Кузнецов Бронислав : другие произведения.

Обзор романов Фэнтези-2017

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Танец" Дмитрия Летучего, "Цветок смерти" Натальи Дьяченко, "Вольчья дорога" Александра Зарубина "Магистериум Морум" Бэда Кристиана, "Осень матриарха" Татьяны Мудрой, "Оказия" Анны Шведовой, "Запятая Судьбы" Холода Корина, "В душной ночи звезда" Александры Ковалевской, "Легенда о Вращающемся замке" Анатолия Бочарова
  ? 1.
  Летучий Дмитрий
  Танец света и тени
  
  Название.
  Содержит очевидный отсыл к Мартину (Песнь льда и пламени), а вот из содержания романа, по-моему, не следует.
  Возможно, идеология романа и оправдывает именно такое название, но на том участке текста, который послан на конкурс, идеология, по-моему, вообще не заявлена.
  Есть красиво выписанные приключения героев, но где там свет, где тень?
  Светлые - наши, теневые - враги? Было бы банально.
  Свет в пустыне, тень в тумане (географическая привязка Север-Юг)? Но в этом, покуда не развёрнутом отношении, опять-таки просвечивает логика Мартина.
  
  Текст.
  В тексте выделим такие уровни рассмотрении:
  Язык (подуровни: внимательность вычитки, грамотность, стилистика, выразительность).
  Образный состав.
  Логика мира (физического, социального).
  Сюжетная логика.
  Идейный состав.
  
  О языке скажу вот что.
  Текст хорошо вычитан автором - очепяток по небрежности практически нет.
  С грамотностью - чуть хуже. Встречаются слова и обороты, которые пишутся иначе.
  Например - 'толи' вместо 'то ли'. Устраняется элементарно, надо только дать на вычитку кому-то другому, автор сам не заметит.
  
  Стилистически текст весьма хорош. (Думаю, это главный фактор, почему Роман его отстаивал на этапе преноминации - и таки отстоял). Уверенность, серьёзность, наличие некоей сквозной повествовательной интонации позволяет держать ритм.
  
  Стилистика хорошо работает на выражение чувств, на создание настроения. Потому текст атмосферен.
  
  Речь героев тоже хороша, естественна, только есть некоторые моменты чересчур буквального представления условности, могущие вызывать улыбку. Так, когда один герой слово в слово передаёт подслушанную речь другого героя (этот приём повторяется несколько раз) - можно и порадоваться за его феноменальную память, и пожалеть об отсутствии у данного персонажа своего мнения.
  Кто-то кому-то что-то сказал, а парень этот великий текст и в постель приносит в мельчайших подробностях - и даже там старается быть точным и аккуратным, будто в ответственном рапорте начальству.
  
  Отдельные блохи, связанные с выпадением из мира и времени.
  Ругательство 'Жиртрест' намекает на трест, как капиталистическое предприятие.
  'Магия - не оружие массового поражения' - это бы тоже на местном языке сказать.
  
  Образы героев.
  Выглядят живыми. Хорошо описаны внешне.
  Правда, в логике их поступков часто просвечивает одна и та же деревенщина. Часть героев и правда оттуда - из Ремека. Но Ремек заразителен - и столица тоже ведёт себя по-деревенски. Принцессы просты, как сельские дурочки.
  
  В поступках героев важна логика товарищества.
  
  Четвёрка деревенских - Лен, Лурис, Руперт, горбун - находится в традиционном фэнтезийном амплуа деревенских простаков, которым многое по силам.У Толкиена это спутники Фродо - Перегрин и Мериадок, у Джордана спутники Ранда ан-Тора - плут Мэт и кузнец Перрин. Здесь же, строго говоря, неясно пока, кто чей спутник. На избранного, вроде бы, по сюжету тянет Лен (отцовские доспехи) - но он не выделен из четвёрки.
  Но ко всей четвёрке внешнее отношение, как к избранным. Как их везде принмают, как они везде нужны!
  
  Парочка гладиаторских - Хелиз и Лу - составляют альтернативную линию. Эти стараются не выделяться, но куда же спрячешь способности! Хорошо друг друга дополняют. Философ и боец. Правда, философ - всё-таки практичного склада. Вроде Санчо Пансы.
  Цели героев намеренно снижены.
  Зачем драться гладиатору - а в бордель пойти.
  
  Парочка королевских - Ричард Третий с братом. Тоже друг друга дополняют. Тоже общаются весьма неформально. Король - человек настроения. Очень слабый, но способный вдохновиться ресурсом предков (потому и Трусливо-Могучий). Хорошо, трон его никому всерьёз не нужен, а то бы недолго ему усидеть.
  
  Мир.
  Довольно традиционный для фэнтези, но впечатления вторичности нет.
  Что важно? Этот мир хорошо чувственно осознан и выписан автором.
  С логикой мира - наверное, не всё гладко, но есть и она. Местами странноватая, зато своя ведь.
  
  Физический мир - есть красивая картинка. Локации отличаются. Герои на мир реагируют, взаимодействуют с ним. В общем, природа - не голый задник, а соучастник процесса, что тоже играет на атмосферность романа.
  
  Особенностиь этого мира - социальные лифты в нём, похоже, никогда не останавливаются. И каждый человек очень-очень всем важен и интересен.
  Заходи - тебя везде ждут. Даже у короля.
  Крестьянство, как соль земли, особенно всем интересно. С ним заигрывают вышестоящие сословия. Терпят его неотёсанность.
  Да и кто такие аристократы - те же крестьяне, только иногда глупо надутые.
  
  Зелёный рыцарь, сын мага, стал крестьянином - это в порядке вещей.
  И его крестьянского сына потом узнают, как особо важного человека, возможного носителя ценных артефактов.
  
  В результате устанавливается странная - обращённая - социальная иерархия, при которой высшие отчитываются перед низшими.
  Не берусь указывать, что это плохо. Это такой баг, который можно обратить в фичу - особенность авторского мира, каких в других мирах не было. Но, пока автор никак своё понимание этой особенности не прописал, она выглядит багом.
  
  Сюжет.
  Здесь - вот что странно. Читается хорошо, провисов нет - в которые можно бы было заскучать, герои всё время что-то делают. И они заняты, и читатель занят. И картинка меняется. Вот только единого смысла происходящего уловить трудно.
  Да, дела в Колориде входят в особо стрёмный период, когда вот-вот всей ордой нападут орки. Да, каганат - он такой, он тоже нападёт. Да, король умом слабоват, он ведёт капризную политику и ругается с союзниками. Да, его пытаются образумить, получается пока плохо, ведь ребята поумнее не всесильны... И что?
  Всё это тянет на фон, а не на основную интригу.
  В чём интрига? Она пока не представлена. Есть намёки. Намёки, что направить чётвёрку в туман - это очень важно. Ну ладно, ребята уже отправились...
  
  Итак, что получается.
  В тексте мы имеем экспозицию - хорошо развёрнутую, представленную в динамике происходящего.
  Имеем завязку - не слишком выделенную из экспозиции, пунктирную - но она там есть.
  И всё.
  До кульминации ещё пилить и пилить.
  О развязке и речи нет.
  
  Идея.
  Соответственно вышесказанному, идея в тексте не представлена.
  Есть хорошо на чувственном плане осознанный ряд образов, в который она пока что не поместилась.
  Кстати, пока идеи нет, она может быть разной.
  
  
  Теперь о советах.
  Как ни парадоксально, существенных структурных изменений в написанное я бы не вносил.
  Хорошо ведь написано. Есть ритм, который можно ненароком нарушить.
  В общем, не ровнять бульдозером. Не пихать невпихуемое.
  Так, причесать малость.
  
  Но иметь в виду: пока это не роман. Это экспозиция к нему.
  Даже не 1-я часть, а типа пролога.
  Роман должен последовать дальше - и содержать уже чётко выделенную фигуру основного действия (ориентированного на основные цели, выражающие главную идею).
  Ну, как-то так.)
  
  
  
  ? 2.
  Дьяченко Наталья. Фентези 2017. Цветок смерти, или Правдивая история Рас-Альхага, единственного мага, который сумел колдовать без головы
  
  По моему разумению, очень сильно.
  Если издавать в какой-нибудь серии, я бы в той же серии пустил и 'Убить некроманта' Макса Далина. По-моему, перекликается.
  
  Название - весьма удачное.
  Является, по сути, сжатой формулой самого произведения.
  И всё, что нужно, показывает, но в то же самое время прячет.
  Ибо что имеется в виду? Вот об этом - уже в полной версии читайте.
  Ну, или мне поверьте на слово.
  
  Название децентрировано.
  О чём оно - о Цветке смерти? Ну, цветок там действует - половину романа он в кадре. Первую половину.
  О маге Альхаге, который, оказывается, не Рас-?
  Ну, действует и маг - но первую треть романа. Дальше уж действует не он, а само его дело.
  Об истории? Вот именно, об истории, причём о правдивой, что особенно важно.
  А о чём история? Ясное дело, о том, как сумел.
  Маг сумел? Главный герой сумел? Несущественные детали. Сумел - и точка.
  
  Ну, название, почитай, истолковали.
  Спускаемся ниже.
  
  Сам роман,
  уровень первый: словесная материя.
  
  Роман написан высоким штилем, каковой и предстаёт уже в названии. К штилю претензий нет - выдержан идеально. И он как раз уместен: кто не забыл - история-то правдивая!
  И, по моему разумению, само написание в подобном ключе - уже трудоёмкая задача, требующая немалой усидчивости.
  Круглые, ёмкие абзацы, словно отполированные монашеские чётки, не размениваются на мелочь. Каждый повествует о самом главном в своём особом преломлении.
  
  Относительно словесных блох...
  О, здесь мне есть, что посоветовать!
  Текст таки надо малость вычитать. Наличествуют опечатки. В основном они - последствия переделок. Иной раз конструкция предложения то недоисправлена, то недозакончена.
  Изредка случаются нелады и с грамматикой, например, стоит прошерстить глаголы на 'тся' / 'ться'.
  И с пунктуацией. Лишних запятых нет, но в нужных местах - доставить бы.
  Но это и всё, что я могу посоветовать к вящему усовершенствованию романа.
  
  Образный состав.
  Образы прописаны достаточно ярко, узнаваемо, но вместе с тем, это - обобщённые образы. Это и описаний природы касается - тех же замечательных Кобальтовых гор.
  Горы потрясающе красивы, но главное - они горы. Со всеми мифологическими коннотациями.
  
  Образы людей обобщены ещё в большей степени.
  На что и в минувших обзорах нет-нет, да и указывали. Вон, Алексею Фирсову не хватило телесной узнаваемости героев.
  На кого похожа Сагитта лицом - на Одри Хепберн, или на Ким Кардашьян? Эге, судя по имени - скорее на первую, ведь стрела всё-таки не мишень.
  А с другой стороны, не важно, на какой тип телесной красоты похожа героиня, несущая духовную функцию. Это женщина, причём всякая женщина, которая Цветок смерти.
  
  Напомним: высокий штиль - это самое то для героических саг. А герой мифа и фольклора делает то, что сам же и значит. Дать ему какую-то черту просто, чтобы была - нет, это будет художественным ляпом. Любая черта должна проходить и по сюжету и на идею как-то играть. А не играет - долой ея.
  
  И героев-то мало!
  В первой части - особенно.
  Ведь часть знаменует внутреннюю, отшельническую часть пути героя.
  Подменыш, Альхаг, Сагитта, Браго, Драко, Данко, Ирга, Ариовист - внешние ли это фигуры, или внутренние для героя-Подменыша. Несомненно, и то, и другое.
  Подменыш - это герой. То есть, человеческое Я, которое живёт в координатах задачи своего развития.
  Альхаг - представитель жизненной цели. Он ориентируется лучше других. Он и героя-то срывает с места, словно Гэндальф хоббита Фродо, и, как Гэндальф, вступает в схватку с Мантикором-Балрогом, чтобы дать группе хранителей унести ноги.
  Сагитта - конечный жизненный ресурс, который можно вложить в борьбу, в решение трудной задачи. Он для героя-парня имеет женственную природу. Да и что есть Цветок смерти, как не жизнь-анима?
  Браго, Драко, Данко - персонажи-мужчины, представляющие разные стороны ратного возрастания героя. Как водится, там есть и способности, и уязвимые места. То же предательство - ну как без него?
  Ариовист - альтер-эго Подменыша. Кто чей подменыш, вот в чём вопрос. Принц - воистину битая персона вызревающего в тени героя. Развития ради её, персону надо - туда, в пропасть.
  (А что висит с длинным прочувствованным монологом - это ж, ребята, условности высокого стиля. Фэнтези - и в исходном замысле не реализм, а в данном воплощении - в особенности. История-то Правдивая! Автор и стилистически, да и открытым текстом проговаривает: эти вещи надо символически надо толковать, а не к законам физики цепляться).
  Кстати, Ирга - вот вам и олицетворение самого сказительства. Да и альтер-эго самого автора истории) Круглые слова-бусины - это ведь об Ирге сказано. А я эти бусины по всему роману встречаю.
  Да, в мифологической подложке рассказов Ирги хорошо задет Горный Атлай. Там и кровь, из которой родом самоцветы, и стихийные Хозяева-Бии рек и перевалов.
  (Юг Сибири, да Ближний Восток, откуда имя Альхага, да средневековая Европа городов - таки да, это роман, не замыкающийся рамками какой-либо одной культуры).
  
  Сюжет.
  Достаточно-таки стройный. До аскетизма.
  Без мелочного мельтешения.
  Первая часть - эталон (представляет внутреннюю историю развития героя, в ней что ни глава, то закономерная стадия).
  Есть, например, глава 'Предательство'. Так в ней с истинно философичной бесхитростностью рассказано всё главное о предательстве. Что не рассказано, то второстепенно, а главное-то надо знать.
  
  Вторая часть представляет социальную развёртку, социальную адаптацию и конфронтацию героя. Кто прошёл через горы на север в потаённом своём одиночестве, тот возвращается к центру государства - но уже официально, с предстоящими церемониями брака, воцарения и - в качестве своего рода бонуса от обезглавленного мага - трансформация.
  
  Бой с принца-Подменыша Мантикором - вроде бы, принадлежащий к числу задач внутреннего становления, в романе не случайно выражен в социальных рамках.
  Это заданный в кодексе повод, и обсуждаемый регламент поединка. И доспех. И социальные ожидания, вплоть до тотализатора. И результат - титул арла.
  
  Всё дальнейшее - распространение героя на социальную плоскость, почти рутинный подъём на вершину социальную вершину, которая, строго говоря, твоя по праву.
  И, что характерно, сказанное справедливо для всякого Подменыша.
  
  Уровень Идеи. Так получилось, что глпавное об идее сказано мною ранее, ибо в образах и в сюжете идея полноценно воплощена.
  
  О чём роман - о становлении всякого Подменыша.
  О становлении властителя, но скорее аскетическом, чем феодально-воинском. О становлении, сопряжённом с чередой утрат (мудреца, анимы).
  На что может рассчитывать Подменыш в социальном мире? Да на всё. Ясное дело, ценою самоограничений.
  Ведь не так важно, что тебе наколдуют маги, особо жадные до денег, почестей и власти.
  Важно, что они наколдуют по-честному - без головы.
  
  ? 3.
  Зарубин Александр. Волчья дорога.
  
  Название
  Отсылает к процессу, в котором происходят события романа (дорога),
  а также к особой характеристике этого процесса (волчья).
  Дорога - как символ жизненного пути, также намекает на экзистенциальный уровень содержания произведения.
  Причём это не только жизненный путь героя, но и существенный отрезок жизни сообщества (роты), а также - позднефеодальной Европы.
  Волчья - это и отсыл к теме оборотничества, но также и к пессимистическим версиям европейской моральной философии: 'Человек человеку волк' Гоббса тоже всплывает по ассоциации.
  
  Язык.
  Некоторая вычитка не помешала бы - но в целом текст грамотный, стилистически своеобычный, выразительный, эмоционально и чувственно насыщенный - с особым вниманием к деталям ситуации здесь и сейчас.
  Поскольку же детали повторяются, автор не стесняется рефренов. Так, о 'клубящейся ночи' сказано много-много-много раз. Видно, читателю важно не забыть об этом свойстве ночи и подумать о переносном значении данной метафоры.
  
  Образы.
  Роман атмосферен, хорошо передана природа и погода в её влиянии на человека.
  Роман полон зримыми деталями, звуками, запахами, кожными (тактильными и температурными) и мышечными ощущениями, в которых можно выделить фон и сюжетообразующую фигуру.
  Фон принадлежит эпохе. В нём доминируют тяжёлые, тягостные состояния внутренних и внешних миров - оправданный фон для более ярких событий, составляющих обнадёживающую альтернативу. Солдату таки есть, что превозмогать, но превозмочь-то возможно. Зачастую - только чудом. Но кто не дурак, от чуда не отвернётся.
  
  Герои даны снаружи и изнутри, но больше - снаружи.
  Фокал свободно перемещается от персонажа к персонажу - видимо, по авторскому решению не прилипать к кому-либо надолго.
  Главный герой - всё-таки юнкер Рейнеке. Роман следит за его судьбой на ответственном её отрезке и в ключевых её точках. Отделение от семьи, вхождение в проф. сообщество, женитьба, становление его как воина - всё это опирается на особые волшебные способности героя. Присутствует и избранность от рождения с выраженным социальным аспектом (кураторство её светлости - Амалии).
  
  С ним спорит рота Лесли как таковая - иерархия в составе Якоба Лесли, сержанта Мюллера, прапорщика Лоренцо, стрела Флайберга, его жены Магды и рядового Майера с девкой Катаржиной. Среди этого второго, коллективного главного героя ключевые фигуры не умирают, как ГГ и положено. Даже рядовой Майер, оплаканный уже Катаржиной, после сцены, по сюжету требующей его смерти - всё же 'встал, поклонился, ушёл' (с). И можно было догадаться, почему это важно. Ведь иначе вышло бы, что линейка вышестоящих чинов коллективного героя выстаивает свою судьбу в радости и успехе на солдатских костях - а такого смысла автор не закладывал.
  
  Но рота есть рота. Волчья дорога - одна из её дорог.
  Видимо, рота - главный герой цикла в целом, а в этом романе - Рейнеке.
  Кстати, любопытная лазейка оставлена автором в финале: оставить ли Рейнеке в роте - вопрос подвешен. Может, так, а может и эдак, но место ему сохранят.
  
  ГГероиня - ясное дело, Анна. Она, как и Рейнеке, входит в роту - на сходных правах. Ибо рота оказывается не чисто мужским сообществом, в ней необходим женский элемент. Иной раз необходим в силу того, что рота для этого самого элемента - единственное спасение - т.е. в силу гуманистической миссии солдата.
  
  Мир романа - географически и исторически определён. Это Евросоюз времён кардинала Мазарини. Постришельевская разруха, так сказать. Европа погрязла в коррупции, майданах и гибридных войнах. Политтехнологии пользуются возможностями печатного станка (СМИ того времени) и ориентированы на 'охоту на ведьм' в буквальном смысле. Обыватель привычно стучит на соседа.
  Мир привычно балансирует между хаосом и деструктивным вариантом порядка, в этих условиях роль конструктивной организующей силы выполняет армия.
  Вот только юрисдикция армейских в мирное время весьма ограничена, потому-то мир хуже войны.
  
  Композиция - четыре главы неравной длины.
  Каждая - о сюжетообразующих событиях.
  1 - .появление юнкера в роте. Экспозиция + начало завязки.
  2 - спасение им и ротой Анны (своего рода предвосхищение к более глобальному событию в Мюльберге). Завязка.
  3 - 'весёлый' город Мюльберг, охотящийся на ведьм, и конфронтация с ним роты. 1-я кульминация. Промежуточный итог - нашли краденые деньги.
  4 - решение родственных вопросов юнкера-оборотня. Попутно - захват замка Гаунау, итог - нашли краденые деньги роты. 2-я кульминация + развязка.
  
  Сюжет в 1й и 2й главах медленно набирает обороты, но в 3й и 4й - весьма динамичен. И целостен - потому не соглашусь с предварительным мнением Романа, что у этого произведения серьёзные проблемы с основной интригой. Возможно, она не очень понятна сначала, но дальше сюжетная ось выдержана очень чётко. И выводит на вполне определённый круг идей.
  
  О дополнительных красивостях.
  Литературные аллюзии, с реди которых наиболее заметная - приглашаение в роман Арамиса с Портосом из '20-ти лет спустя'. (их линия сама по себе, надо сказать, периферична и не очень сильна, но именно как ход - интересна. Да и неплохо бы мушкетёрам Дюма хоть у Зарубина сами мушкеты-то увидеть!).
  'Усы, лапы и хвост' как документы оборотня - тоже яркая аллюзия.
  Пасхалки для знакомых - среди которых упоминание о Речице, воспетой А.В.Колвалевской.
  
  Идея романа.
  Где-то на пересечении таких тезисов:
  Мир хуже войны, т.к. люди бывают хуже волков.
  И волк может выйти в люди и стать человеком.
  Солдат ребёнка не обидит.
  Война выводит в начальники настоящих людей и организаторов.
  Чтобы выжить в деструктивном мире войны, офицерам приходится действовать конструктивно, потому они - лучшие начальники, чем штатские.
  Ну и что, что волк, главное, чтобы человек был хороший!
  
  
  И да, если из сказанного этого ещё не видно, МНЕ ПОНРАВИЛОСЬ!))))
  
  
  ? 4
  Бэд Кристиан. Магистериум морум
  Название.
  Спрятано за латынь - намёк на особую учёность текста, плюс загадка, разъясняющаяся в тексте. Загадка предполагает негласный договор с читателем. Кому интересно - углубляйтесь и обрящете отгадку.
  'Магистериум морум' - особый порядок взаимоотношений между смертными и Сатаной.
  Где Морум - плоская человеческая мораль.
  
  Итак, название отсылает к отношению, выраженному в словах. Но есть ещё один важный пласт загадки. Мир слов, установленный Сатаной, есть ложь. Стало быть, и 'Магистериум морум' - это обо лжи.
  
  И, кстати, ещё и о революциях, которые эти порядки устанавливают.
  
  Язык.
  Писать автор умеет. Старается ли - вот вопрос.
  Вычитка, грамотность - на терпимом, приемлемом уровне.
  Стилистика - всё-таки под настроение. Без шлифовки, огранки, удаления заусенцев. Важнее, что, а не как.
  Автор - однозначно, мыслитель. Ему хорошо даются ёмкие словесные формулы. Но не так хорошо даётся искусство вовремя замолчать. Иные мысли (а пуще того - события) тупо забалтываются. Некоторые мысли сформулированы, но не воплощены. Автор их декларировал, но почти не облёк в события, либо облёк в те, которые тут же и обесценил.
  Особенно много этого забалтывания в последней части книги. Автор, возможно, спешил закончить книгу, но ждал красивой точки, а точка всё не приходила, ожидание затягивалось - и читать образовавшееся многоточие потому тяжеловато. (Но это гипотеза по моим читательским ощущениям)
  
  Образы.
  Атмосферные картины есть, но сам автор имеет тенденцию относиться к ним с иронией. Рисует грубыми мазками. Легко ломает. А теперь не так будет. А теперь снова не так. В итоге многие события даны просто в декорациях.
  
  Типы героев.
  ГГ - двое. Маг Фабиус, демон-инкуб Борн.
  Представляют разные миры (наземный - адский), в этом плане по закону своих миров наделены атрибутами отличия (тело, способности, особенности соц.ожиданий от них). Но в важных элементах совпадают. Функция отцовства с заботой (либо легко воплощаемой, либо желаемой к воплощению), травма отцовства (в связи с самостоятельными решениями сыновей), сам факт высокого происхождения, аристократический статус, брызжущая любвеобильность, неравнодушие к женщинам милым, но недалёким - на служебных ролях, управление своей сексуальностью как средством достижения иных целей. Воля, интеллект, навыки магического боя.
  
  Героини. Тиллит, Алисса. Отвечают героям взаимностью. Многого от них не требуют, честно помогают. Ценят мимолётное удовлетворение к вящей мужской славе доставившего оное. За то, небось, и герои их любят.
  
  Облагодетельствованные дети и слуги (взаимопересекающиеся категории). Дамьен, Аро, приёмная дочь Алиссы, сводный сын Саймон, приёмная дочь Марицы (получившаяся из гейского контакта молодых людей), червяк Борна... Многие из облагодетельствованных - себе на уме, могут о себе позаботиться. За это их тоже любят.
  
  Мерзавцы. В их представлении сперва - гротеск, переходящий затем в более плоскую карикатуру.
  Разномастная адская мелочь - безнадёжная. Черти, бесы, демоны, фурия, другие чудовища с Сатаной включительно. В начале книги автор ещё делал вид, что это страшно, но герои так легко и даже суетливо эту братию гвоздили да обламывали, что впечатлять она перестаёт весьма рано.
  Людская мелочь - в принципе вводимая в рамки. Погромщики, крещеные, бандиты, коррупционеры. (Хотя и это взаимопересекающиеся категории).
  
  Мир.
  Одно из главных достоинств романа.
  Тщательно продуман в структуре и логике функционирования.
  Мир, где людьми и нечистью правит Сатана.
  Официальный документ подчинения ему человечества - 'Магистериум морум'.
  Есть и силовые структуры, следящие за его соблюдением (как за взаимовыгодной справедливостью), правда, следят спустя рукава.
  Даже с осознанием проблем туго. Зеркало для мониторинга подменено механической игрушкой, которая к тому же ломается.
  Договор - не от хорошей жизни.
  Сатана - спаситель, но не спаситель для (жизни вечной), а спаситель от (беспредела чудовищ). Такая вот сниженная сотериология.
  Мир самобытен. Хотя чем-то похожие приискать можно.
  Из ближайших аналогов - мир орловского 'Альтиста Данилова'.
  
  Композиция и сюжет.
  Роман поделён на 5 частей в соответствии со стадиями алхимического Великого Делания.
  Сама идея такого деления хороша для романов, особенно для мистических.
  Опус Магнум - это ведь не только про вещества, но и о кризисе человеческого становления, каковое самим жанром романа предписано проходить героям.
  А вот в полноте воплощении алхимического принципа - очень не уверен.
  Из того, что я знаю об алхимии, скажу, что нигредо в романе тянется весьма долго, альбедо если и наступает, то уже по возвращении мага в башню, а было ли рубедо, получен ли ляпис - как раз сомнительно. В немалой степени из-за профанирующих происходящее элементов текста. Финал - извращённый. Вместо гармонии, представляемой объединением мужского и женского начал,
  Реализуется тюремный принцип власти (кто кого опустит) - а в качестве результата
   вылезает предмет жалостливой евротолерантной благотворительности.
  И решили отцы, что это хорошо? Не верю!
  Два гея равны одной девушке? Кажется, лишь для того, кому не важны ни они, ни она.
  
  Сюжет довольно бодро (в чередовании линий) развивается в двух первых частях, а начиная с третьей - названной по имени той стадии опуса, о которой и я раньше не слышал, но ведь и автор признаётся, что содержание её неизвестно! - по-моему, идёт вразнос. Герои встретились и суетятся. Ходят почём зря по зданию, лишь бы встретить одних персонажей в отсутствии других. По ходу дела совершают не слишком глубоко мотивированные резкие действия. Вон, опять подрались - стол перевернули, посуду побили, ироды. Получается фарс. Автор того хотел? Но для чистосердечного фарса многовато интеллектуальной (философической) начинки.
  Итак...
  Много лишних движений (начиная с 3-й части) - для меня знак отыгрывания чего-то несовершённого героями.
  Много лишних слов (в конце романа) - знак забалтывания чего-то не додуманного.
  
  И водка да баня (нет спора, это хорошие средства для усиления взаимопонимания с демоном), акцентированные под конец повествования, не выглядят на своём месте. Уже столько разномастного магического мочилова героями пройдено и порознь и совместно, а тут - на лопатки положили гостеприимством.
  Идеология романа.
  - Дуалистическое мировоззрение.
  Причём речь не о манихейском дуализме Божественного-дьявольского (Бога в этом мире нет по умолчанию), а о гуманистически-дьявольском дуализме.
  - Мораль как следствие договора с Сатаной - неизбежно уплощена. Наша объёмная жизнь куда богаче содержанием.
  - Примат свободы воли.
  (Ага. Кто поверил, что его клинок - гадюка, умрёт укушенным. Но это его выбор).
  Примат свободы воли иной раз просто декларируется. Герои нагло верят в себя и у них всё получается, пусть даже нельзя проверить.
  - Сомнение в авторитетах.
  Да кто они, авторитеты романа: Сатана, демоны да бесы? - фи! Козлы они да петухи, а не авторитеты.
  Ну, раз авторитеты таковы, то мы и сам с усам.
  - Родительские авторитеты? Ну, здесь отношение посерьёзнее, а всё же у каждого нового поколения есть право на революцию. Ну, хоть нетрадиционно инкуба оттрахать - зато ведь по-своему.
  - Лёгкость творчества миров. Запросто, на коленке - и готово. А ты, Сатана, погуляй, свободен... *вот в это что-то не верится!
  
  
  ? 5.
  Мудрая Татьяна. Осень Матриарха.
  
  Название - акцентирует период времени в привязке к жизни героини,
  а именно время года (жизни).
  Осень - это, определённо, позднее время.
  Матриарх - даёт дополнительное указание именно на женскую жизнь, а также на властно-материнские контексты.
  
  Название в функциональном плане не столько привлекает к роману, сколько ограничивает аудиторию. Того, кого не волнуют переживания пожилого матриарха, просит не беспокоиться. (Я бы и внял просьбе, но был взят 'на слабо' одним из судей. Кстати, судьи и 'на слабо' оказались и важными элементами самого содержания романа))))
  
  Жанр произведения.
  Я бы сказал - полиморфный.
  Может, вернее - постмодернистский, но мне пришёл образ первой манифестации психической патологии - полиморфной, ибо не осознавшей покуда самоё себя в клиническом дискурсе, а потому и не определившейся с жанром.
  
  Есть не столько логические основания, сколько - своего рода право прецедента утверждать, что это фэнтези. Урсула Ле Гуин, помнится, свой классический фэнтезийный цикл о волшебнике Земноморья продолжила чем-то похожими вещами. Её-то не стали ловить в точках выхода из жанра.
  Кроме Урсулы, правда, приходит на ум 'Старуха Изергиль' Горького. Может, и советский классик фэнтези писал - а что ж, почему нет?
  Третьим вспоминается 'Хазарский словарь' Павича. Как бы тоже не фэнтези, но могло бы им быть.
  
  Язык.
  Написано грамотно, без стилистических шероховатостей.
  Богатый, уверенный язык, но не без некоей монотонности, ведь это язык воспоминаний героини. Намеренное использование сравнений, символов да и просто лексики из всяких времён, культур - без чёткого разграничения этих последних. От первобытности до современных гаджетов - всё дано в едином словесном облаке, чем намеренно девальвировано требование культурологической точности. Как своеобразный привет заклёпочникам: сперва разберитесь, что за культура, а там уже и требуйте соответствий)
  
  Образы.
  Достаточно яркие картинки природы, быта - но даны всё-таки с размытыми краями. Ведь перед нами воспоминания героини. Как запомнилось, так запомнилось. А запомнилось - не в сюжетной логике, а в чувственных миниатюрах с минимальной референцией на тему цели попадания героини в данный пейзаж, социум. Надо - пришла. Долго не думала.
  К тому же размытость дарует впечатление обобщённости. Мол, для всякой или почти всякой культуры справедливо. От леса до гор и степи. От протестантизма до ислама.
  
  Образы героев.
  ГГероиня (Та-Циан, сама матриарх) - тут скажу странное. Как по мне, Та-Циан - это вариация на тему Мери-Сью с основной поправкой на пожилой возраст. Шибко умная воительница, которой все вовремя помогают, и учат её, и делают её всё начальственней и главней в тайных обществах и военных отрядах не до конца выясненного назначения - ибо без неё-то никуда, как есть никуда! И есть у многомудрой Та-Циан ограничения (куда без них), но ограничения подобраны счастливым образом - чтобы помочь, избавить от ответственности, даже к месту возвысить.
  Своей ролью в романе напоминает старуху Изеергиль. Та тоже с кем только не спала, и готова была излагать встречному всю любовную биографию пополам с многомудрыми притчами - пусть притчи и об ином.
  
  Рене и Дезире - вампирчики-слушатели, горячие любители БДСМ. Словечко 'пелеситы' намекает на малайскую культуру, но - в широком смысле (глупее не придумаешь, чем приурочивать этих ребят к Малайскому архипелагу). Возможно (это мои фантазии) - это и образ читателей, пойманных романом. На что пойманных? Ну, секс будет нетрадиционный. Флагелляции, промискуитета, гомоэротизма - этого дождутся. А по ходу и остальной роман прочитают, на энергии предвкушения.
  Под конец выяснится, что эти ребята - реинкарнации умерших возлюбленных героини. И вот тоже вопрос, сами ли возлюбленные реинкарнировали, или она их такими сделала?
  
  Персонажи из воспоминаний. В основном мужчины. Ной, Дженгиль, Керм, Каорен, Имран - с вкраплением женщин - Дианис. Кто-то вступил с Та-Циан в отношения побратимства, кто-то стал возлюбленным, с кем-то она просто спала, но главным образом - соратники, встречные. Почему-то мне все встречи героини бледны и на одно лицо. Может, она больше собой любовалась, чем пробуждала читательский интерес к своим мужчинам. А может, не хватило яркой сюжетной движухи, чтобы этих призрачных ребят хоть немного расцветить. Ну, или просто моего любопытства не достало.
  
  Богат слой символически коннотированных образов, деталей - т.е., строго говоря слой интеллектуальных загадок гуманитарного плана.
  
  Мир.
  Не сказать, чтобы вполне фэнтезийный. Скорее мистический реализм, собранный по типу эклектики, завязанной аналогиями.
  Логика мира дана довольно-таки схематично.
  Какая ГГ ни мудрая, логики мира в целом она не видит (или не представляет вовне), а только свою по нему траекторию. В притче о трёх строителях она - не тот, кто строит собор. В лучшем случае - организовывает перетаскивание камней.
  Менеджер среднего звена, но - бессменный стахановец на доске почёта.
  В мире заметно акцентировано главное культурное противостояние Рутен-Динан, а в нём акцентирована противоположность повседневности - аутентичности. Более мелкие, локальные противостояния - леса и гор, гор и степи. Это конфликты разных видов аутентичности, надо полагать.
  
  Рутен (Рутения) - земля не слишком загадочная. Автор и сама признаётся, что это сниженный, окарикатуренный вариант России. Скажем чуть иначе.
  Образ России, рисуемый недружественными глазами - вот что это за земля, если обращаться к историческим контекстам. Латинская транскрипция, старающаяся хоть немного переврать аутентичную фонетику - выдаёт деструктивный план той европоцентричной учёности, которая, будучи не в силах нас забыть или не заметить, пытается хоть с умным видом переименовать.
  В эту землю героиня заслана. Не важно с какой целью, но глагол говорит за себя. И если Та-Циан имеет биографические переклички с автором (Татианой), то не исключено, что самоощущение в качестве 'засланного элемента' - принадлежит и к авторской мировоззренческой установке.
  
  Динан - земля более сказочная. С ним себя идентифицирует героиня в большей степени.
  Динан - отчасти Скан-Динавия (в чём убеждает привлечение к Динану Бальдра), но тут же почему-то и протестантизм с исламом отмечены. И горские обычаи Кавказа. Динан многозначен, и однозначно лишь то, что он не-Россия. В самоощущении - по крайней мере.
  
  Среди социальных объединений персонажей, о которых ведётся повествование, важную роль играют тайные братства (Оддисена, Братство зеркала) и суды этих братств - семёрки, девятки, тройки.
  Эти суды - главные авторитеты мира. Как решат, так и будет. Правда, решат так, как героине и надо.
  Братства организованы строго иерархически, иерархия непререкаема, функции братств - властная, политическая, педагогическая.
  
  Сюжет...
  А стройного логичного сюжета я и не обнаружил.
  Вместо него - ветвистая постмодернистская ризома, в логике которой и совершаются воспоминания. Или - в логике калейдоскопа. А теперь так повернём. Поединок. А теперь так - конокрадство. А теперь так - свадьба. А что - классно...
  Прихотливая логика 'я так решила' определяет, что будет рассказано следующим, а претензии - к героине, ведь она же решает, не автор.
  Есть, конечно, и глубинная символическая логика того, почему так, а не иначе. Но, чтобы её поднять из глубин, надо как минимум узнавать контексты.
  
  Да, автор достаточно хорошо владеет словом, чтобы позволять себе эту элитарщину. Говорят, и Малевич умел рисовать не одни квадраты под линеечку)
  Зритель верит на слово, вот и любуется неброской игрой цвета чёрного на белом.
  Интрига? Да зачем автору интрига? Те, для кого автор матриарх, дочитают и так.
  Особенно если кого волнуют проблемы нетолерантности общества к вампиризму (да и к прочим перверзиям, да и всякой модной проблемы нетолерантности)
  Ну и просто падкие до интеллектуальных загадок.
  
  Идеи.
  - Мечтательная вера-надежда, что наши былые любови вновь воплотятся...
  (Эх, иной раз и воплощаются - да только в проекции, в самообмане. А если видишь в ребёнке возлюбленного, то ребёнка-то в нём и не видишь).
  - Социальные моральные нормы особой ценности не имеют. Трах есть трах, а деторождение есть деторождение, и путать их не след. И вообще толерантность - это круто.
  - Толерантность - как осеннее, позднее (перед лицом смерти) оправдание сексуальной полиморфности, каковая, строго говоря, суть более раннее явление, относится к первым шагам половой жизни. Т.е. как упрямство на тему: а всё равно я жила правильно! - логически следующее из темы: не учите меня жить.
  - Надежда на смысл довольно бессмысленной на первый взгляд суетной активности. Всему можно придать смысл.
  - Надежда на тайную организацию, которая введёт в социальную жизнь подобие идеального порядка.
  
  
  Символический контекст.
  Итак, логический каркас романа, по-моему, слабоват. Ну, правда, это если подходить с формальной стороны.
  Зато силён слой аллюзий, позволяющий вписывать роман во внешние контексты.
  К счастью, само содержание допускает моменты спонтанного объединения частей текста сообразно символической логике. Правда, не на важном для сюжета синтагматическом уровне, а на уровне парадигматической логики (параллельных форм).
  Проиллюстрирую.
  
  Сквозной образ, описывающий путь героини - это игла с нитью, которая нанизывает на себя жемчужины, хранящиеся в мешке.
  Упоминается несколько раз, стало быть не случайно. И отсылает к любопытному символическому ряду.
  К символике Лабиринта.
  (ух, не зря автор в одном своём каменте помянула лабрис))))
  
  Итак, начну с иглы, сложным движением пронзающей мешок с драгоценностями.
  Отсюда - уже недалеко до нити Ариадны, применённой в Лабиринте на Кноссе (архитектор дворца Дедал, заказчик царь Минос).
  И хотя сам Лабиринт - подобно траектории иглы с нитью - образ центрированного на главном жизненного пути - в мифе о Лабиринте есть и более яркие переклички с романом. Именно - испытание на идентификацию самого Дедала (после того, как он слинял из дворца на самодельных крыльях).
  
  Амплификации ради приведу-ка я фрагмент мифа в истолковательной записи Р.Грейвса:
  'Тем временем Минос собрал большой флот и отправился на поиски Дедала. Он взял с собой раковину тритона и, куда бы ни приплывал, обещал наградить всякого, кто сможет продеть через раковину нитку, зная наперёд, что только Дедал сможет это сделать. Прибыв в Камик, он предложил раковину Кокалу, который взялся продеть через неё нить, и, разумеется, Дедал сразу понял, что для этого нужно сделать. Привязав паутину к муравью, он проделал в глухом конце раковины отверстие, смазал его мёдом, чтобы муравей, пройдя через спираль раковины, вышел к приманке. После этого он привязал льняную нить к концу паутинки и протянул её сквозь раковину. Кокал вернул раковину с продетой нитью и потребовал награду, а Минос, убедившись, что он, наконец, нашёл, где скрывается Дедал, стал настаивать на выдаче беглеца.' С.241-242.
  Замечу, что миссия муравья в романе упомянута (правда, вне связи с цитированным мной мифом).
  
  Из романа:
  "Я сама была в ту пору такова, - добавила Та-Циан с редкой ясностью. - Любопытный нос в чужой скважине. Мной заинтересовались - так гибнущему в капле росы муравью подсовывают соломину за соломиной. Или уже тогда Оддисена имела на меня дальние виды? Я, во всяком случае, заимела, и пренаглые".
  
  'Ах, эти величественные строения... На нижние этажи допускали всех, там явно было пастбище для туристов и афиша обычного современного города. Но всё равно это были по виду больше офисы, чем лавочки. Очень строгого вида, практически хайтек: выглаженное и выпрямленное до полусмерти дерево, полированный металл, стекло без пузырьков.
   Хозяева не лгали иноземным гостям, говоря, что наверху - засекреченный информационный центр. Только вот там не было ничего похожего на то, что современный человек представляет на этих словах.
   Каждое здание - монолит с уровнями и ходами, что заложены сразу при его рождении. Да, он сам говорил о себе, не стоит удивляться. Да, внутри движешься сам по себе, пешком или бегом. А ещё внутри была почти что стужа - возможно, вы помните, что ленты с записью компьютерной памяти раньше необходимо было хранить в холодильной камере. И органические мозги, по странной аналогии, приходили на ум тоже. Возможно, магия, может быть, иллюзия, но никакой привычной техники: даже вместо лифтов лестницы и аппарели. Внутри сразу вспоминается старая сказка, китайская или тибетская. В ней женихам принцессы надо было протянуть сквозь извилистую дорожку, просверленную в стеклянном шаре, платок из тонкой ткани. Победил тибетец: он догадался привязать к платку шелковинку, а саму шелковинку прицепить к муравью и запустить насекомое внутрь шара'.
  
  В сопоставлении можно насобирать целую простыню смыслов, но мы здесь остановимся.
  
  
  
  ? 6
  Шведова Анна. Оказия.
  
  В целом роман понравился, захватил.
  Впрочем, и придраться есть к чему.
  Вдогон двум весьма сильным судейским разборам могу добавить не так уж много. Но попробую.
  
  Название. Что в нём?
  - Указание на ситуацию. Оказия - подчёркнуто ситуативна. А впрочем, содержит и внутренний перевёртыш (не зря в романе полно оборотней). Так что имеется в виду и диалективка случайного-закономерного. Что и сообщает оказии скрытую важность.
  
  - Намёк на эпоху. Давнее слово, архаичное. Стало быть, фэнтезийно направленное в прошлое. Небось, на иную планету с оказией не прибудешь).
  
  - Скромность. Отсутствие явной претензии (ну, разве скрытая).
  
  А чего названию не достаёт?
  - Кажется, не из самых удачных, т.к. малоинформативно. Мало ли какая оказия?
  - Его легко воспринять вне вышеназванной диалектики, тогда оно значимость событий снижает и профанирует.
  - Легко отвернуться: подумаешь, оказия. Ну, может когда-нибудь с оказией прочитаем...
  Напрашивается дополнительный наворот в духе Натальи Дьяченко
  'Оказия, или Правдивая история мага и таутаматурга графа Ивана-Константина ибн Фердинанда Оболонского, сумевшего колдовать там, где пятеро ведьмаков спасовало'.
  (хотя лучше, понятное дело, в собственном авторском духе)
  
  Язык.
  Не из главных авторских козырей, а всё же на уровне вполне приличном.
  Но имеется некая неровность.
  
  Заметил такую закономерность: чем динамичнее развиваются события, тем и авторский язык лучше. Энергии много, мудрствовать почём зря некогда, важно скорей записать пришедшее, вот и не успевает автор язык свой вывихнуть, пишет просто и со вкусом. Большая часть романа написана именно так.
  Но чем статичнее описываемая картинка, тем и менее уверен язык. Будто автор по болоту идёт нарочито медленно - и почву пробует, и других пытается убедить, что быстрее идти не надо. Энергии маловато, много умствования - но поверхностного плана, чтобы просто более сложным языком выразиться. А ведь эта статика - в первой трети романа, той, что жюри оценивало для преноминации.
  
  Эти сложные конструкции так и висят над текстом, и дополнительно тормозят динамику. Так что читаешь и не поспеваешь за медленно бредущим героем.
  Есть ещё конструкции, посвящённые нарочитости и искусственности поведения героя, которые сами выглядят несколько нарочито и искусственно. Ибо их многовато об одном и том же.
  
  Образы.
  Бессменный природный образ, проходящий фоном через весь роман - жара, духота, сушь.
  Имеет и символическую глубину: в этой сухости и духоте - недостаток водной стихии, а она-то находится под чужим контролем. К водяникам-вирникам и т.д. без опаски не подойдёшь, открытости им не выкажешь.
  Лишь развязка сюжета позволяет пролиться дождю. По сути, здесь - о человеческой внутренней детерминации внешней погодной стихии.
  
  Образы героев.
  ГГ. Граф Иван-Константин Фердинанд Оболонский. Ведёт себя с истинно английской искусственностью сообразно сословному футляру.
  Константин он - не случайно. Его постоянство сродни постоянству жаркой погоды, хотя более выразимо как раз на языке не жары, но холода. В пику жаре он застёгнут, руки скрестил на груди, холодно язвит. Хотя не в пику, он так по жизни привык.
  Когда Оболонский то надменен, то высокомерен, он в тот же момент и однообразен.
  А вместе с героем - и текст о нём. Ибо внимателен к однообразному. Любуется константно-безупречным героем.
  В дальнейшем герой из-под ледяной маски выбирается. В основном потому, что дело требует полноты вложения энергии, а на поддержания мундира да морды лица энергии попросту не остаётся.
  А всё же другие герои, поданные без многословия, выглядят естественнее и ярче.
  
  Шестёрка ведьмаков.
  Герман - Аська - Подкова - Стефка - Порозов - Лукич.
  Русский командный ответ польскому единоличнику Геральту от Сапковского.
  Слаженность, сплочённость, чёткое распределение ролей, дух товарищества.
  Правда, есть проблемы, которые при ведьмаческой квалификации не решить - но и тут готовы стоять насмерть.
  
  Антигерои. Также целая система - но с вариативной иерархией вплоть до обращения.
  Хозяин владычествует над тварями - водяными и оборотнями. Но и тварь (ундина) может стать хозяином мага. Мирские претенденты на власть пытаются использовать тауматургов, но те таки сильнее. В действиях - крайняя жестокость с целями: практическими, экспериментальными, властными.
  
  Мир.
  Условно 19-й век - по косвенным впечатлениям (отношения кмитов и шляхты).
  Мир фэнтезийный - в смысле доминирования магии над прочими технологиями.
  Впрочем, сама магия (как часто бывает в совр. фэнтези) понимается технологично.
  Типа как альтернативный вид энергии - но который можно представить по аналогии с ними. Оттого и магическая деятельность становится мало отличимой от научной.
  
  Хорошо продумана социальная сторона магических видов деятельности, прописаны роли.
  Тауматургм - феры - ведьмаки - бестии.
  Способы магических влияний технологизированы вплоть до отдельного эффекта чьего-то имени. Типа, тут Допплер, а тут Ньютон подсуетился - так и авторы магических эффектов. Эмпиризм и индуктивизм рулят.
  (Система логична и самобытна. Вот единственное, что - она выложена открытым текстом. Типа - дано:... Читателю не пришлось своим умом доходить).
  
  Политическая сторона мира.
  Конкордия как образ Белоруссии между Польшей и Россией. Сообразно размерам не то чтобы царство, но суверенное княжество. Используется как площадка для переговоров...
  (Ага, Минск-1, Минск-2, Минск-х...)
  В столице Конкордии магия не действует вообще. Т.е., люди на манипуляции не ведутся? Ну, дай им Бог того и далее. Только глубинку лихорадит не по детски.
  Есть ещё Германия с её Франкфуртом - там тауматурги учатся.
  Но вся история вертится вокруг уездного города с окрестными сёлами да хуторами.
  
  Сюжет.
  Очень динамичен. Аж воздушная стихия в ушах шумит. Но не сразу. Не скажешь, что сюжет с 'вертикальным взлётом'. Для старта требуется разбег, необходима длинная взлётная полоса. Ну а там уже - чудеса на виражах.
  Сюжет детективный. Потому интрига предлагается сразу, для этого в начало композиции кладётся гибель Германа Кардашева.
  Предлагаться-то предлагается, но натягивается не сразу, а по сути - лишь тогда, когда основные действующие лица выведены в игровое поле.
  В общем-то, тоже разумно: что ж бегать раньше времени, не зная основного расклада.
  Сперва - экспозиция. Потом завязка - каковая завершается не раньше, чем Герман погибнет, но не в прологе, а уже в основном повествовательном теле.
  Дальше - лавинообразное нарастание энергии вплоть до главной кульминации - вмешательства Оболонского в судьбу деревни Подляски. Оно свершается вопреки требованиям разумного эгоизма и эффективного прагматизма. То есть - знаменует переворот в мировоззрении и линии действий героя.
  После данного переворота герой уже легко совершает поимку Гуры (т.к. уже заранее доказал, что сильнее чёрного тауматурга), совмещённую с раскрытием заговора Меньковича, а также вносит свой вклад в обезвреживание ундины.
  По сути, кульминация с Гурой - решение задачи на социальную идентификацию уже определившегося в Подлясках победителя. Что же до ундины, то попытка справиться с ней представляет более интеллектуальную победу, чем действенную, ведь Оболонского таки использовали в тёмную.
  Рассказ о предыстории ундины чем-то мне напомнил историю о 'невесте графа де Ла Фер' - с той разницей, что у Дюма эта история не докручена и вовсе не страшна))
  
  Идеи.
  Товарищества, дружеских отношений - супротив единоличной крутости.
  Аутентичности - супротив маски.
  Ну и на всякого мудреца довольно простоты.
  
  При этом главный плюс романа - конечно, сюжет, а язык и план идей носят характер подчинённый, но вполне достаточный.
  
  
  
  ? 6
  Холод Корин. Запятая Судьбы
  
  Ещё один роман из не понравившихся.
  Причём первая часть, при явных несовершенствах, показалась чем-то и хороша. Вторая же - уверенно нехороша, несмотря на преодоление отдельных несовершенств.
  
  Название.
  Вот оно как раз удачно. И глубоко.
  
  Запятая Судьбы - о чём это? Надо полагать, что о надежде.
  Запятая - не точка. В какую полную ж... не попадёшь, авось таки вывернешься.
  (Это - наверняка осознанный аспект смысла)
  
  Но вместе с тем Запятая - это и о патологической зависимости.
  И просто о неумении вовремя закончить, когда и надо бы гостям разойтись, но они вместо уверенного 'пока!' начинают трындеть у порога, чем делают терпимый вечер и вовсе несносным.
   (Это - скорее всего неосознанный аспект).
  
  Запятая графически состоит из краткой точки и длинной дуги вниз.
  В структуре романа точка мной угадывается - за компактной первой частью, а дуга - за протяжённой второй.
  
  Итак, к содержанию.
  
  Жанр.
  Городское фэнтези, но, как и часто в последнем - с неуловимыми гранями перехода в киберпанк.
  
  Язык.
  Довольно-таки бойкий, с вычурностями. Автор умеет громоздить длинные сложные описания, которые выглядят при этом не тяжело - счастливая способность! Вот только закрадывается подозрение, что автор больше хвастается этой своей способностью, чем образы рисует. Пишет, и знакомых локтем в бок толкает: классно завернул, да?
  И с одной стороны - всё верно, образы-то действительно прорисованы вполне недурно, вот только как-то механически они вставлены в текст - в нём идёт постоянная стилистическая перебивка, будто автор пользуется готовыми деталями и блоками, причём от разных конструкторов Лего.
  
  Текст вычурен и демонстративен.
  По каким признакам это можно заключить.
  - Настроения, в которые автор впадает, когда что-то нужно описать. Ибо описывается не в простоте, а в утрированном пафосе.
  - Юмор - подчёркнуто бытовой. Не слишком сюжетно-приуроченный, а чисто поржать, причём чисто с друзьями. Создаётся впечатление, что это юмор не больно-то и авторский. В некоей тусовке определённые выражения имеют хождение, автор их и берёт, не слишком заботясь переосмыслить и привязать к теме. А всё же такие заготовки стороннему зрителю видны.
  - Аллюзии. Как правило, лобовые. В расчёте на неожиданность. В них - опять таки главенствует юмор того же самого разлива. Единственное что, юморные аллюзии (в отличие от просто-житейского юмора) часто оказываются связаны с сюжетом, т.к. разоблачаются в кульминационные моменты истории. (Напр., Карлссон и Мелкий раскрыли своё инкогнито непосредственно в битве с антагонистом первой части, как и сам антагонист - мальчик Кай из Снежной Королевы). К добру ли такие штуки? Если судить поверхностно, вроде и да: типа повышают энергетическую насыщенность ключевых сцен. Но нужную ли энергию они в неё доливают? Уверен - нет. Вставки образов из массовой культуры выполняют функцию 'чисто поржать' для обобщённого массового читателя, но читателю именно этого произведения говорят: что-то автор без импортированных роялей не справился!
  - Резонёрство. В основном, даже не в авторской речи, а в речи героев. Когда автор умничает, он хоть старается себя не уронить, а ронять героя не жалко. Картон - он всё стерпит.
  
  Образы.
  Образы природы, погоды, интерьеров, одежды - довольно-таки подробно и многосторонне проработанные. Автор упивается деталями и многое подмечает. Тем он действительно делает роман красочнее.
  Впечатление искусственности описательского пафоса возникает больше не от самих образов, как таковых, а от их соотексения с др. элементами и целым романа.
  Образы героев - неплохо описаны. Внешне.
  Акцентируется одежда героев.
  Акцентируется структура социальной связи между ними, иерархия, замешанная на том, кто из них более выраженный альфа-самец.
  Внутреннее же содержание героев - всё-таки однообразно-картонно.
  Каковы их (героев) сквозные сособенности?
  - Героям (всем, а не только Братству) присуща инфантильность. Принимая глупые ситуативные решения, они могут пользоваться самыми незаурядными способностями. Автор их за это примерно наказывает. Но и спасает, применяя не столько 'рояли в кустах', сколько древних 'богов из машины'.
  - Взаимозаменяемость героев. Довольно-таки высока. Ещё бы, ведь герои - это предже всего тела, а тела у всякого однотипны.
  - Просто бытовое многословие. Герои много и одинаково трындят. Далеко не всегда им есть что сказать. Часто говорят о своих гастрономически-алкогольных пристрастиях, которые затем весьма однообразно и удовлетворяют. Опять же возникает дурная бесконечность, восходящая к тусовочному юмору, где помянешь о бутылке с горячительным - оно для всех типа уже смешно.
  - А ещё они жрут (о героях). И постоянно этим заняты. Идея насчёт пожрать часто перебивает какие-то высокие или значимые темы. Сия перебивка первое время может рассматриваться как остроумная находка - но не дальше первой сотни страниц. К тому же, уделяя преувеличенное внимание жратве, герои вольно или невольно профанируют более высокие и сюжетно значимые темы (ибо они оказываются сравнительно менее важны).
  Впрочем, в связи с 'питерским следом' романа могу предположить и ещё об одном источнике постоянного жора героев. Питерский культ еды, выросший из блокадной травмы - его отражение можно встретить далеко не у одного лишь Холода Корина. (Некто Макс Фрай, намного более раскрученный автор из той же питерской среды также грешит этим, и в гораздо больших объёмах - чем для меня лично становится вовсе нечитаемым). Так или иначе, у обоих герои всю дорогу жрут и выжирают - навязчиво, беспросветно. Вплоть до того, что если убрать гастрономическую сторону их действий, роман похудеет на добрую треть. Это симптом проблемы - именно симптом, пусть не в клиническом смысле, но в психологическом и литературном.
  
  Конкретные образы персонажей.
  В них главное - принадлежность организациям.
  - Герои из Братства - Нам, Вит, Лис, Кит, Багира, Сова - вечные подростки. Их решения очень ситуативны. Замочим тварь с Рубежа? Класс, замочим! Ограбим храм Посейдона? Погнали, ограбим! Беспечальные такие существа. Вовсе безответственные. Отношения между ними довольно-таки тщательно проработаны. Но что этим героям в романе для себя-то надо? А хрен его знает. На бытовом уровне - ну чисто пожрать да выжрать, в редкостных случаях - строго под влиянием инкубовой наследственности - и перепихнуться.
  - Герои из Агентства - Александр Евгеньевич, Жрица, Воин, Палач. Оборотень Витольд, девушка Рива, превращённая в Птаху Сова. Здесь - новая социальная характеристика. Появляется формальная иерархия и корпоративная мораль. Само агентство, функционально стостоя из оперативников и аналитиков, и являет собой нечто среднее между подразделением патрульной службы и резервацией для офисного планктона. Что этим героям надо? Стабильности и порядка. Во вторую голову - ну чисто пожрать да выжрать. По сути, такие Агентства - поздняя стадия школьно-студенческих Братств. Выпускаются инфантилы из Братств - тут-то их и припахивают)
  - Организации помельче. Малыш с Карлсоном. Дети Каина (вампиры), потомки Корвинуса (оборотни), охотничий Собор. Описаны, пожалуй, с внимательностью, только вот герои, да и сами организации - эпизодические. Подумаешь, эпизод растянут на пару сотен страниц. Он всё равно эпизод - по значению в структуре романа.
  - Боги (Артемида, Гипнос), маньяки одиночки (Кай, Потерявший Королевство).
  Этим героям - для разнообразия, позволительно иметь индивидуальные цели.
  - Тень. Героиня, образ которой автору, по-моему, удался. Только ей, по-моему, нечего делать в этом конкретном романе. Она сюда приходит простым роялем (т.е., пардон, богом из машины). А выглядит интересно и многообещающе. Если бы проявлялась потолковее, чем в нескольких дешёвых эффектах, не имеющих практического приложения в сюжете...
  
  Сюжет.
  Нифига не продуман. Писалось, как хотелось. Очень либерально, так сказать, писалось.
  -Первая часть посвящена Сумеречному Братству. Герои из Братства - Нам, Вит, Лис, Кит, Багира, Сова - как вечные подростки-неформалы, приходят-таки к закономерному краху. Автор его отсрочил лет на восемь-двенадцать. Но сделать ребят полными победителями - клавиатура такого бы не стерпела.
  -Вторая, большая часть неожиданно посвящена Агентству 'Альтаир'. Может, кому-то эти офисные коридоры и любопытны - не буду за всех расписываться. Но мне сбивка состава главных героев не принесла никакой радостной новизны. Та же социальная стихия, только формализованная и малость подневольная (с возрастом требования к недорослям повышаются, ага?).
  
  Впечатление демонстративности романа усиливает тот факт, что на экспозиции да завязки (а в них - презентация героев и их проблем) автор делает немилосердную накрутку (надо же точно описать, вплоть до того, что они пили и чем закусывали!), а кульминации зачастую сливает. В первой части кульминация пусть и скошена, но всё-таки есть, во второй - совсем грустно.
  Сильнейший провис сюжета от начала второй части лишь усугубляет несвоевременное представление новых коллективных героев (вампиры, оборотни, охотники - три организации - шутка ли?). И, хотя с реализации идеи союза мирного сосуществования Детей Ночи (теневых структур, между прочим) Агентство, для разнообразия, блестяще справилось, всё равно эта задача остаётся второстепенной и посторонней основному сюжету. Читатель то без этих вампиров-оборотней-охотников и так прекрасно обходился, что ему вдркг проникаться их проблемами и радостями?
  
  Мир.
  Главное, чем интересен роман. В отличие от сюжета, хорошо продуман.
  Здесь и многогранный кристалл, и Рубежи при переходе между гранями, и соотнесение сил существ, приходящих с иной грани с местными. Прописаны и обряды перехода - хотя и как-то кустарно они выглядят.
  Вероятностная структура как основание образования новых граней.
  Не сказать, что ничего подобного ранее не было. О вероятностно соединённых последовательных мирах - вспомним хоть 'Конец вечности' Айзека Азимова, о параллельных - 'Кольцо вокруг солнца' Клиффорда Саймака. Пожалуй, что и слово Кристалл имеет свои аналоги со сходным смысловым контекстом - у Крапивина. Но в целом - автор предложил собственную сложную комбинацию, в которую, кстати, мистически увязал такие обыденные социальные миры, как мир неформальной тусовки и мир функционирования офиса.
  Так же в мире этого произведения встречается много ещё чего, начиная от тройственных взаимоотношений организаций Детей Ночи до внезапных прорывов деятельности богов.
  Не слишком убедительно дан разве главный артефакт - Компас. Объяснить, зачем он был героям автор затруднился, да и показать, что такого особенного этот артефакт может - тоже с ожидаемым огоньком не вышло. Хоть его и растиражировало - а всё равно не радует.
  В общем, зажало Братство ненужный ему артефакт, а потом передумало, да подбросило агентству. Держите мол, сами не знаем, что с этой фигнёй делать.
  
  Идеи.
  Авось пронесёт - вот, по-моему, главная идея произведения.
  Апология свободы, причём в том числе - свободы инфантильного каприза.
  Можно делать что попало, авось запятая вывезет.
  Непременно найдётся какой-нибудь древний иномирный бог, нуждающийся в эмиссаре, вот он-то тебя, опустившегося, и возвысит!
  Посему - капризничай напропалую! Песонажи, которые слишком озабочены долгом (то же Агентство 'Альтаир') точно не милее мирозданию, чем ты, свободно предающийся
  Развитие героя, таким образом, опирается на внешние силы. Оно, разумеется, опирается и на внутренний врожденный потенциал - те задатки, которые у героя с рождения (он кто - полукровка, или там четверть, восьмая...), но этот потенциал должен хоть какого-то бога заинтересовать, чтобы последний дал твоему развитию подходящего пинка.
  Пинок, правда, исключает возможность свободно соскочить.
  Стало быть, господа свободно самоопределяющиеся инфантилы в случае крайнего везения оказываются и вовсе-то не свободны, а закрепощены той силой, которая насильно (и в нужном ей направлении) уверенно развивает их.
  
  Что могут делать господа инфантилы? В их компетенции - запятые.
  Например.
  'Я вижу лишь общий рисунок и меняю его. Но нити, вплетённые в этот гобелен, плетут мои эмиссары. Ты же будешь челноком, что поведёт за собой эти нити, - её голос стал торжественным. - Встань, некогда названный Лисом. Встань и слушай меня. - Он поднялся на ноги. - Отныне ты тот, над кем не довлеет ни время, ни пространство. Ты тот, в чьём тексте никогда не будет поставлена последняя точка. Ты тот, в чьей власти будет расставить запятые в книге чужих судеб.
  Он тихо хмыкнул.
  - А другие знаки?
  - Другими знаками займутся другие, - очень серьёзно сказала Тихе. - Ты сделал свой выбор, приведя Сумеречное Братство на край гибели ради собственного бессмертия. Ты отдал свою жизнь, смерть, кровь и дар в мои руки, а твоя душа не принадлежит тебе после смерти. С этого мгновения и навсегда ты - мой рыцарь. Чтец Судьбы'.
  
  
  В общем, очень либеральный роман в нескольких смыслах.
  
  
  ? 7
  Ковалевская Александра. В душной ночи звезда.
  
  Общее отношение - понравилось. С осознанием отдельных несовершенств.
  
  Название.
  
  Прежде роман назывался 'Бод' - по имени Гл. Героя. Созвучие не сильно яркое - в полном соответствии с конспиративно-скромным образом жизни бортника, вот и меня как читателя не сильно бы привлекло. Понятно, почему заменено. Но к лучшему ли...
  
  'В душной ночи звезда' - более претенциозно. И предполагает неопределённость.
  - Душная ночь и звезда - противопоставление?
  (типа жизнь душна и несвободна, но есть ГГ, который - наша яркая звёздочка)...
  Но в таком толковании к духоте ночи следует отнести и любимую автором Речицу, а в ГГ подчёркивать его шумерскую иноприродность - что не сильно вяжется с текстом. Всё-таки герой вписался и в полесскую природу, и в социум - каковые сам выбрал.
  
  - Душная ночь и звезда - объединение? Но тогда духота как бы и на звезду распространяется. И как-то душно становится от такого названия. Это больше о конце героя - типа, дышал, покуда мог, но и духовные силы не беспредельны.
  
  Звёзды в романе выполняют две функции:
  - путеводно-перемещательную (забросила в другое время Бода; попаданца-рассказчика)
  - Звезды Смерти (тратит силы героя в предельном напряжении, да и не сильно ясна в том плане, откуда берётся и что ей надо).
  И всякая звезда намекает на основание процессов, герою не вполне подвластных (он может лишь кое-где скорректировать).
  
  В общем, и с этим названием, по-моему, что-то не то...
  
  Язык.
  Грамотный, поэтический, эмоциональный, несколько стилизованный под архаику (искусственно состаренный, изобилует этноспецифическими архаизмами, объясняемыми в сносках). Такой язык выпячивает дидактическую функцию в качестве главной: изволь, читатель, заучить эти архаизмы в географической приуроченности.
  
  Образы.
  Поэтические образы полесских ландшафтов, человеческих чувств, городской и хуторской культуры 16 века. Зрелищно, атмосферно. Удивительна скрупулёзная точность реконструкций. В значительной части романа реконструктивные образы столь самодостаточны, что доминируют над сюжетом. Ему они не нужны. Да и он им не нужен.
  Нетрудно догадаться, что и герой к тем образам изначально лишь прилагался - в определённой функции - оживить действующий макет Речицы)
  
  Герои.
  Даны в основном в семейно-повседневном срезе бытия. Читателю выкладываются со всеми внутренними помыслами, как на ладони. Да и помыслы-то несложные. Жажда любви, ласки, наживы - люди понятны. Понятны Боду, понятны и читателю. Сам Бод понятен читателю больше, чем себе.
  
  Бод - самый яркий образ. Дан и во внутренних переживаниях, и в действиях, и в образе жизни, в развёртке жизненного пути. Сильный (но не всесильный) волшебник проявляется в модусах предвидения (предчувствия) и влияния. Влиять, однако может, в меру наличных сил. Важна стихийная основа его силы. Ясно, что в Полесье хорошо вписывается стихия дерева. Чтобы ею пользоваться, надо хорошо вписаться. В общество тоже надо вписаться - в общественную страту мещан-ремесленников, не выделяться, не давать поводов для зависти, но быть на хорошем счету. В общем, волшебник природно и социально адаптирован. При всём том он - попаданец (из древнего Шумера) - отчего важность адаптации становится ещё интенсивнее (Бод иной во многих смыслах).
  
  Анна - невеста / жена Бода. Также яркий персонаж. Сильная героиня, чувствительная. Наделена властью над Бодом, что автору особенно важно)
  
  Родственники. Дочери Анны (Катерина, Лизавета), сыновья (Микола, Микита), всё семейство приютившего вдову Кондрата и братья Батлейщика Юзефа. Среди этой категории персонажей определённо очерчены характеры, но наиболее важны всё-таки родственные связи. Главные помыслы героев также вертятся в семейной плоскости: с кем-то сойтись, выбрать суженого и т.п. Также важны и ремесленные дела.
  
  Неродственники. Ну, вот тут-то показана и человеческая жадность, и злоба, и похоть, и прочие экзотические наклонности.
  Особую подгруппу неродственников образуют маги.
  С большинством из них, кроме Бода, что-то явно не то: Мокошиха с внучкой Серафимой, а также цыганка Галла подпали под искушение своими способностями. Кого-то из них можно вывернуть на путь истинный, кого-то - лишь молнией мочить.
  
  Попаданец из ХХ в. - рамочный персонаж, который сюжету, строго говоря, не очень-то нужен, а просто якобы создаёт буферную зону с современностью.
  
  Композиция, сюжет.
  Роман состоит из 2-х частей, поделённых на главы. Самостоятельность чуть ли не каждой из глав достаточно велика. Я бы даже сказал, что это - роман в новеллах. Как правило, внутри главы решается главный вопрос, которому она посвящена. А и посвящена не мелочи: названия глав звучат кратко и экзистенциально. 'Люди', 'Зло', 'Беда', 'Мужчины', 'Сёстры'... Главы объединены не столько сквозным сюжетом, сколько сквозной идеологией. Впрочем, есть и чисто описательные главы.
  
  Композиционную основу романа составляет история Бода в Речице. Но начинается роман не с Бода, а с попаданчества совсем другого персонажа. Через медиацию звезды и св.Евфросиньи Полоцкой наш современник проникает в 16 век. Сам момент попаданчество описан очень красиво, поэтически (чем выгодно отличается от большинства случаев исполнения данного приёма в фэнтези и фантастике). Вот только дальше возникает вопрос, так ли он роману нужен.
  Строго говоря, в романе мы имеем дело с расширенным видением рамочного персонажа, но никак не с воздействием оного на историю. Бод его встретил, Бод ему что-то показал, Бод его и назад спровадил. Попаданец остался экскурсантом.
  По сути, он - образ посетителя того краеведческого музея, который открыт в книге.
  
  Сюжетная логика основной части романа линейна, полностью определяется событийным рядом жизненного пути мага. События, через которые Бод проходит, разной сложности и эмоциональной насыщенности, но все нанизаны на единую сюжетную нить.
  
  Интенсивность событий мало-помалу повышается. Если исходная цена приключений - зависть к сапогам Бода, то дальше ставки повышаются. Вступают в строй другие человеческие пороки, которые кульминируют (на мой взгляд) в краже сына Бода Серафимой.
  Правда, автором припасена и более эффектная кульминация - единая задача отвращения какого-то неопределённого зла с неба, в которой все наличные маги романа включены в единую охранительную фигуру, и всяк держит свой угол защитного купола - но, как на мой вкус, последнее зло выглядит уж больно неопределённым. И в этом 'спасении мира' слишком много масскультурной поттерианы, по которой сама автор от имени попаданца небезосновательно проходится.
  
  Мир.
  Реконструированный мир крепости Речица 16 века с примыкающими территориями, с которыми она тогда была как-либо связана (Гомель, Мозырь, Могилёв, Полоцк, Пинск, Вильно, Гродно, Чернигов, Киев). Ориентация на историческую точность реконструкции.
  
  Идеи.
  - Идея ответственности человека за применение своих (сверхнормальных) способностей.
  - Идея ограниченности сил. Автор отстаивает действия закона сохранения энергии в духовной сфере. Нет неисчерпаемых источников, по крайней мере, принадлежащих человеку. Жизнеописание человека, завязанное на онтогенез - строго говоря и не может дать 'безграничных' версий: рано или поздно герой постареет.
  - Идея единства человека с природой.
  - Идея значимости простых человеческих дел и привязанностей (даже для крутого мага).
  - И таки важность социальной адаптации для выживания даже избранных к чему-то людей.
  - Ах да, ещё Речицкий патриотизм. При обращении к теме этой 'малой крепостцы' особенно важно, что её много где знают. (В нашем-то времени это много где - в основном благодаря самой Александре Викеньевне). Тут, кстати можно говорить не только о Рчице как конкретном городе, но и в широком смысле - как о всяком древнем месте. Ибо в 16 веке и ранее - не только стольные великокняжеские города, но и любой населённый пункт представляет собою центрированный на себе целостный мир, космос.
  
  ? 8
  Бочаров Анатолий. Легенда о Вращающемся Замке
  
  Название.
  - Отсылает к некоей диковине, в которую завёрнуты другие диковины - т.е. к артефакту и вместилищу артефактов. Причём характерна ориентированность внимания на само действие (процесс), а не на цель. Замок-де вращается. А зачем ему вращаться - иди знай!
  - Референтное слово 'легенда' служит завлекалочкой для читателя, но в дальнейшем обесценивает читательские ожидания: ведь никакой особой легенды с замком не связано. Да, у замка в этом мире древняя история, но история эта по сюжету проходит фоном и вскользь. Замок - пусть и важный, но частный случай истории технофэнтезийного мира.
  
  Язык - в целом хорош. Впрочем, не настолько, чтобы любоваться самим языком и ради него всё прощать. Когда интрига не натянута, язык становится скучен и медлителен.
  Возможно, автор и специально много болтает, когда затрудняется некое событие по делу описать - ходит вокруг да около. А может, дело просто в читательском недоверии к образам героев - которое развивается где-то после 6-й главы.
  
  Мелкие шероховатости.
  'Черти что' вместо 'черт-те что'.
  Нередко одно слово встречается в подряд идущих предложениях. Стоит при вычитке заменить синонимами.
  
  Образы.
  Природа и архитектура представлена хорошо.
  Из действий поединки прописаны толково и достоверно, а большие баталии - не очень.
  Битвы меня не впечатлили, т.к. показаны почти исключительно с точки зрения некоего условного стратега. А погружения героев в эти самые битвы почти не было, разве что точечно, и с описанием скорее результатов, чем переживаемого процесса.
  
  Образы людей - вот тут присутствуют некие натяжки, что ли.
  И дело не во внешнем описании, а в том, как персонажи выражены в речи и в поведении. И получается, что я мало кому и в кого из них расположен верить.
  
  Положительный-отрицательный статус героев назначается автором в произвольном порядке. Для внутренней сложности героя и логики его проявлений это подчас губительно.
  Что автору без сомнения удаётся, так это обламывать читателя в его ожиданиях. Для детектива - полезное качество, но тут-то не детективное повествование.
  ГГ - думаете, Гэрис? А фиг вам - этот Гэрис на самом деле Гилмор. А Гилмор не за того себя выдаёт... Ну, в общем, он лишь выдаёт себя за ГГероя.
  А героем будет - ну, ясно, заместитель Гэриса. Его оруженосец. Простой парень, как вы, читатель!
  
  А Гилмор будет плохим. Не хочешь? Если автор сказал - будешь! Предашь брата-кузена-короля - да всех предашь. Зачем? А, ну, из любви к искусству. А когда предашь, ничего у тебя не получится. Так тебе, предателю!
  
  А зато Гледерик окажется хорошим, да ещё и крутым. Что, не ожидали? Но в авторской воле написать ему какую угодно историю, а великих предков пачками доставать из воздуха. Он и такое может, и такое, и даже в пещере может.
  Для кого-то поиск в пещере артефакта Пяти Королей - это была бы инициация, но Дерри всё прошёл без малейшего труда, ещё над спутниками своими постебался.
  Г. Герой не инициирован. И это серьёзно (для фэнтези - так в особенности). Прошёл он испытания? Нифига не прошёл. Его слищком оберегала рука судьбы (автора) от какого-либо реального ущерба.
   Гледерик выделывается, нарывается - отгрёб ли он за это хоть раз? Ничуть не бывало. Даже безнадёжная дуэль оборачивается словесной перепалкой, в которой ему и делать-то ничего не придётся. И друзьями разжился на шару. Из-за чего? Автору он нравится, надо полагать. Герой это чувствует, вот и хамит направо и налево. А что вы мне сделаете? Меня сам Бочаров не даст в обиду!
  Происходит ли развитие героя? Да, но в особом направлении.
  От взбалмошно-дерзких и хамских наездов на своих и чужих герой развивается не в ту сторону, чтобы посолиднеть, а в ту, чтобы оправдать все эти наезды вновь открытыми правами высокого родства. С моей читательской колокольни вся эта вновь обретённая крутизна из родовых воспоминаний ничуть не идёт образу героя в плюс. Сопереживать ему не хочется. Верить в него - тоже.
  
  И не только в ГГ дело. Авторский произвол нагнул всех.
  Герои либо идеально-цельны - прям икона, либо противоречивы, но тоже без меры.
  
  Остромир - очень-очень хороший. Мало того, что из наших, из славян, так он даже наёмник не ради денег, а чтобы творить добро в заведомо проигрышных ситуациях (сами-то верите в такое?).
  Эдвард - слабый, но хороший. Да и не такой слабый, просто по авторской воле неизвестно зачем играет в поддавки. В первый раз - на турнире. А поддамся-ка я, погляжу, что из этого выйдет...
  Хендрик - очень-очень придурковат и мечтает о славе. А сочинят ли о нас балладу? - главная мотивация военной компании. Ответ приятеля 'Да, сочинят' рассматривается как надёжное авторитетное мнение и влечёт сигнал к атаке.
  Кэмерон - очень-очень хорошая жена Хендрика, а вдова так ещё лучше. Как она город классно обороняет!.. Все ставьте лайк королеве!
  Кэран - у какая злая! Как её все боятся. Она одна круче гарландского нашествия. Надо спешно разбить войска поработителя, чтобы в нужное время в нужном месте быть готовым к поединку с ведьмой...
  Причём Кэран - взбалмошный инфантильный двойник Гледерика. У неё не программа действий, а подростковые мечтания, которых, тем не менее шугаются взрослые дядьки.
  
  Сюжет.
  По-видимому, главный герой всё же с самого начала Гледерик, а Гэрис шёл при нём своеобразной обманкой.
  (Он крут. Его происхождение обусловлено интригой, его возвышение выдаёт стратегический талант, и т.д.)
  Как уже сказано, обманка зато хорошо натягивала интригу, а с разрешением вопроса Гэриса события потекли вяло.
  На обломе прошла вторая битва с Гарландом (первую-то автор замотал в начале, не показал - и, видимо, не случайно, не очень-то и хотелось).
  Посещение замка-усыпальницы тоже с падением интереса. И читатель, и герои знают, что так надо, едут спасаться из окружения в это гиблое место, зачем-то слушаясь малоубедительной логики Гэриса.
  И встреченная ими Кэран - вот простодушное дитя! - все свои недоформулированные планы тут же выбалтывает, лишь бы ими похвастаться.
  (тут-то о них вместе с героями узнают и читатели. (Кстати, с каждым таким узнаванием заранее - прощай, интрига!) Зачем Кэран так болтлива? Затем, что автору недосуг принуждать героев учинить следствие, а делать-то что-то надо!
  Остромиров баян - тайник Пяти королей - уже удар по сюжету. Некая вставная челюсть, которой не предполагалось, но нате - чтобы разгрызть проблему, а зубов не обломать.
  Ответное баянище Дерри - его анамнез пьяных отцовских россказней - сигнал читателю, что далее в сюжете уже всё позволено.
  Единственное применение Вращающегося Замка в тексте (телепортация Дерри с Гленданом и Остромиром) тоже становится в ранг баяна. Надо побыстрее - так нате!
  Перемещение в местность венедов - сошло бы за увлекательное путешествие, если бы не та лестница из баянов, которая к нему привела.
  И пещера, где Гледерик подтвердил своё немещанство, по моему разумению, в логике сюжета очень не на месте.
  Ещё более не на месте - две в общем-то симпатичные стычки с фэйри (Лесовик, эльфийская погоня). Они не на месте - вот и не смотрятся (под занавес-то романа). Потому не смотрятся, что тупо затягивают действие, вместо того, чтобы ускорять приход действия к финишной кульминации в замке.
  После них - и третья битва с Клифом Рэдгаром смотрелась досадной прокладкой. Ну скоро там уже всех замочат и придёт Кэран?
  
  Мир.
  Вот тут - всё вполне благополучно. Мир оригинален. Прописан, показан. Включает три исторических слоя, условно: обыденный, магический, технократический.
  Есть чего искать, исследовать.
  Заметно, что автор этот мир продумал. Всё, что не о конкретных людях, их целях и реакциях - логично, разумно, в принципе интересно.
  
  Идея.
  Что-то типа: не сиди на месте, путешествуй по митру, развивайся (в линии Гледерика).
  Или: не спеши реализовать скоропалительных решений (в линии Кэран).
  И фоновая связка идей - героизм почётен, спасение родной земли необходимо, предательство предосудительно.
  
  А всё же с опознанными мной идеями - не то чтобы очень густо.
  Подозреваю, что этот приквел задуман для прояснения причин каких-то событий из другого повествования и собственных задач имеет немного.
  
  Может, нависание известного будущего помешало автору раскованно творить настоящее?
  Из-за этого пришлось на естественным образом прописанную завязку наскоро прилепить кульминацию и финал из другой логики. И скрепить баянами.
  В итоге некий эксперимент состоялся.
  Но пока что считаю, что роман завершён формально, но не по сути.
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"