Борзов Анатолий Анатольевич : другие произведения.

Белые Ночи,темные Дни Часть 1(3)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   "БЕЛЫЕ НОЧИ, ТЕМНЫЕ ДНИ"
   Часть 1
   Анатолий Борзов
  
  
  
   -3-
  
  
  
   В небольшом, но на удивление приятном глазу здании, отведенном местной властью под столь необходимые потребности местного населения, самого населения оказалось немного. Разгоряченные паром и плотскими утехами, красные, розовые, с синим отливом и просто без отлива мужики, от которых, как от картошки из чугуна, медленно исходил кисловатый дымок, почти все без исключения заканчивали священную процедуру тем, чем и положено ее заканчивать: пили пиво в буфете. Хотя некоторые, взяв пузатую кружку и постоянно вытирая лицо, выходили "подышать".
   Сашка подъехал как можно ближе ко входу и с завистью уставился на одного из счастливчиков, окунувшего свой нос в белую пену.
   Семен Петрович тоже не мог не обратить внимания на мужика с кружкой и в какой-то момент расслабился. Мысленно, конечно, но расслабился. Однако тут же взял себя в руки и решительно прошел мимо пива. Тогда как пиво открыло свой рот в блаженной улыбке и с удовольствием размазало пену по щекам. В то время как Сашка продолжал таращить глаза и бороться со слюновыделением, Силин уже шагал среди голых задниц и тазиков, внимательно разглядывая присутствующих. Занятие оказалось не из простых, и пару раз оперу приходилось отрывать мужиков от важного дела, заглядывая им в лицо. Затем он прошлепал в парилку, дернул дверь и получил... волна раскаленного пара саданула его по физиономии, оставив капельки влаги и запах мужского тела.
   - Нет этого засранца здесь, - спустя пару минут сообщил Семен Петрович, вытирая рукой лоб.
   - Если не нашли, - в сомнении подсказал Сашка, - так может, того...
   - Чего того? - спросил Силин, обдумывая предложение.
   Сашка посмотрел на мужика с кружкой.
   - По одной можно, - согласился с предложением Смертин и первым прошел в буфет.
   Очереди не было, и такая же розовощекая, как ее клиенты, тетка шустро наполнила три кружки пенящейся жидкостью. Сашка сосредоточенно дождался, пока опустится белая с дырками корка, и ловко отнес пиво за столик, где уже сидел Смертин.
  Тетка тут же стремительно выскочила из-за стойки, протерла поверхность и в сомнении посмотрела на новых посетителей.
   - Керосином, значит, баловался, - напомнил проверяющий и окунул свой нос в светло-желтый напиток.
   - Кто на чем сидит, тем и дышит, - согласился Семен Петрович и еще раз вытер лицо, - хотя не пойман, не вор. Но информация имелась, все руки не доходили.
   - Я знаю, куда он пошел, - вдруг заметил Сашка.
   - Знаешь?
   - И куда? - поинтересовался Смертин.
   - К бабе.
   - К бабе днем?
   - Вечер уже, Семен Петрович, вечер.
   - А хрен разберешь, по мне все едино. Летом - круглые сутки день, а зимой - ночь. Встал - темно, пришел - темно, - он с удовольствием пил маленькими глотками, - может, и к бабе пошел. Почему бы и не сходить? Что еще молодому мужику делать, верно?
   - Вы же сказали, его на лесопилке поймали? - напомнил Смертин, доставая папироску.
   - Не так выразился, - подсказал Силин, - дизель тогда чуть не запороли, а когда стали разбираться, что к чему, и возникли подозрения.
   - Какие подозрения?
   - Механик сказал, одной из причин мог стать плохой керосин.
   - Солярка, наверно?
   - Солярка или керосин, какая разница? - не понял Семен Петрович.
  - И что? - Смертин уже допил пиво и запыхтел папироской.
  - Движок отремонтировали, а найти так никого и не нашли.
  - Семен Петрович, это уже диверсия. Самая настоящая диверсия!
   - А, может, этот самый механик и дыма напустил, чтобы на него не подумали, логично? Разбирались мы с этим делом, а что толку? А потом, значит, этот Автюхов вдруг в сторожа захотел, вот тут я и задумался.
  - Он тоже механик?
   - Какой он на хрен механик, работяга обыкновенный. Механик - это тебе ни хухры - мухры, да Сашка?
   Сашка сначала тихо икнул, а затем одобрительно кивнул головой.
   - А потом техника она на то и техника, чтобы ломаться. Если, скажем, у Сашки машина встала, так это тоже диверсия? А он механик какой? По звуку определит, чего там надо.
  - Обязательно следует этого Автюхова допросить,
   - Допросим, всему свой срок.
  - А если он сейчас себе алиби делает? - предложил Смертин,
  - С бабой? - подсказал Силин, - а что еще с бабой можно делать? Пусть делает хоть в хвост, хоть в гриву. Дело-то молодое. Никуда он не денется, а если денется, значит, совсем дурак.
  - Я что-то этого дела не помню.
  - Да и не было никакого дела, одни подозрения, даже не сигнал какой, а дизель починили в тот же день. Мужики выкурили по цигарке, костяшками в домино постучали и пошли работать дальше. Вот таким вот образом. Никуда он не денется, пусть порезвится, али в бабу, али еще куда...
  - Спасибо, хозяюшка, - Семен Петрович поднялся из-за стола, - хорошее у тебя пиво, душевное.
  - Заходите, - радостно закивала женщина, - за всегда рады будем.
   Силин вышел из буфета, подождал, пока мимо проследовали оба его товарищи, и снял с ручки двери табличку "Перерыв".
  
   Автюхова звали Алексеем, и дураком он никогда не был. Скорее, наоборот, отличался незаурядной сообразительностью. Вот только сообразительность эта всегда носила характер выгоды. Все существование Алексея подчинялось одной цели: прочувствовать возможность и получить от этой возможности. Не важно что, но получить и как можно быстрей. Любой представившийся по жизни шанс всегда использовал в своих интересах, более того Алексей чувствовал его, как собака гнилую кость, спрятанную под забором еще прошлым летом. Сообразительность начиналась с небольшого заостренного носа, постоянно бегающих глаз, которые утром могли иметь серый цвет, а вечером зеленный и, конечно, походки. Хотя походки как раз и не было. Он передвигался, словно тушканчик, почти не касаясь земли постоянно вращая своей головенкой и шевеля ушами.
   Когда Семен Петрович заходил в подъезд барака, где проживал интересующий его на тот момент объект, Автюхов выходил из бани, распаренный и довольный. Прежде всего, тем, что сегодня умудрился бесплатно помыться, прошмыгнув мимо старой бабки, занятой важным для нее занятием: приведением в товарный вид ранее использованных веников. Брошенные в раздевалке они тщательно высушивались, подрезались, перевязывались и обретали вполне достойный вид. Алексей дождался именно того момента, когда бабка отвлеклась, и в свойственной ему манере бесшумно запрыгал по лестнице. Мылся он также тщательно и по одной известной только ему методике. Сначала мылил голову, затем собирал остатки мыла и натирал ими тело. Он точно знал, насколько помывок хватало коричневого куска. А когда кусок все же начинал терять форму и вес, Алексей умело заменял его на другой, более перспективный. Заменял опять таки в бане, ловко подменив у соседа. Поэтому мыло у него было вечное, то есть оно никогда не заканчивалось. Греха большого в этом не находил, хотя бога побаивался. Нельзя сказать, что сильно веровал, тем более в нынешние времена, но молитвы знал на всякий случай. Солярку не воровал, а просто разбавил. И не водой, а старым машинным маслом, предварительно осенив себя крестным знамением, опять - таки на всякий случай.
  В общем, Алексей выглядел как самый обыкновенный товарищ, может, чуток сообразительней, чем другие, что, впрочем, не бросалось в глаза.
   Пятница ему нравилась и не только потому, что он захаживал в баню. Именно этот день посвящался плотским радостям. Несмотря на то, что в душе Автюхов был прирожденный холостяк и не собирался впредь менять жизненных принципов, природа брала свое. Выйдя из лавки, предварительно купив чекушку и двести граммов пряников, Алексей не мог не заметить картинку, представшую перед его взором. В случающиеся крайне редко минуты он все же предавался философским размышлениям, то есть задавал себе вопросы и пытался сам же на них ответить. Вот и сейчас замер на пару секунд, наблюдая за тем, чем ему предстояло заняться в самом ближайшем будущем. Однако брошенный кем-то в собачий клубок камень не позволил сосредоточиться на мыслях, и он проследовал дальше.
   Именно эта сцена вдруг необъяснимо всплыла у него в сознании, когда спустя пару часов Алексей также качал задницей, осоловело закатив глаза и глотая воздух широко открытым ртом. Кровать синхронно передавала его движения, а разгоряченное под ним тело, как пропасть, поглощала в стремительном падении. Оставалось совсем немного, когда вдруг раздался женский визг, и он полетел, но уже не в сладостную бездну, а на пол...
   - А Сашка прав оказался, - заметил Семен Петрович, не без любопытства наблюдая, как заметалась голая женщина. Опер еще больше удивился бы, если бы узнал, откуда пришел к ней любовник. А сам Автюхов, к сожалению, не смог до конца оценить глубочайший смысл незаконченного финала, свидетелем которого он стал, стоя под дождем напротив магазина.
   - Так ты хоть успел, или нам обождать? - словно черт из преисподни, поинтересовался Силин, нисколько не смущенный, а наоборот довольный, правда, неизвестно чем.
   - Вы кто? - Алексей продолжал сидеть на полу. Хотя, к слову сказать, сообразительность на этот раз его подвела. Оба сотрудника были в форме, такой, что только ненормальный не понял, откуда они.
   - Правильный вопрос, - согласил Семен Петрович, - удостоверение показать или на слово поверишь? Я Силин - старший оперуполномоченный районного отдела внутренних дел, а вы - гражданин Автюхов, верно?
   - Верно, - ответил Автюхов.
   - А коли верно, прикрой свой дрын, и поехали с нами. Разговор есть, важный. Хотя, - он глянул на женщину, которая замерла, прикрывшись какой-то тряпкой, - можешь и так ехать, я не возражаю.
   - Мне тоже собираться? - раздался женский голос
   - Ты смотри! - оживился опер, - ей одного мало! Ты и в самом деле хочешь?
   Женщина глупо улыбнулась, явно растерянная предложением.
   - Пока в этом нужды нет, по крайней мере, у меня, - и Силин провокационно глянул на коллегу. Тот вдруг сделался пунцовым, но взгляда от женщины не отвел.
   - Ты мне, гражданочка, для начала вот что скажи. Это у вас по любви или как?
   - Что по любви?
   - Он вас не насильничал? - подсказал Смертин, впервые приняв участие в разговоре.
   - Нет, - смутилась гражданочка, - по согласию.
   - Это тоже важно, особенно для них, - и кивнул головой на Алексея, который уже натянул штаны и искал оставшуюся часть своего гардероба.
   - А чего он натворил?
   - А вот мы и хотим с гражданином Автюховым поговорить на эту тему.
   - Какую тему? - вдруг спросил Алексей, выходя из транса.
   - Вопросы задавать будем мы, а ваше дело обстоятельно и честно на них ответить.
  
   Оставались последние часы на новом месте и в новой должности, и Олави, или скорее Лева, еще раз проверил свои записи. Он изрядно промок, но совсем не устал, а почерневший от влаги и явно с чужого плеча дождевик стал вообще картонным, постоянно сковывая движения. Привыкшее к нагрузкам тело на сей раз отдыхало, но он все равно чувствовал необъяснимую потребность тяжелого физического труда и поэтому помогал разгружать сырые бревна, хотя это в его обязанности не входило. Иногда ловил на себе испытывающие взгляды, что происходит, когда человек занят не своим делом. Стараясь их не замечать, видел их своей спиной. Они заползали через брезент плаща и карабкались по хребту вверх, пока не добирались до головы...Вероятно, это и было самым трудным в его новой работе.
   - Ну, давай, посмотрим, что там у тебя получилось, - Хлопотов в таком же огромном балахоне внезапно появился рядом.
   - На сегодня все, больше подвод не будет.
   Скинув мокрый дождевик, Олави присел за столом конторки, положив перед начальником главный инструмент - большую книгу, последние листы которой были заполнены новым почерком.
   - Я же говорил, Лева, большого ума не надо. В смысле, наоборот, ум как раз и нужен, - запутался Хлопотов.
   Он внимательно просмотрел колонки цифр, иногда шевеля губами, вероятно, чтобы самому не ошибиться, и остался доволен результатом.
   - Ну, что, вот и неделя проскочила, поэтому полагается, - и на столе появилась бутылка.
   Олави немного растерялся, но вида не показал.
   - Хотя с тебя причитается, в следующий раз исправишься, понял? - он достал нехитрую закуску: пару старых огурцов, хлеб и банку тушенки.
   - Открывай пока, - и подложил лист газеты, - заодно и Дмитрия помянем. Ты его знал?
   Олави ловко вспорол брюхо металлической банки ножом и аккуратно вытер лезвие.
  - Нет, не пришлось, Анна, вроде, как их знала.
   - Нормальный мужик был. Вреда никому не сделал, хотя мог. Давай, все мы там будем, - и первым махнул кружку, - я вот иногда думаю, просто так, сяду и думаю. К примеру, Дмитрий сам был не свой до рыбалки. Ну, там понятно, словил, продал или семья большая. Вопросов нет. А этот, стало быть, один.
   - Так, может, поэтому и любил, что один. Что ему одному делать? - высказал
  свое видение обсуждаемой темы Олави.
   - Тоже верно подмечено, - согласился Хлопотов, - что ему одному делать, не с самим собой же говорить! Я о другом. Дмитрий, конечно, если поймает, продавал. Вялил себе понемногу. Умел рыбешку заготовить, знал толк, чего-чего не отнимешь. Так вот, - Хлопотов разлил еще по одной, - теперь за новую должность, то есть, получается, за тебя.
  - Спасибо, - кивнул Олави.
   - Спасибо, не спасибо, а ты теперь уже совсем другой человек, если не понял еще, так я тебе говорю.
  - Давай, - и оба крякнули.
  - Так вот, о чем я?
  - Другой человек я, - напомнил Олави.
   - Это точно. Я о Дмитрии. Понимаешь, заметил я интересный факт. Через что Дмитрий помер?
  - Простыл, говорили...
   - Верно, но это на первый взгляд, - продолжал рассуждать Хлопотов, слегка захмелев, - я спрашиваю: через что умер? - Через свою любовь и умер!
  - Как это? - не понял Олави.
   - Да ты прикинь, он же от рыбалки сам не свой был! Ничего ему не надо, поверь мне. И через рыбалку умер. Пошел с рыбалки, провалился под лед, прихватило и хана!
  - Это еще ничего не значит, - возразил Олави, - если, скажем, утонул бы, вот тогда...
   - Хорошо, другой пример, жизненный. Два мужика бабу не поделили. Видная женщина, то есть девка, и приданное, хозяйство за ней причиталось, все как полагается. И что ты думаешь? Вдруг пропадает первый мужик. Окончательно, без всяких там следов, был и нет! Конечно, народ же не дурак, все подозрения на второго, тем более что он парень какой-то. В смысле, связываться с ним никто никогда не хотел, что-то в нем было. Это не объяснить. Ну, девка погоревала, а время идет, и свадьбу, вроде, как назначили ближе к осени. А тут и второй мужик пропал! Поехал в город и пропал. Что скажешь? - и Хлопотов пристально посмотрел на Олави.
  - И не нашли?
  - Не нашли! Но это не самое страшное. Давай огурец доедай, а иначе испортится,
  - и жидкость из бутылки вылилась вновь в кружки.
   - На тот самый день, когда свадьбу назначили, - продолжил рассказ Хлопотов, - девка пропала!
  - Как пропала?
   - А так, пропала и все. Спрашивается, через что все трое сгинули? - Через любовь!
   Хлопотов на мгновение замер, словно обдумывая еще что-то.
   - Вот поэтому я никого и не люблю, боюсь просто. Когда шибко к чему-то прикипишь, это что-то тебе сначала свой секрет откроет, вроде, как приманивает, а потом и заберет целиком! Вот ты мужик не наш, но толковый, дело свое знаешь, никуда не лезешь. Другие из кожи вон стараются и лезут, под себя других подминают. Хуже зверей. Зверь он сразу зарычит, и все понятно. А этот не рычит, поэтому и опасный. Не знаешь, когда в тебя вцепится. Люди они только с вида люди, а внутри... все их боятся, они и сами друг друга боятся.
   Олави слегка удивился словам начальника, однако промолчал.
   - Давай еще и собираться будем. А бабу ту, - вдруг сощурил свои глаза Хлопотов, - люди видели в лесу много лет спустя. Такая же молодая и красивая. И видел не один человек, да только одни мужики. И Дмитрий видел, он мне рассказывал, до того как помер.
   - Подожди, - несмотря на спиртное Олави отчаянно шевелил мозгами, - получается, что она по лесу бродит?
  - Бродит, парень, и мужиков ищет.
  - Тех двоих, что пропали?
  - Тех двоих она уже нашла, а теперь других ищет.
  - А Дмитрий не ошибся, может, обознался?
   - Думаю, не обознался. Он меня за попом и отправил, говорит, сама приходила во второй раз. А в третий и увела...
  - Что ты хочешь этим сказать?
   - По домам пора, вот что хочу сказать, - беззлобно ответил Хлопотов и стал натягивать еще сырой, с темными пятнами дождевик.
  - Это я к тому, что места, где она бродит, совсем рядом.
   Уже вечером, вслушиваясь в едва слышное дыхание Анны, Олави вспоминал странный рассказ, который неизвестно по какой причине произвел на него сильное впечатление. Ему было также непонятно, зачем вообще ему об этом сообщили. За всем этим скрывалось что-то еще, какая-то затаенная угроза.
  
   Семен Петрович и в самом деле был хорошим опером. Точнее говоря, психологом, хотя, если бы кто-нибудь сказал ему об этом удивительном качестве, вероятно, очень сильно его озадачил. Семен Петрович просто всегда чувствовал ложь. Он видел ее прежде, чем она появлялась, облаченная в яркие сарафаны, румяная и томная, или, наоборот, убогая, скрюченная, шаркающая ногами и задыхающаяся от дальней дороги. Вот и сейчас, сидя напротив испуганного кандидата в злодеи, Силин понимал, что никакой этот Автюхов не поджигатель. Да, противный и гнусный мужичонка. Взгляду не за что зацепиться: все в нем скользкое и липкое. На кой хрен природа создает такую мерзость? Хотя природа здесь непричем. Не так противно наступить на свежую коровью лепешку, как увидеть дрыгающуюся голую задницу и расплывшуюся в отвратительной истоме и похоти рожу.
   Силин намеренно и, как ему показалось, умело передал инициативу Смертину. Пускай, наконец, поработает головой, а он поглядит.
   - Значит, утверждаете, что в ночь со среды на четверг спали? - уже в сотый раз спрашивал Смертин.
   - Спал, все соседи могут подтвердить, - настаивал на своем Алексей.
   - А ты и с мужиками спишь?
   - Так мужики соседи! - не понял намека Автюхов, - у нас с этим строго, барак для мужиков, барак для женщин.
   - И когда спать пошел?
   - Как в карты кончили играть, так и разошлись, а что, нельзя?
   - Почему нельзя, - согласился Смертин, явно не зная, какой еще вопрос задать не- состоявшемуся поджигателю.
   - Власюка знаешь?
   - Какого Власюка?
   - Ты из себя идиота не строй, сторожа.
   - Так в лицо видел пару раз, а близко незнаком, в друзьях-приятелях не состоял, за одним столом не сидели.
   - Значит, не знаешь?
   - Не знаю.
   - И гражданку Савченко ты не дрючил, и в сторожа не подавался, и солярку не воровал,... отвечать! - вдруг заорал Смертин.
   - С Татьяной мы давно в отношениях, - испугался Автюхов.
   - А зачем в сторожа идти? Ты же хотел в сторожа идти!
   - Спина у меня больная, гражданин начальник, там же все время на ветру, потный весь...
   - А сторожем за столом получается? Что-то ты совсем запутался, мил-человек. А солярку тоже не воровал?
   - Какая солярка? - выкатил глаза Автюхов., - не знаю я никакой солярки.
   - Врет, а вот сейчас точно врет, - решил Семен Петрович, казалось, безучастно наблюдая за поведением подозреваемого.
   - У нас показания свидетелей есть! - вдруг заявил Смертин, - этого, как его, механика. Зачем ему на честного человека доносить?
   - Неправда, товарищ начальник, - упирался Алексей, - не воровал я, вот те крест!
   В следующее мгновение огромная толстая книга, неизвестным образом появившаяся в руках Смертина, опустилась на голову несчастного. Удачно опустилась: тот только лязгнул зубами и слетел с табурета.
   - Все, пошли чай пить, надоел мне этот пидор, - Смертин глянул на книгу, - тяжелая!
   Семен Петрович не ответил и склонился над телом.
   - Эка, как вы его!
   - Поджигать не поджигал, но керосин воровал, это ему за керосин.
   Силин похлопал по щекам. Черт побери, оказывается, не один он такой умный. Как же догадался, что парень врет?
   - А какие показания свидетелей?
   Смертин уже крутил колесико зажигалки, прикуривая папироску.
   - Будущих, Семен Петрович, будущих.
   Вместе они поднялись из подвала, хотя Силин немного задержался, налив в кружку воды и еще раз похлопав по щекам бедолагу.
   - Новая методика, эффективная, - подумал он и забрал с собой толстенную книгу.
   Пока дежурный возился с самоваром, оба выкурили по цигарке, избегая встречаться друг с другом взглядами. Семен Петрович, чтобы как-то убить время, достал из стола кусочки сахара и начал их колоть ножом.
   - Ну, извини, не сдержался, - нарушил молчание Смертин, - не люблю, когда люди врут наглым образом. Вы со мной согласны?
   - Нет никаких показаний.
   - Верно, нет, это я так, чтобы прижать, прошло же два дня. А у нас, кроме двух придурков, никого нет. Этот Автюхов врет...
   - Я знаю, - кивнул Силин.
   - Какой он верующий? Козел он! Вы молодец, тоже обратили внимание на детали. Бога вспомнил, иуда, а креста на нем нет! Когда он на бабе сидел, я сразу заметил. А тут: вот те крест! Врет сволочь.
   - Придется отпустить, - не поднимая головы, заметил Семен Петрович.
   - Два дня уже прошло.
   - Время нужно, рано или поздно обязательно что-нибудь всплывет. В моей практике такое уже случалось.
   Силин прекрасно понимал, как было бы здорово: приехал и сразу злодея взял. Тут не только поощрение, на орден потянет. Молодой, горячий, этому в зубы, того по башке и... уехал домой. Но кто-то поджог склады, не сами же они загорелись. И ловко поджог, сторож мужик ответственный и того обманул.
   - Ну-ка.
   - Что? - не понял Семен Петрович.
   - Ножичек дай-ка, гляну еще разок.
   Силин отложил в сторону наколотые белые кусочки и протянул клинок.
   - А какие мыслишки возникли?
   - Вот шельма, помнит все, - с уважением к коллеге подумал он.
   - Нож самодельный и делал его знающий человек.
   - И делал кто-нибудь из местных, - словно рассуждал вслух Смертин, - внимательно разглядывая оружие.
   - Финн делал, - наконец сообщил Семен Петрович, - но не охотник.
   - Почему?
   - Не охотник?
   - Почему финн? - Смертин провел пальцем по лезвию.
   - Долго объяснять, но ошибка исключается.
   Раздался стук в дверь, и тут же вынырнул дежурный, держа в руках небольшой пузатый самовар. Он вопросительно посмотрел на начальника, словно спрашивая: куда ставить?
   - А вот сюда и поставь.
   - На стол?
   Семен Петрович задумался только на мгновение.
   - Ставь на стол.
   - Жалко, больно хорош, - возразил Смертин, - давай так, - и подложил пару тонких картонок из стопки уже просмотренных ранее дел.
  
   - Ну, как он тебе? - Зина расположилась на кушетке и наметывала очередное свое творение.
   - Холодный какой-то.
   - Холодный? Ты это, в каком смысле?
   - Как тебе объяснить, - Тамара сидела напротив и наблюдала, как мелькает в руках сестры иголка, - я таких прежде не встречала. Вроде, мужик с одной стороны, а с другой - и не мужик.
   - Что-то я тебя, подруга, не пойму.
   - Да вот и мне непонятно. Все при всем, приятный, обходительный а посмотрит и нет в этом взгляде ничего. Пустота какая-то. Как будто он здесь и его нет.
   - Тома, он же ответственный товарищ. Он моего Семена всего затрахал. Раньше сутками не видела, а как этот приехал - вообще пропал.
   - Я не о том. Мужик на то и мужик, чтобы носками вонять, да глазами стрелять. Ясно, что ответственный, хотя молодой. Он только первый раз на меня глянул, а потом, вроде, сквозь меня смотрит, вот о чем я.
   - У Семена тоже так бывает: сядет и уставится вникуда. Они так думают, понимаешь?
   - Не понимаю я, хоть ты тресни, не понимаю. Девка зашла,... кстати, не перестаралась?
   - Мне это платье тоже нравится. Фигуру не обтягивает и к твоим глазам подходит.
   - Девка зашла, - продолжала Тамара, - не в кабинет или на прием, а он только вначале встрепенулся. Я же видела: пощупал меня своим взглядом, а потом и вовсе не смотрел.
   - Как не смотрел?
   - Ну смотрел, но не как на женщину, а как обычно, словно тыщу раз меня уже видел.
   - Воспитанный, наверно.
   - А что Семен?
   - А чего Семен? - не поняла Зина, продолжая работать иголкой.
   - Говорил чего про меня?
   - Тома, он как ночью соскочил, когда склады загорелись, так я его и не видела. Пришел тут злющий, ткнулся головой в койку, даже сапоги не успел снять. Все одно к одному. Я боюсь и спросить, надо - сам расскажет. Это же он предложил тебя пригласить.
   - Правда?
   - Так и сказал: давай Тамару позовем.
   - Он еще долго пробудет у нас?
   - Смертин? Не знаю, это тайна. Никто не знает, и Семен не знает.
   - Мне говорили, ездили они в третий поселок. Видели их там, а потом в бане пиво пили.
  - Вот народ! - удивилась Зина, - все знают.
  - А чего знать, он, как белая ворона...
  - Семен?
   - Да какой Семен, Смертин этот. Слушай, пошли в воскресенье в кино, фильм привезут новый.
  - А этот твой?
  - Да ну его, разругалась с ним. Дурак он, надоел. Где была? С кем была? Он мне что, муж, чтобы отчет держать? Ну, пойдешь?
   Зина отложила шитье и вздохнула.
   - Даже не знаю, у Семена спрошу, хотя думаю, вряд ли получится. Придет голодный, накормит надо...
   - Ты что, с ложки его кормишь или титькой?
   - Не груби, вот замуж выйдешь, я погляжу, если не вертопрах какой попадет.
   - Зина, дай-ка мне попить чего, а то селедки наелась, спасу нет, - вдруг спросила сестра, - лучше кваску.
   Леша Автюхов в это же самое время тоже испытывал физиологическую потребность, правда, несколько иного характера. Едва лязгнул на дверях запор, он тут же открыл глаза. Нельзя сказать, что удар получился слабый, но и таким сильным, чтобы рухнуть на пол, не был. Однако Леша рухнул, скорее от страха, и прекрасно чувствовал проявленную к нему заботу в виде легких пощечин. Мужичок сообразил, что, если начать возмущаться и тем более что-то там доказывать, можно получить еще, и не только книгой. Решив полежать на полу на всякий случай, он обдумывал сложившуюся ситуацию. Хреновая ситуация! Товарища Силина Семена Петровича знали почти все, а вот этого молодого опера он видел впервые. Странно, но обиды или злости не возникло.
  Как все хорошо начиналось, в баньке помылся, водочки откушал, на Танюшу залез... и тут на тебе - поджигатель! Леша, конечно, понимал, что всякое в жизни случается, но такое - и с кем? С ним! И никакой-то там пустяк, а сразу в камеру! Без всяких намеков, угроз. Враг народа и точка! Керосин воровал? - Нет! И бац... Он же правду сказал. Не воровал, а разбавлял, а это огромная разница.
   Леша потрогал затылок. А что его трогать, нет там ничего, но едва поднялся на ноги, как тут же услышал первое предупреждение. Заботливый какой, сука, водички налил,... и вновь прозвучало предупреждение, более настойчивое, приняв форму тупой боли внизу живота. Взгляд скользнул по голым стенам, деревянному столу. Так он долго не продержится, но и получить сегодня по морде большого желания нет. Он в сомнении проковылял к двери. Постучать? Убьют, непременно убьют! Кружка слетела со стола, прежде, чем он взял свои чувства под контроль. Однако нарастающая волной потребность вновь скрючила его, и в голове промелькнула ужасная и нелепая картинка, полная унижения. Гады! - зашептал Леша, - какие они гады! Желтая струя ударила в дно потемневшего сосуда, быстро заполняя отведенное пространство. Интересно, поместится? Вот теперь точно убьют, - пронеслась пугающая мысль, - это, наверно, еще хуже, чем воровство народного хозяйства! Это диверсия!
   Кружка оказалась на удивление вместительной. И не подумаешь, - заметил про себя Леша, застегнув портки, и присел на тот самый табурет, с которого еще совсем недавно совершил свой хитрый, но незапланированный полет.
   Сколько же сейчас времени, и надолго ли его заперли? Допрос продолжался час, а, может, и больше. Трудно сказать, он растерялся и терялся в догадках, пока не прозвучал главный вопрос. Покруче той самой книги, что обрушил на него опер. И вновь по второму кругу, а затем по третьему...
   - Где вы находились в ночь со среды на четверг? А кто это может подтвердить?
  Власюка знаешь?
   - Сторожа?
   - А откуда вы знаете, что он сторож?
   - Не знаю я этого Власюка!
   - Власюка не знаешь, а то, что он сторож, знаешь! Отвечать!
   - Товарищ следователь...
   - Отвечать! В глаза смотреть, в глаза!
   - Товарищ следователь, это ошибка!
   - Откуда ты знаешь Власюка?
   - Не знаю я Власюка, пару раз видел, но не знал, что он Власюк.
   - Что ты мелешь? Как ты его не знаешь, если, сам говоришь, пару раз видел! Где видел?
   - Не помню, на улице, в бане, в кинематографе...
   - Аааа! Это уже три раза получается!
   - Как три? Почему три? Я не понимаю.
   - У нас есть показания свидетелей! Сви-де-те-лей! Повторить?
   - Каких свидетелей?
   - Дурак ты, Автюхов, дурак! У тебя есть шанс самому честно признаться, понимаешь, самому!
   - Товарищ следователь...
   - Молчать!!! Я спрашиваю в последний раз...
   - У меня тоже есть свидетели!
   - Кто? Я не понял?
   - Свидетели!
   - Эти твои говнюки - свидетели?
   - Мы вместе с ними играли...
   - Вы вместе с ними и подожгли, но ты дурак, парень. Они свидетели, а ты, получается, поджигатель!
   - Товарищ следователь...
   - Они поумней тебя будут. Еще не дошло? Кто первым скажет, тот и свидетель!
   - Как это?
   - Да так, головой работать надо, головой!
   - Товарищ начальник...
   - Последний раз спрашиваю.
   В следующее мгновение опер расстегнул штаны и достал... Леша отказывался поверить в увиденное. Огромный, темный, он приближался, гипнотизируя и парализуя волю.
   - Последний раз спрашиваю! - ствол револьвера уперся ему в лоб.
   - Больше не могу! - взвыл он диким голосом.
   - Давай еще разок, последний, - вдруг предложил Смертин и превратился в Танюшу, но почему-то в кителе и в фуражке, из-под которой выбивались золотистые кудри.
   - Ах, ты, мой лягушонок, криволапый!
   - Ууууу!
   - Еще разок!
   - Не могу!
   - Я тоже не могу!
   Леша вздрогнул. Стол стоял на месте, деревянный табурет лежал рядом, бесстыдно задрав сразу четыре ноги. Тут же лязгнул запор на двери, и вошел Семен Петрович.
   - Ну, что надумал?
   Леша совсем запутался, где реальность, а где бредовые и страшные видения.
   - А Таня?
   Семен Петрович озабоченно почесал за ухом и, вероятно, что-то обдумывал.
   - Ты знаешь, кто я?
   - Вы Силин.
   - Хорошо, очень хорошо, а ты кто? - удовлетворенно закивал он.
   - Я Леша Автюхов, беспартийный, из крестьян, не привлекался,... не виноватый я, - он хотел добавить: ей богу, но промолчал.
   - Коли не виноват, - снизу, то есть с пола, Силин казался огромным. Прежде всего огромными были сапоги, галифе, бляха ремня, а вот голова неожиданно уменьшилась в размерах и непонятным образом приблизилась к потолку, - тогда собирайся и домой.
   - Домой? - не поверил Автюхов.
   - Давай, поднимайся, или ты так и провалялся на полу всю ночь?
   - Правда, домой?
   - Домой, домой, - заверил Семен Петрович, заботливо помогая Леше встать.
   - Бумажку там подпишешь у дежурного, что мы с тобой беседовали, и вперед.
   - А что за бумажка?
   - Я же говорю, порядок такой. У тебя же претензий к нам не имеется?
   - Какие претензии, - сообразил Автюхов, - никаких претензий, я же понимаю.
   - Вот и напишешь, давай пошли.
   Семен Петрович обвел взглядом помещение, поставил в исходное положение табурет, затем взял пустую кружку и, не спеша, стал подниматься по лестнице.
  
   Наступила суббота, что в переводе на современный язык означает нынешнюю пятницу. Вроде, как итог прошедшей недели с ее заботами, хлопотами, радостями, или, наоборот, тревогами и волнениями. Сашка ошибся, к выходному решили отдохнуть все, включая и дождь, который или выдохся, без инициативы поливая предыдущие дни, или решил приберечь свои силы наперед. Однако, как говорят, факт на лицо. А факт - это заспанное светило, вылезшее из-за туч и лениво согревающее превратившуюся в болото землю. Встречать светило выползли все, включая и тех, кто забрался в иерархии разумных существ выше всех. Радуясь нисколько не меньше всяких там букашек, таракашек и прочей живности, закопошились и людишки. Одни, принадлежавшие к особям женского рода, бросились срочно вывешивать уже заплесневевшее белье, другие, еще незрелые, с удовольствием наблюдали произошедшие перемены и прикидывали в своем познавательном процессе, как лучше использовать образовавшиеся водные пространства.
  Воды выпало и в самом деле много. Почти везде лежали огромные лужи, а кое-где и самые настоящие озера. Но человек на то и забрался в указанной иерархии выше всех, чтобы в отличие от братьев меньших, быть готовым к проискам природы, с которой, как известно, постоянно не дружит. Поэтому именно там, где возникли водные преграды, предусмотрительно имелись средства для их преодоления. Деревянные тротуары, а были такие, и ветераны не дадут соврать, заботливо подсказывали направление движения. Но это касалось только уже зрелых особей, так как не достигшие не только полового созревания, но и, вероятно, в определенной степени умственного, их отпрыски лезли как раз туда, куда их не просили. В воду они лезли, и лезли даже те, кто сапог не имел. Будущие мужики, то есть пацаны, но не нынешние с фиксой вместо зуба, и где все по понятиям, и опять неизвестно каким, так вот те пацаны - настоящие: смелые, веселые и сообразительные - колотили молотками, вязали проволокой и бечевкой. Короче, правильно! Делали плоты, чтобы отправиться в плавание. Кому в голову первому пришла столь рискованная идея, сказать трудно. Но риск, действительно, существовал. Об этом приходилось задуматься, но когда отступать уже было поздно. Проваливающийся в темную трясину шест исчезал в безуспешных попытках достать дно.
   - А я плавать не умею, - говорил кто-то из команды, оказавшись на середине пруда, еще пару дней назад не отмеченного на карте района.
   - Не бойся, - поддерживали его остальные, - никто не умеет, - и дрейф продолжался.
   - Ты что там делаешь? - орал кто-нибудь из особей мужского пола, явно созревший по всем показателям, включая умственный, - домой не приходи, убью!
   Поэтому отправляться в плавание было рискованно вдвойне, а, может, и втройне, однако количество желающих всегда превышало количество посадочных мест. Наиболее предприимчивые первый круиз предлагали бесплатно, вроде, как в рекламных целях, ну а потом приходилось платить. Чем? - Всем. В качестве оплаты годилось все, но предпочтение отдавалось, конечно, твердой валюте.
   - Капитан, такса какая?
   Белобрысый мальчишка критически осмотрел очередного клиента, нисколько не удивившись поступившему предложению. Через небольшой пруд, неожиданно превратившийся в настоящее озеро, было значительно короче, чем шагать в обход.
   - Четвертак!
   - Чего? - Силин вытаращил глаза, - ты думай, что говоришь, четвертак!
   - С женщин по десять копеек, с мужиков четвертак, - не сдавался капитан, - а если не хочешь, топай пехом.
   - Я военный, им льготы положены, - решил схитрить Семен Петрович.
   - Это еще какие такие льготы? - не понял парень, однако к берегу не причалил.
   - Какие, какие, законные.
   - Четвертак, - вновь прозвучал приговор, - и без сдачи!
   - Ты пионер? - Силин не собирался сдаваться.
   - А тебе какое дело? - парень сел на ящик и, вероятно, приготовился к торгам.
   - Пионеры должны взрослым помогать, это я точно знаю.
   - Вот я и помогаю, - серьезно ответил капитан, - мамке своей.
   - А где она у тебя работает? - не удержался задать чисто профессиональный вопрос Семен Петрович.
   - Это к делу не относится, или платишь или освободи дорогу, людей не смущай.
   Силин полез в карман и достал кошелек.
   - А почему без сдачи?
   - Почему? Считать легче, так едешь, али как?
   - Он хоть меня выдержит? - и в сомнении глянул на сооружение, которое почти полностью находилось под водой.
   - Не боись, я уже троих перевез, - соврал парень.
   - Договорились.
   - Покажи.
   Пришлось показать наличные.
   - Почему не в школе? - поинтересовался Семен Петрович пару минут спустя, наблюдая за ловкими движениями капитана и рулевого в одном лице.
   - А что там делать?
   - Нехорошо, все должны учиться. Тебя как звать?
   - Я же не спрашиваю, как тебя зовут, - прозвучал вполне обоснованный ответ, - не вертись, как вошь на пузе, - вдруг предупредил строгим голосом парень, - видишь, сносит.
   - А я и не верчусь, - обиделся Силин, - вон бревно плохо закрепил, того и гляди отвалиться.
   - Будешь вертеться - отвалится, сиди смирно, говорю тебе!
   - Может, мне еще и замолчать?
   - Это дело хозяйское, хочешь - болтай, хочешь - пой.
   - А кого перевез? - он наблюдал, как медленно, но верно они пересекли экватор, оставляя за собой морщинистую водяную рябь.
   - Бабку Настю перевез, - парень ловко толкался шестом, помогая всем своим небольшим, но, вероятно, крепким телом, - потом пацанов.
   Плот неожиданно развернуло, и Семен Петрович тоже аккуратно развернулся, медленно переступая ногами, продолжая сидеть на деревянном ящике. Теперь капитан оказался позади, а он впередсмотрящим.
   - Глубоко тут?
  - Если по шесту судить, - подсказал парень, - метра два будет.
  - Глубоко. Меня запросто скроет.
  - Черт!
   Силин крутанул головой. Капитан висел на шесту, который замер на секунду, а затем стал погружаться в воду.
   - Твою мать! - выругался Семен Петрович, - что же это ты, Магеллан хренов, делаешь?
   - Тону, получается, - плот уже отошел на пару метров, и времени на раздумье не оставалось.
  - Плавать-то умеешь? - однако голова капитана уже пропала под водой.
  - Тонет! - заорал кто-то дурным голосом с берега.
   - Надо же какой догадливый! - пронеслась мысль, и Силин, высказав явно не печатное выражение, шлепнулся в темную жижу.
   Темно, совсем темно, но не холодно. Господи, самому бы не утонуть! Мелькнуло белое пятно, и он ткнулся, как слепой, в тину, и тут же поднял голову. Перед ним стоял мокрый капитан, немного испуганный, но живой!
  - Яма там, - он сплюнул какую-то грязь, - а тут ямы нет.
  Действительно, воды было чуть выше колена.
  - А чего тонул тогда?
  - Я же говорю, яма там, - оправдывался парень, - шест застрял, и я тоже.
   - Всыпать бы тебе, - Семен Петрович мокрый и грязный оценивал обстановку, в которой оказался, - спрашивается, на кой я в это говно бросился?
  - А я вас не просил, вы сами и бросились.
  - Как не просил! А кто, орал тону?
  - Я не орал, это с берега орали.
   - Пошли, - раздраженно заметил Семен Петрович и тут же провалился уже по грудь.
  - Там тоже яма, - подсказал парень.
  - Я вижу, может, ты впереди пойдешь?
  - Вы меня бить не будете?
  - Дурак ты, зачем, спрашивается, я в воду сиганул?
  - А я почем знаю, - парень все еще не решался возглавить отход.
  - Веди! Долго я тут, как идиот, стоять буду! Позор на всю деревню!
  - Бить не будешь?
  - Тьфу, - и Семен Петрович вновь выругался, - если не пойдешь, точно врежу.
   Парнишка осторожно обошел несостоявшегося спасателя и по известным только ему одному приметам направился к берегу.
  - А кто такой Магеллан? - спросил он, не поворачивая головы.
   - Магеллан? - Полярник какой-то, - Силин осторожно двигался за поводырем, стряхивая с кителя приставшую грязь непонятного происхождения.
  - Полярник? А причем здесь полярник?
   - А что ты у меня спрашиваешь, ты у своей учительницы спроси! - рассердился Семен Петрович. - Уделался весь!
   - Как вы, товарищ начальник, ловко прыгнули, - приветствовала его какая-то женщина, с любопытством осматривая две мокрые фигуры, - я все видела.
   - В свидетели пойдешь?
  - Какие свидетели? - тут же испугалась она, услышав страшное слово.
  Силин сел на траву, молча стащил один сапог и вылил темную жижу.
  - В свидетели происшествия.
  - Какое такое происшествие? - тетка и в самом деле не понимала, о чем идет
  речь.
   - Происшествие, которое едва не закончилось трагедией, - он незаметно подмигнул пацану и стал стаскивать второй сапог, - придется составлять акт, как того требуют обстоятельства.
   - А чего я? Я ничего, мимо шла, а тут вы, товарищ начальник, вроде как купаетесь или еще чего там.
   - Плохо, - заметил Семен Петрович, сапог сопротивлялся, - но что ж тут поделать, если не видели ничего, тогда и акта не будет.
  - Да и не было ничего, какое такое происшествие?
  - Значит, не видели?
  - Не видела, - уверенно повторила тетка.
   - Вот и хорошо, - и сапог слетел на землю, - будем считать, что никто ничего не видел.
  - Ну, так я тогда пошла, а то совсем опаздываю.
   - Нет свидетелей, - Семен Петрович только сейчас заметил, что парню и снимать нечего: голые ступни переминались скорее от волнения, а не от холода, - нет и показаний.
  - А вы, дяденька, не военный? - вдруг сообразил горе-капитан.
   - Как тебе сказать, - на этот раз вода хлынула из карманов галифе, - я тот, кто за порядком наблюдает.
  - Вы меня арестуете?
  Силин улыбнулся.
   - Я тоже, когда пацаном был, страшно любил на лодке кататься. С Колькой братом сядем. Он за одно весло, а я за другое, и плывем. Тогда и плавать научился. Он мне говорит: мелко тут, и руки поднял, а я, дурак, и поверил. Прыг, а там и дна не видно.
  - Не утонули?
   - Как видишь, зато плавать научился со страха. Как замолотил руками и ногами - в раз и научился. Вылез на берег, он же Колька, на лодке плывет, а я за ним, вот, шельма!
  - А я не умею, метров пять могу, а дальше все.
  - Плохо. Мужик обязан плавать. Без этого никак нельзя.
  - Ладно, я пойду, - вдруг всполошился парень.
  - Куда?
  - Как куда, шест делать, старый-то утоп, сами видели.
   - Тьфу, - Семен Петрович оглянулся по сторонам, - ты сначала на стреме постой, а я портки выжму. Опер упал намоченный, - вспомнил он и громко захохотал.
  - Семен Петрович я, - вдруг представился Силин.
  - А я Петр Васильевич, - серьезно ответил парень, - давай, никого не видать.
  Семен Петрович положил на траву ремень с кобурой, стащил мокрое галифе и стал их ловко выкручивать.
  - Ой!
  - Чего? - испугался Силин, - идет кто?
  Петр Васильевич замер, глядя на голого мужика.
   - А это, - успокоился голый мужик, - и у тебя "ой" такой же будет, подрасти немного.
  - Что без подштанников? - уточнил парень.
  - А куда он денется, - логично рассудил Семен Петрович, - лето все же.
  - А наган у вас настоящий?
  - Настоящий.
  - Покажете?
  - Не положено, а потом такая примета есть: коль достал, то стрелять придется.
   - А вы что, не любите стрелять? - удивился Петр Васильевич, при этом, нисколько не теряя бдительности.
   - Если честно, не люблю, - он встряхнул влажные штаны и, кряхтя, залез в них вновь, - сам не знаю почему.
  - А вы, Семен Петрович, совсем не страшный.
  - С чего ты взял, что я страшный?
  - Вы же Эн-ка-ва-дэ?
   - Эн-ка-ве-дэ, - согласился Силин и нацепил портупею, - а кто тебе сказал, что мы страшные?
  - Да так, брешут тут всякие.
   - Ты, Петр Васильевич, и скажи этим всяким, что мы щит и меч. Шит -это не страшно, а вот меч, согласен, опасная штука.
   Он натянул сапоги.
  - Ну, как?
  - Чего, как?
  - Видок, спрашиваю, как?
  Петр Васильевич критически осмотрел своего нового знакомого.
  - До купания лучше было.
  - Да суббота же сегодня, - усмехнулся Силин, - банный день.
   Удовлетворенный тем, что ему удалось незамеченным преодолеть остаток пути, Семен Петрович замер перед последним и решительным броском. Осталось совсем немного: пересечь двор и прошмыгнуть в подъезд. Однако, по закону подлости, именно перед входом стояли две знакомые женщины и что-то обсуждали. По личному опыту Силин догадывался: беседа может продолжаться бесконечно, тем более что скопившаяся за три дня вынужденного по причине дождя заточения информация требовала выхода. По лицам обеих Семен Петрович понял, что ждать придется долго, очень долго. Может, и высохнуть успеет, но такая перспектива явно не входила в его планы. Поэтому принял единственное верное решение и пошел в обход.
   - Эх, - крякнул он и полез на дерево, пугливо озираясь по сторонам. - Во ситуевина, взрослый мужик, ответственный товарищ, как последний домушник, лезет в форточку и к кому? К самому себе! Еще не хватало, чтобы соседи увидели, вот позора будет! Ты гляди-ка, - подбадривал он самого себя, - еще не разучился. И тут же услышал треск. Разошлось как раз в том месте, где подшивала Зина.
   - Говорил же, шей в две нитки, - выругался еще не родившийся Карлсон и в лихом броске повис на подоконнике окна. - Так, а как же я внутрь залезу? - Снизу форточка казалась больше, чем на самом деле. Ну, ситуевина! - и глянул вниз. - Опять ошибся! Почему, спрашивается, расстояние также сверху больше?
   Он поднял одну ногу и каблуком зацепился за форточку. Хорошо зацепился, основательно и вдруг с ужасом понял, что самостоятельно из этого положения ему не вылезти. Хуже того, в образовавшуюся между штанинами щель намеревался выглянуть сам Петр Семенович. Или ему тоже стало интересно, как справится с поставленной задачей его хозяин, или еще по какой, только ему одному известной причине, но он все же выглянул.
   - Твою мать! - на самом деле рассердился Семен Петрович, уже не зная, к чему приступить в первую очередь: или ногу доставать, или этого мерзавца убирать. И тут кошмар! Нет, хуже - ужас! На него через стекло уставились женские глаза!
   Семен Петрович ничего не понял, то есть, конечно, сообразил, что представляет собой чудовищную картину, но не понял, откуда в его квартире незнакомая женщина!
  Озарение садануло еще более беспощадно. Он ошибся и залез не туда!
   Женщина, по всей видимости, увидела их обоих, и по тому, как у бедняжки поехало лицо, Силин догадался, что впечатление они произвели сильное. Кто больше? - Это осталось загадкой, потому что в следующую секунду начался полет. Непродолжительный и стремительный.
   - Чкалов, японский городовой, - успел подумать, но не успел сказать Семен Петрович и рухнул в крапиву, которой неоднократно любовался, высунувшись из окна и покуривая после сытного ужина.
   Женщин у подъезда уже не было, но была боль в спине, порванные галифе, обоженные, зудящие руки и, конечно, несмываемый позор перед незнакомкой.
   - Сема! Я так рада! - произнесла Зина, однако этим и ограничилась.
   - Я тоже очень рад, - выдавил из себя супруг, на ходу снимая штаны, - тебе сколько раз повторять? В две нитки шей, помаешь, в две!
   - Ты вроде, как мокрый?
   Семен Петрович взял в одну руку предмет своего позора, раздвинул дырку и просунул туда свой кулак.
   - Видишь?
   - Вижу.
   - И не ты одна, - в сердцах добавил супруг, - кто у нас соседи слева?
   - Слева от тебя, или слева от меня?
   - Ты что, издеваешься! - как-то не по-доброму спросил Семен Петрович и подошел к окну, - вот за этой стенкой, кто у нас живет?
   - Учительница молодая, недавно приехала, симпатичная женщина, вечером обещала зайти с тобой познакомиться.
   - Я уже с ней познакомился, - супруг хмуро глянул на свои волосатые ноги, - что за день сегодня!
   - Суббота, Сема, - подсказала она, - а что же ты без подштанников?
   - Так кто знал, что нитки гнилые! Ты мне, Зина, глупых вопросов не задавай, на душе и без этого тошно.
   - А где же ты с Машей познакомился? - вдруг дошло до нее.
   - Я тебе что сказал? Никаких глупых вопросов! Очень молодая?
   - Сема, как ты с ней познакомился, если даже не разглядел?
   - Не до того было, - он неожиданно понял, что стоит голый, но с кобурой на боку, - а, может, она тоже не разглядела?
   - Кого не разглядела? - совсем запуталась в своих мыслях женщина.
   - Нас не разглядела, обоих.
   - Обоих?
   - В три нитки! Поняла? - и Семен Петрович вышел из кухни, продолжая ломать себе голову над вопросом, который застрял в сознании противной занозой.
  
   В то время как товарищ Силин, явно расстроенный той незадачей, что приключилась с ним дважды за достаточно непродолжительное время, доставал из шкафа сухие штаны, Смертин с Сашкой вновь отправились на станцию. Уже привыкший к городку, проверяющий про себя отметил, насколько бестолково были спланированы в нем улицы. Отправляясь совершенно в противоположную сторону в конечном итоге непонятным образом можно было оказаться там, откуда пятнадцать минут назад ты начал свое движение. Смертин иногда ловил себя на мысли, что они здесь уже проезжали, однако водитель, как ни в чем не бывало крутил баранку, по возможности объезжая крупные лужи. Сидя на переднем сиденье, Смертин поглядывал на неспешно проплывающую за окном автомобиля жизнь. А жизнь и в самом деле после долгих и утомительных дней приобретала положенные ей очертания. Куда-то шагали женщины, изредка кивая в приветствии встречающимся на пути пешеходам, мальчишки, словно воробьи, высыпали из домов, занятые только им одним понятыми делами. И что-то их всех объединяло, таких разных и совершенно непохожих друг на друга. Смертин не мог понять, что именно? Необъяснимое и какое-то загадочное ощущение, что сегодня суббота, витало в воздухе, безошибочно подсказывая: завтра выходной. Может, солнце, которое уже окончательно проснулось и принялось за работу. Пусть с опозданием, но теплые лучи забирались в самые отдаленные углы и закоулки, заставляя публику снимать на ходу фуфайки и тужурки. И тут вдруг до него дошло! Как это он раньше не сообразил?
  Все улыбались! Шли и улыбались, просто так, не требуя ничего взамен. Смертин поразился своему открытию, случившемуся с ним, возможно, впервые. Более того, складывалось впечатление, что все друг друга отлично знают.
   - Послушай, Александр, - он обдумывал родившуюся у него идею, - а у вас так принято?
   - Чего принято?
   - Со всеми здороваться.
   - А разве у вас не принято? - удивился Сашка глупому вопросу.
   - Ты меня не понял. Если, к примеру, человека знаешь, это естественно. Всегда подойдешь и поприветствуешь.
   - Хм, - догадался водитель, - меня еще батяня учил. Кто первым встал и солнце увидел, тот вроде, как первым благословение получил, а потом должен его с другими разделить, ну, с теми, кто опоздал. Поэтому и спешат засвидетельствовать свое почтение.
   - Странно.
   - А чего тут странного? У нас в деревне, я же в деревне родился, тут рядом верст двадцать, одна улица центральная. В праздники или там событие какое, все выйдут и променаж устраивают. Ходят по одной улице взад и вперед и головами кивают. Сколько раз не встретятся, столько и здороваются. Умора одна! А иначе нельзя, зараз подзатыльника получишь.
   - Скоро деревень не будет.
   - Как не будет?
   - А зачем они, спрашивается? Ты-то сам в город подался, верно?
   - А как же старики?
   - Старики? Им ничего нового не нужно, они даже боятся. Открыто, конечно, не возражают, но в душе, поверь мне, ничего им не надо. Ни машин, ни самолетов, ничего!
   - Так и мы когда-нибудь стариками станем. Что же это получается, и нам ничего нового не захочется?
   - А ты философ, здраво рассуждаешь, молодец, - похвалил Смертин. - Мы к этому времени другими людьми будем. Отчистимся от грязи, выведем на чистую воду всех врагов и авантюристов. Вырвем с корнем, как крапиву! - рассуждал проверяющий, довольный и своей логикой, и удачными сравнениями.
   - Вырвем с корнем? А вот крапиву рви, не рви, а каждое лето, где лето, каждый месяц появляется и еще краше, - привел новые доводы Сашка.
   - Значит, плохо рвали. А потом полоть следует регулярно, понимаешь, ре-гу-ляр-но!
   - А что тут не понять. Вот только и крапива нужна. Мне бабка говорила, что крапива очень полезное растение, и не какой-то там сорняк. Она даже похлебку готовить умеет. Накидает еще чего-то, только за ушами трещит. А еще говорила, от сглаза помогает, если люди недобрые, крапива все на себя и заберет.
   - Отсталый ты парень! Какая бабка, какой сглаз? Все это от незнания, темноты и предрассудков. Ты свою бабку спроси, куда ее бог подевался, может, летчики разогнали?
  На дирижаблях поднимались дальше уже некуда! Нет там никого, ни бога, ни черта. Ни кого!
   - Так-то оно так, - соглашался Сашка, - а вдруг, бог в тот момент в другом месте был?
   - Каком другом? Скоро на земле и места не останется, все изведаем и проверим, а затем,... - Смертин словно набирался воображения, - затем на луну полетим!
   - На кой хрен?
   - Да потому что на земле уже делать будет нечего!
   - Вы уж этого хватили, на луну, - обиделся вдруг водитель. - Думает, если из деревни я, так совсем дурак.
   - Мы с тобой, наверно, не доживем, но люди точно полетят, - заверил Смертин, приятно поразившись своей буйной фантазии.
   - На луну?
   - На луну, - решительно повторил Смертин. - На самолетах летают? Летают, а почему на луну не отправиться? Какая разница, куда лететь!
   - Вот и мы прилетели, - подвел итог Сашка и выключил двигатель, - мне с вами или здесь подождать?
   Почти все указания были выполнены: трава скошена, клумба приведена в порядок, а деревянный скворечник покрашен. Правда, покрашен ярко красной краской, от чего сразу стал бросаться в глаза. Смертин еще не понял, понравился ли ему этот новый революционный цвет, когда толкнул дверь сортира. Краска осталась не только на руке, но и непонятным образом успела вымазать рукав. Вот теперь он сообразил, что цвет неудачный. Еще больше разозлило то обстоятельство, что удалить пятно и вытереть руку, было нечем. Косой прошлись основательно, оставив легкий, едва заметный зеленый пушок. Смертин в растерянности огляделся по сторонам и затем склонился, пытаясь избавиться от революционной символики. Краска неохотно сошла, но появилась грязь, что также не прибавило настроения.
   - Художник! Да чтоб их,... - и дальше последовало длинное и непристойное выражение, никоим образом не имеющее отношения к изобразительному искусству.
   - А вы в кустики, - по-своему понял раздражение проверяющего Сашка.
   - Какие кустики?
   - В смысле, до ветра, - объяснял водитель.
   Выражение стало еще длинней, и все в нем смешалось, как говорил поэт, и люди и кони.
   - Что за день сегодня такой!
   - Суббота, - вновь пришел на выручку Сашка.
   - Я знаю, что суббота, - Смертин плюнул и стал вытирать руки, - что за день такой!
   - На луну собрался, - про себя отметил водитель, - а сам на горшок сходить не может. Вопрос разрешите?
   - Чего?
   - А зачем им сюда ходить, если в поезде удобства имеются?
   - Есть такое слово "порядок", - уже не так сердито ответил Смертин, - и наша с тобой задача его навести. А тех, кто саботирует, наказать самым решительным и беспощадным образом! Почему они в свои штаны не серут? В свои не серут, а рядом, получается, можно!
   Сашка принял последнее замечание на свой счет, и желание еще задать вопросы пропало.
   - Пойдемте, я вас керосином почищу. Будет, правда, немного попахивать, но зато чисто.
   - Пошли, - согласился Смертин, - я потом этого Левитана найду! Красным цветом, идиот, не пожалел краски-то!
   - Так дождь поливал, вот высохнуть и не успело. Все один к одному.
   - Что за день такой!
   Повторимся, была суббота, что по нынешним временам соответствует пятнице.
  
   Штаны, то есть галифе, высохли, но не до конца. Если ткань основательная, добротная, а именно такая используется для пошива армейского снаряжения, то и времени, естественно, для окончательного, положительного результата требуется значительно больше. К тому же злополучная щель за ночь никуда не подевалась, а с издевательством напоминала о драматичных событиях минувшего дня.
   Семен Петрович еще раз потрогал влажную ткань, прикидывая в уме, как лучше справиться с непредвиденной проблемой. Отправляться на службу в таком наряде не могло быть и речи. Тяжело вздохнув, полез в шкаф и достал костюм. К нему потребовалась и рубашка, и раздался еще один тяжелый вздох. Рубашек было три: светлая в полоску, синяя в крупный горошек и еще одна, вообще непонятно какая. Ее сразу пришлось отложить. Выбор значительно уменьшился, и стало немного легче. Наконец, облачившись в цивильный наряд, Семен Петрович приступил к решению последнего, как он посчитал, вопроса. Кобура оказалась неожиданно большой. Цеплять ее сверху пиджака было глупо, снизу еще хуже. Он вынул револьвер, непонятно для чего переломил его и крутанул барабан. После вчерашнего купания пришлось смазать оружие, а пихать в карман означало перепачкаться в машинном масле.
   - На кой леший он мне нужен? - пришла вдруг мысль, - уже забыл, когда и стрелял. Оставить дома? Нельзя, все же при исполнении. Этот еще приперся, не хватало замечание получить. Он глянул на себя в зеркало и увидел глаза, которые с интересом его рассматривали.
   - Я тебя такого уже и не помню, - сказали глаза.
   - Я и сам забыл, - согласился он и повернулся.
   Зина стояла в дверях, с любопытством разглядывая мужа.
   - Вот так, - она подошла и поправила воротник, - сейчас все модные мужчины носят.
   - А ты откуда знаешь? - Семен Петрович за спиной сунул револьвер за ремень брюк.
   - А вот представь, знаю, - улыбнулась она, - и тебе так очень даже идет.
   - Попу и вору все в пору, - неожиданно вспомнил Силин, - я не стал тебя будить.
   - Сегодня же воскресенье, Сема.
   - Я только отмечусь, проверю, как службу несут, к обеду обернусь.
   Он прошел к двери и по привычке одел фуражку.
   - Сема!
   - Чего?
   - Лучше кепку.
   - Тьфу ты, - с досадой чертыхнулся Семен Петрович, - скоро по нужде буду в фуражке ходить, совсем уже того.
   - Ты не волнуйся, к твоему приходу я все справлю,... в две нитки, как и просил.
   - Да ладно тебе, я не сержусь.
   - Я знаю, - вновь улыбнулась Зина, - давай, приходи скорей.
   Шагая по сонному городку, Семен Петрович впервые за долгие годы чувствовал некую неловкость. Казалось, он даже стал ниже ростом, но привычные и родные сапоги придавали уверенности. Интересно, - рассуждал про себя Силин, - спросит или нет? Смертин не спросил, а только неуверенно кивнул головой. Спросить захотелось Семену Петровичу: проверяющий тоже сидел в гражданской одежде.
   - Воскресенье все же, - словно извиняясь за свой наряд, заметил Смертин, - я вчера вымазался в краске. Сашка тер, тер, весь провонял.
   - Все выполнили, как сказано было?
   - Перестарались, краски набухали, а так все в порядке, а как у вас?
   - Все же спросил, - подумал Семен Петрович, не зная, рассказывать ему о вчерашнем заплыве или воздержаться. Про купание можно, - решил он, - а вот про бабу не буду, больно конфуз большой получается, засмеют.
   - Значит, нырнул!
   - Не то слово, - пару минут спустя делился полученным опытом спасения на водах Силин, - рылом аккурат в тину, а там воды по колено! Малец на меня, как на придурка, смотрит, а баба с берега орет: утоп, утоп!
   - И еще деньги заплатил!
   - Точно, с баб по десять с копеек, а с мужиков - четвертак!
   - А потом по городу так мокрый и шел? - веселился Смертин.
   - Огородами и, как диверсант, короткими перебежками.
   Рассказчик Семен Петрович был никудышный, однако Смертин все равно получил удовольствие, нарисовав в своем воображении возможную картинку. По сравнению с ним Силин, конечно, пострадал больше. Доказательством тому послужил гражданский костюм, который, как известно, люди военные надевали только в самом крайнем случае.
   Вообще-то Семен Петрович никогда не стремился стать военным, хотя форма ему нравилась. По какой именно причине он и сам не знал, да и не ломал над этим голову. Привык к ней так, что даже дома не спешил с ней расстаться. Сбрасывал китель, вернее просто вешал на стул, а галифе не снимал практически никогда. И сейчас чувствовал себя явно не в своей тарелке: вроде, как другой человек, даже запах появился чужой. А воротник! Сразу поправил его, едва выйдя из дома, спрятал острые, словно стрелки, концы рубашки. С воротником-то справился, а вот рукава. С ними оказалось сложней: они постоянно отвлекали и доставляли массу неудобств. А вдруг, - подумал Семен Петрович, - ему также неловко? Однако Смертин, как ни в чем не бывало, сидел за столом, и ничего в его поведении не говорило о тех муках, что свалились на его коллегу.
  - Этот начальник заставы что за мужик? - прервал мысли Силина проверяющий.
  - Нормальный мужик, хозяйственный, в порядок все стразу привел...
  - А что, был беспорядок?
   - В смысле, подсобное хозяйство развернул: курочек там, свинью достал. Молодец, заботится, сразу видать. Да и парни при деле, служба быстрей идет. Вам ни к чему, вы в первый раз, а я - то наметанным глазом вижу. Там поправит, тут доску прибьет.
  - Проморгал диверсанта.
   - Может, и не диверсант. Человек с той стороны заплутал, а как пальнули, какой еще разговор? Ноги в руки и хода. Любой на его месте так бы поступил. Если в тебя стреляют, какие еще переговоры.
   - И нож обронил, но не охотник, - напомнил Смертин, - надо бы показать его. Вдруг кто опознает?
  - Я уже дал задание в тихую ребятам справочки навести. Сталь больно хороша. Я
  не специалист, но и мне понятно: делали для себя. С любовью делали. У нас мастеров хватает, но поверьте мне, русский так не сделает. Ума не хватит.
  - Как это? - удивился Смертин.
  - В том смысле, что голова по-другому работает, поэтому, если с дуру повезет.
  - Шансов, конечно, мало, - согласился проверяющий, - но надо использовать все.
  - Я понимаю, - кивнул Силин. - Цепкий мужик, на лету мысль хватает, ты еще не
  успел обмозговать, а у него уже решение готово. - Обязательно спросим всех, кого нужно, дайте срок.
  - Плохо, что они следы не осмотрели.
  - Какие следы? Это только в книжках пишут. Дождь, забыли, какой поливал? Какие там следы, вы что!
  - Дураки они, троем прозевать, - продолжал сокрушаться Смертин, - странный какой-то гость. Что-то мне здесь не нравится, не могу объяснить словами, но как собака, чувствую, что-то не так. И знаешь, Семен Петрович, что еще мне покоя не дает?
   Конечно, Семен Петрович знал. С той стороны границы на этом участке хуторов не было. Болота, да, имеются. Но кто летом по ягоды отправляется на болота? Если только на разведку, глянуть, какой урожай ожидается к осени, а так... А так строительство намечали еще одного кордона. И человечек-то появился аккурат в этот самый момент! Очень странное совпадение, совсем не кстати.
  - И что же вам покоя не дает?
   - А не дает мне покоя одна и та же мысль. Спрашивается, не много ли случайных событий накануне...
  - Прохода литерного? - закончил мысль Семен Петрович.
   - Правильно мыслишь, и такие уж они случайные? Давай-ка, начнем с того, что мы имеем, - Смертин решительно встал. - Мы имеем нарушителя, который оказался шустрым и почему-то не стал убивать бойца, хотя, обрати внимание, мог это сделать. Мы имеем нож. Финский нож. Что отсюда следует? А следует то, что нам надо искать финна!
   Где у тебя карта?
   Семен Петрович молча перевел взгляд на стену.
  - Где его видели?
  - Здесь, - Силин тоже поднялся и ткнул пальцем, - в этом районе.
   - Так, в этом районе, - продолжал рассуждать дальше проверяющий, - что у нас еще здесь находится? - две деревни, где у тебя линейка?
  - Сейчас принесу, у дежурного возьму.
   - Принеси, обязательно принеси, - внимательно разглядывал карту слегка возбужденный Смертин. - Ну, и названия: не то, что не произнести, так и не прочитать!
  - Финские названия или карельские.
   - И получается у нас, - проверяющий начал соединять карандашом отмеченные им на карте населенные пункты, - вот такая фигня.
   Фигня приобрела форму непонятной геометрической фигуры.
   - Сколько тут будет километров? - и Смертин собрался произвести сложные математические подсчеты, опираясь на указанный внизу масштаб.
   - А я вам и так скажу, - пришел на помощь Семен Петрович, - здесь верст пятнадцать, а здесь, кстати, не указан хуторок, с десяток дворов будет.
  - Как? - удивился Смертин, - нет на карте!
  - Нет.
  - На карте нет, а хутор есть?
   - Сейчас, подожди, - и Семен Петрович, взяв карандаш, поставил жирную точку, - вот тут, ну может, ошибся слегка.
   Фигня стала еще сложней, получив совсем немыслимую форму.
   - Вот, - Смертин отступил на шаг, критический осматривая результаты своей работы, - и в этом, - он хотел сказать треугольнике, но передумал, так как не знал, как назвать образовавшуюся фигуру. - Здесь и следует нам искать.
  - А кого искать?
   - Для начала поглядеть на местных, по возрасту прикинуть, род занятий и национальность. Сам говорил, нож финн делал, верно?
  - Соображает, - кивнул, соглашаясь, Силин.
  - Сколько тебе на это времени потребуется?
  - Полагаю, что за пару дней управимся. Плохо, что сегодня выходной.
   - Главное, Семен Петрович, определиться, а затем уже проще, - подмигнул явно довольный Смертин, - еще бы одну зацепочку найти. Плохо, что кроме этого бойца его больше никто не видел.
  - Так и Кравчук не видел, судя по объяснительной, тот же сзади напал.
  - Вы тоже так думаете? У меня есть подозрения, что не все написали, тем более
   бумагу составлял не Кравчук.
   - Верно, он и не мог ничего написать. Сотрясение у него. Спросили, как дело было, ну и ответил. Другие бойцы тоже не видели ничего. А какие подозрения?
  - Напали на него не сзади.
  - Вот шельма! - с уважением к коллеге подумал Силин.
   - С этим Кравчуком нам предстоит поговорить, и без его командира. Когда его в лазарет собирались привезти?
  - А это только врач сказать может.
  - У меня к вам просьба, поговорите вы, Семен Петрович, с этим парнем.
  - Я?
   - Да, вы, - Смертин внимательно посмотрел на Силина, - а с его командиром потом поговорю я сам, договорились?
  - Шельма вдвойне.
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"