Брайс Валентина : другие произведения.

Василиса. Побег из под венца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В жизни каждого человека бывает момент, определяющий все. Один поступок, определяющий всю дальнейшую жизнь. Для Василисы, дочери бизнесмена таким поступком стал побег из под венца, приведший не только к новой жизни, но и в новый мир. Что ждет ее в будущем? Как привыкнуть к новым обстоятельствам, и не потерять при этом саму себя? Удастся ли найти свое место? Какие тайны скрывает тот, кому она предназначена в дар Богиней? На все эти вопросы ей придется найти ответы, чтобы выжить и жить.
  Как ощущается предательство? Никогда раньше не думала, что мне придется пережить подобное. Считается, что предать может лишь близкий, родной человек, которого любишь и не ждешь подставы, которому доверяешь. Возможно, я все же в какой-то степени доверяла тому, кому было суждено стать моим мужем едва ли не с рождения. Но к подобному 'удару' с его стороны оказалась не готова.
  Мы с Ником с детства недолюбливали друг друга. Он ломал моих кукол, прятал и рвал моих плюшевых друзей. Став чуть старше, насмехался надо мной, высмеивая перед нашими общими знакомыми мой облик. По крайней мере высмеивал до тех пор, пока я не стала давать сдачи. Когда он пришел домой с фингалом под глазом, оставленным моей хрупкой ручкой, а я заявилась в мокром, заляпанном грязными потеками платье, наши отцы впервые, не сговариваясь, отлупили нас. Нас заставили заключить перемирие, и с тех пор мы к обоюдной радости свели наше общение к минимуму. Виделись лишь на обще-семейных сборах по большим праздникам, под пристальными взглядами отцов поздравляли друг друга с Днем Рождения, с Новым Годом, дарили подарки.
  Когда настала пора поступать в университет, мы с радостью разъехались в разные страны. Ник отправился покорять бизнес-школу в Лондоне, я же улетела в солнечную Италию в университет дизайна. И не возвращалась даже не смотря на угрозу родителя прекратить оплачивать мое обучение. В конце - концов, я просто поставила отца в известность, что получила гранд на обучение на весь срок моего обучения и тот может смело притворять свою угрозу в жизнь. Получила в ответ гневное письмо, что я 'неблагодарная дочь с вздорным характером и место мне в пансионате благородным девиц', а так же поздравления с грандом и заверения что 'он всегда знал, какая у него умная дочь'.
  Но все хорошее имеет обыкновение заканчиваться. И по возвращении домой меня ждал сюрприз - наша с Ником свадьба, играть которую планировалось в Париже. Венчание в Соборе Парижской Богоматери должно было стать венцом в слиянии фирм наших отцов, приуроченное ко дню подписания договора.
  И к свадьбе уже было все готово. Подобной подставы я не ожидала и надолго выпала из реальности, пытаясь осмыслить, что всю оставшуюся жизнь мне придется провести с нелюбимым человеком только потому, что так нужно для бизнеса отца. Уговоры матери, что все будет хорошо, что у меня в жизни будет все, что пожелаю, не особо помогали, и в конечном счете меня оставили наедине с собой.
  Встретить Ника после пяти лет взаимного игнора было странно. Мы смотрели друг на друга, изучая того, с кем придется провести бок о бок если не всю оставшуюся жизнь, то большую ее часть. Ник заматерел и стал красавцем, не удивилась бы, узнай, что в Лондоне у него было полно подружек. Он и в школе, в старших классах встречался с несколькими девчонками одновременно, не таясь. Я же за прошедшие годы вытянулась еще больше, став на полголовы выше его, отрастила волосы цвета горького шоколада до пояса и еще больше отощала. Высокая, худая, бледная (даже жаркое итальянское солнце почти не оставило на мне отпечатка загара), кожа да кости, я была далека до идеала Ника, если судить по брезгливому выражению лица, которое он не пожелал скрыть.
  Раньше это непременно бы задело меня, но вольная жизнь в Италии и знакомство с Алессандро и его семьей изменили меня. Я едва ли не впервые почувствовала себя любимой, желанной и интересной кому-то сама по себе, а не из-за денег моей семьи. Он стал моим первым мужчиной, предлагал выйти за него замуж, остаться жить в Италии. И я даже согласилась.
  Улетела домой, чтобы поставить в известность отца и мать, но в итоге оказалась в Париже - городе влюбленных с разбитым сердцем и безрадостными перспективами на будущее. После взбучки, устроенной отцом я, заливаясь слезами, под надзором родителя порвала с Алессандро и окончательно ушла в себя.
  Радовало лишь одно - Ник получит меня в пользованном варианте. Ему придется принять тот факт, что не быть ему первым и единственным мужчиной в моей жизни. А я точно знала, что он рассчитывал получить меня целой, сохранившей себя для него. Еще и подтрунивал надо мной, говоря, что на такую, как я, ни один парень в здравом уме не позарится, и что уж он-то научит меня премудростям любви.
  А потом настал день свадьбы. Меня облачили в свадебное платье, сшитое по специальному заказу. Открытое, с жестким корсетом, поддерживающим грудь, с юбкой из тафты и шифона, собранной пышными складками, кружевной фатой, оно идеально подошло к моей фигуре.
  Лишь когда до церемонии оставалось немногим больше получаса, и я ожидала выхода в комнате невесты в соборе, меня ненадолго оставили одну. Чем я не преминула воспользоваться.
  Я собиралась поговорить с Ником. Не знаю, на что я рассчитывала, что собиралась сказать. Но когда я подошла к комнате жениха и чуть приоткрыла дверь, то услышала весьма характерные стоны и пыхтение. Ник с приспущенными штанами задрал платье одной из подружек невесты и имел ее, прислонив к стене. А она стонала каждый раз, когда он с силой входил в нее.
  Было ли для меня это шоком. Пожалуй. Но не потому, что я ждала от него верности мне, скорее потому, что все же надеялась, что хотя бы в день нашей свадьбы он будет вести себя прилично по отношению ко мне.
  Чувствуя себя преданной и униженной, я тихо прикрыла дверь и ушла не разбирая дороги, оглушенная и дезориентированная, не разбирая дороги, и не задумываясь, куда иду.
  Как я очутилась на площади Шарля де Голля, сама не поняла. Что удивительно, площадь была пустынной. Ни людей, ни машин. Все еще пребывая в прострации, я перешла через дорогу и пошла к триумфальной арке. В тени арки было прохладно. Я на пару минут остановилась, наслаждаясь, но после продолжила путь в никуда.
  Свет солнца на выходе из арки был ослепительно ярким, я прикрыла глаза и наклонила голову, стараясь укрыться от слепящего света. Рядом послышалась торжественная музыка (кто-то праздновал свадьбу).
  А ведь, будь я умнее, приехала бы домой женой Алессандро, и сегодняшнего дня бы попросту не было.
  На этой мысли музыка резко оборвалась, возвращая меня к реальности. И эта реальность... поражала. Мягко говоря.
  Вокруг меня на резных мраморных скамьях сидели разодетые в дорогие камзолы и платья знатные господа и дамы. Аристократы, вероятно. И не абы какие. Из высших, судя по драгоценностям. Уж в драгоценностях-то я разбиралась. Подобные цацки мой отец купить бы не смог. Он был купцом по местным меркам. М-да.
  А свадьба - то явно королевская. Или императорская.
  Храм тонул в ярком солнечном свете. На возвышении у алтаря напротив статуи какой-то местной богини рядом с жрицей стоял жених, а рядом с ним в венце стоял, очевидно, правитель и старший родственник.
  Пока я рассматривала окружающую обстановку, окружающие рассматривали меня. И столь пристальное внимание к моей персоне меня несколько нервировало. В какой-то момент я развернулась к дверям, решив уйти так же, как пришла. Но двери захлопнулись прямо передо мной с оглушительным грохотом, отрезая путь назад.
  Я не спеша развернулась и встретилась взглядом с мужчиной в венце. Вот даже тени сомнений не возникло, кто проделал фокус с дверью. Мне протягивали руку и дружелюбно улыбались. Ага, так я и поверила. Обвела красноречивым взглядом алтарь, жрицу, статую богини и отрицательно качнула головой, шалея от собственной храбрости. Чует мое сердце, мало кто рискует перечить этому мужчине.
  Мужчина хмыкнул, после чего сошел с возвышения, направляясь ко мне по проходу. Чего мне стоило остаться на месте, одному Богу только известно. Все так же дружелюбно улыбаясь, мне повторно предложили руку, я отшатнулась, запнулась каблуком о юбку платья и взмахнула рукой, стремясь сохранить равновесие. Чем поспешил воспользоваться мужчина в венце, перехватывая меня за руку.
  А в следующий миг мир исчез. Чернильная тьма, наполненная звуками, символами, словами, информацией. И все это мой разум впитывал, как губка воду. Когда я уже было решила, что еще немного и мой мозг вскипит от перегрузки, тьма рассеялась, а я обнаружила, что сижу на скамье. Мужчина все так же держит мою руку в своей. И гробовая тишина вокруг.
  - Как зовут? - Мужчина подарил мне мягкую располагающую улыбку.
  - Василиса. - Я вырвала свою руку из теплых рук мужчины, ни разу не купившись на его дружелюбие.
  Мужчина усмехнулся, но не сказал на это ни слова, лишь похлопал меня по плечу и поправил выбившийся из прически локон.
  - Будь хорошей девочкой, посиди здесь, нам нужно завершить церемонию передачи власти.
  Я не сказала ни слова, но это и не требовалось. Мужчина прекрасно все понял по моему настороженному взгляду. Он был не тем, кого можно было безнаказанно дразнить. Захлопнувшиеся прямо перед носом двери четко дали понять - сбежать будет крайне сложно. Не сейчас. Гораздо разумнее выждать момент, осмотреться, привыкнуть и принять обстоятельства. А там уж как-то оно будет.
  Меня одарили доброй и немного снисходительной улыбкой, но наказывать за своевольные непокорные мысли не стали. Щелкнули по носу и вернулись на возвышение.
  Это стало своеобразным сигналом. Вновь зазвучала музыка, разбавляя напряжение, витавшее в церемониальной зале до недавнего момента. Мужчина, рядом с которым меня усадили вздохнул с явным облегчением. Я чуть повернула голову, рассматривая своего соседа боковым зрением. Тот чуть приподнял уголки губ в намеке на улыбку.
  - Вы храбрая девушка. Даже интересно, когда вы окажетесь на том возвышении? И кто же будет стоять подле вас?
  Я не торопилась с ответом, предпочитая, на данном этапе развития событий, считать вопросы риторическими. Хотя, здесь и сейчас, в этот конкретный момент, могла сказать только одно: я не хочу оказываться там, не желаю даже на миг представлять себя снова в качестве чьей-то невесты. Спасибо, опыт уже имеется, больше не хочу. Хватит с меня.
  А мужчина тем временем оправил манжеты идеально сидящего на нем камзола из черного бархата и улыбнулся еще чуть шире. В уголках серых глаз появились лучики морщин. Мое молчание он принял за своеобразный ответ. В какой-то степени так оно и было.
  - Дарами Богини не разбрасываются, даже если они хуже кинжала в спину. За вами начнется охота.
  Мужчина не сказал больше не слова. Его лицо вновь приобрело бесстрастно-высокомерное выражение, взгляд был устремлен на возвышение у статуи. Все его внимание было приковано к церемонии. Как и внимание тех, кто нас окружал. Но, если судить по чуть наклоненным и чуть повернутым головам, по взглядам, бросаемым в мою сторону, нашу своеобразную беседу слушало куда больше народу, чем казалось на первый взгляд.
  Аристократия во всех мирах аристократия. Для ее представителей носить маски и умение держать лицо всегда и в любой ситуации - жизненно необходимо. Нельзя показывать своих слабостей ни близким, ни врагам, никому. Иначе тебя просто сожрут.
  И сейчас потенциальной жертвой была я. Меня оценивали, на мой счет строили планы, меня уже пытались делить. Появившись в этом мире, в этом храме, я стала камнем, брошенным в улей и растревожившим его обитателей. 'Пчелы' еще не знали, что с 'камнем' делать, но их привычный распорядок уже нарушен, а значит в ближайшее время многое поменяется, и еще не скоро все войдет в прежнюю колею.
  Главное теперь самой уцелеть во всем этом хаосе, в который неожиданно превратилась моя жизнь по воле неизвестной мне Богини.
  Тем временем жрица закончила произносить речь. Двери залы распахнулись, впуская... очевидно невесту нового будущего правителя. В платье канареечного цвета с пышной юбкой из многослойной тафты, собранной воланами, с шикарно уложенными огненно-рыжими волосами, к которым с помощью шпилек с живыми цветами крепилась фата, в дорогущих украшениях и с букетом фиалок, роз и лилий в руках, она была сногсшибательной невестой. Свой статус невесты она несла с гордо поднятой головой и достоинством будущей императрицы. За ней следовали две подружки невесты в платьях намного скромнее, идеально гармонировавших с нарядом невесты. Они осыпали по пути невесту лепестками тех же лилий, роз и фиалок, что и букет девушки.
  Все собравшиеся в зале провожали невесту внимательными взглядами, на какое-то время оставив меня в покое. Что не могло не радовать меня. Особенно в тот момент, когда взгляд невесты, которым она обводила торжественную залу, наткнулся на меня.
  Ничто в ее лице не изменилось, выдавая ее чувства. Но я успела заметить во взгляде, скользнувшем по моему наряду, интерес и досаду. В последнем я могла ее понять, мне бы тоже не понравилось, если бы на своей свадьбе я бы оказалась не единственной невестой. Ведь предполагается, что для невесты это ее день, и только ее. А тут я, вся такая в белом платье, так похожем на ее. Хорошо еще фату потеряла где-то по пути к площади Шарля де Голля.
  Что до интереса. Тут все еще банальнее, на мой взгляд. Из-за заминки в церемонии, в которой была виновата я, по сути, она не могла не заинтересоваться причиной, по которой ей пришлось ждать своего выхода.
  Я украдкой выдохнула, смахнув с платья несколько розовых лепестков, упавших на мой наряд стараниями подружек невесты.
  Далее события развивались вполне предсказуемо. Жрица обвенчала молодых. После этого пара встала на колени перед ликом богини лицами друг к другу. Действующий правитель снял с себя корону и передал ее жрице.
  А вот дальше случилось то, что заставило меня широко распахнуть глаза от удивления. Все на что я оказалась способна в тот момент - нечто похожее на 'э-э-э'.
  Корона в руках жрицы поднялась в воздух, ослепительно засияла, и это сияние разделилось надвое. После этого оно взорвалось и осыпалось на головы новоиспеченных молодоженов золотыми искорками, которые, в свою очередь собрались в две короны - одна более легкая и изящная (женская), вторая более массивная и тяжелая (мужская). Жрица произнесла заключительную напутственную речь, после которой гости, приглашенные на церемонию, разразились аплодисментами и поздравлениями. К которым присоединилась и я, чтобы не выделяться на общем фоне.
  Гости встали со своих мест, собираясь проследовать на выход вслед за виновниками торжества. Я бы предпочла выйти вместе с ними, или же вообще последней, но мне не оставили выбора. Доброжелательная улыбка, стальной предупреждающий взгляд вкупе с протянутой мне рукой не оставляли мне даже малейшей возможности для маневров. Не сейчас, не на людях, для которых он все еще оставался весомой политической фигурой. Я итак уже за сегодня выказала достаточно неповиновения, еще чуть больше мне могут попросту не простить.
  Я послушно вложила ладонь в протянутую руку, безропотно позволила устроить ее на сгибе локтя и без колебаний пошла рядом, стараясь идти шаг в шаг, чтобы не отставать или, не дай Боги, не обгонять.
  Мы вышли из храма на залитую солнцем площадь, огласившуюся радостными возгласами, собравшихся здесь людей. Я чуть прикрыла глаза, щурясь от яркого света. В этот момент мне как никогда захотелось оказаться, как можно дальше отсюда. Желательно в Италии на вилле Алессандро, в окружении его семьи, и чтоб мне снова сделали предложение.
  - Улыбайся, Василиса. Улыбайся. - Меня похлопали по руке, лежащей на сгибе локтя, чуть сжав ее.
  Намек был белее чем непрозрачным. Я подняла глаза на своего спутника, которого так и хотелось назвать конвоиром, и улыбнулась. Как улыбалась Алессандро, из всех сил представляя, что именно он сейчас рядом со мной. И, кажется, у меня получилось. Мой спутник был явно озадачен переменой в моем поведении, гадая, с чего бы мне смотреть на него с таким обожанием и любовью. Но все же одобрительно хмыкнул. Толпа получила требуемую порцию зрелищ, разразившись поздравлениями.
  - Хотел бы я знать, кого ты представила на моем месте, если со своей свадьбы ты сбежала.
  Я молчала, не подтверждая и не опровергая его слова. Да это было и не нужно. Этот мужчина не был бы правителем, если бы не мог делать верные выводы из минимума информации, в том числе и той, о которой умалчивают.
  Мы заняли открытую, рассчитанную на четырех человек карету вместе с молодоженами. Я чуть отодвинулась от своего спутника, насколько это позволяло сиденье, и попыталась высвободить руку. Но с тем же успехом я могла пытаться выдернуть руку из стальных тисков. Новоиспеченный правитель вместе с молодой супругой с интересом наблюдал за моими тщетными попытками, стараясь не рассмеяться. Его даже не пугал холодный предупреждающий взгляд старшего родственника.
  Дождавшись, пока я успокоюсь и смирюсь со своим положением, мой спутник - конвоир решил, что настало время для знакомства. Мое имя он знал, теперь, очевидно, настала моя пора узнать имена моих спутников.
  - Что ж, раз уж так сложилось, что ты оказалась здесь по воле Богини, тебе придется жить в моем доме. Для твоей же собственной безопасности. Мое имя Рихарт Ксандр Миррей - Первый Лорд Миррийской империи. Можешь называть как хочешь, на твой выбор, кроме официальных мероприятий. - Намек на этикет, поддержание общественного статуса среди аристократии я уловила четко и смиренно кивнула. - Мой племянник, ныне действующий император, Бастиан Деррик Миррей и его супруга Антония Луиза Миррей, в девичестве Сиррин.
  - Приятно познакомиться. - Ровным, предельно вежливым голосом ответила я.
  Молодая императрица ограничилась приветственным кивком, сопровождавшимся вежливой улыбкой и ничего не выражающим взглядом. А вот молодой император позволил себе рассмеяться, совершенно не обращая внимание на дядю.
  - Оно и видно. Ты сейчас похожа на дикую кошку, угодившую в капкан и готовую отгрызть себе лапу, лишь бы освободиться. Но тебе все же следует прислушаться к словам дяди. В его доме тебе всяко безопаснее будет, чем самой по себе. Можешь звать меня Бастианом вне официальных встреч и мероприятий, если тебе так будет удобно.
  - Хорошо.
  Я кивнула, принимая к сведению его слова. Стараясь хоть немного успокоиться, я смотрела на дома и ликующую толпу, мимо которой мы проезжали. Гадать, каким именно будет мое будущее, я даже не пыталась. Все равно бессмысленно. Так или иначе мою судьбу будет определять мой спутник, которому я досталась в дар от неведомой мне Богини. Он был опытным политиком, привыкшим просчитывать последствия каждого своего действия или решения на несколько шагов вперед. Я не сомневалась, что он уже все решил, хотя бы в общих чертах. Так что рыпаться с моей стороны сейчас бесполезно, да и бессмысленно.
  В одном я согласна с Бастианом, самой по себе мне быть сейчас не безопасно. А этот мужчина сделает все возможное и невозможное, чтобы защитить дар Богини, даже если этот дар ему нужен, как собаке пятая нога. Я хорошо запомнила слова своего невольного соседа в храме, который счел необходимым предостеречь меня. Но и отказываться от мысли о побеге мне не хотелось. Хотелось верить, что я еще способна сама распоряжаться своей жизнью, способна обрасти свободу и собственное счастье.
  Все же я была по характеру слишком упряма и не привыкла легко сдаваться.
  Дальнейший путь до императорского дворца проходил в молчании. Император с императрицей приветствовали ликующую толпу, Первый Лорд величественно и немного со снисхождением улыбался, я же просто смотрела на город.
  По прибытии во дворец мне протянули руку, сопротивляться я не стала. Все так же индифферентно приняла помощь и проследовала по ступеням по направлению к бальной зале.
  - Всего пара танцев, поздравления от гостей и после мы, наконец, поговорим обо всем.
  - Хорошо.
  Что ж, поговорить нам, и в самом деле, необходимо. А все остальное... мне не привыкать носить маски. С Ником натренировалась в свое время.
  Дворецкий возвестил о нашем прибытии, двери распахнулись, пропуская нас. Впереди Бастиан, ведущий под руку Антонию, следом Рихарт, сопровождающий меня. Логичнее было бы на мой взгляд, если бы сначала зашли мы с Первым Лордом, а уже потом правящая императорская чета. Ведь это их праздник. Но Рихарт объяснил, что по значимости свадьба и коронация нового императора, и представление Дара Богини - равнозначные события.
  Спорить и возражать я не стала, я в этом мире от силы пару часов нахожусь, ему лучше знать реалии и порядки этого мира и государства. Нацепив доброжелательную улыбку, чуть прикрыв глаза, изображая скромность и застенчивость, я смотрела на приглашенных на празднество гостей.
  Дальнейшие события слились в одно сплошное пятно. Я принимала поздравления вместе с другими виновниками торжества, танцевала, пила шампанское под легкие закуски, практически не ощущая вкуса, была любезна и приветлива, шутила, если это было уместно.
  За мной наблюдали, следили за каждым жестом, ловили каждое слово, в надежде посмеяться, унизить, подставить, втереться в доверие, заручиться поддержкой в перспективе. Я же играла свою роль, чувствуя себя сапером на минном поле, которому вместо необходимых инструментов вручили детский совочек и маникюрные ножницы.
  Пытка приемом длилась пару часов, а по ощущениям прошло гораздо - гораздо больше. Не удивлюсь, если за это время у меня прибавилось седых волос. Не один обед с бизнес - партнерами отца ни сравниться с подобной пыткой.
  Когда к компании леди, обступивших меня подошел Первый Лорд (называть его по имени сейчас даже мысленно у меня язык не поворачивался) и попросил нас извинить, я вцепилась в его руку едва ли не раньше, чем он успел мне ее предложить. Чуть приподнятые уголки губ в намеке на улыбку я предпочла проигнорировать. Весело ему. Пусть так, лишь бы уже увел меня отсюда.
  Зал мы покидали даже не через черный ход, а... вот даже не знаю как назвать дверь в неприметной нише за занавесью, обрамляющей балконные двери. Один шаг, и мы в длинном коридоре, расходящемся от нас вправо и влево. На полу ковровая дорожка. В нишах на подставках вазы с цветами и растениями. На стенах мягким светом горят светильники. Напротив нас у дверей дежурят два гвардейца. Стоило нам появиться, как бравые ребята тут же поспешили отдать честь, после чего тот, что стоял по правую сторону, открыл перед нами дверь.
  Меня вежливо и вместе с тем настойчиво пропустили вперед. Можно подумать, я вот прям сейчас, не разбираясь в ситуации, дам деру из дворца. Я, может, и не в восторге от ситуации, но пока себе не враг. Во-первых, мне это не удастся: Первый Лорд - маг. Те его фокусы в Храме с дверьми и ускоренным обучением языку не оставили даже крохотного шанса на сомнения. Во-вторых, я банально не знаю, в какой стороне выход из дворца. Переход в этот коридор был явно магическим, так что я даже предположить не бралась, в какой части дворца мы сейчас находимся. К тому же гвардейцы... отловят и вернут назад, если вдруг Его Сиятельству будет лень самому меня останавливать. Или просто будет интересно, как далеко я смогу убежать.
  - Ты талантливая актриса, Василиса. Не знай я, как сильно ты хочешь сбежать от всего и от всех, поверил бы, что этот дворец, эти люди там на балу - все, о чем ты только могла мечтать в своей жизни. И что ты находишься именно там, где больше всего желаешь.
  Я промолчала, не считая нужным отвечать на попытку задеть меня. Обвела взглядом шкафы, заполненные книгами, окна, занавешенные гардинами, пару пейзажей на стенах, кресла и рабочий стол, ковер на полу. Обычный стандартный кабинет, у отца в загородном доме похожий.
  - Мы, вроде поговорить собирались, а не обсуждать мои таланты.
  Сочла нужным сказать я, поворачиваясь к Первому Лорду, и наткнулась на откровенно изучающий взгляд. Какое-то время мы разглядывали друг друга, не думая отводить глаза. Без намека на сексуальный интерес, без издевки, злости или гнева. Так обычно смотрят люди, когда пытаются что-то понять для себя о человеке и его характере.
  - Садись. - Наконец, нарушил молчание лорд, разрывая на время зрительный контакт. - Разговор будет... непростым. - Все же подобрал слова он. - Тебя уже просветили по поводу Дара Богини, в некоторой степени.
  - В некоторой степени. - Кивнула я, занимая одно из кресел, предложенных мне на выбор. - Больше предостерегали, правда.
  - Маркиз никогда не бросает слов на ветер, и весьма точен в своих... выражениях. Если уж считает своим долгом что-то сказать, молчать не станет. В какой-то степени, весьма удачно вы оступились аккурат рядом с ним. И в то же время, судьбоносно, можно сказать. Его дочь была моей супругой.
  Я открыла рот, и тут же его закрыла, не зная, что сказать. Да, и что тут скажешь? Удачно? Судьбоносно? И то, и то в равной степени верно. Но отчего-то в голове вертелись совершенно другие слова, по большей части нецензурные, потому и молчала.
  - У меня была... есть жена, был сын, которых я люблю больше жизни. И, как ты можешь догадаться, замена им мне не нужна, даже преподнесенная Богиней.
  О, да, я понимала. Лучше, чем хотелось бы. Любовь, вообще сложно чем-либо заменить. Потерять ее легко, вернуть, воскресить гораздо сложнее. Я бы даже сказала - невозможно. Склеенный из черепков горшок, так и остается разбитым. Я свою попыталась заменить чувством долга и ответственности перед семьей. И куда это меня завело, в итоге? Я сбежала, и продолжаю бежать, зная, что как бы далеко я не бежала, вернуться назад уже не смогу.
  - Сегодня ночуешь во дворце. Тебе подготовят покои в крыле, которое занимает императорская семья. А завтра решим, где ты будешь жить в дальнейшем.
  Властным, не терпящим возражений голосом свернул разговор Первый Лорд империи. В этот момент передо мной сидел правитель империи, привыкший к тому, что все его приказы беспрекословно исполняются. Внутренне содрогаясь от бессознательного страха, я кивнула, даже не думая как-то возражать.
  - В шахматы играешь?
  Вопрос, заданный доброжелательным тоном, и губы, искривленные в подобии улыбки, выбили меня из колеи. Я передернула плечами, как от холода под внимательным взглядом лорда.
  - Играю. - Со вздохом ответила я.
  Не то, чтобы я любила играть, но возвращаться обратно в бальный зал не хотелось много больше. Поэтому и согласилась. Отец пришел бы в восторг, если бы узнал, что многочисленные часы моего обучения этой игре под его руководством в итоге привели меня к противостоянию у доски с первым лордом империи, в бытности своей императором.
  - Тогда пошли. - Позвал меня за собой Рихарт.
  Мы молча прошли в соседнюю комнату, дверь в которую скрывалась за гобеленом. Там мое внимание сразу привлек шахматный столик из мрамора и малахита меж двух кожаных кресел. Фигуры из тех же мрамора и малахита отличались от привычных мне. Здесь были искусно вырезанные башенки, единороги, грифоны, короли с королевами, и пехотинцы.
  - Предлагаю тебе выбрать, какими фигурами играть.
  Я медленно прошлась вокруг столика, касаясь пальцами его поверхности. Выбрать фигуры. Отец довольно часто позволял мне выбирать. Достаточно быстро я поняла, что за этой любезностью кроется стратегия. Выберешь белые - дашь противнику шанс разгадать собственные шаги, вручишь преимущество в его руки. Выберешь черные - рискуешь уйти в глухую оборону, будучи вынужденным прикрывать тылы. Выйти из защиты и перейти в нападение не просто. Мне это редко удавалось, я была никудышной ученицей.
  'Что ж, побуду никудышным противником'. - Решила, наконец, я, занимая кресло напротив малахитовых фигур.
  Будет полезно показать свою никчемность, слабость и зависимость. Так меня не будут считать серьезным противником и, если повезет, со временем поверят, что я и не помышляю о побеге.
  Мне достался очередной внимательный взгляд, которым меня окинули с ног до головы. Меня будто бы спрашивали: уверена ли я в своем решении? Я лишь неопределенно дернула плечом.
  Поерзала, устраиваясь поудобнее, скрестила лодыжки, подперла левой рукой голову и махнула на шахматный столик, предлагая сделать первый ход. Мужчина глубоко вздохнул, на миг прикрывая глаза, но все же сел напротив меня, одновременно делая банальный ход пешкой на А4. Я ответила вполне предсказуемой пешкой на B6, осторожничая и не подставляя свою пешку под очевидный удар. За что получила в ответ насмешливый взгляд и лукавую улыбку. Да, я трусливая и осторожная. Была бы другой - не оказалась бы здесь.
  Играли в молчании. Время от времени мне доставался внимательный взгляд, стоило мне проявить осторожность или отступить, когда мне предлагали 'съесть' очередную фигуру. Но я делала вид, что не понимаю, к чему все эти пламенные взгляды в мой адрес.
  - У тебя странная стратегия для человека, который хочет выиграть партию. - Прокомментировал очередной мой уход от нападения мужчина.
  Я бросила на мужчину короткий взгляд и наткнулась на лукавую улыбку и хитрый взгляд кота, решившего стащить со стола колбасу. Меня оценивали, пытались разгадать, понять, чего можно от меня ожидать. А вопрос должен был спровоцировать меня на неосторожные действия или слова. И отчасти ему это удалось. По крайней мере я очень надеялась, что лишь отчасти.
  - Могу вернуть комментарий. - Он изогнул левую бровь, делая вид, что не понимает моего намека. - Ты бы мог уже раз десять закончить партию, если бы хотел выиграть.
  Рихарт усмехнулся краешком губ, не спеша делать ход. Он подался вперед, положив подбородок на сцепленные в замок руки.
  - А если я не хочу ее заканчивать слишком быстро? - Я не спешила с ответом, глядя на мужчину с выражением безмятежности на лице. - Ты интересный противник, Василиса. Не часто мне попадаются подобные. А уж такие, как ты, мне и вовсе не встречались. У тебя ведь тоже были шансы завершить игру победой.
  Да, были, любезно преподнесенные первым лордом. Вот только мне не нужна была победа на таких условиях. Я помолчала, глядя на лесной пейзаж, висящий в раме на стене, бессознательно постукивая пальцами правой руки по подлокотнику. Привычный жест, сопровождающий размышления на тему: 'как поступить?', или 'что ответить?'.
  Наконец, все-таки ответила, тщательно подбирая слова:
  - Я бы приняла победу от Ксандера, даже от Рихарта приняла бы, но не от Первого лорда империи. А сейчас я играю именно с ним.
  Мне досталась обезоруживающая улыбка, на которую я отреагировала ироничной ухмылкой. Я, конечно, не гений, обо мне многое можно сказать, но глупой я не была никогда. К тому же разбираться в людях меня учили лет с трех, как и играть в шахматы.
  - Кто учил тебя играть? - Зашел с другой стороны мужчина.
  Я вздохнула, на миг прикрывая глаза. Похоже, так просто от меня не отстанут, пока не узнают обо мне хоть что-то помимо собственных догадок. Что ж, ладно, от меня не убудет. Говорить можно о многом, и в тоже время не сказать ни слова из того, о чем он итак не догадался. А учитывая, кто он, догадался он о многом.
  - Отец, кто же еще? - Озвучила я очевидный ответ. - На тот момент планировалось, что я стану его преемником в компании. Но шахматы... я была посредственным учеником. Пошаговые стратегии, - я поморщилась при воспоминании о часах обучения, - не совсем мое.
  - И когда все изменилось? - Сделал правильные выводы из моих слов Первый лорд.
  - Когда у отца от его любовницы появился сын.
  Я откинулась на спинку кресла, глядя в сторону на часы, стоящие на каминной полке. Мне было десять, когда я узнала, что у меня уже пять лет как есть сводный брат. И моя мать об этом знает. В тот же день мне сообщили, что Ник будет моим мужем, это уже не просто идея, а твердое намерение объединить две фирмы в обозримом будущем. Одиннадцать лет прошло, а мне все так же больно.
  Видимо, что-то такое отразилось на моем лице так, как Рихарт встал, протягивая мне руку. Я моргнула, возвращаясь в реальность, и не совсем понимая, что от меня требуется сейчас. Но все же вложила свою руку в его. Мужчина улыбнулся.
  - Продолжим нашу игру в другой раз. А пока тебе надо отдохнуть.
  Мы вернулись в его кабинет, и в тот же момент в дверь постучали. Вошедшая горничная сообщила, что комнаты для меня готовы. Меня подтолкнули к выходу со словами: 'Выспись, пусть ничто не тревожит твой сон в эту ночь'. И я ушла.
  
  Первый лорд какое-то время задумчиво смотрел на закрытую дверь, думая, пожалуй, впервые за долгое время о другой женщине, а не о своей жене. Молодая, немного наивная, не привыкшая доверять всем и каждому, не глупая, пугливая и отважная, она была очаровательна в своей манере держать себя. Будучи знакомой с ним меньше дня, она смогла довольно точно оценить его, делая верные выводы о нем, о его характере, и причинах его действий.
  Ни одна знатная аристократка ее возраста не могла похвастаться тем же. Им банально не доставало опыта в придворных интригах, в которых он за бытность свою наследником престола и императором собаку съел. Даже Катрина - его любимая супруга и мать его сына Джеймса не могла похвастаться подобным успехом. Ей потребовался не один месяц, чтобы узнать его по-настоящему хорошо, и научиться лавировать между его 'любимыми мозолями'.
  А Василисе это удавалось без труда. Действуя, казалось бы, на одной лишь интуиции, она легко читала его, как какого-то зеленого юнца.
  Это разозлило бы его, не пробуди такая проницательность в нем жгучее любопытство. А Первый лорд не любил, когда интересующие его вопросы оставались без ответа.
  Ее испуг там, в Храме, когда она поняла, что находится в незнакомом ей месте, что уйти легко не удастся, в ответ на предложение подойти ближе, и последующий за ним отказ заинтриговали его. Ее не обманули ни его дружелюбие, ни желание помочь, она прекрасно поняла, кому отказывает, и чем этот отказ может быть чреват для нее. И все же не согласилась подойти и подняться на возвышение, проявляя храбрость и чудеса выдержки.
  При том, что для нее не стало секретом, почему, точнее, благодаря кому закрылись двери Храма, отрезая для нее путь к бегству.
  Умная девочка. Умная и интересная.
  Первый лорд покачал головой, проигрывая в голове снова и снова первые минуты ее появления в Храме и его жизни, после чего стремительно вернулся в комнату отдыха к шахматному столику. Усевшись в кресло, он вновь положил голову на сложенные руки, разглядывая фигуры, ожидавшие своих игроков, так и не закончивших начатую партию.
  Ее манера играть - еще одна загадка для него. Она не стремилась к победе, но и проигрывать легко не хотела. Это было ясно по тому, как она все же старалась защитить своего короля. Да, в шахматах она была не сильна, и не скрывала этого, но это не делало ее слабым противником. Ее осторожность и пугливость говорили о том, что девушка привыкла продумывать свои действия, наблюдать, оценивать и выжидать. А в последнем она была хороша, по-другому и быть не могло.
  Войны выигрывают не только стратеги, привыкшие просчитывать каждый свой шаг, но и тактики, умеющие выждать нужный момент, пожертвовать малым, чтобы выиграть большее. Стратега просчитать не трудно, если видеть всю картину или хотя бы ее часть, а от тактика можно ожидать любого безумства. Никогда не угадаешь, чем вздумает пожертвовать тот, кому чаще всего нечего терять.
  Для девушки не стало секретом, для чего он затеял эту игру. Она легко раскусила его уловку, как поняла и то, с кем играет эту партию. Во время их короткого разговора она не рассказала ему практически ничего о том, о чем он сам не догадывался, или же не смог бы догадаться со временем. Пусть ее отец так и не смог обучить дочь хорошо играть, но он, может быть, сам того не подозревая, научил дочь разбираться в людях, оценивать их, делать выводы. А последующее предательство со стороны родителя лишь укрепило полученные навыки. Все последующие годы девушка отшлифовывала свои таланты, и в итоге вышел опасный и интересный противник.
  Противник, которого ему предстояло сделать своим другом, если он не хочет, чтобы в последствие, она пошла против него и его семьи. В этом мире нет ничего, что было бы ей дорого, что она любила бы и ценила, а значит... здесь и сейчас ей нечего терять.
  Он понял это, поймут и те, кто захочет переманить девушку на свою сторону. Даже если она не маг, Дар Богини - штучный товар, заполучить который захотят многие.
  От мыслей Первого Лорда империи отвлекло появление племянника в вспышке света, сопровождающей переход. Бастиан прошел к креслу, в котором чуть раньше сидела девушка, плюхнулся в него, небрежно закинув ногу на ногу и подперев голову рукой. Почти точно так же, как это делала Василиса. Окинув взглядом шахматный столик и фигуры на нем, он посмотрел на дядю, ожидая, когда тот заговорит.
  - Ты пренебрегаешь молодой женой. - Как бы невзначай заметил Первый Лорд.
  Молодой император улыбнулся и чуть сощурил глаза, прекрасно зная дядю. В голосе бывшего императора не было и намека на укор. А значит, его присутствие здесь не лишнее.
  - Императрица переживет мое недолгое отсутствие. Ей все равно необходимо подготовиться к первой брачной ночи, с чем ей помогут ее многочисленные фрейлины. - Прозвучал ответ.
  - Тебе следует быть более осторожным в словах. - Вот теперь в голосе Первого лорда слышна была укоризна.
  - Здесь нет лишних ушей. - Улыбнулся шире молодой император, не испытывая угрызений совести.- Ты хочешь меня о чем-то спросить или попросить. Иначе сразу же выгнал бы к моей дражайшей супруге.
  Первый лорд бросил на племянника задумчивый взгляд, в который раз убеждаясь в том, как хорошо его обучил. Из Бастиана получился превосходный преемник, не смотря на то, что он младший из его возможных наследников.
  - Знаешь что, - юноша повертел в руках короля девушки, так и не дождавшись от дяди ответа на свои слова, - посели ее в Вишневой усадьбе. - С этими словами император Бастиан с грохотом поставил фигуру обратно на ее место на доске. - Там ее никто не будет искать. По крайней мере, не сразу. Никому и в голову не придет, что ты, будучи в здравом уме, поселишь ее там.
  Молодой император подмигнул дяде, встал и покинул комнату так же, как и появился, оставив Первого лорда обдумывать свои слова. Слова, не лишенные истины. Там Василису долго не догадаются искать.
  Что ж, необходимо все подготовить, и быстро.
  На этой мысли Рихарт Ксандр Миррей встал с кресла, окидывая, напоследок, шахматный столик задумчивым взглядом, и покинул комнату так же, как и племянник.
  
  Комнаты, в которые меня привели, были оформлены в бежевых, миндальных и песочных тонах. Мебель из ясеня, сосны и дуба, для драпировки только шелк и бархат. Картины по заказу лучших художников столицы, изображающие различные пейзажи. Различные декоративные безделушки, призванные доставлять хозяину комнат эстетическое удовольствие, нежели несущие в себе какую-то более конструктивную цель.
  Перемещаясь по комнатам, профессиональным взглядом дизайнера я подмечала каждую малейшую деталь интерьера, отдавая должное таланту человека, оформлявшего эти комнаты. Кто бы не был этот гений дизайна, он был профессионалом своего дела, явно его любил, и желал, чтобы те, кто будут жить в этих покоях, чувствовали себя здесь уютно и комфортно. И он смог этого добиться.
  - Вам нравится? - Робко спросила девушка, приведшая меня сюда. - Если что-то не нравится или мешает, вы только скажите.
  - Все хорошо. - Я улыбнулась приветливой располагающей улыбкой. - Мне нравится.
  Девушка зарделась, довольная тем, что смогла услужить.
  - Если желаете принять ванную, она готова.
  Какое-то время я рассматривала ночь за окном спальни, задумавшись обо всем и ни о чем конкретном. Просто позволяла мыслям кружить в голове подобно осенним листьям на ветру, даже не пытаясь 'ухватить' хоть одну. Давняя привычка, помогающая отстраниться от событий, посмотреть на все с другой стороны.
  Горничная терпеливо ждала, не пытаясь хоть как-то привлечь мое внимание. Вышколенная и вымуштрованная дворцовым церемониймейстером и старшими горничными, она хорошо знала, когда следует просто помолчать, не привлекая к себе лишнего внимания.
  Наконец, я все же кивнула, соглашаясь с предложением. Мне и в самом деле ванная сейчас не помешает. Чувствуя себя уставшей и грязной, как в прямом, так и в переносном смысле слова, я хотела хоть на полчаса оказаться в тишине и расслабиться, выкинув из головы события сегодняшнего дня. Отвлечься от всего было для меня сравнимо с вопросом жизни и смерти, просто, чтобы сохранить рассудок, не доводя ситуацию до нервного срыва.
  Горничная помогла мне освободиться от платья, проводила в ванную комнату, после чего я ее отпустила. Лишние глаза и уши, приставленные наблюдать за каждым моим шагом, жестом и ловить неосторожно брошенные слова, мне были не нужны. А помыться я способна и без посторонней помощи. Девушка понятливо кивнула, присела в реверансе и поспешила уйти, сказав лишь, что оставит необходимую для сна одежду на кровати.
  Я кивнула, дождалась, когда дверь в покои закроется, после чего с наслаждением сняла белье и залезла в горячую воду с пеной, от которой исходил приятный аромат луговых трав. Откинув голову на бортик ванной, я прикрыла глаза, постаравшись расслабиться и ни о чем не думать.
  Получалось так себе. Мысли о событиях минувшего дня продолжали крутиться в голове. Я думала об Алессандро, о последнем вечере, проведенном с ним, когда я еще верила в возможность собственного счастливого будущего. Я вспоминала его объятия и ласки, и собственные слова сквозь молчаливые слезы, когда звонила ему в последний раз из дома.
  И сейчас по моим щекам текли все те же молчаливые слезы, я все еще оплакивала будущее, от которого сама же отказалась, оплакивала прошлое, к которому не могла вернуться, плакала по настоящему, в котором я оказалась по собственной вине и воле Богини.
  Но винить ее больше, чем я винила саму себя, я не могла. Мы, люди, - это выбор, который мы делаем, решения, принимаемые нами делают нас теми, кто мы есть. Они меняют нас, и ответственность за них лежит на нас самих. Боги могут вмешиваться в наши судьбы, определять их, вести к необходимой им цели, но то, как именно мы пройдем определенный нам путь, и пройдем ли вообще, решать только нам. Кто как умеет, тот так и ходит.
  А у меня, пока что, получалось из рук вон плохо, если судить по тому, в какой ситуации я сейчас находилась. Если уж в мою судьбу вмешалась Богиня из другого мира, стоит задуматься над собственными решениями.
  В какой-то момент я отключилась, вымотанная мыслями, далекими от оптимистичных. Спала я беспокойно и тревожно. Во сне я блуждала по бесконечным коридорам какого-то лабиринта, из которого не могла найти выход. Я следовала за чьим-то голосом, но только больше запутывалась, теряя путь, по которому могла бы вернуться назад. И чем дальше я заходила, тем темнее становилось вокруг, я спотыкалась, но упорно шла на голос, зовущий меня, не дающий остановиться. Мне было важно догнать ту, которой принадлежал этот голос. Когда я в очередной раз споткнулась и упала, то не смогла подняться. Голос больше не звучал где-то впереди, меня окутала кромешная тьма, тело бил озноб, было холодно, но страха, как не парадоксально, я не испытывала. Только разочарование от того, что так и не справилась с задачей, не нашла ту, что звала меня, не смогла. А потом я почувствовала, как моего плеча касается чья-то рука, и женский голос ласково с заботой произнес одно лишь слово: 'Вставай'.
  Я вздрогнула и проснулась. Подслеповато прищурилась от яркого света, поморгала, привыкая к освящению, одновременно пытаясь сообразить, где нахожусь. Воспоминания минувших событий вернулись почти сразу, заставив досадливо поморщиться. Не то, чтобы я надеялась на то, что все случившееся окажется кошмарным сном, но так хотелось забыть обо всем хотя бы на время. К тому же вода в ванной успела почти остыть, и тело начала бить легкая дрожь.
  Наскоро вымывшись в чуть теплой воде, я поспешила выбраться из ванной, укутываясь в полотенце. В спальне меня ждала сорочка и белье, приготовленное горничной. Торопливо одевшись в предложенное мне, я забралась в постель и мгновенно отключилась.
  Утро началось для меня с явления моей горничной через час после рассвета, судя по солнцу, заглядывающему в окно спальни. Девушка, вошедшая после короткого стука, не дожидаясь разрешения, распахнула тяжелые гардины и присела в реверансе.
  В том, что причиной столь раннего пробуждения была воля первого лорда, я даже не сомневалась. Что, в свою очередь, подтверждало мою догадку относительно того, кому на самом деле служит моя служанка. По крайней мере, чьи приказы для нее приоритетны.
  Что ж, на преданность с первого дня я и не рассчитывала. И, на данный момент, не была уверенна, что мне нужна ее верность. Но вот над уважением необходимо поработать. А потому...
  - Выйди. - Спокойным и, вместе с тем, не терпящим возражений голосом проговорила я.
  Вставать я и не думала. Пока что. Пусть считает это моей прихотью, проявлением характера, чем угодно. Но она должна была усвоить одно: выполнение чужих приказов не дает ей право указывать мне. Я не ее подручная, не девочка на побегушках, с которой можно не считаться. Она заречется впредь врываться ко мне без разрешения.
  Мой приказ вывел девушку из равновесия, она уставилась на меня во все глаза, забавно приоткрыв рот. Потом закрыла, и вновь открыла. И так раза три, будучи не в силах вымолвить хоть слово.
  - Что, простите? - Наконец, сдавленно, с запинкой пролепетала горничная.
  Ей, очевидно, и в голову не могло прийти, что кто-то другой, кто-то вроде меня станет ей приказывать. К тому же, будто и этого мало, осмелится поставить под сомнение приоритетность приказов ее обожаемого господина. Я готова была поставить на кон свой любимый альбом Nickelback на то, что у моей горничной весьма... глубокие чувства к Первому лорду империи, выходящие за пределы обычной преданности. Не удивлюсь, если она в своих мыслях называет его Рихартом, представляя их свадьбу.
  - Я сказала: выйди. - Все так же спокойно и, даже, терпеливо повторила я. - Потом постучись, как полагается. Зайдешь только после того, как я позволю.
  Озвучив свои требования, я выжидающе посмотрела на служанку, подперев голову рукой. Какое-то время мы мерялись взглядами. Девушка пыталась понять, насколько серьезно я говорю, я просто ждала, пока выполнят мои указания. Смотрела спокойно, глаза в глаза, не моргая и даже не думая отводить взгляд. И победила. Горничная смутилась, покраснела, одновременно приседая в реверансе, стараясь тем самым скрыть свою злость, после чего быстрым шагом покинула комнату.
  Я хмыкнула, глядя на закрывшуюся за служанкой дверь, после чего встала и направилась в ванную умываться под вежливый стук в дверь спальни. Давать разрешение войти вот так, сразу я не собиралась. Надо было дать девушке понять, в чем именно состоят ее обязанности, и что допустимо с ее стороны, а что нет.
  Из ванной я вышла в легком домашнем халате, который накануне вечером остался мною незамеченным. В дверь в очередной раз постучали. Я же вместо того, чтобы позволить войти, вышла в гостиную. Две молоденькие девушки в тот же миг присели в реверансе, косясь на мою служанку. Та тоже присела в реверансе, но в том, как она это сделала, читалось недовольство.
  Я прошла к кофейному столику, присела в одно из кресел рядом с ним, только после этого девушки встали. Я не произнесла ни слова, изобразив на лице готовность слушать.
  - Первый лорд повелел собрать вам все необходимые вещи, а так же помочь с платьем, которое вам будет угодно одеть к завтраку с ним. - Доложила та, что была постарше и побойчее.
  - Госпожа Главная Портниха подогнала несколько платьев на выбор по платью, что было на вас вчера, леди. - Вторила своей товарке вторая девушка.
  Я внимательно осмотрела обеих. Обе блондинки, одна посветлее, другая потемнее. Обе кареглазые, примерно одного роста, с разницей в возрасте в два - три года. Я бы поставила на то, что передо мной сестры, и обе находятся в непосредственном подчинении у главной портнихи дворца, судя по характерным мозолям на пальцах рук и наметившимся морщинкам вокруг глаз.
  - Хорошо. Показывайте платья. - И повернулась к своей служанке. - Можешь идти.
  На меня бросили настороженный взгляд и послушно оставили наедине с помощницами портнихи, предварительно впустив в комнату девушек, несущих платья, костюмы и все остальное, что может понадобиться молодой леди на первое время. Старшая из сестер тут же прошла в спальню приглядеть за сборами вещей. А младшая осталась стоять, дожидаясь, пока я выберу наряд.
  Мне предоставили на выбор три домашних платья. Но я, практически не раздумывая, остановила свой выбор на платье цвета кофе с молоком с вырезом лодочкой, открывающим плечи, облегающее тело, как перчатка руку до талии, спускающееся к полу широкой юбкой с ровными складками от талии, и с небольшим шлейфом. Расшитое узором из перламутровой нити, напоминающим листья диковинных растений, оно переливалось в свете солнечных лучей, проникающих в окно, и магических светильников.
  Надев его я почувствовала себя увереннее. Оно оттеняло мою бледную кожу, идеально сочетаясь с волосами оттенка горького шоколада. На его фоне мои глаза цвета лесного ореха смотрелись ярче и... глубже, что ли. Волосы мне собрали в сложную косу, сплетенную из нескольких кос поменьше, украсили серебряными шпильками с ажурными цветами. Нанесли легкий макияж. И, в принципе, я была готова к завтраку с Первым лордом.
  Я стояла, рассматривая себя в напольном зеркале, когда его поверхность подернулась рябью, а в следующий миг вместо своего отражения я видела Рихарта в домашнем костюме темно-серого цвета, шитом серебряной нитью по вороту и манжетам. Неполных три минуты мы рассматривали друг друга, не произнося ни слова.
  Подозреваю, каждому из нас было любопытно посмотреть на своего оппонента в, так сказать, обыденной домашней атмосфере. Когда рядом нет посторонних людей, оценивающих каждый наш шаг и жест, отслеживающих каждый наш промах, как в действиях, так и во внешности.
  Для нас это был новый этап нашей 'игры', доставляющий нам определенное удовольствие. На лице Рихарта, как бы против воли, расцвела улыбка - ухмылка, он приложил руку к зеркалу. Я отзеркалила его улыбку и жест, не задумываясь над тем, для чего, собственно, так поступаю. В эту конкретную минуту я ему полностью доверяла и ни капли не боялась.
  
  Первый лорд Миррийской империи наблюдал за своей невольной гостьей с самого ее пробуждения. Вчера, пока она отвлекала на себя внимание гостей, он лично выбрал для нее служанку. Намеренно выбрал молоденькую Рею, глупышку, влюбленную в него по уши. Хватило одной ночи с ней, чтобы она возомнила себя его будущей супругой. И ради этого девчонка готова была пойти на все, выполнить любой его приказ. И вот теперь подвернулся такой удачный случай использовать ее стремление.
  Остатки вечера и часть ночи ему понадобились, чтобы все подготовить в Вишневой усадьбе, раздать нужные указания портнихе и паре ее помощниц. А утром он намеревался развлечься, одновременно выяснив для себя хоть что-то новое о Василисе.
  И не прогадал. В какой-то мере.
  Девушка быстро просекла маневры своей служанки, сделав, наверняка, достаточно верные выводы о ее характере и причинах столь бесцеремонного поведения. По-хорошему, девушку следовало выпороть, как минимум, за неуважение к госпоже, которой она приставлена служить, и ничем не прикрытое хамство Дару Богини. Последнее вообще приравнивалось к святотатству и наказывалось смертью. Но Василиса поступила, по-своему, мудро, жестко поставив на место служанку одним словом.
  Не спеша вставать, она не столько демонстрировала пренебрежение к его приказам, сколько наглядно показывала, чьи приказы она готова выполнять, а чьи - нет. И это тоже было способом давления, получше кучи ненужных слов. В этот момент ее не заботила его реакция, узнает он или нет, разозлится или же одобрит ее методы 'воспитания' слуг.
  И это говорило о многом. Девушка не боялась его, но относилась с изрядной долей опасения к нему. Как относятся к противнику, которого уважают и стараются не недооценивать.
  Умная, храбрая девочка. Не смотря на то, что привыкла бежать от тех, кого считала опасными для себя. Во многом, именно из-за этого она и оказалась здесь, умудрившись привлечь к себе внимание Верховной Богини.
  Если быть откровенным с самим собой, он прекрасно понимал, почему Богиня решила выбрать именно ее в Дар ему. Будущее с Василисой обещало быть каким угодно, но только не скучным. Едва ли не впервые за долгое время подобная мысль вызывала у Первого лорда предвкушение. Не смотря на то, что он все еще любил свою жену и сына, и желал их вернуть больше самой жизни.
  Пока девушка переодевалась и приводила себя в порядок, он тактично затуманил зеркало со своей стороны, оставив лишь звук, чтобы понять, когда Василиса будет готова. А чтобы лишний раз не соблазнять себя, отвлекся на припасенную книгу. Получалось не так чтобы удачно, он трижды перечитал первую страницу, но так и не уловил сути написанного, постоянно отвлекаясь на мысли о гостье.
  А потом девушка рассматривала себя в зеркале, а он рассматривал ее. Ей нравилось платье, нравилось то, как она выглядит в нем. Но в то же время... было что-то в глубине ее глаз, что давало понять: как бы девушке не нравились перемены в ее облике и жизни, она не готова была променять на это свою свободу. И не собиралась оставлять мысли о побеге.
  Прав был Бастиан тогда, в карете, когда сравнивал девушку с дикой кошкой. Она и вправду сейчас походила на дикую кошечку, которую принесли в дом, накормили, напоили и показали ее во всей красе самой себе в зеркале. Кошке, вроде бы, все нравилось, было уютно, тепло, интересно, но мыслей отгрызть себе лапу она не оставила, лишь бы это помогло вырваться на волю и скрыться как можно дальше от своих 'благодетелей'.
  Когда он открыл себя для взора девушки, та мгновенно изменилась. Закрылась от него, излучая холод и непоколебимое спокойствие. Единственной живой эмоцией было любопытство, которое она не посчитала нужным скрыть. Ей было интересно посмотреть на него в обыденной домашней атмосфере так же, как было любопытно ему.
  Для них обоих это была игра, интересная каждой из сторон, точнее ее продолжение. Рихарт невольно улыбнулся. Впервые за долгое время искренне. С непривычки улыбка получилась похожей на ухмылку. Но девушку эта улыбка - ухмылка не оттолкнула. Она без колебаний и раздумий отзеркалила ее, копируя зеркально и жест.
  В этот момент она абсолютно доверяла ему, позволяя утянуть себя через зеркальный портал в свою гостиную.
  Пора было уже приступать к завтраку.
  Стоило девушке ступить на мягкий пушистый ковер, она моментально открыла глаза, которые закрыла проходя через зеркальный портал. С ее стороны этот жест выглядел машинальным. Глядя на нее, нельзя было с точностью сказать: испытывала ли она страх в этот момент, или же нет. Внешне девушка очень хорошо себя контролировала.
  Она внимательно осмотрела гостиную в его покоях, где слуги накрыли стол к завтраку. По спокойному безмятежному выражению лица невозможно было понять - нравится ли ей комната, или нет, и что она думает о нем, как о хозяине этих комнат. В этот момент Рихарт не мог с уверенностью сказать: важно ли для него мнение Василисы и хочет ли он вообще знать.
  До сегодняшнего дня ему и в голову не приходили подобные мысли. Он был правителем этих земель. Его не заботило мнение окружающих о нем самом, как о простом человеке. Для всех окружающих его слово было законом, которому все должны подчиняться. Он никогда не думал, что в его жизни может появиться человек, чье мнение о нем, о его жизни станет важным для него.
  И теперь он терялся, радуясь, что внимание девушки сосредоточенно не на нем, и она едва ли заметит те противоречивые чувства, которые он испытывал в данный момент.
  Подведя Василису к одному из кресел, Первый лорд дождался пока девушка усядется поудобнее, после чего занял второе кресло.
  Не дожидаясь кого-либо из слуг, девушка наполнила чашки ароматным чаем: сперва его, потом свою. Рихарт внимательно наблюдал за манипуляциями девушки, которую совершенно не заботило отсутствие прислуги. Было похоже, что для нее подобные жизненные мелочи были чем-то естественным, с чем она привыкла справляться самостоятельно.
  Заметив его пристальный взгляд, девушка улыбнулась. Ее позабавила его реакция на собственные действия.
  - Я не белоручка. - Вторя его мыслям Василиса поставила чайник на место. - У нас, конечно, были домработница и личная кухарка, которые работали на отца, но меня изначально учили, что со всем в своей жизни я должна справляться самостоятельно. И уметь делать по дому все. Отец называл это 'воспитанием характера'. Сахар, мед, лимон, молоко?
  Решив, что для начала завтрака она рассказала достаточно о себе, девушка перевела разговор на другую тему. Своим вопросом она четко дала понять, что продолжать беседу на заданную тему не намерена. Собственная семья была для нее больной темой, и рассказывать о ней она была готова только в малых дозах. Что было не удивительным для Рихарта: будь у девушки все хорошо в семье, она бы не сбежала.
  Не говоря ни слова, он положил себе дольку лимона и принялся намазывать тост маслом, своеобразно отвечая на ее вопрос. Времени на то, чтобы разузнать о прошлом девушки у него было предостаточно. Можно и поддержать ее желание уйти от разговора. Тем более, что нужно было обсудить другие вопросы.
  - Как ты, наверное, догадалась, я нашел место, в котором ты будешь в относительной безопасности. - Девушка на миг оторвалась от намазывания тоста персиковым джемом, бросила на него внимательный взгляд и кивнула, возвращаясь к прежнему занятию.- Вишневая усадьба тебе понравится. Там достаточно уединенно, никто не потревожит тебя, управляющий усадьбой присмотрит за тобой. Ты всегда сможешь обратиться за помощью к нему, если тебе что-нибудь понадобится. И те, кто захочет похитить тебя, не станут там искать. По крайней мере, не сразу.
  Девушка пристально изучала его лицо. В ее глазах читалась борьба. Она хотела задать вопрос, но раздумывала - стоит ли рисковать. Она знала, что вопрос может ему не понравиться и даже разозлить. Но все же решила задать:
  - Почему?
  - Потому что там покоятся мои жена и сын.
  Чашка Василисы звякнула о блюдце. И это было единственным признаком ее потрясения. Она задала вопрос и получила ответ, решая теперь, а так ли он был ей нужен.
  Нужен, или нет, а узнать, она бы все равно узнала. И ничего бы это 'узнавание' не изменило. Он бы все равно прятал ее там столько, сколько понадобится.
  В дальнейшем завтрак протекал в молчании, а когда девушка отодвинула от себя чашку и отложила десертную ложечку, Рихарт решительно поднялся, открывая портал - переход. Девушка понятливо и без возражений вошла в него. Вторым небольшим порталом он переправил вещи девушки, которые уже успели собрать расторопные помощницы портнихи.
  Теперь можно было на время выкинуть девушку из головы и заняться государственными делами.
  
  Солнце клонилось к закату, окрашивая сад в различные оттенки красного, розового и золотистого. Я старалась как можно быстрее сделать набросок грифелем, стремясь сохранить в памяти окружающую меня картину мира в мельчайших подробностях. В дальнейшем я планировала перенести ее на холст при помощи масляных красок.
  За две недели, которые я жила в Вишневой усадьбе рисование стало для меня отдушиной, которой я посвящала все свободное время.
  Чтение, грамматика, арифметика стали для меня обязанностью, которую я сама для себя выбрала. Если я хочу убежать, начать жить самостоятельно, где меня никто не будет знать, мне понадобятся различные знания. Поэтому я читала и зубрила все, что могла найти в библиотеке усадьбы по разным наукам. Я училась писать. И все это под чутким руководством Бертрана - управляющего поместьем и моего личного надсмотрщика. Ему были даны четкие указания, касательно моего пребывания в усадьбе, с частью из которых меня познакомили в первый же день, стоило мне только пройти через портал в новое место моего жительства.
  Я конечно понимала, что раз мои вещи собирают, то это значит, как минимум, что Рихарт уже решил, где я буду жить. Я готовилась к тому, что меня ждет долгое или не очень долгое путешествие по империи, и я даже помыслить не могла, что окажусь на новом месте срезу же после завтрака. Хотя в итоге не так уж сильно удивилась. В конце - концов, на что я могла рассчитывать, зная, кем был Рихарт половину своей жизни, и кто он сейчас. То, что он даже не подумал спросить моего мнения, для меня не стало неожиданностью. В душе я была готова к подобному повороту.
  Но возражать я и не думала. Возможность побыть подальше от Рихарта, осмотреться, получше узнать о мире, в котором оказалась, выстроить план дальнейших действий дорогого стоила. И я была готова воспользоваться этой возможностью сполна. Я конечно знала, что за мной наблюдают, и докладывают обо всем, что посчитают важным Первому лорду, но это ничего не меняло в моих планах. Было важно усыпить бдительность моих надсмотрщиков своей покладистостью, завоевать доверие, выждать нужный момент. А ждать я умела.
  Я улыбнулась, вспоминая встречу, устроенную Бертраном.
  Переправив меня и мои вещи, сам Рихарт не стал утруждать себя моим знакомством с управляющим. Решив, очевидно, что мы сами справимся с этой задачей.
  Стоило мне выйти из портала, как я тут же наткнулась на суровый изучающий взгляд синих глаз. Меня уже ждали и попытались морально надавить с первых же минут знакомства. Я поддаваться не спешила, глядя мужчине прямо в глаза спокойным, чуть лукавым взглядом.
  Так прошло минут пять. Наконец, мужчина поклонился и велел двум служанкам, стоящим тут же в холле, взять мои вещи.
  - Я Бертран, леди. Отныне вы находитесь под моим попечительством. Если что-то будет угодно, можете обращаться ко мне. В пределах разумного и возможного мы все исполним. Вас сейчас проведут в комнаты для гостей, сможете выбрать ту, что вам понравится. Вещи отнесут туда же. Гостевое крыло и Большая библиотека в вашем распоряжении. Хозяйское восточное крыло посещать нельзя. Конюшни так же в вашем распоряжении. Надумаете прокатиться по окрестностям - не проблема. Вас будут сопровождать телохранители. Лорд выделил для вас лучших людей из личной гвардии.
  Все это я слушала, сохраняя спокойное миролюбивое выражение на лице. Мысленно же я делала для себя соответствующие выводы. Мне четко обозначили границы моей 'свободы', намекнули, где покоятся жена и сын Рихарта, а также предупредили о дополнительных мерах, должных предотвратить как мой побег, так и нападение на меня.
  В моем случае одно другого не исключало.
  Комнату я себе выбрала самую простую, без излишней роскоши как в подобранной мебели, так и в отделочных материалах. Отделанная в сине-белых тонах с мебелью из орехового дерева, она не выглядела холодной. Большая ширма условно делила просторную комнату на спальную и гостиную. А большой камин, отделанный мрамором, мог с легкостью обогреть всю комнату в холодные вечера. Балкона не было, но его отсутствие с легкостью компенсировала кушетка у большого окна с видом на сад.
  Остаток дня я обживалась, исследовала доступную мне территорию, знакомилась с немногочисленными слугами и своими телохранителями. Последние были не разговорчивыми, следовали за мной повсюду, ненавязчиво корректируя мой путь, если я рисковала зайти на запретную территорию. Я прямо-таки царевной из сказки себя почувствовала, за которой присматривают семь богатырей. На былинных богатырей мои телохранители, конечно, мало походили, но впечатление профессионалов своего дела и искусных воинов производили.
  Исследуя территорию, я всячески проверяла их на прочность, суя свой любопытный нос везде, где только можно и нельзя, комментируя все, что попадалось мне на глаза. Дурачилась от души, изображая из себя глупую девчонку, преследуя только одну цель: добиться от этих непрошибаемых тонн тестостерона, хоть сколько-нибудь положительной реакции на мои действия. Мне нужно было, чтобы они, оставаясь преданными своему лорду, доверяли и мне. Как бы противоречиво это не звучало.
  Своего я добилась, добравшись до кухни, где познакомилась с поваром. Полноватым добродушным мужчиной лет сорока - сорока пяти в идеально белом фартуке и колпаке, присматривающим за своими помощниками. Увидев меня, он пристальным взглядом родителя, узревшего свое чадо после долгой разлуки, осмотрел меня с головы до ног. После чего покачал головой, неодобрительно поджал губы и усадил за один из столов со словами: 'Сейчас все будет. Это ж надо так отощать, совсем себя не бережете, леди'. Я смущенно поковыряла пальцем стол под веселое хмыканье одного из своих стражей - самого молодого и, на вид, наименее опасного. Но что-то мне подсказывало, что он даст сто очков форы своим троим товарищам вместе взятым. Я очень хорошо знала, сколь обманчивой может быть внешность.
  А ночью мне опять приснился лабиринт. Я опять блуждала по нему, следуя за голосом, зовущим меня. Я пыталась позвать его обладательницу, просила подождать меня. Но все, что у меня получалось - лишь невнятные звуки, больше походившие на шепот. Что-то мешало мне говорить. И вновь я заходила все дальше во тьму. Каждый последующий шаг давался мне тяжелее предыдущего, босые ноги мерзли, отзываясь болью на каждое мое движение. Я старалась не поддаваться страху, но чем дальше я заходила, тем сильнее мной овладевал страх упасть и больше никогда не встать, замерзнув насмерть.
  И снова я проснулась от ласкового прикосновения к плечам и нежного женского голоса, полного материнской любви, повелевающего мне встать.
  Меня долго бил озноб, я не могла согреться под теплым шерстяным одеялом и еще дольше не могла уснуть вновь, страшась вновь вернуться в тот лабиринт.
  Первое, что я сделала утром, едва проснулась, потребовала у Бертрана достать все необходимое для рисования, и попросила выделить мне соответствующую комнату под мастерскую. Его немало удивила моя безапелляционная просьба, но вопросов задавать мне не стали, а к вечеру я получила все, что просила.
  С того вечера я проводила в мастерской большую часть времени, рисуя все, что только приходило в голову: от пейзажей до любимых картинок из интернета для рабочего стола на компьютере. Память у меня была хорошая, так что воспроизводить рисунки и картины я могла очень и очень долго. Я разве что не жила в мастерской.
  Подобная перемена в моем поведении не могла не насторожить моих стражей и управляющего, но пока что за мной лишь наблюдали. Я очень надеялась, что это продлится еще достаточно долго, прежде чем мне начнут задавать вопросы, или же сообщат о моих причудах Рихарту.
  По ночам меня все так же преследовал сон - кошмар, и с каждым разом что-то во мне неуловимо менялось. Я не могла сказать, что именно, даже слов подходящих для описания изменений подобрать не могла. Но разве это могло изменить для меня то, что я просто знала об этих изменениях?
  И вот сейчас я торопливо заканчивала делать набросок, готовясь большую часть ночи провести в мастерской, не желая возвращаться в комнату и ложиться спать, чтобы снова погрузиться в свой кошмар.
  - Снова пойдете в свою мастерскую, леди? - Оторвал меня от тревожных мыслей голос Лекса - того самого стража, которого мне удалось развеселить в первый день.
  За минувшие две недели он стал самым разговорчивым из моих стражей. Трое его товарищей до сих пор старались обходиться короткими односложными фразами.
  - Да. Хочу начать картину уже сегодня. - Ответила я, делая финальные штрихи в наброске.
  На Лекса я не смотрела, потому не могла сказать, как он воспринял мои слова. Но последовавший вопрос позволял предположить, что он нахмурился, и ответ мой ему не понравился.
  - Что с вами происходит?
  Я на миг прикрыла глаза, считая до десяти. Что ж, вот и сакраментальный вопрос, который должен был прозвучать между нами рано или поздно. Они видели какой я могу быть: притворно веселой, спокойной и рассудительной, полной достоинства, и вот теперь я превращалась в одержимую. За своей сосредоточенностью на рисовании я пыталась скрыть свою нервозность и страх. Они не были бы лучшими, если бы не видели, что я пытаюсь что-то скрыть от них. Что-то, что скрывать у меня нет видимых причин.
  - А что может со мной происходить, по-вашему? - Я повернулась к Лексу, держа в руках сделанный набросок. - Что в моей жизни может быть такого, о чем вы не знаете, или не догадываетесь? Ведь, вам известен каждый мой шаг. - Мы помолчали, глядя друг другу в глаза. Напарник моего собеседника молча обводил взглядом окружающий нас сад, не вмешиваясь в наш разговор, но, все же, наблюдая за нами и прислушиваясь. - Я заперта здесь, как в четырех стенах. Так почему я не могу заниматься тем, что мне нравится?
  - Пойдемте, холодает. - Меня одарили пристальным взглядом, не обманываясь моим спокойным тоном. - Вам снятся кошмары, и вы планируете рано или поздно сбежать. А ваше увлечение - способ успокоиться, сосредоточиться на привычном занятии, доказать себе, что есть что-то, что вы можете контролировать.
  Вот так мне фактически ответили на мои же собственные вопросы, одновременно подтверждая, что для лучших из личной гвардии Первого лорда не составит труда просечь мои маневры и намерения. Им было достаточно сопоставить мое поведение с внешним видом, чтобы сделать верные выводы. А о том, что я... не планирую, а скорее не оставляю мыслей о побеге за тридевять земель, и вовсе секретом не было. Рихарт догадался о моих 'планах на будущее' едва ли не с первого дня. Выбрав мне в телохранители именно этих людей, он не мог не проинформировать их относительно моих планов, а заодно попытался внушить мне мысль о бесполезности всех моих гипотетических попыток побега.
  Я могла смело делать вывод - усыпить их бдительность мне не удастся. Но сдаваться я все равно не намеревалась. Я умела оценивать любую ситуацию не предвзято, не зацикливаясь на личных ощущениях, умела наблюдать и выжидать. И все, что мне было нужно - дождаться нужного момента и не проморгать его.
  - И, к слову, мы не сообщали лорду ни слова о наших...догадках. - Прервал ход моих мыслей Лекс. Я не смогла скрыть удивленного взгляда, шагая вслед за телохранителем. - Будь я на вашем месте, я бы начинал нервничать именно по этому поводу, а заодно готовиться к его внеплановому визиту.
  - Лучший способ перестать о чем-то волноваться - начать волноваться о чем-то другом. Так?
  Какой бы печальной не выглядела моя ситуация, но эта мысль меня определенно развеселила. О причинах, по которым мои, скажем так, проблемы не достигли ушей Первого лорда, я могла только догадываться. Но это не могло не радовать, как не могло и не пугать.
  Мы в молчании дошли до мастерской, где я оставила набросок на конторском столе среди других набросков. Начинать картину уже не так, чтобы хотелось. Разговор с Лексом сделал свое черное дело: вытащил из 'вакуума' отчуждения, в который я себя загнала, я на мгновение вновь ощутила жизнь вокруг себя. Сны снами, но закрываться от мира и жизни я больше не собиралась.
  Я еще не закончила нашу с Его Сиятельством Первым лордом Миррийской империи партию в шахматы. Я еще припомню ему свое заключение в этой роскошной клетке с его любимой семьей.
  Пройдясь задумчивым взглядом по мастерской, я решила навестить повара. Как-то так получилось, что завтракала, обедала и ужинала я на кухне. Смысла обедать одной в малой столовой, где вокруг меня будут суетиться слуги, меняя блюда, я не видела. Я не настолько тщеславна, чтобы тешить свое самолюбие подобным образом. А во владениях гуру местной кухни меня всегда ждали вкусная еда и приятная беседа.
  Отвлечься на хорошую историю мне не повредит.
  Так что... я решительно вышла из мастерской и направилась к вожделенной цели - яблочному пирогу, который обещал приготовить мой персональный шеф-повар.
  Когда я показалась из своего убежища, мне не сказали ни слова, но я заметила одобрительные улыбки, мелькнувшие, на миг, на лицах моих стражей. Ладно, будем считать, что этот раунд по завоеванию моего доверия остался за ними. Но это не значит, что я намерена вот так сразу капитулировать. Не дождутся.
  Ко сну я готовилась, как к боевым действиям. Приняла ванну, тщательно расчесала волосы, и, уже засыпая, повторяла одну и ту же мысль: раз сны мои - значит, я могу их контролировать.
  Звучит легко, но на деле, как повлиять на сон, если во сне все кажется реальностью?
  Я снова брела по лабиринту, постепенно начиная злиться на недостижимый голос. Холод вновь пробирал до костей, босые ноги шлепали по каменному полу, тело начала бить мелкая дрожь, у меня зуб на зуб не попадал.
  В какой-то момент я снова упустила владелицу голоса, оступившись на ровном месте. Поднявшись, я, как и раньше, попыталась найти выход, но чем дальше я шла, тем отчетливее понимала, что лишь все дальше ухожу во тьму. Вот только теперь еще к холодному полу прибавилась ледяная вода, хлюпающая у меня под ногами. И чем дальше я заходила, тем выше поднималась вода.
  Когда уровень воды поднялся до колен, мной начала овладевать истерика. Я подошла к ближайшей стене, и начала колотить по ней руками, шарить в поиске выступов. Но все было тщетно. Мне хотелось упасть и завыть от отчаянья, но я понимала, что тогда мне придется погрузиться в воду по самую шею.
  - Да сколько можно, черт побери! - Мой отчаянный крик поднялся к самому потолку лабиринта.
  Действуя на каких-то инстинктах я выкрикнула всего два слова: 'Подчинись мне!' И со всей дури шибанула ладонью по поверхности воды. В момент удара с пальцев сорвалось несколько искр, а в следующий миг искры побежали по поверхности воды, превращая ее в лед, который обступил меня со всех сторон. Злость мгновенно сменилась удивлением, но мешкать я не стала, не без усилий выбравшись на поверхность из ледяной ловушки, до того, как вода окончательно заледенела. Но это было еще не все, последняя искра, взмыла вверх и взорвалась, замораживая малейшие капельки влаги в воздухе.
  Тьма отступила, освещаемая бликами от крошечных льдинок, парящих в воздухе. Я как завороженная наблюдала за игрой света, продолжая идти по лабиринту. Но теперь я знала, куда мне идти, понимала на уровне подсознания.
  И вскоре нашла, что искала - дверь в центре лабиринта. Кто бы меня не звал, этот кто-то находился за этой дверью. Рассматривая дверь, я вспоминала миф о 'Тесее и Минотавре'. Интересно, какое чудовище ждет меня в центе этого лабиринта, и хочу ли я это знать?
  Размышляя над этой мыслью, я решительно открыла дверь и шагнула за порог. Что бы не ждало меня по другую сторону, все лучше, чем снова и снова проходить этот лабиринт. Впервые за долгое время я не бежала от опасности, а шла ей на встречу, готовая принять все последствия своего решения.
  Меня ослепил яркий солнечный свет, принося с собой и тепло, окутывающее мое озябшее тело с ног до головы, подобно одеялу. Раньше, чем я успела проморгаться, я в очередной раз почувствовала, как меня обнимают за плечи со словами: 'Справилась, молодец, а теперь отдохни. Три ночи и три дня, ты должна быть готова'.
  Это было последнее, что я запомнила, погружаясь во тьму глубокого сна без сновидений. Измученное бессонницей сознание намеревалось урвать столько покоя, сколько сможет удержать. А уставшее тело не собиралось ему мешать, полностью поддерживая в этом благом начинании.
  Обещанные три дня покоя я намеревалась использовать по полной программе. Но планы на то и существуют, чтобы осуществляться не так, как нам бы хотелось, или же вовсе оставаться несбыточными, как напрасные мечты. Первому лорду надоело ждать вестей о своей плененной гостье, и он решил нанести визит. Хотя то, как он появился, можно было счесть таковым с очень большой натяжкой.
  Проснувшись далеко за полдень, я привела себя в надлежащий вид без особой поспешности, и направилась в вотчину своего шеф-повара. Адант одобрительно покивал, одновременно бросив на меня укоризненный взгляд. Пропущенный завтрак компенсировал мой отдохнувший вид. Поэтому мне накрыли стол с первым, вторым и десертом, с ароматным чаем и разнообразной закуской, способный насытить не только меня, но и мой отряд телохранителей. Мой взгляд полный вселенской печали отклика со стороны моей охраны не получил. Лекс так вообще активно помахал мне рукой в сторону накрытого изобилия.
  И вот в этот момент открылся портал, из которого вышел злющий, как сотня демонов, Рихарт. От первого лорда осталась в этот момент разве что внешность. Первый лорд империи никогда бы не опустился до столь открытого выражения собственных чувств и эмоций. А вот Рихарт мог себе подобное позволить, будучи не на публике. Мои охранники, очевидно, к посторонней публике не относились.
  Что несколько настораживало.
  Их присутствие не было гарантом моей безопасности, если угроза исходила от Первого Лорда.
  И точно. Лекс и компания отдали честь своему господину и поспешили оставить нас вдвоем. Работники кухни тоже были бы рады уйти, но они не могли оставить кухню раньше своего 'капитана'. А тот не спешил уходить. Лишь молча поставил еще один набор столовых приборов, велев подать мужчине тоже, что и мне.
  - Лопнет. - Зло бросил мужчина, пододвигая к себе второе с несколькими видами закусок.- Вина подай.
  Я предпочла молча сосредоточиться на супе-пюре с гренками. Буду молчать, пока 'злой господин' не насытится. Не зря ж говорят: сытый мужчина - добрый мужчина. И я очень надеялась, что в моем случае сытый Рихарт не станет исключением из правил.
  Надежда была мала, но все же она была.
  Ели в молчании. Адант переводил взгляд с Рихарта на меня и обратно, успевая, одновременно, отдавать приказы своим помощникам касательно блюд на ужин. Я же предпочитала смотреть в свою тарелку, не желая встречаться взглядом с нежданным визитером. Тот же, наоборот, не сводил с меня пристального взгляда, прожигающего меня насквозь. И чем дольше смотрел, тем моя надежда становилась все меньше и меньше, пока не растаяла подобно утреннему туману.
  Стоило мне отставить кружку с чаем, как меня сцапали за руку, стащили со стула и вытащили прочь из кухни. Не останавливаясь, и даже почти не притормаживая на поворотах, меня протащили практически через весь дом и затолкали в одну из комнат. Там меня прижали к стене, уперев руки по обе стороны от меня, и нависнув надо мной, как инквизитор над распутницей, которую он пытается обвинить в колдовстве.
  Мне стало страшно и неуютно. Такого я даже в первый день не испытывала, когда поняла, с кем столкнула меня судьба. Я знала, что ожидать от Первого лорда, как вести себя с ним, но я не знала, что делать с Рихартом.
  Он не играл, не пытался разузнать что-нибудь еще обо мне, Я не была интересной ему забавной игрушкой, которой можно распоряжаться по своему усмотрению, не считаясь с ее мнением. Здесь и сейчас я была той, кто вызвал его злость, той, с кем он был вынужден показать себя настоящего. Показать одну из своих сторон, и эта сторона меня пугала. Ему же, казалось бы, было и вовсе все равно. Но я бы не удивилась, если бы узнала, что ему доставляет удовольствие видеть страх в моих глазах, который я безуспешно пыталась скрыть.
  -Кто ты, такая, Василиса? - Его угрожающему шипению позавидовали бы все гадюки этого мира вместе взятые. - Почему я не могу выбросить тебя из головы даже ненадолго? Почему мои люди преданны тебе настолько, что готовы защищать тебя даже от меня, отказываясь выполнять элементарные поручения?
  На последнем вопросе я не удержалась от удивленного взгляда, брошенного исподлобья. Отказ доносить обо мне и моем поведении истолковать, как преданность мне, до такого даже я не додумалась. Да из четырех моих телохранителей ко мне только Лекс более или менее нормально относится. И то только потому, что хочет завоевать мое доверие. Чтобы я перестала помышлять о побеге и смирилась с собственной участью.
  - Я - Дар Богини, не нужный тебе дар. - Моим голосом можно было замораживать океаны, а Рихарт дернулся, как от удара.- Не думать обо мне это, как не думать о белой обезьяне или розовом слоне. Будь я простой горожанкой, дочерью торговца или купца, и встреться мы на улице, ты бы прошел мимо, забыв обо мне практически сразу.
  Мои последние слова подействовали на него, как ведро холодной воды. Злость мгновенно растаяла, ее место заняло сомнение в моей правоте. А во взгляде появилась задумчивость.
  Рихарт пристально смотрел мне в глаза какое-то время, я взгляд не отводила. Не тот случай, чтобы играть в стеснительность, нерешительность или смертельный испуг. Хотя страх был не поддельным. Но с некоторых пор я дала себе зарок не бежать от собственных проблем и страхов, и делать все, чтобы справиться с ними. Поэтому сейчас я смотрела мужчине прямо в глаза, собрав в кулак всю ту храбрость, что у меня была, стараясь сохранять спокойствие. Хотя бы его видимость.
  Мои усилия не прошли даром. Рихарт выпустил меня из 'плена' и отошел на несколько шагов к креслу. Я отлипла от стены, разглядывая комнату, в которую меня притащили. Теперь ничто не мешало мне осмотреться. Я явно была в восточном крыле дома, потому что в этой комнате я была впервые.
  Комната была небольшой, но светлой. Больше походила на гостиную или комнату для чаепития. Светлый пушистый ковер на полу, пара диванов и пара кресел, обитых плюшем цвета кофе с молоком, кофейный столик из орехового дерева, светлые обои с незатейливым цветочным орнаментом и пара пейзажей с цветочно-луговой тематикой, камин из белого мрамора. В целом, мило, уютно, по-домашнему.
  И создано не для меня.
  Рихарт все еще молчал, продолжая хмуро на меня смотреть. Ему не нравился мой интерес к комнате, но, тем не менее, он мне не мешал. Возможно, потому что он сам притащил меня сюда, а может, хотел все-таки понаблюдать за моей реакцией. Этакий, очередной его эксперимент надо мной, призванный испытать меня, открыть еще одну черту моего характера.
  Боги его знают. Сейчас мне было абсолютно все равно. Я настолько устала бояться, устала разгадывать его настроения и мотивы, что мне было совершенно наплевать на все. Хотелось вернуться к себе и отключиться еще минимум на сутки. Или запереться в мастерской и отдохнуть душой, погрузившись в творчество с головой. Хотя нет, сон все же предпочтительней.
  Впрочем, я отвлеклась.
  - Твои люди не предавали твоего доверия, они преданы тебе и только тебе. А не доносят обо мне потому, что, по сути, доносить не о чем. - Моему спокойствию в голосе можно было позавидовать, другая бы, на моем месте, рвала и метала. Но я с самого начала знала, с кем имею дело, так что элементарные поручения не стали для меня секретом. - Развлечений тут нет, мои передвижения строго ограничены, один день не отличается от другого. Так о чем докладывать?
  Рихарт смотрел на меня так, будто единственное, чего он сейчас хотел, это придушить меня. В чем-то я его понимала, но облегчать ему жизнь собственным самоубийством я была категорически не согласна.
  - Поэтому, ты попросила предоставить тебе все необходимое для рисования?
  Вопрос меня не удивил. Я ведь просила достать все, что мне нужно, у Бертрана. А тот не мог не утвердить список расходов у Первого лорда. И так будет со всем, что мне вздумается попросить у управляющего поместьем.
  - Да. Должно же мне хоть что-то приносить радость, пока я нахожусь здесь.
  Я не сказала 'заключена', но вмиг посуровевший Рихарт прекрасно понял меня. Я 'порадовалась' нашей идиллии, мечтая убраться уже от столь пристального внимания Первого лорда. А передо мной, сейчас был именно он.
  Я мило улыбнулась, отмечая перемену в настроении моего оппонента, мысленно прощаясь с 'милашкой' Рихартом до лучших времен.
  - Иди. Возвращайся к себе. - Голос Первого лорда был не менее холоден, чем мой немногим ранее.
  Я не стала упираться, возражать или злиться, сочтя за лучшее последовать совету мужчины. Пусть он прозвучал, как приказ, но все же это был совет. Я уже научилась различать интонации в голосе Рихарта.
  За дверью меня ждали мои телохранители.
  Кто б сомневался, что мне не позволят в одиночку ходить по восточному крылу. Мало ли куда мне вздумается сунуть свой любопытный нос. И тот факт, что сейчас я вовсе ни о чем таком не помышляла, ничего не менял. Как после такого можно задумываться о взаимном доверии? Да никак.
  Я дошла до своей комнаты, чуть замешкавшись на пороге.
  - Не бойтесь, мальчики, хрупкая девушка защитила вашу честь перед господином.
  И скрылась за дверью прежде, чем вмиг нахмурившиеся телохранители сказали хоть слово.
  Взгромоздившись с ногами на танкетку у окна, я устало прислонилась лбом к стеклу, прикрыв глаза. Да, никто из парней не рассказал о моих кошмарах, даже Бертран не стал доносить о странностях моего поведения и распорядке дня. Но он, в отличие от парней, не пытался претендовать на мое доверие. Что же касается парней, то как говорил судья, объявляя приговор Доминику Торетто: 'одно благородное дело не может смыть преступлений всей жизни'. Только в моем случае, заключенной была я.
  Так за грустными мыслями я задремала.
  
  Первый лорд империи смотрел на закрытую дверь, и в который раз за последние дни думал о девушке, появившейся в его жизни по воле Богини. Отправив ее в усадьбу, он искренне верил, что выбросит Василису из головы, займется делами империи. Но в итоге каждый день на протяжении двух недель он ложился и вставал с мыслями о ней. Она была с ним на официальных обедах/ужинах, на переговорах и в личном кабинете. Чем бы он не занимался, его мысли возвращались к девушке.
  Когда управляющий поместьем передал просьбу девушки предоставить ей все необходимое для рисования, он удивился, но распорядился выполнить просьбу. И в итоге Василиса, в его мыслях - фантазиях, рисовала всевозможные картины, с улыбкой спрашивала его мнение по очередному своему шедевру, шутила и улыбалась, рассказывая историю его создания.
  Сущая пытка.
  И его люди, приставленные к ней в качестве охраны и наблюдателей, молчали. За две недели ни одного донесения, даже банально о распорядке дня. Они не нарушали напрямую его приказ, но даже по их взглядам, которыми те обменивались с Василисой, было понятно их отношение к своей подопечной. Она была для них не просто объектом охраны, чужой. Они заботились о ней потому, что ее благополучие было важно для них.
  Может, девушка этого и не замечала, но он давно знал своих людей. Иначе бы не выбрал именно их. Выполнение его приказов всегда было для них приоритетом. Они никогда не проявляли личной привязанности. До знакомства с Василисой.
  И, как назло, девушка почти не появлялась ни в одном зеркале. Только утром он мог видеть, как она приводит себя в порядок, причесываясь, нанося легкий макияж. И все сама. Без помощи слуг. Даже есть она предпочитала на кухне, во владениях Аданта.
  Вот тоже загадка. Суровый, несговорчивый, требовательный к себе и другим владыка кухни относился к девушке едва ли не с отеческой заботой и любовью. Да он даже в лучшие времена, когда вот так же столовался временами на кухне, не видывал от главного повара стольких блюд и разносолов, сколько тот подал ей одной. И то, что Адант велел подать ему тоже, что и ей, говорило лишь о том, что повар не желал ущемлять его самолюбие, как лорда господина и все такое.
  И вот спустя две недели, когда неведение породило злость настолько сильную, что его племянник едва ли не силой отправил его сюда, он стоит у кресла в любимой комнате жены и думает о другой женщине.
  Когда тащил ее сюда, даже не задумываясь 'почему именно сюда', он чувствовал ее страх. Знал, что сейчас она боится его даже больше, чем в первый день. Он перестал быть для нее Первым лордом империи. Ее отношение к нему стало более личным.
  И вновь он поразился тому, как хорошо она чувствует его настроение, характер, чувства. Уже исходя из собственных наблюдений, она относилась к нему либо как к Первому лорду, либо как к Рихарту. О том, чтобы относиться к нему, как к Ксандеру, речи пока не шло. Не настолько близкие у них отношения. На что она намекнула ему еще во время их игры в шахматы, четко разделяя для себя грани его личности, каждой из которой дала свое имя.
  Он не мог однозначно сказать: радовал ли его ее страх, или же огорчал, вызывал досаду или желание пожалеть, попросить прощения. Такой бури эмоций он не испытывал ни к одной женщине до нее.
  Говорил с ней открыто, не сдерживая себя, желая больше проверить себя, понять собственные чувства, чем реально напугать девушку. Возможно, поэтому ее холодный рассудительный ответ совершенно выбил его из колеи.
  Ее сравнение мыслей о себе с мыслями о белой обезьяне или розовом слоне и обрисовка их гипотетической встречи в иной ситуации заставили его задуматься. Девушка была не так уж не права. В самом деле, не будь она даром Богини, встреться они на улице, как обычные прохожие, он бы думал о ней так же, как думает сейчас?
  Они мерялись взглядами, а он думал о том, как она изменилась за эти две недели. Не смотря на страх, она смело встречала его взгляд, больше не бежала, старалась быть сильной и храброй. Но храброй она была и раньше, хотя и предпочитала спасаться бегством, отступать.
  Когда она рассматривала комнату, он испытывал смешанные чувства. Он злился на себя за то, что привел ее сюда. Испытывал любопытство, думая о том, нравится ли эта комната Василисе. Ему, вдруг, стало очень важно ее мнение. А когда на ее лице промелькнуло одобрение, смешанное с печалью, которую она не посчитала нужным скрыть, он не знал, какое чувство было сильнее: досада или облегчение.
  Попытка выгородить его людей перед ним его развеселила. Он бы все отдал за то, чтобы посмотреть на их лица, когда те узнают, что хрупкая девушка, порученная их заботам, заботится о них. Такое на его памяти было впервые.
  И вместе с тем, хотелось ее задушить. Вот, вроде бы, и слова правильные, и придраться не к чему, но он чувствовал, что девушка о чем-то не договаривает. Не доверяет. И это почему-то злило даже сильнее, чем игра в молчанку его людей. Ее же комментарий относительно собственного пребывания в Вишневой усадьбе, больше похожий на намек о заключении в привилегированной тюрьме или золотой клетке, окончательно вывел его из себя.
  Вновь она прочла его настроение на раз, четко уловив для себя момент, когда он снова стал для нее Первым лордом. И послушно ушла к себе, поняв, что пожелание удалиться в комнату было именно пожеланием, а не приказом.
  А он теперь стоит здесь и смотрит на закрытую дверь.
  Захотелось взглянуть на картины девушки, прежде чем уйти. Уходить, напротив, не хотелось, но он понимал, что сейчас лучше оставить девушку в покое. Хотя бы на время. Хотя бы до завтра.
  Выспросив у Бертрана, где у девушки мастерская, Первый лорд отправился туда. И к своему удивлению нашел там Лекса. Его лучший и самый преданный из приставленных к Василисе людей стоял напротив картины, пристально разглядывая, и думал о чем-то своем. На картине была русоволосая девушка, сидящая в оконном проеме. На ней была широкополая кофта с широким воротом, сползающим с одного плеча, похожая на вязанную. Полосатые чулки, тоже вязанные, из неизвестной ему шерсти. В руках девушка держала дымящуюся чашку с каким-то напитком и смотрела на крыши домов неизвестного города. Ничего особенного на первый взгляд, но что-то в картине было такое, что привлекало внимание, не позволяя отвести от нее взгляд.
  - Она не доверяет нам, и доверять не будет. По крайней мере в обозримом будущем. Не уверен, что даже гипотетическое спасение ее жизни это изменит.
  Голос Лекса был тих, он даже позы не изменил и не повернул головы, но обращался он именно к своему лорду. Голос был ровным, выверенным, но Первый лорд достаточно хорошо знал своих людей, чтобы понять: его осуждают.
  - Когда предают близкие люди, поостережешься доверять чужим. - Первый лорд обвел задумчивым взглядом картины разной степени завершенности. - Она не говорила, но это итак понятно: счастливые невесты, у которых нет проблем с женихами и родителями, не сбегают из-под венца.
  - Это логичный вывод. - Лекс не соглашался, не осуждал, просто делал выводы на основе своих собственных наблюдений за девушкой на протяжении этих недель. - Она не такая, как другие из тех, кого нам доводилось охранять. Стремление сбежать отсюда, из империи для нее даже не идея фикс. Это цель ее существования, сама причина жить. Только благодаря ему она не ушла из жизни в первый же вечер. Потому что одна только мысль о побеге дает ей надежду на возможность управлять своей жизнью. Не жить по чужой указке. Ведь все, кто управлял ее жизнью ранее, предали ее.
  Юноша умолк, оторвал свой взгляд от картины, перешел к другой, от нее - к третьей. У каждой задерживался на мгновенье и шел дальше. Пока не остановился у еще одной картины. На ней девушка в легком летнем платье и летней шляпке, чуть наклонив голову так, что лица практически не было видно, держала в руках большой раскрытый зонт. Дамский аксессуар, не так давно ставший популярным у женщин столицы, стремящихся укрыться от солнца, здесь выполнял явно иную функцию. Он укрывал девушку от дождя, который скорее угадывался в мазках кисти, чем реально обозначался на картине. Отчего изображенная девушка выглядела ранимой, уязвимой и в то же время необычайно сильной.
  - Добиться даже крох ее доверия было сложно. А теперь и этого не будет. Достаточно посмотреть на ее работы, чтобы многое понять о ней и ее характере.
  - Вопросом ее доверия, я сам займусь.
  С этими словами Первый лорд исчез в портале, не заметив осуждающего взгляда телохранителя, который знал: ничего у его господина не получится. Девушка сбежит, так или иначе, но она найдет способ. После сегодняшнего, так уж точно.
  
  Проснулась я в своей постели, переодетая в ночную сорочку, с распущенными волосами, которые рассыпались по подушке мягкой пушистой волной. Как оказалась в кровати, я не помнила. Легкая дрема быстро перешла в глубокий сон без сновидений. Разум измучился настолько, что попросту отказался реагировать на внешние раздражители.
  Подозреваю в постель меня перенес кто-то из моих телохранителей, когда явился позвать меня на ужин и не дождался ответа. Он же позвал приставленную ко мне служанку, которую я обычно не сильно нагружала работой, предпочитая справляться самостоятельно, чтобы та меня переодела.
  Я проспала остаток дня и всю ночь. Сквозь неплотно задернутые гардины на окне пробивался солнечный свет, слабо освещая комнату. Есть хотелось страшно. Кое-как подняв себя с кровати, я отправилась умываться. Сил на то, чтобы заправить постель у меня не было, поэтому я лишь махнула рукой на это дело и скрылась за дверью ванной комнаты.
  Теплый душ немного привел в чувства. Я смогла собраться, заплести волосы за рекордные пятнадцать минут. Выбрала платье с завышенной талией, с декоративным поясом под самой грудью, длинными узкими рукавами и высоким горлом, оттенка сумеречного неба. В косу вплела синюю атласную ленту. Осмотрела себя в зеркале, осталась довольной, получившимся результатом.
  Не смотря на контраст с бледной от рождения кожей, я не выглядела, как свежее умертвие. Наоборот смогла добиться нужного мне результата. Я выглядела холодной и отстраненной. А легкий макияж лишь усилил, получившийся образ.
  Послав своему отражению кривую улыбку, я вышла из комнаты, намереваясь наведаться на кухню. Я уже потеряла день и две ночи из отведенных мне спокойных дней, а отдохнувшей я себя не чувствовала. Наоборот, складывалось ощущение, будто я без продыху вкалываю и днем, и ночью на двух работах.
  У дверей дежурило двое телохранителей, что меня несколько удивило, но виду я не подала. Спокойно прикрыла дверь комнаты и пошла по коридору, намереваясь кратчайшим путем пройти в обитель моего личного шеф-повара.
  - Как вы себя чувствуете, леди? - Обратился ко мне самый старший из моих стражей.
  Визуально, он был лет на пять моложе Аданта. Но он, как и другие мои телохранители, был магом, так что об истинном возрасте я судить не бралась. До этого момента он был самым неразговорчивым из моих стражей. Да за две недели он меньше слов произнес. В сравнении с ним Лекс был настоящим болтуном.
  Так что легко можно было представить мою степень удивления, когда я услышала от Геральда этот вопрос. Мне удалось сохранить спокойное, равнодушное ко всему выражение лица, но с шага я сбилась. Едва не упала, но меня поддержали с двух сторон, и сразу же отпустили, стоило мне бросить холодный взгляд на их руки, держащие меня.
  На вопрос я отвечать не стала, да и не собиралась. Хватит с меня бесед. Наговорилась уже. Просто молча продолжила свой путь, оставив моим стражам самим решить, как я себя чувствую. Они же такие наблюдательные, за это, в частности, им и платят жалование.
  На кухне я села на привычное место. Адант осмотрел меня пристальным взглядом, и неодобрительно покачал головой, тихо, на грани слышимости, произнеся: 'довели девочку'. Я услышала, но комментировать не стала.
  Передо мной сноровисто выставили пузатый чайник со свежезаваренным травяным сбором, чашку, капустный пирог, стопку оладушек и вишневый сироп. Все это красиво сервировали и как вишенку на торте поставили маленькую вазу с букетом самых обычных ромашек и васильков. Я какое-то время удивленно рассматривала это чудо, которому попросту неоткуда было взяться в усадьбе среди клумб садовых цветов, а потом улыбнулась. Широко, открыто, с благодарностью, растроганно глядя в глаза Аданту. Не знаю, как он это сделал, где именно он нашел цветы, но ведь нашел, нарвал собственноручно и принес. Даже его люди и моя стража не были в курсе его намерений, судя по их не менее удивленным взглядам, чем мой.
  - Приятного аппетита. А вы, - суровый взгляд на мою личную охрану, - если испортите ей аппетит, отлучу от кухни. И мне все равно, где вы будете тогда питаться.
  Полив оладушки сиропом, я налила в чашку травяной отвар, игнорируя Геральда и Самюэля, занявших места по праву руку от меня. Меня подобная дислокация немного удивила, но ровно до того момента, когда в кухню вошли Лекс и Маркус. Они тут же заняли места по левую руку от меня. Я пододвинула чайник поближе, четко давая понять, что делиться ни с кем не собираюсь.
  Вкусный душистый отвар из трав с добавлением лимонной цедры мне и самой не помешает. Нервы успокоить. А то в свете кошмаров и внезапно - нежданного визита Первого лорда мои нервы порядком измотались. И то, что мне тонко намекнули на визит Рихарта, ожидаемым его визит не сделало. Я даже осознать толком не успела, не то, что подготовиться.
  Но... знать бы где упадешь. Что случилось, то уже случилось. Изменить уже ничего нельзя, значит, нужно смириться, принять и идти вперед по жизни, не оглядываясь назад. Сожаления не помогают двигаться вперед, из-за них топчешься на месте в то время, как жизнь проходит мимо тебя.
  Я откусывала кусочки оладушек, запивала их отваром и с вожделением поглядывала на пирог, полностью игнорируя переглядывания моих телохранителей. Что бы они там ни думали, мне совершенно безразлично. Я была намерена обращать на них внимание не больше, чем на окружающую меня мебель.
  Я, наконец, добралась до пирога, когда Лекс решил - таки взять слово:
  - Леди, как долго вы намерены на нас обижаться?
  Не самый гениальный вопрос, учитывая нашу ситуацию. Если вопрос про самочувствие еще был уместен и допустим с их стороны, то этот переходил всякие границы. И это поняли все, даже Лекс. Но слово не воробей, как говорится.
  Я вернула, так и не опробованный кусок пирога к его собратьям на блюде, вытерла салфеткой рот и руки, и встала. Аппетит пропал напрочь, его место заняло раздражение и злость.
  'Обижаться'. Надо же. Обиду можно испытывать к тем, кто хотя бы немного близок тебе. Я же свою охрану не причисляла к данному кругу лиц. Я знала, кому они служат, кому они на самом деле верны. Знала, что я для них лишь объект, который они должны защищать. Так что никаких обид с моей стороны.
  С кухни я выходили под грозное Аданта: 'я предупреждал'.
  Отныне им в обитель шеф-повара путь заказан. Угрызений совести я не испытывала. В конце - концов, аппетит я потеряла из-за них. И отчитываться перед ними за мое настроение я не обязана. Я устала оглядываться на чужое мнение и выводы обо мне. Отчего-то в моей жизни постоянно присутствуют те, кто считают, что знают меня лучше, чем я сама. А мне надоело пытаться соответствовать чужим ожиданиям на мой счет.
  Я прошла к своей мастерской и скрылась за ее дверью. Хотят меня охранять, пусть охраняют по ту сторону двери. Сюда и в маленькую ванную комнату я их не пущу. Это только мое место. А тут итак шастают без спроса, точно здесь проходной двор.
  Я вернулась к начатым картинам, стремясь отвлечься от тревожных мыслей и собственных чувств. И это мне удалось. Я пропустила обед, пропустила ужин, проигнорировала настойчивый стук в дверь и служанку с подносом, которая принесла мне еды, а затем быстро вышла.
  Я настолько погрузилась в работу, что просто не ощущала голода и почти не отвлекалась на другие потребности организма. В этот момент мне было абсолютно плевать на все и всех. Я просто не хотела никого видеть. Я была вынуждена признаться себе, слова Лекса меня задели. И хотя ни о какой обиде речь не заходила, еще не значит, что они меня не разозлили.
  Я злилась. Еще как злилась.
  Когда наступила ночь, Геральд заглянул, намереваясь, очевидно, загнать меня в мою комнату спать. Но заметил поднос с нетронутой едой, вгляделся в мое лицо и то, с каким остервенением я рисую начатый мной пейзаж, и не стал настаивать на своем. Правильное решение с его стороны. Мне под горячую руку попадаться нельзя. Мой не состоявшийся муж, от которого я фактически сбежала в этот мир, быстро это уяснил, не без помощи чудодейственной силы фингала под глазом. И все же... все же.
  Я рисовала всю ночь, и весь следующий день. Служанка сменила поднос с ужином на поднос с завтраком, потом обедом. А я так и не притронулась к еде, поглощенная своей работой.
  Не знаю, чем бы все закончилось, но ближе к ужину явился Бертран. Он осмотрел поднос с нетронутым обедом, осмотрел мои картины, которые я успела закончить в рабочем угаре и подошел ко мне. Какое-то время он вглядывался в пейзаж, не говоря ни слова. Но стоило мне начать обтирать кисть, чтобы перейти потом к другому оттенку, как ее у меня мягко забрали из рук. Я поморгала, фокусируя свой взгляд на управляющем.
  - Леди, вы злитесь. Я понимаю вас, прекрасно понимаю. Но своим отказом от еды вы расстраиваете мастера Аданта. Из-за чего уже злится он. Злится не только на ваших телохранителей. Прошу вас понять меня, в мои обязанности входит забота обо всех в этой усадьбе, я должен поддерживать мир и порядок, чтобы каждый здесь чувствовал себя как дома. И я вовсе не хочу сообщать лорду Рихарту о своем бессилии что-либо исправить. Мне кажется, вы не желаете его скорейшего визита сюда.
  Я смутилась. Управляющий был прав во всем. Я дала волю своим чувствам, позволила им взять верх надо мной. Позволила себе проявить слабость. И едва снова не поплатилась за нее. Хотя не факт, что мои телохранители мне этого не припомнят. Но сложно оставаться беспристрастной к людям, когда сталкиваешься с ними каждый день без перерыва на выходной и еду.
  - Ужинать я буду в своей комнате.
   - Я уже отдал все необходимые распоряжения. Пойдемте, леди.
  Я кивнула. Что ж, хорошо, если так. Меньше всего мне сейчас хотелось задумываться о всяких бытовых мелочах. Я сняла фартук, который одевала каждый раз, чтобы не запачкать платье, сходила умыться и вышла из мастерской вслед за управляющим.
  Изучающие взгляды своих телохранителей я игнорировала, молча следуя за Бертраном. Сил спорить, доказывать что-то, просто говорить, даже на отвлеченные темы, не было. Что бы они не сказали сейчас, я не готова была это выслушать и услышать. Видят боги, лучше бы они изначально были лишь молчаливыми стражами, не пытались казаться лучше, чем они есть на самом деле. Я никогда не поверю, что их забота обо мне искренна, и не продиктована необходимостью завоевать мое доверие.
  У дверей моей комнаты Бертран меня оставил, я же поспешила скрыться за дверью.
  Меня в самом деле дожидался столик с накрытым ужином. Объем блюд впечатлял настолько, что у меня возникли большие сомнения относительно вместимости моего желудка. Похоже, Адант знатно перенервничал из-за моей голодовки, и теперь пытался разом скормить мне завтрак, обед и ужин. Последний раз я настолько большие порции блюд видела в ресторанах Праги. Там даже заказывая сок, рискуешь получить литровый графинчик вместо ожидаемого стакана с трубочкой, украшенного зонтиком или ломтиком какого-нибудь фрукта.
  Обижать вновь шеф-повара не хотелось. Поэтому я переоделась в ночную сорочку, накинула халат и приступила к ужину. Ела медленно, не отвлекаясь на посторонние мысли, полностью уделив свое внимание кулинарным шедеврам своего повара. И даже не заметила, как съела все. То ли действительно голодная была, то ли пыталась заесть стресс. Как бы там ни было, но когда пришла моя личная горничная, тарелки уже были пусты, а я смотрела в огонь, потягивая остатки чая.
  - Госпожа желает искупаться, или мне просто убрать посуду? Я могла бы набрать воду в ванную, если пожелаете.
  Голос девушки дрогнул на последних словах, она волновалась и была не уверена, захочу ли я принять ее помощь. Она уже успела привыкнуть к моей самостоятельности, и теперь была не уверена, что не оскорбляет меня, предлагая фактически исполнить свои же обязанности.
  Я невольно улыбнулась. Довести служанку до состояния, когда она начала сомневаться в правомерности выполнения ею своих же собственных обязанностей, как прислуги, это надо суметь. Да я гениальна!
  - Приготовь.
  Я решила не травмировать и дальше неискушенную психику девушки, не привыкшей к феминистскому мышлению девушек двадцать первого века, и оставить выверты собственной логики при себе. А то девушка и так косо посматривает на меня, явно напуганная моей реакцией на ее смелое предложение.
  Ободренная моими словами, служанка скрылась за дверью ванной комнаты. Закончила приготовления она за рекордные десять минут. Когда я заходила в ванную комнату, девушка уже сноровисто собирала на поднос грязную посуду. То ли желала показать, насколько хорошо она выполняет свою работу, доказывая свою полезность, то ли просто хотела побыстрее убраться от меня подальше.
  Лично я склонялась ко второму варианту. Будь я на ее месте, я бы тоже нервничала от такой госпожи, желая убраться куда-нибудь подальше.
  В ванной я задерживаться не стала, быстро покончив с банными процедурами. Просушила волосы полотенцем и легла спать. Три дня и три ночи, отведенные мне для отдыха истекли, и я готовилась к очередной порции кошмаров. На душе было не спокойно, но это был лишь страх перед неизвестным. Человеку, вообще, свойственно бояться неизвестности, но это не причина отказываться от сна.
  Я не могла не спать. Человек способен обходиться без сна около недели, и даром это не проходит. Начинается развиваться психоз: появляется нервозность, раздражение, злость, человек становится дерганным, начинает впадать в истерику. Рано или поздно, но сон одолеет меня, я попросту свалюсь от усталости, и засну надолго. Поэтому смысла бояться неизбежного я не видела.
  Сон долго не приходил. А потом я даже не заметила, как тьма вокруг меня постепенно сменилась ярким солнечным светом и теплом, наполненными ароматами цветов и пением птиц.
  Я на миг задохнулась от окружающей меня красоты. Столько цветов и красок я не видела нигде. Здесь были и знакомые мне растения и птицы, и такие, которые я видела впервые в жизни.
  Я шла по тропинке, петляющей в этом райском уголке, напрочь забыв обо всем. Я жадно впитывала каждый запах, каждую птичью трель, наслаждаясь моментом счастья и восторженного созерцания окружающего мира.
  Здесь и сейчас мне было все равно, что по сути я нахожусь в центре лабиринта, где мне предстояло встретиться со своим 'минотавром'. Я жила и наслаждалась жизнью, я была свободна.
  Тропинка вывела меня к небольшому двухэтажному дому с балкончиками в греческом стиле. С тентами раскинутыми перед ним. Под этими тентами были разложены ковры и подушки, позволяющие отдохнуть на свежем воздухе под надежной защитой от летнего зноя.
  Я будто бы оказалась в Древней Греции, в доме, принадлежащем знатной семье.
  Пока я рассматривала дом и обстановку перед ним, не решаясь заглянуть внутрь, на порог вышла высокая женщина в длинном белом платье, на подобии туники, опоясанном шитым серебром поясом. Черные, как смоль, волосы, заплетенные в косу, были перекинуты на правое плечо. Единственным украшением у незнакомки был кулон на цепочке, оплетающей левое запястье. Кулон был серебряным с узором, который я никак не могла уловить и распознать.
  - Здравствуй, дитя. Наконец-то ты появилась. - Мягким, располагающим к себе тоном поприветствовала меня женщина, одаривая доброжелательной улыбкой. - Ты верно устала. Я приготовила это место для тебя. - И мне широким жестом указали на дом и все, что меня окружало. - Отдыхай, набирайся сил. Ты слишком слаба сейчас.
  И с этими словами незнакомка попросту растворилась в воздухе, подобно туманной дымке. Последнее, что я заметила, была ее добрая светлая улыбка и радость в глазах. Она была настолько мила, что вызывала подозрение. Если эта женщина была 'монстром лабиринта', то мне уже страшно. Потому что вот от таких вот милых и добрых не знаешь, чего ожидать.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"