О'Брайн Бригита : другие произведения.

Сага о взятии островов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сага о том, как был открыт и начал заселяться остров Агмарен. Перевод с древневаритского. Неокончено...

  

ЛЕГЕНДЫ СЕДЫХ ЗЕМЕЛЬ

Сага о взятии островов

(Eyarnamasaga)

   Здесь начинается рассказ о том, как был открыт и начал заселяться остров Агмарэн.
  

I

  
   Жил в Нордстрандире человек по имени Сигвард Разящий Меч, сын Эскульда Волка и Арнрид Синеокой, дочери Бейнира Рыжего, который приходился единокровным братом Айнару Два-Клинка, верховному ригсу Скогланда. Эскульд был знатным предводителем, сильным и очень храбрым, как все, кто ведет свой род от Манольфа Древнего, сына Эйни, и отличался большим умом. Арнрид, жена его, была красивая женщина, видная собой и умелая во всех делах, приличных хозяйке.
   У Эскульда и Арнрид было трое сыновей кроме Сигварда. Так их звали: Олаф, Идмунд и Аудольф.
   Усадьба, которой они владели, звалась Волчий Двор, так как потомки Эйни издавна чтят волков, и считают, что им приносит удачу, если удастся увидеть волка.
   Сигварда воспитали в доме Хаварда Белого, главы рода с Гремящей Реки. Хавард был человек очень уважаемый, влиятельный и богатый, но уже старый. Немногим уступал он в знатности Эскульду. Хавард женился в преклонные годы на Гейре, внучке Форни Быстрого. Их старший сын звался Эльдгрим. Сигвард и Эльдгрим родились в один год. Они скоро стали назваными братьями.
   Эскульд был смолоду человеком воинственным. У него было четыре хороших длинных корабля для боевых походов. И вот, приходит Сигвард к отцу, и просит дать ему эти корабли с нужным числом бойцов:
   - Потому что твоему сыну настало время завоевать себе славу воина.
   Эскульд на это отвечает, что корабли в его распоряжении:
   - Но бойцов созови сам, из тех, кто пожелает пойти с тобой.
   Сигвард сказал, что за этим дело не станет, потому что многие юноши хотели бы испытать себя в битве.
   И вот собирают Сигвард и Эльдгрим людей для похода, и отправляются на юг на четырех кораблях. Они идут, не останавливаясь, вдоль берегов, пока не достигают устья реки Марэг, что на самом юге Хвитфольда. Эту реку прозывают по имени того племени, которое там живет, а марэгов зовут так, потому что они храбры и дерзки, а из всего оружия предпочитают длинные ножи, и владеют ими искусно, как никто другой.
   Тогда поднимаются побратимы вверх по реке и нападают на марэгскую крепость, которая там была. Защитники хорошо оборонялись, и казалось, что названым братьям не будет здесь удачи. Тогда Сигвард придумал такую хитрость: дождаться, пока начнет темнеть, а потом поднять в своем лагере крик и тревогу. И вот, когда стемнело, защитники крепости слышат звон оружия, крики и тревожный звук рога из лагеря нордов, и думают, что кто-то напал на их врагов. Тогда отрывают они ворота с намереньем сделать вылазку и помочь своим, а норды, пользуясь этим, бросаются на них и врываются внутрь крепости. Бой был недолгим и крепость пала. После этого норды осматривают там все и собирают добычу. Они радовались, что удалось взять эту крепость, потому что там оказалось много добра, и хвалили удачу своих вождей.
   Среди пленников, которые им достались, была одна девушка, одетая, как дочь знатного предводителя - в платье из крашеного льна и серебряных украшениях, - и, по виду, хорошего рода. Волосы у нее были очень светлые и волнистые, и настолько длинные, что достигали колен. И вот, смотрит Сигвард на эту девушку, и она кажется ему прекраснее всех женщин, рождавшихся на свет с тех пор, как Отцы Блага сотворили мир. Тогда обращается он к побратиму и говорит ему:
   - Возьми мою долю в нашей добыче, и раздели между воинами, а я хочу взять эту пленницу, потому что мне не жить, если она достанется другому.
   Эльдгрим отвечает:
   - Вовеки не станут люди рассказывать у очагов, что мой названый брат лишился добычи похода из-за одной женщины, а я видел это и промолчал. Возьми ее в дар от меня, а я дам воинам цену этой рабыни, хотя бы ее оценили в три золотых кольца! Прочее же пусть будет поделено так, как это в обычае у воинов.
   Сигвард уводит пленницу на свой корабль и расспрашивает ее, кто она и откуда. Она отвечает, что имя ее - Фрида Белорукая, и она младшая дочь Роальда Храброго из Арнхема. Сигвард уступил ей палатку на палубе и, пока они были на корабле, вел себя с ней, как со знатной гостьей, но она не хотела с ним говорить, и смотрела гневно.
   Роальд Храбрый был ригс марэгов и прославленный воин. Потом узнали, что он собрал дружину и пришел к той крепости, но опоздал. Тогда Роальд направился к устью Марэга, думая перехватить нордов там на островках, но побратимы успели уйти раньше, и Роальд не смог их догнать, потому что шел берегом, а хороших боевых кораблей у него не было.
   Тем временем Сигвард с Эльдгримом уходят из этих земель и направляются обратно в Нордстрандир. Сигвард приводит Фриду в дом и объявляет родителям, что намерен взять ее в жены. Арнрид ласково приняла ее. Эскульд не был рад, что сын решил жениться на пленнице, и говорил, что это ему не по душе:
   - Потому что не дело заключать брак по безрассудной страсти. Но, поскольку я знаю твой нрав, то не буду настаивать на своем и препятствовать твоему намерению.
   Через малое время сыграли богатую свадьбу. Сигвард относился к жене с большим уважением и любовью, и она жила у него в большом почете, но никогда не говорила ему ни о любви, ни о ненависти.
  

II

  
   И вот миновало два года после свадьбы. Сигвард сын Эскульда и Фрида Белорукая по-прежнему живут в доме его родителей в Волчьем Дворе. Как-то утром сидят Арнрид и Фрида в покоях хозяйки и занимаются шитьем. Арнрид говорит невестке:
   - Не скрывайся, ибо я немолода и много видела. И ныне вижу, как ты старательно вышиваешь рубашку для моего сына, и на твоем лице нежность, хотя ты и не говоришь об этом.
   Фрида отвечает:
   - Недолго мне молчать о моей любви к Сигварду, потому что я жду ребенка, и не смогу дальше скрывать, что нет во мне неприязни к его отцу. Не истолкуешь ли, матушка, сон, который я видела нынче ночью?
   - Расскажи, - говорит Арнрид, - что тебе снилось?
   Фрида рассказала, что ей снилось, будто она разрешалась от бремени в великолепном жилище. И, когда она поглядела на служанку, которая должна была принять дитя, то увидела, что это не смертная женщина, а спутница Отца Волн, и вместо ног у нее был хвост морской змеи. После этого Фриде показалось, что она родила белую птицу. Дева Отца Волн взяла птицу и отпустила ее. Птица полетела на север, и тень ее накрывала острова. Она прилетела на какой-то остров, выдернула перо из своей груди и посадила его в землю, как делают, когда сажают растение, и полетела дальше. Перо укоренилось и из него выросло огромное красивое дерево. Оно было таким сильным, и корни его были настолько крепкими, что никакие бури не могли ему повредить.
   Арнрид отвечает, что этот сон должен предвещать ребенку славное будущее:
   - И, думается мне, это будет сын, который прославит себя, как никто прежде.
   Фрида ответила, что будет рада, если сон сбудется так, как был истолкован, и больше они о том не говорили.
   И вот приходит срок, и наступает время родов. Служанки распахивают все двери в доме, распускают волосы и развязывают все узлы, что облегчить Фриде ее труды. Сигвард и его братья в это время ходят вокруг дома, снаряженные, как для боя, и звенят оружием, чтобы не приблизились Холодные Твари. Роды не были тяжелы, и не успело миновать полусуток, как Фрида родила мальчика. Это было крупное и красивое дитя.
   Сигвард взял его на руки и сказал жене:
   - Как мне достойно отблагодарить тебя за этот дар?
   Она ответила:
   - Если ты хочешь доставить мне радость, пообещай впредь не воевать с марэгами, потому что я не хочу, чтобы когда-нибудь мой сын проливал кровь других моих родичей.
   Сигвард с радостью поклялся ей в том, о чем она просила.
   После этого велит он приготовить пир, какой полагается при посвящении ребенка Богам, посылает работников объехать побережье и созвать гостей, а сам едет в святилище Отцов Блага, что у Лебединой Горы, и приглашает жрицу по имени Маргейра, которая там жила, чтобы она спела благословляющую песнь. Маргейра была очень мудрая женщина, и умела прорицать лучше, чем прочие жрицы до нее и после, поэтому ее всегда приглашали к себе те, кто хотел знать, что суждено, или как сложится год. О жрице говорили, что ей много лет, но этому трудно было поверить, глядя на нее, потому что она была не похожа на старуху. Мудрые люди объясняли это тем, что Маргейра знается со Спутником Отца Волн, и что каждую четвертую ночь он приходит к ней, как к жене, и оттого она старится медленнее, чем прочие женщины.
   Жрица не заставила себя упрашивать, и поехала с Сигвардом в Волчий двор. Ей оказали хороший прием, какой надлежало оказывать таким женщинам, и предоставили самое почетное место. Все гости почтительно приветствовали ее.
   Так она была одета: на ней было вышитое платье и синий плащ с оторочкой из белого меха, а на голове узкий серебряный обруч с красивым узором и подвеской из прозрачного зеленого камня, помогающего прорицанию. Камень был подвешен так, что висел точно посреди лба. Этот обруч считался большим сокровищем, и его передавали от одной прорицательницы к другой.
   И вот начинается праздник.
   Сигвард посвящает мальчика Волнам, Огню, Камню и Ветру, и объявляет, что имя ему будет - Агмар:
   - Для того, чтобы он был грозен для врагов, и завоевал себе великую славу.
   Когда обряд был совершен, женщины принесли все, что нужно для ворожбы. Фрида села с ребенком на скамью, которую застелили лучшим покрывалом, а жрица и остальные женщины встали вокруг. После этого Маргейра запела благословляющую песнь. Голос у нее был сильный и звучный, и песнь звучала очень хорошо. Потом жрица замолчала, взяла в руки полукруглую чашу с водой, и смотрела в нее, не отрываясь, а женщины вокруг пели заклинания.
   Маргейра сказала:
   - Теперь мне внятно, что будет. И я рада сказать, что этого ребенка ждет высокая судьба. Он завоюет славу, какой не имел никто в Нордстрандире, и совершит великие дела, о которых станут рассказывать у очага даже и в те времена, когда Звезда Богов четырежды изменит цвет. Я вижу также, что Отец Волн будет к нему благосклонен, как ни к кому другому, и от него пойдет славный и сильный род.
   Сигвард поблагодарил жрицу за ее предсказание и подарил ей серебряную цепь с восемью подвесками. На подвесках были выбиты знаки Отцов Блага. Это было хорошее украшение для всякого служителя Богов.
   После этого подали угощение, и пир длился весь вечер и всю ночь до утра. Эскульд и Сигвард одарили всех гостей, и никто не мог бы сказать, что они поскупились.
  

III

  
   Жил человек по имени Тьодар Морской. Усадьба его именовалась Прибрежный Дом. Тьодар не был знатен, однако человек он был превосходный, справедливый и великодушный. Никто, обратившийся к нему с каким-либо затруднением, никогда не оставался без помощи. У Тьодара было богатое хозяйство - скот и пастбища, - но больше всего он любил море, и всегда сам ходил в торговые походы и на лов рыбы вместе во своими работниками. Ему всегда была удача в морских путешествиях.
   Тьодар не держал длинных кораблей и никогда не сражался, если не было крайней нужды. У него были только круглые корабли для торговли и рыбачьи лодки. Однако все знали, что, несмотря на миролюбивый нрав, он храбрый человек и хороший воин.
   Жену его звали Гейртрюда. Она была женщина красивая и разумная.
   Раз Тьодар был в торговом походе. Его жена в то время ждала ребенка и роды близились. Тьодар торопился вернуться, потому что это был их первый ребенок, и он тревожился о жене. А до того у них долго не было детей, что казалось им обоим большой бедой.
   В это время разразилась гроза, а потом началась сильная буря. Корабль понесло к Чаячьему мысу, где было много подводных камней и скалы у берега.
   Тьодар сказал:
   - Вижу, что гневается Хозяин Молний, и брат его, Владыка Бурь, хотя и не знаю, чем я навлек их гнев. Но есть надежда, что Отец Волн позволит мне увидеть мое дитя, и самому дать ему имя.
   Он велел выбросить все, что утяжеляло корабль, и сам встал к рулевому веслу. Говорили, что он показал большое мастерство в управлении кораблем, и никто на памяти людей не видел, чтобы корабль вели так смело и искусно. Он поставил корабль на волну и течение вынесло его в проход между скалами. Корабль прошел между ними и достиг берега. Там его сильно ударило о берег, но он был хорошо сделан. Корабль уцелел, и никто из людей, что были на нем, не утонул. Все хвалили Тьодара за этот подвиг.
   В то самое время Гейртюда родила девочку.
   Она очень тревожилась о муже из-за разыгравшейся бури.
   Тьодар приехал через несколько дней. Он казался счастливым и настроение у него было превосходное, хотя все купленные товары пропали.
   Он взял дитя на руки и сказал:
   - Великое мы сделали: я спас корабль в бурю, а ты родила прекрасную дочь! Пусть имя ее будет Уннгерда, потому что я молился Отцу Волн о том, чтобы увидеть ее, и остался жив.
   Девочку посвятили Волнам, Ветру, Огню и Камню и нарекли так, как захотел ее отец. Позже у Тьодара и Гейртрюды родились еще четыре дочери и сын. Вторую дочь Тьодара звали Эдна. Она была менее красивой, чем ее сестра, но разумной и добронравной девушкой. Далее будет сказано о ней.
  

IV

  
   Эскульд ослабел к старости, не мог больше держать меч и не ходил без посоха. Это сильно печалило его. Когда его спрашивали о здоровье, он отвечал с досадой. В то время люди Нордстрандира предложили ему стать верховным Хранителем закона, потому что человек он был мудрый и многознающий. Эскульд долго раздумывал над этим и не стал отказываться. Не было в Нордстрандире никого, кто разбирался бы в законах лучше, чем он. К нему часто обращались, если требовалось начать тяжбу. Всякий человек, желавший добиться справедливости, знал, что может получить у Эскульда хороший совет и поддержку.
   Сигвард возглавил род во всем, что касалось воинского дела. Его называли славнейшим из ригсов Нордстрандира. Братья его были храбры не менее. Они защищали владения рода, бывали в морских походах, и так добывали себе почет и уважение, потому что сыновья Эскульда отличались воинственным нравом, и каждое лето ходили в походы за добычей по всему западному берегу. В том была их радость, чтобы испытывать себя в опасности, помогать своим людям, когда бы к ним ни обратились, отнимать добро у врагов и раздавать друзьям. Побратим Сигварда Эльдгрим также делил с ними все походы. Им всегда сопутствовала удача, и богатства их множились, а слава об их храбрости шла по всем Северным Берегам. Они были великие атлинги.
   И вот, когда Агмару сравнялось восемь зим, устраивает Эскульд в своем доме праздник, и в числе других гостей приглашает Тьодара Морского. Тьодара очень хорошо встретили, и отвели ему почетное место рядом с Сигвардом. Также и угощение ему подали самое лучшее.
   Когда пир был в самом разгаре, Тьодар сказал:
   - Хорошо привечают меня в доме твоего отца, Сигвард сын Эскульда, хотя я и не могу равняться с вами знатностью рода. Думается мне, этому должна быть причина.
   Сигвард ответил:
   - Знатным назову я род, если из него выходят хорошие люди, о которых идет добрая слава. Сын мой Агмар нынче вошел в возраст отрока, и я не вижу человека, который стал бы для него лучшим воспитателем, чем ты. Думаю, не найдется в Нордстрандире никого, кто сказал бы или слышал о тебе худое. Ты знаешь, что было предсказано о моем сыне, и думается мне, ты лучше, чем кто-либо, сумеешь воспитать его так, чтобы это предсказание не оказалось пустыми словами.
   К тому времени у Сигварда и Фриды родились еще четыре сына. Так их звали: Торкел, Арнальд, Бранд и Гарди. Но Агмар был ему дороже прочих.
   Тьодар подумал, что Сигвард своим предложением оказывает ему честь, какой он не ожидал, и что хорошо было бы иметь поддержку таких людей, как Эскульд и его сыновья. Он ответил:
   - Это почетное предложение. Поистине, мне незачем отвергать его.
   Тогда Сигвард зовет сына, сажает его на колени Тьодару, и объявляет всем, что Агмар отдан на воспитание в дом Тьодара Морского. После праздника Агмар поехал с Тьодаром в Прибрежный дом и прожил там, как велит обычай, до совершеннолетия.
  

V

  
   Хавардом звался старший сын Эльдгрима сына Хаварда Белого. Его нарекли в честь деда.
   Когда Эльдгрим узнал, что его побратим Сигвард отдал сына на воспитание Тьодару Морскому, он сказал, что это было хорошее решение, и что он сделает так же, когда придет время. Хавард был младше Агмара на два года и ровесником Уннгерды, дочери Тьодара. Когда ему миновало восемь зим, Эльдгрим пригласил Тьодара в дом, принял его с большим почетом, и предложил стать воспитателем Хаварда. Тьодар согласился, и Хавард поехал с ним в Прибрежный Дом. Хавард и Агмар скоро стали друзьями, и привязались друг к другу, как родные братья.
   Хавард был очень красивым мальчиком. У него были густые длинные волосы, цветом как золото, и такие же блестящие. За это его прозвали Биртингом.
  

VI

  
   Агмар хорошо ладил со своим воспитателем и всеми его домочадцами, и Тьодар очень полюбил его. Для Агмара же не было ничего лучше, чем сопровождать Тьодара в его торговых поездках по всему побережью. Он скоро научился искусно владеть оружием, но нрав у него был миролюбивый, и со временем стали поговаривать, что сын Сигварда больше походит на своего воспитателя, чем на отца. Сигвард сильно гневался, если до него доходили подобные речи.
   Как-то он сказал Эскульду:
   - Не знаю, не ошибся ли я, когда оказал Тьодару честь, дав на воспитание своего сына. Я думал, Тьодар вырастит из него великого человека, и теперь не знаю, не вырастил ли он труса из моего наследника!
   Эскульд ответил, что Сигвард ошибается, поскольку Тьодар сам не уступит отвагой никому из Эйнингов, и не допустит, чтобы его воспитанник вырос недостойным славы своего рода:
   - И, если человек не любит драться, это еще не знак того, что у него робкое сердце.
   Сигвард сказал, что будет рад узнать, что ошибся, потому что ему грустно думать, что любимый сын похож на него только лицом:
   - Потому что издавна говорится, что сыновья не будут похожи на отца, если в глазах Отцов Блага он недостоин того, чтобы кто-то на него походил.
   Раз Агмар поехал со своим воспитателем в дом своих родичей, потому что был праздник Зимнего Излома и Эскульд пригласил всю округу.
   Праздник был устроен на славу.
   Агмар сидел на почетной скамье, как подобает взрослому мужу, потому что ему в этот год миновало шестнадцать зим. Сигвард вручил ему оружие, как воину, а затем спросил, какой дар хочет он получить к своему совершеннолетию. Агмар ответил, что хотел бы получить разрешение впредь проводить лето в Прибрежном Доме, до тех пор, пока не научится водить корабли столь же искусно, как его воспитатель. Это был хороший ответ, потому что в Нордстрандире уважали тех, кто умел хорошо водить корабли. Сигвард, однако, вовсе не обрадовался этому, так как ждал, что сын отправится с ним в боевой поход. И вот встает он, и спрашивает сына, не лучше ли было бы юному воину отправиться с ними на длинной лодье по восточному берегу, чем на купеческом корабле, и не больше ли от этого было бы ему и славы, и прибытка.
   Агмар в ответ пожимает плечами и говорит:
   - Видит Отец Молний - нынешним летом нам с воспитателем трижды пришлось сражаться в нашем походе с теми, кто нападал на нас, и дважды это были атлинги, желавшие добычи и славы!
   Сигвард, слыша его слова, мрачнеет, потому что слова сына показались ему дерзкими, а старый Эскульд спрашивает с улыбкой, чем кончилось это дело.
   - Тем, - отвечает Агмар, - что мы привезли на торг товары, которых не брали из дому, а нападавшие потеряли больше, чем надеялись получить.
   Это тоже был хороший ответ, и все гости хвалили Агмара за эти слова и за его храбрость, и говорили, что предсказательница была права, и от этого юноши следует многого ожидать.
   После пира Сигвард сказал Тьодару:
   - Вижу, что сын мой не желает расставаться с тобой и твоими кораблями, хотя и мои ничем не хуже.
   И говорили, что в голосе его при этом было мало дружелюбия.
   Тьодар в ответ засмеялся и ответил:
   - Было бы немалой честью для меня, если бы твой сын счел мои корабли столь хорошими, чтобы не пожелать с ними расстаться! Но я думаю, дело тут не в моих кораблях, а в моей дочери Уннгерде, потому что твой сын привязался к ней больше, чем к кому-то другому в Прибрежном Доме. И я хочу, чтобы ты знал об этом, хотя и не ведаю, одобришь ли ты эту привязанность - ведь мы не можем равняться знатностью с Эйнингами.
   Сигвард очень обрадовался и ответил:
   - Отчего не одобрить? Думаю, это было бы хорошее родство, потому что ты человек достойный и уважаемый, а твоя дочь красива, как никакая другая девушка в Нордстрандире. Кому какое дело, могут ли муж и жена равняться знатностью, если в этом браке - счастье для них обоих? И я рад слышать, что причина его просьбы - твоя дочь, а не то, что мой сын не желает радовать Духов Битвы.
   И правда, Уннгерда была так хороша собой, что, как говорили, на всем побережье не нашлось бы девушки красивее ее. И, хотя род ее отца не был знатен, многие именитые мужи хотели бы взять ее в жены, когда она войдет в возраст невесты. Однако, она не отличалась покладистым нравом, и была очень гордой, так что если о ней не говорили, что гордости у нее больше, чем разума, то лишь потому, что Агмар сильно гневался на такие слова, а он был умелый воин, несмотря на свою юность, и никто не хотел бы поссориться с ним.
   Тьодар ответил:
   - Если ты согласен, то и я не стану препятствовать этому браку, потому что и твой сын, как мне сдается, по душе моей дочери. Но я бы повременил с обручением, потому что наши дети еще очень молоды.
   В конце концов они договорились, и Агмар прожил у своего воспитателя еще четыре года сверх положенного по обычаю. Он стал искуснейшим кормщиком, и Тьодар часто говорил, что воспитанник его превзошел.
  

VII

  
   Энундом Добрым из рода Хемингов звали того, кто был в то время верховным ригсом в Нордстрандире. У него было много дочерей, которых он выдал замуж в самые уважаемые семьи, и лишь один сын по имени Стейнар. Стейнар родился от наложницы низкого происхождения. Он был человек красивый и сильный, но скверного нрава. Не называли его ни покладистым, ни справедливым. Он был готов вступить в поединок со всяким, кто посмел бы перечить ему, и никогда никому не платил виры, что бы ни совершил. Энунд мало его любил, и не надеялся, что сын принесет славу его роду. Не случалось тинга, на котором никто не жаловался бы ригсу на какую-либо обиду, причиненную Стейнаром. Ригс разбирал жалобы и сам платил виру по закону. Люди очень хвалили его справедливость.
   Стейнару, однако, сильно не нравилось, что отец поступает так, и они часто ссорились из-за этого. Энунд говорил, что Стейнар когда-нибудь опозорит род Хемингов, тот же отвечал, что Энунд ригс уже достаточно опозорил его тем, что дает виру всякому отребью, и вряд ли Стейнар может нанести больший ущерб. В конце концов обоим надоело такое немирье в доме, и Стейнар решил уехать и поселиться отдельно от отца. Энунд ригс не стал этому препятствовать, выделил ему имущества, сколько приличествовало, и объявил, что отныне Стейнар сам будет отвечать за себя как любой из людей Нордстрандира, и никто из родни не станет платить за его прегрешения или мстить за него, а его доля наследства будет поделена между его сестрами и их детьми.
   Стейнар ответил, что надеется своим мечом получить больше, чем мог бы унаследовать даже в том случае, если бы Энунд отказал ему все свое добро, сколько у него есть. После этого он уехал и поселился на острове в одном из заливов близ Соколиного Мыса. Он велел построить там большое капище в честь Духов Битв, поставил по отдельному алтарю каждому из Духов, и объявил себя их служителем - годи. Из-за этого жилище его прозвали Сталлурхольмом - Островом Алтарей, а залив, где был остров - Заливом Духов. Стейнар скоро забрал под свою власть все побережье залива, и все, кто там жил, оказались под его рукой. Этому мало кто радовался, потому что, хотя Стейнар был щедр и справедлив с воинами, которые служили ему, но никому другому не приходилось ждать от него добра. Говорили, что он бросил чтить Отцов Блага и не оказывает им уважения. Также говорили, что он принимает у себя изгнанников и объявленных вне закона, но никто не решался обвинить его на тинге. Он часто ходил в походы на восток и на запад, и всегда был удачлив в том, что касалось добычи. Из-за этого многие воины хотели служить ему, и скоро у него собралась сильная дружина, так что скоро соседи стали бояться его, и никто в округе не смел ему противиться. Стейнар совершал богатые жертвоприношения, а после сражений дарил каждому из Духов пленника, а когда была возможность, то и четверых, так что Духи всегда были благосклонны к нему.
  

VIII

  
   Случилось раз, что Тьодар собрался ехать на ежегодный тинг. Уннгерда долго упрашивала его взять ее с собой. Тьодар поначалу не хотел этого делать, но потом поддался на ее уговоры и согласился.
   Они приехали к месту тинга и покрыли свою палатку. Неподалеку от них была палатка сыновей Эскульда, а с другой стороны - еще одна, очень большая и богатая. Ее охраняли люди воинственного вида. Тьодар не знал, чья она, потому что раньше это место принадлежало Бьярну Кунице.
   Собралось много народу. Утром был торг и большое веселье. Тьодар покупал дочери все, что она хотела, так что даже у женщин, превосходивших ее знатностью, не было нарядов и украшений, лучших, чем у Уннгерды. И, хотя там собралось много красивых и нарядных женщин, было бы ложью сказать, что Уннгерда не превосходила их всех своим великолепием. Наконец они устали и вернулись к своей палатке.
   Там сидел какой-то человек. При виде Тьодара он немедленно поднялся и приветствовал его. Этот человек сказал, что его господин хотел бы поговорить об одном предложении, которое должно показаться Тьодару весьма заманчивым.
   Тьодар спросил его:
   - Кто же твой господин, и о каком предложении идет речь?
   Посланник ответил:
   - О моем господине ты слышал, потому что его называют Стейнаром годи, а об остальном он сам скажет тебе лучше меня, если ты согласишься быть его гостем нынче вечером.
   Тьодар подумал, что не худо бы знать, что понадобилось от него такому человеку, как Стейнар годи, и велел передавать, что придет.
   Затем он пошел к сыновьям Эскульда и они вместе отправились смотреть состязания скальдов. Тьодар был задумчив, и почти не слушал, хотя стихи были превыше всяких похвал. Сигвард спросил его, что случилось, и сказал так:
   - Не стал бы я на твоем месте заключать никаких договоров с таким человеком, как Стейнар годи, даже если речь пойдет о том, чтобы купить добычу его последнего похода. Потому что, хотя он и прославился храбростью, немногие люди в Нордстрандире говорят о нем хорошо.
   Тьодар ответил, что приглашение принято и негоже теперь отказываться, потому что не дело оскорблять человека без причины, даже если о нем не говорят хорошо.
   Всего в тот день выступало шестнадцать скальдов. Наградой победителю была серебряная чаша с дивным узором из цветов по краю. Никто не знал, кто и где ее сделал. Это было великое сокровище. Чашу получил Халлорм Боевая Песнь. Он был человеком Сигварда и ходил на его корабле.
   После состязания сыновья Эскульда отправляются к себе, а Тьодар идет к палатке Стейнара. Палатка была убрана богато и роскошно. Стейнар годи сидел у дальней стены. Увидев Тьодара, он встал, учтиво его приветствовал и усадил его рядом с собой, и сказал:
   - Есть у меня дело к тебе, Тьодар Купец. Нынче я увидел твою дочь Уннгерду, и она мне понравилась, так что я не желаю сватать никакую другую женщину, кроме нее. Что ты думаешь о том, чтобы породниться со мной?
   Тьодар ответил, что это невозможно, потому что его дочь уже обручена.
   Стейнар ответил, что это не беда:
   - Ведь обручение может быть разорвано, и, чтобы не вводить тестя в убыток, я сам могу дать откуп ее нынешнему жениху.
   Это были обидные слова, потому что Тьодар сам мог бы уплатить любую виру за расторжение помолвки, если бы захотел этого.
   Тьодар ответил, что вполне доволен помолвкой дочери, и не станет расторгать ее.
   Стейнар, слыша это, краснеет, как кровь, и говорит:
   - За кого же ты думаешь выдать свою дочь, если ты не хочешь отдать ее жрецу, с которым беседуют Духи Войны? И, если речь о знатности рода, то кто в наших краях окажется выше меня, сына верховного ригса?
   Тьодар ответил:
   - Таких окажется больше, чем хотелось бы тебе, Стейнар годи. У Эскульда с Волчьего двора есть сыновья и внуки, и обо всех о них идет добрая слава. Я обручил мою дочь с Агмаром, сыном Сигварда Разящий Меч.
   Стейнар рассмеялся на эти слова, и ответил так:
   - Неужели ты считаешь, что старый оборотень Эскульд и его волчата могут сравниться со мной, хоть их и называют великими атлингами? Люди наговорили много лишнего в похвалу твоему уму, Тьодар, если ты так думаешь. И я проявлю достаточно великодушия, позволив тебе подумать о моем сватовстве еще раз. Потому что едва ли поздоровится тому, кто станет выступать против меня, или откажется породниться со мной, коль скоро я этого хочу.
   Тьодар рассердился и отвечал, что думать тут не о чем, если Стейнар угрожает ему на тинге, словно разбойник, не признающий законов, по которым живут люди.
   Стейнар ответил:
   - Что ж! Пока я отступлюсь, и дам тебе время подумать, но помни, что если я не возьму твою дочь, ее не возьмет никто из смертных! После того, как справят Начало Весны, я приеду узнать, что ты решил. И лучше тебе будет к тому времени приготовить все, что нужно для свадьбы, потому что у меня будет достаточно людей, чтобы заставить тебя изменить решение, если оно окажется не в мою пользу.
   Тьодар ответил, что если Стейнар появится в Прибрежном Доме, то его встретят оружием, как положено встречать налетчика, и на этом они расстались.
   После этого идет он к Сигварду и говорит ему:
   - Я вынужден просить тебя о помощи, потому что хотя и говорят обо мне, что я богаче многих, но не стал бы я мериться силой с человеком много могущественнее меня, если бы судьба не вынуждала к тому. Однако лучше оказаться в распре с сильным мужем, чем позволить глумиться над собой.
   Сигвард спросил, что за обиду посмел нанести ему Стейнар.
   Тьодар отвечает:
   - Вышло так, что Стейнар годи пожелал получить в жены мою дочь Уннгерду. А я не желаю ей этого брака, равно как и не считаю такое родство почетным для себя. И теперь мне понадобится твоя поддержка. Стейнтор годи не из тех, кто забывает обиды, и я не жду, что он позабудет о моем отказе. А он великий атлинг, и я не знаю, кто кроме Эйнингов, мог бы тягаться с ним на равных во всем Нордстрандире.
   Сигвард ответил, что Тьодар всегда может рассчитывать на него, потому что это дело касается и Эйнингов тоже:
   - Ведь этот годи вздумал нанести обиду также и моему сыну, и для Эйнингов немыслимо снести подобное оскорбление.
   Они договорились, что будут вместе, если Стейнар вздумает что-то предпринять против Тьодара или Эйнингов. После этого они вместе уезжают с тинга.
  

IX

  
   Вернувшись домой, Тьодар велит укрепить Прибрежный Дом, как если бы ожидалось нападение атлингов:
   - Потому что от злого следует ждать зла, и, верно, когда наступит весна, станет красной вода у этих берегов, - и передает Агмару слова Стейнара.
   Агмар сильно рассердился и сказал, что Стейнар годи еще убедится в том, что все внуки Эскульда Волка умеют держать в руках меч, а не только кормовое весло.
   До конца зимы все было тихо, и никаких нападений не случилось. Из этого Тьодар заключил, что Стейнар сдержит слово, и не придет раньше весны, тем более, что ему было бы трудно добраться к Прибрежному Дому иначе, как морем.
   Сигвард с братьями тем временем объявляют, что намерены отправиться в поход по восточному побережью. Они выводят в море флот из восьми кораблей, и многие потом говорили, что видели этот флот идущим на восток. На деле они свернули к Прибрежному Дому и встали в заливе неподалеку. Там была огромная пещера, в которой можно было спрятать не меньше шестнадцати лодий. Никто не знал об этой пещере, пока Агмар и Хавард не нашли ее случайно. Из-за этой пещеры место назвали Заливом Грота.
   Они стояли там довольно долго, но никаких известий о Стейнаре не было, и люди уже начали думать, что он не придет вовсе. Олав и Аудольф досадовали, что они даром потеряют лето из-за этого дела, а Идмунд и Эльдгрим настаивали, что нужно проявить терпение и ждать.
   Наконец в Прибрежный Дом приезжает дозорный из тех, кому Тьодар велел следить за морем, и приносит весть, что Стейнар идет к Прибрежному Дому, и у него тоже восемь кораблей с отборной дружиной.
   Тьодар сказал на это:
   - Высоко ценит меня воинственный годи, если только не счесть за правду, что он не поверил, будто Эйнинги ушли на восточное побережье.
   После этого он зовет своего сына, которого называли Хьялли Ловким. Он был искусный воин и умел пройти через стан врага так, что его никто не мог заметить. Тьодар приказывает ему немедля отправляться в Залив Грота и известить Эйнингов. Агмар настоял, что поедет с Хьялли, и Тьодар не стал спорить.
   Они приезжают в Залив Грота и рассказывают обо всем Сигварду.
   Сигвард, выслушав их, сказал, что если Эйнинги и Стейнар годи в этом сражении будут равны силами, то лишь от Духов Битв будет зависеть, кто победит, и надобно принести жертвы. Агмар ответил, что не знает, следует ли это делать:
   - Потому что Стейнар всегда дарит Духам пленников, взятых в бою, а у нас их сейчас нет, и если мы подарим рабов, то Духи обидятся и окажут предпочтение ему.
   Сигвард соглашается, что это была бы плохая жертва, потому что даже душа погибшего в бою врага - более предпочтительный дар, чем тот, кто сдался, и лучше уж не дарить ничего, чем сделать дурной подарок. После этого они выводят корабли из грота и направляются к Прибрежному Дому.
   В это время Стейнар подходит к берегу и видит, что усадьба укреплена, и за частоколом люди с оружием.
   Он говорит:
   - И вправду Тьодар Морской оказался глупее, чем я думал! - и приказывает своим людям нападать.
   Это оказалось непросто, потому что Прибрежный Дом был укреплен так, как это делают на юге: его окружали ров и частокол, за которым прятались стрелки, так что дружину Стейнара сразу забросали стрелами, и многих ранили. Стейнар годи сильно разгневался, и крикнул оборонявшимся, что не оставит в Прибрежном Доме никого живого из мужчин, а женщин отдаст в рабыни своим воинам. В это время у него за спиной трубят рога, а из-за мыса появляются корабли Эйнингов.
   Стейнар сказал:
   - У Сигварда Разящий Меч оказалось больше терпения, чем я думал! - и говорили, что годи был сильно раздосадован.
   Агмар стоял у форштевня отцовского корабля, как впередсмотрящий. Он был в кожаной броне, обшитой железными пластинами, и блестящем шлеме, а в руке держал секиру, украшенную знаком Молнии. Когда лодьи сошлись на расстояние голоса, он крикнул Стейнару:
   - Не ты ли, годи, хвалился, что дашь выкуп за расторжение моего обручения с Уннгердой, дочерью Тьодара? Пожалуй, я соглашусь, если выкупом станет твоя жизнь!
   Теперь Стейнару не остается ничего другого, как приказать своим людям, что были на кораблях, идти навстречу Эйнингам. Воины с двух кораблей как раз высаживались на берег, и из-за этого произошла неразбериха, потому что они не знали, атаковать ли им Прибрежный Дом или возвращаться на корабли. В это время защитники Прибрежного Дома выходят из-за частокола и вступают в бой с теми, кто успел высадиться. Больше половины из них были людьми с Волчьего Двора. У них также были стрелки, которые выпускали горящие стрелы по кораблям Стейнара годи, так что один из кораблей загорелся.
   Стейнар велит своим оставить в покое Прибрежный Дом и готовиться к битве на каждом корабле.
   Гюрдиром звали названого одного из предводителей, поклявшихся в верности Стейнару и признавших его своим ригсом. Его корабль оказался ближе других к кораблям Эйнингов. Гюрдир высматривает среди вражеских лодий корабль Сигварда и велит становиться с ним борт к борту. Едва это было сделано, как Агмар с боевым кличем перепрыгивает на его корабль, и убивает пятерых воинов прежде, чем Гюрдир сумел пробиться к нему. Наконец они сошлись, и Гюрдир разрубил Агмару щит. Агмар отбрасывает обломки щита и рубит Гюрдира секирой по голове так, что разрубает ее вместе со шлемом. Гюрдир упал и ему настал конец.
   Сигвард, видя это, сказал:
  
   - Йовур рад в сраженье,
   И ликует Беор -
   Сигварда наследник
   Славно рубит в схватке!
  
   Агмар ответил таким четверостишием:
  
   - Сталь звенит - знать, Ингра
   той невестой станет,
   с кем возляжет нынче
   ночью Стейнар годи!
  
   Он сразу бросился вперед и рубил направо и налево. Хавард Биртинг не отставал от него ни на шаг, и получилось так, что Сигвард со своими людьми шли следом за ними. Не понадобилось много времени, чтобы очистить этот корабль от людей. Затем Агмар остается на захваченном корабле с половиной дружины, а Сигвард возвращается на свой и они продолжают битву.
   Корабль Стейнара годи в это время сцепился с тем, на котором был Аудольф, и там началась жаркая схватка. Аудольф сразу бросился навстречу Стейнару и поразил копьем его знаменосца, который шел рядом. Знамя упало в воду. Стейнар в ярости наносит Аудольфу удар секирой, так что разрубает ему и щит и руку, его держащую. Один из воинов бросился борт, желая вытащить знамя, но дело кончилось тем, что он пошел ко дну вместе со стягом. Это было скверное предзнаменование, поскольку о пропавшем знамени говорили, что оно - дар Духов Войны, и приносит победу тем, кто под ним сражается.
   В это время Олаф и Идмунд забрасывают крючья на борта двух кораблей, которые оказались ближе, стягивают их, и там тоже начинается бой.
   Эльдгрим атаковал корабль Атли сына Гермунда с такой силой и храбростью, так что тот не выдержал и обратился в бегство.
   Теперь атлингам со Сталлурхольма кажется, что это сражение не будет легким.
   Люди Олафа так потеснили дружину Авнира, сына Берга, что те не знали, куда деваться, а Авнир, чтобы не сдаться в плен, выпрыгнул за борт и утонул.
   Стейнар между тем очищает от людей корабль Аудольфа, взбегает на носовую палубу и оглядывает поле боя. Тут он видит, что его удача не так велика, как ему хотелось бы, и надо думать не о добыче, а о том, как вырваться из залива. Его люди попытались захватить еще два корабля Эйнингов, но потеряли много своих воинов и были отброшены. На тех лодьях распоряжались Торкел, второй сын Сигварда, и Хрейдар, сын Олафа. Они в этом бою тоже показали себя с самой лучшей стороны.
   Кончается дело тем, что Стейнар велит своим править в сторону моря и уходит, заплатив четырьмя кораблями за один. Как говорят, он был болен от ярости, так, что его лицо почернело, и говорил, что никогда не знал такого позора, и пусть Духи Битв навечно позабудут о нем, если он не отомстит.
   Эйнинги получили богатую добычу и два корабля Стейнара годи. Еще один его корабль взяли люди Тьодара, и один сгорел у берега.
  

X

  
   Сигвард велел оставить раненых в Прибрежном Доме, чтобы о них позаботились надлежащим образом. Когда это было сделано, братья стали совещаться, преследовать ли Стейнара годи. В конце концов они решили, что люди не назовут их разумными, если они не добьют Стейнара сейчас, а будут дожидаться, пока он вновь наберет силу. Для Сигварда горше всего было то, что его брат Аудольф погиб, и корабль его достался врагу. Лодья Торкела лишилась мачты и могла идти только на веслах.
   Им также досталось пятнадцать пленников из числа людей Стейнара. Никто из них не пожелал сдаться и не просил пощады. В их числе был Ормар Удача сын Рэвкеля, побратим Стейнара. У него под началом были три корабля, два из которых достались Эйнингам. Ормар был знаменит во всем Нордстрандире своей удачей и смелостью.
   Когда его привели, Олаф спросил, не кажется ли ему, что его удача истощилась.
   - Удача, но не отвага, - ответил Ормар.
   Это был хороший ответ.
   Тогда Идмунд сказал:
   - Мы расплатились за этот бой жизнью Аудольфа. Думаю, не будет несправедливо, если и Стейнар лишится своего названого брата, а нам прибудет удачи от Духов Битвы.
   - Не будет чести ни Эскульду Волку, ни его сыновьям, если вы предадите меня позорной смерти, - сказал Ормар.
   Сигвард ответил:
   - Может быть, пленникам твоего побратима и случается умирать позорной смертью, но ни об одном из сыновей Эскульда еще не говорили, чтобы он поступил недостойно с побежденным врагом. Тебе же не будет стыда в том, что тебя подарят Духам Войны.
   Они связали Ормару руки и отвели его туда, где был алтарь Духов Битвы. В Прибрежном Доме был лишь один такой алтарь, посвященный всем Духам сразу. Рядом росло огромное деревом с толстыми крепкими сучьями.
   Ормара кладут на алтарь, протыкают ему ноги у щиколоток, вдевают ремни, и вздергивают его на ветку дерева над алтарем, как это обычно делают, когда приносят жертву Сигесу, и оставляют так:
   - Потому что Дарящему Победу будет дороже, если он сам заберет свой дар, хотя бы на это ушло несколько дней.
   Это была хорошая жертва Духам Войны, и можно было не сомневаться, что Духи станут еще благосклоннее, чем были до этого. Так же поступили и с остальными пленниками, с той лишь разницей, что их повесили поодаль в роще и добили копьями. Когда это было сделано, Торкел отправляется к Волчьему Двору, чтобы привести подмогу, а все остальные корабли выходят в море и идут к Сталлурхольму. Они шли со всей возможной поспешностью, надеясь перехватить Стейнара раньше, чем он доберется до острова, потому что Сталлурхольм был хорошо укреплен, и сыновья Эскульда сомневались, что его получится быстро взять. Тьодар со своими людьми был на том корабле, который они захватили у берега, а Агмар - на том, который он сам взял в бою.
   Они приходят к Сталлурхольму и видят, что опоздали, потому что годи успел добраться до своей усадьбы, и она готова к обороне. Это была настоящая крепость, намного лучше Прибрежного Дома. Одна стена усадьбы выходила на обрыв, а внизу было море. Там было глубоко, так что никто не смог бы взобраться ни на сам обрыв, ни на эту стену. Защитники Сталлурхольма стояли на стенах. Их оказалось больше, чем ожидали сыновья Эскульда. Эйнинги подвели свои корабли близко к берегу и долго перестреливались с воинами Стейнара, но эта стрельба почти не вредила ни тем, ни другим. Так они осаждали Сталлурхольм несколько дней, но ничего не добились.
   Наконец утром четвертого дня из-за Соколиного Мыса выходит флот из шестнадцати кораблей. Это были боевые корабли, отлично снаряженные. На том, что шел первым, у форштевня стоял воин в богатом вооружении. Он был без шлема и с зеленым щитом. Сигвард приказывает вести свой корабль навстречу, и, когда лодьи сошлись на расстояние голоса, спрашивает:
   - Кровь или слово, Энунд ригс? Поддержишь ли ты Стейнара против нас, потому что он твой сын, или нас против него, потому что мы правы в этом деле?
   - Плохо ты знаешь меня, Разящий Меч, - отвечает Энунд, - если считаешь, что я поддержу Стейнара против тебя лишь потому, что он мой сын, или тебя, потому что ты думаешь, что ты прав в этом деле. Забирай своих людей и уходи, а кто из вас прав, будет решено на ежегодном тинге, когда станут разбирать тяжбы. Не дело нордам сражаться с нордами! И либо вы прекратите распрю, или я разошлю по всему Нордстрандиру ратные стрелы, и изгоню из страны и вас, и Стейнара, а кроме того, велю Дюрфинне, верховной жрице, проклясть вас именем Отцов Блага.
   Дюрфинна была младшей сестрой Энунда и служила в главном святилище Отцов Блага в Вэгарде. Там был огромный храм. Это было настолько святое и почитаемое место, что никто не смел входить с оружием в ограду вэгардского храма или причинять там вред человеку или животному. Проклят был тот, кто пролил бы кровь в ограде храма. Великой честью для любой женщины было стать одной из жриц в этом святилище.
   В детстве Энунд с Дюрфинной были очень дружны, и сейчас она часто делала, как просил брат. Можно было не сомневаться, что если Энунд попросит ее кого-то проклясть, она не откажет ему в этой просьбе.
   Агмар, слыша это, выходит вперед и говорит:
   - Ты несправедлив, Энунд ригс! Мы претерпели обиду от Стейнара, когда он пожелал отобрать у меня мою невесту и первым напал на усадьбу Тьодара Морского, хотя тот не чинил ему зла.
   Энунд отвечает, что если Стейнар годи нанес Агмару обиду, тот может заявить об это на суде тинга, но, пока он верховный ригс Нордстрандира, норды не будут нападать друг на друга:
   - Потому что нет для верховного военного предводителя большего позора, чем ригсы, которые устраивают атлагу на своей земле, словно дикие звери, которым предки не оставили законов.
   В конце концов Эйнинги видят, что взять Сталлурхольм штурмом не получится, и остается лишь осаждать его, и непонятно, чем это кончится. Еще меньше им хочется сражаться с верховным ригсом, у которого вдвое больше кораблей. И по всему видно, что им не остается ничего, кроме как снять осаду и отправляться обратно к Волчьему Двору.
   Сигвард ответил:
   - Будь по твоему, Энунд. Сейчас мы уйдем отсюда, но лишь из уважения к законам, а не потому, что ты устрашил нас своей мощью и своим грозным видом. Но я не обещаю, что твой сын возвратится живым, если вздумает снова напасть на нас или на Тьодара Морского!
   Энунд в ответ клянется, что Стейнар не нападет ни на них, ни на кого либо другого, до того времени, пока не состоится тинг. После этого Эйнинги отправляются восвояси, что же до Энунда, то его флот некоторое время стоит на якоре в Заливе Духов, а потом уходит к Вэгарду.
  

XI

  
   Тем временем сыновья Эскульда возвращаются домой и справляют тризну по Аудольфу. Его гибель казалось большой потерей, и в Волчьем Дворе очень горевали о нем. Эскульд сокрушался о том, что не может сам отправиться в поход против Стейнара, чтобы убить его или изгнать из Нордстрандира.
   На пиру Сигвард поднял рог в память своего брата и дал клятву, что не пройдет четырех лет, как он убьет Стейнара годи или изгонит его из страны. Олаф и Идмунд также подняли чаши, и поклялись следовать за Сигвардом, и не отступать в битве, пока он будет сражаться. Затем Агмар, Торкел и Хрейдар дали обет, что последуют за своими отцами, когда те решат отправиться в этот поход, и не отступят, пока те будут сражаться.
   Эскульд сидел на почетном месте и был очень печален. Его ни о чем не спрашивали, полагая, что он скорбит о сыне. Затем Олаф сел по левую руку от отца, желая сказать тому слова утешения.
   Эскульд ответил:
   - Я скорблю не только об Аудольфе, хотя это тяжкое горе для старца, неспособного взять в руки меч для отмщения за свою кровь. Но так заповедано от пращуров, что если норды начнут биться друг с другом, родная земля отвергнет их, и они лишатся и удачи, и своего отечества. Я же слишком стар, чтобы скитаться изгнанником, не имеющим крова. А еще горше то, что род Эйнингов лишится могущества и почета в Нордстрандире.
   И он произнес четверостишие:
  
   Когда на тинге
   Вожди сойдутся -
   К добру ли станут
   Ваши обеты?
  
   Олаф ответил, что Стейнар не оставил им выбора, потому что было бы великим бесчестьем стерпеть его наглость, чем бы ни обернулась для Эйнингов распря с ним, и все равно, к добру или нет будут обеты. Эскульд ответил, что в этом никто и не сомневается. Наконец он поднялся и подозвал слугу, чтобы тот помог ему дойти до опочивальни. Агмар сидел рядом со своим отцом. Он поднялся и подал деду руку. Они вышли вместе и никто не слышал, о чем они говорили.
   После пира Агмар уходит на берег. Там лежали длинные корабли. Тот, который достался Агмару в бою у Прибрежного Дома, был спущен на воду. Это был очень красивый корабль на двадцать четыре весла по каждому борту, и на форштевне у него была змеиная голова, а ахтерштевень был сделан в виде хвоста змеи.
   Тут приходит Сигвард, становится рядом с ним, и говорит:
   - Посмотри и скажи, нравится ли он тебе, потому что по справедливости он твой, хоть ты никогда прежде не говорил, что хотел бы иметь боевой корабль.
   Агмар отвечает, что корабль очень хорош, и было большой удачей захватить его.
   Сигвард сказал, что рад этому:
   - Ведь раньше ты ходил на торговых кораблях с Тьодаром, а славу, которую тебе предсказали, не купишь за серебро. Видят Духи Битв, что я всю жизнь служил им не хуже, чем Стейнар годи, и мне горько было видеть, что сын мой не желает превзойти меня в этом служении.
   Агмар некоторое время молчит и кажется очень задумчивым. Наконец он отвечает, что нынче слишком многие служат Духам Битв, так что этим более не снискать бессмертной славы, и что если бы даже он в одиночку изгнал из Нордстрандира Стейнара годи со всеми его людьми, об этом едва ли станут рассказывать после того, как Звезда Богов сменит цвет хотя бы один раз, не говоря уже о четырех. Сигвард спрашивает, каким же деянием в таком случае Агмар собирается снискать себе нерушимую славу, которую ему предрекли при рождении. Тот отвечает, что судьба укажет, и некоторое время они молчат. Потом Агмар говорит что до тинга еще далеко, а Стейнар вряд ли осмелится снова напасть на Эйнингов и навлечь на себя приговор ригсов и Хранителей Закона:
   - Поэтому я думаю совершить плаванье на этом корабле, и хочу, чтобы ты рассказал мне о тех водах, куда я направлюсь, потому что ты бывал там. Это нужно, чтобы я успел рассчитать время и вернуться домой до осени.
   Сигвард спросил, куда же он хочет отправиться.
   Агмар отвечает:
   - Я хочу пойти с зеленым щитом в земли марэгов, потому что мне двадцать зим, а я не знаю родни моей матери. И я еще больше рад этому кораблю, потому что сыну ригса и внуку ригса, когда он едет к знатным родичам, приличнее быть на собственном боевом корабле, а не на чужом торговом.
   Сигвард удивился и сказал, что прежде Агмара не слишком-то занимала родня его матери, и что за этим его желанием, по-видимому, кроется что-то еще. Агмар ответил, что причина в его беседе с Эскульдом, потому что Закон гласит, что если два рода в Нордстрандире начнут распрю, и не принесут своих жалоб на суд тинга, а поднимут оружие вступят в войну друг с другом, то будут изгнаны из страны на четыре года. И если на тинге не изгонят Стейнара из Нордстрандира, то изгонят Эйнингов за ту войну, которую они начнут против него:
   - И, как мне думается, в землях марэгов можно будет найти место, чтобы поселиться на это время, пока мы не сможем возвратиться обратно.
   Сигварду не понравились эти слова, и он сказал, что не по душе ему загодя искать путь для бегства. Агмар ответил, что если заранее знаешь, где суждено упасть, глупо не постелить там перину, и не считает ли его отец, что будет лучше вступить в схватку со всем Нордстрандиром.
   - Тогда весь Хвитфольд воспоет нашу оборону! - сказал Сигвард.
   Агмар ответил на это, что есть более славные способы умереть, чем начать войну со своим же народом, и запятнать землю Нордстрандира кровью соплеменников, словно он не норд, а атлинг, высадившийся на чужом берегу. Сигвард некоторое время стоит, задумавшись. Наконец он отвечает что Агмар прав, потому что было бы худой сделкой обменять славу на преступление, и что он сделает все, чтобы помочь Агмару осуществить его намерение.
   После этого они возвращаются в дом.
   На следующий день пир продолжился, а всего тризна продолжалась четыре дня.
  

XII

  
   Поездка была подготовлено быстро и со всем старанием, так, что никакой мелочи не упустили, и снарядили Агмара в дорогу так хорошо, как только могли. Эскульд дал много добра из своих кладовых, чтобы было что поднести в дар Роальду Храброму и его родне, если удастся с ними договориться.
   Что до Хаварда Биртинга, то когда он узнал о предстоящем путешествии, то и слышать не захотел о том, чтобы остаться дома, когда его побратим едет на юг. Эльдгрим дал ему корабль с воинами, чтобы он мог прибыть к марэгам как знатный предводитель.
   Также с ними решил отправиться Халлорм Боевая Песнь, и Сигвард не стал ему препятствовать:
   - Потому что, если предсказание не было ложью, Агмар даст тебе больше поводов сложить песнь, чем мы с братьями.
   Фрида Белорукая горячо одобрила решение сына, и радовалась, что ее отец и братья смогут узнать о ее судьбе и увидеть внука и племянника. Перед самым отъездом Фрида позвала сына к себе, вынула из своего плаща фибулу, и отдала ему. Это была золотая пряжка с узором из сплетающихся листьев. Она была очень красивая и сделана с большим искусством.
   Фрида сказала:
   - Эту вещь отец подарил мне, когда я вошла в возраст невесты. Она была куплена у беорнийского вождя, ходившего в поход в южные земли, что за проливом. Думаю, что отец признает эту застежку.
   Затем она сняла нож с резной рукоятью из оленьего рога, что висел у нее на поясе, подала ему, и сказала:
   - Из всех моих братьев был мне дороже Фридрек, потому что мы близнецы и родились в один день. Верно, ему покажется знакомым этот нож, потому что он сам вырезал рукоять для него. Также спроси его, цел ли пояс, что я вышивала для него. Думаю, если ты спросишь его об этом, он не станет сомневаться, что ты мой сын.
   Агмар обещал, что так и сделает.
   Когда названые братья взошли на свои корабли, немедля подул попутный ветер, так что грести почти не приходились. Это было сочтено добрым знаком.
  

XIII

  
   Бейниром звали мастера, изготовлявшего носовые фигуры для кораблей. Он был искуснейший человек, и многие хотели заказать у него украшение для форштевня своей лодьи. К нему приезжали люди не только со всего Нордстрандира, но и из других земель Хвитфольда. Бейнир был братом Тьодара по отцу, рожденным от невольницы. Он жил в Прибрежном Доме и пользовался большим расположением своего брата.
   Прежде чем отправиться в путь на юг, Агмар заходит в Прибрежный Дом, чтобы перед отъездом на юг повидаться с Уннгердой. Затем он идет к Бейниру, и просит сделать новое изваяние для форштевня его корабля.
   Бейнир спросил:
   - Чем же ты хочешь заменить змеиную голову?
   Агмар ответил:
   - Я хочу, чтобы ты изваял из дерева изображение девы, и чтобы лицо ее напоминало Уннгерду.
   Они договорились о цене и Бейнир немедля взялся за дело.
   Через некоторое время после отъезда Агмара Уннгерда приходит навестить своего дядю Бейнира. С нею пришла ее сестра Эдна. Лицо статуи было уже готово, и сходство оказалось удивительным.
   Уннгерда спросила:
   - Для чего ты сделал ее? Мне бы хотелось это знать, потому что она похожа на меня.
   Бейнир ответил:
   - Это носовая фигура для корабля Агмара.
   Уннгерда некоторое время смотрит на нее, а потом спрашивает, что Агмар велел сделать на ахтерштевне корабля.
   Бейнир сказал, что Агмар ничего не говорил о том, чтобы поменять украшение на ахтерштевне.
   Уннгерда улыбнулась этим словам и сказала:
   - Можно судить, как сильно он меня любит, если я для него равна Змеехвостым Девам, бессмертным Спутницам Отца Волн.
   Она была очень довольна, Эдна же помрачнела и сказала, что это не к добру, и ей думается, что затея Агмара не принесет ничего хорошего. Уннгерда ответила, что думает иначе, и было видно, что слова сестры сильно ее раздосадовали.
  

XIV

  
   Агмар и Хавард тем временем выходят в море на парусах, и идут, не останавливаясь, пока не приходят к устью Марэга. Там они остановились, натянули шатры над палубами, и стояли некоторое время, чтобы слух об их прибытии пошел впереди них. Агмар велел повесить на мачтах зеленые щиты, так чтобы их было далеко видно. Так миновало три дня, в течение которых никто не пытался ни говорить с нордами о мире, ни сражаться с ними. На четвертый день норды снимаются с места и идут вверх по реке. Наконец они добираются до крепости, о которой Агмару говорили отец и мать. Крепость стояла по прежнему, и было похоже на то, что с тех пор ее укрепили намного лучше.
   Агмар и Хавард ставят корабли на якорь в виду крепости и ждут.
   На следующий день на берегу появились люди с оружием, и вид у них был куда более воинственный, чем у нордов.
   Агмар, увидев их, сказал:
   - Если это люди Роальда ригса, то не к лицу мне воевать со своим родичем. Поднимите выше зеленый щит, и пусть все видят, что мы пришли с миром.
   Потом он велел вывести корабль на глубокое место, чтобы к нему нельзя было подойти по мелководью. Норды были вооружены и стояли по всему борту, так что их щиты напоминали стену. Агмар приказал не отвечать на выстрелы.
   Марэги на берегу кричали и потрясали оружием, но не имели никакой возможности добраться до корабельщиков или как-то причинить им вред. Через некоторое время они расступаются в стороны и пропускают человека в богатых одеждах и на хорошем коне. На голове предводителя был блестящий шлем с очень красивым гребнем, каких никто из нордов никогда не видел. Вождь медленно подъезжает к самой воде, снимает шлем и говорит громким голосом, так, что на корабле его было хорошо слышно:
   - Много раз видел торговые суда под зелеными щитами, но ни разу не видал длинного корабля, который нес бы такой щит. По вашему парусу я вижу, что вы - норды. Кто вы, и что ищете в наших землях?
   Предводитель марэгов был мужем примерно тех же лет, что и Сигвард. Голос у него был звучный, как у тех, кто привык распоряжаться воинами в шуме битвы.
   Агмар ответил, что ищет ригса Роальда Храброго, или того, кто стал его наследником, если ригс уже на горе Норлад.
   Марэг сказал на это, что Роальд ригс здоров и по-прежнему грозен для своих врагов:
   - Но не думаю, что он будет рад подобным гостям, потому что у него есть причины ненавидеть северян.
   Агмар сказал:
   - Не та ли это причина, что его любимая дочь пропала во время набега нордов двадцать две зимы назад?
   Вождь марэгов ответил, что это так. Агмар улыбнулся и ответил, что в этом горе он может утешить ригса как нельзя лучше, потому что у него есть новости о Фриде Белорукой, и среди этих новостей нет ни одной горькой.
   Марэг ответил:
   - Я - Фридрек, сын Роальда, ригс этих мест. Что же до моего отца, Роальда Храброго, то он теперь верховный ригс Марэгхейма. И если у тебя и впрямь есть добрые вести о моей сестре, то поторопись сказать, что хотел. Потому что твой корабль похож на один из тех, на которых приплыли похитители, и я не вижу причин встречать тебя, как друга.
   Агмар, услышав это, приказал вести корабль к берегу и бросить сходни:
   - Потому что мне кажется, что о таких делах не подобает кричать через реку.
   Фридрек спешился и ждал на берегу.
   - Если ты и правда сын того, кого называют Роальдом Храбрым, - сказал Агмар, - то нам обоим пристало приветствовать друг друга не блеском мечей, а чашей пива. Потому что я - родной сын твоей сестры, Фриды Белорукой, и твой племянник, а ты - мой дядя. И тебе недаром показались знакомым мой парус, потому что он тот самый, под которым мой отец Сигвард Эйнинг приплыл когда-то в ваши земли. Что же до моей матери, вы можете не тревожиться о ней, потому что отец женился на ней сразу по возвращении из похода, и она живет в почете и уважении, как подобает жене знатного ригса.
   - Это будет большая радость для нашего отца, если ты сказал правду, норд! - отвечает Фридрек. - Что же до родства, о котором ты говоришь, то ты должен будешь доказать истинность своих слов, потому что я помню Фриду и не вижу в твоем лице сходства с ней.
   Агмар был красивым юношей. С детства он был выше ростом и сильнее, чем другие мальчики его лет, и очень похож лицом на своего отца. Волосы его поначалу были того же цвета, что и у матери, но со временем потемнели, и стали темно-русыми, как у всех Эйнингов. Чистой правдой было то, что он совсем не походил на Фриду.
   - Это верно, - отвечает Агмар, - потому что все мужчины в нашем роду похожи на своих отцов. Но, верно, тебе покажутся знакомыми эта фибула, которую Роальд подарил своей дочери, когда той миновало шестнадцать зим, и этот нож, для которого ты вырезал рукоять.
   Фридрек берет фибулу и нож и долго смотрит на них. Наконец он сказал:
   - По твоему лицу видно, что ты не презренного рода. Думаю, что ты говоришь правду, ибо я не вижу, какой резон атлингу выдавать себя за моего родича, если только тебя не изгнали из страны за преступление, и ты не решил выдать себя за внука Роальда Храброго, чтобы устроиться получше в наших землях. Я помню, что такая фибула была у моей сестры, и еще лучше помню этот нож. Однако, они не послужат доказательством, потому что многое можно отнять у пленницы, которую некому защитить.
   Агмар отвечает:
   - Обидны мне твои слова и твое недоверие, но не дело враждовать родичам, а кроме того, я знаю, что у Роальда и его сыновей есть причины не верить нордам. Каких же доказательств ты хочешь?
   Тот размышляет некоторое время и говорит так:
   - Припоминаю, что у моей сестры Фриды было родимое пятно на правом плече, похожее на летящую ласточку. И я скорее поверил бы твоим словам, если бы оказалось, что и у тебя есть такое пятно.
   Агмар засмеялся и ответил:
   - Вижу, что ты испытываешь меня, Фридрек сын Роальда, потому что у моей матери нет такой отметины ни на правом плече, ни на левом. Зато у нее есть у левого локтя круглое черное пятно размером с горошину, такое же, как вот это.
   С этими словами он поднимает рукав рубашки и показывает пятно у локтя, такое, как сказал.
   - А кроме того, - сказал Агмар, - я знаю о том, как моя мать девочкой восьми зим уронила в воду дорогой серебряный кубок Роальда ригса, который должна была вымыть после пира, а один из ее братьев достал этот кубок со дна, хотя за ним пришлось нырять несколько раз. И сдается мне, что этого брата звали Фридреком, и никто чужой не мог бы поведать мне этого, потому что даже родителям вы с нею не ничего сказали.
   Фридрек, слыша это, светлеет лицом, и обнимает Агмара, а потом объявляет своим людям, что слова гостя истинны, и велит опустить оружие и приветствовать нордов как союзников. Также Фридрек распорядился привести верховых лошадей, чтобы хватило на всех, кого Агмар пожелает взять с собой, чтобы немедля ехать в город Арнаборг, где жил верховный ригс Роальд.
   Агмар отказался, и сказал, что ему и его людям будет удобнее на кораблях: - если только до Арнаборга можно пройти по воде.
   Фридрек ответил, что водный путь туда лучше, чем тамошним жителям временами хотелось бы. После этого норды направились дальше вверх по течению, а Фридрек со своим отрядом шли берегом и указывали путь. Марэг был широкой и полноводной рекой, так что кораблям не грозило застрять на мели.
   Роальд Храбрый ожидал в дружинном доме, где все было приготовлено для встречи гостей, потому что Фридрек послал вперед гонца с вестью. Агмар вошел и приветствовал его, как надлежит внуку приветствовать деда. У Роальда ригса были длинные волосы, совсем седые, но во всем прочем казался мужем в расцвете лет, и было видно, что это сильный и искусный воин. Роальд усадил Агмара рядом с собой на почетном сидении, и долго расспрашивал, пока сам не убедился, что все, что ему передали - истинная правда, и перед ним действительно его внук. Он спросил, к какому роду принадлежит отец Агмара. Агмар ответил, что его семья ведет род от Манольфа Древнего, сына Эйни, а вести свой род от Эйни считается в Нордстрандире самым лучшим и самым почетным.
   Роальд задумался и спросил, не случилось ли так, что отец его внука - тот самый Сигвард сын Эскульда, что три зимы назад совершил набег на земли беорнов и отобрал у их верховного ригса Фулькхара меч, который тот добыл из кургана древнего героя Эгмара.
   Марэги не любили беронов, потому что те часто нападали на их земли.
   Агмар ответил, что молва не лжет, и его отец и дядья действительно ходили в Бернталир, и что Сигвард разбил там Фулькхара Осквернителя Курганов, и теперь носит его меч. Роальд, слыша это, рассмеялся и сказал, что его дочь хорошо вышла замуж, и, даже если бы он сам искал ей жениха, едва ли удалось устроить более почетный брак.
   Пир продолжался несколько дней. Свите Агмара также отвели лучшие места. На стол подавали много разных яств, в том числе вепря, зажаренного целиком. Кроме того была всякая другая дичь, чему норды были очень рады, потому что в Нордстрандире чаще едят рыбу, а мясо видят куда реже. Также подавали вина, каких норды никогда не пробовали, потому что марэги никому их не продавали. Для стола нашлось много припасов, потому что норды приехали к первому дню празднования Начала Лета. Это был великий праздник, потому что в этот день справлялось также Начало Года, и праздновали его шестнадцать дней. Было сочтено большой удачей, что Агмар приехал в это время. Роальд сказал, что не ждал получить более прекрасный подарок к этому празднику. Также это был день Отца Волн, которого Агмар чтил превыше всех Богов и Духов Битв.
   В то время был обычай, что в этот день дарили девушку Отцу Волн. Ее выбирали по жребию. За некоторое время до праздника по всей стране проезжали гонцы, везущие знак: четыре стрелы, обвитые зеленым шнуром. Незамужние девушки в возрасте невест давали им кольца или иные украшения. Потом совершалось гадание, во время которого главной жрице завязывали глаза и она выбирала что-либо из чаши, и ту девушку, которой принадлежала эта вещь, приносили в жертву, а украшения остальных девушек становились даром святилищу. Никто не смел противиться этому обычаю, дабы не навлечь неудачу на свой род и всю страну, и жертву Отцу Волн приносили даже те племена, которые не жили у моря.
   Агмар спросил, как это делают у марэгов.
   Фридрек рассказал, что у них принято сажать девушку в лодку без весел и пускать по реке вниз. Если лодка остановится у островков в устье, это значит, что Отец Волн не захотел жертвы, а если ее унесет в море, это будет значить, что жертва принята. Агмар ответил, что у них в Нордстрандире корабль уводит лодку на день пути до Скалы Отца Волн. Там есть течение, которое может принести лодку обратно к берегу, если на то будет воля Бога.
   Жертвоприношение совершали в седьмой день празднования. Лодка остановилась у острова. Девушка, которая была в ней, очень опечалилась из-за того, что не пришлась по нраву Отцу Волн, и ее долго утешали, потому что она горько плакала из-за этой неудачи. Многие сочли плохим предзнаменованием то, что Отец Волн не взял дара, тем более, что после праздников ожидали войны.
   Наконец праздники закончились.
   Роальд сказал Агмару:
   - Да не сочтешь ты, что мы негостеприимны или не рады тебе, Агмар ригс, но мы не можем продолжить веселье и отпраздновать твой приезд в придачу к Началу Лета. Марэгам редко приходится выпускать мечи из рук из-за набегов врагов на наши земли, и недавно я получил весть, что Кенрик, верховный ригс эобуров, собирает войско, и выступит против нас, как только закончит справлять Начало Лета.
   Далее Роальд сказал, что, получив известие о намерениях Кенрика, немедленно разослал ратные стрелы, и войско марэгов готово выступить в поход. Агмар сказал на это, что почтет за честь оказать своим родичам помощь в этой битве. Роальд ответил, что не откажется от такого предложения:
   - Потому что, было бы величайшей ложью сказать, что норды не умеют воевать. И я признаю это, хотя было время, когда я с радостью сжег бы на алтаре Беора сердце твоего отца.
   Агмар ответил:
   - Хорошо, что тебе не удалось этого сделать, Роальд ригс. Ведь тогда у тебя не было бы сейчас внука-норда, готового сражаться за тебя.
   После этого войско марэгов выступает в сторону Эбруфельда, к Граничной Реке. Она так называлась, потому что там кончались владения марэгов и начинались владения эобуров. Агмар ехал во главе своей дружины, а Хавард Биртинг нес его знамя. Дружина у них была небольшая, но о ней нельзя было сказать худого слова.
   Вскоре приехал гонец и сообщил, что Кенрик ригс со своим войском перешел Граничную Реку и подходит к крепости Боргар. Эобуры перебили много народа и всюду грабили. Однако, это не мешало им продвигаться быстро, и скоро они должны были оказаться у Боргара.
   Роальд велел своим поторопиться, и скоро они пришли к Боргару. Там было поле, удобное для битвы.
   Получилось так, что Кенрик и Роальд пришли туда одновременно. Оба войска стали лагерем, чтобы дать отдых своим людям. Из лагеря марэгов были видны огни эобуров, и наоборот. На следующий день оба войска выстроились в боевом порядке. Воины Роальда стояли против дружины Кенрика. Агмар и Хавард Биртинг встали слева, и против него был ригс Аргабад. Аргабад был из племени беорнов. Он ездил по Хвитфольду и сражался за тех, кто платил ему. Кенрик нанял его за серебро.
   Между Агмаром и Роальдом стоял Фридрек, и против него был Эглаф Красный Щит. Другие сыновья Роальда встали по правую руку от отца. Все они были очень доблестные мужи.
   Наконец, войска сошлись и закипело сражение.
   Агмар и Хавард сражались с великой отвагой, шли вперед и насквозь пробивали щиты оружием, так что от них не было спасения, и враги стали думать, что перед ними Духи Битв, притворившиеся людьми. Кончилось дело тем, что Аргабад бежал от них. Норды много смеялись над этим и говорили, что родители дали ему подходящее имя. После этого они бросились на стражу Кенрика и убили всех его знаменосцев, а сам Кенрик был вынужден отойти с холма, где он стоял. Эобуры увидели, что знамена падают, а холм занят людьми Агмара, и это их сильно смутило. Пронесся слух, что Кенрик пал, что тоже не добавило эобурам храбрости.
   Кенрик кричал, что надо поднять знамена, но сделать это было невозможно, потому что все знамена оказались в руках Агмара с Хавардом, и норды уже вступили в драку с охраной Кенрика.
   Фридрек пробился к Эглафу Красному Щиту и между ними завязался жестокий бой. Эглаф срубил Фридреку край щита и сбил его с ног. Фридрек подхватил копье в длинным наконечником, которое случилось рядом и пронзил им Эглафа. После этого люди Эглафа очень скоро обратились в бегство.
   Агмар пробивается к Кенрику и наносит ему тяжелую рану. После этого над полем во второй раз поднялся крик, что ригс эобуров убит.
   В это время один из эобурских отрядов рванулся вперед и сильно потеснил людей Роальда. Его вел Осви, брат Кенрика. Люди Роальда держались стойко, но эобуры были злы, как разъяренные вепри, и их было трудно сдерживать. Тут Вилиахар сын Роальда атакует сбоку отряд Осви. Осви сражается отчаянно, но на него нападают с двух сторон, и не прошло много времени, как всех его людей изрубили.
   Наконец Кенрик видит, что ему нет сегодня удачи, и приказывает своим отступать, потому что не может больше командовать боем, а также потому, что эобуры перестали верить в победу, когда увидели, что их ригс ранен.
   В конце концов эобуры оставляют поле, и марэги не преследуют его, потому что битва была тяжелой, и люди утомлены, а кроме того, победа досталась нелегко, и было много раненых.
   После битвы марэги ходят по полю и собирают своих раненых. Эобуров они добивали, если те не хотели сдаться в плен.
   Наконец они находят воина в богатом вооружении. Это был Осви, младший брат Кенрика. Вокруг него лежала его охрана. Они все были изрублены, но никто не отступил.
   Роальд сказал:
   - Хорошо, что мы нашли его, равно как и то, что он не захотел стать пленником. Теперь мы можем принести Сигесу достойный дар за нашу победу.
   Осви ответил:
   - Ты прав, ригс марэгов, что дар будет достойным, но не ты принесешь его за свою победу, а я - за те победы, что он пошлет моему брату. - С этими словами он выхватывает нож и вонзает его себе в горло.
   Роальд велел сложить ему погребальный костер, и положить его на этот костер с оружием, потому что он был доблестнейшим мужем, и сам принес себя дар Духам Битв. Нельзя было не признать, что Осви был куда храбрее своего брата. Тела его воинов повесили на окрестных деревьях, чтобы Дарящий Победу забрал их души.
   Наконец мараги вновь выстраиваются для боевого похода и идут следом за эобурами. Они захватили много добра, потому что Кенрик велел бросить обозы с добычей и уходить так быстро, как это только возможно. Мараги преследовали эобуров до самой Граничной Реки. Затем они перешли через реку в Эбруфельд, но скоро поняли, что догнать Кенрика у них не получится, потому что он бросил все, что мешало идти быстро. Тогда мараги разграбили у границы все эобурские поселения, что сумели найти, убили там всех мужей, способных носить оружие, и возвратились на свою сторону.
  

XV

  
   В эти же дни в Нордстрандире также готовятся праздновать День Начала Лета.
   И вот накануне праздника, когда следовало рассылать гонцов, пробуждается жрица Дюрфинна, созывает младших служительниц, и объявляет, что видела сон, в котором явился ей статный и прекрасный лицом муж, окруженный зеленым сиянием, и, хотя он и не назвал себя, она знала, что это Отец Волн. И знала это столь же твердо, как знает собственное имя. Отец Волн сказал ей:
   - Не гадайте в этот праздник о девушках, потому что я хочу, чтобы вы дали мне Уннгерду, дочь Тьодара из Прибрежного Дома. И я не приму никакую другую.
   Люди очень удивлялись этому сну, потому что подобное если когда и происходило, то лишь в незапамятные времена, от которых остались лишь легенды, да и из тех половина считалась пустыми выдумками.
   Немедля отправили посланцев в Прибрежный Дом, чтобы привезти Уннгерду в Вэгард. Когда те приехали в усадьбу Тьодара, тот хорошо принял гонцов, хотя по нему было видно, что их визит не доставляет ему радости, и велел позвать дочерей, чтобы они дали свои украшения для жребия, если пожелают этого. Потому что нельзя было заставить девушку дать свою вещь для жребия, если она не хотела. Тьодар не любил, когда в его дом приезжали посланцы из святилища, потому что Уннгерда, войдя в возраст невесты, всегда давала им кольцо, и Тьодар сильно тревожился из-за этого ее обыкновения, боясь, что ей выпадет жребий.
   Посланцы ответили, что в этом нет нужды, потому что Отец Волн назвал избранницу, и теперь Уннгерде надлежит поехать в Главное святилище, чтобы остаться там до праздника, потому что именно она должна пойти к Отцу Волн, чтобы стать его спутницей. Они поклялись, что к Уннгерде там будут относиться с величайшим почтением, потому что ни об одной из будущих Спутниц Отец Волн еще не высказывался самолично.
   Тьодар сильно разгневался, и сказал, что это ложь:
   - Ведь Дюрфинна - тетка Стейнара годи, и я уверен, что он уговорил ее солгать, желая погубить Уннгерду. Потому что она не досталась ему, и он вытерпел великий позор, когда попытался силой завладеть ею. - и велит посланным убираться прочь, пока он не велел убить их.
   В этот миг входит Уннгерда, и говорили, что она выглядела очень счастливой и радостной. Она спросила:
   - Верно ли мне сказали, что Отец Волн желает, чтобы я стала его Спутницей?
   Тьодар ответил, что это все ложь, которую не следует слушать.
   Уннгерда ответила, что не верит этому:
   - Потому что жрица не осмелилась бы солгать в таком деле. А если это правда, то видели ли когда-нибудь, чтобы знатный муж, говорящий с Духами Войны, отличался столь скудным умом? Если все так, как ты, отец, говоришь, то он и впрямь задумал погубить меня, а вместо этого оказывает мне великую честь!
   Тьодар удивился и сказал, что, как он думает, было бы разумнее избежать подобной чести:
   - Потому что, когда девушку дарят Отцу Волн, никогда нельзя знать, стала ли она его Спутницей, или погибла без пользы.
   Уннгерда сильно обиделась на эти слова, и сказала:
   - Видно, что ты совсем не ценишь меня, если думаешь, что Отец Волн может меня отвергнуть.
   Она немедля кликнула служанок, и велела приготовить ее лучшие одежды и украшения, а также все, что необходимо в поездке.
   После этого они сильно поспорили с Тьодаром, и он сказал, что не позволит ей ехать. Уннгерда рассердилась и ответила, что непременно поедет, и никто не сможет помешать ей:
   - Если только ты не хочешь навлечь беду на Нордстрандир и лишить удачи свой род до шестнадцатого колена!
   Потому что если девушка добровольно изъявляла желание пойти к Отцу Волн, никто не смел запретить ей, дабы не навлечь неудачу на весь род на шестнадцать поколений. Также считалось, что, если не принести эту жертву, удачи не будет ни в чем до следующего праздника, рыба уйдет от берегов, дичь не будет попадаться охотникам, и посевы не взойдут, и ни земля ни море не дадут урожая.
   Все домашние стали отговаривать ее. Мать и сестры умоляли Уннгерду не ехать, но она не послушала их, и сказала, что они не понимают ее удачи. Тогда Эдна спросила ее, уедет ли она, не простившись с Агмаром:
   - Ведь ты обручена с Агмаром Эйнингом, и, если тебя подарят Отцу Волн, то ты не станешь его женой и вашему счастью не бывать.
   Уннгерда ответила:
   - Тем больше мне причин поехать. Потому что я не думаю, что Агмар Эйнинг сумеет сделать меня бессмертной и вечно молодой, и подарить мне силу Отца Волн, и я не вижу причин менять участь Спутницы Бога на участь жены Агмара.
   Эдна заплакала и сказала, что Агмар предвидел то, что случилось, когда велел сделать новое изваяние для своего корабля.
   Уннгерда поехала в святилище и жила там до дня праздника. Как говорили, она была очень рада, что выбор пал на нее, и очень насмехалась над Стейнаром.
  

XVI

  
   И вот наступает день жертвоприношения. Люди возлагали много надежд на нынешний праздник, и народу собралось столько, что самые древние старики не могли припомнить подобного.
   Так была одета Уннгерда: на ней было красное платье, вышитое белой нитью, с серебряным поясом, надетым так, что ее косы были прихвачены этим поясом. На голове у нее был серебряный обруч с привешенными к нему височными кольцами о восьми подвесках, на запястьях - серебряные обручья, а на плечах синий плащ, отделанный горностаевым мехом. Люди удивлялись ее красоте, потому что она была хороша, как никогда прежде, красивее всех девушек, что приехали на праздник, и люди говорили, что она достойна стать не просто Спутницей, а невестой Отца Волн. Иные также говорили глупости, спрашивая, верен ли слух, что возвратились Боги, и Отец Волн сам придет за своей избранницей, так что все собравшиеся смогут его увидеть.
   У берега ждал красиво украшенный корабль. Она взошла на этот корабль, и он пошел в открытое море, так что скоро его перестали видеть с берега. Корабль шел до заката, пока не достиг Скалы Отца Волн. Это была высокая и острая скала, и она выступала из воды, как острие копья. Там Уннгерда села в богато убранную лодку без весел, как всегда делалось в таких случаях. Туда же положили все подарки для Отца Волн. После этого корабельщики поторопились уйти оттуда обратно к берегу, потому что появились облака, предвещавшие шторм. Вскоре началась буря, какой давно не видели, и лодку Уннгерды нашли на берегу возле самого святилища. Лодка была пуста, и тела Уннгерды тоже не нашлось нигде на берегу, из чего люди поняли, что Отец Волн принял ее и она стала Спутницей. Это была большая удача для всего Нордстрандира, потому что теперь можно было не сомневаться в защите и благосклонности Богов на весь следующий год. Об этом говорили Тьодару и его жене Гейртрюде, но это было для них слабым утешением, как и то, что их род теперь считали благословенным.
  

XVII

  
   Агмар прожил у своего деда все лето и часть осени, пока не пришла пора возвращаться. Роальд предлагал ему остаться и перезимовать. Агмар ответил, что должен непременно вернуться домой, чтобы быть на зимнем тинге, потому что его семья оказалась в затруднении из-за распри со Стейнаром годи.
   Роальд упрекнул его за то, что он не сказал об этом раньше:
   - Ведь мы родичи, и в Марэгхейме довольно земли, чтобы Эйнинги нашли себе место здесь, если им придется оставить Нордстрандир. Что же до Стейнара ригса, то его неплохо знают на этом берегу, ведь не далее как две зимы назад он пришел сюда на семи кораблях, и нам пришлось приложить немало сил, чтобы заставить его убраться прочь. Однако, его люди поубивали тут много народу и разграбили все, что смогли, так что марэгам не за что быть ему благодарными.
   Агмар ответил, что не счел удобным просить о таких вещах прежде, чем сумел доказать, что он и его семья не будут здесь бесполезны, а кроме того он не хотел, чтобы дед подумал, будто он приехал только ради просьбы об убежище.
   Роальд и его сыновья устроили для Агмара прощальный пир и поднесли ему дары. Среди этих подарков был шлем, блестящий, как золото, а наверху у него была кисть, сделанная из конского хвоста, выкрашенного в красный цвет. Это было очень красиво, и никто из нордов никогда в жизни не видел ничего подобного. Также была броня, похожая на чешую рыбы. Кроме шлема и брони было еще золотое запястье искуснейшей работы. Его украшал узор из цветов и листьев, совсем как на той чаше, которую выиграл Халлорм на состязании скальдов. Этот шлем, броня и запястье были великим сокровищем, потому что подобных им вещей не было в Хвитфольде.
   Агмар обрадовался запястью:
   - Потому что я знаю, кому придется по руке это украшение! - и спросил, откуда эти вещи.
   Роальд ответил, что шлем и запястье куплены у Ранда, морского ригса из Бернталира, а тот взял их в походе на кадарнов.
   Тогда Агмар попросил Роальда рассказать о кадарнах, потому что его отец и братья не ходили в эти земли, и на севере мало знают о том, кто такие кадарны, и где они живут.
   Роальд рассказал, что кадарны когда-то жили на юге Хвитфольда, но мараги, беорны и эобуры так досаждали им войной, что они ушли через море на Крабий остров, а оттуда - в южные земли, и поселились там.
   Агмар посмотрел на запястье и сказал, что хотел бы поехать в ту страну с зеленым щитом, потому что там живет искуснейший народ. Роальд сказал на это, что зря он приписывает кадарнам эту заслугу, так как запястье и шлем - не их работа, а того народа, который зовется гальтами, и живет южнее кадарнов. Кадарны временами ходят в набеги на гальтов, и берут много вещей, которые кажутся чудесными, хотя и сами кадарны - славные мастера.
   Агмар еще много расспрашивал, как живут кадарны, какие у них обычаи и каковы их нравы, но Роальд не много мог рассказать по этому поводу, потому что мало знал о кадарнах, и еще меньше - о гальтах, кроме того, что они очень богаты и многочисленны, а их верховные ригсы хвалятся, что ведут свой род от самих Отцов Блага.
   В конце концов Агмар и Хавард прощаются с Роальдом и его родичами и отправляются домой. Они старались идти быстро, потому что было начало осени, и они опасались встречного ветра, который мог случиться в это время.
   Этого, впрочем, не произошло, и они добрались до Нордстрандира очень быстро и без каких-либо помех.
   Раз утром Агмар стоял у форштевня и смотрел на берег. В это время Хавард Биртинг приказывает сблизить корабли и перепрыгивает на корабль Агмара.
   Затем Хавард подошел к побратиму и спросил, о чем он думает, и не о том ли, что они идут сейчас мимо Залива Грота.
   Агмар ответил, что это так, и что не будет ничего дурного, если он, прежде чем ехать домой, навестит своего воспитателя, раз уж ни все равно проходят мимо Прибрежного Дома.
   Хавард сказал:
   - Ты можешь говорить другим, что скучаешь по своему воспитателю, но мне известно, кто поднесет тебе рог на пиру, который устроит Тьодар в твою честь. Видно, что тебе не терпится подарить Уннгерде обручье, которое ты получил от своего деда.
   Тогда Агмар приказывает принести ему лучшую одежду и вооружение из подаренного родичами, включая шлем с конским хвостом, и ведет корабли к Прибрежному Дому.
   Агмар был очень красив в своем марэском наряде, так что все молодые женщины смотрели на него, а мужчины удивлялись его броне и шлему, потому что никогда прежде такого не видели.
   Тьодар вышел навстречу, тепло его приветствовал и пригласил в дом.
   Агмар идет за ним, сам же осматривается вокруг, и ему кажется, что в доме стряслось какое-то несчастье. Когда они вошли в дом, Агмар спросил, что случилось, и почему Уннгерда не вышла встретить его, как подобает невесте.
   Тогда Тьодар зовет его к очагу, сажает рядом с собой, и рассказывает обо всем, что произошло, и о том, что Уннгерда стала Спутницей Отца Волн.
   Агмар, слыша это, едва не теряет разум от горя, и упрекает своего воспитателя за то, что он позволил Уннгерде совершить это безумие.
   Тьодар ответил, что горюет не меньше, и едва ли сумеет когда-либо утешиться, но он был бы плохим главой рода, если бы позволил сделать неудачливыми людьми шестнадцать поколений своих потомков, а это бы непременно случилось, если бы он запретил Уннгерде пойти к Отцу Волн, как она того захотела.
   После этого разговора Агмар уходит на берег, туда, где они любили бывать с Уннгердой и просит, чтобы никто его не беспокоил. Он оставался на берегу, пока не начало темнеть, но никто из домочадцев Тьодара не решался пойти за ним.
   Наконец Хавард говорит, что клялся делить с побратимом горе и радость, и отправляется к Агмару.
   Агмар сидел на камне и смотрел на море.
   Хавард подошел к нему и позвал в дом:
   - Потому что негоже отважному мужу позволять беде взять верх над собой.
   Агмар отвечает, что и не собирался этого позволять. Сказав это, он снимает с руки золотое обручье, подаренное дедом, и бросает его в воду.
   Хавард сказал, что это неразумный поступок:
   - Ведь Уннгерду не вернуть, а это запястье - большое сокровище, и как знать, не пришлось бы оно по руке кому-то другому.
   Агмар гневно отвечает, что любой другой женщине придется по руке любое другое запястье, а это, если его не наденет Уннгерда, пускай носят Спутницы Отца Волн.
   Агмар сказал также, что Уннгерду обманули, и что он не оставит этого злодеяния безнаказанным.
  

XVIII

  
   На следующий день Агмар приказывает своим поднимать паруса и направляется к Вэгарду. Не прошло много времени, как корабли их подошли к храму.
   Хавард сказал:
   - Думаю, что нас назовут волками за то, что мы сделаем сейчас.
   Агмар ответил, что Эйнинги издавна зовутся волками, так что он ничего не потеряет из-за того, что сделает.
   После этого он обращается к своим атлингам и говорит, что если они не захотят идти с ним в святилище, то он войдет один, и будь, что будет. Те ответили, что пойдут с ним, хотя едва ли из этого дела получится что-то хорошее.
   После этого он и его люди входят в святилище, и все они при оружии. Все служительницы разбегались перед ними, потому что такое вторжение было неслыханным делом.
   Агмар велел отыскать жрицу Дюрфинну, где бы она ни спряталась.
   Это оказалось легко, потому что жрица не попыталась скрыться от них, а, напротив, вышла навстречу и спросила грозным голосом, кто они такие и как посмели войти в храм с оружием. Агмар ответил, что пришел покарать ее за святотатство, потому что она осквернила голос Отца Волн, и солгала, говоря от имени Богов, потому что ее попросил об этом Стейнар годи. Жрица возмутилась и отвечала, что ничего такого не делала, а Агмар, должно быть, лишился рассудка.
   Тут Агмар в ярости швыряет ее наземь и заносит над нею меч.
   Хавард испугался и схватил его за руку, говоря, что Агмар навредит себе, потому что шестнадцать зим неудач ждут того, кто убьет женщину. Агмар ответил, что его величайшей удачей была любовь Уннгерды, и теперь, когда он ее лишился, терять ему больше нечего. Жрица от этих его слов пришла в ужас и взмолилась о пощаде, потому что поверила, что ее сейчас убьют без всякой жалости.
   Агмар сказал ей:
   - Отвечай без лжи, кто подговорил тебя осквернить речь Отца Волн, и чьи слова ты вложила в уста Бога? Верно ли, что это был Стейнар годи, твой племянник?
   Дюрфинна заплакала и ответила, что действительно солгала о словах Бога, но Стейнар годи здесь не при чем, потому что Энунд ригс попросил ее сделать так.
   Агмар и Хавард были поражены этим признанием, и спросили, зачем Энунду ригсу понадобилось губить Уннгерду.
   Дюрфинна ответила:
   - Потому что ему казалось, что лучше будет утопить эту девицу прежде, чем начнется из-за нее война в Нордстрандире. Что же до Отцов Блага, то он сказал, что они давно ушли, и не узнают об этой лжи.
   И по ее лицу было ясно, что на этот раз она сказала правду.
   Все воины, пришедшие с Агмаром и Хавардом были поражены тем, что верховный ригс подговорил свою сестру на такое страшное святотатство, и тем, что она совершила его, не боясь Богов.
   Хавард спросил побратима, что теперь следует делать с этой жрицей.
   Агмар сказал:
   - Хотя она и оскорбила Богов, чтобы помочь своему брату погубить мою Уннгерду, а все же худое дело - убивать женщину. Лучше отдадим ее к Отцу Волн, и пусть он решает, достойна ли она жизни или смерти!
   Они отводят Дюрфинну на свой корабль, выходят они в море и идут до Скалы Отца Волн. Там они сажают жрицу в лодку, предназначенную для жертвы, и оставляют там.
   Агмар сказал, что если Отец Волн решит, что Дюрфинна не виновата, то ее принесет обратно к берегу живой.
   Затем Агмар и Хавард объявили перед всеми жрицами Храма о том, что они сделали, и поехали домой.
   К вечеру вновь случился большой шторм и лодку прибило обратно к берегу. Жрица лежала лицом вниз, и говорят, что на лице ее был ужас, который нельзя описать словами людского языка.
   Об этом пошел слух, и скоро все люди в Нордстрандире узнали, что Энунд ригс уговорил свою сестру солгать, а Агмар Эйнинг вошел в святилище с оружием и во главе дружины.
   Эскульд и Сигвард не сказали Агмару ни слова упрека за то, что он сделал, и печалились лишь о том, что теперь его наверняка изгонят из страны.
  
   Нордстрандир - "Северные Берега" - северное побережье Седых Земель. После переселения в Золотые Земли норды обосновались восточнее и южнее своих сородичей-варитов, на территории нынешнего королевства Норуэг, основателями которого они стали.
   Ригс - вождь дружины. Верховный ригс (ala-rigaz) - военный предводитель племени.
   Выражение "они шли, не останавливаясь" не следует понимать в том смысле, что корабли действительно идут без остановки днем и ночью. Этот оборот означает лишь отсутствие в пути задержек или каких либо событий, достойных описания.
   Хвитфольд - "Белые Земли". Изначальное название северного материка, впоследствии из-за имеющейся в нем игры слов (слово hvita в древневаритском варитском языке означает как "белый", так и "седой") переведенное как "Седые Земли". - прим. переводчика
   Название племени марэгов происходит от сложения слов "mariz" - "знаменитый, прославленный" и "egg" - лезвие, клинок, то есть "прославленные клинки", или "прославленные клинками". - прим. переводчика
   Отцы Блага - древнее варитское обозначение Ушедших Богов. Начало выходить из употребления примерно к временам Эрнани Святого.
   Agi - "страх"; agana - "наводить страх, быть грозным"; mariz - "знаменитый, прославленный". Имя "Agmarr" можно истолковать как "грозный и славный" [древневаритск.] - прим. переводчика
   Звезда Богов (Дейне) меняет свой цвет каждый Круг, то есть раз в 400 лет
   Unn - "волна", gardjo - "защищать, ограждать" [древневаритск.] Имя "Уннегерда" может быть истолковано как "Ограждающая среди волн". - прим. переводчика
   Atling - происходит от слова "atlaga" (нападение, набег), может быть переведено как "совершающий набеги, атакующий". Приблизительным земным эквивалентом может служить слово "викинг". - прим. переводчика
   Совершеннолетие по древним варитским законам, как и в Гальтарах, наступало в 16 лет.
   Birting - "яркий, блестящий" [древневаритск.] - прим. переводчика
   Духи Битв (Hildagods) - общее название сонма божеств войны, которым, по верованиям древних варитов, Отцы Блага поручили мир на время своего отсутствия. Культ ильдагодз зародился через несколько столетий после Ухода Богов и продержался до принятия эсператизма.
   "и никто из родни не станет платить за его прегрешения или мстить за него" - Такое заявление означало фактически отречение Энунда от Стейнара, и изгнание того из рода. - прим. переводчика
   Ежегодный тинг проводился после праздника Начала Зимы. Присутствие на нем было не обязательным, чаще его посещали ради большого торга, судебных тяжб и общения. На обязательный тинг, посвященный решению какого-либо важного для всех вопроса, как к примеру - выборы верховного ригса или Хранителя Закона, народ созывали, посылая по всей области четыре стрелы, связанные белым шнуром.
   "более предпочтительный дар" - наилучшей жертвой считался пленник, отказавшийся сдаться и покоренный силой оружия. За неимением такового можно было повесить на жертвенном дереве труп врага, убитого в бою, и таким образом посвятить его душу божествам войны. Раб, даже и взятый на поле боя, считался плохой жертвой, приносимой за неимением лучшего. Раб, купленный или родившийся в доме, в жертву ильдагодз не годился вообще.
   Йовур (Jofurr - "вепрь") - Дух Битв, олицетворение ярости. Изображался в виде воина в шлеме, украшенной изображением кабаньей головы и двумя кинжалами в форме кабаньих клыков в руках. Почитался как божественный прародитель варитского племени эобуров.
   Беор (Bjorr - "медведь") - Дух Битв, олицетворение отваги в бою. Изображался в виде воина с медвежьей головой. Почитался как божественный прародитель варитского племени беорнов.
   Ингра [Inn Gra - "Та, что в сером" - подразумевается, в волчьей шкуре] - Дух Битв, олицетворение гибели в бою. Изображалась в виде крылатой женщины с волчьей головой и мечом в руке. Ингре приносили жертвы, дабы она отвратила взор от взывающего к ней, и обратила его на врага. Жертвоприношение совершалось в форме поединка, причем если предназначенный в жертву пленник выигрывал бой, его полагалось отпустить - считалось, что Ингра уже сделала выбор и взяла себе его противника.
   Сигес (Segez) - один из наиболее почитаемых Духов Войны. Судя по самому распространенному его эпитету - Дарящий Победу - изначально был одним из образов Астрапа, и лишь впоследствии превратился самостоятельное божество. Почитался как божественный прародитель варитского племени сигеманнов.
   Сокращенный обряд жертвоприношения Сигесу. Если время не позволяло дожидаться смерти принесенных в жертву, их добивали ударом копья в сердце.
   Зеленый щит - знак мирных намерений.
   Ратные стрелы - четыре стрелы, перевязанные красным шнуром. Сигнал о начале большой войны и сборе ополчения.
   Норлад - "Венец Севера" (nordur - "север" + hlad - "диадема", "венец"), священная гора, на которой, по верованиям варитов, расположены обители Богов. Туда же, по поверьям варитов, отправлялись достойные души. Название сохранилось в неизменности лишь в языке агмов. Среди других варитских народов бытует вариант, представляющий собой калькированный перевод древнего названия на современный язык - "Ноордкроне" - прим. переводчика
   ...Осквернителя Курганов - В отличие от земной Скандинавии, где добыча артефактов из древних курганов была окружена романтическим ореолом, в кэртианском Хвитфольде "подвиги" такого рода изначально резко не одобрялись, так как тревожить захоронения считалось опасным, причем не только для самого осквернителя, но и для всех людей, живущих по соседству с оскверненным курганом. Запрет "открывать курганы" постепенно сходил на нет с ослаблением культа Отцов Блага и усилением культа ильдагодз.
   "на алтаре Беора" - сердца пленных приносили в жертву Беору, сжигая на его алтаре, так как сердце считалось вместилищем храбрости.
   Имя Argabad можно перевести как "трусливый в битве"
   "Волком в святилище" [Vargr i veum] называли осквернившего храм или курган.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"