"А как иначе, барышня? Мы тогда все подписку давали. Правда, оно сейчас уже, наверное, без разницы, потому что после гала-слияния никаких секретов не осталось. Я вообще-то новости не смотрю - не люблю это дело, но на прошлой неделе оскоромился. В программке на полпятого "Наш сад" значился - я и подумал: может, узнаю чего любопытного. У меня вон яблонька третий год не плодоносит, навоз и тот не помогает, а "Наш сад" - хорошее шоу, интересное. Ну, включил говорилку бестолковую, а "садовый" канал то тю-тю - закрыли. Пока кнопки щупал, пока соображал, отчего вместо огуречной рассады "мурен", в общевойсковой камуфляж закатанных, показывают, - репортаж начался. Дикторша наша улыбается - зубы демонстрирует, внизу головастиком "рыбий" переводчик болтается - жабрами чавкает, а основной картинкой спецлагеря мелькают. Это надо же! По развлекалке - "мурены" и спецлагеря. Я не ксенофоб, ни-ни. Хоть и давили мы этих пучеглазых, но злобы на них не держали. Я ведь, барышня, не "муренами" возмущаюсь, а другим. Спецлагеря... Да лет пятнадцать назад за такое весь канал, включая хозяина, цветной серпантинкой на ДНК бы разбрызгали. А нынче, выходит, запросто. Обидно, но ничего не поделаешь: гала-слияние.
Лагеря взаправдашние показали. Я в таких три года отмотал курсантом. Их тогда берлогами называли. А как иначе? Берлоги они и есть берлоги - закрытый полигон для спецуры. Наверное, не знаете. Мы себя за спецуру считали, и никак иначе. Нравилось. Еще нравилось, что подразделение повышенной секретности. Правда, то, что за КПП раз в месяц выбирались, притом под сержантовой крышей, - не больно радовало, но зато... Зато как завалим всей группой в "Беззубого енота", рассядемся за столиком, поблестим шеврончиками - душевно. Местная братва по углам жмется, а девицы тут же подкатывают, глупости шептать начинают, тереться о сукно разными выпуклостями... Но вам это, поди, не интересно.
А подписку давали. Да. Как же без подписки? Но если уж и по развлекалке с "рыбьим" переводом берлоги во всех ракурсах кажут, то, наверное, сейчас уже без разницы...
Наша группа под кодом "апрельки" шла. Смешной позывной, однако, со смыслом. Раз "апрельки", значит, у личного состава как раз с конца марта по майские пик активности. Это "психи" так в отчётах пишут, а, по-простому, в это время внутри каждого бойца нестерпимая сила и ярость клокотать начинает. Ходишь по берлоге, а внутри себя вулкан носишь бережно, чтоб не прорвало. Мы - "апрельки". За нами "маятники", потом "юнки" с "юльками", и так далее. На точки группы бросали по графику, строго соблюдая очередность. Верно: от спецбойца в его личный сезон - самая большая отдача. Весь год на полигоне тужишься, кровавым потом на плац капаешь, а приходит твое время - вперед, боец. Для этого и живешь! Для этого Родиной на службу призван.
Призывали всех по-разному: кого из общевойскового, кого с гражданки, главное, чтоб новобранец под основное требование подходил - умел в себе мощь копить, а когда надо, мощью во благо отчизны пользоваться. На возраст тоже особо не смотрели: в "апрельках" мы все худо-бедно погодки были, а у "ноябриков" старшим пацан шестнадцатилетний служил, пенсионерами командовал. Разные. Все разные. Это правда. И то правда, что пока не призовут - ни за что не догадаешься, что "особенный". Живешь себе, землю топчешь, небо коптишь. Все обычно. А тут - раз!
У меня магазинчик собственный имелся. Маленький, с будку газетную размером, но доходный. Торговал я чепухой: зажигалками да копилками - хрюшками в горошек. Хватало и на себя, и на семью. До тридцати допахал, мечтал на домик загородный скопить, почти скопил, если честно. А тут в понедельник - облава. Налоговая докопалась. Ладно бы не платил - платил же. Самое обидное, что все честь по чести отстегивал в казну. А они: "руки на стену, голову опустить" и шмонают, шмонают гады. Кассу сняли, прилавки перевернули, витрину грохнули. Я бы стерпел, а только зачем они собачку порезали? Зачем? Она на самой верхней полке стояла: плюшевая, с носом из пуговицы. Не на продажу - на удачу. С самого первого дня, как я магазинчик открыл, наверху стояла и пуговичкой поблескивала. Налоговик ее цапнул и брюхо вскрыл перочинным ножичком - тут же и прихватил, с лотка у двери. Я когда увидел, что из собачки ватные катышки на плитку сыплются, - переклинило. Помню, колотит меня так, что зубы о стеклянную стенку, как ложка о стакан, бьются. Помню еще, оцарапался я лбом об алюминиевый профиль, и капля жирным клопом вниз поползла. Я глаза скосил, чтобы разобраться, что это по лицу лапками щекочет, а там кровь. Дальше не помню, что произошло. Очнулся в подвале, весь скотчем обклеенный, точно на экспорт упакованный. А на стульчике у окна решетчатого человечек качается: туда-сюда, туда-сюда. На человечке форма - я до этого такой не встречал: фуражка с кантиком и высоченной тульей, на рукаве нашивка - по серебряному полю ступает черный медведь. Я не удивился, не испугался - решил, что налоговики забрали и теперь мурыжить начнут. Только человечек мне на ошибку указал, комиссаром из особого отдела назвался и пояснил, что к чему. Контракт я уже через полчаса подписал, потому что, если Родина призывает, отказаться - позор. Ну... Ну и боязно, если откровенно. Умеют особистики убеждать. Нет. Вы дурного не подумайте. Спецура - дело добровольное. Отказаться можно, только вот что-то нигде я отказников не встречал.
Контракт и подписку о неразглашении подмахнул, и тут же меня в институт отвезли, по кабинетам поводили, в вены иглы повтыкали, на череп датчики поклеили. А там запихнули в вертушку с другими бедолагами. Из вертушки вышел - сразу в казарму к своим ребятам. И началось. Но я про КМБ и учебу базара разводить не стану - о том уже сто раз кино сняли. А мы там все на своем горбу прочувствовали: и зубы нам сержант вышибал, и ребра правил, и спирт квасили до чертей сизых в глазах. За три года по маковку нахлебались, а к выпуску все, как один, уже были к любому, даже самому страшному готовы. Знаете, что обидно? Вот люди верят, будто спецбойцы вроде меня и без общевойсковой вздрючки могут обойтись. Будто им ничего такого уметь совсем не обязательно, потому что природа в них особенная заложена. Вранье! В бою разное приключается - из "шизы" вылететь запросто можно, и тогда остается только на руки и на оружие полагаться. Все.
Шиза? Точно! Шизой мы боевой режим обзывали. Самое правильное для этого дела погоняло, потому как над собой власть теряешь и что творишь - не ведаешь. Жуткое дело. Чтобы в шизу войти, себя правильно подкрутить требуется. Этому нас "психи" обучали - каждого отдельно, потому что шиза - штука персональная, типа зубной щетки, и вызывать ее надо уметь.
А что! Поясню, если и впрямь интересно. Любой спецбоец к боевому режиму, то есть к шизе, должен заранее подготовиться. Кто как привык, тот так и настраивается. Синица, к примеру, себе шизу напевал. Ходил по блоку и орал песни, все больше грустные, про маму. У Синицы мама на гражданке осталась. Больная. А спецбойцам запрещено было с родными встречаться, строго за этим следили. Если что не так - сразу в расход и бойца, и семью.
Сальфия шизу натанцовывала. Она танго уважала аргентинское, и так ладно у нее выходило. Трам... Пара-ра-ра-ра-рам. Вадьке Грошеву проще всех - лбом о стекло повозит, да чтоб со скрипом, и готов. А мне? Мне ватных катышков под ноги накидать горсть-другую. Но нам, апрелькам то есть, повезло - легкая у бойцов подкрутка была, простенькая. В других группах некоторым изворачиваться приходилось. Скажем, Вахтанг - "декабрист", пока татушку новую себе не наколет, не поймает шизы. У генацвале к концу контракта места живого на теле не оставалось - на живот и ягодицы по два-три раза картинки нарезал, и все с голыми бабами. А куда деваться? Такая у него трудная шиза. Сонька Кривая, тоже из "декабристов", та часов по десять в красном халате на подвесах болталась. А она баба была корпулентная, в теле, - хорошая баба. Так вот заглянешь иногда к "декабристам" в казарму перед тренировочной шизой, а там кошмар: на потолочных балках петли, на петли канаты подвешены, из канатов - крючки, на крючках - Сонька в красном, точь-в-точь Санта Клаус в кудрявом парике.
Подкручиваться следует осторожно: так, чтобы в бой на самой-самой грани вступать. До этого - ни-ни, своих же и покрошить можно, а то и тебя покрошат. Хуже нет, когда по случайности или из-за недосмотра сержанта спецбойцы друг на друга лезут - считай, конец группе. На моем веку такого не случалось - хорошие у нас сержанты служили, профи. У сержанта спецподразделения задача непростая и служба опасная, потому что любая осечка - пиши пропало. Пока группа на боевой режим настраивается, сержант в сторонке стоит, следит, чтоб все по инструкции шло. А в бою у сержанта задача одна из главных, если не самая главная, - бойца "включить". Про это тоже рассказывать?
"Включает" бойца группы его сержант. И тут ни один "псих" не подскажет, что делать, потому что кнопка всякий раз новая. Порой слова обидного достаточно или пинка, а порой даже штык между ребер не помогает, хоть и считается, что вид собственной крови - самая верная кнопка. Нет. Не всегда. Помню, как раз апрель был, мы на точку вылетали. Перед выходом накрутились, как положено, десантировались, в авангарде, как водится, пехота шеренгами на фарш топает, а мы следом. Все на взводе, руки дрожат, сердца ухают вразнобой, глаза туманом заволокло. Сержант в уставной броне позади группы. Чудной. Неповоротливый. На чайник очень похож или на утюг. Но нельзя сержанту иначе, мы же, когда в "шизе", своих-чужих почти не различаем, прем напролом. Бежим, короче, вперед. Через три минуты пехота полегла, навстречу "мурены" валят вонючей толпой, свистят по-своему - пора, значит. Сержант группу по порядку "включать" начал. Первый пошел, второй, третий... Пятерых "включил", а мы остались - я и Сальфия. Я в группе - замыкающий, потому что шиза у меня хоть и мощная, но недолгая, а Сальфия в аккурат передо мной. Сержант ее ткнул кинжалом в ягодицу для затравки - никак. Потом в подбородок ударил побольнее - тоже дохлый номер. Он слова начал разные говорить, обижал всяко - нет, не заводится девчонка, и все тут. А наши между тем уже далеко убежали. Плюнул сержант, стянул с себя защиту и давай Сальфию трогать по-мужски, и нагло так. Девчонка от этого хамства, понятно, взвилась - и в шизу. А рядом, как назло, ни одной "мурены", чтоб быстренько распотрошить на внутренности . Я отпрыгнул, а сержант-то совсем с девчонкой рядышком обретался, можно сказать - в тесном контакте, и брони на нем не было. Ну, думаю, похоронили мы нашего сержанта - пиши пропало. Да только ошибся. Сержант, пока его Сальфия о скалу колотила, исхитрился булыжник зацепить и в меня швырнуть со всей дури. Камушек тот мне ладонь и рассек до мяса - считай, "включил" дистанционно. Вот тогда оказались мы на пустом плато втроем: два спеца в шизе и раненый сержант. Я, после того как в боевой режим вошел, на ближайшую цель полез - на Сальфию, значит. Она сержанта уже потрепать успела, но живым оставила. Так сержант, хоть весь переломанный, успел "зайца" вызвать. "Заяц" этот через минуту нас расцепил и до "мурен" довел почти без приключений. Я потом все никак не мог сообразить, откуда синячищи на груди, а Сальфия неделю кровью харкала. Сержант-то промолчал, это "заяц" проболтался по пьянке.
"Заяц"? Не знаете? Эти из вольнонаемных. На деньги зарятся, а того не просекают, что долго не протянуть. Из спецуры еще ни один "заяц" живым и целым не вернулся. Ведь если боец уже "включен", а противник внезапно отошел или передислоцировался, "зайцев" подпускают. "Зайцев" тоже в наших берлогах готовят, только стрелять там или в рукопашную незачем им. Им бегать важно уметь, да так, чтоб искры из-под пяток. Потому что если боец в боевом режиме "зайца" догонит, ничего от того "зайца" не останется, даже ушей, даже жетона. Щупленькие они, "зайцы", юркие, пугливые очень. И все, как один, верующие. Перед боем обязательно молятся и после боя тоже. Но мало помогает. Часто они меняются, "зайцы", а уж кто из наших той замене причиной послужил, мы не ведаем. Не положено. Нам многое не положено. Говорил уже вроде, что с семьей, если у кого имеется, переписываться не положено, а если нет, то заводить нельзя. Шуры-муры разные - пожалуйста: бери увольнительную, езжай в паб или в бордель, бери девочку. Только у нас особых любителей этого дела не водилось. Ну его - от греха подальше. Хоть и есть от генштаба карт-бланш, хоть и покроют, если что, зачем лишний раз подставляться?
Как подставляться? Хм... Неприятности частенько случались. Вот давайте с вами, барышня, представим такую рекогносцировку. Вы сейчас, не знаючи, уроните на ковер комочек ватки (ведь в сумочке наверняка откопается), а я - в шизу. Да вы не бледнейте. Во-первых, это надо исхитриться, чтоб ваты на пол ни с того ни с сего пошвырять, а во-вторых, бойца еще "включить" надо. То-то же!
"Ноябрику" Вальке Кацу с настройкой подфартило: достаточно на свечку с полсекунды посмотреть - и готов! Он как-то проболтался, что его прямо со свадьбы призвали. Что-то там у Вальки с невестой не заладилось: особо не расспрашивали - не принято у нас. Так вот Валька Кац в пабе с одной мулаточкой якшался. Шоколадка небось романтики хотела, любви. Пригласила Вальку в номер и понатыкала свечек по всей комнате. Валька через порог только шагнул - замер. А девчонка ему на шею - прыг, придавила пальчиком, где не надо, а может, и сказала что... Потом сержант "ноябриков" рапорты полгода строчил и Валька смурной по берлоге шастал - чуть не комиссовали парня. Нет, не уважали мы эти сюси-пуси, ну их. Да и не особо требуются спецбойцу "отношения" - у него весь год нагрузка такая, что умыться сил не хватает, а еще боевой месяц, когда, как тряпка половая, жгутом выворачиваешься до самой последней слезинки. А после боевого выхода еще и в госпитале отлеживаться - с тоски дохнуть.
А вы как думали, барышня? Думали, пошизовал - и шито-крыто, можно опять на полосу препятствий шуровать, скакать коняшкой по рвам да надолбам? Как бы не так. После боевого месяца группа еще столько же в отлежке валяется: транквилизаторы, витамины, массаж, психотерапия. Еще и эти козлы - особисты... Вы, барышня, последнее-то не записывайте, мало ли что. Оно хоть и свобода слова и гала-слияние, а осторожность еще никому не мешала. Если любопытствуете, то так - не под запись, поделюсь. Мне не жалко.
К каждой группе обязательно особист был приставлен. Пока группа в берлоге или на точке, его не видать - не слыхать, но только на койки госпитальные заляжем - вот они, голубчики, тут как тут. Сразу "что вы думаете по поводу?", "а сержант вас устраивает?", "а что в последнем бою?", "а как вы к "муренам" относитесь?", "а не было ли прецедентов?" и всякое такое. Молчим, конечно, под дурачков косим, опасаемся лишнего ляпнуть. Сашенька-"маевка" одному по дружбе призналась, что когда не в боевом режиме никакой неприязни к "муренам" не чувствует и запах их рыбий и вид нечеловеческий ничуть ей не противны. Так ведь и не выписалась из реабилитационной палаты. В рапорте потом значилось, мол, "ушла в цикл" и поэтому "была дезактивирована". Да только кому они байки рассказывают? Я с Сашенькой в госпитальной курилке за день до приезда особистов трепался: как раз наша группа выписывалась, а они, "маевки", только залегли. Как это "ушла в цикл", если только что с точки вернулась живая и нормальная? Как, я спрашиваю?
В цикл? Это если из боевого режима самостоятельно не выбрался и сержант тебя вытянуть не сумел. Для таких ЧП особый регламент прописан, а в аптечке у сержанта - не в персоналке, а в той, что он к планшетке пристегивает, ровно семь капсул упаковано. Сержант показывал - серенькие такие, с мраморными прожилками, размером с перепелиное яйцо. Я кругляш между пальцев покатал, сказку вспомнил, что бабка на ночь шептала. Сказка старая, про нечеловека, который смерть свою в таком вот яичке берег. И нехорошо мне стало, и даже кожа вспотела так, что на капсулке след от пальца проступил. Сержант растолковал: "Последняя разработка. Только на спецов действует. Если я раздавлю, ничего не произойдет. Для вас же прямой контакт содержимого капсулы с кожей или слизистой - верная..." Не договорил. Андреас ему между глаз вмазал - просто так, без всякого боевого режима. Сержант не обиделся, хохотнул только и плечами пожал. Что удивительно, Андреас со следующего боевого вылета не вернулся - "в цикл ушел", сержант его и "дезактивировал". Что ж, в каждом ремесле свой риск наличествует - профессиональный. Вот "уйти в цикл" и есть наш самый огромный риск и кошмар.
Что бы ни говорили, а боевой режим - состояние, человеку несвойственное. "Психи" его пограничным кличут, но, на мой взгляд, самое что ни на есть запредельное состояние. Мы же себя не помним и не ощущаем, не люди, не машины... не звери... Хоть и не любим этого, хоть и зовем себя спецурой, да только не зря давным-давно нас другим именем заклеймили. Берсерки. Говорят, сейчас по нас книги пишут, фильмы снимают, сериалы разные... Как это? Ро-ман-ти-зи-ру-ют. Вот и вы, барышня, тоже какой роман хотите накропать? Нет? Для архивов? Тоже дело. Тогда записывайте, микрофон-то поближе придвиньте. Глядишь, потом кто и почитает. Тогда еще вот что. Вы главное запишите: спецбойцы - люди. Люди, а не какие-то там сверхсущества или прочая научная ерундистика. Все у нас происходило, как у обычных людей: и ссорились мы, и дружили, и любили тоже. А как же! Не путайте, барышня. Шуры-муры - одно, а любовь - совсем другое.
Сальфия вот, к слову. Сальфия, она, если посмотреть правде в глаза, два человека: Салиха и Зульфия. Сиамские близняшки, бочками сросшиеся. Страшная боевая единица, скажу я вам. И так страшная, а уж в бою никто с ними не сравнится, даже Алешка Жук из "юлек", хотя тот один мог тысячу "мурен" за минуту расшвырять и не поморщиться.
А про Сальфию легенды ходили. На тренировках к нам в бокс с других групп бегали - хоть глазком глянуть. Столпятся вокруг клетки и пялятся на то, как наша двойняшка беснуется и бычков на лоскуты тоненькими пальчиками разламывает. Очень в берлоге Сальфию уважали, да и нравилась она многим. Вот так целиком и нравилась. А она ни в какую. Девственницей в бою погибнуть хотела, как француженка Жанна д'Арк. Поэтому как к Сальфие пацаны ни клеились, как ни обхаживали - все ушли несолоно хлебавши. Даже сержанту нашему не обломилось, хоть он со спиртом подкатывал. Правильная была девушка - Сальфия, строгих нравов и чистоты голубиной. Сказал бы, что в обиду не давали, да зачем врать? Она сама свою честь берегла. И как-то летом глядим - расцвела Сальфия, точно куст жасминовый, что возле сортира рос. Похорошела, повеселела. Улыбается двумя ртами, губы красит одновременно красной и розовой помадой, прически хитроумные сооружает. Мы хихикали, конечно, издевались, но счастливчику завидовали. Всё гадали, кому же выпал билетик в двойной спальный вагон. Ставки делали больше на сержанта. Только ошиблись. Влюбилась наша недотрога в "зайца". Представляете? Нет. Не в того, что тогда в бою нас с ней расцепил. В другого.
Он в берлогу только-только приехал, еще на точку не выходил - салага. С Сальфией они в городе познакомились. "Заяц" в первое увольнение вышел и сразу в бар, а там Сальфия развлекалась. Развлекаться умела наша красавица. И выпить, и пошуметь, и шары погонять - все в руках спорилось. А чего ж не спориться-то, когда рук четыре. Пила, правда, аккуратно, всегда одной половинкой. Посмотреть с непривычки - обхохочешься. Одна курит, другая рюмку за рюмкой опрокидывает. Шутила Сальфия, что удобно: время и деньги экономит. Про что я? А, про "зайца". Так вот в баре "заяц" надрался в зюзю и какую-то скабрезность отпустил. Дурак. Видел ведь, что девчонка - спецура. Сальфия его и приложила. Аккуратно. По-человечески. А потом до берлоги на себе легонько так несла, потому что бедолага вдруг ходить разучился. По дороге они и разговорились. А через неделю стала Сальфия в "заячью" общагу бегать. Что они там творили - не мое дело. Только знали мы, что если все "зайцы" в столовке или в спортзале болтаются, Сальфия у своего хахаля. "Заяц" ей васильки таскал с полянки у плаца. У нас вся казарма букетами была увешана - красиво, хоть и чудно. Так и любились "заяц" с Сальфией до следующего апреля. Сальфия переживала, что никак не сможет с ухажером потанцевать, и не потому что бочками срослась - это ей как раз не мешало, а потому что боялась "натанцевать" шизу и парнишку прибить ненароком. Так оно и вышло...
Да ты глаза-то не три, барышня. Не насмерть. Поприжимались они маленько на танцполе (очень парень просил), Сальфия и закатилась, а ладонь-то в ладони, и любовь в обеих головах. "Включилась", короче, Сальфия. Мы со стороны следили, вскочили, а толку? Сальфия в шизе, а мы-то нормальные. Слышим, у "зайца" ребрышки хрустят, как вафельный стаканчик из-под пломбира. Слышим, уже легкие засвистели у бедняги, скоро преставится. Слышим, лопочет что-то побелевшими губами. Оказывается, Сальфия давит, а мальчонка только шепчет "люблю" да "люблю". Ты, красавица, в микрофон-то не шмыгай носом...
Где остановился? Так вот. "Люблю", - шепчет, а сам синеет. Ни дать ни взять - баклажан. Нам неудобно, а помочь не в силах. Наблюдаем издалека. Так ты не поверишь - вышла из шизы Сальфия! Сама вышла... И даже позвоночник ему не порвала, только десять ребер растерла в труху. Потом таки выправился "заяц", но бегать уже не смог. А Сальфию после этой оказии комиссовали. "Псих" пояснил, что если боец вот так от простого вербального кода из боевого режима выпадает - пропал для спецуры. Не расслышал, повтори. Может, и поженились. Вот уж чего не знаю, того не знаю. Не принято у нас после ухода друг про друга разузнавать. И переписываться не принято. Да ты не сопи так, кое-какие адреса подберу. Накопишь, барышня, материала для своих архивов. Хорошенькая, а синий чулок в очках, даже жалко.
Как я из спецуры ушел? Так и ушел. Когда с "муренами" гала-слияние объявили и гады эти чешуйчатые из врагов вдруг союзничками заделались, нас потихоньку расформировывать начали. Сперва тех, кто постарше. Тогда и подал рапорт об отставке. Особисты немного помучали, постращали и рукой махнули. Что со старика-то взять? А молодых вроде во внутреннюю безопасность перевели.
Что ни говори, барышня, а иногда скучаю. Тоска как подкатит под самый кадык, как дунет в лицо тухлятиной. Но я форму держу. Тебе шепну на ушко, только никому. Иногда, запрусь в ванной и на розовый кафель ваткой кидаюсь, чтоб навык не пропадал. Специально держу под рукой коробочку. Потому что, мало ли что может случиться, а спецура, если Родина прикажет, должна находиться в боевой готовности. Вот скажи мне кто сейчас: "Боец, встать в строй" - отчеканю "так точно" и пошагаю, куда требуется. А так... Никакие мы не сверхчеловеки, не суперлюди и даже не берсерки, и ничего в нас сверхъестественного нет. Солдаты мы. Понимаешь, барышня, обычные солдаты.
Да что ты привязалась к этой подписке о неразглашении? А как же - давал. Все давали. Государственная тайна? Какая уж теперь тайна, когда видео про берлоги даже по "развлекалке" крутят ... Погоди... Стой. Ты чего это? Я ж ничего такого, так - побазарить по-стариковски. Лет-то сколько прошло".
Здесь запись обрывается. Оранжевым маркером на диске проставлен инвентарный номер: Б-78686-ШР.
Историки полагают, что все бойцы десантных спецподразделений были уничтожены силами особого отдела ГРУ в рамках операции "Архивариус". Альтернативных версий не существует.
Диск, под инвентарным номером Б-78686-ШР упакован в нестандартный плексигласовый контейнер, наполовину заполненный демпфирующим материалом в виде... разноцветных шариков из обычной ваты.