийся в способностях Странников схватывать все на лету, поднялся из-за стола и отвернулся к окну. Я обижено насупилась - да, я не совершенство, как хотелось бы некоторым! - и, обхватив колени руками, уставилась в камин на ворох серого пепла. Дымок еще курился над тем, что совсем недавно было дровами, тоненькой струйкой поднимался вверх и исчезал в дымоходе. От пепла веяло едва ощутимым теплом. Огонь, пожравший поленья, еще таился в самой глубине древесного праха, и если его позвать...
Когда пламя, послушное моей воле, заплясало по серому пеплу, я была готова исполнить то, чего ждал от меня учитель. Поддерживать жизнь огня, не давать ему гаснуть и одновременно черпать из него силу - поначалу это здорово напоминало игру 'Накорми соседа' с той лишь разницей, что слепой в моем случае была стихия и ловить 'пищу' приходилось мне самой, да еще и стихию успевать накормить. Постепенно дело пошло на лад, до меня дошло, что энергию можно закольцевать, не давая большей ее части бесславно рассеиваться в пространстве.
- Ксения, - послышался вкрадчивый голос архимага, и я вздрогнула, теряя концентрацию, а пламя угасло. - Я думаю, у вас еще будет время потренироваться черпать силу из стихии, - доверительно произнес учитель, пряча в бороде довольную улыбку. - Основной урок вы усвоили, и я очень вами доволен. Чуть позже я покажу вам, как черпать силу из энергетических потоков, но сейчас...
Архимаг отошел от окна и сел в кресло, потянулся к стрелам с черным оперением, задумчиво повертел в руках, разглядывая острые наконечники.
- Расскажите, что случилось в Рябиновом парке.
Я поежилась, глядя на две маленькие смерти в его руках, и вдруг вспомнила Черного дракона. Перед глазами замелькали образы мужчины со стрелой в груди и серебристого дракона, уже понимающего, что его друг умирает, но не желающего смирившегося с потерей. Эмоции зверя вновь захлестнули меня, грозя разорвать душу на части, как и тогда, во тьме пещеры. Сердце заколотилось от невыносимого горя и боли потери самого дорогого, самого близкого существа, почти что важной части самого себя, и бесконечного одиночества. Слепящей ярости. Удушающей ненависти. Жгучего чувства мести и желания смерти всему живому. Я зажмурилась и вцепилась в столешницу, словно так могла удержаться и не соскользнуть в пропасть драконьего безумия. Глубоко вдохнула, пытаясь вырваться из плена чужих воспоминаний, и они неохотно отхлынули, но совсем не исчезли, подобно илу осели на самом дне души.
- Ксения? - окликнул меня учитель, обеспокоенный моим долгим молчанием.
Я тяжело дышала, боясь поднять голову и посмотреть архимагу в глаза. Скулы свело от страха - неужели история повторяется? Почему кому-то так важно не допустить нашего с Фанькой слияния? Что мы такое и что случится, когда слияние все-таки произойдет?
- Учитель, мне срочно, во что бы то ни стало надо найти заклинание тропы, - хрипло выдохнула я.
- Ксения, мы его восстановим, обязательно, - мягко напомнил Дальган о данном обещании. - Все маги, свободные от дел, заняты сейчас именно тем, что пересматривают книги в орденской библиотеке. Мало того, сегодня утром пришел обоз из Карона - в долине Селаэр нашли древний храм, а при нем богатейшую библиотеку.
- Да при чем тут какой-то храм? - не выдержав, закричала я и вскочила со стула. - Вы что, не понимаете? Мое возвращение грозит Полевии гибелью! Если меня убьют, на ваш мир обрушится новый Черный дракон! Нам с Фанькой надо уйти. Нам вообще нельзя было возвращаться! О, черт, я ведь чувствовала!..
- Ксения, успокойся и объясни толком, что происходит! - гневно зарокотал архимаг, одним неуловимым глазу движением оказавшись рядом со мной. Положил руки мне на плечи, принудив сесть обратно на стул, и уже куда как спокойнее заговорил. - Это моя вина. Стоило расспросить тебя еще вчера о том, что случилось в пещере Черного дракона. Но - что сделано, то сделано. Расскажи мне сейчас. Нет, лучше покажи. Ты ведь умеешь сливаться сознанием с другим магом? Если нет, сейчас самое время научиться. Я хочу не просто послушать историю, мне нужно полное подключение - твои мысли, догадки, переживания. Воспоминания. Я хочу знать все, что знаешь ты.
Я смотрела в серые глаза учителя, спокойные и серьезные, и чувствовала, как его спокойствие передается мне. Его взгляд как будто говорил - непоправимых ситуаций не бывает, выход есть всегда, надо лишь не отчаиваться и не прекращать искать. Не сдаваться... Бороться... Искать...
В следующий миг перед моими глазами вспыхнула радуга, подхватила, закружила юлою и вдруг раскололась на тысячи разноцветных осколков-образов. Образы складывались в узоры и тут же распадались, чтобы сложиться в новый узор, словно стекляшки в калейдоскопе: тусклые, полустершиеся, напоминающие тени - давние, уже почти позабытые воспоминания; четкие и объемные - свежие, то, что происходило совсем недавно; легкая дымка, постоянно меняющая форму и цвет - то, что еще не случилось, будущее. Или мои мысли...
...Чье-то осторожное похлопывание по щекам вырвало меня из радужной круговерти. Кто-то звал меня по имени, уговаривал вернуться и открыть глаза, но я не хотела возвращаться, сопротивлялась, изо всех сил цепляясь за гаснущую радугу. Мне почему-то казалось важным не потерять ее во тьме, пройти по ней, как по тропе туда, где скрыты ответы на все мои вопросы.
- Ксения, очнись. Возвращайся к свету!
Голос казался смутно знакомым. Он уже не просил - требовал вернуться, и я неохотно подчинилась.
- Ну, наконец-то! - воскликнул архимаг и, не скрывая облегчения, улыбнулся. - Я уж думал, что никогда не вытащу тебя из этого радужного киселя.
- Радужного чего? - пролепетала я и, опираясь на его руку, встала.
- Радужного киселя. Ты увязла в нем, как в болоте, погружалась все глубже и глубже и не хотела возвращаться. Меня за собой потащила, еле успел вынырнуть, - усмехнулся учитель, присаживаясь на краешек стола. Посмотрел на меня, пристально, не скрывая жгучего любопытства. - Ты еще большая загадка, чем я думал, Ксения. И эта твоя связь с драконом... Как так может быть, чтобы на двух совершенно разных существ приходилась одна душа?
- Вы поняли, что я такое? - вскинулась я, с надеждой глядя на архимага: он видел! И все понял. Иначе просто не может быть!
Учитель разжал мои пальцы - я даже не заметила, как вцепилась в его руку - и отвернулся, хмуря брови.
- Прости, Ксения. Я все так же не понимаю, кто такие Странники, и, заглянув в твою память, нисколько не приблизился к разгадке их тайны, - покачал головой архимаг и горько, признаваясь в собственном бессилии, усмехнулся. - Только вопросов, пожалуй, прибавилось. Одно могу сказать точно: наш урок необходимо продолжить. Ты должна научиться копить в себе силу - это единственное, что поможет тебе защитить себя и... нас.
- Но от кого?
Архимаг почесал бровь, покосился на меня, будто сомневался, стоит ли озвучивать свою догадку. Суетливо обошел стол и стал перекладывать бумажки с места на место. Весь его вид - бегающие глаза, дрожащие пальцы, скованность движений - выдавал, насколько он взволнован и одновременно смущен.
- Учитель?
- Мне надо кое-что проверить, прежде чем я решусь озвучить свои догадки, - заявил он, неуловимо преобразившись в спокойного, уверенного в себе мудрого старца. - Соберись, я покажу тебе, как черпать силу из энергетических потоков.
- Но учитель!.. - попробовала возразить я и замолчала, напоровшись на суровый взгляд архимага.
- Ксения, ты пришла сюда учиться, не так ли?
- Да, но...
- Никаких 'но'. Когда я буду знать больше, чем сейчас, то непременно поделюсь с тобою своим знанием, но не раньше. И еще. Если я прав в своих догадках, бегство тебя не спасет. Ты должна набраться сил и научиться защищать себя.
Я недовольно передернула плечами и неохотно кивнула.
- Хорошо, я буду учиться. Простите, что вспылила... учитель.
- Прощаю, - сдержано улыбнулся архимаг. - Теперь продолжим наш урок. Закрой глаза и откройся так, как делала с огнем. Попробуй почувствовать разлитую в пространстве энергию... Нет-нет! На пол садиться не обязательно! - воскликнул он, глядя, как я встаю со стула и, скрестив ноги, опускаюсь на пол, собираясь принять позу лотоса.
- Но мне так удобно, - возразила я, с сожалением опускаясь на стул. - Так я быстрее сосредотачиваюсь.
Брови архимага чуть дернулись, выдавая удивление.
- Ну, хорошо, - медленно кивнул он. - Садись, как тебе удобно.
Подавляя раздражение, я опустилась на пол и села в позу лотоса, закрыла глаза и постаралась отрешиться от окружающего мира.
Долгое время ничего не происходило. Возможно, виной было мое раздражение на архимага, злость на его непонятную скрытность. Ну, в самом деле, что ему стоило поделиться со мною своими догадками сейчас, а не потом, когда я сама до всего докопаюсь?
'А я собираюсь докапываться до всего сама? - удивленно подумала я, поймав себя на том, что уже планирую нагрянуть в орденскую библиотеку и насесть с расспросами на Тассара. - Да... Я могу сама все выяснить!'
- Ксения, соберись, - послышался укоризненный голос архимага. - И прекрати злиться на меня.
- Вы читаете мои мысли?
- Нет. У тебя все на лице написано, - усмехнулся учитель. - Постарайся успокоиться. Сосредоточься на том месте, где слушала дыхание мира - это твоя точка равновесия.
- Так его нет на самом месте, моего утеса?! - воскликнула я и, распахнув глаза, потрясенно уставилась на учителя.
- Почему же нет? Это место существует, оно не плод твоего воображения, но принадлежит не этому слою мира. Не этой реальности, в которой мы живем. Я потом тебе объясню, а сейчас давай продолжим урок.
- Как скажете, - недовольно проворчала я, не став спорить и настаивать на своем. Сегодня помимо всего прочего я поняла еще и то, что проще разговорить мертвого, чем вытянуть из архимага нужную мне информацию.
Как и советовал архимаг, я постаралась взять себя в руки и унять раздражение. Успокоиться и мысленно вызвать то место, откуда смотрела на Полевию и где слушала дыхание мира. Чем оно мне поможет, я себе слабо представляла.
'Хорошо, допустим, я увижу эти пресловутые магические потоки - и что дальше? - размышляла я, чувствуя, как теряют чувствительность затекшие ноги и начинает неметь копчик. - Тянуть к себе, как силу огня? Или тут принцип другой? Тогда как же я справлюсь? В прошлый раз мне хотя бы Любомир помог, или кто там был на самом деле, а сейчас? Как я услышу наставления учителя, если буду находиться не пойми где?'
Время шло, но ничего не происходило. Сидеть со скрещенными ногами и уговаривать себя вернуться к заветной точке равновесия, то бишь, на утес, мне порядком надоело. К тому же я чувствовала, что без посторонней помощи уже не встану - так сильно затекли ноги. Когда мое терпение лопнуло, и я, плюнув на эти неуловимые энергетические потоки и капризную точку равновесия, открыла глаза, то едва не сорвалась в пропасть, обнаружив, что сижу не в кабинете архимага, а на самом краю узкой площадки знакомого утеса. Переход произошел будто бы сам собой, незаметно для меня, и я сильно подозревала, что тут не обошлось без чужого вмешательства.
Медленно, стараясь не смотреть в пропасть, я встала. Попятилась, успев удивиться, что ноги слушаются как надо, будто и не затекли до полной потери чувствительности, и посмотрела на мир с высоты утеса. Далеко внизу простиралась Полевия: укрытая густым туманом северная окраина, мерцающая серебристая пелена окутывала юг, мертвенно-серая хмарь востока - прибежища вампирьего клана и заживающая рана на западе. 'Слишком медленно затягивается, - отметила я про себя. - Как будто ей что-то мешает'.
Я прищурилась, фокусируя магическое зрение на западе Полевии и собираясь разобраться в том, что мешает ране затянуться, и тут же восхищенно заморгала: энергетические потоки наконец-то предстали передо мной во всей своей красе и свирепой мощи. Они бурлили, подобно горному потоку - стремительные, ревущие, готовые сокрушить все на своем пути. Золотистые потоки силы неслись во всех направлениях, пересекались, сплетаясь в узлы, и в этих узлах чувствовалось чудовищное напряжение. Я поймала себя на мысли, что подумала бы не дважды и не трижды прежде, чем рискнуть подойти к этим узлам. К счастью, все они в реальном мире скрывались либо под толщей воды, либо глубоко под землей, образуя на поверхности источники магической энергии.
'Впечатляет, не правда ли?' - раздался в тишине знакомый голос.
Я подпрыгнула от неожиданности и заозиралась, ища говорившего.
- Кто ты, черт тебя дери? - выпалила я, уже привычно никого не обнаружив.
'Ты знаешь... И черта поминаешь совершенно напрасно, - усмехнулось в ответ. - Во-первых, потому, что данное существо ни что иное, как выдумка, и, стало быть, подрать меня никак не может. Во-вторых, если допустить его существование, держался бы от этого места как можно дальше'.
- Это потому что ты... бог? - осторожно предположила я и дернулась, услышав тихий смешок.
'Странница, ты пришла сюда восстановить свои силы, вот и не теряй... времени, - перед последним словом говоривший сделал странную паузу и, помедлив, произнес его снова, растягивая гласные, будто пробуя слово на вкус. - Вре-е-е-ме-е-е-ни-и-и... Как необычно... звучит... плавно, мягко...'
- Слово как слово, - пожала плечами я, не понимая, что такого необычного в привычном слове 'время'.
'Тебе не понять...' - посетовал невидимка и как будто вздохнул.
- Куда уж мне, - набычилась я, чувствуя, как поднимается загнанное в самый темный угол сознания раздражение.
'Ты отвлекаешься на несущественное. Соберись', - мягко пожурил таинственный собеседник.
- Ты что, будешь учить меня, как подпитываться от магических источников? - удивилась я.
'И не собирался. Ты все знаешь сама, просто забыла...'
- Так помоги мне вспомнить!
'Прости, не могу. Все должно идти своим чередом - таковы правила'.
- Какие еще правила?
'Правила Игры', - ответил невидимка с неожиданным почтением.
- Ёлки, ты можешь объясняться чуточку понятнее? Ну, пожалуйста, - взмолилась я. - Если ты что-то знаешь...
'Я много чего знаю, узнаешь и ты, но - в свое время. Когда Зверь твой станет истинным dhart'ом и память твоя вернется, когда волеен выведет тебя на тропу и проводит к Вратам... Кхм... - мой собеседник вдруг смущенно запнулся. - А вот с волеенами как-то нехорошо получилось... Придется тебе обойтись собственными силами. Хотя, почему собственными? У тебя уже есть проводник, ничуть не хуже волеена. Вопрос в том, захочет ли он тебя проводить'.
- Так, стоп! - завопила я, чувствуя, что еще немного, и весь этот бред сведет меня с ума. - Если ты не собираешься ничего объяснять и помогать, то катись к черту на все четыре стороны! Я больше не хочу и не буду слушать эту чушь!
'Это не чушь, - возразил мой невидимый собеседник. - И я не настаиваю на своем обществе, но беда в том, что при всем своем желании исполнить твою просьбу не могу. Во-первых, потому, что для меня нет понятия сторон. Во-вторых, потому, что черт...'
- Ни что иное, как выдумка, - перебила я. - Помню. А теперь будь любезен, помолчи, раз уж не можешь или не хочешь мне помогать.
'Хочу, но не могу'.
- Тогда тем более исчезни и не искушай сам себя! - раздраженно воскликнула я и замерла, ожидая ответа. Его не последовало. - Вот и чудненько, - буркнула я, немного разочарованная таким буквальным послушанием со стороны непонятного существа. - Что ж, значит, буду учиться черпать силу.
Сказано - сделано. Вот только как притянуть к себе стремительно мчащийся поток, я представляла себе весьма смутно. Позвать? Приманить, дав попробовать моей силы, как делала это с огнем?
- Ну же, не капризничай, - проворчала я, протягивая руку к ближайшему потоку - так, мне казалось, будет больше толку - и тоненькой струйкой направляя к нему собственную силу.
К моему удивление, этот довольно неуклюжий маневр сработал как надо. Поток послушно изменил направление своего течения, повернув в мою сторону, и я испуганно зажмурилась, ожидая, что меня попросту сметет с утеса. Но ничего подобного не случилось. Вместо ожидаемого удара энергетический поток мягко обернулся вокруг меня невесомым теплом, заскользил вокруг, омывая, просачиваясь сквозь мое тело и наполняя каждую клеточку силой. Тело наполнилось легкостью, я ощущала себя воздушным шариком, уносящимся в небо. Меня охватило необъяснимое ликование, похожее на то, что я испытывала во время первой встречи с ключ-девой. Только душа не рвалась на части от любви и жалости - эти чувства принадлежали исключительно Лесане.
Я открыла глаза, все еще чувствуя проходящий сквозь тело теплый поток энергии, и изумленно уставилась на архимага. Тот поспешно вскинул руку, прикрывая глаза, и сдавленно охнул.
- Ксения, мне кажется, ты немного перестаралась, - поворачиваясь ко мне спиной, произнес учитель.
- В смысле? Я что-то делаю не так? - насторожилась я, не понимая, почему он так странно себя ведет.
- Все так, только тебе надо удерживать энергию в себе, а не изливать ее во внешний мир. Постарайся запереть силу и не выпускать, иначе я просто ослепну, если открою глаза, - объяснил архимаг.
- И как я должна это сделать? - спросила я, глядя ему в спину.
- Так же, как с силой огня. Представь, что впитываешь тепло, и оно течет к центру твоей магии, в твоем случае к сердцу. Запри его там, не позволяй изливаться назад, в пространство.
- Хорошо, я попробую, - пробормотала я, прислушиваясь к своим ощущениям.
Я все так же чувствовала омывающее тепло магического потока, притянутого, словно арканом, в реальный мир силой моей магии, чувствовала, как трепещет мое второе 'сердце', изо всех сил тянется к потоку, поглощает его, и там, где совсем недавно зияла болезненная пустота, становится горячо, приятно тяжело и тесно. Можно сказать, сытно. Я отпустила поток, повела плечами, будто проверяя, насколько надежно заперта моя магия, и вдруг поняла, что стала гораздо сильнее, чем была, когда вошла в пещеру Черного дракона. Поняла и испугалась. Сейчас, сидя тут, в кабинете архимага, под защитой охранных заклинаний, я понимала, насколько они несовершенны. Я на них даже не смотрела - чувствовала, и могла бы пройти сквозь все защитные контуры замка, а маги ничего бы не заметили. Мне достаточно было щелкнуть пальцами, и вызванное мною землетрясение оставит в развалинах половину Светлоград. И еще мне ничего не стоило повторить тот фокус с Тассаром, поработить его разум и заставить говорить и делать то, что захочу. В моем распоряжении была вся мощь боевой магии, и лишь от меня зависело, станет ли она средством нападения или защиты.
'О боже, я чудовище! Прав был Лель, когда говорил, что они передо мной абсолютно беззащитны. Даже если сплотятся, у них не хватит сил меня остановить. Притормозить, совсем ненадолго - да. Остановить - нет... - пронеслась в голове паническая мысль. - И если они поймут, кого позвали назад...'
- Ксения? Как ты себя чувствуешь? - окликнул меня архимаг. Он больше не отворачивался, серые глаза светились любопытством и легкой тревогой. Учителя явно беспокоило, как я справилась с поставленной задачей, он даже не пытался скрыть свое волнение.
- Замечательно, вот только... - я замялась, не зная, рассказывать ли ему о своих способностях. Расскажу - напугаю его до полусмерти, не расскажу - сама сойду с ума от страха. - Я... Я стала сильнее. Намного сильнее, и мне страшно...
- Ничего удивительного. Я бы ужаснулся, признайся ты в обратном, - тепло улыбнулся архимаг и успокаивающе пожал мою руку.
- Все, что я могу - это разрушать, - мрачно призналась я, вытащив свою руку из его ладони, и сжалась в комок. - И не умею созидать. Исцелять раны. Растить сады. Даже дырку в кармане заштопать магией не могу, для этого мне придется взять в руки иглу! Почему? Кто я?!
Архимаг вздохнул, опускаясь на пол рядом со мной.
- Ксения, ты - Странник. Наши легенды говорят, что Странники защищают миры от катастроф, потому-то ты и владеешь боевой магией, владеешь в полной мере - такой тебя создали. А еще ты женщина и можешь родить ребенка - как видишь, в тебе все-таки заложено созидательное начало, - хитро улыбаясь, подмигнул учитель. - Но ты можешь научиться. Научиться растить сады и штопать одежду магией, хотя тут все-таки лучше взять иглу - результат будет более предсказуемым и получится гораздо долговечней. Можешь научиться исцелять раны. Конечно, если хочешь стать кем-то помимо боевого мага. Ты хочешь научиться всему этому?
- Вообще-то, с этой целью я и вернулась. Ну, не совсем с этой, но это тоже было причиной, - призналась я и смутилась под понимающим взглядом архимага. - Вы научите меня, учитель?
Архимаг тепло улыбнулся, одобрительно глядя на меня.
- Конечно, я буду тебя учить. Но уже не сегодня. Мы продолжим завтра. Ступай к себе, отдохни. Твой дракон совсем извелся и, по-моему, замучил Тассара своими капризами. И потом, тебя уже больше часа ждет портниха. Не стоит злить лучшую мастерицу во всем Светлограде, заставляя ее ждать. Ты не можешь пойти на прием во дворец в этих своих штанах, тебе нужно красивое платье... И господин королевский егерь обещал к вечеру подойти.
Новость, что Лель появится в замке к вечеру, меня смутила, но больше обрадовала. Мне надо было с кем-то поделиться, рассказать о своих страхах. Получить совет, в конце концов, или одобрение, услышать, что все будет хорошо...
'А вот это вряд ли', - мрачно подумала я и, кое-как, опираясь на руку архимага, встала.
- Ксения, - окликнул меня учитель, когда я уже взялась за ручку двери. - Страх, как и самоуверенность, причина больших бед. Именно он - твой главный враг. Однажды ты уже победила его, постарайся справиться с ним и на этот раз.
Я дернулась, как от пощечины. Учитель говорил спокойно, но каждое его слово звучало как укоризна. Он прекрасно понял, что я боюсь ему довериться, боюсь признаться, насколько пугаюсь саму себя, боюсь того, что могу натворить. Тысячи маленьких страхов, с которыми несложно было бы справиться по одиночке, слились в один леденящий ужас. Ужас перед собой.
- Я... я постараюсь, учитель, - прошептала я и шагнула прочь из кабинета.

* * *



Архимаг Дальган смотрел вслед своей необычной ученице, пока та не скрылась за поворотом коридора. Сказать, что он ей не сочувствовал, значит не сказать ничего: бояться саму себя, своей силы, того, что можешь натворить, пусть даже ненамеренно - это действительно страшно. Он мог и хотел ей помочь, но она пока не была готова принять его помощь. Не доверяла, и архимаг опасался, что если не подберет к ней ключик, девочка сама себя обречет на изгнание и одиночество.
- Ты вовсе не чудовище, малышка, ты - настоящее чудо, - пробормотал архимаг, вернувшись в кабинет и плотно прикрыв за собой дверь. - Просто пока этого не понимаешь.
Обойдя шкаф, старик подошел к этажерке - единственному предмету мебели, казавшемуся совершенно неуместным среди тяжелых шкафов, полных книг. На полочках, расставленные на соломенных салфетках, стояли глиняные фигурки - миниатюрные бюсты архимагов, некогда возглавлявших Орден. Когда-нибудь и его изображение займет свое место среди них, и он станет частью истории, маленькой фигуркой на соломенной салфетке. Старик грустно улыбнулся, коснулся пальцем бюста своего предшественника и учителя, а потом отодвинул легкую этажерку в сторону. За нею скрывалась неприметная дверь. В потрескавшейся от времени доске стенной панели зияла дыра от выпавшего сучка, но так могло показаться только на первый взгляд. Сучок изъяли намеренно и очень давно, когда строился замок, и образовавшуюся дыру использовали как замочную скважину. Вот только вставляли в нее не простой ключ, а кольцо-печатку, да и дверь открывалась не в соседнюю комнату.
Архимаг Дальган на миг прикрыл глаза, сосредотачиваясь, открыл узкую дверцу и шагнул во тьму, а вышел за сотни верст от Светлограда, в Вожках - маленькой деревушке на берегу Воркуши. Портал связывал замок с домиком местного мага.
- Здравствуй, Перна, - поприветствовал он хозяина.
- Здравствуй, Дальган, - хозяин дома чуть склонил голову в приветственном кивке. - Что привело тебя в наше захолустье?
- Проводи меня в темницу. Хочу поговорить с одним из тех болтунов, что задержали в долине.
Магистр Перна, если и был удивлен необычной просьбой главы Ордена, ничем себя не выдал.
- Прошу, следуй за мной.
В темнице было темно, холодно и сыро. Единственное каменное здание во всей деревне стояло слишком близко к реке, и подземные источники подтачивали его фундамент, сочились сквозь каменную, покрытую плесенью кладку подземелья. Молчаливый страж проводил двух магов к самым дальним камерам, подсвечивая путь факелом.
- С которым из двух ты желаешь говорить? - повернулся к Дальгану деревенский маг, перебирая ключи.
- С тем, что бьет поклоны темному брату.
Перна молча кивнул, открыл камеру и отступил в сторону. Архимаг Дальган, глава Ордена магов Полевии принял из рук стража факел и шагнул в тесную каморку. Дверь, отчаянно скрипя, закрылась за его спиной.
- Чего тебе, безбожник? - послышался простуженный голос из дальнего угла, и архимаг повернулся на звук. Темная груда тряпья зашевелилась, в неверном свете факела показалось худое лицо в разводах грязи.
- Расскажи мне о братьях, - велел архимаг, опускаясь на корточки.
- О котором из них? - кутаясь в грязный плащ, ощерился в хищной улыбке худощавый мужчина.
- Не прикидывайся дураком, иначе я решу, что ошибся и выбрал не ту камеру.
Улыбка пастыря Агрохефа потухла. Он задумчиво подергал себя за отросшую бородку, посмотрел на посетителя и ухмыльнулся.
- Скоро он будет тут - это все, что тебе надо знать.
- Бабкины сказки, - недоверчиво прищурился архимаг.
- Тогда иди и слушай бабок, - пожал плечами Агрохеф. - Скоро он будет тут. Он сойдет на землю и будет править, и ничто его не остановит.
- Даже брат? - быстро спросил Дальган.
- Брат? Ха! Пресветлый свергнут, и теперь пребывает в смертном теле демоны знает где! - расхохотался пастырь.
- Это тебе сам темный на ушко шепнул? - усмехнулся архимаг.
Пастырь Агрохеф резко подался вперед, вперив в архимага злобный взгляд. Дальган не дрогнул.
- Так говорит Оланий, а он никогда не ошибается, - прошипел Агрохеф и снова растянул губы в глумливом оскале. - Кому как не тебе это знать... колдун.

Внимание! Здесь представлен только ознакомительный фрагмент. Полный текст книги в скором времени можно будет купить на ЛитРесе. О поступлении книги в продажу я сообщу в аннотации со ссылкой на её страницу.

Оценка: 5.28*7  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"