- Ибо так говорил Заратустра, - высокопарно заявляет Серега и закидывает пустую бутылку подальше в кусты.
- Говорил, говорил, да не заговаривался. К чему ты сейчас это сказал? - сварливо отвечаю я, откупоривая вторую. - И вообще, чего это тебе заблажило вытащить меня из кровати в четыре часа утра?
- Они вернулись.
- Давно?
- Вчера вечером.
- Скверно... И что делать будем?
- Жить, как жили.
- Ты уверен?
- Так же, как в том, что я завтра полечу на луну.
- То есть уверенности нет?
- То есть никакой.
- Обнадеживает.
Я разливаю коньяк по стаканчикам, и, отсалютовав друг другу, мы выпиваем.
Этого следовало ожидать - надолго они никогда не уходили, и рассчитывать, что они не вернутся в этот раз, было как минимум наивно. Вообще, нельзя было сказать, что присутствие безликих как-то сказывалось на нашей повседневной жизни, просто город охватывала какая-то нервозность, из-за которой жизнь словно цепенела, и от этого было как-то некомфортно.
- Говорят, их перепрофилируют, и они вернулись, чтобы закрыть эксперимент.
Я посмотрел на внезапно ставшего серьезным Серегу.
- Как думаешь, это хорошо или плохо?
- Не знаю, - он пожевал губами, - но, похоже, игра близится к концу, и выигрышных комбинаций осталось немного.
- Надеешься что-нибудь урвать напоследок?
- Надеюсь не потерять оставшееся.
- Ты для этого вернулся?
Где-то прозвенел первый трамвай - значит, новый день уже начался. Сам я приехал обратно в Город где-то с месяц назад и помаленьку уже вновь свыкался с его спокойной, размеренной жизнью. Хотя, как и все здешние жители, иллюзий по поводу того, что такая ситуация затянется хоть сколько-то надолго, не строил.
Сейчас, уже несколько часов спустя, я, вспоминая этот разговор, уже полчаса ходил по какому-то кварталу, пытаясь найти выход на другую сторону железнодорожных путей, пересекавших в этом месте Город, чтобы попасть в расположенный там старый госпиталь. Конечно, самое простое было вернуться назад и воспользоваться другой дорогой, но упрямство и самонадеянность мне этого сделать не позволяли. Поэтому эти несколько улиц я уже почти выучил наизусть. Странно, я был уверен, что квартал жилой, хотя и располагался на окраине, но пустые улицы без прохожих и машин, как и тишина, смущали. Смущали дворы, где, несмотря на солнечный летний день, не бегали детишки, а у подъездов не сидели бабки. Еще смущало то, что все газоны, лужайки заросли высокой, по пояс, травой, по которой явно никто не ходил. Странными были и закупоренные, несмотря на жару, пыльные окна, и полное отсутствие звуков. Только вдалеке, откуда я пришел, виднелись редкие фигуры прохожих. Завернув за угол очередного дома, я наткнулся на сожженный и уже проржавевший остов автомобиля и, злобно посмотрев на исписанный граффити и матом забор, за которым виднелся лес, развернулся и пошел обратно - к цивилизации.
Спустя какое-то время я все-таки добрался до больницы. Посещения в это время были запрещены, но меня это не смутило. Я спокойно прошел через приемный покой и поднялся по лестнице на третий этаж. Его палата находилась в самом конце длинного узкого коридора, с одной стороны которого располагались редкие окна, а с другой - двери палат. Так что пока я до нее дошел, мне пришлось разминуться с несколькими из пациентов. Голова одного из них была наголо выбрита сзади - от макушки до шеи, и сквозь обильную зеленку виднелись толстые, грубые, видимо, недавно наложенные швы. Оторопело заглядевшись на него, я чуть не налетел на другого абсолютно лысого человека, стоявшего с отупелым видом перед окном. Его череп, благодаря широкой и глубокой впадине на том месте, где должно бы быть правое полушарие, напоминал наполовину сдутый детский резиновый мяч. Я поежился и постарался выкинуть из головы мысли о том, что с ними могло произойти и что они сейчас чувствуют. Заглянув в нужную палату, я застал своего приятеля валяющимся на кровати.
- Здорово, симулянт!
- Сам ты симулянт, - он выглядел заспанным, - пойдем, покурим, пообщаемся. Здесь как-то... - он покосился на соседей.
- Пошли, - я тоже никогда не любил разговаривать при посторонних.
Он сел на кровати и стал ногами нашаривать тапочки. Мы спустились в курилку.
- Ну что, как самочувствие?
Хотя я и пришел по другому поводу, не задать этот вопрос я не мог - просто из вежливости, для соблюдения ритуала, чтобы ни у кого не было сомнений, что я просто забежал навестить захворавшего приятеля.
- Нормально. Ну и местечко здесь. Какие-то дела непонятные. Создается такое впечатление, что в этой больнице проводятся какие-то эксперименты на покойниках. Ну, на тех, которые никому не нужны: бомжи, старики какие-нибудь одинокие, психи. Их где-то оживляют, затем привозят сюда и для начала кладут на кровать в коридоре возле окон. Ну ты видел, да?
- Кровать? Да, видел.
- Они еще не пришли в себя, - не дослушал он, - и поэтому не помнят, как их зовут, не узнают ничего вокруг, это как будто пустые оболочки. Через некоторое время их переводят в палаты, и они постепенно начинают перемещаться по коридорам. Как зомби из фильмов ужасов. Жуть!
- Да, я уже видел. - Мой друг всегда был излишне впечатлителен и, видимо, последние события повлияли на его психику. - Просто люди после серьезных травм. Сам посуди: на хрена оживших мертвецов рядом с живыми людьми реанимировать, для их последующей социализации что ли? Ты сам-то не слишком сильно головой ударился? Может, тоже теперь из зомби?
- А почему нет? - это прозвучало как-то слишком, неприятно серьезно. - Я, например, совершенно не помню, как сюда попал. То есть просто позавчера ночью очнулся, лежа здесь в палате. Но если честно, то такие здесь кадры встречаются! Вот на днях привезли какую-то бабку, она была закутана в серые толстые шали. Абсолютно беспомощная. Мне она новорожденного огромного котенка напомнила. Так вот! Ее пытаются переложить с каталки на кровать, а она лишь отчаянно пищит и цепляется за каталку всем, чем может. И в этот момент она еще сильней похожа на котенка, которого пытаются спихнуть с полюбившегося подлокотника. Вскоре наступает ночь. Бабушка-котенок просыпается и начинает звать кого-нибудь на помощь: у нее, мол, замерзли ноги, и она жалобно просит укрыть их. К ней подходит измученная медсестра и видит, что ноги у нее укрыты и к тому же на них теплые шерстяные носки. Она пытается объяснить это старушке. Но для той это не имеет значения. Да и какой прок от носков и одеял, ведь бабушке ХОЛОДНО, бабушке СТРАШНО.
- Слушай, ты здесь с таблетками все-таки поосторожней. А то какие-то странные вещи начинаешь придумывать.
- Да ну тебя! - он явно обиделся. - Полежи здесь, как я, попробуй.
- Ладно, ладно! Выздоравливай скорей, да встретимся - сходим куда-нибудь, отдохнем по-человечески. Тут как раз Серега приехал обратно. Кстати, поговаривает о том, что безликие вернулись. Не слышал ничего такого? - я, наконец, перешел к причине моего посещения.
- Ну, слухи какие-то ходят, хотя, на мой взгляд, они никуда и не уходили.
- В общем-то, возможно. Но по крайней мере деятельности их не ощущалось.
- Молодые люди, закругляйтесь, закрываться пора! - В курилку заглянул старик охранник, по виду военный отставник.
- Хорошо. Пять минут и всё!
- Пять минут - не больше!
Мы подождали, когда его шаги стихнут дальше по коридору.
- Он еще говорил, что они собираются сворачивать какой-то эксперимент. Давай, давай, не молчи - времени мало. Говори, что знаешь!
- А что я могу знать такого, чего не знаешь ты? Ну, народ в последние дни какой-то слегка взбудораженный стал, по ночам теперь больше работают. Во-всяком случае, сквозь сон я постоянно какое-то движение в коридоре слышу. По два-три раза за ночь приезжают машины, судя по звукам двигателей - грузовые. Я так понимаю, что привозят новых пациентов сразу помногу. А так, никакой принципиально новой информации у меня нет.
Он был прав: знать что-то большее, чем остальные, он вряд ли мог. Вернее, мог - многочисленные знакомые часто по дружбе сливали ему информацию, но если не знал он, то, значит, не знал практически никто.
- А почему ты решил, что привозят пациентов? Может, наоборот - кого-то или что-то вывозят?
- Я же говорю: работы у врачей стало больше. В операционных всегда кто-то есть, хотя я понимаю, что это странно, потому что в палатах людей как-то не прибавляется.
Вернулся охранник и молча встал в проходе, с укоризной глядя на нас.
- Ладно, мне пора, - я поднялся.
- Давай, заходи еще.
В принципе, любой из нас в любой момент мог уехать из Города, но решались на это почему-то единицы, да и те, как правило, вскоре возвращались. Говорят, что опиум умеет ждать. Не знаю. Но то, что Город и безликие ждать умели, - это точно, испытал на себе. Идти домой не хотелось, и я уже третий час бесцельно кружил по району, выкуривая сигарету за сигаретой, отчего во рту скопился мерзкий, тягучий привкус, который я забивал пивом, и немного начинало мутить. За полночь, выйдя из очередного супермаркета, я, прислонившись к стене, устало в очередной раз закурил. В нескольких метрах напротив меня стояли они. Их синие, наполовину разложившиеся тела в истлевшей одежде не мерзли на ветру, хотя ночь была холодной; они стояли, чуть покачиваясь на непослушных ногах, и тихонько поскуливали. Когда-то они тоже были людьми: они влюблялись, где-то работали, у них были жены, дети, и полная луна, стоявшая сейчас над парком и их головами, не выгоняла их на улицу. Они стояли и, ожидая чего-то, тоскливо смотрели на меня. Что бы они мне рассказали, если бы могли говорить, если бы могли помнить? О чем они думают, и думают ли они вообще? Кто знает, может, они могли бы передать какие-то вести от ушедших? Но парочка опустившихся алкоголиков, хотя и казалась в ярком лунном свете восставшими из могил зомби, все же ими не была. Глядя на них, я подумал, что и мне с пьянством пора бы заканчивать. Я поднял бутылку на уровень глаз и, мрачно посмотрев на плещущуюся в ней жидкость, сделал хороший глоток. И сквозь арки и неосвещенные лестницы пошел домой, решив обязательно исправиться завтра или послезавтра.
То, что безликие вновь активизировались, не могло не тревожить - ничего хорошего от таких периодов активности ждать не приходилось. Чем это закончится для нас на этот раз, оставалось только гадать. Придя домой, я разулся, бросил на кресло куртку, не раздеваясь, упал на нерасправленную кровать и мгновенно отрубился.
Проснулся я от того, что замерз. Судя по начинающему робко сереть небу было часа четыре утра. Так всегда бывает, если перебрав пива, ложиться спать - когда просыпаешься, то нестерпимо хочется в туалет и пить. Приоткрыв глаза, я встал, и, немного поколебавшись, сначала посетил туалет, а затем нашел на кухне банку с кипяченой водой и выпил из нее почти половину. Вода была теплая и противная. Когда я вернулся в комнату он сидел в кресле, задумчиво разглядывая царивший в комнате беспорядок
- Привет, что ли! - он с интересом взглянул на меня.
- Привет... - я присел на кровать, - что-то ты давно не заходил.
- Некогда было, да и ты сам-то так ли давно в Город вернулся? - усмехнувшись, он закурил, - я тут, по какому делу... Там знают, что мы с тобой друзья, поэтому просили передать, чтобы вы не очень больницей интересовались. Ни к чему это. Пока. С приятелем твоим я знаком постольку-постольку, но, я надеюсь, ты ему передашь.
- А чего такой переполох? Неужели действительно там со жмуриками что-то делают?
- Да, нет! Это глупости. Там обычные люди работают, а не какие-нибудь сумасшедшие ученые.
- А в чем тогда дело?
- Не в курсе, но, поверь, не стоит там копаться. Не стоит - мало ли что может случиться.
- Что, например?
- Ну, не знаю я! Честное слово - не знаю! Какой же ты все-таки упертый?! - он улыбнулся одними губами, голос его прозвучал неожиданно устало, - Все не так просто, чтобы это можно было объяснить человеку со стороны. Тем более, что я терпеть не могу что-либо объяснять тем, кто все-равно ничего не сможет понять. Вот только без обид! Я не говорю, что ты тупой. Просто для того, чтобы ты смог меня понять, - действительно понять, о чем я говорю, а не просто ухватить какую-то часть информации и интерпретировать ее в рамках своей картины мира, - мне бы пришлось объяснять тебе все несколько дней или даже недель. А, времени на это у нас нет.
- Как-то странно все это. У кого у нас? - мне было действительно непонятно, но он не ответил.
- Может, выпьем? - после паузы спросил я. Естественно он все знал, но рассказывать явно ничего не собирался.
- Ты же завязывать хотел? Что, кстати, правильно. Хотя, если по чуть-чуть, то давай.
Помолчав с минуту, он помахал мне рукой.
- Ау!
Я очнулся от своих мыслей. Сходив на кухню за бутылкой и закуской, я достал из шкафа рюмки и сел напротив него. Мы молча выпили.
- Да, давно я тебя не видел, - он закурил новую сигарету и, закинув ногу на ногу, начал пускать кольца, - ты ничуть не изменился, прямо человек-константа.
- А, сам то! - возмутился я. - Ты где пропадал?
- Ты уже спрашивал. А, я уже отвечал - занят был. Какой-то ты сегодня не внимательный, -он усмехнулся, и вдруг, став серьезным, наклонился вперед ко мне.
- Слушай, на твоем месте я бы не стал этого делать, но если тебе это действительно интересно...
- Что 'это'?
- Не перебивай! - поморщился он.
- Больница, - если честно, то до его появления, я про этот больничный бред и не вспоминал, но теперь мне действительно стало любопытно, - Так вот. Если тебе это интересно, я могу тебя связать с одним человечком. Он раньше работал санитаром в морге госпиталя, кличка - Понурый. Могу дать телефон.
- Давай. А почему Понурый?
- Увидишь - поймешь. Наливай!
Я разлил, мы выпили, потом еще. И вскоре, как-то незаметно, я уснул. Мне снилось, что я хожу в одиночестве, осенним вечером по старому сосновому лесу и чего-то ищу. Тихо, промозгло, тоскливо и никого, и ничего вокруг, лишь тишина и цепочка следов за мной. Когда я проснулся его, конечно, уже не было, и о том, что он действительно был этой ночью у меня, напоминали лишь две рюмки на столе, окурки от двух разных сортов сигарет в пепельнице и бумажка с номером телефона.
Приведя себя и комнату в порядок, я позвонил по оставленному телефону и договорился о встрече в четыре часа в кафе у городского архива.
Где-то без четверти я уже, развалившись в пластиковом кресле, сидел за столиком и помаленьку пил горячий чай. На улице сегодня было еще довольно тепло, поэтому место я выбрал не внутри помещения, а на летней террасе. Он появился примерно через полчаса, извинился за опоздание и вопросительно посмотрел на меня - я заказал ему пиво. Действительно, с первого взгляда на него становилось понятно, почему кличка так приклеилась к нему. Это был длинный, тощий, сутулый, со скомканными, давно не стрижеными волосами человек лет тридцати-сорока - точнее было не определить. Кожа его была сплошь покрыта белыми пятнами от какой-то болезни. Было ощущение, что жизнь избивала его ежедневно, и он с этим давно смирился.
Я, вдруг, поймал себя на том, что и мне очень хочется дать ему хорошего пинка. Не для того, чтобы унизить его еще больше, а чтобы спровоцировать его на ответ, чтобы он сбросил с себя этот виноватый вид и потребовал бы к себе уважения. Но, я продолжал сидеть глядя на него, положив подбородок на сложенные в замок пальцы и вытянув сложенные ноги перед собой.
- Не будем ходить вокруг да около. Что ты знаешь о больнице? - помолчав, начал я разговор, - ты ведь об этом хотел мне рассказать?
- Госпитале. - улыбнувшись, он мягко, но с какой-то значительностью, поправил меня, - Это бывший военный госпиталь, а может, что и не бывший. Мне говорили, что ты этим заинтересовался. - он вздохнул, - Ну, что сказать? Там на самом деле какими-то темными делишками занимаются, но не персонал, нет. Кто-то другой. Те, кто там работает обычные врачи, сестры.
- И они не догадываются? - насмешливо 'удивился' я.
- Догадываются, конечно, возможно даже знают о происходящем - я то всего лишь санитаром был. Куда мне? Но весь персонал, даже бывший живет рядом с госпиталем, - я вспомнил пустые, затихшие кварталы и поежился, - и вообще это довольно закрытая профессиональная община, поэтому любая информация остается внутри нее. И, к тому же, эту тему не принято даже между собой обсуждать, не то, что кому-то постороннему рассказывать.
- Боятся?
- Конечно!
- А ты?
- А мне уже бояться нечего, все - отбоялся, - он мерзко усмехнулся.
- Так, а конкретно, что там происходит?
- Да, черт его знает. Я ведь всего лишь санитаром был, - он начал катать по столу - из руки в руку - пустую кружку и я заказал ему еще одну, - а когда начал любопытство проявлять, то... - он посмотрел на покрытые пятнами руки, - пришлось уволиться по состоянию здоровья.
Мне стало немного не по себе, вот видимо что значит: 'Не стоит там копаться'. Я перелил оставшийся чай в чашку и попросил принести себе новый чайник, заодно заказав ему еще пива. Он поблагодарил.
- Однако любопытство ты по поводу чего-то же проявлял, не просто же так? - глядя на то, как он жадно, - как будто для того, чтобы успеть выпить больше за чужой счет и потом на свои только 'отшлифоваться', - глотает принесенное пиво, я, вдруг, почувствовал то лицемерное брезгливое презрение, которое испытывает к алкоголикам человек уже начинающий спиваться, но пока еще держащий себя в руках.
- А, ты отчего такой злой стал? - он сидел очень прямо, как-то только на половине стула и, втянув голову в плечи, смотрел на меня, - Я тебя совсем не знаю, но мне почему-то кажется, раньше ты был добрее, человечней что ли.
- С чего ты взял? - он был прав, и это было почему-то неприятно. Я действительно в последнее время стал как-то циничнее, резче, нетерпимее.
- Не знаю, просто мне так показалось, - я продолжал смотреть на него, и он смутился, - не похож ты на жестокого человека.
- Ладно, допустим. А, что ты знаешь о безликих?
- Ничего. Но, я думаю, что их на самом деле не существует. По крайней мере, в том смысле, в котором вы их понимаете. Вы их придумали, чтобы оправдывать свои действия или бездействие, хотя они, на самом-то деле, ни на что повлиять не могут. Но, это мое мнение
.
- А теперь слушай, - вдруг доверительно наклонившись ко мне, зашептал он, - у меня школьная подруга тут в архиве работает, и, как я понял, - ну, из некоторых ее намеков, - архив имеет к этому определенное отношение - структуры все же соприкасающиеся, - все дела, - и какой-то информацией она, наверное, сможет поделиться. Конечно, если ты скажешь, что от меня.
Он с легким самодовольством улыбнулся. Я догадался, что, видимо, эта подруга была влюблена в него еще со школьной поры, и, скорее всего, она единственный человек, который остался с ним после болезни. Что ж, жизнь сложная и, порой, крайне мерзкая штука.
- То есть, ты хочешь сказать, что если я сейчас пойду в архив и поговорю с ней, то могу что-то узнать?
Он утвердительно кивнул, и пододвинул ко мне бумажку, на которой, видимо заранее, были написаны имя и должность.
- А ты подождешь здесь?
Он снова кивнул. Я допил свой чай, расплатился и пошел в архив, который находился в том же доме, где-то в двадцати метрах от кафе.
Разгоряченный после долгого сиденья на солнце, я с удовольствием зашел в прохладное помещение. Оглядевшись по сторонам, я заметил сбоку от двери с надписью 'Бухгалтерия' каморку вахтерши. Я заглянул туда - женщина лет пятидесяти увлеченно смотрела сериал по старенькому черно-белому телевизору.
- Здравствуйте, а как бы мне увидеть...- договорить я не смог - вдруг меня внезапно накрыл приступ. На непослушных ногах, не слыша сквозь гул в ушах, что мне говорила вахтерша, не обращая внимания на появившееся на ее лице выражение недоумения и беспокойства, я быстро вышел на улицу и, оперевшись рукой на ствол дерева, начал собирать в кучу разбежавшиеся по сторонам мысли, чувства, определения.
Немного отдышавшись, я посмотрел в сторону кафе - Понурого, конечно, за столиком уже не было. Как не было уже и самого столика, и кафе. Улица была абсолютно чужая и незнакомая. 'Наверное, я, пока отходил от приступа, просто куда-нибудь забрел' - пришла мне в голову спасительная мысль. Я начал кружить по улицам, пытаясь найти это кафе, но безуспешно. У прохожих спрашивать я не решился - непонятно было, что они обо мне подумают. Полчаса я ходил по городу, не узнавая ни улиц, ни домов. 'Вот, наверное, что-то подобное испытывают больные амнезией' - подумал я. Но, я то, ведь, все помню, а значит это что-то другое. В чем тогда дело? Внезапно, на одном из поворотов, я наткнулся на старинное кирпичное здание, стоявшее на самой окраине города, среди начинающегося соснового леса. И вдруг я начал вспоминать...
Я вспомнил этот вросший в землю, заброшенный небольшой монастырь, вспомнил Леху в летной куртке, музыку которую он играл на разбитом фортепьяно. Этот город фактически уже был захвачен, и, в сущности, мы были обречены. А я сидел и слушал тоскливые обертоны его пальцев. Это не было агонией, скорее апатией, апатией от того, что мы проигрывали эту войну. Да, ночь становилась все длиннее, но это уже не имело никакого значения - нас становилось все меньше и меньше.
Воспоминание промелькнуло перед глазами за пару секунд, но я понял: Да, это то самое место. Но как я здесь оказался, и зачем? Чем было то, что я только что вспомнил, и когда это могло произойти? Что вообще все это значит?
Сзади тихо подошел Леха и встал рядом.
- Бинго! Привет еще раз!
- Здравствуй, здравствуй, - я был не на шутку на него зол, - ты это все специально подстроил?
- Зачем? - он пожал плечами, - Рано или поздно это все равно бы случилось. Честно говоря, рад, что ты вернулся.
- Я тоже. Слушай, а как так получилось, что я ничего этого не помнил, жил в каком-то другом мире? И почему я смог вспомнить все это сейчас?
- Я думал, ты уже догадался. Ты же помнишь то ли теорию, то ли легенду о ветре воспоминаний?
- Дай подумать... Кажется что-то знакомое, но все-таки давай поподробней.
Он помолчал, собираясь с мыслями. Затем закрыл глаза, и начал рассказывать, голосом отвечающего на экзамене ученика.
- Ветер воспоминаний дует везде и всегда, составляя наш мир, и мы, и наши действия являемся лишь частью потока, воспоминанием, чего-то о чем-то. Что-то вспоминается часто и четко, что-то забывается, какие-то воспоминания со временем искажаются, хотя и не принципиально. - он открыл глаза и заговорил нормальным, человеческим голосом, - А вообще по сути дела, воспоминание, как и сон, очень легко изменить, потому, что физически ни того, ни другого не существует. Просто нужно знать как.
- И ты знаешь?
- МЫ знаем, - он достал из внутреннего кармана фляжку, - будешь?
Когда я отказывался?
- Буду, конечно, - мы по очереди отхлебнули из горлышка и, отойдя в сторону, сели на широкие каменные ступени крыльца. Мимо проехал тяжелый грузовик с красными крестами на темно-зеленом тенте.
- Чем тогда все закончилось?
- Ничем. Это не закончится никогда, по крайней мере, для нас. Заправься, - он поднялся и поправил берет, - пойдем - тебя ждут.
Читать полностью https://www.litres.ru/anton-ramst/gorod-s-narisovannymi-domami/