Не смотря на доклад разведки, мне стоило больших усилий не выронить бинокль, когда я увидел-таки надвигающуюся на нас рать. Я сжал его до боли в пальцах, чтобы тот не плясал, и я мог нормально видеть чудовищную картину. А шагали на нас сотни - тысячи солдат. В альбионской и нашей форме и броне, только грязной и с видимыми через мощные окуляры бинокля кровавыми пятнами. Все они были вооружены стандартными лучевыми винтовками. Лица альбионцев закрывали стальные маски, а у наших бойцов, как драгун, так и строевиков, это были макси противогазовые.
Наступали они широким фронтом, идеально держа строй, как тевтоны на параде. Как будто шли не люди, а некие идеальные солдаты, которых, наверное, имели в виду составители всяческих строевых уставов. К тому же, у многих я обнаружил грубые протезы рук и ног, которых не было ни у кого. Местами броня, казалось, была просто вживлена в тело солдат, также как у тварей, которых гнали на нас демоны под Колдхарбором.
Я опустил бинокль и передал его стоящей рядом Елене. Ей ведь тоже хотелось своими глазами поглядеть на войско оживлённых нашим врагом солдат, о которых докладывала разведка.
- Похоже, - произнёс майор Штайнметц, находившийся тут же, - нам придётся отныне сжигать своих мертвецов.
- И чужих тоже, - добавил я.
- Если они столь же слабо уязвимы к лучам, как твари из-под Колдхарбора, - заметил капитан фон Ланцберг, - нам долго не продержаться.
Заговорили гаубицы и малые мортиры, швыряя снаряды в плотные ряды наступающих. Те взрывались, разбрасывая солдат, осыпая их градом осколков. Мертвецы частенько снова поднимались на ноги, подбирая оружие, становились в строй и продолжали шагать, как ни в чём не бывало. Осколки и вовсе не наносили серьёзного урона. Они разбивали маски, превращали противогазы в рваньё, застревали в шлемах и броне, но остановить продвижение врага не могли.
Огонь враг открыл на предельной дистанции лучевых винтовок. Это было очевидной глупостью. Особенно если вести огонь на ходу. Смертоносные лучи без толку скользили по щитам и брустверу, не оставляя даже выжженных следов. Шеренги мертвецов же продолжали наступать.
- Господин полковник, - тронул меня за рукав Штайнметц, - вам стоит это видеть.
Я повернулся в ту сторону, куда указывал майор. Соседствующие с нами рыцари двух орденов Терры встали за бруствером, выстроив нечто вроде древнеримской "черепахи", сбившись плотно, щит к щиту, накрывшись ими сверху, как будто им мог грозить обстрел осколочными снарядами или как в седую старину - туча стрел. В просветах над головами первой шеренги из построения торчали стволы ружей. Алебардные лезвия поблёскивали на солнце.
- Да уж, - протянул я. - А ведь против толпы тварей, каких гнали на нас демоны, так сражаться намного эффективней. Были бы у нас такие щиты при Колдхарборе...
Мои слова заглушил залп орудий "Бобра". Одна за другой грянули обе его пушки. Его фугасные снаряды сначала пропахивали борозды в плотных рядах врага, а уж после взрывались, уничтожая десятки мертвецов. В их сторону смотрели чёрные форсунки жутких огнемётов. Я видел их в действии - и зрелище это мне совсем не нравилось. Когда они жгли тварей, гонимых демонами, это ещё куда ни шло, но вот люди, превращающиеся в живые факелы, просто невыносимое зрелище.
Главный калибр "Бобра" поддержали меньшие орудия. Они не наносили такого страшного урона, однако каждый упавший мертвец подмога нам. Много ли - мало, главное, они больше не поднимались.
Вот что отличало оживлённых демонами мертвецов от живых солдат - это полное отсутствие какой-либо реакции на потери в своих рядах. Даже самые крепкие бойцы, вроде драгун, гренадер или тевтонов, привыкшие во время штурмов терять товарищей, всё равно, скорее всего, отступили бы после пары попаданий снарядов главного калибра крейсерского танка. А вот наступающим на нас мертвецам - а кто это мог ещё быть? - было, похоже, всё равно.
Правда, и картин в духе любимых многими фильмов ужасов, популярных ещё среди жителей Потерянной Родины, тоже не было. Не ползли в нашу сторону безногие тела, подтягиваясь на руках, волоча за собой кровавые ошмётки и собственные кишки, оставляя широкую красную полосу на снегу. Они просто падали, словно марионетки с обрезанными нитками, как только им перебивало кости ног или наносило травмы, несовместимые с дальнейшим, так сказать, функционированием.
Мертвецы продолжали вести огонь. Лучи скользили по щитам и брустверам. Сидящие на банкетах егеря не спешили отвечать им. Даже снайперы - вряд ли среди этих мертвецов были достойные цели. Погонщиков с шиповаными кнутами, которыми они нахлёстывали тварей, и тех я не мог разглядеть, как ни вглядывался в плотные ряды. Офицеры, гвардейцы, строевики, альбионские траншейники, - всем скопом шагали в одном строю.
Я опустил бинокль. В глазах уже двоилось, так сильно вглядывался я в плотную массу врага, пытаясь оценить потери, нанесённые орудиями "Бобра" и танков Биберштайна, к которым вскоре присоединились и боевые машины с крестами Братства. Их поддерживали и наши пушки, расчёты которых, видя, кто прёт на нас, старались вовсю. Орудия подпрыгивали после каждого выстрела, их возвращали на место, заряжали и били почти не целясь. При таком темпе стволы их скоро могут раскалиться настолько, что пушки не смогут стрелять вообще. Малые мортиры швыряли мины одну за другой с противными хлопками. Последними к чудовищной симфонии войны присоединились пулемёты. "Чёртовы шарманки", установленные на бруствере, броне "Бобра" и других танков, поливали плотные шеренги наступающих на нас мертвецов ливнем свинца.
- На что только рассчитывали демоны, - пожал плечами фон Ланцберг, подошедший к нам, - когда направили против нас эту толпу? Они же просто не дойдут до наших траншей.
- Такими темпами, - согласился с ним Штайнметц, - они и до первой линии проволочных заграждений не доберутся.
Сапёры только что минными полями наши траншеи не окружили. И то лишь из-за наличия танков, которые воевали намного лучше в движении, а не как неподвижные укрепления. Разве что "Бобёр" мог служить исключением - он сам по себе заменял едва ли укрепрайон. А вот несколько линий колючей проволоки имелись.
- Они просто повиснут на ней, - согласился Ланцберг.
- А если нас просто проверяют таким образом? - спросила Елена. - Кидают наименее ценные войска на убой.
- При условии, что они и так, скорее всего, мертвы, - заметил фон Ланцберг, - это не слишком корректная формулировка.
Я покосился на него и не смог сдержать улыбки. Не смотря ни на что. Как можно быть таким занудой? Понять не могу.
- Корректная или нет, - заявил Штайнметц, - а фенрих вполне может быть прав. Таким образом демоны могут прощупывать нашу оборону, прежде чем появиться самим.
- И про психологическое значение атаки не забывайте, - добавил уже по делу фон Ланцберг.
- Да уж, - невесело усмехнулся я, нащупывая рукоять сабли. - Поручик, выпьем перед боем...
Я при первой же возможности сменил тяжёлую шпагу - трофей дуэли с фон Блюхером - на саблю. Их было достаточно много в обозе "Чёрных гусар", а у многих офицеров было несколько. В основном, это были такие же трофеи, как моя шпага или револьвер, взятыми в бою или на дуэли. Кто-то сохранил о них сентиментальные воспоминания, другие же готовы были легко расстаться с ними. В общем, надо было обзавестись неплохой саблей, и стоила она мне не так уж дорого.
Подобным образом поступили многие офицеры, пережившие Колдхарбор, где от штыков, примкнутых к карабинам и винтовкам, было мало проку. А солдаты и унтера спешно обзаводились траншейными тесаками. И, похоже, холодное оружие нам сегодня пригодится.
Потому что мертвецы, не смотря ни на что, уже почти подошли-таки к первой линии проволочных заграждений. Их огонь стал куда более точным. Лучи выбивали солдат с банкета. Те отвечали им, увеличивая и без того чудовищные потери врага. У заграждений мертвецы - все, как один - перешли на бег. Сломав почти идеальное построение, они, совсем как живые, кинулись к нашим траншеям. Падали под пулями и лучами, повисали на колючей проволоке, служа своеобразными мостками для бегущих товарищей. Из-за бруствера полетели гранаты, однако осколки их не причинили врагу особенно сильного урона, только если они рвались прямо под ногами мертвеца.
- Приготовьтесь, молодой человек, - тихо сказал я Елене. - Сейчас пойдёт такая потеха, что драка с альбионцами...
Договорить я не успел. Потому что первые мертвецы уже взбежали на бруствер. На банкете завязались рукопашные схватки.
Я вскинул карабин и выстрелил. Луч проделал дыру в теле уже готового спрыгнуть в траншею мертвеца в коричневой альбионской форме.
Он валится вперёд, его толкают напирающие сзади. Солдат, погибший дважды, падает между нами, разделяя нашу плотно сбитую группу. И я теряю Елену из виду.
Мертвецы довольно быстро сбросили наших солдат с банкета. Закипела траншейная схватка. Вот только лучи были для них столь же смертоносны, как и для живых людей. Хотя стреляли мы редко, далеко не всегда успевали вовремя нажать на курок, да и глядеть на лампочку было некогда. Мертвецы, опять же вопреки популярным романам, были очень шустрыми. В рукопашной им очень помогали протезы, которыми они пользовались как вполне полноценными конечностями. Да ещё какими! Здоровенный гренадер из полка Фермора ударом кулака проломил броню на груди драгуна, глубоко погрузив его в тело солдата. Я сделал выпад, пронзив штыком горло мёртвого гренадера, повернул оружие и выдернул из раны. Похоже, клинок перебил ему позвоночник, потому что он рухнул, как стоял. Вместе с ним упал и драгун.
Я переступил через их тела. Мне буквально на голову рухнул драгун, быстро выпрямился и ринулся на меня. Я едва успел отбить в сторону штык его карабина. Мы столкнулись. Я навалился на него всем весом, прижимая к стенке траншеи. И тут на него сбоку обрушился вахмистр Быковский. Он приделал к своему карабину самый длинный траншейный тесак, что сумел отыскать, и теперь буквально насадил на него мёртвого драгуна, мгновенно повалив на землю. Я добил несчастного выстрелом в голову.
Мы дрались в траншеях воистину ни на жизнь, а на смерть. Но они не умели отступать. Пёрли и пёрли сквозь пулемётный и пушечный огонь, через заваленные телами проволочные заграждения. Прямо к нам в траншеи. Не было никаких волн атак, линий, мертвецы просто лезли и лезли. А мы убивали их.
В дело вступили танки Биберштайна и орденские. Они давили мертвецов, расстреливали из пушек и пулемётов. Двигаясь вперёд, проделывали широкие просеки. Действовали сообща, выбросив из головы телеграмму с орбиты.
А при этом в траншеях шла жестокая резня. Живые убивали мёртвых. Мёртвые - живых.
- Держитесь ближе ко мне, юноша, - бросил я Елене, оказавшейся у меня за спиной, как и при штурме альбионских траншей.
Навал мертвецов начал спадать. Значит, их осталось мало, и этим надо воспользоваться. Переломить ситуацию.
- Они слабеют! - выкрикнул я. - Вперёд! Обратно на банкет! Перестреляем их, как куропаток! - Я толкнул локтем Елену и бросил ей намного тише: - Поддержите меня, юноша.
Услышавший мои призывы вахмистр Быковский, как раз добивший очередного мертвеца в альбионской форме, тут же включил ревуны на доспехе. Они отчаянно хрипели, но всё же на многих подействовали как надо.
- На банкет! - поддержал меня он. - Добьём гадов!
- Ударная мы пехота или нет! - крикнул фон Ланцберг. - Хватит в окопах сидеть! В атаку!
И первым подал пример. Насадив на штык очередного мертвеца, готового спрыгнуть в траншею, он буквально перебросил его через себя. Он выпустил карабин, буквально взлетел по лесенке, пустил в дело саблю. Быстрым ударом разрубил голову в каске, вскрыл грудную клетку, выпустил кишки. Плюхнулся на банкет, подхватил чей-то карабин. Открыл огонь.
Я последовал за ним. Елена не отстала от меня. Чтобы занять нормальную позицию, мне пришлось столкнуть вниз тело драгуна. Меня это давно уже не могло смутить. Однако я машинально покосился на Елену. Она не обратила внимания на трупы, рядом с которыми пришлось залегать.
Мертвецы шагали на нас, постоянно стреляя из лучевых винтовок и карабинов. Но были они по большей части "некондиционные", почти у всех ноги были протезированные, а иные и вовсе выглядели так, будто были собраны из нескольких тел. Плелись они намного медленней своих передовых товарищей, и ни о каком соблюдении строя уже речи быть не могло.
Отбившись от тех, кто уже преодолел бруствер, наши солдаты вскарабкивались на банкет и начинали стрелять по плетущимся через проволочные заграждения мертвецам.
Я приподнялся над бруствером, упёрся для удобства локтём, выбрал себе цель. Выстрелил раз - мертвец в коричневой форме траншейника падает на мёрзлую землю. Второй выстрел - рядом с ним валится гренадер, до гибели служивший в полку Фермора. Третий - луч насквозь прожигает нечто жуткое, будто выбравшееся с самого дна ночного кошмара. Кажется, после смерти его переехал танк, превратив всю нижнюю часть тела в кровавое месиво, из которого торчали стальные протезы. К какой армии принадлежало это нечто, определить было невозможно.
В какой-то момент я поймал себя на том, что совершенно машинально выбираю себе цели почти исключительно из мёртвых альбионцев. А ведь теперь все эти ходячие трупы наши враги. Об этом надо помнить всё время. Каждую минуту. И я начал выбивать на одного альбионца одного убитого соотечественника. Села батарея лучевого карабина. Я не стал даже перезаряжать его. Просто вынул из пальцев ближайшего трупа длинную егерскую винтовку. И продолжил стрелять.
В дело вступили пулемёты, расчёты перебили мертвецов. Орудия и малые мортиры больше не тратили снаряды на столь мизерное количество врагов. Разве что швыряли иногда мины в скопления больше пяти-шести мертвецов. Танки вернулись на исходные позиции. Потерь среди них не было, на первый взгляд, вообще.
Я улучил момент и спустился с банкета. Заняв наблюдательную позицию, стал осматривать поле боя. Терранцы практически добили наступавших на них мертвецов. Их мощные ружья были даже эффективней наших лучевых винтовок. Тяжёлые пули пробивали трупа насквозь, некоторых даже подбрасывали в воздух, отрывали конечности и протезы, напрочь сносили головы. Те же, кто забирались на бруствер, бились о щиты, которым были нипочём лучи, они оставляли на их поверхности длинные ожоги, но пробить не могли. И их тут же начинали рубить алебардными лезвиями на стволах. А ведь лезвия эти оказались намного эффективней наших штыков.
Ну да, терранцы воевали с демонами несколько столетий. Теперь я уже верил во всё, что рассказывали о демонах на Потерянной Родине.
Последних мертвецов добили через четверть часа. Они остались лежать среди груд таких же, умерших дважды, солдат.
- Майор, - обратился я к Штайнметцу, - собирайте всех огнемётчиков нашей бригады. Вахмистр, - это уже Быковскому, - соберите все трупы в траншеях, не делайте разницу между нашими и теми, кто пришёл к нам. Сожжёте сначала собранные тела, а потом, майор, пройдётесь по тем, что лежат на бруствере и дальше. Сил противника не видно, так что, думаю, вы сможете справиться с этой задачей без особых проблем.
- Есть, - ответил Штайнметц.
- Слушаюсь, - козырнул Быковский.
Также поступали и командиры остальных частей нашей линии обороны. Тела сваливали в огромные горы, часто не снимая доспехов, а только забирая оружие, заливали горючим для огнемётов и поджигали. Отвратительно чадящие костры задымили по всей линии траншей. Рядом с ними постоянно стояли огнемётчики и бойцы с канистрами, постоянно поливающие горы тел и охаживающие их струями пламени. Из-за дыма все носили противогазы, и спать нам, похоже, придётся в них. Ведь ещё предстояло жечь трупы, лежащие перед нашими позициями.
Вот только сделать этого мы уже не успели. Потому что меньше чем через час начался обстрел. Демоны сразу открыли огонь. Без пристрелочных и пробных выстрелов. Сгустки тёмного вещества, внутри которых мелькали молнии, врезались в бруствер. Самые большие легли очень близко к "Бобру". Некоторые ударились в вернувшиеся на позиции танки Биберштайна и Братства. Боевые машины мгновенно вспыхнули, превратившись в оплавленные остовы.
Тут же в ответ грянули орудия "Бобра". Не знаю уж, как они обнаружили позиции вражеской артиллерии, а может, и вовсе лупили в белый свет, как в копеечку, лишь бы не стоять под вражеским огнём. Затем крейсерский танк дёрнулся и начал откатываться назад, стараясь как можно быстрее уйти по защиту брустверов. Покатились назад и танки с другого фланга.
- За бруствер! - пронеслось по траншеям. - Укрыться! Все в траншеи!
А затем самое громкое и страшное:
- Обстрел!
Сгустки врезались в бруствер, в разные стороны полетели комья земли, обрывки проволочных заграждений, куски тел.
Рыцари Братства также поспешили укрыться за укреплениями. Гибнуть без толку не хотелось никому.
- Пулемёты вниз! - командовал я из траншеи, однако проследить за выполнением приказа просто не мог. Вокруг сверкали искры, как при грозе, никто не рисковал даже на банкет подняться, а потому судьба пулемётных расчётов оставалась безвестной.
Воздух трещал от сгустившейся энергии, короткий "ёжик" волос на голове зашевелился. Из-за противогаза это ощущение было крайне неприятным, но и снимать маску из-за жуткого чада от сгорающих мертвецов я не спешил. Дышать этим воздухом было бы просто опасно.
Заговорили наши орудия, стреляя в ответ по закрытым позициям артиллеристов противника. А может и не закрытым, просто из глубины траншей их не было видно. Их поддержали малые мортиры, одну за другой швыряя мины.
Мимо меня протолкался унтер в форме артиллериста с буссолью в руках. Он смело поднялся на банкет, залёг за бруствером и выставил над его кромкой буссоль.
- Где связь? - рявкнул он, протягивая руку за спину.
Следом пробежал молодой парень с полевой рацией, сунул ему в руку эбонитовую трубку.
Ещё несколько таких же команд занимали позиции по линии траншей.
- Отчаянные ребята, - покачал головой Штайнметц.
Тем временем, корректировщик оторвался от буссоли и принялся буквально лаять в трубу цифрами. Затем снова приник к оптике.
Очередной сгусток ударил в бруствер совсем рядом с ним, но корректировщик только выругался. А вот следующий лёг точнее, напрочь снеся буссоль и вместе с ней и голову отчаянного артиллериста. Тело сползло с банкета и рухнуло нам под ноги. Паренёк с рацией так и замер.
- Унесите тело в костёр, - распорядился я. - А ты, парень, - обратился я к молоденькому рядовому, - беги обратно и доложи обо всём.
Тот кивнул и бросился бежать.
За грохотом орудий и частыми хлопками малых мортир мы даже не сразу услышали шум самолётных моторов. А налёт нашим командованием был организован весьма серьёзный. Похоже, к нему готовились загодя и выделили достаточное количество самолётов для прикрытия позиций "Единорогов".
Конечно, это была не чудовищная армада, закрывающая солнце, но всё же, когда тяжёлые бомбардировщики прошлись над нами и обрушили свой боезапас на врага, мне показалось, что земля затряслась. Взрывы грохотали так, что уши закладывало. Не знаю уж, насколько эффективным оказался налёт, но после него плотность обстрела сильно сократилась, а вскоре он прекратился вовсе.
- Стрелки, на банкет! - скомандовал я, возвращаясь на наблюдательный пункт, чтобы оценить масштабы нанесённого обстрелом ущерба.
А он был просто чудовищен. Из траншей, где мы укрывались от обстрела, я не мог оценить его, теперь же получил полное представление о картине нанесённых демонами разрушений. Местами обвалился бруствер, в котором зияли существенные прорехи. Почти не осталось щитов. Пулемётные точки едва ли не все были уничтожены, стволы их торчали в небо или наоборот зарывались в землю. Вокруг них лежали тела драгун расчётов.
Танки Биберштайна и Братства Орденов были почти полностью уничтожены. Они стояли на открытых позициях, и ничто не могло защитить их от разрушительных тёмных сгустков, легко уничтожающих боевую машину при прямом попадании. И при отступлении понесли чудовищные потери. Как выяснилось несколько позже, под обстрелом погиб и сам полковник Биберштайн.
Крейсерский танк "Бобёр" сумел укрыться, напоследок получив только сгусток в направляющий каток левого борта. Это не только сорвало гусеницу, но и практически вплавило каток в борт танка. Похоже, отремонтировать его в полевых условиях было практически невозможно.
Потери в артиллерии были достаточно невелики. Слишком хорошо она была укрыта как раз на случай такого обстрела. Да, собственно, и куда более мощного с использованием гаубиц и больших и малых мортир. Лишь несколько лёгких орудий стояли мёртвыми чёрными остовами.
- Теперь демонам самое время атаковать нас, - произнёс майор Штайнметц. - Иначе до утра сапёры залатают прорехи в бруствере. Да и снаряды нам подвезут, а то поистратились мы очень сильно.
- Если они не полные профаны по части стратегии и тактики, - согласился с ним я, - то так и сделают.
- Вряд ли они такие уж профаны, - покачал головой майор. - Пустили вперёд пушечное мясо - наших же мертвецов, прикрылись ими по сути дела. А пока мы воевали с ходячими трупами, подтащили свою артиллерию. И остальные войска, скорее всего, тоже.
И демоны не обманули наших ожиданий. Я следил за исковерканной артобстрелом кромкой леса, где мелькали силуэты солдат и техники. Они были не слишком привычных очертаний, а потому я часто затруднялся даже точно определить - демон это или крупная тварь или может всё-таки танк, только не на гусеничном ходу, а на ножках, вроде паучьих.
Полную определённость внесли сами демоны. Они вышли из леса в полном военном порядке. Наступали цепями, прикрывшись с флангов быстроходной техникой, как раз теми самыми паукообразными боевыми машинами. Кабины их были почти сферическими, из них торчали многоствольные пулемёты, вроде наших зенитных или тех, что устанавливали на истребителях. Шагали они весьма шустро, не уступая в скорости бронеавтомобилям, которых у нас сейчас не имелось. И этот факт меня очень сильно волновал. Такие вот машинки легко заберутся на бруствер - и откроют огонь из своих пулемётов, а если на некоторых ещё и огнемёты стоят, то в траншеях никого не останется очень быстро.
Демоны же просто удивляли своим разнообразием
А вот на внешности их стоило остановиться отдельно. Во время предыдущей драки у меня не было особой возможности разглядеть их. Слишком далеко они были от нас, да и оглядываться было некогда, быстро уж очень отступали. Теперь же я в бинокль мог рассмотреть их очень хорошо. Они были приземистыми, казалось, что они всё время сутулились, будто их клонило к земле. С по-обезьяньи длинными мощными руками. Я редко у кого из самых сильных людей видел. Они просто бугрились мускулами, готовыми, казалось, порвать красноватую кожу. У многих были протезы или имплантаты, вроде тех, что использовали киберы.
Я подкручивал колёсико, чтобы разглядеть лица демонов. Отчего-то мне показалось это очень важным. И разглядел на свою голову. В общем, они чем-то отдалённо напоминали человеческие, точнее натянутые на черепа, искажённые подобия, с постоянно открытыми ртами, обнажёнными дёснами, из которых торчали зубы. Не звериные клыки, а самые обыкновенные, но гораздо больше человеческих. Из голов их торчали длинные шипы, особенно сильно уродующие их в моих глазах. У части из них шипы эти были стальными.
Были среди демонов кто-то, вроде лёгких пехотинцев в кольчугах, словно сплетённых из колючей проволоки. В руках они держали угловатые винтовки с торчащими вперёд стволами. Была и тяжёлая пехота, закованная в броню с головы до пят. Принадлежность к демонам выдавали только те же самые шипы, торчащие из шлемов, только у всех поголовно стальные. Доспехи их были покрыты гравировкой, то ли символами, то ли какими-то непонятными мне рисунками. Тяжёлые шлемы закрывали головы, скрывая под безликими забралами уродливые лица демонов. Вооружены они были то ли тяжёлыми штурмовыми винтовками, то ли ручными пулемётами. И вообще, очень сильно напомнили мне вахмистра Быковского в битве при Колдхарборе. А потому меня радовал тот факт, что наступали они на позиции Братства.
- Почему молчит артиллерия? - спросила нас Елена, последовавшая за мной на наблюдательный пункт.
- Снарядов мало осталось, - буркнул я. - Демоны весьма ловко обставили нас. Мы расстреляли в них, скорее всего, почти весь запас. И подвезти быстро явно не успеют. Потому и молчат наши пушки и малые мортиры. Подпускают на расстояние уверенного попадания. Чтобы каждый снаряд или мина нанесли как можно больше урона демонам.
Отдельными группами двигались знакомые уже по Колдхарбору погонщики, сопровождаемые несколькими десятками тварей каждый. Они были выше и тоньше в кости солдат лёгкой и тяжёлой пехоты. И не сутулились, в отличие от них. Стальных шипов у них было меньше, и украшали они не только голову демонических погонщиков, но и плечи. Кроме длинных кнутов, они были вооружены укороченными автоматами, которые несли за плечом стволом вверх, как будто не собирались пускать их в дело. Большую часть тварей, которых они гнали на нас, составляли самые настоящие церберы, как в легендах Потерянной Родины. Здоровенные псы о трёх головах, в холке почти по пояс демонам, которые по моим прикидкам были немногим выше человека. Из клыкастых пастей вырывались языки пламени, из ноздрей - клубы дыма. Кроме церберов имелись и другие разнообразные твари, что нападали на нас под Колдхарбором. Самыми впечатляющими были небольшие дракончики, размером вдвое больше церберов, также о нескольких головах. Они рвались с цепей, тянущихся от мощных ошейников, и тяжёлым пехотинцам, приставленным к ним, приходилось крепко держать их. И всё равно, некоторых дракончики прямо-таки тащили, так что они пропахивали ногами борозды в утоптанном сотнями ног и лап снегу.
- Юноша, - обратился я к Елене, - вы ведь родом с Бадена, не так ли? У вас нравы более патриархальные. В школах слово божье не факультативом идёт. Припомните-ка и прочтите пару молитв. Похоже, только они нам сейчас могут помочь.
Штабс-капитан Рудовский оказался командующим 16-м танковым полком как-то внезапно. Хотя после чудовищных потерь, понесённых во время жуткого обстрела, от полка остались считанные машины. И на роту не наберётся. Однако Рудовский был старшим офицером среди выживших, что подтвердила быстро проведённая перекличка. А теперь он должен был командовать соединением. Вот только ничего лучшего, кроме практически самоубийственной атаки, в голову штабс-капитану не приходило. Они могли ударить во фланг наступающему войску демонов, вступить в бой с их боевыми машинами, которые Рудовский окрестил пауками, и погибнуть. Пусть лёгкие машины вряд ли представляют собой серьёзного противника для его танков, но их слишком много.
Он даже рискнул выбраться из люка и вооружился биноклем, чтобы оценить количество пауков. Но его внимание привлёк офицер Братства, также сидевший на башне своего танка. Он принялся активно махать руками и делать недвусмысленные жесты, стуча пальцем по наушнику своего шлемофона и ларингофону. Рудовский понял его и переключил связь на общую частоту.
- Отлично, - услышал он механический голос. - Младший командор Павел Калатрава, командую остатками сводного танкового полка.
- Штабс-капитан Рудовский, - представился Рудовский. - Так же, как и вы, принял командование полком после обстрела.
- Есть предложение, - тут же взял быка за рога Павел Калатрава, - рискованное, однако только в этом случае наши танки могут нанести врагу серьёзный урон.
- Какое же? - Рудовский настолько отчаялся, что готов был выслушать кого угодно.
- Думаю, вы видели нашу высадку, - как-то очень уж издалека начал младший командор, - а наши танки можно выбрасывать и с парашютами. Прямо на головы врагу. Ваши, конечно же, на это не рассчитаны, но их вполне можно загнать в наши грузовые вертолёты. Ударим демонам во фланг и тыл!
- Сомнительно, - ответил Рудовский, - весьма сомнительно. Мы оголим фланг. Демоны смогут разделить наши позиции. И уже они ударят нам во фланг.
- Оставьте, штабс-капитан, - даже рукой махнул Павел Калатрава. - Нас надолго не хватит. Сомнут в считанные минуты. А так нанесём куда более серьёзный урон демонам.
Штабс-капитан пребывал в раздумьях недолго. Доверяться весьма ненадёжному соседу, конечно же, было опасно, но наступали-то на них такие существа, что в борьбе с ними объединишься с кем угодно. Хоть с альбионцами, хоть с теннами, хоть с киберами. И непохоже это было на ловушку. Зачем устраивать её в такой момент, да ещё и столь открыто? Нет. Ловушкой это не было. А вот шансом ударить врагу во фланг и тыл - скорее всего.
- Руководите погрузкой, - бросил он младшему командору.
В общем, это не отличалось от погрузки в трюмы десантных кораблей. Там тоже экономили место и расставляли танки в отдельные боксы для предохранения от возможных столкновений во время космических перелётов. Винтокрылых машин было более чем достаточно, поэтому погрузились танки Рудовского и Павла Калатравы быстро. Затем тяжёлые вертолёты поднялись в небо и понесли их. Понять, куда именно штабс-капитан, конечно, не мог, ему оставалось только положиться на пилотов Братства.
- Что они творят?! - вскричал майор Штайнметц. - Это же форменное предательство!
Мы оторвались от наблюдения за наступающими демонами. По тем уже начала работать артиллерия и малые мортиры. Немногие оставшиеся пулемётные расчёты подпускали врага ещё ближе. Патронов к станковым пулемётам было слишком мало, даже с учётом того, что удалось собрать с тех, что были уничтожены во время обстрела.
Однако на нашем фланге творилось нечто несусветное. Танки, как наши, так и Братства, покинули свои позиции и сейчас вместе грузились на вертолёты. Как будто хотели в экстренном порядке эвакуироваться.
- Полковник Биберштайн погиб, - пожал плечами я. - А кто там командует вместо него, одному богу известно. Быть может, Братству удалось чем-то сманить его. Или обмануть. Главное, мы остались без флангового прикрытия.
- Да и то сказать, - заметил Штайнметц, - толку с него было немного. Машин мало, почти все повреждены.
- Но всё же, лучше, чем совсем ничего, - сказал я, - как сейчас.
Однако вертолёты полетели не в тыл, а под прикрытием боевых винтокрылых машин отправились к линии наступающих на нас демонов.
- А вот теперь я вообще ничего не понимаю, - развёл руками Штайнметц. - Это уже какое-то безумие.
- Похоже, танкисты Братства отчаянные ребята, - усмехнулся я. - И им удалось втянуть в авантюру наших.
- Только к чему она приведёт, - тяжко вздохнул майор.
Вертолёты приземлились достаточно быстро, хотя время, проведённое между небом и землёй, растянулось для непривычных к таким перелётам танкистов Рудовского на часы. Наконец, вертолёты утвердились на земле и открыли люки. Танкисты тут же начали выводить свои боевые машины из них.
А в это же время с неба, как и говорил младший командор Павел Калатрава, прямо на головы демонам, опускались танки Братства. Над ними раскрылись несколько больших парашютных куполов. Но глядеть на эту весьма впечатляющую картину танкистам Рудовского было некогда. На полном ходу его боевые машины, особенно не соблюдая строй, рванули во фланг и тыл врага. Не останавливались для того, чтобы дать выстрел, как было положено по регламенту. На меткость было наплевать - враг был слишком близко и шёл плотными рядами, чтобы хоть один снаряд пропал бы без толку.
- Вот это да, - вздохнула Елена. - Да они же просто сумасшедшие.
- Все мы тут не совсем нормальны, - усмехнулся я, поводя биноклем по линии наступающего врага.
Демоны оказались не готовы к столь стремительной и непредсказуемой атаке. Тем более, что над ними хищными птицами кружили вертолёты Братства, поливая их огнём их пулемётов. С зенитным вооружением у нашего врага было туго, а потому белые вертолёты чувствовали себя вполне вольготно, стараясь сосредоточить усилия на тяжёлой пехоте. Пули косили неповоротливых демонов, основательно прореживая их ряды. Досталось и тем, кто держал дракончика. Тот вырвался и принялся крушить всё направо и налево. В разные стороны полетели несколько погонщиков и церберов. Несколько пуль достались и самому дракончику, но только привели его в ярость. Однако погонщики сумели ударами своих длинных кнутов направить его вперёд. И тварь рванула в нашу сторону, расшвыривая лапами снег.
- А ведь так он в позиции нашей бригады сейчас врежется, - протянул Штайнметц, быстро прикинувший траекторию движения дракончика.
Мне нечего было ответить ему. Тварь неслась на нас. Вокруг неё образовался целый снежный вихрь, поднятый лапами. Она бежала с умопомрачительной для таких размеров скоростью. Я опустил бинокль, дракончика и без его линз было видно очень хорошо. Даже слишком.
Выстрела, свалившего дракончика, я не услышал за грохотом общей канонады. Орудия и мортиры били уже не с такой частотой, как во время боя с мертвецами, но всё же выделить среди них отдельный залп было невозможно. Снаряд врезался в бок дракончика, повалив его на бок, и взорвался. Сила взрыва была такова, что тварь протащило ещё несколько метров по снегу. Она так и осталась лежать, исходя чёрным дымом. Из чудовищной раны на боку торчали рёбра. Признаков жизни дракончик не подавал.
- Метко, - произнёс я, снова поднимая к глазам бинокль.
Наступление демонов замедлилось. Большая часть паукообразных бронемашин рванули на своих ножках в тыл, ликвидировать атаку наших танков. Их поддерживала тяжёлая пехота. А вот танки Братства нанесли намного больший урон демонам. При одном только приземлении они передавили достаточно много их, а теперь дрались в окружении, расстреливая врагов буквально в упор.
Но вот одна за другой танки начали выходить из строя. Наши не могли противостоять такому количеству боевых машин противника. А уж атаку танкистов Братства иначе, как самоубийственной назвать было нельзя.
Машина штабс-капитана Рудовского получила уже достаточно пробоин. Электродвигатель был на последнем издыхании. Из моторного отсека постоянно слышался треск, а внутри танка скапливалось статическое электричество, от которого уже по волосам проскальзывали искорки. Заряжающий погиб, и сейчас тело его болталось где-то под ногами. Рудовский несколько раз наступал на него, но уже перестал обращать на это внимания. И сам он, и механик-водитель были ранены, а тут Рудовскому приходилось ещё и вести огонь. Он не имел права умирать, пока есть ещё снаряды для орудия.
- Меня сейчас прикончат, штабс-капитан Рудовский, - раздался в наушниках голос младшего командора Павла Калатравы, который Рудовский стал узнавать, не смотря на обезличивающую механистичность его. - Я хотел сказать, что для меня было честью сражаться вместе с вами.
- Для меня это тоже была честь, - ответил Рудовский, загоняя в казённик орудия последний снаряд. - Прощайте, младший командор Павел Калатрава.
Выстрел танковой пушки был на редкость удачен. Снаряд попал точно в сферическую кабину паука, взорвав её.
Рудовский глянул вниз, на мехвода, яростно орудующего рычагами управления.
- И ты прощай, унтер, - бросил ему штабс-капитан.
Вертолёты расстреляли весь боезапас, и ушли куда-то за горизонт. Вряд ли они вернутся. Танки, действовавшие в тылу и прямо посреди рядов демонов, были уничтожены. Все до единого. Отступать-то им было некуда. Они нанесли серьёзный урон демонам, и только после полного уничтожения враг продолжил наступление. Навели порядок в своих рядах и снова двинулись на нас.
Ровно на том же месте, где и мертвецы, демоны лёгкой пехоты перешли на бег, вскидывая винтовки. Тяжёлые пехотинцы отставали от них, похоже, готовясь прикрывать их, а потом уже поддержать атаку. Одновременно погонщики спустили церберов, щелчками кнутов погнали в нашу сторону. Тяжёлые пехотинцы, державшие дракончиков, отпустили цепи - и те рванули следом, едва ли не обгоняя чудовищных псов.
Наша артиллерия тут же сосредоточила огонь на дракончиках. Не смотря на скорость перемещения, те были очень уж хорошей мишенью. Да и артиллеристы у нас были не худшие. К тому же, по ним дали залп орудия главного калибра "Бобра". Уж их-то снаряды легко останавливали дракончиков. После взрывов от них оставались только дымящиеся скелеты, а уже бегущих рядом церберов и вовсе разрывало в кровавые ошмётки.
Заговорили пулемёты, длинными очередями выкашивая церберов. Но было их слишком мало. А потому, не смотря на все усилия расчётов и стрелков на банкетах, очень скоро твари уже карабкались на бруствер. Лучи их почти не брали, оставляя только чёрные подпалины на боках, на которые церберы никак не реагировали. И они ворвались в наши траншеи.
А вот эта рукопашная больше всего напоминала Колдхарбор. Только в тесноте траншей. Я выхватил саблю, не особенно полагаясь на карабин со штыком. Рядом со мной встали Елена и майор Штайнметц, тоже с оружием наголо. И адъютант, и заместитель последовали моему примеру, достав себе сабли. Вот только теперь я понимал, что кавалерийское оружие применять в траншеях не слишком удобно. А сам же ещё смеялся в душе над берсерками с их длинными мечами и двуручными секирами.
Цербер буквально взлетел на бруствер, две пасти его щёлкнули, жуткие зубы оторвали руку ближайшему стрелку, проскрежетали по драгунской броне другого. Быстрым прыжком слетел с банкета в траншею, рванулся к нам, не обращая внимания на других.
Я очень пожалел о том, что за это время так и не удосужился отремонтировать разбитый револьвер. Он бы мне сейчас пригодился. Цербер налетел на нас - и мы встретили его тремя саблями. Точнее двумя. Елену мы с майором не сговариваясь оттеснили за спины, закрывая её собой. Клинок Штайнметца жуткий пёс сумел ухватить зубами, дёрнул одной из голов в сторону, очень удачно открывая мне для удара шею. И я воспользовался представившейся возможностью. Я вложил в удар всю силу, но всё равно перерубить толстую шею твари не смог. Клинок застрял в ране. И почти тут же на кирасе и наруче сомкнулись мощные челюсти двух других голов. Зубы их зловеще скрежетали, и мне казалось, что я слышу ещё и треск моей брони.
И тут из-за наших спин выскочила Елена. Она обрушила саблю, которую держала обеими руками, на голову, вцепившуюся мне в левую руку. Тяжёлый клинок раскроил череп адского пса - хватка на моём предплечье ослабла. И я сумел освободить руку. Она полыхнула болью, так что я едва сдержался, чтобы не закричать в голос. Третья голова, казалось, ещё сильнее сдавила зубы. По кирасе побежали мелкие трещины, которые я заметил на свою голову краем глаза.
Елена и успевший первым освободить оружие Штайнметц обрушили сабли на пса. Да и я не отстал. Выхватил, не смотря на боль, длинный кинжал с узким клинком и всадил его по самую рукоятку в глаз цербера. Хватка тут же ослабла, но челюстей пёс не разжал. Штайнметц сунул твари между зубов клинок сабли, навалился и со скрежетом сумел-таки разжать их. Я оттолкнул тело пса.
На бруствер взбирались всё новые церберы. Я считал большой удачей, что дракончики до позиций моей бригады не добрались. Драгуны и строевики дрались с ними, как говорили в военных газетах, штыком и прикладом, стрелять-то было бесполезно. В ход пошли траншейные ножи.
В любом случае церберы были пусть и большими, но собаками, и количеством они сильно уступали солдатам в траншеях. И зубы их не могли прогрызть броню рядовых драгун. Строевикам приходилось намного туже, ведь доспехи их были куда легче и не столь прочны. Но всё равно, на одного пса приходилось пять-шесть человек. Они расправлялись с тварями, пусть и не без потерь.
О многом говорил хотя бы тот факт, что до нашего наблюдательного пункта смог прорваться только один цербер.
Но главной задачей этой волны монстров было вовсе не существенное сокращение наших рядов. Церберы должны были согнать нас с банкетов в траншеи, добить последние пулемётные гнёзда и тем самым дать демонам спокойно подойти к брустверу и перебраться через него. И с этой задачей они справились отлично.
В траншеях ещё добивали церберов, когда на бруствер взбежали первые демоны лёгкой пехоты в своих кольчугах из колючей проволоки. И тут же открыли огонь. Наличие в траншеях тварей демонов ничуть не смущало.
Драгуны, почти добившие церберов, ответили им из лучевых винтовок. А вот тут оказалось, что они намного лучше огнестрельных. Пули далеко не всегда пробивали даже основательно повреждённую зубами адских псов драгунскую броню. Хотя строевикам снова повезло меньше, но их потери оказались не столь велики. Ответный же огонь был куда более результативным. Наверное, все мы слишком привыкли, что лучи почти не действуют на тварей, а потому и демоны окажутся весьма устойчивы к ним. Но это было не так. Плотный огонь выкашивал их, кольчуги не спасали, они падали, скатываясь с бруствера. Некоторые начали прыгать в траншеи, спасаясь от смертоносных лучей, да только на их винтовках не было штыков, а потому и тут наше оружие превосходило вражеское. К тому же, и тяжёлая броня сыграла в этом деле немалую роль.
Я вложил в ножны саблю и сдёрнул с плеча лучевой карабин. Кидаться в траншеи, чтобы самому ввязаться в рукопашную, я не стал. Хватило мне драки с мертвецами и короткой схватки с цербером, после которой до сих пор болели рука и бок. Выстрелами из карабина я смогу нанести больше вреда демонам.
- Надо выбить их авангард с бруствера, - сказал я, больше самому себе, в перерыве между выстрелами, пока не подтянулись демоны второй линии.
- Есть, - неожиданно для меня выпалила Елена.
И прежде чем я успел хоть что-то сказать или сделать, ринулась в траншеи с криком: "Вперёд! Выбить демонов из траншей!". Мы с майором так и замерли, оба даже стрелять перестали на секунды.
- Вот ведь... - подавился словами Штайнметц. - Мы не должны от него отстать.
- Выживет, - прорычал я. - Сам её придушу. Своими руками.
И мы оба бросились вслед за ней, стреляя на ходу в демонов.
Командир расчёта драгунской сорокапятки, старший унтер Ерошкин имел свою методу против всех ужасов войны. Как бы ни было страшно, какая бы жуткая смерть не гуляла, он не думал о том, что творится вокруг. Старший унтер Ерошкин думал о том, как будет рассказывать обо всём этом своей невесте. Он прошёл уже через несколько военных кампаний и каждый раз возвращаясь домой долго и со вкусом рассказывал ей, и конечно своим родителям, обо всех боях.
Вот и сейчас, когда на батарею, в которую входили все орудия драгунских полков, напирали паукообразные боевые машины демонов, он представлял, как сидит в тёплой гостиной, обязательно у потрескивающего камина, и рассказывает об этом. Мама будет ахать и охать в нужных местах, отец - ветеран драгунского полка, кивать и одобрительно, но почти неразборчиво бурчать, а вот его возлюбленная, его невеста, его чудо неземное, станет закрывать ладошками рот, округлять глаза и очень показно пугаться. Но при этом, Ерошкин отлично знал, что вскоре она будет пересказывать всё, что говорил он, своим подругам взахлёб, хвастаясь своим героическим женихом.
- Снаряд! - выкрикнул старший унтер. В ответ почти сразу же клацнул казённик орудия.
Длинная очередь простучала по щиту его пушки, оставив в ней несколько дыр. И Ерошкин представил, как будет рассказывать об этом. Пять, нет, лучше семь, да что там - десяток пуль пробили наш щит. Они просвистели у меня над головой... Нет, лучше так. Они буквально волосы мне прочесали. Вот так. А после этого запустить пальцы в густые волосы невесты. И она улыбнётся и покраснеет.
Но, всё равно, самой лучшей частью рассказа будет о том, как ему удалось прикончить дракончика. С одного осколочно-фугасного снаряда. Метко всадив его твари в бок. Хотя этого будет маловато. И надо раскрасить её подробностями, относящимися к остальному бою. Например, как он уничтожил вот этого паука.
- Наводи точней, - протянул он. Посторонние мысли ничуть не мешали командовать орудием.
Ерошкин сам глянул в прицел, подался назад и махнул рукой. Кричать "Огонь!" особого смысла не было. Орудия рявкнуло и отпрыгнуло назад, выбросив снаряд. Он лёг не совсем удачно, снеся несколько ног паукообразной боевой машине. Она завалилась на бок, пропахала несколько метров по снегу и замерла. Но стрелять, пусть и не слишком метко, не перестала. В щите появились ещё несколько дыр.
- Снаряд, - крикнул Ерошкин.
- Так ить... - буркнул заряжающий, который был родом из Галицийской губернии. - Это остатний был. Нема их боле.
- Как это - нет? - обернулся к нему Ерошкин.
Тот в ответ только указал на пустые ящики. Всё расстреляли. А танки, тем временем, продолжали весьма резво наступать.
Не осталось ни единого снаряда. Это добавит рассказу особой остроты. Но были ведь ещё и гранаты. Взгляд его упал на связки гранат, лежащие рядом с ящиками. И пришлось взрывать ими вражеские боевые машины, похожие на пауков.
- Гранаты берём! - крикнул Ерошкин. - Отобьём эту атаку, а там нам, глядишь, и снаряды подвезут.
Он первым подхватил связку, подавая пример расчёту.
"Я подал команду своим бойцам, - продолжил сочинять Ерошкин, - и первым взялся её выполнять. Я высунулся из-за щита, пригнувшись от пуль, свистящих над головой. Так будет лучше. А после распрямился, как сжатая пружина, и швырнул их ближайший паучий танк".
А следом его скосила длинная очередь. Крупнокалиберные пули разорвали его почти надвое. Как раз в тот момент, когда Ерошкин обдумывал следующую фразу в своём монологе.
И последней мыслью его было, что невеста так и не узнает о его подвигах. Как жаль...
Я плюхнулся на бруствер рядом с Еленой, столкнув тело демона, мешающее стрелять.
- Юноша, - ледяным тоном сказал я ей, - я ещё не знаю, что сделаю с вами за эту вашу выходку.
Она предпочла промолчать. И правильно поступила. Пускай известную часть злости на неё я выпустил в короткой, но яростной схватке с демонами, однако как минимум наорать на неё всё ещё хотелось. Очень сильно.
Я отвернулся от неё, тем более, что и Елена предпочла отвести глаза. Я продолжал стрелять по отступающим демонам с прежним остервенением. Они отходили в полном порядке, периодически разворачиваясь и посылая в сторону наших траншей короткие очереди или кидая гранаты. Впрочем, особого вреда это нам не наносило. Лучи срезали отступающих демонов, что мне очень нравилось. Однако дисциплинированность при отступлении как раз не радовала. Мало у кого я видел подобное.
А уж тем более, когда они вышли за границу прицельной дальности наших винтовок и карабинов, быстро перестроились и вынули из чехлов штыки, я понял, что новой атаки нам не избежать. И будет она куда более подготовленной.
- Хотели нас с налёта взять, - буркнул устроившийся тут же Штайнметц, - да не вышло. Теперь готовятся к более серьёзной атаке.
- Теперь и на рукопашную рассчитывают, - согласился я.
Однако идти на приступ наших траншей демоны не спешили. Вроде и порядок в рядах навели, и выстроились, и штыки примкнули. Но пока стояли на месте.
- Новых тварей ждут? - высказала предложение Елена.
Я лишь зло глянул в её сторону, но в этот раз она независимо посмотрела мне в глаза. И ведь в её словах был толк. Демоны вполне могли ожидать тех же псов, которые так легко открыли им дорогу в наши траншеи.
- Все, кто владеет, к пулемётам, - скомандовал я по общей связи. - Проверить состояние. Перенести боеприпасы к тем, что ещё могут стрелять.
Демоны продолжали топтаться перед нашими траншеями, явно ожидая чего-то. Тем временем, мне доложили о том, что только два пулемёта более-менее исправны. Правда, если демоны пойдут редкой цепью, то хоть какой-то результат стрельба принесёт лишь на расстоянии не больше сотни метров. Зато патронов к ним было вдоволь. В каждой пулемётной точке сложили не меньше десятка ящиков с лентами.
С боеприпасами, вообще, дело обстояло туго. По существу, мы расстреляли всё, что было у нас. Почти по всей линии обороны одно за другим замолкали орудия - и их не подавляли вражеские бронемашины. Им просто нечем было стрелять. Да и мортиры давно уже не кидали мины во врагов.
Демоны дождались того, чего хотели. К ним присоединились тяжёлые пехотинцы со своими ручными пулемётами или штурмовыми винтовками. Значит, за нас возьмутся всерьёз.
- А ведь нам сейчас надо атаковать, - неожиданно заявил Штайнметц. - У демонов ни траншей, ни пулемётных точек, ни артиллерии нет. А толку нам сидеть в окопах? Драться всегда в сподручней в поле.
- Их больше, чем нас, - засомневался я, - и оружие у них автоматическое - стреляет чаще наших винтовок и карабинов. А уж эти ручные пулемёты и вовсе. Нас на подходе посекут из них.
- Мы в считанные минуты выбили их из траншей, - нашёлся Штайнметц, - но теперь они готовы к отпору. И только если мы сумеем их ошарашить чем-то новеньким...
Наш спор разрешил приказ генерал-лейтенанта фон Штрайта. Он приказывал нам подпустить демонов поближе, обстрелять из пулемётов и атаковать самим.
- Ну что же, - пожал плечами я, хоть это и было не слишком удобно делать, лежа на бруствере, - похоже, наш командующий разделяет ваш взгляд на ситуацию.
На этот раз демоны шагали куда медленней и размеренней. Не спешили даже под огнём переходить на бег. Конечно же, они не хотели отрываться от своей же тяжёлой пехоты, которая должна была прикрывать их.
- Если они не побегут в атаку, - мрачно протянул я, - то мы рискуем и не дойти до врага.
- Быстро проскочим полсотни метров, - произнёс в ответ Штайнметц, - на которые теперь наши пулемёты бьют. Демоны и опомниться не успеют, как мы ударим в штыки. Мы ведь пехота прорыва. Не наше дело - сидеть в окопах.
Похоже, он прибывал в несколько приподнятом настроении. Не смотря на вполне серьёзный возраст, майору всё ещё не чужд был азарт штыковой атаки. А вот я как-то никогда не мог понять этого. Для меня война была работой, тяжёлой, кровавой и муторной, и никакого удовольствия я от неё не получал. Даже когда приходилось подниматься из траншей, как сейчас и идти в атаку на врага, никакого особого кипения крови я не ощущал. Был, конечно, выброс адреналина, но головы я никогда не терял.
За пятьдесят метров от бруствера, когда немногие оставшиеся у нас пулемёты открыли-таки огонь, демоны лёгкой пехоты бросились бегом. Длинные очереди нанесли им немалый урон, пока они шли размеренным шагом. Разбившись в редкую цепь, они понеслись намного быстрей, чем когда их прикрывали адские псы, на которых сосредотачивали огонь пулемёты.
Тяжёлые пехотинцы тут же вскинули свои штурмовые винтовки. Открыли огонь. И, конечно же, поливали они в основном наши пулемётные точки. Разбитый бруствер с остатками щитов не могли послужить хорошей защитой для их расчётов, а потому нам надо было спешить со штыковой. Иначе уже нам придётся бежать под пулями их штурмовых винтовок - и я был вовсе не уверен, что даже драгунская броня выдержит их попадания.
- Вперёд! - воскликнул я. - За мной! В штыковую!
Я первым вскочил на ноги, едва не споткнувшись о тело демона, и, взмахнув карабином, бросился на наступающего врага. Рядом со мной бежал с каким-то первобытным криком майор Штайнметц, стреляющий на бегу в демонов. Елена тоже не отставала от нас. А следом неслись драгуны моей бригады, строевики, тевтоны. Лучи сверкали, срезая демонов в кольчугах одного за другим. Они отвечали из своих винтовок и ручных пулемётов. Но было уже поздно. Потому что в дело с секунды на секунду должны были пойти штыки.
Две армии неслись навстречу друг другу, готовясь столкнуться с оглушительным треском и грохотом. Воем и криком. На острие атаки, конечно же, наша тяжёлая пехота, драгуны и тевтоны, в то время как бронированные демоны старались держаться как раз позади, прикрывая их огнём из ручных пулемётов.
Я вогнал штык в грудь ближайшего демона. Сталь его легко пробила жутковатую кольчугу, и я повалил его на землю. Выдернув оружие, нанёс быстрый удар прикладом в омерзительную рожу нового врага, разбив её в кровь. Тот отшатнулся, чем и воспользовался Штайнметц. Он пронзил штыком горло демона, ещё мало что соображающего после моего сокрушительного удара.
Следующим на моём пути оказался высоченный тяжёлый пехотинец демонов. Он навёл на меня ручной пулемёт, готовясь нажать на курок. Я едва успел отвести его в сторону, буквально войдя в клинч, так что ствол вражеского пулемёта задрался вверх. Пули ушли куда-то в небо. Демон был явно сильней и намного массивней меня, он принялся давить, стараясь освободить оружие. Я по мере сил не давал ему этого сделать. Да только некстати напомнила о себе болью левая рука. Я понял, что сейчас проиграю эту дуэль, если срочно не предприму чего-то. Но что делать, если все силы уходят на то, чтобы удержать врага. Ни на что ещё меня просто не хватит.
Выручила меня Елена. Она выстрелила в демона практически в упор, но луч оказался бессилен против тяжёлой брони. И тогда она ударила его штыком. Сил, чтобы пробить чёрную кирасу, затейливую гравировку на которой я за секунды схватки успел хорошо рассмотреть, ей не хватило. Штык лишь оставил на ней не слишком глубокую царапину. Но и этого демону оказалось достаточно. Он разорвал наш клинч, снова попытался выстрелить в меня. Я же рванул в сторону, уходя с линии огня, сделал быстрый выпад снизу вверх. Штык удачно вошёл между кирасой и шлемом. На руки мне потоком хлынула кровь. Демон упал на колени между нами с Еленой.
- Вперёд, юноша! - крикнул я ей, напрочь позабыв о злости. - Стоять на месте нельзя!
И мы кинулись дальше.
Я срезал демона лучом. Следующий ударил меня примкнутым к винтовке штыком. Бил в повреждённую цербером кирасу. Бок обожгло новой болью. Я врезал ему в ответ прикладом, своротив массивную челюсть на бок. Но после этого буквально повалился на колено. Каждый вдох отдавался страшной болью в боку. Каждое движение выстреливало болью в руку. Демон в кольчуге вскинул винтовку, готовясь прикончить меня. На курок нажать он не успел. Смертоносный луч сжёг ему голову.
Елена подбежала ко мне, подала руку, помогая подняться. Я с трудом сумел встать на ноги, едва не выронил карабин.
А бой вокруг шёл жесточайший. Он чем-то напоминал схватку под Колдхарбором. Та же рукопашная, штыки и приклады. Редко когда сверкнёт луч или простучит короткая очередь из винтовки или ручного пулемёта. Но в остальном же самая примитивная драка, какую вели ещё наши древние предки, раскалывавшие черепа друг другу каменными дубинами.
И бой заставил меня позабыть о боли в боку и руке. Я перехватил карабин поудобней и мы с Еленой плечом к плечу атаковали тяжёлого пехотинца демонов. Он только что короткой очередью расстрелял строевика, которого отбросило на несколько шагов. Стрелять в него было бесполезно, а бить следовало в щели доспеха, куда ещё попасть надо. Но нас с Еленой это не остановило. Она сумела всадить штык в сочленение вражеской брони, защищавшей руку. Демон попытался обернуться к ней, но тут его ударил я. Попал неудачно. Штык врезался в кирасу - и сломался. Демон развернулся-таки, освободил раненную руку, буквально стряхнув Елену, вскинул ручной пулемёт. Я снова успел опередить его, врезав по стволу орудия прикладом, сбивая вниз. Пули на этот раз ушли в землю у моих ног. Демон толкнул меня штурмовой винтовкой. Я отступил на пару шагов, не упал только потому, что закрылся карабином. Демон ударил с такой силой, что оружие вылетело у меня из рук. И ладно, невелика потеря. Без штыка в рукопашной делать нечего.
Я выхватил саблю. Демон во второй раз попытался расстрелять меня из штурмовой винтовки. Я рубанул его, отхватив сразу три пальца. Демон выронил оружие, видимо, удержать одной рукой штурмовую винтовку было не под силу даже такому здоровяку. Однако расслабляться было рано, потому что демон и без оружия очень опасен. Я просто чувствовал это.
Я снова сократил расстояние. Ударил по шлему, сабля соскользнула по его округлой поверхности, зато мне удалось срубить пару рогов. По чёрному шлему потекла кровь. Значит, не украшение, а форма его всё же продиктована анатомией демонов. Тяжёлый пехотинец дико взревел и бросился на меня, широко растопырив руки, как будто хотел обнять. Я ушёл в сторону, чётко, как учили ещё в военной школе. Рубящий удар под мышку получился тоже, словно по учебнику. Демон проскочил мимо. Думаю, его встретят. Я же рванул дальше.
Жуткий треск и грохот я сначала как-то и не связал с "Бобром". А оказалось, что команда его сумела каким-то чудом заставить его двигаться. И я, обернувшись на этот шум, заглушивший даже звуки боя, на мгновение замер. Что ни говори, но даже сильно повреждённый крейсерский танк производил неизгладимое впечатление.
Он полз вперёд, медленно, но с какой-то неумолимостью. Главный калибр его молчал, зато остальные пушки и пулемёты вели почти непрерывный огонь. В вечерних сумерках этого длинного дня громада "Бобра" казалось полыхала адским пламенем, как при Колдхарборе. Паукообразные боевые машины казались клопами в сравнении с ним. Тяжёлые пулемёты легко пробивали их кабины, мгновенно превращая их в настоящее решето. Самых неудачливых "Бобёр" просто давил гусеницами.
Крейсерский танк в считанные минуты выправил ситуацию на нашем фланге, где прорвались вражеские боевые машины. Он прикрыл наши траншеи, медленно потащился вперёд, расстреливая паукообразных. И те начали отступать под его неуклонным напором.
А это стало едва ли не сигналом к отступлению для всех демонов. Я как раз сцепился с лёгким пехотинцем. Тот ловко отбивался винтовкой от моей сабли, даже короткие выпады штыком делал. Елена пыталась помочь, но батарея в её карабине разрядилась, а вмешаться в рукопашную она не решалась. Понимала, что скорее помешает, чем поможет мне в этой схватке. Или просто ждала удобного момента, чтобы всадить штык демону в бок или бедро.
Но тут мимо нас почти пробежал другой демон. Обернулся в нашу сторону, вскинул винтовку, но та лишь сухо щёлкнула, видимо, не осталось патронов. Прежде чем стоящая ближе к нему Елена успела среагировать, демон бросился дальше. Мы с тем, кто отбивался от моих выпадов, даже замерли в недоумении. И это стоило демону жизни. Потому что уж на эту заминку Елена отреагировать успела. Штык её карабина на всю длину погрузился в грудь демона. Он недоумевающе глянул на неё, а следом я снёс ему голову.
Демоны отступали по всему фронту. Теснимые "Бобром" на одном фланге и двинувшейся в атаку фалангой - или как там называлось построение рыцарей Братства - на другом. Это было весьма впечатляющее зрелище. Шагало построение неспешно, что делало их похожими на медленно движущийся по полю боя крейсерский танк. Та же неспешная неумолимость. Они преодолели свой бруствер, попросту столкнув с него демонов. Тем не помогли ни церберы, ни ручные дракончики, ни тяжёлая пехота. Первые лишь бессильно ударялись о щиты, да пытались укусить закованные в сталь ноги рыцарей. Дракончиков было слишком мало, и канониры Братства перестреляли их. Тяжёлая же пехота вступила с ними в перестрелку, но залповый огонь из крупнокалиберных ружей сводил все их усилия на нет. А потом рыцари Братства сами пошли в атаку. Их ружья били без пощады из-под прикрытия щитов. На склоне бруствера они остановились. За линией щитов выстроились несколько рядов рыцарей с крупнокалиберными ружьями. Огонь их стал практически беспрерывным. Тяжёлые пули пробивали броню демонов, а уж кольчуги их и вовсе не были защитой против них. Лёгкие пехотинцы просто летели при попадании вверх тормашками. Да и тяжёлых они часто пробивали насквозь, оставляя в них зияющие кровавые дыры.
И демоны побежали. Сначала в полном беспорядке и панике, но очень быстро опомнившись, они перешли на скорый шаг, начали оборачиваться и давать в нашу сторону короткие очереди. И тогда я приказал солдатам остановиться.
- Стоять! - выкрикнул я, включив для верности и общую связь. - Всем стоять! Закончить преследования! Отступаем в траншеи!
- Все назад! - поддержал меня Штайнметц. - Отходим!
Не смотря на весь азарт штыковой атаки, майор не потерял головы. Он не хуже моего видел, что нельзя отрываться от своих траншей.
А потом к нам присоединился вахмистр Быковский. Его зычный голос услышали даже лучше связи. Драгуны, тевтоны и строевики останавливались, услышав его, опускали оружие. Теперь они только стреляли в отступающих демонов, посылая им вслед лучи из полуразряженных карабинов и винтовок. Обменявшись несколькими выстрелами с демонами, мы медленно потянулись в траншеи.
Пусть это и было похоже на отступление, но все пребывали в приподнятом настроении. Оказывается, демонов можно бить. Не обороняться, отбивая атаки одну за другой, а именно бить. Пусть мы и не разгромили их, однако нам удалось отбросить их от наших позиций. Обратить в бегство. И этого было вполне достаточно для того, чтобы пребывать в отличном настроении, не смотря на усталость от этого чудовищно длинного дня.
Уже спустившись в траншею и почуяв отвратительную вонь тлеющих трупов, я обнаружил, что маска противогаза всё ещё болтается у меня на шее. И когда только снять её успел, не помню.
- Молодой человек, - бросил я Елене, - отправляйтесь отдыхать в наш блиндаж.
- Я не оставлю вас, - решительно заявила она.
- Вы уже натворили достаточно дел сегодня, - отмахнулся я. - Мне нужна связь с командованием. Возможно, пришли новые приказы от генерал-лейтенанта фон Штрайта. И я должен их знать. Выполняйте приказ, молодой человек.
Она мрачно глянула на меня исподлобья, но ничего не сказала. Она опустила взгляд, и устало зашагала к нашему блиндажу, едва ли не волоча за собой карабин.
- Теперь нас либо заменят тут свежими войсками, - хриплым от усталости голосом произнёс майор Штайнметц, - либо просто сдадут эти позиции.
- Скорее второе, - буркнул я, - потому что вряд ли у нас остались свежие силы после драки с альбионцами по всей линии Студенецкого.
Утром следующего дня пришёл приказ генерал-фельдмаршала фон Литтенхайма об отступлении. Мы оставляли позиции, которые стоили нам очень дорого.