Аннотация: О тех, кто любит нас ни за что, кто прощает всегда и без всяких условий, кто никогда не предает, кто жизнь за нас отдаст не задумываясь.
Круг, второй, третий, четвертый... И еще, и еще. Тело вытянуто в струнку, шея лебединая, хвост распрямлен и вытянут, уши как крылья. Лапы одновременно отрываются от земли, вытягиваются почти в одну линию с телом. Бимочка, Бард, Сьюшенька, Дэйрушка, Патик. Кто из вас сейчас летит, cловно сказочный конь на шкатулке с Палехской росписью, словно птица?
Девчушка в ситцевом зелененьком платьице в белый крупный горошек вприпрыжку бежит по высокой изумрудной траве. В детской ручке плетеная корзиночка из-под конфет, а в ней малюсенький, пушистый снежно-белый комочек. К комочку будто приклеена от другой собачки черная головка. Это важный член семьи - Бимия Бармацуцовна, Бимулечка-роднулечка. Она отважно борется с морской болезнью и пытается не выпасть из корзиночки, которой так беспечно размахивает моя Лиечка.
Наконец, ее страдания оканчиваются. Лиеся-сан садится на корточки, вынимает Бимусю под передние лапки из корзиночки и выпускает в травку. Бимчик подпрыгивает, нежно лижет девчачий носик и шурхается по травке. Именно "шурхается", а не бежит. Cаму ее не видно, только верхушки трав колышутся, да черные ушки иногда над ней взлетают.
Красноватый девятиэтажный дом просвечивает сквозь пелену падающего снега. С высоты седьмого этажа видна вся наша дворовая детвора. Кто катает снеговика, кто бросается снежками, мальчишки строят снежную крепость. Громко хлопает дверь подъезда и из нее вылетают огромная, грациозная овчарка и привязанная к ней поводком тоненькая девушка лет 17. Это Бард и Лиечка. Свободной рукой Лиечка вцепляется в металлическую подпорку козырька, и таким образом оба останавливаются.
Бард дважды лает и детвора, оставив свои занятия, бросается к собаке. Среди них девочка в коричневой шубке - моя средняя дочка Леночка. И еще один шарик, в толстом красном пальтишке, закутанная до глаз в белый шарфик - моя младшая, Светик. Сверху видно, как хвост грозного пса уподобляется пропеллеру. Видно даже, как он начинает улыбаться. Не верите? Все наши собаки умели улыбаться. Этот особый свет глаз, эта по-особому раскрытая в улыбке розовая пасть.
Детвора буквально облепляет собаку. Теребят за уши, треплют по холке, самые смелые даже за хвост тянут. Пес слегка взвизгивает, но терпит это ужасное панибратство. Светик всовывает Лиечке веревочку от санок, и та привязывает ее к поводку. Сметливые ребятишки связывают паровозиком пять или шесть санок и усаживаются в них. В некоторые даже по двое.
Лия командует: "Бард, вперед!". Тот напрягается, видно, как он широко расставляет передние лапы и страгивает поезд с места. Дальше уже легче, и в следующий миг поезд летит с сумасшедшей скоростью. Санки подпрыгивают на кочках, задевают за кусты и стволы деревьев, все визжат. Наконец, какие-то санки переворачиваются, на них налетают следующие. Бард, почувствовав, что натяжение ослабло, останавливается и оглядывается назад. Куча мала, кто-то хохочет, кто-то, из-под низа кучи, плачет, кто-то кричит "аааааа-ааа-ааа-ааа" от удовольствия.
Ребятишки распутывают санки, снова составляют паровозик, рассаживаются. Но Лия далеко и не может подать команду. И тогда кто-то неосмотрительно бросает в сторону дороги, по которой мчатся машины, снежок. Бард бросается за ним. Сердце замирает. Господи, он же сейчас вынесет всех под колеса!. Но умный пес, поняв опасность, делает широкий разворот, перепрыгивает через куст, и санки застревают в нем.
Неприступные, якобы стерильные, советские родильные отделения. Мужчин туда не пускают. Они бегают внизу и кричат "Даша-а-а", "Нюся-я-я", "Марина-а-а"... За стеклами показываются женские лица, иногда по двое или по трое, и наполовину знаками, наполовину голосом, перекрикивая друг друга, пытаются с третьего или четвертого этажа поделиться с любимыми новостями И, что интересно, мужья как-то выделяют родной голос из многоголосья хора.
А это что? Одно окно приоткрыто, и с подоконника свешивается бинт. К нему привязан еще бинт, к нему еще. А в полутора метрах от земли он прикручен к уже знакомой корзиночке из-под конфет. В корзиночке спокойно, с достоинством, восседает Бимия Бармацуцовна. Бинт медленно втягивается в окно, корзиночка все выше и выше, и вот она подхватывается множеством рук и втягивается в окно. Из окна несется торжествующий крик. Створка захлопывается, и за отблесками стекла видно, как собачку тискают, целуют, передают из рук в руки. Через некоторое время весь процесс повторяется, но в обратном порядке. А потом мы с Бимочкой возвращаемся домой на трамвае, и незнакомые люди, увидев это белоснежное чудо с черной головой, вдруг начинают с ней сюсюкать: "Ой какая собаська! Класатусиська! А сто мы хотим скусать?
Меня разбудил крик. Женский визг.
Господи! Кого это там убивают?
Вскочил и, не зажигая света, чтобы не разбудить домашних, побежал к входной двери. Глянул в глазок. Нет, там темно и ничего не видно. Но крик продолжается. Ладно, надо спасать. Осторожно приоткрываю дверь в черный проем лестничной площадки нашего этажа, и вдруг к босой ноге прижимается что-то теплое, мягкое. И крик прекращается. Видно, свет таки придется включить. Включаю и смотрю на ногу. Там черный пушистенький комочек. Это же щеночек. И эта кроха, размером меньше ладошки, такой крик устроила? А сейчас, видимо, обрела смысл жизни, нашла родную душу и замолчала.
- Ладно. Заходи в теремок, пошли жену жалобить, надеюсь, она не выбросит тебя.
Голос Ани:
- Жень, кто там кричал? Что случилось?
- Вот, смотри, кто к нам пришел. У него грудка беленькая.
- Дай.
Ага. Ну теперь все. Считай щенок наш.
Аня задумчиво говорит:
- Дай ему молочка. Небось голодный. Патриций. А еще проследи, чтобы Джеська его не приревновала. А то разорвет в клочки.
Круг, второй, третий, четвертый... И еще, и еще. Тело вытянуто в струнку, шея лебединая, хвост распрямлен и вытянут, уши как крылья. Лапы одновременно отрываются от земли, вытягиваются почти в одну линию с телом. Бимочка, Бард, Сьюшенька, Дэйрушка, Патик... Кто из вас сейчас летит cловно сказочный конь на шкатулке с Палехской росписью, словно птица?
Пат это летит, Патриарх, Патефон, Патриций. Почувствовав, что я о нем подумал, подпрыгивает, делает разворот в воздухе и падает "в позу". Ну, в общем, передние лапы протянуты вперед, грудь прижата к земле, а попа торчит кверху. Косит на меня хитрым глазом и делает спринтерский бросок ко мне. В метре от меня прыжок, короткий пролет и лапами прямо в ...
Садится рядом, голову вжимает между моих зажатых колен, смотрит своими чернущими глазенами исподлобья виновато. Ну как не простить?!
А ведь ты дважды виноват. Кто сегодня пистолет внука разжевал на кусочки? Как ты только этими кусочками пластика не порезался, цап смердючий.
Круг, второй, третий, четвертый... И еще, и еще. Тело вытянуто в струнку. Шея... Ну шеи, скажем, нет, и хвоста тоже. Зато уши. Уши как опахало у турецкого султана. Вот-вот взлетит на этих ушах. Это Кудряшка Сью катится, как капелька ртути. Знаю, что ртуть черной не бывает. Но Сьюшенка черная и маленькая, как капелька. И подвижная, как ртуть.
Гулять со Сьюхой-Пухой одно удовольствие. Ни поводка не надо, ни окриков. Она ни на шаг от моей ноги не отходит. Правда, за одним исключением. Если впереди есть лавочка, бросает меня и мигом вскакивает на нее. А когда и я сравниваюсь с лавочкой, сдвигается на немножко, дескать, садись. Вон я тебе сколько места освободила. Если не сажусь, спрыгивает и катится дальше, до следующей лавочки. И все сначала.
Зато если сел - все! Гладь меня! Тыкается головёшкой в руку, подлазит под нее. Пока глажу - замирает, вот-вот замурлыкает, как Джеська. А и вправду, кряхтеть начинает.
Круг, второй, третий, четвертый... И еще, и еще. Тело вытянуто в струнку, шея лебединая, хвост распрямлен и вытянут, уши торчком. Лапы одновременно отрываются от земли, вытягиваются почти в одну линию с телом. Скачки мощные, под кожей мускулы перекатываются. Морда аристократичеcкая, тело атлетическое. Шерсть лоснится. Красавец! Бард!
Выбирала его Аня. Мы поехали к его маме Весте, когда им было по 4 недели. В пустой комнате катались шарики-щенки. Куда мама, туда и они. А один почему-то полз в нашу сторону. Вот его-то Аня и приметила. И было это 23 февраля. День Советской Армии. А щенок был мне подарком.
Домой я его вез под курткой. А Аня туда периодически заныривала. В троллейбусе косились на нас, не понимая, что это женщина все время в куртку к мужчине голову засовывает? И вот мы в доме. Лия, Лесечка, Светик мигом окружили нас, тянули руки под куртку. "Дай я, дай я, нет я". Но я сам осторожно вынимаю сопящее маленькое существо и ставлю его на наш, салатного цвета, линолеум. Толстые лапки мигом разъезжаются. Оно пытается их собрать, но вместо этого плюхается на попку и в сидяче-лежачем положении напускает лужу. Все смеются.
Под вечер начались нескончаемые споры об имени. Папу щенка звали Бон-Джон, следовательно, имя щенка должно было начинаться с буквы "Б". Барон, Бим, Бом, Брам, Бука, Бяка, Бравес, Бися, Буся, Барк... Устав от споров, я сел за пианино и начал что-то наигрывать. И тут мохнатое существо запело. Да так ладно, вроде, даже попадая в такт. Бард да и только. Бард. Бард! Ну конечно, Бард! И никто не стал спорить.
Розовое ночное небо над Израилем. Тишина нарушается только взрывами смеха детей на освещенной части Эзорима - улицы в нашем мирном городке Гиват Ольга. Надо же, первый час ночи, а дети свободно гуляют по улицам. Между улицей и скоростной трассой (приморское шоссе), в обрамлении вечно цветущих деревьев и кустов, лежит темная спортивная площадка. Людей там нет, и можно смело отпустить собаку побегать без поводка.
Круг, второй, третий... И еще, и еще. Тень взлетает над кустами, и в свете фар от потока машин на трассе, в высоком прыжке, на миг повисает тело овчарки. Мощное тело вытянуто в струнку, вокруг шеи меховой воротник. Лапы в прыжке вытянуты в одну линию. Это Дэйр. Дэйрушка.
Наши отношения с Дэйрушкой трудно назвать преданностью. Это любовь. Такая сильная, такая нежная, такая беззаветная. Дэйрушка - это вообще моя тень. Если я сижу за компьютером - он у меня под ногами, пошел на диван - садится рядом, прижимаясь всем телом. Иду спать - ложится рядом с кроватью. Он всегда следит за моим настроением. Если я расстроен, подойдет и утешит. Прижмется, норовя лизнуть руку. Густая и длинная шерсть Дэйрушки обладает волшебными свойствами . Стоит зарыться в нее руками, и уходит все раздражение, вся злость, все плохие эмоции.
Дэйр - истинный джентльмен. Мы с женой прогуливаемся по улице и вдруг встречаем знакомого. Тот протягивает мне руку, здороваясь. Дэйр предупреждающе смотрит на него, но не реагирует никак. Покончив с набором цветистых кавказско-восточных пожеланий, мужчина, наконец, отпускает мою руку и протягивает руку моей половине. С коротким рыком, Дэйр встает на задние лапы и щелкает оскаленной пастью буквально в миллиметре от носа нарушителя. "А не трогай женщину! Не твоя она!"
Иногда мы нарочно начинаем "ссориться" с Аней. Кричим, машем руками. Дэйр жутко огорчается. С громким лаем, в котором так и слышится "Ну что это такое? Как вы себя некрасиво ведете!", он бросается между нами и головой отталкивает нас друг от друга. Если же мы не прекращаем, Дэйрушка встает на задние лапы, кладет передние мне на плечи, и я влипаю в стенку. На ушко Дэйр выговаривет мне свой "Гррррр" - упрек, дескать, поберегись, а то я вынужден буду принять меры более крутые. Вот негодяй! Еще ни разу не было, чтобы он что-то подобное проделал с Аней. Как же, женщину нельзя обижать. Джентельмен!
Дэйр не только джентельмен. Он еще и мама. Или папа? Когда принесли котеночком Джеську, она сразу признала в Дэйре родителя. А он добровольно принял на себя эти обязанности. Например, в его обязанности входило Джеськино умывание. Той надлежало полностью расслабиться, после чего Дэйрушка втягивал ее к себе в зубастую пасть и нежно ее обсасывал. Потом выплевывал мокрую и слипшуюся, но, на его взгляд, чистую. Джеся отвечала ему взаимностью. С мурчанием влезала ему на холку и начинала вылизывать ему уши. Полижет, полижет, потом куснет. Если она злоупотрябляет его терпением, Дэйр стряхивал нахалку, прижимал ее лапой к полу и зажимал ее мордочку во рту.
Вспрыгнет хитрая котейка на угол стола или на тумбу, затаится там недвижно. Только нервное подрагивание кончика хвоста выдает ее состояние. Ждет долго, терпеливо. Наконец Дэйрушка протрусит мимо по своим делам, и тут этот чертик спрыгивает и цепляется на его хвост или на заднюю лапу. Эх, что тут начинается! Задача, достойная каскадера - удержаться на прыгающем Дэйре. Но Джеська в этом деле "собаку съела".
Любимая поза для сна у Дэйра - свернуться клубком, сунув нос себе под живот. А Джеськино место в центре этого живого гнезда.
Круг, еще круг, и еще, и еще. Бимочка, Бардик, Сьюшенька, Дэйрушка ... Круг, круг, круг... Ну почему ваша жизнь короче моей? Почему вы первые уходите туда? Ваши души там, наверху, собрались вместе с душами моих близких людей. Храните их! Любите! И все вместе будьте нашими ангелами-хранителями!
Круг, второй, третий, четвертый... И еще, и еще. Тело вытянуто в струнку, шея лебединая, хвост распрямлен и вытянут, уши как крылья. Лапы одновременно отрываются от земли, вытягиваются почти в одну линию с телом. Это Пат продолжает круг жизни.