Аннотация: Изумительная сентиментальна история о том, как без полезно избегать своего прошлого.
Бовтунов Павел.
Когда часы остановились.
Дорогой, друг,
Это был день, когда я, наконец осознал, что прошлое ни за что не вернуть, как за него не цепляйся. Тогда был год новых знакомств и неизбежно следующих за ними расставаний с бессмысленными обещаниями писать друг другу письма, которые так и оставались недописанными.
То была эра одиночества и в то же время жизнь наполненная суетой. Мы были ни кому ненужными людьми в этом никчемном, но прекрасном мире.
Все интересовались буддизмом. Я не брился по утрам. И мы забывали наши имена, заменяя их на более звучные. И целые вечера проводили вместе, ни о чем собственно не говоря, только слушая Боба Дилана. Иногда подобные встречи сопровождались бессмысленными политическими дискуссиями. Но никто не был в силах, что-либо изменить, и подобные споры так ни к чему и не приводили. События шли своим чередом, и никто их не ценил и не думал о том, что каждая секунда этой эпохи бесценна. Мы просто были молоды...
Песни посвящались человеку, а не его потребностям. Книги повествовали о мире, а не его состояниях. Люди говорили о Добре, но не его проявлениях. Хорошее было время.
До сих пор у меня сохранилась дурацкая привычка - мысленно рассказывать о чем-либо важном воображаемому собеседнику. Как правило, это был кто-то из дорогих моему сердцу людей. Как правило, у меня в голове они со всем соглашались и давали правильный совет. Но на самом деле все просто шли вперед и машинально брали меня с собой, туда, откуда нет пути обратно. Мы просто прожигали день за днем, и пепел сгоревших, в этом пожаре молодости, неделей и месяцев оседал в дневниках и рождественских подарках. Были такие моменты, когда хотелось побыть одному, и тогда я думал о разных важных только для себя самого вещах. Думал, о том, что именно вспомню спустя пятнадцать - двадцать лет. Буду ли жалеть о чем-нибудь? Забуду ли то, что любил тогда? Оказалось, что нет. Все мысли и переживания просто скопились, как ненужный хлам, и весь этот хаос приходится то и дело разбирать, находя что-то новое и необычное, а может быть просто забытое, поэтому и казавшимся ранее не встреченным...
Однажды, я купил в антикварном магазине красивые настенные часы. Стрелка на циферблате громко отмеривала время - "Тик - так. Тик - Так. Тик - так" Честно говоря, меня это жутко бесило. Всегда хотелось, чтобы эти чертовы часы пошли назад, и все вернулось бы таким, каким было прежде и ничего бы не менялось, и никто бы не сожалел, что случилось именно так, а не иначе...
Иногда, еда становилась безвкусной. Окружающие цвета блекли. Музыка больше не радовала. И тогда все вокруг наполнялось звенящей неуловимой тоской, которой был пропитан сам воздух. Мы не были в силах что-либо изменить и день ото дня менялись, сами того не замечая.
Наступали моменты, когда не о чем было написать в своем ежедневном дневнике и тогда ничего не оставалось, как снова заводить новые знакомства и окунаться в безумную карусель бессмысленных споров, алкоголя, Боба Марли, книг и одиночества.
Скажу честно, что такая жизнь казалась мне больше всего похожей на бессмысленную гонку за чем-то бесплотным и недосягаемым. Все искали смысл жизни, а когда понимали, что его попросту нет, то было уже слишком поздно. Как нам после казалось, все лучшее уже осталось позади и настоящее превращалось в призрак прошлого, когда слушая старые песни и читая старые книги, все пытались вернуть то самое время.
С каждым годом наш мысленный образ нарастает скорость и когда-нибудь наступает такой момент, что мы мчимся дальше, а оболочка остается позади и разрушается.
Все спешили жить, но не успевали насладиться жизнью.
Когда мне исполнилось двадцать три, я твердо решил уйти из этого замкнутого цикла встреч и расставаний, которые ничего не меняли и не имели какого-либо смысла.
День, когда я уходил, был печальным и дождливым и впереди меня ждали только одни и те же гостиницы. Кофе в придорожных кафе был одного и того же вкуса. Погода всегда такая же цинично унылая. Дороги, как реки с белой чертой водораздела. Только вокзалы оставались всегда разными в городском мире неоновых желаний. Люди уходили. Люди приходили...
Мой отец был жутким работягой. Мать до конца жизни оставалась заядлой домохозяйкой. Может быть, они и переживали за тот образ жизни, который я вел, только тогда мне этого не хотелось замечать.
Осенью, в теплый октябрьский день, я ушел. Решил в память о всем что было, не состригать волосы и до конца жизни ходить в той же одежде, в которой провел последнюю встречу со своими друзьями, если их конечно можно назвать таковыми...
Но прежде остановил часы, висящие в моей комнате, те самые, купленные в дешевой антикварной лавке. И в доме воцарилась тишина. И под это мрачное молчание жизни я купил билет в другой город и на накопившиеся деньги решил немного пожить подальше от этого средоточия сентиментальных воспоминаний. Память, ненужный хлам, который тянет людей на дно, думал я. Но ошибался...
В другом незнакомом чужом городе устроился работать на фабрике, чтобы заработать еще немного. В то время скомканные грязные бумажки назывались деньгами, пропитанные едким потом, таких отчаянных работяг, как мой отец. Ничто не имело смысла и не было никакого желания надолго задерживать на одном и том же месте. И спустя полгода, я решил снова отправиться в путь. Рюкзак, набитый книгами. На руках мозоли. Чтобы жизнь имела хоть какой-то малейший смысл, я решил посетить могилы своих любимых писателей. И снова дорога. Поезда. Одни и те же города и тот же безвкусный кофе в придорожных кафе. Одни и те же гостиницы и как всегда пасмурное печальное небо. "Один билет в одни конец и пути назад нет". Прямо как строчка из давно забытой песни...
Скотт Фицджеральд. Марсель Пруст. Рей Бредбери. "Исходили мои башмаки весь свет, ноги устали, но пути назад нет". Начертанные на надгробиях эпитафии. Растущая на кладбищах трава. Черт возьми, а жизнь она уходит, и ее не вернешь. Я клал на могилы цветы - фиалки, розы, одуванчики. И подолгу стоял в драгоценной тишине обители мертвых. " Вот и кончилась твоя дорога, покойся с миром, старина". "У них ведь была своя молодость, свои песни, книги, встречи и расставания", - думал я и такие мысли заставляли наворачиваться на глаза слезы....
Тогда я понимал насколько бессмертны людские желания и мечты. Писатели живут в своих книгах. Музыканты в песнях. А я все также останусь вечным бродягой, жизнь которого закончится, так и оставшись глупой и бессмысленной, наполненным до краев кубком реквиема по прошлому...
Путь кончился. Цели больше нет. Дальше некуда было идти. И я решил вернуться в родной город, туда, откуда трусливо сбежал от тяжелой ответственности помнить и не забывать все плохое и хорошее, чтобы случилось со мной, если бы я не ушел...
Прошло пять долгих лет. Возвращаясь обратно, дожидаясь поезда, выкуривал сигарету за сигаретой и читал любимые книги. Рядом садились разные люди и вместе со мной чего-то ждали на этом гиблом перроне впустую прожитых лет...
Предки обрадовались моему возвращению .Мать испекла огромный кремовый торт, а отец пожал руку и сказал: "Молодец, чемпион". Ведь я как и он почувствовал на своей шкуре рутину рабочих дней.
Комната оставалась такой же. Все было таким, каким оставалось пять лет назад. Даже часы никто не заводил. Никто...
Целый месяц я проторчал в родном городе, пока не решил наведать лучшего друга, если конечно его можно было назвать таковым. Во времена песен Боба Марли и теплых вечеров в компании, его прозвали, тогда Хаски, за пронзительно синие глаза, в которых казалось, можно было увидеть полярное сияние в заснеженных полярных просторах.
Но, когда я пришел в его дом, сам Хаски был на работе. Меня встретила только его жена, прозванная когда то Ивой, за угрюмое печально настроение. Сейчас же она казалось бесконечно усталой и выжатой, как лимон. Пригласила в дом, пошла на кухню делать чай. И все делала как ни в чем не бывало. Словно я, черт возьми, никуда не уходил. Будто те вечера нашей объединенной молодости не имели никакого значения. Хотелось закричать им в лицо, что только я ценил это время, а они лишь бездарно его использовали. В гостиную, где я сидел, вбежал тогда маленький сын Хаски и пристально посмотрел на нежданного гостя.. Мне пришла в голову мысль о том, что он вырастет и будет также, как его отец оставлять недочитанными книги, проводить час за часом в кругу своих друзей, прожигая день за днем сигаретами и алкоголем, наполняя жизнь чем попало. И тогда внутри меня что-то поднялось одновременно теплое и холодное. Что-то прорвалось, словно плотина. По щекам катились слезы, а я даже не соизволил их вытереть. Мальчик пристально продолжал смотреть на меня выразительными синими глазами, доставшимися ему от отца. Именно в тот момент, я понял, что упустил что-то важное. Когда Ива вернулась в гостиную с чаем, мой след уже давно простыл. Так и не дождавшись Хаски с работы, в тот же день я купил билет на поезд и вновь скрылся в неизвестном направлении.
Ушел, как и раньше уходил. Солнце тогда, как назло, светило невообразимо ярко. На небе ни облачка и,черт возьми, я снова вернулся к прежней рутине вязкой, как жвачка бесконечности. Опять в незнакомых чужих городах подрабатывал в окружении таких же незнакомых людей и проводил вечера в полном одиночестве, забивая образовавшуюся внутри пустоту сигаретами и алкоголем. По ночам, как обычно, читал книги любимых писателей и каждый из них словно говорил мне - "Эй, старина, чего повесил нос. Выше голову, дружище. Все как-нибудь само собой устаканится". И только оставалось со всем покорно соглашаться, прямо как мои воображаемые собеседники. Каждая книга казалась зерном, и оно мысленно связывало меня со всеми людьми в мире. На каждом кладбище, сколько себя помню, на могилах росла трава.... И тогда, вспомнив это, я кое-что осознал - Каждый из нас что-то после себя оставляет. Мы живем в своих поступках, близких людях и ценных сердцу вещах. Жаль только что эта истина досталась так тяжело и спустя многие -многие годы.
За очередным безвкусным обедом во время еще одного скучного рабочего дня, я снова решился наведаться в родной город. Хотя что из себя представляет место куда мы возвращаемся, оно все время меняется, но моим вечным домом так и осталась дорога...
На этот раз вернулся в пустой холодный дом. Мать и отец теперь покоились на кладбище, так и не дождавшись возвращения сына из очередного упрямого бессмысленного странствия. Оба умерли от старости. Да и здоровье у них было ни к черту. Все-таки я был желанным поздним сыном.... Мама больше не испечет большой кремовый пирог, а отец не скажет: "Молодец, чемпион". Упустил очень важный момент в своей жизни, трусливо убегая от прошлого, от себя. И снова слезы. В окнах опустевшего дома отражалось уставшее лицо человека разменявшего уже третий десяток...
Пару раз я все-таки возвращался и уходил со смутным ощущением, что продолжаю безвозвратно упускать что-то очень важное...
Жизнь прошла, и настал момент, когда не осталось сил снова отправляться в продолжительное странствие. Остальные годы ничем не примечательные прошли, оставшись только в памяти, и только там...
Напротив моего последнего дома жил тот самый мальчишка с синими глазами своего отца. Иногда он приходил ко мне за советом, и я давал читать ему старые книги, словно пытался исправить все ранее совершенные ошибки. Сам Хаски умер, когда его сыну и десяти лет не исполнилось. Глупая и печальная смерть от сердечного приступа на рабочем месте...
Итак, мой милый собеседник, спасибо, что прочитал эти строки, крепкие как алкоголь и горькие, как слезы. Если к тебе в руки попало это единственное дописанное письмо, то значит меня уже нет в живых. Знаешь ли, люди стареют, а я уже стал никуда не годен, черт возьми. Тело разносилось с годами, как парадный костюм. Прошу вспомни тот день, когда часы остановились, и никогда не пытайся уйти от судьбы. От нее не убежишь, как ни старайся. Мы короли своей жизни, но порой короной становится гордость и ненужные принципы...
Пожалуйста, помни, мой последний воображаемый собеседник, что как бы люди не менялись, они влияют друг на друга. Мы остаемся жить в своих поступках. Порой, кажется, что в мире нет ничего важнее памяти и можно смело утверждать, что так оно и есть. Воспоминания самые ценные сокровища в жизни каждого человека. Это путеводная звезда, светлячок, который ведет нас в будущее. Прошлое собирается в созвездия и хоть они так, и остаются недосягаемыми, каждое из них - Солнце в своей маленькой Галактике чувств, свет озаряющий путь вперед...
В этом письме остается много недосказанного. Я извиняюсь, мой собеседник, что обратился к тебе только под конец. И надеюсь, что все, что осталось недосказанным, ты дополнишь шепотом своего сердца. Есть в мире вещи, о которых нельзя так просто сказать; не нуждающихся в словах и прочих формах выражения...
Как старый кот, вечный странник, чувствую, что близок тот день, когда придется откинуть свои концы. Зима прошла. И на деревьях появились почки. Где-то в запутанных закоулках души еще живет та осень и тот день, когда я остановил часы...
Сын Хаски заходил ко мне на Рождество со своими ребятишками - близнецами с синими, как фиалки, глазами, доставшимися им от дедушки. Сейчас все вокруг расцветает. Для меня это последняя в жизни весна. Я передаю через это письмо право на последующую юность только-только взрастающих побегов нового поколения, которые уже не слушают Боба Дилана, но также заполняют свою жизнь разными удивительными символами, чтобы было за что цепляться в такой непредсказуемой веселой жизни...
Совсем скоро, я вечный бродяга, найду свое постоянное пристанище. Но прежде выкурю последнюю в своей жизни сигарету и выпью полную чашу всей горечи и сладости, успехов и разочарований, произошедших за всю эту бесконечно долгую жизнь...
Прошу, мой друг не печалься, я оставлю это письмо в книге на одной из скамеек городского вокзала, где люди уходят и приходят...
Никогда не забывай тот день, когда часы остановились и вопреки всему заведи их снова...
"Исходили мои башмаки весь свет, ноги устали, но пути назад нет".