Брэг Викторио. Длинноволосый Джим. Правда и вымысел

Вступление

Меня всегда больше всего интересовали малоизвестные или местечковые ганфайтеры в отличие от именитых мастеров шестизарядника. Возникает закономерный вопрос, причем же здесь Куртрайт, о нем ведь практически все известно? Но на мой авторский взгляд это один из самых забытых, но при этом легендарных ганфайтеров Дикого Запада. Вернее его деяния легендарны, а сам человек во многом оказался забыт, что разрешает кажущееся противоречие.

Если быть скрупулезно точным, Куртрайт и вовсе неизвестен. Возможно, причина в том, что Куртрайт так и не добрался ни до Тумстоуна, ни до Додж-Сити, ставших, благодаря средствам массовой информации, столицами в мифологии ганфайтеров. И если Куртрайта вспоминают сегодня, то только благодаря яркому прозвищу "Длинноволосый Джим", которое подобно "Дикий Билл" у Хиккока, "Док" у Холлидэя или "Билли Кид" у Уильяма Бонни^[1] могло обессмертить его как легендарного ганфайтера. Но этому препятствовали два факта. Во-первых, своим ремеслом он занимался в Форт-Уорте, который будучи одним из самых диких городов фронтира Запада, тем не менее, никогда не достиг скандальной известности Абилина и Додж-Сити в Канзасе или Линкольна в Нью-Мексико. Во-вторых, свои пять минут славы он получил вследствие фатальной для него перестрелки с Люком Шортом^[2], которая стала для Куртрайта последней. История же предпочитает победителей, а не жертв. Именно поэтому, примечательная жизнь Куртрайта была забыта до самого начала ХХ века.

Популярный западный беллетрист Юджин Каннингем впервые привлек внимание читающей публики к Куртрайту в 1929 году статьей в Frontier Times. При этом статья имела сомнительную историческую ценность, а Каннингем, преследуя собственные интересы, соткал увлекательный рассказ, высосанный из пальца и напичканный сфабрикованными цитатами. Его "тянущий слова" и умеющий стрелять сразу с обеих рук Джим Куртрайт, способный выхватить револьвер любой рукой с быстротой "удара гремучей змеи", вызвал настолько жаркий интерес у читателей, что Каннингем сразу же написал вторую статью, на это раз о Люке Шорте. Статья о Шорте вышла в следующем номере месяца, но ни она, ни предыдущая статья о Куртрайте не смогли вдохновить ни одного биографа в течение многих лет.

Более четверти века спустя, в 1957 году, за историю Куртрайта взялся католический священник и монах-францисканец по имени отец Стэнли Кроккьйола. По сути, это был наименее типичный из биографов, описывающих жизнь и деяния ганфайтеров Дикого Запада.

Отец Стэнли моментально поставил все с ног на голову, описав не героя под псевдонимом, прославившим его, а издав под псевдонимом книгу о герое фронтира. Причины такого переворота до сих пор не до конца ясны. В любом случае книга "Длинноволосый Джим Куртрайт: маршал Форт-Уорта, умеющий стрелять сразу с обеих рук" была частично агиографией, частично выдумкой и частично беллетристикой. Но с точки зрения подробной биографии Куртрайта, эта книга была единственной до начала XXI века.

Фундаментальный труд библиографа Рамона Фредерика Адамса "Шестизарядники и кожаное седло", содержит лишь одну небольшую запись о Тимоти Исайе Куртрайте. Поэтому именно книга отца Стэнли 1957 года до начала XXI века оставалась источником едва ли не всей имеющейся информации об этом безвестном ганфайтере. Но отец Стэнли лишь пересказывал семейные истории, и только. А создание полноценной биографии ганфайтера, потерпевшего в поединке единственное поражение -- непростая задача.

Сам я впервые узнал о "Длинноволосом Джиме" Куртрайте, как и об остальных ганфайтерах Дикого Запада, более двадцати лет назад, когда начал знакомство с произведениями Луиса Ламура. На страницах его книг имя Куртрайта и его прозвище поначалу встречались только в перечне знаменитых ганфайтеров, но потом была упомянута и его родина -- штат Иллинойс. Затем в предисловии к одному из сборников рассказов Ламур упомянул о перестрелке между Куртрайтом и Люком Шортом. Так родился интерес к обоим ганфайтерам. Тогда, во второй половине 1990-х годов информация на русском языке о Диком Западе, в общем, и о ганфайтерах в частности, была крайне скудна. Да и сейчас дело обстоит не лучшим образом, однако стоит упомянуть книгу Юрия Стукалина "По закону револьвера. Дикий Запад и его герои", изданную в 2007 году. В ней автор описал биографии нескольких знаменитых ганфайтеров и бандитов, при этом он опроверг некоторые общеизвестные факты из жизни Уайетта Эрпа, Билли Кида и других героев. Стукалин продемонстрировал, что необходимо сопоставлять информацию, искать документальные подтверждения тем или иным фактам, а не слепо доверять разнообразным источникам. Так уж получилось, что жизнеописание Джима Куртрайта, приведенное во многих англоязычных трудах об истории Дикого Запада, имеет мало документальных подтверждений, и основывается на упомянутых выше рассказах Каннингема и отца Стэнли Кроккьйола. Но это и не удивительно, ведь серьезных источников о жизни Куртрайта действительно не так уж и много, и основывать жизнеописание было, по сути, не на чем. Вот что пишет Ричард Ф. Селсер, автор предисловия к книге "Джим Куртрайт из Форт-Уорта: его жизнь и легенда":

В течение многих лет я подумывал написать "серьезную" биографию ганфайтера из моего родного города Форт-Уорт, но сдерживался явной нехваткой источников. Как написать историю жизни человека, который почти не оставил бумажного следа? Никто до настоящего времени не представил ни одного документа за подписью Куртрайта или даже свидетельства его рождения. Он субъект третьего лица для биографа.

Из этого можно сделать вывод, что почти полное забвение Куртрайта произошло не из-за его незначительности, а потому что не нашлось толкового биографа, какой был у Билла Хиккока или Уайетта Эрпа^[3]. Сам же Куртрайт, будучи едва грамотным, не мог написать собственную легенду, как это сделали Джон Уэсли Хардин и Том Хорн^[4].

Одно можно сказать наверняка -- жизнь Тимоти Исайя Куртрайта, безусловно, драматична. Как и многие из его собратьев по братству шестизарядника, он работал по обе стороны закона. В разное время он был и скромным тюремщиком, и городским маршалом, и помощником шерифа, и помощником федерального маршала, и "специальным полицейским", и частным детективом, и наемным убийцей и возможно, рэкетиром. Вопреки местным преданиям и истории его семьи, он никогда не был федеральным маршалом или техасским рейнджером. Он был одиноким волком, пока не осел в Форт-Уорте.

У Куртрайта, безусловно, был талант притягивать к себе неприятности. Стрельба во время забастовки на железной дороге в 1886 году, расстрел невинных поселенцев в Нью-Мексико и перестрелка с Люком Шортом -- темные вехи его безвременно прерванной жизни.

Даже сейчас Куртрайт все еще остается загадкой во многих отношениях. Мы до сих пор не знаем, чем он занимался во время Гражданской войны, ничего не знаем о его семье или детстве, а также то, что вызвало его вражду с Люком Шортом, которая и привела Куртрайта к смерти. Но эти вещи, вероятно, останутся неразрешенными загадками.

Вся репутация Куртрайта зиждется на одной перестрелке, проведенной в полумраке зимней ночи против человека, которого он должен был победить. Не удалось. А после того, как бывшего законника с большой помпой уложили в могилу, все забыли о нем. У него остались жена и трое детей, которые быстро собрали вещи и навсегда покинули город, который считал Куртрайта героем, пока тот патрулировал салуны, держа ковбоев в узде.

Глава I. Как создавалась легенда

Легенды ганфайтинга не рождаются на пустом месте, для их возникновения необходима неординарная личность. Если же личность заурядная, то легендарной она становится в особых стечениях обстоятельств. В случае с Куртрайтом, произошло скорее второе, чем первое. Но остается вопрос, кто же все-таки является автором легенды -- сам герой, или автор, описавший его приключения? На это существует две точки зрения. Обе версии подробно описаны автором книги "Джим Куртрайт из Форт-Уорта: его жизнь и легенда":

В 1975 году Гарри Синклер Драго, плодовитый автор "правдивых" книг о Западе, опубликовал сборник "Создатели легенды: истории о стародавних блюстителях порядка и головорезах Фронтира". Дикий Билл Хиккок, Бэт Мастерсон, Бен Томпсон, Уайетт Эрп, Билли Кид и другие персонажи ганфайтинга, чьи истории он описал, стали для Драго "создателями легенды". Но на самом деле эти люди сами были легендами. А "создатели легенды" это люди, которые работали ручкой и чернилами, а не шестизарядником и винтовкой. Это журналисты, репортеры газет, писатели и авторы бульварной литературы, которые так умело (и зачастую совсем не точно) рассказывали о подвигах нескольких авантюристов фронтира, что захватили воображение миллионов людей и превратили своих фигурантов в легенды.

И хотя более правдоподобной кажется вторая версия, Роберт Дирмент несколько лукавит, утверждая, что Драго считал героев своих историй "создателями легенды". В тексте сборника Драго нигде нет подобного утверждения, за исключением самого названия.

Для понимания особенностей рождения легенды Куртрайта следует сравнить особенности ее возникновения с другими легендами Дикого Запада.

К примеру, легенда о Джеймсе Батлере "Диком Билле" Хиккоке. Она началась со статьи, написанной полковником Джорджем Уордом Николсом, который летом 1865 года встретил Хиккока в Спрингфилде, штат Миссури. Полковник посчитал, что история приключений искусного разведчика армии Союза станет интересным материалом для читателей Harper's New Monthly Magazine. Он не ошибся. Рассказ, опубликованный под названием "Дикий Билл" в феврале 1867 года, сразу же сделал Хиккока национальным героем. Тот и не предполагал, что все выдумки, рассказанные им во время интервью, воспримут за чистую монету. Опубликованная история не осталась незамеченной другими писателями, которые со знанием дела принялись дополнять летопись его приключений. Это были истории о разведчике прерий, о вступающем в перестрелки законнике, обычно сильно приукрашенные. Легенда, порожденная полковником Николсом и подхваченная другими, разрасталась, и нет никаких сомнений, что именно она стала одной из причин убийства Хиккока девять лет спустя.

Необычность легенды Хиккока заключается в том, что она родилась при жизни героя. Большинство же легенд Дикого Запада создавались после смерти людей, которых они прославили. Но были и исключения.

В начале двадцатого века, Уильям Барклай "Бэт" Мастерсон был все еще жив, но покинул Запад для работы в газете Нью-Йорка, когда популярный писатель и редактор Альфред Генри Льюис, поднял его до легендарного статуса в серии журнальных статей и в беллетризованном рассказе о жизни Мастерсона.

Уильям Мартин Уолтон, адвокат из Техаса, офицер армии Конфедерации и политик, опубликовал в 1884 году книгу "Жизнь и приключения Бена Томпсона, знаменитого техасца" в тот самый год, когда Томпсон был убит. Это обеспечило легенду игроку из Остина, не чурающемуся перестрелок.

Корреспондент Уолтер Нобл Бернс имел честь сыграть центральную роль в создании двух легенд Дикого Запада. В своей книге "Сага о Билли Киде", вышедшей в 1926 году, он воскресил из свалки истории неизвестного преступника из Нью-Мексико и отправил его в путь ко всемирной славе. А книга 1927 года, "Тумстоун, Илиада Юго-Запада", впервые романтизировала Уайетта Эрпа, дав старт его легенде. Другой журналист, Стюарт Натаниэль Лейк (считающийся основным биографом Эрпа), в 1931 году закончил работу, в которой он изложил его биографию, записанную со слов самого героя -- "Уайетт Эрп: маршал Фронтира". Получилась она чрезвычайно успешной, но наполовину вымышленной.

Взлет легенды Тимоти Исайи Куртрайта до такой степени, что сегодня его имя включено в каждую энциклопедию ганфайтеров Запада, произошел благодаря работам двух других авторов. Первый, Юджин Каннингем, посещал бесплатную среднюю школу в Форт-Уорте, штат Техас, в первое десятилетие двадцатого века. Будучи школьником, он впервые услышал о человеке, которого местные называли "Джим" Куртрайт. Тот был городским маршалом в ранние дни города и был убит в знаменитой уличной перестрелке двадцать лет назад. В 1924 году Каннингем начал писать романы-вестерны, и к 1930-м годам его книги вошли в число самых успешных и популярных в жанре. Он не забыл истории о раннем городском маршале Форт-Уорта, и написал о нем статью, опубликованную производителем одежды в Эль-Пасо, штат Техас, которую перепечатали в небольшом местном журнале в 1929 году. В статье сообщалось, что Куртрайт был разведчиком в армии и, подобно Дикому Биллу Хиккоку, Баффало Биллу Коди и другим известным разведчикам, носил длинные волосы, а потому носил прозвище -- "Длинноволосый Джим". По приезду в Форт-Уорт он принял назначение на должность городского маршала. Каннингем превозносил мужество Куртрайта как блюстителя порядка и придавал особое значение его знаниям и навыкам ганфайтера. Авторство большей части своей информации он приписывал Джиму Джиллетту, который при жизни Куртрайта считался уважаемым ранчером и законником. Каннингем цитировал Джиллетта, говоря, что Куртрайт был "виртуозом кольтов".

Однако публикации, в которых появилась статья Каннингема, имели ограниченный тираж и мало способствовали укреплению репутации Куртрайта в качестве героя фронтира. К тому же в глянцевом журнале Human Life, выходившим внушительным тиражом, в 1907 году была опубликована статья Бэта Мастерсона, которая противоречила утверждениям Каннингема. Статья Мастерсона показывала Куртрайта угрюмым, печально известным местным типом, невежественным задирой, не обладающим чувством справедливости. Согласно версии Мастерсона, Куртрайт убил пару человек в Форт-Уорте и еще пару в Нью-Мексико.

Но в 1934 году появилась самая известная книга Каннингема. Он назвал ее Triggernometry^[5], она состояла из глав, описывающих ряд западных персон, включая Куртрайта. Будучи городским маршалом в Форт-Уорте, Куртрайт "получил много возможностей проявить как свое мрачное бесстрашие, так и сверхъестественную скорость и точность в обращении с оружием", -- сообщает Каннингем.

Вновь цитируя Джима Джиллетта, Каннингем описывал Куртрайта как "ганфайтера из рукавов Хард-Уотер-Крик", которого нельзя взять на пушку. Джиллетт сообщил, что, по его мнению, Куртрайту нет равных на Западе в обращении с шестизарядником, включая знаменитых ганфайтеров Джона Уэсли Хардина и Бена Томпсона^[6].

Triggernometry стала образцовой книгой о ганфайтерах и выдержала множество переизданий. Глава "Длинноволосый Джим" отправила Куртрайта в путь к иерархии легендарных ганфайтеров Запада. Но в противовес ей выступил плодовитый техасский писатель Оуэн Пэйн Уайт. В своей книге 1936 года "Мой Техас -- это ты", Уайт подробно остановился на версии, озвученной Мастерсоном. Он описал Куртрайта как профессионального киллера, убивающего за деньги, и утверждал, что Куртрайт "заслужил репутацию подлого убийцы, застрелившего, вероятно, с полдюжины безоружных поселенцев и претендентов на землю". При этом утверждение Уайта не было подкреплено никакими документами.

К 1940-м и 1950-м годам западные писатели стали больше опираться на описание Каннингема. Так, Джордж Д. Хендрикс в 1941 году в своей книге "Бандиты Дикого Запада" писал: "Все знали Джима Куртрайта как лучшего пистолеро в Техасе... Куртрайт был одним из немногих, кто мог использовать два револьвера с одинаковой скоростью и точностью". Биограф техасского рейнджера капитана Хьюза, Джек Мартин, в своей книге "Босс Границы, капитан Джон Р. Хьюз, техасский рейнджер", вышедшей в 1942 году, называет Куртрайта "одним из самых быстрых людей с револьверами на всем юго-западе". Еще один летописец истории ганфайтинга, Кэрролл Холлоуэй, в книге "Обычаи и предания оружия Техаса", вышедшей в 1951 году, заверил читателей, что Куртрайт наемный убийца, и его "оценивали как одного из лучших в мире профессиональных ганфайтеров". Рождение легенды состоялось. Дело оставалось за окончательной канонизацией образа.

Переписав свою оригинальную статью о Куртрайте, опубликованную двадцатью восемью годами ранее, Юджин Каннингем в 1957 году вновь рассказал ту же историю на страницах журнала True West в статье "Куртрайт Длинноволосый".

В том же году отец Стэнли Кроккьйола завершил канонизацию Куртрайта в качестве бесстрашного блюстителя порядка и одного из главных ганфайтеров американского Запада. Этот необычный священник в течение многих лет под псевдонимом "Ф. Стэнли" издавал монографии по ранней истории юго-западных городов и написал несколько книг о неистовых мужчинах, господствовавших там. В 1957 году он опубликовал первую полноценную биографию Куртрайта и дал ей название "Длинноволосый Джим Куртрайт: маршал Форт-Уорта, умеющий стрелять с обеих рук". В ней он смело заявил, что Куртрайт не только находился на одном уровне с легендарными ганфайтерами Запада, но и превзошел их в умении обращаться с револьвером. Он писал: "История фронтира еще не знала человека столь же быстрого в выхвате револьвера, как Джим Куртрайт... Когда дело доходило до выхвата шестизарядников, он проделывал это в мгновение ока. Он носил два револьвера, рукоятками вперед и выхватывал револьвер с правой стороны левой рукой". Книга, написанная при поддержке и одобрении дочери и внучки Куртрайта, восхваляла человека, убитого на улице Форт-Уорта семьюдесятью годами ранее.

Вместе с Triggernometry Каннингема, биография отца Стэнли окончательно канонизировала легенду Куртрайта. Вскоре на страницах популярных журналов и книг стали повторять и приукрашивать россказни создателей легенды о грозном ганфайтере Форт-Уорта. Тем не менее, не все согласились с предложением отца Стэнли по выдвижению Куртрайта на "канонизацию". В статье "Мистическая перестрелка Люка Шорта", которая вышла в 1961 году в журнале Real West, маститый писатель вестернов Карл Брейхан констатировал, что Куртрайт "самый быстрый человек с шестизарядником в Техасе", но назвал его "наемным убийцей с историей жестоких убийств, насчитывающих порядка сорока". Легенда разрасталась.

Тимоти Исайя Куртрайт в течение сорока одного года провел наполненную приключениями жизнь, но, конечно же, он не был ни святым, каким его изображал отец Стэнли, ни жестоким убийцей сорока человек, каким представлял его Брейхан. Как и большинство людей подобного типа, Куртрайт не был ни хорошим, ни плохим. Среди документальных фактов его жизни существует письменная заметка, описывающая заслуги Куртрайта по поддержанию порядка в Форт-Уорте, когда город считался одним из самых суровых на Западе. С другой стороны, и это тоже факт, Куртрайт стал центральной фигурой в печально известном деле Американ-Вэлли, стал обвиняемым в убийстве, совершил драматический побег от техасских рейнджеров, и на год стал лицом, скрывающимся от правосудия. Его дальнейшая карьера в Форт-Уорте в качестве главы частного детективного агентства, участие в великой забастовке на железной дороге в 1886 году и, наконец, смерть от руки игрока, вряд ли достойны восхищения. Но нет никаких сомнений в том, что жизнь его достойна освещения.

Куртрайт был скандалистом, выпивохой, игроком, а, в одном случае, и хладнокровным убийцей. Но его жена и дети обожали его, поскольку он был преданным семьянином, любящим мужем и отцом, который никогда не вращался в обществе девиц Половины Акра Ада^[7].

Несмотря на легендарный статус, созданный Каннингемом и отцом Стэнли, исторические записи сообщают, что Куртрайт потерпел поражение во всех тех немногих перестрелках, в которых принимал участие. С того момента, когда он впервые нацепил на себя значок и едва не погиб от руки подростка, до его последней роковой конфронтации с игроком Люком Шортом, Куртрайт никогда не демонстрировал каких-либо реальных способностей ганфайтера. Он мог выхватить свой револьвер и крутить его достаточно ловко, чтобы впечатлить даже такого опытного техасского рейнджера и маршала фронтира, как Джим Джиллетт, но Джиллетт никогда не видел Куртрайта в действии против другого вооруженного человека, а лишь так настоящий ганфайтер мог продемонстрировать свою эффективность.

Можно с уверенностью заявить, что большая часть ранней жизни Тимоти Исайи Куртрайта до его приезда в Форт-Уорт, представленная создателями его легенды, вызывает сомнения. Каннингем признавал, что почти ничего неизвестно, за исключением того, что "Куртрайт родился в Айове примерно в 1848 году, а во время Гражданской войны служил кавалеристом под руководством Джона Александера Логана и благодаря влиянию Логана позже получил назначение армейским разведчиком в Техасе, Аризоне, и Нью-Мексико". Это высказывание также не находит подтверждения.

Отец Стэнли значительно расширил эти немногие подробности, полностью посвятив четверть своей биографии жизни Куртрайта до его приезда в Форт-Уорт. Используя информацию, предоставленную в 1954 году дочерью Куртрайта, Лулу Мэй и внучкой, миссис Генри Мейерхофф, он сообщил, что Тимоти Исайя Куртрайт родился в графстве Сангамон, штат Иллинойс, весной 1845 года. Его отец Дэниэл Куртрайт, прибыл из Кентукки в 1827 году, у него было несколько дочерей и два сына, одним из них и был Тимоти.

Однако отчеты федеральной переписи за 1840 и 1850 годы не подтверждают этого, поскольку никакой семьи Дэниэла Куртрайта в графстве Сангамон не указано. Но в 1850 году, указан трехлетний мальчик, по имени "Исайя", живущий с тремя старшими сестрами в доме тридцатишестилетнего Энксайла Куртрайта, и его жены двадцатишестилетней Элен Куртрайт, в графстве Де-Калб, штат Иллинойс. Возможно, измученный переписчик ошибочно записал Энксайл вместо Дэниэл, или, возможно, именем отца на самом деле было Энксайл. В любом случае, если это семья Куртрайта, что весьма вероятно, он мог родиться на два года позже, чем полагали его потомки.

Стэнли указывает, что в какой-то момент перед гражданской войной молодой Куртрайт переехал в Айову. Здесь снова стали полезны отчеты федеральной переписи. Исайя Куртрайт, в возрасте четырнадцати лет, родившийся в штате Иллинойс, указан в переписи 1860 года как проживающий в графстве Гранди, штат Айова, в доме Чонси Куртрайта. Вероятно, это его дядя.

По версии отца Стэнли, тоже документально не подтвержденной, но основанной на данных, полученных от родственников Куртрайта, в 1861 году, когда началась война, Куртрайт, шестнадцати лет от роду, в должности барабанщика присоединился к седьмому айовскому пехотному полку. Стэнли, излагая свою версию, сообщает, что в сражении при Бельмонте, штат Миссури, в ноябре 1861 года, Куртрайт бросил свой барабан, взял винтовку упавшего солдата и начал стрелять в противника со смертоносной точностью, пока сам не упал, получив ранение. Его смелость и храбрость привлекли внимание Джона Александера Логана, командира 31-го Иллинойского полка, который после битвы организовал перевод Куртрайта в свой штат на должность разведчика. В битве при Форт-Донельсон, на реке Камберленд в штате Теннесси, Куртрайт вновь получил ранение. Вероятно, по версии Стенли, он получил предназначенную Логану пулю, поскольку последний чувствовал себя обязанным ему, и всю оставшуюся жизнь считал Куртрайта близким другом. Стэнли так же писал, что Куртрайт с 31-м Иллинойским участвовал в боях при Порт-Гибсон, Раймонде, Форт-Джексон, Чемпион-Хилл и осаде Виксберга, где его ранили в третий раз.

В своем повествовании Стэнли отмечает, что в конце войны Куртрайт остался в федеральной армии и в течение нескольких лет служил разведчиком вместе с Диким Биллом Хиккоком. Во время службы в штате Арканзас, он встретил четырнадцатилетнюю Сару Элизабет "Бетти" Уикс, которая сбежала с ним из родительского дома в Литл-Роке и там они тайно обвенчалась. После его увольнения из армии приблизительно в 1870-1871 годах, Куртрайт и его жена, тоже меткий стрелок, присоединились к шоу Дикий Запад. Когда Бетти забеременела, он отвез ее обратно в Литл-Рок, где ее родители заботились о ней, пока она не родила. Дочь, Мэри Эллен, родилась там 8 октября 1872 года. Куртрайт работал на ферме своего тестя около года, а затем переехал на свою ферму "по ту сторону реки Тринити, где сейчас находится кладбище Оквуд в Форт-Уорте, штат Техас". В то время, по версии Стенли, Куртрайт по прежнему носил волосы до плеч подобно армейским скаутам того времен, и люди в Форт-Уорте со временем начали называть человека, которому предстояло стать самым известным в городе представителем закона Длинноволосым Джимом.

В основу этих историй легли труды Джина Каннингема, и отца Стенли. Последнему дочь и внучка Куртрайта предоставили дополнительные сведения. С момента публикации этих работ, другие авторы признали их заслуживающими доверия и повторяли их, а некоторые вносили дополнительные подробности собственного сочинения в качестве вклада в легенду.

Например, свою статью о Куртрайте, Денис Маклафлин, составитель энциклопедии старого Запада "Wild and Woolly"^[8] начинает так:

Говорят, он родился в Айове около 1848 года, служил в армии разведчиком в последний год Гражданской войны, а после войны на двери своего родного дома написал У.В.Т.^[9], прежде чем покинуть родной штат. Что говорили его мать и отец, по поводу испорченной входной двери теперь никто никогда не узнает.

Хотя Каннингем и Стэнли никогда не упоминали о какой-либо работе Куртрайта со скотом, Гарри Драго в "Создателях Легенды", сообщил, что "Длинноволосый Джим" год работал ковбоем, и поднялся со стадом вверх по тропе в Уичито. По дороге домой они переправились через Ред-Ривер и остановились на ночь, в общем, на несколько перегонных бригад, лагере. Между членами разных перегонных бригад вспыхнула глупая, пьяная ссора. Двое погонщиков, споривших с Куртрайтом, вытащили револьверы. "Двигаясь столь стремительно, что и глаз не мог уследить за ним, он "хлопнул кобуру"^[10] и его кольт одинарного действия дважды кашлянул. Больше не потребовалось. Внезапно протрезвевшая толпа таращилась сначала на двух человек, разбросанных по земле, а затем на Длинноволосого Джима Куртрайта. Они смогли по достоинству оценить его виртуозное владение револьвером".

Нет никакого документального подтверждения этим россказням. Также, не смотря на достаточно подробную версию Стенли, основанную на словах дочери и внучки Куртрайта, не найдено подтверждение его приключений во время и сразу после завершения гражданской войны. Доподлинно неизвестно, служил ли он вообще в армии Союза. Несмотря на неоднократные попытки серьезных исследователей проверить достоверность воинской службы Куртрайта, ничего найдено не было. В "Списках личного состава и личных делах солдат Айовы в войне с мятежниками" нет упоминания о его принадлежности к каким-либо подразделениям Айовы, равно как и в зарегистрированных воспоминаниях ветеранов "Великой армии Республики"^[11] из штата Айова. Поиск записей о гражданской войне в Иллинойсе не выявил никаких упоминаний его имени. В Национальном архиве США нет никаких записей о службе Куртрайта в любом из воинских подразделений Айовы или Иллинойса, о которых писал отец Стэнли. Единственным доказательством того времени о его воинской службе является краткое упоминание в статье от 12 февраля 1886 года в газете Dallas Morning News:

По словам Джорджа Холланда, Джим Куртрайт планирует в субботу съездить в Даллас и пройти необходимую процедуру, дающую ему право получить сумму в размере 3000 долларов, денежный эквивалент его накопленной пенсии ветерана Союза. В течение войны Куртрайт служил в федеральной армии и был дважды или трижды ранен.

В своей биографии Куртрайта отец Стэнли цитирует этот пункт и отмечает: "Тот факт, что его трагическая смерть несколькими месяцами позже оставила его семью без средств к существованию, по всей видимости, указывает на то, что Куртрайту так и не удалось получить пенсию". Следует также отметить тот факт, что отыскать в Национальном архиве пенсионную карточку Т. И. Куртрайта невозможно.

Кроме того, предполагаемую службу Куртрайта с Хиккоком в качестве разведчика также невозможно подтвердить. После десятилетий интенсивных исследований жизни Дикого Билла, ведущий биограф Хиккока, Джозеф Роса, не обнаружил никаких доказательств того, что Куртрайт и Хиккок когда-либо действовали совместно.

Даже брак Куртрайта с Елизабет Уикс в Литл-Роке, округ Пуласки, штат Арканзас, в 1866 году, о котором сообщает Стэнли, подтвердить невозможно. Единственное семейство Уикс, зарегистрированное в Арканзасе во время переписи 1870 года, это Эзикел и Малинда Уикс из графства Ньютон, что довольно далеко от Литл-Рока. У этой пары было шесть детей, в том числе две дочери -- Элизабет, в возрасте шестнадцати лет в 1870 году, и Сара, в возрасте двенадцати лет в том же году. Если бы одна из этих двух девочек позже стала миссис Сара Элизабет Куртрайт, то очевидно, брак бы заключили на несколько лет позже, чем датированный Стэнли в 1866 году.

В какой-то момент, в начале карьеры Куртрайта, его имя "Тим" исказилось до "Джим", и в течение всей своей взрослой жизни он был известен как Джим или даже Джеймс Куртрайт. Это искаженное имя стало частью его известного прозвища. Но ни одна фотография не демонстрирует его необычно длинных волос, и прозвище "Длинноволосый Джим" не встречается ни в одном из источников того времени. Похоже, легендарную кличку, какие носили некоторые из известных ганфайтеров, выдумал Юджин Каннингем, дабы дать красочное заглавие своей первоначальной статье 1929 года. Беллетристы частенько поступают подобным образом. По-видимому, Каннингем рассуждал так -- поскольку Куртрайт рыскал по равнинам с Диким Биллом и Баффало Биллом, а они оба известны своими длинными ниспадающими локонами -- то и он, несомненно, тоже носил длинные волосы. Однако ни истории выслеживания индейцев, ни предполагаемая армейская служба с Хиккоком и Коди не смогли найти подтверждения, равно как и утверждение о том, что Куртрайт когда-либо носил длинные волосы. Однако легенда, начатая Каннингемом и отцом Стэнли, настолько прочно укоренилась, что внушительная надгробная плита Куртрайта на кладбище Оквуд в Форт-Уорте, гласит: "Джим "Длинноволосый" Куртрайт".

Есть подозрение, что сам Куртрайт заложил почву собственной легенды, рассказывая причудливые рассказы о своих ранних приключениях семье и друзьям. Эти разглагольствования приняли за правду и впоследствии передали Каннингему и Стэнли. Выдумкой, которую пропустили создатели легенды, было утверждение Куртрайта, что у него был многолетний опыт службы маршалом в городах фронтира еще до приезда в Форт-Уорт. Эту ложь он своевременно сообщил в газету Форт-Уорта в 1879 году. По сообщению газеты, он "в течение ряда лет занимал пост в Омахе к полному удовлетворению граждан". Отчеты департамента полиции Омахи хорошо сохранились, однако, они не содержат никаких упоминаний о Т. И. Куртрайте. Позже Уильям Роберт Кокс в книге "Люк Шорт и его эпоха" утверждал, что Куртрайт служил городским маршалом в Маршалле, штат Техас, еще до переезда в Форт-Уорт, но и это утверждение также не находит подтверждения.

Таким образом, история жизни Куртрайта до того как он впервые нацепил значок в Форт-Уорте в декабре 1875 года, мягко говоря, не заслуживает доверия. Большая ее часть, как уже сообщалось, скорее всего, не соответствуют действительности. Но после этой даты пройденный им путь становится гораздо более определенным, и историю его непростой жизни можно рассказать с гораздо большей точностью.

Глава II. Городской маршал в Пантера-Сити

Если предположить, что Тимоти Исайя Куртрайт в 1873 году действительно обрабатывал землю на другом берегу реки Тринити от городка Форт-Уорт, как писал в своих трудах отец Стэнли, то именно в ней Куртрайт и был впоследствии похоронен. А по соседству с местом его упокоения по сей день лежат останки человека, которому суждено было убить его. Разумеется, Куртрайт не мог этого знать, но он точно знал, что рожден не для участи фермера. Его неизбежно влекло к ажиотажу бумтауна на другой стороне реки.

Вскоре Куртрайт стал добровольцем в пожарной команде M. T. Джонсона, одной из первых противопожарных бригад Форт-Уорта, затем присоединился к ложе "Чудаков"^[12] и проводил гораздо больше времени со своими приспешниками из этих организаций, чем в поле. Он был отчаянным болтуном, постоянно делился с окружающими рассказами об отчаянной храбрости на войне и равнинах. Высокого и загадочно обаятельного, его окружала атмосфера опасности, которая не отпугивала от него, а, наоборот, делала более интересным для других людей. Кто-то предположил, что Куртрайт мог бы стать первоклассным блюстителем порядка, и он посчитал это прекрасной идеей. 14 декабря 1875 года городской маршал Томас Реддинг назначил его на должность своего помощника и тюремщика.

Создатели легенды никогда не упоминали о первой зарегистрированной попытке Джима Куртрайта произвести арест в Форт-Уорте. Эта попытка была близка к тому, чтобы сразу стать последней, и легенда закончилась бы не успев начаться. Эти события не вязались с образом человека, которого потом провозгласят главным блюстителя порядка на Старом Западе и непревзойденным виртуозом револьвера. Всего через два дня после вступления в должность, Куртрайт потерпел поражение в перестрелке. Его ранил и едва не убил пьяный подросток.

Юный Ричард Александер "Бингхэм" Филд слыл отъявленным смутьяном в Форт-Уорте и его окрестностях, и Куртрайт должен был знать, что тот опасен. Годом ранее Филд разрядил дробовик в другого парня по имени Джон Оглби. По всей видимости, выстрел оказался случайным, и жертва выздоровела, но врачи Уильям Пакстон Бёртс и Джулиан Теодор Филд потратили полдня, ковыряясь в голове Оглби. Бингхэм Филд происходил из видной семьи Форт-Уорта. Его отец, Джулиан Филд, принимал участие в основании города. Его брат, Джулиан Теодор Филд, один из врачей, которые оказывали Оглби помощь, был выдающимся и уважаемым гражданином города. Обвинения против Филда не выдвигались.

Вечером в четверг, 16 декабря 1875 года, девятнадцатилетний Бингхэм Филд и его приятель подросток, по имени Билли Нэнс, вошли в салун Клаб-Рум и потребовали выпивку. Парни уже находились под воздействием алкоголя, "обезумевшие и ошалелые от алкогольных напитков", как выразилась газета Worth Weekly Democrat, поэтому бармен Лем Гришэм отказался их обслужить. Они вытащили револьверы и стали угрожать Гришэму, но ничего не добились, и, выйдя на улицу, выразили разочарование, произведя несколько выстрелов в небо.

Джим Куртрайт находился в непосредственной близости и страстно желал проявить рвение на страже закона. Он подошел к паре в переулке недалеко от Мэйн-стрит, и, объявив, что берет их под арест, приказал сдать оружие. Один из парней, не ясно, какой из них, крикнул законнику:

-- Не подходи, иначе застрелю.

Рассудительность Куртрайта в этот опасный момент, как и во время других происшествий в течение всей его карьеры, можно поставить под сомнение, но ясно одно, смелости ему не занимать. Под прицелом двух револьверов он продолжал подходить, также держа револьвер в руке. Нэнс подчинился и покорно сдал свой револьвер. Но когда Куртрайт подошел к Бингхэму Филду и потянулся за его револьвером, молодой человек выстрелил от бедра. Пуля ударила Куртрайта в район живота, он выронил револьвер и рухнул на землю.

Толпа мужчин с Мэйн-стрит, привлеченная на место происшествия звуками стрельбы, столпилась перед двумя парнями. Одни сопроводили их в тюрьму, а другие перенесли Куртрайта в здание, где присутствовали доктора Бёртс и Филд, те же самые врачи, которые оказывали медицинскую помощь последней подстреленной Филдом жертве. Газеты, сообщившие о стрельбе, оставляли мало надежды на выздоровление законника. Один репортаж в техасских газетах цитировал лечащих врачей, сообщивших, -- шансы двадцать к одному, что он умрет. Но у доктора Филда был веский стимул личного характера спасти жизнь Куртрайта. Смерть пациента грозила младшему брату доктора виселицей за убийство представителя закона. Он и Бёртс долго и упорно трудились над выздоровлением Куртрайта и, в конце концов, их работа увенчалась успехом. (Кстати Бингхэм Филд подобно своему старшему брату в 1880 году стал врачом. Он учился в медицинском колледже больницы Бельвью в Нью-Йорке и большую часть своей медицинской карьеры провел в городе Инид, штат Оклахома.)

Мировой судья по имени Моррис провел разбирательство дела и лично попросил жертву высказать "предсмертное заявление". Куртрайт поднял на смех утверждение, что он умирает, и свое ранение объяснил случайностью, произошедшей во время безуспешной попытки вырвать револьвер у одного из парней. По его мнению, ни один из них не имел злого умысла против него, и они оба его друзья. Он сообщил, что не собирается умирать, а если вдруг это произойдет, то просит, чтобы парней не подвергали преследованию, поскольку считает выстрел случайным.

Городской прокурор Джеймс Чемберс Скотт принял к сведению заявление Куртрайта и снял все обвинения с парней. Влияние семей Филда и Нэнса превратило происшествие в дело, нашумевшее по всему городу. Редакторы двух из нескольких городских газет, Standard и Mortar, полагали, что к парням было особое отношение. Оба критиковали Куртрайта за чрезмерную мягкость при проведении арестов, а на городские власти обрушились с критикой за отказ от судебного преследования малолетних преступников. Никакой открытой реакции от Куртрайта не последовало, а Скотт отстоял свое решение не возбуждать дело в письме редактору Fort Worth Democrat, опубликованное Бакли Бертоном Пэддоком в редакторской статье 25 декабря 1875 года. Еще одно письмо от кого-то, назвавшего себя только "Б", содержало упреки газетам Standard и Mortar и содержало завуалированную угрозу их редакторам:

Если их газеты используются в целях опорочить репутацию честных должностных лиц и вынесения поспешного и необоснованного суждения по важным делам, нанесения серьезных оскорблений ни в чем не повинным парням, и их семьям и родственникам, то их, возможно, привлекут к более строгой ответственности, и это будет правильно.

Техасская пресса сообщала о медленном выздоровлении раненого законника: "Куртрайт, помощник маршала, которого ранили несколько дней назад, пошел на поправку, и теперь считается, что он выкарабкается", - говорилось в специальном сообщении Galveston Daily News, опубликованном в издании 19 декабря 1875 года. "Мы понимаем, что помощник маршала Куртрайт восстанавливается после предполагаемого смертельного ранения", -- заявили 15 января 1876 года в Fort Worth Democrat. 1 февраля 1876 года в Galveston Daily News уже сообщили, что "Куртрайт, помощник маршала, который некоторое время назад был ранен, снова в строю". Кстати, стоит упомянуть и тот факт, что на протяжении всей жизни Куртрайта пресса писала его имя с ошибками.

Куртрайт действительно вернулся на работу и жаждал большего. Ведь, как и многих других в свое время, его внимание привлек Форт-Уорт именно когда стало известно, что официальные лица Техасско-Тихоокеанской железной дороги выбрали этот городок в качестве западной конечной остановки на их планируемой железнодорожной линии, ведущей в Сан-Диего, штат Калифорния. По первоначальным предположениям стальные рельсы должны были достичь Форт-Уорт к 1 января 1874 года.

Названный в честь недолговечной военной заставы и основанный на ее месте в 1849 году, Форт-Уорт в течение многих лет служил местом привала на маршрутах Сухопутной почты Баттерфилда, и Южной Тихоокеанской дилижансовой линии. Суматоха гражданской войны и периода Реконструкции препятствовали росту города, и население истощилось до 175 человек к 1870 году. Но возбуждение охватило округу с объявлением о прибытии железной дороги. Народ хлынул лавиной, прибыли продавцы и специалисты, открылись банки и газеты, взлетели цены на землю, процветало строительство, и Форт-Уорт быстро стал передовым бумтауном Техаса. В 1873 году он получил статус города с первым мэром в лице Уильяма Пакстона Бёртса. Все предполагали большое процветание и бурный рост, но паника 1873 года приостановила строительство железной дороги, и на два года его завершение было перенесено.

Во время этого периода Форт-Уорт и получил прозвище "Пантера-Сити" или "Пантервилль". Существует несколько историй о том, как это произошло, но одна из них больше остальных пришлась по душе жителям города-конкурента Даллас, расположенного в пятидесяти милях к востоку. Форт-Уорт настолько сонный городишко, не без иронии повествует эта история, что на улице нашли спящую пантеру. Несмотря на насмешки, люди в Форт-Уорте гордились этим шутливым названием. Вскоре владельцы магазинов, мясных рынков и салунов стали называть свои заведения "Пантера". Пэддок из Democrat добавил оттиск пантеры с деревянной гравюры на главную страницу своей газеты. А городская пожарная команда так и вовсе с гордостью приняла название -- Управление пожарной охраны Пантера-Сити.

В начале 1876 года возобновилось строительство Техасско-Тихоокеанской железной дороги, летом ожидалось его завершение в Форт-Уорте. Никакие пантеры не дремали на улицах города, поскольку город вновь превратился в кипучий муравейник, а население увеличилось до трех-четырех тысяч. Очередные выборы городского маршала в апреле вызвали большой ажиотаж в городе. Большинству жителей стало понятно, что работники с неполным рабочим днем, занимавшие эту должность со дня ее основания, такие как Эдвард Стивенсон Террелл, Томас Юинг, Генри Шиел и Томас Реддинг, не могут больше претендовать на нее.

Прежде чем стать первым городским маршалом Форт-Уорта в апреле 1873 года, Террелл по большей части безуспешно пробовал себя в сельском хозяйстве, пушном промысле, торговле лошадьми, разведением скота и торговле. В течение нескольких лет он управлял салуном "Первый и Последний Шанс" в Форт-Уорте. Неудачливый и неэффективный в должности маршала, он оставил ее через полгода службы, а один из полицейских дослужил за него положенный срок.

Как метко заметила газета, Томас Юинг, практикующий доктор, после избрания маршалом в апреле 1874 года не бросил врачебную практику, а "поделил свое время между врачеванием и арестом преступников". Он тоже протянул не долго, и подал заявление об отставке после семи месяцев несения службы.

Его преемником стал Генри Шиел, игрок и завсегдатай салунов, его связи с пороком в городе беспокоили многих горожан. В отличие от предшественников, Шиел протянул целый год. 27 октября 1875 года его сменил Томас Реддинг, парикмахер, известный всем как "Дядюшка Том".

Поначалу "Дядюшка Том" Реддинг устраивал всех, однако вскоре стало очевидно, что он не может справиться с постоянно растущим преступным элементом в городе. Один из старожилов Форт-Уорта так охарактеризовал службу Реддинга: "он больше именовался блюстителем закона, чем исполнял соответствующие обязанности". А саму работу маршала прокомментировал так: "парни творили что угодно, не обращая внимания на этого блюстителя порядка". Еще один старожил вспоминал: "ковбои заправляли в салуне Тома Реддинга, они или набрасывали на него лассо, или стреляли ему под ноги"

Подобное поведение для блюстителя закона было неприемлемым, и в феврале 1876 года Реддинг ушел в отставку, а Джон Стокер временно сменил его на посту до апрельских выборов. У Стокера уже имелся какой-то опыт работы на должности профессионального блюстителя закона, поэтому он немедленно объявил о своей кандидатуре на выборах городского маршала. Другими, вступившими в гонку за должность городского маршала сроком на один год, были Кристофер Коламбус Фитцджеральд, Джон Генри "Док" Питерс и некто Коверт. Также свою кандидатуру выставил и "Джим" Куртрайт, который завоевал сочувствие и уважение многих, выжив в перестрелке. Его решение не настаивать на обвинениях в отношении сына популярного доктора Филда, вероятно, также произвело на некоторых избирателей должное впечатление.

Почему же пять энергичных и амбициозных молодых людей собирались соперничать за должность, которая, по крайней мере, на первый взгляд, не казалась особенно привлекательной? Тогда зарплата городского маршала была скудной -- всего 25 долларов в месяц, но поднялась до 50 долларов, когда железная дорога достигла города. Должность предполагала много рутинной и бумажной работы, что представляло трудность для деятельного и не очень грамотного Куртрайта. Другие обременительные обязанности включали отстрел диких собак и содержание улиц в относительной чистоте -- уборка мусора и мертвых животных. Ну и само собой, всегда существовал элемент опасности; список маршалов бурных городков Запада, умерших в сапогах, достаточно длинный.

Однако не стоит забывать и о преимуществах. Должность имела определенную степень престижа, а скромную зарплату можно было существенно увеличить системой полицейских вознаграждений, обычно используемых в ранних западных городах. К примеру, незначительные нарушения закона, такие, как пребывание в общественном месте в нетрезвом виде, драку в баре, и т.п., после ареста зачастую рассматривались полицейским судом с выпиской штрафа 5 или 10 $. Доходы от этого разделялись между полицейским, судьей и городом. Стражи порядка также получали плату за специально возложенные обязанности, такие как доставка заключенного в другую правовую юрисдикцию. С азартными играми и проституцией, которые считались социальным злом, но также признавались необходимыми для процветания бурно растущих городов Запада, боролись посредством арестов и штрафов, которые в какой-то мере заменяли систему лицензирования. Регулярный арест игроков, распутников, и обитателей борделей снабжал источником дохода городского маршала и его помощников. Весной 1876 года в Форт-Уорте начался величайший период бума, который привлек множество завсегдатаев злачных мест. Большой, разрастающийся район салунов, дэнсингов, игорных притонов и публичных домов приобрел дурную славу и стал именоваться "Половина Акра Ада". Городской маршал лично получал прибыль от системы вознаграждений, поскольку процент от сборов, получаемых его помощниками, оседал на его счету. Понятно, что возможность получения существенного материального вознаграждения и была основным мотивом как Куртрайта, так и остальных претендентов на должность городского маршала.

6 апреля 1876 года, после закрытия избирательных участков и подсчета голосов, выяснилось, что Куртрайт победил своего ближайшего соперника, Фитцджеральда, с минимальным отрывом в три голоса. В знак признания впечатляющего результата городской совет незамедлительно назначил Фитцджеральда помощником маршала, его правой рукой. Уильям "Тип" Клаур, также получил должность помощника. Именно он в том же году, вместе с маршалом Куртрайтом, примет участие в пресловутой стычке со стрельбой.

В тот день избиратели выбирали не только городского маршала, но так же мэра и городского прокурора. Действующий мэр Джиллз Хирам Дэй на этих выборах был переизбран, а Джеймс Чемберс Скотт, подвергшийся критике за отказ от преследования по суду парней за перестрелку с Куртрайтом, потерпел бесславное поражение в гонке за должность городского прокурора. Кандидат по имени У. Генри Филд получил 299 голосов против семидесяти двух у Скотта.

Весной 1876 года, когда Джим Куртрайт приколол значок городского маршала, месторасположение Форт-Уорта идеально подходило для извлечения выгоды из двух основных экономических событий в Техасе. Это был период, когда и перегоны скота в Канзас, и массовое избиение бизонов вышли на самый пик. Форт-Уорт, расположенный прямо на коровьей тропе, ведущей к конечной станции железной дороги в Канзасе, был последним крупным центром снабжения в штате для скотоводов, направляющихся на север. Он был также ближайшим торговым центром для охотников на бизонов. В течение следующих нескольких лет город станет местом отдыха для ковбоев, охотников на бизонов, железнодорожников, солдат и толпы завсегдатаев злачных мест, которая обычно следует за ними. Многие из этих людей носили оружие и, не стесняясь, пускали его в ход. Ответственность за поддержание порядка в городе, полном вооруженных крутых парней, прежде всего, лежала на плечах городского маршала Куртрайта и его помощников, но иногда им приходил на помощь шериф графства Тэррэнт, Джон Хендерсон, и его помощники.

В апреле 1876 года редактор техасской газеты сетовал на частое применение оружия в штате и считал, что если насилие не будет пресекаться должностными лицами правоохранительных органов, то велика вероятность организации населением отрядов комитета бдительности.

Редактор Dallas Herald добавил в мае свои комментарии: "Ношение револьверов в последнее время происходит слишком часто и требует большей бдительности со стороны представителей закона... Мужчины, которые имеют привычку расхаживать вооруженными в мирной, законопослушной общине, либо трусы, либо задиры, стремящиеся получить толику дешевой репутации за счет издевательств и запугиваний мирных людей. Пришло время навести порядок. А то это начинает надоедать".

Редактор Пэддок из Democrat перепечатал эту статью и высказал общее согласие, но не упустил возможности выразить иронию в отношении своего конкурента:

"Herald прав. Револьверы -- это значок трусов и задир, и единственное правильное и благородное оружие для джентльмена -- пара медных кастетов таких, какие носит редактор Herald. Медные кастеты это как раз то, что надо".

В другом вопросе Пэддок высказал собственный содержательный и как обычно язвительный комментарий об использовании револьверов для разрешения споров. Определение "западный поселенец", по его словам, "содержало наличие шестизарядника". А несколько лет спустя он в более серьезном ключе написал большую статью на тему оружия и его распространения. Если Техас когда-либо добьется славы в поддержании правопорядка, как это произошло в других штатах, сообщает он,

то револьвер должен уйти. Он создает ложное чувство смелости -- или, скорее, решимость присущую трусости. Мужчины носят револьверы, не для честной схватки, по крайней мере, честные схватки это дуэли, где они используются "по сигналу", а в надежде, что скрытое оружие обязательно предоставит им преимущество во время жаркой дискуссии; что имея "преимущество" и револьвер можно прослыть храбрецом... Личное удовлетворение, личная месть, слишком часто заменяют правосудие по закону. Зло взращивается годами. Оно широко распространено. Его можно искоренить только временем и петлей, и вольное использование петли значительно ускорит это во времени.

Позвольте Техасу свободно использовать петлю -- не обращая внимания на страх, благосклонность или привязанность. Позвольте ему выбирать людей на должности судей, шерифов и прокуроров, которые не проходили школу револьвера. Люди должны отвечать за свои действия. Если они не будут наказывать людей за получение "преимущества", пусть они поручат своим представителям отменить все законы, запрещающие ношения смертоносного оружия и тем самым поставят законопослушных граждан вровень с трусом и убийцей.

Всего через месяц после вступления в должность новых сотрудников правоохранительных органов, Пэддок уже читал нотации Куртрайту и его помощникам, обратив внимание на их обязанности и ответственность. И хотя по его словам, он не был "склонен слишком строго придираться или осуждать недавно избранных блюстителей порядка, ранее не занимавших официальных должностей, и от которых невозможно ожидать полных знаний служебных обязанностей", но все же считал, что из-за совершения ими оплошностей, некоторые инструкции будут уместны. Он напомнил маршалу Куртрайту и его помощникам, что для ареста подозреваемого им не обязательно иметь ордер на арест или лично быть свидетелем преступления; достаточно сообщения о преступлении со стороны "человека, заслуживающего доверия". В случае невозможности произвести арест без посторонней помощи, законники получили разрешение на созыв "пасси"^[13]. И если законники уполномочены брать подозреваемых под стражу, то они никоим образом не должны "брать на себя судебные полномочия", а оставить эти обязанности работникам суда. "Блюститель порядка при исполнении служебных обязанностей полностью защищен законом, и только за злостные нарушения должностных полномочий закон возлагает на него ответственность, при этом законом предусмотрено немедленное наказание всех стражей порядка за невыполнение ими служебных обязанностей..."

В мае молодой рэнглер по имени Чарльз Фрэнсис Колкорд приехал в Форт-Уорт, чтобы "посмотреть на слона"^[14], как говорили в таких случаях. В последующие годы, после выдающейся карьеры помощника федерального маршала, Колкорд сделал состояние во время нефтяного бума в Оклахоме. Но в мае 1876 года он был наивным подростком стремящимся принять участие в ажиотаже вокруг Половины Акра Ада. "Железнодорожники и ирландцы насчитывались там сотнями, и я думаю, что там находились все ковбои и охотники на бизонов со всего западного Техаса", -- написал он в своих мемуарах.

Господи, едва увидев город, ковбои начали орать и шуметь! А прибыв в город и пропустив пару стаканчиков, некоторые из них превратились в буянов и устроили довольно шумное развлечение. Они верхом катались вверх и вниз по улицам, стреляя и вопя, словно безумцы, а иногда они въезжали на тротуары и в здания... В Форт-Уорте нам предоставили все, что мы хотели, и мы отлично провели время. Что бы мы ни делали, я не помню, чтобы кто-то когда-то пытался арестовать нас -- мы практически подмяли город под себя.

Дэнс-холл Джорджа и Мэг Вуд, недавно прибывших из Уичито, штат Канзас, с компанией девчат, еще находился в процессе строительства, когда Колкорд и его друзья направились туда. "Я никогда не забуду дэнс-холл Мэг Вуд" -- заявил Колкорд.

Они просто строили эту большую лачугу. Пол уже закончили, а крыша и часть дощатой обшивки еще оставались в процессе, а там где отсутствовала обшивка, отверстия заделали повозочным брезентом и парусиной. С одного краю располагался грубый бар с пятью барменами, все максимально загруженные работой. Дэнс-холл под завязку был забит разношерстной толпой. У Мэг трудилось приблизительно тридцать девчонок, которых она привезла из Уичито, штат Канзас. Она взимала пятьдесят центов за танцевальный номер, и это было настоящее зрелище -- ритмичные движения тех девчонок -- для тех старых охотников на бизонов, каупанчеров, и железнодорожников!.. Места подобные этому дэнс-холлу избавляли их от денег сразу же. Танец за пятьдесят центов, а затем угощение девочки после номера, у каупанчера оставалось не так много сбережений, когда он уезжал из Форт-Уорта.

Позже той ночью вспыхнула перестрелка. Начал все погонщик по имени Адамс из перегонной бригады Колкорда "выхватив два своих шестизарядника и открыв стрельбу в пол, а затем и по фонарям". Колкорд вспоминал, что "один или два человека были убиты, а еще несколько были сильно ранены", но это его воспоминание, судя по всему ошибочно. Нет никаких упоминаний о смертельной перестрелке в дэнс-холле Вудов ни в местной газете, ни в судебных документах за май 1876 года. Возможно, той ночью и были произведены выстрелы, но очевидно, никто не пострадал.

А Уильям Эдгар Оглсби, еще один бывалый ковбой тех грубых, но энергичных дней в коровьем городке, помнил, как Куртрайт разрядил потенциально опасную обстановку.

В Форт-Уорте часто стреляли по светильникам и использовали убранство бара в качестве мишени. Ковбои поступали так для удовлетворения своих проказливых, а не разрушительных или мстительных чувств. Собственник расстрелянного заведения, всегда мог рассчитывать на возмещение ущерба парнями. Ковбоев очень забавляло видеть, как люди бросаются в укрытия, они им напоминали выводок куропаток, когда начиналась стрельба... Во время стрельбы никто не пострадал.

Однако один инцидент едва не стал смертельным, когда городской полицейский велел группе излишне шумных ковбоев вернуться в лагерь, в противном случае ему придется их арестовать. Они проигнорировали его, и он потянулся за револьвером. Каупанчер по имени МакКлейн нокаутировал его и забрал револьвер. Ковбои продолжили свое буйное веселье, стреляя по привлекательным мишеням и въезжая верхом на лошадях в салуны и сидя в седле, требовали обслуживания в баре. Придя в сознание, полицейский, осыпаемый насмешками ковбоев, которые были крайне возбуждены и жаждали драки, отправился за помощью.

В ожидании перестрелки собралась большая толпа. Вскоре на место происшествия прибыл полицейский, которого Оглсби запомнил как "шериф Куртрайт".

Обстановка оставалась напряженной, но не надолго. Шериф подошел к МакКлейну и сказал ему, что он или его друзья могут не опасаться ареста, пока они ограничиваются развлечением, не причиняя никому вреда, но он был бы признателен, если бы они в сложившихся обстоятельствах закруглялись с забавами. Действия шерифа предотвратило возникновение неприятностей и удовлетворило ковбоев. Парни удалились из города, а когда выезжали, проявили свою признательность за благоразумие шерифа, расстреляв фонари только в одном квартале. Но они вернулись на следующий день и расплатились за фонари.

Прибытие 19 июля 1876 года долгожданной железной дороги в Форт-Уорт вызвало новый виток злоупотребления алкоголем и буйного празднования. Пьяный ковбой по имени Фадж начал буянить в баре Бэтл-Хаус, и владелец выбросил его на улицу. Громогласно выражая угрозы, Фадж вооружился винчестером и вернулся. Чересчур пьяный, чтобы мыслить трезво, он принял невиновного свидетеля по имени Элайджа Ри за владельца салуна и попытался его застрелить. Но Ри удалось схватить винтовку за ствол и оттолкнуть его. На месте происшествия появился маршал Куртрайт, арестовал ковбоя и тот предстал перед мировым судьей, который постановил залог в размере 1000 долларов по обвинению в преднамеренном убийстве.

Некто по имени Салливан, который подчеркивал значимость строительства железной дороги, на котором он работал совместно с пятью собственными бригадами, "считал, что его привилегии способны оградить от любого беспокойства и поклялся, что не отправится в каталажку". Однако в статье Democrat сообщили следующее: "Маршалы Куртрайт и Фитцджеральд считали по-другому, и после попытки арестовать его мирным путем им пришлось оттащить его туда. Мы приветствуем терпение и твердость, проявленные блюстителями закона в данном случае, но не можем слишком сурово осуждать действия некоторых наших граждан, которые мешали им исполнять свои обязанности. Закон должен приводиться в исполнение жестко и неумолимо".

Фитцджеральд недолго продержался на должности помощника маршала. В сентябре он попал в серьезные неприятности и был арестован своим же боссом. Мужчина по имени Д. Браун подал жалобу, обвинив Фитцджеральда, что он в партнерстве с мужчиной по имени "Кено Джордж" вел незаконную игру кено в салуне. Услышав об этом, Фитцджеральд и Кено Джордж отправились на поиски Брауна. Фитцджеральд нашел его первым и успел несколько раз сбить с ног до того, как появился Джордж, -- серьезно приложил его в голову и сильно расшиб лицо. Шериф Хендерсон, прибывший вместе с маршалом Куртрайтом, "с большим трудом" положили конец избиению, и арестовали всех участников.

Из-за этого происшествия Фитцджеральд потерял работу. Он "бросил вызов" Куртрайту на следующих выборах городского маршала, но закончил пятым в длиннющем списке из одиннадцати кандидатов. Фитцджеральд был жестоким человеком, которому вскоре суждено было погибнуть. В августе 1877 года он вступил в спор с чернокожим мужчиной по имени Вашингтон Дэвис. Они обменялись несколькими ударами, прежде чем схватились за пушки. В последовавшей перестрелке Фитцджеральд получил смертельное ранение.

Перестрелки были обычным явлением в Половине Акра Ада. Зачастую, если никто не был убит или серьезно ранен, о них даже не сообщали в местной прессе. Злоупотребление алкоголем было основной причиной огромного числа перестрелок, а так же их результата -- почти полного отсутствия меткости участников перестрелки. Примером могло послужить отвратительное происшествие, случившееся в октябре 1876 года, когда группа солдат в состоянии алкогольного опьянения завязала драку друг с другом в салуне-борделе Чарльза и Минни Крейдлер. "Двое солдат выхватили револьверы, и произвели два выстрела в людей, но попали не в тех, в кого целились". Две обитательницы борделя были ранены, Лиззи Хаммер в живот, а Лу Стивенс в руку и бок. Когда прибыли полицейские, солдаты исчезли. Вызвали доктора Фицпортера, но девчонка Стивенс не позволила ему перевязать ее раны "и продолжила свою пирушку". Доктор, с учетом "пьяного и нервного состояния" Лиззи Хаммер, не захотел рисковать, обследуя ее раны. Он отправил ее в постель, чтобы она протрезвела. "Видимо она умрет", заметили в Democrat.

Случалось, что иногородние полицейские, посещавшие Форт-Уорт, так же участвовали в перестрелках, которые не соответствовали представлениям об убийственной меткости законников фронтира. Одновременно оказавшиеся в Форт-Уорте помощник федерального маршала Генри Уэр и шериф графства Команчи Фрэнк Уилсон враждовали между собой, и вечером 6 декабря они обменялись нерезультативными выстрелами в отеле Транс-Континенталь, изрешетив стены, перегородки и постельное белье.

На следующее утро эти двое вновь столкнулись, на этот раз в ситуации, столь любимой западными писателями, кинорежиссерами и телевизионными сценаристами, но редко встречающейся на историческом Западе. Это было противостояние лицом к лицу с перестрелкой на улице. Тем не менее, меткость стрельбы, продемонстрированная этими законниками фронтира, вряд ли соответствовала стандартам беллетристики. Шериф Уилсон собирался отправиться на дилижансовую станцию Команчи, когда увидел приближающегося помощника маршала Уэра с револьвером в руке. Схватив двустволку, Уилсон направил ее на противника и спустил оба курка. Один заряд не выстрелил, другой попал в "одежду Уэра около плеча, не нанеся никаких повреждений". Шериф отбросил дробовик, выхватил револьвер и двинулся навстречу приближающемуся врагу. Уэр поднял револьвер и произвел один выстрел. Пуля ударила Уилсона в запястье вооруженной руки, и он выронил оружие. Полицейские, находившиеся неподалеку, бросились вперед, прежде чем был нанесен еще какой-либо урон и арестовали помощника маршала Уэра. Они поместили его в тюрьму, где ему предъявили обвинение в нападении с намерением совершить убийство.

Тюрьма Форт-Уорта тогда располагалась на углу улиц Раск и Вторая, и была возведена в 1873 году, как только город получил свой статус. Она представляла собой грубую бревенчатую ??конструкцию, без водопровода и туалета, себестоимостью меньше 500 долларов. Одно маленькое закрытое окно обеспечивало только освещение и вентиляцию. В эту воняющую, грязную дыру законники бросали арестованных, где они и оставались до тех пор, пока не оплатят штрафы или не будет вынесен приговор. В городе часто звучал шутливый вопрос: "В чем разница между луной и тюрьмой в Форт-Уорте?" И на него давался не менее шутливый ответ: "Луна бывает полной только раз в месяц. Тюрьма же Форт-Уорта полна каждую ночь".

Когда редактор Пэддок однажды летом 1876 года услышал, что это место пустует, он счел это событие заслуживающим освещения в печати. "Каталажка вчера пустовала", -- заметил он. "Но не из-за отсутствия внимания, небрежности или перенапряжения со стороны нашей городской полиции, а потому, что "проходимцы" вынуждены искать более благоприятные края, а в городе царит мир и порядок".

Городской маршал использовал заключенных для приведения улиц в порядок, но не всегда достигал нужного для редактора Democrat эффекта, за что получал нелестные отзывы за пренебрежение этой важнейшей обязанностью:

Городской маршал оказал бы услугу всем жителям города, очистив улицы от всех разбросанных там камней. Это спасало бы животных и транспортные средства от повреждений, и множество людей, в том числе и налогоплательщики, вознесли бы ему хвалу...

...Хьюстон-стрит должна быть очищена. Городской маршал, на этой улице мусор занимает чересчур много места... Проследите за тем, чтобы он был удален.

В редакционной статье, опубликованной в начале 1877 года, Пэддок был особенно суров в своей критике: "лужи запруженной воды, грязь и гниющий мусор" на улицах города, "камни, деревянные сваи, пустые ящики и бочки, которые загромождают тротуары" служат немыми свидетелями того, что муниципальные полицейские не выполняют свою работу. Эти замечания появились в печати незадолго до того, как Куртрайт выставил свою кандидатуру на переизбрание, и он быстро отреагировал, чтобы не нанести вред своей репутации перед избирателями. Всего через два дня Democrat признала, что "В момент написания данной статьи маршал Куртрайт принял меры по очищению города от грязи, что входит в его непосредственные обязанности".

Другой формой "грязи" по мнению Пэддока, было разнузданное и буйное поведение обитателей дэнс-холлов и борделей. Разумеется, он прекрасно понимал, что большая часть финансирования города шла из штрафов, взимаемых с этих торговцев пороком и завсегдатаев их заведений, и иногда довольно скромно комментировал такой подход: "Суббота была необычным днем в канцелярии мэра. "Девочек" мягко убеждали оплатить периодическую дань городской казне. После того, как они признавали себя виновными в предъявленных обвинениях, они любезно раскошеливались за свои "тряпки" на сумму 9,30 доллара за каждую, желали благополучия Форт-Уорту и удалялись, демонстрируя обычное чувство собственного достоинства".

Процветание и репутация города, где "все дозволено", привлекали в Форт-Уорт многих опытных владельцев злачных заведений. Там были Джордж и Мэг Вуд^[15], а также еще одна парочка печально известная в городах фронтира -- "Буйный Джо" и "Буйная Кэт" Лоуи -- прозвища, которых намекают на их склонность к нарушению общественного порядка. Так же в первый год пребывания Куртрайта на должности маршала в город приезжали Джон Лир, Натаниэль Уилсон, Джон Стюарт и Дженни Томпсон.

До приезда в Форт-Уорт "Буйный" Лоуи управлял печально известными притонами в Ньютоне и Делано, порочном пригороде Уичито, в штате Канзас. В Делано Джо в знаменитой перестрелке убил Эдварда Т. "Реда" Берда, другого типичного представителя фронтира. Разыскиваемый за убийство в Канзасе, Джо переехал в Техас, где Кэт присоединилась к нему. Пара управляла подобными заведениями в Денисоне и Лулинге, прежде чем приняла участие лихорадке Форт-Уорта в 1876 году. Хотя Кэт использовала фамилию и прозвище Джо, она никогда не была официально замужем за ним, и вскоре после их прибытия в Пантера-Сити, Джо бросил ее ради другой женщины. 2 августа 1876 года в Форт-Уорте он соединился священными узами брака с Молли Филд.

Расставшись с Джо, "Буйная" Кэт продолжила управлять дэнс-холлом в Половине Акра Ада, а затем переехала в Уэзерфорд, штат Техас. В сентябре Democrat сообщила, что "бесчеловечный "тип", который не заслуживает называться мужчиной, но который носит человеческий облик, прошлой ночью замучил проститутку в дэнс-холле "Буйной" Кэт. Его преследовали блюстители закона, но он оказался шустрее, его успели ссадить с вагона Техасско-Тихоокеанской железной дороги только в Далласе в час ночи".

Между тем у Джо было несколько деловых интересов. В октябре он принял на себя руководство отелем Сентенниал, расположенном на Мэйн-стрит между улицами Вторая и Третья, и превратил его в театр. Вскоре после этого он приобрел у Джона Лира салун Ред-Лайт на улице Раск. Как заметил Ричард Селсер, главный историк Половины Акра Ада, упомянутый Буйный Джо Лоуи

стал первым порочным королем Акра и одной из самых ярких фигур Форт-Уорта... Его опыт и репутация в коровьих городах Канзаса использовалась с пользой в Форт-Уорте. Многие из ковбоев, которые проходили через двери салуна Ред-Лайт, были постоянными клиентами в заведениях на другом конце тропы Чишолма. Он мог назвать их по имени и, вероятно, даже знал, какой сорт виски предпочитают пить многие из них.

В течение этих лет Джо Лоуи оставался в хороших отношениях с Джимом Куртрайтом и никогда не создавал ему проблем. Чего нельзя было сказать о Натаниэле Уилсоне, еще одном видном гражданине порочного района.

20 декабря 1876 года редактор Пэддок получил официальное письмо от Уилсона, критикующего мэра Дэя и маршала Куртрайта, с просьбой опубликовать его на страницах газеты. Пэддок согласился, но, зная, что "объявление" вызовет раздражение чиновников, добавил оговорку, чтобы отвести от себя и своей газеты любые негативные последствия. "Мы предоставляем место для личных объявлений, -- заявил он, -- за которые мы не несем никакой ответственности и категорически осуждаем всевозможные дела подобного толка. Но когда человек ставит свою подпись под такой статьей и тем самым берет на себя всю ответственность, нам, конечно же, ничего не остается, кроме как предоставить ему желаемое место по нашим обычным рекламным расценкам".

Статья Уилсона, содержащая грамматические ошибки, имела заголовок: "Объявление: Как мэр Дэй и маршал Куртрайт управляют Форт-Уортом". Уилсон обвинил мэра в том, что он защищает финансовые интересы азартных игр (кено) в округе, а маршала в том, что направляет и подсказывает, где и каким образом можно открыть "легальные" заведения. Члены совета графства, по его словам, прекрасно знали об этих действиях и отказались принять меры против любого из них. "Тем не менее, все кричат о морали и нравственности. У меня опускаются руки от праведного гнева", -- с притворным сожалением вещал владелец салуна и дэнс-холла.

Едва газета вышла из печати, как Куртрайт, в сопровождении помощника Уильяма "Типа" Клаура, подкараулил Уилсона на Мэйн-стрит. Версия Уилсона о том, что произошло в дальнейшем, изложена в интервью репортеру Democrat тем же днем. Владелец салуна сообщил, что Куртрайт подошел и заявил, что хочет обыскать его на предмет скрытого оружия.

Я возразил, а когда он попытался схватить меня, я отступил с тротуара на улицу. Тогда Куртрайт выхватил шестизарядник и последовал за мной. Когда он подошел достаточно близко, я быстро схватился за его револьвер одной рукой и, выхватив свой револьвер другой, ударил его по лбу. "Тип" к этому моменту схватил меня и мешал мне выкручивать револьвер из руки Куртрайта. И пока я удерживал его оружие, он открыл огонь, прострелив мне ногу.

Куртрайт и "Тип" находились в состоянии алкогольного опьянения. По моему мнению, Куртрайт выбрал этот способ разрешения спора со мной из-за объявления, которое я опубликовал в Democrat в отношении мэра и его самого.

По словам Уилсона, Куртрайту помешали повторно выстрелить в него, пока его держал Клаур и этим человеком оказался случайный прохожий -- Уильям Фэрис, полицейский из Далласа.

Само собой в интервью на следующий день Куртрайт рассказывал несколько иную историю. После того, как несколько человек сообщили ему, что Уилсон носит револьвер, он, обнаружив его, сообщил, что хочет обыскать его. Уилсон заявил, что у него нет оружия, и сделал шаг назад. Сообщив, что "он выполняет свои обязанности", маршал продолжал настаивать.

По словам мистера Куртрайта, Уилсон стоял с правой рукой в кармане пальто, и, когда Куртрайт подошел к нему во второй раз, Уилсон начал вытаскивать свой револьвер, который обнаружился в кармане, а Куртрайт стал выхватывать свой револьвер. Прежде чем он смог это сделать, Уилсон выхватил свой револьвер и ударил им его по голове. Первый удар немного ошеломил его, и когда он пришел в себя, он выстрелил в Уилсона. Уилсон не удерживал его оружие, а полицейский "Тип" схватил Уилсона только после того, как Куртрайт выстрелил.

Вне зависимости от того какая версия верна, перестрелка с Уилсоном не добавляет славы к легенде Джима Куртрайта.

Пуля маршала пробила бедро Уилсона, примерно в четырех дюймах над коленом, причинив болезненную поверхностную рану. Куртрайт тоже пострадал от удара по голове нанесенного Уилсоном. Но ни одна из травм не вызывала опасений.

Чиновники графства выдали ордеры на арест маршала и его помощника по обвинению в нападении с целью убийства, но, как ни странно, Уилсону обвинение предъявлено не было. Шериф Хендерсон лично вручил судебные документы, и Куртрайта и Клаура освободили под залог в ожидании рассмотрения расширенной коллегией присяжных, запланированной на март 1877 года. Уилсон также подал в муниципалитет жалобу на законников, но, поскольку он не явился и не подписал показания под присягой, муниципальный совет прекратил производство по делу.

20 марта 1877 года расширенная коллегия присяжных представила обвинительные акты против Куртрайта и Клаура, обвинив их на обычном правовом жаргоне в том, что "они по предварительному сговору совершили незаконное нападение с применением силы на Ната Уилсона... их явно выраженным злым умыслом было предумышленное убийство". Разбирательство дела было назначено на 3 апреля 1877 года. Четыре видных адвоката Форт-Уорта -- Джуниос Смит, Джеймс Джонс Джарвис, Кэлвин М. Темплтон и Джеймс Чемберс Скотт представляли интересы обвиняемых. Они заявили, что любое насилие, направленное против Уилсона, было совершено "в порядке самообороны и предотвращения попытки нападения на подсудимых вышеупомянутого Уилсона, у которого тогда был револьвер в руке... от насильственного нападения на них и защиты их собственной жизни, когда они действовали как маршал и полицейский... в исполнении своих обязанностей". Защита запросила отсрочку судебного разбирательства, суд удовлетворил запрос и перенес слушание на 21 августа 1877 года. В тот день не явился Уильям Фэрис, полицейский из Далласа, чьи показания были жизненно важны для версии государственного обвинителя, и атторнеи штата запросили еще одну отсрочку судебного разбирательства. Прошел целый год пока суд, наконец, состоялся.

19 августа 1878 года, когда состоялось слушание, адвокаты Куртрайта заявили ходатайство по разделению судебного разбирательства над ним и Клауром. Когда суд отклонил ходатайство, они сразу же попросили снять обвинения с их клиента. В этом также было отказано, и судебный процесс над обоими обвиняемыми продолжился. Выслушав показания нескольких свидетелей, присяжные быстро вынесли оправдательный приговор.

Разборка Куртрайта-Уилсона в декабре 1876 года, похоже, положила начало эскалации насилия в Форт-Уорте той зимой. Спустя три недели был совершено разбойное нападение, названное первым преступлением подобного рода в истории города. Человек по имени Ламфьер был сбит с ног и ограблен на Третьей улице. Куртрайт быстро арестовал подозреваемого, некоего Чарльза Аллена, поместил его в городскую тюрьму и получил поздравления от Democrat.

После чего, спустя три ночи, другой владелец дэнс-холла начал дебоширить. Около девяти часов вечера 14 января 1877 года Джон Лир, в пьяном угаре, въехал на лошади в двери конкурирующего дэнс-холла на Хьюстон-стрит и, добравшись до бара, взвел курок револьвера и потребовал выпивки. Прежде чем хозяева, Джон Стюарт и Генри МакКристл, смогли ответить на это вторжение, лошадь Лира запаниковала и попятилась к выходу, сбросив своего всадника. Свидетели доставили пьяного Лира в расположенный поблизости театр комедии, где городские блюстители порядка арестовали его и отправили в тюрьму.

После уплаты залога в размере 100 долларов, чтобы гарантировать его появление на слушании следующим утром, он вернулся в дэнс-холл Стюарта и МакКристла. Владельцы отказали ему в доступе и заперли двери. Лир вновь взял шестизарядник наизготовку, выбил несколько оконных стекол и произвел пять выстрелов по зданию. Одна пуля, пройдя через печь, поразила МакКристла в спину, но большая часть ее ударной силы была потеряна, и рана оказалась несерьезной. Другая пуля попала Стюарту в ногу.

Опять полицейские Куртрайта взяли Лира под стражу, и посадили в тюрьму, где он и провел ночь. Он заплатил штраф за свои шалости, но никаких дальнейших уголовных действий против него не производилось, он вернулся в Половину Акра Ада к своим деловым интересам.

Через две недели после буйства Лира, неизвестный скотовод сурово наказал дебошира по имени "Билл Калифорния" -- ударом костяшками правой руки в челюсть, а затем и вовсе выбросил его из салуна Кэттл-Эксченч. Городской маршал арестовал Калифорния Билла и расквартировал его в каталажке.

15 февраля 1877 года газета Democrat сообщила, что помощники маршала "Тип" Клаур и Джон Питерс жестоко избили человека по имени Редмонд "за совершение правонарушения, за которое и ангела могли посадить". Природа "опрометчивого действия" Редмонда осталась на воображение читателя.

В марте продолжился ночной разгул в Акре с сопутствующим ему насилием и был должным образом освещен в местной прессе:

"Война кулаков" вспыхнула на Мэйн-стрит и "привела к разгрому одной из сторон. Человек, который удержался на ногах, поднял упавшего товарища, сраженного его кулаками, и радостно заулюлюкал. В это время появился маршал и арестовал обоих правонарушителей".

"Куртрайт приволок "буяна, который прошлой ночью на улицах города устроил перестрелку".

"Прошлой ночью было много стрельбы в восточной части города... Проснувшись рано утром, вы слышите выстрелы из револьвера, чувствуете запах пороха, слышите, как несколько шальных пуль пролетают рядом. Конечно же, вы представляете, что вы находитесь в прерии, охотясь на дичь, а не в городе подобном нашему Форту, а затем вы начнете задумываться, в чьи же обязанности входит, чтобы такая регулярная и опасная практика прекратилась".

Самая серьезная вспышка насилия произошла в ранние часы 6 марта 1877 года у входа в салун Арча Джонсона на Мэйн-стрит. В ней участвовали приезжий Л. О. Фонвилль, и Пэт Хантер, из "щегольского" района. Они играли в заведении, и когда возник спор, они обменялись оскорблениями, и Фонвилль попытался уйти. Хантер последовал за ним к двери и размахивал револьвером. Фонвилль выхватил свое оружие, однозарядный дерринджер Смит и Вессона, и выстрелил. Пуля ударила Хантера в пах, нанеся опасную рану. Затем Фонвилль вырвал револьвер из руки Хантера и произвел еще четыре выстрела. Одним из последних четырёх выстрелов он ранил игрока в бедро. Сразу же после перестрелки Фонвилль покинул город. Но Куртрайт, узнав, что он заперся в доме за четыре мили от города, отправился за ним и на рассвете вернул его в Форт-Уорт.

В интервью несколько лет спустя один из помощников Куртрайта, Уолтер Томас, откровенно рассказал о тех буйных днях и о проблемах, с которыми сталкивалась полиция Форт-Уорта:

Да, господа, это тяжелая жизнь. Вы не можете угодить всем, даже самым добрым приверженцам строгого соблюдения служебных обязанностей. Вы могли обнаружить человека в самый момент совершения правонарушения, и обязаны выполнить арест и возбудить иск против него с такой же деликатностью, как если бы вы провожали женщину по улице до ее дома. И все же, если у него водились деньги или имелись друзья, то точно нашелся бы кто-то, кто придрался бы к законнику. Теперь у нас не так много проблем с подобными типами, как раньше. С того момента, как в Форт-Уорте появилась железная дорога (19 июля 1876 года), до прошлого года (1879 год), полицейские силы прошли через множество суровых испытаний... Оружия было очень много. Каждый носил его при себе, и практически каждый человек готов был выстрелить и зарезать любого при малейшей провокации. Тем не менее, нам, как правило, удавалось поместить нарушителя в каталажку, и мы даже редко использовали "дубинку". Многие люди должны благодарить свою судьбу за то, что закон обязывает служителя закона не обращать внимания на оскорбления... Дикому и необузданному бродяге прерий преподавали горький опыт, что город отличается от привычных для него притонов -- что здесь есть люди, которые "надуют его" или лишат жизни... Темные делишки безрассудных и отчаянных головорезов, мошенников, "душегубов" и интриганов с наркотическими напитками ушли в прошлое и никогда не вернутся в Форт-Уорт... Форт угомонился до определенной степени тишины и спокойствия, которую трудно осознать, и никто не радовался этому изменившемуся положению дел более искренне, чем мы, полицейские.

Томас не преувеличивал сложности и невзгоды законников в коровьих городках, но Джим Куртрайт, казалось, извлекал пользу из трудной работы. Весной 1877 года он решил баллотироваться на второй срок должности городского маршала Форт-Уорта.

Глава III. "Кровавый Третий" и охрана правопорядка

В первые месяцы 1877 года, по мере приближения очередного тура муниципальных выборов, редактор Пэддок все больше критиковал администрацию мэра Дэя, и в частности городского маршала Куртрайта. В статье от 9 февраля он обвинил городских полицейских:

Законы, простые и очевидные, нарушаются... постановления не выполняются; преступность не наказывается; преступники не попадают в суд; добропорядочность оскорбляется; нормы нравственности и государственной политики оскверняются; развивается общее пренебрежение правами и привилегиями налогоплательщиков.

В своих нападках на полицейских Пэддок, однако, избегал упоминания о серьезном обвинении в покушении на убийство, висящем над головой Куртрайта. Всего за две недели до выборов расширенная коллегия присяжных предъявила обвинительные акты Куртрайту и Клауру. Однако газетчик не сообщит об этом в своих колонках, выбрав вместо этого, нападки на городского маршала за то, что он сам считал нарушением служебных обязанностей. По мнению Пэддока главная задача городского маршала -- следить за приличным состоянием улиц и контролировать публичные забавы проституток дэнс-холла. В редакционной статье от 21 марта, на следующий день после вердикта жюри, он яростно отчитал Куртрайта. По его мнению, тот не чистил улицы и ничего не делал "как с ежедневным появлением распутных женщин и их "друзей" в общественных местах, так и с вертепами позора, которые ночью открыты на нашей главной оживленной улице. Они оскорбляют любого приличного мужчину, женщину и ребенка в городе".

На 3-е апреля были назначены выборы, и в этот же день было запланировано судебное разбирательство над Куртрайтом и Клауром. При этом Пэддок и в эту дату продолжал выговаривать мэру Дэю и его чиновникам правопорядка о плачевном состоянии улиц и продолжающейся деятельности дэнс-холлов. "Город заполнен грязью, сточными ямами и гниющим мусором, -- написал он. -- Россыпи камней достаточных размеров, чтобы нанести серьезные повреждения, как животным, так и транспортным средствам, загромождают каждую улицу в городе. Несколько улиц были настолько загромождены, что их невозможно использовать". Несмотря на то, что городской совет принял постановление против дэнс-холлов, они оставались открытыми и "каждую ночь продолжали свою деятельность на главных улицах города без препятствий или помех". И хотя мэр "обещал под присягой следить за исполнением всех постановлений муниципалитета и выполнением должностных обязанностей подчиненных ему блюстителей закона... он смотрит, с равнодушием, если не с одобрением... как подчиненные ему стражи порядка пренебрегают должностными обязанностями".

Месяцем ранее Куртрайт объявил о своей кандидатуре на переизбрание в офис городского маршала. Конкуренцию на эту должность ему составили не менее десяти других кандидатов, включая бывших полицейских -- Кристофер Коламбус Фитцджеральд, Джон Стокер и Том Реддинг.

Мэру Дэю и прокурору города Генри Филду противостояли два кандидата.

Электорат Форт-Уорта, похоже, мало интересовался критикой Пэддока в отношении администрации, так же, как не очень интересовало горожан выдвинутое против Куртрайта обвинение. Когда голоса были подсчитаны, все трое должностных лиц выиграли перевыборы с большим отрывом. Дэй обошел своего ближайшего конкурента более чем на двести голосов, Филд победил своих соперников, получив более двух третей от общего количества бюллетеней, а Куртрайт, набрав 337 голосов, легко обошел О. Чейни, который со своими 169 голосами финишировал вторым.

Город продолжал расти, и численность его полицейских формирований росла вместе с ним. Количество полицейских, подчиненных Куртрайту варьировалось в зависимости от сезонных появлений и уходов временных жителей, но даже зимой, когда стада не перегонялись через город, у него под командованием находилось шесть человек. Всем платили 50 $ в месяц, такую же зарплату, какую получал и он, доходы от выплаченных штрафов также делились на всех. Абрам Вуди, Дж. МакКоннелл, Фрэнк Тейлор, Джон Генри Питерс, Сол (или Сэм) Фармер, Джим Брайант и У. Бейкер входили в число сотрудников, подчиненных Куртрайту во время его второго срока пребывания в должности. Эйб Вуди стал особенно близким другом и сторонником маршала, и играл значительную роль в его последующих приключениях.

Примечательное событие, связанное с формой городских полицейских, описано в книге "Джим Куртрайт из Форт-Уорта: его жизнь и легенда":

До начала 1877 года полицейские Форт-Уорта выполняли свои обязанности в обычной уличной одежде, так как не было предусмотрено никакого положения о форме. В январе же этого года муниципалитет назначил Куртрайта и мэра Дэя в комиссию по рекомендации подходящей формы для полиции. Их рекомендация, одобренная муниципалитетом, представляла собой серый френч и шляпа или кепка по индивидуальному выбору сотрудника. Большинство выбрали черную фетровую шляпу. Однако в конце этого года маршал Куртрайт вызвал некоторе негодование в рядах полиции, когда цвет его форменного френча изменился на синий. Это не устраивало некоторых из его помощников, преданных Конфедерации, которые связывали этот цвет с ненавистными "синепузами" янки с последней войны и трудным периодом Реконструкции. Но Куртрайт был непреклонен, и синяя униформа оставалась до тех пор, пока он не покинул свой пост. Затем, по настоянию офицеров, цвет френча снова стал серым.

Возможно, именно описанное происшествие с формой подтолкнуло "создателей легенды" к версии о службе Куртрайта в армии Союза во времена Гражданской войны.

Второй срок на должности городского маршала для Куртрайта во многом был похож на первый -- постоянно возникала проблема контроля порока и насилия в Половине Акра Ада. В политических целях в феврале 1877 года город был разделен на три административных района с двумя олдерменами^[16], которые избирались от каждого района. Третий район, где находилась наибольшая часть салунов, дэнс-холлов, игорных притонов и низкопробных театров, вскоре стал известен как "Кровавый Третий".

Постоянным источником неприятностей для полицейских сил во главе с Куртрайтом в течение весны и лета были перегонщики скота, которые стекались в город на ночные пьянки, перед продолжением своего нелегкого пути на север в Канзас. Большинство из них въезжало в город с оружием, а напившись, они становились агрессивными и представляли реальную угрозу для общественного спокойствия, и серьезную проблему для правоохранительных органов.

В апреле 1877 года ковбой по имени Уилсон, находясь в состоянии алкогольного опьянения в салуне "Кэттл-Эксченч", "выхватил свой шестизарядник и угрожал застрелить мистера Джо Лоуи... и, возможно, преуспел бы, если бы не появление блюстителя порядка Тейлора, который разоружил Уилсона и взял его под стражу".

Пока помощник маршала Фрэнк Тейлор производил арест буйного ковбоя в салуне "Кэттл-Эксченч", маршал Куртрайт расправлялся с другим на Мэйн-стрит. Погонщик по имени Мартин Флэннигэн, успевший основательно набраться, шатающейся, неуверенной походкой шел вниз по Мэйн-стрит, когда его заметил Куртрайт. Маршал велел ковбою оседлать коня и убираться из города, пока он не попал в беду. Флэннигэн взобрался на свою лошадь, но, стоило ему оказаться в седле, как он устроил скачки по улицам города, громко выкрикивая клич конфедератов и стреляя из револьвера. Куртрайт позаимствовав лошадь, догнал Флэннигэна и оттащил его в тюрьму.

В июньском выпуске местной газеты Democrat положительно описывалась работа блюстителей закона:

Маршал, работавший почти со всеми своими полицейскими, весь прошлый субботний вечер был занят доставляющими неприятностями ковбоями, которые собрались в бесчисленном множестве в разных дэнсингах и других гнусных местах. Множество неприятностей произошли в ночное время, и о большинстве преступников осторожно позаботились блюстители закона, несмотря на многочисленные угрозы, поступившие в их адрес.

Куртрайт в целом вполне терпимо относился к выходкам приезжих ковбоев, он брал пример с влиятельных лиц, политиков и торговцев, которые прекрасно понимали, что скотоводческая деятельность имела большое значение для деловых кругов города. Даже такой убежденный сторонник закона, порядка и нравственности как Пэддок, сквозь пальцы смотрел на безобразия перегонщиков скота. "Веселые радостные ковбои время от времени развлекаются на улицах, - написал он в Democrat 25 апреля 1877 года. -- Они беспечны, бесшабашны и должны иметь такую свободу действий, которая соответствует надлежащему порядку в городе".

Наибольшую озабоченность Пэддока и влиятельных граждан города, а, соответственно и Куртрайта, вызывали все более частые вспышки насилия в "Кровавом Третьем". Это были драки на кулаках, перестрелки и поножовщины. Хвастливые игроки без денег, которые заполонили город вместе с бумом, часто становились источником неприятностей.

Вечером 9 апреля 1877 года, Бен Татт, один из подобной категории, вошел в салун и дэнс-холл Блю-Лайт на Раск-стрит и потребовал от бармена Рэндолла бесплатной выпивки. Увидев, что Татт пьян и в поганом настроении, Рэндолл уступил. Татт залпом осушил стакан и выразил свою благодарность, вытащив револьвер и произведя три выстрела в бармена. Чтобы не погибнуть, Рэндолл быстро нырнул за барную стойку и получил только скользящую рану плеча. Приведенный в бешенство бармен встал и начал бросать бутылки в атаковавшего его человека. Татт отступил за дверь, повернулся и безрезультатным обстрелом салуна опустошил барабан револьвера. К этому времени Рэндолл нашел оружие получше, чем бутылки, и открыл огонь из собственного шестизарядника. Он произвел три безрезультатных выстрела в отступающего игрока. Блюстители закона позже арестовали Татта, но, когда Рэндолл отказался выдвинуть против него обвинения, они отпустили его всего лишь с предупреждением вести себя прилично. Однако Татт не мог похвастаться хорошим поведением. Спустя несколько дней он вновь размахивал оружием в театре комедии и единственное чего он смог добиться, так это прострелить собственную руку.

Татт, Рэндолл, как и многие другие любители пускать в ход оружие в Форт-Уорте, похоже, были необычайно плохими стрелками. Месяцем спустя Democrat в статье с заголовком "В небольшой перестрелке никто не пострадал" сообщила о другой стычке, в которой тоже были произведены безуспешные выстрелы. Куртрайт незамедлительно арестовал стрелявшего и получил сдержанные поздравления редактора Пэддока: "К чести мистера Куртрайта, мы признаем его оперативность в этом вопросе".

18 января 1878 года, Фрэнк Фостер и Чарли Смит выхватили оружие и обменялись выстрелами в пресловутом салуне Уэйко-Тэп в Половине Акра Ада, каждый из них попал в своего противника, но оба выжили.

Даже попытка убийства потерпела неудачу из-за плохой стрельбы. Предполагаемой жертвой был Джон Лир, владелец салуна и дэнс-холла, который в январе 1878 года расширив свои деловые интересы, принял единоличное руководство над платной конюшней на Хьюстон-стрит, ранее управляемой совместно с Луисом Хеллером. Очевидно, условия изменения прав собственности не совсем устроили бывшего партнера Лира. Утром 9 января 1878 года, когда Лир сидел за столом в офисе конюшни, Хеллер подошел к нему сзади и с расстояния не более чем десять футов выстрелил из револьвера Кольта в ничего не подозревающую жертву. Пуля продырявила правое плечо Лира и стол, и застряла в дюймовой перегородке из сосны. Хеллер убежал, но был быстро пойман и разоружен работниками конюшни. Переданный блюстителям порядка, он с готовностью признал, что собирался убить Лира, а "его промах вызван взволнованностью". Лир полностью выздоровел и удивил всех, отказавшись выдвинуть против Хеллера обвинения. А когда он встал на ноги и снова занялся своим делом, в феврале он заявил, что ему не нужны никакие партнеры. "Ему не нравится их стиль", -- сообщила Democrat.

В конфликтах порочного района, которые перерастали в насилие, иногда использовалось и другое оружие, не шестизарядники. Автор "Джим Куртрайт из Форт-Уорта: его жизнь и легенда" так описывает некоторые из этих стычек в "Кровавом Третьем":

Когда Фрэнк Девере и "Ирландец Билли" поцапались из-за расположения шлюхи по имени Уилли Рид, "Билли сделал подозрительное движение рукой, как если бы выхватывал револьвер, тогда Фрэнк быстрый как молния, выхватил свой нож и всадил клинок глубоко в бок Билли... Рана, хотя и неприятная, вряд ли смертельная".

Спустя неделю или около того два игрока довольно жестоко схлестнулись на Мэйн-стрит. У одного из них было три сломанных пальца, и он едва избежал расчленения опасным топором в руках кровожадного противника. Оба были арестованы, и дали письменное обязательство явиться на суд мэра.

В три часа утра 13 февраля 1878 года в ресторане Мобайл началась потасовка. Ночной сторож Джон Уитт получил удар огромным ножом, а другой человек был избит поварами заведения. Блюстители закона арестовали человека по имени Уильям Хайнс и обвинили его в поножовщине.

Все эти бесчинства привели к неожиданно малому числу погибших. Исключением стала стычка со смертельным исходом, произошедшая в салуне Ред-Лайт в ранние часы воскресенья, 23 декабря 1877 года, когда Уильям Филдс вступил в конфликт с "Индейцем Дейвом" Андре. Филдс выхватил "уродливый нож для резки хлопка и стал бездумно им размахивать". Он двинулся в сторону Андре, который выхватил свой револьвер. Несколько свидетелей происходящего, в том числе Джон Лир и Палмер Бренч, попытались разнять двух бойцов. Когда Бренч схватил револьвер Андре, тот выстрелил, прострелив правую руку миротворца. Андре выбежал из здания, но Филдс последовал за ним, продолжая размахивать ножом. Индеец Дэйв повернулся и выстрелил. Филдс с тремя пулями в теле рухнул на землю, и тем же вечером испустил дух.

Помощник маршала Джим Брайант позже арестовал Андре в салуне Уэйко-Тэп, но почему-то позволил ему бежать по дороге в тюрьму. Грубая ошибка породила письмо в Democrat, редактор которой был критически настроен по отношению к полицейским силам Куртрайта. Написавший письмо и подписавший его как "Наблюдатель", выразил сожаление по поводу побега Андре и указал на другие недавние инциденты, в которых, по его словам, блюстители закона проявили халатность:

Рождественской ночью несколько трусливых проказников обстреляли из револьверов дом на Хьюстон-стрит, и ни один из участников не был арестован за это. Позавчера, произошло то же самое и теми же лицами... До сих пор никто не арестован.

Письмо наблюдателя было опубликовано в газете без комментариев редактора. За предыдущие месяцы Куртрайт вырос в глазах Пэддока. Горячие обращения редактора Democrat о плачевном состоянии улиц и разврату в дэнс-холлах привели к заметному улучшению в этих сферах. Три публикации газеты в течение одной недели в мае высоко оценили полицейских за работу с уличной проблемой.

Муниципальный совет принял несколько постановлений, предназначенных для надзора за проституцией, а полицейские силы под командованием маршала претворяли их в жизнь. В апреле на бейсбольном матче появились две шлюхи, в своих профессиональных нарядах, которые демонстрировали их ножки несколько более, чем подобало на встрече, на которой присутствовали достопочтенные женщины и дети. Их быстро арестовали и в полицейском суде оштрафовали на 5$ каждую за появление на публике в неподобающем виде. Democrat похвалил полицию "за устранение на месте подобного оскорбления дам и господ".

Под заголовком, "Наконец-то закрыты. Дэнсинги канули в лету", Democrat сообщила в июне, что маршал Куртрайт закрыл все дэнс-холлы и арестовал их владельцев. В своей колонке Пэддок сообщил:

В течение дня мы слышали, как владелец одного из заведений заявил, что ни один страж порядка в Форт-Уорте не посмеет его арестовать. Ожидая некоторых неприятностей, которые возникают во время деятельности блюстителей порядка по претворению в жизнь функций закона, мы отправились к месту ожидаемой проблемы. Но вместо обычного шума и суматохи, свойственных восточной части города, там царили тишина и спокойствие. Танцевальные дома были закрыты, музыканты получили расчет, а сотрудники уволились. Democrat добросовестно работала над достижением этой цели и сердечно поздравляет граждан с конечным результатом.

Конечно же, дэнс-холлы не остались закрытыми. После оплаты штрафа в 10 долларов владельцы были освобождены, чтобы вернуться в свои заведения и вновь их открыть. Это была рутина, которая будет продолжаться на протяжении многих лет бума в Форт-Уорте.

Пэддок был доволен этой пародией на правосудие и осыпал маршала города восторженными выражениями. Куртрайт, по словам редактора, "проявлял бдительность, исполняя свои служебные обязанности, бесстрашно и храбро встречал опасности, едва не лишился жизни при задержании подозреваемого и был бдительным, храбрым и эффективным стражем закона". Под огнем жесткой критики Democrat за халатность в отношении дэнсингов в прошлом, теперь же он "вышел вперед" по этому вопросу. Газета, сообщил Пэддок,

с радостью аплодирует ему за то, что он пренебрегает опасностью и выполняет свои служебные обязанности, несмотря на многие запугивания, с которыми ему приходится сталкиваться. Он завел более сердечных друзей этим поступком, чем всеми предыдущими... Под его руководством эффективная команда блюстителей закона, и мы надеемся на мир и порядок внутри наших границ. Честь и хвала нашему маршалу Куртрайту и его помощникам.

Повсеместное распространение в Половине Акра Ада азартных игр, которые многими рассматриваются столь же беззаконными, как и проституция, было в основном проигнорировано Democrat, редактор которой, вероятно, и сам был не прочь проверить свой шанс в игре за суконным столом. В истории первых дней Форт-Уорта, изданных много лет спустя, Пэддок высмеял попытки реформы игорного бизнеса:

Реформаторы были здесь всегда, они пытались провести реформу всего чего угодно, кроме самого себя, как они делают это и теперь с приблизительно тем же самым успехом. Город был "открыт для игорных и публичных домов" к ужасу для некоторых, и время от времени прикладывались усилия, чтобы положить конец работе игорных заведений.

Кампания Куртрайта против притонов порока летом 1877 года включала и игорные заведения. "Вчера вечером маршал Куртрайт бушевал, и все игорные притоны в городе были закрыты еще до того, как он успокоился", -- сообщила Democrat 28 июня. Как и владельцы дэнс-холлов, управляющие игорных домов выплатили штрафы, а всего через три ночи репортер газеты осмотрел район и обнаружил, что заведения снова работают.

В конце года в редакционной статье Пэддок объяснил позицию газеты в отношении игорного бизнеса, профессиональных членов игорного братства и тех, кто покровительствовал им. Как и во всех профессиях, сообщил он, есть законные и незаконные практики. Профессиональные игроки, которые считаются честными и даже те, "кто имеют дело с дном, подтасовывают карты, играют краплеными картами и прибегают к другим трюкам для выманивания денег у их неискушенных противников", не считались для него проблемой. "Если человек решает рискнуть своими деньгами против картежника сдающего карты, это нас не волнует. Если он настолько глуп, что играет с шулером, который ему незнаком, и в результате "непонятных действий и показных трюков" теряет свои деньги, то он не заслуживает сочувствия". Однако он считал, что преступников, выдающих себя за профессиональных игроков, которые заманивают своих жертв в притоны, намереваясь их ограбить и убить, необходимо порицать. "Мы не знаем ни одной слишком жесткой формулировки, ни одного слишком порочащего эпитета, которые можно применить к ним".

В письме, подписанном просто "Игроки", члены братства ответили на высказывания Пэддока. Работа получила высокую оценку за "ее добрую и честную" позицию в описании "граней различия" между игорным братством и преступным элементом:

Азартные игры, хотя и незаконные, являются профессией, которой занимаются многие и во всем мире их терпят. Мы знаем, что закон запрещает азартные игры, но... мы считаем, что это плохой закон и не воспринимаем всерьез то, что он говорит. Законодатели этого закона не намеревались полностью запретить азартные игры, поскольку это беспрецедентно, и мы считаем невозможным его принудительное исполнение. Но они намеревались в некоторой степени сдерживать и ограничивать азартные игры, и это правильно... Азартные игры столь же ограничены в Форт-Уорте, как и в любом другом городе штата. Мы платим сотни долларов каждый месяц в казначейства города и графства, в качестве штрафов за нарушение закона... Мы просто хотим, чтобы общественность поняла, что игорное братство Форт-Уорта не состоит из воров и грабителей, и не любит когда его относят к категории таких людей.

В то время среди профессиональных игроков в Форт-Уорте находились несколько топовых профессионалов Запада. И, по всей видимости, все поддерживали мнение, выраженное в этом письме. Бен Томпсон, самый знаменитый игрок-ганмен в истории Техаса, также был там, как и его младший брат, Уильям, который подобно старшему брату жил картами и оружием, но всегда оставался в тени своего более известного родного брата. Больше трех лет Билли Томпсон скрывался от правосудия. В 1873 году он убил шерифа Чонси Беледена Уитни в коровьем городке Эллсуорт, штат Канзас, и сбежал из штата. За его поимку предложили денежное вознаграждение, и в конце 1876 года он был, в конце концов, арестован техасскими рейнджерами и возвращен в Канзас, где предстал перед судом по обвинению в предумышленном убийстве. После его оправдания в сентябре 1877 года, он присоединился к Бену за игровыми столами Форт-Уорта. Репортер Democrat, который взял у Билли интервью, описывал его как человека с "приятным выражением лица, сверкающими и яркими глазами, интеллигентным внешним видом" и производящим солидное "общее впечатление". Несколько месяцев спустя Билли отправился в форт Гриффин, штат Техас, на работу за игровыми столами. Когда распространилось сообщение о том, что Уильяма убили в форт Гриффине, Бен для проверки телеграфировал друзьям в городе и убедился, что в этой истории не было ни капли правды. Вскоре после этого Бен свернул свои дела в Форт-Уорте, поставил свою прекрасную парную упряжку вороных в конюшню Джона Лира на продажу, и в сопровождении "Джона Китайца", своего слуги, уехал в Новый Орлеан на Марди-Гра^[17].

Бен Томпсон был настоящим ганфайтером Запада, возможно, самым лучшим. Бэт Мастерсон, лично знавший Томпсона и большинство знаменитых ганфайтеров фронтира, именно так и считал. "Сомневаюсь, что в его время существовал другой человек, который мог сравниться с ним в сражении на револьверах не на жизнь, а на смерть", -- писал он.

Такие люди, как "Дикий Билл" Хиккок, Уайетт Эрп, Билли Тилгмэн, Чарли Бассетт, Люк Шорт, Клэй Эллисон, Джо Лоуи и Джим Керри -- все они были людьми со стальными нервами, которые часто подвергались испытаниям... Эти люди жили и играли свою роль в призрачном и зловещем краю фронтира, тогда как Бен Томпсон играл свою. Можно с уверенностью предположить, что ни один из них не отказался бы сойтись в поединке с ним, если бы он бросил вызов кому-нибудь из их числа... Тем не менее, на мой взгляд, Томпсон вряд ли отдал бы победу в поединке.

Следует отметить, что в списке Мастерсона коллег Бена Томпсона имя Джима Куртрайта отсутствовало.

Хотя Бен и Билли Томпсоны зарабатывали себе на жизнь, играя в азартные игры, и были известными ганфайтерами, которые всегда вооружены, маршал Джим Куртрайт, судя по всему, за все время их пребывания в Форт-Уорте никогда не арестовывал их ни за участие в азартных играх, ни за ношение оружия. С такими людьми, как Томпсоны, его политикой было -- "сам живи и другим не мешай".

В это же время Форт-Уорт посетили и два других игрока-ганфайтера, которые позже добьются национальной известности. В июле 1877 года в город прибыл Джон Генри "Док" Холлидэй, он остановился в гостинице "Транс-Континенталь" под псевдонимом Дж. Г. МакКи. Док оправлялся от огнестрельной раны, полученной в результате ссоры с другим игроком в Брекенридже, штат Техас. Его двоюродный брат Джордж Генри Холлидэй приехал из Джорджии и отправился в "Транс-Континенталь", чтобы помочь Доку пойти на поправку. Дантист-ганфайтер, вероятно, играл в азартные игры в Форт-Уорте, но нет никаких записей о том, что он там когда-либо попадал в неприятности, или беспокоил Куртрайта и его подчиненных.

Несколько месяцев спустя в Форт-Уорт прибыл другой игрок и ганфайтер, обреченный на славу, даже большую, чем у Холлидэя. Уайетт Эрп приехал в город, чтобы посмотреть достопримечательности, попробовать удачу за игорными столами и навестить своего старшего брата Джима, дилера и бармена в салуне "Кэттл-Эксченч" на Хьюстон-стрит. Уайетт никогда не снимал оружие в Форт-Уорте, но в ночь на 25 января 1878 года в салуне "Кэттл-Эксченч" он продемонстрировал боксерские способности, которыми он также был известен. По какой-то причине ковбой по имени Рассел бросил ему вызов, и Уайетт осуществил то, что Democrat назвала "первоклассной взбучкой". Вызванные из-за беспорядков стражи порядка арестовали Эрпа, и он оставил письменное обязательство явиться на суд мэра. Рассел поспешно покинул город, и когда он не появился на суде, обвинения против Эрпа были сняты.

В это время блюстители порядка под руководством Куртрайта полным ходом вели кампанию по запрету на ношение оружия. В суде мэра несколькими днями ранее четверо мужчин были оштрафованы на 10 долларов и судебные издержки, за ношение револьверов. Другой получил такой же штраф за ношение трости с выкидным клинком.

Одним из таких оштрафованных был Уильям "Билли" Симмс, широко известный остинский игрок, который был хорошим другом и учеником Бена Томпсона. Симмс явно возражал против притеснений в Форт-Уорте из-за которых он и переехал в Денисон, штат Техас, где через месяц он выхватил револьвер и застрелил некоего Дж. В. Джорджа в соперничестве за внимание проститутки по имени Энни Вудс. Симмса быстро оправдали на основании заявления о самообороне, но Пэддок в редакционной статье под названием "Преступление -- Волк Общества" использовал этот инцидент для борьбы с развратом и насилием, которое тогда бушевало в Техасе:

Мы не завидуем игроку, головорезу или развратнику, который хвастается успехом, связанным с убийством своего первого человека, поскольку такие из них являются приспешниками дьявола, и, несомненно, они получат наказание, соответствующее масштабу их преступлений. Самый последний из убийц в Техасе... всегда был игроком, задиристым, доставляющим неприятности молодым человеком, стремящимся "кого-нибудь пристрелить", -- и его выбор друга в качестве жертвы наиболее соответствует его характеру... Никто из друзей не помог ему в этой грязной истории, не вытащил из постели потаскушки, дабы остановить совершение преступления, которое отправило Джорджа в неосвященную могилу. Техас уже сильно пострадал от актов вандализма и варварских поступков. Судья Линч - положительный персонаж по сравнению с игроком, который с револьвером в руке сеет смерть в соответствии с его собственной прихотью или выполняя указ своей шлюхи.

Подобно владельцам дэнс-холлов, дельцы азартных игр в Форт-Уорте регулярно арестовывались и штрафовались в течение того периода. Одни и те же имена продолжали появляться в записях полицейского суда: Роберт Джекэвэй "Дядя Боб" Уиндерс, Джон Диксон, Чарльз Хэдли, Найты, Чарльз Кейдж, Дж. У. Браун, Т. Дж. Приндл, Чарльз Лигновски, Ричард "Дик" Таунсенд, Т. Дж. Рэндолл, Джейк Стокер, Дж. У. Браун и Джон Моррис. В 1877 году штраф, взимаемый за "игорный бизнес", составлял 10 долларов и судебные издержки; к следующему году он вырос до 25 баксов.

Буйный Джо Лоуи, который руководил Театром "Сентенниал" в Форт-Уорте, был одновременно игроком и сутенером. Был он также и опасным ганфайтером. Бэт Мастерсон, как уже отмечалось, считал его равным Хиккоку, Эрпу и другим знаменитым ганфайтерам той эпохи. В Форт-Уорте Лоуи часто арестовывали и штрафовали за управление домом терпимости и за ношение револьвера. В письме Democrat в июне 1877 года он жаловался, что местная пресса несправедливо напала на него, а его театр был ошибочно представлен как вертеп или притон. Он даже пригрозил уехать. "Я содержу свой дом в полном порядке, -- сообщил он, -- и если кто-то станет нарушать порядок, и при этом отсутствуют представители закона, я весьма склонен взять закон в свои руки. Если же за это я подвергнусь атаке в газете, мне следует уехать в более законопослушное место с населением около 40 000 человек, и где я смогу вести такой же законный бизнес и получать защиту закона, и где клика не будет считать, что я вреден для их города".

Во время кампании против дэнс-холлов этим летом у Пэддока был непривычный союзник в лице Джо Лоуи, который видел возможность нанести удар по тем, кого он считал конкурентами. В редакционной статье, озаглавленной "На пользу Джозефу", Пэддок предположил:

Моральным обликом мистера Лоуи можно даже восхищаться, в меньшей степени подражать ему, но нас учат во всем одобрять то, что хорошо, и не придерживать... похвалу за добрые дела. Джо Лоуи помогал Democrat в похвальных усилиях по избавлению города от дэнсингов, которые наводняют это место. Мы узнали, что он подал жалобы на некоторые из них и оказал содействие стороне обвинения. Democrat одобряет и высоко оценивает этот поступок... мы желаем успеха мистеру Лоуи в его начинании. Когда он добьется успеха в этом, мы надеемся, что он сам привыкнет к совершению нравственных поступков и впитает в себя достаточное количество моральных аспектов, чтобы Democrat, получив такую помощь извне, смог реформировать реформатора.

Пэддок, возможно, приветствовал помощь Лоуи в кампании по реформе, но это не помешало ему напасть на него. "Закройте "Сентенниал"; закройте дэнсинги, закройте игорные заведения. Нет ничего хуже в общественных делах, чем пристрастие", -- писал он всего через два дня после появления вышеупомянутой редакционной статьи. В то время у Лоуи действительно было множество неприятностей с законом. 9 июля он был в суде мэра, по обвинению в управлении домом терпимости, но получил оправдательный приговор. "Джо всегда везет", -- сообщила Democrat. На следующий день он был признан виновным в том, что он открыл дэнс-холл в нарушение постановления, а затем оштрафован на 10 долларов. "Не позволим виновным избежать ответственности", -- заметила газета. В тот же день муниципальный совет принял постановление, запрещающее продажу алкогольных напитков в любых шоу или театрах, мера, направленная непосредственно на Лоуи и "Сентенниал".

Джим Куртрайт всегда находился поблизости от салунной тусовки Форт-Уорта. Будучи сам игроком и не чураясь выпивки, он был дружен с большинством завсегдатаев злачных мест, которые располагались в "Кровавом Третьем". Пока он был маршалом, он старался не привлекать внимания к своему употреблению спиртного и к участию в азартных играх, и никогда не подвергался нападкам за эти пороки. В мае 1877 года он представил на рассмотрение вопрос, является ли нарушением закона об игорном бизнесе партия в пул за бильярдным столом, он хотел проверить, применяется ли антиигорное постановление муниципалитета к бильярду или пулу. Присяжные заслушали дело и решили, что это не запрещено.

Куртрайт, конечно же, был хорошо знаком также со многими мадамами и шлюхами, которые вели свою деятельность в районе, но распутство не входило в число его пороков. Он каждую ночь приходил домой к жене и детям в их дом на углу улиц Второй и Кэлхун, на краю Акра. На протяжении пестрой карьеры Куртрайта никогда не было и намека на то, что он изменяет Бетти или что-нибудь в этом роде. Он целиком и полностью посвятил себя жене и детям.

Однако несколько историй указывают на то, что в отношениях с женой у него возникла ярко выраженная пагубная черта. Согласно одной истории, передаваемой в семье из поколения в поколение, когда Куртрайт во дворе своего дома практиковался с револьвером, он позвал жену, и едва она повернулась к нему, отстрелил серьгу с ее уха. История эта, скорее всего, недостоверна.

Как сообщалось в прессе, его очередной розыгрыш Бетти обернулся против него самого. Августовским вечером 1877 года Куртрайт, приехав домой, вошел во двор и, увидев, что его жена заснула у открытого окна с протянутой на подоконник рукой, решил сыграть с ней небольшую злую шутку. Идея, как заявил Democrat, заключалась в том, чтобы "прийти и ограбить главу нашей городской полиции". Куртрайт тихонько скользнул к окну и начал снимать два золотых кольца с пальцев Бетти. Одно он уже снял, и работал над другим, когда проснулась Бетти, вытащила из-под подушки шестизарядник и навела его на мужа. Если бы он хладнокровно не окликнул ее, она бы его застрелила. Миссис Куртрайт так же проявила колоссальное хладнокровие, стойкость и мужество, и маршалу следует гордиться тем, что у него такая бесстрашная и смелая жена, отметили в прессе. В дальнейшем его чудесное спасение полностью отбило желание играть роль полуночного грабителя.

Это же окно фигурировало в другой курьезной истории с Куртрайтом, опубликованной Democrat в марте следующего года. Одной ночью Куртрайт утомленный своими обязанностями, рано лег спать и вскоре "дремал с большим величием, его чарующий, музыкальный и звучный храп наполнял воздух, вибрируя от одного угла дома к другому". Соседка, заглянувшая поболтать с Бетти, услышала странные звуки. Испугавшись, что ее друг мог попасть в какую-то беду, она резко постучала по окну спальни. Куртрайт проснулся в испуге и, имея из одежды лишь простыню, выпрыгнул из окна. Столкнувшись с грандиозным "белым призраком", женщина стала удирать, преследуемая призраком по пятам. Она добралась до своего дома, "совершенно измученная и дрожащая от страха, в то время как "загадка", завернутая в "боевую простыню", повернулась и двинулась к дому с таким видом, которому позавидовал бы и сам Наполеон, даром, что Наполеон носил штаны; а этот тип нет".

Куртрайту удалось в течение всего второго срока в должности маршала, не прибегать к своему револьверу, но он участвовал в нескольких драках. "Вчера вечером на юго-западном углу площади была небольшая кулачная драка, -- сообщила Democrat 23 мая 1877 года, -- один из участников драки ударил городского маршала, но крупно просчитался и залег переночевать в укромное местечко".

Спустя несколько месяцев склонность Куртрайта к посещению злачных мест вынудила его ввязаться в кулачную драку, которая отнюдь не способствовала ни укреплению его нынешней репутации поборника закона и порядка, ни более поздней, выдуманной -- смертоносного ганфайтера. Примерно в пять часов вечера 11 августа 1877 года, перед салуном "Кэттл-Эксченч", он поцапался с О. Чейни, жителем Половины Акра Ада и одним из соперников Куртрайта на выборах маршала в начале года. Неприязнь, возникшая во время той кампании, вероятно, все еще терзала душу, но непосредственной причиной этой драки стал спор по поводу ставок на скачках. К тому времени, когда к месту действия прибыл репортер Democrat, уже собралась огромная толпа, привлеченная громкими криками и воплями, доносившимися из салуна.

"Сначала нашему взору предстали, -- сообщил репортер, -- выглядевшие измученными мистер О. Чейни и маршал Куртрайт, покрытые кровью и дерущиеся не на жизнь, а на смерть". Когда несколько миротворцев попытались вмешаться и разнять дерущихся,

в лучах солнца блеснули шесть или семь шестизарядников, и поступили угрозы, что первый кто вмешается, отправится на тот свет. Офицеры МакКоннелл и Вуди с револьверами наготове сумели прорваться сквозь плотную толпу. Они предприняли бесплодную попытку разнять двух мужчин, но шансы складывались не в их пользу, и все их угрозы и приказы пользы не принесли, пока шериф Хендерсон, услышавший о толпе, не бросился к месту происшествия и не приказал толпе от лица штата разойтись. После этого он схватил двух кулачных бойцов и стал их разнимать, но получил удар револьвером по лицу от скотовода Джима Рида. Удар был тяжелым, но не сбил его с ног. Исполненный решимости положить конец драке, он не обратил внимания на удар и, в конце концов, при помощи присутствующих стражей порядка ему удалось разнять дерущихся. Драка длилась минут десять, и оба мужчины были полностью изнурены. Куртрайта до дома довел тюремный охранник. Чейни подобно Куртрайту был изможден и изнурен, а его лицо и одежда были покрыты кровью. Во время борьбы Куртрайт откусил ему кончик большого пальца. Оружие не использовалось, но лица каждого из них представляли собой печальное зрелище.

Толпа была в таком возбужденном состоянии, что даже когда Куртрайт и Чейни ушли, шерифу Хендерсону не сразу удалось восстановить порядок и заставить людей разойтись. Он назначил помощников, один из них экс-олдермен Пашал Джеферсон Боудри, который в попытке успокоить толпу, получил удар в голову, нанесенный Джо Лоуи, и ему очень повезло отделаться всего лишь помятым лицом. Казалось, все жаждали крови и настроены на драку. Это продолжалось целый час пока блюстители порядка не смогли разогнать толпу, которая насчитывала более трехсот человек. Репортер полагал, что большинство из тех, кто держал револьверы наготове, были друзьями Куртрайта. "Странно, что не было произведено ни одного выстрела, а можно сказать, и повезло, поскольку, без сомнения, кто-то лишился бы жизни".

Когда шериф Хендерсон обвинил Джима Рида в том, что он ударил его револьвером, скотовод предложил решить дело в рукопашной схватке здесь и сейчас. Хендерсон проигнорировал это предложение и поместил Рида, Джо Лоуи и несколько других буянов под арест за ношение револьверов и нарушение общественного порядка. По словам репортера, наиболее эффективным в оказании помощи шерифу оказался помощник маршала Дж. МакКоннелл, который проявил колоссальное мужество во время рукопашной схватки и заслуживает уважения за его эффективную работу. "Эта стычка -- позор для нашего города, -- заключил журналист, -- а ее участники, даже выдающиеся граждане, заслуживают максимального наказания по закону".

Самым выдающимся участником был, конечно же, городской маршал Куртрайт. Протрезвев и обработав свои порезы и синяки, он попытался притвориться, что ничего не произошло, и отказался выдвинуть обвинения против О. Чейни. Но против него было выдвинуто обвинение в драке на публике, и 14 августа было возбуждено дело с разбирательством в суде мэра. Зная, что он в хороших отношениях с мэром Дэем, Куртрайт потребовал суд присяжных. Выбранные шесть человек, выслушав доказательства, не достигли согласия; пятеро поддержали оправдательный вердикт, а один признал подсудимого виновным. Спустя три дня на следующем судебном разбирательстве другая коллегия присяжных вынесла оправдательный вердикт.

Но нелады с законом у Куртрайта не закончились. Атторней графства Сэм Фурман предъявил ему обвинения в совершении должностных преступлений, и ему удалось получить утвержденный расширенной коллегией присяжных обвинительный акт. 25 августа его арестовал шериф Хендерсон. В обвинительном заключении говорилось, что он "незаконно и умышленно пренебрегал обязанностями и отказывался арестовывать и привлекать к ответственности некоего О. Чейни, который совершил нападение на Куртрайта, городского маршала и блюстителя порядка". Целый ряд отсрочек откладывали окончательное решение по делу до 21 августа 1878 года, когда оно было окончательно отклонено, через год со дня его первоначальной регистрации.

Драка с О. Чейни, похоже, не бросила тень на популярность Куртрайта в Форт-Уорте. Всего два месяца спустя, 13 октября, ряд видных бизнесменов города "в знак благодарности и заслуг" преподнесли ему "пару дорогостоящих шестизарядных револьверов, оправленных в серебро, с резными рукоятками из слоновой кости". В ближайшие несколько месяцев он добавил еще два значка к своей звезде городского маршала. В ноябре шериф Хендерсон назначил его помощником шерифа графства Тэррэнт, а через месяц федеральный маршал Томас Фэссит Пернелл выдал ему полномочия помощника федерального маршала в северном федеральном судебном округе Техаса.

Глава IV. Техасское Сыскное Бюро и охота на Сэмам Басса

По мере приближения городских выборов 1878 года Роберт Бекхэм, подающий надежды молодой адвокат и ярый критик действующего мэра Джиллза Хирама Дэя, решительно вел предвыборную борьбу за должность мэра. 21 марта в новом здании суда графства политические дебаты уже подходили к концу, когда Бекхэм с критикой накинулся на Дэя и на двадцать минут завладел вниманием электората. Облигации городского займа, которые годом ранее не уступали американской валюте, упали в цене с доллара до 25-30 центов, вещал он. Состояние улиц крайне постыдно. Город находится на грани банкротства, и исчерпал кредитный лимит. Дэй, заявил он, пренебрегает и другими гражданскими обязанностями, сосредоточив все внимание на деятельности суда, где штрафы и неизменные судебные расходы в размере 9,85 $ делились между ним и полицией. "Почему, -- вопрошал он -- не всем городским чиновникам платят зарплату в банкнотах, как законникам^[18]? Администрация города -- всего лишь один маленький полицейский суд".

Когда пришла очередь говорить Дэю, он слабо отреагировал на эти обвинения. "Я пришел сюда, наполненный "бальзамом прекраснодушия, -- улыбаясь, заявил он. -- Я вас всех люблю. Я предлагаю себя в жертву уважаемым жителям на благо страны".

"Уважаемые жители" приняли слова Дэя всерьез и пожертвовали им. Он потерпел сокрушительное поражение на выборах и Бекхэм стал новым мэром. Судя по всему, электорат Форт-Уорта пребывал в реформистском настрое. Однако если это и так, то менять действующего городского маршала не входило в их намерения, даже несмотря на два открытых против него обвинительных заключения, одним из которых стало обвинение в покушении на убийство, в деле Уилсона, вторым обвинение в должностном преступлении в деле О. Чейни. Но удивительно другое -- он перешел на третий срок полномочий, даже не потрудившись поставить свое имя в избирательный бюллетень.

Куртрайт избежал реформистской метлы благодаря Пэддоку, а точнее, его редакторским статьям. За несколько недель до голосования редактор Democrat направил свои привычные нападки на мэра Дэя и его администрацию, но произошли заметные изменения в тональности его замечаний в отношении городского маршала. Он защищал стража закона, когда в феврале горожане, проживающие в окрестностях городской тюрьмы, жаловались на крики и ругательства, доносящиеся из этого здания:

Прошлой ночью маршал Куртрайт был вынужден посадить бедную женщину, которая, казалось, была невменяемой, в кутузку. Ее крики раздражают некоторых наших людей, но маршал Куртрайт был вынужден обеспечить защиту несчастной женщине, во имя сострадания, если нет никакой другой возможности, поскольку кутузка его единственное средство...

Маршал Куртрайт возлагает на себя ответственность каждый раз, когда он помещает заключенного в стены каталажки. Если граждане, проживающие в непосредственной близости от тех, кто беспокоит или раздражает их своими криками, подадут жалобы, то Джим будет привлечен к ответственности судьей окружного суда. Город не может подвергать маршала такому риску. Они должны предпринять такие шаги, которые определенно решат "затруднительный" вопрос с каталажкой и более не подвергнут своего маршала вероятности несправедливого наказания со стороны закона.

На следующий день, 2 февраля 1878 года, Пэддок похвалил Куртрайта и его сотрудников за то, что они арестовали почти половину заключенных, содержащихся в тюрьме графства в ожидании суда. "Этот факт наглядно демонстрирует их эффективность на службе закона".

Роберт Дирмент пишет, что Пэддок в том же месяце вновь пустился в свои обычные разглагольствования о плачевном состоянии городских улиц, но при этом он оправдывал Куртрайта. Дирмент цитирует редакторскую статью Democrat:

Часто жалуются, что городской маршал не выводит заключенных из каталажки на улицу, чтобы они хотя бы частично отработали тюремную пищу, которая покупается и оплачивается городом. Маршал неоднократно высказывал местному совету просьбу использовать этих городских нищих и призывал приставить к ним охрану, но никто ни разу не прислушался к его ходатайству. Однако практически на каждом собрании местного совета рассматривался и утверждался счет на питание заключенных, составлявший в среднем около 100 или 200 долларов в месяц... Нет причин, по которым совет должен продолжать игнорировать ходатайство маршала. Охранять шпану может и один человек, которого можно нанять по ставке 1,50 доллара в день. Пусть на этот вопрос обратит внимание совет, поскольку его актуальность очевидна.

Возникает закономерный вопрос, какой проступок Куртрайта оправдывал редактор? Ответ снова дает газета Democrat, на страницах которой за несколько дней до "оправдательной статьи" появились небольшие, скверные стишки, содержание которых недвусмысленно указывало, что по крайней мере несколько заключенных работали на улицах Форт-Уорта, а один из них и вовсе сбежал, забравшись в вагон поезда, направляющийся в Уэзерфорд. Житель этого города подобрал клочок бумаги, содержащий эти стишки, и отправил его Пэддоку с припиской: "Поскольку офицер, к которому обращаются, кажется, проживает в вашем городе, я подумал, что самым правильным будет отправить их в Democrat". Можно предположить, что редактор оправдывал Куртрайта как за побег заключенного, так и последовавшее за ним прекращение использования заключенных в работе по уборке улиц.

Третий срок пребывания Куртрайта в должности городского маршала в Форт-Уорте характеризовался явным смещением акцента. Все чаще он перепоручал охрану правопорядка в Форт-Уорте своим помощникам, а надев два новых значка, помощника шерифа графства Тэррэнт и помощника федерального маршала, стал более активно участвовать в задержании лиц, подозреваемых в совершении преступления.

Одним из первых был Ли Уитт, опасный тип, который вызвал всеобщее внимание, когда бежал из Корсиканы после убийства дежурного на местной железнодорожной станции. В мае 1878 года кто-то узнал Уитта в Половине Акра Ада и уведомил Куртрайта, который немедленно собрал нескольких своих помощников, и отправился за беглецом. Предупрежденный об их приближении, Уитт вскочил на лошадь и ускакал из города. Куртрайт и его люди верхом отправились в погоню, на ходу завязалась перестрелка. Уитт добрался до реки Тринити, но, прежде чем смог пересечь реку, блюстители закона окружили его, и он сдался. После заключения Уитта под стражу, Куртрайт пришел к выводу, что две лошади, находившиеся в распоряжении подозреваемого во время его ареста, были украдены в графстве Даллас, Куртрайт сообщил о находке владельцам. Он получил высокую оценку и одобрение за оперативные действия по захвату беглеца.

Вознаграждения за разыскиваемых преступников особенно привлекли внимание Куртрайта. Еще в сентябре 1877 года он отправлял запросы о возможных вознаграждениях, предлагаемых за людей, которых он держал в поле зрения. Несколькими месяцами ранее, два владельца магазина в Форт-Уорте предложили вознаграждение в размере 500 долларов за арест человека по имени Джо Леонард, которого они обвиняли в ограблении. Куртрайт и его самый доверенный лейтенант и помощник Эйб Вуди, проехали семнадцать миль до дома родственника Леонарда в надежде поймать подозреваемого, однако днем позже упустили свою жертву.

Летом 1878 года весь Техас был прикован к охоте за печально известным Сэмом Бассом и его бандой. Басс, мелкий техасский картежник и непутевый человек, привлек внимание всей страны в сентябре прошлого года вооруженным ограблением поезда Юнион-Пасифик в Биг-Спрингс, штат Небраска. Он и его команда ушли с добычей в размере 60 000 долларов в золотых монетах. Огромная сумма по тем временам! За налетчиками началась охота. В течение нескольких недель законники застрелили двух членов банды в Канзасе, а еще одного в Миссури. Несмотря на крупное вознаграждение, назначенное железнодорожной компанией за его голову, Басс вернулся в Техас, собрал новую банду и начал серию смелых вооруженных ограблений дилижансов и поездов в районе Далласа. Возможность быстрого обогащения не осталась незамеченной и вскоре блюстители закона выслеживали преступников по всему северу центральной части Техаса.

В марте 1878 года Джим Куртрайт через осведомителя получил информацию, которая, по его мнению, могла привести к задержанию банды. На своем фирменном бланке "Офис Т. И. Куртрайта, городского маршала Форт-Уорта" он написал губернатору Техаса в Остин:

12 марта 1878 года.

Достопочтенному Р. Б. Хаббарду:

Уважаемый господин:

Пожалуйста, пришлите запрос на Сэма Басса, Джека Дэвиса и Тома Никсона, которые ограбили багажный вагон на станции Биг-Спрингс или около нее 18 сентября 1877 года в Небраске, поскольку я недавно узнал их местонахождение.

С уважением, Т. И. Куртрайт.

Джон Суинделлс, исполняющий обязанности личного секретаря губернатора, ответил на следующий день: "Отвечая на ваше вчерашнее письмо, его превосходительство губернатор поручил мне сообщить, что вам нужно будет испросить у губернатора штата Небраска (или штата, где было совершено ограбление) направить требование о выдаче беглого преступника на имя губернатора штата Техас и назначить вас уполномоченным лицом. Этого требует губернатор во всех случаях".

Предполагаемую Куртрайтом позицию банды Сэма Басса могла подсказать эта краткая запись в Democrat 22 марта: "Вчера маршал Куртрайт уехал в Даллас. Дело огромной важности". Что это за дело, не сообщалось, а сведения, полученные Куртрайтом от информатора, оказались безрезультатными.

В июне, когда охота на банду Басса была в самом разгаре, Куртрайт и его друг и помощник Эйб Вуди получили десятидневный отпуск от муниципального совета Форт-Уорта. В целях оказания помощи законникам, обнаружившим банду в графстве Дентон, они присоединились к отрядам пасси во главе с шерифом Джоном Хендерсоном. Покинув Форт-Уорт в пятницу, 7 июня, они так энергично скакали, что Вуди в пути насмерть загнал свою лошадь, но до воскресенья они так и не догнали вооруженный отряд, возглавляемый Уильямом Франклином Иганом, шерифом графства Дентон.

Вечером 9 июня Куртрайт, Вуди и законники графства Дентон, Джон Кэрролл и Джек Йейтс во время патрулирования дороги вблизи дома фермера Чарльза Грея заметили приближающуюся группу всадников. Когда в наступающих сумерках всадники приблизились, Куртрайт, думая что он узнал в лидере Ричарда Б. Коулмана, плотника из Дентона, окликнул их. Это было большой ошибкой, поскольку лидером на самом деле был Фрэнк Джексон, лейтенант Басса, который, предупрежденный окликом Куртрайта, сразу же повернул свою лошадь и исчез в зарослях низовья реки Экл-Форк вместе со своими соратниками.

Хотя Куртрайт провел еще какое-то время с охотниками за головами в графстве Дентон, в тот раз он подобрался наиболее близко, чтобы убить или захватить кого-нибудь из членов банды Сэма Басса. Вернувшись в Форт-Уорт, он утверждал, что сорвал план банды ограбить банк Форт-Уорта. Так ли это на самом деле, не известно, но шанс прославиться за счет известной банды Куртрайт упустил. Его участие в охоте за бандой Сэма Басса стало лишь примечанием в истории того знаменитого эпизода. В июле, когда банда была разбита, а Басс убит техасскими рейнджерами в местечке Раунд-Рок, в графстве Уильямсон, участие Куртрайта в погоне было уже забыто.

Но эмоциональное возбуждение от "охоты на людей" и привлекательность возможного денежного вознаграждения теперь завладело вниманием Куртрайта. Осенью 1878 года он предпринял первые попытки открыть детективный бизнес. 6 октября организация под названием Техасское Сыскное Бюро, объявила на страницах Democrat, что она открыла бизнес в Форт-Уорте. Миссия бюро заключалась в том, чтобы "раскрывать мошенников и злоумышленников, и привлекать их к ответственности, где бы они ни скрывались". Очень скрытные по природе "бдительные офицеры бюро неизвестны и незаметны, и только в том случае их работа обнародуется, когда общественность обратит внимание на их существование". "Честным и порядочным", нечего было опасаться организации, но "вой поднимут те, чьи дурные наклонности не должны всплыть при свете дня". "Главный офис бюро" находился в городе, однако никакого адреса указано не было. Стороны, заинтересованные в использовании услуг бюро, направлялись в абонированный почтовый ящик. Их заверяли, что они "получат подробную и доходчивую информацию от ответственных должностных лиц". Подобная деятельность была востребована у "железнодорожных, транспортных, страховых, банковских, пароходных и других предприятий, юристов, торговцев, торговых домов и частных лиц".

Техасское Сыскное Бюро было настолько скрытным, что личности его владельцев и руководителей так и не были раскрыты. однако главной фигурой в этом предприятии, без сомнения, был Джим Куртрайт, которому оказывали финансовую поддержку некоторые из наиболее процветающих бизнесменов города. Куртрайту пришлось держать свою личность в тайне, ведь занимая должность городского маршала, открыто вести такой бизнес он не мог. Возможно, именно по этой причине первая попытка деятельности детективного агентства Куртрайта продлилась недолго. После этого первоначального объявления, о Техасском Сыскном Бюро больше ничего не было слышно.

Возможно, не случайно, в том же месяце пресса Техаса обратила внимание на работу Куртрайта в качестве полномасштабного охотника за головами. Газета Galveston Daily News 17 октября сообщила, что он арестовал подозреваемого в конокрадстве, ни много ни мало, а проповедника из Арканзаса, а 29-го числа в той же газете сообщили, что Куртрайт прошел через Даллас с Джоном Митчеллом, беглецом из техасской тюрьмы, которого он поймал в графстве Джонсон. "Чтобы произвести впечатление на беглых преступников, мы ставим их в известность, что Форт-Уорт достаточно опасное место, чтобы ошиваться там", -- сообщила Democrat через несколько недель. "Произведенный нашими представителями закона ряд арестов другой юрисдикции, свидетельствует о высокой эффективности блюстителей порядка". В ноябре Куртрайт произвел важный арест, задержав человека по имени Том Лав Калбрет, разыскиваемого за убийство в округе Милам и истребовал награду в размере 200 долларов, обещанную за беглеца.

Вновь приближалось время выборов, и Куртрайт, который намеревался в четвертый раз выиграть гонку за должность городского маршала, старался доказать избирателям, что не пренебрегает своими должностными обязанностями в городе, несмотря на выполняемую работу за городской чертой. Чтобы вернуть поддержку Democrat и Пэддока, который был бессменным автором подстрекательных выступлений против печально известных дэнс-холлов города, он в конце ноября осуществил налеты на Уэйко-Тэп и Ред-Лайт, два из наиболее худших заведений. Газета Пэддока преподнесла историю в довольно шутливой форме. Помощники маршала У. П. Томас и Эйб Вуди, "в соответствии с четкими инструкциями", совершили налет на два "развеселых притона". Арестованными в Уэйко-Тэп были владелец -- Лу Беннетт, бармен -- Д. М. Браун и Боб Браун -- "делец", У. Т. Эндрюс -- "настройщик струнных инструментов" и Э.Д. Уинслоу -- "пианист". В Ред-Лайт представители закона задержали владельца -- Джона Лира, управляющего заведением -- Эла Нили, а также Чарльза Смита -- "игрока на хрустальной посуде", профессора Маркросса -- "игрока на рояли", и Артура Хэнли -- "скрипача".

Несмотря на эту позднюю попытку получить поддержку, дальнейшая работа на должности для Куртрайта оказалась под угрозой, а многие считали его слабым звеном. В отличие от предыдущего года, когда он вернулся в офис, будучи единственным кандидатом, теперь множество претендентов объявили о своих кандидатурах. Двое из них служили его помощниками -- Сэм Фармер и У. П. Томас. Они оба бросили ему вызов. В марте Democrat сообщил: "Томас, Фармер и Куртрайт использовали все возможности, чтобы обеспечить себе победу на предстоящих выборах. Фармер курил, Куртрайт открыто пил пиво, а Томас пил лимонад^[19]". В предвыборной борьбе так же приняли участие уже занимавший однажды должность маршала Генри П. Шиел, не избранный на прошлых выборах Дж. У. Уильямс, и человек по имени Уилер. Ранний участник предвыборной борьбы Бенжамин Мелтон, позже снял свою кандидатуру.

"Кто станет маршалом?" -- задался вопросом Пэддок в газетной статье, подчеркивая важность и особенность должности в городе фронтира, таком как Форт-Уорт:

Благосостояние города в значительной степени находится в руках маршала, который, заботясь о своих интересах, обычно действует, опираясь на общие принципы, если он понимает свои обязанности и выполняет их. Для выполнения должностных обязанностей маршала, элементы репутации и квалификации во многих отношениях требуют повышенных способностей, что тоже важно для любого другого муниципального чиновника, не исключая и мэра города.

Запоздалое применение Куртрайтом суровых мер по отношению к дэнсингам, которые так терпеть не мог Пэддок, возымело желаемый эффект, он получил одобрение редактора и поддержку на переизбрании. "Общепризнанно, что Т. И. Куртрайт выполняет свои должностные обязанности бесстрашно, эффективно, и беззаветно", -- написал Пэддок в своей статье 30 марта 1879 года.

При проведении арестов он исповедовал осторожность и благоразумие, стараясь не вызывать раздражение людей арестом за незначительные проступки ради получения барыша. То, что он выполнял все свои обязанности, может подтвердить тот факт, что наш город с его космополитическим населением более опрятный, чем любой другой в Штатах его величины... Нет человека смелее Джима Куртрайта. При необходимости он арестует и циркулярную пилу. Мы знаем, что он арестовал пять вооруженных ковбоев, с шестизарядниками наголо, но револьверы или дробовики не страшили Джима. Все мы знаем, что он подходящий человек для полезной должности, и пусть люди решат, будет ли он и впредь занимать ту должность, которую он сейчас занимает.

На встрече с местными жителями, проведенной незадолго до выборов в Театре Сентенниал, принадлежавшем Джо Лоуи, кандидаты по очереди обратились к большой толпе присутствующих. Куртрайт, который, по мнению репортера, освещающего это событие, "не был оратором", выступил с краткой речью. В своем выступлении он раскритиковал кандидата Шиела, бывшего маршала, за то, что тот тратил служебное время на азартные игры, тогда как должен был находиться на дежурстве. Действующий маршал садился на фоне бурных аплодисментов.

События нескольких недель, предшествовавших выборам, дали ясно понять, что Шиел и Куртрайт оказались не у дел на этих выборах, а единственными конкурентными кандидатами на пост маршала остались Сэм (или Сол) Фармер и У. П. Томас. Два бывших помощника Куртрайта были вовлечены в ожесточенную, предвыборную борьбу.

Сторонники Фармера подали жалобу, в которой утверждалось, что помощник маршала Томас арестовал человека и взыскал с него штраф без рассмотрения дела или судебного разбирательства. Томас в свое оправдание утверждал, что действовал по приказу Куртрайта, и что все помощники получали и исполняли подобного рода приказы от своего непосредственного начальства. Совет по расследованиям предъявил обвинение Томасу в коррупции и должностном преступлении и передал дело в городской муниципальный совет. После бурных дебатов совет оправдал как Томаса, так и Куртрайта при почти равных голосах за и против, а голос мэра Бекхэма стал решающим.

Сторонники Томаса, поддержанные друзьями Куртрайта, контратаковали, распространяя слухи по всему городу, что во время Гражданской войны Сэм Фармер был разведчиком и шпионом Союза, служил в ополчении под руководством ненавистной администрации "ситцевая вошь" в Миссури и работал полицейским в презираемой полиции штата, созданной губернатором Эдмундом Джексоном Дэвисом в период Реконструкции Юга. Слухи вынудили Фармера публично опровергать все утверждения в виде серии "объявлений", опубликованных в Democrat. Его политические оппоненты, во главе с близким другом Куртрайта, Эйбом Вуди, продолжали нападки. Вуди предстал перед мировым судьей и в письменном заявлении под присягой подтвердил истинность обвинений, позже опубликованном в Democrat. Фармер принял ответные меры, отправившись в Миссури, чтобы получить письменные показания под присягой от людей, знавших его там, о ложности этих обвинений.

Бесконечные споры едва не переросли в насилие, когда человек по имени Р. Ф. Уолтон дал понять всему городу, что он возражает против нападок на Фармера и использовал собственные резкие выражения в отношении Вуди. Друзья Уолтона и Вуди опасались "серьезных последствий в случае возможного столкновения между ними". Вуди был замечен вооруженным винтовкой, но когда он сообщил, что не собирается использовать ее против Уолтона, напряженность снизилась, и "грозовая атмосфера" развеялась.

Странно, что политические враги Сэма Фармера пытались опорочить его репутацию, утверждая, что он во время войны между Севером и Югом служил в армии Союза, тогда как в Форт-Уорте никогда не возникало никаких претензий к Куртрайту за такую же службу. Единственный ответ на это кажущееся противоречие заключается в том, что Куртрайт ранее не упоминал о собственной службе в армии Союза, а сделал это лишь значительно позже, после того, как улеглись ожесточенные страсти о войне, и после периода Реконструкции Юга в Техасе.

На выборах, состоявшихся 1 апреля, "борьба за пост городского маршала завладела наибольшей долей внимания людей". Утром слухи о том, что Куртрайт снял свою кандидатуру, быстро признали ложными, распространенными сторонниками Фармера, чтобы нанести ущерб возможностям Томаса. (Не исключаю, что это был розыгрыш, ведь днем выборов стал День дурака.) Явка избирателей на выборах городского маршала была чрезвычайно высока -- более полутора тысяч человек посетили избирательные участки, что на три сотни больше, чем ожидалось. Когда бюллетени были подсчитаны, Сэм Фармер одержал решительную победу, обойдя Томаса на 368 голосов, а всех остальных кандидатов в сумме на сорок девять. Куртрайт, имея всего лишь девяносто два голоса, собрал всего шесть процентов от общего числа. Он финишировал жалко -- пятым, плетясь за Фармером, Томасом, Уильямсом и Шиелом, и опередил только Уилера, который получил всего один голос, по-видимому, свой.

Глава V. Столкновение исполинов

Непонятно, почему "создатели легенды" Куртрайта не обратили внимания на три срока его службы на посту городского маршала в Форт-Уорте. Юджин Каннингем посвятил насыщенным событиям трех лет всего несколько строк, сообщив лишь, что за это время "Джим Куртрайт получил множество возможностей продемонстрировать как свое непреклонное бесстрашие, так и сверхъестественную скорость и точность в обращении с оружием". Хотя отец Стэнли назвал свою биографию "Маршал Форт-Уорта, умеющий стрелять сразу с обеих рук", он мало рассказывал своим читателям о квалификации Куртрайта на службе городского маршала, заполнив главу с таким же названием посторонней информацией о Диком Биле Хиккоке, Бене Томпсоне и Сэме Бассе. Ни один из упомянутых авторов не сделал ни малейшего упоминания о стычках Куртрайта с Бингхэмом Филдом, Натаниэлем Уилсоном и О. Чейни.

Это довольно странно, поскольку репутация Куртрайта в качестве городского маршала была на самом деле весьма примечательной. 1870-е были исключительно жестокими годами в коровьих городках и лагерях старателей Дикого Запада. В течение трех лет пребывания Куртрайта в должности городского маршала Форт-Уорта произошли одни из самых известных перестрелок с участием представителей закона этих городов. В 1876 году Дикий Билл Хиккок был убит в Дедвуде, Территория Дакота, а ганфайтер Клэй Эллисон застрелил помощника шерифа Чарльза Фабера в Лас-Анимас, штат Колорадо. В следующем году Майк Мигер, бессменный городской маршал Уичито, штат Канзас, убил в перестрелке своего единственного человека, а в Форт-Гриффине, штат Техас, в перестрелке в салуне с участием помощника шерифа Билла Крюгера были подстрелены пять человек, трое насмерть. В 1878 году Билли Кид и его сторонники застрелили шерифа Уильяма Брэди в Линкольне, штат Нью-Мексико. А в Додж-Сити, штат Канзас, перегонщики скота убили городского маршала Эда Мастерсона, а стражи порядка Уайетт Эрп и Джим Мастерсон застрелили ковбоя по имени Джордж Хойт. И в этот жестокий период, на который пришелся расцвет Форт-Уорта в качестве коровьего городка, Куртрайт и его помощники поддерживали некое подобие порядка в городе, и ни один из них не принял участие в перестрелке со смертельным исходом.

Ошеломляющий проигрыш Куртрайта на выборах 1879 года не вписывался в легенду, которую Каннингем и Стэнли пытались позже создать. Каннингем никогда не упоминал о выборах, ошибочно заявляя, что Куртрайт изначально был назначен городским маршалом и потерял должность, поскольку выбрал неправильную сторону в политической битве Форт-Уорта, подразумевая при этом, что его политические противники просто не продлили его полномочия. Стэнли же заявил, что у его героя было "несогласие с политическими деятелями Форт-Уорта, и он отказался баллотироваться на очередной срок".

Деятельность Куртрайта в первые годы после потери им должности городского маршала, описанная создателями легенды, также противоречива и абсолютно не соответствует действительности. По словам Каннингема, именно в это время Куртрайта пригласили в Нью-Мексико, и начались его приключения там, но на самом деле этот переезд произошел четырьмя годами позже.

Отец Стэнли попытался исправить Каннингема. Он написал, что Куртрайт, покинув занимаемую должность, "не сразу отправился в Нью-Мексико, как думают некоторые авторы". Но затем Стэнли начал разворачивать совершенно неподтвержденную и надуманную историю. Сначала он упомянул, что после увольнения из армии "приблизительно в 1870-71 годах", Куртрайт и его жена, "меткий стрелок" Бетти, какое-то время выступали участниками шоу Дикий Запад. Затем Стэнли утверждает, что пара вновь вернулась в мир шоу-бизнеса в 1879 году, присоединившись к "Шоу Дикий Запад" Баффало Билла Коди в качестве метких стрелков.

Доски с афишами рекламировали Энни Оакли, Лилиан Смит, Джона Моргана, Бетти Куртрайт, Джима Куртрайта и других. Это случилось, когда шоу давало выступления в Вирджиния-Сити, и Куртрайт был ранен взрывом холостого патрона, получив рану на лбу чуть выше правого глаза. Джима отвезли в госпиталь Вирджиния-Сити, где он оставался до тех пор, пока не стал чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы уехать домой. Шоу покинуло Вирджиния-Сити на следующий день после происшествия, Баффало Билл совсем забыл о Куртрайте и своих обязанностях перед ним. Люди Вирджиния-Сити были расстроены его бессердечностью и произвели сбор пожертвований, дабы оплатить больничный счет Куртрайта... Перед тем, как Баффало Билл покинул Вирджиния-Сити, он и Лилиан ввязались в жаркий спор по поводу денег. Лилиан неожиданно взяла и ушла из шоу, открыв тир в Вирджиния-Сити.

Эта, богатая подробностями история, была тепло принята и перепечатана творцами легенды Куртрайта, однако фактов ее подтверждающих не обнаружено. Баффало Билл Коди организовал свое знаменитое шоу "Дикий Запад" в 1883 году, через четыре года после заявленных выступлений в нем Куртрайтов. Энни Оакли не участвовала в шоу до 1885 года, а Лилиан Смит было всего четырнадцать, когда она присоединилась к нему в 1886 году. Кроме того, деятельность Куртрайта в течение следующих четырех лет прекрасно отражена в газетах того времени и материалах судебных заседаний, и никто не упоминал об участии Джима или Бетти Куртрайт в шоу Дикого Запада.

В течение четырех лет после поражения на выборах Куртрайт оставался в Форт-Уорте. Он по-прежнему занимал должности помощника федерального маршала и помощника шерифа графства Тэррэнт, и получал небольшие гонорары, работая на этих должностях. Он увеличил этот скудный доход путем открытия игры кено на верхнем этаже салуна "Кэттл-Эксченч", что привело его к конфликту с Джоном Моррисом, который в течение нескольких лет был главным по кено в городе, и возмутился вторжением Куртрайта в его единоличную деятельность. Моррис был опасным человеком с жестоким характером, что он неоднократно демонстрировал. В феврале 1880 года он вступил в спор с барменом театра "Мой", Томасом Уайли Коттоном. Моррис выхватил револьвер и убил Коттона. На судебном процессе по делу об убийстве в июле этого года присяжным хватило всего пять минут для вынесения оправдательного приговора.

Спустя три месяца Моррис поцапался с Джимом Куртрайтом. То, что произошло, было описано на страницах Democrat под заголовком:

СТОЛКНОВЕНИЕ ИСПОЛИНОВ.

ВРАЖДЕБНЫЕ ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ДВУМЯ БЕССТРАШНЫМИ МУЖЧИНАМИ.

Имена "Джима" Куртрайта и Джона Морриса были известны каждому в городе, рассказывала статья, поскольку оба мужчины "пережили несколько чрезвычайных происшествий в Форт-Уорте, способных проверить силу духа любого человека". Куртрайт был описан как "человек непоколебимого мужества..., крутой, расчетливый и неукротимый... неосвоенный свинцовый рудник и несколько унций свинца под шкурой". Моррис "такой же отважный субъект..., лучший специалист многих жестких стычек... со скромным уважением со стороны робких и пугливых людей".

Хотя все в районе злачных мест знали, что между двумя "исполинами" вражда за игорный бизнес кено, "столкновения" удавалось избежать до вечера понедельника, 25 октября 1880 года. Газета так описывала это происшествие:

Моррис последовал за Куртрайтом от зала кено над баром "Кэттл-Эксченч", "призвал на помощь" свой револьвер и, размахивая им угрожающим образом, обвинял Куртрайта в том, что он распространял гнусные слухи о нем [Моррисе]. Из-за этого двое мужчин распалялись все сильнее и сильнее, и несколько раз дело даже дошло до открытия огня. В конце конов Моррис предложил войти в отдельную комнату и "устроить перестрелку". Куртрайт охотно согласился и пошел первым, но что-то помешало и остановило их. Затем поступило предложение сразиться без оружия. В последующей кулачной драке Моррис был ранен.

Чтобы положить конец боевым действиям, прибыли городские блюстители закона. Они арестовали участников сражения и взяли с них обязательства явиться на следующий день в суд мэра. Но оба мужчины по-прежнему рвались в бой. Моррис вызвал Куртрайта на дуэль, поединок на ножах предполагалось провести в закрытой комнате в два часа на следующий день. Вызов был немедленно принят. Моррис заявил о своей готовности побиться об заклад, что Куртрайт не явится в назначенное время, и Куртрайт принял и это пари. Поскольку оба они нуждались во всех имеющихся у них наличных деньгах, чтобы внести залог, на кон они поставили свои золотые часы, оставив их у бармена, выступившего в качестве посредника.

Во вторник утром Куртрайт явился на слушания в суд мэра, а Моррису, который вероятно после взбучки испытывал некоторое недомогание, пришлось отправить доверенное лицо. Каждый из них был оштрафован на один доллар.

Вести о намеченной дуэли разошлись по всей Половине Акра Ада, и толпа завсегдатаев злачных мест с нарастающим волнением ждала, когда настанет назначенный час. Democrat не могла не прокомментировать продолжение "столкновения исполинов":

Куртрайт рано вышел на улицу,он выглядел совершенно свежим и спокойным как удав. Морриса не видели до часу дня, когда он покинул свою комнату... Было отчетливо видно, что он не в состоянии встретиться с противником, поскольку слишком много выпил. В половине второго Моррис сидел на веранде над "Кэттл-Эксченч", когда появился Куртрайт, он посмотрел на Морриса, который тихонько сидел на своем месте, и зашел в салун. До того как оба противника встретились, адвокат Роберт МакКарт отправился к мировому судье МакКлангу и подал жалобу или "донесение", как ее назвали, для предотвращения предстоящей дуэли. МакКланг выдал ордер на арест дуэлянтов и отправил отряд законников к арене боевых действий. Куртрайт увидел их приближение и попытался убежать, но "законники, будучи достаточно оперативными, нейтрализовали и разоружили его. Поскольку он имел право носить оружие, они впоследствии вернули ему револьвер, а он пообещал, что применит его только в целях самообороны". Затем законники сопроводили Морриса и Куртрайта в офис мирового судьи МакКланга, где они должны были внести судебный залог в размере 500 долларов за каждого, чтобы обеспечить их явку в суд на следующий день.

История Democrat согласовалась с замечанием из других газет: "Вчера в городе едва не дошло до убийства человека -- если не двух -- поскольку оба были твердо намерены сражаться на ножах не на жизнь, а на смерть. Остается только надеяться, что они теперь успокоятся и "зароют топор войны". Лишение жизни любого из них не принесет пользы, и они должны поразмыслив принять взвешенное решение прежде, чем сделать что-либо опрометчивое".

Двое мужчин, очевидно, прислушались к этому совету, поскольку на следующий день в газете сообщалось, что Моррис, прикованный к постели вследствие болезни (или последствий его избиения или излишеств в выпивке), послал за Куртрайтом, который сразу же откликнулся. "Двое мужчин очень спокойно и серьезно обсудили свои разногласия, и согласились пожать друг другу руки и снова стать друзьями. В результате они оба проявили здравый смысл и похвальную терпимость".

Вероятно разногласия между двумя игроками разрешились вступлением в какое-то партнерство. Само собой Куртрайт продолжал вести свою игру кено в верхних залах салуна "Кэттл-Эксченч". Всего через несколько дней он признал себя виновным в "демонстрации банка кено" и выплатил обычный штраф в размере 25 долларов.

О том, что два игрока урегулировали свои разногласия мирным путем, свидетельствует инцидент, произошедший месяц спустя. Во время перестрелки они встали на сторону друг друга. Неприятности начались в ночь на 30 ноября, когда между двумя чернокожими мужчинами, Джонсоном Мейсом и Уильямом Крафтом, в порочном округе возник конфликт. Крафт обратился в полицию за защитой. Когда помощник маршала Уильям Б. Хейл подошел к Мейсу, тот выхватил револьвер и выстрелил в законника. Перед тем, как рухнуть с ранами подбородока и груди, Хейл выстрелил в ответ, нанеся Мейсу поверхностную рану бедра. Мейс похромал в отель "Эль-Пасо" и заперся в комнате. Привлеченные к месту происшествия звуками сражения, Куртрайт и Моррис, действуя сообща, ворвались через окно и обменялись выстрелами с Мейсом, которому однако удалось сбежать. Позже его арестовал и отправил в тюрьму городской маршал Фармер.

Над Куртрайтом и Моррисом по-прежнему висели очень серьезные обвинения в принятии вызова на дуэль. Всего за год до этого законодательный орган штата Техас включил в уголовный кодекс штата строгое наказание за драку, принятие вызова на дуэль или согласие стать секундантом на дуэли. Виновных приговаривали на срок не менее двух, но не более пяти лет в тюрьме штата. И Моррису и Куртрайту были предъявлены обвинения в нарушении этого закона. Моррису было предъявлено обвинение в том, что он бросил вызов на дуэль на ножах Боуи, а Куртрайта обвинили в принятии этого вызова. Подсудимые были освобождены под залог в размере 800 долларов до судебного слушания в мае следующего года. В то же время Уильям Пендлтон, адвокат Куртрайта, ходатайствовал о снятии обвинения со своего клиента, но судебные дела протянулись до февраля 1882 года, когда судья вынес вердик независимо от решения присяжных, признав Куртрайта невиновным.

На момент оправдания Куртрайта обвинения против Джона Морриса были сняты по весьма веской причине -- подсудимый был застрелен одним из коллег Куртрайта, помощником федерального маршала.

С окончанием срока действия полномочий федерального маршала, полномочия его помощников также анулировались. И когда Энтони Беннинг Нортон сменил Пернелла в апреле 1879 года, он сразу же получил более сотни ходатайств о назначении на должность помощника. Многие из назначенных Нортоном были действующими или бывшими блюстителями закона, которые проявили храбрость и решительность в борьбе с правонарушителями. Они были известны как "бойцы", но некоторые из них также обзавелись заслуженной репутацией дебоширов и салунных молодчиков. Кроме Куртрайта среди подобных личностей были: Джо Форсайт, Уильям Полк Рэйнер и Эйб Вуди. Их всех маршал Нортон назначил помощниками, служба которых проходила в районе Форт-Уорт -- Даллас.

Уильяму Полку Рэйнеру было примерно двадцать шесть лет, когда он приехал в Форт-Уорт в сентябре 1881 года, чтобы занять должность помощника федерального сборщика налогов. Это назначение он получил с помощью отца, дергавшего за всевозможные ниточки. Кеннет Рэйнер, был известным политиком Северной Каролины и стряпчим федерального казначейства. Работа, по-видимому, была слишком скучной для Билла Рэйнера, и он вскоре бросил ее, приняв назначение в качестве помощника федерального маршала. Высокий, с темными волосами и глазами, Рэйнер вскоре стал хорошо известной фигурой в притонах Половины Акра Ада.

21 декабря 1881 года он повздорил с исключительно вспыльчивым игроком Джоном Моррисом. Согласно последним показаниям Мэтти Джонсон, мадам из дома терпимости, двое мужчин поссорились из-за ее расположения. В тот день они обменялись резкими выражениями в комнатах клубах бывшего мэра Джиллза Дэя, а затем в салуне "Оксидентл". Вскоре после полуночи Моррис, с револьвером в руке, вломился в комнту Мэтти и произвел выстрел в Рэйнера. Он промазал, а Рэйнер нет. Его ответный выстрел поразил Морриса в лоб, убив его на месте. Рэйнер сдался Джиму Куртрайту, который передал его маршалу Сэму Фармеру. На предварительном слушании дела, проведенном судьей МакКлангом 21 декабря, Рэйнер был отпущен под залог в размере 2500 долларов. Позже он настаивал на проверенной временем версии о самообороне.

Перестрелка привела к редакционной статье Пэддока, осуждающей обычную практику ношения револьверов в Форт-Уорте:

У Джона Морриса была привычка практически всегда таскать с собой револьвер, и другие пристрастились к этой порочной практике. У нас существует целый класс населения, считающий обязательным аксессуаром туалета револьвер -- который, к сожалению, начинают применять как раз в тот момент, когда они меньше всего готовы его применить -- когда они находятся в состоянии алкогольного опьянения.

Пэддок отметил, что в данном вопросе блюстители закона относятся к числу самых злостных правонарушителей, и заявил, что им следует запретить ношение оружия во внеслужебное время.

Таких изменений, конечно, не произошло, и Рэйнер и другие вспыльчивые носители значков продолжали попадать в неприятности. 20 февраля 1882 года, всего через два месяца после убийства Морриса, Билл Рэйнер издевался над человеком на тротуаре перед театром "Мой". Выхватив револьвер, Билл угрожал застрелить человека и ударил его по лицу. Позвали городского полицейского, прибыл Джейк Ригглс и последовал за Рэйнером в театр. Рэйнер сопротивлялся аресту и в борьбе с Ригглсом пнул того в живот. Оба мужчины выхватили оружие, но быстрое вмешательство со стороны прохожих и прибытие полицейских Эда Мэддокса и Чарльза Гарретсона предотвратило стрельбу. На следующий день в суде мэра Рэйнера оштрафовали на 5 долларов за нападение с избиением. В марте в суде графства ему предъявили обвинение в ношении револьвера, а в апреле он признал себя виновным в нападении при отягчающих обстоятельствах и был оштрафован на 25 долларов.

В следующем году Рэйнер переехал в Силвер-Сити, штат Нью-Мексико. Там, в июле 1883 года, городской маршал, Хорн, в знак признания его репутации бойца, заручился помощью Рэйнера в защите и поддержании порядка в городе. "Док" Кейн, игрок и ганфайтер Силвер-Сити, в Деминге убил известного железнодорожного проводника по прозвищу "Трехпалый Дик", и в Силвер-Сити прибыл поезд сердитых жителей этого города, намеренных линчевать его. Маршал Хорн, при содействии Рэйнера и нескольких других специальных помощников (включая Джо Антрима, брата знаменитого преступника из Нью-Мексико -- Билли Кида), сумел удержать толпу.

Затем Рэйнер появился в Эль-Пасо, штат Техас, где служил в силах правопорядка и руководил игорным столом в салуне "Джем". Но он продолжал свои затяжные запои и агрессивный образ жизни, по крайней мере, дважды был арестован за нападение. В салуне "Джем"" в ночь на 14 апреля 1885 года он ввязался в схватку не с тем человеком. В перестрелке с Робертом Бейтсом "Ковбоем Бобом" Ренником, произошедшей на расстоянии шести футов, выстрелы Рэйнера прошли мимо, а Ренник вогнал две пули в своего противника, нанеся смертельное ранение. Рэйнер какое-то время оставался в живых, но 7 июня умер после недельной агонии.

Джозеф Форсайт был еще одним молодым человеком, который подобно Куртрайту или Рэйнеру в течение тех лет занимал должность помощника федерального маршала. Также как Куртрайт и Вуди, он был одним из многих законников, которые присоединились к поиску банды Сэма Басса в 1878 году. В ноябре 1875 года он впервые прослыл бойцом, когда работал городским маршалом в городке Эннис, графство Эллис, примерно в шестидесяти милях к юго-востоку от Форт-Уорта. Это произошло 6 ноября, когда он арестовал необузданного парня по имени Джек Пипэн. Когда десять или двенадцать из приятелей Пипэна попытались освободить его из-под стражи, завязалась перестрелка, в которой было произведено около двухсот выстрелов. Форсайт и его подручный Дж. Ламерсон с помощью некоторых жителей города отражали нападение. Когда все было кончено, двое из банды лежали мертвыми, а пятеро были ранены. Один из сражавшихся горожан был серьезно ранен, а Форсайт получил пулю в бедро.

Форсайт был агрессивным типом, который сражался, даже со своими коллегами-законниками. После его назначения на пост помощника маршала Нортона, он повздорил с другим помощником в Далласе. "Помощники маршала растерзали друг друга", так озаглавила эту историю газета Galveston Daily News. "Сегодня в лагере федерального маршала шла война. Помощники Форсайт и Алкин быстро перешли от слов к рукопашной, первый из вышеупомянутых был сбит с ног и сильно порезался от удара по голове пивной бутылкой".

Два года спустя, в феврале 1882 года, в Эннисе Форсайт вступил в конфликт личного характера с человеком по имени Чарльз Мур, что и привело к очередной перестрелке. История была включена в специальный сокращенный бюллетень от Энниса до Форт-Уорта, где Форсайт был хорошо известен.

Самая сенсационная перестрелка произошла здесь около девяти часов вечера, когда Джо Форсайт, один из самых общеизвестных сыщиков, а с недавнего времени и помощник федерального маршала, был смертельно ранен Чарльзом Муром. С самого начала дня оба пили, когда вновь набрала силу старая вражда. Этим вечером они встретились в салуне и начали ожесточенную стычку. Их заставили выйти из салуна. Форсайт вызвал Мура: "Выходи и сразись со мной, как мужчина". Мур произвел два выстрела из револьвера, а Форсайт три, оба промахнулись. Мур заскочил в салун и отдал свой револьвер своему брату Бенджамину. Тот произвел два выстрела и получил три в ответ, никто не попал. К этому времени Чарльз Мур вернулся с дробовиком и разрядил один ствол, заряд дроби попал в правое бедро и нижнюю часть тела Форсайта, сломав ему бедренную кость, и буквально в клочья разорвал его причиндалы. Мура арестовали и доставили в тюрьму графства в Ваксахачи. Врачи заявили, что Форсайт не выживет.

Но он выжил и выздоровел. С "причиндалами" или без них он продолжал быть активным представителем закона. В Нью-Мексико в начале 1883 года он совместно с Куртрайтом отправится в погоню за бандой преступников, а позже в том же году займет должность городского маршала в Ханнивеле, штат Канзас.

В то время Ханнивел был коровьим городком, достигшим своего пика, а шумные ковбои представляли серьезную проблему, поэтому отцы города решили, что им нужен "боец" для контроля над этими нарушителями спокойствия. Они послали за Джо Форсайтом, описанным в газете как "один из немногих оставшихся десперадос Техаса", и предложили ему ежемесячную зарплату в размере 100 долларов за удержание в узде буйных погонщиков. Они также были готовы платить 75 долларов в месяц его помощнику, выбор помощника оставили за Форсайтом. 16 августа 1883 года Форсайт прибыл в Ханнивел, привезя с собой Гамильтона Рэйнера, брата Уилла. Гамильтон Рэйнер был человеком, который строил репутацию жесткого и бесстрашного блюстителя закона. Слухи о прибытии новых новых городских блюстителей порядка их опередили, а буйные ковбои находились в ожидании. Несмотря на то, что три помощника шерифа графства Самнер сопровождали приезжих, едва они спустились с поезда, началась стрельба. Трое мужчин были ранены, но никто серьезно не пострадал. Однако после такого бурного приветствия со стороны ковбойского комитета по встрече, обстановка в коровьем городке заметно успокоилась. Вскоре газета Sumner County Press объявила, что "Джо Форсайт, новый маршал Ханнивела бродит без дела. Преступникам было плевать на дела добропорядочных граждан... С новым маршалом и новыми полицейскими подразделениями, Ханнивел, по сути, стал мирным и законопослушным, подобно среднестатистическому западному городу".

В сентябре Форсайт вернулся в Даллас, где он ввязался в стычку с Уиллом Рэйнером. Они встретились в ротонде отеля Уиндсор,

где и завязалась стычка, в которой Рэйнер бросился на Форсайта и завладел его револьвером. Рэйнер говорил, что Форсайт оскорблял Джима Куртрайта из Форт-Уорта, его друга. Форсайт же утверждал, что проблема возникла из-за Рэйнера, обвиняя его в том, что он не соответствовал своему брату, который служил под началом Форсайта помощником городского маршала в Ханнивеле, штат Канзас.

В декабре Форсайт подал в отставку с должности маршала в Ханнивеле, передав офис своему помощнику Гамильтону Рэйнеру. Он вернулся в Даллас, где в течение следующих двух лет погрузился в пучины алкоголизма и дебоша, от чего стал постоянным источником неприятностей, как для городских блюстителей закона, так и для законников графства. В июле 1884 года Форсайт наткнулся на своего старого заклятого врага из Энниса, Чарли Мура, и "конфронтация возобновилась, хотя в итоге она стихла без пролития крови". Тем не менее, четыре дня спустя он выплатил штраф в размере 10 долларов за эту стычку. Помощник шерифа арестовал Форсайта за неуплату старого штрафа за нападение с отягчающими обстоятельствами. В сентябре судья оштрафовал его на четыре доллара за "матерщину", а в октябре оштрафовал на 7,50 доллара за схватку с другим блюстителем закона, шерифом графства Лаймстоун -- Томасом Эдвином Джексоном, который, по данным сводки новостей, был "серьезно потрепан" в этой стычке. В течение следующего года Форсайту пришлось нести ответственность не менее чем за три нападения с отягчающими обстоятельствами, он был арестован и оштрафован, по крайней мере, в четырех других случаях за пьянство и драку. Его также посадили в тюрьму на некоторое время за неуплату штрафов. Осенью 1885 года он исчез со страниц далласской прессы и судебных документов. Его окончательная судьба неизвестна, но жестокие, склонные к алкоголизму люди, такие как Джо Форсайт, обычно заканчивали жизнь на полу салуна.

В августе 1884 года Гамильтон Рэйнер и его помощник Эд Скоттен были расстреляны в стычке с ковбоями. Раны Скоттена оказались смертельными и 2 сентября он умер. Рэйнер выжил. Но, по-видимому, насытившись насилием фронтира, в октябре ушел в отставку и переехал в Новый Орлеан. По сообщениям, Уилл Рэйнер и брат Эда Скоттена, Фрэнк, отправились из Эль-Пасо в Ханнивел, чтобы отомстить, но из этого ничего не вышло.

Абрам "Эйб" Вуди, уроженец Миссури, который также был ветераном армии Союза, прибыл в Форт-Уорт примерно в то же время, что и Куртрайт. Он служил под его началом в полиции города, а также в качестве федерального служащего, и оставался его ближайшим другом и сторонником в бурные времена. Вуди никогда не был блюстителем порядка отчаянного типа подобно Уиллу Рэйнеру и Джо Форсайту, но и его служба не обошлась без конфликтов.

Нелепое "свиное" дело в декабре 1877 года привело к тому, что его обвинили в нападении с отягчающими обстоятельствами. Обвинение предъявил Джеймс Эшворт, описанный Democrat как "достопочтенный и уважаемый гражданин" Форт-Уорта. Свиньи, открыто бегающие по улицам, давно стали проблемой для городских чиновников -- несколько месяцев спустя Роберт Бекхэм именно ее обозначил в своей предвыборной кампании в качестве основной проблемы. Но когда помощники маршала Вуди и У.П. Томас поймали свободно разгуливающего поросенка, принадлежавшего Эшворту, и поместили его в свиной загон, уважаемый гражданин взвыл. Он потребовал, чтобы Вуди отпустил животное, но тот отказывался, требую заплатить "штраф" в размере пятидесяти центов. Взбешенный Эшворт направился прямо к загону, где находилась свинья, сломал забор и освободил животное. Когда Вуди попытался арестовать его, Эшворт оказал сопротивление. В ходе драки Вуди ударил его по голове своим револьвером, позже Эшворт подал жалобу, обвинив законника в нападении с отягчающими обстоятельствами. Спустя месяц на слушании дела по этому обвинению Вуди был оправдан.

В более серьезном деле в ноябре 1878 года Вуди вновь использовал свой револьвер в качестве дубинки. Он арестовал "Чарли" Хирна за то, что тот катался по городу в багги с известной проституткой в ??нарушение городского постановления и "общей порядочности" по мнению Democrat. Вуди уселся в багги между Хирном и женщиной, и отправился искать какого-нибудь человека готового внести за Хирна залог. Внезапно Хирн напал на офицера, ударив его в спину карманным ножом. Он сделал несколько ударов и сломал клинок, прежде чем Вуди спрыгнул с багги, повернулся и "взмахнул своим шестизарядником с целью... проучить Хирна, но передумал" и направил ствол в голову Хирна. Хотя Вуди позже утверждал, что у него не было намерения стрелять, оружие выстрелило, ранив дебошира в голову. "Если бы не вмешательства людей находившихся поблизости, Вуди, скорее всего, убил бы его". Выдержка Вуди в этом стычке производит впечатление; учитывая вопиющую провокацию, нет никаких сомнений, что никакие свидетели не помешали бы Уиллу Рэйнеру или Джо Форсайту фатально успокоить мистера Хирна.

Весной 1879 года череда ограблений дилижансов вблизи Форт-Уорта привела к перестрелке на улицах Форт-Уорта, между Вуди и Клифтоном Скоттом, человеком, которого законник публично обвинил в соучастии в ограблениях. После того, как оба обменялись гневными заявлениями, Скотт, печально известный в Форт-Уорте и Далласе как неуравновешенный и опасный ганфайтер, вооружился двустволкой и отправился искать Вуди. Обнаружив свою жертву по другую сторону Хьюстон-стрит, разговаривающую со своим братом Х. Вуди, он навел на них оружие. Кто-то крикнул: "Вуди, берегись!", что дало законнику достаточно времени, чтобы отскочить в сторону, прежде чем Скотт выстрелил. Заряд картечи прошел между братьями Вуди и разорвался в передней части магазина Рэндолла. Вуди бросился за металлический портик перед лавкой Тейлора и Барра, когда Скотт разрядил второй ствол и снова промазал.

Понимая, что дробовик полностью разряжен, Вуди выхватил свой кольт 45-го калибра и, подойдя к краю тротуара, тщательно прицелился в Скотта и выстрелил. Пуля прошла над головой Скотта. Он снова выстрелил и попал в столб, за которым прятался Скотт. Тот ринулся в ювелирный магазин Симера и начал перезаряжать дробовик, пока Вуди стрелял из револьвера по магазину, чудом не зацепив ни Скотта, ни ювелира.

В статье, вышедшей 14 мая 1879 года, Fort Worth Daily Democrat так описала перестрелку:

Скотт зарядил один ствол и был в процессе "зарядки" второго, когда угрожая ему шестизарядником, внутрь ворвался экс-маршал Куртрайт, а за ним следовал брат Вуди. Им удалось разоружить Скотта и силой вытащить его наружу. Вуди, разрядивший свой револьвер, наткнулся на них. Если бы не Куртрайт, Скотт смог бы перезарядить свое оружие и появился бы как раз в тот момент, когда Вуди был беззащитен и не смог бы избежать его мести.

А может и смог бы, если меткость стрельбы Скотта не улучшилась. Перестрелка между Скоттом и Вуди -- еще один пример неточной стрельбы, которую демонстрировали как законники, так и печально известные ганфайтеры, находясь в возбужденном состоянии во время схватки не на жизнь, а на смерть. Даже со смертоносным дробовиком Скотт не смог попасть в своего противника, а Вуди, хотя и "тщательно прицелился", опустошил весь барабан своего револьвера столь же бездарно, как и человек, пытавшийся его убить.

Инцидент также демонстрирует, что Джим Куртрайт не был быстро стреляющим убийцей, изображенным сочинителями его легенды. Он вбежал в ювелирный магазин Симера с оружием в руках, зная, что Скотт только что пытался убить его сослуживца и очень близкого друга. А увидев, как человек перезарядил дробовик, явно намереваясь завершить начатую работу, Куртрайт вполне мог сразу же открыть огонь и застрелить Скотта, но вместо этого он решил разоружить и арестовать потенциального убийцу. Насколько известно, Куртрайт до этого момента никого не убил; он, казалось, не спешил отправить на тот свет свою первую жертву.

Обвинения Вуди против Клиффа Скотта, приведшие к бескровной перестрелке 13 мая 1879 года, были вызваны серией ограблений дилижансов вблизи Форт-Уорта. Они начались в феврале, когда в полутора милях от города преступники остановилин дилижанс, курсирующий между Форт-Уортом и фортом Юма. Пассажиров дилижанса ограбили. В течение недели разбойники снова нападали на одну и ту же дилижансовую линию. Еще два ограбления последовали одно за другим, дилижанс из форта Кончо 11 марта, а следом 19 марта -- дилижанс из форта Юма. Последнее ограбление было особенно смелым, поскольку два человека в масках провернули его в пределах города и завладели всей заказной почтой.

Волна ограблений дилижансов произошла во время ожесточенной избирательной кампании 1879 года, и кажущаяся неэффективность городского маршала Куртрайта в поимке преступников, вполне могла способствовать потере им работы в апреле. Большинство людей в городе считали, что грабители были местными жителями, работающими в Половине Акра Ада. Не меньшее количество людей полагало, что Куртрайт, с его знанием порочного округа и множеством контактов там, должен был вычислить разбойников. Преследование бандитов, ограбивших федеральную почту, также находилось в сфере деятельности Куртрайта, но уже как федерального законника. Он произвел один арест после последнего ограбления, взяв под стражу Чарльза Фримана, который в салунах "Уэйко-Тэп"и "Ред-Лайт", двух самых крутых притонах Акра, был известен как "торговец лошадьми". Фриману предъявили обвинение в грабеже на большой дороге. Фриман вначале заплатил штраф за ношение револьвера, а затем за попытку освободить заключенных из тюрьмы графства, однако по более серьезному преступлению -- ограбление федеральной почтовой корреспонденции, он получил оправдательный приговор в ходе судебного заседания, проведенного федеральным комиссаром.

Недавно избранный городским маршалом Сэм Фармер энергично преследовал грабителей дилижансов, тесно сотрудничая с помощником федерального маршала по имени Сьюард и специальным агентом почтового ведомства Амосом П. Фостером. Обоих специально назначили в Форт-Уорт для раскрытия этих преступлений. Всего через десять дней после выборов, Фармер помог арестовать четырех подозреваемых, в том числе владельца Тэррэнт-Хауса, постоялого двора, в котором находились остальные. Двое из арестованных, Джек Старретт и Бен Джонс, были бывшими возницами на дилижансовой линии.

Став городским маршалом, Фармер также получил назначение на должность помощника федерального маршала и с новыми полномочиями отправился в погоню за остальными членамив банды грабителей дилижансов вплоть до Лидвилла, штат Колорадо. В мае он телеграфировал в Форт-Уорт, что убил одного из преступников и захватил двух других, тем самым эффективно уничтожил банду.

В 1880 году газета Далласа сообщила, что после проигрыша на перевыборах в 1879 году Джим Куртрайт должен был сдать как значок помощника шерифа графства Тэррэнт, так и помощника федерального маршала. Тем не менее, можно констатировать, что он в течение нескольких лет сохранял за собой федеральную должность, а иногда его нанимал шериф Хендерсон в качестве специального помощника. Именно в последнем качестве 7 мая 1880 года он ассистировал Хендерсону при исполнении смертной казни через повешение Айшема Кэппса, чернокожего человека, осужденного за изнасилование белой женщины в феврале прошлого года. Восемь тысяч человек собрались в долине реки в миле от города, где была установлена виселица, они стали свидетелями казни.

Но именно в качестве помощника федерального маршала Куртрайт был наиболее эффективен на поприще правоохранительной деятельности. 27 мая 1879 года он вернулся в город после "длинного, утомительного, но бесплодного турне за Эллисом, мошенником, который обманом получил в Городском Национальном банке тысячи долларов". Близкий друг Эл Нили, бывший полицейский и прежний управляющий в знаменитом салуне и дэнс-холле "Ред-Лайт" сопровождал его в этом поиске.

В июле Куртрайт пересек город с помощником федерального маршала Уолтером Джонсоном и Эдвардом ДеНорманди из Департамента налогов и сборов. Они направлялись в Даллас с четырьмя заключенными, обвиняемыми в нарушении закона о доходах. В августе Куртрайт, Джонсон и другие федеральные законники преследовали в графстве Пало-Пинто одну из банд бутлегеров. По сообщениям прессы, они уничтожили 60-ти галлонный перегонный куб на Бак-Крик и взяли под стражу двенадцать подозреваемых. Пока помощники маршала находились там, шериф Стит Риз Эдмондсон заручился их поддержкой в уничтожении банды скотокрадов Джонса. Отряд "пасси" шерифа Эдмондсона насчитывающий сорок пять человек и усиленный после присоединения федеральных сотрудников, провел решительное сражение с конокрадами возле Пало-Пинто. Ларкин Джонс был убит, Джон Джонс ранен, а "Старик" Джонс, Енох Джонс и двое других были захвачены в плен. Когда шериф Эдмондсон обнаружил, что человек из отряда пасси по имени Джек Моррис, оставленный охранять раненого Джона Джонса, позволил заключенному сбежать, он бросил его в тюрьму. В ту ночь двадцать пять человек в масках нейтрализовали тюремных охранников и застрелили Морриса в камере.

2 сентября в Далласе перед федеральным комиссионером Джоном Шенком предстали помощник маршала Джонсона и агент ДеНорманди, они получили ордера на арест подозреваемых в отдаленном графстве Уилер по обвинению в краже государственной собственности и нарушении внутренних законов о доходах. Для оказания им помощи в выполнении постановлений об арестах, они привлекли Джима Куртрайта и двух других помощников маршала, Уомбла и Бёрнса. Таким образом, началась странная цепь событий, в которой приняли участие высшие должностные лица графства Уилер, штат Техас, представители службы федеральных маршалов и военного ведомства, а осенью 1879 года она заполонила страницы газет по всему Техасу и за его пределами.

Недавно образованное графство Уилер, что произошло в 1879 году, было единственным графством в Пэнхэндле^[20] Техаса, а его блюстители порядка и судебные чиновники отвечали за четырнадцать неорганизованных графств, простирающихся от Индейской Территории на востоке до Территории Нью-Мексико на западе и "ничейных земель"^[21] на севере. Оно было очень малонаселенным, главный город графства Мобити, расположенный недалеко от военного поста Форт-Эллиотт, и Таскосы, скотоводческого города, расположенного в ста милях к западу от реки Канейдиан-Ривер, единственные поселения, имеющие какое-то значение.

Позже утверждали, что ордера, выданные Джонсону, главе отряда "пасси", в его северном набеге были незаполненными и выпущенными "не на конкретное лицо, а вообще на кого угодно", имена не были вписаны до тех пор, пока законники не прибыли в Мобити и не начали производить аресты подозреваемых.

Джим Макинтайр в своей автобиографической книге "Юность в Техасе: Путешествие в Ад и Рай" утверждал, что этот рейд состоялся, "поскольку у помощников деньги с налогов и сборов подошли к концу. План их состоял в том, что они будут арестовывать по сфабрикованному обвинению всех, кого получится, а затем отвезут их в Даллас, где их можно будет оштрафовать, а маршал и его помощники будут снимать сливки с оплаты штрафов".

Федеральные офицеры взяли под стражу ряд бизнесменов из Мобити и Таскосы и нескольких первопроходцев-скотоводов региона, включая легендарного ранчеро Чарльза Гуднайта. Арестованных было так много, что Джонсон обратился за помощью к военным в Форт-Эллиотт. Отряд чернокожих солдат десятого кавалерийского полка под командованием лейтенанта Генри Оссиана Флиппера, первого черного выпускника Вест-Пойнта, присоединился к сборищу. Арестованные были обвинены в продаже ковбоям боеприпасов, украденных из Форт-Эллиотт, или в продаже им табака и спиртных напитков в нарушение законов о доходах. Их держали в форте, пока атторней графства Мозес Уайли не настоял на рассмотрении обвинений в суде под председательством судьи Эммануэля Даббса в суде штата. Там Уайли утверждал, что ордера, заполненные после выдачи, были недействительными, что целью экспедиции был "чистый шантаж" и потребовал освобождения заключенных по апелляции Хабеас корпус. Судья Даббс согласился с ним и приказал освободить заключенных.

Джонсон, упрямый и решительный человек, незамедлительно повторно арестовал своих подозреваемых. Вслед за этим шериф Генри Флеминг арестовал Джонсона и привел его к судье Даббсу, который признал его виновным в неуважении к суду, оштрафовал его на сто долларов, приплюсовал судебные расходы и назначил ему залог в размере 3000 долларов, чтобы он появился на следующей сессии суда. Джонсон вернулся в Даллас, где ему были выданы ордера, обвиняющие чиновников графства Уилер в том, что они мешали федеральным офицерам выполнять их обязанности. Вернувшись в Мобити, он и его помощники, вновь поддержанные кавалеристами лейтенанта Флиппера, арестовали восемнадцать граждан графства Уилер, включая судью Даббса, атторнея графства Уайли, шерифа Флеминга и констебля Эскина. Глубокой ночью они погрузили своих заключенных в повозки и отправились на Индейскую Территорию, находящуюся за пределами юрисдикции судов графства или штата.

В этот момент на сцене появился человек, который в последующие годы станет соратником и верным другом Джима Куртрайта. Но первая встреча Джима Макинтайра и Куртрайта, по словам Макинтайра, едва не закончилась перестрелкой между ними. Макинтайр, который в то время был помощником шерифа графства Уилер, писал, что он и еще один помощник, Том Райли, были единственными блюстителями порядка графства, которые не находились под стражей, и им следовало предотвратить вывоз заключенных из графства. "Происходило это в 150 милях от ближайшего федерального окружного судьи, где можно было получить предписание Хабеас корпус... поэтому мы составили фиктивное судебное предписание", - сообщил он. Так он писал в своей автобиографии:

В ту ночь около полуночи они вывели заключенных из города и начали скрытно пробираться с ними на Индейскую Территорию. Им удалось выбраться из города, не будучи обнаруженными; но едва они преодолели около трех миль, как сбежал аптекарь по имени Айра Райнхарт, и, вернувшись в город, разбудил Тома Райли и меня. Я оседлал свою лошадь, а Райли взял лошадь, на которой приехал Райнхарт, и мы пустились преследование. Примерно в миле от города мы встретили возвращающегося Куртрайта. Мы предъявили фиктивный Хабеас корпус и предложили ему сдаться под арест, но вместо того, чтобы подчиниться, он повернул свою лошадь и поскакал к своему отряду. Мы находились позади него, и когда мы приблизились к солдатам, Куртрайт крикнул, чтобы они открывали огонь; но все мы скакали бок о бок, и солдаты не могли определить, кто друг, а кто враг. В следующее мгновение мы оказались прямо среди них, и они были настолько сбиты с толку, что не знали, что им делать. Воспользовавшись нашим положением, мы зажгли спички и зачитали Хабеас корпус, после чего арестовали весь отряд и забрали их обратно в город, где освободили заключенных. Маршал и его помощники были "огорчены" тем, что их лишили некоторых приятных потенциальных гонораров, и вскоре покинули город. Происшествие в графстве Уилер поставило в неловкое положение должностных лиц графства, штата и федерального правительства, а большинство из них ловко избежали ответственности за произошедшую неловкость. Бревет генерал-майор Ричард Айзек Эскридж, командующий фортом Силл, Индейская Территория, куда были направлены законники и заключенные, прежде чем были перехваченны помощниками шерифа Макинтайром и Райли, отправил телеграмму в Вашингтон генералу Уильяму Текумсе Шерману, сообщив факты дела так, как он их знал. "Я отказался взять под стражу кого-либо из заключенных или принять какое-либо участие в распрях, если только это не предписано компетентным органом", - сообщил он. Генерал-адъютант штата Техас - Джон Б. Джонс и федеральный маршал Нортон провели в Далласе конференцию по устранению негативных последствий, в которой было решено снять все обвинения против граждан и должностных лиц графства Уилер, а всю вину повесить на младших федеральных законников. 20 ноября маршал Нортон снял с должности помощника Джонсона. Тот предстал перед судом графства по обвинению в незаконном лишении свободы, был осужден и оштрафован на пятьсот долларов. Агент ДеНорманди был уволен. Расширенная коллегия присяжных обвинила лейтенанта Флиппера и его начальника, капитана Николаса Нолана, в противозаконном применении солдат, которых использовали во время ареста и преследовании гражданских лиц, в нарушении недавно принятого закона Поссе Комитатус^[22]. Они попали под суд, были осуждены и каждый оштрафован на один доллар.

С самого начала конфликта в графстве Уилер и до его окончания, Джим Куртрайт позволил Уолтеру Джонсону взять всю инициативу на себя и соответственно избежал какого-либо наказания или критики за свою роль в этом деле. Несомненно, самой важной в этом происшествии для его дальнейшей карьеры была встреча с Джимом Макинтайром, человеком, который в ближайшие годы станет его близким соратником в качестве законника, убийцы и беглеца. _____________________________

Конец ознакомительного фрагмента.

Продолжение читайте: Длинноволосый Джим. Правда и вымысел.

_____________________________

^[1]Джеймс Батлер "Дикий Билл" Хиккок [James Butler "Wild Bill" Hickok] -- армейский скаут, блюститель закона, ганфайтер и игрок. Убит выстрелом в спину.

Джон Генри "Док" Холлидэй [John Henry "Doc" Holliday] -- блюститель закона, ганфайтер и игрок. Один из немногих известных ганфайтеров, которые умерли своей смертью.

Уильям Гаррисон "Билли Кид" Бонни [William Harrison "Billy the Kid" Bonney] -- один из самых известных преступников Дикого запада. Убит шерифом графства Линкольн, Пэтом Гарретом.

^[2]Люк Ламар Шорт [Luke Lamar Short] -- игрок и ганфайтер. Подобно "Доку" Холлилэю умер собсвенной смертью.

^[3]Уайетт Берри Стапп Эрп [Wyatt Berry Stapp Earp] -- один из 5 братьев, получивший самую широкую известность в истории Дикого Запада. Однако большинство легенд, окружающих жизнь Эрпа не находят фактического подтверждения. Умер своей смертью, пережив "эру ганфайтеров".

^[4]Джон Уэсли "Уэс" Хардин [John Wesley "Wes" Hardin] -- один из самых известных преступников и ганфайтеров Техаса. Схваченный техасскими рейнджерами, получил 25 лет тюрьмы. В тюрьме он выучился на юриста, а выйдя из тюрьмы, открыл адвокатскую контору, но в скором времени был убит в спину полицейским. Написал автобиографию, изданную спустя год после его смерти.

Том Хорн [Tom Horn] -- работал ковбоем, скаутом в армии, агентом Пинкертона, скотоводческим детективом и "охотником за головами". Попав в тюрьму по обвинению в убийстве, написал автобиографию, которая была опубликована после его казни через повешение.

^[5]Trigger (анг.) -- спусковой крючок, часть ударно-спускового механизма револьвера. Слово "triggernometry" придумано Каннингемом, здесь игра слов "тригонометрия" и "триггернометрия".

^[6]Бен Томпсон [Ben Thompson] --один из самых известных игроков-ганфайтеров Техаса. Временами служил блюстителем закона. Был застрелен вместе с другим известным ганфйтером, Кингом Фишером в Сан-Антонио в 1884 году.

^[7]Половина Акра Ада - квартал красных фонарей Форт-Уорта.

^[8]Словосочетание переводится как "некультурный", "неопрятный", "неряшливый", "неотесанный".

^[9]Ушел в Техас. Это была обычная практика в то время.

^[10]Открытая кобура обычно была с клапаном и висела на передней стороне бедра, чуть ли не на животе, револьвер размещался рукояткой вперед, а извлекали его в две руки, левой открывали клапан, правой доставали оружие. От характерного хлопка рукой по клапану и появилось выражение "хлопнуть кобуру".

^[11]Общество ветеранов Гражданской войны - северян; образовано в 1866 в городе Декейтере, штат Иллинойс, для увековечения памяти погибших и оказания помощи их семьям. В 1890 (пик его деятельности) насчитывало около 410 тыс. членов. Было настолько влиятельным, что в течение почти 40 лет контролировало Республиканскую партию в северных штатах, где победа кандидатов на выборах зачастую зависела от поддержки этой организации. Последний член "Великой армии Республики" умер в 1956.

^[12]"Оддфеллоуз" ("Чудаки") Общество взаимопомощи масонского типа. В США основано в 1818.

^[13]Отряд помощников шерифа из гражданского населения, выполняющие свои обязанности на общественных началах.

^[14]"Посмотреть на слона" -- идиоматическое выражение, обозначавшее путешествие на Дикий Запад. В нем заложен больше символический, чем материальный смысл, описывающий полученные во время путешествия эмоции -- и положительные, и вызванные страхом и разочарованием. Переселенцы понимали, что, "увидев слона", они испытают огромное волнение, но вовсе не обязательно им захочется взглянуть на него еще раз. Для многих "слон" стал символом поворотного пункта в их путешествии -- может быть они и не "увидели слона", но с них довольно и они поворачивают назад. Существует множество теорий происхождения этого выражения. Кто-то утверждает, что его придумали актеры из городского театра Филадельфии, кто-то уверен, что это старая английская идиома, возникшая еще в XVI веке. "Слон", на которого ходили посмотреть, находился где-то между рекой Миссури и горами Сьерра-Невада.

^[15]Джордж и Мэг Вуд управляли чередой пресловутых дэнс-холлов в бумтаунах Канзаса и Техаса в 1870-х годах. Джордж был застрелен в их заведении "Ред-Лайт" в Колдуэлле, штат Канзас, в августе 1881 года.

^[16]Член муниципалитета или член совета графства.

^[17]Марди-Гра (Вторник на масленой неделе) - праздник в Новом Орлеане и других городах Луизианы, с красочным карнавалом, балами и парадами с участием ряженых и джаз-оркестров, которые проходят по центральным улицам города, в том числе по Французскому кварталу и Канал-Стрит, привлекая тысячи туристов. Марди-Гра стал своеобразным символом Нового Орлеана. Традицию отмечать этот праздник ввели французские поселенцы.

^[18]Судя по всему, тут речь идет о том, что городским чиновниками платили зарплату в облигациях городского займа, которые значительно обесценились.

^[19]Судя по всему, это была демонстрация того, что им не чужды радости электората.

^[20]Пэнхэндл ("отросток") - длинный узкий участок территории штата, расположенный между двумя другими штатами, либо между штатом и побережьем. Так называется, поскольку на карте напоминает ручку сковороды. В США такими "отростками" обладают штаты Аляска, Западная Вирджиния, Оклахома, Техас и Флорида.

^[21]Ничейные земли -- земли на территории будущего штата Оклахома, преимущественно в его центральной части, которые после Гражданской войны не отошли ни одному из индейских племен. В адрес федеральных властей раздавались призывы об их открытии для заселения. 22 апреля 1889 буквально за один день эти земли были заселены десятками тысяч поселенцев в ходе "набега". В течение шести часов население таких поселений, как Инид и Гатри выросло до пяти и более тысяч человек, а на месте современного города Оклахома-Сити в прерии в течение суток поселилось более 10 тысяч человек. 2 мая 1890 "ничейные земли" официально получили статус Территории Оклахома.

^[22]"Акт Поссе Комитатус" (Posse Comitatus Act) , закон от 1878 года, согласно которому военным запрещено брать на себя полицейские функции на территории США.

Оставить комментарий © Copyright Брэг Викторио (viktorio_breg@mail.ru) Размещен: 13/07/2020, изменен: 13/07/2020. 201k. Статистика. Глава: История Иллюстрации/приложения: 2 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Имя Джима Куртрайта часто встречается в трудах англоязычных авторов, посвященных ганфайтерам Дикого Запада. Однако большинство из них страдает нежеланием или неумением привести документальные подтверждения изложенных событий, версий и выводов. На русском же языке информация о нем крайне скудна. Поэтому представленное в книге жизнеописание Куртрайта в русскоязычном сегменте уникально. В книге опровергнуты некоторые общеизвестные факты из жизни "Длинноволосого Джима", тогда как другие факты подтверждены документальными источниками. В книге можно найти ответы на вопросы: что означает выражение "посмотреть на слона", скольких человек убил Куртрайт, чем закончился суд над ним, как "Длинноволосый Джим" сбежал от техасских рейнджеров и кто вознес его до статуса легендарного ганфайтера. Книга адресована всем, кто увлекается историей Дикого Запада, в общем, и ганфайтерами в частности.

Брэг Викторио : другие произведения.

Длинноволосый Джим. Правда и вымысел